Думал, придется долго объяснять, но Фиона въехала сразу. Видимо, уже сталкивалась с подобной проблемой.
– Хочешь и омлет сделать, и яйца не разбить.
– Ага.
– Размести аппаратуру рядом с первозданным Лабиринтом. Там она будет работать стабильно. Если вообще захочет работать. Ноутбук Мерлина в Эмбере работать отказался.
– Змей не захочет, чтоб я проходил Посвящение рядом с Лабиринтом.
– Это уже твои проблемы.
– Спасибо, тетя Фи, – говорит Паола и тянет меня за рукав. При этом то сжимает, то отпускает мой локоть. Сигналит.
– Что случилось? – спрашиваю я в коридоре.
– Гилва передает, что Лоборхес против.
– Кто такой Лоборхес?
– Он у себя в Хаосе нечто среднее между Дворкиным и Бенедиктом здесь.
– Откуда ты все знаешь?
– Горе мое! А уши на что? Не перебивай меня! Если лорд Лоборхес против, значит тебя попытаются убить. А так, как ты самый крутой, то убивать будут не по-честному. Лоборхес вообще считает, что стоит выше приличий. Стрела из-за угла, яд в бокале, нож в бок в толпе, ну и так далее. Благородные дворы на это не пойдут, так что убийца будет из мелких или обедневших дворянчиков. Держи ушки на макушке и береги меня!
– Вот те раз! Кого убивать будут?
– Ты бессмертный, тебя не убьют. А меня могут! Вот!
До глубокой ночи настраиваю спикарт на режим обороны. Что-то вроде метеоритной защиты. Если предмет движется на меня слишком быстро, или он слишком массивен, спикарт примет меры. Гораздо труднее настроить спикарт на анализ ядов. С помощью Флоры я настроил спикарт на распознавание полусотни ядов, имевшихся под рукой в лаборатории. Но ядов сотни. Рэндом заглянул на шум в лабораторию и посоветовал носить чешуйчатый бронежилет из композиционных материалов. Несмотря на сопротивление, я запихнул в бронежилет Паолу.
Первое покушение состоялось три дня спустя. Трехмерным зрением я увидел арбалетчика на крыше, когда мы с Паолой возвращались в замок. Решил подшутить над беднягой. Стрела, нацеленная мне в горло, после выстрела описала дугу и принялась кружиться вокруг киллера как назойливая оса. Покружив четверть минуты, легонько клюнула его в ягодицу. Через минуту стрелок скончался в страшных муках: стрела оказалась отравленной. Шутка получилась не смешной. Я не стал ничего говорить Паоле. Удивило только, насколько точно она все рассчитала. И насколько быстро агент Хаоса добрался до Эмбера. Об этом я сообщил Рэндому.
Второе покушение состоялось на следующий день. Я изрядно набрался в кабачке, но все-таки, именно я, а не спикарт перехватил стрелу. Стрелка я тоже не упустил. С помощью спикарта поймал его в вихрь сил и представил перед свои мутные очи. В следующую секунду хмель слетел. На меня смотрели пустые глаза идиота. Здоровенный мужчина вел себя как трехмесячный ребенок, пускал слюни щербатым ртом и пачкал штаны.
Это покушение встревожило Рэндома намного сильнее. Фиона сообщила, что у пленника полностью стерта память, поэтому допрашивать его бесполезно. Кто-то позаботился, чтоб он ничего не рассказал. Возможно, этот кто-то находился рядом в момент выстрела, возможно на стрелка было наложено заклятие с активизацией по условию. Скорее всего, первый вариант. Думаю, агенты Хаоса хотели узнать, что же произошло с первым стрелком. Точнее, какой способ обороны я выбрал.
Рэндом собрался вызвать в Эмбер Бенедикта, Жерара и Джулиана, но я сказал, что сам улажу дела. Связался по козырю с Сухэем, переправил к нему идиота и сообщил, что после каждого покушения буду восстанавливать один из сломанных Лабиринтов.
– Умный ход, – оценила Фиона. – Хотя, неизвестно, какому полюсу от этого станет хуже. Силы Порядка возрастут, но усилится борьба за власть между Лабиринтами, что не способствует стабильности…
– Именно! – подтвердил я. – И это меня устраивает.
– Думаешь, убийца мог быть нанят кем-то из эмберитов? – интересуется Рэндом.
Я одарил его улыбкой в лучших традициях Эмбера.
ИГРА НА МИННОМ ПОЛЕ
ЧАСТЬ 5
ЧУЖАЯ ИГРА
ПЛОЩАДКА ДЛЯ ИГР
– Хочешь и омлет сделать, и яйца не разбить.
– Ага.
– Размести аппаратуру рядом с первозданным Лабиринтом. Там она будет работать стабильно. Если вообще захочет работать. Ноутбук Мерлина в Эмбере работать отказался.
– Змей не захочет, чтоб я проходил Посвящение рядом с Лабиринтом.
– Это уже твои проблемы.
– Спасибо, тетя Фи, – говорит Паола и тянет меня за рукав. При этом то сжимает, то отпускает мой локоть. Сигналит.
– Что случилось? – спрашиваю я в коридоре.
– Гилва передает, что Лоборхес против.
– Кто такой Лоборхес?
– Он у себя в Хаосе нечто среднее между Дворкиным и Бенедиктом здесь.
– Откуда ты все знаешь?
– Горе мое! А уши на что? Не перебивай меня! Если лорд Лоборхес против, значит тебя попытаются убить. А так, как ты самый крутой, то убивать будут не по-честному. Лоборхес вообще считает, что стоит выше приличий. Стрела из-за угла, яд в бокале, нож в бок в толпе, ну и так далее. Благородные дворы на это не пойдут, так что убийца будет из мелких или обедневших дворянчиков. Держи ушки на макушке и береги меня!
– Вот те раз! Кого убивать будут?
– Ты бессмертный, тебя не убьют. А меня могут! Вот!
До глубокой ночи настраиваю спикарт на режим обороны. Что-то вроде метеоритной защиты. Если предмет движется на меня слишком быстро, или он слишком массивен, спикарт примет меры. Гораздо труднее настроить спикарт на анализ ядов. С помощью Флоры я настроил спикарт на распознавание полусотни ядов, имевшихся под рукой в лаборатории. Но ядов сотни. Рэндом заглянул на шум в лабораторию и посоветовал носить чешуйчатый бронежилет из композиционных материалов. Несмотря на сопротивление, я запихнул в бронежилет Паолу.
Первое покушение состоялось три дня спустя. Трехмерным зрением я увидел арбалетчика на крыше, когда мы с Паолой возвращались в замок. Решил подшутить над беднягой. Стрела, нацеленная мне в горло, после выстрела описала дугу и принялась кружиться вокруг киллера как назойливая оса. Покружив четверть минуты, легонько клюнула его в ягодицу. Через минуту стрелок скончался в страшных муках: стрела оказалась отравленной. Шутка получилась не смешной. Я не стал ничего говорить Паоле. Удивило только, насколько точно она все рассчитала. И насколько быстро агент Хаоса добрался до Эмбера. Об этом я сообщил Рэндому.
