Соболев Сергей Викторович. Бриллиантовый джокер

   Только на утро он смог посетить травмопункт, где ему наложили лангетку на сломанный мизинец. Гриня хотел сказаться больным (он вообще подумывал всерьез над тем, чтобы на время перебраться за кордон, в тот же Лондон, где образовалась немалая колония из литовцев), но Кривой и Лапа, которому кто-то минувшей ночью — Гриня догадывался, кто именно — разбил лицо, обьявили «всеобщую мобилизацию». Ему тоже прозвонили из «Вегаса», и сказали: никого не е…т, как ты себя чувствуешь! Бери ноги в руки и бегом приезжай в казино — нынче каждый человек на счету!..
   Когда у него спросили, что за травму он получил, Гриня соврал: поскользнулся этой ночью, неловко упал… вот и сломал палец!..
   Команьон Витаса нашел пустую дорожную сумку и сгрузил туда весь найденный на квартире «матерьяльчик». Гриня заглянул в ванную, где его бывшая любовница, уже полностью одетая, подкрашивала губы перед зеркалом.
   — Хорош! — сказал он. — Тебя не на «трах» приглашают… а для серьезного разговора!

* * *

   Они привезли подругу Шимкуса в казино «Лас-Вегас», как им и было велено. Хотя на дверях учреждения и не висела табличка «Закрыто», оба игровых зала временно не функционировали. На входе стоят двое крепких ребятишек, которые нынче пропускают в здание только «своих». Их сопроводили в ту часть здания, где расположены несколько служебных кабинетов. В этом офисе, надо сказать, довольно часто собирается ядро «бригадных», чтобы перетереть какие-нибудь актуальные темы, здесь же устроен малый «банкетный» зал, функционирующий исключительно для «своих». В кабинете администратора расположились четверо: Лапинский, смахивающий сейчас на Гектора из знаменитой голливудской трилогии про интеллектуала-людоеда (врачи подремонтировали ему разбитый нос и соорудили некое подобие маски), грузный, лысеющий мужчина лет сорока пяти, слегка прихрамывающий при ходьбе на левую ногу (в одной из давних уже разборок ему прострелили ногу, из-за чего впоследствии этот один из самых авторитетных «бригадных» получил прозвище — Кривой, трансформируемое иногда на литовский лад — «Крива»), а также пара бригадиров калибром помельче. Все четверо прикинуты в цивильную одежду преимущественно темных тонов, у Лапы и Кривого под пиджаки пододеты синие кевларовые бронники, которые они не снимают даже здесь, в надежно охраняемом месте.
   — Ну чего, привезли подругу Шимкуса? — спросил Кривой, когда Гриня просунул голову в дверь кабинета администратора казино. — Фотки, записи, документы? Все забрали? Давай-ка, пригласили ее сюда! —бросив эту реплику, он посмотрел на бригадиров, которые разом поднялись с офисных стульев. — Короче, мы обо всем договорились, так? Обойдите по второму разу всех своих знакомых… сервисы, авторынки, частные мастерские, платные стоянки, гаражные кооперативы!.. Говорите так, как я вам сказал… и ничего лишнего! За любую наводку на эту гребанную «лагуну» — двадцать тысяч зеленых рублей. Причем без кидалова… если кто-то даст полезную наводку, выплатим обещанную премию до последнего цента! Все, идите…
   Когда те вышли из офиса, в кабинет сопроводили подругу Витаса Шимкуса, отбывающего ныне заключение в одной из литовских тюрем.
   Та, когда увидела своего знакомого Лапинского в жутковатой маске, испуганно охнула.
   — Ниче, Лора, все путем! — заметно гундося, сказал Лапа. — Прозводственная травма… млин! Спасибо, что приняла наше приглашение… присаживайся!
   Кривой велел принести кофе. Нынешним утром, по ходу «летучки», он сказал, что лично прибьет любого, кто позволит себе выпить хоть каплю спиртного или накуриться травкой…
   — Значит так, лялька! — Кривой уселся на край стола и уставился тяжелым взглядом на подружку Шимкуса, которую усадили на освободившийся офисный стул. — Разговор у нас будет серьезный… и не дай бог тебе соврать хоть одно слово! У твоего Витаса есть младший брат! Так?
   — Э-э-э… — Лоретта посмотрела на Лапинского. — Но мы ведь, вроде, говорили на эту тему? Поза… позавчера, когда встречались в кафе!..
   — Есть основания считать, что ты не все рассказала! — Кривой по-прежнему смотрел на нее не мигая. — Еще раз спрашиваю: когда ты в последний раз видела Йозаса Шимкуса, известного также по прозвищу «Шумахер»?!
   Охранник принес поднос с кофе. Лапа, посмотрев на Гринявичюса, который все еще торчал возле двери, недовольно прогундел из-под маски:
   — Гриня, ты чего «завис»?! Займись делом! Просмотрите фото и видео… может, чего интересного нароете про этого гребанного Шумахера и их гребанную родню?!
   — А что у тебя с рукой, Алоизас? — остановил его Кривой. — Да нет, не с этой… что у тебя с левой клешней?
   — Да палец вывихнул… млин! — Гриня вымученно усмехнулся. — Поскользнулся на ровном месте… о-от невезуха!
   — Да, чего-то нам непруха пошла, — пробормотал Кривой. — Не бригада, а инвалидная команда! Ладно, Гриня… займись-ка, действительно, делом! Если увидишь на фотках этого парнишку… принесешь, покажешь нам!

