Скальци Джон. Обреченные на победу

   Последнюю опцию захотелось включить. Я и самого-то себя узнавал с большим трудом и очень сомневался, что смогу узнать кого-нибудь из остальных «Старых пердунов».
   В общем и целом Задница был довольно полезной вещью, которую стоило иметь в своём мозгу.
   В моей двери что-то щёлкнуло – по всей видимости, отключился механизм блокировки замка.
   – Эй, Задница, – сказал я, вскинув голову. – Который час?
   «12. 00», – написал Задница.
   Оказалось, что я потратил на игры с ним добрых девяносто минут. Что ж, хватит. Теперь я был готов пообщаться с живыми людьми.
   – Заткнись, Задница! – прикрикнул я.
   «До свидания». – Текст исчез, как только я прочёл его.
   И тут в мою дверь постучали.
   «Скорее всего, это Гарри. Интересно, как он выглядит?», – подумал я и поспешил открыть.
   Выглядел он потрясающей брюнеткой с тёмно-оливковой (зелёной) кожей и ногами, начинающимися, как говорится, от плеч.
   – Вы не Гарри, – невероятно глупо пробормотал я.
   Брюнетка взглянула мне в лицо, а потом окинула взглядом с головы до пят.
   – Джон? – неуверенно произнесла она после долгой паузы.
   Я тупо смотрел на неё. Сообразил, какое имя назвать за ничтожно короткую долю секунды до того, как перед моими глазами призрачно выплыла табличка, больше всего похожая на федеральное удостоверение личности.
   – Джесси.
   Она кивнула. Я всё стоял, уставившись на неё. Открыл рот, чтобы что-нибудь сказать, но не мог придумать что. А она схватила меня обеими руками за голову и поцеловала в губы с такой силой, что меня внесло в каюту. Пока мы падали на пол, Джесси ещё успела пнуть дверь, чтобы та закрылась. На меня это произвело немалое впечатление.
   Я давно уже успел забыть, насколько быстро у молодого человека происходит эрекция.

6

   Я забыл также, сколько раз и как часто у молодого человека эрекция может повторяться.
   – Пойми меня правильно, – сказала Джесси, лёжа на мне после третьего (!) раза. – Но я ведь не кажусь тебе такой уж безумно привлекательной?
   – Ну и слава богу, – отозвался я. – Если бы это было так, то сейчас я уже напрочь стёр бы всё, что у меня там торчит.
   – Пойми меня правильно, – повторила Джесси, – ты мне очень нравишься. Даже до… – она покрутила в воздухе ладонью, очевидно пытаясь подобрать слова для описания нашего омоложения или пересадки всего тела, – до перемены ты был и умным, и добрым, и компанейским. Хорошим другом.
   – Угу, – проворчал я. – Знаешь, Джесси, обычно слова «давай останемся друзьями» говорят, чтобы предотвратить близость.
   – Я всего лишь хочу, чтобы у тебя не было иллюзий насчёт того, что всё это значит.
   – Мне кажется, что ты под впечатлением волшебного переселения в двадцатилетнее тело так разволновалась, что тебе оказалось просто необходимо натрахаться вдоволь с первым встречным.
   Джесси посмотрела на меня, а потом звонко расхохоталась.
   – Точно! Именно так оно и было. Хотя, что касается меня, ты попался мне вторым. Ты же помнишь, что у меня есть соседка по комнате.
   – Ну да, конечно! И как дела у Мэгги?
   – О мой бог! – воскликнула Джесси. – Рядом с нею, Джон, я похожа на выброшенного на берег кита.
   Я провёл ладонями по её бокам.
   – Знаешь, Джесси, из тебя получился удивительно красивый кит.