Второе покушение состоялось на следующий день. Я изрядно набрался в кабачке, но все-таки, именно я, а не спикарт перехватил стрелу. Стрелка я тоже не упустил. С помощью спикарта поймал его в вихрь сил и представил перед свои мутные очи. В следующую секунду хмель слетел. На меня смотрели пустые глаза идиота. Здоровенный мужчина вел себя как трехмесячный ребенок, пускал слюни щербатым ртом и пачкал штаны.
Это покушение встревожило Рэндома намного сильнее. Фиона сообщила, что у пленника полностью стерта память, поэтому допрашивать его бесполезно. Кто-то позаботился, чтоб он ничего не рассказал. Возможно, этот кто-то находился рядом в момент выстрела, возможно на стрелка было наложено заклятие с активизацией по условию. Скорее всего, первый вариант. Думаю, агенты Хаоса хотели узнать, что же произошло с первым стрелком. Точнее, какой способ обороны я выбрал.
Рэндом собрался вызвать в Эмбер Бенедикта, Жерара и Джулиана, но я сказал, что сам улажу дела. Связался по козырю с Сухэем, переправил к нему идиота и сообщил, что после каждого покушения буду восстанавливать один из сломанных Лабиринтов.
– Умный ход, – оценила Фиона. – Хотя, неизвестно, какому полюсу от этого станет хуже. Силы Порядка возрастут, но усилится борьба за власть между Лабиринтами, что не способствует стабильности…
– Именно! – подтвердил я. – И это меня устраивает.
– Думаешь, убийца мог быть нанят кем-то из эмберитов? – интересуется Рэндом.
Я одарил его улыбкой в лучших традициях Эмбера.
ИГРА НА МИННОМ ПОЛЕ
– Опять уснул… Богдан, очнись!
Выныриваю из своих невеселых дум и смотрю на Корал.
– Что с тобой? О чем думаешь? Последняя запись, и мне пора маленького кормить.
Мы находимся в центре Первозданного Лабиринта. На мне очень навороченный шлем мнеморекордера, оснащенный всей мыслимой фиксирующей аппаратурой. Смотрю в Глаз Хаоса и раз за разом прохожу Посвящение. Смотрю то только правым глазом, то только левым, то обоими. Аппаратура фиксирует и записывает все, что может. Анализируем записи, ищем отличия, отфильтровываем случайные отклонения и шумы, выделяя постоянную составляющую. Рутина, черновая работа. В момент встречи со Змеем обработанная запись будет транслироваться мне в мозг, заменяя отсутствующий Глаз Хаоса.
Заканчиваем запись, отстегиваю кабель от шлема, запихиваю в кармашек на крышке чемоданчика с аппаратурой и захлопываю крышку.
– На сегодня – все. Корал, у меня к тебе просьба. Ты не могла бы позволить Паоле пройти Посвящение. Это может оказаться полезным.
Корал мило краснеет.
– Это тайна, но она уже прошла посвящение.
– А… Гилва?
– Тоже.
– А еще кто?
– Больше никто. Камень не позволял. Раньше он мной повелевал, теперь, после Посвящения, я им.
Разогреваю спикарт, подхватываю обоих в кокон из силовых линий, приподнимаю на несколько метров над Лабиринтом и бросаю в Эмбер. В библиотеку. Там редко можно кого-то застать, а у меня дурная привычка финишировать именно в занятом месте. Дронна, шут Рэндома, сложил об этом песенку. Утверждает, что так мягче. Плевать. О, черт!!!
– Ой! – вскрикивает Паола и отскакивает. Мерлин ловит ее за талию и не дает упасть. Зря отскакивает. Я наконец-то сумел почувствовать, что посадочная площадка занята, и сдвинул финиш-позицию на полтора метра. Больше наездов не будет.
Первое время Мерлин очень интересовался нашими экспериментами, дежурил рядом с Лабиринтом. Опасался то ли очередного покушения, то ли мести со стороны Лабиринта, но сейчас отменил дежурства. Колесо-Призрак снял наблюдение еще раньше. Понаблюдал за несколькими циклами Посвящения, заявил, что ничего нового больше не узнает, выпросил у меня карманный компьютер и исчез. «Ну и дурак, – сказала мне Паола. – Твой комп прошел с тобой Логрус и все Лабиринты. Ты уверен, что он остался просто компьютером?» «Плевать» – сказал я.
– Ну что ты расклеился? Хандра сейчас не в моде! – Паола встает на колени перед кушеткой и пытается заглянуть в мои глаза.
– Оказывается, это очень больно, когда кто-то от тебя уходит.
– Гилва цела и здорова. И вообще, она крутая. Высшее Посвящение прошла.
– Знаю, – говорю я и прикусываю язык.
– Откуда?
– От Камня, – вру я.
– Тогда чего хандришь?
– Когда я возвращался к Бадеру… Мы с ребятами работали по одной гнусной планетке… Нет, это для нас она была гнусная. А вообще, очень интересная. С научной точки зрения. С флюктуациями… А затем за мной прилетел Бадер. Нет, меня никто не удерживал, все поздравляли, желали спокойной плазмы и те-де. Работать у Бадера – это значит работать по странникам. Любой мечтает. Но глаза у всех были такие… собачьи. Как у меня в зеркале.
– А причем тут Гилва?
– Я только сейчас понял, как больно, когда бросают.
– Размяк ты как кусок дерьма, – неожиданно стальным голосом говорит Паола. – В таком состоянии на Змея пойдешь?
– Змей не хочет со мной встречаться… Змею я тоже не нужен… А-а-аб!
Качусь по полу. Это Паола резко опрокидывает кушетку.
– Вот я и говорю – размяк! – констатирует она. – Кому нужна ваша встреча? Тебе, или Змею? Интенсифицируй контакт!
– Это можно, – уныло соглашаюсь я, сажусь на пол и достаю козырь Гилвы. Долго вглядываюсь, но контакта нет. – Не отвечает. Может, ее, как Корвина, поймали и в темноту посадили?
– Накаркаешь! Дай сюда, – Паола отбирает у меня козырь. – Темнота ей не страшна. Мерлин обучил ее заклятию «Звезда в ночи». Ну вот, порядок. Привет, Гилва! С тобой муж хочет поговорить… Нет… Фу на него! Совсем раскис… Ты тоже хороша. Он же большой ребенок!
Дотрагиваюсь до плеча Паолы и вступаю в контакт. Гилва в демоническом облике на каком-то семейном торжестве.
