Страница:
Вторую волну назначений и перемещений вызвала финская кампания. Из командиров дивизий в командармы были выдвинуты И. Музыченко (назначен на 6-ю армию, прикрывавшую центральный участок границы Киевского военного округа), П.Г. Понеделин (стал сначала начальником штаба Ленинградского военного округа, а в марте 1941 г. командующим 12-й армией Киевского округа). Командующий артиллерией одной из армий в финской войне М.А. Парсегов был выдвинут на. должность генерал-инспектора артиллерии РККА. Но тоже ненадолго.
Наиболее крупный взлет карьеры связан с именем М.П. Кирпоноса. В 1934-1939 гг. он был начальником Казанского пехотного училища. Когда началась война с Финляндией, он попросился на фронт и в декабре 1939 г. получил в командование 70-ю стрелковую дивизию, с которой участвовал в овладении Выборгом. За эту операцию Кирпоносу присвоили звание Героя Советского Союза. С апреля он командир корпуса, с июня 1940 г. уже командующий Ленинградским округом, с февраля 1941 г. - Киевским. Нигде ему не давали достаточно времени для изучения дела, перебрасывая с одного места службы на другое.
Столь же стремительно "набрасывались" воинские звания. Если в 1939 г. Кирпонос носил звание полковника, то в 1941 г. был уже генерал-полковником. Как показали дальнейшие события, уровень Павлова и Кирпоноса оказался, мягко говоря, недостаточным для руководства таким сложным хозяйством, как военный округ, а затем фронт. К.К. Рокоссовский, вспоминая в книге "Солдатский долг" об одном из учений, проведенных в Киевском округе, писал о Кирпоносе: "Мы много ожидали от этого учения. Надежды не оправдались. Разбор, произведенный командующим округом, был весьма бледным, трудно было даже определить, что, собственно говоря, от нас требовалось". Характеристика нелицеприятная, и корректность выражений лишь подчеркивает беспощадную суть (кстати, во втором издании книги этот абзац сняли).
В массовом порядке в армию возвращали уволенных прежде офицеров. Одним из источников пополнения были арестованные, но еще не расстрелянные командиры. Причина "либерализации" была проста: увеличение вооруженных сил не сопровождалось их качественным ростом. Расшаталась дисциплина. Так, в мае 1940 г. на совещании у замнаркома обороны генерал И. Проскуров заявил: "Как ни тяжело, но я должен сказать, что такой разболтанности и низкого уровня дисциплины нет ни в одной армии, как у нас" (1989, No 3, с. 45){3}. Потом Сталин именно нераспорядительность поставил в вину Проскурову и расстрелял в 1941 г.
С должности на должность "прыгали" в те годы не только выдвиженцы. Например, А.И. Еременко за семь месяцев сменил три должности: в декабре 1940 г. был назначен командующим Северо-Кавказским военным округом, в январе 1941 г. - командующим 1-й Особой Краснознаменной армией на Дальнем Востоке. 19 июня отозван в Москву. Какую пользу он мог принести за такое короткое время вверяемым ему войскам?
В феврале 1941 г. приступает к своим обязанностям новый начальник Генерального штаба - Г.К. Жуков, не имевший до того опыта штабной работы и сменивший К. А. Мерецкова, который пробыл в этой должности всего 10 месяцев.
Очередная волна перемещений прошла за несколько дней до войны.
Маршал Г.И. Кулик снят с поста начальника ГАУ, а его место занял начальник артиллерии Киевского военного округа Н.Д. Яковлев. Он прибыл в Москву и приступил к своим обязанностям в ночь на 22 июня! Маршал Н.Д. Яковлев писал о своем взлете так: "Назначение начальником ГАУ было довольно почетным повышением, но очень уж неожиданным. Ведь всю свою службу до этого я прошел строевым артиллеристом и к вопросам, входящим в крут деятельности ГАУ, почти никакого отношения не имел" (с. 56){14}.
Яковлева заменил генерал М.А. Парсегов, ранее генерал-инспектор артиллерии РККА, прибывший в округ 17 июня.
А.А. Коробков приступил к обязанностям командующего 4-й армией, прикрывавшей Брест, 6 апреля 1941 г.
Командующий Южным фронтом был определен только 22 июня. Им стал командующий Московским военным округом И. В. Тюленев. Лишь вечером 22 июня он отбыл из Москвы вместе со своим начальником штаба и членом Военного Совета. Хорошо, что противник не трогал границу Южного фронта до 2 июля, и у нового начальствующего состава было немного времени, чтобы войти в
Всего же за период 1940-1941 гг. были переназначены 82% командующих округов, 53 командующих армий, 68 командиров корпусов и 71% - дивизий.
Как сказалась на боеготовности войск эта плановая чехарда, могла ответить только война.
Была и другая напасть. Это фавориты Сталина: К.Е. Ворошилов, Г.И. Кулик, Л.З. Мехлис, подлинные способности которых заключались лишь в абсолютной преданности своему Хозяину. Все они прямо причастны к репрессиям офицеров. Потом, в войну, войскам предстоит еще понести тяжелые потери под их руководством, пока Сталин вынужденно не отстранит Кулика и Ворошилова от управления боевыми действиями. И уже в горниле кровавых потерь будут выковываться качественные кадры, решавшие извечную проблему войны - цену победы, оплачиваемую, в зависимости от их соотношения с посредственными командирами, большой или малой кровью.
Постскриптум. А сентября 1938 г. нарком обороны Ворошилов издал приказ, в котором обосновывалось принятое 31 августа Главным военным советом РККА под председательством Сталина решение о смещении В.К. Блюхера с поста командующего Дальневосточным фронтом. В приказе говорилось, что потери в ходе боевых действий у озера Хасан (408 человек убитыми и 2807 ранеными) "не могут быть оправданы ни чрезвычайной трудностью местности, ни втрое большими потерями японцев". Вина за недостаточную распорядительность возлагалась на Блюхера. Вскоре его уничтожили. На Главном военном совете присутствовали: И.В. Сталин, С.М. Буденный, Г.И. Кулик, Д.Г. Павлов, В.М. Молотов, Е.А. Щаденко, Б.М. Шапошников. Через три года они покажут, как надо воевать, - по три красноармейца за одного немца.
