Страница:
– К удаче! - громко сказал он, на что горбун с досадою кашлянул, а слепец, собрав возвращённые ему пачечки, достал вовсе уж неуместные здесь предметы: молоток и длинный, в три грани кованный гвоздь.
Тот же, мимо которого пробежала ящерица, снова взял в руки свёрток и, надорвав обёртку, обнажил новенькие, мелованного картона игральные карты. Наскоро стасовав, он выложил их в три ряда.
– Пятая! - крикнул горбун, и после этого все по очереди так же стали называть цифры.
«Счастливчик» брал указываемые карты и складывал их в стопку. Когда в его руки вернулась последняя, он передал стопку слепцу. Тот наощупь, над самым столом - чтобы никто не увидел картинку на нижней карте - старательно перетасовал. И затем всё повторилось: три ряда, цифры по очереди, и затем раздались голоса:
– Стасовано!
– Стасовано!…
И вдруг кто-то сказал:
– Ещё раз!
«Счастливчик» безропотно разложил по столу всю колоду и снова; по указаниям в очередь, всю собрал. После этого уже все сказали «стасовано». И тогда слепец, чуткой рукой отыскав колоду, продвинул её в центр стола и, наставив гвоздь, несильно взмахивая молотком, пробил её насквозь и пришпилил к столешнице. И вдруг повисла мёртвая тишина! Её особенно подчёркивал шаркающий в отдалении шорох шагов удаляющегося слепого. У горбуна нервно дрожали длинные, суставчатые, похожие на паучьи, тонкие пальцы.
– Что же, - дребезжащим взволнованным голосом разбил тишину горбун. - Антэ* (* Ант э - начальная, равная для всех участников ставка.)- по пять тысяч?
И тотчас, как расколдованные, сидящие за столом зашевелились и завздыхали. Застучали крышки стоящих у ног сундуков. На стол посыпалось золото. Сначала каждый владелец складывал его возле себя, но потом, старательно пересчитав, выдвигал к центру, к колоде с торчащим над ней трёхгранным железным «чёртовым» пальцем. Когда звон монет прекратился, тот, вблизи которого пробежала ящерица, медленно протянул руку к колоде и, отслоив от неё верхнюю карту, потянул на себя, разрывая её от центра до края об одну из граней гвоздя. Остальные - по часовой стрелке - так же вытянули себе по одной карте. Так, в безмолвии, нарушаемом лишь шелестом учащённого дыхания, сидящие за столом набрали в цепкие руки по пять рваных карт. Всмотревшись в них, стали обмениваться короткими, но, очевидно, полными значения фразами:
– Играю.
– Мне - две (и, отложив поближе к золоту две свои карты, сказавший это протянул руку и оторвал две новые - на замену).
– Одну. (И оторвал одну.)
– Четыре. (Это Дюк.) «Ого!» - непроизвольно отреагировал кто-то. - Пас.
– Пас.
– Играю.
Двое сказавших «пас» заученным, небрежным движением отодвинули свои карты и с интересом, и не без зависти посматривая на оставшихся игроков, стали переговариваться:
– Двое играют на своих!* (* Имелось в виду - на своих первоначальных пяти картах, без замены.)Похоже, и у одного, и у второго сильный приход.
– Мистер Трэк поменял лишь одну. Значит, в четырёх оставленных игра уже есть.
– Жирондон взял две. Тут - сомнительно…
– Нет, но Дюк! Он же никогда не рискует, а тут - сбросил четыре!
– Дюк, похоже, надеется на свой талисман.
– Это какой же?
– Да тот, что за его спиной сидит. Громила. Шрам на щеке - как будто от пули.
– Это не «Громила», - отозвался, не отрывая взгляда от карт, раскрасневшийся Дюк. - Его зовут… «Змей».
– Прозвище построено на том, какой он коварный?
– Нет. На том, как он жалит. - Жалом с ядом? - сыронизировал кто-то.
– Нет. Летучими шпагами.
Между тем взявшие себе дополнительные карты заплатили за них (холмик золота увеличился) и, подняв лица, стали смотреть друг другу в глаза.
– Десять тысяч! - проскрипел горбун, поднимая из-под стола зажатые в сухих длинных пальцах два кошеля.
– Уравниваю и добавляю пять, - произнёс Жирондон.
– Уравниваю, - сказал Сонливец. - Обратите внимание - кладу пятнадцать.
– Уравниваю и добавляю десять! - с нервной, пульсирующей, и оттого дёргающей всё лицо улыбкой, проговорил Дюк. - Обратите внимание - кладу двадцать пять.
– Пас, - недовольно сказал последний и бросил карты, с тоской посмотрев на свою поставленную на кон горочку золота.
– О-хо!! - злорадно воскликнул горбун. - Монтгомери сказал «пас»!
– Итак? - спросил Дюк, поочерёдно глядя на оставшихся троих соперников.
– Пас, - сказал Жирондон и отложил карты.
– Пас, - с усилием сглотнув, сказал и Сонливец.
– Уравниваю до двадцати пяти и вскрываю! - прошипел злорадно горбун.
Добавив денег, он с торжествующей улыбкой открыл карты.
– А!-А!-А! - с одобрением и в то же время многозначительно отреагировал один из выбывших в самом начале игроков. - Не зря мистер Трэк заменил только одну.
– Карэ! - сообщил победно горбун. - Заменил одну, да и ту мог просто выбросить! Вот они, с самого начала пришли - все четыре!
На столе перед ним лежали четыре дамы, и отдельно - семёрка пик.
– Карэ, мистер Трэк, - произнёс Дюк, - это весомо. Только вы, вероятно, считаете, что если меняешь целых четыре карты - то неизменно приходит всякая подлая мелочь? Да, такая ко мне и пришла. Но как пришла, обратите внимание!
И Дюк, под хор стонов и восклицаний открыл «мелочь»: двойку, тройку, четвёрку, пятёрку - и туза. Даже неопытный в карточных играх Бэнсон сообразил, что это очень весомо, так как все карты были одной, помеченной красными сердечками, масти.
– Стрит-флэш! - отчаянно простонал горбун. - Мои деньги!!
– Успокойтесь, владелец «карэ»! - сказал раскрасневшийся Дюк, сгребая со стола золото и сбрасывая его вниз, в свой сундук. - В любви повезёт.
– Как хорошо, что я поосторожничал! - вскричал Жирондон, переворачивая свои карты картинками вверх.
– О, фулл! - оживился Сонливец. - И у меня!
Он выложил свои карты рядом с картами Жирондона, и если у того было три короля и две десятки, то у Сонливца - три восьмёрки и два туза.
– Ну что же, - подвёл итог Жирондон. - Дюк взял восемьдесят восемь тысяч. Ну, на то он и дюк* (* Дюк - англ. - герцог.). Мистер Трэк «продул» тридцать одну тысячу, я - двадцать две, Сонливец - двадцать. Остальные - по пять. Ровная игра, джентльмены. Но обратите внимание, как пошла карта! Два фулла, каре и стрит-флэш - в один кон! Такое начало грозит эту ночь сделать памятной!
