Смайт Шеридон. Недоверчивые любовники

   Ничто не изменилось.
   Люси ткнула его носом в щеку, чтобы привлечь к себе внимание. Остин рассеянно погладил хорюшку, обдумывая план интриги, как настоящий заговорщик. Все зависело от Кэндис. Сейчас ни в доме, ни во дворе не было ни одного представителя фауны. Возможно, покойный мистер Вансдейл терпеть не мог животных, и Кэндис не могла себе позволить обзавестись хоть одним.
   Остин почесал Люси шейку, а она тем временем заботливо вылизывала каждый дюйм его физиономии.
   — Это непростое дело, Люси, но мы попробуем с ним справиться. Если миссис Дейл тебя не одобрит, я временно поселю тебя в своем обиталище над гаражом, а там подумаем, как устроиться на следующие шесть месяцев.
   Люси кончила умывать Остина и принялась приводить в порядок собственную мордочку, явно убежденная в том, что кто-нибудь должен о ней позаботиться.
   — Ну разве можно отказаться от тебя? — с улыбкой глядя на зверька, спросил он. За те два года, что он делил жилище с Андре, Остин успел привязаться к ласковой малютке. — Если ты не будешь распускать свои вороватые пальчики, у нас не возникнет проблем. И разумеется, ни в коем случае нельзя никого кусать за ноги.
   Люси на секунду прервала свое занятие, посмотрела на Остина и продолжала прихорашиваться. Пораженный ее понятливостью, Остин усадил Люси в специальную переносную клетку, чтобы отвезти в дом Вансдейлов. «По дороге надо купить для Люси упаковку ее любимого корма, подстилку и несколько игрушек-пищалок, — подумал он. — Может, стоит приобрести и новый ошейник с колокольчиком».
   Насвистывая и то и дело переступая через разбросанные по полу вещи, он собрал свои кисти и краски, прихватил и кое-что из приличной одежды.
   Если Люси спрячется где-нибудь в доме-музее Вансдейлов, миссис Мерриуэзер понадобится не один день для серьезных поисков, чтобы обнаружить зверюшку. А без колокольчика дело потребует еще больше времени.
   Часа через два Остин постучал в кухонную дверь особняка Вансдейлов. В одной руке он держал клетку, так называемое пет-такси, а в другой — все необходимое для Люси. Его подопечная в новом ярко-розовом ошейнике с любопытством поглядывала сквозь прутья решетчатой дверцы. Колокольчик Остин предусмотрительно спрятал пока в карман.
   Дверь отворилась, и на пороге возникла миссис Мерриуэзер; сначала она посмотрела на Остина, а потом на клетку у него в руке. Она слегка нахмурилась, на лице появилась еще пара морщинок, но при всем при том Остин решил, что реакция миссис Мерриуэзер скорее благоприятна.
   — Это кошка? — спросила экономка.
   Остин отрицательно покачал головой и подавил горестный вздох.
   — Нет. Это самка хорька. Мой сосед бросил ее, а я не в силах был оставить маленькое создание в одиночестве.
   Морщинки углубились. Угу, сейчас она скажет, чтобы он отвез «маленькое создание» туда, где взял.
   — Ну, не стойте же за дверью. Вносите бедняжку в дом. Мой младший сын всегда питал пристрастие к экзотическим животным, а теперь он работает в зоопарке. Погодите-ка, дайте припомнить. У него, кажется, был именно такой зверек, когда он учился в колледже. Они очень похожи на кошек, верно? Я люблю кошек, у нас их всегда был полный двор.
   У Остина отвисла челюсть, он не мог скрыть своего изумления. Миссис Мерриуэзер болтала с ним, как со старым приятелем, — разительная перемена по сравнению с ее прежней подчеркнутой холодностью.
   Оказалось, что она любит кошек, а у ее сына, работающего теперь в зоопарке, был когда-то ручной хорек!
   Остин просто не мог поверить в свою удачу. Только бы повезло и с Кэндис.