Противостояние
Итак, обе стороны - и Германия, и СССР - к войне друг с другом готовились. Но кто объективно был сильнее к лету 1941 г.? Советские историки десятилетиями утверждали: Германия, у которой была лучшая техника, больше солдат и боевого опыта. И даже в постсоветское время, когда были опубликованы достаточно полные данные о вооружении Красной Армии, делались попытки утвердить сталинскую версию о неблагоприятном соотношении сил накануне войны. Так, в брошюре для массового читателя "Великая Отечественная война: цифры и факты", изданной в 1995 г. к юбилею Победы под редакцией бывшего начальника исторического управления Генштаба генерал-полковника Г.Ф. Кривошеева, читатель мог ознакомиться со следующим авторитетным суждением: "В 1936-1941 гг. германская танкостроительная промышленность выпускала в основном легкие танки Т-II и средние - Т-III и T-IV. По своим тактико-техническим данным они уступали новым советским Т-34 и KB, но значительно превосходили все другие танки, имевшиеся в то время на вооружении Советской Армии" (с. 6){16}. Ему вторит в вышедшей в 1997 г. монографии академик Академии военных наук историк В.А. Анфилов: "Танки Т-26 и БТ были устаревшими и имели весьма ограниченный моторесурс (70-100 моточасов)" (с. 200){17}. Тем более превосходили немецкие "мессершмитты" наши "чайки". Кроме того, германская армия была отмобилизована, в то время как Красная Армия находилась в стадии развертывания. Все вроде бы верно, и все одновременно являлось тонкой фальсификацией. И лишь в период гласности стало ясно, почему власть столь, неохотно шла на опубликование полных данных о вооружении Красной Армии, ибо в таком случае картина выглядела намного сложнее и неоднозначнее.
Бронетехника во Второй мировой войне стала главной ударной силой воюющих армий. Развенчав прежние мифы, исследователи доказали, что Красная Армия располагала современным танковом парком, ни в чем не уступающим по тактико-техническим показателям танкам других стран, а по ряду моделей намного опередившим мировое танкостроение. Чтобы убедиться в высоком классе советских танков, достаточно сравнить танки Германии и Советского Союза по главным характеристикам.
Легкий немецкий Т-II, являвшийся основной боевой машиной в кампаниях 1939-1940 гг. и продолжавший составлять значительный удельный вес танкопарка Германии в 1941 г., имел броню 15 мм, пушку калибра 20 мм и запас хода без дозаправки в 150 км при мощности двигателя в 140 лошадиных сил (л.с.), тогда как советский аналог БТ-7 имел броню в 20 мм, пушку калибра 45 мм. и мотор в 400 л.с. с запасом хода до 500 км.
Средние немецкие танки T-III и T-IV с броней 30- 40 мм, пушками калибра 50 и 75 мм с лихвой уравновешивались танками Т-35 и особенно Т-34 и КВ-1 с их броней 45-75 мм и пушками 76 мм. Мощные дизельные двигатели советских супертанков, менее огнеопасные, чем бензиновые моторы, давали ощутимое преимущество в скорости, проходимости и маневренности перед машинами врага. К тому же снаряды немецких противотанковых пушек калибра 37 мм не пробивали броню этих машин. Бывший офицер вермахта Б. Винцер так рассказывал о своей первой встрече с "тридцатьчетверками" летом 1941 г.: "Из леса вырвались несколько танков. Наши 37-миллиметровые орудия посылали снаряд за снарядом в лобовую броню Т-34. Попадание за попаданием, но никаких пробоин. Круто в небо уходил светящийся след от взорвавшегося снаряда... советские танки прорвали наши позиции и, гремя гусеницами, покатили дальше" (с. 193){18}.
В каждом классе танков наши машины превосходили неприятельские по мощи оружия и не уступали, а чаще превосходили их по толщине брони, в скорости и маневренности. Но в исторических работах советского времени утверждалось, что новых танков у нас было мало, поэтому враг получил значительное преимущество. Обосновывалось это очень просто. Бралось общее количество танков у противника - 3700 (иногда эту цифру завышали до 4300) и сопоставлялось с числом средних и тяжелых танков в приграничных округах. Причем легкие танки вообще исключались из расклада. Выходило, что вермахт имел 3700 танков против 1800 советских. Это соотношение закрепили официальные труды - шеститомная "История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941-1945 гг." и двенадцатитомная "История Второй мировой войны". В обоих изданиях почти одними и теми же словами было записано: "Накануне нападения Германии на СССР Советская Армия имела в строю танки разных типов, из них 1861 танк Т-34 и КВ. Основную массу машин составляли легкие танки устаревших конструкций, со слабой броней, которые подлежали замене по мере поступления новых машин..." (т. 3, с. 421){27}.
Фальсификация состояла еще и в том, что далеко не все танки немцев относились к средним, а тяжелых танков в германской армии до конца 1942 г. вообще не было. Лишь спустя несколько десятилетий после войны стали рассекречиваться данные о танкопарке Красной Армии накануне войны. Держать в секрете, оказывается, было что, ведь Вооруженные Силы Советского Союза располагали арсеналом в 20 тыс. танков! Вермахт и не мечтал о таком количестве:
По данным немецкого военного историка Мюллер-Гиллебрандта, танкопарк сосредоточенной для вторжения в СССР германской армии насчитывал всего 3582 единицы без огнеметных танков. Из них:
180 - T-I, 746 - T-II, 772 чешских танка с пушкой 37 мм, 965 - Т-III, 439 - T-IV, 230 - командирских танков и 250 штурмовых орудий.
Таким образом, лишь 1400 средних танков T-III и T-IV можно было отнести к современным. Всего же "22.06.1941 г. на Востоке, включая резерв ОКБ (2-я и 5-я танковые дивизии), имелось около 3680 танков, в Северной Африке - около 350 танков; всего свыше 4000" (т. 3, с. 19){19}. И это против 20 тыс. танков Красной Армии!
Немецкие танковые войска побеждали отнюдь не за счет технического превосходства машин. Из-за недостатка времени и средств немецкие конструкторы постоянно прибегали к паллиативным мерам. T-I создавался в 1932 г. как учебный танк, смонтированный на шасси английского танка "Карден-Ллойд". Вооружен он был двумя пулеметами. Г. Гудериан констатировал: "Никто, конечно, не думал в 1932 г., что с этими небольшими учебными танками нам придется в один прекрасный день вступить в бой с противником" (с. 21){20}.
Из-за задержки разработки и производства средних танков было принято решение запустить в серию промежуточный тип танка с пушкой 20 мм и пулеметом под индексом T-IL С этими машинами вермахт выиграл польскую кампанию.
В 1940 г. немецкая армия имела средний танк T-III с уже противоснарядной броней (30 мм - борт, 50 мм - лоб), но ее 50-миллиметровая короткоствольная пушка не пробивала броню французских танков "Рено". Пришлось устанавливать длинноствольную калибра 50 мм. Но это не спасало положение. Ее бронебойный снаряд весом 2,06 кг при начальной скорости 685 мс пробивал броню 47 мм с расстояния 500 м. Снаряд нашей пушки калибра 45 мм при весе в 1,93 кг и начальной скорости 760 мс пробивал такую броню с расстояния 1000 м. Зато на Т-IV, по личному приказу Гитлера, стали устанавливать длинноствольную пушку 75 мм. Но когда началась война с Советским Союзом, выяснилось, что оснастить все Т-IV длинноствольными орудиями не удалось и немалой их части пришлось воевать с прежними короткостволками. Г. Гудериан писал в мемуарах: "Наши противотанковые средства того времени (1941 г.) могли успешно действовать против танков Т-34 только при особо благоприятных условиях. Например, наш танк Т-IV со своей короткоствольной 75-мм пушкой имел возможность уничтожить танк Т-34 только с тыльной стороны, поражая его мотор" (с. 224){20}.
