Страница:
Вот что говорит тератеристая толпа Перы, если расшифровать ее “перистый” язык…
Мужские русские лица, на мой взгляд, отличались от мужских лиц больших наций Европы своим, как это сказать, расхлябанным выражением… Это “несобранные” лица. Мускулы лица у нас всегда как-то распущены, в то время как в истинно европейских лицах мускулы подтянуты. Это выражение происходит от постоянного напряжения воли. Человек, постоянно делающий волевые усилия, постоянно “собирает” свое лицо — так, как под мундштуком “собирается” лошадь… Маска “собранного лица” — признак долговременных усилий воли.
И вот я вглядываюсь в русские лица, силясь понять, что с ними сделали бедствия гражданской войны. Есть ли теперь на них, столько перенесших, “печать воли”?
Увы…
Горько мне это сказать. Печать я вижу… Но только…
Как это сказать? Чтобы это было не так жестоко…
На многих лицах видна “печать страдания”… Но насчет “воли” — увы…
Правда, есть лица, которые “собрались”… Но “как” собрались?
Жутко собрались… Не так, как собирается цивилизованная лошадь под мундштуком — орудием культуры… А так, как тот степной конь, той страшной ночью, когда перевалил дикий горный хребет человек “Страшной мести”…
Вы помните Гоголя?
Вдруг “собрался” конь… повернул голову к всаднику… посмотрел ему в глаза… и засмеялся…
Вот этой оскаленной дико-конской улыбкой смеются теперь некоторые русские…
О, у этих лица — “собранные”!..
Это лица истинных патрициев… И хотя бы они были сейчас последними, они будут первыми…
Начнем от “Тоннеля”… Тоннель — это Альфа… Сюда окончательно офокстротившаяся Галата (она там внизу) ежеминутно при помощи подъемного трамвая выбрасывает сотни людей, спешащих в Пера… Прежде чем идти дальше, купите газету у этих молоденьких женщин — это русские… Какую газету? Она сама вам даст…
— Вам “Общее Дело”?..
— Да… но как вы знаете?..
— О, это видно!.. По лицу!..
Ну, вот видите… Она прекрасно знает, что мы читаем только Бурцева, а милюковские “Последние Новости” в руки не берем, что, между прочим, напрасно, ибо надо знать, какую очередную гадость про Врангеля и Армию он написал.
Так и есть! Ну, ладно — сочтемся когда-нибудь…. Вы любопытствуете, какие вообще русские газеты существуют… Вы будете наказаны, потому что я сейчас заставлю вас прочесть одну справку, которую прислал мне один писатель, известный писатель, который был, ну, я не знаю чем, ну, словом, — “социалистом”, а теперь стал монархистом и… Впрочем, вы сами увидите — читайте…
“Вот что и кем издается теперь в важнейших центрах Европы, представляя замученную, окровавленную Россию.
В Праге “Воля России” — Минор и Ко.
В Праге “Правда” — Гиклстон и Ко.
В Берлине “Голос России” — Шклявер.
В Берлине “Время” — Брейтман.
В Берлине “Руль” — Гессен и Ко.
В Берлине “Известия” — Конн.
В Берлине “Родина” — Бухгейм.
В Берлине “Отклики” — Звездич (еврей).
В Риме “Трудовая Россия” — Штейбер.
В Париже “Последние Новости” — Гольдштейн.
В Париже “Свободные Мысли” — Василевский (еврей).
В Париже “Еврейская Трибуна”.
Вот представители русской национальной идеи заграницей: Шклявер, Брейтман, Гольдштейн, Бухгейм, ни одного чисто русского имени. А если оно кое-где в составе редакции и встречается, как, например, в “Руле”, то кадет П. И. Новгородцев стыдливо прячется где-то, а у руля русского корабля садится все-таки еврей — Гессен. Томящаяся вдали от Родины русская эмиграция — это по преимуществу национальная и государственная часть русского культурного общества, а обслуживают ее преимущественно евреи и социалисты. Евреи и социалисты имеют преимущественное право быть представителями погубленной интернационалом России…
Неужели же это недостаточно красноречиво, русские люди?”
Вы хотите знать, что я об этом думаю… Вот что… Всему “приходит час определенный”… Мне кажется, он, этот прозревший писатель, опаздывает на много лет. В 1905 году все политическое еврейство было едино в своей ненависти к исторической России. Тогда мы с ним боролись безраздельно, огульно, ибо они сомкнули свой фронт. Но уже во время мировой войны положение изменилось, и надо было себе сказать: “есть еврей и еврей”… Теперь же, когда большевики выучили многих, надо в особенности остерегаться обобщений… Иная слава Троцкому, иная слава Винаверу, иная слава Пасманнику… Да… Я куплю вам “на последнюю пятерку” первые фиалки у этой хорошенькой девочки… Она — русская, т.е. я хотел сказать… она русская еврейка… Чего она здесь? Вы думаете, она любит большевиков? Она ненавидит их больше, чем мы с вами, потому что она страстнее вас по природе своей… Но все равно… пойдем дальше…
Хотите русскую прессу? Ну, вот вам…
Видите — шикарная витрина, где портрет генерала Врангеля и великолепная карта (по старо-осважной привычке)… Раньше на этих картах отмечали фронт. Теперь отмечать нечего. Впрочем, вы можете изучать современную карту Европы, все новые государства, образовавшиеся на развалинах Австрии и России… Тише. Я скажу стихотворение в прозе…
“Вы жертвою пали в борьбе роковой… Двуглавые Орлы!.. наследие Византии! Вы разорвали друг друга в клочья, а мы… мы перышки орлиных крыльев, занесенные бурей… Мы окровавленный пух… Мы — последний привет городу Праматери. А ты, наследие Рима! Одноглавый Орел! Ты еще держишься, еще жив, но тебе обрезали крылья… А над миром властвует конкубинат Льва и Женщины… Льва и женщины, укрытых полосатым покрывалом… Полосатым покрывалом с Тридцатью Девятью Звездами… И это так, и это не иначе. Но никто не знает, что скажет великое, всесильное, торжествующее “Завтра”…”
Словом, мы стоим перед витриной Bureau de la Presse Russe. Во главе бюро стоит Н. Н. Чебышев — memento “Великая Россия” в Севастополе… Вы можете прочесть “бюллетень”, а кроме того, сообщается вам, что будут скоро издаваться “Зарницы”, еженедельник…
“Не бойся ночи. Огни, мелькающие с неба, то здесь, то там, — отражения отлетевшей от земли ничем неистребимой духовной мощи, зовущей тебя в темноте, к далеким, великим целям… Это зарницы… Это может быть заря”…
Это из первой статьи первого номера… Читайте нас, пожалуйста, не браните очень, потому что… Потому что, видите ли, раньше мы звенели миру “под лиру”, а теперь будем бренчать “за лиру”, а это разница… Я хочу сказать, что гонорары “Зарниц” пока единственный источник существования, который намечается… Если хотите почистить обувь, то вот чистильщик…
— Combien?
