Страница:
Димка никогда не видел, чтобы так быстро двигались. Разве что в фильмах про Джеки Чана. Меч ударил жирдяя в переносицу. Что-то хрустнуло, и на асфальт полилась темная жирная струя.
– Съел?! На еще!
Толстяк заорал благим матом, а вихрастый сгреб за шиворот Валька-малька.
– Падлишь, значит? Ну тогда…
Малек не стал дожидаться расправы – выкрутился, убежал. Только воротник в руке остался. Остальных след простыл уже давно. Крысята воюют стаями, поодиночке не умеют.
– Их сразу бить надо, – пояснил мечник, исподлобья глядя на Димку. – Иначе хана. А теперь пойдем!
– Куда?
– Увидишь. Или ты хочешь, чтобы всегда так? Дрожать, прятаться по углам?
Димка не хотел. Словно загипнотизированный, он двинулся за своим спасителем.
– Я – Темный, – сообщил тот, не оборачиваясь. – Теперь так меня и станешь называть.
Димка шумно отхлебнул из кружки. Чай уже остыл, да и оставалось его на донышке. Вазочка из-под мороженого давно стояла пустая. Глаза мальчишки голодно поблескивали.
– Еще будешь? – спросил я.
– Не-а.
– Ну и ладно. А я закажу. Это все весной было?
– В мае. Только я в его клан не сразу попал. Сперва испытание… Ну, надо было на кладбище ночь просидеть.
– На кладбище?
– Ага. Только это не наше кладбище. На том бы я запросто… Темный нас в Истень увел. Меня и еще пацана. Только я не знал, что в Истень, думал, просто кладбище. На Краске.
– И что там было?
– Там? Совсем пи… ой, извините! В общем, плохо было. Мы в часовне, а снаружи – дэвы. Они как бы молятся, а потом оставляют разное… ну, как бы в жертву. Вот шпоры типа этой. – Он кивнул на Абсолютную Шпаргалку.
– А еще что, например?
– Женька Самохин шарик нашел. С полосками. После этого все девчонки за ним бегать начали.
– Ясно. Так, значит, этот Темный у вас атаманом?
– Ну… – Мальчишка огляделся. – Вы только не говорите никому, ладно? Он – из «Дверей Истени»! Это организация такая тайная. На самом деле Артем хочет детскую республику сделать. Как у Сурепина в книжках.
– А учителя, значит, вам мешают…
– Какие сволочи, те мешают, – злобно отозвался мальчишка. – Хороших вроде Настасьи Андреевны мы не трогаем. А вам-то какое дело?! Мы ничего не делаем!
– Ладно, ладно, не кипятись, – ответил я со снисходительной улыбочкой. – Мне бы с Темным переговорить. Устроишь встречу?
Мальчишка заерзал. Мои насмешки разрушающе действовали на неокрепшую детскую душу.
– Вообще-то…
– Если трудно, не надо. Я Свету попрошу.
Это оказалось последней каплей. Такого мальчишечье самолюбие не перенесло:
– Мне нетрудно! Я!.. В общем, так. Завтра у нас типа тренировки. Ну, рукопашный, фехтование, кошек ловить, так, всякое разное… Это для тех, кто отправляется в Истень. Темный нас муштрует – будь здоров! После школы сбор. В два часа на улице Медных Монеток. Там, где башня, знаете?
– Знаю. Ну что ж… Спасибо тебе!
…После того как мы распрощались, я долго стоял на темной улице, глядя в ночное небо. Чувство, что я на пути к разгадке, наполняло меня эйфорией. Наверняка Темный – сильный маг. Юное дарование, по каким-то причинам не распознанное ковеном. Обычно у дзайанов в этом возрасте больше одного поводка не бывает.
Но мальчишки на то и мальчишки, чтобы творить чудеса.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
– Съел?! На еще!
Толстяк заорал благим матом, а вихрастый сгреб за шиворот Валька-малька.
– Падлишь, значит? Ну тогда…
Малек не стал дожидаться расправы – выкрутился, убежал. Только воротник в руке остался. Остальных след простыл уже давно. Крысята воюют стаями, поодиночке не умеют.
– Их сразу бить надо, – пояснил мечник, исподлобья глядя на Димку. – Иначе хана. А теперь пойдем!
– Куда?
– Увидишь. Или ты хочешь, чтобы всегда так? Дрожать, прятаться по углам?
Димка не хотел. Словно загипнотизированный, он двинулся за своим спасителем.
– Я – Темный, – сообщил тот, не оборачиваясь. – Теперь так меня и станешь называть.
Димка шумно отхлебнул из кружки. Чай уже остыл, да и оставалось его на донышке. Вазочка из-под мороженого давно стояла пустая. Глаза мальчишки голодно поблескивали.
– Еще будешь? – спросил я.
– Не-а.
– Ну и ладно. А я закажу. Это все весной было?
– В мае. Только я в его клан не сразу попал. Сперва испытание… Ну, надо было на кладбище ночь просидеть.
– На кладбище?
– Ага. Только это не наше кладбище. На том бы я запросто… Темный нас в Истень увел. Меня и еще пацана. Только я не знал, что в Истень, думал, просто кладбище. На Краске.
– И что там было?
– Там? Совсем пи… ой, извините! В общем, плохо было. Мы в часовне, а снаружи – дэвы. Они как бы молятся, а потом оставляют разное… ну, как бы в жертву. Вот шпоры типа этой. – Он кивнул на Абсолютную Шпаргалку.
– А еще что, например?
– Женька Самохин шарик нашел. С полосками. После этого все девчонки за ним бегать начали.
– Ясно. Так, значит, этот Темный у вас атаманом?
– Ну… – Мальчишка огляделся. – Вы только не говорите никому, ладно? Он – из «Дверей Истени»! Это организация такая тайная. На самом деле Артем хочет детскую республику сделать. Как у Сурепина в книжках.
– А учителя, значит, вам мешают…
– Какие сволочи, те мешают, – злобно отозвался мальчишка. – Хороших вроде Настасьи Андреевны мы не трогаем. А вам-то какое дело?! Мы ничего не делаем!
– Ладно, ладно, не кипятись, – ответил я со снисходительной улыбочкой. – Мне бы с Темным переговорить. Устроишь встречу?
Мальчишка заерзал. Мои насмешки разрушающе действовали на неокрепшую детскую душу.
– Вообще-то…
– Если трудно, не надо. Я Свету попрошу.
Это оказалось последней каплей. Такого мальчишечье самолюбие не перенесло:
– Мне нетрудно! Я!.. В общем, так. Завтра у нас типа тренировки. Ну, рукопашный, фехтование, кошек ловить, так, всякое разное… Это для тех, кто отправляется в Истень. Темный нас муштрует – будь здоров! После школы сбор. В два часа на улице Медных Монеток. Там, где башня, знаете?
– Знаю. Ну что ж… Спасибо тебе!
