Страница:
— Я снова хочу поставить тебе на вид, сын, — недовольно сказал Ион, усаживаясь. — Твои подработки мешают учебе.
— У меня же должны быть карманные деньги, — вполслуха слушая отца и весь погруженный в чтение инструкции, ответил Гиз.
— Карманные деньги? Впервые слышу. С восьми лет ты копишь на свою собственную планету, и у меня такое впечатление, что те деньги, что ты заработал за последние полгода, могут восполнить недостающую сумму, разве не так? А отметки по-прежнему оставляют желать лучшего.
— Так и есть, папа, — рассеянно ответил Гиз. — Можно сказать, я уже купил эту свою планету…
Он достал свисток, свистнул, нажал на небольшом пульте, извлеченном из кармана, какие-то кнопки. Через некоторое время по кухне растеклось черное море — рядами и колоннами вползли совсем крохотные, как насекомые, чистюли.
— Это к тебе, сынок, — тронула сына за локоть Ронда.
Гиз оторвал голову от инструкции и взглянул на чистюль.
— Это к Гладстону.
Пес осторожно подобрался к чистюлям, принюхался и довольно замахал прямой палкой хвоста. Копошащаяся мелкота замерла. Пес развалился на полу и вдруг принялся кататься по чистюлям. Они прилипали к его бокам, голове, лапам, прыгали ему на голову, цеплялись за хвост, и через несколько мгновений перед людьми стоял с чрезвычайно довольным видом добродушный лохматый пес. Он тряхнул своей густой блестящей шерстью и звонко залаял. Все ахнули.
Лавиния радостно вскрикнула, вскочила и, схватив пса за передние лапы, закружилась с ним по кухне. Гладстон все время подпрыгивал и лизал ее в лицо жестковатым, очень горячим языком…
— Основное наше правило — в отели не допускаются лица душевнобольные, впавшие в зависимость от запрещенных препаратов или алкоголя. Для этого мы тщательно тестируем всех потенциальных клиентов. — Йюл с аппетитом уминал бифштекс и объяснял Скальду тонкости охранной системы отелей.
— Я потратил полдня, чтобы ответить на ваши многочисленные тесты, — заметил Скальд. — Это было похоже на допрос в полицейском участке.
— Да, это создает некоторое неудобство, зато потом клиент будет уверен, что никто не ударит его по голове.
— Хорошее настроение клиентов складывается из мелочей. Все имеет значение. С персоналом проводится большая и тщательная работа, — вступила в разговор Ронда. — Отгадайте с двух раз, кто главное лицо в отеле?
— М-м… менеджер?
— Нет.
— Горничная?
— Лифтер. Скажите, какое выражение лиц преобладает у лифтеров, которых вы видели у нас?
— Очень приветливые… Всегда улыбаются, предупредительны. Но это говорит только о том, что они вышколены.
— А вот и нет. Их приветливость — это отражение вашего душевного здоровья.
— Да что вы говорите? — искренне удивился Скальд.
— Сеть наших заведений «Отдохни» выделяется в отельном бизнесе как раз присутствием на этажах лифтеров. Лифтеру мы платим много больше, чем менеджеру-распорядителю всего этажа. Он не только всегда придет на помощь посетителям, но и вовремя заметит, если кто-то не в себе, плохо себя чувствует или раздражен. Нанимая человека на работу, мы анализируем тип его лица. Есть лица, которые не нравятся никому, есть нейтральные, есть те, которые нравятся избирательно. И есть определенный тип лица, который очаровывает всех, за редким исключением. Здесь имеют значение его метрические характеристики, структурные особенности, то есть строение черепа, длина и форма бровей, носа, глаз и всего остального. Людей с такими лицами мы и отбираем в первую очередь. Но главное, что нас интересует, — обладает ли будущий лифтер актерскими способностями, умеет ли он перевоплощаться. А во-вторых, он должен быть хорошим психологом. Таким людям мы отдаем предпочтение, мы их холим, проводим с ним постоянные занятия, чтобы поддерживать их в форме.
— И это все ради заботы о клиенте…
— Конечно. Хороший лифтер, издалека наблюдая за приближающимся посетителем, с одного взгляда определит его сиюминутное душевное состояние, степень агрессивности и сделает все, чтобы погасить раздражение или, наоборот, усилить хорошее настроение. Причем для одних людей он «надевает» на лицо выражение типа «овечка»… Не смейтесь, Скальд, есть люди, которым иногда просто необходимо почувствовать себя волком в овечьем стаде — у них моментально повышается настроение, что нейтрализует растущее раздражение. Других приведет в чувство холодность и некоторая надменность. Лифтеры обязаны моментально распознать психологический тип посетителя и хорошо сделать свою работу. Кроме того, они приносят неоспоримую пользу службе охраны. Они могут почувствовать то, что не увидишь в глазок телекамеры.
— Но все же и на старуху бывает проруха, — вздохнул Ион. — Помните тот неприятный случай в позапрошлом году на Мимансе? Хорошо, что все хлопоты по нему взяла на себя Шиен, я ей так благодарен. Кое-как замяли… Лифтер был очень опытным, со стажем чуть ли не в десять лет. Он уверял, что у посетителя было превосходное настроение. А посетитель зашел в лифт и укусил незнакомую женщину. Ма, ты помнишь?
Зира помрачнела. Скальд округлил глаза.
— Уку… укусил?
— Да не укусил! — сказала Лавиния. — А вырвал зубами пол-уха. Ситуация была просто экстремальная! Она наступила ему на ногу, и он сразу съехал с катушек.
— Дочка, по-моему, у тебя сегодня были еще какие-то дела, — сказал Ион.
Зира возразила:
— Нет, пусть она слушает.
— Но не вмешивается!
— Но не вмешивается, — согласилась Зира и посмотрела на девочку. Лавиния опустила глаза.
— А почему, интересно, агрессивные наклонности этого типа не обнаружились при тестировании? — спросил Скальд.
— Мы думали над этим. Если он сам специалист в области психологии, то, возможно, он просто знал необходимые ответы, — сказал Йюл. — Поэтому мы стараемся все время обновлять тесты и придавать вопросам самый безобидный вид.
— Я помню, — улыбнулся Скальд. — «Если вы видите перед собой на блюде два яблока, какое вы возьмете: крупное или мелкое? Красное или зеленое? Срежете ли кожуру? Каким ножом — охотничьим или столовым? Разрежете ли яблоко или будете кусать так?..»
Все развеселились.
— Наверное, эти вопросы вставили после того случая с откушенным ухом. «Острые ли у вас зубы?» — передразнил Гиз. — «Не хотите ли их немного подпилить?»
