Страница:
Став командующим, И. И. Копец в штабе не засиживался, часто бывал на аэродромах вверенных ему частей, занимаясь преимущественно контролем переучивания летчиков на новых самолетах. Особенно часто он посещал авиаполки 9-й смешанной авиационной дивизии. Прилетал генерал И. И. Копец на несколько часов один на истребителе И-16, без офицеров штаба, специалистов служб, которые ездили отдельно по своим планам. Естественно, в одиночку обеспечить полноценный и действенный контроль боевой подготовки частей было просто невозможно. Упущения в организации управления авиацией дали себя знать в первые же минуты войны.
Когда вспыхнула война, в Минске отсутствовал начальник штаба ВВС округа (фронта) полковник С. А. Худяков (впоследствии маршал авиации), который обладал большим опытом и организаторскими качествами. Он находился в Москве, в госпитале. После перенесенной хирургической операции 23 июня С. А. Худяков вернулся в Минск. До его приезда обязанности начальника штаба временно исполнял его заместитель по тылу полковник П. М. Тараненко, который недостаточно знал авиасоединения и части, их боевые возможности, не имел надлежащей практики в оперативной работе.
Не получая донесений от авиационных дивизий из-за нарушения связи и управления, штаб ВВС Западного фронта необоснованно считал, что армейская авиация действует по составленным в мирное время планам прикрытия. В действительности же этого не было.
Командующий войсками Западного фронта генерал армии Д. Г. Павлов потребовал от ВВС фронта усилить прикрытие городов Минск и Бобруйск, их железнодорожных узлов от возможных ударов бомбардировщиков противника. Выполняя это указание, генерал И. И. Копец решил подтянуть ближе к упомянутым городам единственно имевшуюся в его распоряжении 43-ю истребительную авиадивизию - она фактически составляла всю фронтовую истребительную авиацию. К 12 часам 22 июня авиаполки этого соединения выдвинулись на аэродромы, расположенные в районах Минска и Бобруйска.
Итак, первый боевой вылет части 3-го дальнебомбардировочного авиакорпуса, вооруженные самолетами Ил-4, выполняли днем без истребительного прикрытия. Учитывая это обстоятельство, тяжелые бомбардировочные авиаполки на кораблях ТБ-3 я предназначил для действий ночью. Экипажи в основном брали 100-килограммовые фугасные авиабомбы, лишь наиболее опытные и подготовленные взяли и более крупные калибры - ФАБ-250, ФАБ-500, даже ФАБ-1000, то есть весом в одну тонну. Примерно 20 процентов авиабомб составляли осколочные и зажигательные. Маршрут полета был задан преимущественно над лесными массивами или над малонаселенной местностью, по возможности в стороне от железных и шоссейных дорог. В приграничной зоне он проходил через аэродромы нашей истребительной авиации, что облегчало встречу с истребителями на тот случай, если они все-таки будут сопровождать нас к цели. Одновременно это представляло возможность отсечь истребители противника во время возвращения наших самолетов после бомбометания.
Боевой порядок авиаполков состоял из отдельно летящих звеньев в строю "клин" на сомкнутых дистанциях и интервалах. Отражение атак истребителей противника предусматривалось сосредоточенным огнем всех пулеметных установок звена. Радиообмен сокращен до минимума - не только для радиомаскировки, но и для того, чтобы стрелки-радисты усилили наблюдение за воздухом и находились в постоянной готовности к отражению атак противника.
Как же действовали полки и подразделения 3-го дальнебомбардировочного авиакорпуса?
В 13 часов 40 минут 22 июня первым взлетел командир 207-го авиаполка подполковник Г. В. Титов и его ведомые. Для сокращения времени экипажи взлетали звеньями. Вслед за командиром полка поднялись со своими подчиненными капитан Козлов, старшие лейтенанты Кошельков, Мультановский, Чистяков и другие командиры звеньев.
Подполковник Г. В. Титов быстро собрал свои подразделения и взял курс на запад. Стала образовываться кучевая облачность. По расчету времени звенья вышли под облака; в районе Мерканс обнаружили большую мотоколонну противника, протянувшуюся на многие километры, и в 15 часов 40 минут ведущее звено, возглавляемое командиром авиаполка, нанесло первый бомбардировочный удар по врагу. Бомбардировка с высоты 1000 метров была прицельной, точной. Наблюдались прямые попадания бомб в бронетранспортеры и автомашины противника.
Примеру командира последовали и другие. Затем авиаполк бомбардировал другую немецкую колонну, которая приближалась к населенному пункту Лептуны. Бомбы попали в центр колонны. Вторым заходом с высоты 600 метров и ниже наши экипажи проштурмовали огнем пулеметных установок скопление гитлеровцев.
В более трудных условиях протекал боевой вылет 96-го дальнебомбардировочного авиаполка. Поскольку командир авиачасти А. Г. Мельников смог вернуться из отпуска только на второй день войны, первый боевой вылет полка возглавил его заместитель майор А. И. Слепухов. Ведомые им 29 экипажей с высоты 1200-1500 метров бомбардировали моторизованные колонны противника, двигавшиеся по шоссе и большакам в районе Сейны, Сувалки, Августов, Квитемотис.
На подходах к небольшим мостам, где возникали значительные скопления танков, мотопехоты и артиллерии гитлеровцев, командир эскадрильи старший лейтенант М. П. Бурых, командир звена лейтенант И. Г. Капля и их ведомые нанесли фашистам большие потери в живой силе и технике.
Наши бомбардировщики были обстреляны с земли малокалиберной зенитной артиллерией немцев и неоднократно атакованы истребителями Ме-109.
После того как воздушный стрелок-радист Хабалов длинной очередью из верхней турельной установки отразил нападение "мессера", вражеский истребитель пытался повторно атаковать бомбардировщик Ил-4 снизу, с хвоста. Ранее эта полусфера меньше всего была защищена, и враг не знал, что дополнительно на самолете уже есть нижняя люковая установка. Хабалов успел перейти к ней и дал очередь. Объятый пламенем фашистский истребитель рухнул на землю.
