Страница:
— Это ваш новый бойфренд, миссис Вансдейл? Вы…
— Бойфренд? — перебил его Остин и разразился громким, вибрирующим смехом. — Поверьте мне, радость моя, она не в моем вкусе. — Он окинул репортера медленным изучающим взглядом и высоко поднял брови, подчеркивая свой особый интерес к блондину. — Вот вы другое дело. Вы сейчас одиноки?
Сзади до ушей Остина донеслось нечто похожее то ли на всхлип, то ли на вздох. Что касается репортера, он, очутившись в комическом положении, на мгновение онемел. Кое-как справившись с собой, залепетал:
— Хотите сказать, что вы и миссис Вансдейл просто…
— Вы имеете в виду Кэндис? Пардон, я забыл, что теперь ее уже никто так не называет. — Остин снова расхохотался, и смех его звучал на несколько октав выше, чем обычно. — Кэндис и я возвращаемся в прошлое, милый. Вспоминаем времена, когда учились в школе. — Он наклонился к репортеру и прошептал: — Она узнала насчет меня раньше всех, если вам понятно, что я имею в виду.
Репортер облизнул губы и попятился. Взялся за камеру и уставился в видоискатель. Однако Остин рывком опустил камеру вниз, состроив очередную глупую ухмылку:
— Ой нет, прошу вас не делать снимков! Если Джо-Джо узнает, что я беседовал с вами, он…
— Джо-Джо? — сглотнув, переспросил репортер.
— Да, Джо-Джо. — Остин выпятил губы. — Это мой бойфренд, но я подумываю с ним расстаться. Он чересчур уж собственник, если вам ясно, что я имею в виду. — Остин обернулся и приобнял безмолвную Кэндис за плечи, как бы вовлекая в общую беседу. — Кэнди только что уговаривала меня бросить его. Она не считает, что он ценит меня по достоинству. — Он слегка сжал плечи Кэндис и одарил ее сияющей улыбкой. — Верно, девочка моя?
Прежде чем она сообразила, что ответить, Остин бросил быстрый взгляд через плечо репортера и как бы в страхе широко раскрыл глаза.
— Ой, нет! Я, кажется, вижу его машину. Кэнди, это Джо-Джо? — Он замахал руками на репортера. — Уходите, уходите, пока он не увидел нас вместе!
— Но я вовсе не с вами…
— Уходите, уходите! Он разорвет вас на части голыми руками — спросите Кэнди! Парень, с которым он застал меня в последний раз, долго даже говорить не мог после того, как Джо-Джо с ним пообщался.
Перепуганный репортер попятился с разинутым ртом. Он повернулся, подбежал к фургону и влетел в него, стукнувшись головой о крышу. Стартер включился не с первого оборота, потом мотор заработал, и черный дым вырвался из выхлопной трубы.
Остин обнимал Кэндис за плечи до тех пор, пока фургон газетчика не выехал со стоянки; вскоре он скрылся из виду. Остин чувствовал себя круглым идиотом и тем не менее был горд своей находчивостью. Миссис Мерриуэзер нынче вечером не будет ворчать, промелькнуло у него в голове, а Кэндис может спать спокойно, не думая о завтрашних газетах.
Кэндис слегка толкнула его в бок.
— Вы были просто неподражаемы…
— Больше всего на свете я хотел бы забыть об этой истории.
— Само собой разумеется.
Остин почувствовал смех в ее голосе и застонал. Повернув Кэндис лицом к себе, прижался губами к ее губам.
— А это в честь чего? — спросила она, немного задыхаясь, что Остин отметил с удовлетворением.
— Я всего лишь восстанавливаю свое мужское достоинство, — полушепотом ответил он, взял Кэндис под руку и повел к пикапу. — Давайте купим яиц для миссис Мерриуэзер и поедем домой.
Остин фыркнул, выражая таким образом неудовольствие тем, что Джек задал подобный вопрос.
— Думаю, причина совершенно ясна. Ни один человек, находящийся в здравом уме, не захотел бы признаваться кому бы то ни было, что находится в родстве с тобой.
— Очень смешно.
— Я вовсе не стараюсь быть забавным, — возразил Остин, но губы у него невольно сложились в улыбку при виде рассерженной физиономии Джека.
Он тут же напомнил себе, что Джек не заплатил ему то, что должен, хоть и собирался.
— Это же очевидно, — продолжал он. — Я не хочу, чтобы она заподозрила, чего ради я там у них. — Его губы сложились в жесткую прямую линию, и он протянул руку ладонью вверх. — Дай мне папку.
Джек медленно отступил.
— Ты хотя бы понимаешь, сколько неприятностей я рискую заработать, если дам тебе заглянуть в эту папку?
Непоколебимый Остин подошел к брату и выхватил из его рук скоросшиватель, который Джек безуспешно попытался спрятать за спину.
— А имеешь ли ты представление, сколько неприятностей у тебя уже сейчас? Оставь меня в покое и катись отсюда по-хорошему, ты, добрый, маленький, трусливый, психованный братец.
За десять минут до того Остин удивил своего брата, явившись к нему в кабинет, а потом до смерти напугал, закрыв дверь и заперев ее на ключ. И вот наконец-то досье очаровательной вдовы было у него в руках.
Джек продолжал канючить и упрашивать:
— Ты просто дал мне под дых, братишка! Знаешь, какие бабки мне предлагали за эту папку?
Небрежным движением Остин открыл скоросшиватель.
— А как же, — ответил он, не поднимая головы. — Я был здесь, когда репортер предлагал тебе двадцать тысяч. Но здесь другое дело, и ты отлично это понимаешь. Я имею право узнать, что за человек мать моего будущего ребенка, и наконец-то все сведения у меня под рукой.
Остин не мог отказать себе в удовольствии подразнить Джека. Мягко говоря, тот заслужил это.
— Откуда мне знать, что ты не. продашь информацию газетам? — спросил Джек, все еще поглядывая на папку с таким выражением, словно может отобрать ее в любой момент.
Остин прищурил глаза.
Джек бросился в кресло и со стоном схватился руками за голову.
Остин бегло глянул на первую страницу, желая лишь одного: чтобы Джек убрался отсюда и оставил его в покое. Он просто жаждал прочитать медицинскую карту Кэндис от корки до корки. Его снедало любопытство, которого не удовлетворяла сама Кэндис. Каждый раз, как он пытался завести с ней полунамеками разговор о ребенке, ее кошачьи глаза делались подозрительными и недоверчивыми.
Впрочем, он так и не смог получить информацию, потому что в присутствии Кэндис начисто забывал о ребенке.
К счастью, теперь у него в руках ответ на все жгучие вопросы.
— Она могла бы засадить меня в тюрьму за это.
Остин смерил Джека уничтожающим взглядом, нисколько не смягчившись.
