Страница:
В итоге в начале января 1998 г. появились письмо Немцова Ельцину с очередным предложением создать Межведомственную комиссию и очередная положительная резолюция президента Черномырдину. После этого еще два месяца ушло на согласование кандидатуры председателя такой комиссии (Минфин и Центробанк отказались, Мингосимуществу отказали), и в конце концов остановились на Примакове, в тот момент министре иностранных дел.
Но не успели мы возрадоваться, а Примаков — сформировать персональный состав комиссии и «Положение» о ней, как Президент отправляет в отставку правительство Черномырдина.
Масарский начинает «отлов» нового премьера — Сергея Кириенко. Составляем новое письмо, подписывают Вольский, Масарский, я и Михаил Прусак, сенатор и губернатор Новгородской области, председатель Комитета по международным делам Совета Федерации.
С помощью торгпреда РФ Виктора Ярошенко — уже не в Москве, а в Париже «прорываюсь» весной 1998 г. во время официального визита нового премьера во Францию, к Кириенко, на ходу вручая свою книгу с вложенным в нее письмом нашей четверки о желательности ускорения создания комиссии. Премьер на бегу бросает — «разберемся» и улетает в Москву.
Но за оставшиеся у него три «премьерских» месяца разобраться не успевает: грянул дефолт 17 августа, и С.В. Кириенко, как и Черномырдин, оказывается в отставке.
И только Примаков, но не как министр, а уже как премьер-миристр, подписывает наконец 3 октября 1998 г. долгожданное правительственное распоряжение «О Межведомственной комиссии по обеспечению эффективного использования собственности Российской Федерации, находящейся за рубежом, и защите имущественных интересов Российской Федерации» (см. Приложения, док. 13).
Назначается и председатель этой комиссии — министр Мингосимущества Ф.Р. Газизуллин, которому в недельный срок поручается составить персональный список членов комиссии. Одновременно 3 октября 1998 г. утверждается и Положение об этой комиссии, в целом совсем неплохое (Приложения, док. 14), в котором ей поручается:
— проводить координацию деятельности органов исполнительной власти и разработку предложений правительству;
— осуществлять поиск и оформление прав собственности на имущество, находящееся за рубежом, включая недвижимое имущество, вклады и акции в зарубежных компаниях, драгоценные металлы (золото!) и иные ценности;
— проводить защиту имущественных интересов в судебных и иных инстанциях за рубежом;
— осуществлять координацию работы по подготовке государственной концепции управления федеральной собственностью, находящейся за рубежом;
— делать предложения в правительство об изъятии и о перераспределении имущества РФ, находящегося за рубежом, в случае выявления правонарушений и фактов его использования не по назначению, а при наличии признаков злоупотребления комиссия информирует правоохранительные органы.
Было крайне приятно увидеть в этом Положении отражение предложений нашего Экспертного совета:
— комиссия «координирует осуществление мероприятий по отработке механизма проведения работ по поиску недвижимого и движимого имущества, принадлежавшего ранее Российской империи и бывшему СССР и находящегося за рубежом, по обеспечению правовой защиты имущественных интересов», включая оформление прав собственности на «царское» и «советское» имущество, а также «выделение средств государственной поддержки на осуществление этой деятельности (выделено мною. — Авт.)».
Ведь именно этим — поиском дореволюционного и советского имущества — более восьми лет занимался наш Экспертный совет, собрав в своем Текущем архиве самый полный пока банк данных.
И члены нашего Экспертного совета пришли в восторг, когда прочитали в Положении такую статью: комиссия «организует проведение в Российской Федерации и за рубежом симпозиумов, семинаров, „круглых столов“ и конференций по проблемам, относящимся к компетенции комиссии, а также взаимодействует со средствами массовой информации в целях обеспечения гласности и информирования населения Российской Федерации о политике государства в области защиты имущественных интересов Российской Федерации за рубежом».
Именно «информированием населения» и занимались члены нашего Экспертного совета с 1991 г. (главным образом М.В. Масарский и я), правда, не всегда жалуя при этом «политику государства в области защиты имущественных интересов Российской Федерации за рубежом».
Ведь как раз в период создания этой комиссии две крупные частные телевизионные фирмы — НТВ-интернешнл и ТСН — обратились ко мне с предложением стать автором и ведущим двух очень крупных проектов (один — на 12 передач, другой — на 24, по 26 минут каждая), рассчитанных на отечественного и зарубежного (русская диаспора в США, Западной Европе и Израиле) телезрителя по «царскому» золоту и советской недвижимости именно «в целях обеспечения гласности».
Но, как водится на Руси, когда за реализацию дела национально-государственного масштаба берется отечественная бюрократия, любой даже очень хороший правительственный документ превращается в свою противоположность.
Во-первых, хотя в постановлении, подписанном Примаковым 3 октября 1998 г. указывался недельный срок формирования персонального состава комиссии, чиновники Мингосимущества «формировали» его три месяца, и только к январю 1999 г. к первому организационному заседанию, комиссия была сформирована из 18 человек (никто из членов нашего Экспертного совета в список не попал, на что на заседании Совета безопасности 22 марта 1999 г. было указано представителю Мингосимущества).
Во-вторых, долго не могли определиться с председателем комиссии. По постановлению Примакова им был назначен министр Мингосимущества Ф.Р. Газизуллин, но тот сначала долго болел, затем подал прошение об отставке с поста министра по состоянию здоровья, а потом, в марте 1999 г. был неожиданно приглашен к Президенту и оставлен главой Мингосимущества.
За всеми этими бюрократическими аппаратными играми был, однако, глубокий подтекст, связанный с «чубайсовской приватизацией» и восходящий еще к 1994 г. к первой правительственной комиссии по зарубежному имуществу, во главе которой стоял другой министр и тогдашний вице-премьер — О. Давыдов.
После краткого вступительного слова вице-премьера слово для сообщений по 15-20 минут каждое было предоставлено Масарскому и мне.
Масарский вкратце рассказал о своих хождениях по коридорам власти в 1992-1994 гг. а я — о зарубежном российском золоте и основных регионах размещения «царской» и «советской» недвижимости, посетовав, что ГКИ до сих пор не имеет полного реестра этой недвижимости, особенно в странах «третьего мира» (я даже изложил письмо старика-негра из Танзании, случайно попавшее в наш Экспертный совет: я стар, охранять больше не могу — заберите обратно 20 домов-коттеджей, построенных в джунглях 30 лет назад ГКЭС для своих специалистов).