Игроки встали, вышли из-за стола и направились в соседнюю комнату, где находились их телохранители. Встав вкруг бассейна, зачерпнули и выпили терпко пахнущей рубиновой жидкости. Появился слепец и зашаркал в покинутое помещение. Когда компания в него вернулась, оно уже имело первоначальный вид.
– Однако, джентльмены, - заскрипел горбун, - это не очень-то честно!
– Что именно, мистер Трэк? - вежливо спросил Жирондон.
– Вот это! - горбун кивнул на прошедшего вслед за компанией Бэнсона.
– Дюков талисман? - удивился Жирондон. - Полно ребячиться, мистер Трэк. Человек-талисман - не боле, чем шутка.
– Нет, не это! - продолжал упрямиться Трэк. - Он в одежде! Мы все раздеты - чтобы никто не смог спрятать подменную карту в рукав или за ворот. Это - жёсткое правило, не так ли? А дюков телохранитель, присутствуя здесь, не раздет!
– Довольно капризничать, мистер Трэк, - примирительно сказал Дюк. - Это сущий пустяк. - И, кивнув Бэнсону, добавил: - Сходи, Змей, разденься.
Бэнсон вышел в комнату с бассейном. Его встретили осторожные усмешки остальных телохранителей: «выпроводили выскочку!» Но, когда Бэнсон обнажился до пояса, лица наёмных бойцов вытянулись, а усмешки пропали. То же произошло и с игроками, когда Бэнсон вернулся и сел на стул у стены, за спиной Дюка.
– Да-а, - протянул уважительно и восхищённо Сонливец. - Убедительно смотрит со шкуры Змея его жизненный опыт.
– Десятка два шрамов, - сосчитал Жирондон. - И все - мимо шуток! Откуда такой узор?
– Турецкие ятаганы, - сказал, поудобнее устраиваясь на стуле, Бэнсон. - Ещё - кинжал, копьё и метательные ножи.
– На щеке - это пуля? - поинтересовался Монтгомери.
Бэнсон кивнул.
– А почему только на одной щеке? Ты её проглотил?
– Нет. Она не влетела, а вылетела. Выстрел был в лицо. Спереди-сбоку. А я в эту секунду кричал.
– А вот ятаганы - это ведь был не один человек? Так расписать - нужна не пара рук, и не две.
– Нас было трое против двух дюжин.
– Ого! И все трое живы?!
– Нет, не все. Урмуль погиб…
– А вот это клеймо на груди, что оно значит?
– Что я - раб валидэ-султан.
– Это ещё кто?
– Мать султана в Стамбуле.
– И ты действительно был там рабом?
– Нет. Это хитрость. «Охранная грамота» от янычар. Тут Жирондон перевёл взгляд на Дюка и быстро проговорил:
– Продай мне его! За любые деньги!
– Нет, - покачал головой Дюк. - Невозможно.
– Даже за большие деньги?
– Ни за какие. Я не нанял его. Он сам решил поступить ко мне на работу. Нас случай свёл. Он не берёт ни жалования, ни награды. Только покровительство от полиции, стол… и отсутствие лишних вопросов.
– Слушай, Змей! - продолжал упорствовать Жирондон. - Переходи служить мне! Клянусь - не пожалеешь!
Бэнсон свёл брови. Спросил:
– У вас здесь, я вижу, весьма жёсткие правила? (Жирондон, взглянув на игральный стол, покивал.) Вот такие же жёсткие и у меня. И потом, уважаемый сэр, если вы берёте в высокодоверенные помощники человека, который с лёгкостью уходит от своего покровителя, то как вы можете быть уверены, что он с такой же лёгкостью не уйдёт однажды от вас?
Кто-то из присутствующих рассмеялся, кто-то одобрительно хлопнул в ладоши. Дюк сидел, расплывшись в довольной улыбке.
– Однако, к делу, джентльмены! - недовольно скрипнул горбун, указывая узловатым «паучьим» пальцем на стоящего поодаль в почтительном ожидании носителя ящерицы.
БЛЕФ
ПОКЕР
ЦЕНА УГРОЗЫ
Тот же, мимо которого пробежала ящерица, снова взял в руки свёрток и, надорвав обёртку, обнажил новенькие, мелованного картона игральные карты. Наскоро стасовав, он выложил их в три ряда.
– Пятая! - крикнул горбун, и после этого все по очереди так же стали называть цифры.
«Счастливчик» брал указываемые карты и складывал их в стопку. Когда в его руки вернулась последняя, он передал стопку слепцу. Тот наощупь, над самым столом - чтобы никто не увидел картинку на нижней карте - старательно перетасовал. И затем всё повторилось: три ряда, цифры по очереди, и затем раздались голоса:
– Стасовано!
– Стасовано!…
И вдруг кто-то сказал:
– Ещё раз!
«Счастливчик» безропотно разложил по столу всю колоду и снова; по указаниям в очередь, всю собрал. После этого уже все сказали «стасовано». И тогда слепец, чуткой рукой отыскав колоду, продвинул её в центр стола и, наставив гвоздь, несильно взмахивая молотком, пробил её насквозь и пришпилил к столешнице. И вдруг повисла мёртвая тишина! Её особенно подчёркивал шаркающий в отдалении шорох шагов удаляющегося слепого. У горбуна нервно дрожали длинные, суставчатые, похожие на паучьи, тонкие пальцы.
– Что же, - дребезжащим взволнованным голосом разбил тишину горбун. - Антэ* (* Ант э - начальная, равная для всех участников ставка.)- по пять тысяч?
И тотчас, как расколдованные, сидящие за столом зашевелились и завздыхали. Застучали крышки стоящих у ног сундуков. На стол посыпалось золото. Сначала каждый владелец складывал его возле себя, но потом, старательно пересчитав, выдвигал к центру, к колоде с торчащим над ней трёхгранным железным «чёртовым» пальцем. Когда звон монет прекратился, тот, вблизи которого пробежала ящерица, медленно протянул руку к колоде и, отслоив от неё верхнюю карту, потянул на себя, разрывая её от центра до края об одну из граней гвоздя. Остальные - по часовой стрелке - так же вытянули себе по одной карте. Так, в безмолвии, нарушаемом лишь шелестом учащённого дыхания, сидящие за столом набрали в цепкие руки по пять рваных карт. Всмотревшись в них, стали обмениваться короткими, но, очевидно, полными значения фразами:
– Играю.
– Мне - две (и, отложив поближе к золоту две свои карты, сказавший это протянул руку и оторвал две новые - на замену).
– Одну. (И оторвал одну.)
– Четыре. (Это Дюк.) «Ого!» - непроизвольно отреагировал кто-то. - Пас.
– Пас.
– Играю.
Двое сказавших «пас» заученным, небрежным движением отодвинули свои карты и с интересом, и не без зависти посматривая на оставшихся игроков, стали переговариваться:
– Двое играют на своих!* (* Имелось в виду - на своих первоначальных пяти картах, без замены.)Похоже, и у одного, и у второго сильный приход.
– Мистер Трэк поменял лишь одну. Значит, в четырёх оставленных игра уже есть.
