Страница:
прозвучали так кстати, как будто входили в текст:
Согнувшись до высот услуги сей,
Мы снизойдем Сестры поднять перчатку.
Затем он удалился со сцены и вручил перчатку королеве, которая
была весьма довольна его поступком и похвалила поэта за находчивость
{33}.
Этот фантастический рассказ о галантности уорикширского провинциала, импровизирующего перед своей государыней, столь симпатичен, что возникает соблазн пренебречь несколькими соображениями, опровергающими вероятность этого романтического эпизода {34}. Во времена Елизаветы спектакли шли днем, а не вечером; на сцене не было никаких декораций, за которыми можно королева, насколько известно, никогда не выражала своего восхищения Шекспиром; она не посещала театры и не имела склонности показываться толпе; к тому же она как публично, так и в интимном кругу вела себя сдержанно и не снисходила до заигрываний с подданными, занимавшими низкое общественное положение. Эти факты, к сожалению, умаляют веру в подлинность этого анекдота, наивно изображающего Шекспира в царственной роли и на равных с королевой.
Поклонницы были и у Бербеджа, если верить той фривольной истории, которую Эдвард Керл, студент "Мидл темпла", рассказал своему соседу по комнате Джону Мэннингэму, а тот записал ее 13 марта 1602 г. в свой "Дневник". Когда (как сообщает Мэннингэм) Бербедж играл Ричарда III, одна горожанка влюбилась в него, и они договорились о свидании; однако Шекспир, услышав их разговор, прибыл первым, "был принят и достиг своей цели прежде, чем пришел Бербедж". Когда сообщили, что Ричард III у дверей, торжествующий любовник не без злорадства велел ответить ему, что Уильям Завоеватель предшествовал Ричарду III. "Шекспира звали Уильям", - услужливо добавляет Мэннингам {35} {Эта история была известна задолго до того, как обнаружили "Дневник" Мэннингэма, и появилась уже детально разработанной во "Всеобщем обзоре театра" Томаса Уилкса (1709), с. 220-221. Поскольку версия Уилкса (предложенная им "ради удовольствия, какое она может доставить читателям"), не отмечена ни у Э. К. Чемберса, ни в первом варианте "Документальной биографии Шекспира" (Шенбаум, 1975) и поскольку она является самой ранней версией, стоит возместить это упущение, полностью воспроизведя этот рассказ:
Как-то вечером, когда должны были играть "Ричарда III", Шекспир
заметил одну молодую женщину, говорившую что-то Бербеджу с
осторожностью, возбудившей в нем желание подслушать их разговор.
Женщина сообщила Бербеджу, что ее хозяин покинул город этим утром, а
ее хозяйка будет рада принять его (Бербеджа) по окончании пьесы и
хотела бы знать, какой сигнал он подаст для того, чтобы его впустили.
Бербедж ответил, что он трижды постучит в дверь и скажет: "Это я,
Ричард III". Она немедленно удалилась, а Шекспир последовал за ней,
пока не увидел, как она входит в один из домов; расспросив соседей, он
узнал, что в доме проживает молодая дама, фаворитка одного старого и
богатого купца. Когда подошло назначенное время встречи, Шекспир счел
уместным опередить Бербеджа, и был принят по условленному сигналу.
Дама была весьма удивлена самонадеянностью Шекспира, решившегося
играть роль Бербеджа; но, поскольку ему (написавшему "Ромео и
Джульетту"), без всякого сомнения, достало и ума, и красноречия, чтобы
оправдать свое вторжение, дама вскоре примирилась, и они оба
наслаждались взаимностью до тех пор, пока у дверей не появился Бербедж
и не повторил тот же сигнал; тут Шекспир высунул голову в окно и
попросил его уйти, ибо Уильям Завоеватель правил до Ричарда III.
Отрывок из "Дневника" Мэннингэма впервые был напечатан в 1831 г., когда Дж. Пейн Коллиер сообщил о своем открытии этого "Дневника" (J. Рауne. Collier The History of English Dramatic Poetry to the Time of Shakespeare).}.
Если эта история, которая выглядит более достоверной, чем иные легендарные наслоения, верна и ведущий драматург "слуг лорд-камергера" добивался первенства завоевывая сердца любительниц театра, то и вся труппа в целом также (и в этом не может быть сомнений) прилагала все силы, чтобы сохранить свое первенство в театральном мире. В 1597 г. для труппы наступил самый критический момент ее истории, ибо 13 апреля истекал срок на который Бербедж арендовал "Театр" в качестве постоянного помещения {36}.
Начались переговоры о новом соглашении между Бербеджем и владельцем земельного участка Джайлзом Алленом. Сначала казалось, что они смогут договориться. Бербедж согласился на более высокую арендную плату - 24 фунта в год вместо 14 - и скрепя сердце даже готов был со временем передать во владение Аллена театральное здание. Однако, когда уже через пять лет Аллен потребовал права переделать здание театра для своих собственных нужд, Бербедж категорически отказал ему. Теперь он стал предусмотрительно прикидывать, где еще можно было бы найти помещение для театра, и остановился на старой трапезной бывшего монастыря Блэкфрайарз, который, хоть и находился в пределах городских стен, зависел от короны, а не от лорд-мэра и олдерменов Лондона. Бербедж заплатил 600 фунтов за эту трапезную и потратил еще несколько сотен фунтов на переделку помещения для театральных нужд. Однако аристократические жители этого фешенебельного района, обеспокоенные перспективой иметь по соседству общедоступный театр, направили протест в Тайный совет. Они добились запрещения театра, однако впоследствии шекспировская труппа получила возможность использовать по назначению свое помещение в Блэкфрайарзе. Тем временем беды одна за другой постигали "слуг лорд-камергера". В конце января 1597 г. умер Джеймс Бербедж. Миновал апрель, а новый договор об аренде так и не был заключен. В июле из-за скандала, вызванного крамольной пьесой "Собачий остров", поставленной театром "Лебедь", Тайный совет удовлетворил прошение лорд-мэра и олдерменов об "окончательном запрещении... театральных пьес" и приказал в дальнейшем разрушить театральные помещения Шордича и Банксайда; при этом были конкретно названы "Куртина" и "Театр". К счастью, окончательное решение оказалось не окончательным и театральные труппы вскоре возобновили свою деятельность. "Слуги лорд-камергера", пользуясь терпением землевладельца, еще недолгое время играли в "Театре", но в конце года они перебрались в "Куртину". Их прежнее здание теперь опустело, и второстепенный сатирик использовал это, чтобы создать образ запустения:
Смотри, вон одинокий путник,
Как он похож на брошенный "Театр",
Чья тишь темна, безмолвье беспредельно {37}.
