Страница:
– По-настоящему мне недостаёт одной-единственной вещи – быть женатым. Сидеть рядом с женой и просто говорить, или читать, или делать ещё что-нибудь вместе.
В ответ на мои слова воцарилась гробовая тишина.
– Это что-то новенькое для меня, – промолвил через некоторое время Ридли.
– Вот дерьма-пирога, – заявил Йенсен, – чего-чего, а об этом я нисколько не скучаю. Последние двадцать лет моего брака прошли так, что, будь живы мои родители, я не стал бы им писать об этом.
Я обвёл окружающих взглядом.
– Может быть, у кого из вас были жена или муж, которые отправились служить одновременно с вами? Неужели вы не поддерживаете контакта с ними?
– Мой муж улетел намного раньше меня, – сказала Вебер. – К тому времени, когда я получила своё первое назначение, он уже был мёртв.
– Моя жена служит на «Бойсе», – сообщил Кейес. – Время от времени пишет мне пару слов. У меня такое ощущение, что она не слишком сильно тоскует там без меня. Думаю, что тридцати восьми лет рядом хватило ей по уши.
– Когда люди попадают сюда, им не слишком-то хочется возвращаться к своим старым жизням, – со своей обычной дотошной рассудительностью заговорил Йенсен. – Конечно, мы все скучаем по какой-нибудь ерунде. Эйми совершенно правильно сказала, что это один из способов не дать себе сойти с ума. Но это всё равно что вернуться во времени к моменту непосредственно перед тем, как ты исчерпал все возможности, которые предоставляла тебе прожитая жизнь. Если бы ты смог возвратиться туда, то разве стал бы поступать точно так же? Ведь ты уже прожил ту жизнь. Ремарка в сторону: я не сожалею о тех решениях, которые принимал, и о поступках, которые когда-то совершил. Но я вовсе не спешу повторять все заново. Не сомневаюсь, что моя жена где-то здесь. Но она счастлива своей новой жизнью – без меня. И должен признаться, что я тоже не испытываю ни малейшего желания снова взваливать на себя это бремя.
– Знаете, меня все это совсем не ободряет, – сказал я.
– Да что же может быть в браке такого, чего тебе так сильно не хватает? – спросил Алан.
– Ну, прежде всего мне действительно не хватает жены. Но мне не хватает также и чувства… не знаю точно, как его назвать, – комфорта, что ли? Ощущения, что ты находишься там, где должен быть, вместе с человеком, чьё место рядом с тобой. Будь я проклят, если чувствую здесь хоть что-то подобное. Мы отправляемся в места, за которые вынуждены драться насмерть, в обществе людей, каждый из которых окочурится завтра или послезавтра. Я не хочу никого обидеть.
– Да какие уж тут обиды, – отозвался Кейес.
– Здесь я не имею твёрдой почвы под ногами, – продолжал я, – не имею такого места, где ощущал бы себя в настоящей безопасности. Мой брак имел свои плюсы и минусы, как и у всех остальных, но, когда доходило до сути, я знал, что он прочен. Мне недостаёт такой вот надёжности и такой связи с кем-то. Каждого из нас в значительной степени делает человеком то, что мы значим для других людей и что люди значат для нас. Мне не хватает сознания того, что я для кого-то что-то значу – этой неотъемлемой части человеческой сущности. Вот почему я так скучаю по моей семье.
Снова наступила тишина.
– Хорошо, Перри, чёрт с тобой, – сказал наконец Ридли. – Ты так все завернул, что я тоже начал тосковать по своей жене.
Йенсен громко фыркнул.
– А вот я – нисколько. Ты, Перри, можешь сколько угодно тосковать по своему браку. А я буду продолжать мечтать о печенье, которое делала моя дочь.
– Патока, – скривился Кейес. – Вот ведь гадость.
– Прошу вас, сэр, не начинайте этого снова, – поднял голову Йенсен. – А не то мне придётся переться за винтовкой.
Смерть Сьюзен явилась полной противоположностью смерти Томаса. Забастовка нефтяников на Элизиуме привела к резкому падению выхода продукции на нефтеперерабатывающих заводах. «Тусон» получил задание доставить туда подменные бригады – так деликатно называли штрейкбрехеров – и оборонять их, пока они будут снова приводить в действие остановленные буровые установки. Сьюзен находилась на одной из платформ, атакованной забастовщиками при помощи самодельной артиллерии. Взрывом Сьюзен и ещё двоих солдат скинуло с платформы в море с высоты в несколько десятков метров. Двое её однополчан упали в воду уже мёртвыми, но Сьюзен, покрытая страшными ожогами и пребывающая в полубессознательном состоянии, всё же выжила.
Её выловили из воды те же самые забастовщики, которые атаковали платформу. Они решили устроить Сьюзен показательную казнь.
В морях Элизиума водятся огромные рыбы-падальщики, которым колонисты дали непрезентабельное название «глоты»: челюстной сустав такой рыбы имеет шарнирное устройство, что позволяет ей глотать огромные предметы. За эту способность они и получили своё название. Рыбе не составляет труда заглотить и человека. После того как планету колонизировали, они начали собираться чуть ли не стаями возле нефтедобывающих платформ в ожидании, когда сверху вывалят очередную кучу пищевых отходов.
Взбунтовавшиеся нефтяники подняли Сьюзен на своё судно, привели её в сознание и прочли ей вслух свой наспех состряпанный манифест, рассчитывая, по-видимому, на то, что её МозгоДруг передаст их слова в ССК. После этого они решили избавиться от Сьюзен: устроили десятиминутную пародию на суд, объявили её виновной в сотрудничестве с врагами, приговорили к смерти и швырнули обратно в море как раз возле того места, куда выходил мусоропровод платформы.
Глота пришлось ожидать недолго. Пасть распахнулась, и Сьюзен оказалась в брюхе. Но и в это время Сьюзен была всё ещё жива и пыталась выбраться из рыбины через те же двери, через которые попала внутрь. Но прежде чем она успела это сделать, один из бунтовщиков выстрелил глоту в спину сразу за спинным плавником – там у этих рыб находится мозг. Выстрел оказался смертельным; рыба начала погружаться в море, унося в себе пленницу. Сьюзен погибла не оттого, что была съедена, она даже не утонула – её расплющило давлением воды на глубине.