– Жирондон взял две. Тут - сомнительно…
– Нет, но Дюк! Он же никогда не рискует, а тут - сбросил четыре!
– Дюк, похоже, надеется на свой талисман.
– Это какой же?
– Да тот, что за его спиной сидит. Громила. Шрам на щеке - как будто от пули.
– Это не «Громила», - отозвался, не отрывая взгляда от карт, раскрасневшийся Дюк. - Его зовут… «Змей».
– Прозвище построено на том, какой он коварный?
– Нет. На том, как он жалит. - Жалом с ядом? - сыронизировал кто-то.
– Нет. Летучими шпагами.
Между тем взявшие себе дополнительные карты заплатили за них (холмик золота увеличился) и, подняв лица, стали смотреть друг другу в глаза.
– Десять тысяч! - проскрипел горбун, поднимая из-под стола зажатые в сухих длинных пальцах два кошеля.
– Уравниваю и добавляю пять, - произнёс Жирондон.
– Уравниваю, - сказал Сонливец. - Обратите внимание - кладу пятнадцать.
– Уравниваю и добавляю десять! - с нервной, пульсирующей, и оттого дёргающей всё лицо улыбкой, проговорил Дюк. - Обратите внимание - кладу двадцать пять.
– Пас, - недовольно сказал последний и бросил карты, с тоской посмотрев на свою поставленную на кон горочку золота.
– О-хо!! - злорадно воскликнул горбун. - Монтгомери сказал «пас»!
– Итак? - спросил Дюк, поочерёдно глядя на оставшихся троих соперников.
– Пас, - сказал Жирондон и отложил карты.
– Пас, - с усилием сглотнув, сказал и Сонливец.
– Уравниваю до двадцати пяти и вскрываю! - прошипел злорадно горбун.
Добавив денег, он с торжествующей улыбкой открыл карты.
– А!-А!-А! - с одобрением и в то же время многозначительно отреагировал один из выбывших в самом начале игроков. - Не зря мистер Трэк заменил только одну.
– Карэ! - сообщил победно горбун. - Заменил одну, да и ту мог просто выбросить! Вот они, с самого начала пришли - все четыре!
На столе перед ним лежали четыре дамы, и отдельно - семёрка пик.
– Карэ, мистер Трэк, - произнёс Дюк, - это весомо. Только вы, вероятно, считаете, что если меняешь целых четыре карты - то неизменно приходит всякая подлая мелочь? Да, такая ко мне и пришла. Но как пришла, обратите внимание!
И Дюк, под хор стонов и восклицаний открыл «мелочь»: двойку, тройку, четвёрку, пятёрку - и туза. Даже неопытный в карточных играх Бэнсон сообразил, что это очень весомо, так как все карты были одной, помеченной красными сердечками, масти.
– Стрит-флэш! - отчаянно простонал горбун. - Мои деньги!!
– Успокойтесь, владелец «карэ»! - сказал раскрасневшийся Дюк, сгребая со стола золото и сбрасывая его вниз, в свой сундук. - В любви повезёт.
– Как хорошо, что я поосторожничал! - вскричал Жирондон, переворачивая свои карты картинками вверх.
– О, фулл! - оживился Сонливец. - И у меня!
Он выложил свои карты рядом с картами Жирондона, и если у того было три короля и две десятки, то у Сонливца - три восьмёрки и два туза.
– Ну что же, - подвёл итог Жирондон. - Дюк взял восемьдесят восемь тысяч. Ну, на то он и дюк* (* Дюк - англ. - герцог.). Мистер Трэк «продул» тридцать одну тысячу, я - двадцать две, Сонливец - двадцать. Остальные - по пять. Ровная игра, джентльмены. Но обратите внимание, как пошла карта! Два фулла, каре и стрит-флэш - в один кон! Такое начало грозит эту ночь сделать памятной!
Игроки встали, вышли из-за стола и направились в соседнюю комнату, где находились их телохранители. Встав вкруг бассейна, зачерпнули и выпили терпко пахнущей рубиновой жидкости. Появился слепец и зашаркал в покинутое помещение. Когда компания в него вернулась, оно уже имело первоначальный вид.
– Однако, джентльмены, - заскрипел горбун, - это не очень-то честно!
– Что именно, мистер Трэк? - вежливо спросил Жирондон.
– Вот это! - горбун кивнул на прошедшего вслед за компанией Бэнсона.
– Дюков талисман? - удивился Жирондон. - Полно ребячиться, мистер Трэк. Человек-талисман - не боле, чем шутка.
– Нет, не это! - продолжал упрямиться Трэк. - Он в одежде! Мы все раздеты - чтобы никто не смог спрятать подменную карту в рукав или за ворот. Это - жёсткое правило, не так ли? А дюков телохранитель, присутствуя здесь, не раздет!
– Довольно капризничать, мистер Трэк, - примирительно сказал Дюк. - Это сущий пустяк. - И, кивнув Бэнсону, добавил: - Сходи, Змей, разденься.
Бэнсон вышел в комнату с бассейном. Его встретили осторожные усмешки остальных телохранителей: «выпроводили выскочку!» Но, когда Бэнсон обнажился до пояса, лица наёмных бойцов вытянулись, а усмешки пропали. То же произошло и с игроками, когда Бэнсон вернулся и сел на стул у стены, за спиной Дюка.
– Да-а, - протянул уважительно и восхищённо Сонливец. - Убедительно смотрит со шкуры Змея его жизненный опыт.
– Десятка два шрамов, - сосчитал Жирондон. - И все - мимо шуток! Откуда такой узор?
– Турецкие ятаганы, - сказал, поудобнее устраиваясь на стуле, Бэнсон. - Ещё - кинжал, копьё и метательные ножи.
– На щеке - это пуля? - поинтересовался Монтгомери.
Бэнсон кивнул.
– А почему только на одной щеке? Ты её проглотил?
– Нет. Она не влетела, а вылетела. Выстрел был в лицо. Спереди-сбоку. А я в эту секунду кричал.
– А вот ятаганы - это ведь был не один человек? Так расписать - нужна не пара рук, и не две.
– Нас было трое против двух дюжин.
– Ого! И все трое живы?!
– Нет, не все. Урмуль погиб…
– А вот это клеймо на груди, что оно значит?
– Что я - раб валидэ-султан.
– Это ещё кто?
– Мать султана в Стамбуле.
– И ты действительно был там рабом?
– Нет. Это хитрость. «Охранная грамота» от янычар. Тут Жирондон перевёл взгляд на Дюка и быстро проговорил:
– Продай мне его! За любые деньги!
– Нет, - покачал головой Дюк. - Невозможно.
– Даже за большие деньги?
– Ни за какие. Я не нанял его. Он сам решил поступить ко мне на работу. Нас случай свёл. Он не берёт ни жалования, ни награды. Только покровительство от полиции, стол… и отсутствие лишних вопросов.
– Слушай, Змей! - продолжал упорствовать Жирондон. - Переходи служить мне! Клянусь - не пожалеешь!
