Страница:
Они снарядили корабли и собрались плыть летом на восток. Когда они подплыли к Норвегии, они отправились на восток вдоль берега в Вик и плыли очень быстро. Они нагрянули в Тунсберг, когда их никто не ждал. Там был тогда Йон, сын сестры Сверрира конунга. Они убили Йона и Хельги Малину, который раньше носил стяг Сверрира конунга. Многие берестеники погибли тогда. Затем они созвали тинг, и на нем Сигурд был провозглашен конунгом. Этих людей называли островитянами.
Затем они поплыли в Осло, и весь народ подчинился им. То же было и всюду в Вике куда они приплывали. Они вели себя мирно, ничего ни у кого не отбирали. Но, так как у них было много народа и не было земли, у них не хватало средств. Они решили всем войском направиться на юг в Данию и доплыли до Травна. Там они захватили купеческий корабль и взяли большую добычу. Это была главным образом одежда, но было там также много золота и серебра.
Осенью они вернулись в Норвегию. Но, когда Сверрир конунг услышал об этом войске, он послал большую рать по суше в Вик. Некоторые вожаки берестеников оставались в Вике. Услышав, что островитяне нагрянули в Вик с юга, берестеники собрались в Борге. Вожаками там были Сигурд Лавард, конунгов сын, Филиппус, сын Биргира ярла, Хакон Безумный, сын сестры конунга, Пэтр Литейщик, Хьярранди Ветер и еще многие другие. У них было около трех сотен человек.
Островитяне узнали об этом, поплыли вверх по реке и стали у городского поля. Тут они сошли с кораблей и построились. Но, когда берестеники увидели, сколько народу у островитян, они бежали. Островитяне преследовали их и убили некоторых. Берестеники бежали в глубь страны, и островитяне не встретили в Вике никакого сопротивления после этого. Поздней осенью они поплыли на север в Бьёргюн и оставались там зиму и получали подати и налоги со всей страны к югу от мыса Стад. Они хотели, чтобы их называли золотоногие.
120. Битва Сверрира конунга с островитянами
121. О посланиях архиепископа папе
122. О легатах папы и Сверрире конунге
123. О Сверрире конунге и Николасе епископе
124. О съезде епископов и послании папе
125. О примирении Сверрира конунга с Харальдом ярлом
126. Речь Сверрира конунга к епископам
127. О Хрейдаре Посланнике
Затем они поплыли в Осло, и весь народ подчинился им. То же было и всюду в Вике куда они приплывали. Они вели себя мирно, ничего ни у кого не отбирали. Но, так как у них было много народа и не было земли, у них не хватало средств. Они решили всем войском направиться на юг в Данию и доплыли до Травна. Там они захватили купеческий корабль и взяли большую добычу. Это была главным образом одежда, но было там также много золота и серебра.
Осенью они вернулись в Норвегию. Но, когда Сверрир конунг услышал об этом войске, он послал большую рать по суше в Вик. Некоторые вожаки берестеников оставались в Вике. Услышав, что островитяне нагрянули в Вик с юга, берестеники собрались в Борге. Вожаками там были Сигурд Лавард, конунгов сын, Филиппус, сын Биргира ярла, Хакон Безумный, сын сестры конунга, Пэтр Литейщик, Хьярранди Ветер и еще многие другие. У них было около трех сотен человек.
Островитяне узнали об этом, поплыли вверх по реке и стали у городского поля. Тут они сошли с кораблей и построились. Но, когда берестеники увидели, сколько народу у островитян, они бежали. Островитяне преследовали их и убили некоторых. Берестеники бежали в глубь страны, и островитяне не встретили в Вике никакого сопротивления после этого. Поздней осенью они поплыли на север в Бьёргюн и оставались там зиму и получали подати и налоги со всей страны к югу от мыса Стад. Они хотели, чтобы их называли золотоногие.
120. Битва Сверрира конунга с островитянами
Сверрир конунг велел построить крепость в Бьёргюне на скале над епископским двором, и зимой у берестеников там было много воинов. Предводителем их был Сигурд Крепостная Скала. Островитяне все время нападали на крепость, и завязывалась перестрелка, но островитяне обычно несли большой урон.
В ту зиму многие переходили на сторону островитян и давали клятву верности. Сигурд Ярлов Сын перешел от берестеников к островитянам осенью в Вике и стал одним из их вожаков. Его почитали умным человеком.
Однажды в праздник в начале великого поста[233] Олав Ярлов Зять слушал мессу в церкви Олава на Баки. Он стоял у церкви, положив руку на дверной косяк. Один человек в крепости выстрелил из арбалета и прострелил ему руку так, что стрела вонзилась в столб. Это была большая рана.
