Страница:
В ночь на 2 мая 53-я и 62-я авиадивизии сбросили частям Северо-3ападного фронта в районе Песковичи, Шелгуново 29 тонн боеприпасов, 32 тонны продовольствия, 14,6 тонны горючего. Одновременно они разбросали над расположением противника 800 тысяч листовок.. Следует заметить, что агитационно-пропагандистские материалы, адресованные солдатам, унтер-офицерам и офицерам противника, сбрасывались в каждом вылете. Это были листовки, изданные Главным политическим управлением РККА. Агитационные материалы, подготовленные армейскими политорганами, распространяла фронтовая авиация.
Наша пропаганда среди войск противника сильно беспокоила фашистское командование. Пленные сообщали, что офицеры по так называемому национал-социалистическому воспитанию приходили в бешенство при одном только виде советских листовок и боялись их пуще фугасных бомб.
В агитационно-пропагандистских материалах, рассчитанных на войска противника, разоблачались преступные планы гитлеровской клики, обрекший на гибель миллионы солдат вермахта, указывался реальный путь к избавлению немцев от ужасов войны и приводились слова из приказа Верховного Главнокомандующего от 23 февраля 1942 года: "Опыт истории говорит, что гитлеры приходят и уходят, а народ германский, а государство германское остается"{35}. Эти слова заставляли задуматься не одного немецкого солдата и оказывали воздействие на войска противника.
В ночь на 3 мая, за несколько часов до начала нашего наступления в районе Демянска, в сложных метеорологических условиях вновь вылетели 34 тяжелых корабля ТБ-3 и сбросили грузы для частей Северо-Западного фронта. Одновременно 36-я авиадивизия под командованием полковника В. Д. Дрянина на самолетах Ил-4 бомбила два аэродрома противника. Одна вражеская авиабаза находилась на большом удалении, и нашим экипажам пришлось совершить в сложных условиях продолжительный полет на полный радиус действия боевой машины. Однако, несмотря на все трудности, летный состав блестяще справился с ответственным заданием.
36-я авиадивизия отличилась и в последующую ночь, эффективно бомбардируя живую силу и технику врага в районе так называемого рамушевского коридора и под Старой Руссой.
Нашим соединениям, как это часто бывало, в ночь на 4 мая пришлось действовать на различных операционных направлениях. 3-я авиадивизия полковника Н. И. Новодранова и экипажи 746-го и 747-го отдельных бомбардировочных авиаполков нанесли совместный массированный удар по эшелонам врага и станционным сооружениям железнодорожного узла Брянск.
Пять лучших экипажей из 17-й авиадивизии вылетели на "охоту" на участке железнодорожного перегона Вязьма-Ярцево. В результате их бомбардировки и обстрела с малых высот один вражеский эшелон был взорван, а путь загроможден горящими вагонами. Перевозки противника на этом участке временно прекратились.
Четыре тяжелых корабля ТБ-З из 53-й авиадивизии АДД в ту ночь сбросили действовавшим в тылу врага подвижным частям и подразделениям Калининского и Западного фронтов 1,8 тонны боеприпасов, 6,7 тонны продовольствия и около тонны горючего. Базировавшаяся на юге 50-я авиадивизия АДД бомбардировала железнодорожную станцию Рогань, что и 15 километрах южнее Харькова.
Но в эту ночь мы потеряли четыре бомбардировщика. Подходы к целям противник усиленно прикрывал огнем зенитной артиллерии, пулеметов. Прорваться к объектам бомбометания было трудно.
Один тяжелый бомбардировщик Пе-8 (ТБ-7) после успешного выполнения задания уже лег на обратный курс и взорвался в воздухе; экипаж другого самолета Ил-4 сумел дотянуть до своего аэродрома, но загорелся во время посадки и тоже взорвался; третий Ил-4 был сбит зенитной артиллерией в районе цели; экипаж четвертого Ил-4 донес по радио о выполнении боевой задачи, о пролете линии фронта, но далее связь с ним прекратилась... После рассвета раздался телефонный звонок. Верховный Главнокомандующий спросил, каковы результаты нашей боевой деятельности.
Я доложил, какие цели мы бомбардировали за ночь, где сбрасывали грузы, сообщил, что с задания не вернулось четыре экипажа и мы потеряли дорогостоящую авиационную технику, которой в то время не хватало. Сталин, выслушав меня, озабоченно произнес:
- Нужно беречь летчиков, много их мы теряем...
О том, что АДД лишилась за ночь трех бомбардировщиков и одного четырехмоторного корабля Пе-8, Верховный Главнокомандующий не сказал ни слова. И во время войны, когда людские потери неизбежны, продолжал действовать известный всем авиаторам, всем советским людям лозунг партии: человек для нас дороже любой машины, дороже всего!
Несмотря на всевозможные трудности, сложные погодные условия, в ночь на 5 мая 50 наиболее подготовленных экипажей 3-й и 17-й авиадивизий нанесли бомбовые удары по железнодорожным узлам Вязьма, Смоленск, Орша.
Экипажи Ил-4, вылетавшие на уничтожение железнодорожных эшелонов на перегонах, прямым попаданием 250-килограммовой бомбы вызвали крушение воинского эшелона, а на железнодорожных путях станции Плоская точными ударами разбили 15 вагонов и подожгли еще 2 воинских эшелона противника.
В ту же ночь, шесть тяжелых кораблей ТБ-3 из 53-й авиадивизии вылетели на выброску грузов частям Северо-Западного фронта, действовавшим в тылу врага. Четыре экипажа успешно выполнили задание, сбросив в указанных пунктах 1,7 тонны боеприпасов, около 7 тонн продовольствия. Но два экипажа вернулись на свои аэродромы с недоставленным грузом. Они долго искали на земле условные световые сигналы, по которым надлежало произвести прицельную выброску грузов, да так и не нашли. Видимо, что-то помешало пехотинцам сделать это.
Надо сказать, в подобных случаях мы не упрекали командиров кораблей и штурманов. Ночной полет в сплошном дожде, в болтанку, на высоте каких-нибудь 150-200 метров - дело очень сложное. В этих условиях далеко не просто найти выложенный из костров треугольник, квадрат или иную геометрическую фигуру, не менее сложно и летчикам выполнять на перегруженном корабле развороты без снижения, чтобы при этом не столкнуться с землей.
