Однако даже самым острым резцом я не мог вырезать из себя гадкого червяка, который поселился в душе после злополучной встречи с Семеном. Эта тварь каждый день, каждую минуту подавала голос, требуя огненной воды. Хотя бы каплю. Где бы я ни был, что бы ни делал - он все время подтачивал меня изнутри. По-видимому, оттого я и резал ложки как автомат, чтобы заставить его заткнуться. Получалось далеко не всегда.
В остальном же все было нормально в эти полторы недели. Моя душа обрела шаткий покой. Только иногда, когда Настя показывала мне летящий самолет или туча вдруг закрывала солнце, я излишне резко вскидывал голову… Но в остальном все было нормально.
А потом случилось событие, которое вновь перетряхнуло устоявшийся бытовой уклад.
После него в мою жизнь пришел мрак.
Очередная партия подходила к концу. Моя черная «дамка» хозяйничала в тылу Настиной группировки «белых», когда зазвонил рабочий мобильник. Я глянул на дисплей, но он не высветил ни имени, ни номера вызывающего абонента.
- Алло? - произнес я в трубку.
В ответ ни раздалось ни звука, хотя я чувствовал, что на другом конце кто-то есть. Кто-то держит трубку возле уха, затаив дыхание. Такое иногда случается, когда попадают не по адресу, не могут узнать собеседника и пытаются вычислить его по голосу.
- Это Стремнин, алло, я слушаю!
Из трубки раздалось хихиканье. Ломающееся, сиплое, наглое. Похоже на подростка, набравшего первый попавшийся номер, чтобы потешиться над незнакомцем. Именно так я и решил, когда хихикающий собеседник бросил трубку.
- Пап, твой ход, - сообщила Настя, глядя на меня снизу глазами-черешнями.
Я положил телефон возле выбывших из игры фишек, поднял руку над игровым полем, чтобы сделать очередной ход, когда мобильный зазвонил снова.
- Алло, - сказал я недовольно.
Идиотское хихиканье в трубке было вместо представления. Мое лицо, очевидно, перекосило от брезгливости, потому что Настенька посмотрела на меня с опаской.
- Эй, что надо? Перестанете корчить из себя придурков, или я позвоню оператору.
- Звони кому хочешь, земляк.
Я едва не свалился с лавки.
На короткое мгновение мне показалось, что я напрямую разговариваю с тем светом.
Нет, невозможно. Такого не бывает. Простое совпадение.
- Кто вы?
В трубке снова раздалось хихиканье гиены.
- Ты прекрасно знаешь, кто мы, алкаш недоделанный!
Мир поплыл перед глазами.
Я не мог поверить, что это были они. Но как они нашли меня? Вероятно, Семен успел отправить в космос некоторую информацию перед тем, как его голова и угол табурета сошлись в близком, дружественном приветствии.
- Ты знаешь, че нам надо, - продолжал вещать подростковый голос из трубки. - Ты прекрасно знаешь.
- Понятия не имею.
- Не имеешь? В самом деле? Хочешь сказать, мы ошиблись номером?
Если бы не Настя, не сводившая с меня наивных глаз, я бы со всем чувством сказал в трубку, в какое замечательное место следует отправиться моему собеседнику.
- Нам нужна пирамидка. Отдай ее нам. Пока мы просим по-хорошему, говнюк. У тебя есть время отдать ее по-хорошему. В противном случае тебе будет плохо. Так плохо, как никому еще не было. Сам прибежишь на полусогнутых, чтобы вернуть ее, только поздно будет.
- Ты закончил?
- Нет. Мы только начали! - Снова мерзкое хихиканье, вызванное собственной остротой. Ни дать ни взять - подросток с ножем-выкидухой в темном переулке, чувствующий поддержку мрачной компании за спиной.
- Зачем она вам? - спросил я.
- Все тебе скажи.
- Идите на хрен!
- О как! Думаешь, ты храбрый? Думаешь, ты герой, как твои предки-военные? Знаешь, как умирал твой дед? Дедок Коля, знаешь? Вся семья считает, что он геройски сгорел в танке, как было написано в похоронке, а он трусливо бежал с поля боя, полз на четвереньках и молил о пощаде, но все равно получил пулю из пулемета заградотряда.
Очевидно с моим лицом творилось нечто невообразимое: челюсть перекосило, скулы свело. Настя больше не смотрела на меня, а подавлено уставилась в землю.
Откуда они знали такое! Откуда эти подробности!
«Они много врут, эти чебурашки, - вспомнились слова Боброва. - Такие лжецы, каких свет не видывал!»
Может, и лгут.
Но откуда им известно столько правды!
- Через один виток планеты к общественным сараям придет наш посланец. Ты будешь там и отдашь ему пирамидку. Нет… ты встанешь на колени, поцелуешь его ноги и отдашь пирамидку.
- Что-нибудь еще?
- Этого достаточно. Будь там завтра. Иначе последствия будут невыносимо мучительными.
Из трубки вырвался истеричный гогот, после чего абонент, вполне возможно, находящийся где-то на орбите Земли, отключился. Я сдавил зубами костяшку пальца, чтобы не позволить выплеснуться гневу.
Настя осторожно посмотрела на меня.
- Кто звонил, папа?
- Это с работы.
- Тебя опять выгнали?
- Нет. - Я почесал лоб, уставившись на доску, пытаясь вернуться к игре. - Чей ход?
- Твой.
Только с четвертой попытки я наткнулся на женщину, представившуюся Инессой Александровной, которая разговаривала так, будто делала мне огромное одолжение. Она сообщила, что доктор Бобров сейчас в командировке и появится только послезавтра. Позвонить ему на мобильный «совершенно невозможно», потому что место командировки находится вне зоны действия сотовых сетей. Я попросил ее, чтобы Бобров связался со мной, как только появится. Инесса Александровна без особого энтузиазма обещала передать.
Итак, на помощь Боброва я рассчитывать не мог. Вот особист хренов, академик высоколобый, не поверил мне, когда я передал ему слова Семена. Дескать, не может этого быть, потому что не может быть. Много врут эти чебурашки. Врут, может, и много. Но артефакт из бункера им нужен по-настоящему. Более того, сегодняшний разговор четко прояснил, что им нужна именно пирамидка.