— Я тоже мог бы засадить тебя в тюрьму, братишка. И помни, ты не попал бы в такую поганую историю, если бы не разыгрывал из себя Господа. Это был мой… мой образец, черт тебя дери!
Джек закрыл лицо ладонями и выглядел безнадежно удрученным. Остин вынужден был напрячь слух, чтобы разобрать его бормотание.
— Ты с ней знаком. Неужели тебе непонятно, что я не мог сказать ей о бесплодности спермы ее мужа?
— Ты полагаешь, что ей лучше было бы узнать обо мне? — съязвил Остин. — Эта женщина живет и дышит деньгами. Она спит на шелковых простынях и не умеет есть пиццу. Зато научилась есть ребрышки так, чтобы от косточки почти ничего не оставалось.
Джек поднял голову, разинув рот в полном изумлении. Остин молча выругал себя, спохватившись, что сказал больше, чем намеревался.
— Откуда ты все это знаешь? Ты хочешь сказать… хочешь сказать… — Джек встал и оперся ладонями о стол; краски вернулись на его лицо, и в глазах загорелся свет надежды. — Тебе нужно понять ее, верно?
Остин зарычал и уставился на папку, желая, чтобы брата поразила амнезия. Но этого не случилось.
— Господи, мне все ясно! — В бурном возбуждении Джек изо всех сил хлопнул ладонью по столу и поморщился от боли. — Я бы понял тебя, если бы ты просто хотел узнать ее. Она бы тебе понравилась. Ты увидел бы, какая это замечательная личность… такая нежная, такая…
Остин предупреждающим жестом поднял ладонь.
— Уволь. Спасибо, я во всем разберусь сам.
Он не собирался докладывать, что уже во многом разобрался. Папка снова привлекла его внимание. Здесь очень важные документы. С их помощью он надеялся хоть немного приоткрыть для себя внутренний мир загадочной женщины, которая наполнила его сны страстными желаниями.
Будущей матери его ребенка.
Он уже открыл для себя кучу вещей. Веселый нрав Кэндис и чувствительность ее натуры. То, что она легко смущалась и краснела, но вовсе не была пугливой. Он был не в силах забыть мягкость и сладкий вкус ее губ, упругую полноту ее грудей…
Остин поднял голову и обнаружил, что Джек уставился на него с давно знакомым огнем в глазах. И перепугался. Это надо было немедленно пресечь, иначе беды не миновать.
— Клянусь тебе, Джек, если ты попробуешь вмешаться каким бы то ни было способом в мои отношения с Кэндис, я убью тебя собственными руками. Это ты впутал меня в эту заваруху, но я выберусь из нее сам, без твоего содействия.
Джек был достаточно хитер, чтобы изобразить невинное выражение лица, однако недостаточно умен, чтобы закрыть рот.
— Не вздумай причинить ей боль — я этого не допущу. Она страдала в своей жизни сильнее, чем большинство людей, и не заслуживает дурного обращения.
— Я вовсе не обращаюсь с ней дурно, — улыбнулся Остин, выслушав нелепое предостережение Джека и глядя на его встревоженную физиономию. — Кэндис нуждается только в том, чтобы научиться жить.
— По твоим стандартам? — Джек неодобрительно рассмеялся. — Когда ты был помоложе, то хоть прислушивался к советам. Я считал, что я ершистый парень, но ты куда хуже.
— Она…
— Не похожа на нашу мать! — выкрикнул Джек, мгновенно забыв, что Остин может запросто дать ему в зубы. — Деньги вовсе не обязательно делают человека плохим. Я считал, что ты умнее и понимаешь это. Что ты собираешься с ней делать? Превратить в такое же никчемное существо, как ты сам?
Остин крепче стиснул в руке скоросшиватель, но поневоле вынужден был признать, что в словах Джека есть доля правды.
— Слушай, почему бы тебе не сходить на ленч или еще куда-нибудь, пока я тут почитаю досье. Прочту и уберусь отсюда, а ты можешь снова спрятать твои драгоценные записи и запереть на замок.
Джек, очевидно сообразив, что ничего не добьется, удрученно вздохнул и затопал к двери.
— Погоди, — окликнул его Остин, когда Джек уже взялся за дверную ручку. Остин вспомнил вопрос, на который явно не нашел бы ответа в досье Кэндис Вансдейл. — Почему Кэндис не хочет снова выходить замуж?
Какое-то мгновение он думал, что брат ему не ответит: тот поджал губы. Если Джек принимал такой вид, ничто не могло заставить его изменить точку зрения.
Немного погодя, когда Остин уже был готов признать свое поражение, доктор Круз вздохнул и покачал головой:
— Я полагаю, что она сыта по горло подавляющим ее волю грубым тираном, и потому меня удивляет, что ей пришелся по вкусу ты.
— Что это значит, и какого дьявола ты…
— Это значит, дорогой брат, что если миссис Вансдейл и решится снова выйти замуж, то не за тебя. Ты не ее типа женишок. — Джек рывком отворил дверь и едва не потерял равновесие. — И скажу откровенно, я не думаю, что ты ее заслуживаешь!
Дверь со стуком захлопнулась. Остин хмуро уставился на нее, размышляя о прощальном выстреле Джека. Что он, черт побери, имел в виду? И почему включил его в список соискателей?
Кэндис тоже не его типа женщина, он и не думал о женитьбе на ней.
Или все-таки?..
Чертов Джек.
Глава 9
— Бойфренд? — перебил его Остин и разразился громким, вибрирующим смехом. — Поверьте мне, радость моя, она не в моем вкусе. — Он окинул репортера медленным изучающим взглядом и высоко поднял брови, подчеркивая свой особый интерес к блондину. — Вот вы другое дело. Вы сейчас одиноки?
Сзади до ушей Остина донеслось нечто похожее то ли на всхлип, то ли на вздох. Что касается репортера, он, очутившись в комическом положении, на мгновение онемел. Кое-как справившись с собой, залепетал:
— Хотите сказать, что вы и миссис Вансдейл просто…
— Вы имеете в виду Кэндис? Пардон, я забыл, что теперь ее уже никто так не называет. — Остин снова расхохотался, и смех его звучал на несколько октав выше, чем обычно. — Кэндис и я возвращаемся в прошлое, милый. Вспоминаем времена, когда учились в школе. — Он наклонился к репортеру и прошептал: — Она узнала насчет меня раньше всех, если вам понятно, что я имею в виду.
Репортер облизнул губы и попятился. Взялся за камеру и уставился в видоискатель. Однако Остин рывком опустил камеру вниз, состроив очередную глупую ухмылку:
— Ой нет, прошу вас не делать снимков! Если Джо-Джо узнает, что я беседовал с вами, он…
— Джо-Джо? — сглотнув, переспросил репортер.
