Страница:
В 1937 г. Красная Армия обладала такой структурой ударной мощи, какой вермахт не имел даже в 1939 г., нападая на Польшу. (Вермахт располагал 1700 танкетками с пулеметным вооружением T-I и 1400 танками с пушечным, сведенными в худосочные корпуса.) И лишь в 1940 г. на полях Франции появились танковые группы, равняющиеся по мощи тем мехкорпусам, что создавались Тухачевским. Но разве Тухачевский остановился бы на достигнутом к 1937 г.? Конечно, нет. Продолжай бронетанковые войска развиваться естественным путем, в 1941 г. с танками Т-34 и KB Красная Армия имела бы ударную мощь, какой вермахт смог бы достичь разве что в 1943 г. Это означало, что у танковых групп Клейста и Гудериана летом
1941 г. не было бы шансов на успех, потому что тройное превосходство в танках у Красной Армии дополнялось бы превосходством надлежащего качества организации. Значит, вермахт мог быть разбит уже в 1941 г., ибо его главной ударной силой являлись танки. Но Сталин внес свои коррективы в "план Тухачевского", и его потенциальные возможности не были реализованы. Бурно развивавшаяся Красная Армия в 1938-1939 гг. потеряла темп. Ее передовая авиация и танковые войска превратились в заурядные. Если этот процесс сравнить со скачками, то РККА подсекли, когда она шла в лидерах, и вперед вышел вермахт. (Правда, на эту ситуацию можно посмотреть с другой стороны. Ведь Сталин, расстреливая большевиков, в сущности, спасал Европу. Будь во главе РККА Тухачевский и Уборевич, советские танки как минимум дошли бы до Рейна. А максимум?)
Любая теория уже реалий жизни. Поэтому теории Д. Дуэ, Д. Фуллера или А. Мэхэна верны лишь частично. Задача политической или военной теории - верно угадать тенденцию развития и контуры тех сил или средств, которые в наибольшей степени повлияют на будущие события. У Тухачевского, как и у других военных теоретиков, можно найти много неверных оценок, пробелов и перехлестов, но тенденции надвигающейся войны он уловил очень точно. Он готовил Красную Армию к войне с Германией и к мировой в целом. Войне танково-механизированной, тотальной, бескомпромиссной, цель которой - полный разгром и уничтожение противника. Войне идеологической, войне маневренной. И еще он хотел научить Армию "блицкригу". Тому, чего не умела старая армия, чему не научилась Красная Армия, и чего не умеет современная. В этом вопросе Тухачевский стоит в истории отечественной военной мысли совершенно особняком.
Но Тухачевский и Уборевич успели сделать одно чрезвычайно важное дело воспитать из части офицеров профессионалов, пригодных по складу мышления и кругозору к будущей войне. Тухачевский делал это преимущественно через статьи, книги, лекции, совещания. Одному из участников учений 1925 г. в Белоруссии запомнилось следующее характерное обращение Тухачевского к присутствующим на разборе командирам: "Советую всем вам хорошенько вчитаться в замечательную книгу немецкого военного мыслителя фон Шлифена "Канны". Но тут же предостерег: "Постигайте не только искусство создавать "канны", но и искусство избегать "канн". На войне второе нужно не менее первого", - и самокритично сослался на свой опыт похода на Вислу (с. 69-70){7}. Как бы пригодился такой методологический подход нашим военачальникам в 1941 г.!
Единомышленник Тухачевского Уборевич всем этим принципам учил на маневрах. А учиться у него было чему. Г.К. Жуков отзывался об Уборевиче как о большом знатоке оперативного искусства и тактики. И.С. Конев считал, что "в его лице наша армия понесла самую тяжелую утрату". А эти маршалы в военных вопросах разбирались. Мемуаристы в один голос называют Уборевича выдающимся "воспитателем войск". Наиболее детально это понятие раскрыл в своих воспоминаниях К.А. Мерецков. Любопытен выбор эпизодов этого опытнейшего штабиста и военачальника. Мерецков сообщает, что Уборевич максимально приближал военные игры к боевым условиям. Для чего это нужно - понятно. Добивался от командиров ясных приказов. Ну и что? Мерецков как бы отвечает на возможный вопрос читателя следующим примером. Один командир на учениях написал длинный приказ, поэтому его передача по связи затянулась. Начало учений задерживалось. Тогда Уборевич, руководивший учением, распорядился условному противнику перейти в наступление. Мелочь? Но ведь именно такая история произошла в ночь с 21 на 22 июня 1941 г. Пока из Москвы передавалась в штабы округов длинная директива о приведении войск в боевую готовность, враг "внезапно" атаковал их.
А вот еще одна показательная "мелочь", приведенная Мерецковым. Начальник штаба одного из соединений на учениях ошибся с определением времени для прибытия части на учения. Реакция Уборевича выражена в его вопросе к начштабу: "Как же это вы смогли допустить такой просчет?!" Наш современник, возможно, не поймет смысл вопроса и тем более реакцию начштаба. "Впоследствии Шиловский признался мне, - вспоминал Мерецков, - что вопрос командующего потряс его больше и глубже, нежели возможное замечание, и он никогда и ничто так не переживал, как в этот раз".
Господи! Да отчего же потрясаться? Ну не вышло соединение куда следует в намеченное время из-за просчета... Стоп! Суть дела в слове "просчет". Когда начнется война, подобного рода просчетам будет несть числа. Дивизиям и корпусам будут отдаваться приказы с указанием нереальных сроков выдвижения и наступления, за которыми последуют жертвы и поражения. "Воспитатель войск" Уборевич прекрасно понимал цену подобных просчетов и пытался добиться этого понимания у своих подчиненных. И начальники штабов у него знали: там, где речь идет о жизни солдат, о возможности поражения войск, "просчетов" (аналог халатности) быть не должно. Увы, традиции "просчетов" глубоко въелись в отечественный управленческий организм. Складывается впечатление, что не только у военачальников, но и у некоторых руководителей государства методика "просчетов" - основная в управленческом арсенале. В своей сфере Уборевич добивался повышения уровня управления, что, в сущности, является синонимом, понятия "высокая штабная культура".
