Страница:
– Какие проблемы?! – возмутилась четвертая голова.– Нет у меня проблем.
– Сухой я корочкой питалси,– пропела шестая голова в приступе вдохновения.
– Трусоват ты, Сюзи.
– Лучше быть живым драконом, чем мертвым львом,– сообщила магистру пятая голова.– Зачем ты, Пигал, с ним связался? Перебирал бы бумажки на своем Сирине.
– Выпить-то мне дадут? – забеспокоилась шестая голова.– Который час уже на ветру, так и простудиться недолго.
Кряхтя и скользя по отсыревшей почве трясущимися лапами, дракон Сюзи полез в пещеру. Огромные перепончатые крылья болтались словно порванные паруса попавшего в переделку фрегата.
– А какой бравый был дракон,– вздохнул Пигал.– Картинка.
– Пить меньше надо,– усмехнулся Тимерийский.
Достойнейший Пигал был абсолютно согласен с князем – пьянство до добра не доводит. Увы, в этом мире существует и немало других пороков, не менее предосудительных, чем пьянство.
– Ты кого-то конкретно имеешь в виду, достойнейший, или это общие рассуждения?
– Конкретно я имею в виду тебя, человек молодой. Ты сластолюбив и властолюбив. Зачем тебе понадобилась планета Хрус?
– Я жажду подвигов. Мне хочется карать злодеев и освобождать красавиц. Помнится, именно к этому вы меня призывали не так давно.
– Я погорячился,– усмехнулся Пигал.– А Великого Магуса ты не боишься, человек молодой?
– Мы договоримся.
– А если нет?
– Я объявлю его злодеем и убью. Освобожу красавицу– должны же быть у этого негодяя пленные красавицы– и стану править Хрусом. Тебя, достойнейший Пигал, я сделаю канцлером.
– У тебя мания величия, человек молодой.
Мальчишка был просто сумасшедшим, в этом Пигал уже не сомневался. Вот кого следовало бы отправить на Тартар, но почему-то Высший Совет не сумел додуматься до столь простой мысли, а предпочел рисковать жизнью лучшего из сиринских магистров, заставляя его участвовать в совершенно абсурдных авантюрах. Еще хорошо, что князь не отправился на Хрус немедленно, а вернулся на Альбакерк, по-хозяйски расположившись в замке барона Риго. Достойнейший Пигал изнывал от желания поделиться с кем-нибудь своими наблюдениями и выводами, но востребовали его только через неделю после возвращения с планеты Вилан. Какой-то альбакеркец самого непритязательного вида подошел к магистру в трактире и произнес несколько условных слов. Пигал так обрадовался, что принялся тут же, на людях, объясняться с посланцем Семерлинга. Однако был остановлен и препровожден в место глухое и тайное, где провел несколько часов в ожидании, тоскуя и возмущаясь. Мучения магистра были в конце концов вознаграждены, поскольку, как вскоре выяснилось, кентавр Семерлинг решил лично побеседовать со своим агентом, для чего и прибыл на Альбакерк. Пигал без лишних околичностей выложил все, что знал о безумствах Тимерийского, надеясь на немедленное окончание своих мучений. Однако ответные слова Семерлинга поставили сиринца в тупик:
– Князь прав, дорога гельфов действительно существует.
– Но позволь, просвещеннейший Семерлинг,– возмутился Пигал,– лучшие умы Светлого круга...
– Лучшие умы Светлого круга выполняли нашу волю, магистр,– прервал речь сиринца кентавр.– Мы не хотели до поры до времени возбуждать страсти. Мы обнаружили дорогу от Альбакерка до Альдеборана практически случайно и решили воспользоваться ею. Князь Феликс Тимерийский возглавлял предприятие, но известные тебе, достойнейший, трагические обстоятельства помешали довести дело до конца. Дорога гельфов существует, магистр, но нам известны только несколько ее участков.
– А Хрус?
