Страница:
Бывший начальник ГУВД области генерал-лейтенант Юрий Лоскутов решительно возглавил борьбу с коррупцией в целом по области и в частности в мэрии. Не желая давать показания следователю по уголовному делу и отвечать на интересующие его вопросы, бывший мэр Санкт-Петербурга Анатолий Собчак, сославшись на болезнь сердца, укрылся в больнице, откуда тайно улетел во Францию, позабыв об уважении к людям, которые его поддержали в трудную минуту, к закону.
Работники УЭП установили наличие «шалостей» по квартирным делам, допущенных прокурором области Владимиром Ерёменко и начальником УФСБ Виктором Черкасовым.
Между руководителями трех правоохранительных органов началась борьба, кто кого съест. В результате такой борьбы Юрию Лоскутову пришлось уйти на пенсию.
В отношении особо бойких офицеров УЭП прокуратурой было возбуждено уголовное дело. Доходило до того, что их задерживали и бросали в камеры ИВС. Таким способом работникам милиции давали понять, кто хозяин в городе.
На смену Юрию Лоскутову начальником ГУВД области был назначен генерал Анатолий Пониделко, бывший сотрудник внутренних войск, несколько лет находившийся на заслуженном отдыхе, на пенсии. Пониделко стал окружать себя бывшими соратниками, пенсионерами, когда-то служившими с ним во внутренних войсках.
В результате плохого руководства и отношения к подчинённым из ГУВД области за один год уволилось более четырехсот опытных офицеров.
Отсутствие взаимодействия между руководителями разных правоохранительных органов, грызня между ними, интриганство привели к невиданному росту по области всех видов преступлений. Так, за семь месяцев 1997 года количество тяжких преступлений в Василеостровском районе города выросло на 63,6%, в Кронштадском районе на 96,4%. Грабежи в Красносельском районе увеличились на 88%, во Фрунзенском районе аж на 102%, на метрополитене на 109,5%.
Увеличилось количество преступлений, совершенных организованными группами: в Василеостровском районе на 73,2%, в Центральном районе на 202%.
Увеличилось количество разбойных нападений в области. Так, в Кировском районе по сравнению с прошлым годом — на 100%, а в Ломоносовском районе аж на 500%.
Рост преступлений, связанных с наркотиками, составил 104,2%.
Правоохранительные органы должно было обеспокоить то, что количество преступлений с применением огнестрельного оружия в области возросло до 242%.
Вместо того чтобы усилить борьбу с уголовными элементами, в ряде районов города милиция просто перестала работать — так в одной из бесед с журналистами заявил бывший начальник МОБ ГУВД полковник Виталий Набоков.
Там, где тонко, там всегда и рвётся. Почувствовав слабинку в борьбе с правонарушителями, Санкт-Петербург и область стали осваивать казанская, тамбовская группировки, бандитские группы грузин, чеченцев.
Хотелось того или нет местным бандитам, но они были вынуждены подчиниться чужакам, перестроить свою «работу» так, как это уже давно делалось в Москве. Огромный город был поделён на сферы влияния между воровскими группировками, конфликтные ситуации между которыми разрешались с применением оружия или без такового.
Огромный город и область с семьюдесятью тысячами работников милиции не мог должным образом бороться с преступностью из-за того, что руководители правоохранительных органов слишком много усилий тратили на борьбу между собой, чтобы показать своё «я», тогда как на то, с кем и с чем они были обязаны бороться по долгу своей службы, у них не хватало ни сил, ни времени.
Вместо того чтобы во всех силовых структурах навести должный порядок, безжалостно избавившись от балласта, поставить на руководящие должности работоспособных профессионалов, правительство отнеслось безответственно к решению такого важного для города вопроса. Заменив одних неугодных руководителей на других, некомпетентных, старых, оно, безусловно, не смогло разрядить конфликтной ситуации между руководителями силовых структур и, как результат, не поправило в лучшую сторону ситуацию по борьбе правоохранительных органов со всеми видами преступлений в городе и области.
Менять шило на мыло — бесполезная и не очень умная затея.
Не остановиться на работе суда Санкт-Петербурга — значит, не полностью осветить работу силовых структур. Чтобы показать профессиональный уровень судей, я приведу для примера всего лишь одно уголовное дело, которое рассматривалось, рассматривается и, по-видимому, будет ещё долго рассматриваться в судах разных инстанций.
Восьмого ноября 1993 года около четырех часов утра в подъезде собственного дома в упор из трех пистолетов был расстрелян заместитель управляющего коммерческого банка «Екатерининский» Евгений Мотенко. В него выпустили восемь пуль. Это было первое в Санкт-Петербурге заказное убийство.
Петербургская прокуратура и милиция сработали оперативно. В их руки попала аудиозапись разговора заказчиков и исполнителей убийства, сделанная в момент, когда те обсуждали способы устранения банкира. В сговоре по ликвидации Мотенко участвовали начальник взвода патрульнопостовой службы ГАИ Приморского района Санкт-Петербурга майор Алексей Субботин, заместитель управляющего коммерческим банком «Екатерининский» Валентин Дубицкий, три гражданина Чечни — Умар Алхазов, Аслан Дамаев и Марат Алабаев.
Аудиозапись разговора сделал Марат Алабаев, чтобы иметь возможность шантажировать Дубицкого. Всего по уголовному делу было арестовано девять человек. Рассматривалось оно судебной коллегией Санкт-Петербургского городского суда.
Так вот, к сведению читателей романа, упомянутое уголовное дело до настоящего времени судом окончательно не рассмотрено.
Как заявил Игорь Корольков, журналист «Известий», подготовивший статью «"Зелёный" для киллеров»: «По мнению многих специалистов, работающих в правоохранительной и судебной системе, с которыми мне довелось беседовать, дополнительное расследование — анахронизм. Оно, по твёрдому убеждению моих собеседников, развращает всех участников процесса, притупляет ответственность, способствует процветанию коррупции среди следователей, адвокатов и судей. Это легальный способ загубить дело, выполнив чей-то заказ».
Комментарии к данному примеру излишни. Вот почему Голубенко, не боясь ответственности за своё злоупотребление, принял решение и освободил из камеры Нежданова и Кернова.
