Страница:
По назначению командира один из наиболее опытных и подготовленных экипажей - зажигателей цели первым сбрасывал зажигательные бомбы, которые создавали очаг пожара. При этом командир отряда наведения снижался и лично уточнял, где находится центр цели по отношению к созданному очагу пожара. Очередные экипажи - зажигатели цели поддерживали горение, а экипажи-осветители и подходящие группы бомбардировщиков получали по радио точное целеуказание.
Экипажи-осветители, идущие в составе группы бомбардировщиков, периодически сбрасывали серии САБ-100, состоящие обычно из десятка светящих авиабомб. САБы медленно опускались на парашютах. К сожалению, иногда освещались и свои самолеты, летящие ниже.
В обязанности командира отряда наведения могла входить и задача контроля за результатами бомбардировочного удара.
Такая инструкции была введена нами после соответствующей опытной проверки, и боевая практика показала, что эффективность ударов АДД стала выше.
По нашим настоятельным просьбам промышленность создала цветную ориентирную сигнальную авиабомбу (ЦОСАБ). В августе 1944 года она прошла войсковые испытании в 45-й авиадивизии и успешно применялась для обозначения поворотных пунктов на маршруте, выводя экипажей на цель. Бомба эта производилась двух цветов: красного и зеленого. Дальность свечения красной ЦОСАБ достигала 90 километров, зеленой - 60. Снижалась она на парашюте с вертикальной скоростью 3,7 метра в секунду, время горения было рассчитано на 10 минут. Сброшенная с низких высот ЦОСАБ могла использоваться для обозначения цели на земле. Подобные новинки помогали повышать точность бомбометания.
В Курской битве Советские Вооруженные Силы нанесли решающее поражение немецко-фашистским войскам, заставили их перейти к стратегической обороне на всем советско-германском фронте. Произошли глубокие изменения в соотношении сил в нашу пользу. Мы прочно овладели стратегической инициативой как на земле, так и в воздухе. Ветераны авиации дальнего действия с полным основанием могут гордиться тем, что и они внесли достойный вклад в эту эпохальную битву. Впереди было еще много суровых испытаний, тяжелых сражений. Но историческая победа под Курском стала важнейшим этапом на многотрудном нашем пути к майским рубежам сорок пятого года.
На Смоленском направлении
Сразу же после взятия Орла и Белгорода, когда Курская битва шла к своему победному завершению, советские войска начали наступление на смоленском направлении. Гитлеровцы здесь основательно укрепились, создав глубоко эшелонированную оборону. Она состояла из 5 - 6 оборонительных полос и достигала глубины 100 - 130 километров. Это было установлено всеми видами разведки, в том числе и воздушной.
За 14 дней наступления войска Западного фронта, нанесшие поражение противнику, продвинулись всего лишь на 40 километров. Бои приняли затяжной характер. Гитлеровцы ожесточенно оборонялись, стремясь любой ценой удержать местность между Днепром и Западной Двиной, именуемую "смоленскими воротами". Тогда Ставка Верховного Главнокомандования приказала приостановить наступление, подтянуть тылы и пополнить части боеприпасами и горючим.
В этот период наши войска на смоленском направлении поддерживались напряженными действиями фронтовой авиации и соединений АДД.
В ночь на 24 августа боевые задания выполняли 562 экипажа АДД. Из них 221 самолет бомбил фашистские войска в узлах сопротивления юго-западнее Жиздры. Около 40 экипажей действовали в интересах Волховского фронта, а 210 самолетов наносили удары по скоплениям танков и пехоты противника на юге.
На следующую ночь на смоленском направлении действовало более 150 самолетов. Мы нанесли удары по бывшим нашим аэродромам Шаталово, Боровское, на которых базировалась авиация противника, уничтожали немецкие самолеты на железнодорожных узлах Рудня (Смоленск), Новозыбков, Унеча.
Одновременно 187 экипажей вылетали в интересах Степного фронта и бомбили железнодорожные узлы Мерефа и Люботин. 74 самолета на Юго-Западном фронте подвергли бомбардировке железнодорожные станции Барвенково, Харцизск, Иловайская.
После перегруппировки и пополнения 28 августа войска Западного фронта возобновили наступление. 1-я воздушная армия и соединения АДД, бомбардировавшие укрепления врага, способствовали успешному прорыву сильноукрепленной обороны противника на всю оперативную глубину.
30 августа войска Западного фронта, которыми командовал генерал армии В. Д. Соколовский, овладели Ельней, 1 сентября освободили Дорогобуж. Боевые действия Западного фронта осуществлялись во взаимодействии с Калининским фронтом, возглавляемым генералом армии А. И. Еременко.
Соединения АДД, действовавшие на разных операционных направлениях, активно поддерживали наступление войск Западного и Калининского фронтов, нанося ночные удары по скоплениям живой силы и техники врага, по оперативным резервам гитлеровцев, парализуя железнодорожные перевозки противника.
В результате овладения Духовщиной и Ярцевом наши войска взломали сильноукрепленную долговременную оборонительную полосу гитлеровцев, которая держала на запоре так называемые "смоленские ворота".
Итак, мы возвращаемся на смоленскую землю. Приходится бомбить знакомые аэродромы, с которых в июне 1941 года совершали свои первые боевые вылеты по танковым колоннам фашистов, рвавшимся к Москве. Прошло два тяжелых года войны. Теперь мы обеспечиваем победное наступление наших войск, освобождающих родную землю от немецко-фашистских захватчиков.
Невольно сравниваешь с тем, что было, кажется, совсем не так давно. Хорошо помню вызов к Верховному Главнокомандующему в тяжелые дни летнего наступления гитлеровцев в 1942 году. Голованов болел, и мне было приказано приехать к Сталину около двух часов ночи.
Видимо, получив новые разведывательные данные, он, как всегда, был краток и без всяких вступительных объяснений сказал:
- Смоленск, Орел, Курск, Харьков и Ростов-на-Дону - базы снабжения немцев. По этим железнодорожным узлам идет подвоз войск и грузов. Надо это нарушить. Пошлите на каждый узел самолетов по восемьдесят... Верховный Главнокомандующий знал ограниченные возможности недавно образованной авиации дальнего действия, поэтому назвал эту скромную цифру.