Но и мы потеряли в тот вылет три самолета, в том числе бомбардировщик, где командиром экипажа был лейтенант Иван Григорьевич Капля. В неравном поединке с немецкими истребителями машина получила тяжелые повреждения. Из пробитого бензобака начало течь и воспламенилось топливо. По приказу командира все члены экипажа оставили горящий бомбардировщик. Последним прыгнул лейтенант Капля. Переплыв несколько рек, преодолев множество трудностей и невзгод, он пришел к своим. И первая просьба лейтенанта была о вылете на боевое задание!
22 июня в более южном направлении действовал 98-й дальнебомбардировочный авиаполк 52-й авиадивизии. 31 экипаж, возглавляемый командиром полка подполковником А. И. Шелестом, вылетел по маршруту Осиповичи, Пружаны, Янов с задачей бомбардировать скопления танков и моторизованной пехоты гитлеровцев на дорогах Янов, Луков, Седлец, Бяла-Подляска. Экипажи поднялись на задание после короткого митинга, на котором летчики, штурманы, воздушные стрелки-радисты поклялись отдать все силы, а если потребуется, и жизнь, для защиты Советской Родины.
В боевом порядке авиаполка, вылетевшего на задание, находился заместитель командира по политической части батальонный комиссар В. Е. Молодцов. Его партийное слово подкреплялось боевым делом.
Обнаружив в заданном районе двигавшиеся на восток колонны фашистских танков и моторизованной пехоты, звенья самолетов Ил-4 бомбардировали скопления гитлеровцев. Над целью и на обратном маршруте экипажи неоднократно атаковывались группами вражеских истребителей.
Вечером, ко времени посадки 96-го дальнебомбардировочного авиаполка, возвращавшегося после удара по немецким танковым колоннам, я приехал на аэродром Боровское. Много самолетов вернулось поврежденными, были раненые, убитые. Поскольку одной штатной санитарной машины оказалось недостаточно, для перевозки раненых пришлось применить бортовые грузовики. Некоторые подбитые бомбардировщики не могли рулить, но тягачей для буксировки не хватало. Тогда стали использовать тракторы, наиболее мощные спецмашины.
Из 70 Ил-4, совершавших первый боевой вылет, к концу дня на свой аэродром не вернулись 22 машины. Кроме того, один бомбардировщик 96-го полка во время разбега взорвался на своей же бомбе ФАБ-1000: летчик слишком рано "подорвал" самолет на взлете.
Привычки мирного времени оказались настолько сильными, что командир 42-й авиадивизии полковник М. X. Борисенко сразу же прекратил вылет на задание остальных экипажей. Позвонив мне, он доложил о происшествии, просил выслать аварийную комиссию. Спрашиваю, а почему приостановили боевой вылет части? Приказал продолжать работу, а по выполнении боевого задания лично заняться расследованием происшествия.
Из самолетов, отнесенных штабами к боевым потерям, на следующий день часть их вернулась. Из-за повреждений, полученных от огня истребительной авиации и зенитной артиллерии противника, они вынужденно совершали посадки на аэродромах фронтовой авиации, где произвели необходимый ремонт и дозаправились горючим. Истребители противника, как правило, атаковывали наших бомбардировщиков с задней полусферы снизу. Они сосредоточивали огонь по кабине воздушного стрелка-радиста, правильно учитывая, что на его огне держится оборона бомбардировщика. Но стрелок-радист был ограничен в стрельбе назад хвостовым оперением своего же самолета.
Первый боевой вылет подтвердил наше убеждение в том, что огонь верхней стрелковой установки для обороны самолетов Ил-4 недостаточен. Кроме того, он не имел и броневой защиты. Несколько человек сохранили жизнь тем, что в предвидении атак истребителей вместо бронеспинок поставили парашюты, которые перехватывали пули легких пулеметов, выпущенные с дальних дистанции.
Перед войной наши рационализаторы и изобретатели разрабатывали проекты дополнительных огневых точек на бомбардировщике - так называемые люковые установки. Лучшие предложения были одобрены, в полках их установили своими силами на нескольких кораблях, и в первом же боевом вылете они прекрасно зарекомендовали себя. Так что, посоветовавшись с командирами авиадивизий, инженерами, я приказал такие люковые пулеметные установки поставить на все самолеты.
Главный инженер корпуса В. Н. Кобликов горячо взялся за дело. В течение короткой ночи на 23 июня во всех полках, летавших на Ил-4, началась установка дополнительного вооружения. Но в составе экипажей был лишь один штатный стрелок-радист на две огневые установки. При нападении истребителей ему приходилось переходить с турели самолета, стоявшей сверху, на пол фюзеляжа или же наоборот. Это было неудобно, ненадежно. Поэтому мы ввели дополнительно из числа наземных специалистов-вооруженцев воздушного стрелка люковой установки. Часто в качестве воздушных стрелков на задание вылетали начальники служб, штабные офицеры эскадрилий и управления авиаполка.
Результаты не замедлили сказаться. Фашистские летчики-истребители, не зная о нашем нововведении, лезли под хвост бомбардировщиков, в предполагаемую "мертвую зону", и в результате попадали под прицельный огонь люковой установки. Так был сбит не один десяток вражеских истребителей.
Разработанные нашими же инженерами бронеспинки для воздушного стрелка были заказаны главным инженером авиакорпуса на одном из металлургических заводов. В считанные дни эта броня была изготовлена для всех самолетов авиакорпуса, и мы сохранили жизни многих летчиков, штурманов, стрелков-радистов, да и сами воздушные корабли.
В ночь на 23 июня 3-й тяжелобомбардировочный авиаполк на самолетах ТБ-3 нанес первые удары по скоплениям войск противника в районе Сейны, Сопоцкин, Луков, Радин, Венгров. Цели подсвечивались САБами. А противник, хотя и оказывал противодействие, но огонь его малокалиберной артиллерии не отличался меткостью и не служил препятствием для точного бомбометания. Все корабли вернулись без потерь.
Об эффекте наших бомбардировочных ударов свидетельствует, в частности, медленная переправа гитлеровских танков через водные преграды - многие понтонные или мостовые переправы были повреждены авиабомбами. Немцы усилили зенитно-артиллерийское прикрытие войск и объектов, бросили на борьбу с нашими бомбардировщиками большие силы истребительной авиации, непрерывно патрулировавшей над переправами. О том, какое сильное моральное воздействие на танкистов врага производили наши налеты, свидетельствует следующая запись немецкого унтер-офицера из танковой армии генерала Гудериана:
"... 22.6.41 около 20 неприятельских бомбардировщиков атакуют нас. Бомба за бомбой падают на нас, мы прячемся за танки. Мы продвинулись на несколько сот метров от дороги. Бомбардировщики противника опять настигли нас. Взрывы раздаются со всех сторон. Наших истребителей не видно. Война с русскими будет тяжелой.
