Шервуд Валери. В сладком плену

   Каролина вспыхнула до корней волос. Значит, глупец в желтом костюме не испугался грозных предупреждений Рэя!
   — Конечно, уверена! — огрызнулась она, чуть не добавив:
   «Я же не падаю вроде тебя в постель с первым встречным!» Но она передумала. Видимо, несмотря на «опыты» с конюхом, Реба все-таки любила маркиза. По-своему.
   Во время прогулки по заснеженным лужайкам Бродлея, где снег тихонько поскрипывал под ногами, а весь Эссекс походил на белую сказку, Каролина пересказала эти слухи Рэю.
   Его лицо окаменело.
   — Придется еще раз встретиться с этим Фарнемом, — спокойно ответил он.
   «Говорит как Сэнди Рэндолф!» — подумала Каролина. И тот не любил ничего откладывать. Она лишь надеялась, что «встреча» с Фарнемом не приведет к кровопролитию.
   Девушка вдруг представила Рэя в Йорктауне, словно он заехал за ней к тетушке Пет.
   — Вы любите ездить верхом?
   — Только очень быстро.
   — Нет. Я имела в виду конные прогулки. Ради удовольствия.
   — У меня не хватает на это времени, — улыбнулся Рэй. — Но с вами я прокачусь. Наперегонки до ворот. Мой конь против любой клячи из конюшен Тарбеллов. Проигравший платит штраф.
   — Я еще ни разу не каталась здесь верхом, — запротестовала Каролина.
   — Какая разница, где кататься? Или вы боитесь проиграть?
   Легация Лайтфут всегда отвечала на вызов. Ее дочь тоже.
   — Ах так! Идемте!
   Усмехнувшись, Рэй последовал за ней на конюшню, где девушка присмотрела себе гнедую кобылу, и грум одобрил ее выбор.
   Подъездная аллея обледенела, кататься по ней было опасно, но Каролина, ездившая на лошади почти с младенчества, решительно пришпорила кобылу и помчалась вперед. Жеребец Рэя без труда мог перегнать ее, однако устал по дороге в Бродлей, потому джентльмен с улыбкой пропустил даму вперед. Ему нравилось, как ловко она держится в Седле, и он от всего сердца желал ей победы.
   Каролина, радостно смеясь, летела на лошади во весь опор.
   И тут Рэй увидел то, чего не видела она, — из-за поворота неожиданно показалась груженная дровами крестьянская телега. До сих пор ее скрывал густой кустарник.
   — Каролина! — закричал Рэй, пуская коня в галоп. — Берегись!
   Услышав предупреждение и увидев перед собой невесть откуда взявшуюся телегу, девушка попыталась отвернуть незнакомую лошадь в сторону, и кобыла поскользнулась. В последний момент, перед тем как животное потеряло равновесие и почти въехало на боку в ворота, Рэй успел перекинуть Каролину через своего коня. Все произошло так быстро, что ей оставалось только с недоумением болтать свисающими вдоль лошадиного бока ногами. Если бы ее не удерживала сильная рука, девушка уже рухнула бы головой в сугроб.
   В воротах стояла перепуганная кобыла, успевшая подняться на ноги. Тем временем крестьянин на возу тронул своих лошадей и с ворчанием проехал мимо.
   Каролина наконец осознала случившееся, увидела, что сидит рядом с Рэем, а ее сбившиеся юбки закрыли его колени.
   — Не следовало предлагать вам такие опасные игры, — виновато произнес он.
   Но Каролина понимала, что для нее более опасна его близость и пора бы ей уже спрыгнуть с коня. Тем не менее она продолжала сидеть, как пришпиленная в коллекции бабочка.
   — Я выиграл, — заявил Рэй. — Можно назначить штраф?
   Каролина взглянула на кобылу, испуганно топтавшуюся в воротах усадьбы.
   — Дело спорное. — Девушка хотела засмеяться, однако смеха не получилось. — Моя лошадь прибежала первой.
   — Ладно, — неожиданно согласился Рэй. — Назначайте свой штраф, я к вашим услугам.