— Пять пиастров будет стоить…
— Вы русский?
— А как же… тут на этом углу все чистильщики — русские.
— Как же вам приходится?
— Да тут вроде, как не поймешь… всего бывает… А скоро в Рассею?
Ну вот, теперь вы знаете, о чем думают русские чистильщики сапог. Если вы хотите знать, что русские читают, кроме газет, то вот русская библиотека. Там вам скажут, что Андреева и Горького не читают, а вообще больше всего читают классиков, а из классиков больше всего Достоевского. Если же вы хотите есть, то вот направо русский ресторан “Яр”… Видите, плакат: “Уютно. Весело. Зал отапливается. Обед из двух блюд — 60 пиастров”… Нет, знаете, мы лучше когда-нибудь придем сюда вечером: здесь цыгане — Суворина, Нюра Масальская…
— Как, вы любите цыган?
— Господи, ведь нет ничего более русского, чем цыгане… Вы знаете, что такое “евразийство”?.. Евразийство — это помесь Европы и Азии — это мы… Европа создала шантан, Азия создала — гарем, а мы создали — цыган… И если вы не знаете, какая разница между цыганкой и шансонеткой, то вы никогда не поймете Достоевского… А я вам говорю, что если я когда-нибудь прийду в отчаяние и захочу плакать по России великим плачем, неутешным, неутолимым и последним, то не надо мне ни Бородина, ни Корсакова, ни даже Глинки и Даргомыжского, а вот — цыганок…
“Спойте мне, спойте песню родимую…
Песню последнюю, песню любимую…”
С ней и уйду…
Вы хотите купить эту гигантскую открытку. На что вам какая-то ангорская кошка? Только русские могут покупать такие вещи!.. У нее печальные глаза? А, Господи… Мало вам еще печальных глаз…
Опять же в эту уличку налево заходить не надо: бар на баре — ну, словом, — это для американских матросов…
Давайте лучше — взгляд направо: улица вниз, очень крутая и узкая, — от стены к стене переброшен плакат: “Русская Морская Аптека” и “Русский Кооператив”. Кооператив, действительно, здесь (это улица Кумбараджи), а Морская Аптека… Морская Аптека составляет часть поликлиники, которая не здесь, которая приютилась в самом котле Галаты, где среди совершенно одуревших от фокс-тротта кабаков вы найдете Андреевское Подворье… Там и поликлиника. Там много русских врачей, и хороших врачей. Здесь — ценят наших врачей…
Тут на углу Кумбараджи и Пера неизменно стоят два русских офицера — один постарше (наверное полковник) кричит:
— Presse du Soir!.. Сегодня фельетон Аверченко!
А другой, помоложе, наверное поручик, продает цветы…
“Ах ты, гой еси, Киев, родимый наш град,
Что лежишь на пути ко Царь-Граду.
Зачинали мы песню на старый лад,
Так уж кончим по старому ладу…
Ах ты, гой еси, Киев, родимый наш град,
Во тебе ли Поток пробудится не раз,
Али почвы уже новые ради
Пробудиться ему во Царь-Граде?”…
Конечно, во Царь-Граде!.. И именно теперь… Кто знает, может быть, он уже и проснулся и ходит вместе с нами… Вот насмотрится…
Это вход в Русское посольство. Поэтому здесь протолпиться нельзя. Гуща из входящих и выходящих и мешающих выходить заполнила тротуар. Полиция делает попытки:
— Passez, messieurs!.. Circulez, messieurs!. [1]
Но русские — всегда русские. Им и здесь непременно надо устроиться так, чтобы мешать уличному движению. Впрочем, что сейчас с нас требовать…
Войдем…
Человеческая гуща. Каша, в которой преобладает грязно-рыже-зеленый цвет русского англохаки… Солнце светит и греет сегодня. Слава Богу. Этой иззябшей и полуголодной толпе нужно тепло.
Кого тут только нет, в этом дворе!.. Осколки Петрограда, Москвы, Киева, Одессы, Ростова, Екатеринодара и Севастополя…
Здесь клуб на свежем воздухе… Здесь можно встретить кого надо… И все те же лица, которые давно уже мелькают на экране русской жизни…
Все те же… Combinaisons, permutations, arrangements… [2] Все те же, что еще с незапамятных времен так или иначе крутили русскую политическую алгебру. Вокруг них толпа более или менее политически “безымянная”. Но сколько дорогих “имен” для каждого в действительности. Как много и как мало… Скольких нет…
Посольский двор силится сохранить свои традиции элегантности… Но новая жизнь, стиль — rеfugies russes [3] или “мир голодных буржуев” — ломает старые рамки. И какой-нибудь из истинных представителей старо-дипломатического сословия, моноклизированный и гантированный в стиле “Georges”, мог бы с известным правом прокартавить:
— Послушайте… не делайте, enfin, как это сказать? “дом Отца моего домом торговли”!..
Торговля идет во всю… Можно сказать, что от четырех сословий российской Империи, соответствовавших четырем кастам древнего востока, осталось одно: торговое. Торгуют здесь все и всем. И даже чаю можно выпить… Самовары стоят по обе стороны ворот, как львы сторожевые. Самовары, в Ambassde de Russie! O, mon Боже!..