Уборевич занимался тем, что можно определить двумя словами, "боеспособность войск". Но не бывает боеспособных войск без толковых, профессионально подготовленных командиров. Мемуаристы (от Василевского до Мерецкова) в один голос свидетельствуют: им многое дала работа с Уборевичем. Именно в Белорусском округе времен командования Уборевича прошли свои командные и штабные университеты: командующие фронтами в Великую Отечественную войну и будущие маршалы - Г. К. Жуков (в БВО командир дивизии), Р.Я. Малиновский (оперативный отдел штаба округа), К.А. Мерецков (начальник штаба округа), К.К. Рокоссовский (командир корпуса); начальники штабов фронта, тоже будущие маршалы - М.В. Захаров (начальник оперативного отдела округа), В.Д. Соколовский (командир дивизии); командующие армиями - А.В. Горбатов (командир дивизии) и В. Колпакчи (штаб корпуса). Жуков решительно и уверенно пошел на такую сложную операцию, как окружение, он уже отрабатывал этот тип операции на картах и маневрах под руководством "блицкриговцев". Напомню, что в боях с чеченскими сепаратистами в 1995-1996 и 1999 гг. наши генералы много раз имели возможность окружать их отряды, но, несмотря на небольшую численность боевиков и свое подавляющее превосходство в огневых средствах, ни разу не добивались успеха. Это значит, что они не умеют проводить сложные операции такого рода, их к этому по-настоящему не готовили. Поэтому несерьезно было бы считать, что Жуков, не учившийся в академиях, запросто мог окружить и уничтожить на Халхин-Голе целую армию хорошо подготовленного противника по наитию, не имея никаких предварительно наработанных схем и навыков.
Хотя большая часть сослуживцев и воспитанников Тухачевского и Уборевича была уничтожена (Рокоссовский, Мерецков и Горбатов чудом выжили в застенках), та горстка, что осталась от "школы Тухачевского" и воспитателя маршалов Уборевича, сыграла ведущую роль в Великой Отечественной войне.
И последнее. Так за что расстрелял Сталин Тухачевского и Уборевича? Они были коммунистами, но не были сталинцами. В этом состояла их главная вина и опасность для диктатора. Поэтому Сталин осуществил свою "ночь длинных ножей", заменив "нейтральные кадры" лично ему преданными. Вот и вся разгадка "очищения".
Сталин как военный стратег и политик
Солдаты сильны своим командиром. Армия - своим командованием. В годы войны особое значение для действующей Армий приобрела Ставка Верховного Главнокомандования. О ее успехах написано много. Но были у нее не просто неудачи, а настоящие провалы. Ставкой, а вернее персонально Сталиным как диктатором страны и Главковерхом, в ходе войны были допущены шесть крупных (по существу дела, преступных) стратегических ошибок, имеющих общую природу и серьезно повлиявших на сроки войны и размеры потерь.
Первая преступная ошибка связана с абсолютно неверной оценкой планов Германии на 1941 год. Высшее военное командование РККА - от наркома обороны до штабов приграничных округов - видело приближение опасности. Проект директивы от 15 мая 1941 г. - одно из ярких тому подтверждений. Но все усилия военных разбивались о твердокаменную позицию вождя. Ошибиться может каждый, но Сталин не взял вину на себя, хотя единственным виновником был он, а подло переложил ее на других, расстреляв группу генералов Красной Армии, лишив их чести как офицеров и граждан.
Следствием стратегической ошибки Сталина был шок в штабах приграничных округов, которых убеждали в отсутствии прямой опасности, что способствовало развалу обороны, особенно в Белоруссии и Прибалтике.
Вторая ошибка определилась "суетливой" директивой No 2 от 22 июня 1941 г., по которой войскам приграничных округов была поставлена нереальная задача немедленно перейти в контрнаступление. Это мероприятие, не обеспеченное ни временем на подготовку, ни разведкой, ни знанием сложившейся обстановки, привело к тяжелым потерям. Особенно тяжелые последствия данная директива имела на Юго-Западном фронте, который располагал всеми необходимыми силами для отражения удара. Ввод в бой механизированных корпусов без средств обеспечения их контрудара привел к быстрому уничтожению их материальной части. Оставшись без танков, Юго-Западный фронт был обречен на поражение.
Третья ошибка связана с требованием Верховного Главнокомандующего не отводить войска Юго-Западного фронта в сентябре 1941 г. из-под Киева, в тот момент, когда явно обозначилась угроза их окружения. Это повлекло за собой быстрый разгром фронта, потерю Харькова и большей части Донбасса.
Четвертая серьезная ошибка была допущена в ходе контрнаступления под Москвой. Войскам и командованию навязали директиву от 5 января 1942 г., требовавшую организовать наступление на большинстве фронтов. Это привело к распылению стратегических резервов и проведению ряда наступательных операций без существенного ущерба для противника. Нехватка сил обрекла Западный фронт на фронтальное давление на позиции группы армий "Центр" с быстрым расходованием фронтовых и армейских резервов. Это дало врагу возможность прийти в себя и организовать эффективное сопротивление, что фактически спасло его от разгрома.
Пятая ошибка аналогична предыдущей. Распыление стратегических резервов в ходе зимней кампании 1943 г. позволило германскому командованию не только избежать полного поражения на южном крыле Восточного фронта, но и организовать успешное контрнаступление. При надлежащих подкреплениях, которые имелись у Ставки, войска Воронежского и Юго-Западного фронтов вполне могли удержать Харьков и другие освобожденные районы. Однако 1-я танковая армия и 68-я армия были усланы под Демянск. Остались неподвижными крупные группировки советских войск на пассивных участках, в то время как немецкое командование активно маневрировало своими силами.
Шестая ошибка заключалась в том, что Сталин в 1945 г. заставил войска в Польше и Восточной Пруссии втянуться в бои с группировками противника, не представлявшими к тому времени оперативной опасности. Это вызвало ненужные и многочисленные солдатские жертвы и оттянуло начало Берлинской операции, а с ней и окончание войны примерно на месяц.
Здесь перечислены главные ошибки Сталина, не считая более "мелких", вроде упрямого использования Букринского плацдарма на Днепре, что отодвинуло освобождение Киева примерно на месяц.
То что Сталин не был ни даровитым военным стратегом, ни тем более полководцем, наверное, с очевидностью следует из всего содержания книги.