Ликование бунтовщиков по поводу удачного удара, нанесённого угнетателям, оказалось недолгим. «Тусон» тут же прислал свежие силы, солдаты налетели на лагеря нефтяников, похватали вожаков, расстреляли их и скормили трупы глотам. Правда, убийц Сьюзен отправили на корм рыбам живьём. Почти сразу же после этого забастовка закончилась.
Смерть Сьюзен послужила мне напоминанием о том, что люди могут быть не менее жестокими, чем порождения дальних миров. Окажись я на «Тусоне», то, по всей вероятности, собственноручно скормил бы тех ублюдков, которые убили Сьюзен, глотам и не усмотрел бы в этом ровным счётом ничего плохого. Не знаю, в лучшую или худшую сторону изменили меня те переживания, которые я испытал, сражаясь с кованду. По крайней мере, я больше не волновался из-за того, что могу стать в меньшей степени человеком, чем прежде.
12
В ответ на мои слова воцарилась гробовая тишина.
– Это что-то новенькое для меня, – промолвил через некоторое время Ридли.
– Вот дерьма-пирога, – заявил Йенсен, – чего-чего, а об этом я нисколько не скучаю. Последние двадцать лет моего брака прошли так, что, будь живы мои родители, я не стал бы им писать об этом.
Я обвёл окружающих взглядом.
– Может быть, у кого из вас были жена или муж, которые отправились служить одновременно с вами? Неужели вы не поддерживаете контакта с ними?
– Мой муж улетел намного раньше меня, – сказала Вебер. – К тому времени, когда я получила своё первое назначение, он уже был мёртв.
– Моя жена служит на «Бойсе», – сообщил Кейес. – Время от времени пишет мне пару слов. У меня такое ощущение, что она не слишком сильно тоскует там без меня. Думаю, что тридцати восьми лет рядом хватило ей по уши.
– Когда люди попадают сюда, им не слишком-то хочется возвращаться к своим старым жизням, – со своей обычной дотошной рассудительностью заговорил Йенсен. – Конечно, мы все скучаем по какой-нибудь ерунде. Эйми совершенно правильно сказала, что это один из способов не дать себе сойти с ума. Но это всё равно что вернуться во времени к моменту непосредственно перед тем, как ты исчерпал все возможности, которые предоставляла тебе прожитая жизнь. Если бы ты смог возвратиться туда, то разве стал бы поступать точно так же? Ведь ты уже прожил ту жизнь. Ремарка в сторону: я не сожалею о тех решениях, которые принимал, и о поступках, которые когда-то совершил. Но я вовсе не спешу повторять все заново. Не сомневаюсь, что моя жена где-то здесь. Но она счастлива своей новой жизнью – без меня. И должен признаться, что я тоже не испытываю ни малейшего желания снова взваливать на себя это бремя.
– Знаете, меня все это совсем не ободряет, – сказал я.
– Да что же может быть в браке такого, чего тебе так сильно не хватает? – спросил Алан.
– Ну, прежде всего мне действительно не хватает жены. Но мне не хватает также и чувства… не знаю точно, как его назвать, – комфорта, что ли? Ощущения, что ты находишься там, где должен быть, вместе с человеком, чьё место рядом с тобой. Будь я проклят, если чувствую здесь хоть что-то подобное. Мы отправляемся в места, за которые вынуждены драться насмерть, в обществе людей, каждый из которых окочурится завтра или послезавтра. Я не хочу никого обидеть.
– Да какие уж тут обиды, – отозвался Кейес.
– Здесь я не имею твёрдой почвы под ногами, – продолжал я, – не имею такого места, где ощущал бы себя в настоящей безопасности. Мой брак имел свои плюсы и минусы, как и у всех остальных, но, когда доходило до сути, я знал, что он прочен. Мне недостаёт такой вот надёжности и такой связи с кем-то. Каждого из нас в значительной степени делает человеком то, что мы значим для других людей и что люди значат для нас. Мне не хватает сознания того, что я для кого-то что-то значу – этой неотъемлемой части человеческой сущности. Вот почему я так скучаю по моей семье.
Снова наступила тишина.
– Хорошо, Перри, чёрт с тобой, – сказал наконец Ридли. – Ты так все завернул, что я тоже начал тосковать по своей жене.
Йенсен громко фыркнул.
– А вот я – нисколько. Ты, Перри, можешь сколько угодно тосковать по своему браку. А я буду продолжать мечтать о печенье, которое делала моя дочь.
– Патока, – скривился Кейес. – Вот ведь гадость.
– Прошу вас, сэр, не начинайте этого снова, – поднял голову Йенсен. – А не то мне придётся переться за винтовкой.
Смерть Сьюзен явилась полной противоположностью смерти Томаса. Забастовка нефтяников на Элизиуме привела к резкому падению выхода продукции на нефтеперерабатывающих заводах. «Тусон» получил задание доставить туда подменные бригады – так деликатно называли штрейкбрехеров – и оборонять их, пока они будут снова приводить в действие остановленные буровые установки. Сьюзен находилась на одной из платформ, атакованной забастовщиками при помощи самодельной артиллерии. Взрывом Сьюзен и ещё двоих солдат скинуло с платформы в море с высоты в несколько десятков метров. Двое её однополчан упали в воду уже мёртвыми, но Сьюзен, покрытая страшными ожогами и пребывающая в полубессознательном состоянии, всё же выжила.
Её выловили из воды те же самые забастовщики, которые атаковали платформу. Они решили устроить Сьюзен показательную казнь.
В морях Элизиума водятся огромные рыбы-падальщики, которым колонисты дали непрезентабельное название «глоты»: челюстной сустав такой рыбы имеет шарнирное устройство, что позволяет ей глотать огромные предметы. За эту способность они и получили своё название. Рыбе не составляет труда заглотить и человека. После того как планету колонизировали, они начали собираться чуть ли не стаями возле нефтедобывающих платформ в ожидании, когда сверху вывалят очередную кучу пищевых отходов.
Взбунтовавшиеся нефтяники подняли Сьюзен на своё судно, привели её в сознание и прочли ей вслух свой наспех состряпанный манифест, рассчитывая, по-видимому, на то, что её МозгоДруг передаст их слова в ССК. После этого они решили избавиться от Сьюзен: устроили десятиминутную пародию на суд, объявили её виновной в сотрудничестве с врагами, приговорили к смерти и швырнули обратно в море как раз возле того места, куда выходил мусоропровод платформы.