…После того как мы распрощались, я долго стоял на темной улице, глядя в ночное небо. Чувство, что я на пути к разгадке, наполняло меня эйфорией. Наверняка Темный – сильный маг. Юное дарование, по каким-то причинам не распознанное ковеном. Обычно у дзайанов в этом возрасте больше одного поводка не бывает.
Но мальчишки на то и мальчишки, чтобы творить чудеса.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
(Четверг, 14.15,
рассказывает Игорь Колесничий)
Улица Медных Монеток начиналась сразу от реки. Если пройти чуть дальше, к деревянному мосту, попадешь в мальчишечий рай. Заросший чистотелом и огромными лопухами косогор; над ним – полуразваленная башня Безумного Друида.
Под этой башней и подвалы есть, я слышал, и тайники. Мальчишки здесь постоянно пасутся. Еще рассказывают, что глубоко под землей спрятан саркофаг мутного стекла. А внутри – женщина. Лет триста назад она была молодой девчонкой, но время идет, и она медленно, но верно стареет.
Врут, наверное… Башня – место хорошее, здесь легко и спокойно. Сам я мальчишкой играл здесь в рыцарей. Но легенд вокруг башни сплетается много, так и вьются мотыльками вокруг лампы.
В прошлом веке, говорят, ее хотели снести. Ничего не вышло. Вокруг растут орхидейные клены – отголосок реликтового перволеса. Корни кленов парят в воздухе, сплетаясь в непроходимую стену. На них бородами повисает мох, летом цветет иван-да-марья, скальная роза, пушатся одуванчики. Перебраться через эту стену могут лишь мальчишки, отчаянные верхолазы, да манары с их везением. Бульдозеру уж точно не проломиться.
Рассказывают, что, когда мэр Ведена послал против стены огненных магов, та жестоко отомстила городу. Корни выползли на тротуар, ломая асфальт, проминая стены, выдирая из земли электрические кабели и водопроводные трубы.
С тех пор башню никто не трогал.
Из дома я вышел с большим запасом, но все равно опоздал. Старые тропинки, где я бегал мальчишкой, не пускали меня – я стал для них слишком большим. Пришлось искать свой путь – поверху.
Солнце алым пиратским шелком отблескивало сквозь разноцветную листву кленов. Один раз я сорвался, но мне, как всегда, повезло. Я приземлился в гигантскую моховую копну, словно специально приготовленную на этот случай. Перебравшись через ручей по звонкому подвесному мосту, я выбрался к башне.
Тренировки уже закончились, и ребятня поразбежалась – все, кроме одного. Тот прятался за крыльцом и, судя по Димкиному описанию, был тем, кто мне нужен.
Неторопливо и уверенно – так, чтобы не вызывать подозрений, – я двинулся к башне. Меня терзали сомнения: передал ли Димка мою просьбу? Если да, то все зависит от того, захочет ли Темный со мной говорить. Без этого можно сразу возвращаться. В зарослях малины и алычи я могу искать мальчишку годами.
Заросли лопухов зашевелились. Выглянула острая кошачья мордочка. Бесшумно ступая по камням дорожки, кот двинулся в обход стены. Подрагивающий кончик хвоста выдавал его настороженность. Когда до спасительного подвального окошка осталось несколько шагов, из-за крыльца высунулся Темный. За спиной его болтался деревянный меч. Хороший такой, бывалый бокен, весь в оббитинах. Мальчишка присел и, отчаянно завизжав, бросился на кота.
Кот заметался. Прыгнул туда и обратно, сорвался в мою сторону. Я едва успел схватить зверя за загривок.
– Твой? – крикнул я мальчишке.
– Мой! Отпустите его!
– Держи.
Жалобно мявкнув, кот извернулся в воздухе и шлепнулся на четыре лапы. Сбежать он не успел. Мальчишка навалился сверху, прижимая всем телом. Сопение, возмущенные кошачьи вопли, шипение. После недолгой возни Темный поднялся, держа извивающегося зверя на вытянутых руках.
– Раз! Два! Три! Четыре! – звонким голосом считал он. Кот не сопротивлялся, видимо не до конца сообразив, что происходит. – Пять! Шесть! – Яростно взревев, кот ударил всеми четырьмя лапами. – Семь! Восемь! А-а!! – На исцарапанном запястье выступили капельки крови. – Девять!! Десять!!! Пшел!
С утробным воем кот понесся к подвальному окну.
– Силен, парень. – Я с уважением посмотрел на собеседника.
– Это сегодня первый, – сообщил тот.
Глядел он исподлобья, словно волчонок сквозь кусты. Если бы не отросшие вихры и исцарапанные руки, его можно было бы принять за юного пианиста. Бледная до прозрачности кожа, оттопыренные уши, девчоночья шея. А еще – рваные джинсы и черная рубашка.
– Сильно поранился?
«Пианист» покосился на изодранные запястья.
– А, ерунда, заживет. У вас вон тоже… Пойдемте, промою.
Мы прошли под полуразрушенной аркой входа и оказались в сводчатом зале. Красивое место… Под ногами листвяная мозаика, стены оплетены кровавым вьюнком. Капители колонн играют ледяными сколами.
Дальняя стена зала имитировала скалу. Из-под потолка, перепрыгивая с плиты на плиту, лился пенный поток воды, обрушиваясь в выложенный замшелыми валунами бассейн.
Валуны оказались не просто частью пейзажа. Под одним из них нашлась аптечка, Артем порылся в ней и достал флакон с перекисью водорода.
– Давайте руку.
Я протянул расцарапанную ладонь.
– А кошки тебе зачем? – поинтересовался я. – Поспорил с кем-то?
– Не-а. Кошки для дела, – Темный мотнул подбородком в сторону деревянного меча. – Я как этот… Сирио Форел.
Я задумался. Что-то знакомое…
– Ну, «Игра тронов», читали? Сирио – это учитель фехтования, который девчонку натаскивал.
Я наморщил лоб, припоминая эту книжку:
– Арью?
– Ага. Я – тоже. Котов руками… чтобы ловкость была.
– В Истени пригодится, – подсказал я.
Мальчишка пристально на меня посмотрел. От этого взгляда стало не по себе.
– Зачем вы меня отыскали? – спросил Артем. – Хотите стать «Дверью Истени»?
В ушах у меня зазвучала торжественная музыка.
Потому что это была явная победа!
До сих пор я считал, что передо мной заигравшиеся мальчишки, получившие доступ к опасной магии. Тайные организации и у нас были. «Черная рука», например, – сборище пиратов. А Женька Мельников как-то придумал построить гиперболоид. Мы недели две шептались на уроках, обмениваясь записками и чертежами.
Гиперболоид нам понадобился не просто так: мы собирались оборонять волшебную страну Илири от вторжения викингов. Илири придумал я, остальные в нее играли с моего милостивого соизволения.
Я был уверен, что Истень – такая же волшебная страна, плод мальчишечьего воображения. Ну, в крайнем случае – запредельное магическое пространство, родственное тому, что использовали средневековые убийцы. И вот я получил еще одно доказательство своей версии!
