Силин Влад. Монополия на чудеса

   – Да? – Призрак уменьшился до человеческих размеров, став трогательно маленьким и хрупким. – Правда?!
   – Воистину так, любимая моя.
   – И ты поцелуешь меня?! Ой…
   – Конечно. Выйдем же перед всеми, дабы ни у кого не оставалось ни малейших сомнений.
   Иштван незаметно подмигнул мне, чтобы я не отставал. Мертвецы расступались, пропуская нас к горе плит, откуда стреляла Света. Дзайана протянула мне руку, помогая вскарабкаться. Потом, ни слова не говоря, влепила пощечину.
   – Ты куда исчез?! – отчаянно выкрикнула она. – Ты обо мне подумал?! Шерлок Холмс, блин! Придурок! Я ж чуть с ума не сошла, пока тебя искала!
   – Свет, я…
   – Тс-с-с!
   Мы оглянулись. Сточенная монетка луны медным краем коснулась горизонта. Она казалась огромной, просто гигантской. Аснатар и Белая Венди стояли на ее фоне, держась за руки и нежно глядя друг другу в глаза.
   – Любимый!..
   – Любимая!..
   – А ты меня правда любишь? – промурлыкала Венди. – Или так, плотски вожделеешь?
   Вместо ответа Иштван привлек ее к себе и поцеловал. Призрак исчез. С хрустальным звоном посыпались сверкающие искорки; аснатар закашлялся.
   В темное небо взлетело бесплотное облачко. Оно собралось, приобретая облик Венди, и с криком:
   – Я свободна! Свободна! – унеслось в звездную даль.
   Мертвецы запрокинули головы, следя за крохотной звездочкой – душой Венди. К моему горлу подкатил комок; Светка ревела вовсю, уткнувшись носом в мое плечо.
   – Так, паства, – вернул нас к реальности аснатар, – не стоим, не стоим, делаем ноги! Да не туда!.. Вниз, олухи Ормазда небесного!
   Прыгая с плиты на плиту, мы помчались к забору. Дзайана отчаянно вцепилась в мою руку, боясь отпустить хоть на миг. У забора она замешкалась: росту не хватало, чтобы перелезть, но я подхватил ее на руки и птицей взлетел наверх.
   Свобода!
   Когда мы спрыгнули вниз, мои ноги обмякли. Счастливое свойство моего организма: во всем, что касается опасности, он отчаянный тугодум. Когда все позади, мое сердце только-только начинает подумывать: а не удариться ли в роскошную панику? Света плакала и смеялась, обнимая меня, а я гладил ее по волосам, не в силах произнести ни слова.
   – Спасибо вам, отче, – наконец вымолвил я. – Я опять у вас в неоплатном долгу.
   – Да что там, коллега, – махнул тот рукой. – Извиняй, что тогда посквалыжничал. Нужды церкви, знаешь ли…
   – Коллега?! – не поверил я своим ушам.
   Аснатар протянул мне ту же корочку, что до этого показывал барону:
   – Представитель яснийского трибунала, следователь по особо важным делам, личный секретарь хаванана. Будем знакомы! А теперь не угодно ли пойти куда-нибудь поболтать? Давно хочется.
 
   Поболтать мы отправились в «Мюнхгаузен». Ресторанчик этот я люблю за уют и домашность обстановки. На стене скрещенные ружья; у стойки – чучело оленя с вишневым бонсаем в голове; а вон живой медведь в загончике на цепи – тощий, словно Ана Рестон перед смертью.
   Мы выбрали столик возле камина. За решеткой уютно гудело пламя; после зимнего холода, веявшего от Белой Венди, это пришлось весьма кстати.
   Светкин энтузиазм по поводу моего спасения прошел. За столом она сидела надувшись, словно совенок, и, судя по лицу, задумывала что-то нехорошее. Я от души пожалел тех, кому придется расхлебывать последствия ее дурного настроения.
   Тем временем к нам подошел усач в тирольской шляпе, клетчатой жилетке и охотничьих сапогах.
   – Что будете заказывать? – благодушно поинтересовался он.