Весь вечер я ходил сам не свой. Юлька дважды спрашивала меня о чем-то, и я отвечал невпопад, не переставая размышлять, что мне делать. Завтрашним вечером возле сарайного комплекса я должен встретиться с курьером пришельцев и отдать ему пирамидку, не забыв при этом опуститься на колени и поцеловать его ноги. В противном случае мне были обещаны проблемы. Возможно, это тоже ложь. Хотя вряд ли.
- На работе неприятности? - сочувственно спросила Юлька.
Я небрежно кивнул.
- Поделись, может легче станет.
- Да нечем делиться. Так, безделица. Рассосется.
Юлька и Настя собирались завтра отправиться в город, чтобы погостить у тещи. Чай с плюшками, расспросы о житье на новом месте, обязательное: «Ну как твой, не пьет больше?» А я, значит, на одну ночь останусь один. Это давало мне свободу действий.
Была как раз суббота, мой законный выходной, на работу ехать не нужно. Я посадил Юльку и Настю на рейсовый автобус, помахал им, улыбаясь широко раздвинутыми губами, дескать, все в порядке, не стоит ни о чем беспокоиться. Радостного остолопа я изображал до тех пор, пока автобус не скрылся за поворотом. Потом приступил к подготовке. Курьера нужно встретить с традиционным русским гостеприимством.
Поэтому перво-наперво я купил в хозтоварах топор. Небольшой такой, для мелкой плотницкой работы. Я высверлил отверстие в пяте топорища и залил его свинцом, чтобы уравновесить тяжесть обуха. Теперь топорик не только был мобилен и плотно сидел в ладони, но еще и летал. Несколько пробных бросков в липовый ствол на заднем дворе дома подняли мое настроение. Импровизированный томагавк вонзался в деревянную плоть смачно и отчаянно - потом даже стоило определенных усилий выдернуть его… Теперь у меня имеется свое летающее лезвие. Быть может, оно не светится, но свое предназначение выполняет исправно.
Вспомнив самого знаменитого обладателя топора из всех обладателей топоров (конечно, Федора Раскольникова), с внутренней стороны куртки, под мышкой, я пришил веревочную петлю. Топорик садился в нее как влитой. Ткань почти не оттягивал и снаружи его не было заметно. Правда, на улице стояла жара, и в плотной куртке с пропиткой с меня сойдет десять потов, пока я дождусь пришельца, но у меня не было других вариантов, где спрятать топор. Только под курткой.
Как вы наверное поняли, отдавать пирамидку я не собирался. Так же как вставать на колени и целовать ноги. Я собирался встретить дорогого гостя топором. Ему наверняка придется по душе подобное гостеприимство, поэтому он с охотой мне поведает, зачем пришельцам нужна пирамидка и что они вообще замышляют. Короче, мне нужен «язык», которого я сдам Боброву, чтобы он наконец убедился, насколько все серьезно.
Одно, правда, меня смущало больше остального - пси-контроль, которым чебурашки владеют с такой же легкостью, с какой я собираю и разбираю автомат Калашникова. Какую бы ловушку я ни готовил, какие бы комбинации ни выстраивал - они прочтут в моих мозгах любой замысел до того, как я успею его осуществить, и шарахнут в ответ телекинезом по мозгам. А геморрагический инсульт вещь такая же убедительная, как мой топор. Я уже сталкивался с дикими головными болями в прошлый раз, доложу вам, ничего хорошего. Управляют тобой, точно электрошокер надсмотрщика. Один тычок - и больше не хочется проявлять инициативу.
Вот я и задумался, как защититься от вторжения в мою голову, как его блокировать? Различные ментальные практики буддизма и йоги не подойдут - изучать их нет времени, да и есть у меня определенные сомнения, что они принесут пользу в противостоянии с натасканными в телепатии пришельцами. Тут нужно что-то другое, банальное и тупое решение, вроде толстого куска резины, вставляемого между электрическими контактами, дабы надежно разорвать электрическую цепь.
В эзотерической литературе я читал, что телепатия - это слабые электромагнитные волны, излучаемые мозгом. Защитой от электромагнитных волн во все времена служил металлический экран. И я не придумал ничего умнее, как обернуть скальп алюминиевой фольгой. Благо, в кухонном столе валялся целый рулон - Юлька привезла с собой из города, чтобы запекать свинину или курицу, это у нее фирменное блюдо.
Встав перед мутноватым зеркалом древнего платяного шкафа, я обмотал череп несколькими слоями фольги, обмял ее по контуру головы. Получилась чашечка из мятого серебра с жиденькими стенками. Поверх нее я собирался надеть камуфляжную кепи, которая скроет импровизированный экран. Поможет ли? Не знаю. Но это максимум, что я мог придумать.
Общественные сараи, о которых говорил голос из трубки, вместе с другими постройками середины прошлого века - заброшенным детсадом, автотракторным депо и нежилым бревенчатым домом - располагались в центре поселка. Комплекс был сколочен из досок и накрыт выгоревшим до белизны рубероидом. В незапамятные времена руководство фабрики раздавало сараи как довесок к новым квартирам - этакое расширение жилплощади. В сараях хранилось всяческое барахло: сети, удочки, старые поломанные игрушки, ношенная одежда, весла от несуществующих лодок, сапоги, рваные корзины, велосипеды и мопеды, запчасти от лодочных моторов и автомобилей (порой, тоже не существующих). В каждом сарае обязательно стояла продавленная проволочная кровать, чтобы летом на ней могли разместиться на ночь приезжающие из города родственники.
Пространство между бесчисленными дощатыми дверьми и стенами поросло травой с кустарником, вдоль основных проходов тянулись вытоптанные тропки, обнажающие полированную землю. Где произойдет встреча с пришельцем? Куда он явится? Трудно сказать. Подозреваю, мне просто нужно находиться в этих местах, а он сам меня отыщет. И, доложу вас, это чертовски малопривлекательно!
Побродив по тропкам между сараев, я забрался на второй этаж заброшенного дома, откуда из выбитого окна открывался прекрасный вид на прилегающую территорию.
Проведенная короткая рекогносцировка показала, что внутрь сарайного комплекса можно попасть только двумя путями. Первый из них - проход, образованный торцом кирпичного дома и бетонными плитами ограждения автотракторного депо. Ширина прохода была такова, что на легковушке по нему можно было проехать, а на грузовике уже нельзя. Но даже на легковушке по нему никто не ездил, потому что существовал широкий въезд с другой стороны, со двора жилого квартала. Это был второй путь.
Мой гость явится одним из этих путей.