Шекспировская труппа оказалась без постоянного помещения. Теперь возобновить переговоры с землевладельцем, одновременно скрягой и пуританином, предстояло сыну Бербеджа Катберту. Когда Аллен прибыл в город и остановился в "Трактире Георга" в Шердиче, как он это делал четыре раза в год для того, чтобы собрать арендную плату, Катберт попытался уговорить его заключить новый договор об аренде и осенью 1598 г. согласился даже на его непомерные требования, но Аллен все равно отказался, не считая поручительство Ричарда Бербеджа Достаточно надежным. Уверенный, "что право на упомянутый "Театр" и по закону, и по совести полностью принадлежит" ему, Аллеи намеревался "снести оный театр и найти дереву лучшее применение...". Слова о "лучшем применении" в достаточной мере свидетельствуют о его предрассудках. Но Аллену так никогда и не представился случай обрушить свой праведный гнев на здание театра ибо слухи о его нетерпении дошли до Бербеджей.
28 декабря 1598 г., когда Аллена не было в городе группа решительно настроенных людей под покровом темноты собралась возле "Театра". При полном одобрении вдовы Бербедж ее сыновья Катберт и Ричард вместе со своим другом и финансовым поручителем Уильямом Смитом из Уолтэм-Кросса, старшим плотником труппы Питером Стритом и дюжиной рабочих разобрали здание "Театра": на это они имели право, специально оговоренное в истекшем договоре об аренде. Этот эпизод описан Джайлзом Алленом, все еще пребывавшем в бессильной ярости, через три года после происшествия. Аллен утверждал, что Катберт Бербедж и его подручные,
как правонарушители собрались и там же, и тогда же, вооруженные
большим количеством всевозможного запрещенного законом опасного
оружия, а именно мечами, кинжалами, алебардами, топорами и тому
подобным, с этим оружием отправились к названному "Театру". И там и
тогда, вооруженные, как сказано выше, действуя как правонарушители и
жестокие насильники в обход законов вашего величества королевства,
стали сносить вышеупомянутый "Театр". Когда же различные ваши
подданные, слуги и фермеры пытались миролюбиво уговорить их
воздержаться от сего незаконного дела, они, то есть вышеназванные
правонарушители, тем не менее продолжали действовать с великим
неистовством, не только насильственно и буйно противясь вашим
подданным, слугам и фермерам, но к тому же там же, так же и тогда же,
растаскивая, ломая и разбрасывая названный "Театр", подобно злостным
буянам и насильникам, к великому беспокойству и ужасу не только ваших
подданных, названных слуг и фермеров, но и всех других вашего
величества верных подданных, проживающих поблизости {38}.
Эти "буяны" переправили бревна разобранного "Театра" через реку в Банксайд и воздвигли там новое театральное помещение, самое великолепное из когда-либо существовавших в Лондоне. Этот театр они назвали "Глобус" {Общепринятый перевод названия "The Globe" неточен. Актеры назвали свой театр "Земной шар", имея в виду, что они будут показывать в своем театре жизнь всего мира. - Прим. перев.}.
Театр строился среди садовых участков прихода Спасителя неподалеку от театра "Роза" и "Медвежьего загона" рядом с большой красивой церковью пресвятой девы Марии-Овери {39} к западу от Дэд-Мэнс-Плэйс, что на южной стороне Мейн-Лейн (нынешняя Парк-стрит), "на беспорядочно застроенном участке земли, - как его описывает редактор сочинений Стоу в XVIII в., - с канавами по обеим сторонам образуемого ими проезда, перейти через которые к домам можно было по мосткам и за которыми были садовые участки, особенно в северной части, наиболее удобной для застройки и проживания" {40}. Шекспир и его собратья, должно быть, наблюдали за тем, как шла работа. Но Аллен не оставался безучастным зрителем. Он предъявил иск плотнику Стриту, доверенному лицу Бербеджа, обратившись в Звездную палату и требуя возмещения ущерба на 800 фунтов стерлингов, включая 700 фунтов за "Театр" и 40 - за вытоптанную траву. Среди прочего Аллен обвинил Бербеджей в том, что они не вложили 200 фунтов, "как это требовалось согласно старому арендному договору", в ремонт арендуемых помещений на земельном участке; однако Джеймс Бербедж еще за несколько лет до этого предвосхитил такой поворот дела, поручив одному опытному мастеру произвести "осмотры" и засвидетельствовать произведенный ремонт и постройку новых помещений. Неудивительно, что Аллену не удалась его попытка юридического преследования. Местный суд приказал ему в дальнейшем воздерживаться от предъявления каких-либо исков в связи со сносом "Театра". Тем не менее Аллен продолжал предъявлять иски, но ничего не достиг {41}.
Между тем "слуги лорд-камергера" стали играть в "Глобусе". В датированной 16 мая 1599 г. посмертной описи имущества сэра Томаса Бренда, чей сын Николас сдал в аренду землю под застройку, о "Глобусе" говорится как о "недавно возведенном" - "de novo edificata" - занятом Уильямом Шекспиром и другими ("in occupacione Willielmi Shakespeare et aliorum"). Ко времени составления описи помещение театра еще не было готово к использованию, подготовка была завершена лишь к осени. Томас Платтер из Базеля описывает свое посещение театра 21 сентября этого года так:
21 сентября после обеда, около двух часов пополудни, я с моими
спутниками перебрался через реку и в театре с соломенной крышей видел
трагедию о первом римском императоре Юлии Цезаре, в которой было
занято не менее пятнадцати актеров, игравших очень хорошо. После
окончания пьесы двое актеров, как это у них заведено, в мужских
костюмах и двое - в женских платьях очень ладно исполнили танец {42}.
Если, что наиболее вероятно, это был шекспировский "Юлий Цезарь", то он является первым известным нам спектаклем, поставленным в "Глобусе".
Соседство нового соперничающего театра в Банксайде остро ощущалось "слугами лорд-адмирала" во главе с Алленом и Хенсло, игравшими в театре "Роза" в какой-нибудь сотне метров от "Глобуса". Здание театра "Роза", хотя оно было построено всего двенадцать лет назад, угрожающе обветшало и, будучи расположено в болотистой местности, не привлекало зрителей в плохую погоду. Труппа адмирала благоразумно решила покинуть это место. Аллен арендовал участок земли на другой стороне Темзы вблизи от полей прихода св. Джайлза за воротами Криплгейт в районе Финсбери - в перспективном районе и, что самое главное, расположенном за пределами городской юрисдикции. Затем Аллен и Хенсло заключили контракт с плотником "Глобуса" Питером Стритом о строительстве театрального помещения между улицами Уайт-Кросс и Голдинг(или Голден-) Лейн примерно в километре к западу от старого театра "Куртина". Это соглашение, которое уцелело среди бумаг Хенсло в ДалиджКолледже, предусматривало строительство помещения в основном по образцу "Глобуса", но квадратной формы: примерно 25Х25 метров снаружи помещения и 16X16 внутри. Сцена, вдававшаяся в ту часть помещения для зрителей, которую мы теперь называем партером, была шириной в 13 метров. "Фортуна" (так был назван театр) является единственным елизаветинским общедоступным театром, об устройстве которого сохранились достоверные сведения, и они помогают нам представить себе размеры "Глобуса". Хенсло и Аллен снабдили плотника "чертежом" или рисунком, изображающим сцену и лестницы, но рисунок, к сожалению, исчез. Этот театр, над которым развевался флаг с изображением "госпожи Фортуны", открылся осенью 1600 г. и оставался достопримечательностью Финсбери в течение двадцати лет.