   – Травяной глинтвейн, сын мой. И утку с яблоками. Жрать хочу, как священное животное яснийцев.
   У меня при мысли о глинтвейне возникла легкая тошнота. Нет, хватит с меня баронского пойла… Надо бы чего-нибудь попроще.
   – Чайку, – заказал я. – Пирог с лунным сыром и ма-аленькую рюмочку «Пушечного ядра».
   – А вам, сударыня?
   – Водки, – угрюмо отвечала она. – Или нет, графин вкусного спирта. И соленый огурец.
   На лице официанта отразилось вежливое недоумение:
   – Такого не держим, сударыня.
   – Девушка шутит. – Я мягко накрыл ее ладонь своею. – Молочный коктейль, ваш фирменный, «Между львом и крокодилом» и мороженое «Взятие Стамбула». – Повернувшись к дзайане, я спросил: – Что случилось, солнце?
   Света отвернулась.
   – Так… Жизнь кончена… Уйду в монастырь или, как эта Венди… зачахну.
   – С Лешкой нелады? – догадался я.
   – Угу. Писать перестал… Скорей бы климакс!
   Официант живенько принес заказ. С уткой, правда, дело застопорилось: повар зашивался от изобилия блюд. Так что усач, конфузясь и извиняясь, снял со стены ружье и пальнул через дымовую трубу.
   – Желание клиента – закон, – пояснил он с очаровательной торжественностью. – Ваш коньяк, пожалуйста!
   Рюмок в «Мюнхгаузене» не держали. Я встряхнул крохотное чугунное ядро, отвинтил крышку и вылил коньяк в чай. Пирог оказался горячим, нежным, ароматным – то, что требовалось! – вот только с сыром надули. Положили не зеленый, а обычный пармезан.
   – Скажите, отче, – задал я вопрос, который меня мучил на протяжении последнего часа. – Вы действительно дальний родственник Иши?
   Аснатар улыбнулся:
   – Нет, сын мой. Просто с призраками и сумасшедшими не спорят. Армия зомби порвала бы нас в лоскуты, никакая аша не помогла бы. Так что пришлось ради благой цели душой покривить.
   На ладонях Иштвана багровели пятна ожогов. Ледяные прикосновения Венди дорого стоили аснатару.
   – Твое счастье, паства, – продолжил он, прихлебывая глинтвейн, – что эта сердитая девушка меня отыскала. Венди – исчадие ада. Но дзайан, в чьих владениях она живет, стократ хуже. Многое тебе удалось выведать?
   – Нет, – признался я. – Меня вынесло на ложный след. До последнего момента я был уверен, что главный преступник – Людей. Если честно, я и вас подозревал.
   – Случается, сын мой… – усмехнулся инквизитор. – Господь дал людям глаза, чтобы видеть истину, а враг божий – мониторы с плохим разрешением, чтобы их портить. Пожалуй, мне стоит рассказать вам кое-что. Но не задаром!
   – Я в долгу перед вами, отче. Просите чего угодно.
   – У дзайана Марченко ты позаимствовал кое-какие бумаги. Деяние сие предосудительно и среди благих ашаванов карается лопатой по хребту, если не хуже. Отдай мне эти бумаги, сыне. Отдай и больше не поддавайся искусам друджевым.
   Откуда, интересно, Иштван знает, что бумаги у меня с собой?.. Я потянулся за сумкой.
   – Вот, возьмите, – протянул я бумаги аснатару. – Здесь все равно нет ничего ценного.
   – Это уж мне решать, паства. – Иштван торжественно спрятал дневники под рясу. – А вот теперь поговорим. Преблагая наша мать церковь давно интересовалась нечестивыми деяниями манаров. Гибли маги; хоть и мерзавцы, а все-таки какие-никакие сыны. Жалко. Хаванан предложил мне расследовать это дело.
   …В каминной трубе загремело, и на угли плюхнулась жареная утка. Подскочил официант с серебряным блюдом.
   – Бога ради простите, святой отец!.. – покаянно сообщил он. – Дуры, как есть дуры! Не разбирают, в какую трубу сигать. Сейчас яблоки посыплются!