5 мая генерал Голованов приказал мне вылететь в Краснодар, где находился главнокомандующий Северо-Кавказским направлением Маршал Советского Союза С. М. Буденный и его штаб. Александр Евгеньевич сказал, что Ставка предполагает привлечь АДД для боевых действий в интересах Крымского фронта, входившего в это направление.
По прибытии в Краснодар я встретился со своим старым сослуживцем по Борисоглебской военной школе летчиков командующим ВВС направления генералом С. К. Горюновым и начальником штаба генералом С. П. Синяковым. Они кратко ознакомили меня с наземной и воздушной обстановкой на Крымском фронте. Разведывательные данные свидетельствовали о том, что немецко-фашистские войска готовят наступление на Керченском полуострове. А наши три армии (47, 51 и 44-я) по-прежнему оставались в наступательной группировке. Вся авиация фронта, в том числе и части тыла, были стянуты на ограниченную площадь полуострова, хотя нужды в этом не было, базировались на полевых аэродромах, на небольших удалениях от переднего края противника. На вооружении истребительных авиачастей находились преимущественно старые самолеты И-153, меньшая часть полков имела самолеты И-16, также старых серий.
КП командующего войсками Крымского фронта в течение всей зимы и до перехода противника в наступление неизменно находился и населенном пункте Ленинское, в 30 километрах от передовых позиций. С. прибытием сюда представителя Ставки армейского комиссара 1 ранга Л. 3. Мехлиса почти непрерывно поднималась в воздух, притом большими группами, истребительная авиация. Стоило только появиться звену гитлеровских бомбардировщиков, как по требованию Мехлиса взлетала целая эскадрилья, а то и полк истребителей. Так в условиях относительного затишья авиация фронта быстро выработала моторесурсы, а когда действительно потребовалось летать в полную силу, многие истребители не смогли подняться из-за неисправности двигателей.
Суровые испытания не заставили себя долго ждать. Противник, тщательно подготовившийся к наступлению, успел упредить нас. Утром 8 мая 1942 года командующий ВВС Крымского фронта генерал-майор авиации Е. М. Николаенко доложил в штаб ВВС направления, что немецкие истребители группами в 60-70 самолетов блокируют наши аэродромы и барражируют над населенным пунктом Ленинское, где находился штаб фронта.
В этой обстановке удалось поднять всего лишь один истребительный авиаполк на самолетах И-153. В тяжелых и неравных воздушных боях с превосходящими группами противника наша авиачасть понесла большие потери.
Последующее донесение гласило о том, что крупные группы фашистских самолетов бомбардируют КП фронта, позиции 44-й армии, что связь с войсками в ряде мест нарушена.
Удары вражеской авиации возвестили о начале наступления гитлеровцев вдоль побережья Феодосийского залива. Противник в первый же день прорвал оборону 44-й армии и, развивая успех, создал угрозу окружения частям соседних объединений.
С согласия Ставки войска Крымского фронта начали отход к Турецкому валу. В тяжелейшем положении оказались ВВС фронта, отводившие под ударами фашистских пикировщиков свой громоздкий тыл. Сложнее обстояло дело с авиационным тылом. Многие БАО с трудом продвигались по дорогам отступления, значительная часть из них в критические минуты вынуждена была уничтожить аэродромное имущество, так как переправить его на Таманский полуостров почти не представлялось никакой возможности. Тем временем там срочно готовились аэродромы, площадки для приема самолетов частей, которые смогли перебазироваться через пролив.
12 мая 1942 года Ставка приказала главкому Северо-Кавказскою направления выехать в Керчь, где, по имевшимся сведениям, находился штаб Крымского фронта, восстановить нарушенное управление войсками и организовать ycтойчивую оборону. Однако противник наращивал свои усилия и занял Турецкий вал. Немецко-фашистские войска рвались к Керчи.
Вечером 12 мая я находился в штабе и, когда раздался звонок ВЧ, снял трубку. Звонил Верховный Главнокомандующий.
- Мы тут посоветовались и решили подчинить вам всю авиацию Крымского фронта. Надо в кратчайший срок организовать ее действия.
Я ответил, что задача ясна. - Хорошо, - заключил Сталин, - действуйте! Приказ передадим по телеграфу.
Буквально через несколько минут узел связи принял текст директивы Ставки, излагающей суть всего сказанного Верховным Главнокомандующим.
Я посмотрел на часы. Время приближалось к полуночи. Для выяснения состояния авиации Крымского фронта наиболее целесообразным было бы срочно вылететь на Керченский полуостров. Но там обстановка непрерывно менялась. Куда же направляться, где находятся штабы авиадивизий?..
К утру стало известно, что командующий ВВС Крымского фронта развернул свой КП в пещере неподалеку от паромной переправы через Керченский пролив. Связь по радио с подчиненными авиадивизиями он имел лишь временами, эпизодически. Она постоянно нарушалась. Командующий ВВС Крымского фронта фактически потерял управление частями. Только со штабом ВВС Северо-Кавказского направления поддерживалась относительно устойчивая связь по закрытому телефону ВЧ.
Уточнив положение ВВС Крымского фронта с генералом С. П. Синяковым, я понял, что принял под свое начало фактически не существующее хозяйство. Позднее выяснилось, что в ходе неравных воздушных боев с численно превосходящим 8-м отдельным авиационным корпусом противника и основными силами 4-го немецкого воздушного флота, а также в результате вражеских массированных ударов по нашим аэродромам ВВС Крымского фронта потеряло около 400 машин. В строю осталось очень мало самолетов, особенно истребителей.
Для боевых действий ночью в интересах Северо-Кавказского направления мы могли привлечь до трех дивизий АДД. Кроме того, бомбовые удары днем могла наносить 113-я дальнебомбардировочная авиадивизия на самолетах Ил-4. Но эти бомбардировщики нуждались в надежном прикрытии. А истребителей почти не осталось. Только после перебазирования остатков истребительных авиаполков Крымского фронта на Таманский полуостров и приведения их и порядок 113-я авиадивизия в количестве до 45 самолетов, сопровождаемая двумя десятками истребителей И-16, смогла нанести ряд ударов по скоплению вражеских войск.