Островитяне рассылали своих воинов в разные места, так как они рассчитывали, что Сверрир конунг не появится до поздней весны. Сверрир конунг провел зиму в Трандхейме. Он вызвал людей из округи и был все время готов встретить островитян, если бы они нагрянули с юга. Войско его оставалось зиму в гильдейской палате, до тех пор, пока в великий пост конунг не отплыл на юг. У него не было более крупных кораблей, чем на двадцать скамей, а некоторые были еще меньше. Конунг плыл в Бьёргюн очень быстро, и островитяне ничего не знали о его приближении. В субботу перед вербным воскресеньем[234] у них был тинг. Олав Ярлов Зять держал речь. Он сказал:
– Мы слышали, что Сверрир конунг скоро пожалует сюда. Мы должны решить, будем ли мы ждать его здесь и сражаться против него с тем войском, что у нас есть сейчас, или же мы поступим иначе, потому что большей части нашего войска нет здесь. Сигурд Ярлов Сын на юге в Ставангре с шестью кораблями, и мы можем уплыть и соединиться с ним. Эйстейн Ворон в Согне с тремя кораблями, и от них нам тоже мало пользы.
Тогда Халлькель сын Йона ответил:
– Я не думаю, – сказал он, – что у нас в этот раз недостаточно войска, чтобы биться со Сверриром конунгом, если только наши действия не будут более безрассудны или менее удачны, чем были до сих пор. Большинству не хватало разумения в борьбе со Сверриром конунгом. Но я полагаю, что мы победим его, если наши действия не будут безрассудными. Таких действий надо остерегаться, а то с нами может случиться, как с другими.
Другие тоже склонялись к тому, чтобы биться. Они пошли на корабли и оставались там на ночь.
Между тем Сверрир конунг приплыл в Бьёргюн в тот самый вечер после захода солнца. Он перешел на струг и подплыл на веслах к городу, в то время как остальная часть его войска отплыла на юг за Гравдаль. Конунг разузнал, что собираются предпринять островитяне. Он сошел на берег на Хольме и поднялся к церкви Христа.
Случилось, что Паль епископ умер в тот самый день, и его тело было там в церкви.
Конунг поднялся к крепости и распорядился, чтобы ему дали воинов на подмогу в битве. Он пробыл некоторое время в городе и затем отплыл к своим людям, и они отвели свои корабли на юг к мысу Хварвснес. Потом конунг отправился на лодке к заливу Флорувагар, чтобы разузнать, какая охрана у островитян. Конунг подслушал их разговор и узнал, каков замысел Халлькеля и что они думают биться, как только рассветет.
– Мой совет, – сказал Халлькель, – связать наши корабли, тогда нашим людям будет легче поддерживать друг друга. Сначала будем бросать камни, пока они у нас не выйдут, после этого пустим в ход метательное оружие, а затем набросимся на них так, что они надолго запомнят наш натиск. Так мы быстро справимся с ними. Пусть каждый бьется изо всех сил, и да поможет нам бог!
Сверрир конунг поплыл назад к своим людям и рассказал им о замысле островитян.
– Я думаю, что лучше напасть на них, пока они еще не приготовились к встрече с нами, чем позволить им стрелять в нас первыми. Мы пометим наши корабли, – говорит он, – привяжем полотняную ленту к их носам, если мы нападем на них до света. Мы должны быть осторожны, нападая на них, потому что у них корабли с высокими бортами. Не будем связывать наши корабли сначала, пока они всего яростнее. Сперва защищайтесь щитами. Пусть они стреляют через борт. Вы же берегите ваши стрелы и весла. Они понадобятся нам, кто бы ни победил.
У Сверрира конунга было двадцать кораблей, но все они были небольшие. У островитян было четырнадцать, но почти все большие. Утром[235] на рассвете островитяне стояли у Флорувагара без шатров на кораблях. Они отчалили от берега, и вышли из залива. Они связали свои корабли канатами спереди и сзади и шли на веслах борт о борт, рассчитывая напасть на Сверрира конунга. Но так как было еще темно, они не видели кораблей Сверрира конунга, пока не столкнулись с ними. Тут и островитяне, и берестеники издали боевой клич.
Островитяне сразу же схватились за канаты и притянули свои корабли друг к другу. Корабли их пошли вперед, каждый натыкался на весла другого и ломал их. Затем они связали корабли. Тут на них налетели корабли берестеников. Завязалась битва. Островитяне нападали яростно, но берестеники прикрывались щитами, держа их так тесно, что не оставалось незащищенного места. Их корабли сновали туда и сюда, ускользая от противника. Видно было, что они привыкли прибегать к этой хитрости.[236] Между тем островитяне начали уставать и ослабили обстрел берестеников. Тогда Сверрир конунг сказал берестеникам, воодушевляя их:
– Вставайте и беритесь за оружие! Будьте берестениками и покажите, как вы умеете владеть оружием!
Тут берестеники поднялись из-за щитов и стали наседать. Одни бросали камни, другие стреляли из луков. Островитяне оказывали сильное сопротивление, пользуясь тем, что борта их кораблей были выше. Они подтянули баграми конунгов корабль, перебили тех, кто был на носу, захватили конунгов стяг и пробились почти до мачты. Но, когда они ворвались на корабль, конунг окликнул своих людей, воодушевляя их, и берестеники так отважно стали нападать, что островитяне отступили, некоторые из них были убиты, другие вернулись на свои корабли. Берестеникам удалось оттолкнуться от их кораблей.