Если только не спустится прямо с неба, хотя вряд ли пришельцы захотят привлекать к себе внимание целого поселка.
Но для начала мне будет нужно опознать пришельца среди жителей Коровьино. Первый визитер с легкостью выдавал себя за деревенского тракториста. Второй может превратиться, скажем, в невинную школьницу с плеером в ушах и ранцем за спиной. Вполне может… Хотя нет, не может. Заключив голову в алюминиевый колпак, я экранирую себя от внешних влияний на сознание и психику. Морок на меня не подействует, а потому я увижу пришельца в его истинном обличии гадской уродливой твари из космоса.
Из окна заброшенного дома я приглядел себе неплохую позицию для засады: длинная крыша первого ряда сараев. С этой точки должны быть хорошо видны оба прохода: как со стороны автотракторного депо, так со стороны жилого квартала. Надеюсь, курьер-чебурашка не почувствует моего присутствия, когда я окажусь у него над головой, очень на это надеюсь.
Я оставил заброшенный дом и вернулся к сараям. По стволу дикой яблони вскарабкался на примеченную крышу. Прогулка по кровле подтвердила предположение, что это удачное место для засады. Да и обзор в обе стороны хороший. Единственная проблема - мою персону прекрасно видно с неба. Настолько прекрасно, что увеличенные снимки распластавшейся фигуры с надписью на спине «ОХРАНА» можно будет послать на обложку журнала «Солдат удачи». Блин… Кусок толя мог бы замаскировать меня с головой. Правда, когда возле сарая появится пришелец, я не смогу управиться с ним, не нарушив маскировку.
Я задумчиво поскреб щетину, спрыгнул с крыши на землю.
Ничего у меня не выйдет. Для пришельцев эта операция важна до крайности. С неба за курьером будет вести наблюдение куча оптики, которая, наверняка, не хуже земной, способной разглядывать номера автомобилей. А то и НЛО будет неподалеку курсировать, чтобы пособить в случае чего. Едва я совершу в отношении гостя действия, прямо противоположные переговорам, как сразу поднимется тревога, и не известно, чем все кончится.
Нужно, чтобы они терялись в догадках. Чтобы не понимали, что произошло с их посланником. Куда он вдруг запропастился. И самое главное, чтобы сидящие возле окуляров где-то на орбите Земли ничего не заподозрили, я должен каждую секунду оставаться у них на виду, являясь образцом рабской послушности.
Я понял, что не справлюсь один.
Мне нужен помощник.
Во-первых, я сомневался, что в схватке с пришельцем от деда будет польза. Характер не тот. Зато сорвать мои планы неуклюжим поступком, подставить мою голову или самому угодить в капкан - в наличии этого таланта у Тарасыча я почему-то не сомневался. Короче, не чувствовал я в нем опоры, и это была первая причина. А во-вторых, Тарасыч сегодня дежурил на спецхранилище. И подменить его некем. В общем, дед отпадал.
Другой возможный помощник, пришедший на ум, был Лева, мой сосед сверху, слесарь и бывший зек. Этот вроде сегодня дома, по крайней мере я видел его с утра - рисовался в распахнутом окне, сложив руки на груди и выставив тюремные татуировки на обозрение всему поселку. У меня с ним сложились добрые соседские отношения: не далее как вчера он занимал полтинник, а до этого еще приходил за сахаром. Бывший зек, а ныне слесарь мог мне помочь как никто… Только Лева вряд ли согласится подвязаться на такое дело по доброй воле. После отсидки он стал осторожен и опасался ввязываться в неприятности, пахнущие отделением милиции - хватило одного раза и трех лет на зоне. Нет, Лева мне тоже не помощник.
Надежда оставалась только на одного человека.
К нему я и направился.
Расположенный в частном секторе высокий красивый дом с резными окнами и фронтонами был заботливо обшит вагонкой и покрашен в светло-зеленой краской. На подворье ветвился знатный яблоневый сад и поблескивали стеклами на солнце два парника, за которыми тянулись картофельные боровки. Участок огораживала аккуратная околица. Трава перед домом скошена, сено сложено в несколько стогов.
Дядя Саня, сидя на корточках, ковырялся гаечным ключом в мотоблоке с обтертыми боками. Пахло бензином. Я подошел к калитке и негромко покашлял, привлекая внимание.
Дядя Саня резко повернулся в мою сторону.
- Что за… неужто начальник!
Он поднялся с коленей. На лице отразилось удивление, которое он скрыл насмешкой.
- Эй, Даш, - крикнул он куда-то в сторону, - начальник мой пожаловал. Хочешь познакомиться?
- Я занята! - рявкнул из глубины дома женский голос.
- Ну как хочешь… Привет, начальник. На кой ляд пожаловал?
- Могу я войти? Через околицу неловко разговаривать.
- Войти приглашаю только званных гостей. А тебя никто не звал. - Доброжелательности в его голосе было не в изобилии.
- Что ж, я не гордый, можно и через околицу поговорить.
- А мне с тобой не о чем разговаривать, - отрезал он.
- Дело к тебе есть, дядя Саня, очень серьезное. Ручаюсь, было б не серьезное - на километр не подошел бы к твоему дому, и продолжай ты на меня дуться сколько влезет. Но это дело, оно выше наших с тобой отношений. Оно многих касается.
- Кончай давить на патетику.
- Да не давлю я ни на что! Нужна твоя помощь, дядя Саня. Очень нужна.
- С какой стати?
- У меня проблемы возникли с одним отморозком. Одному с ним не справиться. Поэтому пришел к тебе.
Я увидел, как в глазах дяди Сани на мгновение мелькнул интерес.
- Самому даже не справиться? Он че, такой крутой?
- Ты не представляешь.
- Из городских братков? Или из заезжих?
Я промолчал, пристально глядя ему в глаза.
- А от меня что требуется?
- Подсобить маленько. У меня с ним назначена встреча возле сараев. Я хочу поймать его и допросить в непопулярной форме. Но самому мне его трогать нельзя, потому что за нами будут наблюдать. Если они заметят агрессию с моей стороны, подкатят дополнительные силы.
Молчаливо слушая меня, Дядя Саня стер запястьем катившуюся с виска каплю пота.
- Так что скажешь? - спросил я в нетерпении. - Поможешь?
- Не могу, начальник. - Он указал на мотоблок. - Видишь, занят я.
- Я тебя как человека прошу.
