Страница:
– Вы ведь, кажется, юрист, Андрей?
Полковник взял в руки бумаги и принялся их изучать, Рогов заглянул ему через плечо. Бумаги были составлены безукоризненно, после их подписания Изабелла становилась законной женой банкира и в случае его смерти получала наследство в размере десяти миллиардов лир. Кроме того, Майкл Понсон обязался выплачивать супруге по пять миллионов лир ежемесячно до самого дня своей кончины. Условия брачного договора были не просто выгодны для Изабеллы Лурье, они делали ее одной из самых богатых дам Арнаута. Немудрено, что актриса согласилась.
– Здесь есть маленькая приписка о брачной церемонии, – сказал Рыбинский. – Вы не могли бы уточнить, господин Понсон, что, собственно, имеется в виду?
– Видите ли, любезный, я человек религиозный и хочу, чтобы наши с Изабеллой отношения были зафиксированы не только здесь, но и на небесах. Вы не возражаете, дорогая?
– О боже, – всплеснула руками Изабелла. – Конечно, нет. Так вы говорите, что бумаги составлены верно?
– Да, – кивнул Рыбинский. – С юридической точки зрения они безукоризненны.
– Вот и хорошо, – облегченно вздохнула Лурье и размашисто поставила свою подпись рядом с автографом Майкла Понсона.
Рогов ждал грома и молнии, но небеса стыдливо промолчали даже тогда, когда он сам, вслед за Рыбинским и Эриком, расписался на документах. Последним свою подпись поставил Аркаша Кислицын, который тут же на глазах мужа расцеловал в обе щеки порозовевшую новобрачную. Майкл Понсон отнесся к выходке актера с пониманием, но сам от его объятий уклонился.
– Так мы поедем в церковь, дорогой? – спросила Изабелла, оборачиваясь к мужу.
– Нет, дорогая, в этом доме есть небольшая часовня, нас обвенчают там. Прошу вас следовать за мной, господа.
Рогову вдруг пришло в голову, что сотрудники генерала Виркура, побывавшие в этом доме, допустили грубую ошибку – они не простучали его стены. А дом-то, оказывается, был с секретом. Кроме помещений, открытых глазу, здесь были еще и потаенные места, где могли схорониться до сотни человек. Теперь эти люди внезапно заполнили дом, окружив Рыбинского и Рогова плотным кольцом. Вячеслав даже не мог с уверенностью сказать, видит ли их сейчас генерал Виркур. Сумели его люди обнаружить этот странный зал, увешанный черными личинами, в который привел их Понсон? Но Виркур должен был услышать вопрос, который задала шокированная Лурье:
– Откуда столько гостей, дорогой?
– Я ведь готовился к самому важному шагу в своей жизни, дорогая, – отозвался Понсон с кривой усмешкой. – И в этом зале собрались самые дорогие для меня люди.
– Странно, что среди них нет женщин.
– Нам достаточно тебя одной, дорогая.
– Но здесь темновато, – забеспокоилась Лурье.
– Свет будет, – спокойно сказал Понсон. – Здесь будет много света.
– Мне душно. – В голосе Изабеллы послышались панические нотки. – Ты не мог бы открыть окно?
– Для тебя, дорогая, я готов сдвинуть крышу.
– О, Майкл, – вскрикнула Лурье, глядя на звезды, засиявшие над головой. – Это просто чудо.
Рогов готов был согласиться с Изабеллой, хотя речь, конечно, шла о чудесах рукотворных, которые вполне по силам арнаутским инженерам. Эка, в самом деле, невидаль, раздвинутая крыша! Стены, впрочем, остались на месте, и висевшие на них личины в лунном свете выглядели еще более устрашающе. Рогова с Рыбинским оттерли от новобрачных, и они уже не могли слышать, о чем переговариваются Понсон и Изабелла. Не слышал их теперь и генерал Виркур, поскольку микрофоны находились во внутренних карманах пиджаков обоих полковников.
– Черт знает что такое, – зашептал вдруг Кислицын, стоящий рядом с Роговым. – Зачем ты притащил нас на черную мессу, Эрик?
– Молчи, Аркаша, молчи! – зашипел в ужасе Понсон.
Больше никто не произнес ни слова. Угрюмо молчали и странные гости банкира Понсона. Создавалось впечатление, что они вообще лишились дара речи. Рогов сунул руку в карман брюк и нащупал спасительную коробочку. Щелчок тумблера, и сигнал о помощи будет услышан. Однако Вячеслав медлил, в надежде, что пронесет нелегкая. У богатых свои причуды, и почему бы банкиру Понсону перед смертью не поразвлечься с актрисой, купленной за невероятные деньги.
Посреди зала вдруг вспыхнул яркий, нестерпимый для глаз свет. Рогов машинально прикрыл лицо рукой и отшатнулся. Кислицын вскрикнул. Рыбинский растерянно крякнул, а Эрик испуганно воскликнул:
– Боже мой.
Рогов открыл глаза. Посреди зала возвышался помост, на котором стояли обнаженные новобрачные, омываемые лунным светом сверху и непонятным зеленоватым сиянием снизу. Вячеслав машинально ответил, что Майкл Понсон, несмотря на свои семьдесят лет, сохранил довольно пристойную фигуру. Что же касается Изабеллы, то она была необыкновенно хороша. Рогов смотрел на нее, затаив дыхание, и не сразу уловил, что с банкиром происходит нечто странное. Майкл Понсон чернел прямо на глазах, и такими же черными становились люди, окружающие Вячеслава, за исключением разве что Рыбинского, Кислицына и Эрика. Черные пиджаки и брюки демонов, стоявших вокруг, стали сливаться с кожей, и через минуту их обнаженные тела заблестели под лунным светом, а лица стали превращаться в чудовищные рыла.
– Я же говорил – черная месса! – крикнул Кислицын. – А вот и сам дьявол.
Рогов щелкнул тумблером и по напряженному лицу Рыбинского понял, что тот сделал то же самое. Теперь оставалось только ждать и надеяться на то, что люди генерала Виркура поспеют раньше, чем монстр, рождающийся прямо на глазах сторонних наблюдателей, овладеет возбуждающейся Изабеллой Лурье. Трудно сказать, что в данную минуту чудилось актрисе, но она соблазняла Ваала каждым изгибом своего прекрасного и порочного тела, готовая слиться с ним в любовном экстазе.
– Вот оно, – страшным голосом крикнул Эрик. – Новое воплощение.
Рогов с ужасом смотрел, как увеличивается в размерах несчастная Изабелла, как ее вагина, превратившаяся в гигантскую воронку, всасывает визжащих демонов одного за другим, а напротив нее бьется в экстазе жуткий урод, подобный тому, которого они совсем недавно рассматривали в холле на картине, привезенной с Яфета.
