Страница:
В конце концов, на месте шефа Конторы, кем бы он там ни был, смертным или бессмертным, Царевич учинил бы спрос с легкомысленного писаки, по вине которого началась вся эта катавасия с метаморфозами. Одно из двух: либо спрос с Царевича предполагается по завершению дела, либо дело вовсе не в Иване и подобные метаморфозы случаются часто, и в Конторе не хватает кадров, чтобы с этим бороться. Но если справедлив второй вариант, то значит мы на пороге конца Света, с вселенской разборкой между чистыми и нечистыми. Не исключено, правда, что разборка эта вечная, и, следовательно, люди, так или иначе в неё ввязавшиеся демобилизации не подлежат. Подобная перспектива не то чтобы ужаснула новоявленного майора ФСБ, но заставила его призадуматься. Как истинный либерал Царевич органы не любил, правда Контора, о которой вскольз упомянул Кляев, вряд ли занималась политическими распрями, по той простой причине, что границу между Добром и Злом по идеологическому принципу пытались провести многие, но никому это пока не удалось и вряд ли удастся, а будущем, значит Контору в первую очередь должны волновать принципы моральные, ибо именно они являются сутью Добра, а их отрицание неизбежно приводит вас в лагерь Зла. Не то, чтобы Царевич был завзятым моралистом, но особо крупных подлостей за ним не числилось. В любом случае на стороне сил Зла он мог оказаться только по недоразумению, тогда как пребывание в майорах вселенской службы по защите Добра ему бы даже польстило.
Пока Царевич решал сложные философские и морально-этические проблемы, не ведающий сомнений майор Кляев домчал его до бастиона Зла, в котором пребывал в мучительных раздумьях мафиози Костенко.
– Прокололись мы с этими фсбэшными корочками, – вздохнул Царевич, окидывая озабоченным взором чужие хоромы. – Леонид Петрович не рискнёт теперь идти с нами на сделку.
– По-твоему, лучше было бы сейчас куковать на нарах, – обиделся Кляев. – К тому же вряд ли милицейские начальники при нынешнем раскладе сил в верхах осмелятся крышевать Костенко от ФСБ. Это уж совсем надо без головы быть.
В Васькиных словах был, конечно, свой резон, но дело-то тут не в крышеваниии, а в простой утечке информации. Для Костенко достаточно было намека, что в лице писателя и пролетария его пасут спецслужбы, как он сразу же спрячет все хвосты.
В Костенковском доме агентов Конторы уже ждали и встретили с отменной любезностью. На круглом лице мафиози была старательно приклеена добродушнейшая из улыбок, которая, впрочем, никак не вязалась с озабоченными глазами. Ираиды в комнате не было, что нисколько не огорчило Царевича. Зато присутствовал Валерка Бердов с синяком, но теперь уже под правым глазом. То ли известный писатель заменял мафиози боксёрскую грушу, то ли его старательно гримировали перед тем, как представить пред очи коллеге по писательскому цеху. Бердов за последние дни здорово спал с лица и тела, что, на взгляд Ивана, пошло ему только на пользу.
– После некоторых раздумий, – начал без предисловий Леонид Петрович, – я решил принять ваше предложение, во всяком случае, частично.
– Что значит, частично?! – возмутился Кляев. – Я готов вам отдать золотого барана и Киндеряев замок, но десять процентов от реализации молодильных яблок, это слишком много.
– Ну, знаете ли, Леонид Петрович, – возмутился Царевич. – Это же просто смешно. Киндеряев замок и без того в руках ведьмы Вероники, а что до барана, то он нужен не нам, а аргонавтам Язона. Выходит, мы должны на вас даром ноги бить. – Ну, хорошо, – со скрипом предложил Костенко, – три процента. Поймите же, господа, у меня компаньоны. – А что они могут, ваши компаньоны, – возмутился Царевич. – Без нашей помощи у вас нет никаких шансов. Я вообще считаю, что при нынешнем раскладе нет смысла суетиться менее чем за сорок процентов.
– Но позвольте, – взорвался прижимистый мафиози. – Это же грабеж среди бела дня. – Я вам удивляюсь, Леонид Петрович, – всплеснул руками Царевич. – Сидите в абсолютном минусе без сил, без средств, да ещё и пытаетесь ставить условия людям, которые способны вам помочь. Если бы не баран Роман, который так понравился нашему союзнику Язону, мы бы вообще не стали с вами связываться.
– Сил у меня хватит, чтобы стереть вас в порошок, господа хорошие, – взъярился мафиози. – Вы ещё не знаете, с кем связались. Меня прикрывают люди из федерального центра.
– Нас побить, побить хотели, нас побить пытались, а мы тоже не сидели, того дожидались, – пропел Кляев.
– Шестьдесят процентов, – в очередной раз повысил ставку Царевич. – Мы ведь тоже не сироты, Леонид Пётрович, и подтверждение этому вы можете найти у ваших осведомителей в УВД.
Царевич решил играть ва-банк, ибо ничего другого в создавшейся ситуации ему не оставалось.
– Ваши документы фальшивые, – не очень уверенно возразил Костенко, чем окончательно убедил Царевича в правильности выбранной тактики. Мафиози был уже в курсе случившегося на дороге с милицейскими витязями конфуза. – А шкуры, – хмыкнул Кляев, – они, по-твоему, тоже липовые?
– Вы работаете на Матёрого? – прищурился Киндеряй.
– Если бы мы работали на Матерого, то с какой стати мы с тобой стали бы договариваться о дележе добычи. Цель Матёрого – прихлопнуть контрабанду, и тебе она хорошо известна, Леонид Петрович.
– Вы блефуете, – оскалился мафиози. – Я вас выведу на чистую воду. Ты здорово рискуешь, Царевич, и рискуешь головой. А этого твоего шоферюгу я на куски порву.
– Попрошу не оскорблять, – рявкнул неожиданно даже для Ивана Кляев. – Я тебе не шоферюга, а лорд Базиль, а это королевич Жан, наследник престола Беохотии, одного из самых могущественных королевств из всех существующих во вселенной.