– А можно? Я ведь взрослый.
– Можно, – снисходительно ответил тот.
– Тогда я хочу вступить в «Двери Истени».
Артем кивнул, словно не ожидал иного. Лицо его сделалось серьезным:
– Первое испытание вы выполнили. Сюда, – он обвел рукой стены зала, – обычный человек попасть не может. Значит, вы – манар.
Манар?
Когда это, интересно, я успел стать манаром?
И тут я понял когда. Последняя встреча с дзайаной. Легкость, обрушившаяся на меня, веселая беззаботица этих дней… Да, я не мог построить ни одной толковой версии, но зато каким удачливым стал! И Димку сразу нашел, и сюда добрался.
Получается, в больнице Света набросила на меня поводок. Ну бедствие стихийное, подожди! Будет у нас серьезный разговор.
– Ты ведь тоже манар, – сказал я. – Лицо слишком беззаботное. Постой… но ведь манары не могут играть!
– А я и не играю. Я так живу. – Мальчишка усмехнулся: – Ну что? Готовы ко второму испытанию?
– Да.
Из Артемовой руки облаком осыпалась плесень. Отчаянно визжа, она слепилась в голокожую безглазую тварь. Недавая опомниться, мальчик швырнул чупакабраса мне в лицо.
Я качнулся в сторону, уходя от когтей. Следом прилетел деревянный клинок. Отбив его ладонью, я прыгнул мальчишке за спину. Присел, сбивая его с ног, вырвал из пальцев рукоять бокена.
Колонны зала прыгнули в стороны, рассыпаясь белыми мраморными стенами. Красный вьюнок налился сочной зеленью, и в нем вспыхнули золотые солнышки цветов. Ветерок наполнился летней беспечной теплынью; повеяло ароматами жасмина, разогретого под солнцем булыжника и близкой прохладой реки или озера. Где-то слышались возгласы и шлепки по мячу – ребятня играла в футбол.
Я остановился ошеломленный.
Над домами плыло праздничное кружево старинного акведука, тянущегося через весь город. Уступами спускались вниз террасы, дома белого камня сбегали вниз по склону холма, соревнуясь с улицами. Тут и там среди деревьев высились живописные развалины.
Я запрокинул голову, вглядываясь в небо. Там, в яркой васильковой сини, над куполами и шпилями повис гигантский месяц – рогами вниз.
Дух захватило. Сердце забилось радостно и сильно, как в детстве; тело вдруг стало прыгучим и звенящим.
Это не Веден! Это совершенно другой город!
Бокен все еще смотрел в мальчишечье горло. Я опустил ставший ненужным деревянный клинок. Отчего-то я точно знал, что Артем мне больше не враг.
Мальчишка заулыбался во весь рот:
– Нравится?!
– Здорово! Это – город Истень?
Он помотал головой:
– Не-а. Это Двид. А Истень – она у каждого своя!
С нежной ностальгической грустью я посмотрел на Артема. Вот у кого монополия на чудеса, куда там Людеям и Литницким!..
Город Двид притих, выжидая, что я стану делать. И я не стал его разочаровывать. Отдав меч Артему, я разулся, а кроссовки аккуратно поставил к стене дома.
Сердце подсказывало, что так будет правильно. Насмешница судьба выдала мне счастливый билет. На несколько часов… а может, минут или дней, кто знает?.. я получил пропуск в мир детства. И уж точно постараюсь воспользоваться им по полной.
Булыжная мостовая выгибалась под босыми пятками спиной огромного слона. Я чувствовал, что город этот – живой и могущественный и что он рад мне. А еще я знал, что это навсегда. Вернувшись (а рано или поздно мне придется вернуться), я так же стану чувствовать другие города.
Веден. Аскав. Ночмарию.
Артем смотрел на меня с видом умудренного жизнью дяди, впервые угостившего малолетнего племянника мороженым.
– Слушайте, – сообщил он с удовлетворением, – а вы ему понравились! Двид говорит… – он прислушался, – ему жаль, что вы не приходили раньше… – В мальчишечьем лице мелькнула искра тревоги: – Ой, кажется, я что-то не то сказал… Извините!
– Да нет, все так, Тем. Мне и самому жаль, что я припозднился…
– Ничего. – Он доверчиво взял меня за руку. – У вас будет своя Истень, может, даже лучше. Когда Дядя Горы меня спросит, я за вас поручусь. А вы, – он помедлил, собираясь с духом, – меня потом научите… ну, так… за спину нырять, драться?
– Научу.
– Спасибо! – В его глазах запрыгали радостные искорки. – А то у нас тут по-разному бывает… Ой, извините, я ваше имя не спросил!
– Игорь.
– Значит, здесь – Игир. Ну, пойдемте! Нам в штаб-квартиру «Дверей Истени». Это сперва к королевскому дворцу надо. А там вынырнем в наш мир.
И мы отправились ко дворцу. Пока шли, болтали о всякой всячине, в основном о книжках. Темка оказался очень начитанным парнем. Он даже сюда умудрился притащить одну.
– Вот, – протянул мне. – Это сборник, мое любимое.
– Так-так-так… – Я перелистал страницы с детства знакомой книжки. – Сурепина читаешь? Кто бы сомневался… «Залп с линкора», «Бастион на Штурвальной горе», «Фиолетовый натюрморт в пятнышках» «Внуки белого колибри»… – Мы переглянулись. – А Чесноченко тебе как?
– Да ну его… У него «Девочка и свет» ничего так. И «Крылоносцы сорока островов» – обалденная книга! – Глаза Артема загорелись и тут же погасли: – А после «Песен на траве» он в попсу ударился. Про детей ни фига не пишет. И в «Патрулях» Галку убили.
Я помню. Девочка-оборотень из «Первого патруля» – мой любимый персонаж. И Дашкин, если уж на то пошло, – та ужасно переживала, когда девочка погибла.
– А знаете, – Артем указал подбородком на город, – Истень, она к каждому своя приходит. Магистр «Дверей» говорит, что Истень – это мир, где человеку лучше всего.
– Так, значит, в Двиде тебе хорошо?
– Ну-у… – Мальчик закусил губу: признаваться, не признаваться? Наконец решился: – Понимаете, я когда Сурепина читал, мне тоже так захотелось. Чтоб своя страна и чтоб приключения. Только я писать, как он, не умею… И тогда я придумал свою книжку. Есть будто бы такой остров Двид, а на нем тирания. В озере сидит робот… его когда-то ученый придумал, чтобы обороняться от врагов. Только остров невидимый был, и враги его не нашли. А король робота себе присвоил и ученому яд подсыпал. Думал, что так всем будет лучше, понимаете?.. А когда жители бунтовали, робот ломал город. Это называлось «равновесие порядка»-И детям нельзя было вприпрыжку бегать, потому что роботу не нравилось. Их за это пороли!
Темкину болтовню я слушал вполуха. Роботы, ученые, короли – как раз для двенадцати лет. Интересно, подумалось мне, а взялся бы Сурепин писать такую книгу? Может, не у нас, может, где-нибудь в другом мире… Ведь получилось бы интересно.