Сталин нигде не проявил себя проницательным стратегом в отношении противника, а это основополагающее качество подлинного полководца. Его оценки боевых возможностей финской армии в 1939 г. и способности к удару Германии в 1941 г. оказались убийственно поверхностными. Плохо, когда государственный деятель ошибается, но еще хуже, когда он демонстрирует твердолобость. Никакие доводы военных специалистов не заставили Сталина изменить свою точку зрения. В обоих случаях он подставил Красную Армию под удар, обрек ее на тяжелые потери.
В 1937-1939 гг. Сталин провел генеральную чистку Вооруженных Сил страны, после которой армия стала совершенно послушной ему. И небоеспособной! Если, конечно, ей не противостоял в несколько раз меньший по силам противник, вроде финской армии, и если войска не возглавляли не уничтоженные в ходе репрессий командиры "старой" выучки Тухачевского - Уборевича.
Подбор высших военных кадров - это еще один из сталинских провалов. Выдвинутые им после чистки командные кадры в 1941 г. ничем замечательным себя не проявили. К середине 1942 г. почти все скороспелые командные кадры "сталинского призыва" - командующие фронтами, армиями, мехкорпусами - либо завершили свою военную деятельность в "котлах", погибнув или попав в плен, либо ушли на вторые роли. Среди заканчивающих войну военачальников не осталось ни одного выдвиженца 1937-1940 гг. Командовали фронтами на завершающем этапе: три подчиненных Уборевича (Жуков, Мерецков, Рокоссовский); один выдвиженец войны - Черняховский (начал войну командиром дивизии); остальные относятся к людям с нормальным, т.е. -без феерических скачков, послужным списком. В 1937 г. Говоров, Толбухин, Петров были комбригами, Еременко и Конев - комдивами, Баграмян и Малиновский - полковниками. Войну они начали в звене корпус - армия - штаб округа. Это нормальный служебный рост.
Просто позорным является то обстоятельство, что все четыре предвоенных маршала с 1942 г. "отведены" в тыл. Кулик разжалован в генерал-майоры. Заканчивали в тылу все военачальники, выходцы из 1-й конной армии (маршалы Буденный, Ворошилов, Тимошенко и генерал Городовиков). А ведь за каждым из них тянется шлейф проваленных операций, понапрасну пролитая кровь.
С учетом уничтожения военных и технических кадров впору было поставить вопрос о вредительской деятельности секретаря ЦК ВКП (б) И.В. Сталина. И любой Ульрих или Вышинский проголосовал бы за расстрел через 20 минут после рассмотрения содеянного. Но тем и хороша "должность" диктатора, что все ошибки списываются на других, а специально подобранные историки обеляют и возвеличивают преступника.
Защитники Сталина ссылаются иногда на то обстоятельство, что репрессируемые также не были ангелами. Да, это так. Маргинальная природа большевизма вовлекала в свою орбиту людей, способных на жестокость в любой форме. Ненависть и нетерпимость (якобы "классовая") являлись составной частью официальной идеологии большевистской версии марксизма. Ничего другого от типично левацкого течения в революционном движении и ждать нельзя было. Но с приходом к власти и ее упрочением, т.е. с окончанием своего маргинального, подпольного существования, происходит неизбежное обмирщение ее представителей ("обуржуазивание" по терминологии фанатичных сторонников подпольной чистоты умонастроений). С годами они становятся нормальными людьми, выполняющими свои гражданские функции в обществе. Такую эволюцию, например, проделал Н.И. Бухарин.
Трагедией для страны становится насильственная попытка прервать этот естественный процесс. Сталин в 1936- 1938 гг. вновь ввергает партию в маргинальное состояние. Он распространяет на нее новую гражданскую войну, начатую со своим народом в 1929 г. Все животное, низменное, столь характерное для гражданской войны, - этой войны без правил, стало знаменем борьбы. От людей, в сущности, требовалось одно - стать подлецами и преступниками, доносить друг на друга, обливать грязью своих недавних товарищей, сослуживцев, а самим раболепствовать. Процесс "оцивилизовывания" кадров был грубо прерван. (Искусственность подобной "классовой борьбы" доказывает то обстоятельство, что люди, активно участвовавшие в репрессиях, сразу же свернули и осудили их после смерти диктатора. И процесс "оцивилизовывания" благополучно пошел дальше.) Качественному управлению маргинализация наносит колоссальный урон, хотя происходит известная консолидация власти. Страх цементировал государственную дисциплину. Именно этот фактор приводит в восторг ценителей Сталина. На деле же происходит и происходило разложение Власти. Общество теряло гибкость. Скрепы между "верхами" и "низами" держались в немалой степени благодаря насилию. Правдивая информация вытеснялась приукрашенной. И как следствие гром среди ясного неба. При сильном толчке централизованная, казавшаяся сверхпрочной империя стала неожиданно разваливаться.
1941 год характерен не только тем, что Красная Армия терпела военные поражения. Дал течь и опасно накренился весь государственный корабль. Сам капитан, то есть Верховный Главнокомандующий, оказался не на высоте положения.
В ходе руководства Сталина Вооруженными Силами дважды пришлось восстанавливать разбитые Северо-Западный (июнь - июль, сентябрь 1941 г.), Юго-Западный (сентябрь 1941 г., июль 1942 г.) и Южный фронты (октябрь 1941 г., июль - август 1942 г.), трижды Западный фронт (июнь, июль, сентябрь 1941 г.). Полностью разгромлен Крымский фронт (май 1942 г.). Только в летне-осенние месяцы 1941 г. было разбито в общей сложности около 250 советских дивизий, что вдвое превышало англо-французские силы в 1940 г. Какие еще вооруженные силы выдержали бы такое командование?
В частном письме Г. К. Жуков, не связанный путами цензуры, писал о Верховном: "В начале войны со Сталиным было очень и очень трудно работать. Он прежде всего тогда плохо разбирался в способах, методиках и формах ведения современной войны, тем более с таким опытным и сильным врагом, как германская армия... Особо отрицательной стороной Сталина на протяжении всей войны было то, что, плохо зная практическую сторону подготовки операции фронта, армии и войск, он ставил совершенно нереальные сроки начала операции, вследствие чего многие операции начинались плохо подготовленными, войска несли неоправданные потери, а операции, не достигнув цели, "затухали""{8}.
Л.Н. Толстой, размышляя о войне, в том числе о войне с превосходящим по силам противником, приходил к простой и мудрой истине: "Верь, голубчик, говорил Кутузов Андрею Болконскому, - нет сильнее тех двух воинов, терпение и время". Сталин дошел до этой истины ценой огромных напрасных жертв.