Костенко открыл рот, потом закрыл его. Лицо Валерки Бердова пошло красными пятнами. Царевич, мягко говоря, тоже был удивлён Васькиным выпадом, но хранил подобающее случаю высокомерное молчание. В конце концов, когда вас аттестуют столь высокопарно, то вам остаётся только щёки надувать да напрягать мозги в поисках выхода из дурацкого положения, в которое вас столь неосторожно поставили. Конечно, Костенко не настолько глуп, чтобы поверить в Кляевский бред и опомнившись от чужой наглости, он немедленно потребует доказательств, а Ваське крыть это требование будет нечем. Придется быстренько уносить ноги из логова зверя, и хорошо, если дело обойдётся без стрельбы.
Костенко, наконец, обрёл себя и захохотал, хлопая ладонями по ляжкам. Валерка Бердов тоже расплылся в снисходительной улыбке интеллигента простившего пролетарию его неудачную попытку прорваться с суконным рылом в калашный ряд.
– Я знаком с Иваном Царевичем вот уже почти двадцать лет, – сказал Бердов. – Ты погорячился, Василий.
– А я знаю королевича Жана чуть не с самого рождения, – усмехнулся Кляев. – И что с того? Ты ведь вообще близорукий, Валерий. Десять лет прожил с женщиной, даже не подозревая, что женился на Семирамиде. И в Шараеве ни ты, ни Киндеряй не сумели раскусить одного из величайших чародеев и магов всех времён и миров Магона – Сан Саныч чародей? – Костенко от удивления даже оборвал смех. – Разумеется, – подтвердил Царевич, решивший, что сейчас не время отмалчиваться, – Неужели ты думаешь, что сам Кощей Бессмертный пошёл бы на серьёзную сделку с провинциальным издателем и мелким бизнесменом. А здравый смысл, а профессиональная гордость злодея, наконец.
– Но он же в КПСС состоял, – привёл последний и довольно хиленький довод в пользу Шараева мафиози.
– Я тебя умоляю, Леонид Петрович, а кто у нас в ней не состоял, – ухмыльнулся Иван. – А потом, почему ты можешь быть чародеем Киндеряем, а Сан Саныч не может быть великим магом?
– Но я ведь стал чародеем недавно, можно сказать на днях. – Все когда-нибудь начинают, – пожал плечами Васька. – Одни начинают на днях, другие за три тысячи лет до нашей эры.
Костенко бросил затравленный взгляд на Валерку Бердова, но тот, пребывавший, по наблюдениям Царевича, в глубокой задумчивости, ничем, похоже, помочь мафиози не мог. Впрочем, Ивану Бердов вопрос всё-таки задал:
– Значит, это вы, ваше высочество, закрутили карусель вокруг молодильных яблок? – А вы до сих пор полагали, что дверь в Берендеева царство вам помог открыть простой российский писатель Царевич? – вскинул бровь Иван. – Откуда такой наив, господа?
– Но зачем вам это понадобилось? – Его высочество развлекается, – небрежно заметил лорд Базиль. – И в своих развлечениях волен никому не давать отчета.
Бердов, как человек вежливый и интеллигентный на ответе и не настаивал, мучительно размышляя над решением только что заданной задачки. – Следовательно, если рассуждать логически, жену Наталью мне подсунул Магон? – Жену твою зовут Семирамидой, она давно связана с Магоном, насколько мне известно, – сообщил лорд Базиль. – На редкость распущенная особа.
– А Ираида Полесская? – вскинулся Костенко. – Трудно сказать, – вздохнул королевич Жан. – Когда речь идёт о четырехмерном пространстве, трудно утверждать что-то наверняка. Но родившаяся пятьдесят лет назад Ирина Полесская вполне может быть матерью царицы Семирамиды, вроде бы умершей тысячи лет назад.
– Но это уже даже не бред, – взвизгнул Костенко. – Это форменное сумасшествие! – Ну почему же, – неожиданно пришёл на помощь «королевичу Жану» Бердов. – Если время течет не линейно, а, скажем, по спирали, то ничего удивительного в том, что Ираида родила Семирамиду нет.
– После ваших подвигов в Берендеевом царстве, господин Киндеряй, можно было бы научиться более широко смотреть на процессы происходящие во вселенной, – укоризненно заметил Царевич. – Мы с лордом Базилем полагали, что имеем дело не с испуганным обывателем, а с человеком, способным трезво оценить ситуацию. Вы ведь обладаете магической силой, господин Костенко, почему же вас удивляют с чужие паранормальные способности?
– Не морочьте мне голову, – неуверенно отмахнулся чародей Киндеряй: – Эти способности я могу реализовать только в Берендеевом царстве. В Российской Федерации магия и чародейство не в ходу.
Лорд Базиль саркастически и очень вовремя рассмеялся. Царевич с удивлением отметил, что, став лордом и майором ФСБ, его старинный друг-приятель и внешне как-будто переменился. Во всяком случае, держится он в совершенно паскудной и проигрышной ситуации с редким даже для аристократа и бойца невидимого фронта достоинством.
– Вы просто крайне неопытный чародей, господин Киндеряй, – мягко улыбнулся Царевич. – Неужели вы всерьез думаете, что такой огромной страной, как Россия, можно управлять, не прибегая к магии и чародейству. Вы меня удивляете, уважаемый.
– Я думаю, что для господина Костенко не всё ещё потеряно, – заступился за мафиози лорд Базиль. – Лет пятьсот практической работы в Берендеевом царстве, и он вполне сможет из главаря мелкого бандформирования превратиться в уважаемого мага-олигарха пусть и не первой, но достойной третьей категории. – Но не хотите же вы сказать, что все эти люди наверху маги и чародеи? – А для кого эта секрет? – в свою очередь удивился Царевич. – По-вашему, метаморфозы с собственностью можно было провернуть, не прибегая к магии? Как же вы наивны, господин Киндеряй.
