Страница:
Гудериану была поставлена задача взломать оборону Брянского фронта и двигаться на Тулу через Орел -г- Брянск. 30-сентября его дивизии перешли в наступление. Несмотря на то что командование Брянского фронта было предупреждено о готовящемся ударе, Гудериану удалось быстро рассечь фронт на три части. Уже 3 октября был взят Орел. В окружение попали две армии (3-я и 13-я - в третий раз!). 6 октября немцы заняли Брянск. Казалось, что повторится летняя история. Но сил у немцев уже не хватало. 50-я армия сумела выскользнуть из клещей, отойти к Туле и занять оборону вокруг города. 3-я и 13-я армии, хотя и понесли потери, смогли пробиться сквозь неплотное танковое кольцо и заняли оборону на правом фланге наступающих немецких войск. Период быстрых побед на этом закончился. Авангарды Гудериана неожиданно были атакованы в узком дефиле у Мценска. Несколько дней танки и мотопехота пытались пробиться на Тулу по зажатому лесами шоссе, по обочинам которого развернулась танковая бригада М.Е. Катукова. Танкисты уже не спешили бросаться в раскрывающие себя атаки, а стали применять тактику засад, поджидая момента, когда колонны противника двигались по дороге. По существу, используя такую тактику, Катуков обстреливал новобранцев, прекрасно понимая, что они потерпят поражение в открытом бою с опытными немецкими танкистами {10}. Вместе с подошедшими стрелковыми частями Катукову удалось задержать дивизии Гудериана до 19 октября. Немцы сумели вытеснить обороняющихся, лишь подтянув крупные силы. В конце октября части Гудериана подошли к Туле, но взять город уже не смогли.
29 сентября Клейст начал наступление от Днепропетровска к Азовскому морю в тыл Южному фронту. Но окружить его было очень сложно, потому что Южный фронт уже отошел с западного берега Днепра. Получалось, что 1-я танковая группа наступала как бы вдоль линии Южного фронта, что давало последнему время на отступление. На этот раз Сталин не стал упрямиться, и 9-я, 12-я и 18-я армии Южного фронта своевременно начали выводиться из-под флангового удара немцев. Однако Клейст вновь совершил чудо, как под Уманью. Его дивизии, уже три месяца сражавшиеся без сколь-нибудь продолжительного отдыха, смогли быстро сломать оборону отчаянно защищавшейся 12-й армии, прикрывавшей отход фронта.
7 октября 1-й танковой группе удалось соединиться с 11-й армией, наступавшей вдоль Азовского моря. Но сил у немцев было явно недостаточно, чтобы двумя армейскими корпусами 11 -и армии и одной танковой группой полностью разгромить три советские армии. Поэтому из окружения смогли выйти основные силы 9-й и 18-й армий, и захватить по-настоящему крупных трофеев не удалось. Было объявлено о пленении 107 тыс. человек, захвате 212 танков и 672 орудий. Преследуя отступающих, 1-я танковая группа 17 октября заняла Таганрог, но была остановлена на реке Миус.
Наступали и соседние 17-я и 6-я армии группы армий "Юг". Им было легче, потому что в связи с разгромом фланговых фронтов - Брянского и Южного - 15 октября Ставка приказала Тимошенко выровнять линию, отведя к 30 октября войска Юго-Западного фронта примерно на 200 км на линию Касторное - Старый Оскол Валуйки - Купянск - Красный Лиман. 24 октября был оставлен Харьков. Но наступательный потенциал противника стал иссякать. Три-четыре сотни танков Клейста - это слишком маленькая ударная мощь для 700-километрового фронта. Германские войска за счет своего качества еще одерживали победы. Так, в октябре - ноябре 11-я армия овладела почти всем Крымом, наголову разбив оборонявшую полуостров 51-ю отдельную армию. Однако на большее уже не хватало сил. Но тут Клейст совершил еще одно усилие. В условиях сильнейшей распутицы, непрерывно маневрируя, его дивизии после упорных боев 21 ноября овладели Ростовом. Хотя ненадолго, всего на неделю. У группы армий "Юг" резервов не было. К советской стороне они поступали постоянно. На месте разбитых фронтов и разгромленных армий тут же возникали новые. Ростовская операция была последним чудом измочаленных дивизий Клейста. Воевать пять месяцев без отдыха, без оперативной паузы, перемолов на своем пути шесть механизированных корпусов Красной Армии с их несколькими тысячами танков, участвуя в окружении восьми общевойсковых армий двух фронтов, ни разу нигде не отступив (а частям других танковых групп это делать иногда приходилось), пройдя по плохим дорогам около 2 тыс. км, форсировав большое количество рек и речушек, - это достижение, состязаться с которым вряд ли могли даже дивизии Гудериана. Эвальд фон Клейст совершил в 1941 г. практически невозможное и ни одной другой танковой армией мира больше не повторенное. Недаром советская историография старалась как можно меньше касаться дел 1-й танковой группы. Взяв Клейста в плен в 1946 г., из СССР его больше не выпустили. Он умер в заключении в 1954 г.
Юго-Западный фронт в 1941 г., несмотря на свои немалые силы, огромный перевес в танках, мощный тыл в виде украинской промышленности, обильных людских ресурсов, развитой сети железных дорог, наличие сильных укрепрайонов по старой и новой государственной границе и вокруг Киева, не смог устоять перед волей" выучкой войск и искусством командования группы армий "Юг", и советской историографии пришлось врать про "многократное" превосходство врага в живой силе и технике, и не рассказать о том, что реальное небольшое превосходство достигалось за счет постоянного перемалывания огромного потока поступающих в войска Красной Армии резервов. Битва за Украину была проиграна Красной Армией вчистую более искусному в бою.
Почему Германия не выиграла войну в 1941 г.
У советских историков ответ был прост. В ходе героической борьбы Красной Армии под руководством Коммунистической партии и ее вождя И.В. Сталина с многократно превосходящими силами врага были созданы предпосылки для перехода в контрнаступление. Но было ли "превосходство"? Обратимся к цифрам.
