– Хочу поблагодарить этого человека за то, что напомнил мне о моем долге и привез сюда. Спасибо, – серьезно сказал он. Бренд молча поклонился. – Я сел на корабль, – продолжал Торхолл, – и отправился в колонии Исландии и Гренландии. И, только пробыв там много времени, узнал, что ярл Эйольф убил всю мою семью…
Теперь все уставились на побелевшего ярла, который, задыхаясь, рвал на себе ворот рубахи. Потом, внезапно успокоившись, злобно воззрился на Торхолла. Едва заметная довольная улыбка искривила губы ярла, словно он радовался, что уже успел отомстить убийце сына.
Торхолл Храбрый отвел глаза и продолжал:
– Я смертельно болен и знаю, что дни мои сочтены.
Он кивнул Уинсом.
– О, ja, я знал. Я знал, но временами не желал в это верить.
И, помедлив, добавил:
– Я благодарю тебя за заботу и помощь в самое трудное время моей жизни.
Уинсом кивнула, кусая губы, чтобы не заплакать.
Я сделала бы это еще и еще много раз, подумала она, знай, что ты выберешь именно такой способ, чтобы вернуть мне моего возлюбленного мужа.
Наконец Торхолл снова предстал перед судьями, долго оглядывал их в полном молчании и только потом произнес:
– Я старик, да и ярл немолод. Поступайте со мной, как пожелаете.
Даже со своего места Уинсом слышала, как тяжело переводит дыхание старик. Значит, он и вправду решил отречься от всего – отказаться от силы, своей жизни, ради жизни других людей, ради великой любви… ради спасения Инги.
Инга сидела недалеко от них, закрыв лицо руками, и, на взгляд постороннего, казалась измученной и утомленной испытаниями, через которые пришлось пройти. Но Уинсом подумала, что девушка выглядит пристыженной, хотя… хотя одновременно словно крохотный огонек надежды теплится в ней.
А Бренд? Судьба изгоя, так страшившая викинга, причина, по которой он объездил полсвета в поисках Торхолла, больше не грозила ему. Благодаря Торхоллу, Бренд был свободен.
Уинсом неожиданно вцепилась в руку мужа, отказываясь разжать пальцы. Тот осторожно поцеловал тыльную сторону ее ладони, и оба стали вслушиваться, пытаясь разобрать, о чем совещаются судьи. Присутствующие тоже взволнованно перешептывались.
Уинсом заметила, как люди ярла то и дело с подозрением поглядывают на матросов Грольфа и Бренда.
Наконец лохматый судья встал и знаком велел Торхоллу Храброму сесть. Старик поковылял к своей скамье.
– Тинг постановил, – громко объявил судья, – что Торхолл виновен в убийстве Эйрика Эйольфсона.
– Смерть ему! – завопил ярл. – Смерть преступнику!
Несколько человек вскочили, готовые выполнить приказ ярла. Торхолл Храбрый едва заметно съежился, но не сделал попытки защитить себя.
Судья повелительно поднял руку. Людей, протискивавшихся к Торхоллу, грубо расталкивали другие, очевидно, сторонники судей. Никто и пальцем не осмелился дотронуться до старика.
– Приговор – вечное изгнание, – провозгласил судья.
Бренд, наклонившись, тихо объяснил Уинсом смысл происходящего. Она охнула от ужаса. Теперь Торхолл Храбрый навсегда изгонялся из Стевенджера, и каждый, кто встретит его, имел право убить старика и не понести за это наказания.
Люди ярла начали зловеще перешептываться, а сам Эйольф сверкающими ненавистью глазками уставился на старика. Он уже хотел подняться, чтобы расправиться с осужденным, но тут лохматый судья вновь призвал к молчанию. Ярлу пришлось довольствоваться убийственными взглядами, бросаемыми в сторону Торхолла. Но потом, внезапно успокоившись, что-то прошептал соседу. Тот кивнул, и Уинсом заметила, как он положил руку на рукоять кинжала. Ярл самодовольно ухмыльнулся, и Уинсом вздрогнула от тоскливого предчувствия.
– Далее, Тинг постановил, – продолжал судья, – что ярл Эйольф приобрел богатство неправедно, присвоил золото родителей Инги, хотя нет доказательств того, что он убил их. Поэтому ярл должен не позднее сегодняшнего дня выплатить Инге пеню в размере одного дома, с прилегающими к нему землями, и одного полностью оснащенного корабля с командой.
Крик разъяренного ярла был слышен даже на улице, но судья, даже не моргнув глазом, сурово объявил:
– Если же ярл предпочтет оспаривать законность приговора, размер пени увеличивается вдвое и составит два дома с прилегающими к ним землями и два полностью оснащенных корабля.
