Девушка слабо застонала, расслабилась в руках целителя. Рубленый был где-то далеко, в другом конце квартиры и Дарофеев, упиваясь нежностью, понес Розу-Свету в спальню.
Он медленно, сопровождая поцелуями каждое свое движение, раздел девушку. Ее томные вздохи, казалось были взяты с фонограммы немецкой порнухи, но Пономарю было не до таких тонких наблюдений. Стянув с себя спортивные брюки, футболку, Игорь Сергеевич обнаженный лег рядом с Розой-Светой. Его рука тут же погрузилась в ее межножье, чуть отросшие волосы лобка зацарапали подушечки пальцев. И один из них нащупал влажный вход в пещерку наслаждений.
Тело девушки выгнулось навстречу ладони Дарофеева, палец сам собой проскользнул глубже, в мокрую темноту лона. Следующей серии вздохов целитель уже не выдержал. Он, поднявшись над ней на вытянутых руках, погладил эрегированным пенисом женский животик. Направил его ниже и медленно ввел в жаркую вагину Розы-Светы.
Но не успел Пономарь сделать нескольких движений, как стенки влагалища вдруг резко сократились. Этот спазм был настолько силен, что член Игоря Сергеевича оказался намертво зажат внутри девушки. И, не успел Дарофеев охнуть, как началось страшное.
Впечатление было такое, словно внутри Розы-Светы вдруг включился мощный насос, который стал с огромной скоростью высасывать из целителя энергию.
Через человека постоянно проходит множество внешних энергетических потоков. Без них была бы невозможна сама жизнь, но этот “насос” впитывал не их, а лишь энергию личную, или даже личностную.
Пономарь опешил. Он не знал, что предпринять в такой ситуации. Отгородиться, войти в “Жалюзи” или другой защитный блок он не мог, слишком тесным был контакт между ним и Розой-Светой, внезапно превратившейся в энергетического вампира.
С каждой секундой через член Игоря Сергеевича уходила его жизнь.
Выход был единственный – высвободиться во что бы то ни стало. Дарофеев рванулся, но ничего кроме резкой боли эта попытка не вызвала. Пенис был зажат словно в тисках. Не зная, получится или нет, целитель попытался нащупать нервные волокна, отвечающие за сокращение стенок влагалища. Волевым усилием он заблокировал их. Рывок! И член на свободе.
Но, хотя контакт и был прерван, энергия все еще продолжала утекать. Хотя и не с такой мощностью, как прежде. Пономарь не стал тратить времени и немедленно вошел в “Жалюзи”. Этот блок отсек энергоинформационные линии, идущие от Игоря Сергеевича к Розе-Свете. Сила перестала уходить.
Теперь можно было разобраться в чем, собственно, дело. Почему девушка претерпела столь странную перемену. Роза-Света теперь лежала недвижимая и бледная.
Посмотрев не нее энергетическим зрением, Дарофеев понял, что мешкать нельзя. Силовой луч, толстенный канатище, уходил от девушки в сторону Хумска. По нему забиралась жизненная сила уже самой Розы-Светы.
Это значило только одно. Игорь Сергеевич, удовлетворившись снятием одной программы, бездарно проглядел другую, спрятанную. А ее излучение принимал за хумские воспоминания девушки.
Но где могла быть эта программа?
Мгновенно настроившись на восприятие энергетических каналов Розы-Светы, Пономарь увидел тело программы. Ее большая часть находилась в мозгу, замаскированная под хитроумное переплетение нади'. “Хвост” проходил в непосредственной близости от Сушунмы, центрального спинномозгового канала. Едва увидев это безобразие, Дарофеев перерубил “хвост” и, потянув за него, вытащил из головы девушки клубок переплетенных нитей. Моментально Роза-Света глубоко вздохнула и открыла глаза. Но кожа ее продолжала оставаться бледной.
– Что случилось?.. – Едва слышно спросила она. – Я… Я не могу даже подняться…
– Последний подарок ГУЛа. – Ответил целитель.
Только теперь, когда все кончилось, до него дошла вся изощренная подлость этой, незамеченной им вовремя программы. Когда, в смысле, если бы, Дарофеев умер, лишенный большей части своих сил, программа высосала бы жизнь и из девушки, передав всю их силу хумскому вершителю судеб человечества.
– Но теперь все. Как только мой заказ будет готов – мы едем в Хумск. На последнее рандеву…
ГЛАВА 35
1.
