Страница:
В дальнейшем Египет еще раз предъявил претензии на обладание Суданом, чтобы иметь в своих руках ключи к верховьям Нила. В 1951 году Судан был-таки подчинен египетской короне. Но уже через год король Египта Фарук был свергнут с престола революцией, руководимой египетскими офицерами. Новое правительство подошло к старым проблемам с иных позиций. Если до этого времени все спорные вопросы решались силой, то теперь пришли к заключению, что можно достичь того же посредством переговоров. Лозунг Фарука о "единстве долины Нила" остался, но он получил другое содержание.
В 1956 году Судан был провозглашен республикой.
Первые годы, когда во главе кабинета министров стоял Азхари, а потом Халиль, не принесли стране ожидаемого экономического подъема.
Правящая верхушка (это касается главным образом членов второго кабинета) стремилась лишь к тому, чтобы усилить и укрепить свою власть. Упорная межпартийная борьба внутри правительственной коалиции ослабляла экономическую мощь Судана. В стране то и дело вспыхивали забастовки, которые жестоко подавлялись. Отсутствие стабильности и экономическая депрессия, коррупция и напряженность во внешнеполитических отношениях - все это весьма характерно для первых трех лет существования республики. Стоящая у власти партия продемонстрировала, что она не способна бороться за независимость, экономическую устойчивость и технический прогресс Судана.
При такой ситуации власть взяла в свои руки армия, руководимая генералом Аббудом [22]. И хотя некоторые конституционные права были отменены, в целом страна все же выиграла: был положен конец коррупции и бесхозяйственности, партия Аль-Умма, выступавшая особенно резко против Египта, отстранена от государственных дел, экономическое положение Судана стабилизовано [23].
Ноябрь 1960 года. В эти дни на улицах Хартума можно увидеть любопытное зрелище. На деревьях и фонарях висят лампионы, над центральными магистралями протянулись гирлянды лампочек. Улицы переполнены смеющимися и поющими людьми. Танцовщики исполняют древние обрядовые танцы. Ко лбу у каждого привязаны бычьи рога. Гремят трещотки, тамтамы и барабаны. На икрах у танцующих укреплены погремушки. Каждый шаг как будто подчеркивается своеобразным стуком.
Но вот моторизованная полиция очищает проезжую часть улицы. Издали доносятся голоса, они все ближе. Возбуждение переходит в бурю. Среди голосов мужчин слышатся радостные восклицания женщин. Приближается черно-красный "Роллс-ройс", эскортируемый дюжиной мотоциклистов. В нем - президент Судана Аббуд и президент ОАР Насер. Они следуют с аэродрома ко дворцу. Это первый дружеский визит главы правительства той страны, из которой в былые времена в Судан прибывали только диктаторы. Впервые оба премьера стоят рядом как равные. И хотя Судан отказался от союза с Египтом столь же решительно, как и от длившейся десятилетиями вражды, он широко раскрыл двери для мирного сотрудничества.
ТАИНСТВЕННОЕ МЕРОЭ
[Фото: 19.jpg]
После дней одиночества нам вдвойне приятно зрелище яркой и веселой жизни в Хартуме. В представительстве ГДР нас уже ждет целая куча корреспонденции. Письма от родных, с предприятий и - самое интересное приглашение на археологические раскопки древней, почти забытой культуры. Для этих раскопок ученые нашей страны получили от суданского правительства специальную лицензию.
Сколько раз стояли мы в восхищении у древних городищ, возрожденных опытными руками ученых. И вот наша мечта - увидеть хотя бы раз, как памятники минувших тысячелетий начинают новую жизнь, - наконец воплощается в действительность.
Профессор Хинтце из Берлинского университета имени Гумбольдта ведет нас по местам раскопок Мусаварата Эс-Суфра. Мало, очень мало знаем мы о людях, которые 2 тысячи лет назад населяли "остров Мероэ" - страну между Нилом и Атбарой [24]. Лишь в прошлом году экспедиции удалось откопать храм с многочисленными изображениями на стенах, которые послужили ключом для понимания языка и культуры древнего народа.
По языковой группе и остаткам культуры можно сделать вывод о происхождении жителей "острова Мероэ". Раскрываются тайны еще одного периода истории Африки, которые уходят вглубь на тысячи лет.
Когда храм в Мусаварате Эс-Суфра развалился, его стены, к счастью, упали барельефами книзу. Ветер столетиями гнал пески через опустевшие руины и основательно законсервировал надписи, пока на них не наткнулись ассистенты профессора Хинтце.
Надо обладать исключительными профессиональными знаниями и терпением и к тому же быть на редкость удачливым, чтобы обнаружить свидетельства древней культуры, а обнаружив, не разрушить их окончательно и, наконец, правильно истолковать. В течение двух рабочих дней мы откапывали небольшую беседку. Вначале видны были отдельные камни, будто случайно рассыпанные на небольшом холме. Потом показалась стена. Все глубже врезались в землю кирки и лопаты. Каждую кучку мусора необходимо было тщательно просеивать в поисках предметов древней культуры: ведь даже по крохотному черепку или кусочку древесного угля величиной с лесной орех археолог может сделать важные выводы.
Землю у стены осторожно удаляют шпахтелем [25], а пыль с камней смахивают кистью. Постепенно фигуры на стене бывшего храма принимают свои былые очертания. Мы едва сдерживаем восторг и с волнением наблюдаем за тем, как после двух с половиной тысяч лет сна пробуждаются к жизни скульптуры. Проявляется кайма платья. Становятся заметными ноги, оружие и письменные знаки.
Волнующие переживания дня заканчиваются вечером уже куда менее захватывающей работой по составлению каталогов: каждый камень, каждый обломок барельефа вносится в реестр в точном соответствии с его местонахождением, состоянием и тем положением, в котором он был найден. Такой реестр зачастую содержит до тысячи находок. Но это лишь меньшая часть работы. Подлинное исследование начнется позже, в институтах Берлинского университета, когда ученые возвратятся на родину. В 25-30 метрах от нас работает еще одна группа, под руководством профессора Отто. Многочисленными разрезами земли доказано, что в древности город был обнесен стеной. По величине хафира - водохранилища удалось даже подсчитать приблизительное число жителей города.