Германская танковая промышленность только набирала темпы после отмены запретительных статей Версальского договора на производство вооружений. Нехватка танков вынуждала немцев использовать трофейные машины, что почти не практиковалось армиями других государств. Исключения носили эпизодический характер, но не были системой. Маршал М.Е. Катуков вспоминал, как он, обходя поле боя, после того как его дивизия приняла свой первый бой в июне 1941 г., увидел, что подбитые танки "сделаны не только в Германии. Кроме немецких Т-П, T-III, Т-IV здесь были и чехословацкие машины завода "Шкода", и французские "Шнейдер-Крезо", "Рено" и даже захваченные в Польше танкетки заводов "Карден-Ллойд" (с. 14){21}. Такое техническое разнообразие, казалось бы, не должно было способствовать повышению боеспособности немецких танковых дивизий. Однако к вермахту вполне применима пословица "бедность не порок".
Военная авиация германских ВВС в целом шагала в ногу со временем, имея на своем вооружении в 1941 г. один из лучших мире истребителей "Мессершмитт-109" и неплохой, но быстро устаревающий пикирующий бомбардировщик "Юнкерс-87". Люфтваффе существенно отставали в разработке фронтовых и дальних бомбардировщиков. Фронтовой бомбардировщик "Хейнкель-111" из-за недостаточной дальности полета не мог бомбить, например, промышленные объекты Волги и Урала, что сыграло свою роль в соревновании двух военных экономик. К тому же у него невысокая скорость, что делало его лакомой добычей для истребителей новых типов. Дальними бомбардировщиками вермахт так и не обзавелся. Единственным современным бомбардировщиком до 1944 г. был Ю-88. Столкновения взглядов внутри руководства люфтваффе были столь острыми, что это привело к самоубийству двух генералов из высшего руководства ВВС - начальника материально-технического управления Удета (07.11.41) и начальника штаба ВВС Ешоннека (19.08.43).
Не менее драматично развивались ВВС Красной Армии. Правда, там генералы самоубийство не совершали. Их арестовывали и расстреливали. В 1937-м, 1938-м, 1941 гг. были расстреляны начальники штаба ВВС С.А. Меженинов, В.В. Хрипин, В.К. Лавров, С.В. Тестов, П.С. Володин. Они держались в среднем по году. Сажали и авиаконструкторов - А.Н. Туполева, В.М. Петлякова, К.А. Калинина, итальянского эмигранта Р. де Бартиньи.
Столь "размашистое" руководство авиацией со стороны сталинских карательных органов не могло не сказаться на ее развитии. После первоначальных успехов середины 30-х гг. обозначился застой. К 1940 г. стало ясно, что типы самолетов, созданные на основе конструкторских разработок начала 30-х, серьезно уступают по боевым характеристикам лучшим самолетам Германии и Англии. Был объявлен организационный аврал, и уже к середине 1940 г. модели самолетов с необходимыми тактико-техническими данными предстали перед правительственными комиссиями. Быстрота воплощения идей в металл говорила о том, что конструкторская мысль в России развивалась без малейшего отставания от германской. Разница заключалась лишь в уровне ее востребованности. Качественное отставание советской истребительной авиации накануне войны есть плод чисто субъективных причин. Когда они были устранены, то КБ, авиазаводы и летчики, несмотря на все колоссальные потери, смогли в 1943 г. обеспечить господство в воздухе.
Но и к 22 июня 1941 г. положение было далеко не из худших. В 1940 г. германская промышленность произвела 10 250 самолетов, из них 8070 боевых, против 8331 самолета, построенного в СССР. Но люфтваффе в борьбе с Англией только с августа 1940 по май 1941 г. потеряло 4,4 тыс. самолетов. Правда, "мессершмитты" превосходили И-15 и И-16, вооруженные пулеметами калибра 7,62 мм. Но это не вся правда. Советские самолеты отнюдь не были беспомощны перед немецкими. Бывший нарком вооружений Б Л. Ванников в своих воспоминаниях разъяснял, что с принятием в середине 30-х гг. пулемета Б.Г. Шпитального и И.А. Комарицкого, который при калибре 7,62 мм делал 2 тыс. выстрелов в минуту (так называемая система "Шкас"), "Военно-Воздушные Силы СССР по пулеметному оружию выдвинулись на первое место в мире" (с. 144){22}. Кроме того, И-16 был очень верткой, маневренной машиной, попасть в которую, если ее пилотировал опытный летчик, было непросто. Недаром японцы на Халхин-Голе знали И-16 под именем "Овод". Доказательством тому может служить количество сбитых самолетов противника нашими истребителями на "безнадежно устарелых" машинах: Глотов Г.Ф. на И-16 сбил 16 самолетов; Бринько П.А. - 15 самолетов; Машковский С.Ф. - 14 самолетов; Осколенко Д.Е. на И-16 и И-153 - 15 самолетов и т.д.{29}.
На 22 июня 1941 г. ВВС приграничных округов имели 1762 истребителя И-16 и 1549 И-153, что значительно превышало число истребителей Германии (1067) и ее союзников на Востоке. Старые истребители не годились для нападения из-за недостаточной скорости, но при обороне аэродромов, железнодорожных узлов требовалась не столько горизонтальная скорость, - ибо догонять самолеты противника было не нужно, они сами летели на позиции истребителей, - сколько скороподъемность и маневренность для ведения воздушного боя на вертикалях. С задачей борьбы с бомбардировщиками эти истребители в руках опытных летчиков справиться могли. А вот для прикрытия от "мессеров" нужны были уже истребители новых марок. И они были. К 22 июня 1941 г. авиазаводы выпустили 3,5 тыс. самолетов новых типов (Пе-2, Ил-2, Су-2, Ер-2 и др.), среди них 2 тыс. истребителей: 399 - ЯК-1, 1309 - МИГ-3, 322 - ЛаГГ-3. Необходимо было правильно организовать тактику боя, тем более что Гитлер любезно продал нашей стране основные типы самолетов люфтваффе, так что советское командование знало, с чем придется столкнуться. Сами немцы умело совмещали устаревшие типы танков и самолетов с новыми и одерживали победы на земле и в воздухе.