Утром Рубленый, с явной неохотой покинув своего подопечного, сходил за свежими газетами.
Игорь Сергеевич не ожидал, что его десятиминутное выступление поднимет такую бурю страстей. Один из заголовков гласил: “Преступник-экстрасенс предрекает конец света!”. Не было ни одного издания, которое тем, или иным образом не отреагировало на появление Игоря Сергеевича на экране. И, судя по тону и направленности высказываний, сразу становилось понятно, где засели ставленники ГУЛа, а где ими не пахнет.
Некоторые материалы, где подход к сообщению целителя был наиболее объективным, его приятно обрадовали. Сквозь вполне закономерный скепсис, там ясно просматривалась мысль: “Если это действительно так, то на Хумск надо обратить самое пристальное внимание.”.
Впрочем, даже самые оголтелые ругатели Дарофеева признавали, что большая часть его рассказа о Хумске – чистая правда. В двух-трех газетах были даже репортажи из этого города. Чистота и порядок там явно приукрашивались, но полностью подтверждалось, что в городе нет никакой преступности, кроме бытовой. Какой-то экстремистски настроенный писака, предложил даже перенести туда столицу. Во всем этом четко просматривалась проГУЛовская пропаганда. Пономарь своим выступлением разворошил спокойный муравейник и, тем самым, желая предупредить людей, вызвал целую волну неприкрытой агитации за новый ГУЛовский порядок.
Радовало в этом одно – скоро всему этому придет конец. Пономарь не сомневался в своих силах. Дело оставалось за малым. Дождаться, когда Корень изготовит шлем – и можно выступать.
Вчера вечером Игорь Сергеевич созвонился с братом и Сергеем Владимировичем. Он оставил им свой новый адрес и предупредил, чтобы они и их команды были готовы выступить в любой момент. Изотов с Константином выразили полную готовность и недоумение столь длительной задержкой. Целитель не стал им сообщать о своих проблемах, и, не вдаваясь в детали, сказал, что так было надо. Ему поверили. Около одиннадцати утра пришел сияющий Илья Поддубный. Журналист сообщил то, что и так было понятно. Огромное количество народа посмотрели дарофеевское выступление. Марк немного обманул целителя. В то время, когда интервью Пономаря дали в эфир, должен был идти мультипликационный сериал. У экранов собрались детишки с родителями, многие даже записали интервью Игоря Сергеевича на видео, вместо мультика.
В результате все посмотревшие разделились на два лагеря. Одни хотели чтобы правительство немедленно разобралось с ситуацией в Хумске, другие же приветствовали мир без преступности. Чем это чревато, какими будут дополнительные условия очистки населения от воров, убийц и взяточников, им не приходило в голову, хотя Дарофеев ясно об этом сказал. Марк Миндасов, по сведениям Ильи, теперь ходил в героях. Увольнять его никто не собирался, напротив, телевизионщик заручился поддержкой редакции 61-го канала о серии репортажей из Хумска.
А еще через минуту выяснилось, что сам Поддубный уже устроился на новую работу и первым его заданием было взять развернутое интервью у Игоря Сергеевича.
Дарофеев против ничего не имел, и посыпались вопросы. Целителю пришлось рассказывать о своем детстве, о том, как он, не зная урока, проносил карандаш учителя мимо своей строчки в классном журнале. Как за два дня осилили освоил книжку по аутотренингу, рассчитанную на несколько лет занятий. Про свои отношения с родителями, про то, как стал сперва просто экстрасенсом, а потом и народным целителем. Запас кассет у Ильи, казалось, был неисчерпаем. К концу третьего часа непрерывного трепа, во рту у Пономаря пересохло и он, заявив, что на сегодня хватит, пригласил Поддубного отобедать с ними. Роза-Света, уже оправившаяся от вчерашнего потрясения, вдруг резко охладела к целителю и теперь тратила женское обаяние на молодого газетчика. Дарофеев не мешал, поняв, что вся ее “любовь” была всего-навсего провокацией программы.
2.
Репнев появился неожиданно, без звонка.
Мафиози почему-то нервничал. Он сделал разнос Рубленому за недостаточную защиту Дарофеева, так что Игорю Сергеевичу пришлось даже вступиться за своего телохранителя.
– В чем дело? – Напрямую спросил целитель у Репнева. – Ты чего такой, словно с цепи сорвался?
– С цепи? – Грозно проговорил Николай Андреевич. – Это я тебя должен спросить, зачем ты это сделал?
– Да что?!
– На хрена ты в телевизор залез?
