Смит Уилбур. ГЛАЗ ТИГРА (сборник боевой фантастики и приключений)

   — Я был в этом уверен, — сказал он. — Я таких людей за версту вижу.
   Он снова стал серьезным. Я подумал, если мы сейчас снимемся с якоря, до того, как изменится прилив, мы сможем выйти в прибрежный проток до полуночи.
   — Да, — согласился я.
   — Тогда ты должен доставить нас в интересующее нас место и подождать, пока мы не убедимся в том, что ты нас не обманываешь — в данный момент я в этом совершенно не сомневаюсь, а затем ты и твоя команда можете плыть в вашей замечательной лодке куда вам заблагорассудится и уже завтра вы сможете спать в собственной постели.
   — Сулейман Дада, вы щедрый и великодушный человек. У меня также нет оснований сомневаться в правдивости ваших заверений, — не более, чем в свое время Матерсону и Гатри, продолжил я эту мысль про себя. — И кроме того, у меня есть особо непреодолимое желание провести следующую ночь в собственной постели.
   Дейли заговорил впервые за это время. С холодной злобой он цедил из-под своих усов.
   — Да будет тебе известно, что один ловец черепах видел, что твое судно стояло на якоре в лагуне между "Стариками" и Пушечным Рифом за ночь до вашей перестрелки. Надеюсь, ты нас доставишь именно туда.
   — Я не имею ничего против людей, берущих взятки, Дейли. Бог свидетель, я сам не без греха — но где же честь среди воров, как сказал поэт?
   Я был очень огорчен за Дейли, но мои упреки были ему безразличны.
   — Брось свои дурацкие штучки, — предупредил он.
   — А ты и в самом деле здоровенный кусок дерьма, Дейли. Я бы с тобой мог бы получать призы.
   — Успокойтесь, джентльмены, — Дада поднял руки, чтобы прервать поток моего красноречия. — Давайте останемся друзьями. Еще по стаканчику виски, и Харри отправится с нами в увлекательнейшее путешествие.
   Дада до краев наполнил стакан и помедлил, перед тем, как еще раз выпить:
   — Мне кажется, я должен предупредить вас, Харри. Я не переношу, когда судно слишком раскачивает. Мне это просто не по нутру. Так что, если будет качка, я рассержусь на вас. Надеюсь, мы понимаем друг друга.
   — Только ради вас, Сулейман, я прикажу водам, чтобы был полный штиль, — заверил я его, и он торжественно кивнул, будто это было то, что он и хотел услышать.
   Рассвет напоминал прекрасную женщину, встающую из моря, как с ложа. Вокруг царили нежные телесные тона и перламутровый свет. Облака напоминали ее сбившиеся за ночь локоны, светящиеся в первых лучах солнца золотым блеском.
   Мы шли курсом на север, в спокойных водах прибрежного протока. "Балерина" шла впереди, а патрульное судно покачивалось сзади на расстоянии около полмили. Моторы "Алисон" все время старались удержать его в ровном положении. Наш курс лежал к "Старикам" и Пушечному рифу.
   На борту "Балерины" на открытом мостике возле меня у руля стоял охранник. Позади стоял инспектор Дейли — оба были вооружены. В салоне на скамье сидели Чабби и Анджело и еще трое моряков, приставленных к ним для охраны. "Балерину" начисто ограбили от всех ее запасов, так что никто из нас не завтракал. Не было даже чашечки кофе.
   Первое парализующее чувство неволи прошло, и я беспрестанно думал о том, как нам выбраться из лабиринта, в который мы угодили.
   Я знал, что если я покажу Дейли и Дада пролом в Пушечном рифе, они либо исследуют его и ничего не найдут — что было наиболее правдоподобно, ведь, то что лежало там ранее покоилось теперь, завернутое в холст, у Большого Острова Чаек, либо все-таки что-то обнаружат в проломе. В обоих случаях нас ждали одни неприятности. Если ничего не найдут, то Дейли решит доставить себе удовольствие и присоединить меня к электрическому стулу, чтобы заставить заговорить. Если же при мне будет найдено, что-нибудь существенное, то мое присутствие попросту окажется излишним — и дюжина моряков будут сгорать от нетерпения прихлопнуть меня на месте. Мне не нравился звук их топориков, он предвещал неприятные ощущения.