- А я тебе как человек отвечаю: не могу. В милицию обратись. - И, демонстративно повернувшись ко мне спиной, он сел на корточки и вновь запустил руки в двигатель мотоблока. Я повернулся и пошел прочь от его дома.
Я вернулся в дом, сел на табурет напротив настенных часов и принялся ждать. Вчерашний звонок настиг меня около семи. Если пришельцы считают время по виткам Земли вокруг своей оси, то встреча тоже должна состояться в семь. Значит, до нее оставалось чуть менее полутора часов.
Я сидел на табурете, похожий на статую, глядел на стрелки, движущиеся с черепашьей скоростью, вслушивался в тиканье механизма и ждал, когда подойдет время, чтобы встать и выйти из квартиры навстречу с бессознательным ужасом и серой нечеловеческой плотью. Я сидел, ждал, слушал… и меня начало потрясывать.
С каждым перемещением стрелки часов в меня пробирался густой, пронизывающий, нечеловеческий страх. Он карабкался под кожей, заполнял мышцы и кости, сковывал, сдавливал, словно холод обнаженное тело на лютом морозе. Я не знал, что меня ждет нынешним вечером, с чем придется столкнуться, вернусь ли вообще в эту квартиру? В моем будущем лежала полная неизвестность, похожая на темную комнату, в которую мне предстояло войти и в которой я подвергался немалому риску бесследно исчезнуть. От осознания этого дрожало в груди, в ушах молотом стучала кровь, а ноги охватила слабость. Но хуже всего было то, что происходило с руками. С моими двумя проверенными братьями-крепышами.
Они начали дрожать как при падучей.
Я несколько раз с силой сжал ладонь в кулак. Не помогло. На лбу и спине проступил холодный пот.
Это катастрофа.
Я могу перенести утрату топорика. Могу перенести полученную в бедро или плечо пулю. Я могу перенести что угодно, но только не трясущиеся руки, которые могут обмануть в любой момент. Я не смогу точно метнуть топор, не смогу схватить пришельца за горло, когда он попытается долбануть меня телепатией.
Я не смогу…
Вслед за страхом пришла паника. Как быть? Что делать? У меня не только нет помощника в предстоящей встрече с чебурашками - я и в себе-то не уверен! О каком противостоянии может идти речь?
Я встал с табурета. Сделал несколько нетвердых шагов по комнате. И решился.
Ну его к черту!
Нижняя полка столовой тумбы была заставлена пустыми стеклянными банками и жестяными коробками с крупами и вермишелью. Бутылку Юлька задвинула в самую глубь, почти к задней стенке. Она не вылила содержимое, двести с лихвой граммов, в помойное ведро, как сделала бы это два месяца назад. Юлька оставила бутылку в неприкосновенности, чтобы проверить крепость моего духа, потому что я тоже знал, что бутылка есть. Знал и не притрагивался, демонстрируя тем самым, что мне безразлично ее содержимое.
Но мне было небезразлично. Я постоянно думал об этой поллитрухе. И когда вырезал ложки, и когда играл с Настей в шашки, и когда привинчивал к стене полку для книг. Она не выходила у меня из головы, эта стеклянная посудина с золотисто-черной этикеткой… Только сейчас она нужна мне во много раз сильнее, чем когда бы то ни было. Она волшебный помощник, который наполнит меня силой. Она сумеет унять дрожь в руках перед тем, что мне предстояло.
Уверен, Юлька поймет.
Я вытащил бутылку из тумбы, взял граненый стакан, немного постоял в раздумьях, потом решительно отвинтил крышку. Я немного нарушу свое табу, но исключительно ради благого дела.
Широко раздвинув челюсти, я опрокинул в себя порцию.
И снова было ощущение изможденного жаждой путника, набредшего на колодец в пустыне. Огненная вода полилась по пищеводу мягко, точно растопленное масло. По привычке я поискал глазами, чем бы закусить, но закуска не требовалась. В конце концов, когда под Шали мы пили водку перед боем, мы не закусывали. Мы просто закрывали глаза и ощущали ее живительный эффект.
То же произошло и сейчас. Страх отступил. Желудок наполнился теплом. В теле - в каждом члене, в каждой косточке, в каждом кусочке плоти - осела небрежная уверенность. Дабы закрепить ее, я выплеснул в стакан остатки водки и употребил его вторым заходом.
Руки трястись перестали
Растопырив пальцы, я вытянул правую над полом. Сжал кулак, разжал. Не рука, а бронзовый монолит. Теперь я полностью готов.
Я наполнил бутылку водой из чайника примерно до того уровня, сколько там было водки, и поставил обратно в тумбу. Вытащил из карманов деньги, ключи, сложил их на холодильнике. Зашнуровал ботинки, надел куртку. Достал со шкафа топорик и, еще раз проверив его балансировку, вставил в петлю под мышкой. Застегнулся на все пуговицы, одернул куртку и посмотрел в зеркало. На меня глянул бесхитростный мужик в форме охранника с насмешливыми глазами, тонкими морщинами лица и офицерской выправкой. Левую сторону куртки едва заметно что-то оттягивало.
За окном светило вечернее солнышко. Народ гулял в шортах и легких платьях, но мне придется выйти из дома при полном параде.
Экранирующая чашечка из фольги легла на череп привычно, будто я носил ее каждый день. Нахлобученную поверх кепи пришлось надвинуть на самые брови. Вид у меня получился подозрительный, даже слегка бандитский, но не думаю, что пришельцы заметят разницу с обычным человеком. Насколько я помню Семена, прежде всего они обращают внимание на собственную ненаглядную персону, а к остальным теплокровным существам относятся как к чему-то копошащемуся у их ног.
Я вышел из подъезда решительным шагом, не перебросившись словом с бабушками на лавочке. Они зашушукались, сверля спину обиженными взглядами, но сейчас не до них. Передо мной стояла жутко серьезная задача.
Заполучить живого пришельца.
Связаться с программистом сайта.
В остальном же все было нормально в эти полторы недели. Моя душа обрела шаткий покой. Только иногда, когда Настя показывала мне летящий самолет или туча вдруг закрывала солнце, я излишне резко вскидывал голову… Но в остальном все было нормально.
А потом случилось событие, которое вновь перетряхнуло устоявшийся бытовой уклад.
После него в мою жизнь пришел мрак.