20 ноября 1998 года в Санкт-Петербурге было совершено зверское убийство лидера демократического движения, депутата Государственной Думы Галины Васильевны Старовойтовой, тяжёлое огнестрельное ранение получил помощник депутата Госдумы Руслан Линьков. Ещё раз преступный мир бросил вызов властям. Сможет ли государство через свои силовые структуры доказать бандитам, что оно сильнее, сможет ли действительно бороться со злом, наказывать его, добиваться, чтобы торжествовала справедливость?
Время покажет: живём мы в правовом государстве или в государстве, в котором правит мафия.
Глава 34
Глава 35
Работники УЭП установили наличие «шалостей» по квартирным делам, допущенных прокурором области Владимиром Ерёменко и начальником УФСБ Виктором Черкасовым.
Между руководителями трех правоохранительных органов началась борьба, кто кого съест. В результате такой борьбы Юрию Лоскутову пришлось уйти на пенсию.
В отношении особо бойких офицеров УЭП прокуратурой было возбуждено уголовное дело. Доходило до того, что их задерживали и бросали в камеры ИВС. Таким способом работникам милиции давали понять, кто хозяин в городе.
На смену Юрию Лоскутову начальником ГУВД области был назначен генерал Анатолий Пониделко, бывший сотрудник внутренних войск, несколько лет находившийся на заслуженном отдыхе, на пенсии. Пониделко стал окружать себя бывшими соратниками, пенсионерами, когда-то служившими с ним во внутренних войсках.
В результате плохого руководства и отношения к подчинённым из ГУВД области за один год уволилось более четырехсот опытных офицеров.
Отсутствие взаимодействия между руководителями разных правоохранительных органов, грызня между ними, интриганство привели к невиданному росту по области всех видов преступлений. Так, за семь месяцев 1997 года количество тяжких преступлений в Василеостровском районе города выросло на 63,6%, в Кронштадском районе на 96,4%. Грабежи в Красносельском районе увеличились на 88%, во Фрунзенском районе аж на 102%, на метрополитене на 109,5%.
Увеличилось количество преступлений, совершенных организованными группами: в Василеостровском районе на 73,2%, в Центральном районе на 202%.
Увеличилось количество разбойных нападений в области. Так, в Кировском районе по сравнению с прошлым годом — на 100%, а в Ломоносовском районе аж на 500%.
Рост преступлений, связанных с наркотиками, составил 104,2%.
Правоохранительные органы должно было обеспокоить то, что количество преступлений с применением огнестрельного оружия в области возросло до 242%.
Вместо того чтобы усилить борьбу с уголовными элементами, в ряде районов города милиция просто перестала работать — так в одной из бесед с журналистами заявил бывший начальник МОБ ГУВД полковник Виталий Набоков.
Там, где тонко, там всегда и рвётся. Почувствовав слабинку в борьбе с правонарушителями, Санкт-Петербург и область стали осваивать казанская, тамбовская группировки, бандитские группы грузин, чеченцев.
Хотелось того или нет местным бандитам, но они были вынуждены подчиниться чужакам, перестроить свою «работу» так, как это уже давно делалось в Москве. Огромный город был поделён на сферы влияния между воровскими группировками, конфликтные ситуации между которыми разрешались с применением оружия или без такового.
Огромный город и область с семьюдесятью тысячами работников милиции не мог должным образом бороться с преступностью из-за того, что руководители правоохранительных органов слишком много усилий тратили на борьбу между собой, чтобы показать своё «я», тогда как на то, с кем и с чем они были обязаны бороться по долгу своей службы, у них не хватало ни сил, ни времени.
Вместо того чтобы во всех силовых структурах навести должный порядок, безжалостно избавившись от балласта, поставить на руководящие должности работоспособных профессионалов, правительство отнеслось безответственно к решению такого важного для города вопроса. Заменив одних неугодных руководителей на других, некомпетентных, старых, оно, безусловно, не смогло разрядить конфликтной ситуации между руководителями силовых структур и, как результат, не поправило в лучшую сторону ситуацию по борьбе правоохранительных органов со всеми видами преступлений в городе и области.
Менять шило на мыло — бесполезная и не очень умная затея.
Не остановиться на работе суда Санкт-Петербурга — значит, не полностью осветить работу силовых структур. Чтобы показать профессиональный уровень судей, я приведу для примера всего лишь одно уголовное дело, которое рассматривалось, рассматривается и, по-видимому, будет ещё долго рассматриваться в судах разных инстанций.
Восьмого ноября 1993 года около четырех часов утра в подъезде собственного дома в упор из трех пистолетов был расстрелян заместитель управляющего коммерческого банка «Екатерининский» Евгений Мотенко. В него выпустили восемь пуль. Это было первое в Санкт-Петербурге заказное убийство.
Петербургская прокуратура и милиция сработали оперативно. В их руки попала аудиозапись разговора заказчиков и исполнителей убийства, сделанная в момент, когда те обсуждали способы устранения банкира. В сговоре по ликвидации Мотенко участвовали начальник взвода патрульнопостовой службы ГАИ Приморского района Санкт-Петербурга майор Алексей Субботин, заместитель управляющего коммерческим банком «Екатерининский» Валентин Дубицкий, три гражданина Чечни — Умар Алхазов, Аслан Дамаев и Марат Алабаев.
Аудиозапись разговора сделал Марат Алабаев, чтобы иметь возможность шантажировать Дубицкого. Всего по уголовному делу было арестовано девять человек. Рассматривалось оно судебной коллегией Санкт-Петербургского городского суда.
Так вот, к сведению читателей романа, упомянутое уголовное дело до настоящего времени судом окончательно не рассмотрено.
Как заявил Игорь Корольков, журналист «Известий», подготовивший статью «"Зелёный" для киллеров»: «По мнению многих специалистов, работающих в правоохранительной и судебной системе, с которыми мне довелось беседовать, дополнительное расследование — анахронизм. Оно, по твёрдому убеждению моих собеседников, развращает всех участников процесса, притупляет ответственность, способствует процветанию коррупции среди следователей, адвокатов и судей. Это легальный способ загубить дело, выполнив чей-то заказ».
Комментарии к данному примеру излишни. Вот почему Голубенко, не боясь ответственности за своё злоупотребление, принял решение и освободил из камеры Нежданова и Кернова.