– Привет, Гилва. Не слушай Паолу, она… Ой! Любимая! Не щипайся! Гилва, я о чем хотел попросить: Пусти новую волну слухов, что я полностью готов к Посвящению Змея. Закончил все подготовительные мероприятия… Нет, какие – не уточняй… Да, добровольно… Если не согласится добровольно? Тогда – добровольно и с песнями… Не знаешь, как это? А как кошек учат горчицу есть? Под хвостом намажь, сама все вылижет!.. С песнями. Нет, не я придумал. Ты ж меня знаешь, я гуманный!.. Место? Там, где с тобой впервые встретились… До встречи.
Закрываю козырь рукой и прерываю контакт. Кто сказал, что карты – самый надежный вид связи? Надежней сотового телефона. Нас подслушивали сразу три нелегальных абонента. С помощью спикарта мог бы выследить каждого, но сейчас это не важно. Чем шире пойдет слух, тем лучше.
– Паола, как так получилось, что я не смог достучаться до Гилвы, а ты смогла?
– Секретная дозвонка: Три коротких, один длинный вызов.
– Хитро! Не спрашиваю, кто придумал. Пакуй чемоданы, возвращаемся к родимому шалашу.
Родимый шалаш 5-го уровня защиты стоит на прежнем месте. Только на полу, на железном листе, в котором узнаю кусок ангара, кто-то разводил костер. Холодильник пуст, вся посуда, все столовое серебро и блестящие железки исчезли. В ангаре-конюшне окна-двери нараспашку, гуляет ветер. В общем, картина запустения. Ставлю на землю чемодан с Паолиными нарядами и, по старой традиции, кружу вокруг полукапсулы, восстанавливая былой уют.
– На дальней станции сойду. Трава по пояс… – напевает Паола. Трава действительно по пояс. Ввожу коррективы, и трава превращается в ухоженный английский газон. Паола тут же скидывает туфли. А я переправляю из Эмбера аппаратуру и записи.
– Лошадей переправлять будешь?
– Нет. Пусть пока в Эмбере.
Надеваю шлем, пропускаю набор тестов, потом запускаю аппаратуру в рабочем режиме. Как ни странно, все работает, хотя до Эмбера довольно далеко. Правда, Харон близко. Может ли это отпугнуть Змея?
Прохожу Посвящение по записи. Когда запись заканчивается, как всегда испытываю легкий шок. А опомнившись, вижу, что Паола стоит на коленях. Поражена, но не напугана. Скорее, восхищена. Резко оглядываюсь.
Белый единорог. Она. Ослепительно белая, искристая, цвета снега под солнцем. Живой символ Эмбера. Там, где Ее видели, эмбериты возводят часовни и храмы. Вот Она передо мной. Задумчиво смотрит. На меня смотрит. Стаскиваю с головы шлем. Честное слово, хочется встать на колени рядом с Паолой.
– Я что-нибудь не то делаю?
Чуть заметно качает головой и удаляется. Гордо, величаво и естественно. Чтоб так ходить, нужно родиться королевой. И тает прямо на глазах. Десять шагов – и Ее нет…
Еще долго смотрим вслед, потом друг на друга.
– Чего это она?
Паола одаривает меня убийственным взглядом.
Маленький дракон падает камнем с неба, бьет крыльями, но все равно довольно сильно припечатывается об землю.
– Шушик, ты видел?! Она была здесь! Она стояла рядом с нами! Ты видел Ее?! – в восторге кричит Паола.
– Почему-то так и думал, что без вас не обошлось, – невпопад отзывается дракончик.
– Почему это ты так думал? – тоном прокурора интересуется Паола.
– Кто играл Силами? Вы или Единорог?
– Какими силами?
– Я бы сказал, Камнем Правосудия, если б не сила всплеска. Не помню, чтоб с Камнем когда играли на таких энергиях.
Паола смотрит на меня и бледнеет.
– Что с тобой?
– Когда ты свою шарманку заводишь, перед твоим лицом висит в воздухе призрак Камня.
– Голограмма.
– Пусть голограмма. Она как камень, только чуть прозрачная.
Она лучше камня. Это многоканальная запись всех регистрируемых полей, обработанная на компьютере, очищенная от шумов и наслоений. Квинтэссенция его сущности. Но я не раз и не два пускал ее в нашей походной лаборатории рядом с Лабиринтом. Почему-то там не было всплесков Силы. Объясняю это Шушику.
– Энергию всплеска впитывали Камень и Лабиринт, – говорит дракончик. – Для них это – что глоток воды в пустыне. Или ты думаешь, что они задаром столько дней терпели твои опыты? Кстати, еще пара таких всплесков, и сюда сбегутся любители дармовщинки со всей округи. Сейчас они напуганы, но если всплески будут повторяться, потянутся сюда.
– Плевать. А ты не испугался?
– Испугался, – честно сознается Шушик. – За Корал. Она славная самочка, и с ней лучше дружить. Единорог вам что-нибудь сказала?
– Нет, – откликается Паола. – Только смотрела. Ой! А вдруг она о Змее предупредить хотела?
– Не бойся. Мы же здесь ради него.
– Не бойся, да? Ты десантник. А мне страшно! А ты как муха полусонная. Тебе собраться надо перед боем, а не шататься тоскливым привидением, вот!
Шушик поспешно прощается с нами и уходит в небо. Маленький, деликатный дракон. Это очень важно – то, что он сказал. Меняет весь расклад. Черт возьми, у меня на руках наконец-то появились козыри. Начинаю верить, что все и на самом деле может пройти мирно. А также понимаю, что Змей очень скоро будет здесь. Ему ли не узнать всплеск энергии собственного глаза? Если уж единорог встревожилась…
– Он скоро будет здесь.
– Кто?
– Змей.
Сначала исчезают цвета. Мир становится черно-белым и плавно превращается в негатив. Сажусь в кресло-качалку и водружаю ноги на стол. Сдвигаю на лоб широкополую ковбойскую шляпу. На меня нападает какая-то странная апатия. Чувствую, печенкой чувствую, шестым чувством космодесантника – я на водоразделе. Еще не позно отступить. Сохраню то, что имею. Этот мир, друзей… Если пойду вперед, получу в награду какой-то другой мир, но этот потеряю безвозвратно. Одно другого стоит. 50 на 50. Смешно, но вопрос о выборе не стоит. Не в моих правилах на месте стоять. Как бы глупо это ни звучало, но только вперед. Как лемминг.
Черно-белый мир-негатив описан в «Хрониках». Ничего страшного в этом нет. Видимо, Змею так больше нравится. Но черный свет – явление любопытное. Ослепительный черный свет. Манипулятором Логруса тяну из седельной сумки инфракрасную маску, но в ней вообще ничего не разобрать. Набор ярких и тусклых пятен, которые глаз не может сгруппировать в контуры предметов. Швыряю маску на стол и жду Змея. А вот и он. Здоровенный одноглазый питон. Не берусь судить о раскраске. При таком освещении понять сложно.