Сделав краткие записи на карте, мысленно умножаю 80 caмолетов на пять железнодорожных узлов - 400!
- Товарищ Сталин, - докладываю о наших возможностях, - к сожалению, мы не сможем послать такое количество самолетов. Максимально поднимем не более 150-160 кораблей.
Сталин сверкнул глазами и вспылил:
- Вы сговорились с Головановым! Две недели назад он тоже докладывал такую же цифру. Но за это время вы получали с заводов самолеты. Где они?..
Когда Верховный гневается - хорошего не жди. Но я все-таки решил не давать невыполнимых обещаний, так как твердо и безошибочно знал боевой состав АДД.
Вновь докладываю, что получаем только с одного завода по 30 самолетов Ил-4 в месяц, а других поступлении пока не бывает, что в течение длительного времени каждую ночь совершаем боевые вылеты всеми исправными самолетами, бомбим цели, сильно прикрытые средствами ПВО противника, помимо сбитых самолетов многие вернувшиеся с заданий корабли имеют значительные повреждения, требующие продолжительного ремонта в полевых условиях.
Недовольно выслушав мои объяснения, Сталин настаивает на том, чтобы мобилизовали все наши возможности и послали указанное им число бомбардировщиков на каждый железнодорожный узел.
Несколько раз докладывал я ему наш боевой состав, объяснял, что не можем послать столько самолетов.
Наконец уже около трех часов ночи Сталин прервал разговор:
- Уходите, от ваших объяснений у меня голова болит.
Ушел с чувством, что поступил правильно - не приукрашивал. Такие крупные и важные цели, как железнодорожные узлы, надо бомбить, конечно, большим числом самолетов, но где их взять?
По возвращении в управление АДД собрал ближайших помощников. С. инженерами вновь обсудили меры по ускорению ремонта поврежденных самолетов, находящихся на своих аэродромах. Подумали о том, как отремонтировать и перегнать наши самолеты, из-за повреждений находившиеся на аэродромах фронтовой авиации, машины, совершившие вынужденные посадки. Требую изыскать все возможности для скорейшего ввода их в строй. Одновременно готовим части для вылета по новым целям.
С того памятного вызова в Кремль и разговора со Сталиным прошло немногим более года, но как далеко шагнула авиация дальнего действия, выросшая количественно, окрепшая качественно. Теперь на бомбардировку одного крупного железнодорожного узла мы посылаем самолетов зачастую в два раза больше, чем раньше на несколько узлов. Возможности наши расширились. Впрочем, и задач стало больше.
В те дни когда войска Западного фронта с тяжелыми боями пробивались к Смоленску, в сводке Совинформбюро назывались запорожское, днепропетровское, полтавское, киевское, гомельское направления. Признаюсь, не особенно радовало обилие заявок и целей. Это распыляло наши силы: удары наносились по многочисленным целям, но они не везде были мощными. Мы считали такое применение АДД серьезным недостатком, поскольку у нас уже были все возможности для нанесения массированных и сосредоточенных ударов по важным объектам крупными силами, были условия для проведения самостоятельных воздушных операций. Такие задания мы выполняли не раз.
Авиация дальнего действия, наносившая многочисленные удары по железнодорожному узлу Смоленск, когда бои приблизились к городу вплотную, вместе с фронтовой авиацией бомбардировала войска, технику, опорные пункты противника на поле боя.
А части и соединения Западного фронта, развивая наступление, форсировали Днепр и после упорных боев 25 сентября штурмом овладели Смоленском и важным узлом коммуникаций, мощным опорным пунктом обороны немцев - городом Рославль.
В приказе Верховного Главнокомандующего среди отличившихся были названы 36-я авиационная дивизия полковника В.Ф. Дрянина, 2-й гвардейский авиаполк полковника Балашова, 3-й гвардейский авиаполк полковника П. П. Глазкова, 14-й гвардейский авиаполк-подполковника Зенкова. Всем этим частям и соединениям присвоили наименование Смоленских.
Почетного наименования Рославльских были удостоены 13-й гвардейский авиаполк полковника Дмитриева, 17-й гвардейский авиаполк подполковника А. Е. Матросова, 19-й гвардейский авиаполк подполковника Шапошникова.
На смоленском направлении по два-три боевых вылета в ночь делали экипажи эскадрильи, которой командовал гвардии майор Д. В. Чумаченко. Впервые комэск и его подчиненные начали летать на выполнение боевых заданий со Смоленского аэродрома в июне 1941 года. С тех пор эскадрилья совершила свыше 1500 боевых вылетов, наносила удары по военно-промышленным объектам Берлина, Кенигсберга, Тильзита, Данцига.
Несколько вражеских эшелонов уничтожил на железнодорожных yзлах Смоленска и Вязьмы Герой Советского Союза майор II. Л. Ищенко. Однажды его экипаж атаковали четыре немецких истребителя. Вступив к бой, воздушные стрелки сбили два фашистских "мессера". Но и наш самолет, получивший серьезные повреждения, загорелся. Ищенко сумел дотянуть до линии фронта и посадить горящую машину на нашей территории.
На смоленским направлении совершил свой двухсотый боевой вылет штурман гвардии капитан П.А. Большаков. В прошлом педагог одной из средних школ Новосибирской области, Петр Алексеевич Большаков зарекомендовал себя как мастер ночных бомбардировочных ударов. Он точно поражал цели, имея на боевом счету немало эшелонов с техникой и живой силой врага, немецкие самолеты, танки, автомашины.
В ходи напряженных и продолжительных боев войска Западного, Калининского и Брянского фронтов нанесли серьезное поражение группе армий "Центр" и, освободив Смоленскую, Брянскую и часть Калининской областей, вступили в восточные районы Белоруссии. Это был крупный успех наших войск, решительно и настойчиво освобождавших родную землю.
На Днепре
Стояла безветренная погода, и над полевыми дорогами, словно дымовая завеса, неподвижно висела пыль. Войска Воронежского фронта, разгромившие под Богодуховом и Ахтыркой фашистские танковые и моторизованные дивизии, устремились к Днепру, чтобы возможно быстрее форсировать реку и выйти в тыл киевской группировке врага.