Островитяне очистили некоторые из кораблей берестеников. Битва была очень кровопролитной, и берестеники несли большой урон.
Берестеники отвели свои корабли. Тут Сверрир конунг сказал:
– Держитесь, братцы! Больше на такой натиск у них не хватит силы. Не будем падать духом, им досталось не меньше, чем нам.
Но, когда островитяне увидели, что берестеники отвели свои корабли, они решили, что те обратились в бегство. Тут Олав Ярлов Зять сказал:
– Теперь надо не оплошать, потому что они, видно, струсили. Победа всегда за тем, кто сильнее. Воспользуемся же тем, что наша взяла, рубите канаты и преследуйте их мужественно!
Все согласились, и так и было сделано. Но когда корабли островитян отделились друг от друга и надо было грести, то оказалось, что у них не хватает весел, и корабли понесло течением в разные стороны. Берестеники двинулись на них, и по два или три корабля нападало на один. В это самое время подоспели берестеники из города. У них был боевой корабль, и на нем девяносто человек, все в кольчугах. Это была хорошая подмога.[237] Теперь берестеники один за другим очищали корабли островитян, и по мере того, как их очищали, берестеники переходили с небольших кораблей на большие.
Островитяне поставили Муху Победы,[238] стяг Сверрира конунга, на носу своего головного корабля, так что берестеники хорошо видели, где его искать. Они наседали на этот корабль, пока не вернули себе знамя. Затем они взошли на этот корабль и очистили его от штевня до штевня.
Сигурд Конунгов Сын прыгнул за борт и был убит в воде, Олав Ярлов Зять тоже прыгнул за борт, когда его корабль был очищен, и доплыл до берега. Берестеники вошли в воду ему навстречу и убили его прежде, чем он вышел на берег.
Корабль Халлькеля был очищен последним, потому что на нем были лучшие воины и у него был самый высокий борт. Халлькель пал на своем корабле, и с ним пали почти все его люди. Почти все островитяне погибли, кроме тех, кому была дана пощада.
Конунг сказал, чтобы в городе не служили месс, пока он не вернется, если не будет слишком поздно. Теперь конунг вернулся в город, и вышло так, что как раз было пора служить высокую мессу, когда конунг вернулся с битвы.
Вскоре после битвы умерли Бард сын Гутхорма, Бенедикт Маленький и еще некоторые воины. Немного позднее были найдены тела Сигурда и Олава. Сверрир конунг велел показать тело Сигурда народу, чтобы все могли убедиться в смерти того, кто возглавлял островитян. Он велел похоронить его тело к югу от алтаря на кладбище церкви Марии. Там была вырыта большая могила, и в нее положили тела островитян, а сверху – тело Олава Ярлова Зятя.
Говорят, что никому никогда не удавалось одержать победы в битве против неприятеля с настолько более высокими кораблями, чем те, что были у островитян в битве у Флорувагара. Исход битвы решило то, что берестеники были много искуснее в нападении и привычнее к битвам. Островитяне сражались отважно, но были неосторожны и плохо прикрывались щитами.
Когда Сигурд Ярлов Сын услышал о битве, он повернул на юг и уплыл в Данию.[239] Часть войска последовала за ним, часть разбежалась в разные стороны, и многие просили пощады.
Эйстейн Ворон уплыл на запад за море.
В ту зиму многие переходили на сторону островитян и давали клятву верности. Сигурд Ярлов Сын перешел от берестеников к островитянам осенью в Вике и стал одним из их вожаков. Его почитали умным человеком.
Однажды в праздник в начале великого поста[233] Олав Ярлов Зять слушал мессу в церкви Олава на Баки. Он стоял у церкви, положив руку на дверной косяк. Один человек в крепости выстрелил из арбалета и прострелил ему руку так, что стрела вонзилась в столб. Это была большая рана.
Островитяне рассылали своих воинов в разные места, так как они рассчитывали, что Сверрир конунг не появится до поздней весны. Сверрир конунг провел зиму в Трандхейме. Он вызвал людей из округи и был все время готов встретить островитян, если бы они нагрянули с юга. Войско его оставалось зиму в гильдейской палате, до тех пор, пока в великий пост конунг не отплыл на юг. У него не было более крупных кораблей, чем на двадцать скамей, а некоторые были еще меньше. Конунг плыл в Бьёргюн очень быстро, и островитяне ничего не знали о его приближении. В субботу перед вербным воскресеньем[234] у них был тинг. Олав Ярлов Зять держал речь. Он сказал:
– Мы слышали, что Сверрир конунг скоро пожалует сюда. Мы должны решить, будем ли мы ждать его здесь и сражаться против него с тем войском, что у нас есть сейчас, или же мы поступим иначе, потому что большей части нашего войска нет здесь. Сигурд Ярлов Сын на юге в Ставангре с шестью кораблями, и мы можем уплыть и соединиться с ним. Эйстейн Ворон в Согне с тремя кораблями, и от них нам тоже мало пользы.