   Шансы на спасение были крошечными. Хотя "Балерина" шла в полумиле от патрульного судна, трехфунтовая пушка на палубе Дада держала нас, как на поводке. Кроме того, с нами на борту был Дейли и четверо из армейского взвода. Я впервые за день зажег сигару и эффект оказался невероятным. Почти в то же мгновение мне показалось, что в конце тоннеля забрезжил слабый свет.
   Я еще раз чуть дольше задумался, неторопливо затягиваясь темным дымом, и это не оставалось безрезультатным. Но сначала мне было необходимо поговорить с Чабби.
   — Дейли, — произнес я, обернувшись через плечо. — Тебе следует сходить за Чабби, чтобы он сменил меня возле руля. Мне надо на минутку вниз.
   — Зачем? — подозрительно отозвался тот. — Что тебе надо?
   — Скажем так, лишь то, что обычно происходит в это время утром, и никто другой, кроме меня самого, это сделать не может, если ты заставишь меня продолжить эту тему, я покраснею.
   — Флетчер, тебе лучше не сходить со сцены. Ты что-то замышляешь.
   — Странно, что у тебя возникли такие мысли. Мне на ум пришло то же самое.
   Дейли послал охранника привести из салона Чабби, и я передал тому руль.
   — Будь поблизости, я хочу позже тебе что-то сказать, — пробормотал я, почти не раскрывая рта, и стал спускаться на нижнюю палубу. Анджело немного повеселел, когда я вошел в салон и попытался вообразить подобие своей знаменитой улыбки. Три охранника, явно изнывая от скуки, с радостью направили на меня оружие, и я поспешил поднять руки.
   — Полегче, ребята, полегче, — успокоил их я и проскользнул мимо них дальше. Однако, двое последовали за мной. Когда я добрался до искомого места, они было и тут намерились составить мне компанию.
   — Джентльмены, — запротестовал я. — Если вы собираетесь держать меня на прицеле в течение нескольких следующих, очень важных для меня минут, то, пожалуй, вы станете пионерами в разработке эффективного метода лечения запора.
   Они бросили на меня нерешительный взгляд, и я крепко запер дверь перед их самым носом, добавив: "Вы ведь действительно не претендуете на Нобелевскую премию, не так ли?"
   Когда я вновь открыл дверь, они все еще стояли там в тех же позах, будто и не шевелились. Конспираторским жестом я пригласил их следовать за мной. Они сразу же заинтересовались, и я повел их в главную кабинку. Под большой двойной скамьей я давно уже соорудил тайник. Он был размером с гроб и имел доступ воздуха. В нем легко бы мог поместиться лежащий, вытянувшийся человек. В те времена, когда я перевозил беглецов, это было тайным укрытием на случай обыска, но теперь я использовал этот тайник для перевозок ценного, незаконного или опасного груза. В настоящее время в нем лежало пятьсот полных зарядов для моего карабина, деревянный ящик с ручными гранатами и два ящика, полных шотландского виски "Чивас Регал".
   С радостными воплями два охранника скинули с плеч автоматы и вытащили ящики с виски. Они тут же позабыли о моем присутствии, и я проскользнул мимо них и вернулся на мостик. Я встал возле Чабби, оттягивая момент передачи руля.
   — А ты не торопился, — проворчал Дейли.
   — Зачем же спешить, занимаясь приятными делами? — пояснил я, и он, потеряв всякий интерес, отошел, чтобы взглянуть на сопровождающее нас судно.
   — Чабби, — прошептал я, — Пушечный Пролом. Ты как-то рассказывал мне, что там есть проход в рифе, со стороны, что ближе к материку.