20 сентября 1943 года подвижная группа фронта в составе 3-й гвардейской танковой армии и 1-го гвардейского кавалерийского корпуса в районе Ромны вышла на оперативный простор и быстро продвигалась в направлении на Переяслав-Хмелъницкий. Передовые отряды группы в ночь на 22 сентября на подручных средствах с ходу переправили через Днепр свои головные подразделения и захватили небольшие плацдармы в районе прибрежных сел Вел. Букрин, Ржищев. А танки, артиллерия оставались на левом берегу реки, так как стремительно продвигавшиеся передовые отряды 3-й гвардейской танковой армии переправочными средствами не располагали. Понтонный же парк отстал и пробиться по колонным путям к Днепру смог только спустя сутки.
Представитель Ставки Маршал Советского Союза Г. К. Жуков и командующий Войсками Воронежского фронта генерал армии Н. Ф, Ватутин приняли решение выбросить воздушный десант на букринский плацдарм. Для этой цели в районе Лебедина сосредоточились три воздушно-десантные бригады под командованием генерала Капитохина. Одновременно в тот же район стали прибывать самолеты Ли-2 1, 53 и 62-й авиадивизий АДД, а также подразделений ГВФ. Мне было приказано возглавить транспортно-десантную авиагруппу и осуществить десантирование.
Вызвали к Жукову.
- Вот что, нужно захватить плацдарм в излучине Днепра, - объявил он. Желательно вот на эту площадку высадить десант. При этом Георгий Константинович показал по карте крупного масштаба место в центре букринского выступа, где имелась относительно ровная поверхность.
Тут в разговор вступил находившийся в кабинете член Военного сонета Воронежского фронта Н. С. Хрущев.
- У меня есть связь с партизанами, - сказал он. - Они могут выложить, сигналы из костров.
Правда, потом оказалось, что в районе предполагаемой высадки десанта партизан не было, они находились юго-восточнее Вел. Букрина, в Каневском лесу.
По данным воздушной разведки, в районе предполагаемого десантирования и в прилегающих селах не было и немцев, хоти окопные работы силами принудительно привлеченного местного населения проводились.
Георгий Константинович приказал при подготовке воздушно-десантной операции соблюдать максимальную скрытность.
- Это вам не академия, - сказал он. - Никаких планов не составлять. Разрешаю пролететь через район десантирования только штурманам полков, дав им задание по бомбардировке какого либо объекта в глубине.
Встал вопрос, когда выбрасывать десант: днем или ночью?
Я доложил, что экипажи АДД в течение нескольких лет летают исключительно ночью. Более того, в авиацию дальнего действия пришло много командиров кораблей, которые летают и в сложных метеорологических условиях и ночью, но они никогда не летали в строю. А для десантирования днем необходимо лететь довольно плотным строем, иначе истребители не смогут прикрыть колонну кораблей. Я высказал мнение, что нужно организовать учебно-тренировочные полеты и хотя бы элементарно сколотить звенья, эскадрильи. Учитывая неустойчивую погоду, на это требовалось минимум четыре-пять летных дней.
Тут же выяснилось, что фронтовой истребительной авиации мало, базирование ее растянулось, она не сможет длительное время висеть в воздухе. Словом, истребительное прикрытие для авиации дальнего действия организовать сложно, и на это также потребуется время.
Выброску десанта решено было произвести ночью, тем более что Днепр с его характерной букринской излучиной - хороший ориентир. Но тут возникла другая проблема: на аэродромах не было горючего, а где находятся транспорты с бензином - неизвестно. Я доложил об этом Жукову, сообщив последние сведения, что транспорты якобы уже перешли на фронтовые железные дороги, и просил тыл фронта скорее подать их на наши аэродромы.
Но дни проходят, бензина все нет.
- Вы мне срываете десантирование, - строго говорит Жуков и обещает принять меры.
Затем он уточняет свое решение: вместо одной площадки для десантирования назначил дополнительную вторую, расположенную южнее, ближе к Каневскому лесу. Туда требовалось выбросить две десантные бригады, которым ставилась задача перехватить улучшенную грунтовую дорогу Канев - Тулинцы и воспрепятствовать подходу оперативных резервов гитлеровцев в район Букрина.
В соответствии с таблицей десантирования авиачасти перегруппировывались по намеченным аэродромам. А к вечеру 24 сентября стали поступать долгожданные транспорты с горючим. Закипела работа, все готовились к вылету.
В ту пору ночи стояли темные, безлунные. Вдруг возникшая густая дымка ухудшила видимость у земли. Целесообразно было отменить десантирование, перенести его на другое число, но Жуков еще вечером принял решение выбрасывать десант. Спешно звоню с аэродрома на ВПУ Воронежского фронта и прошу соединить меня с ним. Из штаба отвечают, что Жуков вместе с Ватутиным уехал в войска.
Приказа заместителя Верховного Главнокомандующего я отменять не мог вылет состоялся в намеченное время.
Самолеты следовали на высоте 400-500 метров. В букринской излучине Днепра правый берег, крутой, гористый и возвышается над уровнем моря на 400 метров. Поэтому летчики держались отметки по высотомеру 850 метров.
При подходе к району цели, как донесли мне .командиры, головные самолеты были обстреляны из всех населенных пунктов сильным огнем зенитных пулеметов, а затем начался обстрел из всех видов оружия, включая автоматы и карабины.
Во время выброски воздушного десанта на северную площадку с земли во всех направлениях подавались сигнальные осветительные ракеты. Противник вел по десантникам интенсивный огонь. Загорелись хозяйственные постройки, дома в близлежащих населенных пунктах.
Экипажи наблюдали, как собирались, мигая карманными десантными фонариками, парашютисты, как они группировались и вступали в бой. Но разведывательные данный не соответствовали действительности. За последние сутки обстановка в районе выброски десанта резко изменилась: накануне сюда начали прибывать крупные резервы гитлеровцев, здесь сосредоточивались две пехотные, одна моторизованная, одна танковая немецкие дивизии.
Вначале гитлеровцы приняли приземлившихся парашютистов за напавших партизан и открыли по ним бешеную стрельбу. Обнаружив затем низколетящие советские самолеты, сосредоточили зенитный артиллерийский огонь по ним и сбили три Ли-2.