– Потом что было? – лениво поинтересовался я.
– Потом появился мальчишка… вроде меня. Женька, первый рыцарь Оленя. Они, в смысле местные, понимаете?.. крали детей в нашем мире. Чтобы те будто бы сражались с роботом. Только ребенок ничего против робота не сделает! Тот огромный и железный. А потом их казнили. В назидание типа. Вот, мол, что бывает, когда против порядка и всякое такое. Только Женька сбежал, ему помог синий фламинго – это птица такая невидимая. А на Бастионе жили очень хорошие ребята. Они помогли – и робота победить, и воспитателей прогнать. А потом поклялись, что станут гвардией Оленя. Будут следить, чтобы никто не обижал детей. И чтоб все по справедливости!
– И эта мечта, значит, стала твоей Истенью?
Он кивнул.
– А как это случилось?
– Этого я вам не скажу. – Артем серьезно посмотрел на меня, и во взгляде его отразилась совершенно взрослая тоска: – Вам пока рано знать.
Мы остановились на перекрестке, пропуская малышню во главе с девчонкой лет семнадцати. Малыши галдели, пищали, гонялись друг за другом – в общем, вовсю радовались жизни. Как девчонка с ними управлялась, не представляю! Мы встретились с ней глазами, и она улыбнулась мне – кокетливо и немного смущенно.
– Здорово! Мне здесь нравится, – честно сказал я Артему.
– И мне тоже. Очень. Только я здесь долго находиться не могу… Истень не позволяет. Потом выкидывает обратно в наш мир.
– Ясно… – И спросил без всякого перехода: – Что у тебя с Марченко случилось?
Артем надулся:
– Так надо!
– Человека убить, значит, надо…
– Да не убивали мы его! – возмущенно выкрикнул мальчишка. – Что вы все придумываете? Так, невезунчика подкинули. И дэвом напугали. Потому что сволочь! При директоре улыбается, а в классе: «Пороть, пороть!», «Колония по вас плачет!» И подлянки эти вечные…
– Вас что, порют? – удивился я.
– Лучше бы пороли… Знаете, что он учудил? Он у Юльки в портфеле тетрадь нашел. Дневник типа. Это личное, такое, что никому показывать нельзя! А он перед всеми читать начал. У Юльки истерика была. Ну и что, он не урод после этого?!
– Урод, – искренне согласился я. На душе стало легко. Шестое чувство подсказывало, что в страшной гибели Марченко Артем невиновен. Меня подмывало спросить о дэвах и чупакабрах, откуда они берутся, но я решил, что пока не время. Захочет, сам расскажет.
Другое заинтересовало меня… С первых же минут путешествия я отметил одну несообразность. На улицах почти не встречалось взрослых. Иногда они мелькали на открытых верандах лавочек или кафешек, но, завидев Артема, торопливо прятались.
Я уже хотел спросить мальчишку, с чем это связано, как тот резко остановился.
– Вот дэв! Вляпались!
И, схватив меня за рукав, потянул в куст огромных – с тарелку – золотистых роз.
– Скорее!
Я замешкался, и это испортило дело.
– Стоять! – прогремел повелительный окрик. – Именем Рыцаря!
В нескольких шагах от нас стояли девчонки. Тонкие, голенастые, загорелые. Старшей – лет шестнадцать, остальным – где-то по четырнадцать. Старшая носила легкую юбку, топик и золотистый шелковый шарф. Младшие одевались попроще: шорты да футболка, у одной бело-зеленые цвета, другая в желтом и оранжевом.
Девочки направили на нас взведенные арбалеты. Все, кроме старшей. Ее арбалет болтался за плечами, а в руке она сжимала нечто вроде короткого удилища. Как-то я сразу почувствовал, что удилище это поопаснее стрел. Арбалеты выглядели игрушечными; в тусклом олове их рогов звенела жестокая сила, на кончиках стрел горели искры, но я знал, что при случае смогу увернуться от стрелы. Все-таки манаром быть неплохо.
А вот удилище – дело иное.
– Точка, Лера, – приказала старшая, – держите их на прицеле! Я разберусь.
И решительно зашагала к нам. Остренький носик, светлая кожа в веснушках, волосы с рыжинкой – она мне сразу понравилась. Была в ней располагающая прямота и целеустремленность. Когда она подошла поближе, я заметил, что у нее, как и у младших, на одежде вышит знак – бегущий олень.
– Меч давай, чучелко, – миролюбиво сказала девчонка Артему. – Почему взросляк без знака болтается? Кто такой?
– А ты кто такая? – дерзко поинтересовался мальчишка.
– Гвардеец Оленя Соти. Знак видишь? – Девчонка выпятила грудь с вышитым на топике гербом. Артем отвел глаза. – А теперь отдавай меч и иди с нами.
– Не отдам! Фигушки!
– Ты что, законов не знаешь? – искренне удивилась та. – Взросляки ходят со значками профессий! Вне патруля оружие носить запрещено! Где твоя карточка?
Мальчишка сглотнул. В лице его отразилась растерянность:
– Какая к-карточка?
Что-то звякнуло. Одна из маленьких стражниц ойкнула и едва не выронила арбалет. Прихлопнув на коленке комара, девчонка виновато потупила глазки.
Соти нахмурилась.
– Пло-охо, – протянула она. – Придется вас арестовать.
– А может, я быстренько домой сбегаю? – заюлил Темка. – Ну-у… за карточкой. А он, – кивнул на меня, – будет как бы заложником. Я вернусь! Честно!
– Щас! – Лицо ее выражало беспредельное презрение. – Это когда ваши патрули будут, мальчишкам расскажешь. Теперь мы командуем. Руки давай!
Соти выдернула из-за пояса серебристую змейку-веревочку. Та извивалась, словно живая… да она и была живой!
Артем попятился, поднимая бокен над головой:
– Вы что, очумели? Я же свой!
Вместо ответа девчонка пожала плечиками и вдруг сделала мгновенный выпад хлыстом.
Артема сбило с ног, и он отчаянно завопил. Соти бросила змейку, и та радостно засновала по мальчишечьим запястьям, оплетая чешуйчатыми кольцами.
Порядочки тут, оказывается… А я-то обрадовался: какой город приветливый и гостеприимный!
Моего замечательного провожатого пора спасать.
Когда младшие девчонки отвлеклись на Артема, я хлопнул в ладоши. Испуганно дзинькнули тетивы. Стрелы ушли в молоко: одна перебила кружевную цепь, на которой висел уличный фонарь, другая запрыгала по мостовой, высекая холодные снежные искры.
Не давая опомниться, я прыгнул к Соти. Прогладил девчоночий локоть ладонью, продлевая выпад, сам скользнул ей за спину. Еще миг – и хлыст оказался бы у меня в руках. Но девчонка извернулась и достала меня самым кончиком.