Наши ученые будут здесь работать до марта, затем экспедицию ждет другое задание. Она переедет в долину Нила у Семны, почти на 80 километров южнее Вади-Хальфа. Когда построят Асуанскую плотину, воды Нила затопят храмы и наскальные надписи Нильской долины. И далеко не все памятники будет возможно спасти.
Задача ученых заключается в том, чтобы подготовить для "переезда" в Хартум небольшие и наиболее ценные храмы. Впервые на службу археологам будут поставлены вертолеты, так как Нил изобилует подводными камнями, а вади Нубийской пустыни не приспособлены для перевозки тяжелых грузов. Предстоит сделать оттиски из латекса со всех обнаруженных наскальных рисунков, надписей и отметок уровня Нила, по которым древние египтяне вычисляли ежегодный паводок и предполагаемый урожай. Это даст возможность сохранить нерасшифрованные письмена ранней культуры, а затем, по окончании сезона, расшифровать их. Так наши ученые открыли целую новую страну и внесли большой вклад в сокровищницу археологии. Они помогли суданскому народу познать историю своей национальной культуры. Тезис об "Африке без истории" оказался абсурдным.
ЗНАКОМЯТСЯ ЛИШЬ ВО ВРЕМЯ СВАДЬБЫ
Начальник отдела Министерства внутренних дел в Хартуме пожимает плечами.
- Я уже объяснил вам: если вы хотите ехать в Южный Судан, вам надо получить особое разрешение. На это уйдет три недели.
- Но ведь ходатайство мы послали вам еще год назад.
Он тяжело поднимается и вытаскивает наконец из кучи дел тонкую папку с надписью: "Конум и Шерафер, Германия". Мы не удивляемся, так как уже привыкли к самому фантастическому написанию наших имен.
- Ваши ходатайства, действительно, давно здесь. Но они еще не рассмотрены. Аллах акбар - так угодно Аллаху. Они почему-то залежались. Извините, но как я уже сказал - три недели. Кроме того, вы собираетесь ехать не по шоссе, а по звериным тропам, на которые по вечерам выходят слоны и другие крупные звери. В настоящее время эти дороги еще малопроходимы, но через месяц они станут лучше.
Во французском консульстве мы получаем столь же неутешительный ответ:
- Мы должны сперва телеграфировать в Париж. Центральная Африка теперь самостоятельное государство, и у нас нет точных инструкций. Если вы находитесь в пути уже год, то две или три недели для вас ничего не значат.
На три недели задержаться в Хартуме? Все ремонтные работы окончены, мопеды проверены, багаж после тщательного осмотра опять немного сокращен.
Мы часами просиживаем над специальными картами; хотим непременно ехать дальше. Но на юг нас не пускают, на западе расстилается бесконечная песчаная пустыня Кордофана, а с севера мы прибыли. Зато на востоке лежит Эфиопия. Мы еще раньше собирались посетить это государство Восточной Африки. Наши мопеды должны подвергнуться тяжелому испытанию в горах, на высоте 4 тысяч метров. Тогда этот проект мы отклонили из-за недостатка времени, но сейчас времени у нас более чем достаточно.
Эфиопия не всегда была страной туризма. После долгой и упорной борьбы она добилась суверенитета. Но в результате ее экономика сильно пострадала. Авантюристы всех мастей по-своему решали проблему снабжения и бродили по стране вооруженными бандами. Но друзья пытаются нас успокоить:
- Последняя крупная банда численностью 150 человек захвачена год назад. Сейчас орудуют только небольшие разрозненные шайки.
- На центральных дорогах вообще спокойно, по крайней мере днем.
- Кроме того, через каждые 100 километров имеются полицейские заставы.
Еще раз идем погулять по улицам. Внешне Хартум скорее напоминает город парков и садов, чем деловую столицу. И действительно, экономическим центром республики является расположенный по другую сторону реки Омдурман. Да и по количеству населения - 130 тысяч жителей - город равен Хартуму.
И все же эти города во многих отношениях сильно отличаются друг от друга: в Омдурмане, чисто арабском поселении с одноэтажными домами без окон, редко увидишь дерево, в то время как в Хартуме виллы прячутся за пышной зеленью кустарников. Но в одном они схожи: широкие улицы образцово прибраны, всюду, куда ни придешь, царит исключительная чистота.
Хартум может поспорить с Багдадом в сомнительной славе считаться самой жаркой столицей на земле. Хотя по календарю давно уже зима, температура в домах редко опускается ниже 25 градусов.
Вся жизнь, как и летом, проходит на улицах. Кровати круглый год стоят на крышах. Зима дает о себе знать лишь в утренние часы, когда мы вынуждены залезать в спальные мешки.
Последнюю ночь перед отъездом в Эфиопию мы проводим без сна. Где-то по соседству, видимо, праздник. Среди звуков оркестра слышатся веселые голоса. Конечно, мы идем выяснить, в чем дело. Через два квартала останавливаемся перед ярко освещенной виллой. Сад иллюминирован разноцветными фонариками, перед воротами - длинный ряд современных автомобилей. Двор и дом буквально забиты людьми.
Черноволосый, важный господин в белом смокинге - бывший губернатор приглашает нас подойти поближе. Как мы узнаем позже, это отец невесты. Мы на суданской свадьбе. Видим здесь всех наших соседей. Приглашение на такое торжество делается как бы в общей форме. Отец невесты и жених дают в газете объявление о предстоящей свадьбе, где, между прочим, сказано: "Всем нашим друзьям - добро пожаловать". В конце идет описание места, где будет происходить торжество, с тем чтобы никто не запутался в лабиринте безымянных хартумских улиц.
Мужчины располагаются в передней части сада. Старшее поколение придерживается законов шариата и пьет только фруктовый сок и чай. Более молодые чувствуют себя свободнее.
Женщины в плотных покрывалах проходят через особую калитку в глубину сада. С крыши нам хорошо видно, что они делают. Замужние молча сидят на диванах и подушках. Молодые девушки откинули покрывала и тихо беседуют. С балкона в теплую ночь льются звуки духового оркестра, исполняющего попеременно то арабскую народную мелодию, то мамбу. Под богато украшенным балдахином сидят новобрачные. Сегодня они видятся во второй раз.
Красивая девушка проезжала мимо в машине и привлекла внимание молодого человека. В суданской семье сватовством занимается мать, сестра или тетка. Потом отец приезжает в дом невесты и делает молодой девушке предложение.