   И действительно: несколько яблок с сочным шипением шлепнулись в угли. Официант закатил их кочергой на блюдо и шлепнул его на стол. Аснатар невозмутимо кивнул. Не тратя времени зря, он оторвал утиную ножку и принялся жевать.
   – К тому времени, как заблудшая овца… – продолжил он с набитым ртом, – иными словами, многоскаредный Вениамин отправился к тебе, чтобы нанять по делу о чупакабре, я уже более-менее представлял картину преступления. Я знал о Дверях Истени. Мне удалось втереться в доверие к учредителям ордена…
   – Учредителям? Их было несколько?
   – Не перебивай, паства. Прокляну. Да, было несколько. Людей – всего лишь ширма, под прикрытием которой творились нечестивые мерзости. Истину глаголю, сердце мое обливалось кровью! В меру скромных сил своих пытался я умерить злодеяния неблагие, но мерзавцам друдж застил глаза. Ни Литницкого, ни Марченко спасти не удалось. Боевики Дверей, кстати, адские бестии, уважаю… Тебя тоже уважаю: ты умудрился проникнуть в резиденцию и остаться в живых. Впрочем, с твоими талантами все возможно.
   Иштван вгрызся в крылышко.
   – Истинный глава Дверей Истени все это время прятался в тени… Сам Тепех – дзайан более чем посредственный, а потому решил взять количеством поводков. Оплетя весь Веден сетью интриг, он выяснил, что в руках Вениамина Литницкого находятся дневники средневекового рыцаря. В дневниках этих зашифрована тайна великого ассасина древности, Гасана ас-Саббаха.
   Юрий Тепех оказался неплохим актером. Ему удалось втереться в доверие к Литницкому. Он оказывал старику различные услуги: продавал трупы для коней Диомеда, отыскивал нужные ингредиенты, помогал с заклятиями. Мало-помалу ему удалось выведать секрет ас-Саббаха: с его помощью любой дзайан мог набрасывать беспредельное число поводков, не опасаясь за свой рассудок. Время шло. Тепех становился все сильнее и сильнее. Понемногу он занялся некромантией – простеньким, но требовательным к мане делом. Между нами, паства: некромантия ужасно выгодна. Тебя, дщерь, особенно касается. Мертвеца можно вынудить переписать завещание; мертвец – прекрасный работник, он туп, услужлив, исполнителен, не имеет собственного мнения. В любом городе – я имею в виду большие города, паства! – спрос на зомби значительно превышает предложение.
   Конечно же, дела Тепеха пошли в гору. Он удачно бракосочетался; предприятие его окрепло и стало приносить немалый доход. Скоро сделка с Вениамином Серафимовичем показалась ему в тягость. И тогда Тепех решил убрать компаньона. Сделал он это весьма хитроумно: искусно запугав Литницкого, вынудил его собрать в своих руках все белые листы рода. Затем, преднамеренно сдав нашей мрачной знакомой тайну ордена…
   – Вот скотина! – сжала кулаки Света. К кому это относилось, так и осталось непонятным.
   – Да-да, дочь моя. – Аснатар улыбнулся с мнимым сочувствием. – Ваша встреча с Людеем была подстроена. Искусно дергая за ниточки, некромант убрал Литницкого чужими руками. Я предчувствовал это и пытался предотвратить трагедию, но опоздал. Впрочем, окончательным планам Тепеха не суждено было сбыться. Вы, Игорь, спутали ему карты. Вы приехали слишком рано, да еще и отыскали квитанцию из башни молчания. Чтобы убрать вас, Тепеху пришлось действовать отчаянно, я бы сказал – дерзко. Когда мы спустились в зверинец, он прошел следом и выпустил цербера. Зверь хорошо его знал – ведь Юрий частенько гостил у Вениамина.
   Выкрав часть дневников из сейфа (все, что там было), Тепех поднялся наверх и похитил квитанцию, которая могла его выдать.