Ярл рухнул на скамью, плотно сжав губы, злобно взирая на судью.
– И, – продолжал тот, – если в продолжение одного года кто-нибудь из судей или членов их семьи пострадает каким-либо образом от ярла Эйольфа или его людей, сам ярл будет приговорен к вечному изгнанию, а его земли, дома, скот и корабли конфискуются.
Ярл снова разъяренно взвыл, но Бренд, Олаф и Грольф подошли ближе и встали рядом с Торхоллом. Уинсом пошла следом, оглядывая зал. Люди ярла столпились у двери, и она испугалась, что Бренду не позволят уйти без драки.
Торхолл Храбрый жестом велел Бренду уйти, но тот, ухмыльнувшись, покачал головой.
– Больше никаких жертв, – шепнул он. Старик, покраснев, отвернулся.
– Я теперь изгой, Бьорнсон. Кто захочет подать мне руку? И что тебе от меня нужно?
Уинсом на мгновение показалось, что голос старика дрожит, но она, конечно, ошибалась, ведь храбрее Торхолла нет на свете человека. Бренд же только смеялся.
– Что до меня, желаю пригласить тебя в свой дом, разделить с тобой кров, хлеб и место у очага, до конца дней твоих.
– Не шути со стариком, – прорычал Торхолл. Бренд снова усмехнулся.
– А что, кто-то сделал тебе лучшее предложение?
– Ах ты, дерзкий щенок, – пробормотал Торхолл Храбрый.
В этот момент к ним подошла Инга и протянула руки, чтобы обнять Торхолла. Старик прижал ее к себе. Уинсом показалось, что он прошептал:
– Создать или уничтожить… таков наш выбор. Но слова не имели для нее никакого смысла, и Уинсом подумала, что, должно быть, ослышалась.
Инга обхватила Торхолла за плечи, погладила по спине и отошла, вытирая выступившие на глазах слезы.
Бренд, поддерживая жену, сделал знак Грольфу. Здоровенные матросы, провожавшие их на собрание, мгновенно окружили женщин и Торхолла. Бренд во главе спутников направился к двери, но остановился, оказавшись лицом к лицу с ярлом Эйольфом.
– Дорогу, – потребовал он.
– Отдай Мне Торхолла Храброго! – вскричал ярл, – и я позволю тебе пройти. Он убил моего сына, и я требую его смерти.
– Nej, – прорычал Бренд. – Он под моей защитой!
– Как можешь ты защищать убийцу собственного брата? – завопил ярл, багровея от бешенства. – Отдай его мне, говорю я! Он изгой!
– Не мечтай! Если кто-то попытается разделаться с Торхоллом, будет сначала иметь дело со мной!
– Он вне закона, – запротестовал ярл.
– Я и мои люди будут охранять старика.
Бренд показал на угрожающего вида матросов. Ярл поглядел сначала на них, потом на своих людей. Силы были явно неравны.
– На этот раз, клянусь Тором, ты взял верх! – воскликнул ярл. – Но; клянусь, я не забуду как ты… ты попрал правосудие!
Ярл отыскал глазами Торхолла, стоявшего в кругу друзей и опиравшегося на руку Олафа.
– Его не всегда будут охранять, – прорычал Эйольф, – и тогда посмотрим…
Уинсом заметила, как пошатнулся старик, и в ужасе схватилась за горло.
Бренд угрожающе шагнул к дяде.
– Даже не пытайся, – разъяренно прошипел он. – Его ты не получишь!
Он оттолкнул ярла, тот споткнулся, и один из наемников едва удержал его, Бренд и его люди направились к выходу, стараясь, чтобы Уинсом, Инга и Торхолл держались в середине.
– Тогда я возьму ее, – завопил ярл, показывая пальцем на Ингу. Бренд, остановившись на нижней ступеньке, обернулся. На лице дяди боролись гнев, ярость и ненависть.
– Нет, тебе ее не видать, – бросил Бренд. – Ты слышал приговор и сегодня же должен уплатить пеню!
– Вздор! Не дождешься!
– Нет? – сдержанно осведомился Бренд. – Судьям будет интересно услышать это. Два дома, кажется? Два корабля? Он направился к собравшимся в зале судьям, все еще обсуждавшим сегодняшние события.
Ярл воздел руки к нему.
– Племянник, ты уж слишком скор! Неужели не видишь, что я шучу!
