Страница:
— Пошли домой. Надо отдать бабушке и маме букеты. Трое подростков пересекли поле и тут услышали за спиной гиканье: перед ними возникли двое верховых на великолепных породистых лошадях — одной гнедой, другой черной. Мужчины были одеты для верховой езды: в темных бриджах, сапогах, коротких кожаных куртках поверх сюртуков и с непокрытыми головами.
— Здравствуйте, дети, — приветствовал один из всадников. — Это Королевский Молверн? — Он указал на дом. — Нам нужен лорд де Мариско.
— Да, милорд, это Королевский Молверн, — ответил Сэнди, — а лорд де Мариско — наш дедушка.
— Бог мой! — воскликнул один из наездников. — И сколько же у него всего внуков?
— Сейчас сорок шесть, — гордо ответил Чарли.
— А девушки все такие же красивые, как твоя сестра, парень? — спросил другой джентльмен. — Ведь она твоя сестра?
— Наполовину, сэр.
— Чарли, Сэнди, пойдемте, — коротко сказала Жасмин. — Мама и бабушка нас ждут.
— Подумайте только! А ты уже не ребенок? — удивился второй всадник.
Жасмин взглянула вверх на мужчину и почувствовала неловкость из-за того, что боса.
— Да, милорд, я не ребенок, — холодно ответила она. — А теперь извините, пожалуйста. Нас ждут в семье. Пока вы тут праздно болтаете, наши цветы вянут и совсем погибнут, когда мы донесем их до дома. — Обойдя лошадей. Жасмин повела за собой братьев.
— Ну что, Рован? Как тебя осадили! — ухмыльнулся первый мужчина. — Этого следовало ждать. Женщины в этой семье сильные, красивые и острые на язык.
— А ты ее знаешь, Том? — спросил его спутник. — Ты видел ее глаза? Они бирюзово-голубые. В жизни таких не встречал. Не встречал и такой красивой женщины. Ни одна девушка не выглядит такой спелой и зрелой, готовой, чтобы ее сорвали. Она будет моей!
— А если она замужем, Рован? С де Мариско лучше вести себя поосторожнее. Они горой стоят друг за друга, а их женщины — не распутницы. Если хочешь заполучить кобылу из конюшен лорда де Мариско, Найтвинд, следи-ка лучше за своими манерами. Маркизу Вестлею негоже гоняться за женщинами.
— А графу Кемпе? — ухмыльнулся его друг. — Ты почти полмира проскакал в погоне за Валентиной Бэрроуз, а она ускользнула от тебя и вышла замуж за кузена лорда Бурка.
— Увы, — ответил Томас Ашбурн, граф Кемпе, — злой рок не позволил мне жениться на моем божестве, но я всегда относился к ней с нежностью и уважением. Я счастлив, что Вал, Патрик и я остались добрыми друзьями. Я дорожу их дружбой.
Граф Кемпе был красив: высок, со стройным, хорошо сложенным телом атлета, серыми с поволокой глазами и жесткими, аккуратно постриженными волосами. Его лицо украшали элегантные, с заостренными кончиками, усы. В свое время из-за него трепетало множество сердец, но он был покорен лишь одной женщиной — Валентиной, леди Бурк. И с тех пор никто не смог поразить его воображения.
Спутник его был не так красив. Высокий, гладковыбритый, с квадратным подбородком, прорезанным посередине ямочкой, он был крепко сбит, но не толст, а широк в кости. Кожа его была свежей, но больше всего привлекали взгляд его золотистые глаза и копна вьющихся рыжевато-коричневых волос. Он держался с надменностью, которую можно было ожидать от человека, ведущего свой род от самого Альфреда Великого14. Его семья владела обширными землями.
Подъехав к, дому, всадники спешились, и конюх принял их лошадей. Лакей проводил гостей в дом и провел в маленькую светлую приемную.
— Граф Кемпе и маркиз Вестлей к лорду де Мариско, — объявил Том Ашбурн лакею.
— Хорошо, милорд. Извольте немного подождать. Вино и печенье на столе, — сказал лакей и с поклоном вышел из комнаты.
Не имевшие еще в этот ранний час ни крошки во рту, мужчины расположились на стульях с обитыми декоративными тканями спинками и налили себе вина. Рядом пылал небольшой камин, разгоняя утренний холодок.
Внезапно дверь растворилась, и в комнату вошла улыбающаяся женщина:
— Том Ашбурн, ну какой же ты негодник! Почему ты не сообщил, что приедешь? Здесь Патрик и Валентина. Мы праздновали день рождения Велвет. — Она обняла его и расцеловала в обе щеки. — Нашел себе жену или все еще ухлестываешь за моей снохой?
— Мадам Скай! — Он, в свою очередь, поцеловал женщину, наслаждаясь запахом ее духов с ароматом дамасской розы. Она, безусловно, была самой женственной из всех леди, каких он только знал. — Я и не ищу жену. Разве вы забыли, что собирались мне подыскать сами? Я полагаюсь на ваш прекрасный вкус.
— Такой же плутишка! — улыбнулась она. — Но представь меня своему товарищу.
— Графиня Ланди, мой кузен Яков Рован Линдли, маркиз Вестлей. Рован, это госпожа де Мариско.
Маркиз Вестлей склонился над рукой Скай и пробормотал вежливые слова приветствия.
Скай с любопытством посмотрела на него и повернулась к Тому Ашбурну:
— С чем пожаловал? Сто лет тебя не видела.
— У Рована есть несколько породистых кобыл из Испании. С тех пор как заключен мир, плавать можно свободно. Они арабских кровей, и он хочет их развести. Я сказал ему, что Ночной Ветер — жеребец вашего мужа — лучший во всей Англии, и мы приехали поговорить об этом с лордом де Мариско.
— Боюсь, что Адам еще в кровати. Празднование дня рождения дочери всегда начинается накануне первого дня мая, потому что она родилась после полуночи, — объяснила Скай. — Муж не так молод, как прежде, а наш подарок Велвет произвел в семье необычайное волнение. Пройдите в зал и разделите с нами завтрак.
— А что же вы подарили такое дочери, что вызвало такое волнение? — заинтересовался маркиз Вестлей.
— Это длинная история, милорд. Пойдемте завтракать. Если вам действительно интересно, я расскажу, — пообещала Скай.
В зале оказались только мальчики, Сибилла и Жасмин, усевшиеся по разные концы стола как можно дальше друг от друга. Сэнди устроился рядом с Сибиллой, а Чарли подле Жасмин. Скай нахмурилась, понимая, что, если она начнет сейчас рассказывать историю Жасмин, опять возникнет скандал. Но тут же заметила, что внуки уже поели.
— Вы еще не виделись с мамой? — спросила она их.
— Мы думали, она еще в постели, бабушка, — первая ответила Сибилла, — и не хотели ее беспокоить.