– Но надо же было предупредить… – Внезапно почувствовав себя виноватым неизвестно в чем, пробормотал Дарофеев.
– Предупредить… – Передразнил мафиози, – Головой думать надо, блин! Головой!
– Так в чем дело, скажи ты толком! – Рявкнул вдруг Игорь Сергеевич так, что Корень невольно поежился.
– А в том, что у нас настоящий бунт. Люди отказываются работать. Говорят, что толку, придет хумчанин и всех повяжут. Вот что ты натворил! Борец с преступностью!.. – Презрительно выплюнул в лицо Пономарю Николай Андреевич.
Дарофеев задумчиво почесал подбородок:
– Да, кажется, я всех напугал слишком сильно…
– Да не то слово!.. – Репнев с размаху сел в одно из кресел. – До смерти ты всех обстремал! Никто не знает, что и делать. Сразу идти ментам сдаваться, или можно до завтра подождать.
– Но ведь мы как раз и собираемся устранить эту опасность… – Неуверенно возразил целитель.
– Ага, ты попробуй все этим, – Николай Андреевич кивнул в сторону Рубленого, – Объяснить. Да чего там… – Корень немного утихомирился, – Держи свою игрушку.
Мафиози достал из объемистого целлофанового пакета кубическую картонную коробку, зачем-то перевязанную розовой ленточкой с бантом.
– На секретном заводе сварганили. Раньше там “Бураны” делали, а теперь всякую хрень, типа этой…
Игорь Сергеевич развязал бант и извлек из-под толстого слоя ваты цельнометаллический полированный шлем. Что-то в нем показалось Дарофееву странным. Он покрутил железяку в руках, и, подумав, что она ему повредить не сможет, попытался примерить шлем на свою голову.
Но то ли голова оказалась слишком велика, то ли шлем мал, но одно на другое не желало налезать.
– Вот-вот… – Усмехнулся мафиози. – Я с того же начал… Мелковата кольчужка… Только ребенку впору.
– Да, странно… – Пономарь покрутил шлем в руках, оставляя на нем четко различимые следы своих пальцев. Но Информаториум никогда не обманывал Игоря Сергеевича и, раз уж он дал именно эти размеры, то шлем должен быть ГУЛу по размеру… Может, у него просто голова маленькая. Остановившись на этой мысли, не зная, насколько Репнев был близок к невольной разгадке тайны Главного Управляющего Людьми, Дарофеев успокоился.
– Ну, все. – Сказал он. – Пора!
3.
Ни с того, ни с сего, Репнев вдруг начал извиняться перед Игорем Сергеевичем за недавний “наезд”. Теперь целителю было вдвойне неловко. Его, на самом деле, очень порадовали сведения Корня о грядущем развале преступности и Пономарь считал, что если он послужил этому, пусть даже и запугав преступников ГУЛом, значит кой-какой результат уже достигнут.
Отослав мафиози, сообщившего между делом, что в связи с дарофеевским выступлением, ему удалось собрать штурмовой отряд из полусотни матерых головорезов, Игорь Сергеевич отправился звонить Сергею Владимировичу и Константину. Весть о немедленном выступлении была воспринята с облегчением. Договорились ехать на машинах и встретиться около кинотеатра “Слава” на шоссе Энтузиастов ровно в десять вечера, чтобы около полудня быть уже в Хумске.
До назначенного срока оставалось чуть больше двух часов и время до отъезда Игорь Сергеевич решил посвятить астральной разведке.
За то время, что Дарофеев не посещал этот город, произошли некоторые изменения. Снова возник купол невидимости. Но теперь ее преодоление не представляло для целителя какой-либо сложности.
Да и внутри оказалось достаточно интересно. Своим тонким видением, Пономарь обнаружил, что практически все население Хумска несет на себе программы. ГУЛ не терял времени даром. И, если Игорь Сергеевич сунется в город, то первый встречный сообщит своему хозяину о его приезде. И тогда придется воевать одновременно со всем населением. Отметив про себя, что надо бы подумать об изменении внешности, Дарофеев посетил НИИЭБ. В стационаре дежурила лишь вечерняя смена врачей и медсестер. Это были не те, которых запрограммировал сам Пономарь, но его структуры на пациентах клиники все, без исключения были на месте. С ними ГУЛ до сих пор ничего сделать не мог.
Среди охранников Игорь Сергеевич с удовлетворением обнаружил представителей “второй волны”, свое тайное оружие. Они, как и все прочие, обладали программами ГУЛа, но и дарофеевские конструкции были на своих законных местах.