   Войдя в кухню, он поставил клетку на пол, а покупки положил на стол, надеясь, что обретет дар речи до того, как миссис Меррнуэзер обратит внимание на его молчание.
   Она наклонилась и заглянула в клетку, засмеявшись, когда Люси просунула между прутьями решетки нос, стараясь уловить запах незнакомки; миссис Мерриуэзер ласково погладила этот маленький носик.
   — Как его зовут?
   Остин откашлялся, соображая, уж не ошибся ли он дверью. Миссис Мерриуэзер была приветлива. Мила. И что-то ворковала, обращаясь к Люси — животному, похожему на гибрид енота, ласки и крысы.
   К животному, которое выглядело отнюдь не как обыкновенная домашняя кошка.
   — Это самочка, и зовут ее Люси.
   Голос Остина звучал странно, почти хрипло. Что изменило отношение к нему миссис Мерриуэзер? Может, на экономку повлияла Кэндис…. то бишь миссис Дейл? Что она рассказала миссис Мерриуэзер? Остин перебрал в уме варианты и побагровел. Кэндис ни при каких обстоятельствах не упомянула бы об инциденте на стоянке у ресторана, но ведь по какой-то причине миссис Мерриуэзер к нему смягчилась…
   Он как зачарованный продолжал смотреть на миссис Мерриуэзер, которая открыла клетку и взяла Люси на руки. Та немедленно оценила открывшиеся перед ней возможности и уютно устроилась на обширной груди экономки.
   Остин протер глаза и встряхнул головой.
   — Значит, она может остаться?
   — Разумеется, эта милая крошка может остаться. — Внезапно миссис Мерриуэзер обратила на Остина строгий взор. — Если вы, лично вы будете убирать за ней. Кстати, об уборке. Я не ваша горничная, так что ухаживайте за собой сами, понятно? У меня и без того дел хватает и у миссис Дейл тоже.
   — Я понял. А как миссис Дейл относится к животным? Я заметил, что в доме их нет.
   — Это потому, что мистер Ховард их не любил. Говорил, что они грязные и беспокойные. Миссис Дейл животных очень любит.
   — Что такое я очень люблю? — послышался от двери голос Кэндис.
   Остин быстро обернулся и единственным жадным взглядом окинул ее всю. Больше ничего он не мог себе позволить в присутствии миссис Мерриуэзер. Но даже одного быстрого взгляда оказалось достаточно, чтобы увидеть, как она потрясающе аппетитна — так бы и съел! — в легком, без рукавов, открытом летнем платье, с обнаженными плечами, руками и значительной частью ног. Он узнал одно из тех платьев, которые Кэндис купила вчера, во время их рискованной поездки.
   Миссис Мерриуэзер взяла Люси на руки и приподняла повыше.
   — У нас в доме новая гостья, ничуть не похожая на мистера Хайда.
   Остин пошевелился и уперся бедром в спинку стула, дожидаясь реакции Кэндис на хорька и гадая, настолько ли хорошо миссис Мерриуэзер знает Кэндис, как сама думает.
   — Ее зовут Люси, — не дожидаясь вопроса, сообщил он.
   Кэндис не спеша разглядывала зверька, потом улыбнулась и спросила:
   — Но кто же она?
   Миссис Мерриуэзер осторожно передала Люси в руки Кэндис.
   — Это хорек, одомашненный вид семейства ласок. Правильно, мистер Хайд?
   Остин кивнул, не сводя глаз с Кэндис и Люси.
   Между тем Люси старательно добиралась до лица незнакомки. Наконец она лизнула Кэндис в подбородок, и та рассмеялась:
   — Какая же она ласковая!
   Блестящие глаза Кэндис встретились с глазами Остина. Он ощутил в сердце теплый прилив радости, и одновременно его, точно укол, осенила догадка, от которой пульс забился сильнее и чаще.
   Кэндис нравились животные, но, судя по сиянию ее глаз, обращенному на него, ей нравился и он сам.