За весь 1941 г. в Германии было выпущено 11 030 самолетов, в том числе 9540 боевых. Немалая часть из них пошла на нужды Западного фронта (битва в Атлантике, защита от налетов английской авиации, борьба в Средиземноморье). В СССР только за второе, военное полугодие 1941 г. было построено 9777 самолетов!
Германская промышленность в июле - декабре 1941 г. дала 1890 танков, из которых лишь 1317 единиц составляли средние T-III и T-IV.
Советские заводы за этот период выпустили 4742 танка, из которых 933 приходилось на КВ-1 и 1886 на Т-34. Итого 2819 сверхсовременных танков против 1317 куда менее сильных немецких среднего класса.
Опять получается, что воевать было чем, если, конечно, не биться в пропорции 1 немецкий танк за 10 наших.
Еще лучше обстояло дело с артиллерией. Если Германия за весь 1941 г. произвела 7092 орудия калибром 75 мм и выше, то Красная Армия за одно, второе, полугодие получила только 76-мм орудий 6520 штук.
И что в итоге? За пять месяцев войны вермахт захватил территорию, равную той, что Германия оккупировала в течение 1939-1940 гг., и вывел из строя столько советских солдат, сколько было в двух армиях Франции в 1940 г. А техники было уничтожено или захвачено столько, что ее хватило бы на четыре французские армии {11}. То есть по европейским масштабам война в ноябре 1941 г. завершилась бы за отсутствием свободной территории и сражающихся войск. Из этого следует одно: степень сопротивляемости Красной Армии летом - осенью 1941 г. с учетом ее насыщенности современным оружием и людскими ресурсами была довольно низкой. А вот немцы прекрасно воевали. Об этом в советские времена не писали из "патриотических" соображений, чтобы не возникало лишних вопросов о причинах слабости Красной Армии. Но лучше постараться осмыслить силу противника, который за 70 дней дошел до Ленинграда (800 км по прямой) и через 120 - достиг Москвы (900 км по прямой), чем сочинять небылицы про его численное превосходство. Особенно учитывая, что от германской границы до Парижа было всего 300 км, на преодоление которых германской армии потребовалось 34 дня, т.е. 9 км. в сутки. А теперь сравните темпы 1940 г. с темпами 1941 г. Как минимум они не ниже, чем во время похода против "гнилых" западных держав. Одна отрада: немцы Париж заняли, а Ленинград и Москву - нет. Но не следует забывать, что германским войскам в 1940 г. не требовалось завоевывать "вторую Францию". Ведь Украина, захваченная в течение четырех месяцев, по территории превышает Францию! А были еще Прибалтика, Белоруссия и Молдавия, которые по общей площади лишь немного не дотягивали до размеров опять же всей Франции. А ведь еще была территория Российской Федерации... Так что СССР от разгрома в 1941 г. спасла не мобилизующая роль Коммунистической партии, не гений тов. Сталина, а прежде всего размеры территории и неисчерпаемые людские ресурсы.
Но и германское верховное командование оказалось, мягко говоря, не на высоте по отношению к своим войскам. Оно вынудило их действовать в крайне неблагоприятных условиях - без достаточного количества техники, прежде всего танков и автомашин, без зимнего обмундирования. Гитлер заставил солдат штурмовать небо. И они чуть было не выполнили эту невыполнимую задачу. Если представить соотношение сил вермахта и РККА, то любой аналитик сделает вывод о неизбежном скором поражении германской армии. Слишком уж велико было техническое превосходство Красной Армии. Практика преподнесла удивительный сюрприз, поставивший советскую военную историческую науку в тупик. Как могло произойти то, что произойти не могло? Вермахт с небольшими по численности танковыми войсками громил все на своем пути. Было мало истребителей, но летчики сбивали столько самолетов, сколько требовалось для господства в воздухе. Солдаты доверяли своему командованию, демонстрируя высочайший моральный дух. Они преодолевали все субъективные препятствия в виде войск противника, независимо от его численности и количества имеющегося у него оружия. Они не смогли преодолеть "проблемы Гитлера". Правда, о ней низы не подозревали.
Именно Гитлер раз за разом подставлял свою армию под удар. О невысоком уровне обеспеченности бронетанковыми силами уже упоминалось. Другим шагом стало втягивание Германии в войну на два фронта. А это, как показала еще Первая мировая война, дело для страны малоперспективное. Хочется добавить к этому списку обширные пространства СССР. Но это будет не совсем верно.
Пространственный фактор не помеха, а даже преимущество для нападающего, если слаба политическая система атакуемого государства. Александр Македонский всего тремя сражениями - при Гранике, Иссе и Гавгамелах - завоевал колоссальную территорию, в 10 раз превышающую ту, что добыл его отец Филипп в ходе упорной борьбы с полисами Эллады. Зато 6 лет Александр потратил на покорение небольших племен Средней Азии и Афганистана. Пространственный фактор становится препятствием для агрессора в случае прочности политической системы (независимо от уровня социального развития общества). Карл XII несколько лет бегал за польским королем Августом по обширной территории Речи Посполитой ("увяз в Польше"). Пространства спасли Августа и здорово помогли Петру I. Хорошим подспорьем пространственный фактор стал для Англии. Сколько ни захватывали Германия и Япония британских владений, у нее оставалось еще много территорий, а значит, источников людских и материальных ресурсов.
Атакуя СССР, Гитлер рассматривал его пространства с точки зрения Александра Македонского. Гитлер был уверен в кардинальной слабости сталинского режима и возможности одним ударом завладеть территориями, находящимися в централизованном подчинении. Логика понятная и весомая. Но Александр Македонский был не только великим полководцем, но и великим стратегом и политиком. Он не просто разгромил персидскую армию, но и заместил собой Дария II. Государство сохранялось, поменялась лишь династия. Также поступали монголы времен Чингисхана и его преемников. Они образовали новую династию в Китае Юань, переняв у китайцев их обычаи и государственные традиции. Так же, с полным уважением к местным народам, поступали в государствах Средней Азии, в половецких степях и т.д. А там, где завоеватели не могли заместить политическую элиту, как на Руси, они оставляли местных правителей в качестве своих союзников (вспомним отношения Александра Невского, а затем московских князей с Ордой).
