– Ну, в ее жизни произошла не одна трагедия. Первая – это внезапная смерть отца, вторая – смерть матери, которая не выдержала потери мужа, и третья – потеря ребенка на четвертом месяце беременности.
– Слишком много потерь. – Женщина посмотрела в стальные и пустые глаза человека напротив. – Вам жаль свою жену?
– Почему вы спрашиваете? Конечно!
– Спрашиваю, потому что вы поместили ее сюда, а не начали лечить дома.
– Дома? Но как? – Мужчина усмехнулся. – Дома она начала пить!
– Вы часто бывали дома после потери ребенка?
– Вечерами.
– Почему так мало? Вы жили дальше своей жизнью по тому же графику?
– А почему я должен менять свой график? Я бизнесмен. У меня много работы над проектами. Арина молода, у нее крепкое здоровье. Она сможет родить еще одного ребенка.
– Вы не ощутили потерю?
– Честно? – Эдуард посмотрел в сторону Марины Михайловны. – Наверное, во мне не проснулся отцовский инстинкт, я не смог ощутить того, что ощутила жена.
Женщина поправила волосы и продолжила изучать этого мужчину. Было видно, что он тщательно взвешивает каждое слово. Ему было неуютно от ее расспросов.
– Что же, я кое-что поняла из ваших слов и постараюсь помочь Арине Анатольевне.
Мужчина так и хотел закричать: «Что ты поняла, глупая тетка?! Кто и что вообще может понять?!» Он никогда не откроет свою душу кому-то, даже самому себе. Лишние резкие движения, шевеления в душе приводят к краху. Он уяснил это с детства. Улыбнулся:
– Я очень рад, что моей женой занимаетесь вы. – Лживый комплимент слетел с уст, как будто он сказал «Добрый день» или «Хорошая погода».
– Мы убрали одно из лекарств, другие лекарства заменили более щадящими.
– Почему?
– Вы что, хотели бы, чтобы Арина Анатольевна пребывала в состоянии сна дольше состояния бодрствования? – Вопрос этого человека просто взбесил женщину. – Что значит «почему»?
Эдуард посмотрел на психолога и понял: он сказал лишнее, не рассчитал, так как подобное заявление ему совершенно не понравилось. С лекарствами она спит и забывает, как ее зовут. Зачем они ей дают время на обдумывание своей жизни, для чего это надо?
– Нет, я просто не понимаю в медицине ровным счетом ничего. Мне казалось, что таблетки нужны для лечения, если вы их убрали, значит, ей лучше?
Марина Михайловна напряглась. Ей совершенно не нравился этот человек. Он не обрадовался, не улыбнулся, показалось, был просто ошарашен подобным заявлением. Неужели этот мужчина не хотел возвращения жены домой?
– В общем, мы посчитали, что для Арины Анатоль–евны так будет лучше. Чтобы она смогла осознать себя, свое «я». Могла решить, как жить дальше. Теперь ей требуется помощь близких людей. Насколько я могла понять, самым близким человеком для нее являетесь вы?
– Да.
– Тогда я скажу вам, что только любовь и внимание помогут ей пережить все то, что случилось с ней за последнее время.
– Я очень постараюсь ей помочь.
Марине Михайловне слабо верилось в слова, сказанные так равнодушно.
– Теперь вы можете пройти в палату. У вас есть на посещение полчаса.
Эдуард тихо открыл дверь палаты. Арина лежала поверх покрывала на кровати. Было открыто окно, впуская в комнату дразнящий и пьянящий запах весны. Белокурые волосы молодой женщины мерцали на подушке и отливали золотом на солнце. Лицо бледное. Тонкие запястья. На мгновение он залюбовался своей женой. Сердце больно защемило. Он сам разрушил ее. Арина распахнула глаза. Огромные янтарные в желтую крапинку глаза вспыхнули новым светом. Светом изнутри. Эта была другая женщина, другой человек. Эдуарду стало страшно. Она изменилась буквально за каких-то три месяца. В них не отражались ни боль, ни неуверенность.
– Привет, чего так рано заехал?
– Привет, мне на совещание сегодня.
– Опять работа?
– Любимая, как всегда.
– Понятно. – Арина встала, уверенно и гордо подняв голову, прошла мимо мужа. Взяла со стола расческу, чтобы причесать локоны. – Ну и как у тебя дела?
Эдуард остолбенел. А где злость? Нападки? Где крики и нервозность? Недавно она же хотела развода. Узнала правду о потере ребенка. Неужели поверила ему, осознала, что он не мог ее предать? Слабая надежда пробежала по всему телу словно мурашки.
– Ну как могут быть без тебя дела – хуже не придумаешь, хожу весь потерянный. – Он пытался улыбнуться.
– Бедненький, – она саркастически ухмыльнулась, – без моих плюшек ты похудел. – Арина ущипнула Эдуарда за бок.
– Да, дорогая, я скучаю.
– А я нет, сладкий, совсем не скучаю, но домой хочу.
Мужчина не мог понять, что же произошло с его женой. Неужели так повлияла на нее эта обстановка?
– Дорогая, ты хорошо себя чувствуешь?
– Прекрасно! Слышишь, как поют птички? Они в это время особенно красиво поют. – Арина подняла указательный палец вверх и улыбнулась. Сейчас она была очень хорошенькой: ямочки на щеках, яркие глаза, в которых плясали озорные чертики. – Ты думал, может быть, что я здесь скончалась от горя и тоски? – Женщина засмеялась.
Эдуард стоял мрачнее тучи. Его жена смеется над ним, необычно, нелепо. Где же ее взгляд, полный обожания и приземленности?
– Ты знаешь, думаю, мне эти каникулы на нейтральной территории пошли на пользу.
– Ты на меня злишься, что я отвез тебя сюда? Но у тебя начался приступ, я растерялся, не знал, что делать.
– Конечно, ведь ты меня так сильно любишь. Я все понимаю. – Арина продолжала улыбаться.
Может, теперь так проявляется ее расстроенная психика? Эдуард повернул голову жены к себе и поцеловал. Она ответила ему легким поцелуем, потом больно укусила за нижнюю губу.
– Милый, разве твоя любовница не удовлетворяет тебя, пока я лежу здесь?
– Арина, ну что ты опять говоришь? У меня нет никакой любовницы!
– Ой, прости, память моя девичья, конечно, у тебя никого нет, я твоя единственная женщина. Именно поэтому ты не навещал меня в течение трех месяцев, чтобы наша встреча прошла бурно. Может быть, займемся сексом в коридоре?
Эдуард мысленно досчитал до десяти – никогда ему не доводилось видеть свою жену столь самоуверенной, строптивой и жесткой.
– Ты просто обижена, Арина, не надо так себя вести, прошу тебя, я ведь действительно тебя люблю.