Тогда Халлькель сын Йона ответил:
– Я не думаю, – сказал он, – что у нас в этот раз недостаточно войска, чтобы биться со Сверриром конунгом, если только наши действия не будут более безрассудны или менее удачны, чем были до сих пор. Большинству не хватало разумения в борьбе со Сверриром конунгом. Но я полагаю, что мы победим его, если наши действия не будут безрассудными. Таких действий надо остерегаться, а то с нами может случиться, как с другими.
Другие тоже склонялись к тому, чтобы биться. Они пошли на корабли и оставались там на ночь.
Между тем Сверрир конунг приплыл в Бьёргюн в тот самый вечер после захода солнца. Он перешел на струг и подплыл на веслах к городу, в то время как остальная часть его войска отплыла на юг за Гравдаль. Конунг разузнал, что собираются предпринять островитяне. Он сошел на берег на Хольме и поднялся к церкви Христа.
Случилось, что Паль епископ умер в тот самый день, и его тело было там в церкви.
Конунг поднялся к крепости и распорядился, чтобы ему дали воинов на подмогу в битве. Он пробыл некоторое время в городе и затем отплыл к своим людям, и они отвели свои корабли на юг к мысу Хварвснес. Потом конунг отправился на лодке к заливу Флорувагар, чтобы разузнать, какая охрана у островитян. Конунг подслушал их разговор и узнал, каков замысел Халлькеля и что они думают биться, как только рассветет.
– Мой совет, – сказал Халлькель, – связать наши корабли, тогда нашим людям будет легче поддерживать друг друга. Сначала будем бросать камни, пока они у нас не выйдут, после этого пустим в ход метательное оружие, а затем набросимся на них так, что они надолго запомнят наш натиск. Так мы быстро справимся с ними. Пусть каждый бьется изо всех сил, и да поможет нам бог!
Сверрир конунг поплыл назад к своим людям и рассказал им о замысле островитян.
– Я думаю, что лучше напасть на них, пока они еще не приготовились к встрече с нами, чем позволить им стрелять в нас первыми. Мы пометим наши корабли, – говорит он, – привяжем полотняную ленту к их носам, если мы нападем на них до света. Мы должны быть осторожны, нападая на них, потому что у них корабли с высокими бортами. Не будем связывать наши корабли сначала, пока они всего яростнее. Сперва защищайтесь щитами. Пусть они стреляют через борт. Вы же берегите ваши стрелы и весла. Они понадобятся нам, кто бы ни победил.
У Сверрира конунга было двадцать кораблей, но все они были небольшие. У островитян было четырнадцать, но почти все большие. Утром[235] на рассвете островитяне стояли у Флорувагара без шатров на кораблях. Они отчалили от берега, и вышли из залива. Они связали свои корабли канатами спереди и сзади и шли на веслах борт о борт, рассчитывая напасть на Сверрира конунга. Но так как было еще темно, они не видели кораблей Сверрира конунга, пока не столкнулись с ними. Тут и островитяне, и берестеники издали боевой клич.
Островитяне сразу же схватились за канаты и притянули свои корабли друг к другу. Корабли их пошли вперед, каждый натыкался на весла другого и ломал их. Затем они связали корабли. Тут на них налетели корабли берестеников. Завязалась битва. Островитяне нападали яростно, но берестеники прикрывались щитами, держа их так тесно, что не оставалось незащищенного места. Их корабли сновали туда и сюда, ускользая от противника. Видно было, что они привыкли прибегать к этой хитрости.[236] Между тем островитяне начали уставать и ослабили обстрел берестеников. Тогда Сверрир конунг сказал берестеникам, воодушевляя их:
– Вставайте и беритесь за оружие! Будьте берестениками и покажите, как вы умеете владеть оружием!
Тут берестеники поднялись из-за щитов и стали наседать. Одни бросали камни, другие стреляли из луков. Островитяне оказывали сильное сопротивление, пользуясь тем, что борта их кораблей были выше. Они подтянули баграми конунгов корабль, перебили тех, кто был на носу, захватили конунгов стяг и пробились почти до мачты. Но, когда они ворвались на корабль, конунг окликнул своих людей, воодушевляя их, и берестеники так отважно стали нападать, что островитяне отступили, некоторые из них были убиты, другие вернулись на свои корабли. Берестеникам удалось оттолкнуться от их кораблей.
Островитяне очистили некоторые из кораблей берестеников. Битва была очень кровопролитной, и берестеники несли большой урон.
Берестеники отвели свои корабли. Тут Сверрир конунг сказал:
– Держитесь, братцы! Больше на такой натиск у них не хватит силы. Не будем падать духом, им досталось не меньше, чем нам.
Но, когда островитяне увидели, что берестеники отвели свои корабли, они решили, что те обратились в бегство. Тут Олав Ярлов Зять сказал:
– Теперь надо не оплошать, потому что они, видно, струсили. Победа всегда за тем, кто сильнее. Воспользуемся же тем, что наша взяла, рубите канаты и преследуйте их мужественно!