— Да, Джо-Джо. — Остин выпятил губы. — Это мой бойфренд, но я подумываю с ним расстаться. Он чересчур уж собственник, если вам ясно, что я имею в виду. — Остин обернулся и приобнял безмолвную Кэндис за плечи, как бы вовлекая в общую беседу. — Кэнди только что уговаривала меня бросить его. Она не считает, что он ценит меня по достоинству. — Он слегка сжал плечи Кэндис и одарил ее сияющей улыбкой. — Верно, девочка моя?
Прежде чем она сообразила, что ответить, Остин бросил быстрый взгляд через плечо репортера и как бы в страхе широко раскрыл глаза.
— Ой, нет! Я, кажется, вижу его машину. Кэнди, это Джо-Джо? — Он замахал руками на репортера. — Уходите, уходите, пока он не увидел нас вместе!
— Но я вовсе не с вами…
— Уходите, уходите! Он разорвет вас на части голыми руками — спросите Кэнди! Парень, с которым он застал меня в последний раз, долго даже говорить не мог после того, как Джо-Джо с ним пообщался.
Перепуганный репортер попятился с разинутым ртом. Он повернулся, подбежал к фургону и влетел в него, стукнувшись головой о крышу. Стартер включился не с первого оборота, потом мотор заработал, и черный дым вырвался из выхлопной трубы.
Остин обнимал Кэндис за плечи до тех пор, пока фургон газетчика не выехал со стоянки; вскоре он скрылся из виду. Остин чувствовал себя круглым идиотом и тем не менее был горд своей находчивостью. Миссис Мерриуэзер нынче вечером не будет ворчать, промелькнуло у него в голове, а Кэндис может спать спокойно, не думая о завтрашних газетах.
Кэндис слегка толкнула его в бок.
— Вы были просто неподражаемы…
— Больше всего на свете я хотел бы забыть об этой истории.
— Само собой разумеется.
Остин почувствовал смех в ее голосе и застонал. Повернув Кэндис лицом к себе, прижался губами к ее губам.
— А это в честь чего? — спросила она, немного задыхаясь, что Остин отметил с удовлетворением.
— Я всего лишь восстанавливаю свое мужское достоинство, — полушепотом ответил он, взял Кэндис под руку и повел к пикапу. — Давайте купим яиц для миссис Мерриуэзер и поедем домой.
* * *
— Почему ты не хочешь, чтобы она знала, что я твой брат?Остин фыркнул, выражая таким образом неудовольствие тем, что Джек задал подобный вопрос.
— Думаю, причина совершенно ясна. Ни один человек, находящийся в здравом уме, не захотел бы признаваться кому бы то ни было, что находится в родстве с тобой.
— Очень смешно.
— Я вовсе не стараюсь быть забавным, — возразил Остин, но губы у него невольно сложились в улыбку при виде рассерженной физиономии Джека.
Он тут же напомнил себе, что Джек не заплатил ему то, что должен, хоть и собирался.
— Это же очевидно, — продолжал он. — Я не хочу, чтобы она заподозрила, чего ради я там у них. — Его губы сложились в жесткую прямую линию, и он протянул руку ладонью вверх. — Дай мне папку.
Джек медленно отступил.
— Ты хотя бы понимаешь, сколько неприятностей я рискую заработать, если дам тебе заглянуть в эту папку?
Непоколебимый Остин подошел к брату и выхватил из его рук скоросшиватель, который Джек безуспешно попытался спрятать за спину.
— А имеешь ли ты представление, сколько неприятностей у тебя уже сейчас? Оставь меня в покое и катись отсюда по-хорошему, ты, добрый, маленький, трусливый, психованный братец.
За десять минут до того Остин удивил своего брата, явившись к нему в кабинет, а потом до смерти напугал, закрыв дверь и заперев ее на ключ. И вот наконец-то досье очаровательной вдовы было у него в руках.
Джек продолжал канючить и упрашивать:
— Ты просто дал мне под дых, братишка! Знаешь, какие бабки мне предлагали за эту папку?
Небрежным движением Остин открыл скоросшиватель.
— А как же, — ответил он, не поднимая головы. — Я был здесь, когда репортер предлагал тебе двадцать тысяч. Но здесь другое дело, и ты отлично это понимаешь. Я имею право узнать, что за человек мать моего будущего ребенка, и наконец-то все сведения у меня под рукой.
Остин не мог отказать себе в удовольствии подразнить Джека. Мягко говоря, тот заслужил это.
— Откуда мне знать, что ты не. продашь информацию газетам? — спросил Джек, все еще поглядывая на папку с таким выражением, словно может отобрать ее в любой момент.
Остин прищурил глаза.
Джек бросился в кресло и со стоном схватился руками за голову.
Остин бегло глянул на первую страницу, желая лишь одного: чтобы Джек убрался отсюда и оставил его в покое. Он просто жаждал прочитать медицинскую карту Кэндис от корки до корки. Его снедало любопытство, которого не удовлетворяла сама Кэндис. Каждый раз, как он пытался завести с ней полунамеками разговор о ребенке, ее кошачьи глаза делались подозрительными и недоверчивыми.
Впрочем, он так и не смог получить информацию, потому что в присутствии Кэндис начисто забывал о ребенке.
К счастью, теперь у него в руках ответ на все жгучие вопросы.
— Она могла бы засадить меня в тюрьму за это.
Остин смерил Джека уничтожающим взглядом, нисколько не смягчившись.
— Я тоже мог бы засадить тебя в тюрьму, братишка. И помни, ты не попал бы в такую поганую историю, если бы не разыгрывал из себя Господа. Это был мой… мой образец, черт тебя дери!
Джек закрыл лицо ладонями и выглядел безнадежно удрученным. Остин вынужден был напрячь слух, чтобы разобрать его бормотание.
— Ты с ней знаком. Неужели тебе непонятно, что я не мог сказать ей о бесплодности спермы ее мужа?
— Ты полагаешь, что ей лучше было бы узнать обо мне? — съязвил Остин. — Эта женщина живет и дышит деньгами. Она спит на шелковых простынях и не умеет есть пиццу. Зато научилась есть ребрышки так, чтобы от косточки почти ничего не оставалось.
Джек поднял голову, разинув рот в полном изумлении. Остин молча выругал себя, спохватившись, что сказал больше, чем намеревался.
— Откуда ты все это знаешь? Ты хочешь сказать… хочешь сказать… — Джек встал и оперся ладонями о стол; краски вернулись на его лицо, и в глазах загорелся свет надежды. — Тебе нужно понять ее, верно?
Остин зарычал и уставился на папку, желая, чтобы брата поразила амнезия. Но этого не случилось.
— Господи, мне все ясно! — В бурном возбуждении Джек изо всех сил хлопнул ладонью по столу и поморщился от боли. — Я бы понял тебя, если бы ты просто хотел узнать ее. Она бы тебе понравилась. Ты увидел бы, какая это замечательная личность… такая нежная, такая…
Остин предупреждающим жестом поднял ладонь.