Для борьбы на Восточном фронте командование вермахта смогло выделить лишь 3664 самолета, из которых 1,5 тыс. приходилось на бомбардировщики, чуть более тысячи на истребители, 623 являлись разведчиками, остальные - транспортными и самолетами связи. Как видим, ничего сверхмощного люфтваффе предложить Красной Армии не могли. Среди этого числа самолетов более половины приходилось на морально устаревшие модели вроде бомбардировщиков "Хейнкель-111", "Хеншель-123", "Дорнье-17", транспортного "Юнкерc-52" и т.д.
Не было превосходства у противника и в таком важнейшем виде оружия, как артиллерия. Если вермахту для боев на Востоке выделили 31 тыс. орудий, то артиллерийский арсенал Красной Армии насчитывал 112,8 тыс. орудий и минометов, ив которых более 30 тыс. находилось в приграничных округах. "Артиллерийские орудия советского производства, как правило, имели высокие боевые качества, а многие из них были лучшими в мире", - утверждалось в "Истории Второй мировой войны" (т. 3, с. 385){27}. Того же мнения придерживался и Б.Л. Ванников: "К моменту нападения гитлеровской Германии на нашу страну Красная Армия была вооружена самой лучшей артиллерией, превосходившей по боевым и эксплуатационным качествам западноевропейскую, в том числе и германскую" (с. 138){22}.
В ходе войны немцы очень результативно применяли в боях минометы, что нашло свое отражение во многих художественных произведениях о войне. А как обстояло дело с минометами в Красной Армии? На 1 июня 1941 г. в Красной Армии имелось 14 200 батальонных минометов 82 мм и 3800 полковых калибра 120 мм. В германской армии самым крупным был миномет калибра 81 мм. Лишь в 1943 г. немцам удалось создать калибр 120 мм, да и то приспособив советский полковой миномет. Но в РККА были еще 160-миллиметровые минометы и уникальные установки реактивной артиллерии (будущие "катюши").
Военная промышленность
Обязательной в советской историографии была фраза о том, что на вермахт работала экономика пол-Европы, а сама Германия превосходила СССР по выпуску стали, чугуна, электроэнергии. Сравним итоговые цифры производства вооружений.
В 1940 Г. в Германии выпущено 10 250 самолетов, а также около 2 тыс. танков, около 5 тыс. орудий калибром от 75 мм. В кинофильмах, посвященных 1941 г., немецкие солдаты поголовно бегают с автоматами, но цифры опровергают этот расхожий стереотип. В 1940 г. германские оружейные заводы произвели всего 175 тыс. автоматов. В 1941 г. уже больше, но явно недостаточно, чтобы вооружить всю армию, - 325 тыс. штук.
В 1941 г. производство оружия в Германии несколько возросло, причем руководство страны считало, что намного. Было выпущено 11 030 самолетов, из них 9540 боевых; 3806 танков и САУ (из них 1366 танков и 255 штурмовых орудий в первом полугодии); 7092 орудия калибра 76 мм и выше; 4230 минометов.
Ну а чем отвечала советская промышленность?
В 1941 г. военная промышленность Советского Союза выпустила 15 735 самолетов. Одних только сверхсовременных танков Т-34 и KB - 4300 единиц, что превысило всю произведенную в Германии бронетехнику вместе с танкетками и тихоходными и небронированными штурмовыми орудиями. Казалось бы, шансов у германских танковых войск не было никаких. А неутомимая советская промышленность на 7 тыс. орудий среднего и крупного калибра, произведенных немцами за весь 1941 г., только во втором полугодии дала армии 6520 орудий 76-мм калибра. Минометов выпустила в 10 (!) раз больше, чем противник, - 42 300 штук и опять же только во втором полугодии 1941 г. А всего за год более 53 тыс. минометов!
И все это обилие войска получали, несмотря на потери огромных производственных мощностей. Возникает вопрос: куда же девалась эта прорва высококачественного оружия, насколько эффективно распоряжались в Красной Армии результатами самоотверженного труда Тыла?
Не сомневаясь в необходимости вступления в новую мировую войну, Сталин считал наращивание военной мощи страны первостепенной задачей. На эти цели расходовались основные средства госбюджета, и фактически экономика страны уже в 1940 г. вступила в состояние мобилизационной готовности, что и предопределило взлет производства вооружений после начала войны.
Действующая армия
Не так плохо, как это представлялось десятилетиями, обстояло дело и с соотношением вооруженных сил противостоящих сторон.
Советская официальная историография придерживалась следующей версии. К 22 июня 1941 г. Германия и ее союзники сосредоточили у границ СССР сухопутные вооруженные силы численностью 3,3 млн. человек, 4900 самолетов всех типов (из них 1 тыс. союзников), около 4000 танков и штурмовых орудий, около 40 тыс. орудий и минометов. Более точных данных советские историки почему-то дать не могли и потому называли разные цифры. Так, "История Великой Отечественной войны" приводит достаточно верную цифру наличия танков у войск вторжения 3410, а в "Истории Второй мировой войны" число округлили до 4000 и, присовокупив 260 танков немецких союзников, получили 4300 танков (т. 4, с. 21){27}. Конечно, лишняя тысяча в таком деле, как борьба с Красной Армией, не помешала бы, но как быть с истиной? Зато если "История Великой Отечественной войны" завысила цифру орудий и минометов у противника до 50 тыс., то "История Второй мировой войны" великодушно опустила ее до 47 200: 42 тыс. у вермахта и 5200 у союзников (там же). Зато оба официальных издания безбожно увеличили численность армии вторжения, включив 1200 тыс. человек в ПВО и ВВС, доведя личный состав противника до 5,5 млн. человек. Тогда как советские войска западных приграничных округов определялись в 2,6 млн. человек с 37,5 тыс. орудий и минометов (без 50-мм минометов), 1800 средними и тяжелыми танками и 1540 самолетами новых типов. Все, подсчет закончен.
На основе этих выкладок делался вывод о "значительном превосходстве немецко-фашистских войск". Конечно, и в советские времена простой арифметический подсчет позволял усомниться в безусловной справедливости официальной версии. Сравним.
Силы вторжения были разделены на три армейские группы: "Север", "Центр" и "Юг". Финская и румынская армии имели свои полосы наступления.
Группа армий "Север" насчитывала 20 пехотных, 3 танковые и 3 моторизованные дивизии, не считая трех охранных, т.е. не предназначенных для боевых действий, дивизий. Всего 26 дивизий.
Противостоящие им войска Прибалтийского Особого военного округа имели 19 стрелковых, 4 танковые и 2 механизированные дивизии. Итого 26 дивизий.
В группу армий "Центр" входило 47 дивизий - 31 пехотная, 9 танковых, 6 моторизованных, 1 кавалерийская (по существу, тоже охранная).