Руку словно ожгло кипятком. Так бывает, если локтем заденешь стену – нервом. Онемевшие пальцы выпустили тонкое девчоночье запястье. Соти крутнулась ярким ситцевым вихорьком и хлестнула меня по другой руке.
В голове сделалось щекотно, и глаза сами собой закрылись. Блаженная дремота навалилась на меня, приглашая вздремнуть. Когда же она развеялась, мои руки стягивала такая же змейка, что и у Темки.
– Ну даешь. – В глазах Соти змеились восхищенные огоньки. – Лучше любого гвардейца дерешься! Постой… Ты мастер карате, наверное?
Артем дернулся предупредить меня, но опоздал.
– Айкидо, – сообщил я равнодушно.
Девчонки запереглядывались.
– Значит, точно, – протянула Соти с уважением. – Ты – шпион из-за моря. Так я и думала. А я все равно быстрее! – И она показала мне язык.
– Ну да, – обиженно засопел Артем. – С хлыстом всякий может!
– Ты вообще помалкивай. С тобой отдельно разбираться будем, пособник! – И она повернулась к маленьким стражницам – кулачки в бока, нос к небу: – Тэ-эк! Куда это мы, благородные госпожи криворучки, стреляли?..
Девчонки потупили глаза.
– Мы растерялись, – буркнула та, что пониже. Кажется, ее звали Лерой.
– Это все слишком неожиданно вышло, – поддержала Точка. – Соти, ну мы же не виноваты!
– В Синюю долину – не пойдете. Это раз.
– Ну Соти-и!..
Взгляд старшей наполнился презрением:
– Помогите ему подняться. Видите, колено разбил! Это два.
Стражницы со всех ног бросились к Артему. Тот сидел на камнях – злой, насупленный. На колене горела свежая ссадина. Капли крови собирались на ней выводком божьих коровок.
Точка ойкнула, достала из кармашка баночку и смазала царапину едко пахнущим настоем. Артем хмуро поднялся на ноги и успокаивающе мне кивнул: мол, все в порядке, разберемся.
– Куда их поведем? – радостно запрыгала Лера. – Они же нарушители!
– В Агатовую башню, к Витромиру. Пускай допрашивает.
– Ура! Ура!! А какао пить будем?
– Ну что за люди? – притворно вздохнула Соти. – И это стража?! Это чучелки какие-то. – Она взяла меня за плечо. – Пойдем, заморщик.
И мы зашагали по улицам города. Солнце било в глаза, и я счастливо жмурился, наслаждаясь недолгими мгновениями лета. Я чувствовал себя беглецом из дзен-буддистской притчи: повисшим над пропастью на тонкой ветке, слушающим рев тигров над головой. Интересно, земляника у них поспела? Вроде должна уже.
Словно отвечая моим мыслям, из переулка повеяло тонким ягодным ароматом. Я сбился с шага, и в спину предупреждающе ткнулось стремя арбалета. Мои стражницы не дремали.
– …ты первая, – донеслось из-за моей спины. – И вообще, чего ты визжала?!
– Сама визжала, – отозвалась Точка. – С Дэнечкой своим повизжи!
– Моим?! – ахнула Лера. – Да он на тебя постоянно зырится! А вчера на тренировке – кто с ним все время перемигивался? Подруга, ага!.. Подруги так не поступают!
– А сама? А сама – к Искандеру клеишься!
Я спиной почувствовал, как подпрыгнула Лера:
– С Искандером! У меня! Ничего не было! Поняла?! Я только попросила прием показать! Перенос с батманом из кварты!
– Да? Это нормально?! Он со мной уже второй месяц гуляет! Вот ты шлюха, Лерка. Вот не знала, что ты такая! Что ты ему про меня наболтала?! Таши говорит…
рассказывает Игорь Колесничий)
Улица Медных Монеток начиналась сразу от реки. Если пройти чуть дальше, к деревянному мосту, попадешь в мальчишечий рай. Заросший чистотелом и огромными лопухами косогор; над ним – полуразваленная башня Безумного Друида.
Под этой башней и подвалы есть, я слышал, и тайники. Мальчишки здесь постоянно пасутся. Еще рассказывают, что глубоко под землей спрятан саркофаг мутного стекла. А внутри – женщина. Лет триста назад она была молодой девчонкой, но время идет, и она медленно, но верно стареет.
Врут, наверное… Башня – место хорошее, здесь легко и спокойно. Сам я мальчишкой играл здесь в рыцарей. Но легенд вокруг башни сплетается много, так и вьются мотыльками вокруг лампы.
В прошлом веке, говорят, ее хотели снести. Ничего не вышло. Вокруг растут орхидейные клены – отголосок реликтового перволеса. Корни кленов парят в воздухе, сплетаясь в непроходимую стену. На них бородами повисает мох, летом цветет иван-да-марья, скальная роза, пушатся одуванчики. Перебраться через эту стену могут лишь мальчишки, отчаянные верхолазы, да манары с их везением. Бульдозеру уж точно не проломиться.
Рассказывают, что, когда мэр Ведена послал против стены огненных магов, та жестоко отомстила городу. Корни выползли на тротуар, ломая асфальт, проминая стены, выдирая из земли электрические кабели и водопроводные трубы.
С тех пор башню никто не трогал.
Из дома я вышел с большим запасом, но все равно опоздал. Старые тропинки, где я бегал мальчишкой, не пускали меня – я стал для них слишком большим. Пришлось искать свой путь – поверху.
Солнце алым пиратским шелком отблескивало сквозь разноцветную листву кленов. Один раз я сорвался, но мне, как всегда, повезло. Я приземлился в гигантскую моховую копну, словно специально приготовленную на этот случай. Перебравшись через ручей по звонкому подвесному мосту, я выбрался к башне.
Тренировки уже закончились, и ребятня поразбежалась – все, кроме одного. Тот прятался за крыльцом и, судя по Димкиному описанию, был тем, кто мне нужен.
Неторопливо и уверенно – так, чтобы не вызывать подозрений, – я двинулся к башне. Меня терзали сомнения: передал ли Димка мою просьбу? Если да, то все зависит от того, захочет ли Темный со мной говорить. Без этого можно сразу возвращаться. В зарослях малины и алычи я могу искать мальчишку годами.
Заросли лопухов зашевелились. Выглянула острая кошачья мордочка. Бесшумно ступая по камням дорожки, кот двинулся в обход стены. Подрагивающий кончик хвоста выдавал его настороженность. Когда до спасительного подвального окошка осталось несколько шагов, из-за крыльца высунулся Темный. За спиной его болтался деревянный меч. Хороший такой, бывалый бокен, весь в оббитинах. Мальчишка присел и, отчаянно завизжав, бросился на кота.
Кот заметался. Прыгнул туда и обратно, сорвался в мою сторону. Я едва успел схватить зверя за загривок.
– Твой? – крикнул я мальчишке.
– Мой! Отпустите его!
– Держи.