— Уволь. Спасибо, я во всем разберусь сам.
Он не собирался докладывать, что уже во многом разобрался. Папка снова привлекла его внимание. Здесь очень важные документы. С их помощью он надеялся хоть немного приоткрыть для себя внутренний мир загадочной женщины, которая наполнила его сны страстными желаниями.
Будущей матери его ребенка.
Он уже открыл для себя кучу вещей. Веселый нрав Кэндис и чувствительность ее натуры. То, что она легко смущалась и краснела, но вовсе не была пугливой. Он был не в силах забыть мягкость и сладкий вкус ее губ, упругую полноту ее грудей…
Остин поднял голову и обнаружил, что Джек уставился на него с давно знакомым огнем в глазах. И перепугался. Это надо было немедленно пресечь, иначе беды не миновать.
— Клянусь тебе, Джек, если ты попробуешь вмешаться каким бы то ни было способом в мои отношения с Кэндис, я убью тебя собственными руками. Это ты впутал меня в эту заваруху, но я выберусь из нее сам, без твоего содействия.
Джек был достаточно хитер, чтобы изобразить невинное выражение лица, однако недостаточно умен, чтобы закрыть рот.
— Не вздумай причинить ей боль — я этого не допущу. Она страдала в своей жизни сильнее, чем большинство людей, и не заслуживает дурного обращения.
— Я вовсе не обращаюсь с ней дурно, — улыбнулся Остин, выслушав нелепое предостережение Джека и глядя на его встревоженную физиономию. — Кэндис нуждается только в том, чтобы научиться жить.
— По твоим стандартам? — Джек неодобрительно рассмеялся. — Когда ты был помоложе, то хоть прислушивался к советам. Я считал, что я ершистый парень, но ты куда хуже.
— Она…
— Не похожа на нашу мать! — выкрикнул Джек, мгновенно забыв, что Остин может запросто дать ему в зубы. — Деньги вовсе не обязательно делают человека плохим. Я считал, что ты умнее и понимаешь это. Что ты собираешься с ней делать? Превратить в такое же никчемное существо, как ты сам?
Остин крепче стиснул в руке скоросшиватель, но поневоле вынужден был признать, что в словах Джека есть доля правды.
— Слушай, почему бы тебе не сходить на ленч или еще куда-нибудь, пока я тут почитаю досье. Прочту и уберусь отсюда, а ты можешь снова спрятать твои драгоценные записи и запереть на замок.
Джек, очевидно сообразив, что ничего не добьется, удрученно вздохнул и затопал к двери.
— Погоди, — окликнул его Остин, когда Джек уже взялся за дверную ручку. Остин вспомнил вопрос, на который явно не нашел бы ответа в досье Кэндис Вансдейл. — Почему Кэндис не хочет снова выходить замуж?
Какое-то мгновение он думал, что брат ему не ответит: тот поджал губы. Если Джек принимал такой вид, ничто не могло заставить его изменить точку зрения.
Немного погодя, когда Остин уже был готов признать свое поражение, доктор Круз вздохнул и покачал головой:
— Я полагаю, что она сыта по горло подавляющим ее волю грубым тираном, и потому меня удивляет, что ей пришелся по вкусу ты.
— Что это значит, и какого дьявола ты…
— Это значит, дорогой брат, что если миссис Вансдейл и решится снова выйти замуж, то не за тебя. Ты не ее типа женишок. — Джек рывком отворил дверь и едва не потерял равновесие. — И скажу откровенно, я не думаю, что ты ее заслуживаешь!
Дверь со стуком захлопнулась. Остин хмуро уставился на нее, размышляя о прощальном выстреле Джека. Что он, черт побери, имел в виду? И почему включил его в список соискателей?
Кэндис тоже не его типа женщина, он и не думал о женитьбе на ней.
Или все-таки?..
Чертов Джек.
Глава 9
Миссис Мерриуэзер приняла известие о переселении Остина в дом с поразительным спокойствием.
И ничем не швырялась. Только переспросила:
— Он что?
Кэндис держалась уверенно, надеясь, что ее самообладание не позволит экономке повысить голос.
— Он перебирается в дом, к нам. Вы сами говорили, что я недостаточно серьезно отношусь к этим стервятникам, и случай на втором этаже подтвердил это.
Несколько секунд можно было созерцать лишь обширный зад экономки — та наклонилась, разыскивая что-то в холодильнике. Наконец она выпрямилась с медовой дынькой в одной руке и гроздью красного винограда в другой.
Они готовили фруктовый салат к обеду. Кэндис в сотый раз посмотрела на часы на микроволновой печке. Почти четыре — и никаких признаков Остина. Может, он вообще не вернется? Может, она его спугнула? Может, после вчерашнего происшествия у «Клайда» он решил, что работа сложная?
А может, он решил, что слишком сложная?..
Миссис Мерриуэзер сунула виноград ей в руки.
— Вымойте хорошенько — один Бог знает, какими химикатами его поливали. — Она сделала паузу, чтобы перевести дух, и добавила: — Что нам реально известно о мистере Хайде? Кроме того факта, что он знаком с доктором Джеком?
— И был знаком с ним практически всю свою жизнь, — сухо напомнила Кэндис.
Она тщательно промыла виноград и начала снимать ягоды с плодоножек. По ее мнению, сопротивление миссис Мерриуэзер было почти сломлено. Настал момент для нанесения решающего удара. Наклонившись над вазой с фруктами, она, понизив голос, рассказала экономке о дорогих часах, которые нашел Остин под окном, и о собственных подозрениях по поводу их владельца.
— Ясно. — Миссис Мерриуэзер положила дыню на доску для нарезки, рассекла ее пополам большим, устрашающего вида ножом. Со вздохом вытерла руки о передник и продолжала: — Похоже, это и в самом деле был кто-то из родни мистера Ховарда. В общем, неплохая мысль, чтобы не оставлять нас одних в доме. Я подумывала, не завести ли сторожевую собаку, но мистер Хайд вроде бы не похож на взломщика.
Кэндис улыбнулась тону миссис Мерриуэзер, в котором явственно звучало сомнение, но улыбка исчезла, когда она повнимательнее вгляделась в озабоченное лицо своей верной служанки, и не просто служанки, а преданного старшего друга.
— Не лучше ли будет, с вашей точки зрения, если я позвоню доктору Джеку и расспрошу его о мистере Хайде?
— С моей точки зрения, было бы лучше, если бы вы позвонили в полицию или ФБР.
Кэндис покачала головой и напомнила:
— И оповестила таким образом всех, что в доме живет мужчина? Я не убеждена, что мы можем доверять даже представителям закона в деле, где замешаны средства массовой информации. Люди любят распускать слухи, это свойство человеческой натуры.