Бэнсон свёл брови. Спросил:
– У вас здесь, я вижу, весьма жёсткие правила? (Жирондон, взглянув на игральный стол, покивал.) Вот такие же жёсткие и у меня. И потом, уважаемый сэр, если вы берёте в высокодоверенные помощники человека, который с лёгкостью уходит от своего покровителя, то как вы можете быть уверены, что он с такой же лёгкостью не уйдёт однажды от вас?
Кто-то из присутствующих рассмеялся, кто-то одобрительно хлопнул в ладоши. Дюк сидел, расплывшись в довольной улыбке.
– Однако, к делу, джентльмены! - недовольно скрипнул горбун, указывая узловатым «паучьим» пальцем на стоящего поодаль в почтительном ожидании носителя ящерицы.
БЛЕФ
Ящерица - такая же песочно-жёлтая, но с едва заметным зеленоватым отливом - пробежала между Монтгомери и Сонливцем.
– Пожалуй, спорно, - сказал Сонливец.
– Монету, - пожал плечами Монтгомери. - Мой - аверс* (* А верс - лицевая, р е верс - оборотная стороны монеты.).
– Мой - реверс, - согласно кивнул Сонливец.
Бросили на стол монету, и она, покрутившись, легла аверсом вверх.
– Монтгомери - первое слово, - проскрипел слегка пьяный горбун.
Вновь под пристальными взглядами всех присутствующих были стасованы карты, и гвоздь пронзил и пришпилил колоду к столу. «Казалось бы - мелочь, - подумал Бэнсон, - а как надёжно. Такую карту не передёрнешь.»
– Антэ - по пять тысяч? - поинтересовался Монтгомери.
– Пусть будет по пять, - согласно ответили ему сидящие за столом.
Застучали крышки денежных сундуков. Зазвенело на столешнице золото. Игроки отшпилили себе по пять карт. Примолкли.
– Это закон! - с досадой проговорил Жирондон. - Если в первом кону всем пришла сильная карта, то в следующем - одни клочки… Пас! - и он бросил недалеко перед собой свои карты.
– Даже поменять не попробовал? - спросил его Сонливец. - Ведь пять тысяч теряешь…
– Менять уже поздно! - почти взвизгнул горбун. - Он сказал уже «пас»! Слово сказано!
– Я и не спорю, уважаемый Крэк, - примирительно- насмешливо произнёс Жирондон. - Я всегда помню, что говорю.
– Да, клочки не склеишь, - вздохнул Монтгомери и, откладывая карты, разочарованно выдавил: - пас.
– Пас, - не решился на игру и Дюк, не унявший ещё трепетной дрожи от недавней удачи. - Лучше пары* (* Пара - две одинаковые карты, самая слабая комбинация в покере.)ничего в этом кону не придёт.
После замены карт «отдали» игру ещё двое. Теперь на деньги, внесённые в банк, претендовали лишь горбун Крэк и Сонливец. Если идти по часовой стрелке от Монтгомери, слово было за Сонливцем. Помедлив для важности, он сказал:
– Добавляю сорок пять тысяч!
За столом раздались одобрительные восклицания, - впрочем, негромкие, вполне приличествующие светской компании.
– Ты блефуешь, - неуверенно проскрипел горбун, вонзившись взглядом в «рубашки» карт своего визави* (* vis-a- vis (франц.) - «тот, кто напротив».), как будто хотел сквозь картон рассмотреть их лицевые стороны.
– Отчего же, мистер Крэк, - спокойно ответил Сонливец. - Я считаю, что у меня весьма хорошая карта.
– Ты блефуешь! - скрипнул зубами горбун и, положив карты на край стола, полез в свой сундук. - Уравниваю твои сорок пять и добавляю пятнадцать!
– Очень хорошо, - так же положив карты на край, ответил Сонливец и поднял и поставил на стол свой сундук. - Уравниваю ваши пятнадцать и добавляю (он выложил всё содержимое своего сундука)… семьдесят три с половиной.
– Ка-ак!… - поперхнулся горбун.
Его длинные подвижные пальцы стали метаться, судорожно ощупывая то свои выложенные рубашками вверх карты, то сундук, то свою выступающую острым клином цыплячью голокожую грудь.
– У меня только… пятьдесят девять!
– Вы правила знаете, мистер Крэк, - жёстко произнёс в напряжённой тишине выложивший деньги Сонливец. - Или уравнивайте мои семьдесят три с половиной, или говорите «пас».
– Но у меня… такая карта… джентльмены! - он поднял лицо, выпучив глаза, полные мольбы и страдания. - Не одолжит ли мне кто-нибудь из вас четырнадцать с половиной тысяч? А, мистер Дюк, мистер Монтгомери! Это же смешная сумма! Как только вскроем карты, я немедленно верну - вдвое, втрое…
– Мы охотно ссудим вас средствами, мистер Крэк, - с достоинством заявил Монтгомери. - Но только после того, как вы закончите игру. Правила покера - тем более в нашем обществе - это больше, чем закон.
– Проклятье!! - завопил горбун. - Но у меня… - он открыл и выбросил перед собой карты, - флэш-рояль!
– О, какая редкая карта! - восхищённо произнёс кто- то.
На столе, открытые взглядам всех, лежал «королевский» флэш: крестовые туз, король, дама, валет и десятка.
– Но, мистер Крэк, если вы не в состоянии уравнять мою ставку, - с нажимом в голосе выговорил Сонливец, - вы должны сказать пас!
– Ну пас!! пас!! пас!! - злобно взвизгнул горбун. - Открывайте, что у вас там?!
Сонливец перевернул карты - и все присутствующие застонали.
– Пара! - воскликнули два или три голоса.
– Пара!! - завопил, брызгая слюной, побледневший от злости горбун. - Несчастная пара, он играл против меня парой, когда у меня флэш-рояль, и забрал мои деньги!!
– Это покер, мистер Трэк, - сказал с восхищением Жирондон, - и великое искусство блефа, которое показал сэр Сонливец. Выиграть с парой восьмёрок против королевского флэша - это достоинство. Редчайший случай. Спасибо, джентльмены, порадовали.
– И потом, мистер Крэк, - строго заметил Монтгомери, - разве не вы сами распорядились этой игрой? Когда мистер Сонливец добавил сорок пять тысяч, вы имели полное право уравнять их и открыть карты. Ваш флэш-рояль - против его пары! Это был бы удар. Но вы, уравняв, подняли ставку ещё на пятнадцать, и тем самым передали слово сопернику. Он, помня, что вы в первый кон проиграли тридцать тысяч, рискнул: поставил всё, что у него было с собой. И у вас тривиально* (* Триви а льно - элементарно, предельно просто.) не хватило денег. И пара взяла банк. Это покер!
Крэк сидел молча, уставив выпученные глазки на свой флэш-рояль и, приоткрыв рот, икал. А кто-то за столом, приветствуя блефовую игру и благодаря за острое зрелище, принялся негромко хлопать в ладоши. Сонливец переместил груду золота со стола в свой сундук, и все задвигали стульями, вставая и направляясь к бассейну с вином.
– Может, не надо было отпускать в его адрес шуточки? - спросил, оглядываясь на застывшего в соседней комнате за столом горбуна, Жирондон. - Трэк - злопамятный.