— Когда Лавиния была маленькой, — с улыбкой сказала Ронда, — мы готовили ее к тому, что у нее вот-вот должны выпасть молочные зубы, и говорили, что вырастут новые. «Железные?» — с надеждой спрашивала она. Она тогда увлекалась монстрами и все не верила, что зубы будут обыкновенные, костяные… Злилась на нас.
— Очень смешно, — сердито прокомментировала девочка.
— Обратите внимание на эту фотографию, Скальд. — Зира поднялась и достала с полки большое семейное фото в рамочке.
— Ну началось! — с гневом сказала Лавиния.
С фотографии Скальду улыбались совсем молодые Ронда с Ионом, Йюл и Зира. Прижавшись к матери, стоял шестилетний Гиз. Ион держал на руках премилую крошку в воздушном платьице — у нее был очень оживленный вид, одной ручкой она трогала пышный синий бант у себя на голове.
— Славная девочка, правда? У Лавинии почти не было волос, а очень хотелось надеть бантик, — поделилась Зира, — и я капнула ей на макушку капельку клея. Видите, какая она здесь довольная.
— Потом две недели ходила с бантом. Не могли отклеить, — сказал Ион.
— Положительные эмоции важнее, — отмахнулась Зира.
— Это что, вечер воспоминаний? — Лавиния чуть не плакала. — Знала бы, ни за что не села с вами ужинать! Кому нужны эти противные сюсюканья про младенцев?!
— Подождите, Скальд, — пообещал Гиз, трепля Гладстона за загривок. — Еще немного, и вы войдете к маме и бабушке в полное доверие. Тогда они расскажут вам, как рожали. Это любимая женская тема. Ну ничего, нервы у вас крепкие.
— Гиз! — воскликнула Ронда.
Зира засмеялась:
— Что ты хочешь, детка? Мальчик патологически правдив.
— И все-таки, как охраняется ваш дом? — спросил Скальд, когда после ужина мужчины отправились на прогулку по саду, где всюду — в траве, на дорожках, в прохладном ручье — копошились крохотные чистюли, поддерживающие порядок.
Сад был полон цветущих растений, птиц, в нем было много уютных уголков, тенистых беседок, каменных горок, засаженных цветами.
— Как обычно. Несколько степеней защиты, — ответил Йюл. — Звуковая, визуальная, тепловая, механическая… Естественно, с полным набором самых современных средств. Почему вы спрашиваете?
— Это тоже ваш родственник? — Скальд кивнул в сторону.
— Какого черта? — удивился Йюл.
На краю небольшого бассейна с плавающим фонтаном сидел незнакомый мужчина в синем джинсовом костюме и кормил рыбок. Он не обернулся на звук приближающихся шагов, словно плохо слышал или плохо себя чувствовал, и это настораживало еще больше.
Ион прибавил шагу — он узнал незваного гостя еще издалека. Когда Ион подошел, они несколько мгновений молча смотрели друг другу в глаза. Потом мужчина отвернулся и снова стал крошить в воду хлеб. Он бросил большой кусок и своей тонкой тростью подтолкнул кусок к рыбкам, которые жадно набросились на еду.
— Кормилец ты наш, — раздраженно сказал Йюл, — как ты сюда попал?
Мужчина с усилием, будто шея у него была деревянная, повернул голову, и Скальд наконец увидел его лицо — в нем не было ничего необычного, если не считать холодного безразличия в красивых серых глазах. На вид незнакомцу было лет тридцать, его коротко подстриженные темные волосы слегка вились, изящно очерченные полные губы привычно-брезгливо кривились. Застывшее холеное лицо напоминало расхожий киношный типаж героя-любовника — и от природы красив, и косметологи потрудились…
— Меня озарило, — протянул Йюл. — Сдается мне, Ион, что не так давно ты подпортил именно это лицо…
Мужчина равнодушно обвел их глазами. Он лениво поигрывал своей тростью. «Ему безумно скучно, — вдруг понял Скальд, — так скучно, что он с трудом заставляет себя удерживать внимание на людях, стоящих перед ним, и ему не хочется ни говорить с ними, ни двигаться. Начни они сейчас кувыркаться перед ним по дорожке, и то не удивится».
Незнакомец разлепил губы и приятным баритоном, неожиданно показавшимся Скальду знакомым, произнес:
— Никогда люди не могут ценить хорошее к себе отношение. Неблагодарность — худший из людских пороков.
— Кажется, вы чередуете хорошие и плохие поступки? Напомните мне, господин Анахайм, последний после нашей драки ваш хороший поступок, который должен был вызвать у меня слезы благодарности, — сказал Ион.
— Я оставил вас в живых.
— Вот как? А почему, кстати?
— Из расположения к Эпиналь. — В голосе гостя прозвучали издевательские нотки.
— Понимаю. Вы помогли ей появиться на свет.
Анахайм слегка нахмурился, но даже и это сделал через силу, через скуку. Трость в его руках совершила несколько резких оборотов и снова застыла. Хотя Ион говорил с иронией, Скальд почувствовал его тревогу. Йюл отступил на шаг назад и едва заметно напрягся — так делают бойцы, ожидающие нападения.
— Кто разрешил вам появиться у меня в доме? — спросил Ион, борясь с раздражением. — Кто звал вас сюда?
— Вы. Вы пригласили меня расплатиться. Не хочу, чтобы меня считали недееспособным. Я в состоянии платить свои долги.
Анахайм достал из кармана бумагу и подал Иону. Ион развернул и просмотрел ее — это была дарственная на Селон.
— Но этой планеты не существует!
— Уже существует. Я объясню. Видите ли, господин Регенгуж-ди-Монсараш… кстати, какое древнее у вас имя… очень достойный аристократический род, появившийся здесь, если не ошибаюсь, во времена четвертой волны колонизации… или даже третьей… Так вот, планета Селон находится там, куда наши корабли залетают очень редко. Вы понимаете? Не исключен контроль за ней со стороны чужих… Вообще у нас было подозрение, что на Селоне находятся огромные залежи алмазов. К сожалению, это не подтвердилось. Надеюсь, теперь вам понятна некоторая моя… э-э… страстность, которую я так неосторожно продемонстрировал вам? Алмазы — это ведь не фунт изюму, понимать надо. Ну, — Анахайм чуть переменил позу. — Владейте. Ничего не поделаешь. Раз проиграл, значит, проиграл. Тетушке передавайте привет. Я пришлю ей свежих рачков с Огастина.
Ион переглянулся со Скальдом и Йюлом.
— А вы не передумаете? — сказал Йюл. — Вы какой-то непоследовательный: одной рукой даете, другой отнимаете. Сейчас дарите планету, а потом с досады откусите Иону ухо.
В глазах Анахайма мелькнул слабый интерес.