* * *

   Когда Гриня закрыл за собой дверь, вильнюсский авторитет вновь уставился на привезенную только что в казино двадцатипятилетнюю девушку блондинистой масти.
   — Если хочешь, лялька, можешь снять плащ.
   — Спасибо… но мне как-то зябко.
   — Я могу позвать своих ребятишек… они тебя согреют, курва! — процедил Кривой. — Так когда ты видела в последний раз Шумахера?!
   Лоретту действительно начал бить озноб, но — хотя ей было не по себе — она все же старалась держать себя в руках и даже выдавила из себя непкое подобие улыбки.
   — Вы напрасно на меня ругаетесь, господа, — сказала она. — Я ничего не вру… я готова искренне вам помочь… тем более, что слышала о вас от Витаса много хорошего. Теперь — про Йозаса. Я уже говорила, что мы виделись в последний раз почти месяц назад, в середине апреля. Да… примерно пятнадцатого числа! Мы разговаривали у меня, в квартире на Антакальнис. Йозас интересовался тем, как обстоят дела у Витаса, какие есть новости из «крытой» и чем он может помочь. Я сказала, что еще не выплатила часть денег адвокатам. Йозас дал мне наличку… пятнадцать тысяч литов. Сказал, чтобы половину отдала адвокатам, и чтобы не забывала передавать Витасу посылки и снабжать его всем необходимым, пока сидит в тюрьме. Он пробыл у меня не более часа. О делах мы не говорили… Йозас вообще никогда и ничего о себе не рассказывает. Витас тоже не говорил, чем занимается его младший брат. Иногда они перезванивались, иногда встречались, но при мне это случалось крайне редко…
   — Пока, млин, ничего нового ты нам не сказала, — угрюмо процедил Кривой. — Лапа, она тебе тоже самое говорила, когда вы базарили в пятницу в кафе?
   — Да, — прогундосил тот. — Слово в слово.
   — Кто еще, подруга, есть у твоего Витаса из родни? — поинтересовался авторитет. — Кроме брательника?
   — Да кажется, никого…
   — Кажется… или точно — никого?
   — Мой Витас — сирота, — после паузы сказала бывшая стриптизерша. — Матери своей он вообще не помнит… Бросила, или погибла… не знаю! Сам он не рассказывал, а я не стала у него выпытывать…
   — Хреново, что ты такая… нелюбознательная. А что про отца рассказывал? Тот ведь тоже был человек непростой?
   — Отец… он был каким-то известным спецом по воровской части… пропал куда-то… Это случилось лет двадцать с лишком тому назад. То ли его убили, то ли он сам так все организовал, чтобы его считали покойником… Не знаю…. Но Витас считает, что его папаши нет в живых, иначе он давно бы дал о себе знать… наверняка бы обьявился, когда закончилась советская власть… Они с Йозасом находились в детстве по «соцопекой». Кантовались по детским домам и интернатам, частенько сбегали оттуда на волю… но их ловили и возрващали обратно. Вот. Так что сироты они… оба! Если и есть где-то родня, то она отказалась от ребят еще в прошлом… И те, повзрослев, впоследствии, насколько мне известно, ни с кем из них не поддерживали никаких отношений…
   — Ладно, поверю тебе на слове, — сказал Кривой. — В том смысле, что ты не виделась с Шумахером со средины апреля. Но он ведь тебе звонил?
   — Я могу закурить?
   — Валяй! Тем более, что я сам курящий…
   Крива передвинул пепельницу на край стола. Девушка достала пачку каких-то дамских сигарет, закурила, выпустила струйку ароматизированного дымка. Она даже вроде как-то подуспокоилась. Подумала, наверное, что ей зададут еще пару-тройку вопросов, а потом отвезут обратно в ее комфортно обустроенную квартиру…