Строители "Глобуса" образовали своего рода синдикат. Они сообща несли расходы по аренде участка для застройки, по возведению и использованию здания театра. Они делили между собой прибыли, которые приносили их капиталовложения. Первоначальное соглашение, составленное юристами и официально подписанное 21 февраля 1599 г., было "трехсторонним арендным договором"; этими тремя сторонами являлись Николас Бренд, братья Бербедж и пять актеров из труппы лорд-камергера: Уильям Шекспир, Джон Хеминг, Огастин Филиппе, Томас Поп и Уильям Кемп. Среди всех только Шекспир был еще и драматургом. Все четыре его партнера являлись выдающимися актерами, а самым знаменитым был Кемп, унаследовавший мантию Тарлтона: он играл Питера в "Ромео и Джульетте", Кизила в "Много шума из ничего" и покорил Лондон необычайным мастерством, с которым исполнял "морисову пляску" {Веселый народный танец, исполнявшийся в костюмах героев легенды о Робин Гуде.}. Эти пять актеров лорд-камергера оплатили половину аренды участка Бренда, Другую половину оплатили Бербеджи. При содействии двух доверенных лиц - уроженца Ланкашира ювелира Томаса Сэведжа и купца-путешественника Уильяма Ливсона (он был одновременно церковным старостой храма пресвятой девы Марии в Олдермэнбери) - актеры оформили превращение "совместного владения" в "неразделенное совладение", притом что за каждым из участников закреплялась его часть имущества; иначе его право истекало бы с его смертью. (По закону, если кто-либо из участников "совместного владения" умрет, его доля переходит к остальным компаньонам, а не передается по наследству; последний компаньон, таким образом, становится единственным владельцем; в "неразделенном совладении" доли аренды передаются наследникам каждого из компаньонов.) Таким образом, Шекспир владел пятой частью половины или половинной доли в коммерческом предприятии "Глобус", что составляло 10% от общего капитала. Стоимость доли участия колебалась в зависимости от того, уменьшалось или увеличивалось первоначальное число акционеров. Кемп вышел из труппы к 1602 г., и Шекспир стал держателем 1/8 части предприятия. Но его доля сократилась до 1/12, когда около 1605-1608 гг. акционерами стали Кондел и Слай, и до 1/14 после того, как в состав труппы в 1612 г. вошел Уильям Остлер. Когда в 1609 г. шекспировская труппа начала использовать помещение Блэкфрайарз в качестве зимнего театрального помещения, он имел долю (как мы увидим) и в этом предприятии. Эти факты стали известны благодаря тому, что Хеминг и Кондел изложили их, когда давали показания в качестве ответчиков на процессе, возбужденном против них в местном суде через три года после смерти Шекспира {43}.
Данные о доходах поэта сильно расходятся. Самые ранние сведения основаны на недостоверном источнике дневниковой записи, сделанной между 1661 и 1663 г. преподобным Джоном Уордом, приходским священником из Стратфорда, в те дни, когда еще была жива дочь Шекспира Джудит. За то, что наш драматург поставлял театру две пьесы в год, замечает Уорд, он получал "денежное содержание столь большое", что "тратил примерно, как я слышал, 1000 фунтов в год" {44}. Это невероятная сумма, а утверждение Уорда не более чем слух: "как я слышал".
Но сколько на самом деле зарабатывал Шекспир? Мэлон оценивает его театральный заработок в 200 фунтов в год. В нашем веке Сидни Ли заключил на оснований сложных подсчетов, что "Шекспир в течение последних 14 или 15 лет своей жизни должен был в год зарабатывать в театре сумму, значительно превышающую 700 фунтов стерлингов в тогдашних деньгах" {45}. Эдмунд Чемберс не согласен с ним; профессиональный заработок Шекcпира, по его подсчетам, составлял приблизительно треть названной суммы. Это более правдоподобно. Конечно, доход акционера колебался в зависимости от величины его доли и от театральных сборов. Эпидемии чумы были разорительны для театра. По елизаветинским временам средний годовой доход в 200 фунтов считался превосходным; это было в десять раз больше той суммы, на которую мог рассчитывать получавший хорошее жалованье школьный учитель. В своей великолепной работе "Шекспир: его мир и его творчество" М. М. Риз допускает, что в какой-то момент, вероятно после того, как Шекспир ушел на покой, он продал свои театральные акции, выручив "солидную сумму" {46}. Вполне возможно, но в Действительности мы не знаем, продал ли он свои акции или продолжал держать их до самой смерти. В конце концов его акции перешли к семьям Хеминга и Кондела. Такие акции стоили больших денег. В 1634 г., когда Блэкфрайарз был главным театром шекспировской труппы одна доля в Блэкфрайарзе и две доли в "Глобусе" составляли 350 фунтов стерлингов.