Все согласились, и так и было сделано. Но когда корабли островитян отделились друг от друга и надо было грести, то оказалось, что у них не хватает весел, и корабли понесло течением в разные стороны. Берестеники двинулись на них, и по два или три корабля нападало на один. В это самое время подоспели берестеники из города. У них был боевой корабль, и на нем девяносто человек, все в кольчугах. Это была хорошая подмога.[237] Теперь берестеники один за другим очищали корабли островитян, и по мере того, как их очищали, берестеники переходили с небольших кораблей на большие.
Островитяне поставили Муху Победы,[238] стяг Сверрира конунга, на носу своего головного корабля, так что берестеники хорошо видели, где его искать. Они наседали на этот корабль, пока не вернули себе знамя. Затем они взошли на этот корабль и очистили его от штевня до штевня.
Сигурд Конунгов Сын прыгнул за борт и был убит в воде, Олав Ярлов Зять тоже прыгнул за борт, когда его корабль был очищен, и доплыл до берега. Берестеники вошли в воду ему навстречу и убили его прежде, чем он вышел на берег.
Корабль Халлькеля был очищен последним, потому что на нем были лучшие воины и у него был самый высокий борт. Халлькель пал на своем корабле, и с ним пали почти все его люди. Почти все островитяне погибли, кроме тех, кому была дана пощада.
Конунг сказал, чтобы в городе не служили месс, пока он не вернется, если не будет слишком поздно. Теперь конунг вернулся в город, и вышло так, что как раз было пора служить высокую мессу, когда конунг вернулся с битвы.
Вскоре после битвы умерли Бард сын Гутхорма, Бенедикт Маленький и еще некоторые воины. Немного позднее были найдены тела Сигурда и Олава. Сверрир конунг велел показать тело Сигурда народу, чтобы все могли убедиться в смерти того, кто возглавлял островитян. Он велел похоронить его тело к югу от алтаря на кладбище церкви Марии. Там была вырыта большая могила, и в нее положили тела островитян, а сверху – тело Олава Ярлова Зятя.
Говорят, что никому никогда не удавалось одержать победы в битве против неприятеля с настолько более высокими кораблями, чем те, что были у островитян в битве у Флорувагара. Исход битвы решило то, что берестеники были много искуснее в нападении и привычнее к битвам. Островитяне сражались отважно, но были неосторожны и плохо прикрывались щитами.
Когда Сигурд Ярлов Сын услышал о битве, он повернул на юг и уплыл в Данию.[239] Часть войска последовала за ним, часть разбежалась в разные стороны, и многие просили пощады.
Эйстейн Ворон уплыл на запад за море.
121. О посланиях архиепископа папе
Эйрик архиепископ и Абсалон архиепископ послали людей на юг в Рум с посланиями папе. В них было написано все о Сверрире конунге по свидетельству Эйрика архиепископа и его людей, а также о разногласиях между ними и об отъезде архиепископа из Нидароса. От папы был получен ответ, которого архиепископы просили. Папа отлучал Сверрира конунга от церкви, если он не предоставит архиепископу всего, что тот хочет и требует.[240] Эти послания архиепископ велел читать в Дании и каждое воскресенье проклинал Сверрира конунга с амвона.
Но когда Сверрир конунг узнал об этом, он часто говорил на тинге об этом деле и утверждал, что это выдумка датчан, а не слова папы. Он говорил, что едва ли Эйрику Слепому[241] удастся ложью отнять у него звание конунга:
– Отлучение от церкви и проклятия, которые он направляет против меня, обратились на его глаза, поэтому он и ослеп. Прокляты будут те, кто проклинает других. Я же конунгов сын и по закону правитель страны. Я испытал много тягот и много страдал, прежде чем пришел к власти, и слова Эйрика не заставят меня сложить ее с себя. Пусть Эйрик, хоть он и слеп, возвращается в свою епархию, если только он будет соблюдать законы, установленные в этой стране. Но если бы он и не был слепым на оба глаза – а у него и рассудок слеп, и потому не видит правды, – то я бы не стал ради него нарушать законы конунга Олава Святого. Пусть он проклинает меня, сколько хочет.
Но когда Сверрир конунг узнал об этом, он часто говорил на тинге об этом деле и утверждал, что это выдумка датчан, а не слова папы. Он говорил, что едва ли Эйрику Слепому[241] удастся ложью отнять у него звание конунга:
– Отлучение от церкви и проклятия, которые он направляет против меня, обратились на его глаза, поэтому он и ослеп. Прокляты будут те, кто проклинает других. Я же конунгов сын и по закону правитель страны. Я испытал много тягот и много страдал, прежде чем пришел к власти, и слова Эйрика не заставят меня сложить ее с себя. Пусть Эйрик, хоть он и слеп, возвращается в свою епархию, если только он будет соблюдать законы, установленные в этой стране. Но если бы он и не был слепым на оба глаза – а у него и рассудок слеп, и потому не видит правды, – то я бы не стал ради него нарушать законы конунга Олава Святого. Пусть он проклинает меня, сколько хочет.
122. О легатах папы и Сверрире конунге
Вскоре после пасхи Сверрир конунг отправился на восток вслед за Сигурдом Ярловым Сыном, чтобы рассеять его войско. Он доплыл до Конунгахеллы.