   – Да, я знаю! – гордо согласилась Джесси и внезапно села, оставаясь верхом на мне. Подняв руки, она закинула их за голову и выпрямила туловище, отчего её и без того на удивление полные и крепкие груди встали торчком. Я чувствовал жар, исходивший от её бёдер, сжимавших мои тазовые кости, и знал, что даже если сейчас – в данную секунду – у меня и нет эрекции, то она вот-вот снова наступит.
   – Посмотри на меня! – Этот призыв был совершенно излишним, поскольку я и так не мог оторвать от неё взгляда. – Я выгляжу просто потрясающе! Я говорю это вовсе не потому, что хочу услышать от тебя комплимент. Просто в реальной жизни я никогда не была такой красивой. Даже приблизительно.
   – В это трудно поверить, – заметил я.
   Она схватила свои груди обеими руками и направила соски прямо на моё лицо.
   – Видишь? – спросила она и пошевелила левой грудью. – В реальной жизни эта была на целый номер меньше, чем та, и обе – слишком большие для меня. С момента полового созревания у меня от их тяжести непрерывно болела поясница. И мне кажется, что такими вот твёрдыми они были в течение одной недели, когда мне было тринадцать лет. Возможно, были.
   Она опустила руки, взяла мои ладони и положила на свой прекрасный плоский живот.
   – И такого у меня тоже не было никогда, – сообщила она. – Брюхо всегда слегка отвисало, даже до рождения двоих детей. А после родов… ну, в общем… скажем, если бы у меня был ещё и третий, то беременности, наверно, никто не заметил бы.
   Я провёл ладонями по её бокам и стиснул пальцами ягодицы.
   – А как насчёт этого?
   – Что, неплохая корма? – Джесси рассмеялась. – Я была большой девочкой, мой друг.
   – Быть большой – это вовсе не преступление, – сказал я. – Кэти была очень даже не маленькой. И мне это безумно нравилось.
   – В то время у меня с этим не было проблем, – отозвалась она. – Телесные выделения туманят любую голову. Ну а уж теперь я и подавно не стану беспокоиться на свой счёт. – Она вызывающе погладила обеими ладонями своё тело. – Я вся олицетворение секса!
   С этими словами она коротко хихикнула и резко вскинула голову.
   Я рассмеялся.
   Джесси наклонилась вперёд и всмотрелась в моё лицо.
   – Эти кошачьи глаза кажутся мне невероятно привлекательными. Интересно, они действительно использовали кошачью ДНК для их изготовления? В смысле: присоединили кошачью ДНК к нашей. Я не имела бы ничего против того, чтобы стать немного кошкой.
   – Я не думаю, что это действительно кошачья ДНК, – ответил я. – У нас не хватает других важных кошачьих признаков.
   Джесси снова села прямо.
   – Каких это, например?
   – Ну, – протянул я и лениво провёл ладонями по её грудям, слегка нажимая на соски, – в частности, у котов есть особые шипы на члене.
   – Брось! – недоверчиво воскликнула Джесси.
   – Нет, это чистая правда, – отозвался я. – Эти шипы стимулируют овуляцию у кошки. Попробуй-ка найди их у меня. Даже и не пытайся – никаких шипов там нет. Я думаю, если бы они там были, ты это заметила бы.
   – Это ничего не доказывает. – С этими словами верхняя часть её туловища подалась вперёд, нижняя назад, и, совершив почти неуловимое взглядом движение, она уже снова лежала на мне плашмя.
   – Может быть, – сказала она, сладострастно усмехнувшись, – мы просто недостаточно старались, чтобы заставить их вылезти наружу?
   – Я чувствую в твоих словах вызов! – воскликнул я.
   – Я тоже кое-что чувствую, – ответила она, сделав медленное вращательное движение тазом.
   – О чём ты думаешь? – спросила Джесси меня, когда все в очередной раз кончилось.
   – Я думаю о Кэти, – честно ответил я, – и о том, как часто мы с ней лежали точно так же, как сейчас с тобой.
   – Ты имеешь в виду на ковре? – улыбнулась Джесси.
   Я ласково постучал её по голове кончиками пальцев.
   – Я не об этом. Мы с ней лежали рядом после сексуальной близости, о чём-то говорили и радовались обществу друг друга. Как раз в такой момент мы в первый раз заговорили о вербовке.
   – А почему ты так решил? – полюбопытствовала Джесси.
   – Не я, а Кэти. Это случилось на моём шестидесятом дне рождения. Меня страшно угнетало ощущение наступающей старости. И она предложила подписать контракт, когда подойдёт время. Я очень удивился. Мы с ней всегда были против войны. Знаешь, мы выступали против Субконтинентальной войны, даже когда такие настроения были совсем непопулярны.
   – Многие думали так же, – сказала Джесси.
   – Да, но мы по-настоящему протестовали. И даже стали предметом множества шуток в нашем городе.
   – Ну и как же она объяснила своё намерение вступить в Колониальную армию?
   – Сказала, что она не против войны или военных вообще, а лишь против этой войны и наших военных. Сказала, что у людей есть право на самозащиту и что, вероятно, вселенная встретила нас очень недружелюбно. И ещё: что, когда подойдёт время отставки, мы будем достаточно молоды.
   – Но вы же не могли завербоваться вместе, если, конечно, вы не ровесники.
   – Она была на год моложе меня, – ответил я. – И я говорил ей об этом. Сказал, что если вступлю в армию, то буду признан официально мёртвым, мы с ней больше не будем мужем и женой, и кто знает, увидимся мы когда-нибудь или нет.
   – А она что говорила?
   – Что это всего-навсего мелкие технические сложности. Что она снова найдёт меня и заставит пойти к алтарю, как заставила уже один раз. И, знаешь, она сделала бы это. В таких делах она могла проявлять удивительную энергию.
   Джесси приподнялась на локте и посмотрела на меня.
   – Мне очень жаль, Джон, что её нет здесь с тобой.
   – Всё в порядке, – ответил я. – Я просто время от времени скучаю по моей жене, только и всего.
   – Я понимаю. Я тоже иногда скучаю по своему мужу.
   Моему удивлению не было предела:
   – Если я не ошибаюсь, ты говорила, что он бросил тебя ради молодой женщины, а потом отравился какой-то рыбной дрянью.
   – Все так. И то, что ему пришлось выблевать свои кишки, тоже было совершенно заслуженно, – сказала Джесси. – Мне не хватает не мужчины, а ощущения, что я имею мужа. Хорошо иметь кого-то, с кем тебе судьбой – доброй ли, злой ли – предписано быть вместе. Хорошо быть замужем.
   – Хорошо быть женатым, – согласился я. Джесси повернулась на бок, прижалась ко мне всем телом и положила руку на мою грудь.
   – Конечно, это тоже хорошо. С тех пор как я делала такое, прошло немало времени.
   – Лёжа на полу?
   Теперь уже она постучала пальцем меня по голове.
   – Нет. Ну ладно, пусть будет «да». Но если точнее – лежать бок о бок после секса. Или, если ещё точнее, вообще заниматься сексом. Тебе, конечно, совершенно не интересно, сколько времени прошло с тех пор, как я им занималась в последний раз.
   – Ещё как интересно.
   – Врёшь, ублюдок. Восемь лет.
   – Неудивительно, что ты завалила меня на пол, как только увидела.
   Я не смог удержаться и не съязвить.
   – Ты заслужил это право. Так уж получилось, что ты занял очень удобную позицию.
   – Позиция – это самое главное, мать постоянно говорила мне об этом.
   – У тебя была странная мать, – сказала Джесси. – Эй, Сука, который час?
   – Что?! – изумился я.
   – Я говорю с голосом, который звучит в моей голове, – пояснила она.
   – Хорошее имя ты ему придумала.
   – А как ты назвал свой?
   – Задница.
   Джесси кивнула.
   – Тоже звучит неплохо. Ладно, Сука говорит мне, что сейчас четыре часа дня с небольшим. У нас остаётся ещё два часа до обеда. Соображаешь, что это означает?
   – Не знаю, не знаю. Хотя мне кажется, что четыре раза – предел для меня, даже такого молодого и суперусовершенствованного.
   – Не волнуйся так сильно. Это означает, что у нас с тобой есть время немножко вздремнуть.
   – Взять одеяло?
   – Не прикидывайся дурачком. То, что я занималась сексом на ковре, вовсе не значит, что я хочу спать на нём. У тебя есть свободная койка, воспользуюсь ею.
   – Ты хочешь сказать, что мне придётся вздремнуть в одиночку?
   – Напомни мне составить тебе компанию, когда я проснусь.
   Я напомнил. Она с готовностью составила мне компанию.
   – Чёрт побери! – воскликнул Томас, подойдя к столу с подносом, настолько загруженным едой, что мне было удивительно, каким образом он все это тащит. – По-моему, мы все стали чересчур красивыми?
   Это была совершенная правда. Все «Старые пердуны» выглядели на удивление хорошо. Если бы Томас, Гарри и Алан захотели пойти в фотомодели, агентства устроили бы за них хорошую драку. Из нас четверых я определённо мог бы считаться гадким утёнком, но и я… был красавцем. Что касается женщин, то Джесси имела ошеломляющую внешность, Сьюзен выглядела ещё лучше, а Мэгги так вообще превратилась в настоящую богиню. Она сделалась так прекрасна, что глаза с трудом это выносили.
   Вообще-то мне было больно смотреть на всех нас. Это была хорошая щемящая боль, порождённая благоговением или чем-то в этом роде. Все мы несколько минут сидели молча, разглядывая друг друга. И не только мы. Окинув взглядом огромный зал, я не увидел ни одного некрасивого человека. Это было изумительно и почему-то вызывало тревогу.
   – Нет, это невозможно, – внезапно обратился ко мне Гарри. – Я тоже смотрю, смотрю вокруг. Чёрт возьми, ведь просто не может быть, чтобы все эти люди в своей первой молодости выглядели такими же красивыми, как сейчас.
   – Не переваливайте свои комплексы на других, Гарри, – ответил Томас. – Что касается меня, то я точно знаю, что меня сделали куда менее привлекательным, чем я был в годы зелёной юности.
   – Зато ваш цвет сейчас точь-в-точь соответствует зелёной юности, – не остался в долгу Гарри. – И даже если мы исключим нашего Фому неверующего… *^[5]
   – Сейчас вернусь к себе, встану перед зеркалом и буду плакать, – перебил его Томас.
   – Всё равно не может быть, чтобы все возродились в своём прежнем виде. Могу вас уверить, что я в двадцать лет не был настолько хорош. Я был жирным. Имел множество прыщей. И уже начинал лысеть.
   – Перестаньте, – потребовала Сьюзен. – Вы меня нервируете.
   – И я хочу попытаться что-нибудь съесть, – подхватил Томас.
   – Теперь, когда я выгляжу так, – Гарри взмахнул в воздухе рукой и указал на своё тело, как будто представлял новейшее техническое изделие, – я могу над собой посмеяться. Но должен сказать, что, новый, я имею очень мало общего со мной старым.
   – Только не говорите, что вас это беспокоит, – усмехнулся Алан.
   – Есть немного, – сознался Гарри. – Хотя результат мне нравится. Но когда кто-то дарит мне лошадь, я внимательно смотрю её зубы. Почему мы настолько красивы?
   – Хорошие гены, – сказал Алан.
   – Несомненно, – согласился Гарри. – Но чьи? Наши? Или чего-то, выращенного ими в каких-то своих лабораториях?
   – Мы все сейчас стали такими, что лучше некуда, – сказала Джесси. – Я уже говорила Джону, что это тело совершеннее, чем когда-нибудь было моё настоящее.
   – Я тоже так выражаюсь, – как всегда, неожиданно для всех вмешалась Мэгги. – Я говорю: «моё настоящее тело», когда имею в виду старое. Получается, что это тело никак не превратится для меня в настоящее.
   – Оно вполне настоящее, сестричка, – откликнулась Сьюзен. – Если тебе захочется пописать, это сможет сделать только оно. Я это уже усвоила.
   – И это я слышу от той самой женщины, которая бранила меня за излишнюю откровенность! – возмутился Томас.
   – Лично я считаю, – объявила Джесси, – что, занимаясь нашими телами, они потратили немного времени на то, чтобы заодно обновить и всё остальное.
   – Согласен, – отозвался Гарри. – Но это не объясняет, зачем они это сделали.
   – Чтобы мы чувствовали себя связанными друг с другом, – предположила Мэгги.
   Все переглянулись.
   – Ну-ка, ну-ка, – пробормотал Гарри, – посмотрим, кто вылупится из этой куколки.
   – Сделайте милость, Сьюзен, укусите меня, – попросила Мэгги.
   Сьюзен усмехнулась:
   – Видите ли, одним из основных положений человеческой психологии является то, что мы все испытываем симпатию к людям, которых находим привлекательными. Кроме того, все присутствующие здесь, даже мы с вами, не знакомы друг с другом и имеют очень мало шансов на то, что в столь короткое время сумеют завязать дружеские отношения. Сделать нас такими, чтобы мы нравились друг другу, – это шаг к установлению связей. Или послужит таким шагом, когда начнётся наше обучение.
   – Не понимаю, какая польза для армии в том, что мы будем всё время пялить глаза друг на друга, вместо того чтобы воевать, – усомнился Томас.
   – Дело вовсе не в этом, – ответила Мэгги. – Сексуальное влечение – лишь одна из не самых важных сторон проблемы. Вопрос в том, чтобы обеспечить быстрое возникновение доверия и преданности. Люди инстинктивно доверяют и испытывают желание помочь тем, кого находят привлекательными, независимо от наличия сексуального влечения. Именно поэтому дикторы всегда привлекательны. И в школе красивым детям не приходится так напряжённо работать, как всем остальным.
   – Но мы все теперь сделались привлекательными, – сказал я. – В стране красавцев у какого-нибудь простого симпатяги могут возникнуть серьёзные неприятности.
   – И даже при всём этом кое-кто из нас выглядит куда лучше остальных, – заметил Томас. – Каждый раз, когда я смотрю на Мэгги, я чувствую себя так, будто из комнаты выкачали весь кислород. Не сочтите за обиду, Мэгги.
   – Даже и не подумаю, – ответила та. – Исходной точкой явилась вовсе не та внешность, которую каждый из нас получил сейчас, а та, какую мы имели прежде. В ближайшее время мы будем рефлекторно опираться именно на эту точку, а их, без сомнения, и интересует в первую очередь краткосрочная перспектива.
   – Значит, вы хотите сказать, что, когда смотрите на меня, вам не кажется, что в комнате не осталось кислорода? – обвиняющим тоном обратилась Сьюзен к Томасу.
   – Я не собирался никого оскорблять! – начал оправдываться Томас.
   – Я это припомню, когда удушу вас, – заявила Сьюзен, – если уж говорить о нехватке кислорода.
   – Эй, вы ещё успеете пофлиртовать, – повысил голос Алан и обратился к Мэгги: – Мне кажется, что вы правы по поводу привлекательности, но, думаю, все мы забыли об одном человеке, к которому каждый из нас, предположительно, питает наибольшую привязанность: о себе самом. Как бы там ни было, тела, в которых мы находимся, все ещё незнакомы нам. Кроме того факта, что я зелёный, что у меня в голове находится компьютер по имени «Кусок дерьма»… – Он осёкся и обвёл нас взглядом. – Кстати, как вы назвали ваших МозгоДрузей?