* * *

   — Да, Йозас мне иногда звонит на мобильный, — сказала она после небольшой паузы. — Как Витаса посадили, он стал звонить мне более или менее регулярно.
   — Как часто он тебе звонит?
   — В среднем… где-то раз в неделю. Но бывает, что до следующего звонка проходит около десяти суток.
   — Когда он звонил тебе в последний раз?
   — Я уже рассказывала…
   — Тебе чё, подруга, в лом шевелить губами?! — прогундосил Лапа. — Давно ротиком не работала? Говори, млин, о чем тебя спрашивают!! А не то отсосешь по полной программе!..
   У нее от испуга даже сигарета вывалилась из пальцев. Она подняла ее с пола, нервно затушила о край пепельницы и только после этого ответила:
   — Йозас звонил мне в прошлую субботу, днем. Спросил, какие есть новости и еще сказал, что уезжает в Кёниг по каким-то своим делам. Вечером он перезвонил еще раз: у меня пробился номер его привязанной к русскому оператору трубки… Сказал, что некоторое время его не будет в Литве… И что если он задержится за кордоном, то подбросит деньжат банковским переводом…
   — А ты в курсе, подруга, чем занимается по жизни брательник твоего Витаса?
   Блондинка отрицательно покачала головой, потом, спохватившись, скороговоркой произнесла:
   — Нет, не знаю. Мы на эти темы с ним не говорили… мой Витас тоже об этом не распротсранялся.
   — Прямо тебе подпольщики… — процедил Крива. — Лапа, ты номера с ее сотового все срисовал?
   — Да. Пробовали прозвонить, и не раз. И по трубке, зарегленной в Литве, и по «калининградскому» номерочку. Глухо! Оба номера не отвечают… типа — «абонент временно недоступен»!..
   — Так… теперь самое важное, подруга! — Крива вновь принялся сверлить блондинку своим недобрым взглядом. — Кроме двух квартир, твой Витас имеет еще какую-нибудь собственность… на стороне? Да или нет?
   — Нет, — похолодев душой, сказала Лоретта. — Есть участок земли в Тракайском районе… но мы там не успели пока еще ничего построить.
   — Назови нам точный адрес Йозаса Шимкуса?! У него есть квартира в Вильнюсе?
   — Нет… то есть — не в курсе.
   — Может, он снимает хату где-то? Где? В Каунасе? В Клайпеде? Здесь, в Вильнюсе?
   — Никогда об этом не слышала…
   — Тебе знаком парень по прозвищу «Крюк»?
   — Э-э-э… да, конечно. Это приятель детства Витаса… кажется, его тезка. Он тоже мне звонил, интересовался, как там дела и какие новости из крытой… В последний раз звонил… да на прошлой неделе! В четверг или в пятницу… можно посмотреть на мобильнике! Говорил, что приехал ненадолго и вскоре опять отправится куда-то за кордон! Я хотела занять у него денег… они ж друзья детства, вместе по детским домам скитались! Но как только я подняла эту тему, он сказал, что ему «некогда» и дал отбой…
   Двое авторитетных в узких кругах людей переглянулись, после чего Крива задал очередной вопрос.
   — А бывало такое, что твой Витас уезжал куда-нибудь на несколько дней… типа на рыбалку, или на охоту?
   — М-м-м… да, такое иногда случалось. Бывало, что отъезжал куда-то на два-три дня… Я с ним скандалила даже по этому поводу… Но потом прекратила: у каждого мужчины есть какие-то свои секреты… лишь бы только у него не было телки на стороне!
   — Так, так, так… — Крива бросил на нее заинтересованный взгляд. — Это уже кое-что… Значит, твой приятель куда-то периодически срывался? Давай-ка в этом месте поподробней!
   Их беседу перебила телефонная трель. Кривой снял трубку. Выслушав доклад, он переспросил:
   — Они точно там? Оба? И телка с ними?! Вы пока только машины видели, или… Ага, они выходили во двор… А-атлично!! Наблюдайте… скоро к вам подмога приедет!!!
   Закончив разговор, вильнюсский авторитет выглянул в коридор, где у дверей торчал его помощник.
   — Скажи Грине, пусть как следует допросит эту телку… она что-то не договаривает! Займитесь с ним этим на пару!! Отвезете ее на нашу хату… знаешь, короче, куда! Обращаться аккуратно… но чтоб всю информацию про Шумахера… а заодно и про братишку Крюка… вычерпать из нее до донышка… все до капли, понятно?!
   Насмерть перепуганную блондинку вывели из офиса. Кривой и Лапа одновременно прозвонили своим людям, которые ожидали ЦУ, находясь в полной боевой готовности. Потом, на ходу надевая куртки, в сопровождении пары «отбойщиков», двинулись на выход из казино, где их поджидал мощный «лендровер»…
   — Ну все, млин… амбец этим уродам! — прогундосил Лапа, усаживаясь на заднее сидение вслед за Кривой. — Сначала надо их поспрашивать кое о чем!.. Об этой гребанной «лагуне», что менты пытаются на нас навесить — тоже надо порасспросить… может, чего знают?! Ну а потом… Потом они ответят и за твоего брательника… и за мой сломанный нос… Ну а эту их рыжую телку я вообще разорву пополам!..