   — Во время высокого прилива, если это вельбот, которым управляет капитан со стальными нервами, — согласился он. — Я как-то раз прошел его, когда был молодым и сумасшедшим.
   — Высокий прилив будет через три часа. Как ты думаешь, а "Балерина" прошла бы? — спросил я. Выражение лица Чабби изменилось.
   — Господи Иисусе, — прошептал он и уставился на меня, словно не веря своим ушам.
   — Я бы смог провести ее? — спокойно настаивал я, а он в задумчивости смотрел на восход, почесывая щетину на подбородке.
   Наконец, он принял решение и плюнул за борт.
   — Ты бы смог, не знаю как кто другой, а ты бы смог.
   — Дай мне ориентиры, Чабби, побыстрей.
   — Это было давно, но… — и он кратко объяснил, как подойти к рифу и обойти пролом:
   — Там есть три изгиба; влево, вправо и опять влево, затем проход сужается в коралловых зарослях — "Балерина" пройдет, но обдерет немного краски. Затем ты войдешь к большому омуту позади главного рифа. Там можно развернуться и подождать хорошей воды, прежде чем идти через проход в открытое море.
   — Спасибо, Чабби, — шепнул я. — А теперь иди вниз. Я дал охранникам остатки виски. К тому времени, как нам входить в пролом, у них отшибет все мозги. Я дам сигнал, топнув три раза по палубе, и вы с Анджело отнимите у них стволы, а самих как следует свяжете.
   Солнце уже поднялось высоко и всего в нескольких милях впереди виднелся силуэт трех "Стариков". Когда до меня донеслись первые пьяные возгласы, смех и треск ломаемой внизу мебели, Дейли не обратил на них внимания, и мы продолжали идти спокойными прибрежными водами к обратной стороне Пушечного рифа. Я уже мог различить его резкие очертания, напоминавшие зубы древней акулы. Позади рифа высокий океанский прибой белел брызгами пены, а дальше простирались просторы океана.
   Я повернул к рифу и чуть сильнее открыл сопла двигателя. Звук мотора двигателя "Балерины" слегка изменился, но не настолько, чтобы привлечь внимание Дейли. Он прислонился к перилам, усталый, небритый и, видимо, мечтающий о завтраке. Я уже мог отчетливо различить шорох прибоя о кораллы, а звуки погрома внизу стали непрерывными. Дейли, наконец обратил на них внимание, нахмурился и приказал охраннику спуститься вниз и выяснить, в чем дело. Охранник, которому все так же надоело, исчез с удивительной живостью и больше не появлялся. Я обернулся к корме. Расстояние между "Балериной" и патрульным судном слегка увеличилось: я увеличил скорость, и мы постепенно приближались к рифу. С тревогой вглядываясь вперед, я старался отыскать ориентиры, о которых рассказал мне Чабби. Мягким движением, я еще чуть больше приоткрыл сопла. Преследователи стали уже заметнее отставать от нас.
   Внезапно в тысяче ярдов впереди нас открылся вход в Пушечный Пролом. Он был отмечен двумя вершинами старых кораллов, и я мог различить, что вода, вытекающая из пролома в коралловой преграде, отличалась по цвету.
   Внизу раздался очередной взрыв дикого хохота, и на палубу вышел, пьяно качаясь, один из охранников. Он едва успел добраться до перил, когда его вырвало за борт. Затем ноги его подвернулись и он рухнул на палубу, где и остался лежать бесформенной массой. У Дейли вырвался крик возмущения, и он поспешил вниз по лесенке. Я воспользовался этим, чтобы еще прибавить хода, сильнее открыв сопла.
   Глядя вперед, я готовил себя к испытаниям. Мне было необходимо еще сильнее оторваться от сопровождающего нас судна — каждый лишний дюйм мог стать спасением, если они начнут стрелять.
   Я хотел сначала поравняться с проломом и рывком войти в него на полном ходу. При этом я рисковал зацепиться за коралловые шипы, но зато не был бы мишенью для их пушки. Нам предстояло пройти с полмили через кораллы по узкому, коварному проходу, прежде чем сумеем выйти в открытое море.