— Праздник или нет, маме пора вставать, — повернулась к девушке Скай. — Поди и скажи ей это, Сибилла.
— Хорошо, бабушка. — Сибилла встала, поклонилась и затем сгребла ворох цветов. — Я отдам их маме. — И с колыхающимися светлыми кудряшками она поспешила из зала.
— И это ваша внучка, мадам Скай? — спросил Том Ашбурн.
— Она — дочь зятя, графа Брок-Кэрнского, но воспитана его женой, моей дочерью Велвет. Хотя мы и не родня по крови, я всегда считала ее своей внучкой.
— А помните, мадам Скай, — сказал он серьезно, — что вы обещали подыскать мне жену среди своих внучек?
— Сердце Сибби принадлежит графу Гленкирку, — встрял в разговор юный Сэнди.
— Но брачного договора пока нет, — тут же отозвался Чарли.
— А кто эти замечательные молодые люди? — рассмеялся Том Ашбурн, усаживаясь за стол.
— Мои внуки Сэнди и Чарли Гордон — два маленьких негодника, уверяю тебя, — ответила Скай. — Они братья Сибиллы.
— А эта леди? — подал голос маркиз Вестлей, разглядывая Жасмин чуть пристальнее, чем позволяли приличия. Было заметно, что она его заинтересовала.
— Моя внучка — Ясаман Кама Бегум, принцесса королевского дома Могола. В Англии будет известна как Жасмин де Мариско. Ее отец — скончавшийся Великий Могол Акбар, мать — моя дочь Велвет. Она и была сюрпризом ко дню рождения, который вчерашним вечером вызвал столько потрясений в семье. Рассказать вам про нее, пока вы едите?
Оба гостя, заинтригованные, тут же согласились.
— Женщины в вашей семье склонны к приключениям, — заметил с улыбкой Том Ашбурн. — Вы, леди Майкл, Вал, а теперь я узнаю о графине Брок-Кэрнской. Рассказывайте, мадам Скай!
Пока она говорила, слуги принесли завтрак, подобного которому никто из них давно уже не пробовал: овсянка со сметаной, размешанная с кусочками сушеного яблока и груши, яйца, размятые в сметане и вине марсала, розовый душистый деревенский окорок, тончайшие отбивные из ягнят, горячий, только что из печи, хлеб, мед, недавно сбитое масло, небольшая головка острого сыра, графины с Орехово-темным пивом и красным вином.
Мужчины принялись за угощение, а Скай разворачивала перед ними перипетии истории Жасмин. Когда она подошла к концу. Том Ашбурн изумленно повернул к ней голову:
— Это самая удивительная история, какую я только слышал. Не знай я вас и вашу семью, я бы усомнился в том, что вы рассказали. Но, побывав с вашим сыном и Вал в Турции, верю всему. Может быть, мне следует поискать жену в семье поспокойнее?
— Ха! — рассмеялась Скай. — Да тебе, милорд, вовсе не нужна жена. Иначе ты давно бы нашел ее сам. Твое разбитое сердце теперь принадлежит искусству, — подтрунивала она над ним. — К тому же большинство женщин из моей семьи — совсем не лучшая партия. Если, Том Ашбурн, ты серьезно намерен жениться, я смогу найти тебе симпатичнейшую, послушнейшую девушку, которая нарожает тебе полный дом детей. Что на это скажешь?
— А как насчет госпожи Жасмин?
— О нет, милорд, — ответила девушка. — Я уже вдовствую год и намерена и дальше оставаться незамужней. Кроме того, я непослушна. Дочери Могола редко бывают послушными.
Все рассмеялись, а Скай попросила:
— Жасмин, дорогая, прогуляйся с гостями в саду, а я тем временем разбужу дедушку. Вы ведь погостите у нас, милорды? Большинство внуков остались дома, поэтому здесь много свободных гостевых комнат.
Приглашение было принято. Сэнди и Чарли пошептались и объявили, что они поскачут в Блекторн-Холл рассказать братьям о новой сестре. Том Ашбурн с довольным видом пожелал остаться у камина, рассчитывая вскоре увидеться с Валентиной.
— А вы, милорд, в самом деле хотите прогуляться в бабушкиных садах? — спросила Жасмин маркиза Вестлея. — Не буду отрицать, там есть несколько особенно красивых роз.
— Я обожаю розы, — сказал он, беря девушку за руку. — Ведите меня, мистрис де Мариско. — Пройдя через дом и оказавшись снова на свежем утреннем воздухе, маркиз заметил:
— У тебя самая изящная нога из всех, что я видел. Твои ноги не только красивы, в них есть что-то чувственное.
— Боже праведный! — воскликнула Жасмин, точно как бабушка. — Я совсем забыла, что боса. Надеюсь, милорд, вы простите меня. В Индии я носила туфли лишь по официальным дням, а здесь приходится ходить в них всегда и снимать разве что у себя в комнатах. Когда братик разбудил меня на рассвете, он велел ничего не надевать на ноги. Говорил, что такова традиция. — Жасмин подняла на маркиза глаза. — Он не смеялся надо мной? Подозреваю, что он маленький шалунишка, хотя я уже полюбила его. До этого у меня никогда не было младшего брата.
— Когда я был мальчиком, мы с кузинами первым майским утром всегда выходили босиком.
Они вошли в розарий Скай и побрели по дорожкам меж кустов, которые должны были вот-вот расцвести.
— Вы росли вместе с графом Кемпе? — вежливо поинтересовалась Жасмин и наклонилась, чтобы вдохнуть пряный аромат только что распустившейся дамасской розы, и нашла его головокружительно-восхитительным.
— Мой отец, упокой его Господь, и мать Тома были братом и сестрой. Мать умерла, когда мне было четыре года, а когда исполнилось шесть, скончался отец. Он назначил моим опекуном своего шурина, тогдашнего графа Кемпе. Меня перевезли в Свон-Корт и растили с его детьми, а своих братьев и сестер у меня не было.
У дяди с тетей в то время было четверо детей. Тому было одиннадцать — он на пять лет старше меня, — и он уже имел трех сестер. Тетя Анна ходила опять беременной, и весной следующего года родился Роберт. Он был слишком мал, чтобы Том или я возились с ним, и Том из желания иметь брата пригрел меня под своим крылом. С тех пор мы стали друзьями. Мы росли, и разница между нами в годах как будто растворялась, а теперь и вовсе исчезла.
— Вы говорите о своем кузене с такой теплотой, милорд, — сказала ему Жасмин. — Видимо, ваше детство было счастливым. А где ваш дом? Мне так нравится Англия.
— Неподалеку от Свон-Корта Тома. Мое имение называется Кэдби и расположено на берегу реки Эйвон — всего в двух днях езды от Королевского Молверна и совсем рядом с домом твоего дяди графа Альсестерского. А ты самая красивая из всех женщин, которых я видел!