– Здравствуй, Змей Хаоса, – лениво говорю я. – С моей стороны требуются какие-то ритуальные фразы или телодвижения?
– Оставим формальности. – Змей поднимает голову на уровень человеческого роста и, покачиваясь, изучает меня. – Ты меня не боишься, – констатирует он. – И твой спикарт не готов к активным действиям.
– А разве надо тебя бояться?
– Нужно ли бояться смерти? – улыбается этот одноглазый пожарный шланг. Я морщусь.
Бояться смерти – что бояться сна.
Она для духа вовсе не страшна.
Дрожащим голосом сообщает Змею Паола.
Боится смерти только наше тело,
Но это уж совсем другое дело.
Спасибо тебе, храбрая моя. Иронично киваю Змею.
– Слышал? Давай поговорим о деле. Я хочу пройти высшее Посвящение, глядя в оба твоих глаза. Дворкин сказал, что это даст новое качество. Но сначала я должен пройти обычное Посвящение, глядя в твой правый глаз. Иначе симметрия восприятия будет нарушена.
– Ты хочешь заключить со мной сделку, человек?
– Это сказал ты, не я.
– Цена будет высока. Мой левый глаз.
– А если у меня его нет?
– Не играй со мной. Пять минут назад он был здесь. Я чувствовал его.
– Хорошо, – я резко подаюсь вперед. – То, что ты почувствовал, будет твоим. Идет?
– Ты говоришь так, будто речь идет о чем-то другом, не о моем глазе.
– Я говорю о том, что ты почувствовал, как бы это ни называлось.
– Знаешь, что ждет тебя в случае обмана?
– Жизнь, полная острых и ярких впечатлений – ты это хотел сказать?
– Да. Сделка заключена. Ты готов, человек?
– Две минуты, и я буду готов. Ты не мог бы включить нормальное освещение?
Надеваю шлем, заменяю кассету на чистую, переключаю аппаратуру с воспроизведения на запись. Пока давлю на кнопки, мир вновь обретает краски. Змей, оказывается, салатного цвета. А брюшко цвета осенней листвы. Может, он своей расцветки стесняется?
– Готов. – На всякий случай инструктирую, чтоб не дергался и не отвращал от меня свой одноглазый лик.
Что-то улыбка Змея мне совсем не нравится…
Ничего, утешаю я себя, все было и прошло. И боли были не настоящие, а фантомные. Но кто же мог подумать? В левом Глазу Посвящение на полном автопилоте проходишь. Даже Вуалей нет. Кто мог подумать, что правый Глаз мной в теннис играть будет?
Обязан был подумать! Права Паола, расклеился десантник. Они же во всем антагонисты, эти Глаза. Я имел дело с Логрусом, сколько раз его манипуляторами пользовался, мог бы интерполировать. В Логрусе уворачиваться надо, в чехарду играть, а в этой багровой невесомости попробуй, уклонись. Или, все-таки, можно уклониться? Нет, наверно, нельзя. Как тогда конец партии определить? Здесь каждый отросток припечатал меня об стенку ровно один раз. Или об потолок? Разберись в невесомости… Что я им – шарик для пинг-понга?
Постепенно успокаиваюсь, и даже начинаю видеть приятное. Приятно, например, что все кости целы, что все это было наподобие кошмарного сна. Ведь от каждого удара я по стенке размазывался, а в следующую секунду – снова кусочком. И снова к этим отросткам лечу. Как мячик. Приятно, что каждый отросток шлепнул меня только по разику. Что они в азарт не впали, и не увлеклись. Так, ленивая распасовка.
Это даже хорошо, что заранее не подумал. А то и не знаю, пошел бы на такое по доброй воле.
В конце концов, я сам этого добивался.
И все-таки, каждый из этих «бум-шлеп!» не забуду до седых волос.
– Ты доволен? – интересуется Змей.
– Это только половина дела, – откликаюсь я. Господи, до чего не хочется браться за вторую. Если б кто знал. Бросаю взгляд на Паолу. Она меняет кассету в видеорегистраторе и обнадеживающе кивает. Вздыхаю. Совсем не ловит мои тайные желания. Это я поручил ей фиксировать все на видео, чтоб за бластер не хваталась.
Меняю кассету в своей аппаратуре и переключаю все с записи на воспроизведение. Объясняю Змею, что сейчас в воздухе перед ним появится призрак его глаза. По морде вижу, что не понял, но это не важно. Вдавливаю клавишу. Начинаем!
Как только в воздухе появляется полупрозрачный Глаз Хаоса, Змей приходит в тихий восторг. Осторожно продвигает вперед голову, пока голограмма не занимает место глаза в пустой глазнице. Чуть сдвигаю регулятор яркости, чтоб оба глаза светились одинаково. Отработанным усилием раздвигаю зрачки, будто рассматриваю стереопару фотоснимков. Это достаточно просто после небольшой тренировки. Будто смотришь вдаль сквозь голову Змея. Изображение двоится, правый глаз Змея накладывается на левый, ловлю этот момент, напрягаю мышцы глаза и настраиваюсь на резкость. Получилось. Пока все идет как при обычном посвящении. Багрово-красное пространство, и я словно ныряю в него. Боковым зрением вижу чуть колеблющийся красный туман. Далеко-далеко впереди появляется черная точка. Логрус или Лабиринт? Только б не Логрус! Логрус один, а Лабиринтов много. Пусть будет все по статистике! Имею я право на капельку везения, а?
Это не Логрус. Но и не Лабиринт. Те – плоские. Это – коробочка с извивающимися светящимися червями. Я не влетаю в нее с разбега, а зависаю над ней. Размером она с хоккейное поле, а синие червяки – они же в буквы складываются! Узор Лабиринта неподвижен, Логрус в вечном движении, а при наложении появляются трехмерные буквы. Эффект третьего глаза. Буквы вращаются, перетекая одна в другую. Спохватываюсь, и начинаю торопливо соединять их в слова. Мешает, что все это организовано по принципу бегущей строки. Время идет, и скоро моя запись кончится. Согласится ли Змей на второй сеанс?
Успел прочитать! Текст пошел по второму разу. Это инструкция по вызову Истинного Терминала. Как все просто! Стоило носиться по всему миру, от Колвира до Обода, рисковать жизнью, драться, сотрясать основы мироздания, терять друзей, и все – чтоб прочитать несколько слов на русском языке? Кто-то сыграл надо мною глупую шутку.
Или над всем миром.
Зачем?
Выныриваю из своих невеселых дум и смотрю на Корал.
– Что с тобой? О чем думаешь? Последняя запись, и мне пора маленького кормить.