Глота пришлось ожидать недолго. Пасть распахнулась, и Сьюзен оказалась в брюхе. Но и в это время Сьюзен была всё ещё жива и пыталась выбраться из рыбины через те же двери, через которые попала внутрь. Но прежде чем она успела это сделать, один из бунтовщиков выстрелил глоту в спину сразу за спинным плавником – там у этих рыб находится мозг. Выстрел оказался смертельным; рыба начала погружаться в море, унося в себе пленницу. Сьюзен погибла не оттого, что была съедена, она даже не утонула – её расплющило давлением воды на глубине.
Ликование бунтовщиков по поводу удачного удара, нанесённого угнетателям, оказалось недолгим. «Тусон» тут же прислал свежие силы, солдаты налетели на лагеря нефтяников, похватали вожаков, расстреляли их и скормили трупы глотам. Правда, убийц Сьюзен отправили на корм рыбам живьём. Почти сразу же после этого забастовка закончилась.
Смерть Сьюзен послужила мне напоминанием о том, что люди могут быть не менее жестокими, чем порождения дальних миров. Окажись я на «Тусоне», то, по всей вероятности, собственноручно скормил бы тех ублюдков, которые убили Сьюзен, глотам и не усмотрел бы в этом ровным счётом ничего плохого. Не знаю, в лучшую или худшую сторону изменили меня те переживания, которые я испытал, сражаясь с кованду. По крайней мере, я больше не волновался из-за того, что могу стать в меньшей степени человеком, чем прежде.
12
Те из нас, кто участвовал в сражении за Коралл, помнят, где мы находились, когда впервые услышали о нападении на планету. Лично я слушал объяснения Алана о том, что с вселенной, которую, как мне казалось, я знаю, мы давно уже расстались.
– Мы покинули её, когда совершили первый же скачок, – сказал он. – Перескочили в соседнюю вселенную. Именно в этом и заключается принцип скачкового движения.
Реакцией на эти слова послужило продолжительное напряжённое молчание. Мы – Алан, я и Эд Макгюр, сменивший Эйми Вебер в должности командира отделения, – сидели в батальонной комнате отдыха, имевшей типично армейское название «Бар "Вольно! "». Первым заговорил Эд:
– Что-то я совсем тебя не понимаю, Алан. Я всегда думал, что скачковый двигатель просто разгоняет нас больше скорости света, ну, или делает ещё что-то в этом роде. Что он работает именно так.
– Ни фига подобного, – возразил Алан. – Эйнштейн прав до сих пор: наибольшая скорость, с какой можно двигаться, – это скорость света. Кроме того, ты не испытал бы ни малейшего удовольствия, если бы начал шляться по вселенной со скоростью, хотя бы заметно приближающейся к световой. Когда разгонишься до пары сотен тысяч кэмэ в секунду, любой, даже самый крошечный кусочек дерьма, которого между звёзд болтается довольно много, проделает в твоём корабле внушительную дыру. Это всего лишь чрезвычайно дорогостоящий способ самоубийства.
Эд некоторое время моргал, потом поднял руку и принялся чесать в затылке.
– Н-да… – процедил он сквозь зубы. – Теперь я уже точно ничего не понимаю.
– Хорошо, давай попробуем разобраться, – сказал Алан. – Ты спросил меня, как действует скачковый двигатель. Я ведь уже сказал, что это очень просто: нужно всего лишь взять любой предмет – допустим, наш «Модесто» – и перебросить его в другую вселенную. Проблема в том, что мы привыкли к слову «двигатель». На самом деле мы не используем какой-то двигатель, и ускорение здесь совершенно ни при чём. Единственный значащий фактор – это местоположение в множественном мире.
– Алан, – перебил его я, – ты снова мечешь бисер перед свиньями.
– Извините, – пробормотал он и на секунду задумался. – Скажите, парни, а как у вас с математической подготовкой?
– У меня вроде бы сохранились кое-какие воспоминания о матанализе, – сказал я.
Эд Макгюр лишь кивнул.
– Что ж, – протянул Алан. – Прекрасно. В таком случае попробую объяснить на пальцах. Только, пожалуйста, не обижайтесь.
– Постараемся, – пообещал Эд.
– Ладно. Итак. Вселенная, в которой мы находимся в данный момент – всего лишь одна из бесконечного множества других, существование которых разрешается законами квантовой физики. Каждый раз, когда мы, например, определяем фиксированное положение электрона, наша вселенная функционально определена положением этого электрона, тогда как в альтернативной вселенной он занимает совсем иное положение. Уловили?
– Ни черта, – сознался Эд.
– Ну и неучи. В таком случае просто поверьте мне, что так оно и есть. Главное здесь: множественные вселенные. Мультивселенная. И скачковый двигатель всего-навсего открывает дверь из одной в другую.
– Как же всё-таки он это делает? – спросил я.
– Я не смогу вам объяснить, вы слишком плохо знаете математику, – ответил Алан.
– Значит, это колдовство, – твёрдо сказал я.
– С твоей точки зрения, да, – согласился Алан. – Но колдовство, основывающееся на физике.
– Я понимаю ничуть не больше, чем раньше, – опять начал Эд. – Ну, допустим, мы скачем из одной вселенной в другую, но почему же тогда все эти вселенные точь-в-точь похожи на нашу? Я много читал об альтернативных вселенных в научной фантастике, и там между ними всегда было множество различий. А здесь? Как понять, что мы находимся в альтернативной вселенной?
– На этот вопрос есть ответ, который делает всю историю ещё интереснее. Давайте исходить из того, что с бытовой точки зрения перемещение объекта из одной вселенной в другую – чрезвычайно маловероятное событие.
– Без труда могу с этим согласиться, – вставил я.
– Но с точки зрения физики это вполне допустимо, поскольку на своём базовом уровне вселенная управляется квантовой физикой, допускающей любые события, даже такие, каких, рассуждая житейски, совсем не может быть. Однако каждая вселенная предпочитает сводить маловероятные события к мельчайшему минимуму, особенно во всём, что выходит за субатомный уровень. Поэтому то, что видно невооружённым глазом, ничем не различается.