Конечно, Сталин работал над собой, постепенно избавляясь от дилетантизма и торопливости, с течением времени стал больше прислушиваться к мнению военных специалистов. Но велика ли в этом его заслуга? Думается, любой, даже глупый человек поступил бы со временем точно так же.
Подлинная сила Сталина как Главнокомандующего заключалась в его советниках, таких, как Жуков и Василевский, военачальниках фронтового и армейского звена и, наконец, во все терпящем солдате. Прямые же, единоличные вмешательства Сталина в руководство войсками обычно ни к чему хорошему не приводили. "И где кончается железная воля, и где начинается непостижимое упрямство, стоящее десятков тысяч жизней и целых кладбищ загубленной техники, не всегда сразу поймешь, - размышлял К. Симонов в "Живых и мертвых". - Да, слушает, рассматривает и одобряет планы, принимает во внимание, не отмахивается от советов и донесений... Но это все до какой-то минуты - а потом последнее слово за ним, и слово это - иногда единственно верное решение, а иногда вдруг рассудку вопреки... и никто никакими доводами уже не заставит передумать! А вся тяжесть положения в том, что оно, это его последнее слово, все равно всегда правильно, даже когда оно неправильно... и виноватые в неудачах найдутся. Должны же они каждый раз находиться, если он всегда прав".
Лучше о сути диктаторской гениальности, пожалуй, не скажешь. Потому Россией управлять всегда легче было, чем Швейцарией или Норвегией. Там не до "гениев". Слишком велика цена ошибки. Там надо двигаться наверняка. А если в России из-за ошибок "гения" вымрет несколько миллионов людей - что с того, все равно останется еще много. И "победа будет за нами".
Сталину повезло, и не более того. Не будь у страны обширных пространств, у армии талантливых полководцев, а у государства - огромных материальных возможностей и людских ресурсов - никакая сталинская воля и никакая его гениальность не спасли бы режим от краха. Таким образом, на давний вопрос: мог ли СССР выиграть войну с Гитлером без Сталина - ответ получается однозначный: мог, причем гораздо быстрее и с меньшими потерями.
Красная Армия могла противопоставить вермахту силы, во много раз превосходившие англо-французские армии в 1940 г. И это при том, что последние могли отступать на глубину максимум 500 км, дальше начинался Атлантический океан, а Красная Армия, отойдя на 800 км, имела возможность сохранять боеспособность и даже, при необходимости, отступать еще дальше. "Кутузовский вариант" войны был фактически вновь испробован в 1941-1942 гг. и вновь доказал свою эффективность. Однако незаурядная фигура диктатора до сих пор завораживает иных историков. Так, генерал-полковник Ю. Горьков, написавший интересную книгу о работе Ставки, утверждает: "Думаю, даже фанатичные антисталинисты не станут утверждать, что И.В. Сталин не сыграл никакой положительной роли в Великой Отечественной войне. Поэтому воздадим каждому по делам его" (с. 19){9}.
Если бы Николая II, Верховного Главнокомандующего российской армии в Первой мировой войне, не свергли с престола (чего не произошло со Сталиным в силу предпринятых им превентивных мер), то через год с небольшим Российская империя праздновала бы Победу. И тогда историки тоже писали бы о "положительной роли" царя, как писали о его прадеде Александре I. Конечно, вряд ли даже ярый антисталинист будет утверждать, что Сталин не сыграл вообще никакой положительной роли как руководитель, но то же самое можно сказать о члене Ставки Л.П. Берии, о наркоме путей сообщения Л.М. Кагановиче, о наркоме иностранных дел В.М. Молотове и даже о Л.З. Мехлисе. Дай любому человеку власть и право ворочать миллионами, и помимо бед, которых он наделает, где-нибудь всплывет и его положительная роль. Вопрос в другом: во что обошлась эта "положительная роль" народам Советского Союза? И не оказалась ли победа в войне пирровой победой, которая вместе с предыдущими репрессиями подготовила почву для выморочной инертности нынешнего поколения?
И наконец, следует задаться вопросом: кого следует считать полководцем? Много ли найдется людей, которые смогли бы утверждать, что они в состоянии выиграть войну против превосходящих сил врага с потерями, не превышающими десятой части своей армии, как это делали Наполеон или Суворов, Мольтке или Гудериан? И сколько бы нашлось кандидатов в генералиссимусы на других условиях: выиграть войну с любыми мыслимыми и немыслимыми потерями, оставляя сколь угодно обширные территории своей страны, одновременно располагая талантами лучших военачальников, а также получая помощь от могущественных союзников?
Советские историки и пропагандисты любили повторять высказывания Жукова и Василевского о том, что к 1943 г. Сталин стал неплохо разбираться в оперативных вопросах, не понимая, что эта оценка, наоборот, унижает и развенчивает Сталина как полководца и главнокомандующего. Итак, согласимся, что Сталин стал сносно разбираться в насущных вопросах боевых действий с 1943 г. И остается удивляться тому, сколь долог был путь к познанию у вождя. Еще в 1918 г. он являлся фактическим командующим Царицынским фронтом. В 1920 г. Сталин - член Реввоенсовета Юго-Западного фронта. Став руководителем страны, он, в силу своей должности, постоянно занимался военными вопросами, имея таких сведущих советников, как Егоров, Шапошников, Тухачевский. С 20-летним багажом постоянного соприкосновения с военными вопросами, он возложил на себя обязанности Верховного Главнокомандующего в 1941 г., но багаж оказался почти пустым. Потребовалось еще два кровавых года непрерывного обучения под попечительством Жукова и Василевского, чтобы его очередные Учителя могли констатировать: ну, наконец-то! Думается, что за четверть века можно научить и куда более посредственных людей. На деле же у Сталина не было способностей к военной науке, а плата за обучение оказалась чрезмерно велика. Как тут не вспомнить Рузвельта и Черчилля, которые, являясь Главнокомандующими, не вмешивались в оперативные вопросы (хотя Черчилль был военным министром еще в Первую мировую войну) и не учились военной науке за счет жизней своих граждан.