Миссис Мерриуэзер с самым мрачным видом согласилась с таким утверждением.
— Боюсь, что вы правы. Нам меньше всего нужно, чтобы люди думали, будто в доме живет ваш бойфренд. Необходимо соблюдать осторожность.
— Да.
Кэндис старалась не думать о поцелуе на стоянке. Это был ненужный риск, но она растерялась и не смогла воспротивиться.
— И мистеру Хайду надо сказать, чтобы держал рот на замке.
— Разумеется.
— Лучше позвоните доктору Джеку, тогда мы сегодня будем спать спокойно.
Кэндис не нуждалась в дальнейших просьбах. Лицо у нее горело от чувства неловкости и сознания собственной вины, но она быстренько вымыла руки и отправилась звонить к себе в спальню. Кабинет был ближе, но это владения Ховарда… хотя и бывшие владения.
В своем уютном прибежище Кэндис уселась на подлокотник дивана и, прижав к лицу прохладную ладонь левой руки, правой начала набирать номер. Почему она чувствует себя виноватой? Из-за той ночи? Чувство неловкости она еще могла понять. Когда миссис Мерриуэзер, говоря о мистере Хайде, употребила слова «в доме живет ваш бойфренд», Кэндис испытала мгновенное возбуждение, представив, как она и Остин тесно прижимались друг к другу. Так было уже три раза. Один раз в коридоре рядом с его ванной комнатой. Другой раз в ее спальне, когда он провожал ее домой. А в третий — в ресторане у всех на виду, как говорится, перед Богом и людьми.
Бойфренд? Кэндис ощутила жуткую слабость при мысли, что, если бы репортеры застали ее и Остина в один из таких моментов, они бы попросту посмеялись над этим словечком. И над словами Остина, что она не в его вкусе, как он утверждал на стоянке.
Любовники. Таково было бы их заключение, пусть и неверное.
Кэндис ощутила жаркий прилив между бедер и боль в грудях. Когда в трубке послышался голос Джека, она едва не вскрикнула в изумлении.
Она целиком погрузилась в возбуждающие воспоминания о мистере Хайде. Вчерашний день был просто волшебным. И по-настоящему радостным.
— Доктор Джек? Это Кэндис Вансдейл.
О Боже, что у нее за голос! Кэндис откашлялась в надежде, что ком в горле пройдет.
— Миссис Вансдейл!
Джек явно был удивлен ее звонком. И даже немного занервничал. Кэндис нахмурилась.
— Я звоню, чтобы поговорить о вашем приятеле мистере Хайде.
— Об Остине? Чем он провинился? Бывает грубоват, но дайте ему шанс. Он вроде большой безобидной овчарки: лает, но не кусается. Потерпите немного и через неделю станете удивляться, как это вы обходились без него.
Кэндис прикусила губу. Что верно, то верно.
— Видите ли, я просто хотела немного расспросить вас о нем, прежде чем… дело в том, что мы хотим поселить его в доме ради безопасности, и вы, вероятно, понимаете причину нашего интереса.
Она услышала в трубке шуршание бумаги, наступила пауза, довольно долгая, а потом Джек Круз заговорил снова, гораздо более оживленно. «Бедняга доктор, — подумала Кэндис, — у него, видимо, нелегкий день сегодня».
— Конечно, понимаю. Разумеется, я понимаю вас.
— Мы думали обратиться с просьбой о проверке к властям, но…
— Нет!
Он выкрикнул это слово так громко, что Кэндис невольно отстранила трубку от уха.
— Нет-нет, я просто хотела сказать, что мы от этого отказались, опасаясь, что проведают газетчики.
— Разумное решение. — Последовал явный вздох облегчения. — Что вы хотели бы узнать? Когда вы попросили меня найти для вас подходящего человека, я сначала не мог сообразить, к кому обратиться. Потом вспомнил об Остине и обрадовался. Подумал, этот верзила — то, что надо. Я знал, что он сейчас без работы, ну и…
— Это мой первый вопрос. А чем мистер Хайд вообще занимается?
Кэндис играла телефонным шнуром, мысленно убеждая себя, что в ее безобидных вопросах нет ничего недозволенного. Однако инстинктивно она понимала, что мистер Хайд был бы недоволен. Обижен ее недоверием. Но ведь она это делала только ради миссис Мерриуэзер с ее страхами!
Ну ладно, пусть она удовлетворяет и собственное любопытство, раз не хватает смелости расспрашивать его самого. Любопытство — естественное человеческое чувство, в нем нет ничего плохого.
Голос Джека понизился на целую октаву:
— Он живописец, художник. Хороший художник, но ему не слишком везет, к сожалению. Поэтому Остин вынужден браться за случайную работу вроде рекламных щитов, чтобы выпутываться из житейских трудностей, пока не создаст свой шедевр.
— Он когда-нибудь был женат?
Кэндис затаила дыхание, а лицо у нее горело с каждой секундой все сильнее. Доктор сразу поймет, что такой вопрос не имеет ничего общего с проблемой безопасности.
Наступила глубокая тишина, потом снова зашуршала бумага. И наконец последовал ответ Джека:
— Нет.
Кэндис молча ждала, умирая от желания получить более подробные сведения. Удобно ли спросить, почему Остин одинок? Известен ли Джеку ответ на этот вопрос? Или доктор скажет напрямую, что это не ее дело?
— Насколько я могу судить, он еще не встретил свой идеал женщины. Остин… — Джек Круз снова умолк, как если бы сообразил, что открывает больше, чем того требовал вопрос Кэндис.
— Как вы сказали? — не выдержала она, удивляясь собственной настойчивости.
Это было совершенно на нее не похоже. Может, таким образом проявляет себя новая Кэндис?
Джек вздохнул.
— Послушайте, если он станет водить к себе женщин, вам стоит только намекнуть ему о своем неодобрении, и все уладится.
Кэндис зажала рот рукой, чтобы скрыть смех, вырвавшийся у нее при воспоминании об их тайной встрече.
— Нет-нет, ничего подобного. Я просто полюбопытствовала. Видите ли, решение суда может затянуться, и я бы не хотела лишать его… то есть я бы не хотела создавать препятствия его личной жизни.
Нелепое объяснение, и доктор Джек это понял. Кэндис никогда не умела врать. Однако в голосе у Джека не прозвучало ни намека на подозрительность, когда он сказал:
— Ну, насколько я знаю, у него сейчас нет подружки. А что касается переселения в дом, то я бы на вашем месте очень подумал.
Кэндис встревожилась и крепче сжала телефонную трубку.
— Почему?
Неужели доктор Круз не доверяет Остину?
— Видите ли, он в некоторой степени неряшлив.
Кэндис уронила трубку на диван и тут же подхватила ее.