– Как может вселенная что-то «предпочитать»? – с искренним изумлением осведомился Эд.
– Ты не знаешь математики, – посетовал Алан.
– Конечно нет. – Эд возвёл взгляд к потолку.
– Но на самом деле вселенная предпочитает некоторые вещи другим. Например, она предпочитает двигаться к состоянию энтропии. Она предпочитает иметь постоянную скорость света. Такие вещи можно изменить или немного запутать, но для этого придётся ого-го как потрудиться. То же самое и здесь. Перемещение объекта из одной вселенной в другую настолько маловероятно, что в типичном случае вселенная, в которую перемещается объект, во всех подробностях походит на ту, что он покидает. Это можно было бы назвать сохранением несходства.
– Но как ты объяснишь то, что мы перемещаемся из одного места в другое? – спросил я. – Каким образом мы умудряемся попадать из некоего пункта одной вселенной в совершенно иной пункт другой?
– Что ж, давайте подумаем, – сказал Алан. – Перемещение полного судна в другую вселенную – очень маловероятное событие. А с точки зрения вселенной то место, где в новой вселенной он возникнет, – чрезвычайно тривиальный фактор. Даже не фактор. Именно поэтому я сказал с самого начала, что слово «двигатель» здесь совершенно не годится. На самом деле мы никуда не движемся. Мы просто оказываемся там.
– А что случается в той вселенной, которую мы только что покинули? – спросил Эд.
– Там возникает из другой вселенной другая версия «Модесто» с альтернативными нами, – объяснил Алан с таким видом, будто напоминал что-то такое, о чём мы должны были помнить со школьных лет. – Вероятно. Есть почти бесконечно малый шанс против этого, но, как правило, случается именно так.
– Так сможем ли мы когда-нибудь вернуться назад? – спросил я.
– Куда – назад? – вопросом на вопрос ответил Алан.
– В ту вселенную, откуда мы выехали.
– Нет, – отрезал Алан, но тут же добавил: – Впрочем, теоретически возможно, что ты мог бы это сделать, но такая вероятность исчезающее мала. Вселенные создаются непрерывно по мере разветвления вероятностей, и те из них, в которые мы попадаем, вообще рождаются практически одновременно с нашим появлением там. Одна из причин, позволяющих перескочить туда, в том, что они очень близки по своей структуре. Чем дальше во времени ты отодвигаешься от определённой вселенной, тем больше времени она получает на дальнейшее изменение, и тем менее вероятно, что ты сможешь вернуться туда. Возврат даже в ту вселенную, которую ты покинул секунду назад, феноменально маловероятен. А уж о возвращении в место, оставленное больше года назад, не может быть и речи.
– Ты меня совсем убил, – огорчился Эд. – Я любил мою вселенную.
– В таком случае я тебе скажу кое-что ещё, – безжалостно добавил Алан. – Ты прибыл не из той же первоначальной вселенной, откуда взялись мы с Джоном, так как сделал свой первый скачок не одновременно с нами. Больше того, даже те люди, которые совершили первый скачок вместе с нами, не находятся в той же вселенной, где и мы. За это время они успели разбежаться по разным вселенным, потому что находятся на различных кораблях, – если нам доведётся встретиться с нашими старыми друзьями, мы увидим их альтернативные версии. Конечно, они будут выглядеть и поступать точно так же, как и те, с которыми мы когда-то расстались, потому что, если не считать позиционирования электронов, они ничем не отличаются. Но наши исходные вселенные совершенно различны.
– Так значит, мы с тобой – это всё, что осталось от нашей вселенной? – удивился я.
– Можно смело ставить хотя бы половину твоей наличности, что та вселенная всё ещё существует, – сказал Алан. – Но мы с тобой почти наверняка – единственные два человека оттуда, находящиеся в этой вселенной.
– Даже и не знаю, что на всё это сказать, – признался я.
– Постарайся не слишком волноваться по этому поводу, – ответил Алан. – С повседневной точки зрения все эти скачки из вселенной во вселенную не имеют никакого значения. Практически рассуждая, все вокруг можно считать одинаковым, независимо от того, в какой вселенной находишься.
– Если так, то зачем нам вообще нужны звездолёты? – осведомился Эд.
– Совершенно ясно: для того, чтобы добраться туда, куда нужно, после того как ты окажешься в новой вселенной, – объяснил Алан.
– Нет-нет, – замахал руками Эд. – Я имею в виду: раз уж мы умеем перепрыгивать из одной вселенной в другую, то почему бы нам не перемещаться с планеты на планету, не связываясь вообще с космическими кораблями? Просто высаживать людей на поверхность планеты. В таком случае нас точно не смогли бы подстрелить в космосе.
– Вселенная предпочитает позволять перемещения вдали от крупных источников гравитации, таких как планеты и звезды, – сказал Алан. – Особенно когда перелетаешь в другую вселенную. Можно прибыть в непосредственные окрестности источника гравитации; именно поэтому мы появляемся, как правило, совсем неподалёку от места назначения. Зато отбыть гораздо легче на расстоянии от такого источника. Вот нам и приходится немного полетать в космосе, прежде чем перепрыгнуть куда-нибудь ещё. Существует экспоненциальная зависимость, которую я мог бы вам продемонстрировать, но…
– Конечно, конечно, я не знаю математики, – перебил его Эд.
Не успел Алан выдумать шутливый ответ, как наши МозгоДрузья включились без команды. «Модесто» получил известие о резне на Коралле. И в какой бы вселенной это событие ни произошло, оно было ужасным.
Коралл – пятая по счёту из всех освоенных людьми планет. Она подходила для человеческой расы даже лучше, чем сама Земля. Планета обладала отличной геологической стабильностью, прекрасным климатом с зоной умеренных субтропиков, охватывающей большую часть её плодородных материков, и множеством аборигенных животных и растений, которые оказались настолько генетически близки к земным видам, что прекрасно обеспечивали пищевые и эстетические потребности людского населения. Первооткрыватели хотели дать ей название Эдем, но, немного подумав, решили, что это может неблагоприятно сказаться на судьбе планеты и навлечёт на неё неприятности[13].