"Да, скифы мы, да азиаты..." - сказал поэт. И если народ отдал за Победу столько своих граждан, сколько не может позволить ни одна страна в мире, то глава государства не имеет морального права величать себя полководцем. Де Голль справедливо писал о Сталине: "Он был удачлив потому, что встретил народ до такой степени живучий и терпеливый, что самое жестокое порабощение его не парализовало, землю, полную таких ресурсов, что самое ужасное расточительство не смогло ее истощить, союзников, без которых нельзя было победить противника, но которые без него также не разгромили бы врага" (1990, No 3, с. 24){10}. Лишь последнее утверждение требует уточнения: не "без него", а без русского народа.
1941 г. не было бы шансов на успех, потому что тройное превосходство в танках у Красной Армии дополнялось бы превосходством надлежащего качества организации. Значит, вермахт мог быть разбит уже в 1941 г., ибо его главной ударной силой являлись танки. Но Сталин внес свои коррективы в "план Тухачевского", и его потенциальные возможности не были реализованы. Бурно развивавшаяся Красная Армия в 1938-1939 гг. потеряла темп. Ее передовая авиация и танковые войска превратились в заурядные. Если этот процесс сравнить со скачками, то РККА подсекли, когда она шла в лидерах, и вперед вышел вермахт. (Правда, на эту ситуацию можно посмотреть с другой стороны. Ведь Сталин, расстреливая большевиков, в сущности, спасал Европу. Будь во главе РККА Тухачевский и Уборевич, советские танки как минимум дошли бы до Рейна. А максимум?)
Любая теория уже реалий жизни. Поэтому теории Д. Дуэ, Д. Фуллера или А. Мэхэна верны лишь частично. Задача политической или военной теории - верно угадать тенденцию развития и контуры тех сил или средств, которые в наибольшей степени повлияют на будущие события. У Тухачевского, как и у других военных теоретиков, можно найти много неверных оценок, пробелов и перехлестов, но тенденции надвигающейся войны он уловил очень точно. Он готовил Красную Армию к войне с Германией и к мировой в целом. Войне танково-механизированной, тотальной, бескомпромиссной, цель которой - полный разгром и уничтожение противника. Войне идеологической, войне маневренной. И еще он хотел научить Армию "блицкригу". Тому, чего не умела старая армия, чему не научилась Красная Армия, и чего не умеет современная. В этом вопросе Тухачевский стоит в истории отечественной военной мысли совершенно особняком.
Но Тухачевский и Уборевич успели сделать одно чрезвычайно важное дело воспитать из части офицеров профессионалов, пригодных по складу мышления и кругозору к будущей войне. Тухачевский делал это преимущественно через статьи, книги, лекции, совещания. Одному из участников учений 1925 г. в Белоруссии запомнилось следующее характерное обращение Тухачевского к присутствующим на разборе командирам: "Советую всем вам хорошенько вчитаться в замечательную книгу немецкого военного мыслителя фон Шлифена "Канны". Но тут же предостерег: "Постигайте не только искусство создавать "канны", но и искусство избегать "канн". На войне второе нужно не менее первого", - и самокритично сослался на свой опыт похода на Вислу (с. 69-70){7}. Как бы пригодился такой методологический подход нашим военачальникам в 1941 г.!
Единомышленник Тухачевского Уборевич всем этим принципам учил на маневрах. А учиться у него было чему. Г.К. Жуков отзывался об Уборевиче как о большом знатоке оперативного искусства и тактики. И.С. Конев считал, что "в его лице наша армия понесла самую тяжелую утрату". А эти маршалы в военных вопросах разбирались. Мемуаристы в один голос называют Уборевича выдающимся "воспитателем войск". Наиболее детально это понятие раскрыл в своих воспоминаниях К.А. Мерецков. Любопытен выбор эпизодов этого опытнейшего штабиста и военачальника. Мерецков сообщает, что Уборевич максимально приближал военные игры к боевым условиям. Для чего это нужно - понятно. Добивался от командиров ясных приказов. Ну и что? Мерецков как бы отвечает на возможный вопрос читателя следующим примером. Один командир на учениях написал длинный приказ, поэтому его передача по связи затянулась. Начало учений задерживалось. Тогда Уборевич, руководивший учением, распорядился условному противнику перейти в наступление. Мелочь? Но ведь именно такая история произошла в ночь с 21 на 22 июня 1941 г. Пока из Москвы передавалась в штабы округов длинная директива о приведении войск в боевую готовность, враг "внезапно" атаковал их.
А вот еще одна показательная "мелочь", приведенная Мерецковым. Начальник штаба одного из соединений на учениях ошибся с определением времени для прибытия части на учения. Реакция Уборевича выражена в его вопросе к начштабу: "Как же это вы смогли допустить такой просчет?!" Наш современник, возможно, не поймет смысл вопроса и тем более реакцию начштаба. "Впоследствии Шиловский признался мне, - вспоминал Мерецков, - что вопрос командующего потряс его больше и глубже, нежели возможное замечание, и он никогда и ничто так не переживал, как в этот раз".
Господи! Да отчего же потрясаться? Ну не вышло соединение куда следует в намеченное время из-за просчета... Стоп! Суть дела в слове "просчет". Когда начнется война, подобного рода просчетам будет несть числа. Дивизиям и корпусам будут отдаваться приказы с указанием нереальных сроков выдвижения и наступления, за которыми последуют жертвы и поражения. "Воспитатель войск" Уборевич прекрасно понимал цену подобных просчетов и пытался добиться этого понимания у своих подчиненных. И начальники штабов у него знали: там, где речь идет о жизни солдат, о возможности поражения войск, "просчетов" (аналог халатности) быть не должно. Увы, традиции "просчетов" глубоко въелись в отечественный управленческий организм. Складывается впечатление, что не только у военачальников, но и у некоторых руководителей государства методика "просчетов" - основная в управленческом арсенале. В своей сфере Уборевич добивался повышения уровня управления, что, в сущности, является синонимом, понятия "высокая штабная культура".