Жалобно мявкнув, кот извернулся в воздухе и шлепнулся на четыре лапы. Сбежать он не успел. Мальчишка навалился сверху, прижимая всем телом. Сопение, возмущенные кошачьи вопли, шипение. После недолгой возни Темный поднялся, держа извивающегося зверя на вытянутых руках.
– Раз! Два! Три! Четыре! – звонким голосом считал он. Кот не сопротивлялся, видимо не до конца сообразив, что происходит. – Пять! Шесть! – Яростно взревев, кот ударил всеми четырьмя лапами. – Семь! Восемь! А-а!! – На исцарапанном запястье выступили капельки крови. – Девять!! Десять!!! Пшел!
С утробным воем кот понесся к подвальному окну.
– Силен, парень. – Я с уважением посмотрел на собеседника.
– Это сегодня первый, – сообщил тот.
Глядел он исподлобья, словно волчонок сквозь кусты. Если бы не отросшие вихры и исцарапанные руки, его можно было бы принять за юного пианиста. Бледная до прозрачности кожа, оттопыренные уши, девчоночья шея. А еще – рваные джинсы и черная рубашка.
– Сильно поранился?
«Пианист» покосился на изодранные запястья.
– А, ерунда, заживет. У вас вон тоже… Пойдемте, промою.
Мы прошли под полуразрушенной аркой входа и оказались в сводчатом зале. Красивое место… Под ногами листвяная мозаика, стены оплетены кровавым вьюнком. Капители колонн играют ледяными сколами.
Дальняя стена зала имитировала скалу. Из-под потолка, перепрыгивая с плиты на плиту, лился пенный поток воды, обрушиваясь в выложенный замшелыми валунами бассейн.
Валуны оказались не просто частью пейзажа. Под одним из них нашлась аптечка, Артем порылся в ней и достал флакон с перекисью водорода.
– Давайте руку.
Я протянул расцарапанную ладонь.
– А кошки тебе зачем? – поинтересовался я. – Поспорил с кем-то?
– Не-а. Кошки для дела, – Темный мотнул подбородком в сторону деревянного меча. – Я как этот… Сирио Форел.
Я задумался. Что-то знакомое…
– Ну, «Игра тронов», читали? Сирио – это учитель фехтования, который девчонку натаскивал.
Я наморщил лоб, припоминая эту книжку:
– Арью?
– Ага. Я – тоже. Котов руками… чтобы ловкость была.
– В Истени пригодится, – подсказал я.
Мальчишка пристально на меня посмотрел. От этого взгляда стало не по себе.
– Зачем вы меня отыскали? – спросил Артем. – Хотите стать «Дверью Истени»?
В ушах у меня зазвучала торжественная музыка.
Потому что это была явная победа!
До сих пор я считал, что передо мной заигравшиеся мальчишки, получившие доступ к опасной магии. Тайные организации и у нас были. «Черная рука», например, – сборище пиратов. А Женька Мельников как-то придумал построить гиперболоид. Мы недели две шептались на уроках, обмениваясь записками и чертежами.
Гиперболоид нам понадобился не просто так: мы собирались оборонять волшебную страну Илири от вторжения викингов. Илири придумал я, остальные в нее играли с моего милостивого соизволения.
Я был уверен, что Истень – такая же волшебная страна, плод мальчишечьего воображения. Ну, в крайнем случае – запредельное магическое пространство, родственное тому, что использовали средневековые убийцы. И вот я получил еще одно доказательство своей версии!
– А можно? Я ведь взрослый.
– Можно, – снисходительно ответил тот.
– Тогда я хочу вступить в «Двери Истени».
Артем кивнул, словно не ожидал иного. Лицо его сделалось серьезным:
– Первое испытание вы выполнили. Сюда, – он обвел рукой стены зала, – обычный человек попасть не может. Значит, вы – манар.
Манар?
Когда это, интересно, я успел стать манаром?
И тут я понял когда. Последняя встреча с дзайаной. Легкость, обрушившаяся на меня, веселая беззаботица этих дней… Да, я не мог построить ни одной толковой версии, но зато каким удачливым стал! И Димку сразу нашел, и сюда добрался.
Получается, в больнице Света набросила на меня поводок. Ну бедствие стихийное, подожди! Будет у нас серьезный разговор.
– Ты ведь тоже манар, – сказал я. – Лицо слишком беззаботное. Постой… но ведь манары не могут играть!
– А я и не играю. Я так живу. – Мальчишка усмехнулся: – Ну что? Готовы ко второму испытанию?
– Да.
Из Артемовой руки облаком осыпалась плесень. Отчаянно визжа, она слепилась в голокожую безглазую тварь. Недавая опомниться, мальчик швырнул чупакабраса мне в лицо.
Я качнулся в сторону, уходя от когтей. Следом прилетел деревянный клинок. Отбив его ладонью, я прыгнул мальчишке за спину. Присел, сбивая его с ног, вырвал из пальцев рукоять бокена.
Колонны зала прыгнули в стороны, рассыпаясь белыми мраморными стенами. Красный вьюнок налился сочной зеленью, и в нем вспыхнули золотые солнышки цветов. Ветерок наполнился летней беспечной теплынью; повеяло ароматами жасмина, разогретого под солнцем булыжника и близкой прохладой реки или озера. Где-то слышались возгласы и шлепки по мячу – ребятня играла в футбол.
Я остановился ошеломленный.
Над домами плыло праздничное кружево старинного акведука, тянущегося через весь город. Уступами спускались вниз террасы, дома белого камня сбегали вниз по склону холма, соревнуясь с улицами. Тут и там среди деревьев высились живописные развалины.
Я запрокинул голову, вглядываясь в небо. Там, в яркой васильковой сини, над куполами и шпилями повис гигантский месяц – рогами вниз.
Дух захватило. Сердце забилось радостно и сильно, как в детстве; тело вдруг стало прыгучим и звенящим.
Это не Веден! Это совершенно другой город!
Бокен все еще смотрел в мальчишечье горло. Я опустил ставший ненужным деревянный клинок. Отчего-то я точно знал, что Артем мне больше не враг.
Мальчишка заулыбался во весь рот:
– Нравится?!
– Здорово! Это – город Истень?
Он помотал головой:
– Не-а. Это Двид. А Истень – она у каждого своя!
С нежной ностальгической грустью я посмотрел на Артема. Вот у кого монополия на чудеса, куда там Людеям и Литницким!..
Город Двид притих, выжидая, что я стану делать. И я не стал его разочаровывать. Отдав меч Артему, я разулся, а кроссовки аккуратно поставил к стене дома.
Сердце подсказывало, что так будет правильно. Насмешница судьба выдала мне счастливый билет. На несколько часов… а может, минут или дней, кто знает?.. я получил пропуск в мир детства. И уж точно постараюсь воспользоваться им по полной.
Булыжная мостовая выгибалась под босыми пятками спиной огромного слона. Я чувствовал, что город этот – живой и могущественный и что он рад мне. А еще я знал, что это навсегда. Вернувшись (а рано или поздно мне придется вернуться), я так же стану чувствовать другие города.