К сожалению, прикрытие бомбардировщиков было недостаточно надежным. Устаревшие И-16 уступали истребителям Ме-109, которые превосходили их и в скорости, и в вооружении. Кроме того, отсутствовало управление по радио, а летчики фронтовой авиации не имели опыта прикрытия дальних бомбардировщиков. Словом, большинство Ил-4 получили повреждения от фашистских истребителей.
15 мая после упорных боев превосходящие силы противника овладели Керчью. Отходившие войска Крымского фронта, в том числе тылы ВВС, под сильным воздействием немецкой авиации начали переправу через Керченский пролив на разнотипных плавсредствах, предоставленных Черноморским флотом. Часть техники и вооружения пришлось уничтожить. Отдельные группы бойцов и командиров, не успевшие переправиться, укрылись в Керченских каменоломнях и героически продолжали партизанскую борьбу с фашистскими захватчиками. Крымский фронт был расформирован.
Наши неудачи под Харьковом и Керчью значительно усложнили обстановку на юге. Трудно было сразу определить, куда противник нацелит последующие удары. Возникла реальная угроза высадки гитлеровцами морских и воздушных десантов на побережье Черного и Азовского морей.
Главнокомандующий Северо-Кавказским направлением Буденный, получивший тревожные разведывательные данные, выражал особое беспокойство в отношении района Ейска. Он поручил мне разработать план действия авиации по уничтожению немецких воздушных и морских десантов, если они будут выброшены или высажены в упомянутом районе или южнее его.
Такой план был составлен и одобрен. Предполагалось для дневных ударов по десантам противника и его транспортным средствам использовать 113-ю дальнебомбардировочную авиадивизию, для прикрытия которой привлекали имевшиеся на Таманском полуострове самолеты И-16. Остальная фронтовая авиация должна была наносить бомбовые и штурмовые удары по десанту. Истребителям ставилась задача уничтожать транспортные самолеты врага.
Для ночных боевых действий привлекалась 50-я дальнебомбардировочная авиадивизия АДД. При необходимости мы планировали усилить ее удары действиями еще двух авиадивизий АДД, базировавшихся в центральной части страны. Весь май прошел в настороженном ожидании возможной высадки воздушных или морских десантов противника, но тревога оказалась напрасной. В начале июня нам стало известно, что в Крыму основные силы гитлеровцев стягиваются под Севастополь. Следовательно, угроза вторжения противника через Керченский пролив на Таманский полуостров временно отодвигалась. Уменьшилась и вероятность высадки вражеских десантов. Я получил разрешение убыть и Москву.
Во время продолжительного полета в столицу, в штаб АДД, всеми своими мыслями я невольно возвращался к минувшим событиям, к пережитым суровым испытаниям. На Керченском полуострове в меньшем, правда, масштабе повторилось почти все то, что произошло на Западном фронте в начале войны. ВВС Крымского фронта по-настоящему не извлекли уроки 1941 года, не готовились к борьбе с крупными группами немецких истребителей, позволив противнику безраздельно господствовать в воздухе. Положение осложнялось и тем, что на вооружение 4-го германского воздушного флота в 1942 году были поставлены истребители последней модификации, которые превосходили наши самолеты И-153 и И-16 по скорости полета и эффективности вооружения. Так же как и в 1941 году, противник менял тактику воздушных боев, боевые порядки. Гитлеровцы переходили от атак мелкими группами к действиям крупными группами истребителей. Нанося удары по аэродромам, вражеская авиация применяла их блокирование, стремясь воспрепятствовать взлету наших самолетов и обеспечить свободу действий своим бомбардировщикам. А командование ВВС Крымского фронта не учитывало, что численность 8-го немецкого воздушного флота не является неизменной - она может быть значительно большей, если противник готовит крупную наступательную операцию. Так именно и случилось под Керчью.
Объективную оценку нашей неудаче на Керченском полуострове дало Советское информбюро в сообщении "Политические и военные итоги года Отечественной войны". В этом документе говорилось:
"Конечно, на фронте такой протяженности, каким является советско-германский фронт, гитлеровское командование еще в состоянии на отдельных участках сосредоточить значительные силы войск, танков и авиации и добиваться известных успехов. Так, например, случилось на Керченском перешейке, где немцы, накопив преимущество в танках и в особенности в авиации, добились успеха и заставили наши войска отступить..."{36}
В Москву я возвратился 24 мая. Генерал И. Г. Хмелевский, работавший в штабе АДД начальником оперативного управления, ввел меня в обстановку, ознакомил с копиями боевых донесений, оперативных сводок, дополнил их устным докладом о боевой деятельности АДД за период моего пребывания на Северо-Кавказском направлении.
Как и раньше, боевые действия АДД производились в основном в интересах Северо-Западного и Западного фронтов. За трое суток до начала Харьковской наступательной операции по просьбе командующего Юго-Западным фронтом 55 самолетов АДД нанесли бомбардировочный удар по железнодорожному узлу Харьков, через который заметно усилилось движение эшелонов противника в направлении к фронту. В последующую ночь эта задача выполнялась экипажами 3, 17, 24-й авиадивизий АДД. Их боевые действия подкрепили мощным ударом тяжелые бомбардировщики 746-го и 717-го отдельных авиаполков АДД.
Несмотря на сложные метеорологические условия, 24-я авиадивизия полковника А. М. Дубошина и 50-я авиадивизия полковника Ф. И. Меньшикова в ночь на 14 мая бомбардировали скопление танков, мотопехоты противника и немецкие штабы в районе Харькова. Участившиеся налеты на этот крупный железнодорожный узел объяснялись тем, что с 12 мая 1942 года войска Юго-Западного фронта начали Харьковскую наступательную операцию. Первые три дня она развивалась успешно. Наступающие армии продвинулись на запад до 50 километров. Но 17 мая из района Краматорска мощная группировки гитлеровцев нанесла удар во фланг советским войскам в направлении на Барвенково, Изюм. 19 мая наши войска и здесь вынуждены были перейти к обороне.
Вполне понятно, что значительные силы АДД пришлось немедленно перенацелить на удары в интересах Юго-Занадного фронта. В течение нескольких ночей мы бомбардировали оперативные резервы врага в районах Харькова, Краматорска, Славянска, Константиновки. Авиация дальнего действия не оставляла без поддержки и наши войска, сражавшиеся в очень трудных условиях в Крыму, особенно на подступах к героическому Севастополю. Наши соединения наносили бомбардировочные удары по скоплениям моторизованных гитлеровских войск в районе Семи Колодезей, других населенных пунктов, громили аэродромы противника на Керченском полуострове.