20 ноября 1998 года в Санкт-Петербурге было совершено зверское убийство лидера демократического движения, депутата Государственной Думы Галины Васильевны Старовойтовой, тяжёлое огнестрельное ранение получил помощник депутата Госдумы Руслан Линьков. Ещё раз преступный мир бросил вызов властям. Сможет ли государство через свои силовые структуры доказать бандитам, что оно сильнее, сможет ли действительно бороться со злом, наказывать его, добиваться, чтобы торжествовала справедливость?
Время покажет: живём мы в правовом государстве или в государстве, в котором правит мафия.
Глава 34
Как аукнется, так и откликнется
Создавшуюся оперативную обстановку в городе Стукало не только знал и понимал, более того — она касалась его как следователя прокуратуры.
Он знал, что проблема, возникшая у него, расследующего сложное уголовное дело, начальство, стоящее выше прокурора Голубенко, совершенно не интересует, оно занято выяснением отношений с руководством ГУВД: у кого больше власти и возможностей. Но оставить свою проблему нерешённой Стукало не хотел. После долгого и нелёгкого размышления он пришёл к единственному выводу: бороться с такими типами, как Голубенко, тоже можно, но такими же незаконными методами, какими пользовался сам Голубенко.
Настроившись таким образом, он утром другого дня после неприятной беседы с Голубенко пригласил к себе в кабинет Волчьего Ветра. По телефону он не стал объяснять, зачем тот ему понадобился.
После обмена рукопожатиями, когда Волчий Ветер присел на стул, Стукало, находясь в плохом настроении, сообщил ему:
— Хочу тебя, Александр Георгиевич, обрадовать одной новостью. Твоих друзей Кернова и Нежданова я не арестовал, а отпустил домой под подписку о невыезде.
— Почему же ты так поступил? — поразился Волчий Ветер.
— Я намеревался их до суда арестовать, но прокурор Голубенко не согласился с моим мнением и поступил посвоему, отпустив их домой под подписку о невыезде.
— Чем же он руководствовался, поступив так? Может, взятку получил?
— Как говорится, не пойман — не вор, но тут без взятки от заинтересованных лиц наверняка не обошлось. Я с его решением, безусловно, не согласился, высказал свою точку зрения, противоположную, но что толку от моей принципиальности! Я только себе хуже сделал.
— Что может быть хуже того, что ты мне сейчас сообщил?
— Он решил забрать уголовное дело у меня из производства и передать другому следователю, который и будет заканчивать расследование.
— Чем ты его так прогневал?
— Он считает, что я расследовал уголовное дело Кернова и Нежданова предвзято, с обвинительным уклоном, не учитывая других, смягчающих их вину обстоятельств.
Эта новость возмутила Волчьего Ветра.
— Что он дурака валяет? Какие ещё, к черту, у них могут быть смягчающие вину обстоятельства?
— Я лично их не вижу и не знаю, да и Голубенко мне на них не указывал, а сказал просто так, в общем.
— Понятно, что ничего не понятно. Так, а зачем ты меня пригласил к себе? Возможно, хочешь, чтобы мы вместе с тобой поохали и поахали по поводу такого произвола твоего прокурора?
— Нет, Александр Георгиевич, я захотел встретиться с тобой по другой причине. Ты мне помогал в расследовании дела очень своеобразно, руководствуясь не нормами УПК, а нормами морали. Голубенко поступил по этому уголовному делу со мной по-скотски. Ради корысти он предал не только человеческие принципы, себя как прокурора, но и своего подчинённого. О том, что он закоренелый взяточник, я знал, но не думал, что он нахал до такой степени.
— Ты просто так говоришь, что он взяточник, или у тебя на то есть веские доказательства?
— Доказательства есть, а что в них толку? Он как наживался на людском горе, так и продолжает наживаться. К примеру, один негодяй по кличке Боцман насильно увёл из бара незнакомую девушку, избил её и изнасиловал. Мне было поручено расследовать это дело. Расследование представлялось простым и очевидным. Судебно-медицинский эксперт дал заключение, что на теле девушки имеются следы побоев. Факт, что Боцман девочку изнасиловал, был полностью доказан. Родители Боцмана пришли ко мне домой, предлагали взятку в десять тысяч рублей. Безусловно, я от неё отказался. Прокурор эти деньги взял.
Уголовное дело по обвинению Боцмана в изнасиловании он у меня забрал, передал другому следователю, Самодурову, который его прекратил по надуманному мотиву. Как будто изнасилования не было, а половой акт между сторонами был совершён по взаимному согласию. Таких крамольных эпизодов преступной деятельности Голубенко у меня накопилось много, но что с того… Он как наглел ранее, так и продолжает наглеть. Был бы хоть сильным юристом, а то, кроме как брать взятки и дела прекращать, он ничего другого не умеет.
— Взял бы и пожаловался на него своему начальству.
— А оно что, лучше, чем Голубенко, и взяток не берёт? Нет уж, Александр Георгиевич, мне такая борьба с ними не по плечу. Только президент может действенно по всей стране и одновременно начать беспощадную борьбу со взяточничеством, но на такую «мелочь» он не обращает внимания. Возможно, и ему решение этой проблемы не по силам. А может, он не хочет искать себе неприятностей, портить с ними хороших отношений. Недавно все руководство Госкомстата было задержано и арестовано по обвинению в получении взяток в сотни тысяч долларов. Так перед их арестом Генеральный прокурор страны Юрий Скуратов ходил к президенту Ельцину и докладывал ситуацию в отношении этих взяточников. Если по каждому чиновнику, занимающему высокий пост и берущему взятки от клиентов, Генеральный прокурор будет ходить к президенту страны за разрешением, привлекать к ответственности того или иного чиновника за взятку или нет, то эффективной борьбы со взяточничеством в госаппарате не будет…
— Я с тобой полностью согласен. Что ты ещё хотел мне сказать о своём прокуроре?
— Что он не только взяточник, но и бабник, любитель слабого пола. Сейчас он крутит любовь со следователем из отдела милиции.
— Он что, голубой?