* * *
Был вечер, еще не темно, но уже не светло. Мы с Настей сидели на лавочке возле дома и играли в шашки. Я выиграл у нее три раза, она у меня два. Сквозь распахнутое окно, в которое я вставил самодельную раму с сеткой от комаров, виднелся профиль Юльки, ушивавшей Настино платье. Из окна бабушки Нюры распространялся запах свежего печева.Очередная партия подходила к концу. Моя черная «дамка» хозяйничала в тылу Настиной группировки «белых», когда зазвонил рабочий мобильник. Я глянул на дисплей, но он не высветил ни имени, ни номера вызывающего абонента.
- Алло? - произнес я в трубку.
В ответ ни раздалось ни звука, хотя я чувствовал, что на другом конце кто-то есть. Кто-то держит трубку возле уха, затаив дыхание. Такое иногда случается, когда попадают не по адресу, не могут узнать собеседника и пытаются вычислить его по голосу.
- Это Стремнин, алло, я слушаю!
Из трубки раздалось хихиканье. Ломающееся, сиплое, наглое. Похоже на подростка, набравшего первый попавшийся номер, чтобы потешиться над незнакомцем. Именно так я и решил, когда хихикающий собеседник бросил трубку.
- Пап, твой ход, - сообщила Настя, глядя на меня снизу глазами-черешнями.
Я положил телефон возле выбывших из игры фишек, поднял руку над игровым полем, чтобы сделать очередной ход, когда мобильный зазвонил снова.
- Алло, - сказал я недовольно.
Идиотское хихиканье в трубке было вместо представления. Мое лицо, очевидно, перекосило от брезгливости, потому что Настенька посмотрела на меня с опаской.
- Эй, что надо? Перестанете корчить из себя придурков, или я позвоню оператору.
- Звони кому хочешь, земляк.
Я едва не свалился с лавки.
На короткое мгновение мне показалось, что я напрямую разговариваю с тем светом.
Нет, невозможно. Такого не бывает. Простое совпадение.
- Кто вы?
В трубке снова раздалось хихиканье гиены.
- Ты прекрасно знаешь, кто мы, алкаш недоделанный!
Мир поплыл перед глазами.
Я не мог поверить, что это были они. Но как они нашли меня? Вероятно, Семен успел отправить в космос некоторую информацию перед тем, как его голова и угол табурета сошлись в близком, дружественном приветствии.
- Ты знаешь, че нам надо, - продолжал вещать подростковый голос из трубки. - Ты прекрасно знаешь.
- Понятия не имею.
- Не имеешь? В самом деле? Хочешь сказать, мы ошиблись номером?
Если бы не Настя, не сводившая с меня наивных глаз, я бы со всем чувством сказал в трубку, в какое замечательное место следует отправиться моему собеседнику.
- Нам нужна пирамидка. Отдай ее нам. Пока мы просим по-хорошему, говнюк. У тебя есть время отдать ее по-хорошему. В противном случае тебе будет плохо. Так плохо, как никому еще не было. Сам прибежишь на полусогнутых, чтобы вернуть ее, только поздно будет.
- Ты закончил?
- Нет. Мы только начали! - Снова мерзкое хихиканье, вызванное собственной остротой. Ни дать ни взять - подросток с ножем-выкидухой в темном переулке, чувствующий поддержку мрачной компании за спиной.
- Зачем она вам? - спросил я.
- Все тебе скажи.
- Идите на хрен!
- О как! Думаешь, ты храбрый? Думаешь, ты герой, как твои предки-военные? Знаешь, как умирал твой дед? Дедок Коля, знаешь? Вся семья считает, что он геройски сгорел в танке, как было написано в похоронке, а он трусливо бежал с поля боя, полз на четвереньках и молил о пощаде, но все равно получил пулю из пулемета заградотряда.
Очевидно с моим лицом творилось нечто невообразимое: челюсть перекосило, скулы свело. Настя больше не смотрела на меня, а подавлено уставилась в землю.
Откуда они знали такое! Откуда эти подробности!
«Они много врут, эти чебурашки, - вспомнились слова Боброва. - Такие лжецы, каких свет не видывал!»
Может, и лгут.
Но откуда им известно столько правды!
- Через один виток планеты к общественным сараям придет наш посланец. Ты будешь там и отдашь ему пирамидку. Нет… ты встанешь на колени, поцелуешь его ноги и отдашь пирамидку.
- Что-нибудь еще?
- Этого достаточно. Будь там завтра. Иначе последствия будут невыносимо мучительными.
Из трубки вырвался истеричный гогот, после чего абонент, вполне возможно, находящийся где-то на орбите Земли, отключился. Я сдавил зубами костяшку пальца, чтобы не позволить выплеснуться гневу.
Настя осторожно посмотрела на меня.
- Кто звонил, папа?
- Это с работы.
- Тебя опять выгнали?
- Нет. - Я почесал лоб, уставившись на доску, пытаясь вернуться к игре. - Чей ход?
- Твой.
* * *
Первое, что я сделал после этого разговора, попытался найти Боброва. Я позвонил по четырем безымянным телефонам Института, хранящимся в справочнике рабочей мобилы. Первый и второй отозвались долгими гудками. Третий оказался телефоном механика по вентиляционным системам, который ответил мне не совсем трезвым голосом, что «понятия не имеет ни о каком Боброве».Только с четвертой попытки я наткнулся на женщину, представившуюся Инессой Александровной, которая разговаривала так, будто делала мне огромное одолжение. Она сообщила, что доктор Бобров сейчас в командировке и появится только послезавтра. Позвонить ему на мобильный «совершенно невозможно», потому что место командировки находится вне зоны действия сотовых сетей. Я попросил ее, чтобы Бобров связался со мной, как только появится. Инесса Александровна без особого энтузиазма обещала передать.
Итак, на помощь Боброва я рассчитывать не мог. Вот особист хренов, академик высоколобый, не поверил мне, когда я передал ему слова Семена. Дескать, не может этого быть, потому что не может быть. Много врут эти чебурашки. Врут, может, и много. Но артефакт из бункера им нужен по-настоящему. Более того, сегодняшний разговор четко прояснил, что им нужна именно пирамидка.
Весь вечер я ходил сам не свой. Юлька дважды спрашивала меня о чем-то, и я отвечал невпопад, не переставая размышлять, что мне делать. Завтрашним вечером возле сарайного комплекса я должен встретиться с курьером пришельцев и отдать ему пирамидку, не забыв при этом опуститься на колени и поцеловать его ноги. В противном случае мне были обещаны проблемы. Возможно, это тоже ложь. Хотя вряд ли.