Планета получила имя Коралл, поскольку в её океанах во множестве водились существа, похожие на земные коралловые полипы, создавшие великолепные в своём разнообразии архипелаги и подводные рифы в экваториальной тропической зоне. Люди, что было для них совсем нехарактерно, свели эксплуатационное освоение Коралла до минимума. Обитатели планеты в большинстве своём стремились вести простую жизнь, свойственную скорее не эпохе стремительной галактической экспансии, а доиндустриальному обществу. Это было одно из немногих мест во вселенной, где люди пытались приспосабливаться к существующей экосистеме, а не подминать её под себя, чтобы разводить, скажем, кукурузу и коров фризской породы. И это принесло свои плоды: человеческое население, немногочисленное, разумно рассредоточенное и, по всей видимости, хорошо управляемое, удачно влилось в биосферу Коралла и процветало, пусть скромно, но устойчиво.
И потому оно оказалось совершенно неподготовленным к появлению десантных сил расы под названием рраей. Силы вторжения даже несколько превосходили численность колонистов. Гарнизон ССК, занимавший позиции на орбите и на поверхности Коралла, дал нападавшим хоть и краткий, но яростный бой, в ходе которого оказался поголовно истреблён. Колонисты тоже приложили все силы, чтобы вторжение обошлось рраей как можно дороже. Однако в итоге колония оказалась опустошена, а уцелевшие во время боя колонисты были в самом буквальном смысле пущены на мясо, поскольку рраей давно пристрастились к этому продукту и не могли устоять перед искушением попытаться раздобыть его, когда поблизости оказывались представители человеческой расы.
Одна из радиопередач, отрывки которых нам транслировали через МозгоДрузей, оказалась беседой со слушателями знаменитого повара рраей, дававшего советы, как приготовить различные блюда из человечины; в частности, шея с позвоночником и гортанью рекомендовалась для супов и бульонов. Чтобы довести нас до крайнего отвращения, были продемонстрированы видеозаписи, послужившие даже в какой-то мере анекдотическим доказательством того, что резня на Коралле проходила по давно и подробно разработанному плану, предусматривавшему даже празднества, на которых присутствовал целый ряд второразрядных знаменитостей рраей. Было совершенно ясно, что рраей намеревались остаться на планете.
Истребив землян, рраей, не тратя попусту времени, перешли к главному делу, ради которого в первую очередь все и затевалось. На планету опустились платформы, и началась разработка кораллового песка. Рраей уже пытались вести переговоры с Колониальным правительством по этому поводу. Дело в том, что такие острова во множестве имелись на их родной планете до тех пор, пока не были уничтожены хищнической разработкой, подкреплённой индустриальным загрязнением. Колониальное правительство отказалось дать разрешение, учитывая, во-первых, желание колонистов Коралла сохранить свою планету в целости и сохранности, и, во-вторых, потому что людоедские наклонности рраей были широко известны во вселенной. Никто не желал дать рраей возможность шляться по колонии в поисках ничего не подозревающих людей, которых можно было бы превратить в колбасу и холодец.
Колониальное правительство допустило серьёзный промах, не распознав подоплёку просьбы рраей. Во-первых, добыча кораллового песка представляла для тех не только коммерческий интерес, но и являлась важным элементом религиозного культа. А во-вторых, колониальные дипломаты не смогли понять, насколько далеко готовы зайти рраей, чтобы добиться своей цели. Рраей и Колониальное правительство уже несколько раз затевали переговоры, но взаимоотношения никогда не становились мало-мальски приемлемыми (действительно, как можно установить хорошие отношения с расой, которая видит в вас прежде всего вкусную добавку к своему завтраку?). По большей части они занимались своими делами, а мы – своими. Но когда рраей истребили последние коралловые рифы на родной планете рраей, их потребность в ресурсах Коралла увеличилась настолько, что они решились на прямую агрессию. Теперь Коралл находился у них в руках, и нам, чтобы вернуть планету, предстояло нанести им ещё более сильный удар, чем тот, который они нанесли нам.
– Дела довольно дерьмовые, – сказал лейтенант Кейес командирам отделений, – и к тому времени, когда мы туда попадём, станут ещё дерьмовее.
Мы сидели в комнатушке, которая, как это было заведено на Земле на протяжении нескольких веков, именовалась взводной каптёркой, и изучали, страница за страницей, документы о злодеяниях интервентов и данные, полученные с космических зондов, все ещё остававшихся в системе Коралла. Никто даже не притрагивался к кофе, и он совсем остыл. Беспилотные устройства, ещё не обнаруженные и не уничтоженные рраей, сообщали о том, что на планету продолжают во множестве прибывать звездолёты, как доставляющие войска, так и грузовые, предназначенные для вывоза добытого песка. Уже через два дня после резни на Коралле над планетой кружило около тысячи кораблей рраей, дожидаясь разрешения начать грабёж.
– Посмотрим, что нам известно, – продолжил лейтенант, и наши МозгоДрузья раскрыли перед каждым схему системы Коралла. – Согласно нашим оценкам, суда рраей в системе Коралла по большей части являются грузовыми и промышленными. По нашим данным об их флоте, примерно четверть из того, что там присутствует, обладает наступательным и оборонительным оружием. Войсковые транспорты также обладают некоторыми боевыми способностями. Но там имеются и линкоры, которые будут покрупнее и помощнее, чем наши аналоги. Мы также считаем, что около ста тысяч рраей уже высажены на поверхность и ведут подготовку к отражению нашего удара.
Они, естественно, ожидают, что мы будем сражаться за Коралл, но, как можно судить по разведывательным сведениям, предполагают, что мы начнём атаку через четыре – шесть дней – это минимальное время, которое нам требуется для выведения крупных кораблей в позицию скачка. Они не могут не знать также, что ССК всегда предпочитают проводить акции, которые можно рассматривать не только как военный удар, но и как демонстрацию силы, а их подготовка всегда требует некоторого времени.
– Так когда же мы начнём атаку? – напрямик спросил Алан.
– Часов этак через одиннадцать, считая от данного момента, – ответил Кейес.
Все мы как по команде беспокойно заёрзали на стульях.
– Но как же так, сэр? – спросил Рон Йенсен. – Получается, что в атаке будут участвовать только те корабли, которые уже находятся в исходной точке для скачка или окажутся там в ближайшие несколько часов. Сколько их может быть?