23.0.41. Бомбардировщики и истребители противника наступают. Становится очень тяжело..."{3}
Поздно вечером 22 июня мною была получена копия директивы Ставки Верховного Главнокомандования, подписанная наркомом обороны С. К. Тимошенко в 21 час 15 минут 22 июня. В директиве говорилось, что войска Западного фронта совместно с Северо-Западным должны нанести контрудар по группировке противника в районе Сувалки и к исходу 24 июня овладеть этим городом. 3 дбак было приказано: одним вылетом авиакорпуса поддержать боевые действия войск Западного фронта{4}. Западный особый военный округ (фронт) прикрывал нашу государственную границу протяженностью в 470 километров от Гродно до Бреста включительно. Каждая армия с приданными ей смешанными авиадивизиями оборонялась в своей полосе. На правом фланге округа (фронта) участок границы No 1 прикрывали войска 3-й армии, в состав которой входила 11-я смешанная авиадивизия, базировавшаяся в районе Гродно, Лида. Она имела три хорошо подготовленных и сколоченных истребительных авиаполка на самолетах И-16 и И-153, а также один бомбардировочный авиаполк.
Участок No 2, занимавший центральное положение, прикрывала 10-я армия. Основу ВВС армии составляла наиболее мощная в округе 9-я смешанная авиадивизия. В этом соединении было четыре истребительных авиаполка, перевооружавшихся на новые современные самолеты МиГ-3. Штаб авиадивизии, так же как и штаб армии, находился в Белостоке. Там же на аэродроме стояли самолеты И-16 и И-153 двух истребительных авиаполков, а МиГ-3 базировались на полевых аэродромах в 8 и 24 километрах от государственной границы, в так называемом белостокском выступе, вдававшемся на 120 километров на запад.
К июню 1941 года на новых МиГ-3 вылетели самостоятельно 140 летчиков, но, к сожалению, освоить боевое применение не успели.
Наряду с вновь поступавшими "мигами", в авиаполках 9-й авиадивизии оставалось 127 устаревших самолетов И-16 и И-153, которые поддерживались в боеготовном состоянии. Именно на них предстояло вылетать по боевой тревоге.
На левом крыле округа (фронта) государственную границу на участке No 3 прикрывали 4-я армия с приданной ей 10-й смешанной авиадивизией. Это авиационное соединение состояло из двух истребительных авиаполков на самолетах И-16 и И-153, одного штурмового и одного бомбардировочного авиаполков. Части ее базировались в Бресте, Кобрине и Пинске. Штабы 4-й армии, ВВС армии и 10-й смешанной авиадивизии находились в Кобрине.
Бомбардировочные авиадивизии фронтового подчинения были сосредоточены восточное меридиана Полоцк - Бобруйск.
Западный особый военный округ, как и все остальные приграничные округа, имел план прикрытия рубежей нашей Родины. Ему ставилась задача "оборонять государственную границу от внезапного вторжения вооруженных сил противника на территорию СССР, прорвавшегося через госграницу части противника окружать и уничтожать"{5}.
Все стрелковые соединения и части, составлявшие нашу первую линию обороны, находились в районах дислокации и располагались в населенных пунктах на значительном удалении от своих рубежей обороны. На все мероприятия по приведению частей в боевую готовность, марш и занятие рубежа обороны стрелковой дивизии требовалось от восьми до десяти часов. Армейская авиация базировалась в полосах своих объединений и действовала по их планам.
Так что, получив приказ на поддержку боевых действий войск, я поставил всем частям авиакорпуса задачу: с рассвета 23 июня быть в готовности к вылету в район Сувалки для уничтожения скоплений войск противника. Уточнение целей должно было последовать дополнительно.
А вскоре мы получили еще одну боевую задачу: нанести бомбардировочный удар для нарушения перевозок не железнодорожному узлу Прага в районе Варшавы, вывести из строя аэродром Мокотов. Запасная цель - патронно-снарядный завод в районе Ромбертув.
Так как после боевого вылета 22 июня до 25 процентов самолетов Ил-4 находилось в ремонте, а контрудар войск требовалось поддержать возможно большим числом кораблей, то при очередном докладе Жигареву я просил разрешить привлечь к боевым действиям корпуса 212-й отдельный дальнебомбардировочный авиаполк А. Е. Голованова. Получив согласие, я вызвал командира авиаполка подполковника А. Е. Голованова и поставил ему боевую задачу: вечером 23 июня нанести бомбардировочный удар по объектам в районе Варшавы, а с рассвета 24 июня быть в готовности уничтожать колонны немецких танков и моторизованных войск в районе юго-западнее Гродно и частью сил - такие же цели на шоссе Брест - Слоним - Пружины и Брест - Картуз-Береза.
23 июня наземная обстановка в районе Сувалки изменилась, боевой вылет 3-го дальнебомбардировочного авиакорпуса не потребовался. Все части простояли в 30-минутной готовности к вылету, а задачи так и не поступило. Боевые действия вел только 212-й отдельный дальнебомбардировочный авиаполк А. Е. Голованова. Вечером он нанес бомбардировочный удар тремя звеньями по целям в районе Варшавы.
В 19 часов 17 минут эти самолеты с высоты 8000 метров бомбили в окрестностях Варшавы железнодорожный узел Прага, заполненный немецкими воинскими эшелонами, следовавшими на фронт. Затем экипажи бомбардировали немецкий аэродром Мокотув, патронно-снарядный военный завод в Ромбертуве.
Противник, очевидно, не ожидал столь глубокого проникновения советских бомбардировщиков в свой тыл, поэтому с его стороны противодействия не оказывалось, но при возвращении наши самолеты были перехвачены вражескими истребителями, один из которых сбил воздушный стрелок-радист Цикишвили. Во время полета уже над своей территорией, в 25 километрах северо-восточное Мннска, "илы" были обстреляны нашей зенитной артиллерией, несмотря на подаваемые сигналы "я - свой самолет". Более того, их атаковали пять истребителей И-16 и повредили два корабля. Экипажам пришлось совершить вынужденные посадки на ближайших аэродромах.