Гитлер же пришел в СССР с целью не заместить существующий политический режим, а полностью уничтожить государственность его народов. И пространственный фактор тут же превратился в проклятие для вермахта, в стратегическую ловушку, в бег за ускользающим горизонтом. Такую войну вермахт выиграть не мог в принципе, даже если бы имел надлежащее количество танков. Кстати, ту же ошибку совершила Япония в Китае и увязла в бесконечной войне.
Итак, можно ли было разгромить сталинский политический режим? Судя по развернувшимся событиям - да, возможно. Можно ли было разгромить российскую государственность? Судя по тому, чем кончился поход вермахта, - нет.
Глава 4. Битва под Москвой: победа, но не разгром
В первых числах декабря наступательный потенциал немецких войск под Москвой иссяк. В этот момент, в лучших для нашей стороны условиях, и началось знаменитое контрнаступление под Москвой. Короткие линии коммуникаций, несравненно большая приспособленность Красной Армии к зиме, наличие крупных фронтовых резервов создавали благоприятные условия для наступления. К началу наступления на фланги Западного фронта стали выдвигаться 1-я ударная, 10-я, 20-я, 26-я и 61-я армии. И хотя многие из них были еще далеки от завершения формирования и обучения, германскому командованию такие резервы и во сне не могли привидеться. Благоприятствовал наступлению и фактор внезапности. Возможность разгромить группу армий "Центр" давала и выгодная конфигурация фронта. На севере, в районе Калинина, и на юге, у Тулы, немецкие войска глубоко вклинивались на восток, подставляя себя под фланговый удар. Особенно плохо фланги были обеспечены у 2-й танковой армии Гудериана. Эта группировка была малочисленной и ее растянутые дивизии не смогли выдержать удара даже 1-го гвардейского кавалерийского корпуса генерала П.А. Белова с приданной ему 112-й танковой дивизией. Бой произошел в конце ноября у Каширы, куда прорвалась небольшая войсковая часть из состава 2-й танковой армии. После короткой схватки кавалерийский корпус двинулся вперед, преследуя отступающих немцев, и обнаружил, что у противника нет сил парировать даже этот небольшой по мощности удар. Удачная контратака у Каширы через несколько дней переросла в общее наступление всех войск левого фланга Западного фронта и поспешное, напоминающее бегство, отступление 2-й танковой армии. Командование Западного фронта и Ставка поняли, что час возмездия пробил. Последовал приказ о переходе во всеобщее наступление советских войск трех фронтов - Калининского, Западного и Юго-Западного. Свершилось! После всех катастроф летне-осенних месяцев советские войска получили возможность хотя бы частично отомстить врагу.
Зато дальнейшие события вызвали у представителей немецкого генералитета недоумение по поводу упущенных Красной Армией возможностей. Их военное мышление, ориентированное на стратегию окружения как основной способ достижения решительных целей, не могло не отметить благоприятную для противной стороны ситуацию.
Маршал А.М. Василевский писал, что суть плана "сводилась к тому, чтобы разгромить фланговые группировки врага на Московском направлении: севернее столицы - усилиями 30-й,-1-й ударной, 20-й и 16-й армий на участке от Рогачева до Истры в общем направлении на Волоколамск; южнее столицы усилиями 50-й и 10-й армий на участке от Тулы до Михайлова через Сталиногорск (Новомосковск) и Богородицк с поворотом затем в направлении на Калугу и Белев" (с. 162-163){1}. То есть замысел (если проследить по карте) сводился к удару всеми армиями на всех участках обоих флангов без попытки глубокого охвата войск противника. Поворот на Белев - Калугу был ударом вдоль линии фронта и привести к окружению немцев на центральном участке их обороны никак не мог. Поэтому, хотя наступление и началось, на флангах группы армий "Центр", оно носило в основном характер лобовых ударов. Немецкие войска не окружались в своих выступах, а "выпихивались" оттуда. Но и эта бесхитростная стратегия стала тяжелым испытанием для немецких армий под Москвой. "Лишь тот, кто в эту зиму... лично видел бесконечные просторы русских снежных равнин, где ледяной ветер мгновенно заметал всякие следы, лишь тот, кто часами ехал по "ничейной" территории, встречая лишь незначительные охраняющие подразделения, солдаты которых не имели необходимого обмундирования и питания, в то время как свежие сибирские части противника были одеты в отличное зимнее обмундирование... лишь тот мог правильно оценить последовавшие вскоре серьезные события", - писал Г. Гудериан (с. 243){2}. Он знал, о чем писал, ибо именно в полосе его армии возник самый значительный кризис, чуть было не ставший фатальным для всей группы армий "Центр".
6 декабря к наступлению 1-го гвардейского корпуса генерала П.А. Белова и танковой дивизии полковника А.Л. Гетмана присоединилась свежая 10-я армия, только что прибывшая из резерва. Быстро сбив передовые охранения, они погнали фашистов на запад. 8 декабря их поддержала 50-я армия у Тулы, а затем 3-я и 61-я армии на противоположном фасе выступа. Но попытка "завязать" мешок (если такое вообще предусматривалось) не получилась, как в силу маломощности 50-й армии, так и потому, что 3-я армия наступала не навстречу 50-й, а на запад, в направлении Мценска.
Тогдашний начальник штаба 4-й армии генерал Г. Блюментрит вспоминал: "Немецкое командование почти не надеялось избежать окружения и разгрома южной группировки... У фельдмаршала Клюге (командующего 4-й армии, соседа 2-й танковой армии. - Б.Ш.) не было резервов, чтобы ликвидировать опасность, нависшую над его южным флангом" (с. 103){3}. Но страхи оказались напрасными, и 2-я танковая армия смогла отойти, сохранив личный состав. Первый кризис, способный развалить германский фронт, благополучно миновал.
