Шведов Сергей. Черный скоморох

   Просвещеннейший Пигал хотел было опровергнуть ни на чем не основанные утверждения принца, но передумал. Если вы захватили разбойничьим образом чужой замок, то лучше всего предстать перед его обитателями в роли судьи и в ореоле законности.
   Капитан Бэг буркнул в адрес Пигала Сиринского нечто не весьма любезное и нехотя сел в седло подведенного слугой коня.
   – Я не прощаюсь с вами,– сказал он с кривой усмешкой.– В нашей империи есть куда более справедливые судьи.
   За сим скандальный капитан покинул замок. По мнению Пигала, если уж говорить о законе, все права были на стороне капитана императорской гвардии, а уж никак не Гига Мессонского, которого император Вефалийский и Игирийский не уполномочивал на откровенный разбой.
   В подвалах голубого замка находилось около пятидесяти человек. В основном это были крестьяне из окрестных сел и мелкие торговцы. Чем они провинились перед императором, Гиг выяснять не стал, даровав всем свободу.
   – Капитан Бэг величайший негодяй,– сообщил Пигалу сухопарый человек в драной, но богатой одежде, извлеченный из самого гнилого угла подземелья.
   Сухопарого звали Леснером, и был он управляющим барона Вилема, хозяина этого замка. Увы, сам барон не далее как вчера был отправлен в столицу в цепях, а его сын был убит рогатыми разбойниками негодяя Бэга. Вся вина барона Вилема заключалась в том, что он усомнился в естественности смерти императора Зака и его наследника, человека еще не старого и как раз готовившегося к свадьбе. Судя по всему, в империи происходили серьезные события, и просвещеннейший Пигал вместе со своими спутниками оказался в их эпицентре. Пока молодые люди пировали за столом, магистр попытался завести со старым Леснером доверительную беседу. Не то чтобы дворецкий пытался скрыть правду, просто он и сам немного знал о событиях, случившихся в столице. Известно ему было только то, что после смерти старого императора Зака IX на престол должен был вступить его отпрыск Зак X, но в результате затеянного кем-то переворота законный наследник погиб, а власть в империи захватил сын младший да еще к тому же и незаконнорожденный. Барон Вилем был горячим сторонником законного наследника, за что и поплатился. Старый Леснер намекал, что за самозванцем Кахом стоят некие порки, но что это за существа, он затруднился ответить. Все эти столичные новости привез в голубой замок один из придворных почившего императора Зака IX. Придворный от пережитого ужаса, видимо, тронулся умом и требовал от барона Вилема ключи от какой-то дороги гельфов. Ну а следом за сумасшедшим явился капитан Бэг со своими гвардейцами.
   – А сколько таких замков в империи? – спросил Пигал.
   – Четыре, и все они принадлежат знатнейшим и благороднейшим баронам империи.
   – А где сейчас находится сумасшедший придворный? – спросил Пигал.
   – Придворный исчез вместе с дочерью барона Вилема.
   – А девушку не могли похитить люди Бэга?
   – Нет,– покачал головой Лестер.– Бэг обшарил весь замок в поисках потайного хода или убежища, но не нашел ни Лилию, ни придворного.
   Пигал поблагодарил любезного дворецкого и направился к столу, где изрядно хватившие лишку спиртного молодые люди уже с упоением горланили либийские песни. Надо признать, на Весте знали толк в еде и питье. Проголодавшийся магистр отдал должное блюдам, приготовленным искусными поварами барона Вилема. Конечно, сама по себе создавшаяся ситуация была весьма тревожной, но Пигалу Сиринскому уже надоело волноваться и переживать за всю Вселенную и захотелось просто прилечь в уголке и переварить в неге и покое отягчающую желудок пищу. Может же человек уже достаточно немолодой позволить себе пару часов отдыха? Увы, не прошло и получаса, как выяснилось, что не может. Растолкала магистра прекраснейшая Лулу. Вид у нее был решительный и озабоченный одновременно.
   – Похоже, Гиг Мессонский отыскал свою Милену.
   Не будь просвещеннейший сиринцем, он, возможно, и выругался, не стесняясь присутствия принцессы, но и в этот раз природная вежливость взяла свое, и недоспавший магистр отправился на разборки с очередной несравненной.
   То, что Гиг ослеплен своей находкой и, по меткому выражению барона Садерлендского, бьет в пол копытом, сразу бросалось в глаза. Лулу же сомневалась, что предъявленная девица соответствует портрету на карте.