Мы находимся в центре Первозданного Лабиринта. На мне очень навороченный шлем мнеморекордера, оснащенный всей мыслимой фиксирующей аппаратурой. Смотрю в Глаз Хаоса и раз за разом прохожу Посвящение. Смотрю то только правым глазом, то только левым, то обоими. Аппаратура фиксирует и записывает все, что может. Анализируем записи, ищем отличия, отфильтровываем случайные отклонения и шумы, выделяя постоянную составляющую. Рутина, черновая работа. В момент встречи со Змеем обработанная запись будет транслироваться мне в мозг, заменяя отсутствующий Глаз Хаоса.
Заканчиваем запись, отстегиваю кабель от шлема, запихиваю в кармашек на крышке чемоданчика с аппаратурой и захлопываю крышку.
– На сегодня – все. Корал, у меня к тебе просьба. Ты не могла бы позволить Паоле пройти Посвящение. Это может оказаться полезным.
Корал мило краснеет.
– Это тайна, но она уже прошла посвящение.
– А… Гилва?
– Тоже.
– А еще кто?
– Больше никто. Камень не позволял. Раньше он мной повелевал, теперь, после Посвящения, я им.
Разогреваю спикарт, подхватываю обоих в кокон из силовых линий, приподнимаю на несколько метров над Лабиринтом и бросаю в Эмбер. В библиотеку. Там редко можно кого-то застать, а у меня дурная привычка финишировать именно в занятом месте. Дронна, шут Рэндома, сложил об этом песенку. Утверждает, что так мягче. Плевать. О, черт!!!
– Ой! – вскрикивает Паола и отскакивает. Мерлин ловит ее за талию и не дает упасть. Зря отскакивает. Я наконец-то сумел почувствовать, что посадочная площадка занята, и сдвинул финиш-позицию на полтора метра. Больше наездов не будет.
Первое время Мерлин очень интересовался нашими экспериментами, дежурил рядом с Лабиринтом. Опасался то ли очередного покушения, то ли мести со стороны Лабиринта, но сейчас отменил дежурства. Колесо-Призрак снял наблюдение еще раньше. Понаблюдал за несколькими циклами Посвящения, заявил, что ничего нового больше не узнает, выпросил у меня карманный компьютер и исчез. «Ну и дурак, – сказала мне Паола. – Твой комп прошел с тобой Логрус и все Лабиринты. Ты уверен, что он остался просто компьютером?» «Плевать» – сказал я.
– Ну что ты расклеился? Хандра сейчас не в моде! – Паола встает на колени перед кушеткой и пытается заглянуть в мои глаза.
– Оказывается, это очень больно, когда кто-то от тебя уходит.
– Гилва цела и здорова. И вообще, она крутая. Высшее Посвящение прошла.
– Знаю, – говорю я и прикусываю язык.
– Откуда?
– От Камня, – вру я.
– Тогда чего хандришь?
– Когда я возвращался к Бадеру… Мы с ребятами работали по одной гнусной планетке… Нет, это для нас она была гнусная. А вообще, очень интересная. С научной точки зрения. С флюктуациями… А затем за мной прилетел Бадер. Нет, меня никто не удерживал, все поздравляли, желали спокойной плазмы и те-де. Работать у Бадера – это значит работать по странникам. Любой мечтает. Но глаза у всех были такие… собачьи. Как у меня в зеркале.
– А причем тут Гилва?
– Я только сейчас понял, как больно, когда бросают.
– Размяк ты как кусок дерьма, – неожиданно стальным голосом говорит Паола. – В таком состоянии на Змея пойдешь?
– Змей не хочет со мной встречаться… Змею я тоже не нужен… А-а-аб!
Качусь по полу. Это Паола резко опрокидывает кушетку.
– Вот я и говорю – размяк! – констатирует она. – Кому нужна ваша встреча? Тебе, или Змею? Интенсифицируй контакт!
– Это можно, – уныло соглашаюсь я, сажусь на пол и достаю козырь Гилвы. Долго вглядываюсь, но контакта нет. – Не отвечает. Может, ее, как Корвина, поймали и в темноту посадили?
– Накаркаешь! Дай сюда, – Паола отбирает у меня козырь. – Темнота ей не страшна. Мерлин обучил ее заклятию «Звезда в ночи». Ну вот, порядок. Привет, Гилва! С тобой муж хочет поговорить… Нет… Фу на него! Совсем раскис… Ты тоже хороша. Он же большой ребенок!
Дотрагиваюсь до плеча Паолы и вступаю в контакт. Гилва в демоническом облике на каком-то семейном торжестве.
– Привет, Гилва. Не слушай Паолу, она… Ой! Любимая! Не щипайся! Гилва, я о чем хотел попросить: Пусти новую волну слухов, что я полностью готов к Посвящению Змея. Закончил все подготовительные мероприятия… Нет, какие – не уточняй… Да, добровольно… Если не согласится добровольно? Тогда – добровольно и с песнями… Не знаешь, как это? А как кошек учат горчицу есть? Под хвостом намажь, сама все вылижет!.. С песнями. Нет, не я придумал. Ты ж меня знаешь, я гуманный!.. Место? Там, где с тобой впервые встретились… До встречи.
Закрываю козырь рукой и прерываю контакт. Кто сказал, что карты – самый надежный вид связи? Надежней сотового телефона. Нас подслушивали сразу три нелегальных абонента. С помощью спикарта мог бы выследить каждого, но сейчас это не важно. Чем шире пойдет слух, тем лучше.
– Паола, как так получилось, что я не смог достучаться до Гилвы, а ты смогла?
– Секретная дозвонка: Три коротких, один длинный вызов.
– Хитро! Не спрашиваю, кто придумал. Пакуй чемоданы, возвращаемся к родимому шалашу.
Родимый шалаш 5-го уровня защиты стоит на прежнем месте. Только на полу, на железном листе, в котором узнаю кусок ангара, кто-то разводил костер. Холодильник пуст, вся посуда, все столовое серебро и блестящие железки исчезли. В ангаре-конюшне окна-двери нараспашку, гуляет ветер. В общем, картина запустения. Ставлю на землю чемодан с Паолиными нарядами и, по старой традиции, кружу вокруг полукапсулы, восстанавливая былой уют.
– На дальней станции сойду. Трава по пояс… – напевает Паола. Трава действительно по пояс. Ввожу коррективы, и трава превращается в ухоженный английский газон. Паола тут же скидывает туфли. А я переправляю из Эмбера аппаратуру и записи.
– Лошадей переправлять будешь?
– Нет. Пусть пока в Эмбере.
Надеваю шлем, пропускаю набор тестов, потом запускаю аппаратуру в рабочем режиме. Как ни странно, все работает, хотя до Эмбера довольно далеко. Правда, Харон близко. Может ли это отпугнуть Змея?
Прохожу Посвящение по записи. Когда запись заканчивается, как всегда испытываю легкий шок. А опомнившись, вижу, что Паола стоит на коленях. Поражена, но не напугана. Скорее, восхищена. Резко оглядываюсь.