Дальше еще русский ресторан… “Золотой Петушок”, “Гнездо Перелетных Птиц”, “Большой Московский Кружок”, “Русский Уголок”, “Киевский Кружок” и еще там — всякое… Весело от русских вывесок! А вот на этом доме, ночью, на стене, бывают световые эффекты в русском вкусе.
“Водочный завод бывшего поставщика Высочайшего Двора Петра Смирнова с сыновьями”. Требуйте везде столовое вино № 2 и Смирновку № 40…” И т.д.
И требуют… Пьют водку в Константинополе жестоко…
“Родное нам вино
Петра Смирнова…
Когда ты пьешь его,
Захочешь снова…
Всегда свободно и легко
Я водку пью, а не Клико…”
Это переделка французского солдатского вальса (un petit verre de Clicot [4] ), я вспоминаю эту тошнительность, когда русские “тоску по водке” почти отождествляют с “тоской по России”…
Пустяки, что нет ни пиастра в кармане… Разве нужно непременно взять в руки эти цветы? Да и если бы и были деньги, ну, сколько бы я их взял?.. Ну, в крайности, букет, который сейчас бы и отдал кому-нибудь… А все эти неистовства красок, форм и аромата ведь не возьмешь же себе в квартиру. Да и нужно ли это? Только голова бы болела. Вся эта красота и так — моя. Никто не может отнять у меня права всякий раз, когда я захочу, прийти сюда — “столбить” около этой витрины… И тогда они — мои… Мои в тысячу раз больше, чем той добродетельной бездарности или шикарной кокотки, к которой их понесут. Разве они могут их понять?..
Как глупы завистники! Как они не понимают, что через зеркальные витрины можно пользоваться предметами роскоши, “назначенными для богатых”, гораздо более, чем пользуются ими сами богатые… Все зависит от “силы ощущения”… Я иду по Пера и чувствую: все, что здесь доступно оку — цветы, картины, драгоценности, — мое… Я ими “любуюсь!” Но что же больше можно делать со всеми этими objets d’art? [5] А ведь “произведения искусства” и составляют сущность современной “роскоши”…
Ах, те, кто не жил в Совдепии, этого не поймут… Они не поймут, какое лишение, какая грусть, какая тоска, когда исчезает эта “уличная роскошь”. Когда умирают эти сверкающие витрины, сквозь которые “песнь торжествующей красоты” звучала ежедневно всем и каждому — до последнего бедняка. Только, когда их нет, начинаешь понимать, что их отняли, не только у тех, чью собственность они по закону составляли, а их отняли у всех — у каждого прохожего, что ими любовался.
Работайте же “делатели красоты”, работайте, чтобы она была, — красота, чтобы она не исчезала… Заливайте витрины этого и всех городов мира “роскошью”, чтобы мы, бедняки, могли жить среди нее. А кому она пойдет — “в квартиры” — это не важно… Если находятся самоотверженные люди, которые расходуются на то, чем мы любуемся даром, — это их дело — смешняков… Скажем им спасибо — они платят за нас!
— Нет, довольно, — я не могу больше! Я хочу есть, наконец!
— Но это — дорогой…
— Все равно! Надо же в самом деле все узнать!.. Вот Поток-Богатырь — он, наверное бы, знал…
— Ну, была не была, — зайдем!
Да, барышня очень мила и входит в наше положение… Она деликатно предлагает нам то, что мы можем выдержать. Цены убивающие…
Вам нравится? Да, иностранцам тоже… Вы говорите: приятно, что так прилично. Да… да… Я скажу только один секрет… Если иностранцы начинают меньше посещать ресторан, кое-кому из этих барышень отказывают от службы. Да. Да… Конечно, самые хорошенькие русские женщины — в ресторанах. И самые здоровые… слабые — умерли…
Ну, вот — ваше здоровье! Смотрите в окошко. Видите там, на этой стороне, оригинальная фигура. Женщина средних лет в тяжелой обуви с палкой, а на груди вывеска. Да, — объявление… Эта дама — ходячая контора по найму квартир. Это на ней и написано. Если вам нужно квартиру, она сейчас же вас сведет… И берет 30 пиастров “за указание” и 10%, “если наймете…” Эта дама — русская… Это княгиня N. Ее муж — князь N, генерал русской службы… ничего — она бодра… и даже весела… твердый характер…
Вы спрашиваете, не подает ли нам какая-нибудь графиня X? Может быть, но вряд ли… Русские аристократки редко бывают “хорошенькими”. Изящными, утонченными, distinguйs [6] сколько угодно — но “хорошенькими” — увы! Это, между прочим, одна из причин, почему погибла Россия… Не смейтесь — в понятие “хорошенькости” входит здоровье и свежесть. Если этого нет, болен и дух. Так и случилось. Больная, а потому “не хорошенькая” русская аристократия была слишком слаба, чтобы удержать власть. Вот посмотрите — на этой стене картина Маковского. Там изображены русские красавицы XVI или XVII века… И до сих пор, когда мы говорим о “русском типе”, мы представляем себе вот этих чудо-здоровых девушек. Кто они по социальному своему положению?.. Это аристократия — это “боярышни”… Их отцы и братья, которые, как и они, — “кровь с молоком”, сколотили Царскую Россию… Их сыновья и внуки сколотили Императорскую. А затем произошел крах… О, задолго до революции, не только второй, но и первой!.. Революции были следствием этого краха… Революции произошли оттого, что “чудо-здоровых” боярышень Маковского не стало… Их заменили чахлые, выродившиеся женщины, в которых не осталось и тени Маковского… Вы говорите, что так и должно было быть: это следствие цивилизации! Нет, так не должно быть. Здоровая цивилизация не разрушает сделанного прежними веками. Она совершенствует… Арабская лошадь была прекрасна. Но англичане, окультурив ее на европейский лад, сделали из нее скакуна — превзошедшего властителя Сахары. Если бы боярышень Маковского утончить и “онервозить”, но сохранить им здоровыми сердце, легкие, желудок и зубы, то получился бы новый тип — но тип красоты, а не вырождения… Если хотите, такой тип даже есть. Вот на другой стене вы увидите “жеманности Соломко”, которые и представляют собою “опариженную” Московщину… Вы можете находить “конфетным” этот тип, но скажите, видели ли вы когда-нибудь “красавец” в Москве или Петрограде? Я что-то не замечал… Их скорее можно встретить в мещанских предместьях провинциальных городов. В столицах же вы увидите только больных, угасающих… Но если красота переселилась в мещанство, как вы хотите, чтобы не было социальной перестановки?.. Во главе наций должны стоять лучшие..Больные не могут быть лучшими.. . Если класс властителей заболевает, то… vae victis!.. [7]
— Значит, революция была неизбежна?