Помнится, поразила реакция зала: тишина, ни вопросов, ни реплик, ни выступлений (аналогичная реакция была и четыре года спустя, 22 марта 1999 г. на заседании Совета безопасности, о котором речь пойдет ниже). Давыдов попытался было расшевелить зал, сам начал задавать риторические вопросы, но тщетно — тишина.
В итоге был принят Протокол № ОД-П6-П26-5 от 18 января 1995 г. в котором министерствам и ведомствам предлагалось «провести поиск архивных материалов, подтверждающих права Российской Федерации за рубежом» и «один раз в квартал докладывать в Правительственную комиссию по защите имущественных прав РФ за рубежом, создаваемую (?! — Авт.) в соответствии с поручением Правительства РФ от 26 октября 1994 г. № АЧ-П6-39648».
В части нашего Экспертного совета в протоколе была сделана запись: поручить юристам правительства осуществить «правовую экспертизу выявленных в архивах министерств, ведомств документов и документов профессора Дипломатической академии МИД России В.Г. Сироткина» (подробнее см. Приложения, док. 11).
Излишне говорить, что ни «поквартально», ни «погодично» ни одно ведомство или министерство в «Правительственную комиссию» ничего не доложило, если не считать обстоятельной справки архива ФСБ «Из истории происхождения золотого запаса России» от 17 января 1995 г. представленной к совещанию в Белом доме и переданной после совещания секретариатом Давыдова в наш Экспертный совет (см. Приложения, док. 1).
Между тем несостоявшаяся комиссия Давыдова могла бы значительно облегчить свою задачу, обратись она заранее в наш Экспертный совет за информацией о банке данных по недвижимости и золоту за рубежом или к таким энтузиастам, как выпускник МГИМО Ю.Н. Кручкин («советская» гражданская и военная недвижимость в Монголии), к ученому секретарю ИППО полковнику в отставке В.А. Савушкину (по церковной недвижимости в Святых землях на Ближнем Востоке) или отставным полковникам Е.И. Карабанову и В.П. Никифорову по «советской» военной и гражданской недвижимости: в Германии — 695 объектов, Австрии — 2415 объектов, Румынии — 295 объектов и Венгрии — 244 объекта (Приложения, док. 10).
Как отмечалось позднее в справке Счетной палаты РФ об итогах проверки работы ГКИ (Мингосимущество) в 1996 г. а также в подготовительных материалах к заседанию Совета безопасности 22 марта 1999 г. (в частности, в записке замсекретаря А.М. Московского секретарю Совбеза Н.Н. Бордюже в феврале того же года), эти «поручения выполнены не были» (см. Приложения, док. 8, 15).
Поручение правительства от 26 октября 1994 г. осталось на бумаге — Правительственная комиссия по защите имущественных прав за рубежом во главе с Давыдовым так и не приступила к работе, а вскоре, при очередной перетряске кабинета Черномырдина, и сам Давыдов был отправлен в отставку вместе с «отставленным» МВЭС (в 1996 г. в эйфории победы на второй президентский срок Б.Н. Ельцин упразднил это ключевое министерство, а «осколки» — торгпредства — «подарил» П.П. Бородину).
Понятное дело — никто и не намеревался «осуществлять правовую экспертизу» документов профессора Сироткина.
Между тем после бесплодного правительственного совещания 18 января 1995 г. у Давыдова ситуация с поиском, учетом и особенно с эксплуатацией (т.е. с отчислениями в федеральный бюджет валютной прибыли) зарубежной российской собственности ухудшалась день ото дня.
Это наглядно показала справка Счетной палаты за конец 1996 г. о проверке ГКИ-Мингосимущества. Отсылая читателя в деталях к несколько сокращенному тексту справки (см. Приложения, док. 8), а также к публикациям в российской прессе (как правило, они были сделаны в 1996-1998 гг. благодаря «утечкам» копий справки из самой Счетной палаты), подчеркнем лишь основные тенденции, объясняющие многолетнюю «пробуксовку» всех предложений нашего Экспертного совета по наведению порядка в деле государственного использования российских богатств за рубежом, в частности скрытый саботаж нашего ключевого предложения с 1994 г. — создание специального ФЕДЕРАЛЬНОГО АГЕНТСТВА ПО ЗАЩИТЕ ИМУЩЕСТВЕННЫХ ИНТЕРЕСОВ РОССИИ ЗА РУБЕЖОМ Кстати, идею создания такого Агентства поддержал депутат Госдумы от КПРФ и соавтор законопроекта «Об имуществе РФ, находящемся за рубежом» Леонид Канаев («Российская газета», 27 мая 1998 г.), а также газета «Коммерсантъ-Daily» (21 мая 1998 г.). Важно также подчеркнуть, что аналогичные агентства по загранимуществу уже много десятилетий существуют в Великобритании и США.
Необходимость создания такого федерального органа, как Агентство, фактически вытекала из всего контекста справки Счетной палаты по проверке деятельности ГКИ за рубежом: ее общий вывод — ГКИ совершенно не справляется с возложенными на него функциями по загранимуществу.
Вот некоторые тенденции, получившие отражение в справке:
— у ГКИ нет ни необходимого штата (девять человек в главном управлении собственности за рубежом на 1509 объектов федеральной собственности в 112 странах мира на 3,24 млрд. долл.), ни зарубежного представительства, ни денег, нет методики оценки и поиска и даже полного реестра зарубежной собственности;
— ГКИ не располагает данными по финансовым вложениям — доли паев, акций, ценных бумаг юридических лиц. Между тем только во Внешэкономбанке на 1 ноября 1996 г. числились капиталы бывших совзагранбанков и их партнеров на фантастическую сумму в 4 трлн. 64,5 млрд. руб. После 1991 г. все эти капиталы остались за границей, и ГКИ ничего о них не знал, хотя еще 12 декабря 1995 г. правительственным постановлением № 1211 «Об инвентаризации собственности РФ, находящейся за рубежом» он обязан был это сделать в месячный срок (по данным депутата Л. Канаева, в 1998 г. пять бывших совзагранбанков с суммарным капиталом в один миллиард долларов вообще попытались уйти в «свободное заграничное плавание», освободившись от контроля Центрального банка РФ);
— ГКИ не выполняет одну из своих основных функций — контроль за поступлением в федеральный бюджет средств от использования зарубежной федеральной собственности (продажа, сдача в аренду, гостиничные и транспортные услуги и т.д.). Между тем, сообщается в справке Счетной палаты, только бывший МВЭС получил в 1994-1995 гг. от сдачи в аренду своего недвижимого имущества при торгпредствах 15,3 млн. долл. из которых перечислили в бюджет чуть больше половины — 7,65 млн. долл.;
— ГКИ фактически пустил в 1992-1994 гг. на самотек приватизацию бывших советских внешнеторговых объединений («Общемашэкспорт», «Разноимпорт», «Техностройэкспорт» и многие другие), что позволило нечестным внешторговцам искусно занизить величину уставного капитала, а разницу положить себе в карман (до 16,1 млн. долл. только при приватизации «Нафта Москва» и ВО «Техснабэкспорт»).