   – Давайте взглянем на карту,– предложил Гиг, абсолютно, похоже, уверенный в своей правоте.
   И в конечном счете принц Мессонский оказался прав. Девица была явно та самая. Хотя просвещеннейший Пигал подозревал, что и Лулу в своих сомнениях не так уж и не права. Не исключено, что проклятая карта просто перестроилась под обретенный объект.
   – А что я говорил,– возликовал Гиг.– Это судьба!
   Пигал не был в этом уверен. Хотя трудно было отрицать, что волоокая блондинка-баронесса являла собой образец кротости, красоты и благородства. Но наученный горьким опытом магистр к несравненным образцам относился теперь с подозрением. Однако в пользу баронессы Вилема говорили темные круги под глазами от бессонных ночей и обломанные ногти, которыми она выцарапала дверь в тайное убежище.
 
   – Кроме баронессы мы обнаружили в зале с шарами двух служанок и какого-то помешанного прозвищем то ли Бегил, то ли Мегил,– сказал магистру Феликс.– У него довольно своеобразная дикция.
   По мнению магистра, дикция была здесь совершенно ни при чем, просто полноватый кругленький человек, лишь на сантиметр превосходивший сиринца в росте, был напуган до смерти. Испуг был давний, а события сегодняшнего дня только добавили свежего вина на застарелые дрожжи. Во всяком случае, вел себя этот Бегил-Мегил если не как пьяный, то наверняка как помешанный.
   – Вы не выдадите меня Бэгу? – без конца спрашивал он у уставших ему отвечать молодых людей.
   – Успокойтесь,– сказал Мегилу магистр.– Никто не собирается вас выдавать.
   – Вы не выдадите меня Бэгу?
   – Бесполезно, просвещеннейший,– вздохнул Феликс.– У него в мозгах заклинило. Я с ним возился полчаса, но он как заведенный повторяет одну и ту же фразу. Служанки говорят, что он повторяет ее уже вторые сутки и замучил всех до полусмерти.
   Пигал продолжал упорствовать, полагаясь на приобретенный опыт и врожденное сиринское обаяние, но вскоре убедился, что барон прав. Бегил-Мегил был неизлечим.
   – Его напугали,– сказала прекраснейшая баронесса Лилия.– Он приехал к нам в замок с поврежденным разумом и все время говорил о дороге гельфов.
   – Семерлинг,– вдруг четко произнес Бегил-Мегил, и в глазах его мелькнул ужас.
   – Кентавр Семерлинг? – вцепился в сумасшедшего вздрогнувший от неожиданности магистр.
   – Вы не выдадите меня Бэгу? – опять принялся за свое Бегил-Мегил.
   Просвещеннейший едва не врезал ему кулаком по затылку, чем, бесспорно, уронил бы себя в глазах окружающих. Впрочем, оправданием ему, по крайней мере в собственных глазах, было упоминание имени коварного друга. Как и заподозрил магистр, последние события на Весте происходили не без участия кентавра, который нашел союзников в лице неведомых порков. От Семерлинга можно ждать чего угодно, и, очень может быть, зря Пигал Сиринский обратился за помощью к Высшему Совету. Не исключено, что эта помощь ему же выйдет боком.
   – Князь! – сказал вдруг магистр, глядя в глаза сумасшедшего.
   – Тимерийский,– почему-то радостно воскликнул Бегил.– Вы не выдадите меня Бэгу?
   – Выдам! – задохнулся от ярости Пигал.– Говори, мерзавец, где ты его видел?
   – Князь ушел по дороге гельфов,– захлопал ресницами Бегил-Мегил.
   – А кентавр Семерлинг?
   – Вы не выдадите меня Бэгу?
   Больше ничего магистр от сумасшедшего не добился. Но и полученных сведений хватило, что называется, с избытком.
   – Кто такие порки? – спросил у прекрасной баронессы Пигал.
   – Порки – это существа из старинных легенд. Повелители четырехруких логов. Когда-то наши предки гельфы вели с ними затяжную войну, но это было уже после Великого поражения.
   – А как они выглядят?
   – Я никогда их не видела,– слабо улыбнулась бледная Лилия.– Их никто не видел. Рассказы о порках по большей части просто выдумка.
   Возможно, порков и следовало считать сказочными персонажами, но кентавр Семерлинг был существом реальным, не говоря уже о князе Тимерийском. Вот куда завела Пигала Сиринского история, начавшаяся в замке Лорк-Ней. Хотя нет, началась она в замке Крокет стараниями барона Силиса Садерлендского и ведьмы Зебы. Между прочим, прямой потомок этих безумцев пиковый Феликс находится в этом зале и насмешливо щурится на озабоченного магистра. Он единственный из молодых людей догадывается о сомнениях Пигала Сиринского, но вряд ли сочувствует ему.