– На Хрусе есть замок гельфов. Это почти все, что нам известно об этой планете.
– И вы хотите, чтобы князь Андрей добрался до этого замка?
– Ты, как всегда, проницателен, достойнейший магистр,– польстил Пигалу кентавр.– Уж коли этот монстр так рвется на Хрус, то глупо было бы ему в этом препятствовать. Видишь ли, Пигал, у нас появились проблемы на Ытухтаре, на Селе и еще на ряде дальних планет. Есть предположения, что они возникли не просто так. Возможно, не только мы заняты поисками дороги гельфов. Думаю, ты понимаешь, если темные силы оседлают эту дорогу – нам не устоять. Словно саранча хлынут они на возделываемые нами посевы и уничтожат те крупицы разума и добра, которые мы здесь взрастили.
– Вы хотите натравить на них князя Тимерийского?
– Напрасно иронизируешь, Пигал. Любопытство, которое он проявляет к дороге, подтверждает мое мнение о нем, а уж никак не твое. Много тысячелетий назад гельфы установили полное господство над Вселенной, но, возомнив себя всемогущими, они посягнули на Черную плазму и поплатились за это. Впрочем, ты наверняка об этом слышал, магистр. Я считаю, что князь пытается найти дорогу гельфов, чтобы добраться до Черной плазмы.
– Но зачем?
– Князь Тимерийский, конечно, не Сагкх. У него была возможность уйти в Черную плазму вслед за своим приятелем, но он не сделал этого. Однако князь и не человек. Потому что нельзя остаться человеком, пустив в свою душу Сагкха. Он нечто среднее между человеком и монстром, который будет стремиться соединить несоединимое, нашу Вселенную и Черную плазму.
– Но это же чудовищно, невероятно.
– Я знаю, Пигал, ты сомневаешься. Твоя чистая душа не приемлет коварства, но ведь молодой человек даже не виноват в своих бедах. Он не жесток, хотя ты его в этом обвиняешь, он не коварен и не лжив, он просто другой. Он мыслит иными категориями, и тебе, Пигал, предоставляется уникальная возможность исследовать сей феномен. Не упусти этого.
– Ты преувеличиваешь мои способности и силы, просвещеннейший Семерлинг,– уныло заметил Пигал, которого открытые перед ним кентавром перспективы не только не вдохновили, а, скорее, испугали.
– Ты будешь не один, достойнейший. Поблизости будут мои агенты. Вот один из них – барон Элькар Риго.
Как ни был расстроен магистр разговором, искра любопытства в нем все-таки осталась, и он с интересом поднялся навстречу незнакомцу. Барон Риго его разочаровал. Ничего от мага, колдуна и чародея в этом человеке не было. Так что все эти альбакеркские рассказы о необыкновенных способностях барона, которых магистр наслушался с избытком, были, видимо, лишь пустой болтовней. Лицо Элькара Риго было столь невыразительно, что Пигал усомнился в своих способностях его запомнить и не спутать с тысячью других.
– А ведь Сюзи так и не сумел нам точно объяснить, где находится Хрус,– вспомнил Пигал.
– Я думаю,– сказал барон Риго совершенно бесцветным голосом,– князь обнаружит в моем замке недостающие сведения.
Из этого негромкого заявления Пигал сделал вывод, что за Тимерийским следят, и следят пристально. Открытие, что и говорить, приятное, но положения магистра оно не облегчало.
– Ты же ученый, Пигал,– приободрил его кентавр Семерлинг.– Открывать новые горизонты – это твое призвание.
Достойнейший магистр был согласен с тем, что открытие новых горизонтов входит в обязанности ученого, однако ему казалось, что на его родине Сирине эти горизонты просматриваются куда отчетливее, чем на ужасной планете Хрус. К сожалению, просвещеннейший Семерлинг думал иначе.