— Ее можно было бы избежать, если бы правящий класс смог усилить свои ряды… То есть путем эволюции. Это не удалось. Очень нужно подумать: отчего не удалось? Если не удалось, несмотря на то, что обновляющие элементы были в стране, то воскрешение вопрос времени… Новые здоровые роды, перемешавшись со старыми, образуют известный melange, который даст новую аристократию. Если же не удалось потому, что “обновляющие элементы” были еще менее стойки, чем старые, еще скорее разрушались под дыханием цивилизации, то дело хуже. Это будет обозначать, что русская раса не выдерживает прикосновения культуры, не ею созданной…
— Как же быть?..
— Если это так, то произойдет, вероятно, сильное нагнетание в русскую расу западной крови, более стойкой к цивилизации… Вероятно, немцы…
— Боже мой, какие страшные вещи вы говорите!..
— Очень… А не страшно разве, когда цивилизация так действует на людей, что внушает им одно желание уничтожить эту цивилизацию?! Сто лет русский культурный класс боролся за то, чтобы уничтожить культуру…
— Как?! Он боролся, наоборот, за то, чтобы скорее пришла эта западная культура.
— На словах! Западничество, в том числе и социализм, было только выражением “ненависти русских к своей власти”, к той власти, которая единственно насаждала в России культуру. Бороться с этой властью — это значило “работать на дикость”. Но если “культурные” русские так ненавидели свою просвещенную власть, значит, им было плохо оттого, что их из дикарей сделали полу-европейцами… И это правда, что им было плохо. Доказательство налицо. Крайнее вырожденчество русской интеллигенции… А если это так, то значит надо как-то усилить нервную силу русских , чтобы цивилизация не сжигала их, как сожгла дикарей Северной Америки…
— Как же это сделать?
— Если не примесью иных кровей, более иммунизированных к болезням цивилизации, то другими мерами… Я думаю, что Россию могло бы спасти стремление женщины к красоте…
— ?!
— Да, если бы только они поняли, в чем красота… Если бы они эллинизировались…
— То есть…
— Красота с эллинской точки зрения — есть высшее достижение здоровья. Эта красота давалась настойчивым трудом поколений для Олимпийских игр… Много поколений, состязавшихся на физическое совершенство, дали совершенную красоту. Мало того, они дали радостную душу, любившую мир и людей, светлое миросозерцание, подготовившее к истинному христианству… Истинное христианство после долгих извращений должно восторжествовать… Истинное христианство — в стремлении к совершенству. “Будьте совершенны, как Отец ваш совершенен есть”. Человек, который создан из тела и духа, не может быть совершенен, надругавшись над своим телом… Через совершенство тела приходит совершенство души. Передовые нации это поняли… Впрочем, довольно об этом…
Может быть, вообще довольно — здесь?.. Пойдем дальше!..
О, Русский Маяк — это нечто!.. Маяк что-то вроде клуба… Там четыре залы — буфет, концертная зала, гостиная, где валяются в креслах, библиотека… Все это делается на американские деньги с легкой “прожидью”, как говорят наши “искатели масонов”. Эти же последние утверждают, что Маяк — масонское учреждение… Это не мешает этому учреждению приглашать в качестве постоянного лектора моего друга Валерия, который на масона что-то не похож… Надо ли прибавлять, что в Константинополе (да и в одном ли только Константинополе) все ныне ищут масонов… Впрочем, появилась теория о том, что существуют “правые масоны”… Правые масоны находятся в контакте с иезуитами… Иезуиты, действительно, кое-что делают для русских и “совращают”… Пока совратили только князя Волконского, да ведь у них это в роду… Но вообще тяготение к мистике у русского беженства такое, что его можно сравнить только с тяготением к Петру Смирнову…
Тут, кстати, благо он рядом на Кулу-Глу, учреждение другого рода… “Русский Лицей”. Во главе стоит Н.В. Стороженко, быв. директор знаменитой Киевской Александровской Императорской гимназии…
* * *
Впрочем, я вовсе не это хотел сказать. Трагедия для меня — мужские русские лица.Мужские русские лица, на мой взгляд, отличались от мужских лиц больших наций Европы своим, как это сказать, расхлябанным выражением… Это “несобранные” лица. Мускулы лица у нас всегда как-то распущены, в то время как в истинно европейских лицах мускулы подтянуты. Это выражение происходит от постоянного напряжения воли. Человек, постоянно делающий волевые усилия, постоянно “собирает” свое лицо — так, как под мундштуком “собирается” лошадь… Маска “собранного лица” — признак долговременных усилий воли.
И вот я вглядываюсь в русские лица, силясь понять, что с ними сделали бедствия гражданской войны. Есть ли теперь на них, столько перенесших, “печать воли”?
Увы…
Горько мне это сказать. Печать я вижу… Но только…
Как это сказать? Чтобы это было не так жестоко…
На многих лицах видна “печать страдания”… Но насчет “воли” — увы…
Правда, есть лица, которые “собрались”… Но “как” собрались?
Жутко собрались… Не так, как собирается цивилизованная лошадь под мундштуком — орудием культуры… А так, как тот степной конь, той страшной ночью, когда перевалил дикий горный хребет человек “Страшной мести”…
Вы помните Гоголя?