– Конечно, я верю, Эдуард. – Арина поцеловала мужа в щеку и стала его толкать к двери. – А теперь давай уходи, а то совещание пропустишь, знаешь ли. И вот что еще, у меня пара пожеланий.
– Каких? – Эдуард посмотрел на жену, присутствие которой в последнее время вызывало у него странное беспокойство.
– Ну, во-первых... – Арина улыбнулась, – во-первых, к моему возвращению в доме должна быть домработница, как-то я подустала вести все хозяйство сама, во-вторых, купишь мне машину, а в-третьих, будешь с работы мчаться, раскрыв объятия.
– Ну, в этом нет проблем, но почему таким тоном?
– Каким, сладкий? Насколько я понимаю, ты захапал дело моих родителей себе, пока я тут валялась?
– Нет, лишь на время, Арина, пока ты была не в состоянии вести дела, да и после клиники тебе надо будет прийти в себя.
– Ага, по-другому говоря, пройти тест на вменяемость? – Глаза Арины загорелись недобрым огоньком, она закурила и посмотрела спокойно в стальные злые глаза мужа. Без робости, без лишней суеты. Посмотрела так, как никогда на него не смотрела ни одна женщина. – Ну что же. Я его пройду. Так что к моему возвращению готовь бумаги, я хочу знать все подробности того, что происходит на фирме.
– Дорогая, но ты не можешь заниматься делами фирмы сейчас.
– А кто сказал, что это будет сейчас? Нет, просто после моего возвращения я буду вместе с тобой ходить на работу. Справку мне уже дадут о том, что я совершенно здорова. Звезды эстрады и кино тоже лежат в клиниках, проходят терапию. А потом выходят на сцену, снимаются, и никто в них не тычет бумажками, не отбирает кусок хлеба. Значит, и я теперь буду контролировать дела на фирме. Все-таки это дело моей семьи.
– Но ты же ничего в этом не понимаешь! Разве не так?
– Так, не так, какая тебе разница? Разберусь. Эдуард, ты забыл: Анатолий Сергеевич – мой отец, а не твой, а вот ты муж дочери состоятельного человека, который возглавлял фирму в течение многих лет, а дед занимал огромный пост в министерстве, ну и так далее. До свидания, муж.
Арина вытолкала мужчину за дверь палаты и хлопнула ею перед самым его носом. Эдуард стоял растерянный и опустошенный. Ему смели указать на место, которое он должен занимать, как собаке. Его пнули носком ботинка на коврик. Глаза стали наливаться кровью и ненавистью. Ну ничего, он еще поставит на место свою маленькую женушку. Он научит ее обожать его так же, как когда-то. Временное помешательство, оно пройдет, и наступит спокойствие. Он опять будет на коне. Не будет воевать за место под солнцем с этой женщиной. Не может развестись с ней, но может подмять под себя. Опять бунт! Ну ничего, пусть только выйдет из этих стен, если этому суждено быть. Эдуард развернулся и устремился прочь. Навстречу делам и смелым идеям.
Арина прислонилась лбом к двери. В висках стучали тысячи молоточков. Руки дрожали, ноги подкашивались. Как нелегко было видеть этого человека, который разрушил ее жизнь, лишил надежд. Она четко и ясно осо–знавала, что надо делать, но где взять силы для борьбы? Борьбы с человеком, которого боготворила и любила до беспамятства. Она его тогда любила так, как сейчас ненавидела. Недавно Марина Михайловна ее спрашивала, ненавидит ли она его. Нет, тогда нет, но сейчас... Сейчас она осознала, сколько гадостей сделал ее муж. Она не хочет, чтобы этот человек был в ее жизни. Надо научиться вести дела компании, но только он сможет помочь в этом разобраться. В данный момент Эдуард ей нужен так же, как она ему необходима. Значит, надо научиться использовать людей. Мужа было нелегко использовать, но необходимо. Ужасно! Она объявляет войну человеку, который ее сможет растоптать, как муху. Ведь никогда Арина не боролась за жизнь. Ей казалось, что у нее все есть. Но нет, она была пустышкой, и места у нее теперь не было. Она стукнула кулаком о дверной косяк. Кровь проступила сквозь тонкую кожу на костяшках. Отошла от двери, на ватных ногах прошла в комнату. В голове гудело. Перед глазами поплыли круги. Как же тяжело! Арина рухнула на кровать, слезы душили. Она проревела в одиночестве час. Встала. Посмотрела на себя в зеркало. Зареванные красные глаза, нет, так не пойдет. Надо снова брать себя в руки. Ведь смогла же она взять себя в руки, когда пришел муж, и поговорить с ним так, чтобы тот даже и не подумал о ее боли, о том, что разрушил ее мир, оставил пустоту. Арина надела джинсы и легкий свитер, позвонила медсестре:
– Зайдите ко мне, я иду гулять.
Через десять минут Арина в сопровождении пожилой медсестры вышла на территорию больницы. Яркое солнце ударило в глаза. Слышалось птичье пение, шумел ветер. Тепло окутывало тело. Хотелось нежиться в лучах и ни о чем не думать. Арина прошла к большим березам перед оградой, прислонилась к ним. Вдруг ее заинтересовали двое людей около ворот, они о чем-то разговаривали с охранником.
– Какая это больница?
– Это центр реабилитации людей с нарушенной психикой.
– Странно, а где же больница, где делают обследования... забыл, как ее там, Игорь?
– А я помню, помню, сюда ездили УЗИ мне делать.
– Ну где делают платные исследования. А то мне снимок нужно сделать.
– Я не знаю, что вам надо, – охранник начинал терять терпение, – но, видимо, вам нужна клиника, которая находится рядом с нашей. Вон там, за углом. – Мужчина махнул рукой.
Арина невольно посмотрела, куда указал охранник, и увидела большое трехэтажное здание. Два человека прошли вдоль забора мимо нее, один из мужчин замедлил ход и обернулся. Черные глаза посмотрели в знакомые янтарные. Заглянули в самую глубь.
– Арина? – Александр пришел в полное замешательство.
– Здравствуй. – Она протянула ему через черную ограду руку. Он пожал ее пальцы.
– Что ты тут делаешь?
– Лежу, лечусь. – Арина грустно улыбнулась.
– Я думал, что вы помирились.
Арина посмотрела на него осуждающе:
– Нет. Муж меня поместил сюда.
– Почему?
– Ну, наверное, потому что у меня действительно поехала крыша.
Игорь, который наблюдал за этой сценой, растерялся. Он начинал догадываться, кто эта хрупкая женственная девушка с огромными глазами.
– Я не замечал, чтобы у тебя поехала крыша. Тебе просто нужно спокойствие. Расскажи мне все, что произошло тогда, Ариша!
– Арина Анатольевна! – Медсестра подошла к пациентке и посмотрела на двух мужчин около изгороди. – Вам нельзя разговаривать с незнакомыми.
– Это не незнакомый, а мой друг.