Не удержавшись от искушения, целитель рискнул посмотреть-таки, что будет твориться здесь завтра. Но его собственное будущее представило такой плотный веер разнообразнейших вариантов, что Пономарь не смог выделить из них тот, который мог бы стать магистральной линией времени.
На одних картинках грядущего Игоря Сергеевича разрывала на куски обезумевшая толпа местных жителей, на других, очевидно, после удачного захвата института, его бомбила военная авиация. Третьи тоже не особо порадовали Дарофеева. Там он, хотя и оставался жив, делался полным инвалидом. Короче, утешительного было мало. Но решение, которое принял целитель, он отменять был не намерен. Идти – так до конца.
4.
Весь день у ГУЛа было хорошее настроение. Штуковина в девушке сработала. Великий Дарофеев не смог ее во время обнаружить и теперь поплатился за собственную беспечность. Энергия, полученная от этих двоих, хорошо подпитала ГУЛа и он, не тратя времени попусту, занялся обработкой Хумска. Начал он с персонала. С тех, кто еще не успел получить штуковины от гнусного Дарофеева. Процесс навешивания штуковин приносил ему радость и удовлетворение. Больше никто не посмеет их трогать. Единственный, кто мог на это осмелиться – уже мертв.
Но, с течением времени, к вечеру, радость ГУЛа начала ослабевать. Он задумался. Ведь если из Дарофеева выкачана вся Сила, то, когда она кончилась, должна была поступить и Сила этой девушки. А ее, как помнил ГУЛ, тоже было немало. Он же получил, если попытаться подсчитать, лишь четверть запланированного количества.
Следовательно, он рано радовался и торжествовал. Дарофеев опять ускользнул. И теперь больше нет быстрых способов уничтожить его.
Но почему же тогда московский экстрасенс прекратил появляться в Хумске? И, словно в ответ, через его палату из одной стены в другую пролетел кусок пустоты. Там, внутри мог быть один только Дарофеев.
ГУЛ бросился на свою кровать и забился в истерике. Нет! Этого не должно было быть! Москвич должен быть убит! Высушен! Выжат как грязная половая тряпка! Рыдания непрерывно продолжались больше часа. Лишь после этого ГУЛ слегка успокоился. Дежурная медсестра принесла ему мензурку валерьянки, он выпил горько-сладкую жидкость, и постепенно равновесие снова стало к нему возвращаться.
Дарофеев неспроста явился после перерыва. Уже давно было понятно, что он замышляет что-то недоброе. Да уж, наверное, не “что-то”, а конкретно, убить его ГУЛа.
Но для этого ему нужно опять приехать сюда, но к этому все готово. Каждый, кто увидит Дарофеева хоть мельком, должен будет немедленно наброситься на него. И бить, бить, бить, пока от московского задаваки не останется мокрого места.
ГУЛ образно представил такую картину смерти Дарофеева и настроение снова улучшилось.
Ну а если?.. Если каким-то чудом ему удастся пройти незамеченным? Он же умеет быть невидимкой!.. Об этом ГУЛ как-то забыл.
Тогда… Тогда… Нужны силы. Силы чтобы обороняться, а если получиться, то и убить этого москвича. Он сам, своей силой повергнет на землю Дарофеева. Тот будет умолять о пощаде, но снисхождения не будет. Смерть – единственное наказание за его проступки.
А Сила… Ее можно взять у тех, на ком висят штуковины.
И ГУЛ начал понемногу лишать энергии каждого из двухсоттысячного населения Хумска.
5.
На этот раз, зная, что в Хумск едет более полусотни человек, Корень пригнал два междугородних автобуса “Мерседес” с желтыми номерами.
Они стояли перед “Славой” и ждали пока Дарофеев закончит обрабатывать штурмовую группу.
Из тех тридцати человек, которых обещал привести Изотов, около четверти не смогли принять участие по разным объективным причинам. Дарофеев-младший смог организовать семерых спецназовцев. Больше всех было представителей организованной преступности – чуть больше полусотни.
И на всех добровольцев, за исключением тех, что Игорь Сергеевич программировал в прошлый раз, были надеты энергетические “кресты”, которые, теперь это было уже точно установлено, предотвращали наложение ГУЛовских изделий.
Пономарь очень надеялся, что занимается такого рода программированием в последний, нет, если учитывать шлем, то в предпоследний раз в жизни. Потом, когда хумский гений будет нейтрализован, если целитель до той поры еще останется жив, ему предстоит снятие тогда уже своих программ.