– Шестьдесят два, считая «Модесто», – ответил Кейес, и наши МозгоДрузья тут же высветили перед нами список эскадры. Я мельком отметил в нём «Хемптон-род» – на этом корабле служили Гарри и Джесси. – Ещё шесть кораблей начали наращивать скорость, направляясь к точкам скачка, но мы не можем рассчитывать на их участие в атаке.
– Бог с вами, Кейес, – сказал Эд Макгюр. – У них пятикратный перевес по кораблям и двукратный на поверхности – это если допустить, что нам всем удастся приземлиться. Мне куда больше нравится наша традиция демонстрации подавляющей силы.
– К тому времени, когда мы соберём достаточно большую флотилию, чтобы сила действительно оказалась подавляющей, они уже будут готовы встретить нас, – ответил Кейес. – Лучше послать отряд поменьше, пока они не успели приготовиться, и нанести им максимальный ущерб. Большие силы придут через четыре дня: двести кораблей сразу. Если мы справимся со своей работой, то им останется доделать совсем немного.
– Мы покинули её, когда совершили первый же скачок, – сказал он. – Перескочили в соседнюю вселенную. Именно в этом и заключается принцип скачкового движения.
Реакцией на эти слова послужило продолжительное напряжённое молчание. Мы – Алан, я и Эд Макгюр, сменивший Эйми Вебер в должности командира отделения, – сидели в батальонной комнате отдыха, имевшей типично армейское название «Бар "Вольно! "». Первым заговорил Эд:
– Что-то я совсем тебя не понимаю, Алан. Я всегда думал, что скачковый двигатель просто разгоняет нас больше скорости света, ну, или делает ещё что-то в этом роде. Что он работает именно так.
– Ни фига подобного, – возразил Алан. – Эйнштейн прав до сих пор: наибольшая скорость, с какой можно двигаться, – это скорость света. Кроме того, ты не испытал бы ни малейшего удовольствия, если бы начал шляться по вселенной со скоростью, хотя бы заметно приближающейся к световой. Когда разгонишься до пары сотен тысяч кэмэ в секунду, любой, даже самый крошечный кусочек дерьма, которого между звёзд болтается довольно много, проделает в твоём корабле внушительную дыру. Это всего лишь чрезвычайно дорогостоящий способ самоубийства.
Эд некоторое время моргал, потом поднял руку и принялся чесать в затылке.
– Н-да… – процедил он сквозь зубы. – Теперь я уже точно ничего не понимаю.
– Хорошо, давай попробуем разобраться, – сказал Алан. – Ты спросил меня, как действует скачковый двигатель. Я ведь уже сказал, что это очень просто: нужно всего лишь взять любой предмет – допустим, наш «Модесто» – и перебросить его в другую вселенную. Проблема в том, что мы привыкли к слову «двигатель». На самом деле мы не используем какой-то двигатель, и ускорение здесь совершенно ни при чём. Единственный значащий фактор – это местоположение в множественном мире.
– Алан, – перебил его я, – ты снова мечешь бисер перед свиньями.
– Извините, – пробормотал он и на секунду задумался. – Скажите, парни, а как у вас с математической подготовкой?
– У меня вроде бы сохранились кое-какие воспоминания о матанализе, – сказал я.
Эд Макгюр лишь кивнул.
– Что ж, – протянул Алан. – Прекрасно. В таком случае попробую объяснить на пальцах. Только, пожалуйста, не обижайтесь.
– Постараемся, – пообещал Эд.
– Ладно. Итак. Вселенная, в которой мы находимся в данный момент – всего лишь одна из бесконечного множества других, существование которых разрешается законами квантовой физики. Каждый раз, когда мы, например, определяем фиксированное положение электрона, наша вселенная функционально определена положением этого электрона, тогда как в альтернативной вселенной он занимает совсем иное положение. Уловили?
– Ни черта, – сознался Эд.
– Ну и неучи. В таком случае просто поверьте мне, что так оно и есть. Главное здесь: множественные вселенные. Мультивселенная. И скачковый двигатель всего-навсего открывает дверь из одной в другую.
– Как же всё-таки он это делает? – спросил я.
– Я не смогу вам объяснить, вы слишком плохо знаете математику, – ответил Алан.
– Значит, это колдовство, – твёрдо сказал я.
– С твоей точки зрения, да, – согласился Алан. – Но колдовство, основывающееся на физике.
– Я понимаю ничуть не больше, чем раньше, – опять начал Эд. – Ну, допустим, мы скачем из одной вселенной в другую, но почему же тогда все эти вселенные точь-в-точь похожи на нашу? Я много читал об альтернативных вселенных в научной фантастике, и там между ними всегда было множество различий. А здесь? Как понять, что мы находимся в альтернативной вселенной?
– На этот вопрос есть ответ, который делает всю историю ещё интереснее. Давайте исходить из того, что с бытовой точки зрения перемещение объекта из одной вселенной в другую – чрезвычайно маловероятное событие.
– Без труда могу с этим согласиться, – вставил я.
– Но с точки зрения физики это вполне допустимо, поскольку на своём базовом уровне вселенная управляется квантовой физикой, допускающей любые события, даже такие, каких, рассуждая житейски, совсем не может быть. Однако каждая вселенная предпочитает сводить маловероятные события к мельчайшему минимуму, особенно во всём, что выходит за субатомный уровень. Поэтому то, что видно невооружённым глазом, ничем не различается.
– Как может вселенная что-то «предпочитать»? – с искренним изумлением осведомился Эд.
– Ты не знаешь математики, – посетовал Алан.
– Конечно нет. – Эд возвёл взгляд к потолку.
– Но на самом деле вселенная предпочитает некоторые вещи другим. Например, она предпочитает двигаться к состоянию энтропии. Она предпочитает иметь постоянную скорость света. Такие вещи можно изменить или немного запутать, но для этого придётся ого-го как потрудиться. То же самое и здесь. Перемещение объекта из одной вселенной в другую настолько маловероятно, что в типичном случае вселенная, в которую перемещается объект, во всех подробностях походит на ту, что он покидает. Это можно было бы назвать сохранением несходства.
– Но как ты объяснишь то, что мы перемещаемся из одного места в другое? – спросил я. – Каким образом мы умудряемся попадать из некоего пункта одной вселенной в совершенно иной пункт другой?