   На прямом отрезке "Балерина" будет частично защищена коралловой порослью, а изгибы прохода помешают навести пушку точно на цель. Я также надеялся, что прибой, пробегая через пролом, будет беспрестанно покачивать "Балерину" вверх и вниз, и она будет подскакивать и нырять наподобие уток в тире. В одном я не сомневался: этот бесстрашный моряк, командир Сулейман Дада, ни за что не рискнет преследовать нас через пролом и каждый раз его людям придется наводить пушку на все большее расстояние.
   Я не обращал внимания на пьяную перебранку внизу и наблюдал, как стремительно приближается к нам пролом, надеясь, что мастерство команды спасательного судна и его капитана будет в полном соответствии с их умением стрелять. Откуда ни возьмись, взлетев вверх по лестнице, передо мной предстал Дейли. Его лицо порозовело от возмущения, а усы были взъерошены. Его рот судорожно двигался, прежде, чем он сумел что-то произнести.
   — Ты дал им спиртное, Флетчер. Ты изворотливый проходимец!
   — Я? — возмущенно переспросил я. — Ни за что на свете я не сделал бы ничего подобного.
   — Они упились, как свиньи — абсолютно все! — крикнул он, а затем обернулся и взглянул на корму. Спасательное судно уже отстало от нас на милю, и расстояние продолжало расти.
   — У тебя что-то на уме! — завопил он и полез за чем-то в карман шелкового пиджака. В этот момент мы поравнялись со входом в пролом.
   Я резко и полностью открыл сопла, "Балерина" взревела и ринулась вперед. Все еще держа руку в кармане, Дейли потерял равновесие. Он отлетел назад, я резко повернул руль вправо до упора, и "Балерина" завертелась как настоящая танцовщица. Дейли отлетел в другую сторону. Отброшенный через всю палубу, он ударился о боковые перила в тот момент, когда "Балерина" совершила свой резкий поворот. В это мгновение Дейли удалось вытащить небольшой револьвер из бокового кармана. Он очень походил на тот пистолет 25 калибра, что дамы носят в сумочках. Пришлось на секунду оставить руль. Наклонившись, я схватил Дейли за лодыжки и резко выпрямился.
   — Дружок, оставь нас в покое, — сказал я.
   Он полетел с высоты двенадцати футов через перила, ударился, зацепив перила нижней палубы и, неуклюже отлетев, упал в воду.
   Я опять рванулся к рулю, чтобы удержать "Балерину" от нового поворота, и одновременно с силой топнул по палубе. Когда я выровнял "Балерину" для входа в пролом, до меня донесся шум потасовки в салоне под мостиком. Я поморщился, услышав треск автоматной очереди, будто звук рвущейся ткани: трррр — и у меня за спиной палубу прошили пули, оставив после себя дыру с неровными краями и щепками. Значит, они стреляли в потолок и вряд ли ранили Чабби и Анджело.
   Перед тем, как войти в коралловые ворота, я обернулся еще раз. Патрульное судно все еще тащилось на милю позади нас, а в белой пене, что тянулась нам вслед, мелькала мертвая голова Дейли. Я думал, кто же быстрее подоспеет к нему — акулы или судно Дада.
   После этого у меня не осталось времени для праздных размышлений. "Балерина" нырнула в пролом. Я испытывал ужас от осознания предстоящих нам трудностей.
   Слегка перегнувшись за борт, я без труда мог коснуться рукой коралловой поросли и разглядеть сквозь мелкую воду зловещую массу старых кораллов. Пройдя через пролом, волны теряли свою ярость; и чем дальше мы двигались, тем уже становился пролом, и поведение "Балерины" было непредсказуемым. Впереди показался первый изгиб прохода, и я направил в него "Балерину". Она с легкостью развернулась, покрутив попкой, и лишь слегка качнулась в сторону, где нас поджидали коварные побеги кораллов. Когда я выправил ее ход для следующего отрезка пути, на палубу по лесенке выбрался Чабби. Он сиял от уха до уха. В такое расположение духа его могли привести только две вещи, и одна из них — хороший удар. У него была содрана кожа на пальцах правой руки.