Стриженые боевики оккупировали целиком один из автобусов. Фээсбэшники и спецназовцы Константина – другой.
В четверть одиннадцатого они тронулись в путь. И неизвестно было, вернется ли кто-нибудь из этой поездки. Игорь Сергеевич сидел на мягком кресле рядом с братом. Сзади расположился Сергей Владимирович. Целитель все никак не мог заставить себя сообщить майору, что вынужден будет лишить того чудесных способностей. Изотов уже привык к намного более широкому восприятию мира, чем прежде, и лишать его этого было, хотя и жестоко, но необходимо. Само наличие программы на человеке переориентировало того на черный вариант пути. Решив, что все-таки скажет о своем решении Сергею Владимировичу, но после того, как все кончится, Пономарь приготовился вздремнуть.
Автобус шел очень быстро, но мягко и всех пассажиров слегка укачивало, погружало в дремотное состояние.
– Игорь… – Позвал Дарофеев-младший.
– Что? – Целитель с трудом разлепил глаза и повернулся к брату.
– Ты так никому и не сказал, кого мы едем захватывать…
– А я и сам не знаю… – Беззаботно зевнул Дарофеев.
– Но как? Почему?
– Долго объяснять… Но если в двух словах… Это гений желания…
– Это я уже слышал… И что?
– Он до такой степени не хочет, чтобы о нем кто-то знал, что это сильнейшее желание скрывает его от меня. Я несколько недель не могу его обнаружить. А ты знаешь, что найти кого-то для меня достаточно просто.
Сонливость у Игоря Сергеевича немного прошла, и он продолжил несколько более бодрым голосом:
– Но мне все же удалось выцарапать одну из его характеристик. Размер головы.
– И это поможет? – Недоверчиво спросил Константин.
– Мне сделали шлем. Этот прибор… Нет, конструкция типа программы. Но она прерывает тот энерго-силовой поток, который продуцирует его мозг при изъявлении желания. В общем, ситуация как в “Золушке”. Мы захватываем институт и примеряем этот шлем всем, кого найдем. Кому он подойдет – и есть ГУЛ.
– А если их окажется несколько?
– По идее, все его программы, знает он это или нет, неважно, существуют, пока он их поддерживает. То есть, пока он жив. Если мы хоть на мгновение наденем на него этот шлем – программы лишатся его информационной подпитки. Понимаешь?
– И все разом их скинут! – Догадался Дарофеев-младший.
– Верно. А теперь – давай спать.
Целитель привел свое кресло в “ночное” положение и моментально погрузился в глубокий сон.
Игорь Сергеевич не слышал, как на заднем ряду глубоко вдохнул и выдохнул Сергей Владимирович. Он слышал беседу братьев и, если все было именно так, как говорил старший Дарофеев, а сомневаться в его словах Изотов не мог, это значило, что как только ГУЛ будет найден – все его новые способности улетучатся как дым.
“Что ж, – Грустно подумал майор, – Жил же раньше без этого видения, и теперь проживу.”
Но какая-то часть его разума, глумливо ухмылялась и говорила, что он занимается самообманом.
– Ну и что? – Сказал сам себе Сергей Владимирович. – Так спокойнее. Да и Игорю я сразу могу сказать, когда ГУЛа найдем… Хоть такая польза…
ГЛАВА 36
1.
Игорь Сергеевич проснулся около восьми утра.
Подъезжали к Перми. Около небольшого лесочка автобус с мафией притормозил, боевики, весело гогоча, выгрузились из него и бросились врассыпную. Совершать утреннее мочеиспускание. “Мерседес” с фээсбэшниками последовал их примеру, хотя в каждом автобусе и был самый настоящий туалет с умывальником.
Завтракали уже на ходу.
К одиннадцати промчался мимо Екатеринбург. Хумск приближался с каждой минутой.
– Ну, Игорь, пора. – Дарофеев-младший улыбнулся своему брату и достал из-под сидения небольшой пакет. В нем были все принадлежности для изменения внешности: коробочка с гримом, клей, парик, накладные борода и брови. Целитель со вздохом подставил свое лицо.
Через полчаса колдовства, Константин слегка отодвинулся и оценивающе посмотрел на свою работу. Довольный результатом, он негромко хохотнул:
– Не узнать!..
– Зеркало есть? – Спросил Пономарь.