Вдруг “собрался” конь… повернул голову к всаднику… посмотрел ему в глаза… и засмеялся…
Вот этой оскаленной дико-конской улыбкой смеются теперь некоторые русские…
О, у этих лица — “собранные”!..
* * *
И только иногда в глаза бросится благородное лицо, на котором мучения походов и эвакуаций провели не борозды отталкивающей злобы, а выгравировали красивый рисунок воли…Это лица истинных патрициев… И хотя бы они были сейчас последними, они будут первыми…
* * *
Бросим эти высокие и тяжелые материи… Пойдем по Grand’rue de Рera и будем читать вывески… Нет, не пугайтесь: только русские…Начнем от “Тоннеля”… Тоннель — это Альфа… Сюда окончательно офокстротившаяся Галата (она там внизу) ежеминутно при помощи подъемного трамвая выбрасывает сотни людей, спешащих в Пера… Прежде чем идти дальше, купите газету у этих молоденьких женщин — это русские… Какую газету? Она сама вам даст…
— Вам “Общее Дело”?..
— Да… но как вы знаете?..
— О, это видно!.. По лицу!..
Ну, вот видите… Она прекрасно знает, что мы читаем только Бурцева, а милюковские “Последние Новости” в руки не берем, что, между прочим, напрасно, ибо надо знать, какую очередную гадость про Врангеля и Армию он написал.
Так и есть! Ну, ладно — сочтемся когда-нибудь…. Вы любопытствуете, какие вообще русские газеты существуют… Вы будете наказаны, потому что я сейчас заставлю вас прочесть одну справку, которую прислал мне один писатель, известный писатель, который был, ну, я не знаю чем, ну, словом, — “социалистом”, а теперь стал монархистом и… Впрочем, вы сами увидите — читайте…
“Вот что и кем издается теперь в важнейших центрах Европы, представляя замученную, окровавленную Россию.
В Праге “Воля России” — Минор и Ко.
В Праге “Правда” — Гиклстон и Ко.
В Берлине “Голос России” — Шклявер.
В Берлине “Время” — Брейтман.
В Берлине “Руль” — Гессен и Ко.
В Берлине “Известия” — Конн.
В Берлине “Родина” — Бухгейм.
В Берлине “Отклики” — Звездич (еврей).
В Риме “Трудовая Россия” — Штейбер.
В Париже “Последние Новости” — Гольдштейн.
В Париже “Свободные Мысли” — Василевский (еврей).
В Париже “Еврейская Трибуна”.
Вот представители русской национальной идеи заграницей: Шклявер, Брейтман, Гольдштейн, Бухгейм, ни одного чисто русского имени. А если оно кое-где в составе редакции и встречается, как, например, в “Руле”, то кадет П. И. Новгородцев стыдливо прячется где-то, а у руля русского корабля садится все-таки еврей — Гессен. Томящаяся вдали от Родины русская эмиграция — это по преимуществу национальная и государственная часть русского культурного общества, а обслуживают ее преимущественно евреи и социалисты. Евреи и социалисты имеют преимущественное право быть представителями погубленной интернационалом России…
Неужели же это недостаточно красноречиво, русские люди?”
Вы хотите знать, что я об этом думаю… Вот что… Всему “приходит час определенный”… Мне кажется, он, этот прозревший писатель, опаздывает на много лет. В 1905 году все политическое еврейство было едино в своей ненависти к исторической России. Тогда мы с ним боролись безраздельно, огульно, ибо они сомкнули свой фронт. Но уже во время мировой войны положение изменилось, и надо было себе сказать: “есть еврей и еврей”… Теперь же, когда большевики выучили многих, надо в особенности остерегаться обобщений… Иная слава Троцкому, иная слава Винаверу, иная слава Пасманнику… Да… Я куплю вам “на последнюю пятерку” первые фиалки у этой хорошенькой девочки… Она — русская, т.е. я хотел сказать… она русская еврейка… Чего она здесь? Вы думаете, она любит большевиков? Она ненавидит их больше, чем мы с вами, потому что она страстнее вас по природе своей… Но все равно… пойдем дальше…
Хотите русскую прессу? Ну, вот вам…
Видите — шикарная витрина, где портрет генерала Врангеля и великолепная карта (по старо-осважной привычке)… Раньше на этих картах отмечали фронт. Теперь отмечать нечего. Впрочем, вы можете изучать современную карту Европы, все новые государства, образовавшиеся на развалинах Австрии и России… Тише. Я скажу стихотворение в прозе…
“Вы жертвою пали в борьбе роковой… Двуглавые Орлы!.. наследие Византии! Вы разорвали друг друга в клочья, а мы… мы перышки орлиных крыльев, занесенные бурей… Мы окровавленный пух… Мы — последний привет городу Праматери. А ты, наследие Рима! Одноглавый Орел! Ты еще держишься, еще жив, но тебе обрезали крылья… А над миром властвует конкубинат Льва и Женщины… Льва и женщины, укрытых полосатым покрывалом… Полосатым покрывалом с Тридцатью Девятью Звездами… И это так, и это не иначе. Но никто не знает, что скажет великое, всесильное, торжествующее “Завтра”…”
Словом, мы стоим перед витриной Bureau de la Presse Russe. Во главе бюро стоит Н. Н. Чебышев — memento “Великая Россия” в Севастополе… Вы можете прочесть “бюллетень”, а кроме того, сообщается вам, что будут скоро издаваться “Зарницы”, еженедельник…
“Не бойся ночи. Огни, мелькающие с неба, то здесь, то там, — отражения отлетевшей от земли ничем неистребимой духовной мощи, зовущей тебя в темноте, к далеким, великим целям… Это зарницы… Это может быть заря”…
Это из первой статьи первого номера… Читайте нас, пожалуйста, не браните очень, потому что… Потому что, видите ли, раньше мы звенели миру “под лиру”, а теперь будем бренчать “за лиру”, а это разница… Я хочу сказать, что гонорары “Зарниц” пока единственный источник существования, который намечается… Если хотите почистить обувь, то вот чистильщик…
— Combien?