Высадке десанта должна была предшествовать запланированная бомбардировка района соединениями АДД, но она не состоялась из-за ухудшившихся метеорологических условий. Густая дымка мешала нашим экипажам различать и выложенные на левом берегу Днепра сигнальные костры. Организованность выброски нарушил и сильный обстрел с земли. Некоторые экипажи делали по два-три захода, так как недостаточно натренированные солдаты, ранее совершившие всего по одному-два ознакомительных прыжка, задерживались с отделением от корабля и выброска проходила в замедленном темпе.
Все десантирование предполагалось провести в три рейса. Но, получив донесение от командиров о сильном огневом противодействии с земли и еще большем ухудшении видимости, также о том, что приводная станция не работает, я приказал прекратить дальнейшие вылеты.
А в районе северной площадки в течение всей ночи шел огневой бой: наши парашютисты, встретившись с врагом, не растерялись, дерзкими, решительными действиями они вызвали в стане неприятеля замешательство и нанесли гитлеровцам большие потери. В дальнейшем десантники отошли в Каневские леса, где соединились с партизанами и осуществили совместно с ними ряд смелых и успешных операций в тылу врага.
Несмотря на возникшую тяжелую обстановку, потери в личном составе авиационных частей и десантных групп оказались незначительными. К сожалению, сильный огневой бой, который на протяжении всей ночи вели наши парашютисты в районе букринского плацдарма, не был поддержан войсками фронта, форсировавшими к тому времени Днепр лишь отдельными небольшими группами передовых отрядов.
Война не из одних побед. В борьбе с сильным, технически оснащенным врагом встречаются трудности, неожиданности, порой складываются критические ситуации. Было их немало и в боях за Днепр, где советские войска одержали выдающуюся победу и наголову разбили гитлеровцев. Мы ценили драгоценный опыт войны. Но учились и на неудачах. Десантная операция в районе букринского выступа заставила меня со всей тщательностью разобраться в недостатках ее организации.
АДД к тому времени совсем не имела опыта выброски крупных десантов. У нас не было тогда специально подготовленной военно-транспортной авиации, не было самолетов, на которых можно перевозить, с которых можно выбрасывать и высаживать воздушно-десантные или стрелковые войска с их боевой техникой. Попытка, как мыслилось в довоенное время, использовать для этой цели гражданские пассажирские самолеты и устаревшие бомбардировщики не оправдала себя.
Дальнейшая практика показала, что с ростом оснащения войск боевой техникой более 80 процентов общего веса воздушного десанта, даже с ограниченным количеством артиллерии, составляют вооружение и боеприпасы. Самолет Ли-2, которым мы тогда располагали, имел дверь шириной 70 сантиметров. Через нее нельзя было погрузить на борт корабля ни орудия, ни другую крупногабаритную технику - она позволяла выбрасывать в один поток только парашютистов с личным оружием. Парашютно-десантные мешки с грузами или предметами вооружения весом до 80 килограммов и ограниченных габаритов подтаскивались к двери вручную и выталкивались. Разумеется, все это происходило медленно.
Чтобы разброс парашютистов и грузов по дальности сократить до минимума, отделение десантников от самолета необходимо доводить хотя бы до 30 секунд. На кораблях нужны были десантные люки таких размеров, чтобы они позволяли парашютистам и технике оставлять самолеты в минимальное время. Эти требования диктовала военно-транспортной авиации боевая действительность. Нам нужны были самолеты, способные совершать взлет и посадку на грунтовых аэродромах или площадках с минимальным разбегом и пробегом. Требовалось оборудовать их современными средствами самолетовождения и точного десантирования, установить на них стрелковое и ракетное вооружение, необходимое для обороны от истребителей ПВО противника и подавления его наземных средств.
Вскоре после боев в районе букринской излучины Днепра встал вопрос о выброске воздушного десанта на юге, где противнику удалось отсечь от пехоты наши танки, прорвавшиеся в глубину неприятельской обороны. Маршал Советского Союза А. М. Василевский, выслушав мой доклад о десантировании на Днепре, согласился с предложением провести совместное учение наших экипажей и воздушно-десантных подразделений.
Вместе с Головановым и командующим ВДВ генералом Капитохиным мы выбрали район базирования и выброски воздушного десанта. Затем в районе Донбасса провели учение. Оно показало много недочетов, как у десантников, так и у летчиков, потребовало дополнительной подготовки, повторного учения. А тем временем надобность в выброске десанта отпала.
Опыт Великой Отечественной войны, когда непрерывно и широко приходилось использовать тяжелые бомбардировщики ТБ-3 и самолеты Ли-2 для выброски и перевозки войск и грузов в интересах фронтов и действующих и тылу врага партизан, все более убеждал в необходимости образования военно-транспортной авиации. Это диктовалось боевой действительностью. И крепко засела у меня мысль добиться этого.
В 1950 году после окончания Высших академических курсов при Военной академии Генерального штаба я просил назначить меня командующим десантно-транспортной авиацией ВДВ. Жизнь требовала осуществлять также и перевозки войск с тяжелой боевой и специальной техникой.
Командующий ВДВ генерал-полковник А. В. Горбатов, а впоследствии и генерал-полковник В. Ф. Маргелов стали выше ведомственной позиции согласились с выдвинутым мною предложением объединить десантно-транспортную авиацию ВДВ с транспортными частями ВВС и образовать на их основе военно-транспортную авиацию ВВС.
Признаюсь, тогдашний главком ВВС главный маршал авиации К. А. Вершинин без особого восторга склонился к решению на объединение.
- У меня своих проблем хватает, - ответил он, - а тут и за ваши отвечать придется.
Но идею организации военно-транспортной авиации поддержали Маршал Советского Союза Р. Я. Малиновский, начальник Генштаба генерал армии С. М. Штеменко, а позже и Маршал Советского Союза Г. К. Жуков. И в апреле 1955 года последовало решение Министра обороны СССР об образовании военно-транспортной авиации ВВС. Мне была оказана честь возглавить ее.
Следует сказать, что военно-транспортная авиация впитала в себя опыт организации и ведения боевых действий АДД. Она обогащала этот драгоценный опыт в ходе многочисленных учений мирного времени, творчески расширив возможности маневра по воздуху Сухопутных войск и ВВС, многократно и успешно решая внезапно возникавшие задачи по переброске войск, техники, грузов, а также выполняя ответственные задания правительства по перевозкам в интересах народного хозяйства страны.