Почему же дальние бомбардировщики подвергались атакам своих истребителей? Это случалось в первые дни воины, когда молодые летчики-истребители еще не освоились с боевой обстановкой. Хорошо зная фронтовые бомбардировщики и часто базируясь вместе с ними, они не были знакомы с конфигурацией наших кораблей. Некоторые из них, как выяснилось, самолет Ил-4 видели лишь на картинке.
Обнаружив возвращавшийся с задания наш дальний бомбардировщик, издали походивший на немецкий Хе-111, молодые пилоты в боевой горячке иногда не обращали внимания на сигналы ракет : "я - свой самолет" и шли наперехват.
23 июня к нам из Москвы прилетела группа инспекторов управления дальнебомбардировочной авиации во главе с полковником А. Г. Гусевым. Они прибыли для контроля за маскировкой и рассредоточением самолетов на аэродромах, а также для расследования причин нарушения связи между 3-м дальнебомбардировочным корпусом и штабами ВВС Красной Армии и ВВС Западного фронта.
Я был удивлен сообщением инспектора о нарушении связи, предложил снять трубку аппарата ВЧ и соединиться с Москвой. При мне полковник доложил генералу Жигареву, что штаб 3-го дальнебомбардировочного авиакорпуса находится в Смоленске, на прежнем месте, никуда не выезжал, что он говорит из моего кабинета и я нахожусь рядом. После этого полковник Гусев передал трубку мне. Начальник Главного управления ВВС Красной Армии задал единственный вопрос: "Что делают части?" Выполнив свои задачи, комиссия улетела в Москву.
23 июня всю ночь, начиная с 24 часов до 5 утра, 1-й и 3-й тяжелобомбардировочные авиационные полки на кораблях ТБ-3 бомбардировали аэродромы противника: Сувалки, Можебово, Остроленка, Бяла-Подляска. Это был ощутимый удар по авиации противника. Наряду с фугасными авиабомбами, устанавливаемыми как на замедление, так и на мгновенный взрыв, широко применялись контейнеры, наполненные мелкими ротативно-рассеивающимися авиабомбами (РРАБ). Они наносили значительные повреждения открыто стоявшим самолетам врага.
24 июня на правом фланге Западного фронта сложилась очень тяжелая обстановка. Немецко-фашистские войска овладели Каунасом, Вильно, Гродно. Танковая группа Гота, захватившая переправы через реку Неман в районе Алитус и Маречь (Меркиле) и не обнаруженная нашей фронтовой авиацией, которая за этим районом не вела наблюдение, своими авангардами открыто и быстро продвигалась к Минску. К исходу 24 июня танки гитлеровцев находились уже в 30 километрах северо-западнее города.
Неблагоприятная обстановка сложилась и на южном фланге Западного фронта. Танковая группа Гудериана продвигалась по двум направлениям: по шоссе Пружаны - Слоним и Кобрин - Картуз-Береза. По донесениям экипажей дальних бомбардировщикев, в районе Слоним происходили ожесточенные бои между нашими частями, выдвинувшимися со стороны Слуцка, и наступавшими немецко-фашистскими войсками.
12-я и 13-я бомбардировочные авиадивизии ВВС Западного фронта нанесли удары по подходящим резервам и танковым группировкам противника в районе Листопады, Молодечно, Ошмяны. Одновременно с рассвета и до 19 часов 35 минут вечера авиачасти 3-го дальнебомбардировочного авиакорпуса действовали по немецким танковым и моторизованным колоннам, двигавшимся по Брестскому шоссе и по улучшенным грунтовым дорогам. Машины противника шли в плотных колоннах, поэтому бомбардировочные удары были эффективными. Серии фугасных бомб, перекрывая походные порядки, вызывали пожары, уничтожали живую силу и технику врага. Действия бомб дополнялись пулеметным обстрелом с малых высот.
По тем же целям действовали и самолеты 212-го дальнебомбардировочного авиаполка. Экипажи бомбардировали колонны противника впервые и тем не менее успешно выполнили боевую задачу. Одну из эскадрилий лично вел командир полка Александр Евгеньевич Голованов. Бомбардировочный удар по скоплениям войск противника в районе Гродно, Маловеры был нанесен 20 самолетами этого полка в 13 часов 32 минуты с высоты 3800 метров. В 18 часов 40 минут вылетела последняя эскадрилья этого полка в составе 9 самолетов для бомбардировки автоколонн с войсками в районе Картуз-Береза. При подходе к цели она была перехвачена большой группой истребителей противника. В результате неравного воздушного боя с превосходящими силами врага эскадрилья потеряла 8 самолетов Ил-4. Только один самолет вернулся на свой аэродром. Эти тяжелые потери еще раз подтвердили необходимость обязательного сопровождения бомбардировщиков истребителями. Но прикрытия не было.
Всего в этот день 212-й полк потерял 14 самолетов. Большие потери понесли и части 42-й дальнебомбардиовочной авиадивизии. Только 98-й дальнебомбардировочный полк 52-й авиадивизии, действовавший последним, потерь не имел, хотя бомбардировал те же цели. Наблюдалось, что немецкие истребители атаковывают в основном подразделения, наносившие удары первыми. Очевидно, израсходовав горючее, они возвращались на дозаправку, поэтому не успевали вылететь вторично и атаковать последующие эшелоны наших бомбардировщиков.
По быстроте появления первых крупных групп гитлеровских истребителей в районах Гродно и Бреста можно было предполагать, что немцы уже успели подтянуть свою истребительную авиацию, перебазировав ее на захваченные у нас аэродромы.
В этот день резко возросли потери и в 207-м дальнебомбардировочном авиаполку. В первый день войны этот полк потерь не имел, но 24 июня из 18 самолетов, бомбардировавших фашистские танки и войска на шоссе западнее Пружаны и Кобрина, вернулось только 8, а 10 были сбиты. Примененная авиаполком тактика ударов звеньями, бомбивших с интервалом 15 минут с высоты 800-600 метров без прикрытия истребителей, не оправдала себя. Правда, вражеские колонны задерживались, им наносились значительные потери, но и дальние бомбардировщики несли большой урон. Из сбитых экипажей только девять человек вернулись в авиаполк, а потери в самолетах оказались необратимыми. Обстановка диктовала необходимость борьбы с фашистскими истребителями.