Тогда приехал туда легат, посланник папы, со своими спутниками.[242] Сверрир конунг пригласил их к себе, и легат гостил у него, и они беседовали о многом. Конунг спросил легата, не совершит ли тот помазание и коронование. Легат не отказался и хорошо принял его просьбу.
Но, когда другие ученые мужи узнали об этом замысле, они сказали легату, что конунг не примирен с архиепископом, что тот уехал из своей епархии и что легат не должен соглашаться на просьбу конунга. Они имели против конунга и то, что он был раньше рукоположен в священники, к тому же он взял себе жену, хотя у него раньше уже была другая, на которой он женился по закону, и они обе живы. И во многих других беззакониях они обвиняли конунга.
И когда Сверрир конунг в следующий раз говорил с легатом об этом деле, тот отказался посвящать его в конунги и сказал, что он должен раньше помириться с архиепископом, ибо посвящать его должен архиепископ. Сверрир конунг ответил:
– Я понимаю, с какой целью ты приехал в эту страну: с той же целью, с какой приезжали многие другие обманщики. Они приезжают сюда из других стран за богатством и насмехаются над нами, как только уедут отсюда. Уезжай-ка из этой страны, я не хочу, чтобы ты вымогал деньги у моих подданных здесь в моей стране.
После этого легат уехал.
Тогда приехал туда легат, посланник папы, со своими спутниками.[242] Сверрир конунг пригласил их к себе, и легат гостил у него, и они беседовали о многом. Конунг спросил легата, не совершит ли тот помазание и коронование. Легат не отказался и хорошо принял его просьбу.
Но, когда другие ученые мужи узнали об этом замысле, они сказали легату, что конунг не примирен с архиепископом, что тот уехал из своей епархии и что легат не должен соглашаться на просьбу конунга. Они имели против конунга и то, что он был раньше рукоположен в священники, к тому же он взял себе жену, хотя у него раньше уже была другая, на которой он женился по закону, и они обе живы. И во многих других беззакониях они обвиняли конунга.
И когда Сверрир конунг в следующий раз говорил с легатом об этом деле, тот отказался посвящать его в конунги и сказал, что он должен раньше помириться с архиепископом, ибо посвящать его должен архиепископ. Сверрир конунг ответил:
– Я понимаю, с какой целью ты приехал в эту страну: с той же целью, с какой приезжали многие другие обманщики. Они приезжают сюда из других стран за богатством и насмехаются над нами, как только уедут отсюда. Уезжай-ка из этой страны, я не хочу, чтобы ты вымогал деньги у моих подданных здесь в моей стране.
После этого легат уехал.
123. О Сверрире конунге и Николасе епископе
Сверрир конунг вернулся на север в Вик. Он послал людей за Николасом епископом и, когда тот приехал, призвал его к себе. Он сказал, что, как ему теперь стало известно, в заговоре Халлькеля и его товарищей против Сверрира конунга был замешан и епископ. Конунг привел много улик против него.
Епископ отверг обвинение. Но конунг сказал, что это ни к чему, ибо он знает правду. Он грозил епископу суровой карой и назвал его предателем конунга и изменником. Епископ просил конунга о снисхождении, обещал верность и предлагал любые присяги и клятвы. Он сказал, что готов на любое возмещение своего проступка, какое потребует конунг, и был очень кроток.
Сверрир конунг взял епископа с собой на север в Бьёргюн и послал за Ториром епископом в Хамаре, прося его приехать в Бьёргюн как можно скорее. Тот приехал, и приехал также Ньяль епископ в Ставангре. Они говорили о том, кого надо выбрать епископом в Бьёргюне вместо епископа Паля. Они выбрали человека, которого звали Мартейн, он был придворным священником Сверрира конунга. Он был англичанин родом и очень учен. Его выбрали в епископы по совету Сверрира конунга. В выборах участвовали Николас епископ, Торир епископ, Ньяль епископ.
Николасе епископ был теперь в чести у Сверрира конунга. Он был главным помощником конунга во всем, что тот предпринимал. В палатах конунга был задан большой пир, и принято решение, что, епископы совершат помазание и коронование Сверрира конунга. В день апостолов Петра и Павла[243] они посвятили его в конунги, и он получил корону. Николас епископ совершал посвящение. Конунг дал им всем хорошие подарки, и они расстались друзьями.
Епископ отверг обвинение. Но конунг сказал, что это ни к чему, ибо он знает правду. Он грозил епископу суровой карой и назвал его предателем конунга и изменником. Епископ просил конунга о снисхождении, обещал верность и предлагал любые присяги и клятвы. Он сказал, что готов на любое возмещение своего проступка, какое потребует конунг, и был очень кроток.