   — Внизу все тихо, Харри. Анджело посмотрит за ними, — он огляделся вокруг: — А где наш полицейский?
   — Решил поплавать, я не мог оторвать внимания от прохода. Как там наши друзья сзади, что они делают?
   Чабби обернулся, чтобы посмотреть на них. Я тоже рискнул бросить быстрый взгляд назад. В то же мгновение я увидел белый шлейф порохового дыма, который, будто перо, вылетел из ствола пушки. Одновременно у нас над головой раздался легкий треск выстрела.
   — Харри, приготовься, приближаемся к левому повороту!
   Мы шмыгнули в следующий изгиб. Новый выстрел был недолетом — он сбил верхушки кораллов, разбросав фонтаны брызг и оставив шлейф синеватого дыма в пятидесяти ярдах после нас. "Балерина" плавно прошла поворот, когда позади нас упал в воду еще один заряд, вырвав высокий стройный столб воды, который подпрыгнул до самого мостика. Ветер обдал нас мелкой водяной пылью. Мы прошли уже половину пути, и волны, что рвались нам навстречу, достигали шести футов и были полны ярости от того, что их ход наталкивался на коралловую преграду. В нас палили уже без всякого прицела. Один снаряд разорвался в пятистах ярдах позади нас, а другой просвистел, как комета, между мной и Чабби, отчего мы оба бросились в разные стороны.
   — А теперь будет горловина! — взволнованно воскликнул Чабби, и в моей крепости духа появилась первая брешь. Я увидел как тесно подошли друг к другу стены пролома, а ветви стерегущих его кораллов достигали самого мостика. Казалось невероятным, что "Балерина" преодолеет эту тесную горловину.
   — Ну, Чабби, была не была! Скрести на удачу пальцы! — и я, не сбавляя хода, направил "Балерину" в тесный проход. Я видел, как Чабби впился в перила обеими руками, так что, казалось, сталь вот-вот согнется от такой мощной хватки.
   Мы уже почти прошли горловину, когда "Балерина" с оглушающим треском наткнулась на кораллы. Она качнулась и приостановилась. В тот же момент мимо нас пролетел еще один снаряд. На нас посыпались стальные осколки и коралловые щепки, но я почти не замечал их, пытаясь вызволить "Балерину" из западни. Я оттолкнулся от коралловой стены, раздался душераздирающий скрип. На какое-то мгновение мы застряли еще сильней, но затем набежавшая высокая зеленая волна приподняла нас, вырвав из коралловой пасти, и мы преодолели горловину. "Балерина" устремилась вперед.
   — Сходи вниз! — крикнул я Чабби. — И проверь, не пробили ли мы днище?
   У него по подбородку текла кровь — осколок поцарапал ему лицо, но он проворно спустился вниз.
   Выйдя опять на прямой отрезок пути, я снова смог обернуться на наших друзей. Их почти не было видно из-за рифа, но они продолжали яростно палить без передышки. Похоже, они подошли к самому входу в пролом и, видимо, обнаружили Дейли. Но я был уверен, что они не рискнут преследовать нас. А чтобы обойти риф и отыскать главный проход у трех "Стариков", им понадобилось бы не менее трех часов.
   Впереди показался последний поворот, и снова днище "Балерины" задело кораллы. Этот скрип, казалось, был готов разорвать мне душу.
   Но мы, наконец, вырвались в глубокий омут позади главного рифа — круглый глубокий бассейн ярдов триста в поперечнике. Он был огражден высокими стенами коралла и открывался прямо к буйному прибою Индийского океана. Рядом со мной снова появился Чабби.
   — Целехонька, как мышиное ушко, Харри. Не просочилось ни капли!
   Про себя я сделал комплимент моей даме.