Веден. Аскав. Ночмарию.
Артем смотрел на меня с видом умудренного жизнью дяди, впервые угостившего малолетнего племянника мороженым.
– Слушайте, – сообщил он с удовлетворением, – а вы ему понравились! Двид говорит… – он прислушался, – ему жаль, что вы не приходили раньше… – В мальчишечьем лице мелькнула искра тревоги: – Ой, кажется, я что-то не то сказал… Извините!
– Да нет, все так, Тем. Мне и самому жаль, что я припозднился…
– Ничего. – Он доверчиво взял меня за руку. – У вас будет своя Истень, может, даже лучше. Когда Дядя Горы меня спросит, я за вас поручусь. А вы, – он помедлил, собираясь с духом, – меня потом научите… ну, так… за спину нырять, драться?
– Научу.
– Спасибо! – В его глазах запрыгали радостные искорки. – А то у нас тут по-разному бывает… Ой, извините, я ваше имя не спросил!
– Игорь.
– Значит, здесь – Игир. Ну, пойдемте! Нам в штаб-квартиру «Дверей Истени». Это сперва к королевскому дворцу надо. А там вынырнем в наш мир.
И мы отправились ко дворцу. Пока шли, болтали о всякой всячине, в основном о книжках. Темка оказался очень начитанным парнем. Он даже сюда умудрился притащить одну.
– Вот, – протянул мне. – Это сборник, мое любимое.
– Так-так-так… – Я перелистал страницы с детства знакомой книжки. – Сурепина читаешь? Кто бы сомневался… «Залп с линкора», «Бастион на Штурвальной горе», «Фиолетовый натюрморт в пятнышках» «Внуки белого колибри»… – Мы переглянулись. – А Чесноченко тебе как?
– Да ну его… У него «Девочка и свет» ничего так. И «Крылоносцы сорока островов» – обалденная книга! – Глаза Артема загорелись и тут же погасли: – А после «Песен на траве» он в попсу ударился. Про детей ни фига не пишет. И в «Патрулях» Галку убили.
Я помню. Девочка-оборотень из «Первого патруля» – мой любимый персонаж. И Дашкин, если уж на то пошло, – та ужасно переживала, когда девочка погибла.
– А знаете, – Артем указал подбородком на город, – Истень, она к каждому своя приходит. Магистр «Дверей» говорит, что Истень – это мир, где человеку лучше всего.
– Так, значит, в Двиде тебе хорошо?
– Ну-у… – Мальчик закусил губу: признаваться, не признаваться? Наконец решился: – Понимаете, я когда Сурепина читал, мне тоже так захотелось. Чтоб своя страна и чтоб приключения. Только я писать, как он, не умею… И тогда я придумал свою книжку. Есть будто бы такой остров Двид, а на нем тирания. В озере сидит робот… его когда-то ученый придумал, чтобы обороняться от врагов. Только остров невидимый был, и враги его не нашли. А король робота себе присвоил и ученому яд подсыпал. Думал, что так всем будет лучше, понимаете?.. А когда жители бунтовали, робот ломал город. Это называлось «равновесие порядка»-И детям нельзя было вприпрыжку бегать, потому что роботу не нравилось. Их за это пороли!
Темкину болтовню я слушал вполуха. Роботы, ученые, короли – как раз для двенадцати лет. Интересно, подумалось мне, а взялся бы Сурепин писать такую книгу? Может, не у нас, может, где-нибудь в другом мире… Ведь получилось бы интересно.
– Потом что было? – лениво поинтересовался я.
– Потом появился мальчишка… вроде меня. Женька, первый рыцарь Оленя. Они, в смысле местные, понимаете?.. крали детей в нашем мире. Чтобы те будто бы сражались с роботом. Только ребенок ничего против робота не сделает! Тот огромный и железный. А потом их казнили. В назидание типа. Вот, мол, что бывает, когда против порядка и всякое такое. Только Женька сбежал, ему помог синий фламинго – это птица такая невидимая. А на Бастионе жили очень хорошие ребята. Они помогли – и робота победить, и воспитателей прогнать. А потом поклялись, что станут гвардией Оленя. Будут следить, чтобы никто не обижал детей. И чтоб все по справедливости!
– И эта мечта, значит, стала твоей Истенью?
Он кивнул.
– А как это случилось?
– Этого я вам не скажу. – Артем серьезно посмотрел на меня, и во взгляде его отразилась совершенно взрослая тоска: – Вам пока рано знать.
Мы остановились на перекрестке, пропуская малышню во главе с девчонкой лет семнадцати. Малыши галдели, пищали, гонялись друг за другом – в общем, вовсю радовались жизни. Как девчонка с ними управлялась, не представляю! Мы встретились с ней глазами, и она улыбнулась мне – кокетливо и немного смущенно.
– Здорово! Мне здесь нравится, – честно сказал я Артему.
– И мне тоже. Очень. Только я здесь долго находиться не могу… Истень не позволяет. Потом выкидывает обратно в наш мир.
– Ясно… – И спросил без всякого перехода: – Что у тебя с Марченко случилось?
Артем надулся:
– Так надо!
– Человека убить, значит, надо…
– Да не убивали мы его! – возмущенно выкрикнул мальчишка. – Что вы все придумываете? Так, невезунчика подкинули. И дэвом напугали. Потому что сволочь! При директоре улыбается, а в классе: «Пороть, пороть!», «Колония по вас плачет!» И подлянки эти вечные…
– Вас что, порют? – удивился я.
– Лучше бы пороли… Знаете, что он учудил? Он у Юльки в портфеле тетрадь нашел. Дневник типа. Это личное, такое, что никому показывать нельзя! А он перед всеми читать начал. У Юльки истерика была. Ну и что, он не урод после этого?!
– Урод, – искренне согласился я. На душе стало легко. Шестое чувство подсказывало, что в страшной гибели Марченко Артем невиновен. Меня подмывало спросить о дэвах и чупакабрах, откуда они берутся, но я решил, что пока не время. Захочет, сам расскажет.
Другое заинтересовало меня… С первых же минут путешествия я отметил одну несообразность. На улицах почти не встречалось взрослых. Иногда они мелькали на открытых верандах лавочек или кафешек, но, завидев Артема, торопливо прятались.
Я уже хотел спросить мальчишку, с чем это связано, как тот резко остановился.
– Вот дэв! Вляпались!
И, схватив меня за рукав, потянул в куст огромных – с тарелку – золотистых роз.
– Скорее!
Я замешкался, и это испортило дело.
– Стоять! – прогремел повелительный окрик. – Именем Рыцаря!
В нескольких шагах от нас стояли девчонки. Тонкие, голенастые, загорелые. Старшей – лет шестнадцать, остальным – где-то по четырнадцать. Старшая носила легкую юбку, топик и золотистый шелковый шарф. Младшие одевались попроще: шорты да футболка, у одной бело-зеленые цвета, другая в желтом и оранжевом.