– Не судите его строго, ваше высочество, – вздохнул лорд Базиль. – Человек делает только первые робкие шаги в глобальной политике, но через два-три тысячелетия он войдет в курс дела и перестанет блуждать в потёмках реализма.
Багровое лицо Леонида Петровича яснее ясного показывало, что глобальная политика ему действительно не по зубам. И Царевич очень хорошо его понимал, как человек, подобно Костенко, выросший в условиях железного занавеса, отделявших наших не оценивших своего счастья сограждан от сил не только капиталистических, но и в некотором роде магических. Атеизм и соцреализм куда понятнее выросшему в жёстких тисках марксизма бывшему комсомольскому активисту, чем мистицизм, глобализм и питающий их постмодернизм. Другое дело, что в рамках атеизма и соцреализма не удержишь ценности, которым начал поклоняться Лёня Костенко. Примат частной собственности требует соответствующего антуража, в котором запросто может заблудиться непривыкшая к глобализму наивная душа. И строительство нового Мироздания неизбежно закончится психиатрической лечебницей.
– Если все эти люди маги и чародеи, то зачем им наши молодильные яблоки? – всё ещё пытался ухватиться за соломинку примитивной спекуляции Костенко, тонущий в пугающих глубинах вселенной.
– Нет в этом мире всесильных магов и чародеев, – снисходительно пояснил неофиту многоопытный лорд Базиль. – Любой из них будет рад-радёшенек преумножить своё могущество. А наша задача состоит в том, чтобы молодильные яблоки не попали в руки враждебных нам сил.
– Мы опасаемся, – подхватил Кляевскую мысль Царевич, – что чародей Магон использует молодильные яблоки для подкупа местных магов-олигархов и тем подорвёт равновесие, на котором зиждятся основы Мироздания.
– Тогда зачем вы, королевич Жан, открыли, Магону дорогу в Берендеево царство? – задал коварный вопрос Валерка Бердов, чем едва не поставил в тупик, воспарившего в горние выси Царевича. – А за тем, – поспешил на помощь Ивану Кляев, – что нам тоже нужны молодильные яблоки для сохранения своего могущества.
Услышав эти брошенные сгоряча лордом Базилем слова, Костенко сразу же воспрянул духом, ибо разговор переместился на хорошо изученную им почву торга и взаимной заинтересованности. – Так бы сразу и сказали, – выдохнул он. – Тридцать процентов, это все, что я могу вам предложить.
– Пятьдесят, – слегка снизил претензии Царевич. – И ни цента меньше. – Я бы на твоём месте согласился, Леонид Петрович, – вновь подал голос Бердов. – С всемогущим Магоном тебе не сладить в одиночку, а твои компаньоны против магии бессильны.
– Ты мне тут не советуй, – взъярился Костенко. – Это по твоей милости я сижу в глубочайшем дерьме. Если бы не Ираида с Семирамидой, я бы поджарил тебя на костре ещё в Берендеевом царстве.
– Я всего лишь жертва, – тоже слегка повысил голос Бердов. – Я был заколдован, зачарован, запрограммирован Магоном на похищение чемоданчика. Или, по-твоему, простой российский писатель способен совладать с чародеем и магом, который
в своём грязном деле не одну собаку съел. Тебе же люди русским языком объяснили, с кем ты имел и имеешь дело в лице Шараева.
– Пусть эти люди сначала докажут мне, что они те самые лорды и королевичи, за которых себя выдают. Я завтра назовусь персидским шахом, так мне, по-твоему, Иран будет подати платить.
Надо признать, что господин Киндеряй оказался крепким орешком, и на голую магию его взять не удалось. Царевич уже начал подумывать, как бы убраться из берлоги по добру по здорову, не роняя недавно обретённого королевского достоинства. Однако его опередил лорд Базиль:
– Я так понимаю, господин Киндеряй, что вы, как дилетант в магических науках, способны удовлетвориться лишь материальными доказательствами нашей правоты, причём доказательствами самого низкого пошиба, ибо духовное парение вам ещё недоступно.
– Именно, – коротко хохотнул Костенко. – Вы совершенно правы, лорд. Я человек прагматичный. Меня не магия интересует, а прибыль. – Мы тоже не лишены известной доли прагматизма, – продолжал, как ни в чём не бывало Кляев. – Недавно выстроенный дом на улице Морозевского, если не ошибаюсь, принадлежит именно вам?
– Допустим, – нехотя признался мафиози. – Разумеется, я не один вкладывал в него деньги. – Я покупаю его у вас. – Шутите. Он стоит миллионы.
Царевичу тоже хотелось думать, что Васька всего лишь шутит, иначе пришлось бы предположить, что тот просто сошёл с ума. Откуда, скажите на милость, у шофёра и владельца задрипанного «Москвича», с помощью которого он зарабатывает на хлеб и водку, могут взяться миллионы долларов? Видимо так же думал и Валерка Бердов, который поддакивал и подыгрывал гостям, скорее всего, из соображений собственной выгоды. Пока разговор витал в сферах магических и мистических, писатели могли довольно успешно водить за нос мафиози, но Кляев своим неосторожным предложением перевёл встречу в деловое русло и тем самым отдал бразды правления в руки практичного Костенко. И уж конечно в этой сфере человеческой деятельности мафиози без труда выведет на чистую воду зарвавшегося пролетария.
– Миллионами я сейчас не располагаю, – подтвердил Васька сомнения интеллигентов на свой счёт. – А потому предлагаю обычный бартер.
Костенко скептически улыбнулся: – Молодильные яблоки?
– О нет, – покачал головой самозваный лорд. – Вода из волшебного источника. Стимулирует сексуальную активность. С её помощью можно приворожить любую женщину и любого мужчину.
– Бросьте? – не поверил мафиози. – Я ручаюсь вам за успех, – тут же поддержал лорда Базиля королевич Жан, сообразивший, наконец, куда клонит Кляев. – Только не пейте чудодейственную воду стаканами. Три четыре капли в бокал, и можете предаваться утехам всю ночь напролет.