— Пять пиастров будет стоить…
— Вы русский?
— А как же… тут на этом углу все чистильщики — русские.
— Как же вам приходится?
— Да тут вроде, как не поймешь… всего бывает… А скоро в Рассею?
Ну вот, теперь вы знаете, о чем думают русские чистильщики сапог. Если вы хотите знать, что русские читают, кроме газет, то вот русская библиотека. Там вам скажут, что Андреева и Горького не читают, а вообще больше всего читают классиков, а из классиков больше всего Достоевского. Если же вы хотите есть, то вот направо русский ресторан “Яр”… Видите, плакат: “Уютно. Весело. Зал отапливается. Обед из двух блюд — 60 пиастров”… Нет, знаете, мы лучше когда-нибудь придем сюда вечером: здесь цыгане — Суворина, Нюра Масальская…
— Как, вы любите цыган?
— Господи, ведь нет ничего более русского, чем цыгане… Вы знаете, что такое “евразийство”?.. Евразийство — это помесь Европы и Азии — это мы… Европа создала шантан, Азия создала — гарем, а мы создали — цыган… И если вы не знаете, какая разница между цыганкой и шансонеткой, то вы никогда не поймете Достоевского… А я вам говорю, что если я когда-нибудь прийду в отчаяние и захочу плакать по России великим плачем, неутешным, неутолимым и последним, то не надо мне ни Бородина, ни Корсакова, ни даже Глинки и Даргомыжского, а вот — цыганок…
“Спойте мне, спойте песню родимую…
Песню последнюю, песню любимую…”
С ней и уйду…
* * *
Осторожнее. Здесь могут раздавить — слишком узко. Напротив Русское консульство. Если мы зайдем туда — все равно не выйдем. У вас и у меня будет столько знакомых, что нет спасения. И все будут спрашивать одно и то же: скоро падут большевики? Тоже не имеет смысла сниматься у этих уличных фотографов. Мы ведь пока не хлопочем виз…Вы хотите купить эту гигантскую открытку. На что вам какая-то ангорская кошка? Только русские могут покупать такие вещи!.. У нее печальные глаза? А, Господи… Мало вам еще печальных глаз…
Опять же в эту уличку налево заходить не надо: бар на баре — ну, словом, — это для американских матросов…
Давайте лучше — взгляд направо: улица вниз, очень крутая и узкая, — от стены к стене переброшен плакат: “Русская Морская Аптека” и “Русский Кооператив”. Кооператив, действительно, здесь (это улица Кумбараджи), а Морская Аптека… Морская Аптека составляет часть поликлиники, которая не здесь, которая приютилась в самом котле Галаты, где среди совершенно одуревших от фокс-тротта кабаков вы найдете Андреевское Подворье… Там и поликлиника. Там много русских врачей, и хороших врачей. Здесь — ценят наших врачей…
Тут на углу Кумбараджи и Пера неизменно стоят два русских офицера — один постарше (наверное полковник) кричит:
— Presse du Soir!.. Сегодня фельетон Аверченко!
А другой, помоложе, наверное поручик, продает цветы…
* * *
Ну, — дальше по Пера… Направо еще русская библиотека и еще ресторан “Медведь”, ничем не напоминающий своего петербургского тезку. Против “Медведя” еще ресторан — “Кремль”. У “Кремля”, на тротуаре, продают русские книжки — всякие, поддержанные, — все, что хотите, и масса новых изданий старых авторов. Подождите, я вот только куплю вот эту маленькую книжку и прочту вам несколько строчек:“Ах ты, гой еси, Киев, родимый наш град,
Что лежишь на пути ко Царь-Граду.
Зачинали мы песню на старый лад,
Так уж кончим по старому ладу…
Ах ты, гой еси, Киев, родимый наш град,
Во тебе ли Поток пробудится не раз,
Али почвы уже новые ради
Пробудиться ему во Царь-Граде?”…
Конечно, во Царь-Граде!.. И именно теперь… Кто знает, может быть, он уже и проснулся и ходит вместе с нами… Вот насмотрится…
* * *
Пойдем дальше…Это вход в Русское посольство. Поэтому здесь протолпиться нельзя. Гуща из входящих и выходящих и мешающих выходить заполнила тротуар. Полиция делает попытки:
— Passez, messieurs!.. Circulez, messieurs!. [1]
Но русские — всегда русские. Им и здесь непременно надо устроиться так, чтобы мешать уличному движению. Впрочем, что сейчас с нас требовать…
Войдем…
Человеческая гуща. Каша, в которой преобладает грязно-рыже-зеленый цвет русского англохаки… Солнце светит и греет сегодня. Слава Богу. Этой иззябшей и полуголодной толпе нужно тепло.
Кого тут только нет, в этом дворе!.. Осколки Петрограда, Москвы, Киева, Одессы, Ростова, Екатеринодара и Севастополя…
Здесь клуб на свежем воздухе… Здесь можно встретить кого надо… И все те же лица, которые давно уже мелькают на экране русской жизни…
Все те же… Combinaisons, permutations, arrangements… [2] Все те же, что еще с незапамятных времен так или иначе крутили русскую политическую алгебру. Вокруг них толпа более или менее политически “безымянная”. Но сколько дорогих “имен” для каждого в действительности. Как много и как мало… Скольких нет…
Посольский двор силится сохранить свои традиции элегантности… Но новая жизнь, стиль — rеfugies russes [3] или “мир голодных буржуев” — ломает старые рамки. И какой-нибудь из истинных представителей старо-дипломатического сословия, моноклизированный и гантированный в стиле “Georges”, мог бы с известным правом прокартавить:
— Послушайте… не делайте, enfin, как это сказать? “дом Отца моего домом торговли”!..
Торговля идет во всю… Можно сказать, что от четырех сословий российской Империи, соответствовавших четырем кастам древнего востока, осталось одно: торговое. Торгуют здесь все и всем. И даже чаю можно выпить… Самовары стоят по обе стороны ворот, как львы сторожевые. Самовары, в Ambassde de Russie! O, mon Боже!..
