Страница:
Второй день в индейском лагере у Волчьего Ветра прошёл, как и первый, в работе, но в этот день мужчины занимались строительством иниппи — палаток, в которых «индейцы» должны были перед каждым важным событием пройти обряд очищения души. В иниппи «индейцы» потели от раскалённых камней.
Во второй день праздника Пау-Вау простые «индейцы», шаманы и наставники после очищения души молились, разговаривали с богом, просили его помочь им в осуществлении их сокровенных желаний.
Только по завершении строительства типи и иниппи у «индейцев» по-настоящему началось празднование Пау-Вау. Помимо встреч, бесед вождей кланов по важным вопросам, которые подлежали разрешению, «индейцы» на празднике Пау-Вау пели и танцевали.
Воины устроили мужские танцы, пели песни. Женщины, в свою очередь, пели свои песни и плясали свои танцы. Перед обрядовыми танцами и песнопениями «индейцы» обязательно должны были спеть песни, посвящённые духам, войне.
Так как Волчий Ветер был не только шаманом, но и воином, он вместе с «индейцами» клана Волков с удовольствием пел военные песни.
Эти песни легко запоминаются и воспроизводятся, но трудно поддаются записи:
Несведущему человеку индейские танцы могут показаться на первый взгляд несколько примитивными и наивными. В том, что это не так, может убедиться любой новичок, пожелавший участвовать в танце. Своеобразные ритмы индейских танцев, движение по кругу, притом только по часовой стрелке, чёткость отработанных движений быстро утомляют новичка, вынуждают его покинуть круг танцующих до завершения танца. Однако «индеец», чем он дольше танцует, Тем больше получает удовольствия от танца, словно заряжаясь космической жизненной силой и энергией.
Индейская культура для россиян новая, многое в ней для нас непонятно и необъяснимо. Будем считать, что мы в данной главе лишь прикоснулись к ней.
Только пройдя через иниппи и молитву, Волчий Ветер получил возможность пообщаться с отцами-наставниками — Одиноким Волком и Ревущим Медведем. Он поведал им обо всех событиях, происшедших в его жизни за время после предыдущего праздника до настоящей встречи.
Об одном из них он рассказал так:
— Зимой девяносто пятого года моя группа направилась на задание и двигалась по шоссе Грозный — Баку. Мы остановились около оросительного канала передохнуть. Рядом с местом отдыха был мост через канал. Двоим разведчикам я поручил охрану отдыхающей группы. Когда они, приступив к охране, стали изучать прилегающую к месту нашего расположения территорию, то обнаружили в канале приблизительно тридцать трупов мирных граждан, не чеченцев, а славян. Все они находились в воде, только труп девятилетней девочки с бантом синего цвета находился чуть выше уровня воды в канале. Как нас всех взорвало зверство боевиков по отношению к мирным жителям — невозможно передать! У нас сразу пропало всякое желание отдыхать, мы были взбешены. Я подумал, что не все боевики, совершившие это преступление, уже скрылись на своей базе, ктото из них мог находиться поблизости, и я дал задание бойцам прочесать местность. Дважды отдавать приказ не) пришлось. Через некоторое время ко мне привели сорокалетнего чеченца с белой повязкой на голове, означающей, что он мирный житель. При нем никакого оружия не было. Я потребовал, чтобы чеченец разделся до пояса. У него на правом плече был свежий синяк. Такой синяк он мог получить, только стреляя из гранатомёта. Имея такую изобличающую улику, нам не составило особого труда заставить его признаться, что он является боевиком. Он показал нам, где было спрятано его оружие, сообщил, что принимал участие в убийстве русских, покидавших Чечню на автобусе. Автобус у русских и их вещи боевики реквизировали, а его пассажиров — стариков, женщин, детей — убили и бросили в канал. Всем бойцам хотелось уничтожить изверга. Мы его повесили на ферме моста. Теперь девочка с синим бантом в волосах мне часто снится.
— Волчий Ветер, ты потерял на войне много жизненных сил. Я поговорю с духами. Думаю, они мне подскажут, как тебе помочь, — промолвил Одинокий Волк.
— Пока Одинокий Волк будет восстанавливать твои жизненные силы, нервную систему, мы с тобой продолжи обучение. Я научу тебя умению выживать, получать сил от убитого тобой противника, — пообещал Волчьему Ветру Ревущий Медведь.
Десять дней праздника Пау-Вау для Волчьего Ветра пролетели как один день. Благодаря усилиям отцов-наставников он смог восстановить своё здоровье, психологически и физически подготовить себя к борьбе с трудностями, которые могли встретиться на его жизненном пути.
Глава 12
Часть вторая
Глава 1
Во второй день праздника Пау-Вау простые «индейцы», шаманы и наставники после очищения души молились, разговаривали с богом, просили его помочь им в осуществлении их сокровенных желаний.
Только по завершении строительства типи и иниппи у «индейцев» по-настоящему началось празднование Пау-Вау. Помимо встреч, бесед вождей кланов по важным вопросам, которые подлежали разрешению, «индейцы» на празднике Пау-Вау пели и танцевали.
Воины устроили мужские танцы, пели песни. Женщины, в свою очередь, пели свои песни и плясали свои танцы. Перед обрядовыми танцами и песнопениями «индейцы» обязательно должны были спеть песни, посвящённые духам, войне.
Так как Волчий Ветер был не только шаманом, но и воином, он вместе с «индейцами» клана Волков с удовольствием пел военные песни.
Эти песни легко запоминаются и воспроизводятся, но трудно поддаются записи:
А кичита икута Э Я Я ХоЖенщины-«индианки» любят танец с одеялами. Другой танец, «Раузбад», имеют право танцевать как «индейцы» — мужчины и женщины, — так и все желающие, находящиеся в индейском лагере.
Хияло Э. Ях пея я хеё
Наджибо…
Несведущему человеку индейские танцы могут показаться на первый взгляд несколько примитивными и наивными. В том, что это не так, может убедиться любой новичок, пожелавший участвовать в танце. Своеобразные ритмы индейских танцев, движение по кругу, притом только по часовой стрелке, чёткость отработанных движений быстро утомляют новичка, вынуждают его покинуть круг танцующих до завершения танца. Однако «индеец», чем он дольше танцует, Тем больше получает удовольствия от танца, словно заряжаясь космической жизненной силой и энергией.
Индейская культура для россиян новая, многое в ней для нас непонятно и необъяснимо. Будем считать, что мы в данной главе лишь прикоснулись к ней.