– Большая партия? – Двадцать литров, – сообщил лорд. – Стоит она, разумеется, дороже, чем отстроенный вами домишко, но так и быть, ради будущих наших совместных барышей я готов понести убытки.
– Я должен посоветоваться с компаньонами, – дёрнул плечом Костенко. – Привлечь экспертов.
– Не возражаю, – кивнул головой Кляев: – Я пришлю вам грамм двадцать для пробы. Ночи для экспертизы, я полагаю, вам хватит?
– Вероятно – В таком случае, разрешите откланяться, – поднялся со своего места Царевич. – Думаю, что после того, как вы познакомитесь с любовным коктейлем, у вас, господа, отпадут всякие сомнения на наш счёт.
Киндеряй скептически улыбнулся. Судя по всему, не поверил лорду, однако ему ещё предстояло приятно разочароваться в своём неверии. Уж кому как не Царевичу, испытавшему на себе чудодейственную силу волшебного напитка, это знать. Кляев не поскупился и отлил полстакана из канистры Костенко и Бердову, вышедшим проводить дорогих гостей. Леонид Петрович долго и подозрительно обнюхивал жидкость, даже смотрел её зачем-то на свет, но выпить не решился, а так и стоял посреди двора со стаканом в руке, глядя с сомнением вслед удаляющемуся Уазику.
– Не жалко? – кивнул головой Царевич на болтающуюся за спиной канистру. – Так у меня их две, – пожал плечами Кляев. – Да и новая квартира, это тебе не хухры-мухры.
– Ты же вроде целый дом купил? – Я тебе что, буржуй какой-нибудь или лорд, чтобы в ста квартирах жить. Вот всем домом и переедем на новое место. Так что выбирай квартиру, Царевич, твоя фишка первая.
Конечно, можно было бы умилиться Васькиному неслыханному благородству, но Царевич этого делать не стал. Чего-то ему не умилялось. Ничего другого от Кляева он и не ждал в принципе, поскольку его старинный приятель если и годился в лорды и странствующие рыцари, то путного буржуя из него точно не получилось бы. Собирать плату со своих соседей Кляев посчитал бы западло и чего доброго обиделся бы на Ивана, если бы тот заподозрил в нём домовладельца-крохобора. Конечно, Ваську можно было бы обозвать коммунистом, но, увы, и во времена исторического материализма таких как Кляев и близко к власти не подпускали.
Лариca Сергеевна, она же графиня Изольда, нервно прохаживалась перед подъездом собственного дома, поджидая доблестных рыцарей-спасителей. Царевич отвесил даме изящный поклон, подтвердив тем самым статус королевича. Кляев шаркать ногой не стал, но улыбнулся жертве зловредного Магона вполне дружески. – Захватим Самоедова, – сказал Царевич графине. – Он все эти вакхические притоны прошёл от и до.
Самоедов, узнав какое любопытное мероприятие им предстоит, собрался в мгновение ока и выкатился из подъезда на два корпуса впереди ходившего за ним Кляева. Увидев в салоне графиню Изольду, Мишка и вовсе расцвёл маком и забил в пол копытом, рассыпаясь при этом в двусмысленных комплиментах. Понравились ли его дешёвые комплименты Ларисе Сергеевне, сказать было трудно, но Царевич счёл своим долгом цыкнуть на распустившего хвост павлина, дабы тот осознал ответственность момента и не превращал серьёзное мероприятие по спасению графа Ательстана в дурацкое шоу с девочками.
Из предварительного собеседования с графиней Изольдой Царевич, узнал, что вакханок Ираида Полесская вербовала в стриптиз-баре, принадлежавшем всё тому жё Костенко. Сам Иван в подобного рода заведениях практически не бывал и причиной тому являлась крайняя бедность писателя, а вовсе не морально-этические соображения. Стриптиз-бар носил очень подходящее название «Афродита» и размешался в бывшей студенческой столовой, куда Царевич в юные годы неоднократно забегал с рваным рублём в потной руке. Сказать, что его в той столовой кормили по-царски, значит здорово погрешить против истины. Так себе кормили. Советский сервис, как известно, не отличался особой благосклонностью к лицам, имевшим неосторожность довериться его казенному радушию, да ещё на столь скромную сумму, как целковый. Впрочем, удачная и ранняя женитьба избавила Царевича от гастрита, который он неизбежно бы заработал нак бесплатное приложение к рыбным котлетам и недожаренным бифштексам, которые и составляли меню студенческой забегаловки. Одним из самых главных достоинств феи Морганы, в ту пору ещё Верки Царевич, было умение готовить. Иван бы погрешил против истины, если бы вздумал отрицать сей подтверждавшийся на протяжении семнадцати лет факт.
Бесспорно стриптиз-бар «Афродита» выгодно отличался от студенческой столовой как внешним оформлением, так и внутренним содержанием. И во времена Царевичевой молодости здесь можно было встретить пышущих красотой и здоровьем девиц, которые, однако, были студентками, а не вакханками.
Продвинутый по части либерализма Царевич случившиеся со столовой перемены приветствовал. Склонный к совковому консерватизму Кляев не скрывал возмущения буржуйской роскошью, которая на поверку оказалась дешёвой бутафорией. Мишка Самоедов чувствовал себя в «Афродите», как рыба в воде, и без труда отыскал свободный столик, расположенный подле то ли сцены, то ли подиума, пока что пустующего, но, судя по всему, предназначенного для вакханалий.
Появление в зале двух камуфляжей в качестве приложения к писаной красавице, вызвало лёгкое недоумение у посетителей и тревожный блеск в глазах обслуживающего персонала. Кляев наотрез отказался при входе в гнездо порока снять куртку и теперь так и сидел за столом перепоясанный ремнём с тяжёлой кобурой у бедра. Царевичу ничего не оставалось, как последовать примеру упрямого пролетария.