   Перед этим взглядом и голосом победителя невозможно было устоять. Ей вдруг захотелось навсегда сохранить в памяти дни, проведенные в Эссексе, и удивительного человека, под защитой которого она сейчас находилась.
   — Я желаю… получить вашу прядь волос, — услыхала она свой тихий, словно вздох привидения, голос. — На память.
   Каролина с ужасом подумала, как это могло у нее вырваться. И хотя в такие волшебные мгновения часто говорят всякие глупости, она покраснела, ибо ее необдуманная просьба могла быть неверно истолкована.
   — Вы ее получите, — ответил Рэй, прикасаясь губами к бархатистой щеке девушки. — В медальоне.
   Но последних слов Каролина не расслышала, потому что он поцеловал ее и она забыла обо всем на свете.
   Потом Рэй оторвался от нее, и Каролина чуть слышно вздохнула. Ей хотелось навсегда остаться в его объятиях, принадлежать ему, и оба знали об этом.
   Однако сладостный миг прошел, и Каролина отодвинулась к самой шее коня, чтобы по возможности быть подальше от страстного поклонника.
   — Думаю, нам лучше вернуться, — сказала она. — Пока мы не сделали ничего такого, о чем станем жалеть.
   — Я никогда не пожалею о том, что вы решитесь мне подарить, Каролина.
   Увы, она не могла подарить ему себя… А ведь именно этого хотел Рэй.
   — Я… — начала девушка, пытаясь высвободиться. — Думаю, моя кобыла слишком нервничает, а ваш конь очень устал и не выдержит двоих.
   — Моему коню еще предстоит везти меня до самого Уиллистон-Хауса. Неужели вы думаете, он не осилит эту аллею?
   — Просто не хотелось бы переутомлять бедное животное, — надменно объяснила Каролина. — Позвольте мне спуститься, Рэй, мы прекрасно дойдем пешком.
   Он соскочил на землю и снял девушку с коня, на секунду дольше, чем требовалось, задержав ее в своих объятиях. Каролина на всякий случай отошла подальше, ибо его близость представляла для нее угрозу. Рэй взял поводья обеих лошадей и с изысканной вежливостью предложил спутнице руку.
   «О чем я только думаю?» — негодовала на себя Каролина, поскольку ей снова захотелось сесть на коня и навсегда умчаться с этим человеком.
   Они молча шли к дому, поддавшись очарованию волшебной страны под названием Эссекс. Девушке казалось, что ее уносит вдаль стремительная карета, и она не знала, где остановиться.
   У двери их встретила Реба.
   — Значит, катались верхом? — радостно спросила она. — И куда же вы ездили?
   — Никуда, — улыбнулся Рэй. — Я предложил мисс Каролине пари — кто быстрее доедет до ворот. Она выиграла. Медальон. А теперь я должен вас покинуть, леди. — Он низко поклонился девушкам.
   Огорошенная Каролина ахнула:
   — Я не говорила о медальоне, Рэй! Я просила… — Каролина запнулась.
   — Медальон. И раз я проиграл, вы получите его завтра утром. А пока мне еще нужно переговорить с Фарнемом.
   Рэй уехал, а Каролина снова почувствовала всю тяжесть своего обмана.
   — Ну? — понимающе улыбнулась Реба. — Что ты просила на самом деле? Бриллиантовое колье?
   — Разумеется, нет! — воскликнула оскорбленная подруга. — Я хотела лишь прядь его волос. — Поняв, что сказала лишнее, Каролина прикусила губу.
   Реба открыла рот и вдруг захохотала как сумасшедшая.
   — Ты в него влюбилась, Кэрол! — выговорила она сквозь смех.
   — Не будь дурой! — Каролина промчалась мимо подруги к лестнице, словно могла убежать от себя.
   Медальон вызвал у Ребы огромное разочарование, и она не сочла нужным это скрыть. Однако Рэй демонстративно надел Каролине на шею тонкую золотую цепочку со скромным медальончиком, и девушка ответила ему благодарным взглядом. Это была именно та вещь, которую юная леди могла, не компрометируя себя, выиграть у молодого человека. «Как он трогательно относится ко мне, — с угрызениями совести подумала она. — Лорд Томас, занятый собственными удовольствиями, никогда не был таким внимательным…» Но Каролина сразу одернула себя, понимая, сколь опасны сравнения.