Жасмин остановилась. Пораженная, она повернулась и посмотрела на него. Она была потрясена едва скрываемым чувственным взглядом необыкновенных золотистых глаз.
— А что, милорд, все англичане такие же прямые, как вы? До этого мне приходилось общаться с ними лишь в кругу моей семьи, — спросила она, стараясь сохранить бесстрастность в голосе. Его взгляд был столь упорным, что в конце концов она опустила глаза.
— В Испании у того же джентльмена, у которого я приобрел лошадей, я купил ожерелье и серьги, — сказал маркиз вместо ответа. — Его семья сильно нуждается. Его предки утверждали, что ожерелье — часть трофеев в войне с марокканцами. Оно сделано из персидской бирюзы и бриллиантов. Твои глаза, мистрис де Мариско, точно такие, как персидская бирюза.
— В Индии джентльмен никогда бы не стал так фамильярно разговаривать с леди, с которой только что познакомился, — нервно сказала Жасмин, ее сердце подпрыгнуло. — Все англичане дерзкие, как вы, милорд?
— Иногда. Если я и дерзок, то только потому, что не часто вижу то, что по-настоящему хочу.
Жасмин почувствовала смущение. Она хоть и говорила всю жизнь по-английски, но теперь поняла, что с некоторыми тонкостями языка не знакома и не понимает их.
— И что же вы хотите, милорд? — учтиво поинтересовалась девушка.
— Тебя, — спокойно ответил он.
Жасмин застыла от изумления. Ее щеки вспыхнули.
— О-о, — только и смогла вымолвить она, размышляя, не слишком ли глупо выглядит, и не в силах сделать ни одного движения. Она считала себя такой искушенной. Вдова, знавшая мужчину. В Индии ее жизнь была строго регламентирована. Ничего в ее опыте, в ее знаниях не подсказывало ей, как выходить из подобных ситуаций и обращаться с такими людьми, как маркиз Вестлей. Она оказалась беспомощной, как наивная дева.
Взглянув на нее, Рован Линдли тепло улыбнулся. Он легко прочитал смущение в глазах девушки. Оно растрогало его, и он коснулся рукой ее лица. Веки Жасмин взлетели от прикосновения. Пальцы маркиза ласкали ее щеку, гладили губы.
— Какая у тебя мягкая кожа. Я хочу тебя.
— Зачем? — Жасмин поразило, какое впечатление произвели на нее жаркие настойчивые прикосновения маркиза.
Он коротко рассмеялся. Девушка разглядела его белоснежные зубы.
— Чтобы сделать тебя своей женой, Жасмин де Мариско.
Я хочу тебя взять в жены.
— Но сейчас я вовсе не хочу выходить замуж, — ответила она.
— Я подожду. — От взгляда его золотистых глаз у Жасмин закипала кровь.
— Мама зовет меня, — вдруг сказала Жасмин и, подобрав юбки, поспешила прочь. Слава Богу, она могла еще двигаться. Она уж решила, что ноги никогда больше не будут ее слушаться.
— Вот уж не думал, что дочь Могола такая трусиха, — рассмеялся он ей вслед.
Девушка остановилась и резко обернулась.
— Вас я не боюсь! — с горячностью объявила Жасмин. — И что вы можете знать о моем отце?
— У меня есть доля в Восточно-Индийской компании, — ответил он, не сходя с места. — Несколько лет назад я ездил в Индию и нашел эту страну чрезвычайно любопытной. Но все, кого я встречал, любили, почитали и уважали Акбара. Однажды я и его видел в Агре. У тебя его взгляд и вот эта красивая отметина, такая же, как и родинка на его лице.
— Да, мне это говорили, — сухо произнесла Жасмин и, повернувшись, скрылась в доме.
Рован Линдли тихонько рассмеялся про себя. Он желал Жасмин де Мариско всеми фибрами своего существа. С первой секунды, когда увидел ее этим утром, он понял, что девушка должна стать его. Она молода и до сих пор жила в защищенном мире. Пусть-ка попробует новой для себя свободы. А он может и подождать. Жасмин подождать стоило. Наклонившись, он понюхал дамасскую розу, аромат которой недавно вдыхала девушка. Свежесть цветка напомнила маркизу о ней. Призрачно, но пьяняще.
Жасмин влетела в комнаты и встала в тени штор, выглядывая в сад, где прогуливался Рован Линдли. Он возбуждал ее, пробуждая чувства, которые она не испытывала даже к милому Ямалу. И вместе с тем, хотя она и отрицала это, пугал ее. В нем была такая страстность, которая казалась почти опасной. Рыжевато-коричневые курчавые волосы восхищали. Ей хотелось их потрогать, позволить пальцам скользить по ним. Когда маркиз коснулся ее, она оцепенела. В его прикосновении была интимность, удивившая девушку.
Она была настолько поглощена своими мыслями, что не услышала, как открылась дверь, и, подскочив при звуке голоса Скай, обернулась к ней с пылающими от стыда щеками.
— Адали сообщил, что ты так бежала из сада, как будто за тобой гнались семь джиннов. — Скай заметила румянец на лице Жасмин, но ничего не спросила. Подойдя к окну, она взглянула в сад, где маркиз Вестлей прогуливался теперь один.
— Адали слишком беспокоится, — коротко ответила девушка. — Хуже полудюжины старух. — Ее глаза вновь скользнули в окно.
— Ты показала Тому Ашбурну и его кузену сад, дорогая? — спросила бабушка.
— Граф предпочел остаться у камина, — ответила Жасмин.
— А лорд Линдли? — мягко настаивала Скай. Жасмин повернулась и в упор посмотрела на бабушку:
— Он удивительно дерзкий человек. Он сказал, что хочет взять меня в жены, коснулся рукой лица! В Индии мужчину бы казнили, если бы он позволил себе такую вольность по отношению к женщине из хорошего дома.
— Ах, вот в чем дело. — Глаза Скай заискрились. — Понимаю.
— Что ты понимаешь? — с тревогой спросила Жасмин, нервно теребя кружева на изящном батистовом платочке.
— Что ты его очаровала. Что ж, он симпатичный мужчина. Расскажи-ка мне все, что он тебе сказал.
— Он заявил, что хочет меня, а когда я спросила, что именно он хочет от меня, он сказал, что хочет взять меня в жены, и рассмеялся. Тогда я ответила, что сейчас не собираюсь снова выходить замуж, а он заявил, что подождет. Что мне делать, бабушка?
Скай весело рассмеялась:
— А ничего, дорогая. Продолжай жить так, как тебе хочется. Тебе вовсе не обязательно снова вступать в брак до тех пор, пока ты сама не решишь, что пора выходить замуж.
— Я еще не готова, — повторила Жасмин. Скай похлопала ее по руке:
— Я расспрошу Тома Ашбурна о его кузене. Странно, что у него нет жены. А какого он возраста? Они наверняка друзья с Томом, — рассуждала госпожа де Мариско.