— Не голубой, просто следователь — женщина, слабая на передок. А может, она таким способом хочет продвинуться по службе, чтобы прокурор не возвращал ей уголовных дел на доследование. О его подвигах я больше не буду говорить, а перейду к тому вопросу, решить который хочу с твоей помощью. Голубенко — сам закоренелый преступник — попирает закон, стремится отвести от наказания Нежданова и Кернова. Ты хочешь этого или нет?
— Я бы их, сволочей, своими руками придушил, но не хочу мараться и отвечать за такую мразь, — сказал ему Волчий Ветер.
— Почему бы нам с тобой не объединиться и не заставить Голубенко взяться за ум, изменить меру пресечения Нежданову и Кернову с подписки о невыезде на заключение под стражу?
— Я не против такого союза, если он принесёт пользу. Что ещё остаётся делать, если законным путём с ним невозможно бороться? Только я не знаю, как к нему подступиться.
— Я ход наших действий обдумал и знаю, как нам его поставить к стенке.
— Если знаешь, как его прищучить, говори.
— Голубенко часто отдыхает с любовницей в финской бане мясокомбината. Я там несколько раз тоже отдыхал, но в другой компании. Я беру на себя приготовление дубликата ключа к финской бане. Сообщу тебе, когда Голубенко будет там с любовницей. Нам останется только заснять его с любовницей голыми в бане на видеокамеру. Видеокамера у нас в криминалистической лаборатории есть.
— Ну заснимем мы их голыми, и что это нам даст?
— Голубенко мёртвой хваткой держится за прокурорское кресло. Если видеоплёнку, на которой он с подругой изображены голыми, мы направим в столицу Генеральному прокурору, то я на сто процентов уверен, что с занимаемой должности он слетит как миленький. Да и вообще ему не удастся удержаться в прокуратуре, где он хочет доработать до пенсии. Значит, в любом случае он должен принять наши условия, вернуть взятку тому, у кого её брал.
— Потребовав от Голубенко выполнения наших условий, мы тем самым выдадим себя. Он узнает, кто его враг. Зная врага, легче с ним воевать, — заметил озабоченно Волчий Ветер.
— Ни до чего он не додумается, так как мы ему подкинем ложную информацию.
— О какой информации идёт речь?
— Говорить с Голубенко придётся тебе. Я буду находиться с тобой, но в мою обязанность будет входить видеосъемка. Ты ему представишься членом банды Спицы, только его противником, у которого уже есть человек, способный занять место главаря. Вы не хотите убивать Спицу. Вам достаточно будет того, если Голубенко Спицу и Нежданова возьмёт под стражу.
— Что и говорить, мысль толковая, но Голубенко может подумать, что мы действуем в твоих интересах, — засомневался Волчий Ветер.
— Ну и пусть думает. Больше будет меня остерегаться и меньше трогать, — без страха заявил Стукало. — Теперь не он меня будет трогать, а я начну его жевать до тех пор, пока его не снимут с работы.
— Так что мы его все равно съедим!
— Такова у нас перспектива. Все меньше будет на одного хама и взяточника на руководящей должности в прокуратуре.
— И то верно! Обидно только, что с типами, подобными Голубенко, приходится бороться таким кустарным и не совсем чистоплотным методом. Таких негодяев надо не с работы снимать, а сажать, да не в спецколонию, а в обычную ИТК, чтобы они там собственными рёбрами прочувствовали, какой вред приносят своими действиями и государству, и своему народу.
В глазах Волчьего Ветра Голубенко был таким же преступником, как Спица и Нежданов, а поэтому он не собирался с ним церемониться как с лицом, наделённым властными полномочиями.
Позицию друга полностью одобрил Чумной. Более того, он согласился поддержать Волчьего Ветра и Стукало и участвовать в операции. Что было неудивительно, так как их объединяли одинаковые взгляды на зло и на методы борьбы с ним.
Он знал, что проблема, возникшая у него, расследующего сложное уголовное дело, начальство, стоящее выше прокурора Голубенко, совершенно не интересует, оно занято выяснением отношений с руководством ГУВД: у кого больше власти и возможностей. Но оставить свою проблему нерешённой Стукало не хотел. После долгого и нелёгкого размышления он пришёл к единственному выводу: бороться с такими типами, как Голубенко, тоже можно, но такими же незаконными методами, какими пользовался сам Голубенко.
Настроившись таким образом, он утром другого дня после неприятной беседы с Голубенко пригласил к себе в кабинет Волчьего Ветра. По телефону он не стал объяснять, зачем тот ему понадобился.
После обмена рукопожатиями, когда Волчий Ветер присел на стул, Стукало, находясь в плохом настроении, сообщил ему:
— Хочу тебя, Александр Георгиевич, обрадовать одной новостью. Твоих друзей Кернова и Нежданова я не арестовал, а отпустил домой под подписку о невыезде.
— Почему же ты так поступил? — поразился Волчий Ветер.
— Я намеревался их до суда арестовать, но прокурор Голубенко не согласился с моим мнением и поступил посвоему, отпустив их домой под подписку о невыезде.
— Чем же он руководствовался, поступив так? Может, взятку получил?
— Как говорится, не пойман — не вор, но тут без взятки от заинтересованных лиц наверняка не обошлось. Я с его решением, безусловно, не согласился, высказал свою точку зрения, противоположную, но что толку от моей принципиальности! Я только себе хуже сделал.
— Что может быть хуже того, что ты мне сейчас сообщил?
— Он решил забрать уголовное дело у меня из производства и передать другому следователю, который и будет заканчивать расследование.
— Чем ты его так прогневал?
— Он считает, что я расследовал уголовное дело Кернова и Нежданова предвзято, с обвинительным уклоном, не учитывая других, смягчающих их вину обстоятельств.
Эта новость возмутила Волчьего Ветра.
— Что он дурака валяет? Какие ещё, к черту, у них могут быть смягчающие вину обстоятельства?
— Я лично их не вижу и не знаю, да и Голубенко мне на них не указывал, а сказал просто так, в общем.
— Понятно, что ничего не понятно. Так, а зачем ты меня пригласил к себе? Возможно, хочешь, чтобы мы вместе с тобой поохали и поахали по поводу такого произвола твоего прокурора?