Обслуживающий персонал недолго пребывал в растерянности и уже минут через пять вытолкнул из своих рядов по направлению к столику, занятому подозрительными гостями, четырёх стриженых громил, на тупых физиономиях которых отчетливо читалось недружелюбие. Васька Кляев в сторону громил даже головы не повернул, а просто выложил на стол свой комиссарский маузер, чем едва не спровоцировал серьёзный инцидент в приличном заведении. Кто-то из сидевших рядом посетителей даже вскрикнул в испуге «грабят!», но, к счастью, этот крик испуганной души был заглушен громкой музыкой, а потому не имел катастрофических последствий, если не считать двух перевёрнутых столиков и залитых соусом брюк лица кавказской национальности, к несчастью своему расположившемуся неподалёку от лорда Базиля.
Пока Царевич решал сложные философские и морально-этические проблемы, не ведающий сомнений майор Кляев домчал его до бастиона Зла, в котором пребывал в мучительных раздумьях мафиози Костенко.
– Прокололись мы с этими фсбэшными корочками, – вздохнул Царевич, окидывая озабоченным взором чужие хоромы. – Леонид Петрович не рискнёт теперь идти с нами на сделку.
– По-твоему, лучше было бы сейчас куковать на нарах, – обиделся Кляев. – К тому же вряд ли милицейские начальники при нынешнем раскладе сил в верхах осмелятся крышевать Костенко от ФСБ. Это уж совсем надо без головы быть.
В Васькиных словах был, конечно, свой резон, но дело-то тут не в крышеваниии, а в простой утечке информации. Для Костенко достаточно было намека, что в лице писателя и пролетария его пасут спецслужбы, как он сразу же спрячет все хвосты.
В Костенковском доме агентов Конторы уже ждали и встретили с отменной любезностью. На круглом лице мафиози была старательно приклеена добродушнейшая из улыбок, которая, впрочем, никак не вязалась с озабоченными глазами. Ираиды в комнате не было, что нисколько не огорчило Царевича. Зато присутствовал Валерка Бердов с синяком, но теперь уже под правым глазом. То ли известный писатель заменял мафиози боксёрскую грушу, то ли его старательно гримировали перед тем, как представить пред очи коллеге по писательскому цеху. Бердов за последние дни здорово спал с лица и тела, что, на взгляд Ивана, пошло ему только на пользу.
– После некоторых раздумий, – начал без предисловий Леонид Петрович, – я решил принять ваше предложение, во всяком случае, частично.
– Что значит, частично?! – возмутился Кляев. – Я готов вам отдать золотого барана и Киндеряев замок, но десять процентов от реализации молодильных яблок, это слишком много.
– Ну, знаете ли, Леонид Петрович, – возмутился Царевич. – Это же просто смешно. Киндеряев замок и без того в руках ведьмы Вероники, а что до барана, то он нужен не нам, а аргонавтам Язона. Выходит, мы должны на вас даром ноги бить. – Ну, хорошо, – со скрипом предложил Костенко, – три процента. Поймите же, господа, у меня компаньоны. – А что они могут, ваши компаньоны, – возмутился Царевич. – Без нашей помощи у вас нет никаких шансов. Я вообще считаю, что при нынешнем раскладе нет смысла суетиться менее чем за сорок процентов.
– Но позвольте, – взорвался прижимистый мафиози. – Это же грабеж среди бела дня. – Я вам удивляюсь, Леонид Петрович, – всплеснул руками Царевич. – Сидите в абсолютном минусе без сил, без средств, да ещё и пытаетесь ставить условия людям, которые способны вам помочь. Если бы не баран Роман, который так понравился нашему союзнику Язону, мы бы вообще не стали с вами связываться.
– Сил у меня хватит, чтобы стереть вас в порошок, господа хорошие, – взъярился мафиози. – Вы ещё не знаете, с кем связались. Меня прикрывают люди из федерального центра.
– Нас побить, побить хотели, нас побить пытались, а мы тоже не сидели, того дожидались, – пропел Кляев.
– Шестьдесят процентов, – в очередной раз повысил ставку Царевич. – Мы ведь тоже не сироты, Леонид Пётрович, и подтверждение этому вы можете найти у ваших осведомителей в УВД.
Царевич решил играть ва-банк, ибо ничего другого в создавшейся ситуации ему не оставалось.
– Ваши документы фальшивые, – не очень уверенно возразил Костенко, чем окончательно убедил Царевича в правильности выбранной тактики. Мафиози был уже в курсе случившегося на дороге с милицейскими витязями конфуза. – А шкуры, – хмыкнул Кляев, – они, по-твоему, тоже липовые?
– Вы работаете на Матёрого? – прищурился Киндеряй.
– Если бы мы работали на Матерого, то с какой стати мы с тобой стали бы договариваться о дележе добычи. Цель Матёрого – прихлопнуть контрабанду, и тебе она хорошо известна, Леонид Петрович.
– Вы блефуете, – оскалился мафиози. – Я вас выведу на чистую воду. Ты здорово рискуешь, Царевич, и рискуешь головой. А этого твоего шоферюгу я на куски порву.
– Попрошу не оскорблять, – рявкнул неожиданно даже для Ивана Кляев. – Я тебе не шоферюга, а лорд Базиль, а это королевич Жан, наследник престола Беохотии, одного из самых могущественных королевств из всех существующих во вселенной.
Костенко открыл рот, потом закрыл его. Лицо Валерки Бердова пошло красными пятнами. Царевич, мягко говоря, тоже был удивлён Васькиным выпадом, но хранил подобающее случаю высокомерное молчание. В конце концов, когда вас аттестуют столь высокопарно, то вам остаётся только щёки надувать да напрягать мозги в поисках выхода из дурацкого положения, в которое вас столь неосторожно поставили. Конечно, Костенко не настолько глуп, чтобы поверить в Кляевский бред и опомнившись от чужой наглости, он немедленно потребует доказательств, а Ваське крыть это требование будет нечем. Придется быстренько уносить ноги из логова зверя, и хорошо, если дело обойдётся без стрельбы.