   – А далеко отсюда до ближайшего голубого замка? – спросил у Лилии барон Садерлендский.
   – Полдня пути.
   – Скажите, баронесса, а вы ничего не слышали о князе Тимерийском? Или, возможно, мы вам кого-то напоминаем?
   Гиг Мессонский хотел было возмутиться неуместной настойчивости барона, но не успел, потому что Лилия кое-что вспомнила.
   – Это было давно, лет десять назад. Я была тогда совсем ребенком. У нас в гостях был человек, рассказавший сказку о звездном принце, который меня полюбит.
   – А имя этого принца – кавалер бубновый? – внезапно спросила Лулу.
   – Да,– кивнула головой Лилия.– Все сидевшие тогда за столом смеялись и долго шутили по этому поводу.
   О кавалере бубновом Лилии мог рассказать только Андрей Тимерийский. Но ведь случилось это десять лет тому назад. На планетах, связанных дорогой гельфов, время течет синхронно, следовательно, Гигу тогда было от силы десять лет. И тем не менее его отец уже твердо знал, что через определенный промежуток времени он объявится на Весте. Одно из двух – либо этот человек мог заглядывать в будущее, что, кстати говоря, человеку не под силу. Либо он способен на расстоянии воздействовать на карты. Знать бы еще, зачем Андрею Тимерийскому понадобились его сыновья на этой захолустной по всем меркам планете. Ни старый Леснер, ни баронесса Лилия ничего конкретного о дороге гельфов не знают. Для них дорога не более чем легенда. Другое дело, этот не ко времени спятивший Бегил, он-то, похоже, не случайно прибежал в голубой замок барона Вилема. Бегил знает, что дорога гельфов существует. И узнал он о ней, скорее всего, от Андрея Тимерийского. Или от кентавра Семерлинга.
   – Скажите, баронесса, а о кентаврах и их планете Кентаврии вам доводилось прежде слышать?
   – Кентавры бывают на Весте,– кивнула головой Лилия.– А откуда они приходят, никто не знает.
   А ведь Семерлинг утверждал, что о Весте он узнал из вефалийских хроник, которые ему показал канцлер Весулий. Выходит, лгал. И лгал не только Пигалу Сиринскому, но и Высшему Совету. На Кентаврии знали о гельфах, знали о том, что в Темном круге сохраняются разрозненные осколки их империи. И время от времени кентавры посещают эти планеты в поисках утерянных знаний. И уж конечно, они искали дорогу гельфов. Именно Семерлинг в свое время сделал все возможное и невозможное, чтобы Андрей Тимерийский взял ключ в замке Рогус и нашел эту дорогу. Похоже, и у Семерлинга были в отношении дороги свои планы, которыми он не стал делиться с Высшим Советом.
   – Скажите, магистр,– вдруг обратился к Пигалу Птах Арлиндский,– а у князя не было родинки на правой руке?
   – Между большим и указательным пальцем? – уточнил Гиг.
   – Допустим,– поразился такой осведомленности просвещеннейший.– А в чем дело?
   – Все в порядке, магистр,– ответил за братьев Феликс.– Спасибо.
   Ну конечно, все в порядке. И как это Пигал Сиринский, лучший из дознавателей Светлого круга, упустил из виду столь важное обстоятельство? С чего бы это Елена Арлиндская и Асольда Мессонская, которые тряслись над своими сыновьями, как наседки над цыплятами, вдруг по первому же зову отпустили их на край Вселенной. Князь не оставлял своим вниманием ни женщин, ни сыновей. И, выходит, у императрицы были все основания волноваться по поводу его частых отлучек. Нет, каков негодяй! Пигала так и подмывало спросить того же Птаха Арлиндского, нет ли у него братьев и сестер, но он сдержался.
   – Пора собираться,– резко подхватился с места Феликс Садерлендский.– Времени у нас в обрез.
   – А в чем дело? – вскинул голову Гиг Мессонский.
   – А в том, что кому-то понадобились наши несравненные, проживающие в голубых замках, и мы должны опередить браконьеров, вздумавших охотиться на нашу дичь.
   Надо признать, что мозги у барона варили. А вот магистр Пигал в этот раз соображал медленнее, чем нужно. Видимо, просто устал.