Уборевич занимался тем, что можно определить двумя словами, "боеспособность войск". Но не бывает боеспособных войск без толковых, профессионально подготовленных командиров. Мемуаристы (от Василевского до Мерецкова) в один голос свидетельствуют: им многое дала работа с Уборевичем. Именно в Белорусском округе времен командования Уборевича прошли свои командные и штабные университеты: командующие фронтами в Великую Отечественную войну и будущие маршалы - Г. К. Жуков (в БВО командир дивизии), Р.Я. Малиновский (оперативный отдел штаба округа), К.А. Мерецков (начальник штаба округа), К.К. Рокоссовский (командир корпуса); начальники штабов фронта, тоже будущие маршалы - М.В. Захаров (начальник оперативного отдела округа), В.Д. Соколовский (командир дивизии); командующие армиями - А.В. Горбатов (командир дивизии) и В. Колпакчи (штаб корпуса). Жуков решительно и уверенно пошел на такую сложную операцию, как окружение, он уже отрабатывал этот тип операции на картах и маневрах под руководством "блицкриговцев". Напомню, что в боях с чеченскими сепаратистами в 1995-1996 и 1999 гг. наши генералы много раз имели возможность окружать их отряды, но, несмотря на небольшую численность боевиков и свое подавляющее превосходство в огневых средствах, ни разу не добивались успеха. Это значит, что они не умеют проводить сложные операции такого рода, их к этому по-настоящему не готовили. Поэтому несерьезно было бы считать, что Жуков, не учившийся в академиях, запросто мог окружить и уничтожить на Халхин-Голе целую армию хорошо подготовленного противника по наитию, не имея никаких предварительно наработанных схем и навыков.
Хотя большая часть сослуживцев и воспитанников Тухачевского и Уборевича была уничтожена (Рокоссовский, Мерецков и Горбатов чудом выжили в застенках), та горстка, что осталась от "школы Тухачевского" и воспитателя маршалов Уборевича, сыграла ведущую роль в Великой Отечественной войне.
И последнее. Так за что расстрелял Сталин Тухачевского и Уборевича? Они были коммунистами, но не были сталинцами. В этом состояла их главная вина и опасность для диктатора. Поэтому Сталин осуществил свою "ночь длинных ножей", заменив "нейтральные кадры" лично ему преданными. Вот и вся разгадка "очищения".
Сталин как военный стратег и политик
Солдаты сильны своим командиром. Армия - своим командованием. В годы войны особое значение для действующей Армий приобрела Ставка Верховного Главнокомандования. О ее успехах написано много. Но были у нее не просто неудачи, а настоящие провалы. Ставкой, а вернее персонально Сталиным как диктатором страны и Главковерхом, в ходе войны были допущены шесть крупных (по существу дела, преступных) стратегических ошибок, имеющих общую природу и серьезно повлиявших на сроки войны и размеры потерь.
Первая преступная ошибка связана с абсолютно неверной оценкой планов Германии на 1941 год. Высшее военное командование РККА - от наркома обороны до штабов приграничных округов - видело приближение опасности. Проект директивы от 15 мая 1941 г. - одно из ярких тому подтверждений. Но все усилия военных разбивались о твердокаменную позицию вождя. Ошибиться может каждый, но Сталин не взял вину на себя, хотя единственным виновником был он, а подло переложил ее на других, расстреляв группу генералов Красной Армии, лишив их чести как офицеров и граждан.
Следствием стратегической ошибки Сталина был шок в штабах приграничных округов, которых убеждали в отсутствии прямой опасности, что способствовало развалу обороны, особенно в Белоруссии и Прибалтике.
Вторая ошибка определилась "суетливой" директивой No 2 от 22 июня 1941 г., по которой войскам приграничных округов была поставлена нереальная задача немедленно перейти в контрнаступление. Это мероприятие, не обеспеченное ни временем на подготовку, ни разведкой, ни знанием сложившейся обстановки, привело к тяжелым потерям. Особенно тяжелые последствия данная директива имела на Юго-Западном фронте, который располагал всеми необходимыми силами для отражения удара. Ввод в бой механизированных корпусов без средств обеспечения их контрудара привел к быстрому уничтожению их материальной части. Оставшись без танков, Юго-Западный фронт был обречен на поражение.
Третья ошибка связана с требованием Верховного Главнокомандующего не отводить войска Юго-Западного фронта в сентябре 1941 г. из-под Киева, в тот момент, когда явно обозначилась угроза их окружения. Это повлекло за собой быстрый разгром фронта, потерю Харькова и большей части Донбасса.
Четвертая серьезная ошибка была допущена в ходе контрнаступления под Москвой. Войскам и командованию навязали директиву от 5 января 1942 г., требовавшую организовать наступление на большинстве фронтов. Это привело к распылению стратегических резервов и проведению ряда наступательных операций без существенного ущерба для противника. Нехватка сил обрекла Западный фронт на фронтальное давление на позиции группы армий "Центр" с быстрым расходованием фронтовых и армейских резервов. Это дало врагу возможность прийти в себя и организовать эффективное сопротивление, что фактически спасло его от разгрома.
Пятая ошибка аналогична предыдущей. Распыление стратегических резервов в ходе зимней кампании 1943 г. позволило германскому командованию не только избежать полного поражения на южном крыле Восточного фронта, но и организовать успешное контрнаступление. При надлежащих подкреплениях, которые имелись у Ставки, войска Воронежского и Юго-Западного фронтов вполне могли удержать Харьков и другие освобожденные районы. Однако 1-я танковая армия и 68-я армия были усланы под Демянск. Остались неподвижными крупные группировки советских войск на пассивных участках, в то время как немецкое командование активно маневрировало своими силами.
Шестая ошибка заключалась в том, что Сталин в 1945 г. заставил войска в Польше и Восточной Пруссии втянуться в бои с группировками противника, не представлявшими к тому времени оперативной опасности. Это вызвало ненужные и многочисленные солдатские жертвы и оттянуло начало Берлинской операции, а с ней и окончание войны примерно на месяц.
Здесь перечислены главные ошибки Сталина, не считая более "мелких", вроде упрямого использования Букринского плацдарма на Днепре, что отодвинуло освобождение Киева примерно на месяц.
То что Сталин не был ни даровитым военным стратегом, ни тем более полководцем, наверное, с очевидностью следует из всего содержания книги.
Сталин нигде не проявил себя проницательным стратегом в отношении противника, а это основополагающее качество подлинного полководца. Его оценки боевых возможностей финской армии в 1939 г. и способности к удару Германии в 1941 г. оказались убийственно поверхностными. Плохо, когда государственный деятель ошибается, но еще хуже, когда он демонстрирует твердолобость. Никакие доводы военных специалистов не заставили Сталина изменить свою точку зрения. В обоих случаях он подставил Красную Армию под удар, обрек ее на тяжелые потери.