– Что ж, давайте подумаем, – сказал Алан. – Перемещение полного судна в другую вселенную – очень маловероятное событие. А с точки зрения вселенной то место, где в новой вселенной он возникнет, – чрезвычайно тривиальный фактор. Даже не фактор. Именно поэтому я сказал с самого начала, что слово «двигатель» здесь совершенно не годится. На самом деле мы никуда не движемся. Мы просто оказываемся там.
– А что случается в той вселенной, которую мы только что покинули? – спросил Эд.
– Там возникает из другой вселенной другая версия «Модесто» с альтернативными нами, – объяснил Алан с таким видом, будто напоминал что-то такое, о чём мы должны были помнить со школьных лет. – Вероятно. Есть почти бесконечно малый шанс против этого, но, как правило, случается именно так.
– Так сможем ли мы когда-нибудь вернуться назад? – спросил я.
– Куда – назад? – вопросом на вопрос ответил Алан.
– В ту вселенную, откуда мы выехали.
– Нет, – отрезал Алан, но тут же добавил: – Впрочем, теоретически возможно, что ты мог бы это сделать, но такая вероятность исчезающее мала. Вселенные создаются непрерывно по мере разветвления вероятностей, и те из них, в которые мы попадаем, вообще рождаются практически одновременно с нашим появлением там. Одна из причин, позволяющих перескочить туда, в том, что они очень близки по своей структуре. Чем дальше во времени ты отодвигаешься от определённой вселенной, тем больше времени она получает на дальнейшее изменение, и тем менее вероятно, что ты сможешь вернуться туда. Возврат даже в ту вселенную, которую ты покинул секунду назад, феноменально маловероятен. А уж о возвращении в место, оставленное больше года назад, не может быть и речи.
– Ты меня совсем убил, – огорчился Эд. – Я любил мою вселенную.
– В таком случае я тебе скажу кое-что ещё, – безжалостно добавил Алан. – Ты прибыл не из той же первоначальной вселенной, откуда взялись мы с Джоном, так как сделал свой первый скачок не одновременно с нами. Больше того, даже те люди, которые совершили первый скачок вместе с нами, не находятся в той же вселенной, где и мы. За это время они успели разбежаться по разным вселенным, потому что находятся на различных кораблях, – если нам доведётся встретиться с нашими старыми друзьями, мы увидим их альтернативные версии. Конечно, они будут выглядеть и поступать точно так же, как и те, с которыми мы когда-то расстались, потому что, если не считать позиционирования электронов, они ничем не отличаются. Но наши исходные вселенные совершенно различны.
– Так значит, мы с тобой – это всё, что осталось от нашей вселенной? – удивился я.
– Можно смело ставить хотя бы половину твоей наличности, что та вселенная всё ещё существует, – сказал Алан. – Но мы с тобой почти наверняка – единственные два человека оттуда, находящиеся в этой вселенной.
– Даже и не знаю, что на всё это сказать, – признался я.
– Постарайся не слишком волноваться по этому поводу, – ответил Алан. – С повседневной точки зрения все эти скачки из вселенной во вселенную не имеют никакого значения. Практически рассуждая, все вокруг можно считать одинаковым, независимо от того, в какой вселенной находишься.
– Если так, то зачем нам вообще нужны звездолёты? – осведомился Эд.
– Совершенно ясно: для того, чтобы добраться туда, куда нужно, после того как ты окажешься в новой вселенной, – объяснил Алан.
– Нет-нет, – замахал руками Эд. – Я имею в виду: раз уж мы умеем перепрыгивать из одной вселенной в другую, то почему бы нам не перемещаться с планеты на планету, не связываясь вообще с космическими кораблями? Просто высаживать людей на поверхность планеты. В таком случае нас точно не смогли бы подстрелить в космосе.
– Вселенная предпочитает позволять перемещения вдали от крупных источников гравитации, таких как планеты и звезды, – сказал Алан. – Особенно когда перелетаешь в другую вселенную. Можно прибыть в непосредственные окрестности источника гравитации; именно поэтому мы появляемся, как правило, совсем неподалёку от места назначения. Зато отбыть гораздо легче на расстоянии от такого источника. Вот нам и приходится немного полетать в космосе, прежде чем перепрыгнуть куда-нибудь ещё. Существует экспоненциальная зависимость, которую я мог бы вам продемонстрировать, но…
– Конечно, конечно, я не знаю математики, – перебил его Эд.
Не успел Алан выдумать шутливый ответ, как наши МозгоДрузья включились без команды. «Модесто» получил известие о резне на Коралле. И в какой бы вселенной это событие ни произошло, оно было ужасным.
Коралл – пятая по счёту из всех освоенных людьми планет. Она подходила для человеческой расы даже лучше, чем сама Земля. Планета обладала отличной геологической стабильностью, прекрасным климатом с зоной умеренных субтропиков, охватывающей большую часть её плодородных материков, и множеством аборигенных животных и растений, которые оказались настолько генетически близки к земным видам, что прекрасно обеспечивали пищевые и эстетические потребности людского населения. Первооткрыватели хотели дать ей название Эдем, но, немного подумав, решили, что это может неблагоприятно сказаться на судьбе планеты и навлечёт на неё неприятности[13].
Планета получила имя Коралл, поскольку в её океанах во множестве водились существа, похожие на земные коралловые полипы, создавшие великолепные в своём разнообразии архипелаги и подводные рифы в экваториальной тропической зоне. Люди, что было для них совсем нехарактерно, свели эксплуатационное освоение Коралла до минимума. Обитатели планеты в большинстве своём стремились вести простую жизнь, свойственную скорее не эпохе стремительной галактической экспансии, а доиндустриальному обществу. Это было одно из немногих мест во вселенной, где люди пытались приспосабливаться к существующей экосистеме, а не подминать её под себя, чтобы разводить, скажем, кукурузу и коров фризской породы. И это принесло свои плоды: человеческое население, немногочисленное, разумно рассредоточенное и, по всей видимости, хорошо управляемое, удачно влилось в биосферу Коралла и процветало, пусть скромно, но устойчиво.