—Что?
— Он неряха. — Джек рассмеялся нервным смехом. — Поверьте, я жил с ним вместе.
Неряха? Она не заметила никаких следов неряшливости у него в комнатах. Однако пикап и в самом деле выглядел так, будто Остин жил в нем неделями, не убираясь. Не то чтобы Кэндис это не понравилось; скорее наоборот, она нашла это причудливо привлекательным. Нет, тут явно было что-то не то. Доктор Джек придумывал неумные отговорки. По какой-то причине он не хотел, чтобы Остин жил у нее в доме. Любопытство Кэндис возросло неимоверно.
— Вы могли бы говорить поконкретнее?
— Хорошо, только дайте подумать.
Кэндис ждала. Ждала долго, терпеливо. Она слышала, как Джек барабанит пальцами по столу. За этим последовал новый, определенно нервический шелест бумажных листков. Что он там делал? И почему так разнервничался, говоря о своем друге, о человеке, которого сам рекомендовал на работу?
— Он бродит во сне.
На этот раз Кэндис откровенно расхохоталась:
— Доктор Джек, я не думаю, что прогулки во сне представляют опасность или нетерпимую привычку. Так же, как и неряшливость. Миссис Мерриуэзер приучит мистера Хайда к порядку.
«А я приду на помощь во время прогулок во сне». Мысль была восхитительно озорной. Возбуждающей. Возможность отправить мистера Хайда обратно в постель и укутать одеялом преисполнила Кэндис чувством неизъяснимого удовольствия. Интересно, в чем он ложится слать? Что надевает на ночь? Короткие трусы? Пижаму? Или совсем ничего? Кэндис вообразила, что он спит в любимых вылинявших пижамных штанах, которые сползают низко на бедра и обнажают сексапильную линию волос на животе, идущую к…
Кэндис сползла с подлокотника дивана на сиденье и глубоко, прерывисто вздохнула. Как все безумно. Опрометчиво. Безответственно. Совсем не в ее духе.
Годами Кэндис жила словно фарфоровая куколка, с которой Ховард сдувал пылинки и которую полировал до совершенства… при этом высмеивая и оскорбляя своими нотациями. А весь последний год она жила отшельницей.
Возможно, она еще не в состоянии выйти на свет, однако внутри уже зажглась крошечная искорка. И эта искорка, как подозревала Кэндис, могла превратиться в лесной пожар, даже если ее не раздувать специально.
— Доктор Джек, так он безопасен, не правда ли?
Тот согласился с большой готовностью:
— Да-да, совершенно безопасен. Остин даже мухи не обидит.
Ничуть не напуганная угрозами ручная самочка хорька сверкала на него глазенками, шевелила усами и время от времени перебирала в воздухе лапками.
— Это послужило бы ему уроком за то, что он оставил тебя мне. И за Весь этот хаос. — Голос Остина смягчился. — Впрочем, я думаю, это не твоя вина.
Судя по записке, которую Остин обнаружил на кухонном столе, Андре получил приглашение участвовать в некоей художественной программе в Лондоне и не собирался возвращаться раньше, чем через полгода. Он укладывался и уезжал в спешке, оставив квартиру в немыслимом беспорядке и поручив свою любимую зверюшку заботам Остина. Он поднес животное к лицу и спросил, сощурившись:
— Это ты все натворила?
Хорюшка изловчилась и лизнула Остина в нос, нисколько не устрашенная его рычанием. Хорьки — очень ласковые зверюшки, но, как Остин знал по собственному опыту, такой милый зверек способен устроить в доме полный разгром, если его оставить в одиночестве. Возможно, хаос явился следствием спешного отъезда Андре и поисков еды, которыми занималась Люси. Но к чему всю вину перекладывать на это создание?
Он со вздохом пристроил хорюшку у себя на груди и погладил мягкий, пахнущий мускусом мех. Люси прижалась к нему и принялась лизать ему шею, а он тихонько приговаривал:
— Люси, Люси, что же мне с тобой делать?
Она куснула его за ухо, непреднамеренно выбрав самое чувствительное местечко.
— Перестань! — Остин рассмеялся. — Поцелуи в ушко на меня не действуют, девочка. Я не могу взять тебя с собой. — Люси его не слушала. Зарылась ему в волосы и вытянулась всем своим длинным тельцем у него на плечах, явно намереваясь там и остаться. Остин искоса взглянул на нее. — Повторяю, кокетство не поможет. Ты слишком похожа на ласку или на крысу. И ты воровка, мне говорил Андре. Кроме того, миссис Мерриуэзер…
Тут он умолк, и опасная ухмылка искривила его губы.
— У миссис Мерриуэзер будет шок.
Шаловливая зверюшка задаст хлопот старому вояке в юбке, а у него появится возможность лишний раз побыть с Кэндис наедине.
Сначала надо попросить у нее позволения принести Люси в дом. Если он добьется сочувствия хозяйки, у экономки не останется выбора. Но любит ли Кэндис животных?
Хороший вопрос. Всем детям нужны домашние питомцы, это бесспорно. Его мать запрещала заводить даже золотых рыбок. Однажды они с Джеком ухитрились пронести в дом лягушку, но когда настала очередь Джека держать ее в своей комнате, лягушка загадочным образом скончалась. Во времена их полного экспериментов детства ни одно живое существо не могло чувствовать себя в безопасности по соседству с Джеком.
И ничем не швырялась. Только переспросила:
— Он что?
Кэндис держалась уверенно, надеясь, что ее самообладание не позволит экономке повысить голос.
— Он перебирается в дом, к нам. Вы сами говорили, что я недостаточно серьезно отношусь к этим стервятникам, и случай на втором этаже подтвердил это.
Несколько секунд можно было созерцать лишь обширный зад экономки — та наклонилась, разыскивая что-то в холодильнике. Наконец она выпрямилась с медовой дынькой в одной руке и гроздью красного винограда в другой.
Они готовили фруктовый салат к обеду. Кэндис в сотый раз посмотрела на часы на микроволновой печке. Почти четыре — и никаких признаков Остина. Может, он вообще не вернется? Может, она его спугнула? Может, после вчерашнего происшествия у «Клайда» он решил, что работа сложная?
А может, он решил, что слишком сложная?..
Миссис Мерриуэзер сунула виноград ей в руки.
— Вымойте хорошенько — один Бог знает, какими химикатами его поливали. — Она сделала паузу, чтобы перевести дух, и добавила: — Что нам реально известно о мистере Хайде? Кроме того факта, что он знаком с доктором Джеком?
— И был знаком с ним практически всю свою жизнь, — сухо напомнила Кэндис.