– Ничего себе соитие, – глупо хихикнул Кислицин, объятый откровенным ужасом. – Разбудите меня, я сплю.
И в эту самую секунду в зале прогремел взрыв, следом за ним другой. Рогов, ослепленный вспышкой, все-таки успел заметить, как разлетается на куски тело Изабеллы, вновь ставшее абсолютно нормальным, а рядом вопит и корчится страшный монстр Ваал. Третьего взрыва он не слышал, но, вероятно, он был, поскольку Вячеслава вдруг оторвало от земли чудовищной волной и бросило в пропасть, вспыхнувшую ослепительно белым светом.
Очнулся он, когда кто-то тронул его за плечо. Рогов открыл глаза и увидел прямо над собой смертельно бледное лицо генерала Виркура. Оно проступало отдельно от огромного черного тела, шевелившегося в двух шагах от Вячеслава. Полковник закричал от ужаса и в этот момент окончательно пришел в себя. Генерал Виркур был в скафандре. В точно таких же были люди, работающие на развалинах дворца банкира Понсона.
– Мы решили не рисковать, – услышал Вячеслав голос Виркура, чуть искаженный синтезатором. – Несколько реактивных снарядов, и все было кончено.
– Вы видели все? – спросил Рогов треснувшим от напряжения голосом.
– Да. Нашим техникам удалось установить здесь видеокамеры.
– Демоны прятались в доме.
– Мы догадались.
– А где Рыбинский?
– Ему повезло больше, чем тебе, Вячеслав, он умер сразу.
– Значит, меня убьют?
– У меня нет другого выхода, парень. – Генерал Виркур поднял бластер и направил его в грудь полковника Рогова. – Принято правительственное решение ликвидировать всех, кто находился в радиусе двух километров от места превращения без специального снаряжения.
– Но это же глупо, генерал! Здесь несколько сотен ни в чем не повинных людей.
– А на планете Арнаут их шесть миллиардов.
– Но мы же знаем, что превращение возможно лишь в результате соития. Эти люди ничем не отливаются от вас.
– Это вы знаете, Вячеслав, – хрипло проговорил генерал Виркур. – Но правительственные эксперты думают иначе. Приказ уже отдан, ликвидация идет полным ходом. Потом мы все спишем на террористов. Найдем каких-нибудь леваков и отправим их на электрический стул. Вы же знаете, как это делается.
Генерал Виркур поднял бластер. Рогов с интересом следил за маленькой красной лампочкой, вспыхнувшей на его рукояти.
– А вы знаете, генерал, я ведь, кажется, догадался, куда делись космодесантники, пропавшие двадцать лет назад на Яфете. Скорее всего, они стали добычей Ваала. Предупредите наших людей об этом. И еще: должна быть какая-то связь между Яфетом и нашими планетами, возникшая еще до того, как здесь появились люди с Земли. Найдите эти объекты, и вы получите ответы на многие вопросы.
– Спасибо за подсказку, Вячеслав. Прощай. Красная точка на бластере генерала Виркура превратилась в белую ослепительную вспышку, и для полковника Рогова все было кончено в этом мире.
Ваграм Дарлей пережил несколько весьма неприятных минут в храме Артемиды, но, хвала яфетским богам, все обошлось. Правда, коронованной стерве Климентине удалось вырваться из его цепких лап, но зато и неприятности, готовые уже было обрушиться на голову поторопившегося лорда, кажется, в этот раз его миновали. Дарлей мучительно размышлял над причинами случившегося, потягивая прекрасное дельфионское вино. Старый Исайя Хаусан, разделявший его утреннее пиршество, отставил свой кубок в сторону и строго глянул на опростоволосившегося друга:
– Вы действовали слишком опрометчиво, Баграм, а я ведь предупреждал вас, что все далеко не так просто, как многим кажется.
– Но ведь это чудовищно, Исайя. Король Аббадин – демон! Это же уму непостижимо!
– Все так говорят, Баграм, – вздохнул Хаусан. – Ну а чем еще вы можете объяснить столь странное расположение богини Артемиды к леди Климентине, кругом перед ней виноватой? Ваша сестра леди Людмила, с которой я имел счастье перемолвиться словом сегодня утром, считает, что Климентина вынудила богиню пойти на этот шаг, шантажируя ее возможной связью с Ваалом.
– Старая дура! – процедил сквозь зубы Дарлей.
– Вы несправедливы к своей сестре, Ваграм, – покачал головой старый Исайя. – Она одна из мудрейших наших жриц. И представьте себе, леди Людмила считает, что вы напрасно делаете ставку на принца Петра.
– Почему?
– Есть подозрение, что он тоже вступил в связь с навьей, и его демоническая суть проявится в разгар первой брачной ночи с вашей племянницей леди Теодорой.
– Но это невозможно. Симон контролирует ситуацию.
– Новоявленный лорд Константин Борей считает, что ваш брат работает на Харона, – с тяжким вздохом произнес Исайя.
– Чушь! – воскликнул Дарлей.
– В данном случае я с вами согласен, дорогой Ваграм. – Рассудительный гость поднял кубок, вновь наполненный заботливым хозяином. – Ваш брат не может служить Ваалу, ибо он душой и телом предан своей богине Изиде. Однако у этой богини есть два существенных недостатка. Во-первых, она не входит в круг двенадцати владычиц Яфета, а во-вторых, она женщина, что создает определенные неудобства для поклоняющихся ей мужчин. В общем Изиде никак не повредит зачерпнуть немного мужского начала даже из такого весьма мутного источника, каким является Ваал.
– Я вас не понимаю, Исайя, – вскричал лорд Баграм.
– Ваал ищет новую форму, – спокойно объяснил Исайя. – По его замыслу такой формой должна стать Артемида, главная богиня из круга двенадцати, в крайнем случае ею может стать богиня Макошь. Тогда его новыми навьями станут женщины, связанные с ними. Именно для этого ему нужна была Климентина. Именно поэтому он начинает охоту за Теодорой.
– Это я как раз понял, – пожал плечами Ваграм. – Но при чем тут Изида и мой младший брат?
– А при том, что Изида с помощью вашего брата и при посредстве принца Петра хочет вступить в связь с Ваалом. Бог зла, воображая, что овладевает Макошью, на самом деле становится легкой добычей Изиды. А она, обретая его мощь, превращается в самое могущественное на планете божество под именем Изида-Ваал, после чего все содомиты станут ее новыми навьями. Теперь вам понятно, Дарлей, о чем хлопочет ваш младший брат Симон?
– Я сверну предателю шею, – со злостью выдохнул лорд Ваграм.