Доходы "слуг лорд-камергера", после того как они стали играть в "Глобусе", свидетельствуют об их блестящих успехах; труппа заняла господствующее положение в театральном мире. Уорд был точен, говоря, что Шекспир создавал по две вещи в год, разумеется в среднем. Хронология написания пьес недостаточно отчетлива, но между 1598 и 1601 г. Шекспир создал "Генри V", "Много шума из ничего", "Юлия Цезаря", "Как вам это понравится", "Двенадцатую ночь" и "Гамлета". "Слуги лорд-камергера" дважды играли при дворе на рождество 1598-1599 гг., дважды - в 1599-1600 гг. и в 1600-1601 и три раза - в 1601-1602 гг. Что они играли, документы не сообщают, - труппа в таких случаях играла наиболее популярные пьесы своего репертуара, а также новые вещи. Иногда покровитель труппы устраивал особое представление в Хенсдон-Хаузе, вблизи Блэкфрайарза, в качестве одного из развлечений в честь визита какого-нибудь сановника. "Всю эту неделю господа были в Лондоне и проводили время на пиршествах и спектаклях", - сообщает Ричард Уайт в письме к сэру Роберту Сидни 8 марта 1600 г., - ибо Верейкен {Лодовик Верейкен (или Веррейкен) - секретарь эрцгерцога-правителя Австрии Альберта и испанской инфанты Изабеллы Клары Евгении. Верейкен потом еще раз приезжал в Англию с деликатной миссией "возродить к жизни древний союз между Англией и Бургундией", поскольку Альберт был герцогом Бургундским. Пьесой, которой развлекали этого секретаря, вероятнее всего, была первая часть "Генри IV".} обедал в среду с лорд-казначеем, который устроил в его честь царский обед; в четверг лорд-камергер угощал его, дав в его честь продолжительный и изысканный обед, и там же во второй половине дня актеры лорд-камергера сыграли перед Верейкеном к его великому удовольствию "Сэра Джона Олд-Касла" {47}. Двумя годами позже, 2 февраля, Джон Мэннингэм присутствовал на празднестве в "Мидл темпле". Комедия, которую в тот вечер ставили "слуги лорд-камергера", поразила его воображение; он сделал запись об этом в своем Дневнике. Мэннингэм замечает, что пьеса очень походит на "Менахмы" Плавта и еще больше на итальянскую пьесу под названием "Подмененные". Славно разыграли дворецкого, заставив его с помощью подложного письма поверить в то что "вдовствующая госпожа" влюблена в него, советуя ему, как улыбаться и как одеваться, "а затем, когда он выполнил все указания, объявили его сумасшедшим". В "Мидл темпле" много смеялись в ночь "Двенадцатой ночи"
Большинство драматургов, писавших для общедоступного театра, время от времени сочиняли пьесы совместно. Дружелюбный Деккер, которому (по словам Чарлзг Лэма) хватало поэзии на все, делился своими стихами с Мидлтоном и Уэбстером, а позднее с Фордом; Хейвуд похвалялся тем, что приложил "руку или по крайней мере палец" к 220 пьесам. Даже надменный Джонсон объединился с Чампеном и Марстоном для написания пьесы "Эй, на восток", вызвавшей неудовольствие властей, из-за чего он чуть не лишился ушей. Шекспир составлял исключение, избегая соавторства почти до конца своей драматургической карьеры, когда он, возможно, работал с молодым драматургом, которому предстояло стать его преемникам в качестве "постоянного драматурга" труппы. Доходы от прибылей труппы дали Шекспиру возможность сохранить независимость. Однако однажды, как удалось установить, Шекспира пригласили подправить одну пьесу, написанную другими авторами, - для какой труппы, неизвестно.
Рукопись этой пьесы под названием "Сэр Томас Мор" уцелела в поврежденном и хаотичном виде. Сначала чистовой экземпляр пьесы, написанной Энтони Манди, был представлен труппой на рассмотрение распорядителю дворцовых увеселений сэру Эдмунду Тилни, выполнявшему функции цензора. Эта рукопись подвергалась значительным переделкам - отдельные эпизоды вымарывались, одни сцены изымали, другие включали. Текст содержит добавления, сделанные по меньшей мере пятью почерками. Если часть поправок была сделана Шекспиром, то его добавления представляют чрезвычайный интерес как единственная дошедшая до нас рукопись, надписанная его рукой. Несколько авторитетных ученых полагают, что он написал три страницы сцены "злосчастного майского дня" в пьесе "Сэр Томас Мор". Эти страницы находятся среди рукописей Харли в Британской библиотеке и значатся под номером 7768, занимая 8-ю и 9-ю страницы; они помечены как написанные почерком D.
Пьеса о жизни Томаса Мора требовала чрезвычайной осторожности, ибо, хотя его и признали великим человеком, он, однако, был стойким католиком, навлекшим на себя мученическую смерть, отказавшись склониться перед Генри VIII, который требовал, чтобы его признали главой церкви. Эту опасную тему благоразумные авторы осторожно обходили стороной; в пьесе говорится о "статутах", которые совесть не позволяет Мору подписать, но смысл их не разъясняется. Первоначально эта историческая драма была скомпонована Четлом и тем самым Манди, который, согласно восторженному отзыву Мереза, является "лучшим мастером построения интриги"; Деккер также приложил к ней руку, но был ли он соавтором с самого начала, неясно. Однако авторы столкнулись с какими-то трудностями. То ли рукопись не понравилась цензору, то ли она не удовлетворила труппу, а возможно, и то и другое. Указание в начале одной из вычеркнутых сцен: "Это следует переписать заново", - написано не рукой Тилни и скорее является мнением труппы, а не следствием вмешательства канцелярии цензора. Так или иначе большая часть пьесы переписана заново. Дополнения писал Деккер, а возможно и Хейвуд. Наконец (если эти предположения верны), труппа обратилась к Шекспиру Он написал сцену, в которой Мор в качестве шерифа Лондона использует свое доходчивое красноречие для того, чтобы усмирить ремесленников, взбунтовавшихся в "злосчастный майский день" против своих конкурентов-иностранцев. Попытка спасти пьесу, предпринятая тремя поэтами, не удалась. "Сэр Томас Мор" был поставлен лишь в нашем столетии.
Сцена, описывающая "злосчастный майский день" имеет параллель в известном эпизоде позднейшей драмы в "Кориолане" Менений Агриппа использует свое льстивое красноречие для того, чтобы успокоить римский плебс. Действительно, самые разнообразные данные говорят за то, что именно Шекспир сделал эту приписку. Палеографы, и в особенности Эдвард Монд Томпсон, тщательнейшим образом сравнили три страницы, написанные почерком D, с шестью подлинными подписями Шекспира, и пришли к заключению, что во всех случаях пером водил один и тот же человек. Наиболее интересным доказательством, приведенным Томпсоном, является шпоровидная буква "а", обнаруженная в одной из подписей, почти точно повторяющаяся в слове "that" в 105-й строке {В приведенном факсимиле (с. 280) 1, 10-я строка сверху.}. При написании обеих букв "а" "перо, двигаясь вниз и делает глубокую излучину от верхнего закругления, отклоняется влево в горизонтальном ответвлении, а затем - по гортизонтали - направо, образуя второе ответвление в форм капли {49}. Однако этот образец шекспировского почерка на который опираются палеографы, слишком мелок, большинство других сохранившихся подписей искажен: из-за болезни Шекспира (завещание было подписано когда он умирал) или из-за того, что печати, скрепляющие документы, оставляли мало места для подписи. Другого рода свидетельства дает орфография. В 50-й строке вместо "silence" написано "scilens", что крайне необычно однако точно так же восемь раз написано имя судьи Сайленса в кварто второй части "Генри IV". В современных изданиях ради удобства читателей редакторы унифицируют орфографию, лишая ее тех особенностей, которые почти наверняка отражают своеобразие авторского чернового или правленого экземпляра.