Диапазон боевых действий АДД был велик. Недаром Верховный Главнокомандующий именовал наши авиасоединения своей "пожарной командой", способной быстро воздействовать на противника там, где этого нельзя сделать фронтовыми средствами. АДД представляла собой наиболее гибкий резерв Ставки, не привязанный к железным дорогам, который можно скрытно перенацеливать с одного операционного направления на другое, немедленно реагируя на изменения обстановки, нанося мощные удары по немецко-фашистским войскам.
Так, в связи с усилением железнодорожных перевозок гитлеровцев на западном и юго-западном направлениях по заданию Ставки в ночь на 18 мая 1942 года около семи десятков самолетов 3-й и 17-й авиадивизий АДД бомбардировали железнодорожные узлы Смоленск, Вязьма, Полтава, Харьков.
Из-за нехватки транспортной авиации наши тяжелые бомбардировщики ТБ-3 сбрасывали боеприпасы и продовольствие частям Западного фронта в районе Глухово и Преображенское.
На другую ночь, нам удалось поднять уже 124 самолета. Экипажи 3-й, 24-й авиадивизий и 747-го отдельного авиаполка АДД нанесли бомбардировочные удары по железнодорожным узлам Вязьма и Рославль. 36-я авиадивизия уничтожала опорные пункты обороны противника в рамушевском коридоре на Северо-Западном фронте.
Части 24-й авиадивизии успешно бомбардировали немецкие самолеты на аэродроме в Сталине (ныне Донецк) и громили скопление моторизованных гитлеровских войск в районе этого города. Одновременно 50-я авиадивизия АДД нанесла удары по порту и немецким штабам в Мариуполе.
В последующем авиация дальнего действия также летала с большим напряжением. 3-я авиадивизия, которой командовал полковник Н. И. Новодранов, неоднократно совершила эффективные налеты на крупный немецкий аэродром в Сеще. Боевым успехам экипажей в известной мере способствовала активная деятельность наших героических разведчиков и партизан, которые передавали командованию фронта важные сведения о Сещанской авиабазе противника.
Многие читатели, наверное, помнят многосерийный телефильм "Вызываем огонь на себя", в котором с документальной достоверностью рассказывается о радистке-разведчице Ане Морозовой, удостоенной посмертно звания Героя Советскою Союза, о других сещанских партизанах и подпольщиках. В фильме впечатляюще показано, как в результате ночного налета нашей авиации были превращены и груду металлолома десятки фашистских самолетов, как взлетали на воздух склады боеприпасов, горели бензохранилища, гибли под обломками зданий увешанные крестами молодчики Геринга...
По агентурным данным, полученным из разведывательного управления Генерального штаба Красной Армии, в ночь на 30 мая на вражеском аэродроме в Сеще было уничтожено до 80 немецких бомбардировщиков, много фашистских летчиков, штурманов, обслуживающего персонала.
В ударе по аэродрому врага в Сеще кроме упоминавшейся мною 3-й авиадивизии АДД участвовали экипажи 17-й авиадивизии и 746-го и 747-го отдельных авиаполков АДД. Авиация дальнего действия успешно бомбардировала и немецкий аэродром в Орше, уничтожив там 80 фашистских самолетов. Эффективными были налеты на аэродромы противника в Брянске, Харькове, Полтаве, в других пунктах. Пятьдесят немецких транспортных самолетов и большие запасы горючего были уничтожены на хорошо знакомом мне аэродроме в Смоленске.
Деятельность авиации дальнего действия все более расширялась, возникали новые задачи. Когда я вернулся в Москву и доложил командующему о боевой работе на юге, Голованов сказал:
- Теперь нам, Николай Семенович, придется обратить взоры на север...
Александр Евгеньевич сообщил, что Ставка приказала оказать помощь морякам. 5-й немецкий воздушный флот, базировавшийся на аэродромах Северной Норвегии и отчасти Финляндии, совершал налеты на Мурманск, наносил частые удары по арктическим коммуникациям, бомбил и топил наши суда и морские конвои союзников в Баренцевом море. Возникла настоятельная необходимость как можно скорее подавить вражескую авиацию, и этот вопрос обсуждался в Государственном Комитете Обороны. Большинство предложений, как мне потом стало известно, сводилось к тому, чтобы направить на задание четырехмоторные тяжелые воздушные корабли ТБ-7, способные нести на себе внушительную бомбовую нагрузку. Но генерал Голованов решительно высказался против такого предложения. Дело и том, что четырехмоторные гиганты невозможно было использовать на аэродромах Заполярья, имевших ограниченную длину взлетно-посадочных полос. Своими возражениями Александр Евгеньевич вызвал недовольство Сталина. Высказав убедительные доводы против применения тяжелых бомбардировщиков на севере, генерал Голованов предложил использовать там Ил-4, которые могли совершать взлеты и посадки на аэродромах ограниченных размеров. В конце концов это предложение было принято, и практика показала, что оно являлось наиболее правильным.
По заданию командующего АДД я вылетел в расположение 36-й авиадивизии, которой командовал полковник В. Ф. Дрянин, и поставил соединению задачу по перебазированию в Заполярье. Дивизия временно поступала в оперативное подчинение командующего ВВС Северного флота.
В первый вылет наши экипажи нанесли бомбардировочный удар по фашистскому аэродрому возле поселка Лаксельв. Группу самолетов возглавили один из лучших летчиков соединения командир эскадрильи майор В. Головатенко и опытный штурман капитан С. Гончаренко.
Нелегко было среди скалистых гор и рассекающих их фьордов отыскать немецкий аэродром. Экипажи не имели опыта полетов над морем и горами Заполярья, но группа наших бомбардировщиков точно вышла на цель. Налет застал гитлеровцев врасплох. Вслед за капитаном С. Гончаренко штурманы А. Крылов, Ф. Неводничий, С. Анисимов и другие прицельно сбросили бомбы на стоявшие аккуратными рядами "юнкерсы"
Как только группа кораблей 455-го авиаполка, возглавляемая майором В. Головатенко, отбомбилась, немецкий аэродром немедленно был атакован экипажами Ил-4 из 342-го авиаполка 36-й авиадивизии. Наши бомбардировщики не дали врагу возможности поднять свои самолеты в воздух и продолжали уничтожать авиационную технику гитлеровцев. В результате было уничтожено 60 вражеских самолетов.