   Снова пошевелившись, чтобы ослабить внезапно возникшее напряжение у себя в джинсах, Остин увидел, что Кэндис опустила шелковистые ресницы, однако он успел заметить искру, промелькнувшую перед этим в ее глазах.
   — Вы проголодались? Мы уже поели, но миссис Мерриуэзер что-то сохранила для вас в теплом виде.
   Голос у нее был мягкий, чуть хрипловатый. Возбуждение Остина достигло болезненной степени. Да, он зверски проголодался, но этот голод нельзя было удовлетворить за столом. Он жаждал войти в нее, почувствовать, как она содрогается от желания, услышать страстный стон. Она — Спящая красавица, а он… ну что ж, он обуреваемый вожделением принц, ожидающий возможности пробудить первозданную сущность Кэндис Вансдейл.
   Но он дал зарок.
   О чем он, черт побери, думал, давая свое смехотворное обещание?
   — В чем дело, беби? Ты тоже голодна?
   Голос Кэндис, которая разговаривала с Люси, голос тихий и нежный, громом отозвался у него в голове.
   И Остин сразу вспомнил, о чем он думал, давая себе зарок. О беби.
   Он думал о своем ребенке, растущем в ее чреве. И о ее репутации тоже. И о деньгах, кажется, столь важных для нее.
   Остин открыл рот, чтобы сказать, что уже поел, но в эту секунду прозвенел дверной звонок. Кэндис ничуть не удивилась. Очень спокойно она передала Остину Люси. Он ощутил запах дорогих, потрясающих духов, когда она наклонилась к нему.
   — Вы кого-то ждете?
   Неужели это он говорит таким требовательным, полным ревности голосом? А миссис Мерриуэзер уставилась на него как-то странно. Ему явно стоило последить за своими интонациями.
   — Да, жду. Это Люк, мой адвокат Люк Маквей. — Кэндис улыбнулась Остину ясной улыбкой. — Как раз вовремя.
   Остин подавил возглас досады, глядя вслед Кэндис, выходящей из комнаты. Скорее всего она догадалась — Остин ревнует ее к этому модному юристу.
   Так это ради Люка она соблазнительно распустила волосы и надела слишком открытое платье или послушалась его, Остина, совета и решила учиться раскованности?
   Он опомнился, почувствовав, что рука миссис Мерриуэзер легла на его руку. Расслабил мускулы, чтобы экономка не догадалась о причине его напряженности. Впрочем, она явно все поняла после его неосторожной реплики.
   — Вы не прочь вынести мусор, мистер Хайд? А потом помогите мне протереть шваброй полы. Я теперь уже не так вынослива, как была когда-то.
   Остин медленно повернулся к экономке, ожидая увидеть на ее лице выражение прежней сухой чопорности.
   То, что он увидел, было гораздо, гораздо хуже.
   Сочувствие… и нечто вроде предостережения.
   Не будь глупцом, казалось, было написано на лице у миссис Мерриуэзер. Остин постарался беззаботно пожать плечами, но улыбка, которую он изобразил, была жесткой, как вяленое мясо.
   — Разумеется, не прочь. Ведь это моя работа.
   Люси почувствовала его беспокойство и лизнула шершавый подбородок Остина ему в утешение.
   Это, к сожалению, не помогло.

Глава 10

   — Я понимаю, вы нуждаетесь в телохранителе, — кивнул Люк Маквей. — Особенно в свете того, что вы мне рассказали.
   Он вздохнул и, распахнув полы пиджака, сунул руки в карманы брюк. Высокий, полный чувства собственного достоинства, с редеющими седыми волосами, Маквей являл собой воплощение преуспевающего адвоката. Кэндис он понравился с первого дня знакомства, и дружба их укреплялась с годами.
   — Не имеет значения, насколько невинный характер носят отношения между вами и вашим… работником. Если кто-нибудь узнает, что он здесь, вы понимаете, сколько вонючей грязи они выльют на вас в связи с этим?