На северном выступе, где оборону занимала 3-я танковая армия Гота, бои приняли более ожесточенный характер. Войска Западного фронта (16-я, 20-я, 30-я и 1-я ударная армии) начали шаг за шагом теснить противника на запад. Но у 3-й танковой армии дела с пехотой обстояли значительно лучше, существовал сплошной фронт, поэтому дела у наступающих пошли куда хуже. Темп продвижения составлял 3-6 км в сутки. Однако к середине декабря северный выступ удалось ликвидировать. Максимальная глубина продвижения составила 60 км, тогда как на южном, Тульском выступе, она достигала 130 км. Учитывая долгие месяцы почти непрестанных обескураживающих неудач Красной Армии, это были впечатляющие успехи. Но если сопоставить их с состоянием группы армий "Центр", плохо обеспеченной зимним обмундированием, то следует признать, что результаты могли быть и большими. Немецкие войска понесли относительно большие потери, особенно в технике, которую было чрезвычайно затруднительно вывезти, отступая по зимним дорогам, но живую силу армий удалось сохранить. А солдат без тяжелого оружия все равно солдат. Получив оружие вновь, он будет воевать не хуже прежнего.
С завершением первой фазы контрнаступления в дальнейшие наступательные бои включились все армии Калининского, Западного и созданного 18 декабря Брянского фронтов. К 7 января 1942 г. они отбросили врага в полосе Калининского фронта и соседнего правого фланга Западного фронта на 70-80 км, а на левом - Тульском участке ясно обозначился глубокий оперативный прорыв. Советские части продвинулись там на 100-150 км, причем появилась возможность выйти на главные тыловые коммуникации группы "Центр", идущие от Смоленска.
Прорыв на левом фланге Западного фронта в первую очередь определялся действиями конного корпуса генерала П.А. Белова. Зимой конница получила неоспоримое преимущество перед танками противника в маневренности. Лошади могли продвигаться по глубокому снегу, и кавалерийский корпус под руководством талантливого командира Белова уверенно прокладывал путь стрелковым частям, не давая врагу закрепляться на выгодных тыловых рубежах обороны. Иначе складывались боевые действия у 2-го гвардейского конного корпуса генерала Л.М. Доватора, рейдировавшего в полосе 5-й армии Западного фронта. Этот участок фронта был насыщен немецкой пехотой с автоматическим оружием и артиллерией, потому конники понесли большие потери без существенных оперативных результатов. 19 декабря погибли Л.М. Доватор и командир кавдивизии подполковник М. Тавлиев.
Если бы 2-я танковая армия имела нормальное для такого соединения количество пехоты, то контрнаступление под Москвой могло закончиться уже в начале января выравниванием линии фронта. Слишком велики потери были у наступающих, чтобы бесконечно долго таранить немецкую оборону в лоб. Брянский фронт, например, в январе не смог продвинуться вперед ни на один километр. Но прорыв кавкорпуса П.А. Белова и следовавшей за ним 10-й армии придал дальнейшим боевым действиям новую динамику.
Над 4-й армией немцев нависла опасность обхода с тыла. Г. Блюментрит отмечал, что "4-ю армию связывала с тылом только одна дорога. Она проходила через Юхнов, Медынь, Малоярославец и Подольск. Все остальные дороги в районе армии скрылись под толстым снежным покровом. Если бы русские, наступая с юга, сумели захватить нашу единственную артерию, с 4-й армией было бы покончено" (с. 103){3}.
К 10 января 1942 г. части 10-й и 50-й армий были примерно в 30 км от этой дороги, но перерезать ее так и не смогли. Преимущественно лобовое давление Западного фронта позволило 4-й армии маневрировать войсками. Панические настроения в среде германского командования, готовность незамедлительно отвести войска к Смоленску понемногу менялись на решимость продолжать борьбу на старых позициях,
После войны многие немецкие генералы, участвовавшие в Московской битве, подтверждали свое желание начать генеральное отступление и так же единодушно соглашались, что это было ошибочным мнением. Гитлер, писали они, оказался прав, не разрешив отход.
Г. Блюментрит как очевидец утверждал: "Его фанатичный приказ, обязывающий войска стойко держаться на каждой позиции и в самых неблагоприятных условиях, был, безусловно, правильным. Гитлер инстинктивно понял, что любое отступление по снегам и льду через несколько дней приведет к распаду всего фронта, и тогда немецкую армию постигла бы та же участь, что и Великую армию Наполеона... Таким образом, в течение многих недель поле боя медленно отодвигалось на запад" (с. 105){3}.
Приказ Гитлера держаться во что бы то ни стало оказался верным решением в условиях фронтального наступления советских войск. Но этот же приказ стал бы смертным приговором всей группе армий "Центр", если бы операции советских войск проводились на окружение. Тогда неподвижность немецкой обороны облегчила бы задачу окружения, как это произошло с Юго-Западным фронтом в сентябре 1941 г.
Однако нельзя сказать, что Ставка совсем не придавала значения борьбе на флангах. Необходимость этого была столь вопиюще очевидной, что в конце декабря начали проводиться соответствующие мероприятия. Наиболее удачным, как оказалось, стало развертывание 4-й ударной армии на северном фланге группы армий "Центр" у озера Селигер. Фронт на этом участке обороны (около 70 км) занимали всего две немецкие пехотные дивизии. 9 января 1942 г. 4-я ударная армия под командованием генерала А.И. Еременко перешла в наступление. Против нее было сосредоточено восемь стрелковых дивизий, отдельные лыжные батальоны, танки.
К 1 февраля советские войска продвинулись вперед на 180 км и перерезали одну из трех железнодорожных линий, питающих группу армий "Центр". До Смоленска и Витебска оставалось примерно 70 км. В Смоленске находился штаб группы армий "Центр". Через город проходили две железнодорожные магистрали и Минское шоссе. Если бы удалось парализовать этот крупный транспортный узел, то снабжение немецкой обороны у Москвы фактически прервалось бы. Единственная артерия - шоссе Рославль - Юхнов, атакуемое частями 10-й и 50-й армий, ситуацию не спасло бы. Но несколько дивизий 4-й ударной армии осуществить операцию такого масштаба не могли. Ее части не получали пополнения, численность дивизий в ходе боев резко сократилась. О том, какие возможности были на этом участке фронта, говорит тот факт, что 3 февраля 249-я стрелковая дивизия вышла к Витебску. Но, имея в наличии лишь 1400 человек и обойденная с фланга полком противника, она вынуждена была повернуть назад (с. 177){4}. Освобождение Витебска состоялось только три года спустя.