– Разве кто-то отпускал в его адрес шуточки? - удивился Дюк.
– Да вот ты, например, - напомнил Жирондон. - Трэк- горбун, калека, уродец. А ты сказал, забрав его тридцать тысяч, что ему в любви повезёт.
– Полно тебе придумывать, Жирондон, - возразил, раскуривая сигару, Монтгомери. - Все знают, что у горбуна в имении целый гарем юных невольниц. Недавно он купил ещё четверых чернокожих малышек из Африки. У Крэка «любви» больше, чем у всех нас вместе взятых!
Присутствующие посмеялись, выпили по фиалу вина и вновь, притягиваемые цепкой невидимой паутиной, потянулись в комнату с дубовым круглым столом.
– Пожалуй, спорно, - сказал Сонливец.
– Монету, - пожал плечами Монтгомери. - Мой - аверс* (* А верс - лицевая, р е верс - оборотная стороны монеты.).
– Мой - реверс, - согласно кивнул Сонливец.
Бросили на стол монету, и она, покрутившись, легла аверсом вверх.
– Монтгомери - первое слово, - проскрипел слегка пьяный горбун.
Вновь под пристальными взглядами всех присутствующих были стасованы карты, и гвоздь пронзил и пришпилил колоду к столу. «Казалось бы - мелочь, - подумал Бэнсон, - а как надёжно. Такую карту не передёрнешь.»
– Антэ - по пять тысяч? - поинтересовался Монтгомери.
– Пусть будет по пять, - согласно ответили ему сидящие за столом.
Застучали крышки денежных сундуков. Зазвенело на столешнице золото. Игроки отшпилили себе по пять карт. Примолкли.
– Это закон! - с досадой проговорил Жирондон. - Если в первом кону всем пришла сильная карта, то в следующем - одни клочки… Пас! - и он бросил недалеко перед собой свои карты.
– Даже поменять не попробовал? - спросил его Сонливец. - Ведь пять тысяч теряешь…
– Менять уже поздно! - почти взвизгнул горбун. - Он сказал уже «пас»! Слово сказано!
– Я и не спорю, уважаемый Крэк, - примирительно- насмешливо произнёс Жирондон. - Я всегда помню, что говорю.
– Да, клочки не склеишь, - вздохнул Монтгомери и, откладывая карты, разочарованно выдавил: - пас.
– Пас, - не решился на игру и Дюк, не унявший ещё трепетной дрожи от недавней удачи. - Лучше пары* (* Пара - две одинаковые карты, самая слабая комбинация в покере.)ничего в этом кону не придёт.
После замены карт «отдали» игру ещё двое. Теперь на деньги, внесённые в банк, претендовали лишь горбун Крэк и Сонливец. Если идти по часовой стрелке от Монтгомери, слово было за Сонливцем. Помедлив для важности, он сказал:
– Добавляю сорок пять тысяч!
За столом раздались одобрительные восклицания, - впрочем, негромкие, вполне приличествующие светской компании.
– Ты блефуешь, - неуверенно проскрипел горбун, вонзившись взглядом в «рубашки» карт своего визави* (* vis-a- vis (франц.) - «тот, кто напротив».), как будто хотел сквозь картон рассмотреть их лицевые стороны.
– Отчего же, мистер Крэк, - спокойно ответил Сонливец. - Я считаю, что у меня весьма хорошая карта.
– Ты блефуешь! - скрипнул зубами горбун и, положив карты на край стола, полез в свой сундук. - Уравниваю твои сорок пять и добавляю пятнадцать!
– Очень хорошо, - так же положив карты на край, ответил Сонливец и поднял и поставил на стол свой сундук. - Уравниваю ваши пятнадцать и добавляю (он выложил всё содержимое своего сундука)… семьдесят три с половиной.
– Ка-ак!… - поперхнулся горбун.
Его длинные подвижные пальцы стали метаться, судорожно ощупывая то свои выложенные рубашками вверх карты, то сундук, то свою выступающую острым клином цыплячью голокожую грудь.
– У меня только… пятьдесят девять!
– Вы правила знаете, мистер Крэк, - жёстко произнёс в напряжённой тишине выложивший деньги Сонливец. - Или уравнивайте мои семьдесят три с половиной, или говорите «пас».
– Но у меня… такая карта… джентльмены! - он поднял лицо, выпучив глаза, полные мольбы и страдания. - Не одолжит ли мне кто-нибудь из вас четырнадцать с половиной тысяч? А, мистер Дюк, мистер Монтгомери! Это же смешная сумма! Как только вскроем карты, я немедленно верну - вдвое, втрое…
– Мы охотно ссудим вас средствами, мистер Крэк, - с достоинством заявил Монтгомери. - Но только после того, как вы закончите игру. Правила покера - тем более в нашем обществе - это больше, чем закон.
– Проклятье!! - завопил горбун. - Но у меня… - он открыл и выбросил перед собой карты, - флэш-рояль!
– О, какая редкая карта! - восхищённо произнёс кто- то.
На столе, открытые взглядам всех, лежал «королевский» флэш: крестовые туз, король, дама, валет и десятка.
– Но, мистер Крэк, если вы не в состоянии уравнять мою ставку, - с нажимом в голосе выговорил Сонливец, - вы должны сказать пас!
– Ну пас!! пас!! пас!! - злобно взвизгнул горбун. - Открывайте, что у вас там?!
Сонливец перевернул карты - и все присутствующие застонали.
– Пара! - воскликнули два или три голоса.
– Пара!! - завопил, брызгая слюной, побледневший от злости горбун. - Несчастная пара, он играл против меня парой, когда у меня флэш-рояль, и забрал мои деньги!!
– Это покер, мистер Трэк, - сказал с восхищением Жирондон, - и великое искусство блефа, которое показал сэр Сонливец. Выиграть с парой восьмёрок против королевского флэша - это достоинство. Редчайший случай. Спасибо, джентльмены, порадовали.
– И потом, мистер Крэк, - строго заметил Монтгомери, - разве не вы сами распорядились этой игрой? Когда мистер Сонливец добавил сорок пять тысяч, вы имели полное право уравнять их и открыть карты. Ваш флэш-рояль - против его пары! Это был бы удар. Но вы, уравняв, подняли ставку ещё на пятнадцать, и тем самым передали слово сопернику. Он, помня, что вы в первый кон проиграли тридцать тысяч, рискнул: поставил всё, что у него было с собой. И у вас тривиально* (* Триви а льно - элементарно, предельно просто.) не хватило денег. И пара взяла банк. Это покер!
Крэк сидел молча, уставив выпученные глазки на свой флэш-рояль и, приоткрыв рот, икал. А кто-то за столом, приветствуя блефовую игру и благодаря за острое зрелище, принялся негромко хлопать в ладоши. Сонливец переместил груду золота со стола в свой сундук, и все задвигали стульями, вставая и направляясь к бассейну с вином.
– Может, не надо было отпускать в его адрес шуточки? - спросил, оглядываясь на застывшего в соседней комнате за столом горбуна, Жирондон. - Трэк - злопамятный.
