Минута, и они буквально убегают с этого места, и ты опять оказываешься без объекта ебания.
Мимо дома проходят какие-то бабы, мужики, старухи с авоськами, но они тебя не возбуждают, ты сидишь и ждешь подходящую для тебя пизду. И вот она появляется. Девочка с пуделем. Ей лет тринадцать, она мила и невинна, и ты понимаешь, что без подготовки ее ебать не следует.
Ты начинаешь осторожно. Твой палец начинает тихонько щекотать ее маленькую безволосую пизденку. Девочка отпускает собаку с поводка и садится на краешек песочницы, прямо под твоим окном. Она делает вид, что наблюдает за собакой, но на самом деле девчушка прислушивается к своим непонятным ощущениям. Осторожно, постепенно ты вводишь палец в ее узкую щелку, палец набухает, и ты моментально заменяешь его хуем.
Тебе прекрасно видно, как она закрывает глаза, ее ротик округляется и она закидывает ногу на ногу. Ты начинаешь водить хуем. Девчушка, в такт твоим движениям, начинает сжимать бедра. Она не такая уж и невинная, она понимает, что к чему, она знает это чувство и старается получить наслаждение от его внезапного появления. Ты едва сдерживаешь свой порыв позвать девчушку к себе. Мало ли, кто за вами наблюдает… Да и она сама вряд ли согласится так запросто отдаться незнакомому мужчине.
Теперь, когда ты чувствуешь, что твоя жертва достаточно возбудилась, ты переходишь к более активным действиям. Ты начинаешь то увеличивать, то уменьшать диаметр своего хуя. Девочка на это расставляет ножки и сидит смирненько, но ты-
то видишь, что она тяжело дышит, что ее глаза светятся, что она уже близка к экстазу.
Ты нащупываешь своими ртами соски ее грудок и начинаешь их покусывать. Девчушка обхватывает себя руками за плечики и трясет головой, как бы пытаясь стряхнуть наваждение.
Третьим ртом ты находишь ее клитор. Твои зубы нежно стискивают его, твой язык его вылизывает. И вдруг девочка встает. Она поднимает голову и смотрит прямо на твое окно.
Повинуясь непонятному импульсу, ты нагибаешься, и прячешь голову, не прекращая своего сексуального занятия. Когда ты, немного осмелев, смотришь во двор, девочка уже скрывается в своем подъезде.
И опять ожидание. Из школы идут малолеточки с цветастыми ранцами. Ты настраиваешься на них, и несколькими языками лижешь их промежности. Но девчушки не останавливаются, напротив, они прибавляют шаг, не врубаясь, и думая, что им хочется писать. Ты грустно провожаешь их взглядом и продолжаешь ждать.
Наконец появляется одинокая девушка. Ты набрасываешься на нее, твои хуи лезут ей в жопу, пизду, рот, ты кусаешь ее соски, клитор, твои руки мнут ее груди, ягодицы. От неожиданности она останавливается, оглядывается по сторонам и убегает.
Снова неудача.
А вот и та, кого ты ждал. Она выходит из дома и присаживается на ту самую скамейку. Закуривает. На вид ей лет двадцать. Тут надо действовать медленно, чтоб не спугнуть.
Ты, настроившись на ее мозг, пытаешься внушить ей мысль, что неплохо было бы поебаться. Девица задумчиво затягивается и не подает вида, что мысль до нее дошла.
Что ж, можно и начинать. Твой хуй медленно заползает в ее пизду, начинает там шевелиться, двигаться. Ты включаешь вращение, доводишь его до десяти оборотов в секунду. Телка кладет руку с сигаретой на спинку скамьи и сжимает ноги. Работает!
Теперь нельзя спешить. Ты пытаешься вложить в ее голову свой образ, что ты ее хочешь, и что она сама не против. Ты рисуешь схему, как добраться до твоей квартиры, и начинаешь колоть иголочками ее клитор.
Второй хуй входит в ее задницу, поднимается по кишкам, доходит до рта и, выйдя наружу, завязывается в морской узел у места входа в тело. Ты начинаешь тянуть его к себе. Но девица сидит полностью расслабленно, тащится и никуда не хочет идти.