Нехватка личного состава и боеприпасов заставила и другие соединения к этому времени прекратить наступление. Соседи 4-й ударной армии - 3-я ударная и 22-я армии застряли у городов Холм и Белый, где в окружении стойко сражались немецкие гарнизоны. Противник получил столь необходимую передышку, а так успешно начавшийся прорыв 4-й ударной армии на том и закончился.
29 сентября Клейст начал наступление от Днепропетровска к Азовскому морю в тыл Южному фронту. Но окружить его было очень сложно, потому что Южный фронт уже отошел с западного берега Днепра. Получалось, что 1-я танковая группа наступала как бы вдоль линии Южного фронта, что давало последнему время на отступление. На этот раз Сталин не стал упрямиться, и 9-я, 12-я и 18-я армии Южного фронта своевременно начали выводиться из-под флангового удара немцев. Однако Клейст вновь совершил чудо, как под Уманью. Его дивизии, уже три месяца сражавшиеся без сколь-нибудь продолжительного отдыха, смогли быстро сломать оборону отчаянно защищавшейся 12-й армии, прикрывавшей отход фронта.
7 октября 1-й танковой группе удалось соединиться с 11-й армией, наступавшей вдоль Азовского моря. Но сил у немцев было явно недостаточно, чтобы двумя армейскими корпусами 11 -и армии и одной танковой группой полностью разгромить три советские армии. Поэтому из окружения смогли выйти основные силы 9-й и 18-й армий, и захватить по-настоящему крупных трофеев не удалось. Было объявлено о пленении 107 тыс. человек, захвате 212 танков и 672 орудий. Преследуя отступающих, 1-я танковая группа 17 октября заняла Таганрог, но была остановлена на реке Миус.
Наступали и соседние 17-я и 6-я армии группы армий "Юг". Им было легче, потому что в связи с разгромом фланговых фронтов - Брянского и Южного - 15 октября Ставка приказала Тимошенко выровнять линию, отведя к 30 октября войска Юго-Западного фронта примерно на 200 км на линию Касторное - Старый Оскол Валуйки - Купянск - Красный Лиман. 24 октября был оставлен Харьков. Но наступательный потенциал противника стал иссякать. Три-четыре сотни танков Клейста - это слишком маленькая ударная мощь для 700-километрового фронта. Германские войска за счет своего качества еще одерживали победы. Так, в октябре - ноябре 11-я армия овладела почти всем Крымом, наголову разбив оборонявшую полуостров 51-ю отдельную армию. Однако на большее уже не хватало сил. Но тут Клейст совершил еще одно усилие. В условиях сильнейшей распутицы, непрерывно маневрируя, его дивизии после упорных боев 21 ноября овладели Ростовом. Хотя ненадолго, всего на неделю. У группы армий "Юг" резервов не было. К советской стороне они поступали постоянно. На месте разбитых фронтов и разгромленных армий тут же возникали новые. Ростовская операция была последним чудом измочаленных дивизий Клейста. Воевать пять месяцев без отдыха, без оперативной паузы, перемолов на своем пути шесть механизированных корпусов Красной Армии с их несколькими тысячами танков, участвуя в окружении восьми общевойсковых армий двух фронтов, ни разу нигде не отступив (а частям других танковых групп это делать иногда приходилось), пройдя по плохим дорогам около 2 тыс. км, форсировав большое количество рек и речушек, - это достижение, состязаться с которым вряд ли могли даже дивизии Гудериана. Эвальд фон Клейст совершил в 1941 г. практически невозможное и ни одной другой танковой армией мира больше не повторенное. Недаром советская историография старалась как можно меньше касаться дел 1-й танковой группы. Взяв Клейста в плен в 1946 г., из СССР его больше не выпустили. Он умер в заключении в 1954 г.
Юго-Западный фронт в 1941 г., несмотря на свои немалые силы, огромный перевес в танках, мощный тыл в виде украинской промышленности, обильных людских ресурсов, развитой сети железных дорог, наличие сильных укрепрайонов по старой и новой государственной границе и вокруг Киева, не смог устоять перед волей" выучкой войск и искусством командования группы армий "Юг", и советской историографии пришлось врать про "многократное" превосходство врага в живой силе и технике, и не рассказать о том, что реальное небольшое превосходство достигалось за счет постоянного перемалывания огромного потока поступающих в войска Красной Армии резервов. Битва за Украину была проиграна Красной Армией вчистую более искусному в бою.
Почему Германия не выиграла войну в 1941 г.
У советских историков ответ был прост. В ходе героической борьбы Красной Армии под руководством Коммунистической партии и ее вождя И.В. Сталина с многократно превосходящими силами врага были созданы предпосылки для перехода в контрнаступление. Но было ли "превосходство"? Обратимся к цифрам.
За весь 1941 г. в Германии было выпущено 11 030 самолетов, в том числе 9540 боевых. Немалая часть из них пошла на нужды Западного фронта (битва в Атлантике, защита от налетов английской авиации, борьба в Средиземноморье). В СССР только за второе, военное полугодие 1941 г. было построено 9777 самолетов!
Германская промышленность в июле - декабре 1941 г. дала 1890 танков, из которых лишь 1317 единиц составляли средние T-III и T-IV.
Советские заводы за этот период выпустили 4742 танка, из которых 933 приходилось на КВ-1 и 1886 на Т-34. Итого 2819 сверхсовременных танков против 1317 куда менее сильных немецких среднего класса.
Опять получается, что воевать было чем, если, конечно, не биться в пропорции 1 немецкий танк за 10 наших.