Сомнительные махинации внешторговцев в конце концов привели к отставке их министра и ликвидации самого МВЭС.
Однако борьба за «внешнеторговую империю» Леонида Красина на этом не закончилась. Пользуясь тем, что с 1992 г. под флагом либерализации и демократизации экономики (упразднение Госплана, Госкомцен, Госкомитета по сырьевым ресурсам и др.) была фактически упразднена и государственная монополия внешней торговли, различные ведомственные кланы и объединения лоббистов бросились делить «жирный пирог» — зарубежную собственность бывшего СССР.
Выше мы уже писали, какая нешуточная борьба развернулась в 1992-1995 гг. всего за один объект недвижимости, оказавшийся «бесхозным», — Русский культурный центр (дворец графа Шереметева) в Париже.
После упразднения МВЭС (указ Президента за № 1135 от 2 августа 1996 г.) таких объектов (торгпредств и их инфраструктуры — школ, магазинов, дач и т.д.), как дворец Шереметева, оказалось в десятки раз больше. Добавьте к ним более 50 представительств «Совэкспортфильма» (офисы, квартиры), «Интуриста» и Морфлота СССР и другие «совзагранучреждения». По подсчетам Леонида Канаева, всего таких «бесхозных» советских объектов к 1998 г. насчитывалось 2559 единиц общей площадью в 2 млн. кв. м и балансовой стоимостью в 2 млрд. 667 млн. долл. Из них, полагает Канаев, лишь 78% используется в интересах РФ, 12% сдается «налево», а 255 объектов вообще брошены на произвол судьбы и разворовываются местным населением (большинство из них находятся в Латинской Америке или Африке).
Такое безобразие, по мнению депутата, стало возможным только потому, что:
а) этими 2559 объектами управляют целых 14 министерств и ведомств, а «у семи нянек дитя без глазу»;
б) отсутствует единая юридическая база управления зарубежной собственностью, фактически до июня 1998 г. опиравшегося на устаревший указ Б.Н. Ельцина «О государственной собственности бывшего Союза ССР за рубежом» от 8 февраля 1993 г. (по статье депутата Л. Канаева в «Российской газете» 27 мая 1998 г.).
Что касается законопроекта «Об управлении собственностью Российской Федерации, находящейся за рубежом», то он с 1994 г. с большими осложнениями обсуждался в Думе и только в июне 1999 г. был наконец принят; однако Президент тут же наложил на него «вето», и, как мы увидим далее, далеко не случайно.
Нельзя сказать, что Правительство РФ не пыталось решить судьбу бывшей советской собственности (о «царской» все эти годы речь вообще не шла). 5 января 1995 г. премьер B.C. Черномырдин подписывает распоряжение № 14 «Об управлении федеральной собственностью, находящейся за рубежом». Но спустя несколько месяцев то же правительство свое постановление дезавуирует, отменив центральный пункт о ГКИ как главном органе управления зарубежной собственностью.
Причина такой непоследовательности Черномырдина стала ясна год спустя, когда указом Президента № 1135 от 2 августа 1996 г. зарубежная собственность упраздненного МВЭС передавалась Управлению делами Президента РФ (УДП) и его начальнику П.П. Бородину.
«ИМПЕРИЯ БОРОДИНА»
Самый близкий исторический аналог УДП — министерство уделов Российской империи, обслуживавшее до 1917 г. членов императорского Дома Романовых (около 50 взрослых великих князей и княгинь во главе с семьей Николая II, а также их дети, внуки и правнуки — всего около 300 человек). Для «прокорма» такой оравы еще с 1613 г. года воцарения династии Романовых на троне, выделялись т.н. кабинетские (удельные) земли вместе с крепостными.
При постоянном расширении сначала территории Московского царства, а со времен Петра I и Империи из «новых земель» обязательно выделялись «кабинетские земли» — в Поволжье, на Алтае (личный домен царствующих императоров до 1909 г. когда Николай II отписал его в казну для расселения «столыпинских хуторян»), в Новороссии (Украина) и в Крыму, в Карелии и Прибалтике и т.д. На балансе министерства уделов находились также «зимние» и «летние» дворцы, дачи в Крыму, конные заводы, рыбные промыслы, алмазные и золотые рудники и т.д. не считая «служб сервиса» — ателье, мастерских Фаберже, а также императорских яхт и пароходов, «царских» поездов и др. Всем этим огромным хозяйством в Петербурге и на местах управляла сеть императорских хозяйственных контор с огромным штатом чиновников.
Каждый взрослый член Дома Романовых, кстати, неподсудный обычному гражданскому суду (как в советские времена — члены Политбюро ЦК КПСС), имел «цивильный лист» (открытый банковский счет) и мог брать с него денег немерено. Но напомним одну важную деталь — члены Дома Романовых не обладали правом частной собственности на недвижимость: ни царь, ни его братья, сестры, дяди и тети не могли продать, заложить, скажем, Ливадийский дворец в Крыму.
В большинстве своем «неприкасаемые» члены Дома Романовых весьма рачительно относились к «кабинетским» деньгам, а некоторые большие средства отдавали на благотворительные цели: великая княгиня Елизавета Федоровна — на богадельни для больных, императрица-мать, вдова Александра III Мария Федоровна — на слепых, глухих и других «убогих» через т. н. «Императорское человеколюбивое общество», великий князь Константин Константинович (знаменитый поэт К.Р.) — на театр и науку, другой великий князь — на развитие авиации и т.д.