   – Лилия нас проводит,– сказала Лулу.– Ее в этом замке оставлять нельзя.
   – Кстати, как зовут дочку вашего соседа? – полюбопытствовал Феликс.
   – Дочь барона Лузара зовут Хеленой.
   – Похоже, твоя брюнетка, трефовый.
   – Там разберемся,– усмехнулся Андрей Ибсянин.
   Голубой замок покинули еще до рассвета, к большому удивлению старого Леснера. И к немалому испугу тоже. Во всяком случае, у дворецкого были все основания бояться расправы.
   – Старик прав,– сказал Птах.– Пока мы будем штурмовать следующий замок, потеряем этот.
   – Вся надежда на Лулу,– обернулся к сестре Феликс.– На то она у нас и ведьма.
   – Ни в коем случае,– спохватился Пигал Сиринский.– Только не на черной волне. В противном случае по возвращении мы найдем на этом месте массу интересного, но только не замок.
   – Тогда попытайтесь вы, просвещеннейший,– пожал плечами Птах.– Докажите всем, что Белая магия сильнее Черной.
   Безграмотность человека молодого прямо-таки потрясла Пигала Сиринского. Но, в конце концов, что взять с уроженца захолустной Либии, где магическая наука не продвинулась дальше глупейших фокусов. Разумеется, магистр мог бы попробовать замкнуть вокруг замка тройной или даже шестерной игирийский четырехгранник, но уж слишком громадным было сооружение. Не говоря уже о том, что голубой замок был сделан не из камня, а представлял собой такой сгусток энергии, рядом с которым энергия, излучаемая одним человеком, была просто каплей в волнах океана.
   – Я попробую,– сказала Лулу и взялась за свой свисток.
   Магистру показалось, что мелодия, которую высвистывает принцесса, ему знакома. Кажется, он слышал ее на вефалийском деревенском празднике.
   – Это старая гельфийская песня,– пояснила Лулу,– что-то вроде заклятия, оберегающего дом от вторжения чужаков.
   Замок действительно перестал реагировать на свист и словно ждал, что его вновь порадуют старой затейливой мелодией.
   – Вперед! – скомандовал Гиг, и группа всадников сорвалась с места.
   Такой бешеной скачки Пигалу Сиринскому не доводилось переживать на своем веку. И он очень скоро решил, что к счастью. А к несчастью было то, что в данный момент он ее все-таки испытывал, с ужасом вцепившись в гриву набравшего невиданную скорость вефалийского коня. А коварный Весулий, подаривший савраску магистру, называл его тихоходом. Пигалу сейчас казалось, что он оседлал не коня, а ветер. Впрочем, уже на ближайшем кратковременном привале магистр понял, что разница между конем и ветром все-таки есть, и дошел до этого вывода даже не умом, а седалищем. И это было очень болезненное понимание сути вещей.
   Голубого замка они достигли уже ближе к полудню. При виде его просвещеннейший даже вздохнул с облегчением – бешеная скачка наконец-то закончилась. Хотя чувство облегчения было, конечно, преждевременным. Как только Лулу поднесла к губам свою чертову свистульку, так у магистра сразу же испортилось настроение. Ибо молодые люди пошли на штурм сразу же, не дав просвещеннейшему дух перевести. Сам магистр в штурме не участвовал, но, разумеется, переживал всей душой за его успех, хоронясь за камнем вместе с баронессой Лилией. В этот раз штурм не затянулся, видимо, кавалеры приобрели необходимый опыт в бесспорно скандальном и малопочтенном занятии. Во всяком случае, если бы Пигалу Сиринскому на родной планете в лучшие годы его жизни сказали, что на старости лет он займется разбойным разорением чужих гнезд, то подобного пророка он счел бы сумасшедшим. Но, увы, жизнь порой бывает гаже даже самых паскудных пророчеств. Первым, кого увидел Пигал, торжественно вступив в захваченный замок, был все тот же капитан Бэг. Трупов на сей раз не наблюдалось, видимо, все ограничилось демонстрацией силы.
   – Я протестую,– выступил навстречу сиринцу побитый Бэг.– Это же форменный разбой.
   – Вы владелец этого замка? – холодно спросил магистр.
   – Я здесь по приказу императора Каха.
   – Насколько мне известно,– проявил осведомленность Пигал,– законным наследником почившего императора является его высочество принц Зак. Что вам известно о его судьбе?