– Все мы обречены нести свою ношу,– философски заметил кентавр.– И никто не знает, как долог будет его путь. Так что бояться, в сущности, нечего.
С этим Пигал как раз мог поспорить, поскольку конец своего пути он видел отчетливо: планеты Хрус ему не пережить. Разумеется, кентавру Семерлингу наплевать, останется в живых какой-то там сиринский магистр или протянет ноги. Просвещеннейший вновь затеял большую игру и озабочен глобальными проблемами, в которых жизнь отдельно взятого магистра не значит ровным счетом ничего.
Переход за пределы Светлого круга не прибавил Пигалу никаких новых ощущений – самый обычный переход, каких он уже немало совершил в своей жизни. И планета, на которую они прибыли, могла бы считаться самой обычной, да вот только обычных планет за пределами Светлого круга не бывает. Его не обманула даже растительность, буроватая, как на Дилии или Альдеборане и отличавшаяся причудливостью форм севельских циний. Дневное светило, обогревающее проклятую планету Хрус, тоже имело кровавый оттенок, и Пигал счел это дурным предзнаменованием. Только одно пока устраивало магистра: здесь было удивительно тепло, и он не испытывал дискомфорта от пребывания на свежем воздухе без одежды, что в его возрасте являлось немаловажным обстоятельством. Кроме того, ему нравился запах, исходивший от ярко-алых цветов, раскинувших большие нежные лепестки на соседней полянке. Пигал уже собирался высказать по поводу цветов ряд соображений, которые бесспорно пошли бы на пользу Андрею Тимерийскому, весьма равнодушному к красотам природы, но тут тишину неожиданно разорвал такой чудовищный рев, что достойнейший из мудрых даже присел от неожиданности. Это каким же монстром должно быть существо, способное издавать подобные звуки? Благостное настроение, охватившее было магистра по прибытии на Хрус, как ветром сдуло.
– Кажется, кричали там,– князь Тимерийский небрежно махнул рукой в сторону леса.
Пигал имел слабость к тенистым лесам, но эта слабость распространялась лишь на зеленые заросли родного Сирина, а на чужих планетах он предпочитал держаться открытых пространств, во избежание сюрпризов. К счастью, у молодого человека хватило ума не углубляться в непредсказуемые заросли, и он выбрал разумный, по мнению магистра, путь: по берегу ручья, дававшего не только влагу пересохшим губам, но и прохладу, столь необходимую в долгом путешествии.
А путешествие оказалось далеко не легким. Пигалу показалось, что прошли они не менее двадцати верст, но ничего примечательного так и не встретили. Нельзя сказать, что магистр был разочарован отсутствием приключений, но было что-то тревожное во всей этой явно фальшивой умиротворенности. Попугав их для начала ужасным ревом, планета Хрус, видимо, решила, что поддержала репутацию страшного места и дальше можно не напрягаться. Одно из двух: либо паразит Сюзи опять что-то напутал, либо межзвездным скитальцам очень уж везет.
– Тебе не кажется, человек молодой, что мы могли бы с не меньшей для себя пользой провести время на лужайках моего родного Сирина – его пейзажи не уступят здешним своей выразительностью.
– Не накличь беду, магистр,– предостерег князь.– Возможно, мы просто попали в затишье перед бурей.
Тимерийский как в воду глядел. На горизонте появилось нечто весьма напоминающее тучу, причем тучу грозовую. Никогда еще магистру не доводилось наблюдать столь стремительных изменений в природе: тьма поглотила округу буквально в течение одного мгновения, а следом засверкали молнии, раздирая только что вывешенное, вероятно для просушки, черное полотно. Количество электрических разрядов не поддавалось подсчету– грохотало и сверкало как на поле боя. Пигалу довелось однажды в молодые годы испытать нечто подобное, когда в составе миротворческой миссии он побывал на Яфете. Но там огонь и гром издавали железные игрушки, порожденные недоразвитым разумом, хотя вроде бы человеческим, а здесь с ума сходила сама планета Хрус. Возможно, нашлись бы умники, которые назвали бы это адское проявление грозой, но магистр был не из их числа. Богатый жизненный опыт не позволял ему с легкостью принимать очевидные на первый взгляд объяснения. К тому же его не покидало ощущение, что под покровом темноты и разгула стихии в окружающей среде что-то меняется. Во всяком случае, Пигал готов был поклясться, что проступающая из темноты справа гора появилась здесь совсем недавно.