– Разве кто-то отпускал в его адрес шуточки? - удивился Дюк.
– Да вот ты, например, - напомнил Жирондон. - Трэк- горбун, калека, уродец. А ты сказал, забрав его тридцать тысяч, что ему в любви повезёт.
– Полно тебе придумывать, Жирондон, - возразил, раскуривая сигару, Монтгомери. - Все знают, что у горбуна в имении целый гарем юных невольниц. Недавно он купил ещё четверых чернокожих малышек из Африки. У Крэка «любви» больше, чем у всех нас вместе взятых!
Присутствующие посмеялись, выпили по фиалу вина и вновь, притягиваемые цепкой невидимой паутиной, потянулись в комнату с дубовым круглым столом.
ПОКЕР
Дюк один кон пропустил. Он взял свой стул, сел рядом с Бэнсоном и, наблюдая за игроками, шёпотом рассказывал телохранителю о тонкостях и уловках игры. Бэнсон слушал - без кивков и без восклицаний. Вдруг Дюк спросил:
– Так что, какой-либо опасности не заметил? Случайного взгляда в спину, или шёпота… Мои «друзья» - люди… необычные.
– Заметил, - вдруг прошептал Бэнсон, и Дюк вздрогнул.
– Что?! - прошипел он в самое ухо. - Говори, только тихо!
– Судя по манере общения, за столом - только гости. А хозяина замка здесь нет. Это так?
– Это так. Ну и что?
– Вы, конечно, платите ему аренду, но, судя по моему знакомству с Базилло, не так уж и много. Во всяком случае, арендная плата не соизмерима с теми деньгами, которые приезжают и уезжают в сундучках.
– И это так. И что?
– Я случайно увидел. Телохранители, когда остаются в соседней комнате, украдкой пьют из бассейна.
– Это известно. На это мы закрываем глаза.
– И хозяину замка это известно. Может случиться такое, что, дождавшись особенно крупной игры, он добавит яду в бассейн, и потом, когда вы и телохранители, напившись, перестанете корчиться, соберёт ваши сундуки и уедет в Новую Англию?
– Может! - побледнев, посмотрел на него Дюк, и тут же усомнился: - Но тогда он теряет замок и землю! А начнёт заранее продавать - это долго и хлопотно, и очень скоро станет известно!
– Может и не продавать. Возьмёт под залог замка большую сумму у пары плимутских иудеев, - а это тайно и за один день.
– Так… что же делать? Нужно всех предупредить…
– Нет. Нужно промолчать и больше никогда не пить из бассейна.
– Верно, верно, верно, верно, - торопливо шептал посерьёзневший Дюк. - Вот что значит свежий глаз!
Между тем, игра завершилась. Соперничали Жирондон и Монтгомери. Вскрыли карты. У Жирондона на руках были три девятки и ничего не значащие дама и туз.
– Тройка в девятках! - сообщил Сонливец и торопливо перевёл взгляд на карты Монтгомери.
Тот открыл две дамы и ничего не значащие «семь» и «восемь».
– Пара в дамах?! - нетерпеливо заёрзал Жирондон.
Но Монтгомери, помедлив, торжественно открыл пятую карту и положил её рядом с дамами.
– Джокер* (* Дж о кер - карта без масти и без значения. По желанию игрока выдаётся за любую другую карту. В колоде обычно два джокера.)! - охнул Сонливец. - Тройка в дамах!
Монтгомери собрал золото. Жирондон бессильно развёл руками. Горбун Крэк проворчал:
– Мальчишки! Игру на тройках ведут. А у меня был флэш-рояль!
Горбун тоже не участвовал в этой партии. Он отправил своего перекрещенного ремнями телохранителя к экипажу, за дополнительными деньгами, и, наблюдая игру издали, ёрзал на своём стуле, чуть отставленном от стола.
После очередного перерыва за столом произошло заметное оживление: в игру вернулись и Дюк, и горбун.
– Мистер Крэк принёс деньги! - шутливо воскликнул Сонливец. - Берегитесь! Будет большая игра!
– Мальчишка! - огрызнулся горбун. - Будет вам большая игра, будет. Я чувствую! Мне сегодня крупная карта идёт…
Пробежала новая ящерица («их, очевидно, здесь специально разводят», - решил про себя Бэнсон), и Дюк объявил время ставок.
– Антэ - десять? - предложил кто-то.
С общего согласия ставки были сделаны по десять тысяч.
– Пятьдесят! - заявил Дюк, после того, как игроки заменили карты.
– Пас. Пас. Пас, - раздалось три возгласа.
В игре остались Дюк, Монтгомери, горбун и Сонливец.
– Уравниваю и пять сверху, - сказал Сонливец.
– Уравниваю и пять сверху, - решил и Монтгомери.
И вдруг всех озадачил горбун.
– Уравниваю и сто сверху! - срывающимся в фальцет голосом выкрикнул он.
– Пас, - уставившись в пространство перед собой невидящими глазами, обронил Сонливец. - Пропали мои шестьдесят пять тысяч…
– Не в свою очередь сказал, - строго выговорил ему Дюк и, переведя взгляд на Монтгомери, объявил: - Уравниваю и добавляю ещё сто.
– Пас, - сломался Монтгомери и отбросил карты.
– Ты блефуешь! - с ненавистью глядя в лицо Дюку, проскрипел горбун.
– Если я блефую, так вы в выгоде, мистер Трэк, - подчёркнуто вежливо ответил Дюк, выгружая на стол сто тысяч золотом, чтобы уравнять ставку, заявленную горбуном, и ещё сто тысяч - добавляя своих.
– Да, я в выгоде! - согласился горбун. - Потому что сегодня - моя удача. Потому что теперь - моё слово. Вот мои сто тысяч. Я уравниваю до ста ваших, - и… больше не набавляю, а требую открыть карты!
И он выложил на стол свои.
Гул изумления пронёсся по комнате. Качнулись огни на свечных фитилях в канделябрах.
– Флэш-рояль! - Потрясённо сказал Жирондон. - Одному человеку! Дважды за ночь!
Перед горбуном лежали уже знакомые Бэнсону туз, король, дама, валет и десятка - как и в тот памятный кон, только бубновые.
– Если бы карты не были прибиты, мистер Трэк, - озадаченно произнёс Дюк, - я бы подумал, что вы где-то ловчите. Второй флэш-рояль! Понимаю ваше упорство. Выложили двести тысяч с довеском…
– Карты! - перебил его Крэк.
– Разумеется, открою, - кивнул Дюк и обвёл взглядом присутствующих. - Обратите внимание джентльмены, какая ночь…
– Карты!! - взвизгнул горбун, и привстал, и уткнулся клином груди в край стола.
– Вы не могли бы взять себя в руки, мистер Трэк, - медленно проговорил Дюк. - Если я позволил себе паузу - то лишь в виду исключительной торжественности момента. Сейчас убедитесь.
– Карты, - с ненавистью прохрипел его визави.
– Что, - спокойно, в гробовой тишине, произнёс Дюк, выкладывая перед собой десятку, - джентльмены, может быть сильней флэш-рояля?