В целях уничтожения самолетов противника на аэродромах решением командующего Западным фронтом 3-му дальнебомбардировочному авиакорпусу приказали, 24 июня бомбардировать аэродром Вильно. Воздушная разведка выявила здесь большое скопление немецких самолетов.
Когда вспыхнула война, в Минске отсутствовал начальник штаба ВВС округа (фронта) полковник С. А. Худяков (впоследствии маршал авиации), который обладал большим опытом и организаторскими качествами. Он находился в Москве, в госпитале. После перенесенной хирургической операции 23 июня С. А. Худяков вернулся в Минск. До его приезда обязанности начальника штаба временно исполнял его заместитель по тылу полковник П. М. Тараненко, который недостаточно знал авиасоединения и части, их боевые возможности, не имел надлежащей практики в оперативной работе.
Не получая донесений от авиационных дивизий из-за нарушения связи и управления, штаб ВВС Западного фронта необоснованно считал, что армейская авиация действует по составленным в мирное время планам прикрытия. В действительности же этого не было.
Командующий войсками Западного фронта генерал армии Д. Г. Павлов потребовал от ВВС фронта усилить прикрытие городов Минск и Бобруйск, их железнодорожных узлов от возможных ударов бомбардировщиков противника. Выполняя это указание, генерал И. И. Копец решил подтянуть ближе к упомянутым городам единственно имевшуюся в его распоряжении 43-ю истребительную авиадивизию - она фактически составляла всю фронтовую истребительную авиацию. К 12 часам 22 июня авиаполки этого соединения выдвинулись на аэродромы, расположенные в районах Минска и Бобруйска.
Итак, первый боевой вылет части 3-го дальнебомбардировочного авиакорпуса, вооруженные самолетами Ил-4, выполняли днем без истребительного прикрытия. Учитывая это обстоятельство, тяжелые бомбардировочные авиаполки на кораблях ТБ-3 я предназначил для действий ночью. Экипажи в основном брали 100-килограммовые фугасные авиабомбы, лишь наиболее опытные и подготовленные взяли и более крупные калибры - ФАБ-250, ФАБ-500, даже ФАБ-1000, то есть весом в одну тонну. Примерно 20 процентов авиабомб составляли осколочные и зажигательные. Маршрут полета был задан преимущественно над лесными массивами или над малонаселенной местностью, по возможности в стороне от железных и шоссейных дорог. В приграничной зоне он проходил через аэродромы нашей истребительной авиации, что облегчало встречу с истребителями на тот случай, если они все-таки будут сопровождать нас к цели. Одновременно это представляло возможность отсечь истребители противника во время возвращения наших самолетов после бомбометания.
Боевой порядок авиаполков состоял из отдельно летящих звеньев в строю "клин" на сомкнутых дистанциях и интервалах. Отражение атак истребителей противника предусматривалось сосредоточенным огнем всех пулеметных установок звена. Радиообмен сокращен до минимума - не только для радиомаскировки, но и для того, чтобы стрелки-радисты усилили наблюдение за воздухом и находились в постоянной готовности к отражению атак противника.
Как же действовали полки и подразделения 3-го дальнебомбардировочного авиакорпуса?
В 13 часов 40 минут 22 июня первым взлетел командир 207-го авиаполка подполковник Г. В. Титов и его ведомые. Для сокращения времени экипажи взлетали звеньями. Вслед за командиром полка поднялись со своими подчиненными капитан Козлов, старшие лейтенанты Кошельков, Мультановский, Чистяков и другие командиры звеньев.
Подполковник Г. В. Титов быстро собрал свои подразделения и взял курс на запад. Стала образовываться кучевая облачность. По расчету времени звенья вышли под облака; в районе Мерканс обнаружили большую мотоколонну противника, протянувшуюся на многие километры, и в 15 часов 40 минут ведущее звено, возглавляемое командиром авиаполка, нанесло первый бомбардировочный удар по врагу. Бомбардировка с высоты 1000 метров была прицельной, точной. Наблюдались прямые попадания бомб в бронетранспортеры и автомашины противника.
Примеру командира последовали и другие. Затем авиаполк бомбардировал другую немецкую колонну, которая приближалась к населенному пункту Лептуны. Бомбы попали в центр колонны. Вторым заходом с высоты 600 метров и ниже наши экипажи проштурмовали огнем пулеметных установок скопление гитлеровцев.
В более трудных условиях протекал боевой вылет 96-го дальнебомбардировочного авиаполка. Поскольку командир авиачасти А. Г. Мельников смог вернуться из отпуска только на второй день войны, первый боевой вылет полка возглавил его заместитель майор А. И. Слепухов. Ведомые им 29 экипажей с высоты 1200-1500 метров бомбардировали моторизованные колонны противника, двигавшиеся по шоссе и большакам в районе Сейны, Сувалки, Августов, Квитемотис.
На подходах к небольшим мостам, где возникали значительные скопления танков, мотопехоты и артиллерии гитлеровцев, командир эскадрильи старший лейтенант М. П. Бурых, командир звена лейтенант И. Г. Капля и их ведомые нанесли фашистам большие потери в живой силе и технике.
Наши бомбардировщики были обстреляны с земли малокалиберной зенитной артиллерией немцев и неоднократно атакованы истребителями Ме-109.
После того как воздушный стрелок-радист Хабалов длинной очередью из верхней турельной установки отразил нападение "мессера", вражеский истребитель пытался повторно атаковать бомбардировщик Ил-4 снизу, с хвоста. Ранее эта полусфера меньше всего была защищена, и враг не знал, что дополнительно на самолете уже есть нижняя люковая установка. Хабалов успел перейти к ней и дал очередь. Объятый пламенем фашистский истребитель рухнул на землю.
Но и мы потеряли в тот вылет три самолета, в том числе бомбардировщик, где командиром экипажа был лейтенант Иван Григорьевич Капля. В неравном поединке с немецкими истребителями машина получила тяжелые повреждения. Из пробитого бензобака начало течь и воспламенилось топливо. По приказу командира все члены экипажа оставили горящий бомбардировщик. Последним прыгнул лейтенант Капля. Переплыв несколько рек, преодолев множество трудностей и невзгод, он пришел к своим. И первая просьба лейтенанта была о вылете на боевое задание!