Согнувшись до высот услуги сей,
Мы снизойдем Сестры поднять перчатку.
Затем он удалился со сцены и вручил перчатку королеве, которая
была весьма довольна его поступком и похвалила поэта за находчивость
{33}.
Этот фантастический рассказ о галантности уорикширского провинциала, импровизирующего перед своей государыней, столь симпатичен, что возникает соблазн пренебречь несколькими соображениями, опровергающими вероятность этого романтического эпизода {34}. Во времена Елизаветы спектакли шли днем, а не вечером; на сцене не было никаких декораций, за которыми можно королева, насколько известно, никогда не выражала своего восхищения Шекспиром; она не посещала театры и не имела склонности показываться толпе; к тому же она как публично, так и в интимном кругу вела себя сдержанно и не снисходила до заигрываний с подданными, занимавшими низкое общественное положение. Эти факты, к сожалению, умаляют веру в подлинность этого анекдота, наивно изображающего Шекспира в царственной роли и на равных с королевой.
Поклонницы были и у Бербеджа, если верить той фривольной истории, которую Эдвард Керл, студент "Мидл темпла", рассказал своему соседу по комнате Джону Мэннингэму, а тот записал ее 13 марта 1602 г. в свой "Дневник". Когда (как сообщает Мэннингэм) Бербедж играл Ричарда III, одна горожанка влюбилась в него, и они договорились о свидании; однако Шекспир, услышав их разговор, прибыл первым, "был принят и достиг своей цели прежде, чем пришел Бербедж". Когда сообщили, что Ричард III у дверей, торжествующий любовник не без злорадства велел ответить ему, что Уильям Завоеватель предшествовал Ричарду III. "Шекспира звали Уильям", - услужливо добавляет Мэннингам {35} {Эта история была известна задолго до того, как обнаружили "Дневник" Мэннингэма, и появилась уже детально разработанной во "Всеобщем обзоре театра" Томаса Уилкса (1709), с. 220-221. Поскольку версия Уилкса (предложенная им "ради удовольствия, какое она может доставить читателям"), не отмечена ни у Э. К. Чемберса, ни в первом варианте "Документальной биографии Шекспира" (Шенбаум, 1975) и поскольку она является самой ранней версией, стоит возместить это упущение, полностью воспроизведя этот рассказ:
Как-то вечером, когда должны были играть "Ричарда III", Шекспир
заметил одну молодую женщину, говорившую что-то Бербеджу с
осторожностью, возбудившей в нем желание подслушать их разговор.
Женщина сообщила Бербеджу, что ее хозяин покинул город этим утром, а
ее хозяйка будет рада принять его (Бербеджа) по окончании пьесы и
хотела бы знать, какой сигнал он подаст для того, чтобы его впустили.
Бербедж ответил, что он трижды постучит в дверь и скажет: "Это я,
Ричард III". Она немедленно удалилась, а Шекспир последовал за ней,
пока не увидел, как она входит в один из домов; расспросив соседей, он
узнал, что в доме проживает молодая дама, фаворитка одного старого и
богатого купца. Когда подошло назначенное время встречи, Шекспир счел
уместным опередить Бербеджа, и был принят по условленному сигналу.
Дама была весьма удивлена самонадеянностью Шекспира, решившегося
играть роль Бербеджа; но, поскольку ему (написавшему "Ромео и
Джульетту"), без всякого сомнения, достало и ума, и красноречия, чтобы
оправдать свое вторжение, дама вскоре примирилась, и они оба
наслаждались взаимностью до тех пор, пока у дверей не появился Бербедж
и не повторил тот же сигнал; тут Шекспир высунул голову в окно и
попросил его уйти, ибо Уильям Завоеватель правил до Ричарда III.
Отрывок из "Дневника" Мэннингэма впервые был напечатан в 1831 г., когда Дж. Пейн Коллиер сообщил о своем открытии этого "Дневника" (J. Рауne. Collier The History of English Dramatic Poetry to the Time of Shakespeare).}.
Если эта история, которая выглядит более достоверной, чем иные легендарные наслоения, верна и ведущий драматург "слуг лорд-камергера" добивался первенства завоевывая сердца любительниц театра, то и вся труппа в целом также (и в этом не может быть сомнений) прилагала все силы, чтобы сохранить свое первенство в театральном мире. В 1597 г. для труппы наступил самый критический момент ее истории, ибо 13 апреля истекал срок на который Бербедж арендовал "Театр" в качестве постоянного помещения {36}.
Начались переговоры о новом соглашении между Бербеджем и владельцем земельного участка Джайлзом Алленом. Сначала казалось, что они смогут договориться. Бербедж согласился на более высокую арендную плату - 24 фунта в год вместо 14 - и скрепя сердце даже готов был со временем передать во владение Аллена театральное здание. Однако, когда уже через пять лет Аллен потребовал права переделать здание театра для своих собственных нужд, Бербедж категорически отказал ему. Теперь он стал предусмотрительно прикидывать, где еще можно было бы найти помещение для театра, и остановился на старой трапезной бывшего монастыря Блэкфрайарз, который, хоть и находился в пределах городских стен, зависел от короны, а не от лорд-мэра и олдерменов Лондона. Бербедж заплатил 600 фунтов за эту трапезную и потратил еще несколько сотен фунтов на переделку помещения для театральных нужд. Однако аристократические жители этого фешенебельного района, обеспокоенные перспективой иметь по соседству общедоступный театр, направили протест в Тайный совет. Они добились запрещения театра, однако впоследствии шекспировская труппа получила возможность использовать по назначению свое помещение в Блэкфрайарзе. Тем временем беды одна за другой постигали "слуг лорд-камергера". В конце января 1597 г. умер Джеймс Бербедж. Миновал апрель, а новый договор об аренде так и не был заключен. В июле из-за скандала, вызванного крамольной пьесой "Собачий остров", поставленной театром "Лебедь", Тайный совет удовлетворил прошение лорд-мэра и олдерменов об "окончательном запрещении... театральных пьес" и приказал в дальнейшем разрушить театральные помещения Шордича и Банксайда; при этом были конкретно названы "Куртина" и "Театр". К счастью, окончательное решение оказалось не окончательным и театральные труппы вскоре возобновили свою деятельность. "Слуги лорд-камергера", пользуясь терпением землевладельца, еще недолгое время играли в "Театре", но в конце года они перебрались в "Куртину". Их прежнее здание теперь опустело, и второстепенный сатирик использовал это, чтобы создать образ запустения:
Смотри, вон одинокий путник,
Как он похож на брошенный "Театр",
Чья тишь темна, безмолвье беспредельно {37}.