– У… у… у вас что, покер* (* П о кер - высшая по силе комбинация: пять одинаковых карт.)?! - заикаясь, спросил Монтгомери.
– Он блефует! - почти взвыл горбун. - Даже если у него есть джокер - то у него не может быть четырёх десяток! Потому, что одна из них - у меня!!
– А вторая - у меня, - задумчиво проговорил Дюк, открывая вторую десятку, - и третья - у меня, - и открыл третью.
Монтгомери засопел. Шепнул быстро:
– Но ведь четвёртая - действительно у мистера Трэка!
– И четвёртая у меня, - сказал Дюк, докладывая к трём десяткам разорванного наискосок джокера (горбун вздрогнул), и пятая - тоже здесь, - заключил Дюк и открыл… второго джокера.
– У-о-а-у! - восторженно заревели за столом, а Дюк, привстав, наклонился над столом и, выставив побагровевшую плешь, прокричал:
– По!-кер!-сде!-лан!-джен!-тль!-ме!-ны!
Что было силы бил в ладоши Сонливец. Сложив руки у рта, гудел трубой Жирондон. Восхищённо покачивал головой Монтгомери. А горбун, оббежав вокруг стола, схватил карты Дюка и стал рассматривать их, сличая место прокола - нет ли подмены. Потом он перевернул карты всех игравших и снял с гвоздя оставшуюся колоду. Сомнения отпали: оба джокера были у Дюка.
– Никаких подмен, - резюмировал, наблюдая за манипуляциями Крэка, Монтгомери. - Мистер Дюк прилюдно и честно взял покером пятьсот шестьдесят пять тысяч.
Горбун, качнувшись на тоненьких детских ножках, обвёл всех ледяным взглядом и прошипел:
– Вы сговорились!
– Научитесь проигрывать, мистер Трэк, - недовольно сказал Монтгомери.
– Нет, его понять можно, - ответил хохочущий Жирондон, - за одну ночь - карэ и два флэш-рояля - и всё мимо денег!
– Вы сговорились! - завопил горбун и подпрыгнул. И, вытянув перед собой длинный палец, добавил: - Я вам отомщу!
Потом повернулся и заковылял в комнату с бассейном.
А в игровой комнате повисла напряжённая тишина.
– Все слышали, что он сказал? - спросил Дюк.
– Это нехорошо, - поднял плечи Сонливец.
– Игра была честной - это раз, - произнёс Жирондон. - Трэк богат и злопамятен - это два.
– Родственники у него есть? - быстро спросил Дюк.
– Нет никого.
– Тогда что же?…
И присутствующие, в полной тишине, посмотрев друг на друга, молча кивнули.
– Что он делает? - спросил кто-то.
Сонливец, выглянув в дверь, сообщил: - Пьёт из бассейна.
– Тогда так, - Дюк обвёл всех пристальным взглядом. - Его кортеж придерживаем. Уезжаем вперёд. Ждём на подъёме у озера. Кто не хочет участвовать?
– Все хотят мирно играть, - негромко произнёс Монтгомери.
– Значит, и участвовать будут все.
– Так что, какой-либо опасности не заметил? Случайного взгляда в спину, или шёпота… Мои «друзья» - люди… необычные.
– Заметил, - вдруг прошептал Бэнсон, и Дюк вздрогнул.
– Что?! - прошипел он в самое ухо. - Говори, только тихо!
– Судя по манере общения, за столом - только гости. А хозяина замка здесь нет. Это так?
– Это так. Ну и что?
– Вы, конечно, платите ему аренду, но, судя по моему знакомству с Базилло, не так уж и много. Во всяком случае, арендная плата не соизмерима с теми деньгами, которые приезжают и уезжают в сундучках.
– И это так. И что?
– Я случайно увидел. Телохранители, когда остаются в соседней комнате, украдкой пьют из бассейна.
– Это известно. На это мы закрываем глаза.
– И хозяину замка это известно. Может случиться такое, что, дождавшись особенно крупной игры, он добавит яду в бассейн, и потом, когда вы и телохранители, напившись, перестанете корчиться, соберёт ваши сундуки и уедет в Новую Англию?
– Может! - побледнев, посмотрел на него Дюк, и тут же усомнился: - Но тогда он теряет замок и землю! А начнёт заранее продавать - это долго и хлопотно, и очень скоро станет известно!
– Может и не продавать. Возьмёт под залог замка большую сумму у пары плимутских иудеев, - а это тайно и за один день.
– Так… что же делать? Нужно всех предупредить…
– Нет. Нужно промолчать и больше никогда не пить из бассейна.
– Верно, верно, верно, верно, - торопливо шептал посерьёзневший Дюк. - Вот что значит свежий глаз!
Между тем, игра завершилась. Соперничали Жирондон и Монтгомери. Вскрыли карты. У Жирондона на руках были три девятки и ничего не значащие дама и туз.
– Тройка в девятках! - сообщил Сонливец и торопливо перевёл взгляд на карты Монтгомери.
Тот открыл две дамы и ничего не значащие «семь» и «восемь».
– Пара в дамах?! - нетерпеливо заёрзал Жирондон.
Но Монтгомери, помедлив, торжественно открыл пятую карту и положил её рядом с дамами.
– Джокер* (* Дж о кер - карта без масти и без значения. По желанию игрока выдаётся за любую другую карту. В колоде обычно два джокера.)! - охнул Сонливец. - Тройка в дамах!
Монтгомери собрал золото. Жирондон бессильно развёл руками. Горбун Крэк проворчал:
– Мальчишки! Игру на тройках ведут. А у меня был флэш-рояль!
Горбун тоже не участвовал в этой партии. Он отправил своего перекрещенного ремнями телохранителя к экипажу, за дополнительными деньгами, и, наблюдая игру издали, ёрзал на своём стуле, чуть отставленном от стола.
После очередного перерыва за столом произошло заметное оживление: в игру вернулись и Дюк, и горбун.
– Мистер Крэк принёс деньги! - шутливо воскликнул Сонливец. - Берегитесь! Будет большая игра!
– Мальчишка! - огрызнулся горбун. - Будет вам большая игра, будет. Я чувствую! Мне сегодня крупная карта идёт…
Пробежала новая ящерица («их, очевидно, здесь специально разводят», - решил про себя Бэнсон), и Дюк объявил время ставок.
– Антэ - десять? - предложил кто-то.
С общего согласия ставки были сделаны по десять тысяч.
– Пятьдесят! - заявил Дюк, после того, как игроки заменили карты.
– Пас. Пас. Пас, - раздалось три возгласа.
В игре остались Дюк, Монтгомери, горбун и Сонливец.
– Уравниваю и пять сверху, - сказал Сонливец.
– Уравниваю и пять сверху, - решил и Монтгомери.
И вдруг всех озадачил горбун.
– Уравниваю и сто сверху! - срывающимся в фальцет голосом выкрикнул он.
– Пас, - уставившись в пространство перед собой невидящими глазами, обронил Сонливец. - Пропали мои шестьдесят пять тысяч…
– Не в свою очередь сказал, - строго выговорил ему Дюк и, переведя взгляд на Монтгомери, объявил: - Уравниваю и добавляю ещё сто.