22 июня в более южном направлении действовал 98-й дальнебомбардировочный авиаполк 52-й авиадивизии. 31 экипаж, возглавляемый командиром полка подполковником А. И. Шелестом, вылетел по маршруту Осиповичи, Пружаны, Янов с задачей бомбардировать скопления танков и моторизованной пехоты гитлеровцев на дорогах Янов, Луков, Седлец, Бяла-Подляска. Экипажи поднялись на задание после короткого митинга, на котором летчики, штурманы, воздушные стрелки-радисты поклялись отдать все силы, а если потребуется, и жизнь, для защиты Советской Родины.
В боевом порядке авиаполка, вылетевшего на задание, находился заместитель командира по политической части батальонный комиссар В. Е. Молодцов. Его партийное слово подкреплялось боевым делом.
Обнаружив в заданном районе двигавшиеся на восток колонны фашистских танков и моторизованной пехоты, звенья самолетов Ил-4 бомбардировали скопления гитлеровцев. Над целью и на обратном маршруте экипажи неоднократно атаковывались группами вражеских истребителей.
Вечером, ко времени посадки 96-го дальнебомбардировочного авиаполка, возвращавшегося после удара по немецким танковым колоннам, я приехал на аэродром Боровское. Много самолетов вернулось поврежденными, были раненые, убитые. Поскольку одной штатной санитарной машины оказалось недостаточно, для перевозки раненых пришлось применить бортовые грузовики. Некоторые подбитые бомбардировщики не могли рулить, но тягачей для буксировки не хватало. Тогда стали использовать тракторы, наиболее мощные спецмашины.
Из 70 Ил-4, совершавших первый боевой вылет, к концу дня на свой аэродром не вернулись 22 машины. Кроме того, один бомбардировщик 96-го полка во время разбега взорвался на своей же бомбе ФАБ-1000: летчик слишком рано "подорвал" самолет на взлете.
Привычки мирного времени оказались настолько сильными, что командир 42-й авиадивизии полковник М. X. Борисенко сразу же прекратил вылет на задание остальных экипажей. Позвонив мне, он доложил о происшествии, просил выслать аварийную комиссию. Спрашиваю, а почему приостановили боевой вылет части? Приказал продолжать работу, а по выполнении боевого задания лично заняться расследованием происшествия.
Из самолетов, отнесенных штабами к боевым потерям, на следующий день часть их вернулась. Из-за повреждений, полученных от огня истребительной авиации и зенитной артиллерии противника, они вынужденно совершали посадки на аэродромах фронтовой авиации, где произвели необходимый ремонт и дозаправились горючим. Истребители противника, как правило, атаковывали наших бомбардировщиков с задней полусферы снизу. Они сосредоточивали огонь по кабине воздушного стрелка-радиста, правильно учитывая, что на его огне держится оборона бомбардировщика. Но стрелок-радист был ограничен в стрельбе назад хвостовым оперением своего же самолета.
Первый боевой вылет подтвердил наше убеждение в том, что огонь верхней стрелковой установки для обороны самолетов Ил-4 недостаточен. Кроме того, он не имел и броневой защиты. Несколько человек сохранили жизнь тем, что в предвидении атак истребителей вместо бронеспинок поставили парашюты, которые перехватывали пули легких пулеметов, выпущенные с дальних дистанции.
Перед войной наши рационализаторы и изобретатели разрабатывали проекты дополнительных огневых точек на бомбардировщике - так называемые люковые установки. Лучшие предложения были одобрены, в полках их установили своими силами на нескольких кораблях, и в первом же боевом вылете они прекрасно зарекомендовали себя. Так что, посоветовавшись с командирами авиадивизий, инженерами, я приказал такие люковые пулеметные установки поставить на все самолеты.
Главный инженер корпуса В. Н. Кобликов горячо взялся за дело. В течение короткой ночи на 23 июня во всех полках, летавших на Ил-4, началась установка дополнительного вооружения. Но в составе экипажей был лишь один штатный стрелок-радист на две огневые установки. При нападении истребителей ему приходилось переходить с турели самолета, стоявшей сверху, на пол фюзеляжа или же наоборот. Это было неудобно, ненадежно. Поэтому мы ввели дополнительно из числа наземных специалистов-вооруженцев воздушного стрелка люковой установки. Часто в качестве воздушных стрелков на задание вылетали начальники служб, штабные офицеры эскадрилий и управления авиаполка.
Результаты не замедлили сказаться. Фашистские летчики-истребители, не зная о нашем нововведении, лезли под хвост бомбардировщиков, в предполагаемую "мертвую зону", и в результате попадали под прицельный огонь люковой установки. Так был сбит не один десяток вражеских истребителей.
Разработанные нашими же инженерами бронеспинки для воздушного стрелка были заказаны главным инженером авиакорпуса на одном из металлургических заводов. В считанные дни эта броня была изготовлена для всех самолетов авиакорпуса, и мы сохранили жизни многих летчиков, штурманов, стрелков-радистов, да и сами воздушные корабли.
В ночь на 23 июня 3-й тяжелобомбардировочный авиаполк на самолетах ТБ-3 нанес первые удары по скоплениям войск противника в районе Сейны, Сопоцкин, Луков, Радин, Венгров. Цели подсвечивались САБами. А противник, хотя и оказывал противодействие, но огонь его малокалиберной артиллерии не отличался меткостью и не служил препятствием для точного бомбометания. Все корабли вернулись без потерь.
Об эффекте наших бомбардировочных ударов свидетельствует, в частности, медленная переправа гитлеровских танков через водные преграды - многие понтонные или мостовые переправы были повреждены авиабомбами. Немцы усилили зенитно-артиллерийское прикрытие войск и объектов, бросили на борьбу с нашими бомбардировщиками большие силы истребительной авиации, непрерывно патрулировавшей над переправами. О том, какое сильное моральное воздействие на танкистов врага производили наши налеты, свидетельствует следующая запись немецкого унтер-офицера из танковой армии генерала Гудериана:
"... 22.6.41 около 20 неприятельских бомбардировщиков атакуют нас. Бомба за бомбой падают на нас, мы прячемся за танки. Мы продвинулись на несколько сот метров от дороги. Бомбардировщики противника опять настигли нас. Взрывы раздаются со всех сторон. Наших истребителей не видно. Война с русскими будет тяжелой.