– Видимо, Великий Магус решил с нами познакомиться столь оригинальным способом.
Сказал это князь Андрей, не повышая голоса, из чего Пигал сделал вывод, что грозовая прелюдия закончилась и начинается основное действо. Светлее, однако, не стало, но даже в этой, казалось бы, непроглядной тьме совершенно отчетливо вырисовывалось громадное сооружение, словно бы подсвеченное изнутри. То самое сооружение, которое Пигал при свете молний принял за гору. Теперь в относительно спокойной обстановке он мог убедиться в том, как был не прав. На замок, дворец, дом это тоже было мало похоже.
– Возможно, мы видим Великого Магуса, но, скорее всего, перед нами ракушка, где он прячется подобно жемчужине.
– Ты полагаешь, человек молодой, что оно живое? На него же корма не напасешься.
– Откуда мы можем знать, что живое на этой планете, а что нет?
На слова князя Пигалу возразить было нечего. Гора вскочила на поверхности Хруса, как прыщ на щеке простудившегося человека, и теперь требовала к себе самого пристального внимания.
– Думаю, что не будет большой беды, если мы подойдем поближе.
Поначалу казалось, что до горы рукой подать, но вскоре выяснилось, что это предположение ошибочно. Шли они довольно долго, скользя босыми ногами по раскисшей почве, но цель не становилась ближе. Так, во всяком случае, казалось Пигалу, но у князя Тимерийского было, видимо, свое мнение на этот счет, поскольку он шел и шел вперед, не замечая жалобных вздохов уставшего магистра. Голубоватое свечение впереди сменилось зеленоватым, и это было, пожалуй, все, чего они добились, перемесив ногами тонны местной грязи. Конечно, опытный и великодушный наставник мог бы только порадоваться настойчивости князя, но магистра в эту минуту обуревали совсем другие чувства. По его мнению, сиятельного Тимерийского охватило ослиное упрямство, которое и мешало ему осознать очевидный факт: гора отступает на такое же расстояние, какое они преодолевают ценой неимоверных усилий.
– По-моему, он над нами издевается! – Пигал наконец не выдержал безумной гонки и остановился.
Князь Тимерийский с неохотой последовал его примеру. Путешественники попытались было выбрать местечко посуше, но это оказалось делом совершенно безнадежным, поэтому сели прямо в грязь, благо почва Хруса еще не успела остыть. Пигал закрыл глаза и представил себя на миг в теплом бассейне своего дворца на далеком Сирине. Ощущения были почти реальными, но тем горше оказалось возвращение в безумный мир Хруса.
– Он приближается!
Магистр открыл глаза: гуляющая гора поспешала в этот раз с такой быстротой, словно собиралась разделаться с надоевшими незваными пришельцами. Бежать было бесполезно, поэтому Пигал даже не шелохнулся, когда зеленый свет поглотил его заодно с самоуверенным Тимерийским. Что-то зашуршало над головой Пигала, то ли птицы взмахнули крылами, то ли летучие мыши. Магистр вздрогнул от испуга и огляделся по сторонам. Помещение напоминало пещеру, а возможно – желудок чудовища, во всяком случае, магистр не стал делать поспешных выводов.
– Будем считать, что нас пригласили в гости,– спокойно сказал князь Тимерийский.