Еще лучше обстояло дело с артиллерией. Если Германия за весь 1941 г. произвела 7092 орудия калибром 75 мм и выше, то Красная Армия за одно, второе, полугодие получила только 76-мм орудий 6520 штук.
И что в итоге? За пять месяцев войны вермахт захватил территорию, равную той, что Германия оккупировала в течение 1939-1940 гг., и вывел из строя столько советских солдат, сколько было в двух армиях Франции в 1940 г. А техники было уничтожено или захвачено столько, что ее хватило бы на четыре французские армии {11}. То есть по европейским масштабам война в ноябре 1941 г. завершилась бы за отсутствием свободной территории и сражающихся войск. Из этого следует одно: степень сопротивляемости Красной Армии летом - осенью 1941 г. с учетом ее насыщенности современным оружием и людскими ресурсами была довольно низкой. А вот немцы прекрасно воевали. Об этом в советские времена не писали из "патриотических" соображений, чтобы не возникало лишних вопросов о причинах слабости Красной Армии. Но лучше постараться осмыслить силу противника, который за 70 дней дошел до Ленинграда (800 км по прямой) и через 120 - достиг Москвы (900 км по прямой), чем сочинять небылицы про его численное превосходство. Особенно учитывая, что от германской границы до Парижа было всего 300 км, на преодоление которых германской армии потребовалось 34 дня, т.е. 9 км. в сутки. А теперь сравните темпы 1940 г. с темпами 1941 г. Как минимум они не ниже, чем во время похода против "гнилых" западных держав. Одна отрада: немцы Париж заняли, а Ленинград и Москву - нет. Но не следует забывать, что германским войскам в 1940 г. не требовалось завоевывать "вторую Францию". Ведь Украина, захваченная в течение четырех месяцев, по территории превышает Францию! А были еще Прибалтика, Белоруссия и Молдавия, которые по общей площади лишь немного не дотягивали до размеров опять же всей Франции. А ведь еще была территория Российской Федерации... Так что СССР от разгрома в 1941 г. спасла не мобилизующая роль Коммунистической партии, не гений тов. Сталина, а прежде всего размеры территории и неисчерпаемые людские ресурсы.
Но и германское верховное командование оказалось, мягко говоря, не на высоте по отношению к своим войскам. Оно вынудило их действовать в крайне неблагоприятных условиях - без достаточного количества техники, прежде всего танков и автомашин, без зимнего обмундирования. Гитлер заставил солдат штурмовать небо. И они чуть было не выполнили эту невыполнимую задачу. Если представить соотношение сил вермахта и РККА, то любой аналитик сделает вывод о неизбежном скором поражении германской армии. Слишком уж велико было техническое превосходство Красной Армии. Практика преподнесла удивительный сюрприз, поставивший советскую военную историческую науку в тупик. Как могло произойти то, что произойти не могло? Вермахт с небольшими по численности танковыми войсками громил все на своем пути. Было мало истребителей, но летчики сбивали столько самолетов, сколько требовалось для господства в воздухе. Солдаты доверяли своему командованию, демонстрируя высочайший моральный дух. Они преодолевали все субъективные препятствия в виде войск противника, независимо от его численности и количества имеющегося у него оружия. Они не смогли преодолеть "проблемы Гитлера". Правда, о ней низы не подозревали.
Именно Гитлер раз за разом подставлял свою армию под удар. О невысоком уровне обеспеченности бронетанковыми силами уже упоминалось. Другим шагом стало втягивание Германии в войну на два фронта. А это, как показала еще Первая мировая война, дело для страны малоперспективное. Хочется добавить к этому списку обширные пространства СССР. Но это будет не совсем верно.
Пространственный фактор не помеха, а даже преимущество для нападающего, если слаба политическая система атакуемого государства. Александр Македонский всего тремя сражениями - при Гранике, Иссе и Гавгамелах - завоевал колоссальную территорию, в 10 раз превышающую ту, что добыл его отец Филипп в ходе упорной борьбы с полисами Эллады. Зато 6 лет Александр потратил на покорение небольших племен Средней Азии и Афганистана. Пространственный фактор становится препятствием для агрессора в случае прочности политической системы (независимо от уровня социального развития общества). Карл XII несколько лет бегал за польским королем Августом по обширной территории Речи Посполитой ("увяз в Польше"). Пространства спасли Августа и здорово помогли Петру I. Хорошим подспорьем пространственный фактор стал для Англии. Сколько ни захватывали Германия и Япония британских владений, у нее оставалось еще много территорий, а значит, источников людских и материальных ресурсов.
Атакуя СССР, Гитлер рассматривал его пространства с точки зрения Александра Македонского. Гитлер был уверен в кардинальной слабости сталинского режима и возможности одним ударом завладеть территориями, находящимися в централизованном подчинении. Логика понятная и весомая. Но Александр Македонский был не только великим полководцем, но и великим стратегом и политиком. Он не просто разгромил персидскую армию, но и заместил собой Дария II. Государство сохранялось, поменялась лишь династия. Также поступали монголы времен Чингисхана и его преемников. Они образовали новую династию в Китае Юань, переняв у китайцев их обычаи и государственные традиции. Так же, с полным уважением к местным народам, поступали в государствах Средней Азии, в половецких степях и т.д. А там, где завоеватели не могли заместить политическую элиту, как на Руси, они оставляли местных правителей в качестве своих союзников (вспомним отношения Александра Невского, а затем московских князей с Ордой).
Гитлер же пришел в СССР с целью не заместить существующий политический режим, а полностью уничтожить государственность его народов. И пространственный фактор тут же превратился в проклятие для вермахта, в стратегическую ловушку, в бег за ускользающим горизонтом. Такую войну вермахт выиграть не мог в принципе, даже если бы имел надлежащее количество танков. Кстати, ту же ошибку совершила Япония в Китае и увязла в бесконечной войне.
Итак, можно ли было разгромить сталинский политический режим? Судя по развернувшимся событиям - да, возможно. Можно ли было разгромить российскую государственность? Судя по тому, чем кончился поход вермахта, - нет.