Экипажи-осветители, идущие в составе группы бомбардировщиков, периодически сбрасывали серии САБ-100, состоящие обычно из десятка светящих авиабомб. САБы медленно опускались на парашютах. К сожалению, иногда освещались и свои самолеты, летящие ниже.
В обязанности командира отряда наведения могла входить и задача контроля за результатами бомбардировочного удара.
Такая инструкции была введена нами после соответствующей опытной проверки, и боевая практика показала, что эффективность ударов АДД стала выше.
По нашим настоятельным просьбам промышленность создала цветную ориентирную сигнальную авиабомбу (ЦОСАБ). В августе 1944 года она прошла войсковые испытании в 45-й авиадивизии и успешно применялась для обозначения поворотных пунктов на маршруте, выводя экипажей на цель. Бомба эта производилась двух цветов: красного и зеленого. Дальность свечения красной ЦОСАБ достигала 90 километров, зеленой - 60. Снижалась она на парашюте с вертикальной скоростью 3,7 метра в секунду, время горения было рассчитано на 10 минут. Сброшенная с низких высот ЦОСАБ могла использоваться для обозначения цели на земле. Подобные новинки помогали повышать точность бомбометания.
В Курской битве Советские Вооруженные Силы нанесли решающее поражение немецко-фашистским войскам, заставили их перейти к стратегической обороне на всем советско-германском фронте. Произошли глубокие изменения в соотношении сил в нашу пользу. Мы прочно овладели стратегической инициативой как на земле, так и в воздухе. Ветераны авиации дальнего действия с полным основанием могут гордиться тем, что и они внесли достойный вклад в эту эпохальную битву. Впереди было еще много суровых испытаний, тяжелых сражений. Но историческая победа под Курском стала важнейшим этапом на многотрудном нашем пути к майским рубежам сорок пятого года.
На Смоленском направлении
Сразу же после взятия Орла и Белгорода, когда Курская битва шла к своему победному завершению, советские войска начали наступление на смоленском направлении. Гитлеровцы здесь основательно укрепились, создав глубоко эшелонированную оборону. Она состояла из 5 - 6 оборонительных полос и достигала глубины 100 - 130 километров. Это было установлено всеми видами разведки, в том числе и воздушной.
За 14 дней наступления войска Западного фронта, нанесшие поражение противнику, продвинулись всего лишь на 40 километров. Бои приняли затяжной характер. Гитлеровцы ожесточенно оборонялись, стремясь любой ценой удержать местность между Днепром и Западной Двиной, именуемую "смоленскими воротами". Тогда Ставка Верховного Главнокомандования приказала приостановить наступление, подтянуть тылы и пополнить части боеприпасами и горючим.
В этот период наши войска на смоленском направлении поддерживались напряженными действиями фронтовой авиации и соединений АДД.
В ночь на 24 августа боевые задания выполняли 562 экипажа АДД. Из них 221 самолет бомбил фашистские войска в узлах сопротивления юго-западнее Жиздры. Около 40 экипажей действовали в интересах Волховского фронта, а 210 самолетов наносили удары по скоплениям танков и пехоты противника на юге.
На следующую ночь на смоленском направлении действовало более 150 самолетов. Мы нанесли удары по бывшим нашим аэродромам Шаталово, Боровское, на которых базировалась авиация противника, уничтожали немецкие самолеты на железнодорожных узлах Рудня (Смоленск), Новозыбков, Унеча.
Одновременно 187 экипажей вылетали в интересах Степного фронта и бомбили железнодорожные узлы Мерефа и Люботин. 74 самолета на Юго-Западном фронте подвергли бомбардировке железнодорожные станции Барвенково, Харцизск, Иловайская.
После перегруппировки и пополнения 28 августа войска Западного фронта возобновили наступление. 1-я воздушная армия и соединения АДД, бомбардировавшие укрепления врага, способствовали успешному прорыву сильноукрепленной обороны противника на всю оперативную глубину.
30 августа войска Западного фронта, которыми командовал генерал армии В. Д. Соколовский, овладели Ельней, 1 сентября освободили Дорогобуж. Боевые действия Западного фронта осуществлялись во взаимодействии с Калининским фронтом, возглавляемым генералом армии А. И. Еременко.
Соединения АДД, действовавшие на разных операционных направлениях, активно поддерживали наступление войск Западного и Калининского фронтов, нанося ночные удары по скоплениям живой силы и техники врага, по оперативным резервам гитлеровцев, парализуя железнодорожные перевозки противника.
В результате овладения Духовщиной и Ярцевом наши войска взломали сильноукрепленную долговременную оборонительную полосу гитлеровцев, которая держала на запоре так называемые "смоленские ворота".
Итак, мы возвращаемся на смоленскую землю. Приходится бомбить знакомые аэродромы, с которых в июне 1941 года совершали свои первые боевые вылеты по танковым колоннам фашистов, рвавшимся к Москве. Прошло два тяжелых года войны. Теперь мы обеспечиваем победное наступление наших войск, освобождающих родную землю от немецко-фашистских захватчиков.
Невольно сравниваешь с тем, что было, кажется, совсем не так давно. Хорошо помню вызов к Верховному Главнокомандующему в тяжелые дни летнего наступления гитлеровцев в 1942 году. Голованов болел, и мне было приказано приехать к Сталину около двух часов ночи.
Видимо, получив новые разведывательные данные, он, как всегда, был краток и без всяких вступительных объяснений сказал:
- Смоленск, Орел, Курск, Харьков и Ростов-на-Дону - базы снабжения немцев. По этим железнодорожным узлам идет подвоз войск и грузов. Надо это нарушить. Пошлите на каждый узел самолетов по восемьдесят... Верховный Главнокомандующий знал ограниченные возможности недавно образованной авиации дальнего действия, поэтому назвал эту скромную цифру.
Сделав краткие записи на карте, мысленно умножаю 80 caмолетов на пять железнодорожных узлов - 400!