Белый единорог. Она. Ослепительно белая, искристая, цвета снега под солнцем. Живой символ Эмбера. Там, где Ее видели, эмбериты возводят часовни и храмы. Вот Она передо мной. Задумчиво смотрит. На меня смотрит. Стаскиваю с головы шлем. Честное слово, хочется встать на колени рядом с Паолой.
– Я что-нибудь не то делаю?
Чуть заметно качает головой и удаляется. Гордо, величаво и естественно. Чтоб так ходить, нужно родиться королевой. И тает прямо на глазах. Десять шагов – и Ее нет…
Еще долго смотрим вслед, потом друг на друга.
– Чего это она?
Паола одаривает меня убийственным взглядом.
Маленький дракон падает камнем с неба, бьет крыльями, но все равно довольно сильно припечатывается об землю.
– Шушик, ты видел?! Она была здесь! Она стояла рядом с нами! Ты видел Ее?! – в восторге кричит Паола.
– Почему-то так и думал, что без вас не обошлось, – невпопад отзывается дракончик.
– Почему это ты так думал? – тоном прокурора интересуется Паола.
– Кто играл Силами? Вы или Единорог?
– Какими силами?
– Я бы сказал, Камнем Правосудия, если б не сила всплеска. Не помню, чтоб с Камнем когда играли на таких энергиях.
Паола смотрит на меня и бледнеет.
– Что с тобой?
– Когда ты свою шарманку заводишь, перед твоим лицом висит в воздухе призрак Камня.
– Голограмма.
– Пусть голограмма. Она как камень, только чуть прозрачная.
Она лучше камня. Это многоканальная запись всех регистрируемых полей, обработанная на компьютере, очищенная от шумов и наслоений. Квинтэссенция его сущности. Но я не раз и не два пускал ее в нашей походной лаборатории рядом с Лабиринтом. Почему-то там не было всплесков Силы. Объясняю это Шушику.
– Энергию всплеска впитывали Камень и Лабиринт, – говорит дракончик. – Для них это – что глоток воды в пустыне. Или ты думаешь, что они задаром столько дней терпели твои опыты? Кстати, еще пара таких всплесков, и сюда сбегутся любители дармовщинки со всей округи. Сейчас они напуганы, но если всплески будут повторяться, потянутся сюда.
– Плевать. А ты не испугался?
– Испугался, – честно сознается Шушик. – За Корал. Она славная самочка, и с ней лучше дружить. Единорог вам что-нибудь сказала?
– Нет, – откликается Паола. – Только смотрела. Ой! А вдруг она о Змее предупредить хотела?
– Не бойся. Мы же здесь ради него.
– Не бойся, да? Ты десантник. А мне страшно! А ты как муха полусонная. Тебе собраться надо перед боем, а не шататься тоскливым привидением, вот!
Шушик поспешно прощается с нами и уходит в небо. Маленький, деликатный дракон. Это очень важно – то, что он сказал. Меняет весь расклад. Черт возьми, у меня на руках наконец-то появились козыри. Начинаю верить, что все и на самом деле может пройти мирно. А также понимаю, что Змей очень скоро будет здесь. Ему ли не узнать всплеск энергии собственного глаза? Если уж единорог встревожилась…
– Он скоро будет здесь.
– Кто?
– Змей.
Сначала исчезают цвета. Мир становится черно-белым и плавно превращается в негатив. Сажусь в кресло-качалку и водружаю ноги на стол. Сдвигаю на лоб широкополую ковбойскую шляпу. На меня нападает какая-то странная апатия. Чувствую, печенкой чувствую, шестым чувством космодесантника – я на водоразделе. Еще не позно отступить. Сохраню то, что имею. Этот мир, друзей… Если пойду вперед, получу в награду какой-то другой мир, но этот потеряю безвозвратно. Одно другого стоит. 50 на 50. Смешно, но вопрос о выборе не стоит. Не в моих правилах на месте стоять. Как бы глупо это ни звучало, но только вперед. Как лемминг.
Черно-белый мир-негатив описан в «Хрониках». Ничего страшного в этом нет. Видимо, Змею так больше нравится. Но черный свет – явление любопытное. Ослепительный черный свет. Манипулятором Логруса тяну из седельной сумки инфракрасную маску, но в ней вообще ничего не разобрать. Набор ярких и тусклых пятен, которые глаз не может сгруппировать в контуры предметов. Швыряю маску на стол и жду Змея. А вот и он. Здоровенный одноглазый питон. Не берусь судить о раскраске. При таком освещении понять сложно.
– Здравствуй, Змей Хаоса, – лениво говорю я. – С моей стороны требуются какие-то ритуальные фразы или телодвижения?
– Оставим формальности. – Змей поднимает голову на уровень человеческого роста и, покачиваясь, изучает меня. – Ты меня не боишься, – констатирует он. – И твой спикарт не готов к активным действиям.
– А разве надо тебя бояться?
– Нужно ли бояться смерти? – улыбается этот одноглазый пожарный шланг. Я морщусь.
Бояться смерти – что бояться сна.
Она для духа вовсе не страшна.
Дрожащим голосом сообщает Змею Паола.
Боится смерти только наше тело,
Но это уж совсем другое дело.
Спасибо тебе, храбрая моя. Иронично киваю Змею.
– Слышал? Давай поговорим о деле. Я хочу пройти высшее Посвящение, глядя в оба твоих глаза. Дворкин сказал, что это даст новое качество. Но сначала я должен пройти обычное Посвящение, глядя в твой правый глаз. Иначе симметрия восприятия будет нарушена.
– Ты хочешь заключить со мной сделку, человек?
– Это сказал ты, не я.
– Цена будет высока. Мой левый глаз.
– А если у меня его нет?
– Не играй со мной. Пять минут назад он был здесь. Я чувствовал его.
– Хорошо, – я резко подаюсь вперед. – То, что ты почувствовал, будет твоим. Идет?
– Ты говоришь так, будто речь идет о чем-то другом, не о моем глазе.
– Я говорю о том, что ты почувствовал, как бы это ни называлось.
– Знаешь, что ждет тебя в случае обмана?
– Жизнь, полная острых и ярких впечатлений – ты это хотел сказать?
– Да. Сделка заключена. Ты готов, человек?
– Две минуты, и я буду готов. Ты не мог бы включить нормальное освещение?
Надеваю шлем, заменяю кассету на чистую, переключаю аппаратуру с воспроизведения на запись. Пока давлю на кнопки, мир вновь обретает краски. Змей, оказывается, салатного цвета. А брюшко цвета осенней листвы. Может, он своей расцветки стесняется?
– Готов. – На всякий случай инструктирую, чтоб не дергался и не отвращал от меня свой одноглазый лик.
Что-то улыбка Змея мне совсем не нравится…
Ничего, утешаю я себя, все было и прошло. И боли были не настоящие, а фантомные. Но кто же мог подумать? В левом Глазу Посвящение на полном автопилоте проходишь. Даже Вуалей нет. Кто мог подумать, что правый Глаз мной в теннис играть будет?