   Кэндис беспокойно задвигалась на диване, глядя на адвоката, который мерил шагами комнату; она понимала, насколько неразумно пренебрегать добрыми советами. И ей не надо было спрашивать, кого он имел в виду, говоря «они». Ее свойственники были бы счастливы отыскать хоть что-то, способное изменить ситуацию в их пользу.
   Кэндис откашлялась в надежде, что Люк не заметит ее пылающих щек, и спросила:
   — Разве они не обязаны доказать, что наши отношения не были платоническими?
   Люк остановился и посмотрел на свою клиентку долгим задумчивым взглядом, как бы решая, стоит ли продолжать расспросы.
   — Все, что им нужно, — это посеять хотя бы крошечное семя сомнения. Советую вам быть максимально осторожной. Держитесь по возможности как можно дальше от мистера Хайда.
   Люк взял руки Кэндис в свои, глядя на нее глазами, полными тепла и искреннего сочувствия.
   — Кэндис, вы уверены, что можете доверять этому парню?
   Она ответила сразу:
   — Уверена. Его рекомендовал доктор Джек.
   «К тому же он веселый, смешит меня, и с ним я чувствую себя чудесно», — добавила она про себя.
   Люк скептически поднял брови, но ничего не сказал. Снова принялся ходить по комнате.
   — У вас многое поставлено на карту, — напомнил он. — Ваше будущее и будущее вашего ребенка зависят от вашей осмотрительности. Будьте же осторожны, хорошо?
   — Буду. — Кэндис помолчала, чтобы убедиться, что адвокат кончил свою речь, и сменила тему: — Люк, я хотела бы спросить, нет ли у вас кого-то, кто мог бы купить часть моих драгоценностей.
   Он повернулся к ней:
   — Вы нуждаетесь в деньгах? Почему вы мне не сказали? Я был бы более чем счастлив дать вам в долг.
   Кэндис помотала головой:
   — Это очень любезно с вашей стороны, но я хотела бы сделать по-своему. Я совершенно не нуждаюсь в большей части драгоценностей, купленных мне Ховардом.
   Она не добавила, что ненавидит эти дорогостоящие напоминания о ее рабском подчинении, не сказала и о том, что их с Ховардом вкусы в этом отношении были совершенно различны. Ховарда и Люка связывала долголетняя дружба, и Кэндис из уважения к адвокату держала мнение о покойном муже при себе.
   — Опять этот паршивый попрошайка, ваш отчим? — требовательно спросил Люк, в большей степени напоминая Кэндис заботливого отца, чем адвоката. — Снова канючит насчет денег?
   Кэндис улыбнулась, глядя на разъяренную физиономию Люка, но улыбка ее быстро угасла при воспоминании об отвратительной сцене с отчимом три месяца назад. Ничто и никогда не менялось в Пите Клэнси: вечно небритый, нечесаный, и Кэндис не помнила случая, чтобы от него не пахло виски.
   — Полагаю, я убедила Пита во время последней встречи, что источник иссяк.
   Разумеется, она сообщила Питу это уже после того, как отдала ему для продажи слишком броское обручальное кольцо. Люк вряд ли разделил бы глубокое удовлетворение Кэндис при мысли, что этого кольца она больше не увидит. В глазах Ховарда оно было не более чем символом обладания.
   По ее молчанию Люк понял, что Кэндис не намерена открыть ему причину своей нужды в деньгах, и пожал плечами:
   — Отберите то, что хотели бы продать, и позвоните мне. Я знаю ювелира с хорошей репутацией, который даст вам справедливую цену.
   — Спасибо, Люк.
   — Не стоит благодарности. За время работы в качестве адвоката Ховарда я стал богатым человеком, и помочь его очаровательной вдове — самое малое, что я могу сделать.
   Кэндис одарила его мгновенной дразнящей улыбкой.
   — А я-то вообразила, что всему причиной мое очарование!