И потому оно оказалось совершенно неподготовленным к появлению десантных сил расы под названием рраей. Силы вторжения даже несколько превосходили численность колонистов. Гарнизон ССК, занимавший позиции на орбите и на поверхности Коралла, дал нападавшим хоть и краткий, но яростный бой, в ходе которого оказался поголовно истреблён. Колонисты тоже приложили все силы, чтобы вторжение обошлось рраей как можно дороже. Однако в итоге колония оказалась опустошена, а уцелевшие во время боя колонисты были в самом буквальном смысле пущены на мясо, поскольку рраей давно пристрастились к этому продукту и не могли устоять перед искушением попытаться раздобыть его, когда поблизости оказывались представители человеческой расы.
Одна из радиопередач, отрывки которых нам транслировали через МозгоДрузей, оказалась беседой со слушателями знаменитого повара рраей, дававшего советы, как приготовить различные блюда из человечины; в частности, шея с позвоночником и гортанью рекомендовалась для супов и бульонов. Чтобы довести нас до крайнего отвращения, были продемонстрированы видеозаписи, послужившие даже в какой-то мере анекдотическим доказательством того, что резня на Коралле проходила по давно и подробно разработанному плану, предусматривавшему даже празднества, на которых присутствовал целый ряд второразрядных знаменитостей рраей. Было совершенно ясно, что рраей намеревались остаться на планете.
Истребив землян, рраей, не тратя попусту времени, перешли к главному делу, ради которого в первую очередь все и затевалось. На планету опустились платформы, и началась разработка кораллового песка. Рраей уже пытались вести переговоры с Колониальным правительством по этому поводу. Дело в том, что такие острова во множестве имелись на их родной планете до тех пор, пока не были уничтожены хищнической разработкой, подкреплённой индустриальным загрязнением. Колониальное правительство отказалось дать разрешение, учитывая, во-первых, желание колонистов Коралла сохранить свою планету в целости и сохранности, и, во-вторых, потому что людоедские наклонности рраей были широко известны во вселенной. Никто не желал дать рраей возможность шляться по колонии в поисках ничего не подозревающих людей, которых можно было бы превратить в колбасу и холодец.
Колониальное правительство допустило серьёзный промах, не распознав подоплёку просьбы рраей. Во-первых, добыча кораллового песка представляла для тех не только коммерческий интерес, но и являлась важным элементом религиозного культа. А во-вторых, колониальные дипломаты не смогли понять, насколько далеко готовы зайти рраей, чтобы добиться своей цели. Рраей и Колониальное правительство уже несколько раз затевали переговоры, но взаимоотношения никогда не становились мало-мальски приемлемыми (действительно, как можно установить хорошие отношения с расой, которая видит в вас прежде всего вкусную добавку к своему завтраку?). По большей части они занимались своими делами, а мы – своими. Но когда рраей истребили последние коралловые рифы на родной планете рраей, их потребность в ресурсах Коралла увеличилась настолько, что они решились на прямую агрессию. Теперь Коралл находился у них в руках, и нам, чтобы вернуть планету, предстояло нанести им ещё более сильный удар, чем тот, который они нанесли нам.
– Дела довольно дерьмовые, – сказал лейтенант Кейес командирам отделений, – и к тому времени, когда мы туда попадём, станут ещё дерьмовее.
Мы сидели в комнатушке, которая, как это было заведено на Земле на протяжении нескольких веков, именовалась взводной каптёркой, и изучали, страница за страницей, документы о злодеяниях интервентов и данные, полученные с космических зондов, все ещё остававшихся в системе Коралла. Никто даже не притрагивался к кофе, и он совсем остыл. Беспилотные устройства, ещё не обнаруженные и не уничтоженные рраей, сообщали о том, что на планету продолжают во множестве прибывать звездолёты, как доставляющие войска, так и грузовые, предназначенные для вывоза добытого песка. Уже через два дня после резни на Коралле над планетой кружило около тысячи кораблей рраей, дожидаясь разрешения начать грабёж.
– Посмотрим, что нам известно, – продолжил лейтенант, и наши МозгоДрузья раскрыли перед каждым схему системы Коралла. – Согласно нашим оценкам, суда рраей в системе Коралла по большей части являются грузовыми и промышленными. По нашим данным об их флоте, примерно четверть из того, что там присутствует, обладает наступательным и оборонительным оружием. Войсковые транспорты также обладают некоторыми боевыми способностями. Но там имеются и линкоры, которые будут покрупнее и помощнее, чем наши аналоги. Мы также считаем, что около ста тысяч рраей уже высажены на поверхность и ведут подготовку к отражению нашего удара.
Они, естественно, ожидают, что мы будем сражаться за Коралл, но, как можно судить по разведывательным сведениям, предполагают, что мы начнём атаку через четыре – шесть дней – это минимальное время, которое нам требуется для выведения крупных кораблей в позицию скачка. Они не могут не знать также, что ССК всегда предпочитают проводить акции, которые можно рассматривать не только как военный удар, но и как демонстрацию силы, а их подготовка всегда требует некоторого времени.
– Так когда же мы начнём атаку? – напрямик спросил Алан.
– Часов этак через одиннадцать, считая от данного момента, – ответил Кейес.
Все мы как по команде беспокойно заёрзали на стульях.
– Но как же так, сэр? – спросил Рон Йенсен. – Получается, что в атаке будут участвовать только те корабли, которые уже находятся в исходной точке для скачка или окажутся там в ближайшие несколько часов. Сколько их может быть?
– Шестьдесят два, считая «Модесто», – ответил Кейес, и наши МозгоДрузья тут же высветили перед нами список эскадры. Я мельком отметил в нём «Хемптон-род» – на этом корабле служили Гарри и Джесси. – Ещё шесть кораблей начали наращивать скорость, направляясь к точкам скачка, но мы не можем рассчитывать на их участие в атаке.
– Бог с вами, Кейес, – сказал Эд Макгюр. – У них пятикратный перевес по кораблям и двукратный на поверхности – это если допустить, что нам всем удастся приземлиться. Мне куда больше нравится наша традиция демонстрации подавляющей силы.
– К тому времени, когда мы соберём достаточно большую флотилию, чтобы сила действительно оказалась подавляющей, они уже будут готовы встретить нас, – ответил Кейес. – Лучше послать отряд поменьше, пока они не успели приготовиться, и нанести им максимальный ущерб. Большие силы придут через четыре дня: двести кораблей сразу. Если мы справимся со своей работой, то им останется доделать совсем немного.