Костенко, наконец, обрёл себя и захохотал, хлопая ладонями по ляжкам. Валерка Бердов тоже расплылся в снисходительной улыбке интеллигента простившего пролетарию его неудачную попытку прорваться с суконным рылом в калашный ряд.
– Я знаком с Иваном Царевичем вот уже почти двадцать лет, – сказал Бердов. – Ты погорячился, Василий.
– А я знаю королевича Жана чуть не с самого рождения, – усмехнулся Кляев. – И что с того? Ты ведь вообще близорукий, Валерий. Десять лет прожил с женщиной, даже не подозревая, что женился на Семирамиде. И в Шараеве ни ты, ни Киндеряй не сумели раскусить одного из величайших чародеев и магов всех времён и миров Магона – Сан Саныч чародей? – Костенко от удивления даже оборвал смех. – Разумеется, – подтвердил Царевич, решивший, что сейчас не время отмалчиваться, – Неужели ты думаешь, что сам Кощей Бессмертный пошёл бы на серьёзную сделку с провинциальным издателем и мелким бизнесменом. А здравый смысл, а профессиональная гордость злодея, наконец.
– Но он же в КПСС состоял, – привёл последний и довольно хиленький довод в пользу Шараева мафиози.
– Я тебя умоляю, Леонид Петрович, а кто у нас в ней не состоял, – ухмыльнулся Иван. – А потом, почему ты можешь быть чародеем Киндеряем, а Сан Саныч не может быть великим магом?
– Но я ведь стал чародеем недавно, можно сказать на днях. – Все когда-нибудь начинают, – пожал плечами Васька. – Одни начинают на днях, другие за три тысячи лет до нашей эры.
Костенко бросил затравленный взгляд на Валерку Бердова, но тот, пребывавший, по наблюдениям Царевича, в глубокой задумчивости, ничем, похоже, помочь мафиози не мог. Впрочем, Ивану Бердов вопрос всё-таки задал:
– Значит, это вы, ваше высочество, закрутили карусель вокруг молодильных яблок? – А вы до сих пор полагали, что дверь в Берендеева царство вам помог открыть простой российский писатель Царевич? – вскинул бровь Иван. – Откуда такой наив, господа?
– Но зачем вам это понадобилось? – Его высочество развлекается, – небрежно заметил лорд Базиль. – И в своих развлечениях волен никому не давать отчета.
Бердов, как человек вежливый и интеллигентный на ответе и не настаивал, мучительно размышляя над решением только что заданной задачки. – Следовательно, если рассуждать логически, жену Наталью мне подсунул Магон? – Жену твою зовут Семирамидой, она давно связана с Магоном, насколько мне известно, – сообщил лорд Базиль. – На редкость распущенная особа.
– А Ираида Полесская? – вскинулся Костенко. – Трудно сказать, – вздохнул королевич Жан. – Когда речь идёт о четырехмерном пространстве, трудно утверждать что-то наверняка. Но родившаяся пятьдесят лет назад Ирина Полесская вполне может быть матерью царицы Семирамиды, вроде бы умершей тысячи лет назад.
– Но это уже даже не бред, – взвизгнул Костенко. – Это форменное сумасшествие! – Ну почему же, – неожиданно пришёл на помощь «королевичу Жану» Бердов. – Если время течет не линейно, а, скажем, по спирали, то ничего удивительного в том, что Ираида родила Семирамиду нет.
– После ваших подвигов в Берендеевом царстве, господин Киндеряй, можно было бы научиться более широко смотреть на процессы происходящие во вселенной, – укоризненно заметил Царевич. – Мы с лордом Базилем полагали, что имеем дело не с испуганным обывателем, а с человеком, способным трезво оценить ситуацию. Вы ведь обладаете магической силой, господин Костенко, почему же вас удивляют с чужие паранормальные способности?
– Не морочьте мне голову, – неуверенно отмахнулся чародей Киндеряй: – Эти способности я могу реализовать только в Берендеевом царстве. В Российской Федерации магия и чародейство не в ходу.
Лорд Базиль саркастически и очень вовремя рассмеялся. Царевич с удивлением отметил, что, став лордом и майором ФСБ, его старинный друг-приятель и внешне как-будто переменился. Во всяком случае, держится он в совершенно паскудной и проигрышной ситуации с редким даже для аристократа и бойца невидимого фронта достоинством.
– Вы просто крайне неопытный чародей, господин Киндеряй, – мягко улыбнулся Царевич. – Неужели вы всерьез думаете, что такой огромной страной, как Россия, можно управлять, не прибегая к магии и чародейству. Вы меня удивляете, уважаемый.
– Я думаю, что для господина Костенко не всё ещё потеряно, – заступился за мафиози лорд Базиль. – Лет пятьсот практической работы в Берендеевом царстве, и он вполне сможет из главаря мелкого бандформирования превратиться в уважаемого мага-олигарха пусть и не первой, но достойной третьей категории. – Но не хотите же вы сказать, что все эти люди наверху маги и чародеи? – А для кого эта секрет? – в свою очередь удивился Царевич. – По-вашему, метаморфозы с собственностью можно было провернуть, не прибегая к магии? Как же вы наивны, господин Киндеряй.
– Не судите его строго, ваше высочество, – вздохнул лорд Базиль. – Человек делает только первые робкие шаги в глобальной политике, но через два-три тысячелетия он войдет в курс дела и перестанет блуждать в потёмках реализма.
Багровое лицо Леонида Петровича яснее ясного показывало, что глобальная политика ему действительно не по зубам. И Царевич очень хорошо его понимал, как человек, подобно Костенко, выросший в условиях железного занавеса, отделявших наших не оценивших своего счастья сограждан от сил не только капиталистических, но и в некотором роде магических. Атеизм и соцреализм куда понятнее выросшему в жёстких тисках марксизма бывшему комсомольскому активисту, чем мистицизм, глобализм и питающий их постмодернизм. Другое дело, что в рамках атеизма и соцреализма не удержишь ценности, которым начал поклоняться Лёня Костенко. Примат частной собственности требует соответствующего антуража, в котором запросто может заблудиться непривыкшая к глобализму наивная душа. И строительство нового Мироздания неизбежно закончится психиатрической лечебницей.