23.0.41. Бомбардировщики и истребители противника наступают. Становится очень тяжело..."{3}
Поздно вечером 22 июня мною была получена копия директивы Ставки Верховного Главнокомандования, подписанная наркомом обороны С. К. Тимошенко в 21 час 15 минут 22 июня. В директиве говорилось, что войска Западного фронта совместно с Северо-Западным должны нанести контрудар по группировке противника в районе Сувалки и к исходу 24 июня овладеть этим городом. 3 дбак было приказано: одним вылетом авиакорпуса поддержать боевые действия войск Западного фронта{4}. Западный особый военный округ (фронт) прикрывал нашу государственную границу протяженностью в 470 километров от Гродно до Бреста включительно. Каждая армия с приданными ей смешанными авиадивизиями оборонялась в своей полосе. На правом фланге округа (фронта) участок границы No 1 прикрывали войска 3-й армии, в состав которой входила 11-я смешанная авиадивизия, базировавшаяся в районе Гродно, Лида. Она имела три хорошо подготовленных и сколоченных истребительных авиаполка на самолетах И-16 и И-153, а также один бомбардировочный авиаполк.
Участок No 2, занимавший центральное положение, прикрывала 10-я армия. Основу ВВС армии составляла наиболее мощная в округе 9-я смешанная авиадивизия. В этом соединении было четыре истребительных авиаполка, перевооружавшихся на новые современные самолеты МиГ-3. Штаб авиадивизии, так же как и штаб армии, находился в Белостоке. Там же на аэродроме стояли самолеты И-16 и И-153 двух истребительных авиаполков, а МиГ-3 базировались на полевых аэродромах в 8 и 24 километрах от государственной границы, в так называемом белостокском выступе, вдававшемся на 120 километров на запад.
К июню 1941 года на новых МиГ-3 вылетели самостоятельно 140 летчиков, но, к сожалению, освоить боевое применение не успели.
Наряду с вновь поступавшими "мигами", в авиаполках 9-й авиадивизии оставалось 127 устаревших самолетов И-16 и И-153, которые поддерживались в боеготовном состоянии. Именно на них предстояло вылетать по боевой тревоге.
На левом крыле округа (фронта) государственную границу на участке No 3 прикрывали 4-я армия с приданной ей 10-й смешанной авиадивизией. Это авиационное соединение состояло из двух истребительных авиаполков на самолетах И-16 и И-153, одного штурмового и одного бомбардировочного авиаполков. Части ее базировались в Бресте, Кобрине и Пинске. Штабы 4-й армии, ВВС армии и 10-й смешанной авиадивизии находились в Кобрине.
Бомбардировочные авиадивизии фронтового подчинения были сосредоточены восточное меридиана Полоцк - Бобруйск.
Западный особый военный округ, как и все остальные приграничные округа, имел план прикрытия рубежей нашей Родины. Ему ставилась задача "оборонять государственную границу от внезапного вторжения вооруженных сил противника на территорию СССР, прорвавшегося через госграницу части противника окружать и уничтожать"{5}.
Все стрелковые соединения и части, составлявшие нашу первую линию обороны, находились в районах дислокации и располагались в населенных пунктах на значительном удалении от своих рубежей обороны. На все мероприятия по приведению частей в боевую готовность, марш и занятие рубежа обороны стрелковой дивизии требовалось от восьми до десяти часов. Армейская авиация базировалась в полосах своих объединений и действовала по их планам.
Так что, получив приказ на поддержку боевых действий войск, я поставил всем частям авиакорпуса задачу: с рассвета 23 июня быть в готовности к вылету в район Сувалки для уничтожения скоплений войск противника. Уточнение целей должно было последовать дополнительно.
А вскоре мы получили еще одну боевую задачу: нанести бомбардировочный удар для нарушения перевозок не железнодорожному узлу Прага в районе Варшавы, вывести из строя аэродром Мокотов. Запасная цель - патронно-снарядный завод в районе Ромбертув.
Так как после боевого вылета 22 июня до 25 процентов самолетов Ил-4 находилось в ремонте, а контрудар войск требовалось поддержать возможно большим числом кораблей, то при очередном докладе Жигареву я просил разрешить привлечь к боевым действиям корпуса 212-й отдельный дальнебомбардировочный авиаполк А. Е. Голованова. Получив согласие, я вызвал командира авиаполка подполковника А. Е. Голованова и поставил ему боевую задачу: вечером 23 июня нанести бомбардировочный удар по объектам в районе Варшавы, а с рассвета 24 июня быть в готовности уничтожать колонны немецких танков и моторизованных войск в районе юго-западнее Гродно и частью сил - такие же цели на шоссе Брест - Слоним - Пружины и Брест - Картуз-Береза.
23 июня наземная обстановка в районе Сувалки изменилась, боевой вылет 3-го дальнебомбардировочного авиакорпуса не потребовался. Все части простояли в 30-минутной готовности к вылету, а задачи так и не поступило. Боевые действия вел только 212-й отдельный дальнебомбардировочный авиаполк А. Е. Голованова. Вечером он нанес бомбардировочный удар тремя звеньями по целям в районе Варшавы.
В 19 часов 17 минут эти самолеты с высоты 8000 метров бомбили в окрестностях Варшавы железнодорожный узел Прага, заполненный немецкими воинскими эшелонами, следовавшими на фронт. Затем экипажи бомбардировали немецкий аэродром Мокотув, патронно-снарядный военный завод в Ромбертуве.
Противник, очевидно, не ожидал столь глубокого проникновения советских бомбардировщиков в свой тыл, поэтому с его стороны противодействия не оказывалось, но при возвращении наши самолеты были перехвачены вражескими истребителями, один из которых сбил воздушный стрелок-радист Цикишвили. Во время полета уже над своей территорией, в 25 километрах северо-восточное Мннска, "илы" были обстреляны нашей зенитной артиллерией, несмотря на подаваемые сигналы "я - свой самолет". Более того, их атаковали пять истребителей И-16 и повредили два корабля. Экипажам пришлось совершить вынужденные посадки на ближайших аэродромах.
Почему же дальние бомбардировщики подвергались атакам своих истребителей? Это случалось в первые дни воины, когда молодые летчики-истребители еще не освоились с боевой обстановкой. Хорошо зная фронтовые бомбардировщики и часто базируясь вместе с ними, они не были знакомы с конфигурацией наших кораблей. Некоторые из них, как выяснилось, самолет Ил-4 видели лишь на картинке.