   По тому, как Бэг сначала побурел, а потом побледнел, стало ясно, что в этом грязном деле не обошлось без его участия. Так что просвещеннейший Пигал мог с полным правом и чистой совестью продолжать свою речь:
   – Полномочиями, данными мне Высшим Советом Светлого круга, повелеваю капитана Бэга и его людей арестовать впредь до выяснения всех обстоятельств дела.
   Слова магистра прозвучали настолько весомо, что никто не посмел возразить. Рогатая гвардия незадачливого капитана, числом человек в двадцать, уже побросала мечи и теперь с ужасом косила глазами в сторону Феликса Садерлендского, который вызвался отконвоировать арестованных в подвал.
   – Бэга пока оставь,– распорядился магистр.– У меня есть к нему пара вопросов.
   Трефовый замок, как его успел окрестить все тот же Феликс, мало чем отличался от замка бубнового. Капитан Бэг не успел еще здесь развернуться, а потому и слуги были на месте, и на расторопном дворецком не обнаружилось следов пыток.
   – Где барон Лузар? – спросил Пигал у дворецкого.
   – Его отправили в столицу под конвоем.
   – Так,– грозно повернулся в сторону притихшего капитана Пигал.– Разве барона вам велено было доставить в столицу? А может быть, все-таки его дочь Хелену?
   Капитан был поражен осведомленностью незнакомца, у служаки даже челюсть отвисла. А магистр едва на месте не подпрыгнул от восхищения собственной проницательностью, что конечно же в его возрасте и при занимаемом высоком общественном положении выглядело бы чистым ребячеством. Но ликовать в душе он мог на вполне законных основаниях.
   – Ключ вы получили от порков, а не от императора Каха.
   Бэг спорить не стал, видимо, и с этим Пигал угадал. А может, и ошибся. Не исключено, что ключ капитану гвардии дал кентавр Семерлинг. Таких свистулек в игирийских и вефалийских замках было великое множество, и каждый отпрыск знатного гельфийского рода таскал забавную игрушку на шее. Видимо, хитроумный Семерлинг украл свисток у какого-нибудь рассеянного младенца.
   – Девушку нашли? – повернулся сиринец к Гигу.
   – Трефовый пошел за ней в зал с шарами. Лилия говорит, что она в свое время поделилась с Хеленой секретом потайной двери.
   Выходит, и поркам, и Семерлингу нужны не замки, а девушки. Взрывать шары на Весте они пока не собираются. Возможно, Пигал напрасно подозревает кентавра Семерлинга в чем-то нехорошем, а тот преследует одну лишь цель – воспрепятствовать князю Тимерийскому в его безумствах. Очень может быть, что Семерлинг за эти три дня, на которые он опередил Пигала, многое успел узнать и многое сделать. Очевидно одно: князь Тимерийский на планете Веста бывал и более того – он зачем-то интересовался этими девушками. Неужели, как заботливый родитель, подыскивал невест для своих отпрысков? Что-то слабо в это верится. За минувшие годы князь, видимо, успел очаровать и старого императора, и баронов, владельцев голубых замков.
   – Вы послали гонца в столицу, капитан?
   – Сразу же, как только вы выкурили меня из замка барона Вилема.
   Значит, можно ожидать здесь Семерлинга с часу на час. Просвещеннейший Пигал очень хорошо знал своего ненадежного друга. Кентавр умен и самоуверен, настолько самоуверен, что подчас ни в грош не ставит умственные способности окружающих. Преследует он свои цели или действует в соответствии с рекомендациями Высшего Совета, но в любом случае кентавр попытается привлечь Пигала на свою сторону.
   Андрей Ибсянин все-таки отыскал свою несравненную. И, надо сказать, брюнетка Хелена была как две капли воды похожа на свою реланскую копию. А это могло означать только одно: князь Тимерийский был на Весте не только десять лет тому назад, но и совсем недавно. Во всяком случае, Хелена с тех пор не успела измениться.
   – Мы ошиблись, магистр,– сказал ибсянин.– Несравненные не были плодом нашего с Феликсом воображения. Они были воспоминаниями князя Тимерийского.
   – А почему девушка сказала, что ее планета называется Релан? – с сомнением покачал головой Феликс.– Логичнее было бы назвать планету Вестой.
   – Это только в том случае, если бы мысли реланской Хелены были отражением мыслей Хелены настоящей. Но у реланских Хелены и Милены не могло быть в голове мыслей и знаний, не сопряженных так или иначе с мыслями и знаниями князя Тимерийского.