   — Вы побеседовали с Фарнемом?
   — Да, — кивнул Рэй. — Можете считать дело улаженным.
   Несколько дней спустя Каролина узнала, что «беседа» закончилась дуэлью и нахальный юнец, испугавшись более сильного противника, хотел сбежать. Рэй пребольно уколол его в ягодицу, поэтому бедняга теперь не мог сидеть.
   Эту новость сообщила подруге хохочущая Реба:
   — Конечно, жаль, что Фарнем оказался трусом! Но чтобы при этом получить такую рану!
   Лукаво поблескивая глазами, Каролина спросила о поединке у Рэя, когда они снова отправились бродить по заснеженным садам Бродлея.
   — Вы уже слышали? — пробормотал Рэй и вдруг усмехнулся. — Я знал, что у парня не хватит сил противостоять мне, и все-таки не ожидал подобной трусости. Но чтобы у него осталась память о нашей встрече, пришлось слегка ткнуть концом шпаги в ближайшую ко мне часть тела. — Рэй внимательно посмотрел на девушку. — Вы не одобряете?
   — Одобряю. — Каролина прикусила губу, сдерживая улыбку. — Потому что вы не ранили его серьезнее. Хотя представляю, какие теперь пойдут обо мне слухи!
   — Вряд ли, — беззаботно ответил Рэй. — Кто видел наш поединок, непременно передаст этот слух всем знакомым, и другие едва ли посмеют оскорбить даму моего сердца.
   Дама его сердца… Эти слова, блеск в глазах и теплота в голосе могли означать лишь одно: Рэй собирался просить ее руки.
   Каролина понимала, что невзирая на попытки хранить верность Томасу, на возмущение поведением Ребы и на свое благородное сопротивление отказать Рэю будет для нее мукой.

Глава 17

   Последние рождественские дни в Эссексе стали для Каролины настоящим испытанием. Сердце ее разрывалось, она чувствовала себя измученной.
   Рэй Эвисток продолжал гостить в Уиллистон-Хаусе, где остался после бала и откуда ежедневно уезжал в одном направлении. Он мужественно держал себя в руках, убежденный, что Каролина непорочна, неопытна в любви и потому еще не готова, хотя чувствовал ее интерес к своей персоне. Рэй сгорал от желания, однако помнил о данном обещании не прикасаться к ней, пока она сама не попросит. А Каролина, не забывшая, какое смятение произвел в ее сердце поцелуй Рэя, тщательно выбирала людные места или хотя бы такие, где могла тут же сказать: «О, нас увидят», если он подходил слишком близко. Тем не менее она каждый день отправлялась на прогулку со своим неутомимым поклонником, а потом сидела с ним в большой гостиной Бродлея, спрашивая себя, как долго она будет еще притворяться.
   Но едва силы покидали ее, тут же являлась Реба, хватала подругу за руку и снова просила:
   — Ну пожалуйста, Кэрол! Я навеки останусь твоей должницей!
   Правда, Каролине и самой было приятно гулять с этим внушающим доверие человеком, в котором чувствовалась настоящая сила. Лестно было думать, что ее честь защищает лучшая шпага Эссекса, радостно было глядеть на это загорелое лицо и в какой-нибудь предательский момент снова представить себя в его объятиях…
   О Томасе она больше не вспоминала. Теперь всеми ее помыслами овладел Рэй.
   Вскоре защитник опять пришел ей на выручку, и Реба потом сказала, что острый язык заставляет Каролину постоянно обжигаться. На сей раз все произошло на балу в замке Бомон накануне Двенадцатой ночи. Молодежь, наигравшись в жмурки, вернулась к старшим, чтобы освежиться и потанцевать.