Молодые видятся снова только на свадьбе. Сейчас они бросают друг на друга еле заметные взгляды и, как это предписывает этикет, неподвижно сидят в креслах. За ними, над ними и между ними затканные золотом шелк, парча и ковры. Длинными вереницами проходят поздравляющие и желают молодым счастья. Мы также бормочем какие-то слова, но, прежде чем невеста успевает поднять голову, нас уже отталкивают следующие гости. Может быть, ее смущает, что свадьба проходит по-современному и так пышно, - признак того, что родители невесты не очень строго придерживаются старых обычаев. На настоящей суданской свадьбе лица невесты не должен видеть ни один мужчина.
В деревнях юга во время свадебного вечера исполняется символическая игра: невеста пляшет вокруг жениха и вдруг падает на землю. Если мужчине не удается вовремя подхватить девушку, значит, он и в будущем не сможет защитить ее от беды. Тогда считается, что брак будет несчастным. Таково поверье.
Слуги в белых одеждах с тюрбанами или шапочками на головах снуют среди гостей с жареной бараниной, лепешками и фруктами. Предлагают сигареты и напитки. После полуночи первые гости оставляют дом. Но на следующий вечер они придут снова - суданская свадьба длится много ночей подряд.
СТРАНА СТА СЕМНАДЦАТИ ЯЗЫКОВ
Подготовка к путешествию занимает всего несколько часов. Заливаются бензином и водой канистры, пополняются запасы продовольствия. До ближайшего крупного населенного пункта 450 километров. Поездка через Бутан - степной край между Голубым Нилом и рекой Атбарой - проходит весело. Сначала мы едем вдоль Нила. То здесь, то там видим небольшие деревни и громадные стада одногорбых верблюдов.
Недалеко от Джебель-Квейли горизонт вдруг затягивается. Сильный встречный ветер замедляет скорость. Серой стеной налетает облако пыли. В следующую минуту мы окутаны ею и видимость ограничивается несколькими метрами. Пыль в глазах, во рту и, конечно, в карбюраторах. Еще две-три минуты - и это наваждение исчезает, перед нами опять невинная, чистая степь. Растительность здесь скудная, лишь изредка попадаются кусты терновника. Почва покрыта высохшей травой высотой по колено. Чем дальше на восток, тем пустыннее становится местность. Гвоздь, который мы извлекли из переднего колеса, долгое время был единственным признаком цивилизации. Подъезжаем к реке Атбаре. Два араба сидят перед своими тукулями - круглыми хижинами, покрытыми камышом. Из домика через дыру в остроконечной крыше, как из трубы, тянется дым. Такие постройки - лучшая защита от дождей, идущих сюда с Красного моря. Конечно, камыш приходится ежегодно менять, но этого материала здесь достаточно, степь велика. Охотно принимаем приглашение к чаю, пробуем арабские сигареты. И по запаху, и по вкусу видно, что и они сделаны из степного камыша!
Мимо нас, качаясь, проплывают три одногорбых верблюда. На одном из них украшенный коврами паланкин. Он плотно завешан покрывалами. Это везут невесту в деревню ее будущего мужа. Теперь целую неделю барабаны и волынки будут по ночам увеселять гостей.
Вечером мы подъезжаем к Кассале. Как гигантские кулисы, отодвинулись к горизонту отвесные гранитные скалы. Там Эфиопия. Кассала - последний пункт на территории Судана.
Полицейский с развевающимся на ветру султаном на широкополой войлочной шляпе показывает нам дорогу к контрольному посту. Снова выезжаем в степь. Впереди мерцает еле заметный огонек. Наконец останавливаемся перед освещенным зданием - школой.
Учитель дружески приветствует нас и приглашает к себе. В четырех длинных кирпичных домах живут и учатся 120 учеников. В каждом последующем году к ним должно прибавляться еще по пятидесяти. От нашего хозяина мы узнаем некоторые данные о системе образования в молодой республике.
- Мы начали работу в 1956 году, имея три высших и десять средних школ. Теперь их больше девяноста. На сегодняшний день во всех школах Судана учится 320 тысяч школьников. Разумеется, на 10 миллионов жителей этого слишком мало, тем более что преобладающая часть населения не умеет ни читать, ни писать. Но ведь когда-нибудь начало должно быть положено... Борьбу пришлось вести на два фронта. В Судане насчитывается 117 различных языков [26]. Необходимо было ввести какой-то единый язык, чтобы создать основу для развития торговли и промышленности. Еще и поныне житель Южного Судана не понимает своего коллегу с севера, портовый рабочий из Порт-Судана нуждается в переводчике, если он разговаривает с представителями власти в Хартуме. Поэтому наши учащиеся прежде всего изучают классический арабский язык, математику и биологию, позже к этим предметам мы добавляем английский. Вторая трудность - предубеждение родителей, в большинстве - кочевников... Они не понимают, что путь к более высокому жизненному уровню лежит только через образование. И не раз случается, что отцы пытаются забрать сыновей из школы при помощи копья или меча.
На следующее утро мы посетили все четыре классные комнаты. И здесь, куда ни войдешь, также образцовый порядок и чистота. На стенах висят таблицы, чучела змей и скорпионов, рядом стоит скелет верблюда. За партами коричневые кудрявые мальчики в интернатской форме цвета хаки. Они что-то усердно рисуют в своих тетрадях. То здесь, то там слышится тихое посапывание - признак того, что рисунок не совсем удался. Вообще же в классе царит мертвая тишина, никто не желает упустить что-либо из того, о чем говорит учитель. Но зато в перерыве ученики ведут себя весьма активно. И здесь играют в те же игры, которые мы знаем с детства: в прятки, в мяч, в салки.
За время путешествия у нас накопилось много впечатлений, но, пожалуй, лишь одно останется на всю жизнь: жадность к познанию у ребят африканских степей.
К нашему удивлению, мы не увидели среди учащихся девушек.
- Не забывайте, вы в арабской стране. Среди сельских жителей слишком глубоко укоренилось учение ислама, по которому женщина является лишь слугой мужчины. Даже в Хартумский университет первая девушка была допущена лишь в 1956 году. Но послать девушку в нашу школу кочевникам кажется просто неприличным.
Наш хозяин жмет нам на прощание руку.
- Когда вернетесь на родину, не забывайте, что здесь есть люди, которые борются за то, что у вас в Европе давно уже завоевано.
Мы садимся на мопеды, 120 маленьких суданцев кивают нам в знак прощания.