– Тогда, если он ваш родственник, пусть пройдет и попросит разрешение на посещение.
– Я же вам сказала: это мой друг, а не родственник.
– Тогда он не имеет права здесь находиться. Пойдемте. – Медсестра взяла девушку под руку и подтолк–нула слегка вперед.
– Что вы себе позволяете? – Арина разгневанно посмотрела на женщину. – Я сама пойду, когда это будет нужно.
– Но у вас процедуры через пять минут, я прошу вас, не упрямьтесь.
Арина извинилась перед Александром и повернулась к медсестре:
– Отойдите, пожалуйста, я через минуту к вам подойду. Оставьте меня.
– Хорошо, я буду рядом, но это против правил. У вас только минута.
Арина подошла к изгороди. Александр протянул девушке сильные пальцы.
– Ариша, как так получилось? Почему ты мне ничего не сообщила? Бога ради, Арина, объясни все, что происходит?
– Саша, я не знаю, что тебе объяснить, это так долго рассказывать. Скажу одно: мой муж меня упрятал сюда, чтобы я не мешала ему жить. Но скоро меня выпускают. Я возьму себя в руки и не останусь здесь больше чем на месяц.
– Ариночка! Позвони мне, прошу тебя, заклинаю, не губи себя, я тебе помогу. – Александр схватил девушку за запястья и посмотрел в глаза. В них он прочитал боль и обиду, а еще он в них увидел ненависть. Это была уже не та женщина, с которой он познакомился, это был другой человек. Такой она даже нравилась ему больше. В ней появился стержень.
– Я позвоню, – Арина закивала, – только телефона теперь у меня твоего нет.
Мужчина достал купюру в сто рублей и записал на ней номер мобильного телефона.
– Я буду очень ждать. Теперь точно знаю, что обязан тебе помочь.
– Спасибо.
– Ребята, вы, думаю, проиграете. Неравный бой, разнокалиберное оружие. – Игорь посмотрел на молодых людей. Он уже жалел, что когда-то думал об этой девушке плохо, и, конечно, заметил, что его друг влюблен. Видимо, сам Саша об этом и не подозревает, но Игорь его знал прекрасно. Это была любовь. Вот так странно, неожиданно она ворвалась в его жизнь.
– Это Игорь, мой друг.
– Очень приятно. – Арина улыбнулась и слегка наклонила голову. – Все, мне пора, пока тут не случился скандал.
Она отошла от изгороди. Медсестра посмотрела на нее недобрым взглядом:
– Вы обещали минуту, а сами... у меня могли бы возникнуть проблемы, если бы то, что сейчас происходило, увидел главврач.
– Но он не увидел, значит, проблем у вас не будет.
После процедур к ней пришла Марина Михайловна.
– Здравствуйте, Арина Анатольевна, как наши дела сегодня? – Женщина присела на стул.
– Сегодня был сложный, очень сложный день.
– Это связано с приходом вашего мужа?
– Да, именно с ним. Но еще сегодня я поняла, что кому-то нужна и что кто-то нужен мне.
Марина Михайловна непонимающе посмотрела на молодую женщину.
– Понимаете, сегодня я видела того, кто еще помнит обо мне и хочет, стремится мне помочь.
– Это очень хорошо, но кто этот человек?
– Это мой друг, он появился в моей жизни тогда, когда мне было хуже всего, когда я не хотела жить. Я вам говорила, что не хотела жить? – Янтарные глаза сверкнули, обдав психолога волной ярости. Никакой жалости к себе, никакой досады на саму себя.
– Нет, я не знала об этом. Я знаю, что в первый день, когда вы попали сюда, Ариночка, вы пытались повеситься. Не думаю, что вам это известно. Но так было.
Арина широко раскрыла глаза и замотала головой:
– Я не помню, совершенно ничего не помню.
– Конечно, вы не помните, и все потому, что были накачаны какой-то гадостью. Я вообще удивляюсь, что вы так быстро пошли на поправку. Вы были наркоманкой? Всегда хотела спросить вас об этом. В крови была обнаружена большая доза наркотика.
– Нет, никогда. – Плечи Арины опустились. Ей хотелось смотреть вперед, не оборачиваясь назад, но психолог ее возвращала и возвращала к тем страшным событиям. – После выкидыша я начала пить. Много пить, потому что начинала понимать, что муж имеет любовницу. Значит, больше не любит меня. Думала, что теперь, когда не рожу ему ребенка, буду не интересна. Я не могла себе представить, что мой муж не хочет никого третьего в нашей семье.
– Да, это вы говорили. Скажите мне, вы разговаривали с ним о том, что происходит в ваших отношениях?
– Извините, я не хочу об этом говорить. Пусть подобное останется при мне, теперь я знаю точно, чего хочу.
– Хорошо. Рада, что вам лучше. Вы стали выглядеть более уверенной в себе. Поздравляю, скорее всего недельки через две вы сможете продолжить лечение на дому.
У Арины заколотилось сердце, набирая и набирая темп. Что это? Страх? Нет. Она больше ничего не боялась. Это могло быть все, что угодно, только не липкий, обволакивающий страх, как раньше. Она стала мудрее, больше никому ее не провести.
В ресторане было светло и чисто. Народу мало. Только лишь две одинокие фигуры напротив сцены о чем-то вели тихую беседу. Девушка смотрела в свою тарелку, украдкой смахивая слезу, мужчина держал ее за руку.
– Вера! Когда ты наконец поймешь? Я ни в коем случае не выгоняю тебя с работы. Не увольняю. Просто не маячь там, где буду я. Наши встречи на какое-то время надо отложить. На время. Ты понимаешь?
Девушка лишь кивала в ответ. Слезы – огромные капли падали на рукав красного жакета.
– Ну чего тогда ты льешь слезы? Объясни мне. Я ведь сказал, ничего не изменится, или почти ничего.
– Эд, скажи мне, почему одним – все, а другим – ничего?
– Я не понимаю, ты про что?
– Я про твою жену. У нее есть красивый дом, ты.
– Но и у тебя есть хорошая квартира в центре Моск–вы и я.
– Нет, Эд, это совершенно не то. И теперь эта женщина выходит из больницы, чтобы отобрать тебя у меня даже на работе.
– Да, она выходит из больницы, но заполучить компанию назад ей будет очень тяжело. Мы начали новый проект по открытию бизнес-центра в Бельгии. Она не имеет ни малейшего понятия, что и как. Я не могу запретить Арине приходить на работу. Это дело ее семьи. Она просто имеет полное право это делать, но не имеет права голоса. Пока не выздоровеет окончательно. Ей придется пройти утомительный путь. Вера, она сдастся. Понимаешь? Как только она вышла замуж, то постепенно все дела стали переходить ко мне. Эта женщина не знает ничего, вообще ничего! Но если сейчас не затаиться, то нам не быть вместе никогда. – Эдуард решил играть не по правилам. Он просто не знал, как заткнуть эту женщину. Как же тяжело с женским полом: истерики, сопли, слезы!