— Какой вы злопамятный, господин Йюл… Не думал, что вспомните.
— Такое не забывается. Мы потеряли часть наших постоянных клиентов, а утраченное доверие вернуть очень трудно.
Словно из-под земли, черным лохматым облаком перед Анахаймом вдруг возник Гладстон. Он запрыгнул на низкий парапет фонтана и уставился на гостя. Анахайм усмехнулся.
— Дорогие у вас игрушки… Ну, между нами говоря, мы можем это себе позволить, правда? — доверительно обратился он к Иону. Тот промолчал. Анахайм взглянул на Скальда. — Я вижу, и господин Икс затесался к вам в компанию.
— Насколько мне помнится, мы незнакомы, — холодно ответил детектив.
— Это вам только так кажется. — Голос у Анахайма стал еще неприятнее. — Будьте осторожны в выборе друзей, любезный. Ну что ж, мне пора. Не забудьте оповестить всю галактику, что мы в расчете, господин Регенгуж. Ди-Монсараш.
Он протянул к своей трости руку, чтобы взять ее, но Гладстон молча вцепился зубами в средний палец на правой руке Анахайма — нападение было по-змеиному быстрым. По руке побежала кровь. Анахайм приставил конец трости, которую схватил другой рукой, к груди собаки, и сильный разряд окутал ее синим пламенем, но пострадал только сам Анахайм — он громко вскрикнул от боли.
— Фу! — опомнившись, закричал Ион на Гладстона. — Пошел!
Пес тут же выпустил палец и спрыгнул на землю. Анахайм бросил на мужчин тяжелый взгляд и, тряся пораненной рукой, зашагал к выходу из сада. Гладстон побежал за ним, обнюхивая дорожку.
— А нечего уши откусывать… незнакомым женщинам… — с тихим злорадством сказал ему вслед Йюл. — Терпеть не могу таких типов. Странно, но когда Ион рассказал о своем карточном приключении, я почему-то сразу вспомнил этого субъекта.
— Мне неловко вмешиваться, но не могли бы вы все зайти ко мне, — вдруг раздался из скрытого динамика голос Зиры. — Я всё видела по телесети.
— Сейчас придем, мама, — сказал Ион. — Есть новости?
— Есть…
Мужчины переглянулись и поспешили в дом. На дороге им встретился Гладстон. Он лежал на боку, с закрытыми глазами. Лапы у него слабо подрагивали.
— Черт, — сказал Ион. — А я уже привык к этой псине. Он никак заболел?
Механический пес открыл глаза, с трудом встал, и вдруг его вырвало на дорожку чем-то черным, похожим на кусочки природной смолы.
— Меня самого тошнит от этого господина Анахайма, — хмуро заметил Йюл. — Ну, теперь запомнишь? — сказал он, обращаясь к собаке. — У него кровь ядовитая! Давай рысью к хозяину!
Повеселевший и явно оправившийся Гладстон встряхнулся и затрусил по дорожке.
В кабинете Зиры картин на стенах, ваз и цветов было по максимуму, но это не раздражало Скальда. Нарядные и легкие портьеры ему тоже угодили. Они были нежно-кремовыми — такие обычно мягко приглушают дневной свет. Рабочий стол Зиры, за которым она сейчас сидела, не выглядел чужеродным телом в этой просторной светлой комнате, хотя на нем стоял компьютер и грудами лежали книги и бумаги.
Хозяйка кабинета кивком пригласила всех сесть и обратилась к Скальду, словно он был самым важным лицом в этой компании:
— Нам нужно посоветоваться с вами, господин Икс. Вы составили свое мнение об этом… Анахайме?..
— Конечно. Он человек с большими странностями, большими возможностями… Опасен. Если говорить конкретно, я насчитал три слишком явных совпадения в ваших семейных фантазиях о Селоне и сообщении Анахайма о планете: Селон находится там, куда корабли залетают очень редко; не исключен контроль за планетой со стороны чужих; ну, и животрепещущая алмазная тема. Спасибо, хоть не сказал, что его люди подозревали о наличии у Селона алмазного ядра. Но намек был слишком прозрачным.
— Что-то я все равно не понял, — сказал Йюл.
— Он узнал… — нахмурилась Зира. — Но как?
Скальд пожал плечами:
— А как он проник сюда, за ваши запоры?
— Сегодня разберусь, — пообещал Йюл. — Кому-то не поздоровится.
— Не забирайте слишком круто, помните о необычных возможностях господина Анахайма, — заметил Скальд.
— Ты хотела нам что-то сообщить, мама, — сказал Ион.
— Сказать как есть или сначала вас подготовить?
— Руби с плеча…
— С Чиль-Панса пришло сообщение: они начали умирать, по очереди… Сначала погибли во время дежурства оба полицейских, составлявших протокол, главный менеджер отеля, три человека из персонала, а вчера здесь, на Имбре, — твой врач и дизайнер, сегодня снова дизайнер. Девять человек. Смерть каждого была скоропостижной, внезапной. Убийствам даже не придана видимость несчастного случая.
Они посидели в тишине.
— Это я виноват, — подавленно произнес Ион. — Я, со своими дурацкими амбициями…
— Они предали тебя, — заметил Йюл.
— Надо было оставить все как есть. Я самодовольный, тупой эгоист!
— Хорошо! — закричала Зира. — Тогда каждый может спокойно плевать тебе в лицо! Утрись и сейчас, и оставим все как есть — чтобы больше не было новых жертв!
Снова воцарилось молчание.
— Нужно убедиться, но я думаю, что и так понятно: Селон, которым расплатился Анахайм, — фикция, — заговорил Скальд. — Скорее всего это какой-нибудь безжизненный астероид в восьмом секторе, который без особого труда перевели в собственность нашего злопамятного господина. А тайна продолжает оставаться тайной — где-то есть другой Селон, который по праву принадлежит господину Регенгужу.
— Мама, у тебя можно курить? — спросил Ион.
Зира кивнула.
— Вы должны определиться, господа, — сказал Скальд, — и решить, так ли вам необходим этот поединок, чреватый жертвами.
— Чихали мы на его угрозы, — резко заметил Ион.
— Нет, а как вы это себе представляете? — вмешался Йюл. — Как вы заставите его отдать вам то-не-знаю-что?
— Нам поможет господин Икс, — сказал Зира.
— Тогда прежде всего нужно обеспечить надежную защиту женщин и детей, — сказал детектив.
— Лично я не собираюсь сидеть взаперти, — немедленно возразила Зира. — Я не женщина. Я Зира Эвора Регенгуж-ди-Монсараш.
— Подождите-подождите. — Скальд потер ладонями лицо. — Если мы с вами все время будем спорить, ничего не получится. Итак, кто в авангарде, а кто в тылу?