- Товарищ Сталин, - докладываю о наших возможностях, - к сожалению, мы не сможем послать такое количество самолетов. Максимально поднимем не более 150-160 кораблей.
Сталин сверкнул глазами и вспылил:
- Вы сговорились с Головановым! Две недели назад он тоже докладывал такую же цифру. Но за это время вы получали с заводов самолеты. Где они?..
Когда Верховный гневается - хорошего не жди. Но я все-таки решил не давать невыполнимых обещаний, так как твердо и безошибочно знал боевой состав АДД.
Вновь докладываю, что получаем только с одного завода по 30 самолетов Ил-4 в месяц, а других поступлении пока не бывает, что в течение длительного времени каждую ночь совершаем боевые вылеты всеми исправными самолетами, бомбим цели, сильно прикрытые средствами ПВО противника, помимо сбитых самолетов многие вернувшиеся с заданий корабли имеют значительные повреждения, требующие продолжительного ремонта в полевых условиях.
Недовольно выслушав мои объяснения, Сталин настаивает на том, чтобы мобилизовали все наши возможности и послали указанное им число бомбардировщиков на каждый железнодорожный узел.
Несколько раз докладывал я ему наш боевой состав, объяснял, что не можем послать столько самолетов.
Наконец уже около трех часов ночи Сталин прервал разговор:
- Уходите, от ваших объяснений у меня голова болит.
Ушел с чувством, что поступил правильно - не приукрашивал. Такие крупные и важные цели, как железнодорожные узлы, надо бомбить, конечно, большим числом самолетов, но где их взять?
По возвращении в управление АДД собрал ближайших помощников. С. инженерами вновь обсудили меры по ускорению ремонта поврежденных самолетов, находящихся на своих аэродромах. Подумали о том, как отремонтировать и перегнать наши самолеты, из-за повреждений находившиеся на аэродромах фронтовой авиации, машины, совершившие вынужденные посадки. Требую изыскать все возможности для скорейшего ввода их в строй. Одновременно готовим части для вылета по новым целям.
С того памятного вызова в Кремль и разговора со Сталиным прошло немногим более года, но как далеко шагнула авиация дальнего действия, выросшая количественно, окрепшая качественно. Теперь на бомбардировку одного крупного железнодорожного узла мы посылаем самолетов зачастую в два раза больше, чем раньше на несколько узлов. Возможности наши расширились. Впрочем, и задач стало больше.
В те дни когда войска Западного фронта с тяжелыми боями пробивались к Смоленску, в сводке Совинформбюро назывались запорожское, днепропетровское, полтавское, киевское, гомельское направления. Признаюсь, не особенно радовало обилие заявок и целей. Это распыляло наши силы: удары наносились по многочисленным целям, но они не везде были мощными. Мы считали такое применение АДД серьезным недостатком, поскольку у нас уже были все возможности для нанесения массированных и сосредоточенных ударов по важным объектам крупными силами, были условия для проведения самостоятельных воздушных операций. Такие задания мы выполняли не раз.
Авиация дальнего действия, наносившая многочисленные удары по железнодорожному узлу Смоленск, когда бои приблизились к городу вплотную, вместе с фронтовой авиацией бомбардировала войска, технику, опорные пункты противника на поле боя.
А части и соединения Западного фронта, развивая наступление, форсировали Днепр и после упорных боев 25 сентября штурмом овладели Смоленском и важным узлом коммуникаций, мощным опорным пунктом обороны немцев - городом Рославль.
В приказе Верховного Главнокомандующего среди отличившихся были названы 36-я авиационная дивизия полковника В.Ф. Дрянина, 2-й гвардейский авиаполк полковника Балашова, 3-й гвардейский авиаполк полковника П. П. Глазкова, 14-й гвардейский авиаполк-подполковника Зенкова. Всем этим частям и соединениям присвоили наименование Смоленских.
Почетного наименования Рославльских были удостоены 13-й гвардейский авиаполк полковника Дмитриева, 17-й гвардейский авиаполк подполковника А. Е. Матросова, 19-й гвардейский авиаполк подполковника Шапошникова.
На смоленском направлении по два-три боевых вылета в ночь делали экипажи эскадрильи, которой командовал гвардии майор Д. В. Чумаченко. Впервые комэск и его подчиненные начали летать на выполнение боевых заданий со Смоленского аэродрома в июне 1941 года. С тех пор эскадрилья совершила свыше 1500 боевых вылетов, наносила удары по военно-промышленным объектам Берлина, Кенигсберга, Тильзита, Данцига.
Несколько вражеских эшелонов уничтожил на железнодорожных yзлах Смоленска и Вязьмы Герой Советского Союза майор II. Л. Ищенко. Однажды его экипаж атаковали четыре немецких истребителя. Вступив к бой, воздушные стрелки сбили два фашистских "мессера". Но и наш самолет, получивший серьезные повреждения, загорелся. Ищенко сумел дотянуть до линии фронта и посадить горящую машину на нашей территории.
На смоленским направлении совершил свой двухсотый боевой вылет штурман гвардии капитан П.А. Большаков. В прошлом педагог одной из средних школ Новосибирской области, Петр Алексеевич Большаков зарекомендовал себя как мастер ночных бомбардировочных ударов. Он точно поражал цели, имея на боевом счету немало эшелонов с техникой и живой силой врага, немецкие самолеты, танки, автомашины.
В ходи напряженных и продолжительных боев войска Западного, Калининского и Брянского фронтов нанесли серьезное поражение группе армий "Центр" и, освободив Смоленскую, Брянскую и часть Калининской областей, вступили в восточные районы Белоруссии. Это был крупный успех наших войск, решительно и настойчиво освобождавших родную землю.
На Днепре
Стояла безветренная погода, и над полевыми дорогами, словно дымовая завеса, неподвижно висела пыль. Войска Воронежского фронта, разгромившие под Богодуховом и Ахтыркой фашистские танковые и моторизованные дивизии, устремились к Днепру, чтобы возможно быстрее форсировать реку и выйти в тыл киевской группировке врага.