Вот эта «царская» хозяйственная структура после расстрела Белого дома 4 октября 1993 г. и была восстановлена в виде УДП, куда вошли семь ранее самостоятельных «уделов»: Управления делами ЦК КПСС, совминов СССР и РСФСР, четвертые главки Минздрава СССР и РСФСР со всеми их дачами, санаториями, охотничьими хозяйствами, собственной авиакомпанией «Россия» и т.д.
Сам «кромвелевский завхоз» и бывший мэр г. Якутска не раз потом хвастался публично, что его УДП и есть отныне «министерство двора» <"царя Бориса">.
Хорошо информированный еженедельник «Коммерсантъ-Власть» (1999, № 12, 30 марта) так обрисовал это новое «министерство уделов»:
На балансе УДП находятся:
В Москве
— Кремль: реконструкция на 180 млн. долл. По данным «Московского комсомольца» (1999, 15 июня), реальные расходы на реконструкцию Кремля составили более одного триллиона рублей, причем только один кремлевский кабинет Б.Н. Ельцина «потянул» на 730 млрд. руб;
— Белый дом (правительство): реконструкция на 89 млн. долл.;
— «Президент-отель», гостиницы «Арбат», «Золотое кольцо» и др.;
— два здания парламента (Госдума и Совет Федерации).
Всего более 300 офисных зданий в одной Москве.
В Подмосковье и по всей России
— Дачные поселки, виллы, в том числе: «Серебряный Бор», «Архангельское» и др.;
— 15 подсобных хозяйств;
— 18 строительных трестов;
— 4 комбината питания, спецателье, прачечные, фотоателье, «кремлевский» детсад, мебельная фабрика;
— 10 автобаз, три поликлиники, две аптеки, аптечные склады, склады медоборудования и т.д.
Фирмы УДП
— Унитарное госпредприятие «Госзагрансобственность» (балансовая стоимость управляемых заграничных объектов, по оценке самого Бородина, 600 млн. долл.);
— «Госинвест» — внебюджетное финансирование и управление валютными активами;
— АОЗТ «Русь-Инвест»;
— Финансово-промышленная компания реконструкции и развития (Кремля, вилл «Семьи», покупки драгоценностей и т.д.);
— Фонд президентских программ;
— ЗАО «Федеральная финансовая группа»;
— издательства «Пресса» (бывшая «Правда») и «Известия»;
— 60 т. н. «дочерних» фирм, среди которых ЗАО «Согласие» (крупнейшее в Европе алмазное месторождение им. М.В. Ломоносова под Архангельском — вспомним личные алмазные и золотые рудники Николая II).
Вывод:
— во время Бородина в аппарате УДП работало 350 чел. а на «хозяйстве» в этих 200 «фирмах» — более 110 тыс. подчиненных («крепостных»);
— все это хозяйство «тянет» на десятки миллиардов долларов (второе место после «Газпрома»), а бюджет УДП в два раза превышает бюджет России на 1999 г. (40 млрд. долл. против 20 млрд.), несмотря на сокращение Госдумой расходов на Администрацию Президента на 20%.
Счетная палата в своей справке 1996 г. отметила неконституционность такой передачи неправительственной хозяйственной организации (указ противоречит статье 114 Конституции 1993 г.), поскольку функция управления любой федеральной собственностью возлагается исключительно на Правительство РФ.
Возможно, позиция Счетной палаты вдохновила премьера С.В. Кириенко на попытку «осадить» П.П. Бородина в его претензиях стать еще и «министром» по внешнеэкономическим связям. Вскоре после своего трудного утверждения в Думе Кириенко обрушился с резкой критикой на Мингосимущество и в апреле 1998 г. вернулся к старому постановлению Черномырдина 1995 г. вторично обязав министерство подготовить «Положение» об управлении загранимуществом РФ.
Зажатое между премьером и Бородиным, Мингосимущество собрало свою коллегию, но никакого «Положения» не приняло. Тогда Кириенко пригрозил «вызвать на ковер» и назначил отчет Мингосимущества на ВЧК. Но до августа 1998 г. заседание ВЧК так и не состоялось.
29 июня 1998 г. Президент подписывает новый Указ № 733 «Об управлении федеральной собственностью, находящейся за границей». На этот раз, в отличие от указа 1996 г. речь уже идет не только о «внешнеторговой», а вообще обо всей федеральной собственности за рубежом, управляемой неким «акционерным обществом» с контрольным пакетом акций у государства (фактически — у Бородина: см. Приложения, док. 12).
Надо отдать должное консультантам Управления делами Президента: на этот раз они замахнулись не только на 2 млрд. 667 млн. долл. во что оценивается бывшая «советская» недвижимость за границей, но и на золотовалютные активы бывших совзагранбанков, СП, ВО и других советских учреждений, что, по подсчетам Л.М. Канаева, «тянуло» уже на внушительную сумму — 130 млрд. долл.
В роли «толкача» нового проекта выступило само Мингосимущество в лице нового молодого руководителя Департамента собственности за рубежом А.А. Радченко.
В мае 1998 г. на очередной пресс-конференции Радченко «озвучил» коллективный доклад Мингосимущества и консультантов Управления делами, озаглавленный «О повышении эффективности использования федеральной собственности, находящейся за рубежом».
Справедливо констатируя уже набивший оскомину факт, что у 2559 объектов российской федеральной зарубежной собственности «семь нянек», он предложил вместо них учредить одну «няньку» — Управление делами Президента во главе с П.П. Бородиным. При этом бойкий руководитель департамента намекал, что Бородин уже с 1996 г. — самый крупный хозяин федеральной собственности за границей (715 объектов) после МИД (1541 объект). Все остальные владельцы сущие «нищие» — Валентина Терешкова с ее Российским зарубежным центром (бывшим ССОД) — 77 объектов, РИА «Новости» — 63 объекта, у остальных и того меньше.
Умело манипулируя цифрами, юный столоначальник из Мингосимущества доказывал, что все это богатство из рук вон плохо эксплуатируется, четвертая часть объектов вообще пустует, а прибыль приносят только объекты Управления делами Президента (750 тыс. долл. в год), остальные (например, терешковские «центры») наскребают едва-едва по 200 тыс.
Разумеется, о том, в чей бюджет идут доходы от «эффективных» объектов УДП, Радченко предусмотрительно умолчал.