Ты тянешь ее изо всех сил, но она не трогается с места, ей и так хорошо. Врубившись в это, ты начинаешь сердиться. «Ах, ты так!..» – Думаешь ты, – «Так получай!»
Твой хуй прорастает множеством острых иголок. Иглы входят в плоть девки. Хуй крутится, с ним крутятся и иголки, разрезая внутренности пизды. Но телка почти не реагирует. Она медленно гасит бычок и идет обратно.
«Сука!»
Но ей на смену появляются двое детей, мальчик и девочка. Им лет по шесть-семь. Они устремляются к песочнице, начинают делать куличики, или еще какую-то хуйню. Ты в размышлениях: этично ли ебать таких маленьких? Но, махнув рукой на ханжеские условности, ты начинаешь щекотать невидимым пальцем пизду девочки.
Она замирает, потом что-то спрашивает у мальчика. Тебе кажется, – или это на самом деле так? – вопрос девчушки связан с сексом. Мальчик задумывается и кивает. Твой язык начинает вылизывать пизду малолеточки и, одновременно, твой второй рот присасывается к мальчиковскому хуйку.
Оглядевшись по сторонам, и убедившись, что поблизости вроде никого нет, девочка садится на краешек песочницы и поднимает коротенькую юбочку так, что становятся видны белые трусики. Мальчик более смел, присев рядом, он расстегивает шортики и достает хуй. Микроскопический орган торчит как карандашик. Девочка пожимает плечами и, еще раз оглянувшись, стягивает трусики и запихивает их в кармашек юбки.
Ты многократно усиливаешь свою активность. Один из твоих ртов превращается в хуй, настоящий, но небольшой, чтобы девочке не было больно. Им ты проникаешь в ее пизду и, как смычком, водишь туда-сюда. Второй рот ты трансформируешь в пизду, в которую и погружаешь хуек мальчика. Ты чувствуешь неописуемую нежность к этим детишкам. Тебе хочется зазвать их к себе, чтобы они, не стремаясь, разделись, потрогали друг друга, а может и поеблись…
В это время девочка садится на корточки, мальчик присаживается напротив и долго смотрит ей между ножек. Ты мысленно кричишь ему: «Давай, не трусь! Засунь ей! Это так приятно!..» Но малыш, словно не слышит, ширинка его уже застегнута, но его тоненький хуй торчит из короткой штанины, весь на обозрении девчушки.
Наконец мальчуган вроде бы решается. Он что-то говорит девочке, они поднимаются и идут к дому. Тебе приходится встать и подойти к окошку вплотную, чтобы не упустить их из вида. Под окнами у тебя густые заросли каких-то высоких растений с широкими листьями и дети смело в них входят.
«Неужели они собрались ебаться прямо тут?» – Спрашиваешь ты себя и при этом чувствуешь легкий укол вины, представляя, как гнусные взрослые застают в кустах ебущихся детей, а ты был причиной этому.
Чтобы видеть все, тебе приходится открыть створку окна. Ты делаешь это практически бесшумно, высовываешься так, чтобы ребятишки тебя не заметили, и видишь как девочка, встав на колени, трогает хуй мальчика. Тут же ты вонзаешь этот хуй в ее ротик, в то же время транслируя ощущение прикосновения девочкиного рта на хую мальчика. Лицо пацанчика тебе не видно, он ты ярко представляешь себе то выражение, которое должно оно принять.
– А теперь ты ложись. – Говорит мальчик. Ты явственно слышишь его шепот, и твои подозрения обретают новую силу. Гигантским усилием воли ты заставляешь себя молчать. Ты понимаешь, что любой посторонний звук способен испугать детей, не дать им познать радость телесного контакта.
Девочка подчиняется. Она садится на землю, поднимает юбочку насколько возможно и откидывается на локоточки, наверное, чтобы наблюдать за манипуляциями мальчика. Ты весь дрожишь в предвкушении первой ебли, но все гораздо прозаичнее. Мальчик тоже ложится, но не на девочку, а между ее ног и начинает гладить пальчиком ее пизду, пытаясь, наверное, проникнуть внутрь. Все внимание девчушки собрано на лице и руках парнишки, твою торчащую из окна макушку она, на твое счастье, не замечает.