Бренд нахмурился, понимая, что дядя лжет и явно до крайности обозлен, и, презрительно фыркнув, отвернулся и пересек двор. Грольф, матросы и их подопечные шли следом. Ярл стоял на ступеньках, выкрикивая им вслед проклятия. Только когда они уже довольно далеко отошли от здания суда и направились по заснеженной тропинке, ведущей к дому, Уинсом облегченно вздохнула. Остальные немного отстали, и она сжала руку мужа.
– Значит, все кончено? Ты действительно оправдан?
– С меня снято подозрение, – улыбнулся Бренд. – Все считают, что убийца – Торхолл. После сегодняшнего дня ни один человек не осмелится утверждать иначе.
– А Инга? Что с ней станется?
– Получит земли и дом, – пожал плечами Бренд. – И будет держаться подальше от ярла. Но она достаточно хорошо знает его. И знает также, что мы с Грольфом защитим ее, если понадобится.
Уинсом кивнула.
– А Торхолл Храбрый? Ярл Эйольф хочет убить его.
– Ja, он теперь вне закона, и каждый может убить его, не опасаясь наказания, – мрачно проворчал Бренд. – Но он поступил благородно, Уинсом, пожертвовал собой ради меня и Инги. Именно поэтому я не допущу его смерти и сделаю все, что в моих силах, лишь бы он спокойно прожил свои последние дни.
Уинсом, оглянувшись на старика, вновь стиснула руку мужа.
– Я горжусь тем, что ты решил принять под защиту его и Ингу.
Бренд изумленно взглянул на жену.
– Но что еще я мог сделать?
Уинсом взглянула на него и осторожно отвела со лба мужа непокорную белокурую прядь.
– Только совершить благородный поступок, – улыбнулась она.
Бренд поцеловал ее в кончик носа.
– Пойдем, Уинсом, мой Восторг. Поспешим домой и будем нежно и страстно любить друг друга.
– Да, Бренд, – тихо шепнула она, – я с радостью пойду за тобой куда угодно!
ЭПИЛОГ
ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА
Теперь все уставились на побелевшего ярла, который, задыхаясь, рвал на себе ворот рубахи. Потом, внезапно успокоившись, злобно воззрился на Торхолла. Едва заметная довольная улыбка искривила губы ярла, словно он радовался, что уже успел отомстить убийце сына.
Торхолл Храбрый отвел глаза и продолжал:
– Я смертельно болен и знаю, что дни мои сочтены.
Он кивнул Уинсом.
– О, ja, я знал. Я знал, но временами не желал в это верить.
И, помедлив, добавил:
– Я благодарю тебя за заботу и помощь в самое трудное время моей жизни.
Уинсом кивнула, кусая губы, чтобы не заплакать.
Я сделала бы это еще и еще много раз, подумала она, знай, что ты выберешь именно такой способ, чтобы вернуть мне моего возлюбленного мужа.
Наконец Торхолл снова предстал перед судьями, долго оглядывал их в полном молчании и только потом произнес:
– Я старик, да и ярл немолод. Поступайте со мной, как пожелаете.
Даже со своего места Уинсом слышала, как тяжело переводит дыхание старик. Значит, он и вправду решил отречься от всего – отказаться от силы, своей жизни, ради жизни других людей, ради великой любви… ради спасения Инги.
Инга сидела недалеко от них, закрыв лицо руками, и, на взгляд постороннего, казалась измученной и утомленной испытаниями, через которые пришлось пройти. Но Уинсом подумала, что девушка выглядит пристыженной, хотя… хотя одновременно словно крохотный огонек надежды теплится в ней.
А Бренд? Судьба изгоя, так страшившая викинга, причина, по которой он объездил полсвета в поисках Торхолла, больше не грозила ему. Благодаря Торхоллу, Бренд был свободен.
Уинсом неожиданно вцепилась в руку мужа, отказываясь разжать пальцы. Тот осторожно поцеловал тыльную сторону ее ладони, и оба стали вслушиваться, пытаясь разобрать, о чем совещаются судьи. Присутствующие тоже взволнованно перешептывались.
Уинсом заметила, как люди ярла то и дело с подозрением поглядывают на матросов Грольфа и Бренда.
Наконец лохматый судья встал и знаком велел Торхоллу Храброму сесть. Старик поковылял к своей скамье.
– Тинг постановил, – громко объявил судья, – что Торхолл виновен в убийстве Эйрика Эйольфсона.
– Смерть ему! – завопил ярл. – Смерть преступнику!
Несколько человек вскочили, готовые выполнить приказ ярла. Торхолл Храбрый едва заметно съежился, но не сделал попытки защитить себя.
Судья повелительно поднял руку. Людей, протискивавшихся к Торхоллу, грубо расталкивали другие, очевидно, сторонники судей. Никто и пальцем не осмелился дотронуться до старика.