   – Да-а, отче… – протянул я, – если бы не ваше вмешательство…
   – Оставь, сын мой. – В глазах инквизитора блеснули озорные искорки. – Я поступил как любой служитель церкви на моем месте. Но речь не о том. По какой-то причине Тепех замешкался. Ему следовало со всех ног спешить к Марченко, а он медлил. В результате вы его опередили. Светлана уехала, увозя белые листы. Некромант оказался перед тяжелым выбором: преследовать девушку или проследить за тобой? В тот момент, сыне, ты стоял на краю пропасти. Марченко слишком много болтал, за это и поплатился. Чтобы устранить его, Тепех имитировал нападение дэва. Каким образом он проник в запертую квартиру, неясно…
   – Да не мог он туда попасть! – не выдержала дзайана. – Там чары ого-го какие! Алексей Петрович старый маразматик, но защиту ставить умел. Должны были хоть следы остаться!
   – Дщерь моя! – вздохнул аснатар. – Сила некроманта велика. Не удивлюсь, если он нашел способ обойти защиту.
   – А почему Тепех не расправился со мной? – спросил я.
   – Очень просто. После гибели Марченко Тепеху пришлось заметать следы. Он потерял почти сутки. А потом твоя безумная подружка выкинула совершенно непредсказуемый номер.
   Светка ожгла священника яростным взглядом. Тот сделал вид, что не заметил.
   – Когда она накинула поводок, – продолжал он, – ты, сыне, исчез для поисковых заклинаний. Тепех бесился, но манара в Ведене отыскать почти невозможно. Будь Юрий человеком, он воспользовался бы здравым смыслом и логикой. Но дзайаны слишком привязаны к магии.
   – Спасибо огромное! – фыркнула Светка.
   – Пожалуйста, доча. Я продолжу с твоего разрешения?.. Спасибо. Промедление вышло некроманту боком. Игорь нанес ответный удар, и орден едва не прекратил свое существование. Погиб Людей – ценный инструмент в руках Тепеха. Вот тут-то некромант и взялся за тебя всерьез. – Аснатар с уважением покачал головой. – Не хотел бы я становиться у тебя на пути, сыне. Остановить зомби, послать за старухой варвара-следопыта… Тепех слишком поздно сообразил, как его провели. Он попытался убрать тебя руками своих прислужников, но тут вмешался некий скромный слуга церкви. Дальнейшее вы знаете.
   Некоторое время мы молчали. Иштван доедал утку, я болтал ложечкой в остывшем чае.
   – Послушайте, отче… Но мне не совсем ясно: а зачем Тепеху понадобилась возня с Дверями Истени? Понятно, что орден ассасинов, убийства, шантаж… Но это же можно было и попроще организовать!
   – Тут-то мы и подходим к самому интересному. Как я уже говорил, Тепех сумел раскрыть тайну Гасана ас-Саббаха. Секрет довольно прост, и сейчас вы его узнаете. В ордене три ступени: Пороги Истени, Замки и Двери. Неофиты в орден попадали просто. Когда кому-нибудь из манаров становилось в тягость существование поведенного, старшие ассасины отыскивали его. Затем начиналась долгая беззаботная пора послушничества. Если неофит казался подходящим, его впутывали в «освобождение» кого-либо из посвященных. Манары – жертвы, злые дзайаны губят мир… Это почти правда. Не удивлюсь, если Людей действительно верил во все это.
   Освободив одного из орденцев, манар поднимался в статусе. Он получал ранг Замка Истени и мог участвовать в лотереях Кисмет. Те происходили раз в месяц. Естественно, результаты лотереи подтасовывались. Для этого и нужна была актриса… как ее?.. Верочка?.. Танечка?..
   – Варечка.
   – Да, Варечка. Однако некоторые ассасины заподозрили неладное. То один, то другой дзайан терял магические умения, а грандмастера хранила неведомая сила. Поползли слухи. Чтобы пресечь их, Людей решился на мистификацию. К несчастью, план его потерпел фиаско – не без твоей, сыне, помощи – и стоил жизни самому грандмастеру.
   – А откуда брались ассасины высшего посвящения? Двери Истени?
   – Терпение, паства! Сейчас и до них доберемся. Дело вот в чем, сын мой: быть манаром не так уж плохо. Меньше мыслей, меньше тревог. Смог бы ты спокойно смотреть в оскаленные черепа зомби, не будь манаром? То-то же!