— Он на пять лет младше графа и с шестилетнего возраста воспитывался вместе с ним, — поведала внучка. — Его отец — брат матери маркиза, родители которого рано умерли.
— Хм, — размышляла Скай. — Том на год старше Патрика. Теперь ему тридцать восемь. Тогда маркизу Вестлею — тридцать три. Хороший возраст для мужчины. — Скай обняла внучку. — Иди, пожелай маме доброго майского утра. Сибилла уже давно у нее. Пора ей привыкать к мысли, что у нее есть сестра.
Госпожа де Мариско вышла из покоев Жасмин, отправилась по лестнице в зал, где нашла мужа, увлеченного беседой с маркизом Вестлеем. Вполне довольный Том Ашбурн дремал у огня, Скай ткнула его пальцем:
— Просыпайся, негодник! Мне нужно поговорить с тобой. Его серые с поволокой глаза открылись и нехотя взглянули на нее. Потом он потянулся всем своим большим телом:
— Здесь?
— Нет, в саду, где нас не смогут подслушать, — сказала она и оперлась на предложенную им руку.
Когда они достаточно далеко отошли от дома, Скай попросила:
— Расскажи мне о Вестлее. Он делает авансы по отношению к Жасмин. Каковы его обстоятельства? Он что, охотник за приданым?
— Боже, мадам, нет! — с горячностью ответил граф Кемпе.
— Я слышала, твоя мать с его отцом были родственниками.
— Да. Рован рано осиротел. Пока ему не исполнился двадцать один год, мой отец был его опекуном.
— Ни ты, ни твой кузен не женаты. Про тебя я знаю. А что с ним?
— Родители относились к Ровану, как к собственным детям, — начал граф. — И к совершеннолетию он был таким же, как все молодые люди в его возрасте, — стремился сбросить с себя родительские узы, которые, ему казалось, его связывали. Отец не подыскал ему пары: как и вы, мадам, он был большим романтиком. На матери он женился по любви и желал того же своим детям.
В двадцать один год кузен вернулся в свой дом Кэдби. Прошло немного времени, и он обручился с наследницей соседнего имения. Несколько раз он встречал ее скачущей верхом по полям, и девушка показалась ему привлекательной. Как и он, она рано осиротела, но у нее был опекун-холостяк. Рован, казалось, не восхищал ее, но и не отталкивал. Родители обеспокоились, но заставить его свернуть с выбранной дороги не могли: кузен ведь очень упрямый человек, мадам Скай.
Отпраздновали свадьбу, но когда Рован вошел в спальню к невесте в их брачную ночь, он нашел ее пустой. Увидев, что окна открыты, он подошел, чтобы затворить их, и внизу разглядел жену — она выбросилась из окна и бесформенной грудой лежала на камнях. Она была жива, но не могла двигать ногами. Женщина прожила еще одиннадцать лет, так и не сказав никому ни единого слова.
Чуть больше года назад жена Рована заболела воспалением легких. Было ясно, что она умирает. Когда он сидел рядом, стараясь хоть как-то облегчить ее страдания, к его изумлению, она вдруг заговорила. Она ни за кого не хотела выходить замуж. Оказывается, она не девственница. Невинности лишил ее опекун, когда девочке было только одиннадцать лет, и, не удовлетворившись этим, продолжал принуждать ее к сожительству. В другое время она ушла бы в монастырь.
— Бедная девочка! — искренне посочувствовала Скай. — На что же рассчитывал ее опекун? Он же понимал, что муж обнаружит, что она не девственница.
— По всей видимости, он был большим мерзавцем. Он сказал племяннице, что, женившись, муж не решится объявить об изъяне из опасения насмешек. А даже если она и обвинит дядю, он будет отрицать все публично. Ведь он был очень осторожен, и свидетелей его порочной страсти не было. Девушка знала, что это правда. Она была чистым человеком. Влюбившись в Рована, не захотела его дурачить, а предпочла себя убить.
— А что же сталось с ее дядей? — спросила Скай.
— Услышав о ее попытке самоубийства, он улизнул из Англии, понимая, что в таких трагических обстоятельствах Рован поверит всему, что скажет ему девушка. Он прихватил с собой все ее состояние, оставив Ровану только землю. Но об этом она не узнала даже на смертном одре. Муж считал, что она не должна чувствовать себя ему чем-то обязанной. А дядя так и не узнал, что до самого смертного дня племянница так и не сказала о нем ни единого худого слова.
— И, несмотря ни на что, твой кузен продолжал ее любить и заботиться о ней, — проговорила Скай. — Я рада, что он такой человек. Том Ашбурн.
— Не знаю, любил ли он ее по-настоящему, во всяком случае, не всем сердцем, но он и в самом деле добрый парень.
— А каков он еще? — Госпожа де Мариско посмотрела на него пристальным взглядом. Граф Кемпе рассмеялся:
— Я вижу, мадам Скай, вы очень любите свою новую внучку.
— Я люблю всех своих внучат. Том, — откровенно ответила женщина. — И детей. Всю семью! Расскажи мне еще о своем кузене маркизе Вестлее. Он сильно растревожил Жасмин.
— Он упрям, но человек он добрый.
— У него есть состояние?
— Да, и он старается его приумножить. Несколько лет назад он ездил в Индию, чтобы вложить деньги в Восточно-Индийскую компанию, — рассказывал граф.
— Какой он веры? — спросила Скай.
— Он принадлежит к англиканской церкви15.
— Хорошо! Славу Богу, не фанатик. Он бывает при дворе? И как у него дела с женщинами? Только не говори мне, что все эти годы во время своего несчастного брака он вел монашескую жизнь. Все равно я тебе не поверю, Том Ашбурн. Так расскажи о женщинах.
— Он ездит ко двору ради забавы, как мы все, — ответил граф. — Что же до женщин, они у него есть, но он очень осмотрителен. Насколько я знаю, ни одна из дам так и не завоевала его сердце. Но вот сегодня утром, когда он увидел вашу внучку, она его поразила, — граф усмехнулся. — До безумия обидно сознавать, что кузен тут же нашел, за кем ухаживать из вашей семьи, а я опять остался не у дел. — Он драматически вздохнул. — Если только, мадам Скай, вы не благословите меня на брак с Сибиллой.
— Ты слишком стар для нее, — ответила госпожа де Мариско.
— Глупости, — возразил граф. — Пылкой девушке нужен муж старше ее, чтобы держать жену в узде. Она очаровательна со своими золотыми кудряшками и надутым ротиком.
— Но ее сердце принадлежит графу Гленкирку, хотя я и не знаю этого человека. Почему, Том Ашбурн, когда речь идет о женщинах, ты всегда стремишься к невозможному? Думаю, специально. Разочарованный, ты гораздо сильнее привлекаешь к себе внимание, мерзкий негодник! — Она игриво дернула его за изящно подстриженные усы.