Она тщательно промыла виноград и начала снимать ягоды с плодоножек. По ее мнению, сопротивление миссис Мерриуэзер было почти сломлено. Настал момент для нанесения решающего удара. Наклонившись над вазой с фруктами, она, понизив голос, рассказала экономке о дорогих часах, которые нашел Остин под окном, и о собственных подозрениях по поводу их владельца.
— Ясно. — Миссис Мерриуэзер положила дыню на доску для нарезки, рассекла ее пополам большим, устрашающего вида ножом. Со вздохом вытерла руки о передник и продолжала: — Похоже, это и в самом деле был кто-то из родни мистера Ховарда. В общем, неплохая мысль, чтобы не оставлять нас одних в доме. Я подумывала, не завести ли сторожевую собаку, но мистер Хайд вроде бы не похож на взломщика.
Кэндис улыбнулась тону миссис Мерриуэзер, в котором явственно звучало сомнение, но улыбка исчезла, когда она повнимательнее вгляделась в озабоченное лицо своей верной служанки, и не просто служанки, а преданного старшего друга.
— Не лучше ли будет, с вашей точки зрения, если я позвоню доктору Джеку и расспрошу его о мистере Хайде?
— С моей точки зрения, было бы лучше, если бы вы позвонили в полицию или ФБР.
Кэндис покачала головой и напомнила:
— И оповестила таким образом всех, что в доме живет мужчина? Я не убеждена, что мы можем доверять даже представителям закона в деле, где замешаны средства массовой информации. Люди любят распускать слухи, это свойство человеческой натуры.
Миссис Мерриуэзер с самым мрачным видом согласилась с таким утверждением.
— Боюсь, что вы правы. Нам меньше всего нужно, чтобы люди думали, будто в доме живет ваш бойфренд. Необходимо соблюдать осторожность.
— Да.
Кэндис старалась не думать о поцелуе на стоянке. Это был ненужный риск, но она растерялась и не смогла воспротивиться.
— И мистеру Хайду надо сказать, чтобы держал рот на замке.
— Разумеется.
— Лучше позвоните доктору Джеку, тогда мы сегодня будем спать спокойно.
Кэндис не нуждалась в дальнейших просьбах. Лицо у нее горело от чувства неловкости и сознания собственной вины, но она быстренько вымыла руки и отправилась звонить к себе в спальню. Кабинет был ближе, но это владения Ховарда… хотя и бывшие владения.
В своем уютном прибежище Кэндис уселась на подлокотник дивана и, прижав к лицу прохладную ладонь левой руки, правой начала набирать номер. Почему она чувствует себя виноватой? Из-за той ночи? Чувство неловкости она еще могла понять. Когда миссис Мерриуэзер, говоря о мистере Хайде, употребила слова «в доме живет ваш бойфренд», Кэндис испытала мгновенное возбуждение, представив, как она и Остин тесно прижимались друг к другу. Так было уже три раза. Один раз в коридоре рядом с его ванной комнатой. Другой раз в ее спальне, когда он провожал ее домой. А в третий — в ресторане у всех на виду, как говорится, перед Богом и людьми.
Бойфренд? Кэндис ощутила жуткую слабость при мысли, что, если бы репортеры застали ее и Остина в один из таких моментов, они бы попросту посмеялись над этим словечком. И над словами Остина, что она не в его вкусе, как он утверждал на стоянке.
Любовники. Таково было бы их заключение, пусть и неверное.
Кэндис ощутила жаркий прилив между бедер и боль в грудях. Когда в трубке послышался голос Джека, она едва не вскрикнула в изумлении.
Она целиком погрузилась в возбуждающие воспоминания о мистере Хайде. Вчерашний день был просто волшебным. И по-настоящему радостным.
— Доктор Джек? Это Кэндис Вансдейл.
О Боже, что у нее за голос! Кэндис откашлялась в надежде, что ком в горле пройдет.
— Миссис Вансдейл!
Джек явно был удивлен ее звонком. И даже немного занервничал. Кэндис нахмурилась.
— Я звоню, чтобы поговорить о вашем приятеле мистере Хайде.
— Об Остине? Чем он провинился? Бывает грубоват, но дайте ему шанс. Он вроде большой безобидной овчарки: лает, но не кусается. Потерпите немного и через неделю станете удивляться, как это вы обходились без него.
Кэндис прикусила губу. Что верно, то верно.
— Видите ли, я просто хотела немного расспросить вас о нем, прежде чем… дело в том, что мы хотим поселить его в доме ради безопасности, и вы, вероятно, понимаете причину нашего интереса.
Она услышала в трубке шуршание бумаги, наступила пауза, довольно долгая, а потом Джек Круз заговорил снова, гораздо более оживленно. «Бедняга доктор, — подумала Кэндис, — у него, видимо, нелегкий день сегодня».
— Конечно, понимаю. Разумеется, я понимаю вас.
— Мы думали обратиться с просьбой о проверке к властям, но…
— Нет!
Он выкрикнул это слово так громко, что Кэндис невольно отстранила трубку от уха.
— Нет-нет, я просто хотела сказать, что мы от этого отказались, опасаясь, что проведают газетчики.
— Разумное решение. — Последовал явный вздох облегчения. — Что вы хотели бы узнать? Когда вы попросили меня найти для вас подходящего человека, я сначала не мог сообразить, к кому обратиться. Потом вспомнил об Остине и обрадовался. Подумал, этот верзила — то, что надо. Я знал, что он сейчас без работы, ну и…
— Это мой первый вопрос. А чем мистер Хайд вообще занимается?
Кэндис играла телефонным шнуром, мысленно убеждая себя, что в ее безобидных вопросах нет ничего недозволенного. Однако инстинктивно она понимала, что мистер Хайд был бы недоволен. Обижен ее недоверием. Но ведь она это делала только ради миссис Мерриуэзер с ее страхами!
Ну ладно, пусть она удовлетворяет и собственное любопытство, раз не хватает смелости расспрашивать его самого. Любопытство — естественное человеческое чувство, в нем нет ничего плохого.
Голос Джека понизился на целую октаву:
— Он живописец, художник. Хороший художник, но ему не слишком везет, к сожалению. Поэтому Остин вынужден браться за случайную работу вроде рекламных щитов, чтобы выпутываться из житейских трудностей, пока не создаст свой шедевр.
— Он когда-нибудь был женат?
Кэндис затаила дыхание, а лицо у нее горело с каждой секундой все сильнее. Доктор сразу поймет, что такой вопрос не имеет ничего общего с проблемой безопасности.
Наступила глубокая тишина, потом снова зашуршала бумага. И наконец последовал ответ Джека:
— Нет.
Кэндис молча ждала, умирая от желания получить более подробные сведения. Удобно ли спросить, почему Остин одинок? Известен ли Джеку ответ на этот вопрос? Или доктор скажет напрямую, что это не ее дело?
— Насколько я могу судить, он еще не встретил свой идеал женщины. Остин… — Джек Круз снова умолк, как если бы сообразил, что открывает больше, чем того требовал вопрос Кэндис.