В 1937-1939 гг. Сталин провел генеральную чистку Вооруженных Сил страны, после которой армия стала совершенно послушной ему. И небоеспособной! Если, конечно, ей не противостоял в несколько раз меньший по силам противник, вроде финской армии, и если войска не возглавляли не уничтоженные в ходе репрессий командиры "старой" выучки Тухачевского - Уборевича.
Подбор высших военных кадров - это еще один из сталинских провалов. Выдвинутые им после чистки командные кадры в 1941 г. ничем замечательным себя не проявили. К середине 1942 г. почти все скороспелые командные кадры "сталинского призыва" - командующие фронтами, армиями, мехкорпусами - либо завершили свою военную деятельность в "котлах", погибнув или попав в плен, либо ушли на вторые роли. Среди заканчивающих войну военачальников не осталось ни одного выдвиженца 1937-1940 гг. Командовали фронтами на завершающем этапе: три подчиненных Уборевича (Жуков, Мерецков, Рокоссовский); один выдвиженец войны - Черняховский (начал войну командиром дивизии); остальные относятся к людям с нормальным, т.е. -без феерических скачков, послужным списком. В 1937 г. Говоров, Толбухин, Петров были комбригами, Еременко и Конев - комдивами, Баграмян и Малиновский - полковниками. Войну они начали в звене корпус - армия - штаб округа. Это нормальный служебный рост.
Просто позорным является то обстоятельство, что все четыре предвоенных маршала с 1942 г. "отведены" в тыл. Кулик разжалован в генерал-майоры. Заканчивали в тылу все военачальники, выходцы из 1-й конной армии (маршалы Буденный, Ворошилов, Тимошенко и генерал Городовиков). А ведь за каждым из них тянется шлейф проваленных операций, понапрасну пролитая кровь.
С учетом уничтожения военных и технических кадров впору было поставить вопрос о вредительской деятельности секретаря ЦК ВКП (б) И.В. Сталина. И любой Ульрих или Вышинский проголосовал бы за расстрел через 20 минут после рассмотрения содеянного. Но тем и хороша "должность" диктатора, что все ошибки списываются на других, а специально подобранные историки обеляют и возвеличивают преступника.
Защитники Сталина ссылаются иногда на то обстоятельство, что репрессируемые также не были ангелами. Да, это так. Маргинальная природа большевизма вовлекала в свою орбиту людей, способных на жестокость в любой форме. Ненависть и нетерпимость (якобы "классовая") являлись составной частью официальной идеологии большевистской версии марксизма. Ничего другого от типично левацкого течения в революционном движении и ждать нельзя было. Но с приходом к власти и ее упрочением, т.е. с окончанием своего маргинального, подпольного существования, происходит неизбежное обмирщение ее представителей ("обуржуазивание" по терминологии фанатичных сторонников подпольной чистоты умонастроений). С годами они становятся нормальными людьми, выполняющими свои гражданские функции в обществе. Такую эволюцию, например, проделал Н.И. Бухарин.
Трагедией для страны становится насильственная попытка прервать этот естественный процесс. Сталин в 1936- 1938 гг. вновь ввергает партию в маргинальное состояние. Он распространяет на нее новую гражданскую войну, начатую со своим народом в 1929 г. Все животное, низменное, столь характерное для гражданской войны, - этой войны без правил, стало знаменем борьбы. От людей, в сущности, требовалось одно - стать подлецами и преступниками, доносить друг на друга, обливать грязью своих недавних товарищей, сослуживцев, а самим раболепствовать. Процесс "оцивилизовывания" кадров был грубо прерван. (Искусственность подобной "классовой борьбы" доказывает то обстоятельство, что люди, активно участвовавшие в репрессиях, сразу же свернули и осудили их после смерти диктатора. И процесс "оцивилизовывания" благополучно пошел дальше.) Качественному управлению маргинализация наносит колоссальный урон, хотя происходит известная консолидация власти. Страх цементировал государственную дисциплину. Именно этот фактор приводит в восторг ценителей Сталина. На деле же происходит и происходило разложение Власти. Общество теряло гибкость. Скрепы между "верхами" и "низами" держались в немалой степени благодаря насилию. Правдивая информация вытеснялась приукрашенной. И как следствие гром среди ясного неба. При сильном толчке централизованная, казавшаяся сверхпрочной империя стала неожиданно разваливаться.
1941 год характерен не только тем, что Красная Армия терпела военные поражения. Дал течь и опасно накренился весь государственный корабль. Сам капитан, то есть Верховный Главнокомандующий, оказался не на высоте положения.
В ходе руководства Сталина Вооруженными Силами дважды пришлось восстанавливать разбитые Северо-Западный (июнь - июль, сентябрь 1941 г.), Юго-Западный (сентябрь 1941 г., июль 1942 г.) и Южный фронты (октябрь 1941 г., июль - август 1942 г.), трижды Западный фронт (июнь, июль, сентябрь 1941 г.). Полностью разгромлен Крымский фронт (май 1942 г.). Только в летне-осенние месяцы 1941 г. было разбито в общей сложности около 250 советских дивизий, что вдвое превышало англо-французские силы в 1940 г. Какие еще вооруженные силы выдержали бы такое командование?
В частном письме Г. К. Жуков, не связанный путами цензуры, писал о Верховном: "В начале войны со Сталиным было очень и очень трудно работать. Он прежде всего тогда плохо разбирался в способах, методиках и формах ведения современной войны, тем более с таким опытным и сильным врагом, как германская армия... Особо отрицательной стороной Сталина на протяжении всей войны было то, что, плохо зная практическую сторону подготовки операции фронта, армии и войск, он ставил совершенно нереальные сроки начала операции, вследствие чего многие операции начинались плохо подготовленными, войска несли неоправданные потери, а операции, не достигнув цели, "затухали""{8}.
Л.Н. Толстой, размышляя о войне, в том числе о войне с превосходящим по силам противником, приходил к простой и мудрой истине: "Верь, голубчик, говорил Кутузов Андрею Болконскому, - нет сильнее тех двух воинов, терпение и время". Сталин дошел до этой истины ценой огромных напрасных жертв.
Конечно, Сталин работал над собой, постепенно избавляясь от дилетантизма и торопливости, с течением времени стал больше прислушиваться к мнению военных специалистов. Но велика ли в этом его заслуга? Думается, любой, даже глупый человек поступил бы со временем точно так же.