Противостоящий им Западный Особый военный округ располагал 44 дивизиями 24 стрелковыми, 12 танковыми, 2 кавалерийскими и 6 мотопехотными. На этом участке советская сторона уступала немецким войскам только по пехотным дивизиям.
Наиболее крупный взлет карьеры связан с именем М.П. Кирпоноса. В 1934-1939 гг. он был начальником Казанского пехотного училища. Когда началась война с Финляндией, он попросился на фронт и в декабре 1939 г. получил в командование 70-ю стрелковую дивизию, с которой участвовал в овладении Выборгом. За эту операцию Кирпоносу присвоили звание Героя Советского Союза. С апреля он командир корпуса, с июня 1940 г. уже командующий Ленинградским округом, с февраля 1941 г. - Киевским. Нигде ему не давали достаточно времени для изучения дела, перебрасывая с одного места службы на другое.
Столь же стремительно "набрасывались" воинские звания. Если в 1939 г. Кирпонос носил звание полковника, то в 1941 г. был уже генерал-полковником. Как показали дальнейшие события, уровень Павлова и Кирпоноса оказался, мягко говоря, недостаточным для руководства таким сложным хозяйством, как военный округ, а затем фронт. К.К. Рокоссовский, вспоминая в книге "Солдатский долг" об одном из учений, проведенных в Киевском округе, писал о Кирпоносе: "Мы много ожидали от этого учения. Надежды не оправдались. Разбор, произведенный командующим округом, был весьма бледным, трудно было даже определить, что, собственно говоря, от нас требовалось". Характеристика нелицеприятная, и корректность выражений лишь подчеркивает беспощадную суть (кстати, во втором издании книги этот абзац сняли).
В массовом порядке в армию возвращали уволенных прежде офицеров. Одним из источников пополнения были арестованные, но еще не расстрелянные командиры. Причина "либерализации" была проста: увеличение вооруженных сил не сопровождалось их качественным ростом. Расшаталась дисциплина. Так, в мае 1940 г. на совещании у замнаркома обороны генерал И. Проскуров заявил: "Как ни тяжело, но я должен сказать, что такой разболтанности и низкого уровня дисциплины нет ни в одной армии, как у нас" (1989, No 3, с. 45){3}. Потом Сталин именно нераспорядительность поставил в вину Проскурову и расстрелял в 1941 г.
С должности на должность "прыгали" в те годы не только выдвиженцы. Например, А.И. Еременко за семь месяцев сменил три должности: в декабре 1940 г. был назначен командующим Северо-Кавказским военным округом, в январе 1941 г. - командующим 1-й Особой Краснознаменной армией на Дальнем Востоке. 19 июня отозван в Москву. Какую пользу он мог принести за такое короткое время вверяемым ему войскам?
В феврале 1941 г. приступает к своим обязанностям новый начальник Генерального штаба - Г.К. Жуков, не имевший до того опыта штабной работы и сменивший К. А. Мерецкова, который пробыл в этой должности всего 10 месяцев.
Очередная волна перемещений прошла за несколько дней до войны.
Маршал Г.И. Кулик снят с поста начальника ГАУ, а его место занял начальник артиллерии Киевского военного округа Н.Д. Яковлев. Он прибыл в Москву и приступил к своим обязанностям в ночь на 22 июня! Маршал Н.Д. Яковлев писал о своем взлете так: "Назначение начальником ГАУ было довольно почетным повышением, но очень уж неожиданным. Ведь всю свою службу до этого я прошел строевым артиллеристом и к вопросам, входящим в крут деятельности ГАУ, почти никакого отношения не имел" (с. 56){14}.
Яковлева заменил генерал М.А. Парсегов, ранее генерал-инспектор артиллерии РККА, прибывший в округ 17 июня.
А.А. Коробков приступил к обязанностям командующего 4-й армией, прикрывавшей Брест, 6 апреля 1941 г.
Командующий Южным фронтом был определен только 22 июня. Им стал командующий Московским военным округом И. В. Тюленев. Лишь вечером 22 июня он отбыл из Москвы вместе со своим начальником штаба и членом Военного Совета. Хорошо, что противник не трогал границу Южного фронта до 2 июля, и у нового начальствующего состава было немного времени, чтобы войти в
Всего же за период 1940-1941 гг. были переназначены 82% командующих округов, 53 командующих армий, 68 командиров корпусов и 71% - дивизий.
Как сказалась на боеготовности войск эта плановая чехарда, могла ответить только война.
Была и другая напасть. Это фавориты Сталина: К.Е. Ворошилов, Г.И. Кулик, Л.З. Мехлис, подлинные способности которых заключались лишь в абсолютной преданности своему Хозяину. Все они прямо причастны к репрессиям офицеров. Потом, в войну, войскам предстоит еще понести тяжелые потери под их руководством, пока Сталин вынужденно не отстранит Кулика и Ворошилова от управления боевыми действиями. И уже в горниле кровавых потерь будут выковываться качественные кадры, решавшие извечную проблему войны - цену победы, оплачиваемую, в зависимости от их соотношения с посредственными командирами, большой или малой кровью.
Постскриптум. А сентября 1938 г. нарком обороны Ворошилов издал приказ, в котором обосновывалось принятое 31 августа Главным военным советом РККА под председательством Сталина решение о смещении В.К. Блюхера с поста командующего Дальневосточным фронтом. В приказе говорилось, что потери в ходе боевых действий у озера Хасан (408 человек убитыми и 2807 ранеными) "не могут быть оправданы ни чрезвычайной трудностью местности, ни втрое большими потерями японцев". Вина за недостаточную распорядительность возлагалась на Блюхера. Вскоре его уничтожили. На Главном военном совете присутствовали: И.В. Сталин, С.М. Буденный, Г.И. Кулик, Д.Г. Павлов, В.М. Молотов, Е.А. Щаденко, Б.М. Шапошников. Через три года они покажут, как надо воевать, - по три красноармейца за одного немца.