"КАК ЧУВСТВУЕТ СЕБЯ ВАШ СТАРШИЙ?"
[Фото: 20.jpg]
Пограничный контроль в Эфиопии заключается в том, что нам выдают на руки документ, заполненный витиеватыми амхарскими буквами. Таможенный досмотр и проверка паспортов будут произведены в ближайшем крупном городе.
Эфиопия изумляет приезжего полным отсутствием дорожного покрытия. Если в Верхнем Египте наш путь пролегал через степи и пустыню, то здесь дорога проходит по щебню. И ехать по нему намного труднее, чем по песчаной тропинке степей. Горы все ближе придвигаются к шоссе, почти незаметно начинаются подъемы.
Вольфганг внезапно тормозит и, возбужденный, указывает направо:
- Смотри, вон две обезьяны!
К двум обезьянам вскоре прибавляется целое стадо. Животные с любопытством рассматривают нас. На некоторых самках, как маленькие наездники, сидят малыши. Мы пытаемся приблизиться, но обезьянам это не нравится. Они молниеносно бросаются прочь, и в кустарнике лишь мелькают их красные зады.
Издали приближается автомобиль. Опять начинаются догадки, какой стороной дороги пользоваться. Эритрея, северная часть Эфиопии, была раньше итальянской колонией, и поэтому мы пробуем взять вправо. Едущий нам навстречу водитель легковой машины тоже, видимо, не знает, с кем он имеет дело, и долго петляет туда и сюда. Мы обмениваемся озабоченными взглядами и сбавляем скорость.
Может быть, водитель свел излишне тесную дружбу с бутылкой арака - в Судане в транспортных судах нетрезвое состояние шофера за рулем признается смягчающим вину обстоятельством. Но шофер вдруг тормозит и останавливает машину посреди дороги. Дружески кивнув головой, он пропускает нас. Одним словом, первая наша встреча с машиной не вносит ясности. И лишь когда у следующего, на этот раз грузового автомобиля заскрипели тормоза, мы поняли, что в Эфиопии следует держаться левой стороны.
Проверка в таможне Тессенея длится меньше пяти минут. Стрелки часов говорят об этом коротко и ясно: в 11.55 мы вошли в управление, а в 12 часов начался обеденный перерыв.
Возле служебного помещения даже неопытный глаз сразу же различает воронку от бомбы среднего калибра и следы пулеметной очереди на штукатурке. Это говорит о многом. Снова и снова читаем в газетах сообщения о бандитских налетах на автобусы и перестрелках с полицией.
Осторожно расспрашиваем шофера грузовика, насколько безопасна дорога.
- В каждом автобусе и в каждом поезде едут вооруженные полицейские. Но вы, разумеется, не можете воспользоваться охраной. Если кто-нибудь захочет вас задержать и у него в руках будет оружие, вам лучше остановиться.
С двойственным чувством пускаемся в путь. На обочине дороги встречаем первых кочевников. Эти люди с дикими вихрами волос, заплетенных на затылке в несколько кос, выглядят довольно фантастично. На поясе висит широкий меч, через плечо - копье со стальными крючьями. И это оружие - отнюдь не для украшения, ибо еще жив закон родовой мести, частенько возникают споры и из-за колодцев.
Мы глушим моторы и сходим с мопедов. С дружеской улыбкой приближаемся к группе и этим сразу же многое выигрываем: темные лица кочевников заметно светлеют. Первый контакт установлен.
Вежливо спрашиваем о здоровье старшего сына - традиционное приветствие старых времен. В арабской семье продолжателю рода придается особое значение. Он унаследует верблюдов отца и станет во главе рода. Справиться о старшем сыне - это значит оказать арабу особую честь. И уж, конечно, никогда нельзя спрашивать о женщинах. Жена - частная собственность мужчины, и посторонний не должен ею интересоваться.
Однако чем дальше мы продвигаемся на Восток, тем слабее становится арабское влияние. Народы тигре и амхара в нашем понимании более передовые. Им, как потомкам царя Соломона (так они себя охотно называют) и как коптским христианам, чужды фанатизм и учение ислама. У женщин лица открыты, и они пользуются равными правами с мужчинами.
Широким жестом нас приглашают сесть. Интерес друг к другу обоюдный. Мы рассматриваем оружие, сыны гор удивляются нашим машинам. Первоначальная сдержанность давно растаяла.
Во время поездки по Африке нам неоднократно приходилось наблюдать, как местные жители всегда платят вам равноценной монетой. У них очень тонкое чутье на то, как вы к ним относитесь и видите ли вы в них людей низшей расы или приходите как друзья.
Мы едем через широкую долину реки Барка. Растительность у воды становится все пышнее, банановые плантации чередуются с полями кунжута. Встречаются стройные пальмы, могучие баобабы, иногда более 20 метров в обхвате. Вдоль обочины растут гигантские кактусы.
На дороге поднимают пыль нагруженные доверху автомобили итальянских марок. Они доставляют на побережье фрукты, а во внутренние части страны бензин. К вечеру мы добираемся до Гайкота, поселка, состоящего из полусотни покрытых соломой тукулей и нескольких каменных домов. Памятуя о добрых советах, мы расстилаем спальные мешки во дворе полицейского поста.
Однако едва закрываем глаза, как нас будит глухой рев каких-то животных: помещение поста находится у самой опушки тропического леса.
Еще одно подтверждение того, что мы в сердце Африки.
СИНИЕ ГОРЫ И КРАСНОЕ МОРЕ
[Фото: 21.jpg]
Отъехав на несколько километров от Агордата, мы оказываемся в горах Эритреи. Перевал следует за перевалом. Дорога змеею вьется среди дикой, нетронутой природы. Жители гор - сплошь кочевники, они бродят со своими стадами овец и верблюдов по долинам. На краю дороги сидят две девушки. Когда они замечают нацеленные на них камеры, то сразу же отворачиваются, прикрывая лицо и будто говоря: "Если ты меня снимешь, то какая-то часть от меня уйдет на пленку".
А за это, конечно, следует платить компенсацию.
В Керене мы на высоте 1500 метров. С высоты бывшего крепостного вала любуемся замечательной панорамой города. Глаз подмечает толчею на улицах, скользит над домами и хижинами, церквами и мечетями и останавливается на горизонте у каменной стены, которой вот уже 4 тысячи лет.