* * *
Дальше…Дальше еще русский ресторан… “Золотой Петушок”, “Гнездо Перелетных Птиц”, “Большой Московский Кружок”, “Русский Уголок”, “Киевский Кружок” и еще там — всякое… Весело от русских вывесок! А вот на этом доме, ночью, на стене, бывают световые эффекты в русском вкусе.
“Водочный завод бывшего поставщика Высочайшего Двора Петра Смирнова с сыновьями”. Требуйте везде столовое вино № 2 и Смирновку № 40…” И т.д.
И требуют… Пьют водку в Константинополе жестоко…
“Родное нам вино
Петра Смирнова…
Когда ты пьешь его,
Захочешь снова…
Всегда свободно и легко
Я водку пью, а не Клико…”
Это переделка французского солдатского вальса (un petit verre de Clicot [4] ), я вспоминаю эту тошнительность, когда русские “тоску по водке” почти отождествляют с “тоской по России”…
* * *
Осторожно. Здесь так называемый — “сумасшедший угол”… Тут если вас не разъедет автомобиль, не раздавит трамвай, то просто затолкают… На самом углу цветочный магазин… Нет, он не русский… Но какая прелесть…Пустяки, что нет ни пиастра в кармане… Разве нужно непременно взять в руки эти цветы? Да и если бы и были деньги, ну, сколько бы я их взял?.. Ну, в крайности, букет, который сейчас бы и отдал кому-нибудь… А все эти неистовства красок, форм и аромата ведь не возьмешь же себе в квартиру. Да и нужно ли это? Только голова бы болела. Вся эта красота и так — моя. Никто не может отнять у меня права всякий раз, когда я захочу, прийти сюда — “столбить” около этой витрины… И тогда они — мои… Мои в тысячу раз больше, чем той добродетельной бездарности или шикарной кокотки, к которой их понесут. Разве они могут их понять?..
Как глупы завистники! Как они не понимают, что через зеркальные витрины можно пользоваться предметами роскоши, “назначенными для богатых”, гораздо более, чем пользуются ими сами богатые… Все зависит от “силы ощущения”… Я иду по Пера и чувствую: все, что здесь доступно оку — цветы, картины, драгоценности, — мое… Я ими “любуюсь!” Но что же больше можно делать со всеми этими objets d’art? [5] А ведь “произведения искусства” и составляют сущность современной “роскоши”…
Ах, те, кто не жил в Совдепии, этого не поймут… Они не поймут, какое лишение, какая грусть, какая тоска, когда исчезает эта “уличная роскошь”. Когда умирают эти сверкающие витрины, сквозь которые “песнь торжествующей красоты” звучала ежедневно всем и каждому — до последнего бедняка. Только, когда их нет, начинаешь понимать, что их отняли, не только у тех, чью собственность они по закону составляли, а их отняли у всех — у каждого прохожего, что ими любовался.
Работайте же “делатели красоты”, работайте, чтобы она была, — красота, чтобы она не исчезала… Заливайте витрины этого и всех городов мира “роскошью”, чтобы мы, бедняки, могли жить среди нее. А кому она пойдет — “в квартиры” — это не важно… Если находятся самоотверженные люди, которые расходуются на то, чем мы любуемся даром, — это их дело — смешняков… Скажем им спасибо — они платят за нас!
* * *
Пойдем дальше… За “сумасшедшим углом” русский продает акварели… Как много оказалось среди русских хорошо рисующих… Но почти все с выкрутасами — “ищут новых путей”… Здесь им пришлось подсократиться… Рисуй, чтобы было понятно, — во-первых, а кроме того “попикантнее”. Напротив русская барышня продает какая-то диковинные брошки, ручная работа шелком, иногда просто художественная… Рядом, разложивши книги на подоконниках, — офицер торгует русско-эмигрантской литературой. Дальше шикарный русский ресторан “Паризиана”. Здесь любят бывать иностранцы. Здесь… впрочем, помолчим… Напротив — наискосок, еще русский ресторан, “Америка”. И еще один русский рест…— Нет, довольно, — я не могу больше! Я хочу есть, наконец!
— Но это — дорогой…
— Все равно! Надо же в самом деле все узнать!.. Вот Поток-Богатырь — он, наверное бы, знал…
— Ну, была не была, — зайдем!