Наша пропаганда среди войск противника сильно беспокоила фашистское командование. Пленные сообщали, что офицеры по так называемому национал-социалистическому воспитанию приходили в бешенство при одном только виде советских листовок и боялись их пуще фугасных бомб.
В агитационно-пропагандистских материалах, рассчитанных на войска противника, разоблачались преступные планы гитлеровской клики, обрекший на гибель миллионы солдат вермахта, указывался реальный путь к избавлению немцев от ужасов войны и приводились слова из приказа Верховного Главнокомандующего от 23 февраля 1942 года: "Опыт истории говорит, что гитлеры приходят и уходят, а народ германский, а государство германское остается"{35}. Эти слова заставляли задуматься не одного немецкого солдата и оказывали воздействие на войска противника.
В ночь на 3 мая, за несколько часов до начала нашего наступления в районе Демянска, в сложных метеорологических условиях вновь вылетели 34 тяжелых корабля ТБ-3 и сбросили грузы для частей Северо-Западного фронта. Одновременно 36-я авиадивизия под командованием полковника В. Д. Дрянина на самолетах Ил-4 бомбила два аэродрома противника. Одна вражеская авиабаза находилась на большом удалении, и нашим экипажам пришлось совершить в сложных условиях продолжительный полет на полный радиус действия боевой машины. Однако, несмотря на все трудности, летный состав блестяще справился с ответственным заданием.
36-я авиадивизия отличилась и в последующую ночь, эффективно бомбардируя живую силу и технику врага в районе так называемого рамушевского коридора и под Старой Руссой.
Нашим соединениям, как это часто бывало, в ночь на 4 мая пришлось действовать на различных операционных направлениях. 3-я авиадивизия полковника Н. И. Новодранова и экипажи 746-го и 747-го отдельных бомбардировочных авиаполков нанесли совместный массированный удар по эшелонам врага и станционным сооружениям железнодорожного узла Брянск.
Пять лучших экипажей из 17-й авиадивизии вылетели на "охоту" на участке железнодорожного перегона Вязьма-Ярцево. В результате их бомбардировки и обстрела с малых высот один вражеский эшелон был взорван, а путь загроможден горящими вагонами. Перевозки противника на этом участке временно прекратились.
Четыре тяжелых корабля ТБ-З из 53-й авиадивизии АДД в ту ночь сбросили действовавшим в тылу врага подвижным частям и подразделениям Калининского и Западного фронтов 1,8 тонны боеприпасов, 6,7 тонны продовольствия и около тонны горючего. Базировавшаяся на юге 50-я авиадивизия АДД бомбардировала железнодорожную станцию Рогань, что и 15 километрах южнее Харькова.
Но в эту ночь мы потеряли четыре бомбардировщика. Подходы к целям противник усиленно прикрывал огнем зенитной артиллерии, пулеметов. Прорваться к объектам бомбометания было трудно.
Один тяжелый бомбардировщик Пе-8 (ТБ-7) после успешного выполнения задания уже лег на обратный курс и взорвался в воздухе; экипаж другого самолета Ил-4 сумел дотянуть до своего аэродрома, но загорелся во время посадки и тоже взорвался; третий Ил-4 был сбит зенитной артиллерией в районе цели; экипаж четвертого Ил-4 донес по радио о выполнении боевой задачи, о пролете линии фронта, но далее связь с ним прекратилась... После рассвета раздался телефонный звонок. Верховный Главнокомандующий спросил, каковы результаты нашей боевой деятельности.
Я доложил, какие цели мы бомбардировали за ночь, где сбрасывали грузы, сообщил, что с задания не вернулось четыре экипажа и мы потеряли дорогостоящую авиационную технику, которой в то время не хватало. Сталин, выслушав меня, озабоченно произнес:
- Нужно беречь летчиков, много их мы теряем...
О том, что АДД лишилась за ночь трех бомбардировщиков и одного четырехмоторного корабля Пе-8, Верховный Главнокомандующий не сказал ни слова. И во время войны, когда людские потери неизбежны, продолжал действовать известный всем авиаторам, всем советским людям лозунг партии: человек для нас дороже любой машины, дороже всего!
Несмотря на всевозможные трудности, сложные погодные условия, в ночь на 5 мая 50 наиболее подготовленных экипажей 3-й и 17-й авиадивизий нанесли бомбовые удары по железнодорожным узлам Вязьма, Смоленск, Орша.
Экипажи Ил-4, вылетавшие на уничтожение железнодорожных эшелонов на перегонах, прямым попаданием 250-килограммовой бомбы вызвали крушение воинского эшелона, а на железнодорожных путях станции Плоская точными ударами разбили 15 вагонов и подожгли еще 2 воинских эшелона противника.
В ту же ночь, шесть тяжелых кораблей ТБ-3 из 53-й авиадивизии вылетели на выброску грузов частям Северо-Западного фронта, действовавшим в тылу врага. Четыре экипажа успешно выполнили задание, сбросив в указанных пунктах 1,7 тонны боеприпасов, около 7 тонн продовольствия. Но два экипажа вернулись на свои аэродромы с недоставленным грузом. Они долго искали на земле условные световые сигналы, по которым надлежало произвести прицельную выброску грузов, да так и не нашли. Видимо, что-то помешало пехотинцам сделать это.
Надо сказать, в подобных случаях мы не упрекали командиров кораблей и штурманов. Ночной полет в сплошном дожде, в болтанку, на высоте каких-нибудь 150-200 метров - дело очень сложное. В этих условиях далеко не просто найти выложенный из костров треугольник, квадрат или иную геометрическую фигуру, не менее сложно и летчикам выполнять на перегруженном корабле развороты без снижения, чтобы при этом не столкнуться с землей.
5 мая генерал Голованов приказал мне вылететь в Краснодар, где находился главнокомандующий Северо-Кавказским направлением Маршал Советского Союза С. М. Буденный и его штаб. Александр Евгеньевич сказал, что Ставка предполагает привлечь АДД для боевых действий в интересах Крымского фронта, входившего в это направление.