Перехватив руку, граф Кемпе поцеловал ее и внимательно посмотрел в глаза:
— Здравствуйте, дети, — приветствовал один из всадников. — Это Королевский Молверн? — Он указал на дом. — Нам нужен лорд де Мариско.
— Да, милорд, это Королевский Молверн, — ответил Сэнди, — а лорд де Мариско — наш дедушка.
— Бог мой! — воскликнул один из наездников. — И сколько же у него всего внуков?
— Сейчас сорок шесть, — гордо ответил Чарли.
— А девушки все такие же красивые, как твоя сестра, парень? — спросил другой джентльмен. — Ведь она твоя сестра?
— Наполовину, сэр.
— Чарли, Сэнди, пойдемте, — коротко сказала Жасмин. — Мама и бабушка нас ждут.
— Подумайте только! А ты уже не ребенок? — удивился второй всадник.
Жасмин взглянула вверх на мужчину и почувствовала неловкость из-за того, что боса.
— Да, милорд, я не ребенок, — холодно ответила она. — А теперь извините, пожалуйста. Нас ждут в семье. Пока вы тут праздно болтаете, наши цветы вянут и совсем погибнут, когда мы донесем их до дома. — Обойдя лошадей. Жасмин повела за собой братьев.
— Ну что, Рован? Как тебя осадили! — ухмыльнулся первый мужчина. — Этого следовало ждать. Женщины в этой семье сильные, красивые и острые на язык.
— А ты ее знаешь, Том? — спросил его спутник. — Ты видел ее глаза? Они бирюзово-голубые. В жизни таких не встречал. Не встречал и такой красивой женщины. Ни одна девушка не выглядит такой спелой и зрелой, готовой, чтобы ее сорвали. Она будет моей!
— А если она замужем, Рован? С де Мариско лучше вести себя поосторожнее. Они горой стоят друг за друга, а их женщины — не распутницы. Если хочешь заполучить кобылу из конюшен лорда де Мариско, Найтвинд, следи-ка лучше за своими манерами. Маркизу Вестлею негоже гоняться за женщинами.
— А графу Кемпе? — ухмыльнулся его друг. — Ты почти полмира проскакал в погоне за Валентиной Бэрроуз, а она ускользнула от тебя и вышла замуж за кузена лорда Бурка.
— Увы, — ответил Томас Ашбурн, граф Кемпе, — злой рок не позволил мне жениться на моем божестве, но я всегда относился к ней с нежностью и уважением. Я счастлив, что Вал, Патрик и я остались добрыми друзьями. Я дорожу их дружбой.
Граф Кемпе был красив: высок, со стройным, хорошо сложенным телом атлета, серыми с поволокой глазами и жесткими, аккуратно постриженными волосами. Его лицо украшали элегантные, с заостренными кончиками, усы. В свое время из-за него трепетало множество сердец, но он был покорен лишь одной женщиной — Валентиной, леди Бурк. И с тех пор никто не смог поразить его воображения.
Спутник его был не так красив. Высокий, гладковыбритый, с квадратным подбородком, прорезанным посередине ямочкой, он был крепко сбит, но не толст, а широк в кости. Кожа его была свежей, но больше всего привлекали взгляд его золотистые глаза и копна вьющихся рыжевато-коричневых волос. Он держался с надменностью, которую можно было ожидать от человека, ведущего свой род от самого Альфреда Великого14. Его семья владела обширными землями.
Подъехав к, дому, всадники спешились, и конюх принял их лошадей. Лакей проводил гостей в дом и провел в маленькую светлую приемную.
— Граф Кемпе и маркиз Вестлей к лорду де Мариско, — объявил Том Ашбурн лакею.
— Хорошо, милорд. Извольте немного подождать. Вино и печенье на столе, — сказал лакей и с поклоном вышел из комнаты.
Не имевшие еще в этот ранний час ни крошки во рту, мужчины расположились на стульях с обитыми декоративными тканями спинками и налили себе вина. Рядом пылал небольшой камин, разгоняя утренний холодок.
Внезапно дверь растворилась, и в комнату вошла улыбающаяся женщина:
— Том Ашбурн, ну какой же ты негодник! Почему ты не сообщил, что приедешь? Здесь Патрик и Валентина. Мы праздновали день рождения Велвет. — Она обняла его и расцеловала в обе щеки. — Нашел себе жену или все еще ухлестываешь за моей снохой?
— Мадам Скай! — Он, в свою очередь, поцеловал женщину, наслаждаясь запахом ее духов с ароматом дамасской розы. Она, безусловно, была самой женственной из всех леди, каких он только знал. — Я и не ищу жену. Разве вы забыли, что собирались мне подыскать сами? Я полагаюсь на ваш прекрасный вкус.
— Такой же плутишка! — улыбнулась она. — Но представь меня своему товарищу.
— Графиня Ланди, мой кузен Яков Рован Линдли, маркиз Вестлей. Рован, это госпожа де Мариско.
Маркиз Вестлей склонился над рукой Скай и пробормотал вежливые слова приветствия.
Скай с любопытством посмотрела на него и повернулась к Тому Ашбурну:
— С чем пожаловал? Сто лет тебя не видела.
— У Рована есть несколько породистых кобыл из Испании. С тех пор как заключен мир, плавать можно свободно. Они арабских кровей, и он хочет их развести. Я сказал ему, что Ночной Ветер — жеребец вашего мужа — лучший во всей Англии, и мы приехали поговорить об этом с лордом де Мариско.
— Боюсь, что Адам еще в кровати. Празднование дня рождения дочери всегда начинается накануне первого дня мая, потому что она родилась после полуночи, — объяснила Скай. — Муж не так молод, как прежде, а наш подарок Велвет произвел в семье необычайное волнение. Пройдите в зал и разделите с нами завтрак.
— А что же вы подарили такое дочери, что вызвало такое волнение? — заинтересовался маркиз Вестлей.
— Это длинная история, милорд. Пойдемте завтракать. Если вам действительно интересно, я расскажу, — пообещала Скай.
В зале оказались только мальчики, Сибилла и Жасмин, усевшиеся по разные концы стола как можно дальше друг от друга. Сэнди устроился рядом с Сибиллой, а Чарли подле Жасмин. Скай нахмурилась, понимая, что, если она начнет сейчас рассказывать историю Жасмин, опять возникнет скандал. Но тут же заметила, что внуки уже поели.
— Вы еще не виделись с мамой? — спросила она их.
— Мы думали, она еще в постели, бабушка, — первая ответила Сибилла, — и не хотели ее беспокоить.
— Праздник или нет, маме пора вставать, — повернулась к девушке Скай. — Поди и скажи ей это, Сибилла.