Похоже, гости в утробе монстра появлялись не часто, а возможно, он как раз в это время сидел на диете, но количество пыли, скопившейся на стенах кишок, если это были кишки, не поддавалось описанию. Достойнейший Пигал чихал как никогда в жизни. Так, чихая и отплевываясь, они добрались до огромного зала, где их, кажется, поджидали. Магистр был страшно разочарован, увидев перед собой человека небольшого росточка, с остренькой козлиной бородкой.
– Это и есть Великий Магус? – не удержался от неуместного вопроса Пигал.
– Заходите, мои дорогие,– проблеял козлобородый.– На Хрусе гостям всегда рады.
Измочаленный странностями хрусского климата, магистр с удовольствием оглядел стол, уставленный разнообразнейшими яствами и высокими сосудами, в которых, надо полагать, плескалась не вода. Однако раскатал губу достойнейший преждевременно, поскольку стоило ему только протянуть руку к ближайшему блюду, как оно тут же рассыпалось в прах. И через мгновение на столе, кроме пепла, паутины и жирных пятен, ничего уже не осталось.
– Все в этой жизни только прах и тлен, стоит только присмотреться попристальнее.– Козлобородый зашелся в гаденьком смехе.
– Мелковато,– сказал князь Тимерийский.– Тем более для Великого Магуса.
– А я нынче в таком образе,– пояснил козлобородый.– Явись вы, к примеру, вчера, когда я был клыкастым и мордастым чудовищем, быть бы вам разобранными на части еще у порога, а так хоть посидим, покалякаем.
– Ты что же, меняешься? – недоверчиво покосился на сморчка магистр.
– Так все меняется во Вселенной,– вздохнул козлобородый.– Давеча зной был невыносимый, а теперь дождичек пошел.
– Хорош дождичек!
– Скучно мне, вот и балуюсь иногда,– захихикал хозяин.– А вы какими судьбами, гости дорогие?
– Брось дурака валять,– сказал грубо Тимерийский.– Дай людям поесть и выпить с дороги.
Зал вдруг вспыхнул тысячью огней, словно кто-то щедрый до расточительности сыпанул огромную горсть драгоценных камней по стенам. Пигал даже зажмурился, а когда открыл глаза, то на троне сидел уже совсем другой человек, как две капли похожий на сиринского магистра.
– Да вы садитесь, гости дорогие, в ногах правды нет.
Голос у двойника Пигала был страшно неприятным, писклявым, и магистр обиделся на Магуса. Мог бы, кажется, подобрать тембр по обличью.
– Ты о гельфах слышал что-нибудь? – спросил князь Андрей, без церемоний присаживаясь к столу.
– Болтались тут какие-то добрую вечность тому назад,– отозвался Великий Магус.– Я в ту пору совсем младенцем был.
– Замок они у тебя на Хрусе построили.– Князь отхлебнул из кубка и поморщился: – Вино у тебя еще хуже, чем на Альбакерке.
– А где я тебе хороших виноделов найду?– возмутился Великий Магус, вновь обретая козлобородую сущность.– Война у меня нынче, не до виноделов. А замка на Хрусе нет, путаешь ты что-то, Чернопалый.
Пигал поначалу удивился такому обращению к сиятельному Тимерийскому, но потом, взглянув на его правую унизанную перстнями руку, пришел к выводу, что старый козел Магус довольно меток в своих определениях. Похоже, для него происхождение камней не являлось тайной.
– Смотри, Магус,– пригрозил князь,– я ведь насквозь тебя вижу.
Великий Магус, уязвленный замечанием гостя, в очередной раз поменял обличье. В этот раз он являл собой точную копию Андрея Тимерийского.
– А в кентавра Семерлинга слабо? – подначил его князь.
– А ничего не слабо! – возмутился хозяин и тут же спохватился: – Не знаю я никаких кентавров. Сроду не видел.
– А шестиглавый Сюзи нам говорил, что Великий Магус все знает и все может,– вставил свое слово Пигал.