На пороге комнаты появился Гиз в сопровождении Гладстона.
— Вы на весь дом кричите. Вам нужны сведения об Анахайме? По полученным данным вполне можно провести полную идентификацию личности.
— По полученным откуда? — удивился Ион.
Гиз взглянул на Гладстона. Пес гавкнул, раскрыл пасть и выплюнул на подставленную юношей руку маленький диск.
— Мы времени зря не теряем, папа, — сказал Гиз, подавая диск отцу.
— Теперь дело за вашими знакомствами в С-патруле, Ион, — сказал Скальд. — Ай да псина… Дай пять! — Он присел на корточки протянул Гладстону руку, тот с достоинством подал ему тяжелую лапу.
— Я даже еще не знаю всех его возможностей, — не удержавшись, похвастался Гиз. — Гипер-класс-компьютер… Четыре триллиона чипов!
Ион воззрился на сына.
— Это на карманные деньги, папа, — торопливо сказал Гиз.
— Передают в новостях каждый час. Кто автор? — спросила Зира.
— Я, — ответил Ион.
Вся семья, вместе со Скальдом, собралась у Зиры. Гладстон лежал посередине комнаты и вылизывал по очереди всех четырех кошек хозяйки. Сонные кошки лениво кусали пса за нос, за уши, но этот орешек был им явно не по зубам. Временами какая-нибудь одна из них, жалобно мяукнув, пыталась вырваться из железных объятий, но безуспешно. Гладстон последовательно и методично выполнял свою работу.
— Сегодня решением правительства Имбры запрещено производство и использование уже имеющихся в употреблении воздушных поясов Рудайя. Как известно, это особое защитное поле применяется в основном для охраны политических деятелей, звезд шоу-бизнеса, известных деятелей. Считалось, что в нем человек становится неуязвим для окружающих. За последнюю неделю на Имбре произошло четыре случая самовозгорания людей, находящихся под защитой пояса Рудайя. Только что, в считанные секунды, погибла известная певица Флоренс… Правительство планеты скорбит вместе с вами…
— Какой ужас, — прошептала Ронда, глядя на ослепительной красоты лицо женщины, по обычаю заметно затененное в знак траура.
— Комментарий ученых краток: произошел сбой в системе, известный как закон Иваневича, — продолжал диктор. — Физические законы перестают действовать без всяких видимых причин.
— Так не бывает! — буркнул Скальд. — На все есть причина…
— Выделено шесть косвенных признаков, предшествующих ситуации, когда происходит сбой, — слишком мало, чтобы предвидеть ее. Вообще проблема самовозгорания людей изучена довольно детально, но способов его предотвращения пока не найдено. Внезапно потерявший свои физические поля биологический объект переходит в запрещенное состояние, что вызывает процесс самораспада, не распространяющийся на одежду жертв…
— Вижу, вся семейка в сборе, — на экране вдруг появилось надменное лицо Анахайма. Йюл вскочил на ноги. — Сядьте, господин Йюл. Не буду тратить попусту слова. — Изображение внезапно исказилось помехами. — Пусть… смелый… семьи… тот, кто не, — помехи стали очень сильными, — придет… поговорить. Имбра, район шестьдесят три, восемь, пять. Жду. — Снова пошли новости.
— Совсем обнаглел, — возмутился Йюл. — Фантом прямо какой-то.
— Ну вот, за что боролись, на то и напоролись, — сказал Скальд. — Давайте решать, кто из нас пойдет. Полагаю, самая подходящая кандидатура — моя.
— Он ясно сказал, кого ждет, — вмешался Гиз. — Самого смелого из семьи.
— Но девочка не справится. У нее слишком мало опыта, — возразила Зира.
Лавиния подпрыгнула на месте.
— Это дискриминация!
Ион строго взглянул на нее.
— Мы не собираемся обсуждать этот вопрос, дочка. Когда тебе стукнет шестнадцать…
— До шестнадцати еще сто лет ждать! Я не доживу! — рыдающим голосом возразила девочка.
— Лавиния, ты действуешь всем на нервы, — осуждающе покачал головой Йюл. — Ты что, не понимаешь, что это не детские забавы?
— Ждите меня здесь, — сказала Зира. Скальд вопросительно взглянул на Иона, но женщина предупреждающе повысила голос: — Господин Икс!..
Напрасно Зира пробовала обнаружить жилище Анахайма по каким-то исключительным внешним признакам — необычной или роскошной архитектуре. Оно было типовым в ряду подобных поместий Имбры.
Модуль покружил над матовым куполом, а когда раскрылись его панели, Зира по-молодому лихо спикировала точно в центр площадки и легко выскочила из модуля на землю. Под ногами у нее засветилась дорожка, она пошла по ней к каменному дому в форме древней котти-пагоды. Снаружи он был выкрашен охрой и производил впечатление построенного из натуральных материалов; местами стены казались потемневшими от старости. Но Зире не понравилась эта слишком тщательная стилизация, она во всем ценила чувство меры.
Интерьер дома напоминал о прохладных сказочных дворцах. Тыква, чей плод считался в религии котти священным, был представлен здесь в разных видах — из тыкв-курительниц под иконами с ликами древних веселых и толстощеких божков доносился запах благовоний, а ярко-оранжевая гигантская тыква красовалась посреди огромного холла, намеренно перегораживая дорогу и символизируя величие и самодостаточность природного начала, превосходящего все достижения цивилизации.
Пульсирующая дорожка обогнула тыкву и привела Зиру в довольно уютную комнату, напоминающую кабинет, где на полу был расстелен пушистый ковер с орнаментом из кипарисов. Здесь ее ждал Анахайм. Он сидел за рабочим столом. Когда Зира вошла, он с холодной задумчивостью оглядел ее и кивком предложил сесть. Одет он был в прежний джинсовый костюм, выглядел очень молодым, очень здоровым, и Зира, чувствуя его изучающий взгляд, покраснела.
— Ну? — спросила она, чтобы прервать неприятную затянувшуюся паузу.
— Значит, вы, госпожа Регенгуж, самая смелая? — спросил Анахайм немного насмешливо. — Что ж, давайте поговорим. Как-то, почти незаметно для меня, у нас с вашей семьей завязалась интересная игра. Я даже не ожидал, что ваш сынок окажется таким упрямым. Но, честно сказать, мне интересны люди, от которых не знаешь чего ждать. Предсказуемость хороша только изредка — когда делаешь дело и сам прогнозируешь результат. А когда ты развлекаешься — интересен сам процесс, волнение, которое тебя охватывает. Результат игры воспринимается как дар судьбы, и это не сравнимо ни с чем.
— У меня же должны быть карманные деньги, — вполслуха слушая отца и весь погруженный в чтение инструкции, ответил Гиз.