За развалинами форта мы находим укрытие от довольно холодного ночного ветра. Натягиваем на себя всю имеющуюся одежду, но, несмотря на это, уснуть не можем. Тут действительно очень холодно. Лениво тянутся часы, и только постукивание наших зубов нарушает ночную тишину.
В 1956 году Судан был провозглашен республикой.
Первые годы, когда во главе кабинета министров стоял Азхари, а потом Халиль, не принесли стране ожидаемого экономического подъема.
Правящая верхушка (это касается главным образом членов второго кабинета) стремилась лишь к тому, чтобы усилить и укрепить свою власть. Упорная межпартийная борьба внутри правительственной коалиции ослабляла экономическую мощь Судана. В стране то и дело вспыхивали забастовки, которые жестоко подавлялись. Отсутствие стабильности и экономическая депрессия, коррупция и напряженность во внешнеполитических отношениях - все это весьма характерно для первых трех лет существования республики. Стоящая у власти партия продемонстрировала, что она не способна бороться за независимость, экономическую устойчивость и технический прогресс Судана.
При такой ситуации власть взяла в свои руки армия, руководимая генералом Аббудом [22]. И хотя некоторые конституционные права были отменены, в целом страна все же выиграла: был положен конец коррупции и бесхозяйственности, партия Аль-Умма, выступавшая особенно резко против Египта, отстранена от государственных дел, экономическое положение Судана стабилизовано [23].
Ноябрь 1960 года. В эти дни на улицах Хартума можно увидеть любопытное зрелище. На деревьях и фонарях висят лампионы, над центральными магистралями протянулись гирлянды лампочек. Улицы переполнены смеющимися и поющими людьми. Танцовщики исполняют древние обрядовые танцы. Ко лбу у каждого привязаны бычьи рога. Гремят трещотки, тамтамы и барабаны. На икрах у танцующих укреплены погремушки. Каждый шаг как будто подчеркивается своеобразным стуком.
Но вот моторизованная полиция очищает проезжую часть улицы. Издали доносятся голоса, они все ближе. Возбуждение переходит в бурю. Среди голосов мужчин слышатся радостные восклицания женщин. Приближается черно-красный "Роллс-ройс", эскортируемый дюжиной мотоциклистов. В нем - президент Судана Аббуд и президент ОАР Насер. Они следуют с аэродрома ко дворцу. Это первый дружеский визит главы правительства той страны, из которой в былые времена в Судан прибывали только диктаторы. Впервые оба премьера стоят рядом как равные. И хотя Судан отказался от союза с Египтом столь же решительно, как и от длившейся десятилетиями вражды, он широко раскрыл двери для мирного сотрудничества.
ТАИНСТВЕННОЕ МЕРОЭ
[Фото: 19.jpg]
После дней одиночества нам вдвойне приятно зрелище яркой и веселой жизни в Хартуме. В представительстве ГДР нас уже ждет целая куча корреспонденции. Письма от родных, с предприятий и - самое интересное приглашение на археологические раскопки древней, почти забытой культуры. Для этих раскопок ученые нашей страны получили от суданского правительства специальную лицензию.
Сколько раз стояли мы в восхищении у древних городищ, возрожденных опытными руками ученых. И вот наша мечта - увидеть хотя бы раз, как памятники минувших тысячелетий начинают новую жизнь, - наконец воплощается в действительность.
Профессор Хинтце из Берлинского университета имени Гумбольдта ведет нас по местам раскопок Мусаварата Эс-Суфра. Мало, очень мало знаем мы о людях, которые 2 тысячи лет назад населяли "остров Мероэ" - страну между Нилом и Атбарой [24]. Лишь в прошлом году экспедиции удалось откопать храм с многочисленными изображениями на стенах, которые послужили ключом для понимания языка и культуры древнего народа.
По языковой группе и остаткам культуры можно сделать вывод о происхождении жителей "острова Мероэ". Раскрываются тайны еще одного периода истории Африки, которые уходят вглубь на тысячи лет.
Когда храм в Мусаварате Эс-Суфра развалился, его стены, к счастью, упали барельефами книзу. Ветер столетиями гнал пески через опустевшие руины и основательно законсервировал надписи, пока на них не наткнулись ассистенты профессора Хинтце.
Надо обладать исключительными профессиональными знаниями и терпением и к тому же быть на редкость удачливым, чтобы обнаружить свидетельства древней культуры, а обнаружив, не разрушить их окончательно и, наконец, правильно истолковать. В течение двух рабочих дней мы откапывали небольшую беседку. Вначале видны были отдельные камни, будто случайно рассыпанные на небольшом холме. Потом показалась стена. Все глубже врезались в землю кирки и лопаты. Каждую кучку мусора необходимо было тщательно просеивать в поисках предметов древней культуры: ведь даже по крохотному черепку или кусочку древесного угля величиной с лесной орех археолог может сделать важные выводы.
Землю у стены осторожно удаляют шпахтелем [25], а пыль с камней смахивают кистью. Постепенно фигуры на стене бывшего храма принимают свои былые очертания. Мы едва сдерживаем восторг и с волнением наблюдаем за тем, как после двух с половиной тысяч лет сна пробуждаются к жизни скульптуры. Проявляется кайма платья. Становятся заметными ноги, оружие и письменные знаки.
Волнующие переживания дня заканчиваются вечером уже куда менее захватывающей работой по составлению каталогов: каждый камень, каждый обломок барельефа вносится в реестр в точном соответствии с его местонахождением, состоянием и тем положением, в котором он был найден. Такой реестр зачастую содержит до тысячи находок. Но это лишь меньшая часть работы. Подлинное исследование начнется позже, в институтах Берлинского университета, когда ученые возвратятся на родину. В 25-30 метрах от нас работает еще одна группа, под руководством профессора Отто. Многочисленными разрезами земли доказано, что в древности город был обнесен стеной. По величине хафира - водохранилища удалось даже подсчитать приблизительное число жителей города.
Наши ученые будут здесь работать до марта, затем экспедицию ждет другое задание. Она переедет в долину Нила у Семны, почти на 80 километров южнее Вади-Хальфа. Когда построят Асуанскую плотину, воды Нила затопят храмы и наскальные надписи Нильской долины. И далеко не все памятники будет возможно спасти.