– Дурак он, этот Сюзи. С моими легонами подрался, они ему намяли бока, вот он и наговаривает на меня всякую чушь, паскуда. Еще и Чернопалых натравливает.
Теперь Пигал уже не сомневался, что Великий Магус всерьез побаивается князя Тимерийского. И честно говоря, отнюдь не огорчился по этому поводу. Хотя кое-какие мысли достойнейшего из мудрых в это мгновение посетили: уж коли эта повелевающая молниями тварь боится сиятельного князя, то, вероятно, и опасения кентавра Семерлинга не так уж беспочвенны.
– Покажи замок, Магус,– посоветовал не очень дружелюбно Тимерийский.– Ты же знаешь, я так просто не отстану.
– Замок, замок! – проговорил козлобородый в этот раз вполне приличным баритоном, настолько похожим на голос Семерлинга, что Пигал даже вздрогнул.– А что я с этого буду иметь?
– Кентавру ты замок показывал? – напирал князь.
– А вот и дудки! – сорвался на фальцет Магус.– Были они тут у меня с Кибелиусом, да только не на того напали. Я на них легонов спустил. Погорячился. Теперь у меня с Кибелиусом война.
– А кто он такой, этот Кибелиус? – полюбопытствовал разомлевший от сытного обеда магистр.
– Слушай, Чернопалый, зачем ты этого дурака за собой таскаешь? – Магус недружелюбно покосился на сиринца.
– Достойнейший Пигал мой друг,– холодно ответил князь.– А я не люблю, когда оскорбляют моих друзей.
– Извини,– быстро поправился Великий Магус.– Странно только, что твой друг не знает Кибелиуса.
– Вот и объясни,– посоветовал Тимерийский.– Не сочти за труд.
Пигал готов был поклясться, что и сам князь не в курсе насчет Кибелиуса, а просто пускает пыль в глаза Великому Магусу.
– Великий Кибелиус – пастырь системы Грогуса.
– И кого же пасет этот пастырь? – не отставал настырный Пигал.
– Баранов он пасет,– захихикал Магус.– Мало кто сравнится с Кибелиусом в Черной магии.
– Ты себя имеешь в виду? – насмешливо спросил Тимерийский.
– Так ведь не каждый с Сагкхом в родстве,– съязвил козлобородый.
– На каждого Черного мага найдется Белый магистр,– заметил вконец захмелевший от вина и усталости Пигал Сиринский, чем вызвал приступ буйного веселья у хозяина Хруса.
– Так как же быть с замком? – спросил Андрей.
Великий Магус сразу оборвал смех и поменял обличье– от двойника князя Тимерийского вернулся к козлобородому состоянию.
– Не знаю, что тебе ответить, Чернопалый. Война у меня. Помоги мне с Кибелиусом, а я помогу тебе с гельфами. Вернешь мне девку, отдам тебе замок с дорогой душой.
– Что за девка? – полюбопытствовал Андрей голосом, сразу же приведшим в чувство задремавшего было от усталости Пигала.
– Э, нет,– погрозил пальцем Магус.– Давай договоримся сразу: девка моя – замок твой.
– Зачем тебе девушка? – возмутился Пигал.– Ты в зеркало на себя взгляни!
– А что такое? – удивился козлобородый, прямо на глазах превращаясь в Пигала Сиринского.– Очень даже милый старикашка. Девки любят старых и богатых. А у меня любовь, чужестранец, большое искреннее чувство. Тебе не понять.
И даже слеза выкатилась. Точь-в-точь как у Пигала, когда он бывал чем-то растроган. Вот негодяй!
– Девка – это не проблема,– князь Тимерийский даже зевнул.– Тем более если любовь.