   С этим спорить было трудно, однако Пигалу Сиринскому стало жутковато от догадки, что свихнувшийся князь, взрывая голубые замки, оставляет на планетах материализованный слепок своей черной души. Не исключено, что существуют не только копии несравненных, но и копии Пигала Сиринского, начиненные безумствами князя Тимерийского. Последнее особенно неприятно.
   У просвещеннейшего магистра от всех этих треволнений стала пухнуть голова. Если Пигал проболтается на дороге гельфов еще месяц, то у него появятся шансы тронуться умом вслед за Чернопалым.
   – Релан – это замок,– сказала молчавшая до сих пор Хелена.– Только не голубой, а очень старый. Князь Тимерийский в последний свой приезд спрашивал о нем у отца. По преданию, этот замок был резиденцией Вэла Великого и именно оттуда император гельфов отправился в свой последний поход.
   Глаза у подлинной Хелены были куда смышленее, чем у ее тезки на Релане. Надо полагать, ибсянскому чародею не придет на ум разрушать этот хрупкий сосуд добродетели. Ну а в остальном приходилось полагаться только на скромность местных девушек, которые, надо полагать, не в первую же ночь вешаются на шею своим кавалерам.
   – А давно был в вашем замке князь? – спросил Пигал у Хелены.
   – Месяц назад.
   Все сходится: именно месяц назад и появились на картах четырехрукие монстры. Три недели понадобилось Пигалу, чтобы согласовать все вопросы в Высшем Совете, а дней десять назад он послал Лулу за братьями на далекую Либию. Но при чем здесь замок Релан? Что мог обнаружить в старых развалинах Чернопалый? Что его так взволновало?
   Какая все-таки жалость, что Пигал Сиринский не родился шестиглавым, как дракон Сюзи. А одной головы магистру было мало, чтобы разобраться в игре, которую вели друг с другом или с судьбой, а может быть, с неведомыми силами кентавр Семерлинг и князь Тимерийский.
   Несравненная Хелена пригласила гостей к столу. Просвещеннейший магистр не возражал, ему нравилась местная кухня. А что касается молодых людей, то они никогда не страдали отсутствием аппетита.
   – Я считаю, что засиживаться здесь нельзя,– сказал Феликс.– Надо отправляться в столицу и брать императорский дворец.
   Просвещеннейший Пигал едва не захлебнулся вестианским вином.
   – Ну что за люди, в самом деле, одно только буйство на уме!
   – Позвольте, магистр,– возмутился Феликс.– При чем здесь буйство?! Этот негодяй Ках захватил не только трон, но и наших с Птахом несравненных. А я горю желанием обнять свою Милену.
   – Думаю, что вам никуда не придется ехать,– прокашлялся наконец магистр.– Не пройдет и часа, как здесь будет самозваный император Ках со своей армией.
   – Вы ошибаетесь, просвещеннейший,– сказал Птах, глядя с усмешкой на вбежавшего в зал дворецкого.– Кажется, нас уже обложили со всех сторон.
   По словам преданного слуги барона Лузара, под командованием самозваного императора было никак не менее десяти тысяч воинов.
   – Надеюсь, эти господа не воображают, что нас можно взять голыми руками? – вскинул бровь Феликс.– Мне бы не хотелось взрывать замок. Согласитесь, магистр, если все четыре слезы Сагкха сработают одновременно, то мы с вами будем наблюдать феерическое зрелище.
   Пигал нисколько не сомневался, что буйные дети проклятого князя способны на многое. Но будем надеяться, что кентавр Семерлинг объяснит самозванцу Каху, с кем ему предстоит иметь дело.
   – Мы не сомневаемся в вашем уме, просвещеннейший,– вкрадчиво сказал Феликс.– Но что касается меня, то я очень сомневаюсь в вашей честности. У меня есть все основания полагать, что именно вы вызвали на Весту кентавра Семерлинга, для того чтобы он приготовил для нас ловушку.
   – Человек молодой,– вскинулся Пигал,– как смеете вы мне, члену Высшего Совета, предъявлять подобные обвинения?
   – Ты, Феликс, зарвался,– нахмурилась Лулу.– Всем известно, что просвещеннейший Пигал честнейший человек!
   – Именно потому, что магистр честнейший человек, он предаст нас кентавру Семерлингу и императору Каху,– спокойно возразил Андрей Ибсянин.– Я согласен с Феликсом.
   Кавалеры бубновый и червонный выразили недоумение. Впрочем, Гиг Мессонский вообще, кажется, упустил нить разговора, занятый своей несравненной.
   – Ты забыл, Феликс, что просвещеннейший Пигал старый и надежный друг нашего отца.