   — Отчасти, — улыбнулся в ответ Люк; он направился к двери, и лицо его вновь стало серьезным. — Держите под наблюдением вашего мастера на все руки. Вы находитесь в уязвимом положении, Кэндис. Мне страшно подумать, что кто-то может этим воспользоваться.

* * *

   Кэндис вспомнила предостережение Люка в тот же вечер, обнаружив, что несколько драгоценных украшений исчезли из ящика комода. Она решила перед сном провести ревизию; ей очень хотелось получить в свое распоряжение наличные деньги и по-настояшему заняться детской.
   — Просто не могу представить, — пробормотала она, опускаясь на четвереньки и заглядывая под кровать и под комод. Ничего, даже ни пылинки. Отсутствие пыли Кэндис ничуть не удивило: миссис Мерриуэзер была просто помешана на уборке.
   Удивляло ее то, что она не может найти украшения. Кэндис поверить не могла, что кто-то их взял. И каждый раз, когда в связи с этой пропажей ей приходило в голову имя мистера Хайда, она отбрасывала это попросту смешное предположение.
   Выпрямившись, Кэндис села на пятки и начала думать вслух:
   — Ну хорошо, но почему же они взяли только одну серьгу с бриллиантами и мое жемчужное ожерелье, а брошь с изумрудами оставили?
   Брошь была гораздо дороже жемчужной нитки. Профессиональному вору это, конечно, должно быть известно.
   — Может, надеялись, что мы ничего не заметим, если они возьмут немного?
   Кэндис обернулась и увидела в дверях спальни миссис Мерриуэзср чуть ли не в слезах. Экономка была в ситцевой ночной рубашке в мелких розовых розочках, халате такой же расцветки и пушистых, тоже розовых, шлепанцах.
   — Я не могу найти медальон моей матери, — сообщила она, хлюпнула носом и, вынув из кармана халата носовой платок, шумно высморкалась. — Он ни для кого не имеет ценности, кроме меня.
   — Если он не имеет денежной ценности, зачем кому-то понадобилось его брать?
   Кэндис поднялась на ноги и села на постели, глубоко обеспокоенная непонятными кражами. Теперь, когда имя мистера Хайда всплыло у нее в памяти, Кэндие поняла, что уже не влраве махнуть на это рукой.
   Он только что перебрался в дом. Но даже если он и оказался бы вором, то вряд ли стал бы действовать столь нагло и поспешно. Это глупо. И почему все-таки он взял одну серьгу, а другую оставил? А теперь еще и медальон миссис Мсрриуэзер! Кэндис хорошо помнила это украшение, потому что миссис Мерриуэзер иногда надевала его по воскресеньям. Медальон был милый, но явно недорогой.
   Все это просто глупо.
   Миссис Мерриуэзер села к ней на кровать и устало вздохнула.
   — Мне неприятно думать об этом, миссис Дейл, но если мистер Хайд…
   — Нет!
   — Простите? — Миссис Мерриуэзср убрала платок от покрасневшего носа и взглянула на Кэндис сквозь слезы. — Как вы можете не подозревать его? Если это не я и не вы, остается лишь одна возможность.
   Кэндис покачала головой, поддавшись логике миссис Мерриуэзер всего на две-три секунды.
   — Это странно, бессмысленно. Если он профессионал, то понимал бы, что лучше не совершать кражу так скоро, и знал бы, что ваш медальон не стоит похищать. Он драгоценен в ином смысле, — поспешила добавить Кэндис, так как миссис Мерриуэзер снова захлюпала носом. Потом она опустила подбородок на грудь и серьезно о чем-то задумалась.
   — Может, я положила медальон не на место? — очень тихо, неуверенно проговорила она. — Но ведь и у вас пропали вещи. Мистер Хайд очень долго был сегодня здесь, а после сказал, что ему нужно кое-что доделать у себя в квартире над гаражом до того, как он окончательно переберется в дом. У него была прекрасная возможность.
   — Вы помните, он согласился помочь мне устроить все как следует в детской комнате… А если он вынашивает какие-то планы?