Шекспировская труппа оказалась без постоянного помещения. Теперь возобновить переговоры с землевладельцем, одновременно скрягой и пуританином, предстояло сыну Бербеджа Катберту. Когда Аллен прибыл в город и остановился в "Трактире Георга" в Шердиче, как он это делал четыре раза в год для того, чтобы собрать арендную плату, Катберт попытался уговорить его заключить новый договор об аренде и осенью 1598 г. согласился даже на его непомерные требования, но Аллен все равно отказался, не считая поручительство Ричарда Бербеджа Достаточно надежным. Уверенный, "что право на упомянутый "Театр" и по закону, и по совести полностью принадлежит" ему, Аллеи намеревался "снести оный театр и найти дереву лучшее применение...". Слова о "лучшем применении" в достаточной мере свидетельствуют о его предрассудках. Но Аллену так никогда и не представился случай обрушить свой праведный гнев на здание театра ибо слухи о его нетерпении дошли до Бербеджей.
28 декабря 1598 г., когда Аллена не было в городе группа решительно настроенных людей под покровом темноты собралась возле "Театра". При полном одобрении вдовы Бербедж ее сыновья Катберт и Ричард вместе со своим другом и финансовым поручителем Уильямом Смитом из Уолтэм-Кросса, старшим плотником труппы Питером Стритом и дюжиной рабочих разобрали здание "Театра": на это они имели право, специально оговоренное в истекшем договоре об аренде. Этот эпизод описан Джайлзом Алленом, все еще пребывавшем в бессильной ярости, через три года после происшествия. Аллен утверждал, что Катберт Бербедж и его подручные,
как правонарушители собрались и там же, и тогда же, вооруженные
большим количеством всевозможного запрещенного законом опасного
оружия, а именно мечами, кинжалами, алебардами, топорами и тому
подобным, с этим оружием отправились к названному "Театру". И там и
тогда, вооруженные, как сказано выше, действуя как правонарушители и
жестокие насильники в обход законов вашего величества королевства,
стали сносить вышеупомянутый "Театр". Когда же различные ваши
подданные, слуги и фермеры пытались миролюбиво уговорить их
воздержаться от сего незаконного дела, они, то есть вышеназванные
правонарушители, тем не менее продолжали действовать с великим
неистовством, не только насильственно и буйно противясь вашим
подданным, слугам и фермерам, но к тому же там же, так же и тогда же,
растаскивая, ломая и разбрасывая названный "Театр", подобно злостным
буянам и насильникам, к великому беспокойству и ужасу не только ваших
подданных, названных слуг и фермеров, но и всех других вашего
величества верных подданных, проживающих поблизости {38}.
Эти "буяны" переправили бревна разобранного "Театра" через реку в Банксайд и воздвигли там новое театральное помещение, самое великолепное из когда-либо существовавших в Лондоне. Этот театр они назвали "Глобус" {Общепринятый перевод названия "The Globe" неточен. Актеры назвали свой театр "Земной шар", имея в виду, что они будут показывать в своем театре жизнь всего мира. - Прим. перев.}.
Театр строился среди садовых участков прихода Спасителя неподалеку от театра "Роза" и "Медвежьего загона" рядом с большой красивой церковью пресвятой девы Марии-Овери {39} к западу от Дэд-Мэнс-Плэйс, что на южной стороне Мейн-Лейн (нынешняя Парк-стрит), "на беспорядочно застроенном участке земли, - как его описывает редактор сочинений Стоу в XVIII в., - с канавами по обеим сторонам образуемого ими проезда, перейти через которые к домам можно было по мосткам и за которыми были садовые участки, особенно в северной части, наиболее удобной для застройки и проживания" {40}. Шекспир и его собратья, должно быть, наблюдали за тем, как шла работа. Но Аллен не оставался безучастным зрителем. Он предъявил иск плотнику Стриту, доверенному лицу Бербеджа, обратившись в Звездную палату и требуя возмещения ущерба на 800 фунтов стерлингов, включая 700 фунтов за "Театр" и 40 - за вытоптанную траву. Среди прочего Аллен обвинил Бербеджей в том, что они не вложили 200 фунтов, "как это требовалось согласно старому арендному договору", в ремонт арендуемых помещений на земельном участке; однако Джеймс Бербедж еще за несколько лет до этого предвосхитил такой поворот дела, поручив одному опытному мастеру произвести "осмотры" и засвидетельствовать произведенный ремонт и постройку новых помещений. Неудивительно, что Аллену не удалась его попытка юридического преследования. Местный суд приказал ему в дальнейшем воздерживаться от предъявления каких-либо исков в связи со сносом "Театра". Тем не менее Аллен продолжал предъявлять иски, но ничего не достиг {41}.
Между тем "слуги лорд-камергера" стали играть в "Глобусе". В датированной 16 мая 1599 г. посмертной описи имущества сэра Томаса Бренда, чей сын Николас сдал в аренду землю под застройку, о "Глобусе" говорится как о "недавно возведенном" - "de novo edificata" - занятом Уильямом Шекспиром и другими ("in occupacione Willielmi Shakespeare et aliorum"). Ко времени составления описи помещение театра еще не было готово к использованию, подготовка была завершена лишь к осени. Томас Платтер из Базеля описывает свое посещение театра 21 сентября этого года так:
21 сентября после обеда, около двух часов пополудни, я с моими
спутниками перебрался через реку и в театре с соломенной крышей видел
трагедию о первом римском императоре Юлии Цезаре, в которой было
занято не менее пятнадцати актеров, игравших очень хорошо. После
окончания пьесы двое актеров, как это у них заведено, в мужских
костюмах и двое - в женских платьях очень ладно исполнили танец {42}.
Если, что наиболее вероятно, это был шекспировский "Юлий Цезарь", то он является первым известным нам спектаклем, поставленным в "Глобусе".
Соседство нового соперничающего театра в Банксайде остро ощущалось "слугами лорд-адмирала" во главе с Алленом и Хенсло, игравшими в театре "Роза" в какой-нибудь сотне метров от "Глобуса". Здание театра "Роза", хотя оно было построено всего двенадцать лет назад, угрожающе обветшало и, будучи расположено в болотистой местности, не привлекало зрителей в плохую погоду. Труппа адмирала благоразумно решила покинуть это место. Аллен арендовал участок земли на другой стороне Темзы вблизи от полей прихода св. Джайлза за воротами Криплгейт в районе Финсбери - в перспективном районе и, что самое главное, расположенном за пределами городской юрисдикции. Затем Аллен и Хенсло заключили контракт с плотником "Глобуса" Питером Стритом о строительстве театрального помещения между улицами Уайт-Кросс и Голдинг(или Голден-) Лейн примерно в километре к западу от старого театра "Куртина". Это соглашение, которое уцелело среди бумаг Хенсло в ДалиджКолледже, предусматривало строительство помещения в основном по образцу "Глобуса", но квадратной формы: примерно 25Х25 метров снаружи помещения и 16X16 внутри. Сцена, вдававшаяся в ту часть помещения для зрителей, которую мы теперь называем партером, была шириной в 13 метров. "Фортуна" (так был назван театр) является единственным елизаветинским общедоступным театром, об устройстве которого сохранились достоверные сведения, и они помогают нам представить себе размеры "Глобуса". Хенсло и Аллен снабдили плотника "чертежом" или рисунком, изображающим сцену и лестницы, но рисунок, к сожалению, исчез. Этот театр, над которым развевался флаг с изображением "госпожи Фортуны", открылся осенью 1600 г. и оставался достопримечательностью Финсбери в течение двадцати лет.
