Смолл Бертрис. Дикарка Жасмин (Том 1)

   Голова принца раскалывалась от бурной ночи и крепких вин, не легче становилось и от того, что отец приказал арестовать его закадычного приятеля Раджу Басу из May. Хорошо еще, что один из придворных доносчиков Салима успел предупредить его, и Басу улизнул домой. Зная, что от него ожидают искреннего раскаяния, Салим сумел вызвать слезы на глазах. Рыдая, он просил родителей простить за горе, доставленное им. Слезы и уверения в намерениях исправиться, по-видимому, сделали свое дело.
   Доверчивая Иодх Баи, как всегда, готовая все простить, обняла сына и тут же все позабыла.
   Акбар на этот раз не был склонен к такой поспешности:
   - Ты постоянно говоришь, что стыдишься своего поведения, Шайкхо Баба. Но я замечаю, ты стыдишься его лишь тогда, когда тебя схватят за руку и призовут к ответу.
   - Это правда, отец. - Салим выжал еще несколько слез из глаз. - Я с трудом осознаю свою вину. Но сегодня клянусь, я понял все. Никогда в будущем у тебя не появится причины, чтобы наказывать меня.
   - Каким же ты станешь правителем, если поддаешься прихотям, хотя прекрасно знаешь, что хорошо, а что плохо? - задал Акбар мучивший его вопрос. - Власть это дар, мой сын, но начни его только использовать не во благо, а во вред, и увидишь, как этот дар ускользнет от тебя. Я собирал эту страну провинцию за провинцией. Некоторые стоили мне крови воинов. Другие - крови девственниц, дочерей бывших врагов, которых я брал в жены.
   Ни один правитель не достигает полного мира и поэтому должен добиваться мира в самом себе. Религиозные войны ведутся за души людей и за власть. Моголам и Раджпутам никогда не было уютно друг с другом. Сражаются между собой различные касты. А теперь еще к нам прибыли европейцы, и нужно ладить и с теми и с другими. Просто никогда не было, Шайкхо Баба, но я всегда держал себя в узде. Вот этим-то тебе и не удается овладеть.
   - Я постараюсь, отец, обещаю. - Голос принца искренне дрожал.
   Акбар рассмеялся, но веселья в его смехе не чувствовалось.
   - Я помогу тебе, как всегда помогал, Шайкхо Баба, - наконец произнес он и подал знак двум охранникам, которые привели Салима, и теперь поодаль ожидали распоряжений. - Вы знаете приказ, - сказал им правитель. - Заберите принца.
   Сердце бешено забилось в груди Салима, и он бросился к ногам отца. Не слишком ли он далеко зашел в этот раз?
   - Папа! - в испуге закричал он. - Ты собираешься меня убить?
   Акбар с жалостью глядел на старшего сына:
   - Нет, Шайкхо Баба, я не причиню тебе зла. Но для твоего же блага тебя запрут с врачом и двумя слугами и будут держать там до тех пор, пока я не поверю, что ты и в самом деле раскаялся.
   Салим посмотрел на мать, и когда та ободряюще улыбнулась, у него отлегло от сердца, потому что в одном он был уверен - Иодх Баи не лгала ему ни разу в жизни. На короткий срок его заключат. Вынести это не составит труда, и отец будет удовлетворен.
   Но вскоре Салим обнаружил, что его темница отнюдь не была роскошной. Он оказался в мраморной ванной с несколькими матрасами для сна. Принесли простую пищу: рис, вареных кур, фрукты, хлеб. И никакого вина.
   - Я хочу вина, - потребовал он у тюремщика.
   - Повелитель распорядился избавить ваш организм, господин, от всех вредных влияний, - ответил ему врач Сали-Вахан. - Он считает, что вино и опиум производят смущения в мозгу. Ваш младший брат принц Мурад умер от излишеств в вине, а последний сын правителя принц Даниял так привержен этому зелью, что видит то, что не видят другие. Уверяю вас, многое из того, что ему является, весьма пугающе. Мне дали указания разрешать пить вам только воду или горячий чай.