По прибытии в Краснодар я встретился со своим старым сослуживцем по Борисоглебской военной школе летчиков командующим ВВС направления генералом С. К. Горюновым и начальником штаба генералом С. П. Синяковым. Они кратко ознакомили меня с наземной и воздушной обстановкой на Крымском фронте. Разведывательные данные свидетельствовали о том, что немецко-фашистские войска готовят наступление на Керченском полуострове. А наши три армии (47, 51 и 44-я) по-прежнему оставались в наступательной группировке. Вся авиация фронта, в том числе и части тыла, были стянуты на ограниченную площадь полуострова, хотя нужды в этом не было, базировались на полевых аэродромах, на небольших удалениях от переднего края противника. На вооружении истребительных авиачастей находились преимущественно старые самолеты И-153, меньшая часть полков имела самолеты И-16, также старых серий.
КП командующего войсками Крымского фронта в течение всей зимы и до перехода противника в наступление неизменно находился и населенном пункте Ленинское, в 30 километрах от передовых позиций. С. прибытием сюда представителя Ставки армейского комиссара 1 ранга Л. 3. Мехлиса почти непрерывно поднималась в воздух, притом большими группами, истребительная авиация. Стоило только появиться звену гитлеровских бомбардировщиков, как по требованию Мехлиса взлетала целая эскадрилья, а то и полк истребителей. Так в условиях относительного затишья авиация фронта быстро выработала моторесурсы, а когда действительно потребовалось летать в полную силу, многие истребители не смогли подняться из-за неисправности двигателей.
Суровые испытания не заставили себя долго ждать. Противник, тщательно подготовившийся к наступлению, успел упредить нас. Утром 8 мая 1942 года командующий ВВС Крымского фронта генерал-майор авиации Е. М. Николаенко доложил в штаб ВВС направления, что немецкие истребители группами в 60-70 самолетов блокируют наши аэродромы и барражируют над населенным пунктом Ленинское, где находился штаб фронта.
В этой обстановке удалось поднять всего лишь один истребительный авиаполк на самолетах И-153. В тяжелых и неравных воздушных боях с превосходящими группами противника наша авиачасть понесла большие потери.
Последующее донесение гласило о том, что крупные группы фашистских самолетов бомбардируют КП фронта, позиции 44-й армии, что связь с войсками в ряде мест нарушена.
Удары вражеской авиации возвестили о начале наступления гитлеровцев вдоль побережья Феодосийского залива. Противник в первый же день прорвал оборону 44-й армии и, развивая успех, создал угрозу окружения частям соседних объединений.
С согласия Ставки войска Крымского фронта начали отход к Турецкому валу. В тяжелейшем положении оказались ВВС фронта, отводившие под ударами фашистских пикировщиков свой громоздкий тыл. Сложнее обстояло дело с авиационным тылом. Многие БАО с трудом продвигались по дорогам отступления, значительная часть из них в критические минуты вынуждена была уничтожить аэродромное имущество, так как переправить его на Таманский полуостров почти не представлялось никакой возможности. Тем временем там срочно готовились аэродромы, площадки для приема самолетов частей, которые смогли перебазироваться через пролив.
12 мая 1942 года Ставка приказала главкому Северо-Кавказскою направления выехать в Керчь, где, по имевшимся сведениям, находился штаб Крымского фронта, восстановить нарушенное управление войсками и организовать ycтойчивую оборону. Однако противник наращивал свои усилия и занял Турецкий вал. Немецко-фашистские войска рвались к Керчи.
Вечером 12 мая я находился в штабе и, когда раздался звонок ВЧ, снял трубку. Звонил Верховный Главнокомандующий.
- Мы тут посоветовались и решили подчинить вам всю авиацию Крымского фронта. Надо в кратчайший срок организовать ее действия.
Я ответил, что задача ясна. - Хорошо, - заключил Сталин, - действуйте! Приказ передадим по телеграфу.
Буквально через несколько минут узел связи принял текст директивы Ставки, излагающей суть всего сказанного Верховным Главнокомандующим.
Я посмотрел на часы. Время приближалось к полуночи. Для выяснения состояния авиации Крымского фронта наиболее целесообразным было бы срочно вылететь на Керченский полуостров. Но там обстановка непрерывно менялась. Куда же направляться, где находятся штабы авиадивизий?..
К утру стало известно, что командующий ВВС Крымского фронта развернул свой КП в пещере неподалеку от паромной переправы через Керченский пролив. Связь по радио с подчиненными авиадивизиями он имел лишь временами, эпизодически. Она постоянно нарушалась. Командующий ВВС Крымского фронта фактически потерял управление частями. Только со штабом ВВС Северо-Кавказского направления поддерживалась относительно устойчивая связь по закрытому телефону ВЧ.
Уточнив положение ВВС Крымского фронта с генералом С. П. Синяковым, я понял, что принял под свое начало фактически не существующее хозяйство. Позднее выяснилось, что в ходе неравных воздушных боев с численно превосходящим 8-м отдельным авиационным корпусом противника и основными силами 4-го немецкого воздушного флота, а также в результате вражеских массированных ударов по нашим аэродромам ВВС Крымского фронта потеряло около 400 машин. В строю осталось очень мало самолетов, особенно истребителей.
Для боевых действий ночью в интересах Северо-Кавказского направления мы могли привлечь до трех дивизий АДД. Кроме того, бомбовые удары днем могла наносить 113-я дальнебомбардировочная авиадивизия на самолетах Ил-4. Но эти бомбардировщики нуждались в надежном прикрытии. А истребителей почти не осталось. Только после перебазирования остатков истребительных авиаполков Крымского фронта на Таманский полуостров и приведения их и порядок 113-я авиадивизия в количестве до 45 самолетов, сопровождаемая двумя десятками истребителей И-16, смогла нанести ряд ударов по скоплению вражеских войск.
К сожалению, прикрытие бомбардировщиков было недостаточно надежным. Устаревшие И-16 уступали истребителям Ме-109, которые превосходили их и в скорости, и в вооружении. Кроме того, отсутствовало управление по радио, а летчики фронтовой авиации не имели опыта прикрытия дальних бомбардировщиков. Словом, большинство Ил-4 получили повреждения от фашистских истребителей.