Задача ученых заключается в том, чтобы подготовить для "переезда" в Хартум небольшие и наиболее ценные храмы. Впервые на службу археологам будут поставлены вертолеты, так как Нил изобилует подводными камнями, а вади Нубийской пустыни не приспособлены для перевозки тяжелых грузов. Предстоит сделать оттиски из латекса со всех обнаруженных наскальных рисунков, надписей и отметок уровня Нила, по которым древние египтяне вычисляли ежегодный паводок и предполагаемый урожай. Это даст возможность сохранить нерасшифрованные письмена ранней культуры, а затем, по окончании сезона, расшифровать их. Так наши ученые открыли целую новую страну и внесли большой вклад в сокровищницу археологии. Они помогли суданскому народу познать историю своей национальной культуры. Тезис об "Африке без истории" оказался абсурдным.
ЗНАКОМЯТСЯ ЛИШЬ ВО ВРЕМЯ СВАДЬБЫ
Начальник отдела Министерства внутренних дел в Хартуме пожимает плечами.
- Я уже объяснил вам: если вы хотите ехать в Южный Судан, вам надо получить особое разрешение. На это уйдет три недели.
- Но ведь ходатайство мы послали вам еще год назад.
Он тяжело поднимается и вытаскивает наконец из кучи дел тонкую папку с надписью: "Конум и Шерафер, Германия". Мы не удивляемся, так как уже привыкли к самому фантастическому написанию наших имен.
- Ваши ходатайства, действительно, давно здесь. Но они еще не рассмотрены. Аллах акбар - так угодно Аллаху. Они почему-то залежались. Извините, но как я уже сказал - три недели. Кроме того, вы собираетесь ехать не по шоссе, а по звериным тропам, на которые по вечерам выходят слоны и другие крупные звери. В настоящее время эти дороги еще малопроходимы, но через месяц они станут лучше.
Во французском консульстве мы получаем столь же неутешительный ответ:
- Мы должны сперва телеграфировать в Париж. Центральная Африка теперь самостоятельное государство, и у нас нет точных инструкций. Если вы находитесь в пути уже год, то две или три недели для вас ничего не значат.
На три недели задержаться в Хартуме? Все ремонтные работы окончены, мопеды проверены, багаж после тщательного осмотра опять немного сокращен.
Мы часами просиживаем над специальными картами; хотим непременно ехать дальше. Но на юг нас не пускают, на западе расстилается бесконечная песчаная пустыня Кордофана, а с севера мы прибыли. Зато на востоке лежит Эфиопия. Мы еще раньше собирались посетить это государство Восточной Африки. Наши мопеды должны подвергнуться тяжелому испытанию в горах, на высоте 4 тысяч метров. Тогда этот проект мы отклонили из-за недостатка времени, но сейчас времени у нас более чем достаточно.
Эфиопия не всегда была страной туризма. После долгой и упорной борьбы она добилась суверенитета. Но в результате ее экономика сильно пострадала. Авантюристы всех мастей по-своему решали проблему снабжения и бродили по стране вооруженными бандами. Но друзья пытаются нас успокоить:
- Последняя крупная банда численностью 150 человек захвачена год назад. Сейчас орудуют только небольшие разрозненные шайки.
- На центральных дорогах вообще спокойно, по крайней мере днем.
- Кроме того, через каждые 100 километров имеются полицейские заставы.
Еще раз идем погулять по улицам. Внешне Хартум скорее напоминает город парков и садов, чем деловую столицу. И действительно, экономическим центром республики является расположенный по другую сторону реки Омдурман. Да и по количеству населения - 130 тысяч жителей - город равен Хартуму.
И все же эти города во многих отношениях сильно отличаются друг от друга: в Омдурмане, чисто арабском поселении с одноэтажными домами без окон, редко увидишь дерево, в то время как в Хартуме виллы прячутся за пышной зеленью кустарников. Но в одном они схожи: широкие улицы образцово прибраны, всюду, куда ни придешь, царит исключительная чистота.
Хартум может поспорить с Багдадом в сомнительной славе считаться самой жаркой столицей на земле. Хотя по календарю давно уже зима, температура в домах редко опускается ниже 25 градусов.
Вся жизнь, как и летом, проходит на улицах. Кровати круглый год стоят на крышах. Зима дает о себе знать лишь в утренние часы, когда мы вынуждены залезать в спальные мешки.
Последнюю ночь перед отъездом в Эфиопию мы проводим без сна. Где-то по соседству, видимо, праздник. Среди звуков оркестра слышатся веселые голоса. Конечно, мы идем выяснить, в чем дело. Через два квартала останавливаемся перед ярко освещенной виллой. Сад иллюминирован разноцветными фонариками, перед воротами - длинный ряд современных автомобилей. Двор и дом буквально забиты людьми.
Черноволосый, важный господин в белом смокинге - бывший губернатор приглашает нас подойти поближе. Как мы узнаем позже, это отец невесты. Мы на суданской свадьбе. Видим здесь всех наших соседей. Приглашение на такое торжество делается как бы в общей форме. Отец невесты и жених дают в газете объявление о предстоящей свадьбе, где, между прочим, сказано: "Всем нашим друзьям - добро пожаловать". В конце идет описание места, где будет происходить торжество, с тем чтобы никто не запутался в лабиринте безымянных хартумских улиц.
Мужчины располагаются в передней части сада. Старшее поколение придерживается законов шариата и пьет только фруктовый сок и чай. Более молодые чувствуют себя свободнее.
Женщины в плотных покрывалах проходят через особую калитку в глубину сада. С крыши нам хорошо видно, что они делают. Замужние молча сидят на диванах и подушках. Молодые девушки откинули покрывала и тихо беседуют. С балкона в теплую ночь льются звуки духового оркестра, исполняющего попеременно то арабскую народную мелодию, то мамбу. Под богато украшенным балдахином сидят новобрачные. Сегодня они видятся во второй раз.
Красивая девушка проезжала мимо в машине и привлекла внимание молодого человека. В суданской семье сватовством занимается мать, сестра или тетка. Потом отец приезжает в дом невесты и делает молодой девушке предложение.
Молодые видятся снова только на свадьбе. Сейчас они бросают друг на друга еле заметные взгляды и, как это предписывает этикет, неподвижно сидят в креслах. За ними, над ними и между ними затканные золотом шелк, парча и ковры. Длинными вереницами проходят поздравляющие и желают молодым счастья. Мы также бормочем какие-то слова, но, прежде чем невеста успевает поднять голову, нас уже отталкивают следующие гости. Может быть, ее смущает, что свадьба проходит по-современному и так пышно, - признак того, что родители невесты не очень строго придерживаются старых обычаев. На настоящей суданской свадьбе лица невесты не должен видеть ни один мужчина.