Глава 4. Битва под Москвой: победа, но не разгром
В первых числах декабря наступательный потенциал немецких войск под Москвой иссяк. В этот момент, в лучших для нашей стороны условиях, и началось знаменитое контрнаступление под Москвой. Короткие линии коммуникаций, несравненно большая приспособленность Красной Армии к зиме, наличие крупных фронтовых резервов создавали благоприятные условия для наступления. К началу наступления на фланги Западного фронта стали выдвигаться 1-я ударная, 10-я, 20-я, 26-я и 61-я армии. И хотя многие из них были еще далеки от завершения формирования и обучения, германскому командованию такие резервы и во сне не могли привидеться. Благоприятствовал наступлению и фактор внезапности. Возможность разгромить группу армий "Центр" давала и выгодная конфигурация фронта. На севере, в районе Калинина, и на юге, у Тулы, немецкие войска глубоко вклинивались на восток, подставляя себя под фланговый удар. Особенно плохо фланги были обеспечены у 2-й танковой армии Гудериана. Эта группировка была малочисленной и ее растянутые дивизии не смогли выдержать удара даже 1-го гвардейского кавалерийского корпуса генерала П.А. Белова с приданной ему 112-й танковой дивизией. Бой произошел в конце ноября у Каширы, куда прорвалась небольшая войсковая часть из состава 2-й танковой армии. После короткой схватки кавалерийский корпус двинулся вперед, преследуя отступающих немцев, и обнаружил, что у противника нет сил парировать даже этот небольшой по мощности удар. Удачная контратака у Каширы через несколько дней переросла в общее наступление всех войск левого фланга Западного фронта и поспешное, напоминающее бегство, отступление 2-й танковой армии. Командование Западного фронта и Ставка поняли, что час возмездия пробил. Последовал приказ о переходе во всеобщее наступление советских войск трех фронтов - Калининского, Западного и Юго-Западного. Свершилось! После всех катастроф летне-осенних месяцев советские войска получили возможность хотя бы частично отомстить врагу.
Зато дальнейшие события вызвали у представителей немецкого генералитета недоумение по поводу упущенных Красной Армией возможностей. Их военное мышление, ориентированное на стратегию окружения как основной способ достижения решительных целей, не могло не отметить благоприятную для противной стороны ситуацию.
Маршал А.М. Василевский писал, что суть плана "сводилась к тому, чтобы разгромить фланговые группировки врага на Московском направлении: севернее столицы - усилиями 30-й,-1-й ударной, 20-й и 16-й армий на участке от Рогачева до Истры в общем направлении на Волоколамск; южнее столицы усилиями 50-й и 10-й армий на участке от Тулы до Михайлова через Сталиногорск (Новомосковск) и Богородицк с поворотом затем в направлении на Калугу и Белев" (с. 162-163){1}. То есть замысел (если проследить по карте) сводился к удару всеми армиями на всех участках обоих флангов без попытки глубокого охвата войск противника. Поворот на Белев - Калугу был ударом вдоль линии фронта и привести к окружению немцев на центральном участке их обороны никак не мог. Поэтому, хотя наступление и началось, на флангах группы армий "Центр", оно носило в основном характер лобовых ударов. Немецкие войска не окружались в своих выступах, а "выпихивались" оттуда. Но и эта бесхитростная стратегия стала тяжелым испытанием для немецких армий под Москвой. "Лишь тот, кто в эту зиму... лично видел бесконечные просторы русских снежных равнин, где ледяной ветер мгновенно заметал всякие следы, лишь тот, кто часами ехал по "ничейной" территории, встречая лишь незначительные охраняющие подразделения, солдаты которых не имели необходимого обмундирования и питания, в то время как свежие сибирские части противника были одеты в отличное зимнее обмундирование... лишь тот мог правильно оценить последовавшие вскоре серьезные события", - писал Г. Гудериан (с. 243){2}. Он знал, о чем писал, ибо именно в полосе его армии возник самый значительный кризис, чуть было не ставший фатальным для всей группы армий "Центр".
6 декабря к наступлению 1-го гвардейского корпуса генерала П.А. Белова и танковой дивизии полковника А.Л. Гетмана присоединилась свежая 10-я армия, только что прибывшая из резерва. Быстро сбив передовые охранения, они погнали фашистов на запад. 8 декабря их поддержала 50-я армия у Тулы, а затем 3-я и 61-я армии на противоположном фасе выступа. Но попытка "завязать" мешок (если такое вообще предусматривалось) не получилась, как в силу маломощности 50-й армии, так и потому, что 3-я армия наступала не навстречу 50-й, а на запад, в направлении Мценска.
Тогдашний начальник штаба 4-й армии генерал Г. Блюментрит вспоминал: "Немецкое командование почти не надеялось избежать окружения и разгрома южной группировки... У фельдмаршала Клюге (командующего 4-й армии, соседа 2-й танковой армии. - Б.Ш.) не было резервов, чтобы ликвидировать опасность, нависшую над его южным флангом" (с. 103){3}. Но страхи оказались напрасными, и 2-я танковая армия смогла отойти, сохранив личный состав. Первый кризис, способный развалить германский фронт, благополучно миновал.
На северном выступе, где оборону занимала 3-я танковая армия Гота, бои приняли более ожесточенный характер. Войска Западного фронта (16-я, 20-я, 30-я и 1-я ударная армии) начали шаг за шагом теснить противника на запад. Но у 3-й танковой армии дела с пехотой обстояли значительно лучше, существовал сплошной фронт, поэтому дела у наступающих пошли куда хуже. Темп продвижения составлял 3-6 км в сутки. Однако к середине декабря северный выступ удалось ликвидировать. Максимальная глубина продвижения составила 60 км, тогда как на южном, Тульском выступе, она достигала 130 км. Учитывая долгие месяцы почти непрестанных обескураживающих неудач Красной Армии, это были впечатляющие успехи. Но если сопоставить их с состоянием группы армий "Центр", плохо обеспеченной зимним обмундированием, то следует признать, что результаты могли быть и большими. Немецкие войска понесли относительно большие потери, особенно в технике, которую было чрезвычайно затруднительно вывезти, отступая по зимним дорогам, но живую силу армий удалось сохранить. А солдат без тяжелого оружия все равно солдат. Получив оружие вновь, он будет воевать не хуже прежнего.