— Как вы сказали? — не выдержала она, удивляясь собственной настойчивости.
Это было совершенно на нее не похоже. Может, таким образом проявляет себя новая Кэндис?
Джек вздохнул.
— Послушайте, если он станет водить к себе женщин, вам стоит только намекнуть ему о своем неодобрении, и все уладится.
Кэндис зажала рот рукой, чтобы скрыть смех, вырвавшийся у нее при воспоминании об их тайной встрече.
— Нет-нет, ничего подобного. Я просто полюбопытствовала. Видите ли, решение суда может затянуться, и я бы не хотела лишать его… то есть я бы не хотела создавать препятствия его личной жизни.
Нелепое объяснение, и доктор Джек это понял. Кэндис никогда не умела врать. Однако в голосе у Джека не прозвучало ни намека на подозрительность, когда он сказал:
— Ну, насколько я знаю, у него сейчас нет подружки. А что касается переселения в дом, то я бы на вашем месте очень подумал.
Кэндис встревожилась и крепче сжала телефонную трубку.
— Почему?
Неужели доктор Круз не доверяет Остину?
— Видите ли, он в некоторой степени неряшлив.
Кэндис уронила трубку на диван и тут же подхватила ее.
—Что?
— Он неряха. — Джек рассмеялся нервным смехом. — Поверьте, я жил с ним вместе.
Неряха? Она не заметила никаких следов неряшливости у него в комнатах. Однако пикап и в самом деле выглядел так, будто Остин жил в нем неделями, не убираясь. Не то чтобы Кэндис это не понравилось; скорее наоборот, она нашла это причудливо привлекательным. Нет, тут явно было что-то не то. Доктор Джек придумывал неумные отговорки. По какой-то причине он не хотел, чтобы Остин жил у нее в доме. Любопытство Кэндис возросло неимоверно.
— Вы могли бы говорить поконкретнее?
— Хорошо, только дайте подумать.
Кэндис ждала. Ждала долго, терпеливо. Она слышала, как Джек барабанит пальцами по столу. За этим последовал новый, определенно нервический шелест бумажных листков. Что он там делал? И почему так разнервничался, говоря о своем друге, о человеке, которого сам рекомендовал на работу?
— Он бродит во сне.
На этот раз Кэндис откровенно расхохоталась:
— Доктор Джек, я не думаю, что прогулки во сне представляют опасность или нетерпимую привычку. Так же, как и неряшливость. Миссис Мерриуэзер приучит мистера Хайда к порядку.
«А я приду на помощь во время прогулок во сне». Мысль была восхитительно озорной. Возбуждающей. Возможность отправить мистера Хайда обратно в постель и укутать одеялом преисполнила Кэндис чувством неизъяснимого удовольствия. Интересно, в чем он ложится слать? Что надевает на ночь? Короткие трусы? Пижаму? Или совсем ничего? Кэндис вообразила, что он спит в любимых вылинявших пижамных штанах, которые сползают низко на бедра и обнажают сексапильную линию волос на животе, идущую к…
Кэндис сползла с подлокотника дивана на сиденье и глубоко, прерывисто вздохнула. Как все безумно. Опрометчиво. Безответственно. Совсем не в ее духе.
Годами Кэндис жила словно фарфоровая куколка, с которой Ховард сдувал пылинки и которую полировал до совершенства… при этом высмеивая и оскорбляя своими нотациями. А весь последний год она жила отшельницей.
Возможно, она еще не в состоянии выйти на свет, однако внутри уже зажглась крошечная искорка. И эта искорка, как подозревала Кэндис, могла превратиться в лесной пожар, даже если ее не раздувать специально.
— Доктор Джек, так он безопасен, не правда ли?
Тот согласился с большой готовностью:
— Да-да, совершенно безопасен. Остин даже мухи не обидит.
* * *
— Я вот спущу тебя в унитаз и скажу Андре, что ты сбежала, — приговаривал Остин, держа пушистого зверька за шкирку.Ничуть не напуганная угрозами ручная самочка хорька сверкала на него глазенками, шевелила усами и время от времени перебирала в воздухе лапками.
— Это послужило бы ему уроком за то, что он оставил тебя мне. И за Весь этот хаос. — Голос Остина смягчился. — Впрочем, я думаю, это не твоя вина.
Судя по записке, которую Остин обнаружил на кухонном столе, Андре получил приглашение участвовать в некоей художественной программе в Лондоне и не собирался возвращаться раньше, чем через полгода. Он укладывался и уезжал в спешке, оставив квартиру в немыслимом беспорядке и поручив свою любимую зверюшку заботам Остина. Он поднес животное к лицу и спросил, сощурившись:
— Это ты все натворила?
Хорюшка изловчилась и лизнула Остина в нос, нисколько не устрашенная его рычанием. Хорьки — очень ласковые зверюшки, но, как Остин знал по собственному опыту, такой милый зверек способен устроить в доме полный разгром, если его оставить в одиночестве. Возможно, хаос явился следствием спешного отъезда Андре и поисков еды, которыми занималась Люси. Но к чему всю вину перекладывать на это создание?
Он со вздохом пристроил хорюшку у себя на груди и погладил мягкий, пахнущий мускусом мех. Люси прижалась к нему и принялась лизать ему шею, а он тихонько приговаривал:
— Люси, Люси, что же мне с тобой делать?
Она куснула его за ухо, непреднамеренно выбрав самое чувствительное местечко.
— Перестань! — Остин рассмеялся. — Поцелуи в ушко на меня не действуют, девочка. Я не могу взять тебя с собой. — Люси его не слушала. Зарылась ему в волосы и вытянулась всем своим длинным тельцем у него на плечах, явно намереваясь там и остаться. Остин искоса взглянул на нее. — Повторяю, кокетство не поможет. Ты слишком похожа на ласку или на крысу. И ты воровка, мне говорил Андре. Кроме того, миссис Мерриуэзер…
Тут он умолк, и опасная ухмылка искривила его губы.
— У миссис Мерриуэзер будет шок.
Шаловливая зверюшка задаст хлопот старому вояке в юбке, а у него появится возможность лишний раз побыть с Кэндис наедине.
Сначала надо попросить у нее позволения принести Люси в дом. Если он добьется сочувствия хозяйки, у экономки не останется выбора. Но любит ли Кэндис животных?
Хороший вопрос. Всем детям нужны домашние питомцы, это бесспорно. Его мать запрещала заводить даже золотых рыбок. Однажды они с Джеком ухитрились пронести в дом лягушку, но когда настала очередь Джека держать ее в своей комнате, лягушка загадочным образом скончалась. Во времена их полного экспериментов детства ни одно живое существо не могло чувствовать себя в безопасности по соседству с Джеком.