Обязан был подумать! Права Паола, расклеился десантник. Они же во всем антагонисты, эти Глаза. Я имел дело с Логрусом, сколько раз его манипуляторами пользовался, мог бы интерполировать. В Логрусе уворачиваться надо, в чехарду играть, а в этой багровой невесомости попробуй, уклонись. Или, все-таки, можно уклониться? Нет, наверно, нельзя. Как тогда конец партии определить? Здесь каждый отросток припечатал меня об стенку ровно один раз. Или об потолок? Разберись в невесомости… Что я им – шарик для пинг-понга?
Постепенно успокаиваюсь, и даже начинаю видеть приятное. Приятно, например, что все кости целы, что все это было наподобие кошмарного сна. Ведь от каждого удара я по стенке размазывался, а в следующую секунду – снова кусочком. И снова к этим отросткам лечу. Как мячик. Приятно, что каждый отросток шлепнул меня только по разику. Что они в азарт не впали, и не увлеклись. Так, ленивая распасовка.
Это даже хорошо, что заранее не подумал. А то и не знаю, пошел бы на такое по доброй воле.
В конце концов, я сам этого добивался.
И все-таки, каждый из этих «бум-шлеп!» не забуду до седых волос.
– Ты доволен? – интересуется Змей.
– Это только половина дела, – откликаюсь я. Господи, до чего не хочется браться за вторую. Если б кто знал. Бросаю взгляд на Паолу. Она меняет кассету в видеорегистраторе и обнадеживающе кивает. Вздыхаю. Совсем не ловит мои тайные желания. Это я поручил ей фиксировать все на видео, чтоб за бластер не хваталась.
Меняю кассету в своей аппаратуре и переключаю все с записи на воспроизведение. Объясняю Змею, что сейчас в воздухе перед ним появится призрак его глаза. По морде вижу, что не понял, но это не важно. Вдавливаю клавишу. Начинаем!
Как только в воздухе появляется полупрозрачный Глаз Хаоса, Змей приходит в тихий восторг. Осторожно продвигает вперед голову, пока голограмма не занимает место глаза в пустой глазнице. Чуть сдвигаю регулятор яркости, чтоб оба глаза светились одинаково. Отработанным усилием раздвигаю зрачки, будто рассматриваю стереопару фотоснимков. Это достаточно просто после небольшой тренировки. Будто смотришь вдаль сквозь голову Змея. Изображение двоится, правый глаз Змея накладывается на левый, ловлю этот момент, напрягаю мышцы глаза и настраиваюсь на резкость. Получилось. Пока все идет как при обычном посвящении. Багрово-красное пространство, и я словно ныряю в него. Боковым зрением вижу чуть колеблющийся красный туман. Далеко-далеко впереди появляется черная точка. Логрус или Лабиринт? Только б не Логрус! Логрус один, а Лабиринтов много. Пусть будет все по статистике! Имею я право на капельку везения, а?
Это не Логрус. Но и не Лабиринт. Те – плоские. Это – коробочка с извивающимися светящимися червями. Я не влетаю в нее с разбега, а зависаю над ней. Размером она с хоккейное поле, а синие червяки – они же в буквы складываются! Узор Лабиринта неподвижен, Логрус в вечном движении, а при наложении появляются трехмерные буквы. Эффект третьего глаза. Буквы вращаются, перетекая одна в другую. Спохватываюсь, и начинаю торопливо соединять их в слова. Мешает, что все это организовано по принципу бегущей строки. Время идет, и скоро моя запись кончится. Согласится ли Змей на второй сеанс?
Успел прочитать! Текст пошел по второму разу. Это инструкция по вызову Истинного Терминала. Как все просто! Стоило носиться по всему миру, от Колвира до Обода, рисковать жизнью, драться, сотрясать основы мироздания, терять друзей, и все – чтоб прочитать несколько слов на русском языке? Кто-то сыграл надо мною глупую шутку.
Или над всем миром.
Зачем?
ЧАСТЬ 5
ЧУЖАЯ ИГРА
Вываливаюсь из транса усталый и изможденный. Змей, похоже, тоже утомился. Вытягивается на земле и дышит как собака. Только языка на сторону не хватает. Паола – мордашка испуганная, но мужественно продолжает снимать. Даю отбой. Устало щелкаю тумблерами, выключая аппаратуру, тащусь к холодильнику за кока-колой. Змей постепенно приходит в себя. Предлагаю ему пластиковую двухлитровую бутулку. Он ловко обхватывает ее хвостом, скусывает пробку, опрокидывает над пастью и сдавливает. Две секунды – и бутылка пуста. Пристально изучает этикетку.
– Сейчас уже не делают настоящей колы, – сообщает он. – Настоящая кола кончилась лет сорок назад по времени Земли. Эта бурда – одно название.
– Мужчины, ужинать будете? – интересуется Паола. Вопросительно смотрю на Змея. Змей кивает.
– Будем, – отвечаю я.
– А что желает гость?
– Молочного поросенка, – сообщает Змей. – Можно жареного, – добавляет он к облегчению хозяйки.
Паола выскакивает из-за двери в спортивном костюме и начинает бегать кругами вокруг полукапсулы.
– Через две минуты ужин будет готов, – говорю я. – Вы теперь знаете, что я имел в виду под призраком глаза. Вас это устраивает?
– Вполне, – отвечает Змей к моему удивлению. – Вы выполнили условие сделки. Теперь обучите меня заклинаниям вызова призрака.
– Обучить просто. Но шлем сделан под мою голову, а аппаратура громоздка и неудобна. Лучше я изготовлю шлем специально для вас. Это займет дня два-три.
– А этот шлем?
– Этот свое отслужил. Место ему – на свалке. Хотите – можете забрать. Иначе я его выброшу.
– Вы честный партнер, Богдан. С вами приятно иметь дело. Не хотите занять трон Хаоса?
– Спасибо за предложение, но не хочу.
– Почему-то я так и подумал, – совсем не удивился Змей.
Крайне довольные друг другом, приступаем к ужину. Змей заканчивает первым. Раскрывает пасть пошире и заглатывает поросенка целиком. Вот и весь ужин.
– Сейчас уже не делают настоящей колы, – сообщает он. – Настоящая кола кончилась лет сорок назад по времени Земли. Эта бурда – одно название.
– Мужчины, ужинать будете? – интересуется Паола. Вопросительно смотрю на Змея. Змей кивает.
– Будем, – отвечаю я.
– А что желает гость?
– Молочного поросенка, – сообщает Змей. – Можно жареного, – добавляет он к облегчению хозяйки.
Паола выскакивает из-за двери в спортивном костюме и начинает бегать кругами вокруг полукапсулы.
– Через две минуты ужин будет готов, – говорю я. – Вы теперь знаете, что я имел в виду под призраком глаза. Вас это устраивает?