С завершением первой фазы контрнаступления в дальнейшие наступательные бои включились все армии Калининского, Западного и созданного 18 декабря Брянского фронтов. К 7 января 1942 г. они отбросили врага в полосе Калининского фронта и соседнего правого фланга Западного фронта на 70-80 км, а на левом - Тульском участке ясно обозначился глубокий оперативный прорыв. Советские части продвинулись там на 100-150 км, причем появилась возможность выйти на главные тыловые коммуникации группы "Центр", идущие от Смоленска.
Прорыв на левом фланге Западного фронта в первую очередь определялся действиями конного корпуса генерала П.А. Белова. Зимой конница получила неоспоримое преимущество перед танками противника в маневренности. Лошади могли продвигаться по глубокому снегу, и кавалерийский корпус под руководством талантливого командира Белова уверенно прокладывал путь стрелковым частям, не давая врагу закрепляться на выгодных тыловых рубежах обороны. Иначе складывались боевые действия у 2-го гвардейского конного корпуса генерала Л.М. Доватора, рейдировавшего в полосе 5-й армии Западного фронта. Этот участок фронта был насыщен немецкой пехотой с автоматическим оружием и артиллерией, потому конники понесли большие потери без существенных оперативных результатов. 19 декабря погибли Л.М. Доватор и командир кавдивизии подполковник М. Тавлиев.
Если бы 2-я танковая армия имела нормальное для такого соединения количество пехоты, то контрнаступление под Москвой могло закончиться уже в начале января выравниванием линии фронта. Слишком велики потери были у наступающих, чтобы бесконечно долго таранить немецкую оборону в лоб. Брянский фронт, например, в январе не смог продвинуться вперед ни на один километр. Но прорыв кавкорпуса П.А. Белова и следовавшей за ним 10-й армии придал дальнейшим боевым действиям новую динамику.
Над 4-й армией немцев нависла опасность обхода с тыла. Г. Блюментрит отмечал, что "4-ю армию связывала с тылом только одна дорога. Она проходила через Юхнов, Медынь, Малоярославец и Подольск. Все остальные дороги в районе армии скрылись под толстым снежным покровом. Если бы русские, наступая с юга, сумели захватить нашу единственную артерию, с 4-й армией было бы покончено" (с. 103){3}.
К 10 января 1942 г. части 10-й и 50-й армий были примерно в 30 км от этой дороги, но перерезать ее так и не смогли. Преимущественно лобовое давление Западного фронта позволило 4-й армии маневрировать войсками. Панические настроения в среде германского командования, готовность незамедлительно отвести войска к Смоленску понемногу менялись на решимость продолжать борьбу на старых позициях,
После войны многие немецкие генералы, участвовавшие в Московской битве, подтверждали свое желание начать генеральное отступление и так же единодушно соглашались, что это было ошибочным мнением. Гитлер, писали они, оказался прав, не разрешив отход.
Г. Блюментрит как очевидец утверждал: "Его фанатичный приказ, обязывающий войска стойко держаться на каждой позиции и в самых неблагоприятных условиях, был, безусловно, правильным. Гитлер инстинктивно понял, что любое отступление по снегам и льду через несколько дней приведет к распаду всего фронта, и тогда немецкую армию постигла бы та же участь, что и Великую армию Наполеона... Таким образом, в течение многих недель поле боя медленно отодвигалось на запад" (с. 105){3}.
Приказ Гитлера держаться во что бы то ни стало оказался верным решением в условиях фронтального наступления советских войск. Но этот же приказ стал бы смертным приговором всей группе армий "Центр", если бы операции советских войск проводились на окружение. Тогда неподвижность немецкой обороны облегчила бы задачу окружения, как это произошло с Юго-Западным фронтом в сентябре 1941 г.
Однако нельзя сказать, что Ставка совсем не придавала значения борьбе на флангах. Необходимость этого была столь вопиюще очевидной, что в конце декабря начали проводиться соответствующие мероприятия. Наиболее удачным, как оказалось, стало развертывание 4-й ударной армии на северном фланге группы армий "Центр" у озера Селигер. Фронт на этом участке обороны (около 70 км) занимали всего две немецкие пехотные дивизии. 9 января 1942 г. 4-я ударная армия под командованием генерала А.И. Еременко перешла в наступление. Против нее было сосредоточено восемь стрелковых дивизий, отдельные лыжные батальоны, танки.
К 1 февраля советские войска продвинулись вперед на 180 км и перерезали одну из трех железнодорожных линий, питающих группу армий "Центр". До Смоленска и Витебска оставалось примерно 70 км. В Смоленске находился штаб группы армий "Центр". Через город проходили две железнодорожные магистрали и Минское шоссе. Если бы удалось парализовать этот крупный транспортный узел, то снабжение немецкой обороны у Москвы фактически прервалось бы. Единственная артерия - шоссе Рославль - Юхнов, атакуемое частями 10-й и 50-й армий, ситуацию не спасло бы. Но несколько дивизий 4-й ударной армии осуществить операцию такого масштаба не могли. Ее части не получали пополнения, численность дивизий в ходе боев резко сократилась. О том, какие возможности были на этом участке фронта, говорит тот факт, что 3 февраля 249-я стрелковая дивизия вышла к Витебску. Но, имея в наличии лишь 1400 человек и обойденная с фланга полком противника, она вынуждена была повернуть назад (с. 177){4}. Освобождение Витебска состоялось только три года спустя.
Нехватка личного состава и боеприпасов заставила и другие соединения к этому времени прекратить наступление. Соседи 4-й ударной армии - 3-я ударная и 22-я армии застряли у городов Холм и Белый, где в окружении стойко сражались немецкие гарнизоны. Противник получил столь необходимую передышку, а так успешно начавшийся прорыв 4-й ударной армии на том и закончился.