— Карманные деньги? Впервые слышу. С восьми лет ты копишь на свою собственную планету, и у меня такое впечатление, что те деньги, что ты заработал за последние полгода, могут восполнить недостающую сумму, разве не так? А отметки по-прежнему оставляют желать лучшего.
— Так и есть, папа, — рассеянно ответил Гиз. — Можно сказать, я уже купил эту свою планету…
Он достал свисток, свистнул, нажал на небольшом пульте, извлеченном из кармана, какие-то кнопки. Через некоторое время по кухне растеклось черное море — рядами и колоннами вползли совсем крохотные, как насекомые, чистюли.
— Это к тебе, сынок, — тронула сына за локоть Ронда.
Гиз оторвал голову от инструкции и взглянул на чистюль.
— Это к Гладстону.
Пес осторожно подобрался к чистюлям, принюхался и довольно замахал прямой палкой хвоста. Копошащаяся мелкота замерла. Пес развалился на полу и вдруг принялся кататься по чистюлям. Они прилипали к его бокам, голове, лапам, прыгали ему на голову, цеплялись за хвост, и через несколько мгновений перед людьми стоял с чрезвычайно довольным видом добродушный лохматый пес. Он тряхнул своей густой блестящей шерстью и звонко залаял. Все ахнули.
Лавиния радостно вскрикнула, вскочила и, схватив пса за передние лапы, закружилась с ним по кухне. Гладстон все время подпрыгивал и лизал ее в лицо жестковатым, очень горячим языком…
— Основное наше правило — в отели не допускаются лица душевнобольные, впавшие в зависимость от запрещенных препаратов или алкоголя. Для этого мы тщательно тестируем всех потенциальных клиентов. — Йюл с аппетитом уминал бифштекс и объяснял Скальду тонкости охранной системы отелей.
— Я потратил полдня, чтобы ответить на ваши многочисленные тесты, — заметил Скальд. — Это было похоже на допрос в полицейском участке.
— Да, это создает некоторое неудобство, зато потом клиент будет уверен, что никто не ударит его по голове.
— Хорошее настроение клиентов складывается из мелочей. Все имеет значение. С персоналом проводится большая и тщательная работа, — вступила в разговор Ронда. — Отгадайте с двух раз, кто главное лицо в отеле?
— М-м… менеджер?
— Нет.
— Горничная?
— Лифтер. Скажите, какое выражение лиц преобладает у лифтеров, которых вы видели у нас?
— Очень приветливые… Всегда улыбаются, предупредительны. Но это говорит только о том, что они вышколены.
— А вот и нет. Их приветливость — это отражение вашего душевного здоровья.
— Да что вы говорите? — искренне удивился Скальд.
— Сеть наших заведений «Отдохни» выделяется в отельном бизнесе как раз присутствием на этажах лифтеров. Лифтеру мы платим много больше, чем менеджеру-распорядителю всего этажа. Он не только всегда придет на помощь посетителям, но и вовремя заметит, если кто-то не в себе, плохо себя чувствует или раздражен. Нанимая человека на работу, мы анализируем тип его лица. Есть лица, которые не нравятся никому, есть нейтральные, есть те, которые нравятся избирательно. И есть определенный тип лица, который очаровывает всех, за редким исключением. Здесь имеют значение его метрические характеристики, структурные особенности, то есть строение черепа, длина и форма бровей, носа, глаз и всего остального. Людей с такими лицами мы и отбираем в первую очередь. Но главное, что нас интересует, — обладает ли будущий лифтер актерскими способностями, умеет ли он перевоплощаться. А во-вторых, он должен быть хорошим психологом. Таким людям мы отдаем предпочтение, мы их холим, проводим с ним постоянные занятия, чтобы поддерживать их в форме.
— И это все ради заботы о клиенте…
— Конечно. Хороший лифтер, издалека наблюдая за приближающимся посетителем, с одного взгляда определит его сиюминутное душевное состояние, степень агрессивности и сделает все, чтобы погасить раздражение или, наоборот, усилить хорошее настроение. Причем для одних людей он «надевает» на лицо выражение типа «овечка»… Не смейтесь, Скальд, есть люди, которым иногда просто необходимо почувствовать себя волком в овечьем стаде — у них моментально повышается настроение, что нейтрализует растущее раздражение. Других приведет в чувство холодность и некоторая надменность. Лифтеры обязаны моментально распознать психологический тип посетителя и хорошо сделать свою работу. Кроме того, они приносят неоспоримую пользу службе охраны. Они могут почувствовать то, что не увидишь в глазок телекамеры.
— Но все же и на старуху бывает проруха, — вздохнул Ион. — Помните тот неприятный случай в позапрошлом году на Мимансе? Хорошо, что все хлопоты по нему взяла на себя Шиен, я ей так благодарен. Кое-как замяли… Лифтер был очень опытным, со стажем чуть ли не в десять лет. Он уверял, что у посетителя было превосходное настроение. А посетитель зашел в лифт и укусил незнакомую женщину. Ма, ты помнишь?
Зира помрачнела. Скальд округлил глаза.
— Уку… укусил?
— Да не укусил! — сказала Лавиния. — А вырвал зубами пол-уха. Ситуация была просто экстремальная! Она наступила ему на ногу, и он сразу съехал с катушек.
— Дочка, по-моему, у тебя сегодня были еще какие-то дела, — сказал Ион.
Зира возразила:
— Нет, пусть она слушает.
— Но не вмешивается!
— Но не вмешивается, — согласилась Зира и посмотрела на девочку. Лавиния опустила глаза.
— А почему, интересно, агрессивные наклонности этого типа не обнаружились при тестировании? — спросил Скальд.
— Мы думали над этим. Если он сам специалист в области психологии, то, возможно, он просто знал необходимые ответы, — сказал Йюл. — Поэтому мы стараемся все время обновлять тесты и придавать вопросам самый безобидный вид.
— Я помню, — улыбнулся Скальд. — «Если вы видите перед собой на блюде два яблока, какое вы возьмете: крупное или мелкое? Красное или зеленое? Срежете ли кожуру? Каким ножом — охотничьим или столовым? Разрежете ли яблоко или будете кусать так?..»
Все развеселились.
— Наверное, эти вопросы вставили после того случая с откушенным ухом. «Острые ли у вас зубы?» — передразнил Гиз. — «Не хотите ли их немного подпилить?»
— Когда Лавиния была маленькой, — с улыбкой сказала Ронда, — мы готовили ее к тому, что у нее вот-вот должны выпасть молочные зубы, и говорили, что вырастут новые. «Железные?» — с надеждой спрашивала она. Она тогда увлекалась монстрами и все не верила, что зубы будут обыкновенные, костяные… Злилась на нас.