— Хорошо, бабушка. — Сибилла встала, поклонилась и затем сгребла ворох цветов. — Я отдам их маме. — И с колыхающимися светлыми кудряшками она поспешила из зала.
— И это ваша внучка, мадам Скай? — спросил Том Ашбурн.
— Она — дочь зятя, графа Брок-Кэрнского, но воспитана его женой, моей дочерью Велвет. Хотя мы и не родня по крови, я всегда считала ее своей внучкой.
— А помните, мадам Скай, — сказал он серьезно, — что вы обещали подыскать мне жену среди своих внучек?
— Сердце Сибби принадлежит графу Гленкирку, — встрял в разговор юный Сэнди.
— Но брачного договора пока нет, — тут же отозвался Чарли.
— А кто эти замечательные молодые люди? — рассмеялся Том Ашбурн, усаживаясь за стол.
— Мои внуки Сэнди и Чарли Гордон — два маленьких негодника, уверяю тебя, — ответила Скай. — Они братья Сибиллы.
— А эта леди? — подал голос маркиз Вестлей, разглядывая Жасмин чуть пристальнее, чем позволяли приличия. Было заметно, что она его заинтересовала.
— Моя внучка — Ясаман Кама Бегум, принцесса королевского дома Могола. В Англии будет известна как Жасмин де Мариско. Ее отец — скончавшийся Великий Могол Акбар, мать — моя дочь Велвет. Она и была сюрпризом ко дню рождения, который вчерашним вечером вызвал столько потрясений в семье. Рассказать вам про нее, пока вы едите?
Оба гостя, заинтригованные, тут же согласились.
— Женщины в вашей семье склонны к приключениям, — заметил с улыбкой Том Ашбурн. — Вы, леди Майкл, Вал, а теперь я узнаю о графине Брок-Кэрнской. Рассказывайте, мадам Скай!
Пока она говорила, слуги принесли завтрак, подобного которому никто из них давно уже не пробовал: овсянка со сметаной, размешанная с кусочками сушеного яблока и груши, яйца, размятые в сметане и вине марсала, розовый душистый деревенский окорок, тончайшие отбивные из ягнят, горячий, только что из печи, хлеб, мед, недавно сбитое масло, небольшая головка острого сыра, графины с Орехово-темным пивом и красным вином.
Мужчины принялись за угощение, а Скай разворачивала перед ними перипетии истории Жасмин. Когда она подошла к концу. Том Ашбурн изумленно повернул к ней голову:
— Это самая удивительная история, какую я только слышал. Не знай я вас и вашу семью, я бы усомнился в том, что вы рассказали. Но, побывав с вашим сыном и Вал в Турции, верю всему. Может быть, мне следует поискать жену в семье поспокойнее?
— Ха! — рассмеялась Скай. — Да тебе, милорд, вовсе не нужна жена. Иначе ты давно бы нашел ее сам. Твое разбитое сердце теперь принадлежит искусству, — подтрунивала она над ним. — К тому же большинство женщин из моей семьи — совсем не лучшая партия. Если, Том Ашбурн, ты серьезно намерен жениться, я смогу найти тебе симпатичнейшую, послушнейшую девушку, которая нарожает тебе полный дом детей. Что на это скажешь?
— А как насчет госпожи Жасмин?
— О нет, милорд, — ответила девушка. — Я уже вдовствую год и намерена и дальше оставаться незамужней. Кроме того, я непослушна. Дочери Могола редко бывают послушными.
Все рассмеялись, а Скай попросила:
— Жасмин, дорогая, прогуляйся с гостями в саду, а я тем временем разбужу дедушку. Вы ведь погостите у нас, милорды? Большинство внуков остались дома, поэтому здесь много свободных гостевых комнат.
Приглашение было принято. Сэнди и Чарли пошептались и объявили, что они поскачут в Блекторн-Холл рассказать братьям о новой сестре. Том Ашбурн с довольным видом пожелал остаться у камина, рассчитывая вскоре увидеться с Валентиной.
— А вы, милорд, в самом деле хотите прогуляться в бабушкиных садах? — спросила Жасмин маркиза Вестлея. — Не буду отрицать, там есть несколько особенно красивых роз.
— Я обожаю розы, — сказал он, беря девушку за руку. — Ведите меня, мистрис де Мариско. — Пройдя через дом и оказавшись снова на свежем утреннем воздухе, маркиз заметил:
— У тебя самая изящная нога из всех, что я видел. Твои ноги не только красивы, в них есть что-то чувственное.
— Боже праведный! — воскликнула Жасмин, точно как бабушка. — Я совсем забыла, что боса. Надеюсь, милорд, вы простите меня. В Индии я носила туфли лишь по официальным дням, а здесь приходится ходить в них всегда и снимать разве что у себя в комнатах. Когда братик разбудил меня на рассвете, он велел ничего не надевать на ноги. Говорил, что такова традиция. — Жасмин подняла на маркиза глаза. — Он не смеялся надо мной? Подозреваю, что он маленький шалунишка, хотя я уже полюбила его. До этого у меня никогда не было младшего брата.
— Когда я был мальчиком, мы с кузинами первым майским утром всегда выходили босиком.
Они вошли в розарий Скай и побрели по дорожкам меж кустов, которые должны были вот-вот расцвести.
— Вы росли вместе с графом Кемпе? — вежливо поинтересовалась Жасмин и наклонилась, чтобы вдохнуть пряный аромат только что распустившейся дамасской розы, и нашла его головокружительно-восхитительным.
— Мой отец, упокой его Господь, и мать Тома были братом и сестрой. Мать умерла, когда мне было четыре года, а когда исполнилось шесть, скончался отец. Он назначил моим опекуном своего шурина, тогдашнего графа Кемпе. Меня перевезли в Свон-Корт и растили с его детьми, а своих братьев и сестер у меня не было.
У дяди с тетей в то время было четверо детей. Тому было одиннадцать — он на пять лет старше меня, — и он уже имел трех сестер. Тетя Анна ходила опять беременной, и весной следующего года родился Роберт. Он был слишком мал, чтобы Том или я возились с ним, и Том из желания иметь брата пригрел меня под своим крылом. С тех пор мы стали друзьями. Мы росли, и разница между нами в годах как будто растворялась, а теперь и вовсе исчезла.
— Вы говорите о своем кузене с такой теплотой, милорд, — сказала ему Жасмин. — Видимо, ваше детство было счастливым. А где ваш дом? Мне так нравится Англия.
— Неподалеку от Свон-Корта Тома. Мое имение называется Кэдби и расположено на берегу реки Эйвон — всего в двух днях езды от Королевского Молверна и совсем рядом с домом твоего дяди графа Альсестерского. А ты самая красивая из всех женщин, которых я видел!
Жасмин остановилась. Пораженная, она повернулась и посмотрела на него. Она была потрясена едва скрываемым чувственным взглядом необыкновенных золотистых глаз.