Сверрир конунг взял епископа с собой на север в Бьёргюн и послал за Ториром епископом в Хамаре, прося его приехать в Бьёргюн как можно скорее. Тот приехал, и приехал также Ньяль епископ в Ставангре. Они говорили о том, кого надо выбрать епископом в Бьёргюне вместо епископа Паля. Они выбрали человека, которого звали Мартейн, он был придворным священником Сверрира конунга. Он был англичанин родом и очень учен. Его выбрали в епископы по совету Сверрира конунга. В выборах участвовали Николас епископ, Торир епископ, Ньяль епископ.
Николасе епископ был теперь в чести у Сверрира конунга. Он был главным помощником конунга во всем, что тот предпринимал. В палатах конунга был задан большой пир, и принято решение, что, епископы совершат помазание и коронование Сверрира конунга. В день апостолов Петра и Павла[243] они посвятили его в конунги, и он получил корону. Николас епископ совершал посвящение. Конунг дал им всем хорошие подарки, и они расстались друзьями.
124. О съезде епископов и послании папе
Предыдущей зимой умер в Исландии епископ Торлак святой.[244] В то же лето Паль, сын Йона сына Лофта приехал из Исландии. Он пробыл зиму в Норвегии, на севере в Нидаросе. Следующей весной[245] он отправился по суше на юг в Вик. Он встретился со Сверриром конунгом в Осло. Конунг проводил там зиму.
Паль отправился на юг в Данию и был посвящен в епископы архиепископом Абсалоном. Летом он вернулся в Норвегию и отправился на север в Бьёргюн. Сверрир конунг тоже отправился весной в Бьёргюн. Все епископы, которые тогда были в Норвегии, должны были съехаться туда на совещание с конунгом. Архиепископ Эйрик прислал тогда в Норвегию послание с требованием, чтобы все епископы приехали из Норвегии к нему.[246] Все епископы съехались в Бьёргюне, и Паль епископ тоже приехал туда.
Предыдущим летом Сверрир конунг собирался послать войско на запад на Оркнейские острова, чтобы отплатить оркнейцам за их измену. Когда об этом стало известно на западе на островах, Харальд ярл и Бьярни епископ взялись за дело. Ярл отправился на восток и с ним Бьярни епископ и все лучшие люди с Оркнейских островов. Они приехали в Норвегию на съезд епископов. Съехавшиеся хёвдинги встречались друг с другом и совещались, и было решено послать людей к папе с посланием. На послании была печать Сверрира конунга и всех епископов, съехавшихся в Бьёргюн и названных раньше. Поехать взялись Торир епископ и Рикард Черный Магистр.[247] Они поехали к папе Селестину с этим посланием.
Паль отправился на юг в Данию и был посвящен в епископы архиепископом Абсалоном. Летом он вернулся в Норвегию и отправился на север в Бьёргюн. Сверрир конунг тоже отправился весной в Бьёргюн. Все епископы, которые тогда были в Норвегии, должны были съехаться туда на совещание с конунгом. Архиепископ Эйрик прислал тогда в Норвегию послание с требованием, чтобы все епископы приехали из Норвегии к нему.[246] Все епископы съехались в Бьёргюне, и Паль епископ тоже приехал туда.
Предыдущим летом Сверрир конунг собирался послать войско на запад на Оркнейские острова, чтобы отплатить оркнейцам за их измену. Когда об этом стало известно на западе на островах, Харальд ярл и Бьярни епископ взялись за дело. Ярл отправился на восток и с ним Бьярни епископ и все лучшие люди с Оркнейских островов. Они приехали в Норвегию на съезд епископов. Съехавшиеся хёвдинги встречались друг с другом и совещались, и было решено послать людей к папе с посланием. На послании была печать Сверрира конунга и всех епископов, съехавшихся в Бьёргюн и названных раньше. Поехать взялись Торир епископ и Рикард Черный Магистр.[247] Они поехали к папе Селестину с этим посланием.
125. О примирении Сверрира конунга с Харальдом ярлом
После этого началась тяжба Сверрира конунга и Харальда ярла. Был созван тинг у церкви Христа. Дружинники стояли вокруг престола конунга, а некоторые сидели перед ним. Много людей стояло вокруг, и среди них был ярл. Он выступил и сказал:
– Здесь собралось великое множество добрых мужей, и я нуждаюсь в том, чтобы народ меня поддержал. Я человек старый, как это видно по моей бороде, и я склонялся перед многими конунгами, иногда с большой любовью, но всегда в беде. И вот я снова в беде, потому что я навлек на себя гнев Сверрира конунга. Но я не так уж виноват в том, в чем меня обвиняют. Не я собрал войско бунтовщиков. Правда, я не боролся с ним, но я не мог идти против всего народа страны, в которой я должен быть ярлом. Оркнейцы не во всем подчиняются мне. Многие из них совершают набеги на Ирландию и Шотландию или грабят купцов, и все это против моей воли. Однако говорят, что я умею и наказывать. Но не буду говорить долго о том, что случилось. Я предаюсь божьей и Вашей власти, государь.