Только пройдя через иниппи и молитву, Волчий Ветер получил возможность пообщаться с отцами-наставниками — Одиноким Волком и Ревущим Медведем. Он поведал им обо всех событиях, происшедших в его жизни за время после предыдущего праздника до настоящей встречи.
Об одном из них он рассказал так:
— Зимой девяносто пятого года моя группа направилась на задание и двигалась по шоссе Грозный — Баку. Мы остановились около оросительного канала передохнуть. Рядом с местом отдыха был мост через канал. Двоим разведчикам я поручил охрану отдыхающей группы. Когда они, приступив к охране, стали изучать прилегающую к месту нашего расположения территорию, то обнаружили в канале приблизительно тридцать трупов мирных граждан, не чеченцев, а славян. Все они находились в воде, только труп девятилетней девочки с бантом синего цвета находился чуть выше уровня воды в канале. Как нас всех взорвало зверство боевиков по отношению к мирным жителям — невозможно передать! У нас сразу пропало всякое желание отдыхать, мы были взбешены. Я подумал, что не все боевики, совершившие это преступление, уже скрылись на своей базе, ктото из них мог находиться поблизости, и я дал задание бойцам прочесать местность. Дважды отдавать приказ не) пришлось. Через некоторое время ко мне привели сорокалетнего чеченца с белой повязкой на голове, означающей, что он мирный житель. При нем никакого оружия не было. Я потребовал, чтобы чеченец разделся до пояса. У него на правом плече был свежий синяк. Такой синяк он мог получить, только стреляя из гранатомёта. Имея такую изобличающую улику, нам не составило особого труда заставить его признаться, что он является боевиком. Он показал нам, где было спрятано его оружие, сообщил, что принимал участие в убийстве русских, покидавших Чечню на автобусе. Автобус у русских и их вещи боевики реквизировали, а его пассажиров — стариков, женщин, детей — убили и бросили в канал. Всем бойцам хотелось уничтожить изверга. Мы его повесили на ферме моста. Теперь девочка с синим бантом в волосах мне часто снится.
— Волчий Ветер, ты потерял на войне много жизненных сил. Я поговорю с духами. Думаю, они мне подскажут, как тебе помочь, — промолвил Одинокий Волк.
— Пока Одинокий Волк будет восстанавливать твои жизненные силы, нервную систему, мы с тобой продолжи обучение. Я научу тебя умению выживать, получать сил от убитого тобой противника, — пообещал Волчьему Ветру Ревущий Медведь.
Десять дней праздника Пау-Вау для Волчьего Ветра пролетели как один день. Благодаря усилиям отцов-наставников он смог восстановить своё здоровье, психологически и физически подготовить себя к борьбе с трудностями, которые могли встретиться на его жизненном пути.
Глава 12
Визит вежливости
За неделю до окончания отпуска Волчий Ветер решил зайти в банк к Транквиллинову. Этот визит был своего рода разведкой, проверкой намерений генерального директора банка. Александр хотел убедиться, что заверение Транквиллинова в том, что он даст ему работу, было серьёзным намерением, а не минутным порывом хоть как-то отблагодарить своего спасителя. В противном случае ему пришлось бы подумать о трудоустройстве после выхода в запас.
Предварительно договорившись по телефону, Волчий Ветер приехал к Транквиллинову в «Евпорбанк» на встречу к пяти часам вечера, то есть к концу его рабочего дня.
У входа в «Евпорбанк» Волчьего Ветра остановил охранник в камуфляжной форме с пистолетом в кобуре на поясе. Волчий Ветер показал визитную карточку Транквиллинова.
— Тарас Кондратьевич назначил мне встречу в пять часов у себя в кабинете.
— Как ваша фамилия? — поинтересовался охранник. Затем по внутреннему телефону соединился с Транквиллиновым. Удовлетворённый результатом беседы, охранник уже более доброжелательно сказал Волчьему Ветру: — Поднимитесь на второй этаж. Там вас в коридоре встретит секретарь шефа Светлана. Она вас проводит к нему.
На втором этаже Волчьего Ветра встретила миловидная Девушка с застывшей улыбкой на лице. Она проводила его в приёмную и сказала:
— Можете пройти к Тарасу Кондратьевичу. Он вас ждёт.
Миновав две двери, Волчий Ветер оказался в кабинете. Хозяин кабинета с улыбкой поднялся из-за стола и, опираясь на палочку, направился навстречу гостю. Пожал ему руку, обнял, предложил пройти к столу и присесть. После этого Транквиллинов тоже прошёл к столу и сел в своё кресло.
— Вот видишь, я уже могу сам ходить, без костылей. Как они мне осточертели! — пожаловался Транквиллинов.
— Так уж человек устроен, что он получает удовольствие от одной только возможности ходить без посторонней помощи, — заметил Александр.
— Верно, Александр Георгиевич. Но чтобы по-настоящему почувствовать это удовольствие, надо сначала побыть некоторое время в неподвижности, — уточнил Транквиллинов.
— Через неделю отправляюсь в часть дослуживать, — сообщил Волчий Ветер.
— Значит, со дня нашей встречи прошло два месяца? Как быстро время летит! — посетовал Транквиллинов.
— Тарас Кондратьевич, я пришёл, чтобы узнать: ваше предложение насчёт работы остаётся в силе или обстоятельства изменились и вы его снимаете?
— О чем речь, Александр Георгиевич?! Все остаётся в силе, как мы с тобой договаривались. Время показало, что потребность в специалистах твоего класса растёт. Представляешь, ни милиция, ни прокуратура до сих пор так и не смогли найти субъекта, который заказал моё устранение. При таких обстоятельствах угроза для моей жизни сохраняется. Поэтому как только демобилизуешься, поступай ко мне на работу. Первым твоим заданием будет розыск заказчика, организовавшего покушение на мою жизнь. Справишься?
— Постараюсь. Только первое время мне будет трудно работать.
— Из-за чего могут возникнуть затруднения?
— Сотрудников вашего охранного и сыскного бюро я не знаю. Я имею в виду, что не знаю уровня их профессионального мастерства, поэтому, возможно, мне будет трудно им полностью доверять. Как вы смотрите на то, чтобы я среди своих парней, увольняемых в запас, подыскал себе напарника для службы у вас?
— Ты только с ним хочешь выполнять мои отдельные щекотливые поручения?
— Именно так. Когда потребуется, мы будем охранять нужных вам людей.