Строители "Глобуса" образовали своего рода синдикат. Они сообща несли расходы по аренде участка для застройки, по возведению и использованию здания театра. Они делили между собой прибыли, которые приносили их капиталовложения. Первоначальное соглашение, составленное юристами и официально подписанное 21 февраля 1599 г., было "трехсторонним арендным договором"; этими тремя сторонами являлись Николас Бренд, братья Бербедж и пять актеров из труппы лорд-камергера: Уильям Шекспир, Джон Хеминг, Огастин Филиппе, Томас Поп и Уильям Кемп. Среди всех только Шекспир был еще и драматургом. Все четыре его партнера являлись выдающимися актерами, а самым знаменитым был Кемп, унаследовавший мантию Тарлтона: он играл Питера в "Ромео и Джульетте", Кизила в "Много шума из ничего" и покорил Лондон необычайным мастерством, с которым исполнял "морисову пляску" {Веселый народный танец, исполнявшийся в костюмах героев легенды о Робин Гуде.}. Эти пять актеров лорд-камергера оплатили половину аренды участка Бренда, Другую половину оплатили Бербеджи. При содействии двух доверенных лиц - уроженца Ланкашира ювелира Томаса Сэведжа и купца-путешественника Уильяма Ливсона (он был одновременно церковным старостой храма пресвятой девы Марии в Олдермэнбери) - актеры оформили превращение "совместного владения" в "неразделенное совладение", притом что за каждым из участников закреплялась его часть имущества; иначе его право истекало бы с его смертью. (По закону, если кто-либо из участников "совместного владения" умрет, его доля переходит к остальным компаньонам, а не передается по наследству; последний компаньон, таким образом, становится единственным владельцем; в "неразделенном совладении" доли аренды передаются наследникам каждого из компаньонов.) Таким образом, Шекспир владел пятой частью половины или половинной доли в коммерческом предприятии "Глобус", что составляло 10% от общего капитала. Стоимость доли участия колебалась в зависимости от того, уменьшалось или увеличивалось первоначальное число акционеров. Кемп вышел из труппы к 1602 г., и Шекспир стал держателем 1/8 части предприятия. Но его доля сократилась до 1/12, когда около 1605-1608 гг. акционерами стали Кондел и Слай, и до 1/14 после того, как в состав труппы в 1612 г. вошел Уильям Остлер. Когда в 1609 г. шекспировская труппа начала использовать помещение Блэкфрайарз в качестве зимнего театрального помещения, он имел долю (как мы увидим) и в этом предприятии. Эти факты стали известны благодаря тому, что Хеминг и Кондел изложили их, когда давали показания в качестве ответчиков на процессе, возбужденном против них в местном суде через три года после смерти Шекспира {43}.
Данные о доходах поэта сильно расходятся. Самые ранние сведения основаны на недостоверном источнике дневниковой записи, сделанной между 1661 и 1663 г. преподобным Джоном Уордом, приходским священником из Стратфорда, в те дни, когда еще была жива дочь Шекспира Джудит. За то, что наш драматург поставлял театру две пьесы в год, замечает Уорд, он получал "денежное содержание столь большое", что "тратил примерно, как я слышал, 1000 фунтов в год" {44}. Это невероятная сумма, а утверждение Уорда не более чем слух: "как я слышал".
Но сколько на самом деле зарабатывал Шекспир? Мэлон оценивает его театральный заработок в 200 фунтов в год. В нашем веке Сидни Ли заключил на оснований сложных подсчетов, что "Шекспир в течение последних 14 или 15 лет своей жизни должен был в год зарабатывать в театре сумму, значительно превышающую 700 фунтов стерлингов в тогдашних деньгах" {45}. Эдмунд Чемберс не согласен с ним; профессиональный заработок Шекcпира, по его подсчетам, составлял приблизительно треть названной суммы. Это более правдоподобно. Конечно, доход акционера колебался в зависимости от величины его доли и от театральных сборов. Эпидемии чумы были разорительны для театра. По елизаветинским временам средний годовой доход в 200 фунтов считался превосходным; это было в десять раз больше той суммы, на которую мог рассчитывать получавший хорошее жалованье школьный учитель. В своей великолепной работе "Шекспир: его мир и его творчество" М. М. Риз допускает, что в какой-то момент, вероятно после того, как Шекспир ушел на покой, он продал свои театральные акции, выручив "солидную сумму" {46}. Вполне возможно, но в Действительности мы не знаем, продал ли он свои акции или продолжал держать их до самой смерти. В конце концов его акции перешли к семьям Хеминга и Кондела. Такие акции стоили больших денег. В 1634 г., когда Блэкфрайарз был главным театром шекспировской труппы одна доля в Блэкфрайарзе и две доли в "Глобусе" составляли 350 фунтов стерлингов.