15 мая после упорных боев превосходящие силы противника овладели Керчью. Отходившие войска Крымского фронта, в том числе тылы ВВС, под сильным воздействием немецкой авиации начали переправу через Керченский пролив на разнотипных плавсредствах, предоставленных Черноморским флотом. Часть техники и вооружения пришлось уничтожить. Отдельные группы бойцов и командиров, не успевшие переправиться, укрылись в Керченских каменоломнях и героически продолжали партизанскую борьбу с фашистскими захватчиками. Крымский фронт был расформирован.
Наши неудачи под Харьковом и Керчью значительно усложнили обстановку на юге. Трудно было сразу определить, куда противник нацелит последующие удары. Возникла реальная угроза высадки гитлеровцами морских и воздушных десантов на побережье Черного и Азовского морей.
Главнокомандующий Северо-Кавказским направлением Буденный, получивший тревожные разведывательные данные, выражал особое беспокойство в отношении района Ейска. Он поручил мне разработать план действия авиации по уничтожению немецких воздушных и морских десантов, если они будут выброшены или высажены в упомянутом районе или южнее его.
Такой план был составлен и одобрен. Предполагалось для дневных ударов по десантам противника и его транспортным средствам использовать 113-ю дальнебомбардировочную авиадивизию, для прикрытия которой привлекали имевшиеся на Таманском полуострове самолеты И-16. Остальная фронтовая авиация должна была наносить бомбовые и штурмовые удары по десанту. Истребителям ставилась задача уничтожать транспортные самолеты врага.
Для ночных боевых действий привлекалась 50-я дальнебомбардировочная авиадивизия АДД. При необходимости мы планировали усилить ее удары действиями еще двух авиадивизий АДД, базировавшихся в центральной части страны. Весь май прошел в настороженном ожидании возможной высадки воздушных или морских десантов противника, но тревога оказалась напрасной. В начале июня нам стало известно, что в Крыму основные силы гитлеровцев стягиваются под Севастополь. Следовательно, угроза вторжения противника через Керченский пролив на Таманский полуостров временно отодвигалась. Уменьшилась и вероятность высадки вражеских десантов. Я получил разрешение убыть и Москву.
Во время продолжительного полета в столицу, в штаб АДД, всеми своими мыслями я невольно возвращался к минувшим событиям, к пережитым суровым испытаниям. На Керченском полуострове в меньшем, правда, масштабе повторилось почти все то, что произошло на Западном фронте в начале войны. ВВС Крымского фронта по-настоящему не извлекли уроки 1941 года, не готовились к борьбе с крупными группами немецких истребителей, позволив противнику безраздельно господствовать в воздухе. Положение осложнялось и тем, что на вооружение 4-го германского воздушного флота в 1942 году были поставлены истребители последней модификации, которые превосходили наши самолеты И-153 и И-16 по скорости полета и эффективности вооружения. Так же как и в 1941 году, противник менял тактику воздушных боев, боевые порядки. Гитлеровцы переходили от атак мелкими группами к действиям крупными группами истребителей. Нанося удары по аэродромам, вражеская авиация применяла их блокирование, стремясь воспрепятствовать взлету наших самолетов и обеспечить свободу действий своим бомбардировщикам. А командование ВВС Крымского фронта не учитывало, что численность 8-го немецкого воздушного флота не является неизменной - она может быть значительно большей, если противник готовит крупную наступательную операцию. Так именно и случилось под Керчью.
Объективную оценку нашей неудаче на Керченском полуострове дало Советское информбюро в сообщении "Политические и военные итоги года Отечественной войны". В этом документе говорилось:
"Конечно, на фронте такой протяженности, каким является советско-германский фронт, гитлеровское командование еще в состоянии на отдельных участках сосредоточить значительные силы войск, танков и авиации и добиваться известных успехов. Так, например, случилось на Керченском перешейке, где немцы, накопив преимущество в танках и в особенности в авиации, добились успеха и заставили наши войска отступить..."{36}
В Москву я возвратился 24 мая. Генерал И. Г. Хмелевский, работавший в штабе АДД начальником оперативного управления, ввел меня в обстановку, ознакомил с копиями боевых донесений, оперативных сводок, дополнил их устным докладом о боевой деятельности АДД за период моего пребывания на Северо-Кавказском направлении.
Как и раньше, боевые действия АДД производились в основном в интересах Северо-Западного и Западного фронтов. За трое суток до начала Харьковской наступательной операции по просьбе командующего Юго-Западным фронтом 55 самолетов АДД нанесли бомбардировочный удар по железнодорожному узлу Харьков, через который заметно усилилось движение эшелонов противника в направлении к фронту. В последующую ночь эта задача выполнялась экипажами 3, 17, 24-й авиадивизий АДД. Их боевые действия подкрепили мощным ударом тяжелые бомбардировщики 746-го и 717-го отдельных авиаполков АДД.
Несмотря на сложные метеорологические условия, 24-я авиадивизия полковника А. М. Дубошина и 50-я авиадивизия полковника Ф. И. Меньшикова в ночь на 14 мая бомбардировали скопление танков, мотопехоты противника и немецкие штабы в районе Харькова. Участившиеся налеты на этот крупный железнодорожный узел объяснялись тем, что с 12 мая 1942 года войска Юго-Западного фронта начали Харьковскую наступательную операцию. Первые три дня она развивалась успешно. Наступающие армии продвинулись на запад до 50 километров. Но 17 мая из района Краматорска мощная группировки гитлеровцев нанесла удар во фланг советским войскам в направлении на Барвенково, Изюм. 19 мая наши войска и здесь вынуждены были перейти к обороне.
Вполне понятно, что значительные силы АДД пришлось немедленно перенацелить на удары в интересах Юго-Занадного фронта. В течение нескольких ночей мы бомбардировали оперативные резервы врага в районах Харькова, Краматорска, Славянска, Константиновки. Авиация дальнего действия не оставляла без поддержки и наши войска, сражавшиеся в очень трудных условиях в Крыму, особенно на подступах к героическому Севастополю. Наши соединения наносили бомбардировочные удары по скоплениям моторизованных гитлеровских войск в районе Семи Колодезей, других населенных пунктов, громили аэродромы противника на Керченском полуострове.