Противостояние
Итак, обе стороны - и Германия, и СССР - к войне друг с другом готовились. Но кто объективно был сильнее к лету 1941 г.? Советские историки десятилетиями утверждали: Германия, у которой была лучшая техника, больше солдат и боевого опыта. И даже в постсоветское время, когда были опубликованы достаточно полные данные о вооружении Красной Армии, делались попытки утвердить сталинскую версию о неблагоприятном соотношении сил накануне войны. Так, в брошюре для массового читателя "Великая Отечественная война: цифры и факты", изданной в 1995 г. к юбилею Победы под редакцией бывшего начальника исторического управления Генштаба генерал-полковника Г.Ф. Кривошеева, читатель мог ознакомиться со следующим авторитетным суждением: "В 1936-1941 гг. германская танкостроительная промышленность выпускала в основном легкие танки Т-II и средние - Т-III и T-IV. По своим тактико-техническим данным они уступали новым советским Т-34 и KB, но значительно превосходили все другие танки, имевшиеся в то время на вооружении Советской Армии" (с. 6){16}. Ему вторит в вышедшей в 1997 г. монографии академик Академии военных наук историк В.А. Анфилов: "Танки Т-26 и БТ были устаревшими и имели весьма ограниченный моторесурс (70-100 моточасов)" (с. 200){17}. Тем более превосходили немецкие "мессершмитты" наши "чайки". Кроме того, германская армия была отмобилизована, в то время как Красная Армия находилась в стадии развертывания. Все вроде бы верно, и все одновременно являлось тонкой фальсификацией. И лишь в период гласности стало ясно, почему власть столь, неохотно шла на опубликование полных данных о вооружении Красной Армии, ибо в таком случае картина выглядела намного сложнее и неоднозначнее.
Бронетехника во Второй мировой войне стала главной ударной силой воюющих армий. Развенчав прежние мифы, исследователи доказали, что Красная Армия располагала современным танковом парком, ни в чем не уступающим по тактико-техническим показателям танкам других стран, а по ряду моделей намного опередившим мировое танкостроение. Чтобы убедиться в высоком классе советских танков, достаточно сравнить танки Германии и Советского Союза по главным характеристикам.
Легкий немецкий Т-II, являвшийся основной боевой машиной в кампаниях 1939-1940 гг. и продолжавший составлять значительный удельный вес танкопарка Германии в 1941 г., имел броню 15 мм, пушку калибра 20 мм и запас хода без дозаправки в 150 км при мощности двигателя в 140 лошадиных сил (л.с.), тогда как советский аналог БТ-7 имел броню в 20 мм, пушку калибра 45 мм. и мотор в 400 л.с. с запасом хода до 500 км.
Средние немецкие танки T-III и T-IV с броней 30- 40 мм, пушками калибра 50 и 75 мм с лихвой уравновешивались танками Т-35 и особенно Т-34 и КВ-1 с их броней 45-75 мм и пушками 76 мм. Мощные дизельные двигатели советских супертанков, менее огнеопасные, чем бензиновые моторы, давали ощутимое преимущество в скорости, проходимости и маневренности перед машинами врага. К тому же снаряды немецких противотанковых пушек калибра 37 мм не пробивали броню этих машин. Бывший офицер вермахта Б. Винцер так рассказывал о своей первой встрече с "тридцатьчетверками" летом 1941 г.: "Из леса вырвались несколько танков. Наши 37-миллиметровые орудия посылали снаряд за снарядом в лобовую броню Т-34. Попадание за попаданием, но никаких пробоин. Круто в небо уходил светящийся след от взорвавшегося снаряда... советские танки прорвали наши позиции и, гремя гусеницами, покатили дальше" (с. 193){18}.
В каждом классе танков наши машины превосходили неприятельские по мощи оружия и не уступали, а чаще превосходили их по толщине брони, в скорости и маневренности. Но в исторических работах советского времени утверждалось, что новых танков у нас было мало, поэтому враг получил значительное преимущество. Обосновывалось это очень просто. Бралось общее количество танков у противника - 3700 (иногда эту цифру завышали до 4300) и сопоставлялось с числом средних и тяжелых танков в приграничных округах. Причем легкие танки вообще исключались из расклада. Выходило, что вермахт имел 3700 танков против 1800 советских. Это соотношение закрепили официальные труды - шеститомная "История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941-1945 гг." и двенадцатитомная "История Второй мировой войны". В обоих изданиях почти одними и теми же словами было записано: "Накануне нападения Германии на СССР Советская Армия имела в строю танки разных типов, из них 1861 танк Т-34 и КВ. Основную массу машин составляли легкие танки устаревших конструкций, со слабой броней, которые подлежали замене по мере поступления новых машин..." (т. 3, с. 421){27}.
Фальсификация состояла еще и в том, что далеко не все танки немцев относились к средним, а тяжелых танков в германской армии до конца 1942 г. вообще не было. Лишь спустя несколько десятилетий после войны стали рассекречиваться данные о танкопарке Красной Армии накануне войны. Держать в секрете, оказывается, было что, ведь Вооруженные Силы Советского Союза располагали арсеналом в 20 тыс. танков! Вермахт и не мечтал о таком количестве:
По данным немецкого военного историка Мюллер-Гиллебрандта, танкопарк сосредоточенной для вторжения в СССР германской армии насчитывал всего 3582 единицы без огнеметных танков. Из них:
180 - T-I, 746 - T-II, 772 чешских танка с пушкой 37 мм, 965 - Т-III, 439 - T-IV, 230 - командирских танков и 250 штурмовых орудий.
Таким образом, лишь 1400 средних танков T-III и T-IV можно было отнести к современным. Всего же "22.06.1941 г. на Востоке, включая резерв ОКБ (2-я и 5-я танковые дивизии), имелось около 3680 танков, в Северной Африке - около 350 танков; всего свыше 4000" (т. 3, с. 19){19}. И это против 20 тыс. танков Красной Армии!
Немецкие танковые войска побеждали отнюдь не за счет технического превосходства машин. Из-за недостатка времени и средств немецкие конструкторы постоянно прибегали к паллиативным мерам. T-I создавался в 1932 г. как учебный танк, смонтированный на шасси английского танка "Карден-Ллойд". Вооружен он был двумя пулеметами. Г. Гудериан констатировал: "Никто, конечно, не думал в 1932 г., что с этими небольшими учебными танками нам придется в один прекрасный день вступить в бой с противником" (с. 21){20}.
Из-за задержки разработки и производства средних танков было принято решение запустить в серию промежуточный тип танка с пушкой 20 мм и пулеметом под индексом T-IL С этими машинами вермахт выиграл польскую кампанию.
В 1940 г. немецкая армия имела средний танк T-III с уже противоснарядной броней (30 мм - борт, 50 мм - лоб), но ее 50-миллиметровая короткоствольная пушка не пробивала броню французских танков "Рено". Пришлось устанавливать длинноствольную калибра 50 мм. Но это не спасало положение. Ее бронебойный снаряд весом 2,06 кг при начальной скорости 685 мс пробивал броню 47 мм с расстояния 500 м. Снаряд нашей пушки калибра 45 мм при весе в 1,93 кг и начальной скорости 760 мс пробивал такую броню с расстояния 1000 м. Зато на Т-IV, по личному приказу Гитлера, стали устанавливать длинноствольную пушку 75 мм. Но когда началась война с Советским Союзом, выяснилось, что оснастить все Т-IV длинноствольными орудиями не удалось и немалой их части пришлось воевать с прежними короткостволками. Г. Гудериан писал в мемуарах: "Наши противотанковые средства того времени (1941 г.) могли успешно действовать против танков Т-34 только при особо благоприятных условиях. Например, наш танк Т-IV со своей короткоствольной 75-мм пушкой имел возможность уничтожить танк Т-34 только с тыльной стороны, поражая его мотор" (с. 224){20}.