– Приговор – вечное изгнание, – провозгласил судья.
Бренд, наклонившись, тихо объяснил Уинсом смысл происходящего. Она охнула от ужаса. Теперь Торхолл Храбрый навсегда изгонялся из Стевенджера, и каждый, кто встретит его, имел право убить старика и не понести за это наказания.
Люди ярла начали зловеще перешептываться, а сам Эйольф сверкающими ненавистью глазками уставился на старика. Он уже хотел подняться, чтобы расправиться с осужденным, но тут лохматый судья вновь призвал к молчанию. Ярлу пришлось довольствоваться убийственными взглядами, бросаемыми в сторону Торхолла. Но потом, внезапно успокоившись, что-то прошептал соседу. Тот кивнул, и Уинсом заметила, как он положил руку на рукоять кинжала. Ярл самодовольно ухмыльнулся, и Уинсом вздрогнула от тоскливого предчувствия.
– Далее, Тинг постановил, – продолжал судья, – что ярл Эйольф приобрел богатство неправедно, присвоил золото родителей Инги, хотя нет доказательств того, что он убил их. Поэтому ярл должен не позднее сегодняшнего дня выплатить Инге пеню в размере одного дома, с прилегающими к нему землями, и одного полностью оснащенного корабля с командой.
Крик разъяренного ярла был слышен даже на улице, но судья, даже не моргнув глазом, сурово объявил:
– Если же ярл предпочтет оспаривать законность приговора, размер пени увеличивается вдвое и составит два дома с прилегающими к ним землями и два полностью оснащенных корабля.
Ярл рухнул на скамью, плотно сжав губы, злобно взирая на судью.
– И, – продолжал тот, – если в продолжение одного года кто-нибудь из судей или членов их семьи пострадает каким-либо образом от ярла Эйольфа или его людей, сам ярл будет приговорен к вечному изгнанию, а его земли, дома, скот и корабли конфискуются.
Ярл снова разъяренно взвыл, но Бренд, Олаф и Грольф подошли ближе и встали рядом с Торхоллом. Уинсом пошла следом, оглядывая зал. Люди ярла столпились у двери, и она испугалась, что Бренду не позволят уйти без драки.
Торхолл Храбрый жестом велел Бренду уйти, но тот, ухмыльнувшись, покачал головой.
– Больше никаких жертв, – шепнул он. Старик, покраснев, отвернулся.
– Я теперь изгой, Бьорнсон. Кто захочет подать мне руку? И что тебе от меня нужно?
Уинсом на мгновение показалось, что голос старика дрожит, но она, конечно, ошибалась, ведь храбрее Торхолла нет на свете человека. Бренд же только смеялся.
– Что до меня, желаю пригласить тебя в свой дом, разделить с тобой кров, хлеб и место у очага, до конца дней твоих.
– Не шути со стариком, – прорычал Торхолл. Бренд снова усмехнулся.
– А что, кто-то сделал тебе лучшее предложение?
– Ах ты, дерзкий щенок, – пробормотал Торхолл Храбрый.
В этот момент к ним подошла Инга и протянула руки, чтобы обнять Торхолла. Старик прижал ее к себе. Уинсом показалось, что он прошептал:
– Создать или уничтожить… таков наш выбор. Но слова не имели для нее никакого смысла, и Уинсом подумала, что, должно быть, ослышалась.
Инга обхватила Торхолла за плечи, погладила по спине и отошла, вытирая выступившие на глазах слезы.
Бренд, поддерживая жену, сделал знак Грольфу. Здоровенные матросы, провожавшие их на собрание, мгновенно окружили женщин и Торхолла. Бренд во главе спутников направился к двери, но остановился, оказавшись лицом к лицу с ярлом Эйольфом.
– Дорогу, – потребовал он.
– Отдай Мне Торхолла Храброго! – вскричал ярл, – и я позволю тебе пройти. Он убил моего сына, и я требую его смерти.
– Nej, – прорычал Бренд. – Он под моей защитой!
– Как можешь ты защищать убийцу собственного брата? – завопил ярл, багровея от бешенства. – Отдай его мне, говорю я! Он изгой!
– Не мечтай! Если кто-то попытается разделаться с Торхоллом, будет сначала иметь дело со мной!
– Он вне закона, – запротестовал ярл.
– Я и мои люди будут охранять старика.
Бренд показал на угрожающего вида матросов. Ярл поглядел сначала на них, потом на своих людей. Силы были явно неравны.
– На этот раз, клянусь Тором, ты взял верх! – воскликнул ярл. – Но; клянусь, я не забуду как ты… ты попрал правосудие!