20 сентября 1943 года подвижная группа фронта в составе 3-й гвардейской танковой армии и 1-го гвардейского кавалерийского корпуса в районе Ромны вышла на оперативный простор и быстро продвигалась в направлении на Переяслав-Хмелъницкий. Передовые отряды группы в ночь на 22 сентября на подручных средствах с ходу переправили через Днепр свои головные подразделения и захватили небольшие плацдармы в районе прибрежных сел Вел. Букрин, Ржищев. А танки, артиллерия оставались на левом берегу реки, так как стремительно продвигавшиеся передовые отряды 3-й гвардейской танковой армии переправочными средствами не располагали. Понтонный же парк отстал и пробиться по колонным путям к Днепру смог только спустя сутки.
Представитель Ставки Маршал Советского Союза Г. К. Жуков и командующий Войсками Воронежского фронта генерал армии Н. Ф, Ватутин приняли решение выбросить воздушный десант на букринский плацдарм. Для этой цели в районе Лебедина сосредоточились три воздушно-десантные бригады под командованием генерала Капитохина. Одновременно в тот же район стали прибывать самолеты Ли-2 1, 53 и 62-й авиадивизий АДД, а также подразделений ГВФ. Мне было приказано возглавить транспортно-десантную авиагруппу и осуществить десантирование.
Вызвали к Жукову.
- Вот что, нужно захватить плацдарм в излучине Днепра, - объявил он. Желательно вот на эту площадку высадить десант. При этом Георгий Константинович показал по карте крупного масштаба место в центре букринского выступа, где имелась относительно ровная поверхность.
Тут в разговор вступил находившийся в кабинете член Военного сонета Воронежского фронта Н. С. Хрущев.
- У меня есть связь с партизанами, - сказал он. - Они могут выложить, сигналы из костров.
Правда, потом оказалось, что в районе предполагаемой высадки десанта партизан не было, они находились юго-восточнее Вел. Букрина, в Каневском лесу.
По данным воздушной разведки, в районе предполагаемого десантирования и в прилегающих селах не было и немцев, хоти окопные работы силами принудительно привлеченного местного населения проводились.
Георгий Константинович приказал при подготовке воздушно-десантной операции соблюдать максимальную скрытность.
- Это вам не академия, - сказал он. - Никаких планов не составлять. Разрешаю пролететь через район десантирования только штурманам полков, дав им задание по бомбардировке какого либо объекта в глубине.
Встал вопрос, когда выбрасывать десант: днем или ночью?
Я доложил, что экипажи АДД в течение нескольких лет летают исключительно ночью. Более того, в авиацию дальнего действия пришло много командиров кораблей, которые летают и в сложных метеорологических условиях и ночью, но они никогда не летали в строю. А для десантирования днем необходимо лететь довольно плотным строем, иначе истребители не смогут прикрыть колонну кораблей. Я высказал мнение, что нужно организовать учебно-тренировочные полеты и хотя бы элементарно сколотить звенья, эскадрильи. Учитывая неустойчивую погоду, на это требовалось минимум четыре-пять летных дней.
Тут же выяснилось, что фронтовой истребительной авиации мало, базирование ее растянулось, она не сможет длительное время висеть в воздухе. Словом, истребительное прикрытие для авиации дальнего действия организовать сложно, и на это также потребуется время.
Выброску десанта решено было произвести ночью, тем более что Днепр с его характерной букринской излучиной - хороший ориентир. Но тут возникла другая проблема: на аэродромах не было горючего, а где находятся транспорты с бензином - неизвестно. Я доложил об этом Жукову, сообщив последние сведения, что транспорты якобы уже перешли на фронтовые железные дороги, и просил тыл фронта скорее подать их на наши аэродромы.
Но дни проходят, бензина все нет.
- Вы мне срываете десантирование, - строго говорит Жуков и обещает принять меры.
Затем он уточняет свое решение: вместо одной площадки для десантирования назначил дополнительную вторую, расположенную южнее, ближе к Каневскому лесу. Туда требовалось выбросить две десантные бригады, которым ставилась задача перехватить улучшенную грунтовую дорогу Канев - Тулинцы и воспрепятствовать подходу оперативных резервов гитлеровцев в район Букрина.
В соответствии с таблицей десантирования авиачасти перегруппировывались по намеченным аэродромам. А к вечеру 24 сентября стали поступать долгожданные транспорты с горючим. Закипела работа, все готовились к вылету.
В ту пору ночи стояли темные, безлунные. Вдруг возникшая густая дымка ухудшила видимость у земли. Целесообразно было отменить десантирование, перенести его на другое число, но Жуков еще вечером принял решение выбрасывать десант. Спешно звоню с аэродрома на ВПУ Воронежского фронта и прошу соединить меня с ним. Из штаба отвечают, что Жуков вместе с Ватутиным уехал в войска.
Приказа заместителя Верховного Главнокомандующего я отменять не мог вылет состоялся в намеченное время.
Самолеты следовали на высоте 400-500 метров. В букринской излучине Днепра правый берег, крутой, гористый и возвышается над уровнем моря на 400 метров. Поэтому летчики держались отметки по высотомеру 850 метров.
При подходе к району цели, как донесли мне .командиры, головные самолеты были обстреляны из всех населенных пунктов сильным огнем зенитных пулеметов, а затем начался обстрел из всех видов оружия, включая автоматы и карабины.
Во время выброски воздушного десанта на северную площадку с земли во всех направлениях подавались сигнальные осветительные ракеты. Противник вел по десантникам интенсивный огонь. Загорелись хозяйственные постройки, дома в близлежащих населенных пунктах.
Экипажи наблюдали, как собирались, мигая карманными десантными фонариками, парашютисты, как они группировались и вступали в бой. Но разведывательные данный не соответствовали действительности. За последние сутки обстановка в районе выброски десанта резко изменилась: накануне сюда начали прибывать крупные резервы гитлеровцев, здесь сосредоточивались две пехотные, одна моторизованная, одна танковая немецкие дивизии.
Вначале гитлеровцы приняли приземлившихся парашютистов за напавших партизан и открыли по ним бешеную стрельбу. Обнаружив затем низколетящие советские самолеты, сосредоточили зенитный артиллерийский огонь по ним и сбили три Ли-2.