В деревнях юга во время свадебного вечера исполняется символическая игра: невеста пляшет вокруг жениха и вдруг падает на землю. Если мужчине не удается вовремя подхватить девушку, значит, он и в будущем не сможет защитить ее от беды. Тогда считается, что брак будет несчастным. Таково поверье.
Слуги в белых одеждах с тюрбанами или шапочками на головах снуют среди гостей с жареной бараниной, лепешками и фруктами. Предлагают сигареты и напитки. После полуночи первые гости оставляют дом. Но на следующий вечер они придут снова - суданская свадьба длится много ночей подряд.
СТРАНА СТА СЕМНАДЦАТИ ЯЗЫКОВ
Подготовка к путешествию занимает всего несколько часов. Заливаются бензином и водой канистры, пополняются запасы продовольствия. До ближайшего крупного населенного пункта 450 километров. Поездка через Бутан - степной край между Голубым Нилом и рекой Атбарой - проходит весело. Сначала мы едем вдоль Нила. То здесь, то там видим небольшие деревни и громадные стада одногорбых верблюдов.
Недалеко от Джебель-Квейли горизонт вдруг затягивается. Сильный встречный ветер замедляет скорость. Серой стеной налетает облако пыли. В следующую минуту мы окутаны ею и видимость ограничивается несколькими метрами. Пыль в глазах, во рту и, конечно, в карбюраторах. Еще две-три минуты - и это наваждение исчезает, перед нами опять невинная, чистая степь. Растительность здесь скудная, лишь изредка попадаются кусты терновника. Почва покрыта высохшей травой высотой по колено. Чем дальше на восток, тем пустыннее становится местность. Гвоздь, который мы извлекли из переднего колеса, долгое время был единственным признаком цивилизации. Подъезжаем к реке Атбаре. Два араба сидят перед своими тукулями - круглыми хижинами, покрытыми камышом. Из домика через дыру в остроконечной крыше, как из трубы, тянется дым. Такие постройки - лучшая защита от дождей, идущих сюда с Красного моря. Конечно, камыш приходится ежегодно менять, но этого материала здесь достаточно, степь велика. Охотно принимаем приглашение к чаю, пробуем арабские сигареты. И по запаху, и по вкусу видно, что и они сделаны из степного камыша!
Мимо нас, качаясь, проплывают три одногорбых верблюда. На одном из них украшенный коврами паланкин. Он плотно завешан покрывалами. Это везут невесту в деревню ее будущего мужа. Теперь целую неделю барабаны и волынки будут по ночам увеселять гостей.
Вечером мы подъезжаем к Кассале. Как гигантские кулисы, отодвинулись к горизонту отвесные гранитные скалы. Там Эфиопия. Кассала - последний пункт на территории Судана.
Полицейский с развевающимся на ветру султаном на широкополой войлочной шляпе показывает нам дорогу к контрольному посту. Снова выезжаем в степь. Впереди мерцает еле заметный огонек. Наконец останавливаемся перед освещенным зданием - школой.
Учитель дружески приветствует нас и приглашает к себе. В четырех длинных кирпичных домах живут и учатся 120 учеников. В каждом последующем году к ним должно прибавляться еще по пятидесяти. От нашего хозяина мы узнаем некоторые данные о системе образования в молодой республике.
- Мы начали работу в 1956 году, имея три высших и десять средних школ. Теперь их больше девяноста. На сегодняшний день во всех школах Судана учится 320 тысяч школьников. Разумеется, на 10 миллионов жителей этого слишком мало, тем более что преобладающая часть населения не умеет ни читать, ни писать. Но ведь когда-нибудь начало должно быть положено... Борьбу пришлось вести на два фронта. В Судане насчитывается 117 различных языков [26]. Необходимо было ввести какой-то единый язык, чтобы создать основу для развития торговли и промышленности. Еще и поныне житель Южного Судана не понимает своего коллегу с севера, портовый рабочий из Порт-Судана нуждается в переводчике, если он разговаривает с представителями власти в Хартуме. Поэтому наши учащиеся прежде всего изучают классический арабский язык, математику и биологию, позже к этим предметам мы добавляем английский. Вторая трудность - предубеждение родителей, в большинстве - кочевников... Они не понимают, что путь к более высокому жизненному уровню лежит только через образование. И не раз случается, что отцы пытаются забрать сыновей из школы при помощи копья или меча.
На следующее утро мы посетили все четыре классные комнаты. И здесь, куда ни войдешь, также образцовый порядок и чистота. На стенах висят таблицы, чучела змей и скорпионов, рядом стоит скелет верблюда. За партами коричневые кудрявые мальчики в интернатской форме цвета хаки. Они что-то усердно рисуют в своих тетрадях. То здесь, то там слышится тихое посапывание - признак того, что рисунок не совсем удался. Вообще же в классе царит мертвая тишина, никто не желает упустить что-либо из того, о чем говорит учитель. Но зато в перерыве ученики ведут себя весьма активно. И здесь играют в те же игры, которые мы знаем с детства: в прятки, в мяч, в салки.
За время путешествия у нас накопилось много впечатлений, но, пожалуй, лишь одно останется на всю жизнь: жадность к познанию у ребят африканских степей.
К нашему удивлению, мы не увидели среди учащихся девушек.
- Не забывайте, вы в арабской стране. Среди сельских жителей слишком глубоко укоренилось учение ислама, по которому женщина является лишь слугой мужчины. Даже в Хартумский университет первая девушка была допущена лишь в 1956 году. Но послать девушку в нашу школу кочевникам кажется просто неприличным.
Наш хозяин жмет нам на прощание руку.
- Когда вернетесь на родину, не забывайте, что здесь есть люди, которые борются за то, что у вас в Европе давно уже завоевано.
Мы садимся на мопеды, 120 маленьких суданцев кивают нам в знак прощания.
"КАК ЧУВСТВУЕТ СЕБЯ ВАШ СТАРШИЙ?"
[Фото: 20.jpg]
Пограничный контроль в Эфиопии заключается в том, что нам выдают на руки документ, заполненный витиеватыми амхарскими буквами. Таможенный досмотр и проверка паспортов будут произведены в ближайшем крупном городе.