– Если все эти люди маги и чародеи, то зачем им наши молодильные яблоки? – всё ещё пытался ухватиться за соломинку примитивной спекуляции Костенко, тонущий в пугающих глубинах вселенной.
– Нет в этом мире всесильных магов и чародеев, – снисходительно пояснил неофиту многоопытный лорд Базиль. – Любой из них будет рад-радёшенек преумножить своё могущество. А наша задача состоит в том, чтобы молодильные яблоки не попали в руки враждебных нам сил.
– Мы опасаемся, – подхватил Кляевскую мысль Царевич, – что чародей Магон использует молодильные яблоки для подкупа местных магов-олигархов и тем подорвёт равновесие, на котором зиждятся основы Мироздания.
– Тогда зачем вы, королевич Жан, открыли, Магону дорогу в Берендеево царство? – задал коварный вопрос Валерка Бердов, чем едва не поставил в тупик, воспарившего в горние выси Царевича. – А за тем, – поспешил на помощь Ивану Кляев, – что нам тоже нужны молодильные яблоки для сохранения своего могущества.
Услышав эти брошенные сгоряча лордом Базилем слова, Костенко сразу же воспрянул духом, ибо разговор переместился на хорошо изученную им почву торга и взаимной заинтересованности. – Так бы сразу и сказали, – выдохнул он. – Тридцать процентов, это все, что я могу вам предложить.
– Пятьдесят, – слегка снизил претензии Царевич. – И ни цента меньше. – Я бы на твоём месте согласился, Леонид Петрович, – вновь подал голос Бердов. – С всемогущим Магоном тебе не сладить в одиночку, а твои компаньоны против магии бессильны.
– Ты мне тут не советуй, – взъярился Костенко. – Это по твоей милости я сижу в глубочайшем дерьме. Если бы не Ираида с Семирамидой, я бы поджарил тебя на костре ещё в Берендеевом царстве.
– Я всего лишь жертва, – тоже слегка повысил голос Бердов. – Я был заколдован, зачарован, запрограммирован Магоном на похищение чемоданчика. Или, по-твоему, простой российский писатель способен совладать с чародеем и магом, который
в своём грязном деле не одну собаку съел. Тебе же люди русским языком объяснили, с кем ты имел и имеешь дело в лице Шараева.
– Пусть эти люди сначала докажут мне, что они те самые лорды и королевичи, за которых себя выдают. Я завтра назовусь персидским шахом, так мне, по-твоему, Иран будет подати платить.
Надо признать, что господин Киндеряй оказался крепким орешком, и на голую магию его взять не удалось. Царевич уже начал подумывать, как бы убраться из берлоги по добру по здорову, не роняя недавно обретённого королевского достоинства. Однако его опередил лорд Базиль:
– Я так понимаю, господин Киндеряй, что вы, как дилетант в магических науках, способны удовлетвориться лишь материальными доказательствами нашей правоты, причём доказательствами самого низкого пошиба, ибо духовное парение вам ещё недоступно.
– Именно, – коротко хохотнул Костенко. – Вы совершенно правы, лорд. Я человек прагматичный. Меня не магия интересует, а прибыль. – Мы тоже не лишены известной доли прагматизма, – продолжал, как ни в чём не бывало Кляев. – Недавно выстроенный дом на улице Морозевского, если не ошибаюсь, принадлежит именно вам?
– Допустим, – нехотя признался мафиози. – Разумеется, я не один вкладывал в него деньги. – Я покупаю его у вас. – Шутите. Он стоит миллионы.
Царевичу тоже хотелось думать, что Васька всего лишь шутит, иначе пришлось бы предположить, что тот просто сошёл с ума. Откуда, скажите на милость, у шофёра и владельца задрипанного «Москвича», с помощью которого он зарабатывает на хлеб и водку, могут взяться миллионы долларов? Видимо так же думал и Валерка Бердов, который поддакивал и подыгрывал гостям, скорее всего, из соображений собственной выгоды. Пока разговор витал в сферах магических и мистических, писатели могли довольно успешно водить за нос мафиози, но Кляев своим неосторожным предложением перевёл встречу в деловое русло и тем самым отдал бразды правления в руки практичного Костенко. И уж конечно в этой сфере человеческой деятельности мафиози без труда выведет на чистую воду зарвавшегося пролетария.
– Миллионами я сейчас не располагаю, – подтвердил Васька сомнения интеллигентов на свой счёт. – А потому предлагаю обычный бартер.
Костенко скептически улыбнулся: – Молодильные яблоки?
– О нет, – покачал головой самозваный лорд. – Вода из волшебного источника. Стимулирует сексуальную активность. С её помощью можно приворожить любую женщину и любого мужчину.
– Бросьте? – не поверил мафиози. – Я ручаюсь вам за успех, – тут же поддержал лорда Базиля королевич Жан, сообразивший, наконец, куда клонит Кляев. – Только не пейте чудодейственную воду стаканами. Три четыре капли в бокал, и можете предаваться утехам всю ночь напролет.
– Большая партия? – Двадцать литров, – сообщил лорд. – Стоит она, разумеется, дороже, чем отстроенный вами домишко, но так и быть, ради будущих наших совместных барышей я готов понести убытки.
– Я должен посоветоваться с компаньонами, – дёрнул плечом Костенко. – Привлечь экспертов.
– Не возражаю, – кивнул головой Кляев: – Я пришлю вам грамм двадцать для пробы. Ночи для экспертизы, я полагаю, вам хватит?
– Вероятно – В таком случае, разрешите откланяться, – поднялся со своего места Царевич. – Думаю, что после того, как вы познакомитесь с любовным коктейлем, у вас, господа, отпадут всякие сомнения на наш счёт.