Германская танковая промышленность только набирала темпы после отмены запретительных статей Версальского договора на производство вооружений. Нехватка танков вынуждала немцев использовать трофейные машины, что почти не практиковалось армиями других государств. Исключения носили эпизодический характер, но не были системой. Маршал М.Е. Катуков вспоминал, как он, обходя поле боя, после того как его дивизия приняла свой первый бой в июне 1941 г., увидел, что подбитые танки "сделаны не только в Германии. Кроме немецких Т-П, T-III, Т-IV здесь были и чехословацкие машины завода "Шкода", и французские "Шнейдер-Крезо", "Рено" и даже захваченные в Польше танкетки заводов "Карден-Ллойд" (с. 14){21}. Такое техническое разнообразие, казалось бы, не должно было способствовать повышению боеспособности немецких танковых дивизий. Однако к вермахту вполне применима пословица "бедность не порок".
Военная авиация германских ВВС в целом шагала в ногу со временем, имея на своем вооружении в 1941 г. один из лучших мире истребителей "Мессершмитт-109" и неплохой, но быстро устаревающий пикирующий бомбардировщик "Юнкерс-87". Люфтваффе существенно отставали в разработке фронтовых и дальних бомбардировщиков. Фронтовой бомбардировщик "Хейнкель-111" из-за недостаточной дальности полета не мог бомбить, например, промышленные объекты Волги и Урала, что сыграло свою роль в соревновании двух военных экономик. К тому же у него невысокая скорость, что делало его лакомой добычей для истребителей новых типов. Дальними бомбардировщиками вермахт так и не обзавелся. Единственным современным бомбардировщиком до 1944 г. был Ю-88. Столкновения взглядов внутри руководства люфтваффе были столь острыми, что это привело к самоубийству двух генералов из высшего руководства ВВС - начальника материально-технического управления Удета (07.11.41) и начальника штаба ВВС Ешоннека (19.08.43).
Не менее драматично развивались ВВС Красной Армии. Правда, там генералы самоубийство не совершали. Их арестовывали и расстреливали. В 1937-м, 1938-м, 1941 гг. были расстреляны начальники штаба ВВС С.А. Меженинов, В.В. Хрипин, В.К. Лавров, С.В. Тестов, П.С. Володин. Они держались в среднем по году. Сажали и авиаконструкторов - А.Н. Туполева, В.М. Петлякова, К.А. Калинина, итальянского эмигранта Р. де Бартиньи.
Столь "размашистое" руководство авиацией со стороны сталинских карательных органов не могло не сказаться на ее развитии. После первоначальных успехов середины 30-х гг. обозначился застой. К 1940 г. стало ясно, что типы самолетов, созданные на основе конструкторских разработок начала 30-х, серьезно уступают по боевым характеристикам лучшим самолетам Германии и Англии. Был объявлен организационный аврал, и уже к середине 1940 г. модели самолетов с необходимыми тактико-техническими данными предстали перед правительственными комиссиями. Быстрота воплощения идей в металл говорила о том, что конструкторская мысль в России развивалась без малейшего отставания от германской. Разница заключалась лишь в уровне ее востребованности. Качественное отставание советской истребительной авиации накануне войны есть плод чисто субъективных причин. Когда они были устранены, то КБ, авиазаводы и летчики, несмотря на все колоссальные потери, смогли в 1943 г. обеспечить господство в воздухе.
Но и к 22 июня 1941 г. положение было далеко не из худших. В 1940 г. германская промышленность произвела 10 250 самолетов, из них 8070 боевых, против 8331 самолета, построенного в СССР. Но люфтваффе в борьбе с Англией только с августа 1940 по май 1941 г. потеряло 4,4 тыс. самолетов. Правда, "мессершмитты" превосходили И-15 и И-16, вооруженные пулеметами калибра 7,62 мм. Но это не вся правда. Советские самолеты отнюдь не были беспомощны перед немецкими. Бывший нарком вооружений Б Л. Ванников в своих воспоминаниях разъяснял, что с принятием в середине 30-х гг. пулемета Б.Г. Шпитального и И.А. Комарицкого, который при калибре 7,62 мм делал 2 тыс. выстрелов в минуту (так называемая система "Шкас"), "Военно-Воздушные Силы СССР по пулеметному оружию выдвинулись на первое место в мире" (с. 144){22}. Кроме того, И-16 был очень верткой, маневренной машиной, попасть в которую, если ее пилотировал опытный летчик, было непросто. Недаром японцы на Халхин-Голе знали И-16 под именем "Овод". Доказательством тому может служить количество сбитых самолетов противника нашими истребителями на "безнадежно устарелых" машинах: Глотов Г.Ф. на И-16 сбил 16 самолетов; Бринько П.А. - 15 самолетов; Машковский С.Ф. - 14 самолетов; Осколенко Д.Е. на И-16 и И-153 - 15 самолетов и т.д.{29}.
На 22 июня 1941 г. ВВС приграничных округов имели 1762 истребителя И-16 и 1549 И-153, что значительно превышало число истребителей Германии (1067) и ее союзников на Востоке. Старые истребители не годились для нападения из-за недостаточной скорости, но при обороне аэродромов, железнодорожных узлов требовалась не столько горизонтальная скорость, - ибо догонять самолеты противника было не нужно, они сами летели на позиции истребителей, - сколько скороподъемность и маневренность для ведения воздушного боя на вертикалях. С задачей борьбы с бомбардировщиками эти истребители в руках опытных летчиков справиться могли. А вот для прикрытия от "мессеров" нужны были уже истребители новых марок. И они были. К 22 июня 1941 г. авиазаводы выпустили 3,5 тыс. самолетов новых типов (Пе-2, Ил-2, Су-2, Ер-2 и др.), среди них 2 тыс. истребителей: 399 - ЯК-1, 1309 - МИГ-3, 322 - ЛаГГ-3. Необходимо было правильно организовать тактику боя, тем более что Гитлер любезно продал нашей стране основные типы самолетов люфтваффе, так что советское командование знало, с чем придется столкнуться. Сами немцы умело совмещали устаревшие типы танков и самолетов с новыми и одерживали победы на земле и в воздухе.