   Я мысленно усмехнулся. Плохо Иштван меня знает!
   – Здоровье у человека хуже, чем у манара. Определенности меньше. Скоро выходцы из ордена начинали понимать, что сваляли дурака. Опять же, картины Истени, показанные им при посвящении, манили и не давали уснуть.
   Мне вспомнилась Истень Артема. Действительно, я бы локти кусал, понимая, что лишился чего-то подобного…
   – Если вспомнить историю Аламута, в Средневековье все шло точно так же. Старые ассасины водили неофитов в свою Истень – рай с гуриями, – а потом выбрасывали в пустыне – раздавленными, обессиленными, испуганными. Без поводка.
   – И бедняги возвращались в орден… – начал я задумчиво. До меня начало доходить.
   – …на коленях умоляя о поводке. Вот тут на сцену выходил Тепех, дзайан-благодетель. После несложного ритуала (он-то и был зашифрован в дневниках рыцаря) человек становился манаром Тепеха – истинной Дверью Истени. Полученных таким образом поводков можно носить сколько угодно, они не повредят дзайану. Манар же второго посвящения получает Истень.
   – Об-балдеть! – Света смотрела на инквизитора с открытым ртом. – Так, нам надо Тепеха остановить. Немедленно, пока он…
   – А-атставить, дщерь моя! – со всей возможной деликатностью рявкнул аснатар. – Не надо. Вы уже сделали все, что могли. Достаточно вспомнить разгром резиденции…
   – Это не я, это Игорь! Он…
   – Стоп! Чада мои возлюбленные! Паства ненаглядная! – Аснатар встал и простер к нам руки. – Я хочу слезно молить вас об одолжении.
   – Опять? – удивился я. – Я же отдал бумаги!
   – Речь не о том, сыне. Знайте, чада: завтра инквизиция проводит спецоперацию. Умоляю: самоустранитесь! На один день. Я много прошу?
   – Нет.
   Мы со Светкой старались не встречаться взглядами. Ну ладно она, соплюха!.. Но я-то человек опытный. Наломал дров, сам едва не погиб…
   – Вот и прекрасно. Вот и благословляю на подвиг сей. Давайте же отпразднуем нашу договоренность. Эй, сыне официант!
   – Ладно, – сдался я. – Хорошо. Но скажите, отец Иштван, что означает фраза «Ас-Саббах готовился сделать раем весь мир»?
   – А это, сыне, просто легенда. Всего лишь легенда… но мне она очень по душе, – тихо, так, чтобы никто не расслышал добавил Иштван.
   К счастью, у меня очень хороший слух.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ.
ИНТЕРЛЮДИЯ

   (Суббота, 14.30,
   рассказывает Алексей Озерский)
 
   Засов загремел, и ржавая створка приоткрылась: совсем чуть-чуть, так, чтобы только голову просунуть. Аснатар решительно потянул ее на себя.
   – Порядок, паства. Здесь друдж, так что гляди в оба. Понял?
   Я кисло улыбнулся.
   За воротами никого не оказалось. Кто нас впустил, я так и не понял. Створки закрылись, и мы оказались в стране эльфийской осени – с яркими витражными красками и царственной неспешностью вечности.
   Безветрие. Тишина. Листья осыпаются с кленов. В их шорохе слышен шепот, но слов не разобрать, как ни напрягай слух. Прекрасное место для башни безмолвия.
   – Да, сыне, забыл сказать, – сообщил Иштван, глядя, как я иду к огненным кустам крушины, – держись тропы. Местные не любят гостей.
   – Какие местные?
   – Сюда подойди, паства. Иди-иди, не прокляну! Стань на дорожку и смотри вон туда.
   Среди деревьев прятался абориген. Эльф в ватнике, украшенном птичьими перьями. Лицо его сверкало всеми цветами радуги, сливаясь с праздничной листвой. Глядя на него, я почувствовал себя ребенком, нашедшим под наврузовой елкой огромный мешок с подарками.
   – Ух ты! Это эльф?!
   – Это охотник чистых. Сейчас будет клянчить у нас еду.
   Словно в подтверждение его слов, эльф захромал к нам. Увидев, кто он на самом деле, я чуть не закричал.
   – Позолоти ручку, красавчик, – ухмыльнулся «эльф». – Чистая жрать хочет, просто умереть!
   Только сейчас я понял, что передо мной женщина. Бывшая. Череп ее украшал цыганский платок, на шее болталось кокетливое ожерелье из соечьих перьев.
   Аснатар достал из рюкзака банку крысиного яда и моток медной проволоки.
   – Это грязным, – передал он яд. – А это тебе, чистая. Позволишь пройти к вашему мастеру?
   – Проходи, святоша. Человек – любовник Белой Венди. Чистые уважают. Чистые радуются.
   – Чистые еще больше обрадуются, когда вечером я наведаюсь к вам с едой. Понимаешь меня?
   – Чистая предупредит барона. Народ будет ждать. Человека и еду пропустят свободно.
   От этого обмена любезностями мороз продрал по коже. С бесхитростным кокетством мертвая расстегнула ватник и принялась укреплять проволокой разболтавшееся ребро. Заметив, что я на нее глазею, сконфуженно хихикнула и запахнулась – совсем по-девчонкински.
   – Хозяева будут еще странней, – предупредил Иштван, когда мы отошли подальше. – Что бы ни увидел, не удивляйся. Ты ведь манар?
   – Бывший. – Я с тоской вспомнил о беззаботных манарских временах. – Литницкий мне поводок вернул.
   – Это хорошо, сыне, – кивнул аснатар. – Очень хорошо! Теперь слушай внимательно, дважды повторять не буду. Первое твое испытание закончилось. Не скажу, что безоблачно… однако надежда есть. Глаз Вайю больше не властен над тобой. Теперь все в твоих руках.
   Я вздохнул. Тоже мне новость!
   – Юрий Тепех, у которого мы гостим, – закоренелый некромант. Почти друджвант.
   – А это не одно и то же? – удивился я.
   – Нет. Друджванты хуже. Они очень плохие, сыне, запомни это. Инквизиция рассчитывает на твою помощь. Ты ведь не подведешь святую нашу мать церковь?
   – Нет, отче, не подведу.
   – Хороший мальчик. Дай я тебя обниму!
   От запаха мирры я едва не задохнулся.
   – Проклятый некромант, – не выпуская меня из объятий, сообщил Иштван, – держит портал в другой мир. Я сделал так, чтобы тебя туда пропустили. Ни во что не вмешивайся! Смотри, слушай, запоминай. Возможно, ты встретишься с чудовищами – не встревай. В инквизиции тоже не дураки сидят, молиться станут – чело не расшибут. Как вернешься – доложишь. Вопросы, молитвы, пожелания?
   – Никак нет, отче.
   – А вот это правильно. Духовенству надо верить!
   Дорожка вывела нас к дому красного кирпича. Здесь нас уже ждали. Дверь открылась, и на пороге появился человек лет сорока – в черном пальто и кепке. Увидев Иштвана, он хмуро кивнул и посторонился, пропуская нас.
   – Благого пути, сын Юрий, – кивнул ему аснатар, с хозяйским видом проходя внутрь.
   – Здравствуйте, святой отец. – Человек в пальто мельком оглядел меня. – Это, что ли, ваш отрок?
   – Не рискнул бы назвать его отроковицей, – отозвался инквизитор с иронией.
   – Хорошо. Пройдемте.
   Вот это я люблю – четко и быстро! Следом за хозяином мы вошли в гостиную, обставленную с эзотерическим шиком. Фальшивые чучела, синие «тибетские» шторы, шкаф с алхимической посудой. В колбах со спиртом – раздувшаяся бледная жаба, глаз, нерожденный младенец.
   Горели свечи, и колеблющиеся тени прыгали по гобеленам с тибетскими буддами. Я ожидал потайных лифтов, спрятанных ходов за ковром, люка в полу, наконец. Все оказалось проще и элегантнее. Хозяин погремел ключами и, пряча руки от наших взглядов, отпер дверцу шкафа. За ней открывался спуск в подвал.
   – Маша, – слабым голосом позвал Юрий. – К нам гости. Те самые.
   – Впускай, – отозвался полумрак. – Чего ждать?
   И мы вошли внутрь.
 
   В подземелье царил творческий беспорядок. Огромные потолки (и где только умещаются?), печь, газовая плита в потеках краски – уже этого хватило бы, чтобы понять: дом художника.
   Чувствовалось, что живут здесь два человека. Или один, но сам себя не понимающий. Въедливый до отчаянности аккуратистский дух боролся с чьей-то безалаберностью.
   Скрипучие полы из новенького паркета – и горками набросаны восточные подушки. Роскошная продавленная тахта – и узенький «девичий» диванчик. Стена в незабудках и колокольчиках; соломенные фонарики на люстрах – качаются, шепчутся; над столом меховые маски, маски гладкие, маски под дерево и металл. Еще одна стена – книги по художественному мастерству (никогда не думал, что их бывает столько!), – по другой карабкается гигантский столетник.
   При виде комнаты меня затопил тихий восторг. Верите ли: всегда мечтал о таком месте! Чтоб по стенам – картины и маски; чтоб рядом уживались беспорядок и тайна. А еще в таких местах встречаются удивительные люди.
   И, похоже, сейчас я познакомлюсь кое с кем из них!
   Хозяйка комнаты при нашем появлении даже не обернулась. Выпрямившись в инвалидном кресле, она азартно водила кистью по размалеванному холсту.
   – Осторожно! – крикнула она. – Старые краски!
   От неожиданности я подпрыгнул. Под ногой хлюпнуло; на паркете расплылось черное пятно.
   – Ой, извините! – Я бросился отдирать от подошвы раздавленный тюбик.
   Мелодично запели сервомоторы. Кресло подъехало ко мне.
   – Что там? Жженая кость?
   Художница перегнулась через подлокотник и с интересом понюхала мою кроссовку. Потом набрала кистью краски прямо с подошвы и поехала к мольберту.
   – Пора, паства, – ободряюще объявил аснатар. Я не успел даже удивиться: а что, собственно, пора? – как Тепех положил ладони мне на плечи.
   Слова инквизитора предназначались ему.
   Меня вытряхнуло из реальности, как перья из драной подушки. Легкость – непредставимая, запредельная! – взорвала мое тело. От нее хотелось петь и танцевать.
   На меня набросили поводок.
   – Мы вас оставляем, – прошелестел дзайан. – Идемте, святой отец. Маша, не переутомись, прошу тебя!
   – Хорошо, Юра, – с видом монашки отозвалась художница.
   Тепех и аснатар ушли из комнаты. Я прислушался к шагам на лестнице, к скрежету закрывающегося замка.
   Вот я и снова манар… Как-то не верится.
   – Вот и все, – весело сообщила девушка. – Ты теперь наш!
   – Кто – ваш?
   Она хрипловато рассмеялась:
   – Удивляюсь я Иштвану… Божий человек, рыцарь добра, а связался с наемными убийцами. Ладно, котенок, не бучься!
   Она подъехала ко мне и взъерошила волосы:
   – А ты красавчик… Хочешь, я тебя подстригу?
   Круглолицая, изящная, челочка в иголочку. Глаза ласковые, смеющиеся, россыпь веснушек по щекам – хоть до весны еще полгода. И тело гибкое, словно у ласки. Инвалиды обычно рыхлеют – посиди в коляске несколько лет, попробуй, – а эта ничего. Словно притворяется калекой.
   Рядом с ней мне вдруг стало удивительно хорошо. Словно я наконец-то вернулся домой.
   – Что с вами случилось? – спросил я, проводя ладонью по спинке кресла. – Это у вас… серьезно?!
   – А, пустяки! – отмахнулась она жизнерадостно. – Ноги парализованы. Все жду, когда муж вылечит. – Глаза ее опасно сузились: – От коллег подарок. Бывших. Но теперь они барону прислуживают!..
   К слову «коллеги» привязалось почему-то «наемные убийцы». Да еще и барон какой-то… Я знаю лишь одного барона: аскавца, которому я остановил сердце. Но ему служить трудненько будет! Он мертвый!