Ярл отыскал глазами Торхолла, стоявшего в кругу друзей и опиравшегося на руку Олафа.
– Его не всегда будут охранять, – прорычал Эйольф, – и тогда посмотрим…
Уинсом заметила, как пошатнулся старик, и в ужасе схватилась за горло.
Бренд угрожающе шагнул к дяде.
– Даже не пытайся, – разъяренно прошипел он. – Его ты не получишь!
Он оттолкнул ярла, тот споткнулся, и один из наемников едва удержал его, Бренд и его люди направились к выходу, стараясь, чтобы Уинсом, Инга и Торхолл держались в середине.
– Тогда я возьму ее, – завопил ярл, показывая пальцем на Ингу. Бренд, остановившись на нижней ступеньке, обернулся. На лице дяди боролись гнев, ярость и ненависть.
– Нет, тебе ее не видать, – бросил Бренд. – Ты слышал приговор и сегодня же должен уплатить пеню!
– Вздор! Не дождешься!
– Нет? – сдержанно осведомился Бренд. – Судьям будет интересно услышать это. Два дома, кажется? Два корабля? Он направился к собравшимся в зале судьям, все еще обсуждавшим сегодняшние события.
Ярл воздел руки к нему.
– Племянник, ты уж слишком скор! Неужели не видишь, что я шучу!
Бренд нахмурился, понимая, что дядя лжет и явно до крайности обозлен, и, презрительно фыркнув, отвернулся и пересек двор. Грольф, матросы и их подопечные шли следом. Ярл стоял на ступеньках, выкрикивая им вслед проклятия. Только когда они уже довольно далеко отошли от здания суда и направились по заснеженной тропинке, ведущей к дому, Уинсом облегченно вздохнула. Остальные немного отстали, и она сжала руку мужа.
– Значит, все кончено? Ты действительно оправдан?
– С меня снято подозрение, – улыбнулся Бренд. – Все считают, что убийца – Торхолл. После сегодняшнего дня ни один человек не осмелится утверждать иначе.
– А Инга? Что с ней станется?
– Получит земли и дом, – пожал плечами Бренд. – И будет держаться подальше от ярла. Но она достаточно хорошо знает его. И знает также, что мы с Грольфом защитим ее, если понадобится.
Уинсом кивнула.
– А Торхолл Храбрый? Ярл Эйольф хочет убить его.
– Ja, он теперь вне закона, и каждый может убить его, не опасаясь наказания, – мрачно проворчал Бренд. – Но он поступил благородно, Уинсом, пожертвовал собой ради меня и Инги. Именно поэтому я не допущу его смерти и сделаю все, что в моих силах, лишь бы он спокойно прожил свои последние дни.
Уинсом, оглянувшись на старика, вновь стиснула руку мужа.
– Я горжусь тем, что ты решил принять под защиту его и Ингу.
Бренд изумленно взглянул на жену.
– Но что еще я мог сделать?
Уинсом взглянула на него и осторожно отвела со лба мужа непокорную белокурую прядь.
– Только совершить благородный поступок, – улыбнулась она.
Бренд поцеловал ее в кончик носа.
– Пойдем, Уинсом, мой Восторг. Поспешим домой и будем нежно и страстно любить друг друга.
– Да, Бренд, – тихо шепнула она, – я с радостью пойду за тобой куда угодно!
ЭПИЛОГ
– О, Бренд! – обрадованно воскликнула Уинсом, – здесь совсем ничего не изменилось!
Муж и жена стояли у поручня корабля, глядя на приближавшийся берег.
– Река, деревья… все…
Бренд расслышал нотки надежды в голосе Уинсом и крепко сжал ее руку.
– Ошибаешься, мой Восторг, все другое… деревни может не существовать больше… мать мертва, брат…
Горло Бренда что-то стиснуло, и он не смог больше говорить, на сердце камнем лежала вина за уничтоженную деревню. Будь он хоть чуточку сообразительнее!
Но слова не шли с языка, да и что значат эти жалкие утешения и выражения печали и сочувствия?! Чем возместить Уинсом ужасную потерю? Как она будет страдать, убедившись в гибели родственников!
Уинсом наклонила голову, стараясь скрыть слезы, и осторожно смахнула со щек соленые капли.
Не время плакать, упрекнула она себя, особенно теперь, когда она совсем близко от дома! Корабль подошел к устью реки. Земля осталась прежней – те же деревья, вода, море… может, даже жив кто-то из ее племени. Уинсом пыталась задушить надежду, пылавшую в сердце, но не могла. Ей необходимо знать. Увериться самой. Именно потому она убедила Бренда совершить путешествие в Новый Свет.