Вдруг раздается истошный женский крик:
– Ка-а-атя-я-я! Са-а-аша!
Дети перепугано вскакивают и разбегаются в разные стороны, на ходу оправляя юбочку и застегивая шортики.
Отступив вглубь комнаты, ты видишь как они, пока еще невинные, выходят из разных концов зарослей.
– До-о-омо-ой!
И ты с горечью наблюдаешь, как дети понуро бредут к маме, не в силах ничего этому противопоставить.
Двор перед тобой пуст. Женщины, девушки, мужики проходят мимо. На некоторых ты западаешь, ебешь их на ходу, но они быстро скрываются с глаз, а это не интересно.
Стемнело, зажегся фонарь, а Лизки Полотеррр все еще нет.
Ты бредешь на кухню, чего-то хаваешь, не разбирая вкуса, ширяешься, и опять на старое место. За окном гуляют собачники. Ты выискиваешь утреннюю знакомую с пуделем, но ее еще или уже нет, и ты рассматриваешь остальные кандидатуры.
Тетки за сорок тебя не интересуют, но одна из них гуляет с догессой. «Интересно, – Приходит к тебе мысль, – А не выебать ли ее?» И ты тут же приступаешь. Хуй проникает в пизду собаки и начинает свое привычное дело.
Сука резко останавливается и оглядывается. Никого не заметив, она приседает задними лапами и ссыт. Ты продолжаешь, теперь ты кобель, ты вставил свой хуй, ты лег на нее, обхватив догиню своими передними лапами, ты рычишь от возбуждения.
Сделав несколько шагов, собака опять приседает, уже гораздо глубже, и водит пиздой по земле. Хозяйка, заметив, наконец, странное поведение догессы, подбегает к ней и хватается за ошейник. Громко гавкнув, собака вырывается, и, пробежав десяток метров, продолжает чесать пизду, теперь уже об асфальт.
Ты входишь в раж. В тебе просыпается что-то звериное, ты одновременно и дрочишь, и ебешь эту суку. Ты рычишь, клацаешь зубами, вытаращиваешь глаза, при этом не упуская собаку из поля зрения. Твоя дрочка становится все яростнее, ты с нутряным воплем кончаешь и видишь, что ебомая тобой собака катается по земле, бешено суча ногами, и жалобно скулит на всю улицу. Хозяйка в недоумении бегает вокруг нее, уворачиваясь от челюстей взбесившейся суки.
Ты гладишь собаку по голове. «Все, – Успокаиваешь ты ее, – Все кончилось. Все в порядке…»
Догесса поднимается с земли, отряхивается, как после купания, и бежит целоваться к улепетывающей хозяйке.
Дальнейшее тебе не интересно. А вот и крутые пацаны… Кодла в количестве трех рыл останавливается у подъезда и закуривает. Ты моментально всовываешь им по хую в жопу и рот. Ты заставляешь их представить, что сигарета – это и есть хуй, который они сосут.
На одного это действует сразу, на второго позже, третий как курил, так и курит. Но все они резко начинают переминаться с ноги на ногу. Это безудержно смешит тебя, и ты заставляешь все шесть хуев вращаться и исходить молофьей.
Один начинает лихорадочно чесать задницу, второй приседает, третий, самый толстокожий, опять не реагирует. Через минуту все трое быстрым шагом куда-то уносятся.
На улице уже совсем темно и ты переключаешь свое внимание на окна. Большинство из них зашторены, но есть и такие, в которые видно все, что делают обитатели квартир: на кухнях едят, в комнатах смотрят телевизоры, а вот и то, что надо – девочка. Ты засекаешь окошко и бежишь за биноклем. Оптика дает хорошее увеличение, и тебе видно, что это, скорее всего, старшая школьница или студентка, которая склонилась над столом и делает уроки. От нее исходят эротические волны, ты хватаешься за них, и начинаешь.
Первый хуй, как водится, в пизду, второй – а жопу. Пока достаточно. Теперь твои хуи делятся на четыре стержня, которые ходят внутри независимо друг от друга. В дополнение ты покрываешь их щекочущими ворсинками. Головка девушки в окне приподнимается и смотрит вверх. Ты добавляешь хуям длины. Теперь они уже не влезают в пизду целиком, а стучат по ее задней стенке. Из их средины появляется пятый хуй, который нащупывает шейку матки и проникает в нее.
Девушка встает и кругами ходит по комнате. «Раздевайся… – Шепчешь ты ей, – Разденься догола… Я хочу посмотреть на тебя…» Ты добавляешь хуев. В рот, в подмышки, между пальцев. Твои языки скользят по ее грудям, спине, животу, пяточкам. Твои губы целуют ее в глаза, уши, затылок, клитор. Она уже носится по своей комнате, лихорадочно ощупывая себя. Она боится.
«Не бойся, – Нашептываешь ты ей прямо в мозг, – Я хочу тебя. Выйди ко мне… Вот мое окно…»
Наверное, она от твоих слов пугается еще сильнее, потому что опрометью выбегает из комнаты, не забыв погасить свет. Больше это окно не зажигается.
В других ничего привлекательного не находится и ты откладываешь бинокль. Но что это? У окна подъезда, между этажами, кто-то есть. Они стоят прямо у стекла и целуются! То, что надо!
Ты проникаешь в них, в эту парочку. Ты становишься ими вместе и каждым в отдельности. Как парень ты скользишь рукой по ее плечу, по спинке, через попку, доходишь до лобка. Как девица, ты расставляешь ноги, давая возможность его руке проникнуть глубже, чем он, и в то же время ты, немедленно пользуется.
Теперь ты стимулируешь в них новые ощущения. Твой хуй в пизде девушки, твоя пизда на хую парня. Все как много раз до этого.
Ты приказываешь рукам парня задрать юбку и залезть под трусики. Ты приказываешь рукам девушки расстегнуть штаны парня и пощупать его хуй. Несмотря на то, что этот пролет лестницы еле освещен, ты чувствуешь, что пара полностью подчиняется тебе. Они не марионетки, нет, она твои продолжения, и ты хочешь, чтобы они получили удовольствие. На твоих глазах. При твоем участии.
Они гладят друг друга между ног, и ты понимаешь, что пора переходить ко второму акту. Ты заставляешь парня посадить его подругу на перила лестницы и выебать. Но тут что-то происходит, ускользнувшее от твоего внимания. Он и она внезапно исчезают.
Картинка в окне меняется, и теперь ты видишь, как молодая женщина спускается с коляской по лестнице. Она останавливается перед окном, и ты внезапно понимаешь, что она тут живет. На лестнице. Она бомжиха.
Тебе уже по хую, кого ебать, но как только ты вводишь в нее свой хуй, появляются негры. Они начинают пиздить несчастную, срывают с нее платье, насилуют. Ты четко видишь, как сразу двое негритосов запихивают свои хуищи в бомжиху и начинают ее нещадно ебать. Третий, встав на подоконник, обхватывает ее голову руками и сует свой хуило ей в глотку!
Опешив, ты созерцаешь эту сцену. Сексуальный напор ее такой мощный, что ты, почти не осознавая этого, опять начинаешь подрачивать.
Негры меняют позу. Теперь уже один ебет женщину стоя сзади, а второй заставляет ее сосать хуй. Третий, оставшийся как бы не у дел, достает из коляски ребенка и тоже начинает ебать. Ты слышишь слабый плач годовалой девочки.
«Сволочи! – Думаешь ты. – Что творят!»
Ты преисполняешься ненависти к похотливым неграм, а они уже раскрыли окно, положили женщину животом на подоконник, так, что она свешивается наружу, и продолжают ее ебать!
– Помогите! Насилуют! – Слышится слабый стон.
– Ну, помогите же кто-нибудь! Насилуют!
Это кричит эта девушка.
Ты негодуешь. Тебе хочется выскочить на улицу, набить неграм ебальники, привести бомжиху к себе и уже здесь, дома, полюбовно ее ебать всю ночь.
Но негров трое, и ты боишься.
– Помогите! Насилуют! – Доносится снова.
Насильники не обращают на крики жертвы никакого внимания. Они ебут ее, не переставая, уже четвертый час.
– Помогите! Насилуют! – Раздается на ночной улице, в те моменты, когда рот бомжихи свободен от негритянского хуя, но все спят, и никто не спешит на выручку.
Теперь негры заставляют девушку дрочить им хуи. Она делает это обеими руками, не переставая звать на помощь.
Ты уже охуеваешь от негритянской потенции. Твой передроченый хуй висит мокрой тряпочкой, а у них все еще стоят, и не думают падать.
Зашторив окно, ты зажигаешь лампу, ширяешься. Приходнувшись, ты опять занимаешь наблюдательный пост у окна.
Во время твоего отсутствия слегка рассвело, и негры завесили окно черным целлофаном. Они все еще ебут бедную девочку.
По лестнице кто-то спускается. Ты замечаешь эту фигуру и с нетерпением ждешь, что же будет, когда он будет проходить мимо негров. Но ушлый мужик чапает мимо, якобы ничего не замечая.
И вдруг ты слышишь:
– Смотри, вон, в подъезде, что творят, подонки!
Это женский голос. И ты понимаешь, что это говорят в соседней квартире.
– Вот подлецы! – Это уже сосед. – Надо милицию вызывать!
Крутится диск телефона и, после гудков, раздается сонная речь:
– Дежурный слушает.
– Тут у нас напротив трое негров в подъезде насилуют женщину! – Возбужденно докладывает сосед.
– Адрес?
Сосед говорит.
– Ждите, группа выезжает.
Ты опять смотришь за окно. Негры продолжают свое черное дело. Мимо них то и дело кто-то проходит, но милиция уже обзвонила всех жильцов и предупредила, что надо просачиваться мимо насильников, чтобы их не потревожить, чтобы они попали куда надо.
Но ты видишь, что негры тоже чего-то соображают. Один из них высунул голову в форточку и наблюдает за обстановкой.
Призывы о помощи давно уже стихли. Переебаная женщина издает теперь только еле слышные стоны. Ты жалеешь ее: ты бы так не заебывал…
А вот прибывает милиция. Почему-то они ехали довольно долго, времени-то уже к полудню.
Менты, зная, что негры наблюдают, прячутся по кустам. Все одеты в камуфляжную форму, а их коллеги лезут по стенам другой стороны дома, чтобы вбежать из квартир и застать негров на месте преступления.
Ты моргаешь и вдруг видишь, что негров уже нет. Ты и не заметил, как менты их скрутили и увезли. Досадуя на себя, что пропустил такой важный момент, ты окидываешь взглядом улицу, и видишь девочку с пуделем.
Внутри своего хуя ты чувствуешь сладкое шевеление, но, как только ты начинаешь ебать девочку, раздается звонок в дверь.
От неожиданности ты вздрагиваешь. В твоей голове начинают роиться варианты, кто бы это мог быть. Менты? Торчки за раскумаркой? Почта?
Тебя трясет. На затекших ногах ты ковыляешь к двери и пытаешься спросить: «Кто?» Но вместо этого из твоего горла доносятся непонятные хрипы.
– Это я. – Говорит из-за двери голос Лизки Полотеррр.
Облегченно вздохнув, ты открываешь, и она вваливается в квартиру.
– Винт остался?
Ты можешь только кивнуть.
Пока ты ширяешь Лизку Полотеррр, ты успеваешь прокашляться и коротко рассказать свои приключения.
– Круть какая… – Качает головой Лизка Полотеррр. – То-то мне всю ночь так ебаться хотелось!..
– А сейчас? – Спрашиваешь ты с явным подтекстом.
– И сейчас.
Пока Лизка Полотеррр ловит приход, ты делаешь себе небольшой передоз. Твои силы моментально восстанавливаются, подстегнутые винтом, ты, не дожидаясь пока Лизка Полотеррр откроет глаза после прихода, стягиваешь с нее джинсы вместе с трусами. Твой хуй стоит как влитой, словно и не было целых суток почти беспрерывной дрочки, и ты впихиваешь его в мокрую бритую и поэтому колючую пизду Лизки Полотеррр и ебешь ее до заката.
ВСЕЛЕННАЯ.
Сварить было негде, и Шантор Червиц заскочил в гости к Лёле Мерседессс. Лёля Мерседессс была девушка тихая, с заворотами, торчала на колесах и травке, но винта отведать не отказалась.
Превратив кухню в винтоварню, Шантор Червиц занялся делом. Лёля Мерседессс ему почти не мешала, лишь изредка задавая вопросы по процессу варки.
Через два часа на столе уже стоял пузырь с настоящим винтом. Отобрав три квадрата, Шантор Червиц отщелочил их и прямо на кухне ширнулся, и ему заяхшило.
Приобретя благостное расположение духа, он быстро прибрал стремаки, оставив лишь щелоченый винт для Лёли Мерседессс и свежий баян.
– На приходе тебе лучше полежать. – Веско произнес Шантор Червиц, и Лёля Мерседессс согласилась. Они прошли в её комнату. Девушка расположилась на кровати и протянула руку. Шантор Червиц наложил перетягу, долго искал понтовую вену и, наконец, вмазал.
– Ох. – Только и сказала Лёля Мерседессс и повалилась на спину. Шантор Червиц был тут как тут. Он прилег рядом и положил руку между ног девушки. Та не реагировала.
Вскоре, стараниями Шантора Червица, Лёля Мерседессс осталась голой. Но как он не старался разжать ее ноги, чтобы выебать герлу, они не поддавались.
– Погоди… – Шепнула Лёля Мерседессс. – Не сейчас…
И Шантор Червиц немного угомонился. Но лежать просто так с голой девкой он не мог. Хотелось чего-то с ней делать.
Слегка разозлившийся Шантор Червиц поворочался, устраиваясь поудобнее, и начал действовать.
Для начала, он засандалил толстый мысленный хуй в пизду Лёли Мерседессс. Подождал реакции. Герла охнула.
Окрылившись, наркоман продолжил. Он проткнул хуем девушку насквозь, ввел его себе в макушку и вывел в прежнее место. Получился, не имеющий аналогов в природе, хуй-кольцо. Шантор Червиц начал его медленно вращать, вводя в пизду Лёли Мерседессс. Она застонала громче, но ног не раздвигала.
«Ах ты, сука, – Подумал Шантор Червиц, – Так получай!»
Хуй-кольцо бешено закружился. Он оброс буграми и выступам. Лёлю Мерседессс буквально выгнуло. Она заерзала, охая чуть не в голос, но ноги при этом сжимались все сильнее.
«Что же с ней делать?» – Недоумевал Шантор Червиц.
Он, насколько можно, убыстрил вращение, сделал хуй-
кольцо полым внутри, пустил туда воду и рыбок с водорослями. От такой модификации Лёля Мерседессс уже билась в экстазе. Она скакала всем телом, и Шантор Червиц вдруг врубился, что скачущую бабу он не выебет.
Придя к такому выводу, Шантор Червиц разомкнул хуй-кольцо, и вобрал его в себя. Некоторое время Лёля Мерседессс еще дёргалась, но вскоре её тело успокоилось, и она открыла глаза.
– Ту знаешь, – Спросила она, – Что со мной было?
– Ну?
– Я ебалась сразу со всей Вселенной!
Шантор Червиц хотел, было, сказать, что этой Вселенной был он, но промолчал и, воспользовавшись моментом, засунул свой настоящий хуй в Лёлю Мерседессс. На этот раз она была не против.
ПИСЬКИ-БАНТИКИ.
– «Ах, господа, как хочется ебаться,
Среди березок средней полосы…» – Пропел срывающимся козлетоном Чевеид Снатайко, оглядел присутствующих и добавил:
– Под крышей тоже не хуево…
Все согласно закивали. Впрочем, нет, кивал, соглашаясь только Блим Кололей, Майя Камуфляжжж была полностью поглощена созерцанием шприца, которым Чевеид Снатайко выбирал свежесвареный винт, и мотала головой лишь следуя собственной мысли – «Скоро ширнусь…»
– Погоди, погоди… – Сообразил вдруг Блим Кололей и приподнял брови:
– Ты сказал «ширяться» или «ебаться»?
– «Ебаться», но можно и заменить. – Пожал плечами Чевеид Снатайко и поднес шприц к глазам. – Восемь квадратов. Тебе сколько?
– Как обычно. Но…
– Мне двушку! – Перебила очнувшаяся от транса Майя Камуфляжжж. – И разбодяжить наполовину.
– Ты хочешь сказать, что «ширяться» и «ебаться» – синонимы? – Закончил мысль Блим Кололей и поежился, словно от порыва холодного ветра.
– Не говори умных словей, словов и выражопываний. – Попытался отшутиться Чевеид Снатайко, но Блима Кололея задело за пока еще живое, и он не унимался:
– Нет, ты постой. Ты считаешь, что это одно и тоже?!
Слегка оголтевающей Майе Камуфляжжж надоела эта пикировка, тем более что во время спора Чевеид Снатайко вынужден был прервать процесс отмеривания дозняков, и она бесцеремонно рявкнула:
– Какая, хуй, разница?! Щелочить будешь?
– По большому счету, – Чевеид Снатайко уперся и не желал покидать исходные позиции, хотя и продолжил манипуляции с раствором, – И то и другое делается для получения удовольствия…
– Ну, не совсем. – Продолжал не соглашаться Блим Кололей, смотря на шипящую в винте соду. – Я, вот, после вмазки часто стихи пишу. Работа. Или уборкой занимаюсь, баяны мою. Тоже работа.
– Ага, – Хмыкнул Чевеид Снатайко, – Ты еще кришнаитов вспомни, которые ебутся только для детопроизводства. Для них ебля тоже работа.
А мытье баянов и стишки-картинки – это заморочки. Ты на них кайфуешь. Как на бабе.
Взяв свою ширяльную машину, Чевеид Снатайко начал было выбирать дозняк, но реплика Блима Кололея заставила прервать его этот процесс. Блим Кололей, насупившись, пробормотал:
– Нет. По-разному…
Рассмеявшись, Чевеид Снатайко отставил пузырь с винтом, опасаясь разлить драгоценную жидкость:
– Вот, ты сам согласился, что это разные, но кайфы.
– Бля, вы будете варить кино, или вы не будете варить кино?! – Встала Майя Камуфляжжж. Нервно потирая веняки, она начала нарезать тусовки по комнате. На это, как водится, никто не обратил ни малейшего внимания, кроме меня, но такая уж у меня задача, да и не было меня там…
Закончив выбирать, Чевеид Снатайко разбавил винт в шприце кипяченкой, стравил лишний воздух и, постукивая по машине, чтобы выгнать залипшие на стенках пузырьки, посмотрел на Блима Кололея, пребывавшего в глубокой задумчивости.
– Кайфы-то, кайфы, – Закачал головой Блим Кололей, – Но скажи, разве можно сравнить ширку с бабой?
– Сравнить? – Удивился готовящийся вмазаться Чевеид Снатайко. – Зачем сравнивать? Это же совсем разные вещи!.. Вот совместить…
Струна вошла в веняк Чевеида Снатайко, появился контроль, и, вводя в себя последние децилы, Чевеид Снатайко вдруг сказал:
– И кончить на приходе…
Он вынул иголку из руки, добавив:
– Таком, как щас… – И повалился приходоваться.
Пока Блим Кололей размышлял над странной репликой Чевеида Снатайко, Майя Камуфляжжж воспользовалась моментом бесхозности или безнадзорности пузыря с ширевом, и завладела им. Стремно позыркивая по сторонам, она выбрала себе винта и ткнула пальцем Блима Кололея:
– Ширни!..
Автоматически, не прерывая мыслительного процесса, Блим Кололей нащупал на перетянутой руке Майи Камуфляжжж подходящий веняк, всадил в него струну и задвинул девушку. Она пошла в сортир приходоваться, а Блим Кололей тихо проговорил:
– А ведь это заебатая идея…
– Какая? – Спросил, не открывая глаз Чевеид Снатайко, его слегка охрипший голос заставил вибрировать барабанные перепонки Блима Кололея, от них, через систему восприятия звуков, по слуховым нервам, сигнал отправился в блимкололеевский мозг, который счел его обычным шумом, и не отреагировал, занятый совершенно другим делом: попытками визуализировать схему воплощения предложения Чевеида Снатайко.