   – Задница, – ответил я.
   – Сука, – сказала Джесси.
   – Сволочь, – поведал Томас.
   – Мозгодолб, – вставил Гарри.
   – Сатана, – сказала Мэгги.
   – Конфетка, – сообщила после всех Сьюзен. – Очевидно, я единственная, кто по-дружески относится к своему МозгоДругу.
   – Наверно, дело в том, что вы единственная, кого не тревожит голос, внезапно раздающийся у вас в черепе, – ответил Алан. – Но я не закончил излагать свою гипотезу. Внезапное глубокое омоложение, крупномасштабные физические и, если можно так выразиться, технические изменения накладывают отпечаток и на психику. Пусть даже все и рады стать снова молодыми – а я точно знаю, что это так, – мы все равно испытываем отчуждение от наших новых «я». То, что нас сделали красивыми, является одним из способов помочь нам, так сказать, освоиться.
   – Мы имеем дело с очень коварными людьми, – со зловещей многозначительностью произнёс Гарри.
   – О Гарри, перестаньте! – воскликнула Джесси и легонько толкнула его локтем в бок. – Вы единственный человек среди моих знакомых, которого превращение в молодого и сексуального парня ввергло в чёрную меланхолию.
   – Вы что же, находите меня сексуальным? – оживился Гарри.
   – Ты просто душечка и красавчик, – объявила Джесси и для большей убедительности выпучила глаза.
   Гарри расплылся в поистине идиотской улыбке.
   – Впервые за весь этот век слышу, чтобы подобные слова говорили мне. Ладно, можете забирать меня со всеми потрохами.
 
   Мужчина, стоявший перед театром, битком забитом новобранцами, был испытанным в боях ветераном. Наши МозгоДрузья сообщили, что он прослужил в Силах самообороны колоний уже четырнадцать лет и участвовал в нескольких сражениях, названия которых в данный момент ничего не значили для нас, но в будущем, бесспорно, обретут смысл. Этот человек бывал в неизвестных нам областях пространства, встречался с новыми расами и изгонял их из обозримой вселенной. На вид ему было года двадцать три.
   – Добрый вечер, новобранцы, – заговорил он после того, как все расселись и стихли. – Я подполковник Брайан Хигги и на протяжении оставшейся части вашего путешествия буду вашим командиром. С практической точки зрения это означает крайне мало: мы прибудем на Бету Компаса-три через неделю, и на весь этот промежуток времени вы получите от меня только одну команду. Хотя она послужит вам напоминанием о том, что начиная с сегодняшнего дня и впредь вы подчиняетесь правилам и порядкам, которыми руководствуются Силы самообороны колоний. Вы обрели новые тела, а вместе с ними получите и новые обязанности.
   Не сомневаюсь, что вы ломаете головы по поводу того, на что способны ваши новые тела, какие напряжения они могут переносить и как вам придётся использовать их в ходе службы в Силах самообороны колоний. Ответы на эти вопросы вы получите довольно скоро: как только начнётся ваше обучение на Бете Компаса-три. Ну а сейчас наша главная задача заключается лишь в том, чтобы вам было легко и удобно в новых шкурах.
   И поэтому вот вам мой приказ на оставшуюся часть поездки: развлекайтесь!
   Эти слова вызвали в зале перешёптывания и даже приглушённые смешки. Мысль о том, что нужно будет развлекаться по приказу, никому не приходила в голову. Подполковник Хигги отреагировал на этот шум безрадостной усмешкой.
   – Я понимаю, что мой приказ кажется вам необычным. Могу объясниться: несколько дней развлечений в своём новом теле будут для вас лучшим способом привыкнуть к части новых возможностей, которыми вы обладаете. Когда начнётся обучение, к вам с самого начала предъявят наивысшие требования. Никакой постепенной подготовки не будет – для этого просто нет времени. Вселенная – опасное место. Ваше обучение будет коротким и трудным. И мы не можем позволить себе допустить, чтобы у вас возникали трудности в использовании тела.
   Новобранцы, рассматривайте следующую неделю как мост между вашими старыми и новыми жизнями. В этот промежуток времени, который вам в конечном счёте покажется слишком коротким, вы сможете использовать свои новые тела, разработанные специально в военных целях, для получения удовольствий, которыми вы наслаждались, будучи гражданскими лицами. Вы увидите, что на «Генри Гудзоне» с избытком имеется всяких возможностей для отдыха и тех занятий, которые вам больше всего нравились на Земле. Используйте их. Радуйтесь им. Привыкайте пользоваться своими новыми телами. Узнайте хоть немного об их потенциале и подумайте, сможете ли вы предугадать его пределы.
   Леди и джентльмены, перед тем как вы приступите к обучению, мы встретимся ещё раз. А пока что – развлекайтесь. Жизнь в качестве бойца Сил самообороны колоний сопровождается множеством разнообразных поощрений. Но эта неделя может оказаться последним шансом беззаботно пожить в ваших новых телах. Я предлагаю вам разумно воспользоваться предоставляемой возможностью. Я предлагаю вам развлекаться, развлекаться и развлекаться. Это все. Вы свободны.
 
   Мы просто обезумели.
   В первую очередь все занимались сексом со всеми остальными, и для этих занятий на корабле просто не хватало укромных уголков. Уже к концу первого дня, когда стало ясно, что в любом мало-мальски скрывающем от глаз местечке неизбежно наткнёшься на слившуюся в восторженном экстазе пару. Поэтому как-то само собой появилось новое правило приличия: передвигаться, производя как можно больше звуков, чтобы предупреждать о своём приближении. Где-то к середине второго дня всеобщим достоянием стала информация о том, что я имею в своём полном распоряжении двухместную каюту, и меня сразу же принялись просить предоставить её для любовного свидания. Все эти просьбы без долгих слов отвергались. Мой дом никогда не имел дурной репутации, и я не собирался менять свои привычки. Трахаться в моей каюте дозволялось лишь мне самому и приглашённым мною гостям.
   Я говорю во множественном числе, хотя гость был один (вернее сказать, гостья). И это была не Джесси, а Мэгги, которая, как выяснилось, положила на меня глаз, ещё когда я был стариком. После краткой лекции, прочитанной нам Хигги, она в некотором роде поймала меня в засаду возле моей двери, после чего я задумался, не могло ли это быть каким-то новым качеством, закладывавшимся в женщин при переделке. Мне было с ней очень хорошо как во время объятий, так и в промежутках между ними. Оказалось, что она в прошлом профессор Оберлинского колледжа, преподавала философию восточных религий и написала шесть книг по этому предмету. Чего только не узнаешь о людях!
   Остальные «Старые пердуны» тоже разделились на группы. Джесси, после того как удостоила меня своей первой вспышки, уединилась с Гарри, а Алан, Том и Сьюзен составили тройственный союз, в котором Том занимал центральное положение. Хорошо, что он так любил поесть: сил требовалось много.
   Яростная неистовость, с которой новобранцы предались любовным утехам, несомненно, могла бы со стороны показаться чем-то непристойным, но для нашего положения всё это было совершенно естественным. Возьмите группу людей, которые на протяжении многих лет крайне редко занимались сексом (или вообще не занимались) из-за отсутствия партнёров, плохого состояния здоровья или снижения либидо. Пересадите их в совершенно новые, молодые, привлекательные и очень функциональные тела, а потом зашвырните в космос неизмеримо далеко от всего, что они когда-либо знали, и от всех, кого они когда-то любили. Перемножьте или хотя бы сложите эти три фактора, и вы получите секс. Мы занимались им, потому что он был для нас доступен и помогал преодолеть одиночество.