Подлинная сила Сталина как Главнокомандующего заключалась в его советниках, таких, как Жуков и Василевский, военачальниках фронтового и армейского звена и, наконец, во все терпящем солдате. Прямые же, единоличные вмешательства Сталина в руководство войсками обычно ни к чему хорошему не приводили. "И где кончается железная воля, и где начинается непостижимое упрямство, стоящее десятков тысяч жизней и целых кладбищ загубленной техники, не всегда сразу поймешь, - размышлял К. Симонов в "Живых и мертвых". - Да, слушает, рассматривает и одобряет планы, принимает во внимание, не отмахивается от советов и донесений... Но это все до какой-то минуты - а потом последнее слово за ним, и слово это - иногда единственно верное решение, а иногда вдруг рассудку вопреки... и никто никакими доводами уже не заставит передумать! А вся тяжесть положения в том, что оно, это его последнее слово, все равно всегда правильно, даже когда оно неправильно... и виноватые в неудачах найдутся. Должны же они каждый раз находиться, если он всегда прав".
Лучше о сути диктаторской гениальности, пожалуй, не скажешь. Потому Россией управлять всегда легче было, чем Швейцарией или Норвегией. Там не до "гениев". Слишком велика цена ошибки. Там надо двигаться наверняка. А если в России из-за ошибок "гения" вымрет несколько миллионов людей - что с того, все равно останется еще много. И "победа будет за нами".
Сталину повезло, и не более того. Не будь у страны обширных пространств, у армии талантливых полководцев, а у государства - огромных материальных возможностей и людских ресурсов - никакая сталинская воля и никакая его гениальность не спасли бы режим от краха. Таким образом, на давний вопрос: мог ли СССР выиграть войну с Гитлером без Сталина - ответ получается однозначный: мог, причем гораздо быстрее и с меньшими потерями.
Красная Армия могла противопоставить вермахту силы, во много раз превосходившие англо-французские армии в 1940 г. И это при том, что последние могли отступать на глубину максимум 500 км, дальше начинался Атлантический океан, а Красная Армия, отойдя на 800 км, имела возможность сохранять боеспособность и даже, при необходимости, отступать еще дальше. "Кутузовский вариант" войны был фактически вновь испробован в 1941-1942 гг. и вновь доказал свою эффективность. Однако незаурядная фигура диктатора до сих пор завораживает иных историков. Так, генерал-полковник Ю. Горьков, написавший интересную книгу о работе Ставки, утверждает: "Думаю, даже фанатичные антисталинисты не станут утверждать, что И.В. Сталин не сыграл никакой положительной роли в Великой Отечественной войне. Поэтому воздадим каждому по делам его" (с. 19){9}.
Если бы Николая II, Верховного Главнокомандующего российской армии в Первой мировой войне, не свергли с престола (чего не произошло со Сталиным в силу предпринятых им превентивных мер), то через год с небольшим Российская империя праздновала бы Победу. И тогда историки тоже писали бы о "положительной роли" царя, как писали о его прадеде Александре I. Конечно, вряд ли даже ярый антисталинист будет утверждать, что Сталин не сыграл вообще никакой положительной роли как руководитель, но то же самое можно сказать о члене Ставки Л.П. Берии, о наркоме путей сообщения Л.М. Кагановиче, о наркоме иностранных дел В.М. Молотове и даже о Л.З. Мехлисе. Дай любому человеку власть и право ворочать миллионами, и помимо бед, которых он наделает, где-нибудь всплывет и его положительная роль. Вопрос в другом: во что обошлась эта "положительная роль" народам Советского Союза? И не оказалась ли победа в войне пирровой победой, которая вместе с предыдущими репрессиями подготовила почву для выморочной инертности нынешнего поколения?
И наконец, следует задаться вопросом: кого следует считать полководцем? Много ли найдется людей, которые смогли бы утверждать, что они в состоянии выиграть войну против превосходящих сил врага с потерями, не превышающими десятой части своей армии, как это делали Наполеон или Суворов, Мольтке или Гудериан? И сколько бы нашлось кандидатов в генералиссимусы на других условиях: выиграть войну с любыми мыслимыми и немыслимыми потерями, оставляя сколь угодно обширные территории своей страны, одновременно располагая талантами лучших военачальников, а также получая помощь от могущественных союзников?
Советские историки и пропагандисты любили повторять высказывания Жукова и Василевского о том, что к 1943 г. Сталин стал неплохо разбираться в оперативных вопросах, не понимая, что эта оценка, наоборот, унижает и развенчивает Сталина как полководца и главнокомандующего. Итак, согласимся, что Сталин стал сносно разбираться в насущных вопросах боевых действий с 1943 г. И остается удивляться тому, сколь долог был путь к познанию у вождя. Еще в 1918 г. он являлся фактическим командующим Царицынским фронтом. В 1920 г. Сталин - член Реввоенсовета Юго-Западного фронта. Став руководителем страны, он, в силу своей должности, постоянно занимался военными вопросами, имея таких сведущих советников, как Егоров, Шапошников, Тухачевский. С 20-летним багажом постоянного соприкосновения с военными вопросами, он возложил на себя обязанности Верховного Главнокомандующего в 1941 г., но багаж оказался почти пустым. Потребовалось еще два кровавых года непрерывного обучения под попечительством Жукова и Василевского, чтобы его очередные Учителя могли констатировать: ну, наконец-то! Думается, что за четверть века можно научить и куда более посредственных людей. На деле же у Сталина не было способностей к военной науке, а плата за обучение оказалась чрезмерно велика. Как тут не вспомнить Рузвельта и Черчилля, которые, являясь Главнокомандующими, не вмешивались в оперативные вопросы (хотя Черчилль был военным министром еще в Первую мировую войну) и не учились военной науке за счет жизней своих граждан.
"Да, скифы мы, да азиаты..." - сказал поэт. И если народ отдал за Победу столько своих граждан, сколько не может позволить ни одна страна в мире, то глава государства не имеет морального права величать себя полководцем. Де Голль справедливо писал о Сталине: "Он был удачлив потому, что встретил народ до такой степени живучий и терпеливый, что самое жестокое порабощение его не парализовало, землю, полную таких ресурсов, что самое ужасное расточительство не смогло ее истощить, союзников, без которых нельзя было победить противника, но которые без него также не разгромили бы врага" (1990, No 3, с. 24){10}. Лишь последнее утверждение требует уточнения: не "без него", а без русского народа.