— А что, милорд, все англичане такие же прямые, как вы? До этого мне приходилось общаться с ними лишь в кругу моей семьи, — спросила она, стараясь сохранить бесстрастность в голосе. Его взгляд был столь упорным, что в конце концов она опустила глаза.
— В Испании у того же джентльмена, у которого я приобрел лошадей, я купил ожерелье и серьги, — сказал маркиз вместо ответа. — Его семья сильно нуждается. Его предки утверждали, что ожерелье — часть трофеев в войне с марокканцами. Оно сделано из персидской бирюзы и бриллиантов. Твои глаза, мистрис де Мариско, точно такие, как персидская бирюза.
— В Индии джентльмен никогда бы не стал так фамильярно разговаривать с леди, с которой только что познакомился, — нервно сказала Жасмин, ее сердце подпрыгнуло. — Все англичане дерзкие, как вы, милорд?
— Иногда. Если я и дерзок, то только потому, что не часто вижу то, что по-настоящему хочу.
Жасмин почувствовала смущение. Она хоть и говорила всю жизнь по-английски, но теперь поняла, что с некоторыми тонкостями языка не знакома и не понимает их.
— И что же вы хотите, милорд? — учтиво поинтересовалась девушка.
— Тебя, — спокойно ответил он.
Жасмин застыла от изумления. Ее щеки вспыхнули.
— О-о, — только и смогла вымолвить она, размышляя, не слишком ли глупо выглядит, и не в силах сделать ни одного движения. Она считала себя такой искушенной. Вдова, знавшая мужчину. В Индии ее жизнь была строго регламентирована. Ничего в ее опыте, в ее знаниях не подсказывало ей, как выходить из подобных ситуаций и обращаться с такими людьми, как маркиз Вестлей. Она оказалась беспомощной, как наивная дева.
Взглянув на нее, Рован Линдли тепло улыбнулся. Он легко прочитал смущение в глазах девушки. Оно растрогало его, и он коснулся рукой ее лица. Веки Жасмин взлетели от прикосновения. Пальцы маркиза ласкали ее щеку, гладили губы.
— Какая у тебя мягкая кожа. Я хочу тебя.
— Зачем? — Жасмин поразило, какое впечатление произвели на нее жаркие настойчивые прикосновения маркиза.
Он коротко рассмеялся. Девушка разглядела его белоснежные зубы.
— Чтобы сделать тебя своей женой, Жасмин де Мариско.
Я хочу тебя взять в жены.
— Но сейчас я вовсе не хочу выходить замуж, — ответила она.
— Я подожду. — От взгляда его золотистых глаз у Жасмин закипала кровь.
— Мама зовет меня, — вдруг сказала Жасмин и, подобрав юбки, поспешила прочь. Слава Богу, она могла еще двигаться. Она уж решила, что ноги никогда больше не будут ее слушаться.
— Вот уж не думал, что дочь Могола такая трусиха, — рассмеялся он ей вслед.
Девушка остановилась и резко обернулась.
— Вас я не боюсь! — с горячностью объявила Жасмин. — И что вы можете знать о моем отце?
— У меня есть доля в Восточно-Индийской компании, — ответил он, не сходя с места. — Несколько лет назад я ездил в Индию и нашел эту страну чрезвычайно любопытной. Но все, кого я встречал, любили, почитали и уважали Акбара. Однажды я и его видел в Агре. У тебя его взгляд и вот эта красивая отметина, такая же, как и родинка на его лице.
— Да, мне это говорили, — сухо произнесла Жасмин и, повернувшись, скрылась в доме.
Рован Линдли тихонько рассмеялся про себя. Он желал Жасмин де Мариско всеми фибрами своего существа. С первой секунды, когда увидел ее этим утром, он понял, что девушка должна стать его. Она молода и до сих пор жила в защищенном мире. Пусть-ка попробует новой для себя свободы. А он может и подождать. Жасмин подождать стоило. Наклонившись, он понюхал дамасскую розу, аромат которой недавно вдыхала девушка. Свежесть цветка напомнила маркизу о ней. Призрачно, но пьяняще.
Жасмин влетела в комнаты и встала в тени штор, выглядывая в сад, где прогуливался Рован Линдли. Он возбуждал ее, пробуждая чувства, которые она не испытывала даже к милому Ямалу. И вместе с тем, хотя она и отрицала это, пугал ее. В нем была такая страстность, которая казалась почти опасной. Рыжевато-коричневые курчавые волосы восхищали. Ей хотелось их потрогать, позволить пальцам скользить по ним. Когда маркиз коснулся ее, она оцепенела. В его прикосновении была интимность, удивившая девушку.
Она была настолько поглощена своими мыслями, что не услышала, как открылась дверь, и, подскочив при звуке голоса Скай, обернулась к ней с пылающими от стыда щеками.
— Адали сообщил, что ты так бежала из сада, как будто за тобой гнались семь джиннов. — Скай заметила румянец на лице Жасмин, но ничего не спросила. Подойдя к окну, она взглянула в сад, где маркиз Вестлей прогуливался теперь один.
— Адали слишком беспокоится, — коротко ответила девушка. — Хуже полудюжины старух. — Ее глаза вновь скользнули в окно.
— Ты показала Тому Ашбурну и его кузену сад, дорогая? — спросила бабушка.
— Граф предпочел остаться у камина, — ответила Жасмин.
— А лорд Линдли? — мягко настаивала Скай. Жасмин повернулась и в упор посмотрела на бабушку:
— Он удивительно дерзкий человек. Он сказал, что хочет взять меня в жены, коснулся рукой лица! В Индии мужчину бы казнили, если бы он позволил себе такую вольность по отношению к женщине из хорошего дома.
— Ах, вот в чем дело. — Глаза Скай заискрились. — Понимаю.
— Что ты понимаешь? — с тревогой спросила Жасмин, нервно теребя кружева на изящном батистовом платочке.
— Что ты его очаровала. Что ж, он симпатичный мужчина. Расскажи-ка мне все, что он тебе сказал.
— Он заявил, что хочет меня, а когда я спросила, что именно он хочет от меня, он сказал, что хочет взять меня в жены, и рассмеялся. Тогда я ответила, что сейчас не собираюсь снова выходить замуж, а он заявил, что подождет. Что мне делать, бабушка?
Скай весело рассмеялась:
— А ничего, дорогая. Продолжай жить так, как тебе хочется. Тебе вовсе не обязательно снова вступать в брак до тех пор, пока ты сама не решишь, что пора выходить замуж.
— Я еще не готова, — повторила Жасмин. Скай похлопала ее по руке:
— Я расспрошу Тома Ашбурна о его кузене. Странно, что у него нет жены. А какого он возраста? Они наверняка друзья с Томом, — рассуждала госпожа де Мариско.
— Он на пять лет младше графа и с шестилетнего возраста воспитывался вместе с ним, — поведала внучка. — Его отец — брат матери маркиза, родители которого рано умерли.