Но не успели мы возрадоваться, а Примаков — сформировать персональный состав комиссии и «Положение» о ней, как Президент отправляет в отставку правительство Черномырдина.
Масарский начинает «отлов» нового премьера — Сергея Кириенко. Составляем новое письмо, подписывают Вольский, Масарский, я и Михаил Прусак, сенатор и губернатор Новгородской области, председатель Комитета по международным делам Совета Федерации.
С помощью торгпреда РФ Виктора Ярошенко — уже не в Москве, а в Париже «прорываюсь» весной 1998 г. во время официального визита нового премьера во Францию, к Кириенко, на ходу вручая свою книгу с вложенным в нее письмом нашей четверки о желательности ускорения создания комиссии. Премьер на бегу бросает — «разберемся» и улетает в Москву.
Но за оставшиеся у него три «премьерских» месяца разобраться не успевает: грянул дефолт 17 августа, и С.В. Кириенко, как и Черномырдин, оказывается в отставке.
И только Примаков, но не как министр, а уже как премьер-миристр, подписывает наконец 3 октября 1998 г. долгожданное правительственное распоряжение «О Межведомственной комиссии по обеспечению эффективного использования собственности Российской Федерации, находящейся за рубежом, и защите имущественных интересов Российской Федерации» (см. Приложения, док. 13).
Назначается и председатель этой комиссии — министр Мингосимущества Ф.Р. Газизуллин, которому в недельный срок поручается составить персональный список членов комиссии. Одновременно 3 октября 1998 г. утверждается и Положение об этой комиссии, в целом совсем неплохое (Приложения, док. 14), в котором ей поручается:
— проводить координацию деятельности органов исполнительной власти и разработку предложений правительству;
— осуществлять поиск и оформление прав собственности на имущество, находящееся за рубежом, включая недвижимое имущество, вклады и акции в зарубежных компаниях, драгоценные металлы (золото!) и иные ценности;
— проводить защиту имущественных интересов в судебных и иных инстанциях за рубежом;
— осуществлять координацию работы по подготовке государственной концепции управления федеральной собственностью, находящейся за рубежом;
— делать предложения в правительство об изъятии и о перераспределении имущества РФ, находящегося за рубежом, в случае выявления правонарушений и фактов его использования не по назначению, а при наличии признаков злоупотребления комиссия информирует правоохранительные органы.
Было крайне приятно увидеть в этом Положении отражение предложений нашего Экспертного совета:
— комиссия «координирует осуществление мероприятий по отработке механизма проведения работ по поиску недвижимого и движимого имущества, принадлежавшего ранее Российской империи и бывшему СССР и находящегося за рубежом, по обеспечению правовой защиты имущественных интересов», включая оформление прав собственности на «царское» и «советское» имущество, а также «выделение средств государственной поддержки на осуществление этой деятельности (выделено мною. — Авт.)».
Ведь именно этим — поиском дореволюционного и советского имущества — более восьми лет занимался наш Экспертный совет, собрав в своем Текущем архиве самый полный пока банк данных.
И члены нашего Экспертного совета пришли в восторг, когда прочитали в Положении такую статью: комиссия «организует проведение в Российской Федерации и за рубежом симпозиумов, семинаров, „круглых столов“ и конференций по проблемам, относящимся к компетенции комиссии, а также взаимодействует со средствами массовой информации в целях обеспечения гласности и информирования населения Российской Федерации о политике государства в области защиты имущественных интересов Российской Федерации за рубежом».
Именно «информированием населения» и занимались члены нашего Экспертного совета с 1991 г. (главным образом М.В. Масарский и я), правда, не всегда жалуя при этом «политику государства в области защиты имущественных интересов Российской Федерации за рубежом».
Ведь как раз в период создания этой комиссии две крупные частные телевизионные фирмы — НТВ-интернешнл и ТСН — обратились ко мне с предложением стать автором и ведущим двух очень крупных проектов (один — на 12 передач, другой — на 24, по 26 минут каждая), рассчитанных на отечественного и зарубежного (русская диаспора в США, Западной Европе и Израиле) телезрителя по «царскому» золоту и советской недвижимости именно «в целях обеспечения гласности».
Но, как водится на Руси, когда за реализацию дела национально-государственного масштаба берется отечественная бюрократия, любой даже очень хороший правительственный документ превращается в свою противоположность.
Во-первых, хотя в постановлении, подписанном Примаковым 3 октября 1998 г. указывался недельный срок формирования персонального состава комиссии, чиновники Мингосимущества «формировали» его три месяца, и только к январю 1999 г. к первому организационному заседанию, комиссия была сформирована из 18 человек (никто из членов нашего Экспертного совета в список не попал, на что на заседании Совета безопасности 22 марта 1999 г. было указано представителю Мингосимущества).
Во-вторых, долго не могли определиться с председателем комиссии. По постановлению Примакова им был назначен министр Мингосимущества Ф.Р. Газизуллин, но тот сначала долго болел, затем подал прошение об отставке с поста министра по состоянию здоровья, а потом, в марте 1999 г. был неожиданно приглашен к Президенту и оставлен главой Мингосимущества.
За всеми этими бюрократическими аппаратными играми был, однако, глубокий подтекст, связанный с «чубайсовской приватизацией» и восходящий еще к 1994 г. к первой правительственной комиссии по зарубежному имуществу, во главе которой стоял другой министр и тогдашний вице-премьер — О. Давыдов.
* * *
18 января 1995 г. без всякой предварительной подготовки (беседы о целях встречи, подготовки справки от Экспертного совета и т.п.) Масарский и я неожиданно были приглашены на правительственное заседание в Белый дом к вице-премьеру О.Д. Давыдову. В одном из залов заседаний, так знакомом мне по работе экспертом в бывшем Верховном Совете РСФСР, сидело человек пятьдесят чиновников разного ранга из МИД, Минфина, ГКИ, ЦБ, СВР и других министерств и ведомств.После краткого вступительного слова вице-премьера слово для сообщений по 15-20 минут каждое было предоставлено Масарскому и мне.
Масарский вкратце рассказал о своих хождениях по коридорам власти в 1992-1994 гг. а я — о зарубежном российском золоте и основных регионах размещения «царской» и «советской» недвижимости, посетовав, что ГКИ до сих пор не имеет полного реестра этой недвижимости, особенно в странах «третьего мира» (я даже изложил письмо старика-негра из Танзании, случайно попавшее в наш Экспертный совет: я стар, охранять больше не могу — заберите обратно 20 домов-коттеджей, построенных в джунглях 30 лет назад ГКЭС для своих специалистов).