   Теперь мы впервые стали доступной мишенью для пушки. Мы ушли на полмили от них за риф, а я посередине омута развернул "Балерину" во всю длину. Они будто почувствовали, что это их последний шанс и обрушили на нас настоящий ливень огня.
   Вокруг нас поднимались фонтаны брызг, причем так близко, что у меня не было возможности свободного маневра. Я опять развернул "Балерину", чтобы пройти, наконец, через узкий проход к океану. Я доверился "Балерине" и когда мы уже прошли слишком далеко, чтобы возвращаться назад, я почувствовал в животе спазмы ужаса, лишь раз взглянув в пролом на открытый океан. Казалось, он весь вздулся нам навстречу, собрав все силы, чтобы обрушиться на наше хрупкое суденышко, подобно тому неукротимому чудовищу.
   — Чабби! — в отчаянии крикнул я. — Посмотри вперед!
   — Харри, — прошептал он. — Настала пора молиться.
   А "Балерина" безудержно неслась навстречу чудовищному морскому Голиафу. Он приближался к нам, выгнув в броске спину и вздымаясь все выше зеленой, как стекло, стеной, и я уже слышал его звуки — будто огонь пожирает сухую траву.
   Над нашими головами снова просвистел выстрел, но мы не обратили на него внимания. "Балерина", подняв голову, приготовилась взобраться на гигантскую волну.
   Ближе к пенному гребню на макушке волна казалась светлее и слегка закручивалась вниз. "Балерина" поднялась вверх по ней, как в лифте. Палуба резко накренилась, и мы беспомощно вцепились в перила.
   — Она перевернется! — закричал Чабби, когда она встала почти вертикально. — Перевернется вверх брюхом!
   — Ну пройди, — уговаривал я "Балерину", — прорежь волну! — и как будто услышав меня, она резким движением устремилась сквозь гребень волны, прежде, чем та успела обрушиться на нас, разбив судно вдребезги.
   Вода сомкнулась над нами ревущей зеленой массой, укутав "Балерину" от носа до кормы толщей в шесть футов, и "Балерина" будто покорилась этому смертельному удару. Так же внезапно мы выскочили с обратной стороны волны, и под нами разверзлась бездна. Это была зияющая пропасть, в которую "Балерина" рухнула в свободном падении, как в колодец, и у нас от ужаса снова перехватило дыхание. Падение закончилось оглушающим ударом, который, казалось, парализовал ее, а нас с Чабби отбросил через все палубу. Но когда я, наконец, с трудом выпрямился, "Балерина" уже стряхнула с себя тонны воды, что заливала ей палубы, и понеслась навстречу новой волне. Это была поменьше, "Балерина" взбежала на ее гребень и скатилась вниз.
   — Молодчина! — похвалил я ее, а она набрала скорость, преодолевая третью волну, как бегун на эстафете. Где-то неподалеку разорвался снаряд, но мы уже были недосягаемы и плыли к океанскому горизонту. Новых выстрелов не последовало.
   Охранника, который, напившись шотландского виски, без сознания лежал на нижней палубе, наверно, смыло за борт гигантской волной, и мы его больше не видели. Остальных трех мы высадили на маленьком островке в тридцати милях к северу от Сент-Мери, где, как мне было известно, был небольшой источник с мутной водой. Островок этот регулярно навещали рыбаки с материка.
   Все они уже к этому времени протрезвели и, как один, ужасно страдали от последствий выпивки. В сумерках мы повернули на юг, а три их одиноких фигуры остались стоять на пляже. Было уже темно, когда мы медленно вошли в Гренд-Харбор. Я встал на якорь, не приближаясь к адмиралтейской пристани. Мне не хотелось выставлять на всеобщее обозрение увечья "Балерины", о которых бы потом рассуждал весь остров.
   Чабби и Анджело отправились на берег в шлюпке, я же, измученный трудами, не стал ужинать и свалился на койку главной каюты, где и проспал, не шелохнувшись, до самого утра, пока в девять часов меня не разбудила Джудит, посланная ко мне Анджело. Она принесла ведерко, полное пирогов с рыбой и беконом.