– Не горячитесь, мой друг, – укоризненно покачал головой Исайя. – Симон бьется за ваш интерес. Именно вам предопределено возглавить людскую иерархию на Яфете точно так же, как Изида-Ваал возглавит иерархию божественную, а ваш родственник Симон-Симона – иерархию жреческую. Вы не будете королем, Ваграм, вы будете императором всей Атлантиды, и ваш сын наследует вам.
– Но это приведет к всевластию содомитов, – возмущенно фыркнул Дарлей.
– И что с того? – пожал плечами сенатор Хаусан.
– А кто поручится, что Изида подомнет под себя Ваала, а не он ее? – вперил острые глаза в собеседника лорд Ваграм. – Что вы вообще знаете об этой богине, Исайя?
– Я знаю, что богиня Изида родилась одновременно с другими богинями. Да, она не вошла в круг двенадцати богинь, но и изгоем, подобно Ваалу, не стала. Следовательно, ее нельзя назвать богиней зла. Что же касается Ваала, то он стал темным богом только после того, как восстал против всех остальных божеств. Так что в любом случае, слившись воедино, Изида и Ваал породят новое божество, самое могущественное на Яфете.
– А почему Артемида или Макошь не смогут породить вместе с Ваалом новое божество?
– Потому что они враждебны ему по своей природе, Ваграм. Богини Яфета не могут слиться с Ваалом. Они способны либо проиграть ему и сойти со сцены, либо победить, но страшной для яфетян ценой, ибо Ваал уже набрал мощь, разорвал магический круг, которым был скован многие столетия, и готов к битве. В Изиде наше спасение, Ваграм, она самая близкая к Ваалу по своей сути и вполне способна погасить агрессию, которую он несет с собой. Ведь Ваал представляет собой агрессию самца в чистом виде, причем настолько чистом, что он лишен даже инстинкта размножения, готов уничтожить женское начало на Яфете, превратив прекрасную половину рода человеческого в навий, способных рожать только демонов. Мы привьем Ваалу женское начало и тем самым спасем род человеческий от уничтожения.
Дарлей смотрел на Хаусана, словно видел его первый раз в жизни. Ваграм считал Исайю трусоватым и хитроватым человеком, который лучшие годы жизни провел у подножия трона, не предприняв даже попытки преодолеть одно-единственное препятствие на пути к власти в лице своего старшего брата. Настоящие мужчины так себя не ведут. Лорд Дарлей не уважалсенатора Хаусана, хотя нередко прибегал к его услугам, а теперь вдруг выясняется, что этот старый паук едва ли не полжизни ткал липкую паутину, чтобы в конце концов поймать в нее весь Яфет. Во всяком случае, младшего брата лорда Ваграма он уже поймал, а теперь нацелился и на старшего.
– У меня не было другого выхода, Дарлей, – глухо сказал Исайя. – Я не могу принять Ваала, ибо его приход означает гибель человечества, но я ненавижу яфетских богинь и установленный ими порядок, сделавший меня слизняком. Ты вправе меня презирать, Ваграм. Был в моей жизни день, когда я, не пошевелив пальцем, мог стать королем Склавинии.
– Ты имеешь в виду тот случай на охоте?
– Да, – мрачно кивнул головой Исайя. – Все подданные короля Рауля Хаусана славили мое мужество и втихомолку смеялись за моей спиной. Они понимали, что я просто струсил. Кабан был уже в двух шагах от моего брата, беспомощно лежащего на земле, один удар клыков, и с ним все было бы кончено, а Исайя Хуасан стал бы королем. Если бы Рауль молил о помощи, я бы не шелохнулся, но он не просил, а приказал, Дарлей, и я не посмел ослушаться. Я проткнул этого кабана копьем, будь он проклят, и спас жизнь своему брату. Зато потерял уважение окружающих людей. Мне не оставалось ничего другого, как возненавидеть самого себя. Наверное, я наложил бы на себя руки, просто от бессилья, но тут на моем пути встретилась содомитка. Она родила мне дочь и привела меня к Изиде. В храме этой богини я нашел утешение и цель в жизни. Я знаю, Ваграм, что ты стыдишься родной матери, согрешившей с содомитом, и родного брата Симона, а я своей дочерью Селеной горжусь. Ты не представляешь, Дарлей, какое сокровище мне подарила содомитка. Ни один из моих сыновей с ней не сравнится. Вот ради этой девочки я готов на все.
– А я полагал, что ты жаждешь отомстить Аббадину и Климентине за смерть старшей дочери и племянниц.
– За дочь – да. Оливия была славной девочкой. А вот что касается племянниц, Дарлей, то Климентина мне ведь тоже не чужая по крови. Наверное, я бы возненавидел ее, но ведь и она стала жертвой все тех же яфетских богинь. Просто у нее хватило мужества не прийти на помощь погибающим сестрам.
– Чего ты хочешь от меня, Исайя?
– Я хочу, чтобы ты стал императором Атлантиды, Ваграм, но перед этим ты должен стать мужем моей дочери Селены.
– Ты сошел с ума, Хаусан, твоя дочь содомитка! К тому же я женат по воле яфетских богинь.
– Твоя жена умерла сутки назад, Ваграм, по воле богини Изиды. Скоро тебе сообщат об этом. А через два часа умрешь ты, если не примешь противоядие. Я бросил тебе в кубок яд.
Дарлей рванул ворот рубахи так, что рубиновые пуговицы не выдержали и кровавыми каплями просыпались на пол. Лорд Ваграм задыхался от ненависти, страха и отвращения. Лицо его стало сначала багровым, потом смертельно бледным, рука с кинжалом, занесенная было над головой предателя, бессильно опустилась на стол.
– До храма Изиды рукой подать, Ваграм. Ты получишь противоядие из рук молодой жены.
– Надеюсь, эта твоя Селена хотя бы девственница? – прохрипел пойманный в ловушку хозяин.
– Какие в этом могут быть сомнения, лорд Дарлей? – криво усмехнулся сенатор Хаусан.
Король Аббадин пригласил своего брата лорда Борея для разговора, когда солнце уже клонилось к закату. Эту добрую, а может, и недобрую весть принес в будуар супруги лорда королевы Климентины рыцарь из свиты его величества сир Густав из Мара. Климентина как раз в это время поила Константина яфетским тонизирующим напитком, который здесь называли чаем, но он имел весьма отдаленное отношение к арнаутскому напитку с аналогичным названием. Вкус у него, однако, был приятный, кроме того, он, по слухам, повышал потенцию. Шепель, провалявшийся в постели все утро, появился у Климентины аккурат к обеду, в расчете на то, что его здесь хотя бы покормят. Этот расчет оправдался, но ненасытная королева потребовала от него выполнения супружеских обязанностей. Константин, рассчитывавший на серьезный разговор, вынужден был уступить, дабы не злить до поры женщину. И вот теперь, когда контакт вроде бы наладился, явился этот олух царя небесного с приглашением от короля. Константин надеялся, что Аббадин, несмотря на свое врожденное коварство и не так давно обретенный демонический статус, не станет убивать своего названого брата, не дав ему высказаться.