Девочки направили на нас взведенные арбалеты. Все, кроме старшей. Ее арбалет болтался за плечами, а в руке она сжимала нечто вроде короткого удилища. Как-то я сразу почувствовал, что удилище это поопаснее стрел. Арбалеты выглядели игрушечными; в тусклом олове их рогов звенела жестокая сила, на кончиках стрел горели искры, но я знал, что при случае смогу увернуться от стрелы. Все-таки манаром быть неплохо.
А вот удилище – дело иное.
– Точка, Лера, – приказала старшая, – держите их на прицеле! Я разберусь.
И решительно зашагала к нам. Остренький носик, светлая кожа в веснушках, волосы с рыжинкой – она мне сразу понравилась. Была в ней располагающая прямота и целеустремленность. Когда она подошла поближе, я заметил, что у нее, как и у младших, на одежде вышит знак – бегущий олень.
– Меч давай, чучелко, – миролюбиво сказала девчонка Артему. – Почему взросляк без знака болтается? Кто такой?
– А ты кто такая? – дерзко поинтересовался мальчишка.
– Гвардеец Оленя Соти. Знак видишь? – Девчонка выпятила грудь с вышитым на топике гербом. Артем отвел глаза. – А теперь отдавай меч и иди с нами.
– Не отдам! Фигушки!
– Ты что, законов не знаешь? – искренне удивилась та. – Взросляки ходят со значками профессий! Вне патруля оружие носить запрещено! Где твоя карточка?
Мальчишка сглотнул. В лице его отразилась растерянность:
– Какая к-карточка?
Что-то звякнуло. Одна из маленьких стражниц ойкнула и едва не выронила арбалет. Прихлопнув на коленке комара, девчонка виновато потупила глазки.
Соти нахмурилась.
– Пло-охо, – протянула она. – Придется вас арестовать.
– А может, я быстренько домой сбегаю? – заюлил Темка. – Ну-у… за карточкой. А он, – кивнул на меня, – будет как бы заложником. Я вернусь! Честно!
– Щас! – Лицо ее выражало беспредельное презрение. – Это когда ваши патрули будут, мальчишкам расскажешь. Теперь мы командуем. Руки давай!
Соти выдернула из-за пояса серебристую змейку-веревочку. Та извивалась, словно живая… да она и была живой!
Артем попятился, поднимая бокен над головой:
– Вы что, очумели? Я же свой!
Вместо ответа девчонка пожала плечиками и вдруг сделала мгновенный выпад хлыстом.
Артема сбило с ног, и он отчаянно завопил. Соти бросила змейку, и та радостно засновала по мальчишечьим запястьям, оплетая чешуйчатыми кольцами.
Порядочки тут, оказывается… А я-то обрадовался: какой город приветливый и гостеприимный!
Моего замечательного провожатого пора спасать.
Когда младшие девчонки отвлеклись на Артема, я хлопнул в ладоши. Испуганно дзинькнули тетивы. Стрелы ушли в молоко: одна перебила кружевную цепь, на которой висел уличный фонарь, другая запрыгала по мостовой, высекая холодные снежные искры.
Не давая опомниться, я прыгнул к Соти. Прогладил девчоночий локоть ладонью, продлевая выпад, сам скользнул ей за спину. Еще миг – и хлыст оказался бы у меня в руках. Но девчонка извернулась и достала меня самым кончиком.
Руку словно ожгло кипятком. Так бывает, если локтем заденешь стену – нервом. Онемевшие пальцы выпустили тонкое девчоночье запястье. Соти крутнулась ярким ситцевым вихорьком и хлестнула меня по другой руке.
В голове сделалось щекотно, и глаза сами собой закрылись. Блаженная дремота навалилась на меня, приглашая вздремнуть. Когда же она развеялась, мои руки стягивала такая же змейка, что и у Темки.
– Ну даешь. – В глазах Соти змеились восхищенные огоньки. – Лучше любого гвардейца дерешься! Постой… Ты мастер карате, наверное?
Артем дернулся предупредить меня, но опоздал.
– Айкидо, – сообщил я равнодушно.
Девчонки запереглядывались.
– Значит, точно, – протянула Соти с уважением. – Ты – шпион из-за моря. Так я и думала. А я все равно быстрее! – И она показала мне язык.
– Ну да, – обиженно засопел Артем. – С хлыстом всякий может!
– Ты вообще помалкивай. С тобой отдельно разбираться будем, пособник! – И она повернулась к маленьким стражницам – кулачки в бока, нос к небу: – Тэ-эк! Куда это мы, благородные госпожи криворучки, стреляли?..
Девчонки потупили глаза.
– Мы растерялись, – буркнула та, что пониже. Кажется, ее звали Лерой.
– Это все слишком неожиданно вышло, – поддержала Точка. – Соти, ну мы же не виноваты!
– В Синюю долину – не пойдете. Это раз.
– Ну Соти-и!..
Взгляд старшей наполнился презрением:
– Помогите ему подняться. Видите, колено разбил! Это два.
Стражницы со всех ног бросились к Артему. Тот сидел на камнях – злой, насупленный. На колене горела свежая ссадина. Капли крови собирались на ней выводком божьих коровок.
Точка ойкнула, достала из кармашка баночку и смазала царапину едко пахнущим настоем. Артем хмуро поднялся на ноги и успокаивающе мне кивнул: мол, все в порядке, разберемся.
– Куда их поведем? – радостно запрыгала Лера. – Они же нарушители!
– В Агатовую башню, к Витромиру. Пускай допрашивает.
– Ура! Ура!! А какао пить будем?
– Ну что за люди? – притворно вздохнула Соти. – И это стража?! Это чучелки какие-то. – Она взяла меня за плечо. – Пойдем, заморщик.
И мы зашагали по улицам города. Солнце било в глаза, и я счастливо жмурился, наслаждаясь недолгими мгновениями лета. Я чувствовал себя беглецом из дзен-буддистской притчи: повисшим над пропастью на тонкой ветке, слушающим рев тигров над головой. Интересно, земляника у них поспела? Вроде должна уже.
Словно отвечая моим мыслям, из переулка повеяло тонким ягодным ароматом. Я сбился с шага, и в спину предупреждающе ткнулось стремя арбалета. Мои стражницы не дремали.
– …ты первая, – донеслось из-за моей спины. – И вообще, чего ты визжала?!
– Сама визжала, – отозвалась Точка. – С Дэнечкой своим повизжи!
– Моим?! – ахнула Лера. – Да он на тебя постоянно зырится! А вчера на тренировке – кто с ним все время перемигивался? Подруга, ага!.. Подруги так не поступают!
– А сама? А сама – к Искандеру клеишься!
Я спиной почувствовал, как подпрыгнула Лера:
– С Искандером! У меня! Ничего не было! Поняла?! Я только попросила прием показать! Перенос с батманом из кварты!
– Да? Это нормально?! Он со мной уже второй месяц гуляет! Вот ты шлюха, Лерка. Вот не знала, что ты такая! Что ты ему про меня наболтала?! Таши говорит…