– Пас, - сломался Монтгомери и отбросил карты.
– Ты блефуешь! - с ненавистью глядя в лицо Дюку, проскрипел горбун.
– Если я блефую, так вы в выгоде, мистер Трэк, - подчёркнуто вежливо ответил Дюк, выгружая на стол сто тысяч золотом, чтобы уравнять ставку, заявленную горбуном, и ещё сто тысяч - добавляя своих.
– Да, я в выгоде! - согласился горбун. - Потому что сегодня - моя удача. Потому что теперь - моё слово. Вот мои сто тысяч. Я уравниваю до ста ваших, - и… больше не набавляю, а требую открыть карты!
И он выложил на стол свои.
Гул изумления пронёсся по комнате. Качнулись огни на свечных фитилях в канделябрах.
– Флэш-рояль! - Потрясённо сказал Жирондон. - Одному человеку! Дважды за ночь!
Перед горбуном лежали уже знакомые Бэнсону туз, король, дама, валет и десятка - как и в тот памятный кон, только бубновые.
– Если бы карты не были прибиты, мистер Трэк, - озадаченно произнёс Дюк, - я бы подумал, что вы где-то ловчите. Второй флэш-рояль! Понимаю ваше упорство. Выложили двести тысяч с довеском…
– Карты! - перебил его Крэк.
– Разумеется, открою, - кивнул Дюк и обвёл взглядом присутствующих. - Обратите внимание джентльмены, какая ночь…
– Карты!! - взвизгнул горбун, и привстал, и уткнулся клином груди в край стола.
– Вы не могли бы взять себя в руки, мистер Трэк, - медленно проговорил Дюк. - Если я позволил себе паузу - то лишь в виду исключительной торжественности момента. Сейчас убедитесь.
– Карты, - с ненавистью прохрипел его визави.
– Что, - спокойно, в гробовой тишине, произнёс Дюк, выкладывая перед собой десятку, - джентльмены, может быть сильней флэш-рояля?
– У… у… у вас что, покер* (* П о кер - высшая по силе комбинация: пять одинаковых карт.)?! - заикаясь, спросил Монтгомери.
– Он блефует! - почти взвыл горбун. - Даже если у него есть джокер - то у него не может быть четырёх десяток! Потому, что одна из них - у меня!!
– А вторая - у меня, - задумчиво проговорил Дюк, открывая вторую десятку, - и третья - у меня, - и открыл третью.
Монтгомери засопел. Шепнул быстро:
– Но ведь четвёртая - действительно у мистера Трэка!
– И четвёртая у меня, - сказал Дюк, докладывая к трём десяткам разорванного наискосок джокера (горбун вздрогнул), и пятая - тоже здесь, - заключил Дюк и открыл… второго джокера.
– У-о-а-у! - восторженно заревели за столом, а Дюк, привстав, наклонился над столом и, выставив побагровевшую плешь, прокричал:
– По!-кер!-сде!-лан!-джен!-тль!-ме!-ны!
Что было силы бил в ладоши Сонливец. Сложив руки у рта, гудел трубой Жирондон. Восхищённо покачивал головой Монтгомери. А горбун, оббежав вокруг стола, схватил карты Дюка и стал рассматривать их, сличая место прокола - нет ли подмены. Потом он перевернул карты всех игравших и снял с гвоздя оставшуюся колоду. Сомнения отпали: оба джокера были у Дюка.
– Никаких подмен, - резюмировал, наблюдая за манипуляциями Крэка, Монтгомери. - Мистер Дюк прилюдно и честно взял покером пятьсот шестьдесят пять тысяч.
Горбун, качнувшись на тоненьких детских ножках, обвёл всех ледяным взглядом и прошипел:
– Вы сговорились!
– Научитесь проигрывать, мистер Трэк, - недовольно сказал Монтгомери.
– Нет, его понять можно, - ответил хохочущий Жирондон, - за одну ночь - карэ и два флэш-рояля - и всё мимо денег!
– Вы сговорились! - завопил горбун и подпрыгнул. И, вытянув перед собой длинный палец, добавил: - Я вам отомщу!
Потом повернулся и заковылял в комнату с бассейном.
А в игровой комнате повисла напряжённая тишина.
– Все слышали, что он сказал? - спросил Дюк.
– Это нехорошо, - поднял плечи Сонливец.
– Игра была честной - это раз, - произнёс Жирондон. - Трэк богат и злопамятен - это два.
– Родственники у него есть? - быстро спросил Дюк.
– Нет никого.
– Тогда что же?…
И присутствующие, в полной тишине, посмотрев друг на друга, молча кивнули.
– Что он делает? - спросил кто-то.
Сонливец, выглянув в дверь, сообщил: - Пьёт из бассейна.
– Тогда так, - Дюк обвёл всех пристальным взглядом. - Его кортеж придерживаем. Уезжаем вперёд. Ждём на подъёме у озера. Кто не хочет участвовать?
– Все хотят мирно играть, - негромко произнёс Монтгомери.
– Значит, и участвовать будут все.
ЦЕНА УГРОЗЫ
Близилось утро, и в замке с чёрными окнами наступил завершающий ритуал: все игравшие собрались у бассейна и наполнили чаши вином.
– Кто выиграл - пусть радуется, - напевно произнёс слепой носитель ящериц. - Кто проиграл - завтра выиграет.
Игроки, уже одетые, чинные, разом подняли фиалы и выпили. Дюк, зачерпнувший вина едва ли на треть чаши, лишь сделал вид, что пьёт. Он с нетерпением ждал возвращения Змея, который унёс в карету половину выигрыша: новый телохранитель, даже не смотря на могучие мышцы и крепкие кости, был не в силах унести за один раз полмиллиона золотом. А Бэнсон, радуясь оказии, неторопливо тащил чужой тяжкий груз, старательно запоминая длину лестничных маршей, спуски, подъёмы и повороты. Возвращаясь назад, налегке, он всё повторил в обратном порядке. «Змей» и представить не мог, когда бы это ему пригодилось, но в нём не было даже тени сомнения: уроки мастера Альбы и принца Совы были выше любых рассуждений.
– Кто выиграл - пусть радуется, - напевно произнёс слепой носитель ящериц. - Кто проиграл - завтра выиграет.
Игроки, уже одетые, чинные, разом подняли фиалы и выпили. Дюк, зачерпнувший вина едва ли на треть чаши, лишь сделал вид, что пьёт. Он с нетерпением ждал возвращения Змея, который унёс в карету половину выигрыша: новый телохранитель, даже не смотря на могучие мышцы и крепкие кости, был не в силах унести за один раз полмиллиона золотом. А Бэнсон, радуясь оказии, неторопливо тащил чужой тяжкий груз, старательно запоминая длину лестничных маршей, спуски, подъёмы и повороты. Возвращаясь назад, налегке, он всё повторил в обратном порядке. «Змей» и представить не мог, когда бы это ему пригодилось, но в нём не было даже тени сомнения: уроки мастера Альбы и принца Совы были выше любых рассуждений.