— Нет, Александр Георгиевич, я захотел встретиться с тобой по другой причине. Ты мне помогал в расследовании дела очень своеобразно, руководствуясь не нормами УПК, а нормами морали. Голубенко поступил по этому уголовному делу со мной по-скотски. Ради корысти он предал не только человеческие принципы, себя как прокурора, но и своего подчинённого. О том, что он закоренелый взяточник, я знал, но не думал, что он нахал до такой степени.
— Ты просто так говоришь, что он взяточник, или у тебя на то есть веские доказательства?
— Доказательства есть, а что в них толку? Он как наживался на людском горе, так и продолжает наживаться. К примеру, один негодяй по кличке Боцман насильно увёл из бара незнакомую девушку, избил её и изнасиловал. Мне было поручено расследовать это дело. Расследование представлялось простым и очевидным. Судебно-медицинский эксперт дал заключение, что на теле девушки имеются следы побоев. Факт, что Боцман девочку изнасиловал, был полностью доказан. Родители Боцмана пришли ко мне домой, предлагали взятку в десять тысяч рублей. Безусловно, я от неё отказался. Прокурор эти деньги взял.
Уголовное дело по обвинению Боцмана в изнасиловании он у меня забрал, передал другому следователю, Самодурову, который его прекратил по надуманному мотиву. Как будто изнасилования не было, а половой акт между сторонами был совершён по взаимному согласию. Таких крамольных эпизодов преступной деятельности Голубенко у меня накопилось много, но что с того… Он как наглел ранее, так и продолжает наглеть. Был бы хоть сильным юристом, а то, кроме как брать взятки и дела прекращать, он ничего другого не умеет.
— Взял бы и пожаловался на него своему начальству.
— А оно что, лучше, чем Голубенко, и взяток не берёт? Нет уж, Александр Георгиевич, мне такая борьба с ними не по плечу. Только президент может действенно по всей стране и одновременно начать беспощадную борьбу со взяточничеством, но на такую «мелочь» он не обращает внимания. Возможно, и ему решение этой проблемы не по силам. А может, он не хочет искать себе неприятностей, портить с ними хороших отношений. Недавно все руководство Госкомстата было задержано и арестовано по обвинению в получении взяток в сотни тысяч долларов. Так перед их арестом Генеральный прокурор страны Юрий Скуратов ходил к президенту Ельцину и докладывал ситуацию в отношении этих взяточников. Если по каждому чиновнику, занимающему высокий пост и берущему взятки от клиентов, Генеральный прокурор будет ходить к президенту страны за разрешением, привлекать к ответственности того или иного чиновника за взятку или нет, то эффективной борьбы со взяточничеством в госаппарате не будет…
— Я с тобой полностью согласен. Что ты ещё хотел мне сказать о своём прокуроре?
— Что он не только взяточник, но и бабник, любитель слабого пола. Сейчас он крутит любовь со следователем из отдела милиции.
— Он что, голубой?
— Не голубой, просто следователь — женщина, слабая на передок. А может, она таким способом хочет продвинуться по службе, чтобы прокурор не возвращал ей уголовных дел на доследование. О его подвигах я больше не буду говорить, а перейду к тому вопросу, решить который хочу с твоей помощью. Голубенко — сам закоренелый преступник — попирает закон, стремится отвести от наказания Нежданова и Кернова. Ты хочешь этого или нет?
— Я бы их, сволочей, своими руками придушил, но не хочу мараться и отвечать за такую мразь, — сказал ему Волчий Ветер.
— Почему бы нам с тобой не объединиться и не заставить Голубенко взяться за ум, изменить меру пресечения Нежданову и Кернову с подписки о невыезде на заключение под стражу?
— Я не против такого союза, если он принесёт пользу. Что ещё остаётся делать, если законным путём с ним невозможно бороться? Только я не знаю, как к нему подступиться.
— Я ход наших действий обдумал и знаю, как нам его поставить к стенке.
— Если знаешь, как его прищучить, говори.
— Голубенко часто отдыхает с любовницей в финской бане мясокомбината. Я там несколько раз тоже отдыхал, но в другой компании. Я беру на себя приготовление дубликата ключа к финской бане. Сообщу тебе, когда Голубенко будет там с любовницей. Нам останется только заснять его с любовницей голыми в бане на видеокамеру. Видеокамера у нас в криминалистической лаборатории есть.
— Ну заснимем мы их голыми, и что это нам даст?
— Голубенко мёртвой хваткой держится за прокурорское кресло. Если видеоплёнку, на которой он с подругой изображены голыми, мы направим в столицу Генеральному прокурору, то я на сто процентов уверен, что с занимаемой должности он слетит как миленький. Да и вообще ему не удастся удержаться в прокуратуре, где он хочет доработать до пенсии. Значит, в любом случае он должен принять наши условия, вернуть взятку тому, у кого её брал.
— Потребовав от Голубенко выполнения наших условий, мы тем самым выдадим себя. Он узнает, кто его враг. Зная врага, легче с ним воевать, — заметил озабоченно Волчий Ветер.
— Ни до чего он не додумается, так как мы ему подкинем ложную информацию.
— О какой информации идёт речь?
— Говорить с Голубенко придётся тебе. Я буду находиться с тобой, но в мою обязанность будет входить видеосъемка. Ты ему представишься членом банды Спицы, только его противником, у которого уже есть человек, способный занять место главаря. Вы не хотите убивать Спицу. Вам достаточно будет того, если Голубенко Спицу и Нежданова возьмёт под стражу.
— Что и говорить, мысль толковая, но Голубенко может подумать, что мы действуем в твоих интересах, — засомневался Волчий Ветер.
— Ну и пусть думает. Больше будет меня остерегаться и меньше трогать, — без страха заявил Стукало. — Теперь не он меня будет трогать, а я начну его жевать до тех пор, пока его не снимут с работы.
— Так что мы его все равно съедим!
— Такова у нас перспектива. Все меньше будет на одного хама и взяточника на руководящей должности в прокуратуре.
— И то верно! Обидно только, что с типами, подобными Голубенко, приходится бороться таким кустарным и не совсем чистоплотным методом. Таких негодяев надо не с работы снимать, а сажать, да не в спецколонию, а в обычную ИТК, чтобы они там собственными рёбрами прочувствовали, какой вред приносят своими действиями и государству, и своему народу.
В глазах Волчьего Ветра Голубенко был таким же преступником, как Спица и Нежданов, а поэтому он не собирался с ним церемониться как с лицом, наделённым властными полномочиями.
Позицию друга полностью одобрил Чумной. Более того, он согласился поддержать Волчьего Ветра и Стукало и участвовать в операции. Что было неудивительно, так как их объединяли одинаковые взгляды на зло и на методы борьбы с ним.
Глава 35
Ультиматум Дикого
За освобождение из ИВС, замену ареста на подписку о невыезде и прекращение своего уголовного дела в перспективе, Нежданов и Кернов, скооперировавшись в равных долях, дали Голубенко взятку — пятьдесят тысяч долларов.
Они верили в силу денег, продажность чиновников всех уровней, поэтому избрание для себя меры пресечения в виде подписки о невыезде приняли как должное, как подтверждение их догмы, как первый шаг к прекращению их уголовного дела.
Покидающих ИВС Нежданова и Кернова около горотдела милиции ждали машины с друзьями. Перед тем как подельникам разъехаться по своим маршрутам, между ними состоялся один на один деловой разговор. Инициатива такого разговора принадлежала Спице.
— Ну что, Юрий Николаевич, будем мотать из Россииматушки за кордон или понадеемся на нашего общего друга, на то, что он нас в обиду не даст?
— Если мы хотим жить по-человечески, то нам с тобой никуда бежать не стоит, — ответил Нежданов.
— Почему ты так считаешь?
— Если мы останемся в России и на следствии будем все отрицать, то с помощью Голубенко имеем шанс выбраться из известной грязи сухими и чистыми. Если же мы с тобой куда-нибудь уедем, то нас все равно Интерпол найдёт, выдаст России, и тогда суда нам не миновать и от наказания не отвертеться. Ушли те времена, когда такие, как мы с тобой, могли укрыться за «железным занавесом». Теперь, куда бы мы ни убежали, любая страна нас выдаст любимой родине, так как уголовники никому не нужны и никто не станет их у себя укрывать.
— Понятно! Здорово ты меня просветил, Юрий Николаевич. Предложение твоё принимается.
— Нам с тобой лично лучше больше не встречаться. Будем общаться между собой через адвокатов, — посоветовал Нежданов Спице.
— Не возражаю. Но учти, если к концу следствия для нас жареным запахнет, то я куда-нибудь умотаю, а ты поступай как знаешь.
Расставшись с Неждановым, Спица вечером того же дня заступил на своё постоянное дежурство в ресторане «Аделина». Он там не просто сидел, а работал. Как капитан корабля на мостике, он своим присутствием в ресторане показывал многочисленной команде, что ничего страшного не случилось, буря миновала и он вновь на своём посту.
Пригласив в ресторан Маркелова, он обсудил с ним предложение Нежданова. Ранее данное подельнику обещание никуда не убегать ни к чему Спицу не обязывало.
В процессе состоявшейся беседы они с Маркеловым пришли к выводу, что пороть горячку и скрываться от следствия сейчас не стоит, но и безропотно ждать своей участи они не должны.
— Стукало предъявил тебе обвинение по целому букету статей. Тут тебе и соучастие в покушении и в умышленных убийствах при отягчающих обстоятельствах, и создание преступного сообщества и руководство им, и бандитизм…
— Зачем ты мне всю эту дребедень перечисляешь, я и без твоего напоминания знаю, за что меня сапог хочет посадить на сковородку и поджарить, — перебив Маркелова, с недовольством в голосе заявил Спица.
— Я хотел тебе напомнить, что по нескольким статьям, кроме основного наказания в виде лишения свободы, тебе предусмотрено дополнительное — в виде конфискации имущества. Короче, ко всем неприятностям ты можешь лишиться всего своего имущества.
— Ну, это если суд меня признает виновным во всех этих преступлениях, но Голубенко такой неприятности и несправедливости по отношению ко мне не допустит.
— Не допустит — и слава Богу. А вдруг по-нашему ему сделать не удастся? Тогда как быть?
— Ну и что ты предлагаешь?
— Тебе втихаря надо избавиться от всей недвижимости, включая и этот ресторан. — Маркелов поднял руку над головой и сделал вращательное движение ладонью. — Превратишь имущество в твёрдую валюту.
— Но Стукало наложил арест на моё имущество, — напомнил Спица своему другу.
— Ну и что от этого страшного для нас случилось? Документы на недвижимость мы ему не дали, а он их не нашёл. Мы тихонько все продадим. Не дойдёт ваше дело до суда — хорошо. А если будет вам суд и возникнет вопрос о конфискации твоего имущества, они получат от тебя вместо него дулю.
— Идея толковая, только на такую махину, как «Аделина», не так легко будет найти покупателя.
— Если будем искать, то найдём, — заверил Спицу Маркелов.
— Тогда немедленно приступай к поиску покупателей на всю мою недвижимость, только официальных объявлений ни в газетах, ни по телику не давай. Зачем преждевременно будоражить ментов?
— Само собой разумеется, — согласился с условием Спицы Маркелов.
— Насчёт моей недвижимости мы с тобой разобрались вроде бы. Не мешало бы также разобраться с Тараканом и Щербатым. Надо бы ликвидировать их как неугодных. Ведь на основании их показаний сапог построил своё обвинение.
— С ними тебе надо было раньше расправляться, до того как они дали на тебя показания. Конечно, если бы их сейчас не стало, тоже было бы неплохо, но ликвидировать их теперь — практически неосуществимая задача.
— Я тоже так думаю. Кто мог предположить, что такие матёрые волки, как они, расколются и согласятся сотрудничать с ментами, — обиженно пробурчал Спица.
— Ну, тут большого ума не надо, чтобы понять, почему они заложили тебя.
— И почему же? — полюбопытствовал Спица.
— Всем известно, что, как правило, в тяжеловесных делах никто из соучастников не желает быть паровозом. Каждому хочется быть вагоном, и притом самым последним. Среди вашего брата Александров Матросовых нет.
Среди вас я таких тоже не встречал. Готовы глотки друг другу перегрызть за каждого клиента, — обиженно заметил Спица адвокату.
Мы каждый варимся в собственном котле, а поэтому, работая с клиентами, имеем личный, корыстный интерес. И нас можно понять, почему мы не любим своих конкурентов.
Спица в душе сожалел, что ни Щербатый, ни Таракан не захотели всю тяжесть совершенных преступлений взять на себя, а свалили на него.
— Если их нельзя, а точнее, трудно ликвидировать, то, может быть, ты через их адвокатов сможешь договориться, чтобы Щербатый и Таракан взяли вину на себя? За такое геройство я им огромные бабки отстегну, — подбросил Спица Маркелову свою новую идею.
— Вряд ли они согласятся с твоим предложением, — скептически произнёс Маркелов.
— Почему ты так считаешь?
— Твоими деньгами они в зоне воспользоваться не смогут, а раз так, то зачем они им?
Соглашаясь с этим выводом, Спица все же попросил Маркелова:
— Ты переговори с их адвокатами, а те пусть переговорят со своими подзащитными — вдруг сговор получится?
— Конечно, я переговорю с ними, мне это сделать ничего не стоит.
Спица сидел за столом в ресторане так, что ему было видно всех входящих посетителей. Он увидел, как в ресторан зашёл в сопровождении двух телохранителей вор в законе по кличке Дикий.
Дикий ещё не успел увидеть в зале Спицу, как тот, внутренне собравшись, решил, что он пришёл по его душу и разговор будет не из приятных. Среди его знакомых не было таковых, которые, приходя в гости без приглашения, приносили с собой в виде подарка что-то дорогое, нужное хозяину. Обычно было наоборот: приходили, просили, получая требуемое, уходили, забывая поблагодарить. Вежливость в обращении, привычка говорить «спасибо» являлись глупостью, допустимой среди зелёных зеков.
— Сейчас ко мне подойдёт вон тот свояк, что стоит у входа в зал с двумя амбалами. Он ждать, когда мы с тобой завершим наш разговор, не будет, поэтому ты уходи, поговорим потом. Я не хочу, чтобы он тебя увидел и потом начал расспрашивать о тебе, — попросил Маркелова Спица, прощаясь с ним за руку.
Такие просьбы Спицы Маркелову раньше приходилось выслушивать много раз, поэтому он, понимающе кивнув, поднялся из-за стола и ушёл.
Увидев Спицу, Дикий подошёл к его столу, поздоровался с авторитетом за руку, сел на стул. Его амбалы продолжали стоять около стола истуканами.
— Мы только с дороги, распорядись, чтобы покормили моих хлопцев, — попросил Спицу Дикий.
Подозвав к себе официанта, Спица распорядился, чтобы тот обслужил амбалов.
— Только без горячительных напитков, — указал официанту Дикий. Увидев на лицах телохранителей кислые гримасы, он улыбнулся и снисходительно добавил: — В виде исключения можно разрешить им выпить по паре бутылок пива.
Официант усадил амбалов за соседний столик, стал их обслуживать. В свою очередь, Спица подозвал к себе другого официанта и распорядился накрыть свой стол на двоих.
— А мы пить горячительное будем? — поинтересовался у Дикого Спица, перед тем как отпустить официанта.
— Будем, но только водку, — ответил ему Дикий.
— И бутылочку хорошей водки из холодильника, — сделал последнее распоряжение официанту Спица.
Пока официант хлопотал, исполняя их заказ, Спица спросил у Дикого:
— Какими ветрами, Станислав Петрович, вас занесло ко мне в гости? — Улыбка на лице Спицы должна была сказать Дикому, что он визиту гостя рад.
Они верили в силу денег, продажность чиновников всех уровней, поэтому избрание для себя меры пресечения в виде подписки о невыезде приняли как должное, как подтверждение их догмы, как первый шаг к прекращению их уголовного дела.
Покидающих ИВС Нежданова и Кернова около горотдела милиции ждали машины с друзьями. Перед тем как подельникам разъехаться по своим маршрутам, между ними состоялся один на один деловой разговор. Инициатива такого разговора принадлежала Спице.
— Ну что, Юрий Николаевич, будем мотать из Россииматушки за кордон или понадеемся на нашего общего друга, на то, что он нас в обиду не даст?
— Если мы хотим жить по-человечески, то нам с тобой никуда бежать не стоит, — ответил Нежданов.
— Почему ты так считаешь?
— Если мы останемся в России и на следствии будем все отрицать, то с помощью Голубенко имеем шанс выбраться из известной грязи сухими и чистыми. Если же мы с тобой куда-нибудь уедем, то нас все равно Интерпол найдёт, выдаст России, и тогда суда нам не миновать и от наказания не отвертеться. Ушли те времена, когда такие, как мы с тобой, могли укрыться за «железным занавесом». Теперь, куда бы мы ни убежали, любая страна нас выдаст любимой родине, так как уголовники никому не нужны и никто не станет их у себя укрывать.
— Понятно! Здорово ты меня просветил, Юрий Николаевич. Предложение твоё принимается.
— Нам с тобой лично лучше больше не встречаться. Будем общаться между собой через адвокатов, — посоветовал Нежданов Спице.
— Не возражаю. Но учти, если к концу следствия для нас жареным запахнет, то я куда-нибудь умотаю, а ты поступай как знаешь.
Расставшись с Неждановым, Спица вечером того же дня заступил на своё постоянное дежурство в ресторане «Аделина». Он там не просто сидел, а работал. Как капитан корабля на мостике, он своим присутствием в ресторане показывал многочисленной команде, что ничего страшного не случилось, буря миновала и он вновь на своём посту.
Пригласив в ресторан Маркелова, он обсудил с ним предложение Нежданова. Ранее данное подельнику обещание никуда не убегать ни к чему Спицу не обязывало.
В процессе состоявшейся беседы они с Маркеловым пришли к выводу, что пороть горячку и скрываться от следствия сейчас не стоит, но и безропотно ждать своей участи они не должны.
— Стукало предъявил тебе обвинение по целому букету статей. Тут тебе и соучастие в покушении и в умышленных убийствах при отягчающих обстоятельствах, и создание преступного сообщества и руководство им, и бандитизм…
— Зачем ты мне всю эту дребедень перечисляешь, я и без твоего напоминания знаю, за что меня сапог хочет посадить на сковородку и поджарить, — перебив Маркелова, с недовольством в голосе заявил Спица.
— Я хотел тебе напомнить, что по нескольким статьям, кроме основного наказания в виде лишения свободы, тебе предусмотрено дополнительное — в виде конфискации имущества. Короче, ко всем неприятностям ты можешь лишиться всего своего имущества.
— Ну, это если суд меня признает виновным во всех этих преступлениях, но Голубенко такой неприятности и несправедливости по отношению ко мне не допустит.
— Не допустит — и слава Богу. А вдруг по-нашему ему сделать не удастся? Тогда как быть?
— Ну и что ты предлагаешь?
— Тебе втихаря надо избавиться от всей недвижимости, включая и этот ресторан. — Маркелов поднял руку над головой и сделал вращательное движение ладонью. — Превратишь имущество в твёрдую валюту.
— Но Стукало наложил арест на моё имущество, — напомнил Спица своему другу.
— Ну и что от этого страшного для нас случилось? Документы на недвижимость мы ему не дали, а он их не нашёл. Мы тихонько все продадим. Не дойдёт ваше дело до суда — хорошо. А если будет вам суд и возникнет вопрос о конфискации твоего имущества, они получат от тебя вместо него дулю.
— Идея толковая, только на такую махину, как «Аделина», не так легко будет найти покупателя.
— Если будем искать, то найдём, — заверил Спицу Маркелов.
— Тогда немедленно приступай к поиску покупателей на всю мою недвижимость, только официальных объявлений ни в газетах, ни по телику не давай. Зачем преждевременно будоражить ментов?
— Само собой разумеется, — согласился с условием Спицы Маркелов.
— Насчёт моей недвижимости мы с тобой разобрались вроде бы. Не мешало бы также разобраться с Тараканом и Щербатым. Надо бы ликвидировать их как неугодных. Ведь на основании их показаний сапог построил своё обвинение.
— С ними тебе надо было раньше расправляться, до того как они дали на тебя показания. Конечно, если бы их сейчас не стало, тоже было бы неплохо, но ликвидировать их теперь — практически неосуществимая задача.
— Я тоже так думаю. Кто мог предположить, что такие матёрые волки, как они, расколются и согласятся сотрудничать с ментами, — обиженно пробурчал Спица.
— Ну, тут большого ума не надо, чтобы понять, почему они заложили тебя.
— И почему же? — полюбопытствовал Спица.
— Всем известно, что, как правило, в тяжеловесных делах никто из соучастников не желает быть паровозом. Каждому хочется быть вагоном, и притом самым последним. Среди вашего брата Александров Матросовых нет.
Среди вас я таких тоже не встречал. Готовы глотки друг другу перегрызть за каждого клиента, — обиженно заметил Спица адвокату.
Мы каждый варимся в собственном котле, а поэтому, работая с клиентами, имеем личный, корыстный интерес. И нас можно понять, почему мы не любим своих конкурентов.
Спица в душе сожалел, что ни Щербатый, ни Таракан не захотели всю тяжесть совершенных преступлений взять на себя, а свалили на него.
— Если их нельзя, а точнее, трудно ликвидировать, то, может быть, ты через их адвокатов сможешь договориться, чтобы Щербатый и Таракан взяли вину на себя? За такое геройство я им огромные бабки отстегну, — подбросил Спица Маркелову свою новую идею.
— Вряд ли они согласятся с твоим предложением, — скептически произнёс Маркелов.
— Почему ты так считаешь?
— Твоими деньгами они в зоне воспользоваться не смогут, а раз так, то зачем они им?
Соглашаясь с этим выводом, Спица все же попросил Маркелова:
— Ты переговори с их адвокатами, а те пусть переговорят со своими подзащитными — вдруг сговор получится?
— Конечно, я переговорю с ними, мне это сделать ничего не стоит.
Спица сидел за столом в ресторане так, что ему было видно всех входящих посетителей. Он увидел, как в ресторан зашёл в сопровождении двух телохранителей вор в законе по кличке Дикий.
Дикий ещё не успел увидеть в зале Спицу, как тот, внутренне собравшись, решил, что он пришёл по его душу и разговор будет не из приятных. Среди его знакомых не было таковых, которые, приходя в гости без приглашения, приносили с собой в виде подарка что-то дорогое, нужное хозяину. Обычно было наоборот: приходили, просили, получая требуемое, уходили, забывая поблагодарить. Вежливость в обращении, привычка говорить «спасибо» являлись глупостью, допустимой среди зелёных зеков.
— Сейчас ко мне подойдёт вон тот свояк, что стоит у входа в зал с двумя амбалами. Он ждать, когда мы с тобой завершим наш разговор, не будет, поэтому ты уходи, поговорим потом. Я не хочу, чтобы он тебя увидел и потом начал расспрашивать о тебе, — попросил Маркелова Спица, прощаясь с ним за руку.
Такие просьбы Спицы Маркелову раньше приходилось выслушивать много раз, поэтому он, понимающе кивнув, поднялся из-за стола и ушёл.
Увидев Спицу, Дикий подошёл к его столу, поздоровался с авторитетом за руку, сел на стул. Его амбалы продолжали стоять около стола истуканами.
— Мы только с дороги, распорядись, чтобы покормили моих хлопцев, — попросил Спицу Дикий.
Подозвав к себе официанта, Спица распорядился, чтобы тот обслужил амбалов.
— Только без горячительных напитков, — указал официанту Дикий. Увидев на лицах телохранителей кислые гримасы, он улыбнулся и снисходительно добавил: — В виде исключения можно разрешить им выпить по паре бутылок пива.
Официант усадил амбалов за соседний столик, стал их обслуживать. В свою очередь, Спица подозвал к себе другого официанта и распорядился накрыть свой стол на двоих.
— А мы пить горячительное будем? — поинтересовался у Дикого Спица, перед тем как отпустить официанта.
— Будем, но только водку, — ответил ему Дикий.
— И бутылочку хорошей водки из холодильника, — сделал последнее распоряжение официанту Спица.
Пока официант хлопотал, исполняя их заказ, Спица спросил у Дикого:
— Какими ветрами, Станислав Петрович, вас занесло ко мне в гости? — Улыбка на лице Спицы должна была сказать Дикому, что он визиту гостя рад.