- На работе неприятности? - сочувственно спросила Юлька.
Я небрежно кивнул.
- Поделись, может легче станет.
- Да нечем делиться. Так, безделица. Рассосется.
Юлька и Настя собирались завтра отправиться в город, чтобы погостить у тещи. Чай с плюшками, расспросы о житье на новом месте, обязательное: «Ну как твой, не пьет больше?» А я, значит, на одну ночь останусь один. Это давало мне свободу действий.
Была как раз суббота, мой законный выходной, на работу ехать не нужно. Я посадил Юльку и Настю на рейсовый автобус, помахал им, улыбаясь широко раздвинутыми губами, дескать, все в порядке, не стоит ни о чем беспокоиться. Радостного остолопа я изображал до тех пор, пока автобус не скрылся за поворотом. Потом приступил к подготовке. Курьера нужно встретить с традиционным русским гостеприимством.
Поэтому перво-наперво я купил в хозтоварах топор. Небольшой такой, для мелкой плотницкой работы. Я высверлил отверстие в пяте топорища и залил его свинцом, чтобы уравновесить тяжесть обуха. Теперь топорик не только был мобилен и плотно сидел в ладони, но еще и летал. Несколько пробных бросков в липовый ствол на заднем дворе дома подняли мое настроение. Импровизированный томагавк вонзался в деревянную плоть смачно и отчаянно - потом даже стоило определенных усилий выдернуть его… Теперь у меня имеется свое летающее лезвие. Быть может, оно не светится, но свое предназначение выполняет исправно.
Вспомнив самого знаменитого обладателя топора из всех обладателей топоров (конечно, Федора Раскольникова), с внутренней стороны куртки, под мышкой, я пришил веревочную петлю. Топорик садился в нее как влитой. Ткань почти не оттягивал и снаружи его не было заметно. Правда, на улице стояла жара, и в плотной куртке с пропиткой с меня сойдет десять потов, пока я дождусь пришельца, но у меня не было других вариантов, где спрятать топор. Только под курткой.
Как вы наверное поняли, отдавать пирамидку я не собирался. Так же как вставать на колени и целовать ноги. Я собирался встретить дорогого гостя топором. Ему наверняка придется по душе подобное гостеприимство, поэтому он с охотой мне поведает, зачем пришельцам нужна пирамидка и что они вообще замышляют. Короче, мне нужен «язык», которого я сдам Боброву, чтобы он наконец убедился, насколько все серьезно.
Одно, правда, меня смущало больше остального - пси-контроль, которым чебурашки владеют с такой же легкостью, с какой я собираю и разбираю автомат Калашникова. Какую бы ловушку я ни готовил, какие бы комбинации ни выстраивал - они прочтут в моих мозгах любой замысел до того, как я успею его осуществить, и шарахнут в ответ телекинезом по мозгам. А геморрагический инсульт вещь такая же убедительная, как мой топор. Я уже сталкивался с дикими головными болями в прошлый раз, доложу вам, ничего хорошего. Управляют тобой, точно электрошокер надсмотрщика. Один тычок - и больше не хочется проявлять инициативу.
Вот я и задумался, как защититься от вторжения в мою голову, как его блокировать? Различные ментальные практики буддизма и йоги не подойдут - изучать их нет времени, да и есть у меня определенные сомнения, что они принесут пользу в противостоянии с натасканными в телепатии пришельцами. Тут нужно что-то другое, банальное и тупое решение, вроде толстого куска резины, вставляемого между электрическими контактами, дабы надежно разорвать электрическую цепь.
В эзотерической литературе я читал, что телепатия - это слабые электромагнитные волны, излучаемые мозгом. Защитой от электромагнитных волн во все времена служил металлический экран. И я не придумал ничего умнее, как обернуть скальп алюминиевой фольгой. Благо, в кухонном столе валялся целый рулон - Юлька привезла с собой из города, чтобы запекать свинину или курицу, это у нее фирменное блюдо.
Встав перед мутноватым зеркалом древнего платяного шкафа, я обмотал череп несколькими слоями фольги, обмял ее по контуру головы. Получилась чашечка из мятого серебра с жиденькими стенками. Поверх нее я собирался надеть камуфляжную кепи, которая скроет импровизированный экран. Поможет ли? Не знаю. Но это максимум, что я мог придумать.
Общественные сараи, о которых говорил голос из трубки, вместе с другими постройками середины прошлого века - заброшенным детсадом, автотракторным депо и нежилым бревенчатым домом - располагались в центре поселка. Комплекс был сколочен из досок и накрыт выгоревшим до белизны рубероидом. В незапамятные времена руководство фабрики раздавало сараи как довесок к новым квартирам - этакое расширение жилплощади. В сараях хранилось всяческое барахло: сети, удочки, старые поломанные игрушки, ношенная одежда, весла от несуществующих лодок, сапоги, рваные корзины, велосипеды и мопеды, запчасти от лодочных моторов и автомобилей (порой, тоже не существующих). В каждом сарае обязательно стояла продавленная проволочная кровать, чтобы летом на ней могли разместиться на ночь приезжающие из города родственники.
Пространство между бесчисленными дощатыми дверьми и стенами поросло травой с кустарником, вдоль основных проходов тянулись вытоптанные тропки, обнажающие полированную землю. Где произойдет встреча с пришельцем? Куда он явится? Трудно сказать. Подозреваю, мне просто нужно находиться в этих местах, а он сам меня отыщет. И, доложу вас, это чертовски малопривлекательно!
Побродив по тропкам между сараев, я забрался на второй этаж заброшенного дома, откуда из выбитого окна открывался прекрасный вид на прилегающую территорию.
Проведенная короткая рекогносцировка показала, что внутрь сарайного комплекса можно попасть только двумя путями. Первый из них - проход, образованный торцом кирпичного дома и бетонными плитами ограждения автотракторного депо. Ширина прохода была такова, что на легковушке по нему можно было проехать, а на грузовике уже нельзя. Но даже на легковушке по нему никто не ездил, потому что существовал широкий въезд с другой стороны, со двора жилого квартала. Это был второй путь.
Мой гость явится одним из этих путей.
Если только не спустится прямо с неба, хотя вряд ли пришельцы захотят привлекать к себе внимание целого поселка.