Помнится, поразила реакция зала: тишина, ни вопросов, ни реплик, ни выступлений (аналогичная реакция была и четыре года спустя, 22 марта 1999 г. на заседании Совета безопасности, о котором речь пойдет ниже). Давыдов попытался было расшевелить зал, сам начал задавать риторические вопросы, но тщетно — тишина.
В итоге был принят Протокол № ОД-П6-П26-5 от 18 января 1995 г. в котором министерствам и ведомствам предлагалось «провести поиск архивных материалов, подтверждающих права Российской Федерации за рубежом» и «один раз в квартал докладывать в Правительственную комиссию по защите имущественных прав РФ за рубежом, создаваемую (?! — Авт.) в соответствии с поручением Правительства РФ от 26 октября 1994 г. № АЧ-П6-39648».
В части нашего Экспертного совета в протоколе была сделана запись: поручить юристам правительства осуществить «правовую экспертизу выявленных в архивах министерств, ведомств документов и документов профессора Дипломатической академии МИД России В.Г. Сироткина» (подробнее см. Приложения, док. 11).
Излишне говорить, что ни «поквартально», ни «погодично» ни одно ведомство или министерство в «Правительственную комиссию» ничего не доложило, если не считать обстоятельной справки архива ФСБ «Из истории происхождения золотого запаса России» от 17 января 1995 г. представленной к совещанию в Белом доме и переданной после совещания секретариатом Давыдова в наш Экспертный совет (см. Приложения, док. 1).
Между тем несостоявшаяся комиссия Давыдова могла бы значительно облегчить свою задачу, обратись она заранее в наш Экспертный совет за информацией о банке данных по недвижимости и золоту за рубежом или к таким энтузиастам, как выпускник МГИМО Ю.Н. Кручкин («советская» гражданская и военная недвижимость в Монголии), к ученому секретарю ИППО полковнику в отставке В.А. Савушкину (по церковной недвижимости в Святых землях на Ближнем Востоке) или отставным полковникам Е.И. Карабанову и В.П. Никифорову по «советской» военной и гражданской недвижимости: в Германии — 695 объектов, Австрии — 2415 объектов, Румынии — 295 объектов и Венгрии — 244 объекта (Приложения, док. 10).
Как отмечалось позднее в справке Счетной палаты РФ об итогах проверки работы ГКИ (Мингосимущество) в 1996 г. а также в подготовительных материалах к заседанию Совета безопасности 22 марта 1999 г. (в частности, в записке замсекретаря А.М. Московского секретарю Совбеза Н.Н. Бордюже в феврале того же года), эти «поручения выполнены не были» (см. Приложения, док. 8, 15).
Поручение правительства от 26 октября 1994 г. осталось на бумаге — Правительственная комиссия по защите имущественных прав за рубежом во главе с Давыдовым так и не приступила к работе, а вскоре, при очередной перетряске кабинета Черномырдина, и сам Давыдов был отправлен в отставку вместе с «отставленным» МВЭС (в 1996 г. в эйфории победы на второй президентский срок Б.Н. Ельцин упразднил это ключевое министерство, а «осколки» — торгпредства — «подарил» П.П. Бородину).
Понятное дело — никто и не намеревался «осуществлять правовую экспертизу» документов профессора Сироткина.
Между тем после бесплодного правительственного совещания 18 января 1995 г. у Давыдова ситуация с поиском, учетом и особенно с эксплуатацией (т.е. с отчислениями в федеральный бюджет валютной прибыли) зарубежной российской собственности ухудшалась день ото дня.
Это наглядно показала справка Счетной палаты за конец 1996 г. о проверке ГКИ-Мингосимущества. Отсылая читателя в деталях к несколько сокращенному тексту справки (см. Приложения, док. 8), а также к публикациям в российской прессе (как правило, они были сделаны в 1996-1998 гг. благодаря «утечкам» копий справки из самой Счетной палаты), подчеркнем лишь основные тенденции, объясняющие многолетнюю «пробуксовку» всех предложений нашего Экспертного совета по наведению порядка в деле государственного использования российских богатств за рубежом, в частности скрытый саботаж нашего ключевого предложения с 1994 г. — создание специального ФЕДЕРАЛЬНОГО АГЕНТСТВА ПО ЗАЩИТЕ ИМУЩЕСТВЕННЫХ ИНТЕРЕСОВ РОССИИ ЗА РУБЕЖОМ Кстати, идею создания такого Агентства поддержал депутат Госдумы от КПРФ и соавтор законопроекта «Об имуществе РФ, находящемся за рубежом» Леонид Канаев («Российская газета», 27 мая 1998 г.), а также газета «Коммерсантъ-Daily» (21 мая 1998 г.). Важно также подчеркнуть, что аналогичные агентства по загранимуществу уже много десятилетий существуют в Великобритании и США.
Необходимость создания такого федерального органа, как Агентство, фактически вытекала из всего контекста справки Счетной палаты по проверке деятельности ГКИ за рубежом: ее общий вывод — ГКИ совершенно не справляется с возложенными на него функциями по загранимуществу.
Вот некоторые тенденции, получившие отражение в справке:
— у ГКИ нет ни необходимого штата (девять человек в главном управлении собственности за рубежом на 1509 объектов федеральной собственности в 112 странах мира на 3,24 млрд. долл.), ни зарубежного представительства, ни денег, нет методики оценки и поиска и даже полного реестра зарубежной собственности;
— ГКИ не располагает данными по финансовым вложениям — доли паев, акций, ценных бумаг юридических лиц. Между тем только во Внешэкономбанке на 1 ноября 1996 г. числились капиталы бывших совзагранбанков и их партнеров на фантастическую сумму в 4 трлн. 64,5 млрд. руб. После 1991 г. все эти капиталы остались за границей, и ГКИ ничего о них не знал, хотя еще 12 декабря 1995 г. правительственным постановлением № 1211 «Об инвентаризации собственности РФ, находящейся за рубежом» он обязан был это сделать в месячный срок (по данным депутата Л. Канаева, в 1998 г. пять бывших совзагранбанков с суммарным капиталом в один миллиард долларов вообще попытались уйти в «свободное заграничное плавание», освободившись от контроля Центрального банка РФ);
— ГКИ не выполняет одну из своих основных функций — контроль за поступлением в федеральный бюджет средств от использования зарубежной федеральной собственности (продажа, сдача в аренду, гостиничные и транспортные услуги и т.д.). Между тем, сообщается в справке Счетной палаты, только бывший МВЭС получил в 1994-1995 гг. от сдачи в аренду своего недвижимого имущества при торгпредствах 15,3 млн. долл. из которых перечислили в бюджет чуть больше половины — 7,65 млн. долл.;
— ГКИ фактически пустил в 1992-1994 гг. на самотек приватизацию бывших советских внешнеторговых объединений («Общемашэкспорт», «Разноимпорт», «Техностройэкспорт» и многие другие), что позволило нечестным внешторговцам искусно занизить величину уставного капитала, а разницу положить себе в карман (до 16,1 млн. долл. только при приватизации «Нафта Москва» и ВО «Техснабэкспорт»).