Обнаружив возвращавшийся с задания наш дальний бомбардировщик, издали походивший на немецкий Хе-111, молодые пилоты в боевой горячке иногда не обращали внимания на сигналы ракет : "я - свой самолет" и шли наперехват.
23 июня к нам из Москвы прилетела группа инспекторов управления дальнебомбардировочной авиации во главе с полковником А. Г. Гусевым. Они прибыли для контроля за маскировкой и рассредоточением самолетов на аэродромах, а также для расследования причин нарушения связи между 3-м дальнебомбардировочным корпусом и штабами ВВС Красной Армии и ВВС Западного фронта.
Я был удивлен сообщением инспектора о нарушении связи, предложил снять трубку аппарата ВЧ и соединиться с Москвой. При мне полковник доложил генералу Жигареву, что штаб 3-го дальнебомбардировочного авиакорпуса находится в Смоленске, на прежнем месте, никуда не выезжал, что он говорит из моего кабинета и я нахожусь рядом. После этого полковник Гусев передал трубку мне. Начальник Главного управления ВВС Красной Армии задал единственный вопрос: "Что делают части?" Выполнив свои задачи, комиссия улетела в Москву.
23 июня всю ночь, начиная с 24 часов до 5 утра, 1-й и 3-й тяжелобомбардировочные авиационные полки на кораблях ТБ-3 бомбардировали аэродромы противника: Сувалки, Можебово, Остроленка, Бяла-Подляска. Это был ощутимый удар по авиации противника. Наряду с фугасными авиабомбами, устанавливаемыми как на замедление, так и на мгновенный взрыв, широко применялись контейнеры, наполненные мелкими ротативно-рассеивающимися авиабомбами (РРАБ). Они наносили значительные повреждения открыто стоявшим самолетам врага.
24 июня на правом фланге Западного фронта сложилась очень тяжелая обстановка. Немецко-фашистские войска овладели Каунасом, Вильно, Гродно. Танковая группа Гота, захватившая переправы через реку Неман в районе Алитус и Маречь (Меркиле) и не обнаруженная нашей фронтовой авиацией, которая за этим районом не вела наблюдение, своими авангардами открыто и быстро продвигалась к Минску. К исходу 24 июня танки гитлеровцев находились уже в 30 километрах северо-западнее города.
Неблагоприятная обстановка сложилась и на южном фланге Западного фронта. Танковая группа Гудериана продвигалась по двум направлениям: по шоссе Пружаны - Слоним и Кобрин - Картуз-Береза. По донесениям экипажей дальних бомбардировщикев, в районе Слоним происходили ожесточенные бои между нашими частями, выдвинувшимися со стороны Слуцка, и наступавшими немецко-фашистскими войсками.
12-я и 13-я бомбардировочные авиадивизии ВВС Западного фронта нанесли удары по подходящим резервам и танковым группировкам противника в районе Листопады, Молодечно, Ошмяны. Одновременно с рассвета и до 19 часов 35 минут вечера авиачасти 3-го дальнебомбардировочного авиакорпуса действовали по немецким танковым и моторизованным колоннам, двигавшимся по Брестскому шоссе и по улучшенным грунтовым дорогам. Машины противника шли в плотных колоннах, поэтому бомбардировочные удары были эффективными. Серии фугасных бомб, перекрывая походные порядки, вызывали пожары, уничтожали живую силу и технику врага. Действия бомб дополнялись пулеметным обстрелом с малых высот.
По тем же целям действовали и самолеты 212-го дальнебомбардировочного авиаполка. Экипажи бомбардировали колонны противника впервые и тем не менее успешно выполнили боевую задачу. Одну из эскадрилий лично вел командир полка Александр Евгеньевич Голованов. Бомбардировочный удар по скоплениям войск противника в районе Гродно, Маловеры был нанесен 20 самолетами этого полка в 13 часов 32 минуты с высоты 3800 метров. В 18 часов 40 минут вылетела последняя эскадрилья этого полка в составе 9 самолетов для бомбардировки автоколонн с войсками в районе Картуз-Береза. При подходе к цели она была перехвачена большой группой истребителей противника. В результате неравного воздушного боя с превосходящими силами врага эскадрилья потеряла 8 самолетов Ил-4. Только один самолет вернулся на свой аэродром. Эти тяжелые потери еще раз подтвердили необходимость обязательного сопровождения бомбардировщиков истребителями. Но прикрытия не было.
Всего в этот день 212-й полк потерял 14 самолетов. Большие потери понесли и части 42-й дальнебомбардиовочной авиадивизии. Только 98-й дальнебомбардировочный полк 52-й авиадивизии, действовавший последним, потерь не имел, хотя бомбардировал те же цели. Наблюдалось, что немецкие истребители атаковывают в основном подразделения, наносившие удары первыми. Очевидно, израсходовав горючее, они возвращались на дозаправку, поэтому не успевали вылететь вторично и атаковать последующие эшелоны наших бомбардировщиков.
По быстроте появления первых крупных групп гитлеровских истребителей в районах Гродно и Бреста можно было предполагать, что немцы уже успели подтянуть свою истребительную авиацию, перебазировав ее на захваченные у нас аэродромы.
В этот день резко возросли потери и в 207-м дальнебомбардировочном авиаполку. В первый день войны этот полк потерь не имел, но 24 июня из 18 самолетов, бомбардировавших фашистские танки и войска на шоссе западнее Пружаны и Кобрина, вернулось только 8, а 10 были сбиты. Примененная авиаполком тактика ударов звеньями, бомбивших с интервалом 15 минут с высоты 800-600 метров без прикрытия истребителей, не оправдала себя. Правда, вражеские колонны задерживались, им наносились значительные потери, но и дальние бомбардировщики несли большой урон. Из сбитых экипажей только девять человек вернулись в авиаполк, а потери в самолетах оказались необратимыми. Обстановка диктовала необходимость борьбы с фашистскими истребителями.
В целях уничтожения самолетов противника на аэродромах решением командующего Западным фронтом 3-му дальнебомбардировочному авиакорпусу приказали, 24 июня бомбардировать аэродром Вильно. Воздушная разведка выявила здесь большое скопление немецких самолетов.