   Кэндис считала, что никого не стоит обвинять бездоказательно. Она как никто другой знала, к какой неразберихе приводят слишком поспешные выводы и заключения. Вряд ли мистера Хайда задели бы один-два вполне невинных вопроса, заданных исключительно ради спокойствия миссис Мерриуэзер. И это вовсе не означало, что ей самой очень хотелось бы снова его увидеть.
   Но как бы в насмешку над придуманным ею неуклюжим предлогом сердце у Кэндис радостно забилось при одной мысли о встрече с Остином.
   — Что, если я поговорю с мистером Хайдом? Просто спрошу его, не видел ли он украшения где-нибудь на полу, когда был здесь раньше. — Подогретая своими теоретическими соображениями, она добавила: — Может, он их поднял с пола и положил куда попало.
   — Например, к себе в карман? — мрачно предположила миссис Мерриуэзер.
   Кэндис предпочла пропустить ее замечание мимо ушей.
   — Завтра мы как следует осмотрим дом. Уже не в первый раз мы что-то теряем в этом огромном старом доме, не так ли, миссис Мерриуэзср?
   Экономка прерывисто вздохнула.
   — Может, найдем и нашу маленькую зверюшку.
   — Разве Люси исчезла?
   — Боюсь, что так. Я отпустила ее побегать по дому, а она как сквозь землю провалилась.
   — Не огорчайтесь. Я уверена, что она вернется, как только проголодается. А почему вы не ложитесь спать?
   — Куда там спать. — Миссис Мерриуэзер встала и выпрямилась в своей ночной рубашке в полной боевой готовности. — Я пока сделаю себе чашечку горячего чая, а если вы через полчаса не вернетесь, позвоню в полицию.
   Кэндис подавила вздох раздражения, сняла с крючка на двери ванной махровый халат и накинула поверх черной шелковой пижамы. Туго затянула пояс.
   — Мистер Хайд не тронет даже волоска у меня на голове. Если бы он намеревался причинить мне зло, у него для этого было достаточно возможностей.
   Кэндис вышла из дома через заднюю дверь и сразу заметила, что на чердаке у Остина горит свет. Причем выглядело это так, будто в помещении зажжены все лампочки. Удивленная и немного обеспокоенная, она прошла но дорожке и молча поднялась по лестнице.
   Дверь была приоткрыта.
   Прислушиваясь, Кэндис подошла поближе. Ее поразила и напугала мертвая тишина. Что, если в доме и в самом деле побывали грабители? Если они напали на Остина и?..
   Она подавила инстинктивное желание повернуться и удрать. Приоткрыла дверь шире и заглянула внутрь. Необходимо было убедиться, что с Остином все в порядке.
   Дыхание у нее остановилось, когда она увидела его. Остин стоял к ней спиной, обнаженный до пояса; под бронзовой от загара кожей заиграли мускулы, когда он поднял руку. Тряпка, перепачканная красками, свисала из заднего кармана джинсов, словно он засунул ее туда по рассеянности.
   Он занимался живописью.
   — Ос… мистер Хайд?
   «Вот-вот, дорогая, держись официально. Помни совет Люка. После окончания судебного дела можешь делать вес, чего пожелает твое сердце, а пока…»
   Остин обернулся на звук ее голоса, его красивое лицо побледнело. Потом он встретился с Кэндис взглядом и улыбнулся.
   Для начала сердце Кэндис сделало невероятный скачок. И продолжало биться такими же дурацкими скачками, пока Остин разглядывал ее. Все ее тело загорелось огнем и затрепетало, словно он гладил Кэндис своими большими красивыми руками.
   Любопытно, была бы реальность такой же умопомрачительной, как фантазия?
   Будто угадав ее мысли, Остин вопросительно приподнял золотистые брови.
   — Пора спать?
   Кэндис с трудом заставляла себя сохранять равнодушное выражение лица. Неужели нашлась бы женщина, которая воспротивилась бы призыву такого мужчины, как Остин? Мистер Хайд, строго напомнила она себе.