— Думаю, что для нашего банка не будет слишком накладно иметь в штате двух таких специалистов, как ты. Хотелось бы как можно быстрее увидеть на деле ваши способности. Можешь сообщить своему будущему напарнику, что каждому из вас я назначу зарплату в тысячу долларов. Но сразу предупреждаю, что о жильё придётся позаботиться самим.
— Я найду квартиру своему напарнику.
— Тогда будем считать, что мы с тобой обо всем договорились. А теперь я приглашаю тебя в гости. Поедем ко мне на дачу. Нас уже ждёт вся моя семья. Они мечтают познакомиться с моим спасителем. Погуляем, в баньке попаримся.
— Только я вас, Тарас Кондратьевич, предупреждаю, что пока спиртное не употребляю.
— Ничего страшного, я заранее запасся коровьим молоком и овсяными хлопьями, — улыбнулся Транквиллинов.
Волчий Ветер видел, что Транквиллинов относится к нему доброжелательно. В такой ситуации он не мог отказаться от приглашения в гости.
— Мы у вас на даче до какого времени задержимся?
— До утра! Гулять так гулять…
— Тогда нужно заехать ко мне. Я скажу своим родителям, что буду ночевать у вас. Иначе они будут волноваться.
— Заедем! — считая дальнейшее пребывание на работе лишней тратой времени, поднимаясь из-за стола, заверил Транквиллинов.
За рулём «вольво», как всегда, находился Финогенов. Они уже побывали у Махновских и теперь выехали за город. Транквиллинов, сидя с Александром на заднем сиденье, сказал:
— Если бы ты только знал, как мой сын хочет тебя увидеть!
— Не иначе по вашей рекомендации?
— Я ему рассказал о том, как ваша группа лихо расправилась с чеченскими бандитами. Он от тебя не отстанет, пока ты ему какой-нибудь из своих армейских приёмов не покажешь. Ради меня покажи ему что-нибудь такое, чтобы он нашу доблестную армию зауважал. А то ещё под носом сыро, а тоже лезет со своими рассуждениями об армии, как некоторые шалопаи: «Не хочу служить. Там дурдом и ничему хорошему не научат…» Вдруг ты сможешь его как-то увлечь, рассказав об армейской службе, чтобы ему захотелось поступить в военное училище?
— А вы разве не хотите, чтобы ваш сын пошёл по вашим стопам и занимался финансами?
— Не хочу. Хватит и тех неприятностей, что свалились на меня из-за этих финансов. Не хочу рисковать сыном изза денег.
— Между прочим, в армии не мёд, и военнослужащим часто приходится рисковать жизнью.
— Я это понимаю не хуже тебя. Но ведь армии нужны разные специалисты: юристы, финансисты, врачи, связисты, железнодорожники. Особому риску для жизни эти люди не подвергаются. Разве плохо было бы, если бы мой сын служил военным комендантом какого-либо московского железнодорожного вокзала? Короче, вариантов много, главное — суметь заинтересовать парня военной карьерой и уговорить пойти учиться в военное училище.
— В какое училище вы хотите его устроить?
— Я ещё не решил. Эта идея возникла у меня недавно.
— Будет лучше, если ваш сын сам выберет занятие в жизни.
— Так оно и получится. С молодёжью сейчас особенно не повоюешь. Я постараюсь тонко, незаметно повернуть интерес сына на ту дорогу, которую я ему заранее проторил, — поделился своими соображениями Транквиллинов.
— Я с вами об этом спорить не буду, так как каждый живёт по своим убеждениям.
— Я знаю, Александр Георгиевич, что моя точка зрения тебе не слишком нравится, но именно с тобой я могу быть полностью откровенным. Без помощи со стороны мне практически невозможно было бы подняться наверх, занять в обществе то место, которое я сейчас занимаю. Теперь же у сына есть возможность подняться выше меня, используя свои способности, а также моё положение, мои связи и деньги.
— Вот поэтому таким, как я, не имеющим ни денег, ни связей, сейчас невозможно получить ни высокого звания, ни хорошей должности.
Транквиллинов с выводами Волчьего Ветра не стал спорить.
— Это реалии теперешней жизни, и нам от них никуда не деться. Как остряки говорят: «За что боролись, на то и напоролись». Но я тебя, Александр Георгиевич, могу успокоить. Ты в жизни не затеряешься. Пока я жив, всегда тебя поддержу.
— Не обо мне речь. Я себе пенсию заработал. А как жить тем, кто не может приобрести специальность, а если её имеет, то не может найти работу, не имеет источника для своего существования?
— Меня это не интересует. Это чужие проблемы. Ушли в небытие времена строителей коммунизма, и притом безвозвратно. Члены ЦК КПСС жили как при коммунизме, а народ в основной своей массе не имел ничего, кроме равенства в получении зарплаты, независимо от того, работаешь ты в поте лица или лодырь. Люди жили как бараны, подгоняемые пастухами из коммунистов. Теперь же каждый может проявить себя, показать, на что он способен, и соответственно по своему труду получать вознаграждение. Обижаться лодырям не на кого, кроме как на самих себя. Пусть они бродяжничают, нищенствуют, умирают с голоду. Это их проблемы, я не собираюсь повышать их жизненный уровень за счёт снижения своего. Когда два-три поколения тунеядцев, бродяг и лодырей вымрут, третье поколение таких людей должно будет взяться за ум и постараться жить за счёт своего труда. Я сразу оговорюсь, что полностью нам никогда не удастся избавиться от лодырей, бродяг и нищих.
— Между прочим, бродяг в нашей стране четыре миллиона человек, два миллиона детей-беспризорников.
— Нищеты, безобразия в нашем обществе много потому, что во время пересадки с поезда к коммунизму на поезд, идущий по капиталистическому пути развития, не все успели на него пересесть, а если кто и пересел, то не сумел перестроить своего мышления. Постепенно все утрясётся. Я верю в разум народа.
— Кто знает, может, вы и правы, — размышляя об услышанном, промолвил Волчий Ветер.
На даче Транквиллинов познакомил Волчьего Ветра со своей женой Галиной Васильевной, сыном Славиком и дочерью Мариной.
Во время ужина Волчий Ветер пользовался за столом всеобщим вниманием, отчего чувствовал себя как-то неловко. Но постепенно он освоился и успокоился, понимая, что внимание к нему за столом доброе и от души.
Когда после ужина Тарас Кондратьевич пошёл протопить баню, Волчий Ветер остался с Галиной Васильевной в доме и стал смотреть телепередачу. В это время дети на кухне мыли посуду.