— Очень смешно, — сердито прокомментировала девочка.
— Обратите внимание на эту фотографию, Скальд. — Зира поднялась и достала с полки большое семейное фото в рамочке.
— Ну началось! — с гневом сказала Лавиния.
С фотографии Скальду улыбались совсем молодые Ронда с Ионом, Йюл и Зира. Прижавшись к матери, стоял шестилетний Гиз. Ион держал на руках премилую крошку в воздушном платьице — у нее был очень оживленный вид, одной ручкой она трогала пышный синий бант у себя на голове.
— Славная девочка, правда? У Лавинии почти не было волос, а очень хотелось надеть бантик, — поделилась Зира, — и я капнула ей на макушку капельку клея. Видите, какая она здесь довольная.
— Потом две недели ходила с бантом. Не могли отклеить, — сказал Ион.
— Положительные эмоции важнее, — отмахнулась Зира.
— Это что, вечер воспоминаний? — Лавиния чуть не плакала. — Знала бы, ни за что не села с вами ужинать! Кому нужны эти противные сюсюканья про младенцев?!
— Подождите, Скальд, — пообещал Гиз, трепля Гладстона за загривок. — Еще немного, и вы войдете к маме и бабушке в полное доверие. Тогда они расскажут вам, как рожали. Это любимая женская тема. Ну ничего, нервы у вас крепкие.
— Гиз! — воскликнула Ронда.
Зира засмеялась:
— Что ты хочешь, детка? Мальчик патологически правдив.
— И все-таки, как охраняется ваш дом? — спросил Скальд, когда после ужина мужчины отправились на прогулку по саду, где всюду — в траве, на дорожках, в прохладном ручье — копошились крохотные чистюли, поддерживающие порядок.
Сад был полон цветущих растений, птиц, в нем было много уютных уголков, тенистых беседок, каменных горок, засаженных цветами.
— Как обычно. Несколько степеней защиты, — ответил Йюл. — Звуковая, визуальная, тепловая, механическая… Естественно, с полным набором самых современных средств. Почему вы спрашиваете?
— Это тоже ваш родственник? — Скальд кивнул в сторону.
— Какого черта? — удивился Йюл.
На краю небольшого бассейна с плавающим фонтаном сидел незнакомый мужчина в синем джинсовом костюме и кормил рыбок. Он не обернулся на звук приближающихся шагов, словно плохо слышал или плохо себя чувствовал, и это настораживало еще больше.
Ион прибавил шагу — он узнал незваного гостя еще издалека. Когда Ион подошел, они несколько мгновений молча смотрели друг другу в глаза. Потом мужчина отвернулся и снова стал крошить в воду хлеб. Он бросил большой кусок и своей тонкой тростью подтолкнул кусок к рыбкам, которые жадно набросились на еду.
— Кормилец ты наш, — раздраженно сказал Йюл, — как ты сюда попал?
Мужчина с усилием, будто шея у него была деревянная, повернул голову, и Скальд наконец увидел его лицо — в нем не было ничего необычного, если не считать холодного безразличия в красивых серых глазах. На вид незнакомцу было лет тридцать, его коротко подстриженные темные волосы слегка вились, изящно очерченные полные губы привычно-брезгливо кривились. Застывшее холеное лицо напоминало расхожий киношный типаж героя-любовника — и от природы красив, и косметологи потрудились…
— Меня озарило, — протянул Йюл. — Сдается мне, Ион, что не так давно ты подпортил именно это лицо…
Мужчина равнодушно обвел их глазами. Он лениво поигрывал своей тростью. «Ему безумно скучно, — вдруг понял Скальд, — так скучно, что он с трудом заставляет себя удерживать внимание на людях, стоящих перед ним, и ему не хочется ни говорить с ними, ни двигаться. Начни они сейчас кувыркаться перед ним по дорожке, и то не удивится».
Незнакомец разлепил губы и приятным баритоном, неожиданно показавшимся Скальду знакомым, произнес:
— Никогда люди не могут ценить хорошее к себе отношение. Неблагодарность — худший из людских пороков.
— Кажется, вы чередуете хорошие и плохие поступки? Напомните мне, господин Анахайм, последний после нашей драки ваш хороший поступок, который должен был вызвать у меня слезы благодарности, — сказал Ион.
— Я оставил вас в живых.
— Вот как? А почему, кстати?
— Из расположения к Эпиналь. — В голосе гостя прозвучали издевательские нотки.
— Понимаю. Вы помогли ей появиться на свет.
Анахайм слегка нахмурился, но даже и это сделал через силу, через скуку. Трость в его руках совершила несколько резких оборотов и снова застыла. Хотя Ион говорил с иронией, Скальд почувствовал его тревогу. Йюл отступил на шаг назад и едва заметно напрягся — так делают бойцы, ожидающие нападения.
— Кто разрешил вам появиться у меня в доме? — спросил Ион, борясь с раздражением. — Кто звал вас сюда?
— Вы. Вы пригласили меня расплатиться. Не хочу, чтобы меня считали недееспособным. Я в состоянии платить свои долги.
Анахайм достал из кармана бумагу и подал Иону. Ион развернул и просмотрел ее — это была дарственная на Селон.
— Но этой планеты не существует!
— Уже существует. Я объясню. Видите ли, господин Регенгуж-ди-Монсараш… кстати, какое древнее у вас имя… очень достойный аристократический род, появившийся здесь, если не ошибаюсь, во времена четвертой волны колонизации… или даже третьей… Так вот, планета Селон находится там, куда наши корабли залетают очень редко. Вы понимаете? Не исключен контроль за ней со стороны чужих… Вообще у нас было подозрение, что на Селоне находятся огромные залежи алмазов. К сожалению, это не подтвердилось. Надеюсь, теперь вам понятна некоторая моя… э-э… страстность, которую я так неосторожно продемонстрировал вам? Алмазы — это ведь не фунт изюму, понимать надо. Ну, — Анахайм чуть переменил позу. — Владейте. Ничего не поделаешь. Раз проиграл, значит, проиграл. Тетушке передавайте привет. Я пришлю ей свежих рачков с Огастина.
Ион переглянулся со Скальдом и Йюлом.
— А вы не передумаете? — сказал Йюл. — Вы какой-то непоследовательный: одной рукой даете, другой отнимаете. Сейчас дарите планету, а потом с досады откусите Иону ухо.
В глазах Анахайма мелькнул слабый интерес.
— Какой вы злопамятный, господин Йюл… Не думал, что вспомните.
— Такое не забывается. Мы потеряли часть наших постоянных клиентов, а утраченное доверие вернуть очень трудно.