Уинсом поглядела в сторону противоположного борта, где, лежа на палубе, похрапывал Торхолл Храбрый, и едва заметно улыбнулась. Вот и еще одна причина, по которой она настаивала на этом путешествии. Необходимо было увезти Торхолла подальше от мести ярла. Тот уже не раз пытался покончить со стариком, и хотя Бренду удавалось спасти его, оба знали, что настанет время, когда ярл выполнит угрозу, поэтому уговорили старика отправиться с ними.
Взгляд Уинсом упал на широкие паруса корабля Грольфа. Позади плыли еще два судна, груженные коровами, овцами, козами и семенами для посева. Рассказы Бренда о чудесной стране, о бесконечных лесах, плодородной почве и лугах, заросших густой травой, побудили Грольфа и еще десять семейств основать колонию в Новом Свете. Еще один корабль должен был сопровождать их, но Инга предпочла остаться в Исландии, где ее радушно встретил коротышка-монах Бреннан. Он и его друг Годи Сокки согласились помочь девушке купить маленькую ферму. Инга поговаривала, что хочет открыть молельный дом для женщин, и мужчины с радостью приветствовали столь благочестивое намерение.
Из раздумий Уинсом вывел тревожный крик Бренда:
– Олаф! Вон там! Кто-то шевелится!
Олаф подбежал к Бренду. Уинсом затаила дыхание, поняв, что случилось неладное. Бренд показал на самое большое дерево из росших на берегу.
– Вон там! – воскликнул он. Уинсом схватилась за голову, заметив, как несколько раскрашенных охрой воинов выступили из-за деревьев, держа наготове луки.
– Он не хотят, чтобы мы причалили! – заметил Олаф.
– Можно ли их осуждать? – вздохнул Бренд. – Они, без сомнения, помнят Фрейду и набег.
– Глядите! Вон тот! Я видел его раньше! – закричал Олаф.
Уинсом всмотрелась в воина, на которого он указывал.
– Это мой брат! – завопила она на наречии беотаков. – Зовущий Птиц! Мой брат!
Голос женщины разнесся над водой, и индейцы нерешительно переглянулись. Некоторые даже опустили оружие, но, повинуясь приказу вождя, вновь прицелились в корабль.
Уинсом схватила Бренда за рукав.
– Они могут стрелять, – предупредила она, – может, я…
Возбуждение не дало ей закончить фразу.
– Зовущий Птиц! – вновь окликнула Уинсом. – Это я!
С берега донесся неразборчивый ответ.
– Да, да, я в безопасности! Слезы побежали по лицу Уинсом.
– Я в безопасности, Зовущий Птиц! Она повернулась к Бренду.
– Он жив! Мой брат жив!
– Крикни ему, чтобы не стрелял. Скажи, что мы пришли с миром.
Корабль подошел совсем близко, на расстояние полета стрелы, но Бренд не отдал приказа прекратить грести. В любую минуту может начаться кровопролитие…
– Зовущий Птиц! – позвала Уинсом. – Не стреляйте! Мы пришли с миром!
Индейцы, словно по команде, опустили луки, а один с радостным воплем бросился в воду и поплыл к кораблю.
– Зовущий Птиц! – выдохнула Уинсом. Матросы, смеясь, подняли на борт индейца, с которого капала вода.
– Сестра моя! – воскликнул он, заключая Уинсом в объятия, так что та мгновенно вымокла, словно тоже побывала в море.
Деревня стояла на прежнем месте. Правда, вигвамов стало меньше, но люди жили здесь. Уинсом в изумлении смотрела на детей, игравших подле костров. Женщины готовили ужин, в воздухе висели дымные облака. Мужчины отдыхали около вигвамов, беседовали и чистили оружие. Все выглядело так, словно она не уезжала.
– Шебоуит? – прошептала Уинсом. – Где моя мать?
Зовущий Птиц показал на один из вигвамов. На темной коре красовались рисунки, которые могли принадлежать только матери. Уинсом подбежала к жилищу.
– Мама? – окликнула она.
У входа показалась Шебоуит, по-прежнему державшаяся прямо и гордо. Только седых волос стало больше. Охнув от неожиданности, она протянула руки и обняла дочь. Уинсом прижала мать к себе так крепко, словно не собиралась отпускать.