После этой речи ярл прошел между людьми вперед и упал на колени перед конунгом. Конунг осмотрелся вокруг и не сразу заговорил. Он сказал:
– Большое кровопролитие произошло, когда такое сильное войско, какое было у островитян, вторглось в Норвегию. Это было против моего желания и желания моих людей. Но теперь ярл приехал сюда, как вы можете видеть, и раскаивается в том, что он совершил против меня. Он просит помилования, и я помилую его, потому что и я буду нуждаться в том, чтобы всемогущий бог был милостивей ко мне, чем я того заслужил. Встань, ярл, и будь в мире с богом и со мной! Я скажу об условиях нашего примирения, когда у нас будет больше времени.
Сверрир конунг велел записать все условия его примирения с Харальдом ярлом. Он велел сделать перепись всех тех земель и владений на Оркнейских и Хьяльтландских островах, которые отходили теперь конунгу, а раньше принадлежали павшим в битве у Флорувагара. Он назначил срок в три года родичам погибших. В продолжение этого срока они могли выкупить земли. Но, если они не были выкуплены за этот срок, они отходили конунгу навсегда. Все налоги и подати с Хьяльтланда отходили конунгу. Харальд оставался ярлом Оркнейских островов, но с тем условием, что половина штрафов за проступки причиталась конунгу. Он поставил сюсломаннов, которые должны были следить за выполнением этого.[248]
Харальд ярл дал клятву верности конунгу, прежде чем они расстались.
– Здесь собралось великое множество добрых мужей, и я нуждаюсь в том, чтобы народ меня поддержал. Я человек старый, как это видно по моей бороде, и я склонялся перед многими конунгами, иногда с большой любовью, но всегда в беде. И вот я снова в беде, потому что я навлек на себя гнев Сверрира конунга. Но я не так уж виноват в том, в чем меня обвиняют. Не я собрал войско бунтовщиков. Правда, я не боролся с ним, но я не мог идти против всего народа страны, в которой я должен быть ярлом. Оркнейцы не во всем подчиняются мне. Многие из них совершают набеги на Ирландию и Шотландию или грабят купцов, и все это против моей воли. Однако говорят, что я умею и наказывать. Но не буду говорить долго о том, что случилось. Я предаюсь божьей и Вашей власти, государь.
После этой речи ярл прошел между людьми вперед и упал на колени перед конунгом. Конунг осмотрелся вокруг и не сразу заговорил. Он сказал:
– Большое кровопролитие произошло, когда такое сильное войско, какое было у островитян, вторглось в Норвегию. Это было против моего желания и желания моих людей. Но теперь ярл приехал сюда, как вы можете видеть, и раскаивается в том, что он совершил против меня. Он просит помилования, и я помилую его, потому что и я буду нуждаться в том, чтобы всемогущий бог был милостивей ко мне, чем я того заслужил. Встань, ярл, и будь в мире с богом и со мной! Я скажу об условиях нашего примирения, когда у нас будет больше времени.
Сверрир конунг велел записать все условия его примирения с Харальдом ярлом. Он велел сделать перепись всех тех земель и владений на Оркнейских и Хьяльтландских островах, которые отходили теперь конунгу, а раньше принадлежали павшим в битве у Флорувагара. Он назначил срок в три года родичам погибших. В продолжение этого срока они могли выкупить земли. Но, если они не были выкуплены за этот срок, они отходили конунгу навсегда. Все налоги и подати с Хьяльтланда отходили конунгу. Харальд оставался ярлом Оркнейских островов, но с тем условием, что половина штрафов за проступки причиталась конунгу. Он поставил сюсломаннов, которые должны были следить за выполнением этого.[248]
Харальд ярл дал клятву верности конунгу, прежде чем они расстались.
126. Речь Сверрира конунга к епископам
Сверрир конунг обратился с речью к епископам перед расставанием. Он сказал:
– Мой совет вам, добрые господа, с умом отправлять должность, на которую поставил вас бог. Помните всегда, что это не наследство, которое вы получили от ваших отцов, а также, что если Эйрик Слепой и отнимет у вас власть, то он даст вам мало хорошего взамен, потому что у него самого ничего нет. У него сейчас не больше девяти или десяти человек, да и те на чужом содержании. Но если вы будете держаться меня, то я за вас постою.
Они обещали быть верными ему и его делу.
– Мой совет вам, добрые господа, с умом отправлять должность, на которую поставил вас бог. Помните всегда, что это не наследство, которое вы получили от ваших отцов, а также, что если Эйрик Слепой и отнимет у вас власть, то он даст вам мало хорошего взамен, потому что у него самого ничего нет. У него сейчас не больше девяти или десяти человек, да и те на чужом содержании. Но если вы будете держаться меня, то я за вас постою.
Они обещали быть верными ему и его делу.
127. О Хрейдаре Посланнике
Хрейдаром звали одного человека. Он был родом из Вика, но давно уехал из страны и много где побывал. В то лето он привез в Норвегию послание с печатью, называемое золотой буллой.[249] Его послал Сверриру конунгу Кирьялакс конунг греков. В послании было написано, что Сверрир конунг должен прислать конунгу греков десять сотен хороших воинов.[250] Он послал также человека, которого звали Пэтр Злой, к Кнуту конунгу в Данию с таким же поручением. Третьего человека он послал к конунгу шведов.