Словно из-под земли, черным лохматым облаком перед Анахаймом вдруг возник Гладстон. Он запрыгнул на низкий парапет фонтана и уставился на гостя. Анахайм усмехнулся.
— Дорогие у вас игрушки… Ну, между нами говоря, мы можем это себе позволить, правда? — доверительно обратился он к Иону. Тот промолчал. Анахайм взглянул на Скальда. — Я вижу, и господин Икс затесался к вам в компанию.
— Насколько мне помнится, мы незнакомы, — холодно ответил детектив.
— Это вам только так кажется. — Голос у Анахайма стал еще неприятнее. — Будьте осторожны в выборе друзей, любезный. Ну что ж, мне пора. Не забудьте оповестить всю галактику, что мы в расчете, господин Регенгуж. Ди-Монсараш.
Он протянул к своей трости руку, чтобы взять ее, но Гладстон молча вцепился зубами в средний палец на правой руке Анахайма — нападение было по-змеиному быстрым. По руке побежала кровь. Анахайм приставил конец трости, которую схватил другой рукой, к груди собаки, и сильный разряд окутал ее синим пламенем, но пострадал только сам Анахайм — он громко вскрикнул от боли.
— Фу! — опомнившись, закричал Ион на Гладстона. — Пошел!
Пес тут же выпустил палец и спрыгнул на землю. Анахайм бросил на мужчин тяжелый взгляд и, тряся пораненной рукой, зашагал к выходу из сада. Гладстон побежал за ним, обнюхивая дорожку.
— А нечего уши откусывать… незнакомым женщинам… — с тихим злорадством сказал ему вслед Йюл. — Терпеть не могу таких типов. Странно, но когда Ион рассказал о своем карточном приключении, я почему-то сразу вспомнил этого субъекта.
— Мне неловко вмешиваться, но не могли бы вы все зайти ко мне, — вдруг раздался из скрытого динамика голос Зиры. — Я всё видела по телесети.
— Сейчас придем, мама, — сказал Ион. — Есть новости?
— Есть…
Мужчины переглянулись и поспешили в дом. На дороге им встретился Гладстон. Он лежал на боку, с закрытыми глазами. Лапы у него слабо подрагивали.
— Черт, — сказал Ион. — А я уже привык к этой псине. Он никак заболел?
Механический пес открыл глаза, с трудом встал, и вдруг его вырвало на дорожку чем-то черным, похожим на кусочки природной смолы.
— Меня самого тошнит от этого господина Анахайма, — хмуро заметил Йюл. — Ну, теперь запомнишь? — сказал он, обращаясь к собаке. — У него кровь ядовитая! Давай рысью к хозяину!
Повеселевший и явно оправившийся Гладстон встряхнулся и затрусил по дорожке.
В кабинете Зиры картин на стенах, ваз и цветов было по максимуму, но это не раздражало Скальда. Нарядные и легкие портьеры ему тоже угодили. Они были нежно-кремовыми — такие обычно мягко приглушают дневной свет. Рабочий стол Зиры, за которым она сейчас сидела, не выглядел чужеродным телом в этой просторной светлой комнате, хотя на нем стоял компьютер и грудами лежали книги и бумаги.
Хозяйка кабинета кивком пригласила всех сесть и обратилась к Скальду, словно он был самым важным лицом в этой компании:
— Нам нужно посоветоваться с вами, господин Икс. Вы составили свое мнение об этом… Анахайме?..
— Конечно. Он человек с большими странностями, большими возможностями… Опасен. Если говорить конкретно, я насчитал три слишком явных совпадения в ваших семейных фантазиях о Селоне и сообщении Анахайма о планете: Селон находится там, куда корабли залетают очень редко; не исключен контроль за планетой со стороны чужих; ну, и животрепещущая алмазная тема. Спасибо, хоть не сказал, что его люди подозревали о наличии у Селона алмазного ядра. Но намек был слишком прозрачным.
— Что-то я все равно не понял, — сказал Йюл.
— Он узнал… — нахмурилась Зира. — Но как?
Скальд пожал плечами:
— А как он проник сюда, за ваши запоры?
— Сегодня разберусь, — пообещал Йюл. — Кому-то не поздоровится.
— Не забирайте слишком круто, помните о необычных возможностях господина Анахайма, — заметил Скальд.
— Ты хотела нам что-то сообщить, мама, — сказал Ион.
— Сказать как есть или сначала вас подготовить?
— Руби с плеча…
— С Чиль-Панса пришло сообщение: они начали умирать, по очереди… Сначала погибли во время дежурства оба полицейских, составлявших протокол, главный менеджер отеля, три человека из персонала, а вчера здесь, на Имбре, — твой врач и дизайнер, сегодня снова дизайнер. Девять человек. Смерть каждого была скоропостижной, внезапной. Убийствам даже не придана видимость несчастного случая.
Они посидели в тишине.
— Это я виноват, — подавленно произнес Ион. — Я, со своими дурацкими амбициями…
— Они предали тебя, — заметил Йюл.
— Надо было оставить все как есть. Я самодовольный, тупой эгоист!
— Хорошо! — закричала Зира. — Тогда каждый может спокойно плевать тебе в лицо! Утрись и сейчас, и оставим все как есть — чтобы больше не было новых жертв!
Снова воцарилось молчание.
— Нужно убедиться, но я думаю, что и так понятно: Селон, которым расплатился Анахайм, — фикция, — заговорил Скальд. — Скорее всего это какой-нибудь безжизненный астероид в восьмом секторе, который без особого труда перевели в собственность нашего злопамятного господина. А тайна продолжает оставаться тайной — где-то есть другой Селон, который по праву принадлежит господину Регенгужу.
— Мама, у тебя можно курить? — спросил Ион.
Зира кивнула.
— Вы должны определиться, господа, — сказал Скальд, — и решить, так ли вам необходим этот поединок, чреватый жертвами.
— Чихали мы на его угрозы, — резко заметил Ион.
— Нет, а как вы это себе представляете? — вмешался Йюл. — Как вы заставите его отдать вам то-не-знаю-что?
— Нам поможет господин Икс, — сказал Зира.
— Тогда прежде всего нужно обеспечить надежную защиту женщин и детей, — сказал детектив.
— Лично я не собираюсь сидеть взаперти, — немедленно возразила Зира. — Я не женщина. Я Зира Эвора Регенгуж-ди-Монсараш.
— Подождите-подождите. — Скальд потер ладонями лицо. — Если мы с вами все время будем спорить, ничего не получится. Итак, кто в авангарде, а кто в тылу?
На пороге комнаты появился Гиз в сопровождении Гладстона.
— Вы на весь дом кричите. Вам нужны сведения об Анахайме? По полученным данным вполне можно провести полную идентификацию личности.