Киндеряй скептически улыбнулся. Судя по всему, не поверил лорду, однако ему ещё предстояло приятно разочароваться в своём неверии. Уж кому как не Царевичу, испытавшему на себе чудодейственную силу волшебного напитка, это знать. Кляев не поскупился и отлил полстакана из канистры Костенко и Бердову, вышедшим проводить дорогих гостей. Леонид Петрович долго и подозрительно обнюхивал жидкость, даже смотрел её зачем-то на свет, но выпить не решился, а так и стоял посреди двора со стаканом в руке, глядя с сомнением вслед удаляющемуся Уазику.
– Не жалко? – кивнул головой Царевич на болтающуюся за спиной канистру. – Так у меня их две, – пожал плечами Кляев. – Да и новая квартира, это тебе не хухры-мухры.
– Ты же вроде целый дом купил? – Я тебе что, буржуй какой-нибудь или лорд, чтобы в ста квартирах жить. Вот всем домом и переедем на новое место. Так что выбирай квартиру, Царевич, твоя фишка первая.
Конечно, можно было бы умилиться Васькиному неслыханному благородству, но Царевич этого делать не стал. Чего-то ему не умилялось. Ничего другого от Кляева он и не ждал в принципе, поскольку его старинный приятель если и годился в лорды и странствующие рыцари, то путного буржуя из него точно не получилось бы. Собирать плату со своих соседей Кляев посчитал бы западло и чего доброго обиделся бы на Ивана, если бы тот заподозрил в нём домовладельца-крохобора. Конечно, Ваську можно было бы обозвать коммунистом, но, увы, и во времена исторического материализма таких как Кляев и близко к власти не подпускали.
Лариca Сергеевна, она же графиня Изольда, нервно прохаживалась перед подъездом собственного дома, поджидая доблестных рыцарей-спасителей. Царевич отвесил даме изящный поклон, подтвердив тем самым статус королевича. Кляев шаркать ногой не стал, но улыбнулся жертве зловредного Магона вполне дружески. – Захватим Самоедова, – сказал Царевич графине. – Он все эти вакхические притоны прошёл от и до.
Самоедов, узнав какое любопытное мероприятие им предстоит, собрался в мгновение ока и выкатился из подъезда на два корпуса впереди ходившего за ним Кляева. Увидев в салоне графиню Изольду, Мишка и вовсе расцвёл маком и забил в пол копытом, рассыпаясь при этом в двусмысленных комплиментах. Понравились ли его дешёвые комплименты Ларисе Сергеевне, сказать было трудно, но Царевич счёл своим долгом цыкнуть на распустившего хвост павлина, дабы тот осознал ответственность момента и не превращал серьёзное мероприятие по спасению графа Ательстана в дурацкое шоу с девочками.
Из предварительного собеседования с графиней Изольдой Царевич, узнал, что вакханок Ираида Полесская вербовала в стриптиз-баре, принадлежавшем всё тому жё Костенко. Сам Иван в подобного рода заведениях практически не бывал и причиной тому являлась крайняя бедность писателя, а вовсе не морально-этические соображения. Стриптиз-бар носил очень подходящее название «Афродита» и размешался в бывшей студенческой столовой, куда Царевич в юные годы неоднократно забегал с рваным рублём в потной руке. Сказать, что его в той столовой кормили по-царски, значит здорово погрешить против истины. Так себе кормили. Советский сервис, как известно, не отличался особой благосклонностью к лицам, имевшим неосторожность довериться его казенному радушию, да ещё на столь скромную сумму, как целковый. Впрочем, удачная и ранняя женитьба избавила Царевича от гастрита, который он неизбежно бы заработал нак бесплатное приложение к рыбным котлетам и недожаренным бифштексам, которые и составляли меню студенческой забегаловки. Одним из самых главных достоинств феи Морганы, в ту пору ещё Верки Царевич, было умение готовить. Иван бы погрешил против истины, если бы вздумал отрицать сей подтверждавшийся на протяжении семнадцати лет факт.
Бесспорно стриптиз-бар «Афродита» выгодно отличался от студенческой столовой как внешним оформлением, так и внутренним содержанием. И во времена Царевичевой молодости здесь можно было встретить пышущих красотой и здоровьем девиц, которые, однако, были студентками, а не вакханками.
Продвинутый по части либерализма Царевич случившиеся со столовой перемены приветствовал. Склонный к совковому консерватизму Кляев не скрывал возмущения буржуйской роскошью, которая на поверку оказалась дешёвой бутафорией. Мишка Самоедов чувствовал себя в «Афродите», как рыба в воде, и без труда отыскал свободный столик, расположенный подле то ли сцены, то ли подиума, пока что пустующего, но, судя по всему, предназначенного для вакханалий.
Появление в зале двух камуфляжей в качестве приложения к писаной красавице, вызвало лёгкое недоумение у посетителей и тревожный блеск в глазах обслуживающего персонала. Кляев наотрез отказался при входе в гнездо порока снять куртку и теперь так и сидел за столом перепоясанный ремнём с тяжёлой кобурой у бедра. Царевичу ничего не оставалось, как последовать примеру упрямого пролетария.
Обслуживающий персонал недолго пребывал в растерянности и уже минут через пять вытолкнул из своих рядов по направлению к столику, занятому подозрительными гостями, четырёх стриженых громил, на тупых физиономиях которых отчетливо читалось недружелюбие. Васька Кляев в сторону громил даже головы не повернул, а просто выложил на стол свой комиссарский маузер, чем едва не спровоцировал серьёзный инцидент в приличном заведении. Кто-то из сидевших рядом посетителей даже вскрикнул в испуге «грабят!», но, к счастью, этот крик испуганной души был заглушен громкой музыкой, а потому не имел катастрофических последствий, если не считать двух перевёрнутых столиков и залитых соусом брюк лица кавказской национальности, к несчастью своему расположившемуся неподалёку от лорда Базиля.