Сомнительные махинации внешторговцев в конце концов привели к отставке их министра и ликвидации самого МВЭС.
Однако борьба за «внешнеторговую империю» Леонида Красина на этом не закончилась. Пользуясь тем, что с 1992 г. под флагом либерализации и демократизации экономики (упразднение Госплана, Госкомцен, Госкомитета по сырьевым ресурсам и др.) была фактически упразднена и государственная монополия внешней торговли, различные ведомственные кланы и объединения лоббистов бросились делить «жирный пирог» — зарубежную собственность бывшего СССР.
Выше мы уже писали, какая нешуточная борьба развернулась в 1992-1995 гг. всего за один объект недвижимости, оказавшийся «бесхозным», — Русский культурный центр (дворец графа Шереметева) в Париже.
После упразднения МВЭС (указ Президента за № 1135 от 2 августа 1996 г.) таких объектов (торгпредств и их инфраструктуры — школ, магазинов, дач и т.д.), как дворец Шереметева, оказалось в десятки раз больше. Добавьте к ним более 50 представительств «Совэкспортфильма» (офисы, квартиры), «Интуриста» и Морфлота СССР и другие «совзагранучреждения». По подсчетам Леонида Канаева, всего таких «бесхозных» советских объектов к 1998 г. насчитывалось 2559 единиц общей площадью в 2 млн. кв. м и балансовой стоимостью в 2 млрд. 667 млн. долл. Из них, полагает Канаев, лишь 78% используется в интересах РФ, 12% сдается «налево», а 255 объектов вообще брошены на произвол судьбы и разворовываются местным населением (большинство из них находятся в Латинской Америке или Африке).
Такое безобразие, по мнению депутата, стало возможным только потому, что:
а) этими 2559 объектами управляют целых 14 министерств и ведомств, а «у семи нянек дитя без глазу»;
б) отсутствует единая юридическая база управления зарубежной собственностью, фактически до июня 1998 г. опиравшегося на устаревший указ Б.Н. Ельцина «О государственной собственности бывшего Союза ССР за рубежом» от 8 февраля 1993 г. (по статье депутата Л. Канаева в «Российской газете» 27 мая 1998 г.).
Что касается законопроекта «Об управлении собственностью Российской Федерации, находящейся за рубежом», то он с 1994 г. с большими осложнениями обсуждался в Думе и только в июне 1999 г. был наконец принят; однако Президент тут же наложил на него «вето», и, как мы увидим далее, далеко не случайно.
Нельзя сказать, что Правительство РФ не пыталось решить судьбу бывшей советской собственности (о «царской» все эти годы речь вообще не шла). 5 января 1995 г. премьер B.C. Черномырдин подписывает распоряжение № 14 «Об управлении федеральной собственностью, находящейся за рубежом». Но спустя несколько месяцев то же правительство свое постановление дезавуирует, отменив центральный пункт о ГКИ как главном органе управления зарубежной собственностью.
Причина такой непоследовательности Черномырдина стала ясна год спустя, когда указом Президента № 1135 от 2 августа 1996 г. зарубежная собственность упраздненного МВЭС передавалась Управлению делами Президента РФ (УДП) и его начальнику П.П. Бородину.
«ИМПЕРИЯ БОРОДИНА»
Самый близкий исторический аналог УДП — министерство уделов Российской империи, обслуживавшее до 1917 г. членов императорского Дома Романовых (около 50 взрослых великих князей и княгинь во главе с семьей Николая II, а также их дети, внуки и правнуки — всего около 300 человек). Для «прокорма» такой оравы еще с 1613 г. года воцарения династии Романовых на троне, выделялись т.н. кабинетские (удельные) земли вместе с крепостными.
При постоянном расширении сначала территории Московского царства, а со времен Петра I и Империи из «новых земель» обязательно выделялись «кабинетские земли» — в Поволжье, на Алтае (личный домен царствующих императоров до 1909 г. когда Николай II отписал его в казну для расселения «столыпинских хуторян»), в Новороссии (Украина) и в Крыму, в Карелии и Прибалтике и т.д. На балансе министерства уделов находились также «зимние» и «летние» дворцы, дачи в Крыму, конные заводы, рыбные промыслы, алмазные и золотые рудники и т.д. не считая «служб сервиса» — ателье, мастерских Фаберже, а также императорских яхт и пароходов, «царских» поездов и др. Всем этим огромным хозяйством в Петербурге и на местах управляла сеть императорских хозяйственных контор с огромным штатом чиновников.
Каждый взрослый член Дома Романовых, кстати, неподсудный обычному гражданскому суду (как в советские времена — члены Политбюро ЦК КПСС), имел «цивильный лист» (открытый банковский счет) и мог брать с него денег немерено. Но напомним одну важную деталь — члены Дома Романовых не обладали правом частной собственности на недвижимость: ни царь, ни его братья, сестры, дяди и тети не могли продать, заложить, скажем, Ливадийский дворец в Крыму.
В большинстве своем «неприкасаемые» члены Дома Романовых весьма рачительно относились к «кабинетским» деньгам, а некоторые большие средства отдавали на благотворительные цели: великая княгиня Елизавета Федоровна — на богадельни для больных, императрица-мать, вдова Александра III Мария Федоровна — на слепых, глухих и других «убогих» через т. н. «Императорское человеколюбивое общество», великий князь Константин Константинович (знаменитый поэт К.Р.) — на театр и науку, другой великий князь — на развитие авиации и т.д.