Высадке десанта должна была предшествовать запланированная бомбардировка района соединениями АДД, но она не состоялась из-за ухудшившихся метеорологических условий. Густая дымка мешала нашим экипажам различать и выложенные на левом берегу Днепра сигнальные костры. Организованность выброски нарушил и сильный обстрел с земли. Некоторые экипажи делали по два-три захода, так как недостаточно натренированные солдаты, ранее совершившие всего по одному-два ознакомительных прыжка, задерживались с отделением от корабля и выброска проходила в замедленном темпе.
Все десантирование предполагалось провести в три рейса. Но, получив донесение от командиров о сильном огневом противодействии с земли и еще большем ухудшении видимости, также о том, что приводная станция не работает, я приказал прекратить дальнейшие вылеты.
А в районе северной площадки в течение всей ночи шел огневой бой: наши парашютисты, встретившись с врагом, не растерялись, дерзкими, решительными действиями они вызвали в стане неприятеля замешательство и нанесли гитлеровцам большие потери. В дальнейшем десантники отошли в Каневские леса, где соединились с партизанами и осуществили совместно с ними ряд смелых и успешных операций в тылу врага.
Несмотря на возникшую тяжелую обстановку, потери в личном составе авиационных частей и десантных групп оказались незначительными. К сожалению, сильный огневой бой, который на протяжении всей ночи вели наши парашютисты в районе букринского плацдарма, не был поддержан войсками фронта, форсировавшими к тому времени Днепр лишь отдельными небольшими группами передовых отрядов.
Война не из одних побед. В борьбе с сильным, технически оснащенным врагом встречаются трудности, неожиданности, порой складываются критические ситуации. Было их немало и в боях за Днепр, где советские войска одержали выдающуюся победу и наголову разбили гитлеровцев. Мы ценили драгоценный опыт войны. Но учились и на неудачах. Десантная операция в районе букринского выступа заставила меня со всей тщательностью разобраться в недостатках ее организации.
АДД к тому времени совсем не имела опыта выброски крупных десантов. У нас не было тогда специально подготовленной военно-транспортной авиации, не было самолетов, на которых можно перевозить, с которых можно выбрасывать и высаживать воздушно-десантные или стрелковые войска с их боевой техникой. Попытка, как мыслилось в довоенное время, использовать для этой цели гражданские пассажирские самолеты и устаревшие бомбардировщики не оправдала себя.
Дальнейшая практика показала, что с ростом оснащения войск боевой техникой более 80 процентов общего веса воздушного десанта, даже с ограниченным количеством артиллерии, составляют вооружение и боеприпасы. Самолет Ли-2, которым мы тогда располагали, имел дверь шириной 70 сантиметров. Через нее нельзя было погрузить на борт корабля ни орудия, ни другую крупногабаритную технику - она позволяла выбрасывать в один поток только парашютистов с личным оружием. Парашютно-десантные мешки с грузами или предметами вооружения весом до 80 килограммов и ограниченных габаритов подтаскивались к двери вручную и выталкивались. Разумеется, все это происходило медленно.
Чтобы разброс парашютистов и грузов по дальности сократить до минимума, отделение десантников от самолета необходимо доводить хотя бы до 30 секунд. На кораблях нужны были десантные люки таких размеров, чтобы они позволяли парашютистам и технике оставлять самолеты в минимальное время. Эти требования диктовала военно-транспортной авиации боевая действительность. Нам нужны были самолеты, способные совершать взлет и посадку на грунтовых аэродромах или площадках с минимальным разбегом и пробегом. Требовалось оборудовать их современными средствами самолетовождения и точного десантирования, установить на них стрелковое и ракетное вооружение, необходимое для обороны от истребителей ПВО противника и подавления его наземных средств.
Вскоре после боев в районе букринской излучины Днепра встал вопрос о выброске воздушного десанта на юге, где противнику удалось отсечь от пехоты наши танки, прорвавшиеся в глубину неприятельской обороны. Маршал Советского Союза А. М. Василевский, выслушав мой доклад о десантировании на Днепре, согласился с предложением провести совместное учение наших экипажей и воздушно-десантных подразделений.
Вместе с Головановым и командующим ВДВ генералом Капитохиным мы выбрали район базирования и выброски воздушного десанта. Затем в районе Донбасса провели учение. Оно показало много недочетов, как у десантников, так и у летчиков, потребовало дополнительной подготовки, повторного учения. А тем временем надобность в выброске десанта отпала.
Опыт Великой Отечественной войны, когда непрерывно и широко приходилось использовать тяжелые бомбардировщики ТБ-3 и самолеты Ли-2 для выброски и перевозки войск и грузов в интересах фронтов и действующих и тылу врага партизан, все более убеждал в необходимости образования военно-транспортной авиации. Это диктовалось боевой действительностью. И крепко засела у меня мысль добиться этого.
В 1950 году после окончания Высших академических курсов при Военной академии Генерального штаба я просил назначить меня командующим десантно-транспортной авиацией ВДВ. Жизнь требовала осуществлять также и перевозки войск с тяжелой боевой и специальной техникой.
Командующий ВДВ генерал-полковник А. В. Горбатов, а впоследствии и генерал-полковник В. Ф. Маргелов стали выше ведомственной позиции согласились с выдвинутым мною предложением объединить десантно-транспортную авиацию ВДВ с транспортными частями ВВС и образовать на их основе военно-транспортную авиацию ВВС.
Признаюсь, тогдашний главком ВВС главный маршал авиации К. А. Вершинин без особого восторга склонился к решению на объединение.
- У меня своих проблем хватает, - ответил он, - а тут и за ваши отвечать придется.
Но идею организации военно-транспортной авиации поддержали Маршал Советского Союза Р. Я. Малиновский, начальник Генштаба генерал армии С. М. Штеменко, а позже и Маршал Советского Союза Г. К. Жуков. И в апреле 1955 года последовало решение Министра обороны СССР об образовании военно-транспортной авиации ВВС. Мне была оказана честь возглавить ее.
Следует сказать, что военно-транспортная авиация впитала в себя опыт организации и ведения боевых действий АДД. Она обогащала этот драгоценный опыт в ходе многочисленных учений мирного времени, творчески расширив возможности маневра по воздуху Сухопутных войск и ВВС, многократно и успешно решая внезапно возникавшие задачи по переброске войск, техники, грузов, а также выполняя ответственные задания правительства по перевозкам в интересах народного хозяйства страны.