— По полученным откуда? — удивился Ион.
Гиз взглянул на Гладстона. Пес гавкнул, раскрыл пасть и выплюнул на подставленную юношей руку маленький диск.
— Мы времени зря не теряем, папа, — сказал Гиз, подавая диск отцу.
— Теперь дело за вашими знакомствами в С-патруле, Ион, — сказал Скальд. — Ай да псина… Дай пять! — Он присел на корточки протянул Гладстону руку, тот с достоинством подал ему тяжелую лапу.
— Я даже еще не знаю всех его возможностей, — не удержавшись, похвастался Гиз. — Гипер-класс-компьютер… Четыре триллиона чипов!
Ион воззрился на сына.
— Это на карманные деньги, папа, — торопливо сказал Гиз.
3
— Господин Ион Хадис Регенгуж-ди-Монсараш подвергает сомнению честность господина Анахайма, подозревая, что последний расплатился за свой карточный долг не настоящей планетой Селон, а другой, не представляющей никакой ценности, — в отличие от Селона подлинного, — раздался с большого экрана телевизора голос диктора.— Передают в новостях каждый час. Кто автор? — спросила Зира.
— Я, — ответил Ион.
Вся семья, вместе со Скальдом, собралась у Зиры. Гладстон лежал посередине комнаты и вылизывал по очереди всех четырех кошек хозяйки. Сонные кошки лениво кусали пса за нос, за уши, но этот орешек был им явно не по зубам. Временами какая-нибудь одна из них, жалобно мяукнув, пыталась вырваться из железных объятий, но безуспешно. Гладстон последовательно и методично выполнял свою работу.
— Сегодня решением правительства Имбры запрещено производство и использование уже имеющихся в употреблении воздушных поясов Рудайя. Как известно, это особое защитное поле применяется в основном для охраны политических деятелей, звезд шоу-бизнеса, известных деятелей. Считалось, что в нем человек становится неуязвим для окружающих. За последнюю неделю на Имбре произошло четыре случая самовозгорания людей, находящихся под защитой пояса Рудайя. Только что, в считанные секунды, погибла известная певица Флоренс… Правительство планеты скорбит вместе с вами…
— Какой ужас, — прошептала Ронда, глядя на ослепительной красоты лицо женщины, по обычаю заметно затененное в знак траура.
— Комментарий ученых краток: произошел сбой в системе, известный как закон Иваневича, — продолжал диктор. — Физические законы перестают действовать без всяких видимых причин.
— Так не бывает! — буркнул Скальд. — На все есть причина…
— Выделено шесть косвенных признаков, предшествующих ситуации, когда происходит сбой, — слишком мало, чтобы предвидеть ее. Вообще проблема самовозгорания людей изучена довольно детально, но способов его предотвращения пока не найдено. Внезапно потерявший свои физические поля биологический объект переходит в запрещенное состояние, что вызывает процесс самораспада, не распространяющийся на одежду жертв…
— Вижу, вся семейка в сборе, — на экране вдруг появилось надменное лицо Анахайма. Йюл вскочил на ноги. — Сядьте, господин Йюл. Не буду тратить попусту слова. — Изображение внезапно исказилось помехами. — Пусть… смелый… семьи… тот, кто не, — помехи стали очень сильными, — придет… поговорить. Имбра, район шестьдесят три, восемь, пять. Жду. — Снова пошли новости.
— Совсем обнаглел, — возмутился Йюл. — Фантом прямо какой-то.
— Ну вот, за что боролись, на то и напоролись, — сказал Скальд. — Давайте решать, кто из нас пойдет. Полагаю, самая подходящая кандидатура — моя.
— Он ясно сказал, кого ждет, — вмешался Гиз. — Самого смелого из семьи.
— Но девочка не справится. У нее слишком мало опыта, — возразила Зира.
Лавиния подпрыгнула на месте.
— Это дискриминация!
Ион строго взглянул на нее.
— Мы не собираемся обсуждать этот вопрос, дочка. Когда тебе стукнет шестнадцать…
— До шестнадцати еще сто лет ждать! Я не доживу! — рыдающим голосом возразила девочка.
— Лавиния, ты действуешь всем на нервы, — осуждающе покачал головой Йюл. — Ты что, не понимаешь, что это не детские забавы?
— Ждите меня здесь, — сказала Зира. Скальд вопросительно взглянул на Иона, но женщина предупреждающе повысила голос: — Господин Икс!..
Напрасно Зира пробовала обнаружить жилище Анахайма по каким-то исключительным внешним признакам — необычной или роскошной архитектуре. Оно было типовым в ряду подобных поместий Имбры.
Модуль покружил над матовым куполом, а когда раскрылись его панели, Зира по-молодому лихо спикировала точно в центр площадки и легко выскочила из модуля на землю. Под ногами у нее засветилась дорожка, она пошла по ней к каменному дому в форме древней котти-пагоды. Снаружи он был выкрашен охрой и производил впечатление построенного из натуральных материалов; местами стены казались потемневшими от старости. Но Зире не понравилась эта слишком тщательная стилизация, она во всем ценила чувство меры.
Интерьер дома напоминал о прохладных сказочных дворцах. Тыква, чей плод считался в религии котти священным, был представлен здесь в разных видах — из тыкв-курительниц под иконами с ликами древних веселых и толстощеких божков доносился запах благовоний, а ярко-оранжевая гигантская тыква красовалась посреди огромного холла, намеренно перегораживая дорогу и символизируя величие и самодостаточность природного начала, превосходящего все достижения цивилизации.
Пульсирующая дорожка обогнула тыкву и привела Зиру в довольно уютную комнату, напоминающую кабинет, где на полу был расстелен пушистый ковер с орнаментом из кипарисов. Здесь ее ждал Анахайм. Он сидел за рабочим столом. Когда Зира вошла, он с холодной задумчивостью оглядел ее и кивком предложил сесть. Одет он был в прежний джинсовый костюм, выглядел очень молодым, очень здоровым, и Зира, чувствуя его изучающий взгляд, покраснела.
— Ну? — спросила она, чтобы прервать неприятную затянувшуюся паузу.
— Значит, вы, госпожа Регенгуж, самая смелая? — спросил Анахайм немного насмешливо. — Что ж, давайте поговорим. Как-то, почти незаметно для меня, у нас с вашей семьей завязалась интересная игра. Я даже не ожидал, что ваш сынок окажется таким упрямым. Но, честно сказать, мне интересны люди, от которых не знаешь чего ждать. Предсказуемость хороша только изредка — когда делаешь дело и сам прогнозируешь результат. А когда ты развлекаешься — интересен сам процесс, волнение, которое тебя охватывает. Результат игры воспринимается как дар судьбы, и это не сравнимо ни с чем.