Вот эта «царская» хозяйственная структура после расстрела Белого дома 4 октября 1993 г. и была восстановлена в виде УДП, куда вошли семь ранее самостоятельных «уделов»: Управления делами ЦК КПСС, совминов СССР и РСФСР, четвертые главки Минздрава СССР и РСФСР со всеми их дачами, санаториями, охотничьими хозяйствами, собственной авиакомпанией «Россия» и т.д.
Сам «кромвелевский завхоз» и бывший мэр г. Якутска не раз потом хвастался публично, что его УДП и есть отныне «министерство двора» <"царя Бориса">.
Хорошо информированный еженедельник «Коммерсантъ-Власть» (1999, № 12, 30 марта) так обрисовал это новое «министерство уделов»:
На балансе УДП находятся:
В Москве
— Кремль: реконструкция на 180 млн. долл. По данным «Московского комсомольца» (1999, 15 июня), реальные расходы на реконструкцию Кремля составили более одного триллиона рублей, причем только один кремлевский кабинет Б.Н. Ельцина «потянул» на 730 млрд. руб;
— Белый дом (правительство): реконструкция на 89 млн. долл.;
— «Президент-отель», гостиницы «Арбат», «Золотое кольцо» и др.;
— два здания парламента (Госдума и Совет Федерации).
Всего более 300 офисных зданий в одной Москве.
В Подмосковье и по всей России
— Дачные поселки, виллы, в том числе: «Серебряный Бор», «Архангельское» и др.;
— 15 подсобных хозяйств;
— 18 строительных трестов;
— 4 комбината питания, спецателье, прачечные, фотоателье, «кремлевский» детсад, мебельная фабрика;
— 10 автобаз, три поликлиники, две аптеки, аптечные склады, склады медоборудования и т.д.
Фирмы УДП
— Унитарное госпредприятие «Госзагрансобственность» (балансовая стоимость управляемых заграничных объектов, по оценке самого Бородина, 600 млн. долл.);
— «Госинвест» — внебюджетное финансирование и управление валютными активами;
— АОЗТ «Русь-Инвест»;
— Финансово-промышленная компания реконструкции и развития (Кремля, вилл «Семьи», покупки драгоценностей и т.д.);
— Фонд президентских программ;
— ЗАО «Федеральная финансовая группа»;
— издательства «Пресса» (бывшая «Правда») и «Известия»;
— 60 т. н. «дочерних» фирм, среди которых ЗАО «Согласие» (крупнейшее в Европе алмазное месторождение им. М.В. Ломоносова под Архангельском — вспомним личные алмазные и золотые рудники Николая II).
Вывод:
— во время Бородина в аппарате УДП работало 350 чел. а на «хозяйстве» в этих 200 «фирмах» — более 110 тыс. подчиненных («крепостных»);
— все это хозяйство «тянет» на десятки миллиардов долларов (второе место после «Газпрома»), а бюджет УДП в два раза превышает бюджет России на 1999 г. (40 млрд. долл. против 20 млрд.), несмотря на сокращение Госдумой расходов на Администрацию Президента на 20%.
Счетная палата в своей справке 1996 г. отметила неконституционность такой передачи неправительственной хозяйственной организации (указ противоречит статье 114 Конституции 1993 г.), поскольку функция управления любой федеральной собственностью возлагается исключительно на Правительство РФ.
Возможно, позиция Счетной палаты вдохновила премьера С.В. Кириенко на попытку «осадить» П.П. Бородина в его претензиях стать еще и «министром» по внешнеэкономическим связям. Вскоре после своего трудного утверждения в Думе Кириенко обрушился с резкой критикой на Мингосимущество и в апреле 1998 г. вернулся к старому постановлению Черномырдина 1995 г. вторично обязав министерство подготовить «Положение» об управлении загранимуществом РФ.
Зажатое между премьером и Бородиным, Мингосимущество собрало свою коллегию, но никакого «Положения» не приняло. Тогда Кириенко пригрозил «вызвать на ковер» и назначил отчет Мингосимущества на ВЧК. Но до августа 1998 г. заседание ВЧК так и не состоялось.
29 июня 1998 г. Президент подписывает новый Указ № 733 «Об управлении федеральной собственностью, находящейся за границей». На этот раз, в отличие от указа 1996 г. речь уже идет не только о «внешнеторговой», а вообще обо всей федеральной собственности за рубежом, управляемой неким «акционерным обществом» с контрольным пакетом акций у государства (фактически — у Бородина: см. Приложения, док. 12).
Надо отдать должное консультантам Управления делами Президента: на этот раз они замахнулись не только на 2 млрд. 667 млн. долл. во что оценивается бывшая «советская» недвижимость за границей, но и на золотовалютные активы бывших совзагранбанков, СП, ВО и других советских учреждений, что, по подсчетам Л.М. Канаева, «тянуло» уже на внушительную сумму — 130 млрд. долл.
В роли «толкача» нового проекта выступило само Мингосимущество в лице нового молодого руководителя Департамента собственности за рубежом А.А. Радченко.
В мае 1998 г. на очередной пресс-конференции Радченко «озвучил» коллективный доклад Мингосимущества и консультантов Управления делами, озаглавленный «О повышении эффективности использования федеральной собственности, находящейся за рубежом».
Справедливо констатируя уже набивший оскомину факт, что у 2559 объектов российской федеральной зарубежной собственности «семь нянек», он предложил вместо них учредить одну «няньку» — Управление делами Президента во главе с П.П. Бородиным. При этом бойкий руководитель департамента намекал, что Бородин уже с 1996 г. — самый крупный хозяин федеральной собственности за границей (715 объектов) после МИД (1541 объект). Все остальные владельцы сущие «нищие» — Валентина Терешкова с ее Российским зарубежным центром (бывшим ССОД) — 77 объектов, РИА «Новости» — 63 объекта, у остальных и того меньше.
Умело манипулируя цифрами, юный столоначальник из Мингосимущества доказывал, что все это богатство из рук вон плохо эксплуатируется, четвертая часть объектов вообще пустует, а прибыль приносят только объекты Управления делами Президента (750 тыс. долл. в год), остальные (например, терешковские «центры») наскребают едва-едва по 200 тыс.
Разумеется, о том, в чей бюджет идут доходы от «эффективных» объектов УДП, Радченко предусмотрительно умолчал.