   Увидев Каролину в окружении молодых людей, мисс Долли нахмурилась. Самолюбие первой красавицы графства было задето всем этим шумом по поводу колониальной простушки, гостившей у выскочек из Бродлея. Окинув прекрасную девушку в серебристо-голубом наряде злобным взглядом, Долли вдруг громко сказала на весь зал:
   — Мой отец говорит, что от колонистов одни неприятности. Вечно они требуют кредитов…
   Услыхав клевету на задавленных налогами виргинских плантаторов, Каролина не могла молчать.
   — А мой отец, — заявила она, — недоволен законами, которые не позволяют ему самостоятельно возить табак в Англию. Поэтому английские торговцы могут одевать своих жен и дочерей… — Каролина окинула презрительным взглядом платье Долли, — в бархат и горностай!
   Дело в том, что отец Долли был не только отпрыском древнего эссекского рода, но и лондонским негоциантом, торговавшим в Европе колониальными товарами, получая колоссальные прибыли.
   Красавица, не ожидавшая такого отпора, сдержала гнев, лишь на щеках у нее выступили красные пятна.
   — Это клевета! — негодующе воскликнула она.
   — Это правда, — парировала Каролина. — И пора вам ее услышать!
   Рэй издалека наблюдал за этой сценой, внимательно прислушиваясь к словам Каролины, и, едва заиграла музыка, направился к ней.
   — Разрешите пригласить нашу пламенную гостью на танец? — с поклоном спросил он.
   Каролина отправилась танцевать, все еще пылая благородным гневом. Ее щеки раскраснелись, голубое платье отливало серебром, а волосы блестели, словно белый металл.
   — Наша малышка из колоний похожа на флаг, не правда ли? — спросил лорд Холлистед у сэра Кайля, — Да, Рэй Эвисток несет ее, словно знамя.
   Эти двое были не одиноки в своем восхищении, многие гости тоже наблюдали за танцующей парой. Лишь Долли в ярости похлопывала по руке золоченым веером.
   — А вы вспыльчивы, — пошутил Рэй.
   — Долли только получила по заслугам! — возразила девушка. — Мой отец и его друзья не вылезают из долгов, и все потому, что закон не разрешает им самостоятельно продавать свой табак, они должны отправлять его в Англию, чтобы здешние купцы пожинали плоды чужого труда. Колонисты и не знали бы об этом, не будь в Лондоне их поверенных!
   — Да, жизнь несправедлива, — вежливо согласился Рэй. — Но чего вы хотите от англичан?
   — Изменить ее! — решительно заявила Каролина. — Быть честными с американскими колониями! Идти к королю!..
   — Который занят другими вещами.
   — Тогда к королеве!
   — Ax вы смутьянка! Но я сейчас наставлю вас на путь истинный. Этот король — человек мстительный, и если вы будете слишком резко отзываться о нем в доме Тарбеллов, то очень скоро лишитесь их гостеприимства. Как лондонский негоциант, Джонатан Тарбелл отлично понимает, с какой стороны ему мажут хлеб маслом.
   — Благодарю за предупреждение, Рэй. Но если б «этот король» приехал в свои американские владения, то сам бы увидел их плачевное состояние.
   — Послушайте моего совета.
   — Я никогда не слушаю чужих советов, — холодно ответила Каролина, — и всегда поступаю по собственному усмотрению.
   — Слова глупой девушки, — заметил Рэй. — И если вы будете продолжать в том же духе, то могут подумать, что у себя дома вы помогали контрабандистам. Помнится, вы живете на берегу?
   — Чесапикского залива, — добавила Каролина, вскинув прелестную головку.
   — Отличная бухта для контрабандистов, — улыбнулся Рэй. — К тому же люди верят сплетням. Вы причините своему отцу много неприятностей, если пройдет молва, что он смутьян.
   Каролина ахнула:
   — Нет человека более преданного! — Она говорила чистую правду, хотя бывали минуты, когда Филдинг Лайтфут выходил из себя, негодуя на презрение короны к проблемам колоний.
   — Не сомневаюсь, — сухо ответил Рэй.
   Каролина замолчала. Да, придется ей, видимо, прикусить язык, хотя это будет нелегко, раз кругом девицы, похожие на Долли.
   Потом девушка танцевала с хозяином, и когда музыка смолкла, она услышала за спиной удивленный возглас:
   — Ба, это же Каролина Лайтфут, клянусь честью!
   Обернувшись, Каролина увидела одного из друзей Томаса. Лорд Фэншоу был в лиловом бархатном костюме и непокорном парике, как всегда съезжающем у него с головы. Он поклонился улыбающемуся хозяину бала и пригласил девушку на следующий танец.
   — А где Томас? — спросил он.
   — Он уехал в Нортхемптон.
   — Да, кажется, он собирался туда на все Рождество. Какая неудача. Я надеялся, что он тоже здесь. Мы бы с ним покутили!
   — Я не знала, что вы живете в Эссексе.
   — О нет, — поспешил ответить лорд Реджи. — Я живу в Суффолке, а тут у меня дядя. Я объезжаю с визитами своих родных, прежде чем отправиться в Сомерсет, где в феврале состоится моя свадьба. — По его тону девушка поняла, что ему не хотелось покидать шумный Лондон ради глухой провинции. — И как Томас решился оставить вас одну? — Молодой человек восхищенно смотрел на Каролину, действительно неотразимую в дорогом бальном платье Ребы. — Мне еще не приходилось видеть его столь покоренным дамой.
   — А когда вы в последний раз его видели?
   — Накануне моего отъезда из Лондона. Правда, тогда он собирался на свадьбу в Кент и дал мне письмо для вас! По пути я должен был забросить его в пансион, но совсем забыл, поскольку моя лошадь вздумала брыкаться возле телеги с фруктами. Торговец хотел, чтобы я заплатил за его апельсины, а у меня, как на грех, не оказалось ни единой гинеи. Пришлось удирать оттуда, словно за мной гнался констебль!
   — Письмо? — спросила Каролина, замирая от волнения. — Надеюсь, вы не успели доставить его в школу?
   — Нет, оно у меня где-то с собой… Кажется, в сапоге. Но почему я не должен был отвозить его в пансион?
   Каролина быстро пересказала новость, о которой писала Клеменси Дейн.
   — Да, — присвистнул лорд Реджи. — Я, конечно, слыхал о подруге лорда Ормсби, только не думал, что она и есть та миссис Честертон, которая заведует пансионом. По-моему, никто не думал…
   Каролина нетерпеливо кивнула и пошла за ним в отделенный занавесками альков, где лорд Реджинальд наконец достал из сапога потертый конверт.
   — Вот, — сказал он, поправляя чуть не упавший с головы парик. — Это последнее мое поручение, и теперь я могу спокойно отправляться в Сомерсет.
   Каролина дрожащими пальцами сломала печать, ибо чувствовала вину перед Томасом и ожидала горьких упреков. Но это оказалось послание влюбленного, трогательное и нежное.
   «Моя дорогая, — писал лорд Томас (причем вполне искренне, потому как еще не встретил в Кенте очаровательную брюнетку), — я с трудом отрываюсь от Лондона, зная, что приходится оставить здесь мою любовь. Видит Бог, я почти готов бросить все ради счастья быть с тобой, поэтому бегу из Лондона, не рискнув увидеть тебя, чтобы сказать то, о чем ты прочтешь в этой записке. Реджи передаст ее накануне своего отъезда. Будь уверена, ни дня, ни часа моей жизни не пройдет без мысли о тебе. Каждую ночь я буду ворочаться в постели, тоскуя о своей Каролине. Молю об одном, не забывай меня, потому что ты единственная женщина, которую я когда-нибудь любил. Я уже решил заехать к тебе по пути из Кента, но вчера неожиданно получил весть из Нортхемптона. Моя сестра заболела, и мать боится, что ей станет хуже. Но ты не волнуйся, Миллисент всегда была крепкой девушкой и, конечно, скоро поправится. Навеки твой Томас».
   Девушка опустила смятый листок. Теперь она знала наверняка, почему Томас покинул город, не встретившись с ней.
   А она подозревала его в неверности!
   — О чем он пишет? — спросил лорд Реджи.
   — Он пишет… что сразу заедет в пансион, как только вернется в Лондон.
   — Не сомневаюсь. Я же говорил, что ни разу не видел столь влюбленного Томаса. Господи, да он просто ни о чем ином не мог говорить! Слава Богу, а то я боялся, что не доставлю письмо…
   — Почему? Разве вы не собираетесь отсюда в Лондон?
   Каролина надеялась послать лорду Томасу сообщение с его другом.
   — А знаете, вы подали мне хорошую идею! — радостно воскликнул Фэншоу. — И в самом деле, почему бы мне не прокатиться до Лондона? Если я уеду сегодня вечером, у меня останется достаточно времени, чтобы попрощаться с друзьями. Черт побери, я так и сделаю! — С этими словами он откинул тяжелые занавески, собираясь немедленно осуществить свой план.
   Каролина хотела спросить, не захватит ли он записку для Томаса, но не успела даже открыть рот.
   — Нужно только передать вас… — Лорд Реджи быстро огляделся. — Этому джентльмену!
   И девушка увидела вошедшего Рэя.
   — Ну, мне пора! — весело крикнул на бегу Фэншоу, а Рэй предложил ей руку и увел танцевать.
   — Что это за человек? — спросил он.
   — Лорд Фэншоу.
   — Я знаю, как его зовут, — нетерпеливо перебил Рэй. — Кто он?
   «То есть кто он мне?» — подумала Каролина, встревоженная тем, как бы не выронить письмо.
   — Лондонский знакомый, — не лукавя, ответила девушка и тут же остановилась, ибо спрятанное послание Томаса все-таки выпало.
   Подхвати в л исток, Рэй вернул его Каролине, при этом даже не сбился с ритма и продолжал танцевать как ни в чем не бывало.
   — И он приехал из Лондона, чтобы передать вам это? Тайно, в алькове?
   — Нет, просто он возил письмо в сапоге, и ему нужно было присесть, чтобы достать его! О, я уверена, — засмеялась Каролина, лишь бы отвлечь внимание Рэя, — вздумай лорд Фэншоу проделать это стоя, то непременно уронил бы свой парик.
   Но упорный взгляд серых глаз не отрывался от ее лица.
   Заметив, что друг Томаса уже прощается с хозяевами, Каролина решила лгать и дальше, поскольку теперь никто бы не смог ее разоблачить.
   — Лорд Реджи действительно привез мне неприятные известия. Это письмо от моей школьной подруги и его дальней родственницы Клеменси Дейн.
   — Не знал, что Фэншоу и Дейн породнились.
   «Господи, как я могла забыть. Ведь Рэй прекрасно знает все родословные! Говорила же мне тетушка Пет, что лжец всегда попадается». Но раз уж она начала, то придется продолжать.
   И Каролина рассказала о Дженни Честертон, закончив словами:
   — Я намерена вернуться в пансион, хотя мама, узнав о случившемся, конечно, заберет меня домой.
   Рэй улыбнулся, и девушка облегченно вздохнула.
   — Но может, вы не захотите оставаться в Лондоне, а куда-нибудь уедете? — спросил он.
   Кажется, Рэй готов позвать ее с собой па Барбадос… Каролина тут же вспомнила и страстное письмо Томаса, и слова лорда Реджи о чувствах его друга.
   Девушка была в полном смятении.
   — Если мама прикажет, я вернусь домой! — призналась она.
   Рэй засмеялся.
   — Но ваше сердце ей неподвластно?
   «Нет, мое сердце принадлежит лорду Томасу, хотя вы этого не знаете, а я ничего вам не открою, потому что Реба опять станет умолять меня и я все равно сдамся». Но сильнее, чем ложь, Каролину мучило то, что, едва Рэй прикасался к ее руке или подходил к ней совсем близко, ее сердце начинало бешено колотиться.
   «Я как мама. Все понимаю и ничего не могу с собой поделать», — печально решила она.