Следующие несколько минут ушли на разглядывание нового лица. Дарофеев состарился сразу лет на двадцать. В зеркале отражался бородатый мужик, с синим носом, кустистыми седыми бровями, под глазами темнели огромные мешки. Вид был как у престарелого алкоголика после месячного запоя.
– Что ты со мной сделал?! – Возмущенно отложил зеркало Игорь Сергеевич.
– Зато уж точно никто не узнает! – Со смехом возразил Дарофеев-младший.
Целитель вынужден был согласиться. На этот раз блоком невидимости Игорь Сергеевич решил воспользоваться только в самом крайнем случае. Надо же было как-то общаться с Корнем и братом… А они телепатем не принимали…
Судя по промелькнувшему указателю, до города оставалось около двадцати километров и в автобусах началось некоторое шевеление. Из тайников, которые были оборудованы под полом, доставались бронежилеты, оружие, шлемы с прозрачными пуленепробиваемыми щитками.
Сергей Владимирович, несмотря на уверения Пономаря, что ему это не нужно, заставил-таки целителя надеть бронежилет и вручил один из защитных шлемов:
– Мало ли что… – Проговорил майор. – Не пригодится – хорошо. А если вдруг понадобится?
Сам Изотов уже надел жилет и спрятал под курткой пистолет-автомат “Вепрь”, заряженный, по настойчивой просьбе Дарофеева пулями с мгновенно действующим снотворным.
– Пойми, – Убеждал целитель Николая Андреевича, который хотел, как и в прошлые разы стрелять боевыми патронами, – Нам не зачем никого убивать. В чем виноваты охранники? Ни в чем! Они будут исполнять свой долг – защищать. А снотворное их нейтрализует…
Корень согласился, и теперь большая часть оружия была снабжена именно таким боезапасом.
Дарофеев почувствовал, что они пересекли границу Купола. Хумск был совсем близко. Вскоре показались первые городские дома, промелькнула будка ГАИ. Автобусы углубились на вражескую территорию.
Прохожие никогда не видели таких машин. Они оглядывались на иностранные автобусы, но, не обнаружив в них Дарофеева, спешили дальше по своим делам. Весь маршрут до задворок НИИЭБа прошли спокойно. Но когда автобусы остановились и штурмовая группа высыпала на улицу, начались неприятности.
Дарофеев уже давно вошел в состояние “Жалюзи” и настроил свое сознание на одновременное восприятие и плотного и тонкого миров. И, в тот момент когда группа должна была двинуться, над ними возникли программы ГУЛа. Штурмовики были обнаружены.
В следующее мгновение программы исчезли. Главный Управляющий Людьми понял, что этим приезжих не взять.
– Опасность! – Во всю мощь легких закричал Пономарь. – Нас обнаружили.
Некоторые из бойцов обернулись на крик, но другие были уже заняты. Все прохожие, бывшие на улице, разом сменили направление движения и с пустыми лицами, на которых читалась лишь неприкрытая злоба, направились в сторону штурмового отряда.
–Сонниками – огонь! – Истошно закричал Корень и первым подал пример, почти в упор выстрелив в мужика, который уже занес кулак для удара.
– Вперед! К институту! – Приказал Константин, и все побежали, отстреливаясь на ходу.
И тут же появились первые потери. Тяжелый чугунок, выброшенный из какого-то окна, попал точно в голову одного из мафиози, который по запарке еще не успел надеть шлем. Боевик упал с расколотым черепом.
– Шлемы, блин! Шлемы! – Закричал кто-то.
Отстреливаясь, перескакивая через поверженных мирных жителей, Штурмовики быстро продвигались вперед, к проходной НИИЭБа. Дарофеев, сперва бежал вместе со всеми, но темп передвижения был слишком высок и целитель начал заметно отставать. Поняв это, Пономарь вынужденно включил левитацию и теперь, по воздуху, стал передвигаться гораздо быстрее.
– Подальше от окон! – Орал Изотов. Но это было невозможно. Кирпичные пятиэтажки стояли достаточно плотно и из их окон на штурмовиков сыпались разнообразные тяжелые предметы. Больше всего было цветочных горшков и чугунных сковородок. Но вот пролетела швейная машинка, чудом разминувшись с одним из бойцов. Кто-то из местных не пожалел телевизора.
Некоторые из импровизированных снарядов попадали по шлемам, по плечам бойцов. На бегу им приходилось перепрыгивать моментально выросшие на их пути завалы разной бытовой утвари, обломки мебели.