– Ты разведешься, Эд, разведешься?
– Да, я разведусь, Вера, но только тогда, когда буду крепко стоять на ногах в этой компании.
– Ты любишь меня? – Девушка судорожно схватилась за рукав его рубашки. Эдуард недовольно дернул руку.
– Скорее да, чем нет. – Он был загнан в угол этими слезами в зеленых глазах. Но иметь врага в лице любовницы, которая знает многие его козыри, он не хотел.
– Я буду ждать, любимый, твоей свободы! – Вера достала зеркальце и вытерла салфеткой размазанную в уголках глаз тушь. – Тогда мы закатим с тобой такой пир, а женушка твоя и так богатая тетка, не пропадет. – Девушка потянулась и поцеловала Эдуарда в губы, оставляя красный след от помады.
– Давай закроем эту тему. – Он вытер помаду, брезгливо поморщившись.
– Хорошо, – в глазах колдуньи появились искорки, – я буду прилежной девочкой и не выдам себя твоей женушке.
Эдуард схватил Веру за прядь черных волос и потянул вниз.
– Не женушка, а Арина Анатольевна.
– Ты мне делаешь больно! – Вера взвизгнула.
– Я просто решил тебе напомнить, вдруг ненароком ошибешься. – Эдуард усмехнулся и, бросив деньги на стол, встал. – Я уезжаю за Ариной, а ты давай на работу иди. Не за треп же я тебе плачу, а за твои гениальные идеи. Однако они в последнее время подводят часто и совершенно мне не нравятся. Не расстраивай меня, милая.
Эдуард резко повернулся на каблуках и вышел.
С самого утра зарядил дождь. Мелко моросил и груст–но стучал в лобовое стекло. Мужчина ехал в тишине. Сегодня начнется, но что именно начнется, он не знал. Как его встретит жена в этот раз? С каким настроением? Как вообще они будут жить дальше после всего, что случилось? Он обязательно докажет ей, что работать она не сможет. Ее удел – семья. Может, Эдуард не прав, что избавил ее от их ребенка? Может быть, именно ребенок привязал бы ее к дому, к нему? Ребенок... Нет, ребенка ему не хотелось. Но видимо, это его главная карта в их отношениях. Надо смириться с кем-то третьим, с кем-то, кто займет еще один уголок в душе. В душе, которая закрыта на тысячу замков. Зачем их открывать, чтобы впустить кого-то еще? Наверняка он (или она) вырастет и растопчет его так же, как когда-то его растоптали родители. Все близкие предают. Тогда зачем они ему вообще нужны?
Мужчина подъехал к воротам больницы. Пробежался под дождем до подъезда клиники. Арина стояла в холле, одетая в сногсшибательный брючный синий костюм. Во взгляде появилась сталь. Янтарные глаза казались еще более глубокими. Он посмотрел на свою жену другими глазами. Невысокая, с бледной кожей, почти прозрачной, золотые от природы локоны распущены до плеч. Яркие глаза, нежный румянец, коралловая помада. Кто эта женщина? Это не его жена, эта не та женщина, с которой он прожил три года под одной крышей. От нее исходила уверенность. Эдуард подошел к Арине:
– Здравствуй, милая.
– Привет, ты мне купил машину?
– Нет еще, дорогая, но мы завтра же поедем и купим ту, какая тебе понравится. Кого ты хочешь взять в водители?
– Никого, я буду водить сама.
– Но ты давно не сидела за рулем!
– Я много чего не делала давно! – Взгляд Арины полыхнул огнем.
Они вышли на моросящий дождь.
– А природа плачет.
– Что значит – природа плачет?
– Да так, плачет, глядя на негодяев, думаю. Поехали.
Эдуард нажал на газ и посмотрел на жену. Нет, совершенно другой человек. Она его интриговала и затягивала.
Дома Арина прошла из одной комнаты в другую. Везде покой и тишина. Из кухни доносился дразнящий запах жареного мяса. Ее позвал Эдуард из гостиной:
– Ариночка! Подойди сюда, познакомься! – Посредине большой комнаты с круглым обеденным столом стоял Эдуард и улыбался, как Чеширский кот.
Рядом с ним стояла женщина лет шестидесяти, в белом переднике, с небольшой сединой в темных волосах.
– Здравствуйте, Арина Анатольевна. Я ваша домработница, меня зовут Галина Ивановна.
Женщина протянула руку. Арина улыбнулась домработнице и пожала протянутую руку. С этого дня Галина Ивановна должна была готовить, ходить по магазинам, убирать пять комнат, кухню и ванные. Жалованье было в полтора раза больше того, что давала ей ее дочь, которая находилась на хорошем счету в компании и зарабатывала неплохие деньги. Ну и конечно, обеспеченный любовник. Домработница незаметно улыбнулась, искоса посмотрела на Стоцкого.
После сытного обеда Арина прошла в кабинет мужа и села напротив него в мягкое голландское кресло. Эдуард оторвал взгляд от монитора компьютера:
– Арина, ты что-то хотела?
– Да. – Она запрокинула ногу на ногу. – Во-первых, через час мы поедем выбирать мне машину, а после этого ты или твои головорезы отвезете меня в спортивный центр. Я буду заниматься спортом, ходить в бассейн, к косметологу и массажисту.
– Дорогая! Но зачем тебе куда-то ходить? Ведь все специалисты всегда приходят на дом.
– Эдуард, а тебе не кажется, что я засиделась дома? Преданно ждала тебя с работы и не посвящала себя именно себе! – Арина встала и обошла стол, провела ладонью по щеке мужа. Нежная прохлада коснулась кожи мужчины. Легкое головокружение. Странное чувство – спокойствие. Опять пустота. Арина убрала руку. Он напрягся и обхватил жену за талию. Молодая женщина увернулась и прошла к книжным полкам. Вот эти тома покупала мама, в толстых кожаных переплетах томики Ахматовой и Цветаевой. А здесь, на последней полке, книги деда, в потрепанных обложках, толстые, с небольшим количеством пыли. Что там? История Шаляпина, Ленин, сочинения о войне и море книг по экономике и международным отношениям. Снизу книги отца, расчеты, юридические книги, техническая литература; посредине украшали полку красочные обложки книг Дюма, Пушкина, Лермонтова, все тома Толстого. – Так вот, неплохо бы совершать спортивные совместные вылазки. – Арина осмотрела комнату и ткнула в противоположную от Эдуарда стену: – Здесь мы разместим мой рабочий стол.
Он нахмурил брови и пристально посмотрел на жену. Раньше бы она вся сжалась и забилась в раковину, под жесткий панцирь, но не теперь. Арина, выдержав прямой взгляд мужа, продолжила:
– Если ты не хочешь пойти мне на уступки и тебя напрягает мое присутствие, мы можем просто развестись, разделив банковские совместные счета. И заняться прочей юридической волокитой.