   — Чабби и Анджело отправились к миссис Эдди купить материалов для ремонта лодки, — сообщила она, — скоро они вернутся сюда.
   Я с волчьим аппетитом проглотил завтрак и вышел, чтобы принять душ и побриться. Когда я вернулся, она все еще была на судне и сидела, примостившись на краю скамьи. Она явно намеревалась что-то обсудить. Отвергнув мои неуклюжие попытки самому перевязать раны, она заставила меня сидеть смирно, пока не закончила перевязку.
   — Мистер Харри, вы ведь не желаете, чтобы Анджело угодил в тюрьму или погиб? — потребовала она. — Если все будет продолжаться в таком духе, я заставлю его сойти на берег.
   — Замечательно, Джудит, — я рассмеялся над ее озабоченностью. — Почему бы тебе не отослать его годика на три на Равано, а самой посидеть здесь?
   — Но это жестоко, мистер Харри.
   — Жизнь не всегда добра к нам, Джудит, — произнес я более мягко. — Анджело и я делаем то, что умеем лучше всего. Только для того, чтобы мое судно плавало, мне иногда приходится идти на риск. Часто вместе с Анджело. Он сказал мне, что скопил деньжат на покупку небольшого симпатичного домика возле церкви. Эти деньги он заработал, работая у меня.
   Она не проронила ни слова, пока не окончила перевязку, и когда уже собралась уходить, я взял ее за руку и удержал. Она не решалась взглянуть мне в глаза, пока я, взяв ее за подбородок, не приподнял ее лицо. Она была прелестным созданием, с большими загадочными глазами и гладкой шелковистой кожей.
   — Не надо тревожиться, Джудит. Анджело мне как младший брат. Я присмотрю за ним.
   Несколько мгновений она изучала мое лицо.
   — Вы говорите это от чистого сердца, не правда ли?
   — От чистого сердца, Джудит.
   — Я вам верю, — наконец произнесла она и улыбнулась. На фоне янтарно-золотистой кожи ее зубы казались ослепительно белыми. — Я доверяю вам.
   Женщины почему-то всегда говорят мне это — "я вам доверяю". Такова женская натура с ее интуицией.
   — Одного из детей вы назовете в мою честь, слышишь?
   — Первенца, мистер Харри, — она сверкнула улыбкой, а ее темные глаза блеснули. — Обещаю.
   — Говорят, что если ты упал с коня, его надо сейчас же оседлать снова — иначе позже ты просто побоишься это сделать, мистер Харри, — Фред Кокер сидел за столом в своем бюро путешествий.
   За его спиной висел плакат с изображением бутылки "Бифитера" и Биг-Бена. "Англия манит", — гласил он. Мы только что обсудили вероломство Питера Дейли и выразили взаимную озабоченность по этому поводу, хотя я и подозревал, что озабоченность Фреда была куда меньше моей. Он получил свои комиссионные авансом, и никто не ловил его в капкан и не посягал на его лодку. В данный момент мы обсуждали перспективы нашего дальнейшего сотрудничества.
   — Говорят также, мистер Кокер, что тот, у кого через дыры в штанах светит задница, не должен слишком суетиться, — сказал я, а очки Кокера блеснули удовлетворением. Он кивнул.
   И что, мистер Харри, возможно, мудрейшая из двух поговорок, — согласился он.
   — Я возьму все: тело, ящики, бревна. Но при одном условии: свою смерть я теперь оцениваю в десять тысяч долларов за вылазку, и все авансом.
   — Даже по такой цене работа вам найдется, — пообещал он, и я понял, что раньше оценивал свой труд слишком дешево.
   — И поскорей, — настаивал я.
   — Совсем скоро, — согласился он. — Вам везет. Я полагаю, что инспектор Дейли не вернется на Сент-Мери. Поэтому вам останутся комиссионные, которые до этого ушли в его карман.