Диапазон боевых действий АДД был велик. Недаром Верховный Главнокомандующий именовал наши авиасоединения своей "пожарной командой", способной быстро воздействовать на противника там, где этого нельзя сделать фронтовыми средствами. АДД представляла собой наиболее гибкий резерв Ставки, не привязанный к железным дорогам, который можно скрытно перенацеливать с одного операционного направления на другое, немедленно реагируя на изменения обстановки, нанося мощные удары по немецко-фашистским войскам.
Так, в связи с усилением железнодорожных перевозок гитлеровцев на западном и юго-западном направлениях по заданию Ставки в ночь на 18 мая 1942 года около семи десятков самолетов 3-й и 17-й авиадивизий АДД бомбардировали железнодорожные узлы Смоленск, Вязьма, Полтава, Харьков.
Из-за нехватки транспортной авиации наши тяжелые бомбардировщики ТБ-3 сбрасывали боеприпасы и продовольствие частям Западного фронта в районе Глухово и Преображенское.
На другую ночь, нам удалось поднять уже 124 самолета. Экипажи 3-й, 24-й авиадивизий и 747-го отдельного авиаполка АДД нанесли бомбардировочные удары по железнодорожным узлам Вязьма и Рославль. 36-я авиадивизия уничтожала опорные пункты обороны противника в рамушевском коридоре на Северо-Западном фронте.
Части 24-й авиадивизии успешно бомбардировали немецкие самолеты на аэродроме в Сталине (ныне Донецк) и громили скопление моторизованных гитлеровских войск в районе этого города. Одновременно 50-я авиадивизия АДД нанесла удары по порту и немецким штабам в Мариуполе.
В последующем авиация дальнего действия также летала с большим напряжением. 3-я авиадивизия, которой командовал полковник Н. И. Новодранов, неоднократно совершила эффективные налеты на крупный немецкий аэродром в Сеще. Боевым успехам экипажей в известной мере способствовала активная деятельность наших героических разведчиков и партизан, которые передавали командованию фронта важные сведения о Сещанской авиабазе противника.
Многие читатели, наверное, помнят многосерийный телефильм "Вызываем огонь на себя", в котором с документальной достоверностью рассказывается о радистке-разведчице Ане Морозовой, удостоенной посмертно звания Героя Советскою Союза, о других сещанских партизанах и подпольщиках. В фильме впечатляюще показано, как в результате ночного налета нашей авиации были превращены и груду металлолома десятки фашистских самолетов, как взлетали на воздух склады боеприпасов, горели бензохранилища, гибли под обломками зданий увешанные крестами молодчики Геринга...
По агентурным данным, полученным из разведывательного управления Генерального штаба Красной Армии, в ночь на 30 мая на вражеском аэродроме в Сеще было уничтожено до 80 немецких бомбардировщиков, много фашистских летчиков, штурманов, обслуживающего персонала.
В ударе по аэродрому врага в Сеще кроме упоминавшейся мною 3-й авиадивизии АДД участвовали экипажи 17-й авиадивизии и 746-го и 747-го отдельных авиаполков АДД. Авиация дальнего действия успешно бомбардировала и немецкий аэродром в Орше, уничтожив там 80 фашистских самолетов. Эффективными были налеты на аэродромы противника в Брянске, Харькове, Полтаве, в других пунктах. Пятьдесят немецких транспортных самолетов и большие запасы горючего были уничтожены на хорошо знакомом мне аэродроме в Смоленске.
Деятельность авиации дальнего действия все более расширялась, возникали новые задачи. Когда я вернулся в Москву и доложил командующему о боевой работе на юге, Голованов сказал:
- Теперь нам, Николай Семенович, придется обратить взоры на север...
Александр Евгеньевич сообщил, что Ставка приказала оказать помощь морякам. 5-й немецкий воздушный флот, базировавшийся на аэродромах Северной Норвегии и отчасти Финляндии, совершал налеты на Мурманск, наносил частые удары по арктическим коммуникациям, бомбил и топил наши суда и морские конвои союзников в Баренцевом море. Возникла настоятельная необходимость как можно скорее подавить вражескую авиацию, и этот вопрос обсуждался в Государственном Комитете Обороны. Большинство предложений, как мне потом стало известно, сводилось к тому, чтобы направить на задание четырехмоторные тяжелые воздушные корабли ТБ-7, способные нести на себе внушительную бомбовую нагрузку. Но генерал Голованов решительно высказался против такого предложения. Дело и том, что четырехмоторные гиганты невозможно было использовать на аэродромах Заполярья, имевших ограниченную длину взлетно-посадочных полос. Своими возражениями Александр Евгеньевич вызвал недовольство Сталина. Высказав убедительные доводы против применения тяжелых бомбардировщиков на севере, генерал Голованов предложил использовать там Ил-4, которые могли совершать взлеты и посадки на аэродромах ограниченных размеров. В конце концов это предложение было принято, и практика показала, что оно являлось наиболее правильным.
По заданию командующего АДД я вылетел в расположение 36-й авиадивизии, которой командовал полковник В. Ф. Дрянин, и поставил соединению задачу по перебазированию в Заполярье. Дивизия временно поступала в оперативное подчинение командующего ВВС Северного флота.
В первый вылет наши экипажи нанесли бомбардировочный удар по фашистскому аэродрому возле поселка Лаксельв. Группу самолетов возглавили один из лучших летчиков соединения командир эскадрильи майор В. Головатенко и опытный штурман капитан С. Гончаренко.
Нелегко было среди скалистых гор и рассекающих их фьордов отыскать немецкий аэродром. Экипажи не имели опыта полетов над морем и горами Заполярья, но группа наших бомбардировщиков точно вышла на цель. Налет застал гитлеровцев врасплох. Вслед за капитаном С. Гончаренко штурманы А. Крылов, Ф. Неводничий, С. Анисимов и другие прицельно сбросили бомбы на стоявшие аккуратными рядами "юнкерсы"
Как только группа кораблей 455-го авиаполка, возглавляемая майором В. Головатенко, отбомбилась, немецкий аэродром немедленно был атакован экипажами Ил-4 из 342-го авиаполка 36-й авиадивизии. Наши бомбардировщики не дали врагу возможности поднять свои самолеты в воздух и продолжали уничтожать авиационную технику гитлеровцев. В результате было уничтожено 60 вражеских самолетов.