Но для начала мне будет нужно опознать пришельца среди жителей Коровьино. Первый визитер с легкостью выдавал себя за деревенского тракториста. Второй может превратиться, скажем, в невинную школьницу с плеером в ушах и ранцем за спиной. Вполне может… Хотя нет, не может. Заключив голову в алюминиевый колпак, я экранирую себя от внешних влияний на сознание и психику. Морок на меня не подействует, а потому я увижу пришельца в его истинном обличии гадской уродливой твари из космоса.
Из окна заброшенного дома я приглядел себе неплохую позицию для засады: длинная крыша первого ряда сараев. С этой точки должны быть хорошо видны оба прохода: как со стороны автотракторного депо, так со стороны жилого квартала. Надеюсь, курьер-чебурашка не почувствует моего присутствия, когда я окажусь у него над головой, очень на это надеюсь.
Я оставил заброшенный дом и вернулся к сараям. По стволу дикой яблони вскарабкался на примеченную крышу. Прогулка по кровле подтвердила предположение, что это удачное место для засады. Да и обзор в обе стороны хороший. Единственная проблема - мою персону прекрасно видно с неба. Настолько прекрасно, что увеличенные снимки распластавшейся фигуры с надписью на спине «ОХРАНА» можно будет послать на обложку журнала «Солдат удачи». Блин… Кусок толя мог бы замаскировать меня с головой. Правда, когда возле сарая появится пришелец, я не смогу управиться с ним, не нарушив маскировку.
Я задумчиво поскреб щетину, спрыгнул с крыши на землю.
Ничего у меня не выйдет. Для пришельцев эта операция важна до крайности. С неба за курьером будет вести наблюдение куча оптики, которая, наверняка, не хуже земной, способной разглядывать номера автомобилей. А то и НЛО будет неподалеку курсировать, чтобы пособить в случае чего. Едва я совершу в отношении гостя действия, прямо противоположные переговорам, как сразу поднимется тревога, и не известно, чем все кончится.
Нужно, чтобы они терялись в догадках. Чтобы не понимали, что произошло с их посланником. Куда он вдруг запропастился. И самое главное, чтобы сидящие возле окуляров где-то на орбите Земли ничего не заподозрили, я должен каждую секунду оставаться у них на виду, являясь образцом рабской послушности.
Я понял, что не справлюсь один.
Мне нужен помощник.
* * *
Единственный человек из местных, отчасти посвященный в странности, творящиеся вокруг спецхрана, был Тарасыч. Я спас ему жизнь, и он хорошо это помнил, потому что трава вдоль ограждения была скошена больше чем наполовину. Он делал эту работу каждый день, поскольку только так мог расплатиться со мной. Сейчас бы мне крайне пригодились другая помощь от него. Только привлечь деда я не мог, и на это существовало две веские причины.Во-первых, я сомневался, что в схватке с пришельцем от деда будет польза. Характер не тот. Зато сорвать мои планы неуклюжим поступком, подставить мою голову или самому угодить в капкан - в наличии этого таланта у Тарасыча я почему-то не сомневался. Короче, не чувствовал я в нем опоры, и это была первая причина. А во-вторых, Тарасыч сегодня дежурил на спецхранилище. И подменить его некем. В общем, дед отпадал.
Другой возможный помощник, пришедший на ум, был Лева, мой сосед сверху, слесарь и бывший зек. Этот вроде сегодня дома, по крайней мере я видел его с утра - рисовался в распахнутом окне, сложив руки на груди и выставив тюремные татуировки на обозрение всему поселку. У меня с ним сложились добрые соседские отношения: не далее как вчера он занимал полтинник, а до этого еще приходил за сахаром. Бывший зек, а ныне слесарь мог мне помочь как никто… Только Лева вряд ли согласится подвязаться на такое дело по доброй воле. После отсидки он стал осторожен и опасался ввязываться в неприятности, пахнущие отделением милиции - хватило одного раза и трех лет на зоне. Нет, Лева мне тоже не помощник.
Надежда оставалась только на одного человека.
К нему я и направился.
Расположенный в частном секторе высокий красивый дом с резными окнами и фронтонами был заботливо обшит вагонкой и покрашен в светло-зеленой краской. На подворье ветвился знатный яблоневый сад и поблескивали стеклами на солнце два парника, за которыми тянулись картофельные боровки. Участок огораживала аккуратная околица. Трава перед домом скошена, сено сложено в несколько стогов.
Дядя Саня, сидя на корточках, ковырялся гаечным ключом в мотоблоке с обтертыми боками. Пахло бензином. Я подошел к калитке и негромко покашлял, привлекая внимание.
Дядя Саня резко повернулся в мою сторону.
- Что за… неужто начальник!
Он поднялся с коленей. На лице отразилось удивление, которое он скрыл насмешкой.
- Эй, Даш, - крикнул он куда-то в сторону, - начальник мой пожаловал. Хочешь познакомиться?
- Я занята! - рявкнул из глубины дома женский голос.
- Ну как хочешь… Привет, начальник. На кой ляд пожаловал?
- Могу я войти? Через околицу неловко разговаривать.
- Войти приглашаю только званных гостей. А тебя никто не звал. - Доброжелательности в его голосе было не в изобилии.
- Что ж, я не гордый, можно и через околицу поговорить.
- А мне с тобой не о чем разговаривать, - отрезал он.
- Дело к тебе есть, дядя Саня, очень серьезное. Ручаюсь, было б не серьезное - на километр не подошел бы к твоему дому, и продолжай ты на меня дуться сколько влезет. Но это дело, оно выше наших с тобой отношений. Оно многих касается.
- Кончай давить на патетику.
- Да не давлю я ни на что! Нужна твоя помощь, дядя Саня. Очень нужна.
- С какой стати?
- У меня проблемы возникли с одним отморозком. Одному с ним не справиться. Поэтому пришел к тебе.
Я увидел, как в глазах дяди Сани на мгновение мелькнул интерес.
- Самому даже не справиться? Он че, такой крутой?
- Ты не представляешь.
- Из городских братков? Или из заезжих?
Я промолчал, пристально глядя ему в глаза.
- А от меня что требуется?
- Подсобить маленько. У меня с ним назначена встреча возле сараев. Я хочу поймать его и допросить в непопулярной форме. Но самому мне его трогать нельзя, потому что за нами будут наблюдать. Если они заметят агрессию с моей стороны, подкатят дополнительные силы.
Молчаливо слушая меня, Дядя Саня стер запястьем катившуюся с виска каплю пота.