* * *
Маленькие столики… белоснежные скатерти… цветы. Хорошенькие барышни с белыми повязками. В черных шелковых платьях. Красиво, “тонно”, дисциплинированно…Да, барышня очень мила и входит в наше положение… Она деликатно предлагает нам то, что мы можем выдержать. Цены убивающие…
Вам нравится? Да, иностранцам тоже… Вы говорите: приятно, что так прилично. Да… да… Я скажу только один секрет… Если иностранцы начинают меньше посещать ресторан, кое-кому из этих барышень отказывают от службы. Да. Да… Конечно, самые хорошенькие русские женщины — в ресторанах. И самые здоровые… слабые — умерли…
Ну, вот — ваше здоровье! Смотрите в окошко. Видите там, на этой стороне, оригинальная фигура. Женщина средних лет в тяжелой обуви с палкой, а на груди вывеска. Да, — объявление… Эта дама — ходячая контора по найму квартир. Это на ней и написано. Если вам нужно квартиру, она сейчас же вас сведет… И берет 30 пиастров “за указание” и 10%, “если наймете…” Эта дама — русская… Это княгиня N. Ее муж — князь N, генерал русской службы… ничего — она бодра… и даже весела… твердый характер…
Вы спрашиваете, не подает ли нам какая-нибудь графиня X? Может быть, но вряд ли… Русские аристократки редко бывают “хорошенькими”. Изящными, утонченными, distinguйs [6] сколько угодно — но “хорошенькими” — увы! Это, между прочим, одна из причин, почему погибла Россия… Не смейтесь — в понятие “хорошенькости” входит здоровье и свежесть. Если этого нет, болен и дух. Так и случилось. Больная, а потому “не хорошенькая” русская аристократия была слишком слаба, чтобы удержать власть. Вот посмотрите — на этой стене картина Маковского. Там изображены русские красавицы XVI или XVII века… И до сих пор, когда мы говорим о “русском типе”, мы представляем себе вот этих чудо-здоровых девушек. Кто они по социальному своему положению?.. Это аристократия — это “боярышни”… Их отцы и братья, которые, как и они, — “кровь с молоком”, сколотили Царскую Россию… Их сыновья и внуки сколотили Императорскую. А затем произошел крах… О, задолго до революции, не только второй, но и первой!.. Революции были следствием этого краха… Революции произошли оттого, что “чудо-здоровых” боярышень Маковского не стало… Их заменили чахлые, выродившиеся женщины, в которых не осталось и тени Маковского… Вы говорите, что так и должно было быть: это следствие цивилизации! Нет, так не должно быть. Здоровая цивилизация не разрушает сделанного прежними веками. Она совершенствует… Арабская лошадь была прекрасна. Но англичане, окультурив ее на европейский лад, сделали из нее скакуна — превзошедшего властителя Сахары. Если бы боярышень Маковского утончить и “онервозить”, но сохранить им здоровыми сердце, легкие, желудок и зубы, то получился бы новый тип — но тип красоты, а не вырождения… Если хотите, такой тип даже есть. Вот на другой стене вы увидите “жеманности Соломко”, которые и представляют собою “опариженную” Московщину… Вы можете находить “конфетным” этот тип, но скажите, видели ли вы когда-нибудь “красавец” в Москве или Петрограде? Я что-то не замечал… Их скорее можно встретить в мещанских предместьях провинциальных городов. В столицах же вы увидите только больных, угасающих… Но если красота переселилась в мещанство, как вы хотите, чтобы не было социальной перестановки?.. Во главе наций должны стоять лучшие..Больные не могут быть лучшими.. . Если класс властителей заболевает, то… vae victis!.. [7]
— Значит, революция была неизбежна?
— Ее можно было бы избежать, если бы правящий класс смог усилить свои ряды… То есть путем эволюции. Это не удалось. Очень нужно подумать: отчего не удалось? Если не удалось, несмотря на то, что обновляющие элементы были в стране, то воскрешение вопрос времени… Новые здоровые роды, перемешавшись со старыми, образуют известный melange, который даст новую аристократию. Если же не удалось потому, что “обновляющие элементы” были еще менее стойки, чем старые, еще скорее разрушались под дыханием цивилизации, то дело хуже. Это будет обозначать, что русская раса не выдерживает прикосновения культуры, не ею созданной…
— Как же быть?..
— Если это так, то произойдет, вероятно, сильное нагнетание в русскую расу западной крови, более стойкой к цивилизации… Вероятно, немцы…
— Боже мой, какие страшные вещи вы говорите!..
— Очень… А не страшно разве, когда цивилизация так действует на людей, что внушает им одно желание уничтожить эту цивилизацию?! Сто лет русский культурный класс боролся за то, чтобы уничтожить культуру…
— Как?! Он боролся, наоборот, за то, чтобы скорее пришла эта западная культура.
— На словах! Западничество, в том числе и социализм, было только выражением “ненависти русских к своей власти”, к той власти, которая единственно насаждала в России культуру. Бороться с этой властью — это значило “работать на дикость”. Но если “культурные” русские так ненавидели свою просвещенную власть, значит, им было плохо оттого, что их из дикарей сделали полу-европейцами… И это правда, что им было плохо. Доказательство налицо. Крайнее вырожденчество русской интеллигенции… А если это так, то значит надо как-то усилить нервную силу русских , чтобы цивилизация не сжигала их, как сожгла дикарей Северной Америки…
— Как же это сделать?
— Если не примесью иных кровей, более иммунизированных к болезням цивилизации, то другими мерами… Я думаю, что Россию могло бы спасти стремление женщины к красоте…
— ?!
— Да, если бы только они поняли, в чем красота… Если бы они эллинизировались…
— То есть…
— Красота с эллинской точки зрения — есть высшее достижение здоровья. Эта красота давалась настойчивым трудом поколений для Олимпийских игр… Много поколений, состязавшихся на физическое совершенство, дали совершенную красоту. Мало того, они дали радостную душу, любившую мир и людей, светлое миросозерцание, подготовившее к истинному христианству… Истинное христианство после долгих извращений должно восторжествовать… Истинное христианство — в стремлении к совершенству. “Будьте совершенны, как Отец ваш совершенен есть”. Человек, который создан из тела и духа, не может быть совершенен, надругавшись над своим телом… Через совершенство тела приходит совершенство души. Передовые нации это поняли… Впрочем, довольно об этом…
Может быть, вообще довольно — здесь?.. Пойдем дальше!..
* * *
Вот rue de Brousse. Здесь русская портниха — очень дорогая — такая дорогая, что русским нельзя шить, лучший хирург в Константинополе проф. Алексинский и Русский Маяк.О, Русский Маяк — это нечто!.. Маяк что-то вроде клуба… Там четыре залы — буфет, концертная зала, гостиная, где валяются в креслах, библиотека… Все это делается на американские деньги с легкой “прожидью”, как говорят наши “искатели масонов”. Эти же последние утверждают, что Маяк — масонское учреждение… Это не мешает этому учреждению приглашать в качестве постоянного лектора моего друга Валерия, который на масона что-то не похож… Надо ли прибавлять, что в Константинополе (да и в одном ли только Константинополе) все ныне ищут масонов… Впрочем, появилась теория о том, что существуют “правые масоны”… Правые масоны находятся в контакте с иезуитами… Иезуиты, действительно, кое-что делают для русских и “совращают”… Пока совратили только князя Волконского, да ведь у них это в роду… Но вообще тяготение к мистике у русского беженства такое, что его можно сравнить только с тяготением к Петру Смирнову…
Тут, кстати, благо он рядом на Кулу-Глу, учреждение другого рода… “Русский Лицей”. Во главе стоит Н.В. Стороженко, быв. директор знаменитой Киевской Александровской Императорской гимназии…