   - Вина, - заревел Салим. - Я требую принести мне вина! Слуги скрутили принца и придавили его к матрасу. Сначала он неистовствовал и требовал, потом умолял и плакал и наконец стал угрожать самыми невероятными пытками, если они немедленно не подчинятся. Сидящий рядом доктор Сали-Вахан принялся читать ему из Корана.
   В следующие несколько дней гнев и отчаяние сменялись в душе Салима. Временами им овладевала жалость к себе, когда, вынужденный взглянуть на самого себя, он понимал, насколько виноват в смерти Ман Баи. Он оплакивал ее и себя, думал об их сыне Хушрау, вспоминал, как в день рождения мальчика жена проливала слезы счастья, гордая, что подарила мужу здорового сына и наследника. Вспоминал, какой верной она была. Он всегда шел к ней первой. Однажды он вообразил, что отец недостаточно внимателен к нему.
   - Твой отец - это Индия, - сказала ему жена. - Когда-нибудь, когда Индией станешь ты, ты будешь поступать по-другому.
   Вот урок, который он усвоил в темнице. Индия прежде всего. Об этом говорила Ман Баи, об этом говорил отец. Это должно быть правдой.
   Пришла навестить сына Иодх Баи и была поражена его внешностью.
   - Что с ним случилось? - спросила она у врача.
   - Не беспокойтесь, милостивая госпожа, - ответил доктор Сали-Вахан матери принца. - Он стал зависим от тех восторгов, которые дает вино. Теперь он их лишен, и тело его восстает. Скоро он вновь придет с телом в гармонию, и когда это произойдет, принц начнет прибавлять в весе и расцветет.
   - От этого лечения я умру, мама, - пожаловался Салим. - Мне лишь один глоточек вина, чтобы себя поддержать! Но Иодх Баи не вняла просьбам сына.
   - Вино вредит тебе. Салим, нам всем это известно, - И, просветлев, добавила:
   - Уже начались приготовления к пятидесятилетнему юбилею отца. Из Кашмира приедет Ясаман с мужем.
   - Ясаман приезжает? - Глаза принца засветились.
   - Да, - ответила мать. - К приезду сестры ты должен поправиться и быть в хорошем состоянии. Ты ведь не хочешь, чтобы она расстроилась, увидев тебя таким. Кстати, тебя должно обрадовать: ее брак с принцем Ямалом оказался очень счастливым. - Иодх Баи пристально посмотрела на сына, стараясь понять, питает ли он тайную страсть к Ясаман, в чем однажды обвинила его Ругайя Бегум. Но теперь к приезду сестры Салим проявил чисто братский интерес.
   - Приятно будет увидеть сестричку, - ответил он, - и познакомиться с ее мужем. Если моя обезьянка полюбила его, значит, он хороший юноша. Иодх Баи вздохнула с облегчением: какие бы романтические мечты ни питал Салим к своей единокровной сестре, они давно улетучились.
   - Скажи, доктор, - спросила она врача, - а другие женщины гарема могут посещать сына?
   - Думаю, их приход благоприятно скажется на нем, - согласился Сали-Вахан.
   Спустя некоторое время Акбар заметил, что, как только он входил на женскую половину дворца, его тут же окружали женщины - жены, дочери, рабыни, умоляя выпустить Салима из его заточения. Принц уже все осознал, уверяли они правителя, жестокое обращение может сломать его. Его надо освободить, в один голос просили женщины.
   Наконец Акбар сдался, утомившись от постоянных просьб. Женщины не могли понять, что он хотел Салиму добра. Принца выпустили под честное слово и отправили на другую сторону реки Ямуна в его собственный дворец. Правитель наказал ему жить там в тишине и трезвости, в противном случае грозил лишить престола: "Еще один случай, и я это сделаю!" Салим божился, что стал другим человеком, и все же Акбар отправил с ним соглядатаев.
   Заключение пошло на пользу, и Салим решил держать себя в руках, потому что его время близилось. Женщины в гареме болтливы. Отец нездоров, хотя и пытается это скрыть. "Скоро Моголом буду я", - думал принц. И Ясаман приезжает! Он не хотел превратиться в такого же алкоголика, как брат Даниял, который не может бросить пить. Человек, не способный держать себя в руках, не в состоянии насладиться властью Моголов. И Ясаман побрезговала бы пьяницей.
   ***
   Делегация из Кашмира приехала в Агру в первую неделю марта. Их разместили в гостевом домике на территории дворца. Окна выходили на реку Ямуна, к которой террасами спускались сады. Проживший всю жизнь в Кашмире и никогда не видевший большого города, Ямал-хан был поражен Агрой, с которой его столица не шла ни в какое сравнение.
   Это был древний город с тысячелетней историей. Он был плотно застроен трех- и четырехэтажными зданиями, перенаселен и грязен. В жарком климате все, что валялось на улицах, тут же начинало распространять запах гниения.
   Стен вокруг города не было, но его окружал ров, перейти который можно было лишь у шести ворот, возведенных Акбаром.
   Все ремесла процветали в Агре: кузнецы, ювелиры, миниатюристы, золотых дел мастера, купцы, готовые купить и продать что угодно, переполняли многочисленные базары. Толпы пешеходов, всадников безостановочно сновали по улицам.
   Ясаман ненавидела Агру, но на Ямал-хана она произвела впечатление, и принц вдруг понял, какую власть держал в своих руках его тесть. До этого он не осознавал реальной мощи Акбара. Теперь он стал побаиваться этого человека, который так тепло пригласил его, назвав в письме "своим сыном".
   Особенно потрясла Ямала красная крепость из песчаника, которую Акбар приказал выстроить на западном берегу реки. Она была возведена на фундаменте старого форта. Могол сам с гордостью показывал ее зятю.
   - Основание залегает очень глубоко, а внешняя стена достигает девяти футов, - объяснял он кашмирскому принцу.
   - А как высоки стены? - спросил юноша, запрокинув голову.
   - Сто восемьдесят футов, - ответил правитель. - Их нельзя проломить. Войти в крепость можно лишь через два входа: с юга личные семейные ворота и с запада - Делийские для горожан.
   Делийские ворота восхитили Ямал-хана. Их образовывали две восьмиугольные башни и арочный проход. Над красивым фасадом со стороны крепости возносились крытые галереи, беседки и островерхие шпили, украшенные узорами из песчаника по белому мрамору. Над воротами нависали стены с боевыми площадками, поручнями и бойницами для лучников.
   При строительстве крепости использовался песчаник из Фатах-пур-Сикри и известняк из окрестностей Дели. Укрепления окружал ров шестидесяти футов шириной и тридцати глубиной. Внутри крепости располагались пять сотен домов в бенгальском и гуджаратском стиле для правителей и двора.
   - Никогда ничего подобного не видел, - признался Ямал-хан тестю. Великолепно!
   - А Ясаман не нравится, - сказал Акбар. - Поэтому она и провела большую часть жизни в Кашмире и Лахоре. Здоровье она унаследовала от матери и не любит жаркой и влажной погоды в Агре. - Я обнаружил, она вообще не любит городов, ответил Ямал-хан.
   - Так ты влюбился в мою дочь? - улыбнулся юноше Акбар. - Когда ты о ней говоришь, твое лицо становится мягче и заметно меняется голос.
   Румянец проступил на золотистой коже принца.
   - Да, - медленно ответил он. - Я ее люблю, - потом рассмеялся:
   - Как я мог ее не полюбить? Вы слышали, как она продала мой гарем?
   Теперь настала очередь расхохотаться Акбару:
   - Нет, но должен признать, что это как раз то, что от нее следует ждать, сынок.
   - Да, господин. Сладкая дева, которую вы мне дали в жены, может обернуться неистовым существом. Об этом вы не говорили, когда демонстрировали ее красоту. Да, я ее люблю!
   - Так расскажи, как она продала твой гарем, - попросил Акбар.
   Ямал-хан повиновался, прежде описав всех женщин и их таланты. Когда он кончил, правитель хохотал пуще прежнего.
   - И она потратила выручку на отделку своих комнат? - Восхищенный, он никак не мог перевести дыхание. - Характер такой же горячий и живой, как у Кандры. Ах, как мне ее не хватает, - пожаловался он зятю и вдруг стал печален, в глазах засквозила тоска.
   На секунду Ямал-хану даже показалось, что он как-то обидел правителя, и он не находил нужных слов.
   - Ты приведешь Ясаман сегодня вечером навестить меня? - прервал молчание Могол. - У меня будет Салим. Ты ведь еще с ним не знаком? Если ты станешь имперским губернатором в Кашмире, тебе надо подружиться с Салимом.
   - Я уверен, мы подружимся, - заверил Ямал-хан правителя. - Ясаман его так любит. А как мне может не понравиться человек, которого она обожает? С вашего позволения, милостивый господин, я присягну на верность не только вам, но и принцу Салиму.
   - Хорошо, - кивнул Акбар.
   ***
   Тем же вечером Ясаман в лиловом сари, отделанном золотом, в ожерелье из оправленных в золото аметистов отправилась с мужем навестить отца. Все жены, дети и внуки Могола тоже были там. Принцессу тепло приветствовали, а Ямал-хан, в этот день особенно красивый и одетый во все белое, произвел настоящий фурор. Ругайя Бегум просто светилась, когда дочь представляла мужа двум старшим сестрам Шахзад-Каним Бегум и Шукунан Нисе Бегум, которые не присутствовали на ее свадьбе.
   - Должна признать, он красив. - К Ругайе подошла Салима Бегум. - Но тебе давно пора стать бабушкой.
   - Ясаман было только тринадцать, когда они поженились, - напомнила Ругайя Бегум. - Им нужно подождать.
   - Ай! - жарко вздохнула Салима. - Взгляни, как он на нее смотрит. Акбар ведь так никогда не смотрел ни на одну из нас.
   - Он смотрел так на Иодх Баи и Кандру, - ответила Ругайя Бегум. - Я до сих пор помню этот взгляд.
   - Ты помнишь ту боль, которую он причинял твоему сердцу, - прошептала Салима Бегум. - Так всегда бывает, когда первая жена слишком любит мужа. А ты, подруга, его любила. И наш господин отвечал тебе взаимностью. Настолько, что позволил остаться в Кашмире с Ясаман.
   - Мне там нравится, - ответила Ругайя Бегум. - Там я сама себе госпожа, живу в своем собственном дворце как захочется, никому не подчиняюсь. Да, очень нравится.
   - Я тебе почти завидую, - согласилась Салима Бегум. - Но в своем дворце мне было бы не с кем поговорить и не было бы слухов, которые так скрашивают жизнь. Нет, мне следует оставаться там, где я есть. - И она рассмеялась.
   - Всемилостивейший, благороднейший, высочайший принц Салим Мухамад! провозгласил слуга в дверях. - Дорогу принцу! Дорогу принцу!
   Салим на секунду задержался, темные глаза прошлись по гостям. Его белые одежды были расшиты золотой и серебряной нитями и украшены красивейшими бриллиантами. Небольшой тюрбан белого шелка пересекала золотая парчовая лента, отделанная жемчугом и алмазами. Остроносые туфли в тон белой тунике были расшиты золотом и серебром. В его честь они назывались "Салим Шахи".
   Ясаман. Где же Ясаман? Вот она. Он увидел ее рядом с сестрами, подле стоял молодой человек. Салим вступил в комнату и направился прямо к отцу, сидевшему под золотым балдахином. Принц раболепно распростерся перед Акбаром. "Да, старик выглядит неважно, теперь недолго", - думал Салим. Вскоре у него будет все, что он только ни пожелает. У него будет Индия, невероятная власть. И у него будет Ясаман!
   Он почувствовал, что его поднимают, и взглянул в переполненные слезами глаза Акбара.
   - Папа, - произнес он и поцеловал правителя.
   - Шайкхо Баба, мой любимый сын, - отозвался Акбар и, в свою очередь, поцеловал Салима. - Ты самый желанный гость в моем доме. Иди поздоровайся с матерью и семьей.
   Улыбнувшись и вежливо поклонившись, принц тут же повиновался - тепло поприветствовал Иодх Баи. Увидев Ясаман, он ощутил, как забурлили в нем чувства, - поцеловал каждую из теток, поздоровался с Hyp Яхан и Хандешской принцессой, матерью принца Хурама.
   - Шахзад! Шукунан! - Он обнял старших сестер.
   - Салим! Салим! - Его нетерпеливо тянули за рукав.
   - Арам-Бану, дорогая, ты с каждым днем становишься все чудеснее, похвалил он дочь госпожи Ваги, незаметно разжимая вцепившиеся в его рукав пальцы.
   Арам-Бану засияла от лести.
   - А кто это с вами такая красивая, сестрички? - засмеялся принц.
   - Салим, ты что, не узнаешь нашу младшую сестру Ясаман? - простодушно прыснула Арам-Бану.
   - Не может быть! Неужели это моя маленькая обезьянка? - притворно удивился принц, забавляя Шахзад и Шукунан, а Арам-Бану приводя просто в восторг. Ясаман была гадкой девчонкой, когда я видел ее в последний раз.
   - Грубиян! Никогда в жизни я не была гадкой, - возмутилась Ясаман. Наоборот, мне говорили, что я самый прелестный ребенок!
   - Который вырос в тщеславную девицу, - подтрунивал он над сестрой.
   - Салим! - Ясаман топнула затянутой в парчу ногой. - Так-то ты встречаешь меня после двухлетней разлуки, братец.
   - Нет! - воскликнул принц и схватил девушку в объятия. - Вот как я встречаю тебя, Ясаман. - Он поцеловал ее в губы и крепко сжал. Она ощутила во рту его необыкновенно чувственный язык. Он тут же ее отпустил. Все произошло так быстро, что Ясаман даже не была уверена, не вообразила ли она непристойную страсть в его объятиях.
   Она нервно рассмеялась, отгоняя неприятные мысли.
   - Я тоже рада тебя видеть, братец, - произнесла она и изобразила на лице улыбку.
   Сестры растворились в толпе родственников и друзей, и принц взял руку Ясаман.
   - Ты стала еще красивее, если это только возможно. - Его глаза потеплели. Нет! Они запылали! - Брак, я вижу, тебе на пользу. Твой муж хороший любовник?
   Его слова и то, что стояло за ними, заставили ее почувствовать раздражение. В первый раз в жизни Салим вывел ее из себя.
   - Я счастлива, - сдержанно ответила девушка.
   - Ты его любишь? - продолжал допрашивать Салим.
   - Да, я его люблю, брат. - Все это становилось невыносимым.
   - Так где же этот маленький кашмирский принчик? Я должен познакомиться с ним. И тогда решу, подходит этот человек для тебя и подходит ли он мне, чтобы управлять одной из моих провинций.
   Бирюзовые глаза Ясаман вспыхнули гневом.
   - Твоих провинций ? - еле слышно переспросила она. - На троне еще сидит наш отец. Он вовсе не призрак. Или пока мы тут празднуем пятидесятилетие его правления, ты задумал очередной домашний путч? - Она вырвала руку.
   - Женщина, способная на великий гнев, должна быть способной на великую страсть, - пробормотал принц.
   - Твои слова неприличны, братец. - И, повернувшись, она отошла прочь.
   Он догнал ее и схватил за плечо. Из-за жары она не надела блузки, и пальцы больно впились в обнаженное тело.
   - Я должен познакомиться с твоим мужем, сестра.
   - Что ты хочешь от меня, Салим? - спросила Ясаман, не глядя на брата.
   - Чтобы ты была рядом, когда я унаследую трон. Ты знаешь, я всегда этого хотел.
   - Я твоя сестра, Салим. Мое место - рядом с мужем, - терпеливо ответила она, не способная поверить в услышанное.
   - Я хочу тебя! - почти выкрикнул он. Не удержавшись, она взглянула ему в лицо и до глубины души была поражена страстью, стоявшей в его глазах:
   - Салим, - повторила она, - я твоя сестра.
   - В Древнем Египте царствующие братья и сестры вступали в брак, - напомнил он ей. - Ты не забыла, как в детстве я рассказывал тебе об этом, любимая?
   Внезапно Ясаман оттаяла. Она подумала, что любовь к ней Салима поможет ему понять, насколько непристойна его страсть.
   - Я больше не ребенок, братец. И мы оба знаем: то, что ты предлагаешь, грех против природы и против всех верований в мире. То, что ты хочешь, не может случиться. Прошу тебя, брат, выкинь это из сердца и из головы. Взгляни на отца. Мне больно это признавать, но он умирает. Вскоре ты будешь Великим Моголом. А мы с мужем от твоего имени будем верно править Кашмиром. - Она успокаивающе погладила его по щеке. - А теперь, брат, пойдем, я тебя познакомлю с Ямал-ханом. Обещаю, тебе он понравится. Можешь ему верить. Пойдем.
   Снова взяв его руку, она повела брата через комнату туда, где стоял и разговаривал с приглашенными на праздник братьями и отцом Ямал-хан. Увидев ее, Юзеф-хан сложил в приветствии руки.
   - Нет, нет, - запротестовала Ясаман, - не отец мужа должен приветствовать меня, а я его. - Сложив ладони, она поклонилась свекру и улыбнулась Якубу и Хайдеру. Прежде она лишь раз виделась с ними мельком, но почему-то они ей не понравились. Но ради Ямала она решила обходиться с ними любезно.
   Отец и оба старших сына склонились в приветствии перед Салимом, и тот ответил вежливым поклоном.
   - Брат, - проговорила Ясаман, - познакомься с моим мужем Ямалом. - Она повернулась к молодому человеку. - Господин, это мой обожаемый брат Салим, о котором я тебе так много рассказывала.
   Ямал-хан почтительно приветствовал родственника, который в один прекрасный день должен был стать его господином.
   - Счастлив познакомиться с тобой, милостивый господин, и перед Аллахом клянусь в своей верности.
   Салим изучал симпатичного, вежливого, обходительного молодого человека, который украл у него сердце Ясаман, и горькая ревность закипела в его душе.
   Больше всего на свете ему хотелось раздавить Ямал-хана. Но будь он так глуп, он бы не дожил до сей поры. И губы сами собой сложились в сердечную улыбку. Он протянул руки к кашмирскому принцу:
   - Юный брат, это я рад наконец встретиться с человеком, который сделал счастливой мою маленькую обезьянку. С признательностью принимаю твою клятву в верности и обещаю: то, что пожаловал тебе отец, останется с тобой до конца жизни, даже если имя Могола сотрется из памяти.
   Мужчины пожали друг другу руки, а Юзеф-хан возрадовался в глубине души Кашмир снова принадлежал его семье и был завоеван без единой капли крови. Ямал приглянулся такому сложному человеку, как принц Салим, и тот публично обещал, что сын останется правителем Кашмира даже после смерти Могола. Юзеф-хан радостно улыбался принцу, троим сыновьям и обожаемой невестке, которая сделала все это возможным. В его судьбе было много поворотов, но сейчас он был удовлетворен. Он не заметил, какими горькими взглядами обменялись его старшие сыновья. А Салим Мухамад заметил и удовлетворенно ухмыльнулся про себя.
   ***
   - Твой брат Салим был необыкновенно сердечен со мной, - сказал жене Ямал-хан, когда вечером они вернулись в домик для гостей. "Да, - думал он. Салим обошелся любезно". Но инстинкт подсказывал, что надо поберечься. И юноша никак не мог избавиться от этого чувства.
   - Салим тяжелый человек даже для тех, кого он любит, - предупредила Ясаман, растягивая слова. - Он мой брат и нравится мне, но ты никогда не должен доверять ему до конца.
   - Но я должен сохранять его расположение, любовь моя, - ответил муж. Ведь то, что дает господин Акбар, господин Салим может отнять.
   - Когда Салим станет Моголом, у него будет другое имя, - сказала Ямал-хану принцесса. - Давным-давно он решил взять себе имя Джахангир, что значит Завоеватель Мира. Оно ему подходит. Тетя Иодх Баи говорила, что он с детства хватал все, до чего мог дотянуться руками.
   Принц рассмеялся:
   - Ты не так носишься с ним, как другие женщины в доме твоего отца. Почему? - Я люблю брата, но знаю, что в нем нет ничего особенного: мужчина, как все другие, - осторожно попыталась объяснить Ясаман.
   - Не совсем как другие, мой цветок, - возразил Ямал-хан. - Твой брат унаследует великое государство, и жизни всех нас - в его руках. Нет, он не ровня другим мужчинам.
   Ночь была знойной, особенно для ранней весны. Под домашним нарядом у Ясаман ничего не было. И Ямал-хан тоже снял праздничные одежды и облачился в дхоти.
   - Не хочу больше говорить о брате. - Ясаман провела по груди мужа рукой. Здесь жарко. Давай выйдем на террасу. Может быть, ветерок с реки принесет прохладу.
   Небо было чистым и черным, как шелк. Полная яркая луна освещала все вокруг, как днем. На небосклоне были видны только самые крупные звезды. Терраса нависала над рекой, хотя справа и слева сады сбегали к самой воде. Где-то неподалеку на дереве, обманутая светом луны, щебетала птица. В терпком воздухе разливался аромат роз. Река под ногами струилась почти неслышно, с легким шелестящим звуком.
   Изредка из какой-то таверны легкий ветерок доносил обрывок музыкальной фразы.
   Ногами Ясаман ощущала тепло мозаичного пола. Она сбросила полупрозрачную накидку.
   - Как я ненавижу жару так рано весной, - пожаловалась она. - Этот влажный зной совсем не похож на лето в Кашмире. Там даже в месяц моего дня рождения не так жарко. А ведь до лета еще далеко. Представляешь, что здесь будет через пару месяцев? Совершенно непереносимо.
   - Твой отец говорил, что у тебя здоровье матери. - Аллах! Как она была красива.
   За время, пока они гостили в Агре, он видел много симпатичных женщин, но ни одной такой, как Ясаман Кама Бегум. Его чресла напряглись в предвкушении любви.
   Ясаман откинула голову и поворачивала ею из стороны в сторону, чтобы дать отдых затекшей шее и плечам, груди зовуще подались вперед, и муж обнял ее за талию, прижался головой, язык по-змеиному касался сосков.
   Ясаман что-то забормотала от удовольствия и выгнулась.
   - Соблазнительница, - тихо засмеялся Ямал.
   - Только прикажи, и я не буду тебя соблазнять, - ответила девушка.
   Он покусывал ее грудь, а когда, опустившись на колени, уткнувшись ей в живот, сказал: "Ты - моя женщина", Ясаман вскрикнула и подумала: "Неужели все жены так наслаждаются своими мужьями? Может ли страсть быть еще лучше?" Она была так наивна до брака. Кроме того случая с Салимом, ничего не знала. Ночная книга не способна поведать женщине, какова в жизни любовь. Каждый раз, когда они бывали с мужем близки, Ясаман понимала, что ей еще многому предстоит научиться.
   Руки опустились и стали ласкать бедра, он привлек ее ближе к себе, начал тереться щекой о живот. Невольно она дернулась в его объятиях и слегка раздвинула ноги. Голова принца склонилась, пальцы раздвинули кожу, в предвкушении наслаждения озноб прошел по спине Ясаман, и в этот миг его язык коснулся чувственной драгоценной плоти, скрытой до того от взгляда.
   - Ax, - нежно выдохнула она, изгибаясь всем телом. Язык невероятно, восхитительно мучил ее и внезапно вызвал неожиданный всплеск удовольствия, оставив ощущение теплоты и умиротворения. Ямал счастливо рассмеялся.
   - Ну и ненасытное существо ты, жена. Не можешь подождать?
   Она обняла его за плечи.
   - А разве больше нельзя?
   - Можно столько, сколько хочет твое сердечко, цветок жасмина, - пообещал он галантно.
   - Вставай, Ямал, - нетерпеливо приказала Ясаман. - Теперь я буду пробуждать твой аппетит, чтобы остаток ночи провести в удовольствиях.