   — Нет, я… Можно войти?
   Жаль, что она не переоделась. Правда, пижама да еще халат скрывали все тело, но пижама наводила на мысли о постели, не говоря уже о том, что рядом с Остином она и без того думала о постели.
   Остин взмахнул кистью и по неосторожности капнул краской себе на джинсы.
   — Разумеется. Я уже заканчиваю.
   Кэндис вошла в комнату. Она была намерена соблюдать дистанцию, однако холст притягивал ее точно магнит.
   — Можно мне посмотреть?
   — Маленькая мисс Можно Мне, — мягко поддразнил он. — Вы никогда ничего не требовали?
   Кэндис облизнула губы и постаралась не глазеть на его великолепную грудь. Она многое хотела бы потребовать, но ничего такого, о чем можно было бы сказать вслух.
   Она сосредоточилась на полотне, и оно сразу произвело на нее сильное впечатление.
   — Это очень хорошо, — искренне похвалила она работу Остина.
   Перед ней было чудесное изображение женщины с ребенком на руках. Женщины, кормящей ребенка грудью, сообразила Кэндис, вглядевшись. Вечерние тени осеняли склоненную голову матери, крошечная ручка ребенка сжимала обнаженную грудь.
   Вглядевшись в лицо женщины-матери, Кэндис, пораженная сходством, вздрогнула как от толчка — так ее поразило сходство. Она вскинула голову и посмотрела на Остина.
   — Я надеюсь, вы не станете возражать, — произнес он непривычно резким тоном.
   Он был то ли взволнован, то ли… немного смущен?
   Итак, она права. Женщина выглядит такой знакомой, потому что…
   — Это я, верно?
   Остин кивнул, улыбнувшись мальчишеской, необыкновенно милой улыбкой, от которой у Кэндис сильнее забилось сердце.
   Вспомнив недавний вопрос Остина о кормлении грудью, Кэндис неожиданно для себя выпалила:
   — Ваша мать кормила вас грудью?
   И снова повернулась к картине, чтобы скрыть вспыхнувший на щеках румянец смущения.
   — Не думаю, чтобы силикон был безвреден для человеческого существа, — с горечью ответил Остин.
   Еще один намек, вполне достаточный для того, чтобы захотеть узнать больше. И Кэндис отважилась задать еще один вопрос:
   — Вы, похоже, не очень одобряете вашу мать, или я ошибаюсь?
   —Нет.
   Она ждала, что Остин продолжит, но он этого не сделал, и Кэндис мягко спросила:
   — Вы хотели бы поговорить об этом?
   Пальцы Остина легли Кэндис на подбородок и повернули ее лицо так, чтобы она смотрела прямо на него. Глаза у него горели.
   — А вы хотели бы поговорить о вашем муже?
   —Нет.
   Кэндис с трудом выговорила это односложное слово — в горле у нее будто что-то застряло. И черт побери, зачем он затронул эту тему? Впрочем, он ведь не знал, что она целый год старалась не думать о Ховарде.
   — Ясно. Значит, мы на равных. У обоих есть воспоминания, о которых мы предпочитаем не говорить. Разве что как-нибудь в другой раз.
   Остин отпустил ее подбородок, и улыбка вернулась на его лицо с такой быстротой, что Кэндис невольно моргнула. Злой огонек, который она заметила в его глазах, исчез.
   — Давайте лучше поговорим о том, почему вы разгуливаете поздним вечером без вашего телохранителя.
   Кэндис удивилась сама себе. Она совершенно забыла, зачем сюда пришла. Остин нашел способ отвлечь ее. Нарочито небрежным тоном она ответила:
   — Я, кажется, положила не на место несколько своих украшений и подумала, что вы могли увидеть их где-нибудь в детской. — Кэндис замолчала: судя по тому, что с лица Остина медленно сползала улыбка, она, несмотря на всю свою деликатность, допустила серьезный промах. — Я вовсе не обвиняю вас, мистер Хайд. Я просто…