– Слишком много потерь. – Женщина посмотрела в стальные и пустые глаза человека напротив. – Вам жаль свою жену?
– Почему вы спрашиваете? Конечно!
– Спрашиваю, потому что вы поместили ее сюда, а не начали лечить дома.
– Дома? Но как? – Мужчина усмехнулся. – Дома она начала пить!
– Вы часто бывали дома после потери ребенка?
– Вечерами.
– Почему так мало? Вы жили дальше своей жизнью по тому же графику?
– А почему я должен менять свой график? Я бизнесмен. У меня много работы над проектами. Арина молода, у нее крепкое здоровье. Она сможет родить еще одного ребенка.
– Вы не ощутили потерю?
– Честно? – Эдуард посмотрел в сторону Марины Михайловны. – Наверное, во мне не проснулся отцовский инстинкт, я не смог ощутить того, что ощутила жена.
Женщина поправила волосы и продолжила изучать этого мужчину. Было видно, что он тщательно взвешивает каждое слово. Ему было неуютно от ее расспросов.
– Что же, я кое-что поняла из ваших слов и постараюсь помочь Арине Анатольевне.
Мужчина так и хотел закричать: «Что ты поняла, глупая тетка?! Кто и что вообще может понять?!» Он никогда не откроет свою душу кому-то, даже самому себе. Лишние резкие движения, шевеления в душе приводят к краху. Он уяснил это с детства. Улыбнулся:
– Я очень рад, что моей женой занимаетесь вы. – Лживый комплимент слетел с уст, как будто он сказал «Добрый день» или «Хорошая погода».
– Мы убрали одно из лекарств, другие лекарства заменили более щадящими.
– Почему?
– Вы что, хотели бы, чтобы Арина Анатольевна пребывала в состоянии сна дольше состояния бодрствования? – Вопрос этого человека просто взбесил женщину. – Что значит «почему»?
Эдуард посмотрел на психолога и понял: он сказал лишнее, не рассчитал, так как подобное заявление ему совершенно не понравилось. С лекарствами она спит и забывает, как ее зовут. Зачем они ей дают время на обдумывание своей жизни, для чего это надо?
– Нет, я просто не понимаю в медицине ровным счетом ничего. Мне казалось, что таблетки нужны для лечения, если вы их убрали, значит, ей лучше?
Марина Михайловна напряглась. Ей совершенно не нравился этот человек. Он не обрадовался, не улыбнулся, показалось, был просто ошарашен подобным заявлением. Неужели этот мужчина не хотел возвращения жены домой?
– В общем, мы посчитали, что для Арины Анатоль–евны так будет лучше. Чтобы она смогла осознать себя, свое «я». Могла решить, как жить дальше. Теперь ей требуется помощь близких людей. Насколько я могла понять, самым близким человеком для нее являетесь вы?
– Да.
– Тогда я скажу вам, что только любовь и внимание помогут ей пережить все то, что случилось с ней за последнее время.
– Я очень постараюсь ей помочь.
Марине Михайловне слабо верилось в слова, сказанные так равнодушно.
– Теперь вы можете пройти в палату. У вас есть на посещение полчаса.
Эдуард тихо открыл дверь палаты. Арина лежала поверх покрывала на кровати. Было открыто окно, впуская в комнату дразнящий и пьянящий запах весны. Белокурые волосы молодой женщины мерцали на подушке и отливали золотом на солнце. Лицо бледное. Тонкие запястья. На мгновение он залюбовался своей женой. Сердце больно защемило. Он сам разрушил ее. Арина распахнула глаза. Огромные янтарные в желтую крапинку глаза вспыхнули новым светом. Светом изнутри. Эта была другая женщина, другой человек. Эдуарду стало страшно. Она изменилась буквально за каких-то три месяца. В них не отражались ни боль, ни неуверенность.
– Привет, чего так рано заехал?
– Привет, мне на совещание сегодня.
– Опять работа?
– Любимая, как всегда.
– Понятно. – Арина встала, уверенно и гордо подняв голову, прошла мимо мужа. Взяла со стола расческу, чтобы причесать локоны. – Ну и как у тебя дела?
Эдуард остолбенел. А где злость? Нападки? Где крики и нервозность? Недавно она же хотела развода. Узнала правду о потере ребенка. Неужели поверила ему, осознала, что он не мог ее предать? Слабая надежда пробежала по всему телу словно мурашки.
– Ну как могут быть без тебя дела – хуже не придумаешь, хожу весь потерянный. – Он пытался улыбнуться.
– Бедненький, – она саркастически ухмыльнулась, – без моих плюшек ты похудел. – Арина ущипнула Эдуарда за бок.
– Да, дорогая, я скучаю.
– А я нет, сладкий, совсем не скучаю, но домой хочу.
Мужчина не мог понять, что же произошло с его женой. Неужели так повлияла на нее эта обстановка?
– Дорогая, ты хорошо себя чувствуешь?
– Прекрасно! Слышишь, как поют птички? Они в это время особенно красиво поют. – Арина подняла указательный палец вверх и улыбнулась. Сейчас она была очень хорошенькой: ямочки на щеках, яркие глаза, в которых плясали озорные чертики. – Ты думал, может быть, что я здесь скончалась от горя и тоски? – Женщина засмеялась.
Эдуард стоял мрачнее тучи. Его жена смеется над ним, необычно, нелепо. Где же ее взгляд, полный обожания и приземленности?
– Ты знаешь, думаю, мне эти каникулы на нейтральной территории пошли на пользу.
– Ты на меня злишься, что я отвез тебя сюда? Но у тебя начался приступ, я растерялся, не знал, что делать.
– Конечно, ведь ты меня так сильно любишь. Я все понимаю. – Арина продолжала улыбаться.
Может, теперь так проявляется ее расстроенная психика? Эдуард повернул голову жены к себе и поцеловал. Она ответила ему легким поцелуем, потом больно укусила за нижнюю губу.
– Милый, разве твоя любовница не удовлетворяет тебя, пока я лежу здесь?
– Арина, ну что ты опять говоришь? У меня нет никакой любовницы!
– Ой, прости, память моя девичья, конечно, у тебя никого нет, я твоя единственная женщина. Именно поэтому ты не навещал меня в течение трех месяцев, чтобы наша встреча прошла бурно. Может быть, займемся сексом в коридоре?
Эдуард мысленно досчитал до десяти – никогда ему не доводилось видеть свою жену столь самоуверенной, строптивой и жесткой.
– Ты просто обижена, Арина, не надо так себя вести, прошу тебя, я ведь действительно тебя люблю.
– Конечно, я верю, Эдуард. – Арина поцеловала мужа в щеку и стала его толкать к двери. – А теперь давай уходи, а то совещание пропустишь, знаешь ли. И вот что еще, у меня пара пожеланий.
– Каких? – Эдуард посмотрел на жену, присутствие которой в последнее время вызывало у него странное беспокойство.
– Ну, во-первых... – Арина улыбнулась, – во-первых, к моему возвращению в доме должна быть домработница, как-то я подустала вести все хозяйство сама, во-вторых, купишь мне машину, а в-третьих, будешь с работы мчаться, раскрыв объятия.
– Ну, в этом нет проблем, но почему таким тоном?
– Каким, сладкий? Насколько я понимаю, ты захапал дело моих родителей себе, пока я тут валялась?
– Нет, лишь на время, Арина, пока ты была не в состоянии вести дела, да и после клиники тебе надо будет прийти в себя.
– Ага, по-другому говоря, пройти тест на вменяемость? – Глаза Арины загорелись недобрым огоньком, она закурила и посмотрела спокойно в стальные злые глаза мужа. Без робости, без лишней суеты. Посмотрела так, как никогда на него не смотрела ни одна женщина. – Ну что же. Я его пройду. Так что к моему возвращению готовь бумаги, я хочу знать все подробности того, что происходит на фирме.
– Дорогая, но ты не можешь заниматься делами фирмы сейчас.
– А кто сказал, что это будет сейчас? Нет, просто после моего возвращения я буду вместе с тобой ходить на работу. Справку мне уже дадут о том, что я совершенно здорова. Звезды эстрады и кино тоже лежат в клиниках, проходят терапию. А потом выходят на сцену, снимаются, и никто в них не тычет бумажками, не отбирает кусок хлеба. Значит, и я теперь буду контролировать дела на фирме. Все-таки это дело моей семьи.
– Но ты же ничего в этом не понимаешь! Разве не так?
– Так, не так, какая тебе разница? Разберусь. Эдуард, ты забыл: Анатолий Сергеевич – мой отец, а не твой, а вот ты муж дочери состоятельного человека, который возглавлял фирму в течение многих лет, а дед занимал огромный пост в министерстве, ну и так далее. До свидания, муж.
Арина вытолкала мужчину за дверь палаты и хлопнула ею перед самым его носом. Эдуард стоял растерянный и опустошенный. Ему смели указать на место, которое он должен занимать, как собаке. Его пнули носком ботинка на коврик. Глаза стали наливаться кровью и ненавистью. Ну ничего, он еще поставит на место свою маленькую женушку. Он научит ее обожать его так же, как когда-то. Временное помешательство, оно пройдет, и наступит спокойствие. Он опять будет на коне. Не будет воевать за место под солнцем с этой женщиной. Не может развестись с ней, но может подмять под себя. Опять бунт! Ну ничего, пусть только выйдет из этих стен, если этому суждено быть. Эдуард развернулся и устремился прочь. Навстречу делам и смелым идеям.
Арина прислонилась лбом к двери. В висках стучали тысячи молоточков. Руки дрожали, ноги подкашивались. Как нелегко было видеть этого человека, который разрушил ее жизнь, лишил надежд. Она четко и ясно осо–знавала, что надо делать, но где взять силы для борьбы? Борьбы с человеком, которого боготворила и любила до беспамятства. Она его тогда любила так, как сейчас ненавидела. Недавно Марина Михайловна ее спрашивала, ненавидит ли она его. Нет, тогда нет, но сейчас... Сейчас она осознала, сколько гадостей сделал ее муж. Она не хочет, чтобы этот человек был в ее жизни. Надо научиться вести дела компании, но только он сможет помочь в этом разобраться. В данный момент Эдуард ей нужен так же, как она ему необходима. Значит, надо научиться использовать людей. Мужа было нелегко использовать, но необходимо. Ужасно! Она объявляет войну человеку, который ее сможет растоптать, как муху. Ведь никогда Арина не боролась за жизнь. Ей казалось, что у нее все есть. Но нет, она была пустышкой, и места у нее теперь не было. Она стукнула кулаком о дверной косяк. Кровь проступила сквозь тонкую кожу на костяшках. Отошла от двери, на ватных ногах прошла в комнату. В голове гудело. Перед глазами поплыли круги. Как же тяжело! Арина рухнула на кровать, слезы душили. Она проревела в одиночестве час. Встала. Посмотрела на себя в зеркало. Зареванные красные глаза, нет, так не пойдет. Надо снова брать себя в руки. Ведь смогла же она взять себя в руки, когда пришел муж, и поговорить с ним так, чтобы тот даже и не подумал о ее боли, о том, что разрушил ее мир, оставил пустоту. Арина надела джинсы и легкий свитер, позвонила медсестре:
– Зайдите ко мне, я иду гулять.
Через десять минут Арина в сопровождении пожилой медсестры вышла на территорию больницы. Яркое солнце ударило в глаза. Слышалось птичье пение, шумел ветер. Тепло окутывало тело. Хотелось нежиться в лучах и ни о чем не думать. Арина прошла к большим березам перед оградой, прислонилась к ним. Вдруг ее заинтересовали двое людей около ворот, они о чем-то разговаривали с охранником.
– Какая это больница?
– Это центр реабилитации людей с нарушенной психикой.
– Странно, а где же больница, где делают обследования... забыл, как ее там, Игорь?
– А я помню, помню, сюда ездили УЗИ мне делать.
– Ну где делают платные исследования. А то мне снимок нужно сделать.
– Я не знаю, что вам надо, – охранник начинал терять терпение, – но, видимо, вам нужна клиника, которая находится рядом с нашей. Вон там, за углом. – Мужчина махнул рукой.
Арина невольно посмотрела, куда указал охранник, и увидела большое трехэтажное здание. Два человека прошли вдоль забора мимо нее, один из мужчин замедлил ход и обернулся. Черные глаза посмотрели в знакомые янтарные. Заглянули в самую глубь.
– Арина? – Александр пришел в полное замешательство.
– Здравствуй. – Она протянула ему через черную ограду руку. Он пожал ее пальцы.
– Что ты тут делаешь?
– Лежу, лечусь. – Арина грустно улыбнулась.
– Я думал, что вы помирились.
Арина посмотрела на него осуждающе:
– Нет. Муж меня поместил сюда.
– Почему?
– Ну, наверное, потому что у меня действительно поехала крыша.
Игорь, который наблюдал за этой сценой, растерялся. Он начинал догадываться, кто эта хрупкая женственная девушка с огромными глазами.
– Я не замечал, чтобы у тебя поехала крыша. Тебе просто нужно спокойствие. Расскажи мне все, что произошло тогда, Ариша!
– Арина Анатольевна! – Медсестра подошла к пациентке и посмотрела на двух мужчин около изгороди. – Вам нельзя разговаривать с незнакомыми.
– Это не незнакомый, а мой друг.
– Тогда, если он ваш родственник, пусть пройдет и попросит разрешение на посещение.
– Я же вам сказала: это мой друг, а не родственник.
– Тогда он не имеет права здесь находиться. Пойдемте. – Медсестра взяла девушку под руку и подтолк–нула слегка вперед.
– Что вы себе позволяете? – Арина разгневанно посмотрела на женщину. – Я сама пойду, когда это будет нужно.
– Но у вас процедуры через пять минут, я прошу вас, не упрямьтесь.
Арина извинилась перед Александром и повернулась к медсестре:
– Отойдите, пожалуйста, я через минуту к вам подойду. Оставьте меня.
– Хорошо, я буду рядом, но это против правил. У вас только минута.
Арина подошла к изгороди. Александр протянул девушке сильные пальцы.
– Ариша, как так получилось? Почему ты мне ничего не сообщила? Бога ради, Арина, объясни все, что происходит?
– Саша, я не знаю, что тебе объяснить, это так долго рассказывать. Скажу одно: мой муж меня упрятал сюда, чтобы я не мешала ему жить. Но скоро меня выпускают. Я возьму себя в руки и не останусь здесь больше чем на месяц.
– Ариночка! Позвони мне, прошу тебя, заклинаю, не губи себя, я тебе помогу. – Александр схватил девушку за запястья и посмотрел в глаза. В них он прочитал боль и обиду, а еще он в них увидел ненависть. Это была уже не та женщина, с которой он познакомился, это был другой человек. Такой она даже нравилась ему больше. В ней появился стержень.
– Я позвоню, – Арина закивала, – только телефона теперь у меня твоего нет.
Мужчина достал купюру в сто рублей и записал на ней номер мобильного телефона.
– Я буду очень ждать. Теперь точно знаю, что обязан тебе помочь.
– Спасибо.
– Ребята, вы, думаю, проиграете. Неравный бой, разнокалиберное оружие. – Игорь посмотрел на молодых людей. Он уже жалел, что когда-то думал об этой девушке плохо, и, конечно, заметил, что его друг влюблен. Видимо, сам Саша об этом и не подозревает, но Игорь его знал прекрасно. Это была любовь. Вот так странно, неожиданно она ворвалась в его жизнь.
– Это Игорь, мой друг.
– Очень приятно. – Арина улыбнулась и слегка наклонила голову. – Все, мне пора, пока тут не случился скандал.
Она отошла от изгороди. Медсестра посмотрела на нее недобрым взглядом:
– Вы обещали минуту, а сами... у меня могли бы возникнуть проблемы, если бы то, что сейчас происходило, увидел главврач.
– Но он не увидел, значит, проблем у вас не будет.
После процедур к ней пришла Марина Михайловна.
– Здравствуйте, Арина Анатольевна, как наши дела сегодня? – Женщина присела на стул.
– Сегодня был сложный, очень сложный день.
– Это связано с приходом вашего мужа?
– Да, именно с ним. Но еще сегодня я поняла, что кому-то нужна и что кто-то нужен мне.
Марина Михайловна непонимающе посмотрела на молодую женщину.
– Понимаете, сегодня я видела того, кто еще помнит обо мне и хочет, стремится мне помочь.
– Это очень хорошо, но кто этот человек?
– Это мой друг, он появился в моей жизни тогда, когда мне было хуже всего, когда я не хотела жить. Я вам говорила, что не хотела жить? – Янтарные глаза сверкнули, обдав психолога волной ярости. Никакой жалости к себе, никакой досады на саму себя.
– Нет, я не знала об этом. Я знаю, что в первый день, когда вы попали сюда, Ариночка, вы пытались повеситься. Не думаю, что вам это известно. Но так было.
Арина широко раскрыла глаза и замотала головой:
– Я не помню, совершенно ничего не помню.
– Конечно, вы не помните, и все потому, что были накачаны какой-то гадостью. Я вообще удивляюсь, что вы так быстро пошли на поправку. Вы были наркоманкой? Всегда хотела спросить вас об этом. В крови была обнаружена большая доза наркотика.
– Нет, никогда. – Плечи Арины опустились. Ей хотелось смотреть вперед, не оборачиваясь назад, но психолог ее возвращала и возвращала к тем страшным событиям. – После выкидыша я начала пить. Много пить, потому что начинала понимать, что муж имеет любовницу. Значит, больше не любит меня. Думала, что теперь, когда не рожу ему ребенка, буду не интересна. Я не могла себе представить, что мой муж не хочет никого третьего в нашей семье.
– Да, это вы говорили. Скажите мне, вы разговаривали с ним о том, что происходит в ваших отношениях?
– Извините, я не хочу об этом говорить. Пусть подобное останется при мне, теперь я знаю точно, чего хочу.
– Хорошо. Рада, что вам лучше. Вы стали выглядеть более уверенной в себе. Поздравляю, скорее всего недельки через две вы сможете продолжить лечение на дому.
У Арины заколотилось сердце, набирая и набирая темп. Что это? Страх? Нет. Она больше ничего не боялась. Это могло быть все, что угодно, только не липкий, обволакивающий страх, как раньше. Она стала мудрее, больше никому ее не провести.
В ресторане было светло и чисто. Народу мало. Только лишь две одинокие фигуры напротив сцены о чем-то вели тихую беседу. Девушка смотрела в свою тарелку, украдкой смахивая слезу, мужчина держал ее за руку.
– Вера! Когда ты наконец поймешь? Я ни в коем случае не выгоняю тебя с работы. Не увольняю. Просто не маячь там, где буду я. Наши встречи на какое-то время надо отложить. На время. Ты понимаешь?
Девушка лишь кивала в ответ. Слезы – огромные капли падали на рукав красного жакета.
– Ну чего тогда ты льешь слезы? Объясни мне. Я ведь сказал, ничего не изменится, или почти ничего.
– Эд, скажи мне, почему одним – все, а другим – ничего?
– Я не понимаю, ты про что?
– Я про твою жену. У нее есть красивый дом, ты.
– Но и у тебя есть хорошая квартира в центре Моск–вы и я.
– Нет, Эд, это совершенно не то. И теперь эта женщина выходит из больницы, чтобы отобрать тебя у меня даже на работе.
– Да, она выходит из больницы, но заполучить компанию назад ей будет очень тяжело. Мы начали новый проект по открытию бизнес-центра в Бельгии. Она не имеет ни малейшего понятия, что и как. Я не могу запретить Арине приходить на работу. Это дело ее семьи. Она просто имеет полное право это делать, но не имеет права голоса. Пока не выздоровеет окончательно. Ей придется пройти утомительный путь. Вера, она сдастся. Понимаешь? Как только она вышла замуж, то постепенно все дела стали переходить ко мне. Эта женщина не знает ничего, вообще ничего! Но если сейчас не затаиться, то нам не быть вместе никогда. – Эдуард решил играть не по правилам. Он просто не знал, как заткнуть эту женщину. Как же тяжело с женским полом: истерики, сопли, слезы!
– Ты разведешься, Эд, разведешься?
– Да, я разведусь, Вера, но только тогда, когда буду крепко стоять на ногах в этой компании.
– Ты любишь меня? – Девушка судорожно схватилась за рукав его рубашки. Эдуард недовольно дернул руку.
– Скорее да, чем нет. – Он был загнан в угол этими слезами в зеленых глазах. Но иметь врага в лице любовницы, которая знает многие его козыри, он не хотел.
– Я буду ждать, любимый, твоей свободы! – Вера достала зеркальце и вытерла салфеткой размазанную в уголках глаз тушь. – Тогда мы закатим с тобой такой пир, а женушка твоя и так богатая тетка, не пропадет. – Девушка потянулась и поцеловала Эдуарда в губы, оставляя красный след от помады.
– Давай закроем эту тему. – Он вытер помаду, брезгливо поморщившись.
– Хорошо, – в глазах колдуньи появились искорки, – я буду прилежной девочкой и не выдам себя твоей женушке.
Эдуард схватил Веру за прядь черных волос и потянул вниз.
– Не женушка, а Арина Анатольевна.
– Ты мне делаешь больно! – Вера взвизгнула.
– Я просто решил тебе напомнить, вдруг ненароком ошибешься. – Эдуард усмехнулся и, бросив деньги на стол, встал. – Я уезжаю за Ариной, а ты давай на работу иди. Не за треп же я тебе плачу, а за твои гениальные идеи. Однако они в последнее время подводят часто и совершенно мне не нравятся. Не расстраивай меня, милая.
Эдуард резко повернулся на каблуках и вышел.
С самого утра зарядил дождь. Мелко моросил и груст–но стучал в лобовое стекло. Мужчина ехал в тишине. Сегодня начнется, но что именно начнется, он не знал. Как его встретит жена в этот раз? С каким настроением? Как вообще они будут жить дальше после всего, что случилось? Он обязательно докажет ей, что работать она не сможет. Ее удел – семья. Может, Эдуард не прав, что избавил ее от их ребенка? Может быть, именно ребенок привязал бы ее к дому, к нему? Ребенок... Нет, ребенка ему не хотелось. Но видимо, это его главная карта в их отношениях. Надо смириться с кем-то третьим, с кем-то, кто займет еще один уголок в душе. В душе, которая закрыта на тысячу замков. Зачем их открывать, чтобы впустить кого-то еще? Наверняка он (или она) вырастет и растопчет его так же, как когда-то его растоптали родители. Все близкие предают. Тогда зачем они ему вообще нужны?
Мужчина подъехал к воротам больницы. Пробежался под дождем до подъезда клиники. Арина стояла в холле, одетая в сногсшибательный брючный синий костюм. Во взгляде появилась сталь. Янтарные глаза казались еще более глубокими. Он посмотрел на свою жену другими глазами. Невысокая, с бледной кожей, почти прозрачной, золотые от природы локоны распущены до плеч. Яркие глаза, нежный румянец, коралловая помада. Кто эта женщина? Это не его жена, эта не та женщина, с которой он прожил три года под одной крышей. От нее исходила уверенность. Эдуард подошел к Арине:
– Здравствуй, милая.
– Привет, ты мне купил машину?
– Нет еще, дорогая, но мы завтра же поедем и купим ту, какая тебе понравится. Кого ты хочешь взять в водители?
– Никого, я буду водить сама.
– Но ты давно не сидела за рулем!
– Я много чего не делала давно! – Взгляд Арины полыхнул огнем.
Они вышли на моросящий дождь.
– А природа плачет.
– Что значит – природа плачет?
– Да так, плачет, глядя на негодяев, думаю. Поехали.
Эдуард нажал на газ и посмотрел на жену. Нет, совершенно другой человек. Она его интриговала и затягивала.
Дома Арина прошла из одной комнаты в другую. Везде покой и тишина. Из кухни доносился дразнящий запах жареного мяса. Ее позвал Эдуард из гостиной:
– Ариночка! Подойди сюда, познакомься! – Посредине большой комнаты с круглым обеденным столом стоял Эдуард и улыбался, как Чеширский кот.
Рядом с ним стояла женщина лет шестидесяти, в белом переднике, с небольшой сединой в темных волосах.
– Здравствуйте, Арина Анатольевна. Я ваша домработница, меня зовут Галина Ивановна.
Женщина протянула руку. Арина улыбнулась домработнице и пожала протянутую руку. С этого дня Галина Ивановна должна была готовить, ходить по магазинам, убирать пять комнат, кухню и ванные. Жалованье было в полтора раза больше того, что давала ей ее дочь, которая находилась на хорошем счету в компании и зарабатывала неплохие деньги. Ну и конечно, обеспеченный любовник. Домработница незаметно улыбнулась, искоса посмотрела на Стоцкого.
После сытного обеда Арина прошла в кабинет мужа и села напротив него в мягкое голландское кресло. Эдуард оторвал взгляд от монитора компьютера:
– Арина, ты что-то хотела?
– Да. – Она запрокинула ногу на ногу. – Во-первых, через час мы поедем выбирать мне машину, а после этого ты или твои головорезы отвезете меня в спортивный центр. Я буду заниматься спортом, ходить в бассейн, к косметологу и массажисту.
– Дорогая! Но зачем тебе куда-то ходить? Ведь все специалисты всегда приходят на дом.
– Эдуард, а тебе не кажется, что я засиделась дома? Преданно ждала тебя с работы и не посвящала себя именно себе! – Арина встала и обошла стол, провела ладонью по щеке мужа. Нежная прохлада коснулась кожи мужчины. Легкое головокружение. Странное чувство – спокойствие. Опять пустота. Арина убрала руку. Он напрягся и обхватил жену за талию. Молодая женщина увернулась и прошла к книжным полкам. Вот эти тома покупала мама, в толстых кожаных переплетах томики Ахматовой и Цветаевой. А здесь, на последней полке, книги деда, в потрепанных обложках, толстые, с небольшим количеством пыли. Что там? История Шаляпина, Ленин, сочинения о войне и море книг по экономике и международным отношениям. Снизу книги отца, расчеты, юридические книги, техническая литература; посредине украшали полку красочные обложки книг Дюма, Пушкина, Лермонтова, все тома Толстого. – Так вот, неплохо бы совершать спортивные совместные вылазки. – Арина осмотрела комнату и ткнула в противоположную от Эдуарда стену: – Здесь мы разместим мой рабочий стол.
Он нахмурил брови и пристально посмотрел на жену. Раньше бы она вся сжалась и забилась в раковину, под жесткий панцирь, но не теперь. Арина, выдержав прямой взгляд мужа, продолжила:
– Если ты не хочешь пойти мне на уступки и тебя напрягает мое присутствие, мы можем просто развестись, разделив банковские совместные счета. И заняться прочей юридической волокитой.