— Хм, — размышляла Скай. — Том на год старше Патрика. Теперь ему тридцать восемь. Тогда маркизу Вестлею — тридцать три. Хороший возраст для мужчины. — Скай обняла внучку. — Иди, пожелай маме доброго майского утра. Сибилла уже давно у нее. Пора ей привыкать к мысли, что у нее есть сестра.
Госпожа де Мариско вышла из покоев Жасмин, отправилась по лестнице в зал, где нашла мужа, увлеченного беседой с маркизом Вестлеем. Вполне довольный Том Ашбурн дремал у огня, Скай ткнула его пальцем:
— Просыпайся, негодник! Мне нужно поговорить с тобой. Его серые с поволокой глаза открылись и нехотя взглянули на нее. Потом он потянулся всем своим большим телом:
— Здесь?
— Нет, в саду, где нас не смогут подслушать, — сказала она и оперлась на предложенную им руку.
Когда они достаточно далеко отошли от дома, Скай попросила:
— Расскажи мне о Вестлее. Он делает авансы по отношению к Жасмин. Каковы его обстоятельства? Он что, охотник за приданым?
— Боже, мадам, нет! — с горячностью ответил граф Кемпе.
— Я слышала, твоя мать с его отцом были родственниками.
— Да. Рован рано осиротел. Пока ему не исполнился двадцать один год, мой отец был его опекуном.
— Ни ты, ни твой кузен не женаты. Про тебя я знаю. А что с ним?
— Родители относились к Ровану, как к собственным детям, — начал граф. — И к совершеннолетию он был таким же, как все молодые люди в его возрасте, — стремился сбросить с себя родительские узы, которые, ему казалось, его связывали. Отец не подыскал ему пары: как и вы, мадам, он был большим романтиком. На матери он женился по любви и желал того же своим детям.
В двадцать один год кузен вернулся в свой дом Кэдби. Прошло немного времени, и он обручился с наследницей соседнего имения. Несколько раз он встречал ее скачущей верхом по полям, и девушка показалась ему привлекательной. Как и он, она рано осиротела, но у нее был опекун-холостяк. Рован, казалось, не восхищал ее, но и не отталкивал. Родители обеспокоились, но заставить его свернуть с выбранной дороги не могли: кузен ведь очень упрямый человек, мадам Скай.
Отпраздновали свадьбу, но когда Рован вошел в спальню к невесте в их брачную ночь, он нашел ее пустой. Увидев, что окна открыты, он подошел, чтобы затворить их, и внизу разглядел жену — она выбросилась из окна и бесформенной грудой лежала на камнях. Она была жива, но не могла двигать ногами. Женщина прожила еще одиннадцать лет, так и не сказав никому ни единого слова.
Чуть больше года назад жена Рована заболела воспалением легких. Было ясно, что она умирает. Когда он сидел рядом, стараясь хоть как-то облегчить ее страдания, к его изумлению, она вдруг заговорила. Она ни за кого не хотела выходить замуж. Оказывается, она не девственница. Невинности лишил ее опекун, когда девочке было только одиннадцать лет, и, не удовлетворившись этим, продолжал принуждать ее к сожительству. В другое время она ушла бы в монастырь.
— Бедная девочка! — искренне посочувствовала Скай. — На что же рассчитывал ее опекун? Он же понимал, что муж обнаружит, что она не девственница.
— По всей видимости, он был большим мерзавцем. Он сказал племяннице, что, женившись, муж не решится объявить об изъяне из опасения насмешек. А даже если она и обвинит дядю, он будет отрицать все публично. Ведь он был очень осторожен, и свидетелей его порочной страсти не было. Девушка знала, что это правда. Она была чистым человеком. Влюбившись в Рована, не захотела его дурачить, а предпочла себя убить.
— А что же сталось с ее дядей? — спросила Скай.
— Услышав о ее попытке самоубийства, он улизнул из Англии, понимая, что в таких трагических обстоятельствах Рован поверит всему, что скажет ему девушка. Он прихватил с собой все ее состояние, оставив Ровану только землю. Но об этом она не узнала даже на смертном одре. Муж считал, что она не должна чувствовать себя ему чем-то обязанной. А дядя так и не узнал, что до самого смертного дня племянница так и не сказала о нем ни единого худого слова.
— И, несмотря ни на что, твой кузен продолжал ее любить и заботиться о ней, — проговорила Скай. — Я рада, что он такой человек. Том Ашбурн.
— Не знаю, любил ли он ее по-настоящему, во всяком случае, не всем сердцем, но он и в самом деле добрый парень.
— А каков он еще? — Госпожа де Мариско посмотрела на него пристальным взглядом. Граф Кемпе рассмеялся:
— Я вижу, мадам Скай, вы очень любите свою новую внучку.
— Я люблю всех своих внучат. Том, — откровенно ответила женщина. — И детей. Всю семью! Расскажи мне еще о своем кузене маркизе Вестлее. Он сильно растревожил Жасмин.
— Он упрям, но человек он добрый.
— У него есть состояние?
— Да, и он старается его приумножить. Несколько лет назад он ездил в Индию, чтобы вложить деньги в Восточно-Индийскую компанию, — рассказывал граф.
— Какой он веры? — спросила Скай.
— Он принадлежит к англиканской церкви15.
— Хорошо! Славу Богу, не фанатик. Он бывает при дворе? И как у него дела с женщинами? Только не говори мне, что все эти годы во время своего несчастного брака он вел монашескую жизнь. Все равно я тебе не поверю, Том Ашбурн. Так расскажи о женщинах.
— Он ездит ко двору ради забавы, как мы все, — ответил граф. — Что же до женщин, они у него есть, но он очень осмотрителен. Насколько я знаю, ни одна из дам так и не завоевала его сердце. Но вот сегодня утром, когда он увидел вашу внучку, она его поразила, — граф усмехнулся. — До безумия обидно сознавать, что кузен тут же нашел, за кем ухаживать из вашей семьи, а я опять остался не у дел. — Он драматически вздохнул. — Если только, мадам Скай, вы не благословите меня на брак с Сибиллой.
— Ты слишком стар для нее, — ответила госпожа де Мариско.
— Глупости, — возразил граф. — Пылкой девушке нужен муж старше ее, чтобы держать жену в узде. Она очаровательна со своими золотыми кудряшками и надутым ротиком.
— Но ее сердце принадлежит графу Гленкирку, хотя я и не знаю этого человека. Почему, Том Ашбурн, когда речь идет о женщинах, ты всегда стремишься к невозможному? Думаю, специально. Разочарованный, ты гораздо сильнее привлекаешь к себе внимание, мерзкий негодник! — Она игриво дернула его за изящно подстриженные усы.
Перехватив руку, граф Кемпе поцеловал ее и внимательно посмотрел в глаза: