Смолл Бертрис. Дикарка Жасмин (Том 1)

   - А как ты, господин, посмел привезти меня во дворец, который не был должным образом подготовлен? - Она зло топнула ногой. - Во времена твоей матери - да благословит Аллах ее бесценную душу - гарема здесь не было. Все принадлежало ей, а ты отдал большую часть покоев этим низким существам, запихнув жену в единственную комнату. Неудивительно, что твои женщины меня совершенно не уважали! Мне даже пришлось делить с ними ванну! Для моих слуг и моих вещей места не нашлось, а ты этого не замечал. Думал только о себе. Но я - дочь Могола и не позволю себя оскорблять ни тебе, ни этим женщинам, которым ты отдаешь столь сомнительное предпочтение. Это мой дом. Ты сам дал мне право устраивать здесь все по моему усмотрению. Эти покои недостаточно велики, чтобы поселить в них и меня, и кого-нибудь еще. Если хочешь содержать гарем, господин, тебе придется пристроить ко дворцу крыло. А пока я продала женщин, а деньги использовала на отделку комнаты. - Она свирепо посмотрела на него, вызывая на спор.
   Ямал-хан в изумлении глядел на нее, пока смысл слов жены доходил до него. Она продала женщин из его гарема, чтобы оплатить обустройство своих комнат? Внезапно комичность ситуации поразила его. Вот это женщина! Принц принялся хохотать и несколько минут не мог остановиться, пока она стояла перед ним, не опуская глаз. Слезы текли по его щекам, он смеялся до боли в боку. Поистине она - дочь Могола. У него родятся от нее Красивые сильные сыновья и прекрасные и страстные дочери.
   Смех замер так же внезапно, как и начался. Обретение сыновей и дочерей предполагает определенную степень интимности, которой они еще не достигли, а теперь у него больше нет и гарема, где он мог бы удовлетворить свою страсть. Ясаман Кама Бегум была самой очаровательной женщиной, какую он только встречал. Принц чувствовал, как растет в нем желание. Он хотел ее. Теперь же. Этой же ночью.
   - Продав моих женщин, - заметил он резонно, - ты даешь мне понять, что готова обслуживать меня, как обслуживали они. Нельзя, избавившись от них, продолжать игнорировать меня, Ясаман.
   Она ничего не ответила, но бирюзово-голубые глаза чуть заметно расширились. Она замерла, как какое-то дикое существо, внезапно обнаруженное в своем укрытии. Руки принца скользнули по талии жены и привлекли к себе.
   - Ты не ответила мне, Ясаман? - нежно переспросил он. - Готова ли ты удовлетворять все мои потребности, как должно доброй супруге? - Другой рукой он стал ласкать ее лицо, вспыхнувшее от его прикосновений.
   Чувства бурлили в ней. Стук сердца отдавался в ушах. Мгновение она не могла даже вздохнуть, как будто ее душили. Инстинктивно оглянувшись в поисках помощи, она увидела, что слуги, секунду назад бывшие в комнате, куда-то исчезли. Они остались одни.
   Муж наклонился и тихонько поцеловал ее в лоб.
   - Ясаман, моя гордая принцесса, ответь мне. Поцелуй словно снял с нее заклинание.
   - Я готова быть твоей женой, господин, - прошептала она. - Теперь тебе не потребуются другие. - Дай мне твои губы, - попросил он. - И скрепим наш договор. - Он едва коснулся ее рта. - Ты молода, Ясаман. И так красива. Ты не можешь знать, как велико сейчас мое желание.
   Он расстегнул ей блузку и снял ее. Полные груди поразили гладкой округлостью. Он заключил их в ладони, большими пальцами легонько лаская соски. Тихий вздох дал ему знать, что и в ней растет желание. Потом, расстегнув юбку, он позволил ей упасть на пол у ног, оставляя девушку обнаженной. Отойдя на миг, принц полюбовался на жену, какой ее создал Всевышний, и почувствовал, как шевельнулись складки его дхоти: страсть разгорелась и в нем.
   Она безмолвно стояла, загипнотизированная взглядом его теплых карих глаз, лишь изредка вздрагивая, когда прохладный вечерний воздух касался кожи. А может быть, это его руки трогали ее плечи? Ямал-хан вновь привлек ее к себе. Она ощутила, как его пальцы разглаживали кругами кожу - вдоль по спине, вниз и опять вверх, чтобы дотянуться до лица. Минуту он сжимал ее голову руками, потом их губы снова встретились.
   Ясаман с готовностью отвечала на поцелуи принца и руками в зовущем объятии обвила его шею. Этого она ждала всю жизнь. Рот стал горячим и нежным; его настойчивые, но мягкие прикосновения говорили о страстном чувстве. В дыхании мужа был привкус мяты, когда, повинуясь безмолвному сигналу, она разомкнула губы и их языки сплелись в эротическом балете, кружа и кружа в мире влажной чувственности. Ясаман глубоко вздохнула - желание поднялось в невинном восторге.
   Довольная в его объятиях, она освободила мужа от дхоти, являя его естественный облик, и застенчиво, но все настойчивее стала ласкать его в ответ, похлопывая по спине и сжимая ладонями ягодицы. Дыхание перехватило, когда у бедра она почувствовала его уже напряженный член. Ее удивленные глаза горели рядом с его лицом.
   - Я и не знала, что девственница может так возбудить мужа, господин, произнесла она изумленно.
   - Наверное, не каждая, но это безусловно, мой бутон жасмина, - ответил он. С улыбкой он взял ее на руки и понес в спальню.
   - Ночная книга! Где моя Ночная книга? Без нее я не знаю, что делать, Ямал!
   - Сегодня, - улыбнулся жене Ямал, - я научу тебя всему, что ты должна знать. Я научу, как наслаждаться страстью. А в последующие ночи покажу, как еще можно доставить мне удовольствие. Но сейчас к тебе придет радость, которую женщине может принести лишь любящий мужчина и которую, даруя, испытывает сам. Изречение из "Ананга Ранги" гласит:
   "Какой тонкий инструмент женщина, когда на нем искусно играют; как способна к самой совершенной гармонии и разнообразнейшим способам любви, какое божественное эротическое наслаждение она дает". - Он опустил ее на кровать, лег рядом и принялся ласкать грудь.
   Ясаман наблюдала, как он касается ее и как послушны его прикосновениям ее соски. В ней вновь закипел восторг, сердце переполнило грудь, которая горела в огне. Что это - любовь или желание, - она не знала. Но чем бы это ни было, оно казалось приятным.
   - В Лахоре, в спальне женщины, которая дала мне жизнь, - прошептала Ясаман, - на стене выложена мозаика: в центре солнечных лучей круг из золота, красного и голубого, а в его середине стихи - первый из "Камасутры":
   "Когда придет в движение колесо любви, для него не существует законов". Кажется, я начинаю понимать, что это значит, Ямал.
   Он снова - медленно и чувственно - провел пальцами по ее соскам, передавая ее телу ощущение удовольствия, потом спросил:
   - Ты любишь меня, Ясаман?
   - Я не уверена, что знаю, в чем состоит любовь между мужчиной и женщиной, - последовал искренний ответ. - В таких делах ты искусен, и потому я спрошу тебя: а ты меня любишь, Ямал?
   - Должно быть, люблю, - отозвался принц после секундного молчания, - иначе побил бы за то, что ты продала женщин из моего гарема. - Его карие глаза блеснули.
   - Может быть, и я тебя люблю, - проговорила девушка. - Ведь мысль об этой шлюхе Самире в твоих объятиях приводила меня в такое бешенство! - Она потянулась и страстно поцеловала его.
   Сердце Ямал-хана подпрыгнуло в груди. Он полагал, что женился на красивой женщине, но, по воле Божьей, она еще и любила его. Ее безыскусное признание в своей яростной ревности подсказало принцу, что она его действительно любит, даже если сама не была уверена в своем чувстве.
   Он, в свою очередь, поцеловал ее, стал покусывать губы, укрощая ее неистовство долгими глубокими поцелуями, которые заставили ее задохнуться от восторга.
   Губы скользнули по чувственной коже, нашли ямку на шее, прошлись по натертой благовониями округлости плеча, спустились в ложбинку меж восхитительных грудей, ниже в долину плоского живота, который, казалось, затрепетал от жарких прикосновений.
   Ясаман снова вздохнула. Ощущение его губ на коже было ни на что не похоже. Внутри росло до боли желание, которое могло убить, если его не удовлетворить. Чувство, возникшее между ними, отличалось от того, что она испытывала с Салимом, когда они воспроизводили картинки из Ночной книги. И вдруг она поняла, что они делали дурное. Что бы ни говорил Салим о страсти древних владык, это было дурно. Правильно - это. Она обхватила пальцами шею Ямала, ощутила его мягкую кожу: раньше она и не представляла, что у мужчин может быть такая мягкая кожа, прошлась рукой по черным шелковистым волосам.
   Принц гладил ее мягкие бедра, совсем легонько нажимая меж ними. Сердце девушки бешено забилось. Она поняла, что хочет той сладостной близости, которая бывает между любовниками, и хочет отчаянно.
   - Избавь меня от девственности, мой господин Ямал, - попросила она мужа. Я вдруг испугалась неизвестности, а я не хочу тебя бояться. Возьми меня быстрее, чтобы рассеялись мои страхи и мы насладились друг другом!
   Он понимал ее порыв, но в то же время знал, что первый опыт физической страсти не может ограничиваться болью, но должен принести радость:
   - Верь мне, мой бутон, и я не сделаю тебе плохого, - прошептал он.
   Повернув ее тело, Ямал-хан нашел ртом ее тайную драгоценность. Язык уверенными быстрыми движениями касался розовой плоти. Доводя жену почти до неистовства, он лег на нее, приготовившись войти в нее.
   Обеими руками Ясаман взяла его член и стала его направлять, не сводя бирюзово-голубых глаз с его карих. Медленно, сдерживаясь, чтобы не вышло грубо, он проникал в нее, лишь на миг задержавшись, увидя в глазах боль.
   - Нет! - выдохнула она, рванувшись вперед всем своим молодым телом, чтобы впитать его целиком, выражение боли уходило из глаз, сменяясь изумлением.
   И тут он пришел в движение, словно стал скакать на искусно взращенной кобыле, временами замедляя свой бег, чтобы и она испытала удовольствие взрослых. В глазах Ясаман промелькнула радость, крик был полон только что родившегося экстаза. Он заметил это с восторгом и наконец дал выход собственной страсти.
   Когда после первого свидания с Эросом они лежали умиротворенные, Ясаман сказала:
   - На той стене, о которой я тебе рассказывала, господин, было и другое изречение. Второй стих гласил: "Твое тело поглощает мое, поистине теперь я часть тебя, а вместе мы неразрывный круг любви". До сегодняшнего дня я никогда не могла его понять. Разве подобная сладость не рождает новое существо?
   - О, Ясаман, - он был поражен ее девичьей мудростью, - ты понимаешь гораздо больше, чем предполагаешь сама. В "Махабхарате" сказано: "Женщина половина мужа, его бесценный друг, постоянный источник его удовольствий, добродетели и благополучия. Помощь в течение всех лет земной жизни и бесконечное очарование". Я надеюсь, все это сказано о тебе. И поэтому я самый счастливый человек, мой цветок жасмина!
   Ясаман отстранилась от мужа, поднялась на локти и заглянула в его красивое лицо. Ее собственное было бледным, по-видимому, от потрясения.
   - Откуда ты знаешь этот стих из "Махабхараты"? Тебе его кто-нибудь, конечно, сказал?
   - Сказал? - изумился он. - Я изучал "Махабхарату", и этот стих мне особенно нравится. Я всегда считал, что именно такие чувства должен испытывать мужчина к своей жене. Наверное, поэтому я раньше и не брал себе супругу. - Он нежно прикоснулся к ее лицу. - Ты вся побелела, любимая. Что с тобой? Наша первая общая страсть оказалась тебе не под силу?
   - Стих, который ты мне только что прочитал, Ямал, был третьим и последним из начертанных на стене в спальне Кандры. Как будто она сама благословила наш союз! Как ты думаешь?
   Слова принцессы поразили Ямал-хана, но он тут же улыбнулся.
   - В каком-то смысле это так и есть, любовь моя, - согласился он и, поцеловав ее, добавил:
   - И я верю, это принесет нам счастье. Большое счастье.
   Глава 6
   Ман Баи, первая жена Салима, была в истерике. Она всегда слыла нежным существом с утонченной натурой, подверженным депрессиям. Слуги послали за ее любимой теткой Иодх Баи, женой Могола, которая одновременно приходилась ей и свекровью.
   - Дочь моя, дочь моя, - заключила в объятия племянницу Иодх Баи, успокаивающе поглаживая ее надушенные темные волосы. - Кто тебя так расстроил?
   Сначала Ман Баи не могла ответить. Она лишь трагически всхлипывала, показывая, как разбито ее сердце, и тетка изо всех сил старалась ее успокоить.
   - Ты должна заставить правителя прекратить все это, - наконец выкрикнула она.
   - Прекратить что? Расскажи мне, дитя мое, - терпеливо попросила Иодх Баи.
   - Правитель опять разгневался на моего господина Салима. - Колоссальным усилием племяннице удалось собраться с мыслями. - Он снова грозит лишить его права наследства в пользу нашего сына Хушрау.
   Иодх Баи почувствовала раздражение. Ей опротивела игра, которой забавлялись ее муж и сын, но из-за племянницы заставила себя успокоиться.
   - Мой господин Акбар постоянно заявляет, что собирается лишить права наследства Салима за ту или иную провинность, но так этого и не сделал и никогда не сделает, - успокоила она расстроенную женщину.
   - Но на этот раз, - объяснила Ман Баи, - мой сын Хушрау и брат Мадхо Сингх объединились. Они открыто говорят, что следует избавить Могола-льва от занозы в лапе. О тетя! Я воспитывала сына в повиновении деду и отцу. Это мой ужасный брат сбил его с толку. Мне так стыдно!
   - Стыдиться надо не тебе, а моим внуку и племяннику. Не бойся, дитя мое. Восстание против Салима не состоится, и мой господин Акбар никогда не отлучит его от наследия. Я поговорю с моим братом - твоим отцом, раджой Амбера. Уверяю тебя, Ман Баи, он найдет управу на Мадхо Сингха.
   Но Ман Баи недолго оставалась спокойной. В тот самый вечер женщины из гарема Салима собрались во дворе, чтобы отметить первое весеннее полнолуние. Все были облачены в красное, а свет давала только полная луна.
   Любимая жена Салима Hyp Яхан очутилась рядом с Ман Баи.
   - Предатель, которого ты породила на свет, заслуживает смерти, а не награды в виде богатой и цветущей принцессы! - злобно прошипела она сладчайшим тоном.
   - Не смей так говорить о моем сыне! - вспыхнула Ман Баи. - Он хороший мальчик и любит отца.
   - Урод, а не сын, раз восстает против отца, - яростно парировала Hyp Яхан. - Хушрау не заслуживает того, чтобы оставаться наследником господина Салима.
   - Повелитель ищет более достойного наследника среди других сыновей, и мне говорили, что вполне доволен принцем Хуррамом. И правителю он тоже нравится, рассмеявшись в остекленевшие глаза Ман Баи, Hyp Яхан упорхнула прочь.
   Покинув женщин, Ман Баи отправилась на поиски мужа.
   - Это правда, - потребовала она, - что ты собираешься сделать своим наследником принца Хуррама?
   - Хуррам слишком молод, чтобы выступать против меня, - решил пошутить с ней Салим.
   Но Ман Баи страшно побледнела. Так эта проходимка Hyp Яхан была права! Салим в самом деле настроен против их сына. А почему бы и нет? Ведь он и вправду неверен отцу.
   - Ах, какой стыд, - только и прошептала Ман Баи безнадежно и, не сказав ни единого слова, исчезла с праздника. Нашли ее утром. Мертвой. Она покончила с собой, приняв смертельную дозу опиума.
   Салим был безутешен Он снова предался старой привычке и начал безудержно пить, сдабривая алкоголь опиумом. Его приятелями были самые отвратительные люди. Жадные честолюбивые льстецы, они потворствовали низким чувствам принца, поставляя ему все, что он только мог пожелать: будь то вино или девочки. Нового придворного летописца, который по глупости публично сообщил о поведении Салима, привели к нему и с живого содрали кожу.
   Узнав об отвратительном поведении наследника, Акбар решил преподать ему урок раз и навсегда. Если сын рассчитывает на его престол, поведение принца должно в корне измениться. Если же он на это не способен, пора решать вопрос о передаче правонаследования одному из внуков. Второй его оставшийся в живых сын, принц Даниял - симпатичный мягкий человек и алкоголик, - оказался не способным ни на что другое, кроме сочинения приличной поэзии. А принц Мурад недавно умер от излишеств. В отчаянии Акбар покачал головой и решил отменить визит к дочери в Кашмир. 21 августа 1604 года он направился из Агры в Аллахабад, где старший сын содержал собственный двор.
   Река между двумя городами была мелкой, и лодка Акбара угодила на мель. Пока он ожидал, чтобы их стянули на глубокую воду, из Агры пришла весть, что заболела Мариам Макани и желает видеть сына.
   - Она на самом деле больна? - сурово спросил правитель у злополучного посланника. - Или это очередная хитрость, чтобы вымолить прощение принцу Салиму?
   - Не буду отрицать, высочайший, что вдовствующая королева расстроена новым охлаждением между вами и принцем, но она и в самом деле больна, - ответил вестник, и слезы выступили у него на глазах, потому что он по-настоящему любил Мариам Макани. - Моя жена, высочайший, сорок лет прислуживала вдовствующей королеве. И теперь боится, что ее госпожа умирает.
   От этих слов Акбар побледнел.
   - Это правда? - испуганно прошептал он. Вестник мрачно кивнул. Правитель печально вздохнул и отдал приказ возвращаться в Агру. Там он поспешил на половину матери. Салим подождет.
   Мариам Макани совершенно высохла. Она была так слаба, что не могла ходить, и два месяца не покидала постели. Кожа превратилась в тонкий пергамент, некогда черные волосы поредели и поседели. И под ними был ясно виден розоватый череп. Лишь в черных глазах теплилась трепещущая жизнь. Акбар присел рядом, и мать схватила его крючковатой рукой.
   - Салим! - прошептала она.
   - Сегодня избежал моего гнева, - попробовал пошутить он.
   - Он должен прийти.., после тебя, - хрипло выдавила женщина.
   Акбар покачал головой:
   - С каждым днем я все больше сомневаюсь, подходит ли он для этого, мать. Ты знаешь, как я его люблю, но мне начинает казаться, что он вобрал в себя все самое худшее от Моголов и Раджпутов. Возможно, я лишу его наследования в пользу одного из внуков, чтобы сохранить империю.
   Мариам Макани яростно затрясла головой:
   - Нет! - выкрикнула она. - Бабур. Мой Хумаюн. Акбар, Салим!
   Он осознал, насколько важной для нее была последовательная смена Моголов, но Салим был наполовину индус, и в его жилах текло больше крови Раджпутов, чем Моголов. Наступал другой мир, совсем не тот, в котором жили его дед и отец. Эти большую часть жизни провели в сражениях.
   Как будто прочитав его мысли, она с остатками былой силы попросила скрипучим голосом:
   - Найди Салиму девушку из Моголов. И сделай их сына наследником после Салима. Принцессы из Раджпутов портят нам кровь, - и, закрыв глаза, уснула слишком много сил отнял у нее разговор.
   "Каким ей все казалось простым, - подумал Акбар. - Найди девушку из Моголов. Сделай их сына наследником после Салима". Правитель вздохнул. Будь он на десять лет моложе, это было бы еще возможным, но не теперь. Мать, дожившая до преклонных лет, забывает, что и он тоже в возрасте.
   И еще дело было в самом Салиме. Они стали врагами с тех самых пор, когда Салим осознал, что все, что принадлежит Акбару, в один прекрасный день перейдет к нему. И тогда же нетерпеливый принц захотел немедленно заполучить всю власть отца. И все же слова матери убедили Акбара, что ему придется договориться с Салимом. Ни Хушрау, ни другие внуки не были достаточно взрослыми, чтобы управлять Индией. К власти должен прийти солидный человек. После разговора с Акбаром Мариам Макани так и не пришла в сознание и 29 августа 1604 года умерла в возрасте семидесяти шести лет. В знак сыновнего почтения Акбар обрил голову, бороду и усы и объявил краткий траур по всей стране, где большинство населения горько оплакивало его мать. Мариам Макани любили за доброту и щедрость.
   Отправили гонца и в Кашмир известить Ясаман Каму Бегум о кончине ее бабушки. Узнав о потере, принцесса расплакалась.
   - Тебе бы она понравилась, - сказала девушка мужу. - Ее все любили, потом просветлела:
   - Весной, когда мы поедем в Агру на пятидесятилетие правления отца, ты наконец встретишься со всей моей семьей. Чудесное будет время! И мама Бегум поедет с нами и тогда уж насладится придворными слухами, от которых она без ума.
   - А я познакомлюсь с твоим братом Салимом, - подхватил Ямал-хан.
   - Да, - отозвалась Ясаман. - Очень важно, чтобы вы узнали и полюбили друг друга. Мама Бегум утверждает, что папа собирается передать тебе правление Кашмиром в особом Дарбаре, который будет издан во время празднований. Мы должны, Ямал, подобрать отцу необыкновенный подарок, который затмит все другие. Братья подарят ему, как обычно, слонов, - она рассмеялась. - Отец любит слонов, особенно хороших боевых, и все, кто хочет ему угодить, всегда дарят этих животных. Загоны во всех папиных дворцах переполнены слонами. Папа сам раздает их в качестве подарков, потому что у него их слишком много. Мы не будем дарить правителю слонов.
   - Нет, не будем, - согласился Ямал, а сам подумал, как ему нравится ее смех, особенно когда она, как теперь, довольна и шутит.
   - Сапфир, - предложил он. - Красивейшие в мире сапфиры добывают здесь, в Кашмире. Недавно мне принесли великолепный камень. Он весит более трех фунтов и после обработки станет прелестным. Я назвал его "Голубым Вуларом" по имени озера, у которого мы живем.
   Он громко хлопнул в ладоши и приказал откликнувшемуся на зов слуге:
   - Попроси старшего управителя Адали принести мне "Голубой Вулар".
   - Слушаюсь, мой господин, - ответил слуга. Через несколько минут появился Адали и поставил перед ними на стол шкатулку из черного дерева. Шкатулка блестела черным лаком и была украшена изображениями заснеженных горных вершин, озер, растений и животных Кашмира. Уголки крышки скрепляла золотая филигрань, так же был отделан и замок. Адали отпер шкатулку и медленно поднял крышку. Внутри на белой шелковой подушечке покоился огромный ярко-голубой сапфир такой красоты и чистоты, что Ясаман лишилась дара речи.
   - Что ты о нем думаешь? - спросил, улыбаясь, муж.
   - Я никогда еще не видела ничего столь красивого, - наконец обрела она голос. - Ты дал ему верное имя. Отец оценит этот камень.