– Извини, дорогая, – склонил голову в поклоне Шепель. – Я не могу проигнорировать приглашение короля.
– Иди, дорогой, – небрежно бросила Климентина. – Я жду тебя сегодня ночью. Дверь моей спальни всегда открыта для тебя.
Сира Густава из Мара от такой супружеской откровенности передернуло. Возможно, рыцарь был примерным семьянином, но не исключено, что он уже успел стать демоном и объятия навьи были ему дороже и милей объятий женщин, даже таких красивых, как леди Климентина, которая даже не удосужилась набросить на плечи халат в присутствии постороннего мужчины. Возможно, она таким образом выражала презрение не столько рыцарю из Мара, сколько его хозяину Аббадину. Шепель не совсем понимал, на что рассчитывает леди Климентина и почему она ведет себя столь вызывающе. Конечно, она восстановила свой статус верховной жрицы Артемиды, но вот хватит ли у ее богини сил, чтобы противостоять Ваалу и его напористым слугам? Константин от души пожалел, что не успел перемолвиться с королевой хотя бы парой словечек на эту тему. Эта женщина своим роскошным телом и умением любить отшибала у Константина и память, и способность рассуждать здраво. Возможно, она прибегала при этом к магии, во всяком случае на это можно будет сослаться в отчете о проделанной работе. Если, конечно, майору Шепелю когда-нибудь придется отчитываться перед начальством.
Кроме короля Аббадина, стоящего у окна, в комнате находились еще двое. Сумерки мешали Шепелю рассмотреть их лица, но по черным плащам с капюшонами, в которые были облачены незнакомцы, он предположил, что перед ним жрецы Ваала. Они сидели за столом и при появлении гостей вскинули головы словно по команде.
– Лорд Константин Борей, – громко доложил сир Густав из Мара, после чего отступил в тень, а потом и вовсе исчез за дверью.
– Садитесь, лорд, – хрипло отозвался Аббадин, продолжавший истуканом торчать у окна.
– Благодарю, ваше величество, – сказал Шепель, присаживаясь к столу. – Я искал встречи с вами вот уже несколько недель. Быть может, вы представите мне своих советников?
– Харон, – небрежно бросил один из жрецов Ваала, сидевший прямо напротив Константина. – Вы, вероятно, слышали обо мне?
– Да, – кивнул головой Шепель. – Мне рассказывал о вас брат Джеф. Я помог ему и его людям перебраться в Ясир.
– Твое счастье, подонок, что меня не было в Сигурде, – прошипел сквозь зубы Харон. – Иначе не поздоровилось бы ни тебе, ни полковнику Троянцу.
– Зачем же так грубо, – укоризненно покачал головой Аббадин. – Нехорошо хамить первому принцу крови, да еще в присутствии его брата короля. Вы облажались, Харон, но винить в этом следует только себя да своего нерасторопного помощника. Если мне не изменяет память, то его зовут Зефаром?
– Скотина, – не сдержался второй жрец.
– Если вам нечего мне сказать, господа, то давайте прекратим этот разговор, – холодно сказал Шепель. – Я полагал, что имею дело с офицерами разведки, пусть и бывшими, а передо мной всего лишь истеричные субъекты, не умеющие с достоинством переносить неудачи. Вы распустились, господа, под крылышком своего Ваала.
– Тебя убьют, ублюдок, – просипел Зефар. – И смерть твоя будет страшной.
– Давайте обойдемся без лирических отступлений, господа, – взял быка за рога Шепель. – Вам не удалось запугать даже леди Климентину, так неужели вы думаете, что человек, прошедший все зальцбургские притоны, придет в ужас при виде ваших рожек, Зефар. Ваал еще скован заклятием, и мне это хорошо известно. А без его помощи вам не одолеть королеву Климентину, которая воспользуется моей смертью, чтобы свести счеты как с королем Аббадином, так и с вами. Да, у вас есть в запасе леди Теодора, но далеко еще не факт, что вашему Ваалу удастся попользоваться ею. Я уже предупредил леди Людмилу об опасности, грозящей ее племяннице со стороны демона, зреющего в организме принца Петра.
Видимо, осведомленность Шепеля стала сюрпризом и для Харона, и для Зефара, и для короля Аббадина, а потому эта далеко не святая троица разразилась проклятьями. Все-таки эти субъекты были когда-то людьми и, даже перейдя в разряд демонов, сохранили недостатки, присущие человеческому роду, едва ли не главным из которых Шепель считал неумение проигрывать с достоинством, не брызгая при этом ядовитой слюной на удачливого конкурента.
– Я бы вообще не стал с вами разговаривать, господа, если бы не одно обстоятельство – мне нужен космический корабль. – Шепель обвел перевозбудившихся демонов строгим взглядом. – Это предмет для торга и ваш последний шанс. Через месяц леди Климентина передаст власть леди Элеоноре, сохранив за собой звание верховной жрицы Артемиды. Королем Склавинии волею яфетских богов станет принц Георгий Борей, сын лорда Марка Гергея. Бывшего короля Аббадина казнят, ибо Высокий Сенат не потерпит в своих рядах демона и раба бога зла Ваала. Та же участь постигнет его сына Петра. Что же касается вас, господа Харон и Зефар, то рано или поздно до вас доберется союзная разведка и сотрет в порошок. Возможно, у вас есть шанс на победу, но у вас нет главного – времени. Оно сейчас работает против вас.
Из трех собеседников майора только король Аббадин сохранял относительное спокойствие. Трудно сказать, почему этот человек, обладающий недюжинным умом и сильным характером, в свое время поддался на посулы союзной разведки. Неужели не понимал по молодости лет, что в лице Харона и Зефара имеет дело с людьми ничтожными, за которыми, правда, тогда была реальная сила? А может, потому и поддался, что понимал свое умственное превосходство. Уж слишком велик был соблазн не только взять, но и удержать власть, воспользовавшись поддержкой извне. Эти люди снабдили его оружием, позволившим молодому королю разбить всех своих врагов и овладеть Склавинией. Непокоренным остался только замок Борисфен. Кстати, почему? Неужели он вообще неуязвим для федерального и союзного оружия? Так или иначе, но король Аббадин просчитался. Эти двое оказались хуже, чем он полагал.
– Вы совершенно напрасно пренебрегли зеркалами в свое время, Аббадин?
Король вздрогнул и глянул на Шепеля полными ненависти глазами.
Полковник взял в руки бумаги и принялся их изучать, Рогов заглянул ему через плечо. Бумаги были составлены безукоризненно, после их подписания Изабелла становилась законной женой банкира и в случае его смерти получала наследство в размере десяти миллиардов лир. Кроме того, Майкл Понсон обязался выплачивать супруге по пять миллионов лир ежемесячно до самого дня своей кончины. Условия брачного договора были не просто выгодны для Изабеллы Лурье, они делали ее одной из самых богатых дам Арнаута. Немудрено, что актриса согласилась.
– Здесь есть маленькая приписка о брачной церемонии, – сказал Рыбинский. – Вы не могли бы уточнить, господин Понсон, что, собственно, имеется в виду?
– Видите ли, любезный, я человек религиозный и хочу, чтобы наши с Изабеллой отношения были зафиксированы не только здесь, но и на небесах. Вы не возражаете, дорогая?
– О боже, – всплеснула руками Изабелла. – Конечно, нет. Так вы говорите, что бумаги составлены верно?
– Да, – кивнул Рыбинский. – С юридической точки зрения они безукоризненны.
– Вот и хорошо, – облегченно вздохнула Лурье и размашисто поставила свою подпись рядом с автографом Майкла Понсона.
Рогов ждал грома и молнии, но небеса стыдливо промолчали даже тогда, когда он сам, вслед за Рыбинским и Эриком, расписался на документах. Последним свою подпись поставил Аркаша Кислицын, который тут же на глазах мужа расцеловал в обе щеки порозовевшую новобрачную. Майкл Понсон отнесся к выходке актера с пониманием, но сам от его объятий уклонился.
– Так мы поедем в церковь, дорогой? – спросила Изабелла, оборачиваясь к мужу.
– Нет, дорогая, в этом доме есть небольшая часовня, нас обвенчают там. Прошу вас следовать за мной, господа.
Рогову вдруг пришло в голову, что сотрудники генерала Виркура, побывавшие в этом доме, допустили грубую ошибку – они не простучали его стены. А дом-то, оказывается, был с секретом. Кроме помещений, открытых глазу, здесь были еще и потаенные места, где могли схорониться до сотни человек. Теперь эти люди внезапно заполнили дом, окружив Рыбинского и Рогова плотным кольцом. Вячеслав даже не мог с уверенностью сказать, видит ли их сейчас генерал Виркур. Сумели его люди обнаружить этот странный зал, увешанный черными личинами, в который привел их Понсон? Но Виркур должен был услышать вопрос, который задала шокированная Лурье:
– Откуда столько гостей, дорогой?
– Я ведь готовился к самому важному шагу в своей жизни, дорогая, – отозвался Понсон с кривой усмешкой. – И в этом зале собрались самые дорогие для меня люди.
– Странно, что среди них нет женщин.
– Нам достаточно тебя одной, дорогая.
– Но здесь темновато, – забеспокоилась Лурье.
– Свет будет, – спокойно сказал Понсон. – Здесь будет много света.
– Мне душно. – В голосе Изабеллы послышались панические нотки. – Ты не мог бы открыть окно?
– Для тебя, дорогая, я готов сдвинуть крышу.
– О, Майкл, – вскрикнула Лурье, глядя на звезды, засиявшие над головой. – Это просто чудо.
Рогов готов был согласиться с Изабеллой, хотя речь, конечно, шла о чудесах рукотворных, которые вполне по силам арнаутским инженерам. Эка, в самом деле, невидаль, раздвинутая крыша! Стены, впрочем, остались на месте, и висевшие на них личины в лунном свете выглядели еще более устрашающе. Рогова с Рыбинским оттерли от новобрачных, и они уже не могли слышать, о чем переговариваются Понсон и Изабелла. Не слышал их теперь и генерал Виркур, поскольку микрофоны находились во внутренних карманах пиджаков обоих полковников.
– Черт знает что такое, – зашептал вдруг Кислицын, стоящий рядом с Роговым. – Зачем ты притащил нас на черную мессу, Эрик?
– Молчи, Аркаша, молчи! – зашипел в ужасе Понсон.
Больше никто не произнес ни слова. Угрюмо молчали и странные гости банкира Понсона. Создавалось впечатление, что они вообще лишились дара речи. Рогов сунул руку в карман брюк и нащупал спасительную коробочку. Щелчок тумблера, и сигнал о помощи будет услышан. Однако Вячеслав медлил, в надежде, что пронесет нелегкая. У богатых свои причуды, и почему бы банкиру Понсону перед смертью не поразвлечься с актрисой, купленной за невероятные деньги.
Посреди зала вдруг вспыхнул яркий, нестерпимый для глаз свет. Рогов машинально прикрыл лицо рукой и отшатнулся. Кислицын вскрикнул. Рыбинский растерянно крякнул, а Эрик испуганно воскликнул:
– Боже мой.
Рогов открыл глаза. Посреди зала возвышался помост, на котором стояли обнаженные новобрачные, омываемые лунным светом сверху и непонятным зеленоватым сиянием снизу. Вячеслав машинально ответил, что Майкл Понсон, несмотря на свои семьдесят лет, сохранил довольно пристойную фигуру. Что же касается Изабеллы, то она была необыкновенно хороша. Рогов смотрел на нее, затаив дыхание, и не сразу уловил, что с банкиром происходит нечто странное. Майкл Понсон чернел прямо на глазах, и такими же черными становились люди, окружающие Вячеслава, за исключением разве что Рыбинского, Кислицына и Эрика. Черные пиджаки и брюки демонов, стоявших вокруг, стали сливаться с кожей, и через минуту их обнаженные тела заблестели под лунным светом, а лица стали превращаться в чудовищные рыла.
– Я же говорил – черная месса! – крикнул Кислицын. – А вот и сам дьявол.
Рогов щелкнул тумблером и по напряженному лицу Рыбинского понял, что тот сделал то же самое. Теперь оставалось только ждать и надеяться на то, что люди генерала Виркура поспеют раньше, чем монстр, рождающийся прямо на глазах сторонних наблюдателей, овладеет возбуждающейся Изабеллой Лурье. Трудно сказать, что в данную минуту чудилось актрисе, но она соблазняла Ваала каждым изгибом своего прекрасного и порочного тела, готовая слиться с ним в любовном экстазе.
– Вот оно, – страшным голосом крикнул Эрик. – Новое воплощение.
Рогов с ужасом смотрел, как увеличивается в размерах несчастная Изабелла, как ее вагина, превратившаяся в гигантскую воронку, всасывает визжащих демонов одного за другим, а напротив нее бьется в экстазе жуткий урод, подобный тому, которого они совсем недавно рассматривали в холле на картине, привезенной с Яфета.
– Ничего себе соитие, – глупо хихикнул Кислицин, объятый откровенным ужасом. – Разбудите меня, я сплю.
И в эту самую секунду в зале прогремел взрыв, следом за ним другой. Рогов, ослепленный вспышкой, все-таки успел заметить, как разлетается на куски тело Изабеллы, вновь ставшее абсолютно нормальным, а рядом вопит и корчится страшный монстр Ваал. Третьего взрыва он не слышал, но, вероятно, он был, поскольку Вячеслава вдруг оторвало от земли чудовищной волной и бросило в пропасть, вспыхнувшую ослепительно белым светом.
Очнулся он, когда кто-то тронул его за плечо. Рогов открыл глаза и увидел прямо над собой смертельно бледное лицо генерала Виркура. Оно проступало отдельно от огромного черного тела, шевелившегося в двух шагах от Вячеслава. Полковник закричал от ужаса и в этот момент окончательно пришел в себя. Генерал Виркур был в скафандре. В точно таких же были люди, работающие на развалинах дворца банкира Понсона.
– Мы решили не рисковать, – услышал Вячеслав голос Виркура, чуть искаженный синтезатором. – Несколько реактивных снарядов, и все было кончено.
– Вы видели все? – спросил Рогов треснувшим от напряжения голосом.
– Да. Нашим техникам удалось установить здесь видеокамеры.
– Демоны прятались в доме.
– Мы догадались.
– А где Рыбинский?
– Ему повезло больше, чем тебе, Вячеслав, он умер сразу.
– Значит, меня убьют?
– У меня нет другого выхода, парень. – Генерал Виркур поднял бластер и направил его в грудь полковника Рогова. – Принято правительственное решение ликвидировать всех, кто находился в радиусе двух километров от места превращения без специального снаряжения.
– Но это же глупо, генерал! Здесь несколько сотен ни в чем не повинных людей.
– А на планете Арнаут их шесть миллиардов.
– Но мы же знаем, что превращение возможно лишь в результате соития. Эти люди ничем не отливаются от вас.
– Это вы знаете, Вячеслав, – хрипло проговорил генерал Виркур. – Но правительственные эксперты думают иначе. Приказ уже отдан, ликвидация идет полным ходом. Потом мы все спишем на террористов. Найдем каких-нибудь леваков и отправим их на электрический стул. Вы же знаете, как это делается.
Генерал Виркур поднял бластер. Рогов с интересом следил за маленькой красной лампочкой, вспыхнувшей на его рукояти.
– А вы знаете, генерал, я ведь, кажется, догадался, куда делись космодесантники, пропавшие двадцать лет назад на Яфете. Скорее всего, они стали добычей Ваала. Предупредите наших людей об этом. И еще: должна быть какая-то связь между Яфетом и нашими планетами, возникшая еще до того, как здесь появились люди с Земли. Найдите эти объекты, и вы получите ответы на многие вопросы.
– Спасибо за подсказку, Вячеслав. Прощай. Красная точка на бластере генерала Виркура превратилась в белую ослепительную вспышку, и для полковника Рогова все было кончено в этом мире.
Ваграм Дарлей пережил несколько весьма неприятных минут в храме Артемиды, но, хвала яфетским богам, все обошлось. Правда, коронованной стерве Климентине удалось вырваться из его цепких лап, но зато и неприятности, готовые уже было обрушиться на голову поторопившегося лорда, кажется, в этот раз его миновали. Дарлей мучительно размышлял над причинами случившегося, потягивая прекрасное дельфионское вино. Старый Исайя Хаусан, разделявший его утреннее пиршество, отставил свой кубок в сторону и строго глянул на опростоволосившегося друга:
– Вы действовали слишком опрометчиво, Баграм, а я ведь предупреждал вас, что все далеко не так просто, как многим кажется.
– Но ведь это чудовищно, Исайя. Король Аббадин – демон! Это же уму непостижимо!
– Все так говорят, Баграм, – вздохнул Хаусан. – Ну а чем еще вы можете объяснить столь странное расположение богини Артемиды к леди Климентине, кругом перед ней виноватой? Ваша сестра леди Людмила, с которой я имел счастье перемолвиться словом сегодня утром, считает, что Климентина вынудила богиню пойти на этот шаг, шантажируя ее возможной связью с Ваалом.
– Старая дура! – процедил сквозь зубы Дарлей.
– Вы несправедливы к своей сестре, Ваграм, – покачал головой старый Исайя. – Она одна из мудрейших наших жриц. И представьте себе, леди Людмила считает, что вы напрасно делаете ставку на принца Петра.
– Почему?
– Есть подозрение, что он тоже вступил в связь с навьей, и его демоническая суть проявится в разгар первой брачной ночи с вашей племянницей леди Теодорой.
– Но это невозможно. Симон контролирует ситуацию.
– Новоявленный лорд Константин Борей считает, что ваш брат работает на Харона, – с тяжким вздохом произнес Исайя.
– Чушь! – воскликнул Дарлей.
– В данном случае я с вами согласен, дорогой Ваграм. – Рассудительный гость поднял кубок, вновь наполненный заботливым хозяином. – Ваш брат не может служить Ваалу, ибо он душой и телом предан своей богине Изиде. Однако у этой богини есть два существенных недостатка. Во-первых, она не входит в круг двенадцати владычиц Яфета, а во-вторых, она женщина, что создает определенные неудобства для поклоняющихся ей мужчин. В общем Изиде никак не повредит зачерпнуть немного мужского начала даже из такого весьма мутного источника, каким является Ваал.
– Я вас не понимаю, Исайя, – вскричал лорд Баграм.
– Ваал ищет новую форму, – спокойно объяснил Исайя. – По его замыслу такой формой должна стать Артемида, главная богиня из круга двенадцати, в крайнем случае ею может стать богиня Макошь. Тогда его новыми навьями станут женщины, связанные с ними. Именно для этого ему нужна была Климентина. Именно поэтому он начинает охоту за Теодорой.
– Это я как раз понял, – пожал плечами Ваграм. – Но при чем тут Изида и мой младший брат?
– А при том, что Изида с помощью вашего брата и при посредстве принца Петра хочет вступить в связь с Ваалом. Бог зла, воображая, что овладевает Макошью, на самом деле становится легкой добычей Изиды. А она, обретая его мощь, превращается в самое могущественное на планете божество под именем Изида-Ваал, после чего все содомиты станут ее новыми навьями. Теперь вам понятно, Дарлей, о чем хлопочет ваш младший брат Симон?
– Я сверну предателю шею, – со злостью выдохнул лорд Ваграм.
– Не горячитесь, мой друг, – укоризненно покачал головой Исайя. – Симон бьется за ваш интерес. Именно вам предопределено возглавить людскую иерархию на Яфете точно так же, как Изида-Ваал возглавит иерархию божественную, а ваш родственник Симон-Симона – иерархию жреческую. Вы не будете королем, Ваграм, вы будете императором всей Атлантиды, и ваш сын наследует вам.
– Но это приведет к всевластию содомитов, – возмущенно фыркнул Дарлей.
– И что с того? – пожал плечами сенатор Хаусан.
– А кто поручится, что Изида подомнет под себя Ваала, а не он ее? – вперил острые глаза в собеседника лорд Ваграм. – Что вы вообще знаете об этой богине, Исайя?
– Я знаю, что богиня Изида родилась одновременно с другими богинями. Да, она не вошла в круг двенадцати богинь, но и изгоем, подобно Ваалу, не стала. Следовательно, ее нельзя назвать богиней зла. Что же касается Ваала, то он стал темным богом только после того, как восстал против всех остальных божеств. Так что в любом случае, слившись воедино, Изида и Ваал породят новое божество, самое могущественное на Яфете.
– А почему Артемида или Макошь не смогут породить вместе с Ваалом новое божество?
– Потому что они враждебны ему по своей природе, Ваграм. Богини Яфета не могут слиться с Ваалом. Они способны либо проиграть ему и сойти со сцены, либо победить, но страшной для яфетян ценой, ибо Ваал уже набрал мощь, разорвал магический круг, которым был скован многие столетия, и готов к битве. В Изиде наше спасение, Ваграм, она самая близкая к Ваалу по своей сути и вполне способна погасить агрессию, которую он несет с собой. Ведь Ваал представляет собой агрессию самца в чистом виде, причем настолько чистом, что он лишен даже инстинкта размножения, готов уничтожить женское начало на Яфете, превратив прекрасную половину рода человеческого в навий, способных рожать только демонов. Мы привьем Ваалу женское начало и тем самым спасем род человеческий от уничтожения.
Дарлей смотрел на Хаусана, словно видел его первый раз в жизни. Ваграм считал Исайю трусоватым и хитроватым человеком, который лучшие годы жизни провел у подножия трона, не предприняв даже попытки преодолеть одно-единственное препятствие на пути к власти в лице своего старшего брата. Настоящие мужчины так себя не ведут. Лорд Дарлей не уважалсенатора Хаусана, хотя нередко прибегал к его услугам, а теперь вдруг выясняется, что этот старый паук едва ли не полжизни ткал липкую паутину, чтобы в конце концов поймать в нее весь Яфет. Во всяком случае, младшего брата лорда Ваграма он уже поймал, а теперь нацелился и на старшего.
– У меня не было другого выхода, Дарлей, – глухо сказал Исайя. – Я не могу принять Ваала, ибо его приход означает гибель человечества, но я ненавижу яфетских богинь и установленный ими порядок, сделавший меня слизняком. Ты вправе меня презирать, Ваграм. Был в моей жизни день, когда я, не пошевелив пальцем, мог стать королем Склавинии.
– Ты имеешь в виду тот случай на охоте?
– Да, – мрачно кивнул головой Исайя. – Все подданные короля Рауля Хаусана славили мое мужество и втихомолку смеялись за моей спиной. Они понимали, что я просто струсил. Кабан был уже в двух шагах от моего брата, беспомощно лежащего на земле, один удар клыков, и с ним все было бы кончено, а Исайя Хуасан стал бы королем. Если бы Рауль молил о помощи, я бы не шелохнулся, но он не просил, а приказал, Дарлей, и я не посмел ослушаться. Я проткнул этого кабана копьем, будь он проклят, и спас жизнь своему брату. Зато потерял уважение окружающих людей. Мне не оставалось ничего другого, как возненавидеть самого себя. Наверное, я наложил бы на себя руки, просто от бессилья, но тут на моем пути встретилась содомитка. Она родила мне дочь и привела меня к Изиде. В храме этой богини я нашел утешение и цель в жизни. Я знаю, Ваграм, что ты стыдишься родной матери, согрешившей с содомитом, и родного брата Симона, а я своей дочерью Селеной горжусь. Ты не представляешь, Дарлей, какое сокровище мне подарила содомитка. Ни один из моих сыновей с ней не сравнится. Вот ради этой девочки я готов на все.
– А я полагал, что ты жаждешь отомстить Аббадину и Климентине за смерть старшей дочери и племянниц.
– За дочь – да. Оливия была славной девочкой. А вот что касается племянниц, Дарлей, то Климентина мне ведь тоже не чужая по крови. Наверное, я бы возненавидел ее, но ведь и она стала жертвой все тех же яфетских богинь. Просто у нее хватило мужества не прийти на помощь погибающим сестрам.
– Чего ты хочешь от меня, Исайя?
– Я хочу, чтобы ты стал императором Атлантиды, Ваграм, но перед этим ты должен стать мужем моей дочери Селены.
– Ты сошел с ума, Хаусан, твоя дочь содомитка! К тому же я женат по воле яфетских богинь.
– Твоя жена умерла сутки назад, Ваграм, по воле богини Изиды. Скоро тебе сообщат об этом. А через два часа умрешь ты, если не примешь противоядие. Я бросил тебе в кубок яд.
Дарлей рванул ворот рубахи так, что рубиновые пуговицы не выдержали и кровавыми каплями просыпались на пол. Лорд Ваграм задыхался от ненависти, страха и отвращения. Лицо его стало сначала багровым, потом смертельно бледным, рука с кинжалом, занесенная было над головой предателя, бессильно опустилась на стол.
– До храма Изиды рукой подать, Ваграм. Ты получишь противоядие из рук молодой жены.
– Надеюсь, эта твоя Селена хотя бы девственница? – прохрипел пойманный в ловушку хозяин.
– Какие в этом могут быть сомнения, лорд Дарлей? – криво усмехнулся сенатор Хаусан.
Король Аббадин пригласил своего брата лорда Борея для разговора, когда солнце уже клонилось к закату. Эту добрую, а может, и недобрую весть принес в будуар супруги лорда королевы Климентины рыцарь из свиты его величества сир Густав из Мара. Климентина как раз в это время поила Константина яфетским тонизирующим напитком, который здесь называли чаем, но он имел весьма отдаленное отношение к арнаутскому напитку с аналогичным названием. Вкус у него, однако, был приятный, кроме того, он, по слухам, повышал потенцию. Шепель, провалявшийся в постели все утро, появился у Климентины аккурат к обеду, в расчете на то, что его здесь хотя бы покормят. Этот расчет оправдался, но ненасытная королева потребовала от него выполнения супружеских обязанностей. Константин, рассчитывавший на серьезный разговор, вынужден был уступить, дабы не злить до поры женщину. И вот теперь, когда контакт вроде бы наладился, явился этот олух царя небесного с приглашением от короля. Константин надеялся, что Аббадин, несмотря на свое врожденное коварство и не так давно обретенный демонический статус, не станет убивать своего названого брата, не дав ему высказаться.
– Извини, дорогая, – склонил голову в поклоне Шепель. – Я не могу проигнорировать приглашение короля.
– Иди, дорогой, – небрежно бросила Климентина. – Я жду тебя сегодня ночью. Дверь моей спальни всегда открыта для тебя.
Сира Густава из Мара от такой супружеской откровенности передернуло. Возможно, рыцарь был примерным семьянином, но не исключено, что он уже успел стать демоном и объятия навьи были ему дороже и милей объятий женщин, даже таких красивых, как леди Климентина, которая даже не удосужилась набросить на плечи халат в присутствии постороннего мужчины. Возможно, она таким образом выражала презрение не столько рыцарю из Мара, сколько его хозяину Аббадину. Шепель не совсем понимал, на что рассчитывает леди Климентина и почему она ведет себя столь вызывающе. Конечно, она восстановила свой статус верховной жрицы Артемиды, но вот хватит ли у ее богини сил, чтобы противостоять Ваалу и его напористым слугам? Константин от души пожалел, что не успел перемолвиться с королевой хотя бы парой словечек на эту тему. Эта женщина своим роскошным телом и умением любить отшибала у Константина и память, и способность рассуждать здраво. Возможно, она прибегала при этом к магии, во всяком случае на это можно будет сослаться в отчете о проделанной работе. Если, конечно, майору Шепелю когда-нибудь придется отчитываться перед начальством.
Кроме короля Аббадина, стоящего у окна, в комнате находились еще двое. Сумерки мешали Шепелю рассмотреть их лица, но по черным плащам с капюшонами, в которые были облачены незнакомцы, он предположил, что перед ним жрецы Ваала. Они сидели за столом и при появлении гостей вскинули головы словно по команде.
– Лорд Константин Борей, – громко доложил сир Густав из Мара, после чего отступил в тень, а потом и вовсе исчез за дверью.
– Садитесь, лорд, – хрипло отозвался Аббадин, продолжавший истуканом торчать у окна.
– Благодарю, ваше величество, – сказал Шепель, присаживаясь к столу. – Я искал встречи с вами вот уже несколько недель. Быть может, вы представите мне своих советников?
– Харон, – небрежно бросил один из жрецов Ваала, сидевший прямо напротив Константина. – Вы, вероятно, слышали обо мне?
– Да, – кивнул головой Шепель. – Мне рассказывал о вас брат Джеф. Я помог ему и его людям перебраться в Ясир.
– Твое счастье, подонок, что меня не было в Сигурде, – прошипел сквозь зубы Харон. – Иначе не поздоровилось бы ни тебе, ни полковнику Троянцу.
– Зачем же так грубо, – укоризненно покачал головой Аббадин. – Нехорошо хамить первому принцу крови, да еще в присутствии его брата короля. Вы облажались, Харон, но винить в этом следует только себя да своего нерасторопного помощника. Если мне не изменяет память, то его зовут Зефаром?
– Скотина, – не сдержался второй жрец.
– Если вам нечего мне сказать, господа, то давайте прекратим этот разговор, – холодно сказал Шепель. – Я полагал, что имею дело с офицерами разведки, пусть и бывшими, а передо мной всего лишь истеричные субъекты, не умеющие с достоинством переносить неудачи. Вы распустились, господа, под крылышком своего Ваала.
– Тебя убьют, ублюдок, – просипел Зефар. – И смерть твоя будет страшной.
– Давайте обойдемся без лирических отступлений, господа, – взял быка за рога Шепель. – Вам не удалось запугать даже леди Климентину, так неужели вы думаете, что человек, прошедший все зальцбургские притоны, придет в ужас при виде ваших рожек, Зефар. Ваал еще скован заклятием, и мне это хорошо известно. А без его помощи вам не одолеть королеву Климентину, которая воспользуется моей смертью, чтобы свести счеты как с королем Аббадином, так и с вами. Да, у вас есть в запасе леди Теодора, но далеко еще не факт, что вашему Ваалу удастся попользоваться ею. Я уже предупредил леди Людмилу об опасности, грозящей ее племяннице со стороны демона, зреющего в организме принца Петра.
Видимо, осведомленность Шепеля стала сюрпризом и для Харона, и для Зефара, и для короля Аббадина, а потому эта далеко не святая троица разразилась проклятьями. Все-таки эти субъекты были когда-то людьми и, даже перейдя в разряд демонов, сохранили недостатки, присущие человеческому роду, едва ли не главным из которых Шепель считал неумение проигрывать с достоинством, не брызгая при этом ядовитой слюной на удачливого конкурента.
– Я бы вообще не стал с вами разговаривать, господа, если бы не одно обстоятельство – мне нужен космический корабль. – Шепель обвел перевозбудившихся демонов строгим взглядом. – Это предмет для торга и ваш последний шанс. Через месяц леди Климентина передаст власть леди Элеоноре, сохранив за собой звание верховной жрицы Артемиды. Королем Склавинии волею яфетских богов станет принц Георгий Борей, сын лорда Марка Гергея. Бывшего короля Аббадина казнят, ибо Высокий Сенат не потерпит в своих рядах демона и раба бога зла Ваала. Та же участь постигнет его сына Петра. Что же касается вас, господа Харон и Зефар, то рано или поздно до вас доберется союзная разведка и сотрет в порошок. Возможно, у вас есть шанс на победу, но у вас нет главного – времени. Оно сейчас работает против вас.
Из трех собеседников майора только король Аббадин сохранял относительное спокойствие. Трудно сказать, почему этот человек, обладающий недюжинным умом и сильным характером, в свое время поддался на посулы союзной разведки. Неужели не понимал по молодости лет, что в лице Харона и Зефара имеет дело с людьми ничтожными, за которыми, правда, тогда была реальная сила? А может, потому и поддался, что понимал свое умственное превосходство. Уж слишком велик был соблазн не только взять, но и удержать власть, воспользовавшись поддержкой извне. Эти люди снабдили его оружием, позволившим молодому королю разбить всех своих врагов и овладеть Склавинией. Непокоренным остался только замок Борисфен. Кстати, почему? Неужели он вообще неуязвим для федерального и союзного оружия? Так или иначе, но король Аббадин просчитался. Эти двое оказались хуже, чем он полагал.
– Вы совершенно напрасно пренебрегли зеркалами в свое время, Аббадин?
Король вздрогнул и глянул на Шепеля полными ненависти глазами.