   Поэтому девушка обрадовалась, когда один из поклонников, чье имя она сразу забыла, пригласил ее на следующий танец, хотя она все равно продолжала думать о Рэе. «Этот джентльмен из Эссекса совсем покорил меня. Что же я за человек?»
   Вскоре Реба оттащила ее в сторону и предупредила:
   — У вас с Долли опять случилась перепалка. Но ты лучше берегись ее, она ужасная сплетница.
   — Правда? — безразлично спросила Каролина, поглощенная собственными переживаниями.
   — Я узнала от одной здешней горничной, что Долли, оказывается, поссорила влюбленных друг в друга Робина Прествуда и Эльвиру Карр. Вроде она кому-то рассказала, как Эльвира посмеялась над своим возлюбленным за его страсть к выпивке. И хотя это почти соответствует действительности, а Эльвира просто шутила, Робин страшно оскорбился и потом женился на другой!
   Слова подруги впечатлили Каролину гораздо сильнее, чем предупреждение Рэя. Теперь она убедилась, из каких пустяков могут родиться убийственные сплетни.
   — У меня более важные известия, — сказала она Ребе. — Лорд Фэншоу привез мне письмо от Томаса!
   — И что он пишет? — встревожилась подруга.
   — О, только то, что скучает по мне и сразу заедет в пансион, когда вернется в Лондон. Он получил дурные вести из Нортхемптона, заболела его сестра. Теперь ясно, почему он уехал не простившись. Реба, мне… надо ехать в Лондон, и побыстрее! Может, с лордом Реджи!
   — Твой лорд доедет в лучшем случае до Челмсфорда и вынужден будет переночевать на постоялом дворе, иначе его лошади просто замерзнут. А ты не успеешь оглянуться, как очутишься с ним в одной постели! — засмеялась Реба. — Я уже навела о нем справки. Это распутник похуже Томаса!
   — Томас не распутник, — с упреком отозвалась Каролина.
   — Да, он изменился, — поспешила успокоить ее Реба, — только не бросай меня, Кэрол! Ты ведь не пойдешь на такое предательство? Иначе мама настоит на своем, и виновницей моего несчастья будешь ты.
   «Конечно, в любом случае виноватой окажусь именно я.
   Перед тобой, перед Томасом, перед Рэем… Господи, в какую же я попала беду! И самое ужасное, не думаю ничего менять».
   — Смотри, — предупредила Реба. — Наверняка Долли со своими друзьями что-то замышляет. Видишь, как она машет веером, хотя здесь совсем не жарко? Берегись! Она вынудит тебя сказать что-нибудь крамольное при свидетелях.
   Очевидно, Рэй Эвисток был того же мнения, поскольку, быстро оттеснив двух щеголей, решительно направившихся к девушкам, увел Каролину танцевать.
   — Кажется, я помог вам избежать тюрьмы, — усмехнулся Рэй. — Я случайно подслушал, как мисс Долли намеревалась отомстить вам, избрав темой разговора недовольных плантаторов.
   — И она бы свое получила!
   — Этого я как раз и боялся. Так что лучше вам не встречаться.
   — Благодарю, сэр, за спасение! — шутливым тоном ответила Каролина, однако на душе у нее было тоскливо.
   «О, Рэй, как мы все-таки похожи. Я могу угадать ваши мысли, даже если вы молчите. И всякий раз в нужную минуту вы оказываетесь рядом!»
   В Эссексе он стал ее защитником, и Каролине хотелось, чтобы так было всегда.

Глава 18

   Рождественский бал в Бродлее 6 января 1688 года
   Снова пошел снег, и Эссекс превратился в белоснежную волшебную страну. Завершающий, самый торжественный рождественский бал устраивали в Бродлее, миссис Тарбелл спешила закрепиться в обществе. Она понимала, хоть и не без раздражения, что своим возвышением Тарбеллы обязаны подруге Ребы. Ведь любая дама, на которую обратил внимание Рэй Эвисток, была просто обречена на успех, а заодно с Каролиной местное дворянство наконец признало и семейку «выскочек». Поэтому, не питая никаких иллюзий, Нэн Тарбелл поступила очень расчетливо, устроив бал в честь Каролины.