Позже, после обильного ужина, Уинсом и Бренд удобно устроились возле вигвама. Уинсом узнала, что ее люди пережили зиму с помощью соседнего племени. Зима была довольно теплой, почти бесснежной, так что индейцы благодарили Великого Духа. Все же многие погибли от набега, и Уинсом скорбела по друзьям. Она оглядела лагерь, узнавая некоторых женщин, сбежавших от насильников. Среди них была и Красная Женщина. Храбрая Душа тоже уцелел, хотя был тяжело ранен. Грустная ирония заключалась в том, что теперь нога его была искалечена, и Храбрая Душа остался хромым. Но самым большим сюрпризом оказалась новость, что индейцы нашли трупы Фрейды и Торвальда…
– Когда родится мой внук? – спросила Шебоуит, окинув проницательным взглядом беременную дочь и зятя.
Уинсом взглянула на живот, натягивающий платье.
– В сезон падающих листьев, – пробормотала она, осторожно поглаживая тугой ком.
– Опять шевелится? – тут же поинтересовался Бренд. – До чего же резвая девчонка!
– Девчонка? – засмеялась Уинсом. – Откуда тебе известно, что это не мальчик?
– Это ты так утверждаешь, я не уверен! – Бренд расплылся в улыбке и поцеловал жену в нос.
– И, – продолжала Уинсом, – у него будут рыжие волосы.
– Конечно, другой цвет просто не годится, – засмеялся Бренд.
Муж и жена стояли у поручня корабля, глядя на приближавшийся берег.
– Река, деревья… все…
Бренд расслышал нотки надежды в голосе Уинсом и крепко сжал ее руку.
– Ошибаешься, мой Восторг, все другое… деревни может не существовать больше… мать мертва, брат…
Горло Бренда что-то стиснуло, и он не смог больше говорить, на сердце камнем лежала вина за уничтоженную деревню. Будь он хоть чуточку сообразительнее!
Но слова не шли с языка, да и что значат эти жалкие утешения и выражения печали и сочувствия?! Чем возместить Уинсом ужасную потерю? Как она будет страдать, убедившись в гибели родственников!
Уинсом наклонила голову, стараясь скрыть слезы, и осторожно смахнула со щек соленые капли.
Не время плакать, упрекнула она себя, особенно теперь, когда она совсем близко от дома! Корабль подошел к устью реки. Земля осталась прежней – те же деревья, вода, море… может, даже жив кто-то из ее племени. Уинсом пыталась задушить надежду, пылавшую в сердце, но не могла. Ей необходимо знать. Увериться самой. Именно потому она убедила Бренда совершить путешествие в Новый Свет.
Уинсом поглядела в сторону противоположного борта, где, лежа на палубе, похрапывал Торхолл Храбрый, и едва заметно улыбнулась. Вот и еще одна причина, по которой она настаивала на этом путешествии. Необходимо было увезти Торхолла подальше от мести ярла. Тот уже не раз пытался покончить со стариком, и хотя Бренду удавалось спасти его, оба знали, что настанет время, когда ярл выполнит угрозу, поэтому уговорили старика отправиться с ними.
Взгляд Уинсом упал на широкие паруса корабля Грольфа. Позади плыли еще два судна, груженные коровами, овцами, козами и семенами для посева. Рассказы Бренда о чудесной стране, о бесконечных лесах, плодородной почве и лугах, заросших густой травой, побудили Грольфа и еще десять семейств основать колонию в Новом Свете. Еще один корабль должен был сопровождать их, но Инга предпочла остаться в Исландии, где ее радушно встретил коротышка-монах Бреннан. Он и его друг Годи Сокки согласились помочь девушке купить маленькую ферму. Инга поговаривала, что хочет открыть молельный дом для женщин, и мужчины с радостью приветствовали столь благочестивое намерение.
Из раздумий Уинсом вывел тревожный крик Бренда:
– Олаф! Вон там! Кто-то шевелится!
Олаф подбежал к Бренду. Уинсом затаила дыхание, поняв, что случилось неладное. Бренд показал на самое большое дерево из росших на берегу.
– Вон там! – воскликнул он. Уинсом схватилась за голову, заметив, как несколько раскрашенных охрой воинов выступили из-за деревьев, держа наготове луки.
– Он не хотят, чтобы мы причалили! – заметил Олаф.
– Можно ли их осуждать? – вздохнул Бренд. – Они, без сомнения, помнят Фрейду и набег.
– Глядите! Вон тот! Я видел его раньше! – закричал Олаф.
Уинсом всмотрелась в воина, на которого он указывал.
– Это мой брат! – завопила она на наречии беотаков. – Зовущий Птиц! Мой брат!
Голос женщины разнесся над водой, и индейцы нерешительно переглянулись. Некоторые даже опустили оружие, но, повинуясь приказу вождя, вновь прицелились в корабль.
Уинсом схватила Бренда за рукав.