– Страсть, Чернопалый,– проблеял козлобородый.– Может быть, последняя в моей долгой жизни. Я ведь старею, чужестранец, целая вечность позади. Попадись мне Кибелиус десять тысяч лет тому назад, я бы в его системе Грогус ни одного барана не оставил, он бы у меня всю оставшуюся жизнь вегетарианцем ходил. Но, увы. Доживешь до моих лет, Пигал, поймешь, что такое любовь к женщине для одинокого сердца. Раньше-то они за мной табунами ходили, а ныне, видишь, и одной не удержал. Надругался, можно сказать, негодяй Кибелиус над чувствами старого человека. Ну пусть не человека, но ведь тоже живое существо, с плотью.
Разумеется, Пигал Сиринский причитаниям монстра не верил – разве такой способен любить, скажите на милость? И надо быть уж совсем бессердечным, чтобы бросить в лапы чудовища беззащитное дитя. К сожалению, князь Тимерийский в очередной раз доказал, что с сердцем у него проблемы, поскольку торг, предложенный козлобородым Магусом, его даже не смутил.
– Ну смотри, Магус,– Тимерийский погрозил хозяину пальцем,– в случае чего, я и тебя, и твою халупу спалю, ты меня знаешь.
– Очень даже обидно слушать,– промекал козлобородый.– Кто во Вселенной, скажите на милость, может сравниться в порядочности с Великим Магусом Хруса?
От обильной пищи магистра стало клонить в сон, и некоторые фрагменты беседы князя с хозяином он упустил. Все-таки достойнейший Пигал давно уже вышел из того возраста, когда можно пировать сутки напролет. К тому же магистра утомлял свет, который все время менялся от ярко-оранжевого, нестерпимого для глаз, до почти черного, если, конечно, свет может быть черным. Но в берлоге Великого Магуса возможно было все. Хотя сам повелитель Хруса сиринца откровенно разочаровал – трусоват был Великий. А уж как дракон Сюзи о нем распинался!
– Просыпайся, магистр,– услышал Пигал голос князя.– Пора приступать к подвигам, освобождать красавиц и наказывать злых колдунов.
А следом послышался противнейший голосок Магуса:
– Не бери с собой этого дурачка – пропадет.
– Тебе, что ли, оставить?
– Я его легонам скормлю,– всхлипнул от смеха Магус.– Сам-то я вегетарианец. Поистрепался желудком за прожитые годы.
А у самого слюна из пасти закапала. И клыки такие, что Пигалу не по себе стало – откуда эта образина взялась, неужели из ночного кошмара? Видел магистр, конечно, чудищ на своем веку, но не до такой же степени отвратительности. Зеленый весь, как сиринская лягушка, с большими красными прыщами по всему громадному телу. Рожа, гнуснее не придумаешь, нос провален, а челюсти вперед выдвинуты, с зубами фатальных размеров. Вегетарианец! Немудрено, что дракон Сюзи испугался.
– Не признал, Пигал? – захрюкало чудовище.– Ныне я в другом обличье. Сутки прошли, вот я и изменился.
– Вчера ты поприличней смотрелся,– заметил Тимерийский.
– На всех не угодишь,– вздохнул Магус.
Пигалу расхотелось спать в присутствии хрусского чудовища, и он поспешил встать из-за стола, тем более что князь был уже на ногах.
– Одежонки у тебя не найдется? – спросил Тимерийский.
– Найдется,– щелкнул пастью Великий Магус.– Забредали тут ко мне всякие. Не в грязных же носках мне их кушать. У меня аппетит хороший, но не до такой же степени.
По части Магусова аппетита Пигал как раз и не сомневался, а потому поспешил покинуть убежище гостеприимного хозяина планеты Хрус вслед за озабоченным чем-то князем Тимерийским. В этот раз заколдованная гора вела себя вполне пристойно и выплюнула их на хрусскую почву без задержек. Магистр едва не завопил от ужаса, увидев верховых животных, на которых им предстояло пересечь планету.
– Это легоны,– пояснил спутнику Тимерийский и похлопал собачку Великого Магуса по загривку, для чего ему пришлось встать на цыпочки.