– Вполне, – отвечает Змей к моему удивлению. – Вы выполнили условие сделки. Теперь обучите меня заклинаниям вызова призрака.
– Обучить просто. Но шлем сделан под мою голову, а аппаратура громоздка и неудобна. Лучше я изготовлю шлем специально для вас. Это займет дня два-три.
– А этот шлем?
– Этот свое отслужил. Место ему – на свалке. Хотите – можете забрать. Иначе я его выброшу.
– Вы честный партнер, Богдан. С вами приятно иметь дело. Не хотите занять трон Хаоса?
– Спасибо за предложение, но не хочу.
– Почему-то я так и подумал, – совсем не удивился Змей.
Крайне довольные друг другом, приступаем к ужину. Змей заканчивает первым. Раскрывает пасть пошире и заглатывает поросенка целиком. Вот и весь ужин.
ПЛОЩАДКА ДЛЯ ИГР
Со шлемом для Змея провозились два с половиной дня. В основном, с дизайном органов управления и застежками шлема. Ведь кончик хвоста – единственный «палец», доступный Змею. Но все трудности были преодолены, клиент остался доволен. Когда шлем в работе, голограмма занимает место глаза в пустой глазнице. Не знаю, есть ли в этом смысл.
Но Змей в шлеме хоккеиста – незабываемое зрелище.
Когда Змей удалился, Паола разложила перед собой колоду, собралась похвастаться перед всеми знакомыми, а я завалился спать.
Зря Гилва боялась, что я разрушу мир. Моя имитация глаза – это что-то вроде сигареты с травкой. Слабый наркотик для Змея, действующий недолго и почти не опасный для окружающих. Конечно, это усиление Хаоса. Но оно лишь компенсирует усиление Лабиринта, вызванное мной. Мерлин со мной согласился, и Рэндом вынужден был нам поверить. Паола прокрутила им видеозапись Посвящения. Я был поражен.
Я думал, Змей был неподвижен. Ха! Впрочем, голова и на самом деле неподвижна. Абсолютно. Но тело – оно свивалось кольцами, двойными, тройными, восьмерками, распрямлялось, извивалось мягкими, текучими треугольниками, переходящими в квадраты, завязывалось узлами и шло синусоидой. Непрерывное, безостановочное текучее движение. Танец голодного Каа из «Книги джунглей».
Я понял смысл происходящего. Это тени тех букв, которые я видел в Логрусе-Лабиринте. Конечно, надо знать, что стоит за этими петлями, но если знать, просматривая запись раз за разом, можно прочитать и понять сообщение.
А впрочем, плевать.
После ухода гостей приступаю к главному. Сажусь за компьютер, набираю в окне консоли команду: «Истинный Терминал». Пальцы трясутся. Путаясь в кнопках, набираю пароль: «сакура». Ничего не изменилось, только на экране зажглось маленькое сообщение: «Установлен контакт со внешней информационной сетью». Распахиваю это окно во весь экран и вхожу в БВИ – Большой Всепланетный Информаторий. Первым делом смотрю на дату – все правильно, я здесь год кантуюсь. Запрашиваю материалы по Горгулье и по ведомству Бадера. Информация ДСП. Требуется указать допуск. Ввожу свой допуск. Компьютер сообщает, что мой допуск анулирован. Ввожу допуск Бадера. Я знаю его допуск, он знает мой. Так проще работать. Допуск Бадера действует. Вызываю свое личное дело, лезу в самый конец. Так и есть… А что еще я ожидал увидеть?..
Верчусь на вращающемся кресле и обдумываю ситуацию. Для разговора с Дворкиным мало информации. В рай не верю. Где же я?
Камилл! Я знал его – там. ПБЖ – пока был жив.
Выясняю у БВИ его код связи и делаю вызов. Комп долго не отвечает.
– Бадер? Я думал, вы на Кантанте. Неужели на Земле нет нормального видеофона? Я вас не вижу.
– Это не Бадер. Это Богдан. Видео сейчас налажу, – закрываю глаза, усилием воли создаю телекамеру над верхним срезом экрана монитора.
Но Змей в шлеме хоккеиста – незабываемое зрелище.
Когда Змей удалился, Паола разложила перед собой колоду, собралась похвастаться перед всеми знакомыми, а я завалился спать.
Зря Гилва боялась, что я разрушу мир. Моя имитация глаза – это что-то вроде сигареты с травкой. Слабый наркотик для Змея, действующий недолго и почти не опасный для окружающих. Конечно, это усиление Хаоса. Но оно лишь компенсирует усиление Лабиринта, вызванное мной. Мерлин со мной согласился, и Рэндом вынужден был нам поверить. Паола прокрутила им видеозапись Посвящения. Я был поражен.
Я думал, Змей был неподвижен. Ха! Впрочем, голова и на самом деле неподвижна. Абсолютно. Но тело – оно свивалось кольцами, двойными, тройными, восьмерками, распрямлялось, извивалось мягкими, текучими треугольниками, переходящими в квадраты, завязывалось узлами и шло синусоидой. Непрерывное, безостановочное текучее движение. Танец голодного Каа из «Книги джунглей».
Я понял смысл происходящего. Это тени тех букв, которые я видел в Логрусе-Лабиринте. Конечно, надо знать, что стоит за этими петлями, но если знать, просматривая запись раз за разом, можно прочитать и понять сообщение.
А впрочем, плевать.
После ухода гостей приступаю к главному. Сажусь за компьютер, набираю в окне консоли команду: «Истинный Терминал». Пальцы трясутся. Путаясь в кнопках, набираю пароль: «сакура». Ничего не изменилось, только на экране зажглось маленькое сообщение: «Установлен контакт со внешней информационной сетью». Распахиваю это окно во весь экран и вхожу в БВИ – Большой Всепланетный Информаторий. Первым делом смотрю на дату – все правильно, я здесь год кантуюсь. Запрашиваю материалы по Горгулье и по ведомству Бадера. Информация ДСП. Требуется указать допуск. Ввожу свой допуск. Компьютер сообщает, что мой допуск анулирован. Ввожу допуск Бадера. Я знаю его допуск, он знает мой. Так проще работать. Допуск Бадера действует. Вызываю свое личное дело, лезу в самый конец. Так и есть… А что еще я ожидал увидеть?..
Верчусь на вращающемся кресле и обдумываю ситуацию. Для разговора с Дворкиным мало информации. В рай не верю. Где же я?
Камилл! Я знал его – там. ПБЖ – пока был жив.
Выясняю у БВИ его код связи и делаю вызов. Комп долго не отвечает.
– Бадер? Я думал, вы на Кантанте. Неужели на Земле нет нормального видеофона? Я вас не вижу.
– Это не Бадер. Это Богдан. Видео сейчас налажу, – закрываю глаза, усилием воли создаю телекамеру над верхним срезом экрана монитора.