– Они могут стрелять, – предупредила она, – может, я…
Возбуждение не дало ей закончить фразу.
– Зовущий Птиц! – вновь окликнула Уинсом. – Это я!
С берега донесся неразборчивый ответ.
– Да, да, я в безопасности! Слезы побежали по лицу Уинсом.
– Я в безопасности, Зовущий Птиц! Она повернулась к Бренду.
– Он жив! Мой брат жив!
– Крикни ему, чтобы не стрелял. Скажи, что мы пришли с миром.
Корабль подошел совсем близко, на расстояние полета стрелы, но Бренд не отдал приказа прекратить грести. В любую минуту может начаться кровопролитие…
– Зовущий Птиц! – позвала Уинсом. – Не стреляйте! Мы пришли с миром!
Индейцы, словно по команде, опустили луки, а один с радостным воплем бросился в воду и поплыл к кораблю.
– Зовущий Птиц! – выдохнула Уинсом. Матросы, смеясь, подняли на борт индейца, с которого капала вода.
– Сестра моя! – воскликнул он, заключая Уинсом в объятия, так что та мгновенно вымокла, словно тоже побывала в море.
Деревня стояла на прежнем месте. Правда, вигвамов стало меньше, но люди жили здесь. Уинсом в изумлении смотрела на детей, игравших подле костров. Женщины готовили ужин, в воздухе висели дымные облака. Мужчины отдыхали около вигвамов, беседовали и чистили оружие. Все выглядело так, словно она не уезжала.
– Шебоуит? – прошептала Уинсом. – Где моя мать?
Зовущий Птиц показал на один из вигвамов. На темной коре красовались рисунки, которые могли принадлежать только матери. Уинсом подбежала к жилищу.
– Мама? – окликнула она.
У входа показалась Шебоуит, по-прежнему державшаяся прямо и гордо. Только седых волос стало больше. Охнув от неожиданности, она протянула руки и обняла дочь. Уинсом прижала мать к себе так крепко, словно не собиралась отпускать.
Позже, после обильного ужина, Уинсом и Бренд удобно устроились возле вигвама. Уинсом узнала, что ее люди пережили зиму с помощью соседнего племени. Зима была довольно теплой, почти бесснежной, так что индейцы благодарили Великого Духа. Все же многие погибли от набега, и Уинсом скорбела по друзьям. Она оглядела лагерь, узнавая некоторых женщин, сбежавших от насильников. Среди них была и Красная Женщина. Храбрая Душа тоже уцелел, хотя был тяжело ранен. Грустная ирония заключалась в том, что теперь нога его была искалечена, и Храбрая Душа остался хромым. Но самым большим сюрпризом оказалась новость, что индейцы нашли трупы Фрейды и Торвальда…
– Когда родится мой внук? – спросила Шебоуит, окинув проницательным взглядом беременную дочь и зятя.
Уинсом взглянула на живот, натягивающий платье.
– В сезон падающих листьев, – пробормотала она, осторожно поглаживая тугой ком.
– Опять шевелится? – тут же поинтересовался Бренд. – До чего же резвая девчонка!
– Девчонка? – засмеялась Уинсом. – Откуда тебе известно, что это не мальчик?
– Это ты так утверждаешь, я не уверен! – Бренд расплылся в улыбке и поцеловал жену в нос.
– И, – продолжала Уинсом, – у него будут рыжие волосы.
– Конечно, другой цвет просто не годится, – засмеялся Бренд.
ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА
Археологические раскопки в Анс-о-Мидоуз Ньюфаундленд показали, что там действительно существовало поселение викингов, которые утверждают, что там и находился Стромфьорд, упомянутый в саге Эрика, другие называют Винленд, где викинги отыскали виноград и пшеницу.
Последний вождь беотаков был убит в 1819 году. Европейские поселенцы истребили эту народность. Однако говорят, что они были высокими, светлокожими, с большими карими или темными глазами. В 1000 году была сделала попытка колонизировать Новый Свет. Торфинн Карлсефни, богатый исландец, привез туда 160 колонистов с женами, скот и семена. Однако экспедиция не удалась. Через три года местные обитатели изгнали поселенцев, поскольку намного превосходили их количеством.
Последний вождь беотаков был убит в 1819 году. Европейские поселенцы истребили эту народность. Однако говорят, что они были высокими, светлокожими, с большими карими или темными глазами. В 1000 году была сделала попытка колонизировать Новый Свет. Торфинн Карлсефни, богатый исландец, привез туда 160 колонистов с женами, скот и семена. Однако экспедиция не удалась. Через три года местные обитатели изгнали поселенцев, поскольку намного превосходили их количеством.