Галина Васильевна спросила у Волчьего Ветра:
— Александр Георгиевич, вы женаты?
Как все-таки женщины любят задавать парням такие вопросы!
— Пока нет.
— По-моему, в вашем возрасте пора подумать о семье.
— Вы правы.
— Тогда непонятно, почему вы до сих пор не женаты?
— Обстоятельства не позволяли. Такая у меня служба была. Я не был уверен в своей безопасности. А раз так, то зачем жену оставлять вдовой, а детей сиротами?
— Тарас Кондратьевич мне сказал, что вы в конце года увольняетесь из армии, идёте в запас.
— Поэтому я уже и начал подыскивать себе невесту, — улыбнувшись, поведал он о своих ближайших планах.
— Верно поступаете, — одобрила Галина Васильевна его решение.
Возвратившийся в дом Тарас Кондратьевич позвал Волчьего Ветра и сына в баню.
Кода мужчины, вдоволь напарившись, сидели в предбаннике, Волчий Ветер вспомнил военные будни:
— Я иногда своим бойцам в Чечне тоже делал праздник, позволял попарить кости в иниппи.
— Что обозначает слово «иниппи»? — немедленно задал вопрос любопытный Славик.
— С индейского языка оно переводится как «горная баня в палатке».
— И что она собой представляет? — вновь поинтересовался Славик.
Тарас Кондратьевич умышленно старался не задавать Волчьему Ветру вопросов, предоставив возможность сыну удовлетворить своё любопытство.
— Ровный участок метров восьми по окружности мы огораживали прутьями, накрывали брезентом, одеялами так плотно, чтобы из палатки как можно меньше выходило тепла. Перед входом в иниппи ставили алтарь. Все, кто заходил в палатку, обязательно должны были пройти очищение своей души перед алтарём.
— А как вы поддерживали нужную температуру в палатке?
— Мы на костре накаляли камни докрасна, заносили эти камни в палатку и складывали их в её центре. В палатке мы парились, как говорится, без веников и воды, насухо. Организм человека таким образом прекрасно освобождается от шлаков. Мы получали огромный заряд бодрости. Если кто-то был простужен, то после горной бани он моментально излечивался. Конечно, иниппи не такая цивилизованная баня, как у вас, но там у нас выбора не было.
— Вы в Чечне служили в разведке?
— Да, в разведке.
— Вас учили приёмам рукопашного боя?
— Конечно, но только разведчику этих приёмов недостаточно, если он хочет выполнить задание и остаться живым, поэтому мне пришлось изучить много боевых приёмов из разных видов восточных единоборств.
— Дядя Саша, вы покажете мне какие-нибудь приёмы?
— Здесь у меня нет ни партнёра, ни стрелкового оружия, чтобы я смог тебе показать что-то интересное. — Увидев на лице подростка разочарование, Волчий Ветер пообещал: — Но я что-нибудь придумаю.
После бани Волчий Ветер, выйдя во двор, спросил у Транквиллинова:
— Тарас Кондратьевич, у вас на даче доска найдётся?
— Несколько досок валяется в сарае.
— Можно одну из них использовать в качестве демонстрационного пособия?
— Конечно. Тебе какой длины нужна доска?
— В человеческий рост.
— Славик, сбегай в сарай и принеси дяде Саше нужную доску, — велел Транквиллинов сыну.
Волчий Ветер тоже попросил Славика:
— Если в сарае будет мел, то и его захвати.
Славик принёс доску требуемой длины толщиной примерно пятьдесят миллиметров и кусок мела.
— Нарисуй на доске мелом человека, обозначь у него голову, грудь, сердце, руки и ноги, — предложил Волчий Ветер Славику.
Тот как мог быстро исполнил его просьбу. Волчий Ветер достал из кармана нож и промолвил:
— Этим ножом я поражу любую точку на рисунке, какую вы мне укажете, если стану метать рукой. Такое упражнение могут выполнить многие в воздушно-десантных войсках и в морской пехоте, поэтому я его демонстрировать вам не стану, а усложню задание. Нож в мишень я буду метать не рукой, а ногой.
— А не промахнётесь? — с сомнением в голосе спросил Славик.
— Точность попадания в мишень должна быть не ниже, как если бы я метал нож не ногой, а рукой.
Волчий Ветер отошёл на четыре метра от доски, приставленной к дереву, положил нож на носок ноги и сообщил Транквиллиновым:
— Говорите, что мне поразить в цели. Я готов.
— Попадите ножом в грудь, — предложил ему Славик.
— В мишени грудь слишком большая цель. Давай я попаду ножом в сердце, — усложнил себе задачу Волчий Ветер.
— Попадайте! — с ребяческим задором согласился Славик. Из пяти попыток пять раз Волчий Ветер точно поразил цель, тем самым вызвав восторг у Славика.
— Папа, мне можно потренироваться с ножом на мишени? — попросил Славик.
Его отец возражать не стал:
— Тренируйся сколько хочешь, но свою тренировку начни с метания рукой. При этом смотри, чтобы не сломать и не потерять нож.
Выдернув нож из мишени, Транквиллинов-старший хотел его передать сыну. В это время Волчий Ветер сообщил:
— Мой нож необычный. Он отбалансирован, я к нему приспособился и привык.
Только хорошо рассмотрев нож и поиграв им в руке, Тарас Кондратьевич отдал его сыну и вместе с гостем направился к дому.
— Александр Георгиевич, тебе не кажется, что на овладение таким приёмом вы зря когда-то потратили уйму времени?
— У разведчика ни один приём, которым он владеет в совершенстве, никогда не бывает лишним, и тем более он ему никогда не помешает. Когда ты стоишь перед противником в траве или в тёмное время суток, он прежде всего смотрит на твои руки, есть ли в них какое-либо оружие — пистолет, нож. Если в руках у тебя он ничего не видит, то расслабляется и с неподобающей беспечностью начинает относиться к своей защите, что в конечном итоге даёт мне преимущество перед ним. Я могу ногой подбросить нож с земли, взять в руку и применить его, могу ногой метнуть в цель.
— Я об этом как-то не подумал, — признал ошибочность своего первоначального суждения Транквиллинов. — Слушаю тебя, Александр Георгиевич, и никак не могу свыкнуться с мыслью, что мы живём в одном мире и даже в одной стране. То, что происходило в Чечне, для меня такая далёкая и несущественная тема. Я её воспринимал и воспринимаю в общем-то несерьёзно. Тогда как для вас война в Чечне стала заботой номер один.