- Так что скажешь? - спросил я в нетерпении. - Поможешь?
- Не могу, начальник. - Он указал на мотоблок. - Видишь, занят я.
- Я тебя как человека прошу.
- А я тебе как человек отвечаю: не могу. В милицию обратись. - И, демонстративно повернувшись ко мне спиной, он сел на корточки и вновь запустил руки в двигатель мотоблока. Я повернулся и пошел прочь от его дома.
* * *
Просить мне больше было некого. Да и не в праве я втягивать в эту историю чужих людей, не в праве рисковать чужими жизнями. Придется на встречу идти одному. Будь что будет. У меня есть топор, две руки и мозги, экранированные фольгой для запекания курицы. Должно хватить.Я вернулся в дом, сел на табурет напротив настенных часов и принялся ждать. Вчерашний звонок настиг меня около семи. Если пришельцы считают время по виткам Земли вокруг своей оси, то встреча тоже должна состояться в семь. Значит, до нее оставалось чуть менее полутора часов.
Я сидел на табурете, похожий на статую, глядел на стрелки, движущиеся с черепашьей скоростью, вслушивался в тиканье механизма и ждал, когда подойдет время, чтобы встать и выйти из квартиры навстречу с бессознательным ужасом и серой нечеловеческой плотью. Я сидел, ждал, слушал… и меня начало потрясывать.
С каждым перемещением стрелки часов в меня пробирался густой, пронизывающий, нечеловеческий страх. Он карабкался под кожей, заполнял мышцы и кости, сковывал, сдавливал, словно холод обнаженное тело на лютом морозе. Я не знал, что меня ждет нынешним вечером, с чем придется столкнуться, вернусь ли вообще в эту квартиру? В моем будущем лежала полная неизвестность, похожая на темную комнату, в которую мне предстояло войти и в которой я подвергался немалому риску бесследно исчезнуть. От осознания этого дрожало в груди, в ушах молотом стучала кровь, а ноги охватила слабость. Но хуже всего было то, что происходило с руками. С моими двумя проверенными братьями-крепышами.
Они начали дрожать как при падучей.
Я несколько раз с силой сжал ладонь в кулак. Не помогло. На лбу и спине проступил холодный пот.
Это катастрофа.
Я могу перенести утрату топорика. Могу перенести полученную в бедро или плечо пулю. Я могу перенести что угодно, но только не трясущиеся руки, которые могут обмануть в любой момент. Я не смогу точно метнуть топор, не смогу схватить пришельца за горло, когда он попытается долбануть меня телепатией.
Я не смогу…
Вслед за страхом пришла паника. Как быть? Что делать? У меня не только нет помощника в предстоящей встрече с чебурашками - я и в себе-то не уверен! О каком противостоянии может идти речь?
Я встал с табурета. Сделал несколько нетвердых шагов по комнате. И решился.
Ну его к черту!
Нижняя полка столовой тумбы была заставлена пустыми стеклянными банками и жестяными коробками с крупами и вермишелью. Бутылку Юлька задвинула в самую глубь, почти к задней стенке. Она не вылила содержимое, двести с лихвой граммов, в помойное ведро, как сделала бы это два месяца назад. Юлька оставила бутылку в неприкосновенности, чтобы проверить крепость моего духа, потому что я тоже знал, что бутылка есть. Знал и не притрагивался, демонстрируя тем самым, что мне безразлично ее содержимое.
Но мне было небезразлично. Я постоянно думал об этой поллитрухе. И когда вырезал ложки, и когда играл с Настей в шашки, и когда привинчивал к стене полку для книг. Она не выходила у меня из головы, эта стеклянная посудина с золотисто-черной этикеткой… Только сейчас она нужна мне во много раз сильнее, чем когда бы то ни было. Она волшебный помощник, который наполнит меня силой. Она сумеет унять дрожь в руках перед тем, что мне предстояло.
Уверен, Юлька поймет.
Я вытащил бутылку из тумбы, взял граненый стакан, немного постоял в раздумьях, потом решительно отвинтил крышку. Я немного нарушу свое табу, но исключительно ради благого дела.
Широко раздвинув челюсти, я опрокинул в себя порцию.
И снова было ощущение изможденного жаждой путника, набредшего на колодец в пустыне. Огненная вода полилась по пищеводу мягко, точно растопленное масло. По привычке я поискал глазами, чем бы закусить, но закуска не требовалась. В конце концов, когда под Шали мы пили водку перед боем, мы не закусывали. Мы просто закрывали глаза и ощущали ее живительный эффект.
То же произошло и сейчас. Страх отступил. Желудок наполнился теплом. В теле - в каждом члене, в каждой косточке, в каждом кусочке плоти - осела небрежная уверенность. Дабы закрепить ее, я выплеснул в стакан остатки водки и употребил его вторым заходом.
Руки трястись перестали
Растопырив пальцы, я вытянул правую над полом. Сжал кулак, разжал. Не рука, а бронзовый монолит. Теперь я полностью готов.
Я наполнил бутылку водой из чайника примерно до того уровня, сколько там было водки, и поставил обратно в тумбу. Вытащил из карманов деньги, ключи, сложил их на холодильнике. Зашнуровал ботинки, надел куртку. Достал со шкафа топорик и, еще раз проверив его балансировку, вставил в петлю под мышкой. Застегнулся на все пуговицы, одернул куртку и посмотрел в зеркало. На меня глянул бесхитростный мужик в форме охранника с насмешливыми глазами, тонкими морщинами лица и офицерской выправкой. Левую сторону куртки едва заметно что-то оттягивало.
За окном светило вечернее солнышко. Народ гулял в шортах и легких платьях, но мне придется выйти из дома при полном параде.
Экранирующая чашечка из фольги легла на череп привычно, будто я носил ее каждый день. Нахлобученную поверх кепи пришлось надвинуть на самые брови. Вид у меня получился подозрительный, даже слегка бандитский, но не думаю, что пришельцы заметят разницу с обычным человеком. Насколько я помню Семена, прежде всего они обращают внимание на собственную ненаглядную персону, а к остальным теплокровным существам относятся как к чему-то копошащемуся у их ног.
Я вышел из подъезда решительным шагом, не перебросившись словом с бабушками на лавочке. Они зашушукались, сверля спину обиженными взглядами, но сейчас не до них. Передо мной стояла жутко серьезная задача.
Заполучить живого пришельца.