Эфиопия изумляет приезжего полным отсутствием дорожного покрытия. Если в Верхнем Египте наш путь пролегал через степи и пустыню, то здесь дорога проходит по щебню. И ехать по нему намного труднее, чем по песчаной тропинке степей. Горы все ближе придвигаются к шоссе, почти незаметно начинаются подъемы.
Вольфганг внезапно тормозит и, возбужденный, указывает направо:
- Смотри, вон две обезьяны!
К двум обезьянам вскоре прибавляется целое стадо. Животные с любопытством рассматривают нас. На некоторых самках, как маленькие наездники, сидят малыши. Мы пытаемся приблизиться, но обезьянам это не нравится. Они молниеносно бросаются прочь, и в кустарнике лишь мелькают их красные зады.
Издали приближается автомобиль. Опять начинаются догадки, какой стороной дороги пользоваться. Эритрея, северная часть Эфиопии, была раньше итальянской колонией, и поэтому мы пробуем взять вправо. Едущий нам навстречу водитель легковой машины тоже, видимо, не знает, с кем он имеет дело, и долго петляет туда и сюда. Мы обмениваемся озабоченными взглядами и сбавляем скорость.
Может быть, водитель свел излишне тесную дружбу с бутылкой арака - в Судане в транспортных судах нетрезвое состояние шофера за рулем признается смягчающим вину обстоятельством. Но шофер вдруг тормозит и останавливает машину посреди дороги. Дружески кивнув головой, он пропускает нас. Одним словом, первая наша встреча с машиной не вносит ясности. И лишь когда у следующего, на этот раз грузового автомобиля заскрипели тормоза, мы поняли, что в Эфиопии следует держаться левой стороны.
Проверка в таможне Тессенея длится меньше пяти минут. Стрелки часов говорят об этом коротко и ясно: в 11.55 мы вошли в управление, а в 12 часов начался обеденный перерыв.
Возле служебного помещения даже неопытный глаз сразу же различает воронку от бомбы среднего калибра и следы пулеметной очереди на штукатурке. Это говорит о многом. Снова и снова читаем в газетах сообщения о бандитских налетах на автобусы и перестрелках с полицией.
Осторожно расспрашиваем шофера грузовика, насколько безопасна дорога.
- В каждом автобусе и в каждом поезде едут вооруженные полицейские. Но вы, разумеется, не можете воспользоваться охраной. Если кто-нибудь захочет вас задержать и у него в руках будет оружие, вам лучше остановиться.
С двойственным чувством пускаемся в путь. На обочине дороги встречаем первых кочевников. Эти люди с дикими вихрами волос, заплетенных на затылке в несколько кос, выглядят довольно фантастично. На поясе висит широкий меч, через плечо - копье со стальными крючьями. И это оружие - отнюдь не для украшения, ибо еще жив закон родовой мести, частенько возникают споры и из-за колодцев.
Мы глушим моторы и сходим с мопедов. С дружеской улыбкой приближаемся к группе и этим сразу же многое выигрываем: темные лица кочевников заметно светлеют. Первый контакт установлен.
Вежливо спрашиваем о здоровье старшего сына - традиционное приветствие старых времен. В арабской семье продолжателю рода придается особое значение. Он унаследует верблюдов отца и станет во главе рода. Справиться о старшем сыне - это значит оказать арабу особую честь. И уж, конечно, никогда нельзя спрашивать о женщинах. Жена - частная собственность мужчины, и посторонний не должен ею интересоваться.
Однако чем дальше мы продвигаемся на Восток, тем слабее становится арабское влияние. Народы тигре и амхара в нашем понимании более передовые. Им, как потомкам царя Соломона (так они себя охотно называют) и как коптским христианам, чужды фанатизм и учение ислама. У женщин лица открыты, и они пользуются равными правами с мужчинами.
Широким жестом нас приглашают сесть. Интерес друг к другу обоюдный. Мы рассматриваем оружие, сыны гор удивляются нашим машинам. Первоначальная сдержанность давно растаяла.
Во время поездки по Африке нам неоднократно приходилось наблюдать, как местные жители всегда платят вам равноценной монетой. У них очень тонкое чутье на то, как вы к ним относитесь и видите ли вы в них людей низшей расы или приходите как друзья.
Мы едем через широкую долину реки Барка. Растительность у воды становится все пышнее, банановые плантации чередуются с полями кунжута. Встречаются стройные пальмы, могучие баобабы, иногда более 20 метров в обхвате. Вдоль обочины растут гигантские кактусы.
На дороге поднимают пыль нагруженные доверху автомобили итальянских марок. Они доставляют на побережье фрукты, а во внутренние части страны бензин. К вечеру мы добираемся до Гайкота, поселка, состоящего из полусотни покрытых соломой тукулей и нескольких каменных домов. Памятуя о добрых советах, мы расстилаем спальные мешки во дворе полицейского поста.
Однако едва закрываем глаза, как нас будит глухой рев каких-то животных: помещение поста находится у самой опушки тропического леса.
Еще одно подтверждение того, что мы в сердце Африки.
СИНИЕ ГОРЫ И КРАСНОЕ МОРЕ
[Фото: 21.jpg]
Отъехав на несколько километров от Агордата, мы оказываемся в горах Эритреи. Перевал следует за перевалом. Дорога змеею вьется среди дикой, нетронутой природы. Жители гор - сплошь кочевники, они бродят со своими стадами овец и верблюдов по долинам. На краю дороги сидят две девушки. Когда они замечают нацеленные на них камеры, то сразу же отворачиваются, прикрывая лицо и будто говоря: "Если ты меня снимешь, то какая-то часть от меня уйдет на пленку".
А за это, конечно, следует платить компенсацию.
В Керене мы на высоте 1500 метров. С высоты бывшего крепостного вала любуемся замечательной панорамой города. Глаз подмечает толчею на улицах, скользит над домами и хижинами, церквами и мечетями и останавливается на горизонте у каменной стены, которой вот уже 4 тысячи лет.
За развалинами форта мы находим укрытие от довольно холодного ночного ветра. Натягиваем на себя всю имеющуюся одежду, но, несмотря на это, уснуть не можем. Тут действительно очень холодно. Лениво тянутся часы, и только постукивание наших зубов нарушает ночную тишину.