   - Он лучше слонов?
   - Намного, - рассмеялась принцесса. - Братья позеленеют от зависти. Но я не уверена, что сама не сержусь на тебя. - Она не могла отвести взгляда от великолепного сапфира.
   - Отчего же, мой цветок жасмина? - спросил Ямал-хан и подмигнул Адали, который не мог сдержать широкой улыбки.
   - Оттого, господин, что этот замечательный сапфир тебе придется подарить отцу, вместо того чтобы подарить его мне. - Она изобразила гнев, которого на самом деле не чувствовала.
   - "Голубой Вулар" - особенный камень, - серьезно ответил Ямал. - Он предназначен правителю, - и кивнул Адали. Тот достал из одежд плоскую коробочку из черного дерева. - А вот это ожерелье украсит прелестную шейку принцессы Кашмира, - объявил он, принимая у евнуха коробочку и передавая жене.
   Восхищенно вскрикнув, Ясаман схватила футляр и открыла его. В нем лежало удивительное ожерелье из великолепно подобранных ярко-голубых камней, обрамленных золотом.
   - О, Ямал! Они восхитительны! - Она застегнула ожерелье на шее.
   - Эти камни называются "Звезды Кашмира", - объяснил Ямал-хан. - Когда я родился, это ожерелье подарил матери отец. Думаю, тебе доставит удовольствие надеть его при дворе в Агре. Жена губернатора Кашмира затмит всех других дам.
   - Да. - Ясаман бросилась ему в объятия и восторженно поцеловала мужа. Все эти старые, распускающие слухи вороны, на которых женаты мои братья будут посрамлены. Даже Hyp Яхан позавидует "Звездам Кашмира". У нее ведь нет ничего похожего, - радовалась девушка.
   - Ах ты, моя сластена! - Ямал-хан прижал ее к себе. - Перед тобой я бессилен. Ты пленила мое сердце, и я никогда не полюблю другую. От такой любви родятся лучшие в мире дети.
   Дети. Ясаман хотела детей, но прислушивалась к мнению мамы Бегум. А Ругайя считала, что, если едва созревшая девушка забеременеет, это может ослабить ее или даже убить. Поэтому, Ясаман принимала ночной отвар, который каждое утро готовила ей Юрамалли. Ругайя Бегум советовала дочери как можно дольше избегать зачатия, и в первый год брака та послушно следовала ее инструкциям, но вскоре после того, как ей исполнилось четырнадцать лет, отпраздновав день рождения и годовщину замужества, она прекратила принимать лекарство.
   - Я хочу от него детей, - заявила она Рутайе Бегум, и мать, видя, что она вполне здорова, наконец согласилась с дочерью.
   Ранней зимней оттепелью Ругайя Бегум в сопровождении дочери и зятя отправилась на юг, в Агру. Акбар собирался отпраздновать начало своего пятидесятого года правления Индией в одиннадцатый день марта. Обе женщины знали, что правитель намеревается использовать праздник, чтобы принародно решить свои дела. Раз и навсегда Салим будет объявлен его наследником, это должно обуздать его. Открытое провозглашение прекратит дальнейшие попытки посадить на трон Хушрау, лишит юного принца надежд заменить на нем отца.
   За свои ужасные проступки Салим был достойно наказан прошлым летом. Под предлогом смерти бабушки в середине осени он прибыл в Агру, чтобы увидеться с Акбаром и выразить ему соболезнование. Он появился на еженедельном императорском Дарбаре со множеством даров, в том числе - с великолепным бриллиантом и двумя сотнями слонов. Официально правитель простил сына, но Салим не отделался так легко, как ожидал. В этом случае слонов оказалось недостаточно, чтобы умилостивить отца.
   По распоряжению Акбара наследника арестовали и отвели в гарем, где правитель поджидал его в покоях Иодх Баи. Присутствие матери успокоило Салима, который понял, что останется цел. Но ему пришлось выслушать список своих прегрешений, в которых его обвиняли отец и мать.