— Так оно и есть. И в этом нет ничего удивительного. Каждый из нас занимается своим делом. В свою очередь, меня, к примеру, финансовые операции нисколько не интересовали и не волновали.
— Боевики тебя не смогли на войне даже ранить, не то что убить. Меня же, мирного человека, могут в любое время достать киллеры. Представляешь такую несуразицу?
— Начинаю представлять, — кивнул Александр.
— Я уже как-то спокойно стал относиться к тому, что меня они в конце концов могут убить.
— Мы их, Тарас Кондратьевич, достанем даже из-под земли.
— Хотелось бы верить твоим словам.
— Пока я буду дослуживать последние месяцы, постарайтесь подготовить материалы для моей будущей работы.
— О каких материалах ты говоришь?
— Хотелось бы иметь прижизненные фотографии бандитов, напавших на вас в поезде.
— Я думаю, что достать их не будет проблемой. Я попрошу следователя прокуратуры Стукало, чтобы он их прислал. Ещё что тебе надо?
— Обратитесь в УВД области с просьбой, чтобы его сотрудники дали вам справку о том, в какую преступную группировку входили убитые бандиты, где проживали, кто составлял круг их друзей. Пусть они сообщат вам о них все, что знают.
— Понятно. Постараюсь все это сделать к твоему возвращению.
Перед тем как возвратиться в воинскую часть в Краснодар, Волчий Ветер посчитал для себя обязательным навестить Лидию Степановну и проститься с ней. Названая мать была в курсе всех его ближайших планов, поэтому ему не требовалось её о чем-то просить, разъяснять что-то: женщина понимала его с полуслова.
— Мама, я завтра поездом Санкт-Петербург-Адлер отправляюсь в свою часть, — сообщил он.
— Просто удивительно, что так быстро пролетело время твоего отпуска. Я приду тебя проводить, — сказала она.
С его стороны это не вызвало возражений, поскольку он знал, что Лидия Степановна своего решения не изменит.
— Мама, вот деньги на крайний случай, если заболеешь. — Он дал Лидии Степановне тысячу долларов.
— Спасибо, Саша. Болеть я не собираюсь, но какой-то запас денег в доме не помешает.
За чаем Волчий Ветер поинтересовался у Лидии Степановны:
— Вы знаете, мама, что после увольнения в запас я буду работать у Тараса Кондратьевича в банке?
— Ты мне об этом говорил.
— Возможно, на новом месте на первых порах мне придётся трудно. Пока познакомлюсь с товарищами по работе, узнаю, кто что собой представляет, на что способен, пройдёт уйма времени. Тарас Кондратьевич согласился, чтобы я взял себе в напарники кого-нибудь из сослуживцев, проверенного в бою.
— Такой напарник у тебя в части найдётся?
— В моей группе все надёжные и проверенные в бою парни.
— Ну и кого из них ты намерен пригласить?
— Старшину Капустина Дмитрия. У него по контракту в этом году истекает срок службы в армии.
— Дай Бог, чтобы Капустин твой план одобрил. Думаю, лучшего напарника тебе не найти в Питере.
— Я тоже так считаю, но у него тут, в Питере, появится проблема, которую нам одним не решить.
— О какой проблеме идёт речь?
— Ему здесь негде жить.
— Он женат, имеет детей?
— Куда там! Такой же холостяк, как я.
— Тогда первое время, пока не найдёт лучшего жилья, может пожить у меня. Все веселее нам вдвоём будет. Но только чтобы никаких первых встречных подруг в дом не приводил и не пьянствовал.
— Он, как и я, в отношении слабого пола придерживается строгих правил. И не злоупотребляет спиртным.
— Считай, что меня ты насчёт своего друга Капустина уговорил, — ласково улыбнувшись, произнесла она.
Так что Волчьему Ветру при его вербовке Капустина к себе в напарники для службы в банке было что предложить.
Если принять во внимание наличие в стране трех миллионов безработных, становится понятно, что Волчий Ветер не считал проблемой найти себе напарника для будущей работы в «Евпорбанке». Так оно и получилось.
Предварительно договорившись по телефону, Волчий Ветер приехал к Транквиллинову в «Евпорбанк» на встречу к пяти часам вечера, то есть к концу его рабочего дня.
У входа в «Евпорбанк» Волчьего Ветра остановил охранник в камуфляжной форме с пистолетом в кобуре на поясе. Волчий Ветер показал визитную карточку Транквиллинова.
— Тарас Кондратьевич назначил мне встречу в пять часов у себя в кабинете.
— Как ваша фамилия? — поинтересовался охранник. Затем по внутреннему телефону соединился с Транквиллиновым. Удовлетворённый результатом беседы, охранник уже более доброжелательно сказал Волчьему Ветру: — Поднимитесь на второй этаж. Там вас в коридоре встретит секретарь шефа Светлана. Она вас проводит к нему.
На втором этаже Волчьего Ветра встретила миловидная Девушка с застывшей улыбкой на лице. Она проводила его в приёмную и сказала:
— Можете пройти к Тарасу Кондратьевичу. Он вас ждёт.
Миновав две двери, Волчий Ветер оказался в кабинете. Хозяин кабинета с улыбкой поднялся из-за стола и, опираясь на палочку, направился навстречу гостю. Пожал ему руку, обнял, предложил пройти к столу и присесть. После этого Транквиллинов тоже прошёл к столу и сел в своё кресло.
— Вот видишь, я уже могу сам ходить, без костылей. Как они мне осточертели! — пожаловался Транквиллинов.
— Так уж человек устроен, что он получает удовольствие от одной только возможности ходить без посторонней помощи, — заметил Александр.
— Верно, Александр Георгиевич. Но чтобы по-настоящему почувствовать это удовольствие, надо сначала побыть некоторое время в неподвижности, — уточнил Транквиллинов.
— Через неделю отправляюсь в часть дослуживать, — сообщил Волчий Ветер.
— Значит, со дня нашей встречи прошло два месяца? Как быстро время летит! — посетовал Транквиллинов.
— Тарас Кондратьевич, я пришёл, чтобы узнать: ваше предложение насчёт работы остаётся в силе или обстоятельства изменились и вы его снимаете?
— О чем речь, Александр Георгиевич?! Все остаётся в силе, как мы с тобой договаривались. Время показало, что потребность в специалистах твоего класса растёт. Представляешь, ни милиция, ни прокуратура до сих пор так и не смогли найти субъекта, который заказал моё устранение. При таких обстоятельствах угроза для моей жизни сохраняется. Поэтому как только демобилизуешься, поступай ко мне на работу. Первым твоим заданием будет розыск заказчика, организовавшего покушение на мою жизнь. Справишься?
— Постараюсь. Только первое время мне будет трудно работать.
— Из-за чего могут возникнуть затруднения?
— Сотрудников вашего охранного и сыскного бюро я не знаю. Я имею в виду, что не знаю уровня их профессионального мастерства, поэтому, возможно, мне будет трудно им полностью доверять. Как вы смотрите на то, чтобы я среди своих парней, увольняемых в запас, подыскал себе напарника для службы у вас?
— Ты только с ним хочешь выполнять мои отдельные щекотливые поручения?
— Именно так. Когда потребуется, мы будем охранять нужных вам людей.
— Думаю, что для нашего банка не будет слишком накладно иметь в штате двух таких специалистов, как ты. Хотелось бы как можно быстрее увидеть на деле ваши способности. Можешь сообщить своему будущему напарнику, что каждому из вас я назначу зарплату в тысячу долларов. Но сразу предупреждаю, что о жильё придётся позаботиться самим.
— Я найду квартиру своему напарнику.
— Тогда будем считать, что мы с тобой обо всем договорились. А теперь я приглашаю тебя в гости. Поедем ко мне на дачу. Нас уже ждёт вся моя семья. Они мечтают познакомиться с моим спасителем. Погуляем, в баньке попаримся.
— Только я вас, Тарас Кондратьевич, предупреждаю, что пока спиртное не употребляю.
— Ничего страшного, я заранее запасся коровьим молоком и овсяными хлопьями, — улыбнулся Транквиллинов.
Волчий Ветер видел, что Транквиллинов относится к нему доброжелательно. В такой ситуации он не мог отказаться от приглашения в гости.
— Мы у вас на даче до какого времени задержимся?
— До утра! Гулять так гулять…
— Тогда нужно заехать ко мне. Я скажу своим родителям, что буду ночевать у вас. Иначе они будут волноваться.
— Заедем! — считая дальнейшее пребывание на работе лишней тратой времени, поднимаясь из-за стола, заверил Транквиллинов.
За рулём «вольво», как всегда, находился Финогенов. Они уже побывали у Махновских и теперь выехали за город. Транквиллинов, сидя с Александром на заднем сиденье, сказал:
— Если бы ты только знал, как мой сын хочет тебя увидеть!
— Не иначе по вашей рекомендации?
— Я ему рассказал о том, как ваша группа лихо расправилась с чеченскими бандитами. Он от тебя не отстанет, пока ты ему какой-нибудь из своих армейских приёмов не покажешь. Ради меня покажи ему что-нибудь такое, чтобы он нашу доблестную армию зауважал. А то ещё под носом сыро, а тоже лезет со своими рассуждениями об армии, как некоторые шалопаи: «Не хочу служить. Там дурдом и ничему хорошему не научат…» Вдруг ты сможешь его как-то увлечь, рассказав об армейской службе, чтобы ему захотелось поступить в военное училище?
— А вы разве не хотите, чтобы ваш сын пошёл по вашим стопам и занимался финансами?
— Не хочу. Хватит и тех неприятностей, что свалились на меня из-за этих финансов. Не хочу рисковать сыном изза денег.
— Между прочим, в армии не мёд, и военнослужащим часто приходится рисковать жизнью.
— Я это понимаю не хуже тебя. Но ведь армии нужны разные специалисты: юристы, финансисты, врачи, связисты, железнодорожники. Особому риску для жизни эти люди не подвергаются. Разве плохо было бы, если бы мой сын служил военным комендантом какого-либо московского железнодорожного вокзала? Короче, вариантов много, главное — суметь заинтересовать парня военной карьерой и уговорить пойти учиться в военное училище.
— В какое училище вы хотите его устроить?
— Я ещё не решил. Эта идея возникла у меня недавно.
— Будет лучше, если ваш сын сам выберет занятие в жизни.
— Так оно и получится. С молодёжью сейчас особенно не повоюешь. Я постараюсь тонко, незаметно повернуть интерес сына на ту дорогу, которую я ему заранее проторил, — поделился своими соображениями Транквиллинов.
— Я с вами об этом спорить не буду, так как каждый живёт по своим убеждениям.
— Я знаю, Александр Георгиевич, что моя точка зрения тебе не слишком нравится, но именно с тобой я могу быть полностью откровенным. Без помощи со стороны мне практически невозможно было бы подняться наверх, занять в обществе то место, которое я сейчас занимаю. Теперь же у сына есть возможность подняться выше меня, используя свои способности, а также моё положение, мои связи и деньги.
— Вот поэтому таким, как я, не имеющим ни денег, ни связей, сейчас невозможно получить ни высокого звания, ни хорошей должности.
Транквиллинов с выводами Волчьего Ветра не стал спорить.
— Это реалии теперешней жизни, и нам от них никуда не деться. Как остряки говорят: «За что боролись, на то и напоролись». Но я тебя, Александр Георгиевич, могу успокоить. Ты в жизни не затеряешься. Пока я жив, всегда тебя поддержу.
— Не обо мне речь. Я себе пенсию заработал. А как жить тем, кто не может приобрести специальность, а если её имеет, то не может найти работу, не имеет источника для своего существования?
— Меня это не интересует. Это чужие проблемы. Ушли в небытие времена строителей коммунизма, и притом безвозвратно. Члены ЦК КПСС жили как при коммунизме, а народ в основной своей массе не имел ничего, кроме равенства в получении зарплаты, независимо от того, работаешь ты в поте лица или лодырь. Люди жили как бараны, подгоняемые пастухами из коммунистов. Теперь же каждый может проявить себя, показать, на что он способен, и соответственно по своему труду получать вознаграждение. Обижаться лодырям не на кого, кроме как на самих себя. Пусть они бродяжничают, нищенствуют, умирают с голоду. Это их проблемы, я не собираюсь повышать их жизненный уровень за счёт снижения своего. Когда два-три поколения тунеядцев, бродяг и лодырей вымрут, третье поколение таких людей должно будет взяться за ум и постараться жить за счёт своего труда. Я сразу оговорюсь, что полностью нам никогда не удастся избавиться от лодырей, бродяг и нищих.
— Между прочим, бродяг в нашей стране четыре миллиона человек, два миллиона детей-беспризорников.
— Нищеты, безобразия в нашем обществе много потому, что во время пересадки с поезда к коммунизму на поезд, идущий по капиталистическому пути развития, не все успели на него пересесть, а если кто и пересел, то не сумел перестроить своего мышления. Постепенно все утрясётся. Я верю в разум народа.
— Кто знает, может, вы и правы, — размышляя об услышанном, промолвил Волчий Ветер.
На даче Транквиллинов познакомил Волчьего Ветра со своей женой Галиной Васильевной, сыном Славиком и дочерью Мариной.
Во время ужина Волчий Ветер пользовался за столом всеобщим вниманием, отчего чувствовал себя как-то неловко. Но постепенно он освоился и успокоился, понимая, что внимание к нему за столом доброе и от души.
Когда после ужина Тарас Кондратьевич пошёл протопить баню, Волчий Ветер остался с Галиной Васильевной в доме и стал смотреть телепередачу. В это время дети на кухне мыли посуду.
Галина Васильевна спросила у Волчьего Ветра:
— Александр Георгиевич, вы женаты?
Как все-таки женщины любят задавать парням такие вопросы!
— Пока нет.
— По-моему, в вашем возрасте пора подумать о семье.
— Вы правы.
— Тогда непонятно, почему вы до сих пор не женаты?
— Обстоятельства не позволяли. Такая у меня служба была. Я не был уверен в своей безопасности. А раз так, то зачем жену оставлять вдовой, а детей сиротами?
— Тарас Кондратьевич мне сказал, что вы в конце года увольняетесь из армии, идёте в запас.
— Поэтому я уже и начал подыскивать себе невесту, — улыбнувшись, поведал он о своих ближайших планах.
— Верно поступаете, — одобрила Галина Васильевна его решение.
Возвратившийся в дом Тарас Кондратьевич позвал Волчьего Ветра и сына в баню.
Кода мужчины, вдоволь напарившись, сидели в предбаннике, Волчий Ветер вспомнил военные будни:
— Я иногда своим бойцам в Чечне тоже делал праздник, позволял попарить кости в иниппи.
— Что обозначает слово «иниппи»? — немедленно задал вопрос любопытный Славик.
— С индейского языка оно переводится как «горная баня в палатке».
— И что она собой представляет? — вновь поинтересовался Славик.
Тарас Кондратьевич умышленно старался не задавать Волчьему Ветру вопросов, предоставив возможность сыну удовлетворить своё любопытство.
— Ровный участок метров восьми по окружности мы огораживали прутьями, накрывали брезентом, одеялами так плотно, чтобы из палатки как можно меньше выходило тепла. Перед входом в иниппи ставили алтарь. Все, кто заходил в палатку, обязательно должны были пройти очищение своей души перед алтарём.
— А как вы поддерживали нужную температуру в палатке?
— Мы на костре накаляли камни докрасна, заносили эти камни в палатку и складывали их в её центре. В палатке мы парились, как говорится, без веников и воды, насухо. Организм человека таким образом прекрасно освобождается от шлаков. Мы получали огромный заряд бодрости. Если кто-то был простужен, то после горной бани он моментально излечивался. Конечно, иниппи не такая цивилизованная баня, как у вас, но там у нас выбора не было.
— Вы в Чечне служили в разведке?
— Да, в разведке.
— Вас учили приёмам рукопашного боя?
— Конечно, но только разведчику этих приёмов недостаточно, если он хочет выполнить задание и остаться живым, поэтому мне пришлось изучить много боевых приёмов из разных видов восточных единоборств.
— Дядя Саша, вы покажете мне какие-нибудь приёмы?
— Здесь у меня нет ни партнёра, ни стрелкового оружия, чтобы я смог тебе показать что-то интересное. — Увидев на лице подростка разочарование, Волчий Ветер пообещал: — Но я что-нибудь придумаю.
После бани Волчий Ветер, выйдя во двор, спросил у Транквиллинова:
— Тарас Кондратьевич, у вас на даче доска найдётся?
— Несколько досок валяется в сарае.
— Можно одну из них использовать в качестве демонстрационного пособия?
— Конечно. Тебе какой длины нужна доска?
— В человеческий рост.
— Славик, сбегай в сарай и принеси дяде Саше нужную доску, — велел Транквиллинов сыну.
Волчий Ветер тоже попросил Славика:
— Если в сарае будет мел, то и его захвати.
Славик принёс доску требуемой длины толщиной примерно пятьдесят миллиметров и кусок мела.
— Нарисуй на доске мелом человека, обозначь у него голову, грудь, сердце, руки и ноги, — предложил Волчий Ветер Славику.
Тот как мог быстро исполнил его просьбу. Волчий Ветер достал из кармана нож и промолвил:
— Этим ножом я поражу любую точку на рисунке, какую вы мне укажете, если стану метать рукой. Такое упражнение могут выполнить многие в воздушно-десантных войсках и в морской пехоте, поэтому я его демонстрировать вам не стану, а усложню задание. Нож в мишень я буду метать не рукой, а ногой.
— А не промахнётесь? — с сомнением в голосе спросил Славик.
— Точность попадания в мишень должна быть не ниже, как если бы я метал нож не ногой, а рукой.
Волчий Ветер отошёл на четыре метра от доски, приставленной к дереву, положил нож на носок ноги и сообщил Транквиллиновым:
— Говорите, что мне поразить в цели. Я готов.
— Попадите ножом в грудь, — предложил ему Славик.
— В мишени грудь слишком большая цель. Давай я попаду ножом в сердце, — усложнил себе задачу Волчий Ветер.
— Попадайте! — с ребяческим задором согласился Славик. Из пяти попыток пять раз Волчий Ветер точно поразил цель, тем самым вызвав восторг у Славика.
— Папа, мне можно потренироваться с ножом на мишени? — попросил Славик.
Его отец возражать не стал:
— Тренируйся сколько хочешь, но свою тренировку начни с метания рукой. При этом смотри, чтобы не сломать и не потерять нож.
Выдернув нож из мишени, Транквиллинов-старший хотел его передать сыну. В это время Волчий Ветер сообщил:
— Мой нож необычный. Он отбалансирован, я к нему приспособился и привык.
Только хорошо рассмотрев нож и поиграв им в руке, Тарас Кондратьевич отдал его сыну и вместе с гостем направился к дому.
— Александр Георгиевич, тебе не кажется, что на овладение таким приёмом вы зря когда-то потратили уйму времени?
— У разведчика ни один приём, которым он владеет в совершенстве, никогда не бывает лишним, и тем более он ему никогда не помешает. Когда ты стоишь перед противником в траве или в тёмное время суток, он прежде всего смотрит на твои руки, есть ли в них какое-либо оружие — пистолет, нож. Если в руках у тебя он ничего не видит, то расслабляется и с неподобающей беспечностью начинает относиться к своей защите, что в конечном итоге даёт мне преимущество перед ним. Я могу ногой подбросить нож с земли, взять в руку и применить его, могу ногой метнуть в цель.
— Я об этом как-то не подумал, — признал ошибочность своего первоначального суждения Транквиллинов. — Слушаю тебя, Александр Георгиевич, и никак не могу свыкнуться с мыслью, что мы живём в одном мире и даже в одной стране. То, что происходило в Чечне, для меня такая далёкая и несущественная тема. Я её воспринимал и воспринимаю в общем-то несерьёзно. Тогда как для вас война в Чечне стала заботой номер один.
— Так оно и есть. И в этом нет ничего удивительного. Каждый из нас занимается своим делом. В свою очередь, меня, к примеру, финансовые операции нисколько не интересовали и не волновали.
— Боевики тебя не смогли на войне даже ранить, не то что убить. Меня же, мирного человека, могут в любое время достать киллеры. Представляешь такую несуразицу?
— Начинаю представлять, — кивнул Александр.
— Я уже как-то спокойно стал относиться к тому, что меня они в конце концов могут убить.
— Мы их, Тарас Кондратьевич, достанем даже из-под земли.
— Хотелось бы верить твоим словам.
— Пока я буду дослуживать последние месяцы, постарайтесь подготовить материалы для моей будущей работы.
— О каких материалах ты говоришь?
— Хотелось бы иметь прижизненные фотографии бандитов, напавших на вас в поезде.
— Я думаю, что достать их не будет проблемой. Я попрошу следователя прокуратуры Стукало, чтобы он их прислал. Ещё что тебе надо?
— Обратитесь в УВД области с просьбой, чтобы его сотрудники дали вам справку о том, в какую преступную группировку входили убитые бандиты, где проживали, кто составлял круг их друзей. Пусть они сообщат вам о них все, что знают.
— Понятно. Постараюсь все это сделать к твоему возвращению.
Перед тем как возвратиться в воинскую часть в Краснодар, Волчий Ветер посчитал для себя обязательным навестить Лидию Степановну и проститься с ней. Названая мать была в курсе всех его ближайших планов, поэтому ему не требовалось её о чем-то просить, разъяснять что-то: женщина понимала его с полуслова.
— Мама, я завтра поездом Санкт-Петербург-Адлер отправляюсь в свою часть, — сообщил он.
— Просто удивительно, что так быстро пролетело время твоего отпуска. Я приду тебя проводить, — сказала она.
С его стороны это не вызвало возражений, поскольку он знал, что Лидия Степановна своего решения не изменит.
— Мама, вот деньги на крайний случай, если заболеешь. — Он дал Лидии Степановне тысячу долларов.
— Спасибо, Саша. Болеть я не собираюсь, но какой-то запас денег в доме не помешает.
За чаем Волчий Ветер поинтересовался у Лидии Степановны:
— Вы знаете, мама, что после увольнения в запас я буду работать у Тараса Кондратьевича в банке?
— Ты мне об этом говорил.
— Возможно, на новом месте на первых порах мне придётся трудно. Пока познакомлюсь с товарищами по работе, узнаю, кто что собой представляет, на что способен, пройдёт уйма времени. Тарас Кондратьевич согласился, чтобы я взял себе в напарники кого-нибудь из сослуживцев, проверенного в бою.
— Такой напарник у тебя в части найдётся?
— В моей группе все надёжные и проверенные в бою парни.
— Ну и кого из них ты намерен пригласить?
— Старшину Капустина Дмитрия. У него по контракту в этом году истекает срок службы в армии.
— Дай Бог, чтобы Капустин твой план одобрил. Думаю, лучшего напарника тебе не найти в Питере.
— Я тоже так считаю, но у него тут, в Питере, появится проблема, которую нам одним не решить.
— О какой проблеме идёт речь?
— Ему здесь негде жить.
— Он женат, имеет детей?
— Куда там! Такой же холостяк, как я.
— Тогда первое время, пока не найдёт лучшего жилья, может пожить у меня. Все веселее нам вдвоём будет. Но только чтобы никаких первых встречных подруг в дом не приводил и не пьянствовал.
— Он, как и я, в отношении слабого пола придерживается строгих правил. И не злоупотребляет спиртным.
— Считай, что меня ты насчёт своего друга Капустина уговорил, — ласково улыбнувшись, произнесла она.
Так что Волчьему Ветру при его вербовке Капустина к себе в напарники для службы в банке было что предложить.
Если принять во внимание наличие в стране трех миллионов безработных, становится понятно, что Волчий Ветер не считал проблемой найти себе напарника для будущей работы в «Евпорбанке». Так оно и получилось.
Часть вторая
ПРОФЕССИОНАЛЫ
Глава 1
Служба безопасности
Два месяца до увольнения в запас для Волчьего Ветра и согласившегося поехать вместе с ним работать в Санкт-Петербург Дмитрия Фёдоровича Капустина по кличке Чумной пролетели быстро. Особой приметой Капустина, двадцатичетырехлетнего, среднего роста крепыша, были тонкие, ухоженные чёрные усы.
У читателей может возникнуть резонный вопрос: почему Махновский и Капустин, а также другие военнослужащие разведывательного подразделения имели клички, словно были преступниками? Ответ очень простой. У разведчиков оружие, боеприпасы имели свои условные названия. Противник мог прослушать на определённой частоте по рации радиоразговоры разведчиков, но не сумел бы разобраться в сути, так как знание только условных названий и кличек само по себе ничего важного не давало, а поэтому враг не мог использовать эту информацию.
У читателей может возникнуть резонный вопрос: почему Махновский и Капустин, а также другие военнослужащие разведывательного подразделения имели клички, словно были преступниками? Ответ очень простой. У разведчиков оружие, боеприпасы имели свои условные названия. Противник мог прослушать на определённой частоте по рации радиоразговоры разведчиков, но не сумел бы разобраться в сути, так как знание только условных названий и кличек само по себе ничего важного не давало, а поэтому враг не мог использовать эту информацию.