Доходы "слуг лорд-камергера", после того как они стали играть в "Глобусе", свидетельствуют об их блестящих успехах; труппа заняла господствующее положение в театральном мире. Уорд был точен, говоря, что Шекспир создавал по две вещи в год, разумеется в среднем. Хронология написания пьес недостаточно отчетлива, но между 1598 и 1601 г. Шекспир создал "Генри V", "Много шума из ничего", "Юлия Цезаря", "Как вам это понравится", "Двенадцатую ночь" и "Гамлета". "Слуги лорд-камергера" дважды играли при дворе на рождество 1598-1599 гг., дважды - в 1599-1600 гг. и в 1600-1601 и три раза - в 1601-1602 гг. Что они играли, документы не сообщают, - труппа в таких случаях играла наиболее популярные пьесы своего репертуара, а также новые вещи. Иногда покровитель труппы устраивал особое представление в Хенсдон-Хаузе, вблизи Блэкфрайарза, в качестве одного из развлечений в честь визита какого-нибудь сановника. "Всю эту неделю господа были в Лондоне и проводили время на пиршествах и спектаклях", - сообщает Ричард Уайт в письме к сэру Роберту Сидни 8 марта 1600 г., - ибо Верейкен {Лодовик Верейкен (или Веррейкен) - секретарь эрцгерцога-правителя Австрии Альберта и испанской инфанты Изабеллы Клары Евгении. Верейкен потом еще раз приезжал в Англию с деликатной миссией "возродить к жизни древний союз между Англией и Бургундией", поскольку Альберт был герцогом Бургундским. Пьесой, которой развлекали этого секретаря, вероятнее всего, была первая часть "Генри IV".} обедал в среду с лорд-казначеем, который устроил в его честь царский обед; в четверг лорд-камергер угощал его, дав в его честь продолжительный и изысканный обед, и там же во второй половине дня актеры лорд-камергера сыграли перед Верейкеном к его великому удовольствию "Сэра Джона Олд-Касла" {47}. Двумя годами позже, 2 февраля, Джон Мэннингэм присутствовал на празднестве в "Мидл темпле". Комедия, которую в тот вечер ставили "слуги лорд-камергера", поразила его воображение; он сделал запись об этом в своем Дневнике. Мэннингэм замечает, что пьеса очень походит на "Менахмы" Плавта и еще больше на итальянскую пьесу под названием "Подмененные". Славно разыграли дворецкого, заставив его с помощью подложного письма поверить в то что "вдовствующая госпожа" влюблена в него, советуя ему, как улыбаться и как одеваться, "а затем, когда он выполнил все указания, объявили его сумасшедшим". В "Мидл темпле" много смеялись в ночь "Двенадцатой ночи"
Большинство драматургов, писавших для общедоступного театра, время от времени сочиняли пьесы совместно. Дружелюбный Деккер, которому (по словам Чарлзг Лэма) хватало поэзии на все, делился своими стихами с Мидлтоном и Уэбстером, а позднее с Фордом; Хейвуд похвалялся тем, что приложил "руку или по крайней мере палец" к 220 пьесам. Даже надменный Джонсон объединился с Чампеном и Марстоном для написания пьесы "Эй, на восток", вызвавшей неудовольствие властей, из-за чего он чуть не лишился ушей. Шекспир составлял исключение, избегая соавторства почти до конца своей драматургической карьеры, когда он, возможно, работал с молодым драматургом, которому предстояло стать его преемникам в качестве "постоянного драматурга" труппы. Доходы от прибылей труппы дали Шекспиру возможность сохранить независимость. Однако однажды, как удалось установить, Шекспира пригласили подправить одну пьесу, написанную другими авторами, - для какой труппы, неизвестно.
Рукопись этой пьесы под названием "Сэр Томас Мор" уцелела в поврежденном и хаотичном виде. Сначала чистовой экземпляр пьесы, написанной Энтони Манди, был представлен труппой на рассмотрение распорядителю дворцовых увеселений сэру Эдмунду Тилни, выполнявшему функции цензора. Эта рукопись подвергалась значительным переделкам - отдельные эпизоды вымарывались, одни сцены изымали, другие включали. Текст содержит добавления, сделанные по меньшей мере пятью почерками. Если часть поправок была сделана Шекспиром, то его добавления представляют чрезвычайный интерес как единственная дошедшая до нас рукопись, надписанная его рукой. Несколько авторитетных ученых полагают, что он написал три страницы сцены "злосчастного майского дня" в пьесе "Сэр Томас Мор". Эти страницы находятся среди рукописей Харли в Британской библиотеке и значатся под номером 7768, занимая 8-ю и 9-ю страницы; они помечены как написанные почерком D.
Пьеса о жизни Томаса Мора требовала чрезвычайной осторожности, ибо, хотя его и признали великим человеком, он, однако, был стойким католиком, навлекшим на себя мученическую смерть, отказавшись склониться перед Генри VIII, который требовал, чтобы его признали главой церкви. Эту опасную тему благоразумные авторы осторожно обходили стороной; в пьесе говорится о "статутах", которые совесть не позволяет Мору подписать, но смысл их не разъясняется. Первоначально эта историческая драма была скомпонована Четлом и тем самым Манди, который, согласно восторженному отзыву Мереза, является "лучшим мастером построения интриги"; Деккер также приложил к ней руку, но был ли он соавтором с самого начала, неясно. Однако авторы столкнулись с какими-то трудностями. То ли рукопись не понравилась цензору, то ли она не удовлетворила труппу, а возможно, и то и другое. Указание в начале одной из вычеркнутых сцен: "Это следует переписать заново", - написано не рукой Тилни и скорее является мнением труппы, а не следствием вмешательства канцелярии цензора. Так или иначе большая часть пьесы переписана заново. Дополнения писал Деккер, а возможно и Хейвуд. Наконец (если эти предположения верны), труппа обратилась к Шекспиру Он написал сцену, в которой Мор в качестве шерифа Лондона использует свое доходчивое красноречие для того, чтобы усмирить ремесленников, взбунтовавшихся в "злосчастный майский день" против своих конкурентов-иностранцев. Попытка спасти пьесу, предпринятая тремя поэтами, не удалась. "Сэр Томас Мор" был поставлен лишь в нашем столетии.
Сцена, описывающая "злосчастный майский день" имеет параллель в известном эпизоде позднейшей драмы в "Кориолане" Менений Агриппа использует свое льстивое красноречие для того, чтобы успокоить римский плебс. Действительно, самые разнообразные данные говорят за то, что именно Шекспир сделал эту приписку. Палеографы, и в особенности Эдвард Монд Томпсон, тщательнейшим образом сравнили три страницы, написанные почерком D, с шестью подлинными подписями Шекспира, и пришли к заключению, что во всех случаях пером водил один и тот же человек. Наиболее интересным доказательством, приведенным Томпсоном, является шпоровидная буква "а", обнаруженная в одной из подписей, почти точно повторяющаяся в слове "that" в 105-й строке {В приведенном факсимиле (с. 280) 1, 10-я строка сверху.}. При написании обеих букв "а" "перо, двигаясь вниз и делает глубокую излучину от верхнего закругления, отклоняется влево в горизонтальном ответвлении, а затем - по гортизонтали - направо, образуя второе ответвление в форм капли {49}. Однако этот образец шекспировского почерка на который опираются палеографы, слишком мелок, большинство других сохранившихся подписей искажен: из-за болезни Шекспира (завещание было подписано когда он умирал) или из-за того, что печати, скрепляющие документы, оставляли мало места для подписи. Другого рода свидетельства дает орфография. В 50-й строке вместо "silence" написано "scilens", что крайне необычно однако точно так же восемь раз написано имя судьи Сайленса в кварто второй части "Генри IV". В современных изданиях ради удобства читателей редакторы унифицируют орфографию, лишая ее тех особенностей, которые почти наверняка отражают своеобразие авторского чернового или правленого экземпляра.