Для борьбы на Восточном фронте командование вермахта смогло выделить лишь 3664 самолета, из которых 1,5 тыс. приходилось на бомбардировщики, чуть более тысячи на истребители, 623 являлись разведчиками, остальные - транспортными и самолетами связи. Как видим, ничего сверхмощного люфтваффе предложить Красной Армии не могли. Среди этого числа самолетов более половины приходилось на морально устаревшие модели вроде бомбардировщиков "Хейнкель-111", "Хеншель-123", "Дорнье-17", транспортного "Юнкерc-52" и т.д.
Не было превосходства у противника и в таком важнейшем виде оружия, как артиллерия. Если вермахту для боев на Востоке выделили 31 тыс. орудий, то артиллерийский арсенал Красной Армии насчитывал 112,8 тыс. орудий и минометов, ив которых более 30 тыс. находилось в приграничных округах. "Артиллерийские орудия советского производства, как правило, имели высокие боевые качества, а многие из них были лучшими в мире", - утверждалось в "Истории Второй мировой войны" (т. 3, с. 385){27}. Того же мнения придерживался и Б.Л. Ванников: "К моменту нападения гитлеровской Германии на нашу страну Красная Армия была вооружена самой лучшей артиллерией, превосходившей по боевым и эксплуатационным качествам западноевропейскую, в том числе и германскую" (с. 138){22}.
В ходе войны немцы очень результативно применяли в боях минометы, что нашло свое отражение во многих художественных произведениях о войне. А как обстояло дело с минометами в Красной Армии? На 1 июня 1941 г. в Красной Армии имелось 14 200 батальонных минометов 82 мм и 3800 полковых калибра 120 мм. В германской армии самым крупным был миномет калибра 81 мм. Лишь в 1943 г. немцам удалось создать калибр 120 мм, да и то приспособив советский полковой миномет. Но в РККА были еще 160-миллиметровые минометы и уникальные установки реактивной артиллерии (будущие "катюши").
Военная промышленность
Обязательной в советской историографии была фраза о том, что на вермахт работала экономика пол-Европы, а сама Германия превосходила СССР по выпуску стали, чугуна, электроэнергии. Сравним итоговые цифры производства вооружений.
В 1940 Г. в Германии выпущено 10 250 самолетов, а также около 2 тыс. танков, около 5 тыс. орудий калибром от 75 мм. В кинофильмах, посвященных 1941 г., немецкие солдаты поголовно бегают с автоматами, но цифры опровергают этот расхожий стереотип. В 1940 г. германские оружейные заводы произвели всего 175 тыс. автоматов. В 1941 г. уже больше, но явно недостаточно, чтобы вооружить всю армию, - 325 тыс. штук.
В 1941 г. производство оружия в Германии несколько возросло, причем руководство страны считало, что намного. Было выпущено 11 030 самолетов, из них 9540 боевых; 3806 танков и САУ (из них 1366 танков и 255 штурмовых орудий в первом полугодии); 7092 орудия калибра 76 мм и выше; 4230 минометов.
Ну а чем отвечала советская промышленность?
В 1941 г. военная промышленность Советского Союза выпустила 15 735 самолетов. Одних только сверхсовременных танков Т-34 и KB - 4300 единиц, что превысило всю произведенную в Германии бронетехнику вместе с танкетками и тихоходными и небронированными штурмовыми орудиями. Казалось бы, шансов у германских танковых войск не было никаких. А неутомимая советская промышленность на 7 тыс. орудий среднего и крупного калибра, произведенных немцами за весь 1941 г., только во втором полугодии дала армии 6520 орудий 76-мм калибра. Минометов выпустила в 10 (!) раз больше, чем противник, - 42 300 штук и опять же только во втором полугодии 1941 г. А всего за год более 53 тыс. минометов!
И все это обилие войска получали, несмотря на потери огромных производственных мощностей. Возникает вопрос: куда же девалась эта прорва высококачественного оружия, насколько эффективно распоряжались в Красной Армии результатами самоотверженного труда Тыла?
Не сомневаясь в необходимости вступления в новую мировую войну, Сталин считал наращивание военной мощи страны первостепенной задачей. На эти цели расходовались основные средства госбюджета, и фактически экономика страны уже в 1940 г. вступила в состояние мобилизационной готовности, что и предопределило взлет производства вооружений после начала войны.
Действующая армия
Не так плохо, как это представлялось десятилетиями, обстояло дело и с соотношением вооруженных сил противостоящих сторон.
Советская официальная историография придерживалась следующей версии. К 22 июня 1941 г. Германия и ее союзники сосредоточили у границ СССР сухопутные вооруженные силы численностью 3,3 млн. человек, 4900 самолетов всех типов (из них 1 тыс. союзников), около 4000 танков и штурмовых орудий, около 40 тыс. орудий и минометов. Более точных данных советские историки почему-то дать не могли и потому называли разные цифры. Так, "История Великой Отечественной войны" приводит достаточно верную цифру наличия танков у войск вторжения 3410, а в "Истории Второй мировой войны" число округлили до 4000 и, присовокупив 260 танков немецких союзников, получили 4300 танков (т. 4, с. 21){27}. Конечно, лишняя тысяча в таком деле, как борьба с Красной Армией, не помешала бы, но как быть с истиной? Зато если "История Великой Отечественной войны" завысила цифру орудий и минометов у противника до 50 тыс., то "История Второй мировой войны" великодушно опустила ее до 47 200: 42 тыс. у вермахта и 5200 у союзников (там же). Зато оба официальных издания безбожно увеличили численность армии вторжения, включив 1200 тыс. человек в ПВО и ВВС, доведя личный состав противника до 5,5 млн. человек. Тогда как советские войска западных приграничных округов определялись в 2,6 млн. человек с 37,5 тыс. орудий и минометов (без 50-мм минометов), 1800 средними и тяжелыми танками и 1540 самолетами новых типов. Все, подсчет закончен.
На основе этих выкладок делался вывод о "значительном превосходстве немецко-фашистских войск". Конечно, и в советские времена простой арифметический подсчет позволял усомниться в безусловной справедливости официальной версии. Сравним.
Силы вторжения были разделены на три армейские группы: "Север", "Центр" и "Юг". Финская и румынская армии имели свои полосы наступления.
Группа армий "Север" насчитывала 20 пехотных, 3 танковые и 3 моторизованные дивизии, не считая трех охранных, т.е. не предназначенных для боевых действий, дивизий. Всего 26 дивизий.
Противостоящие им войска Прибалтийского Особого военного округа имели 19 стрелковых, 4 танковые и 2 механизированные дивизии. Итого 26 дивизий.
В группу армий "Центр" входило 47 дивизий - 31 пехотная, 9 танковых, 6 моторизованных, 1 кавалерийская (по существу, тоже охранная).
Противостоящий им Западный Особый военный округ располагал 44 дивизиями 24 стрелковыми, 12 танковыми, 2 кавалерийскими и 6 мотопехотными. На этом участке советская сторона уступала немецким войскам только по пехотным дивизиям.