ГЛАВА 22
ДАВАЙТЕ ПОСЛЕ ДРАКИ ПОМАШЕМ КУЛАКАМИ

   Прошло уже около часа после того, как один из «бролюкасов» любезно согласился прозвонить своему бандитскому начальству и сообщить тому «ценные разведданные». Стас и двое его коллег не теряли времени зря: коль уж послали приглашение дорогим гостям, то и принять их необходимо по наивысшему разряду…
   Каждый в эти минуты был при деле. Бася Ставицкая, например, накрыла стол в горнице. Достала из подпола квашенных огурчиков, помидорчиков, грибков, нарезала сальца и ветчины, выставила на стол бутылку «дегтине» ^[66] и стопки. Все это — для бандитов. А если быть более точным, то сугубо для видимости, для придания происходящему большей достоверности. Для своих же, занятых других делами, эта моторная девушка шыбко ^[67] нарезала бутербродов и сварила крепчайшего кофе: в отсутствие Ирмы именно на ее, Баси, плечи ложится забота о мужской половине их дружного коллектива — иногда они напрочь забывают о таких немаловажных вещах, как еда и сон…
   Вирас, который обьявился также внезапно, как и исчез, получил свой фронт работ. Его попросили истопить баню. И еще принести с огорода привезенного когда-то из города манекена, который последние несколько лет числится на хозяйстве в должности огородного пугала (бабушка Онуте прозвала его Казюкасом ^[68]). Если бы этот странный, смахивающий на лешего, мужик — не манекен, а бабушкин «батрак» — не был по жизни немым, он, наверное, стал бы приставать с расспросами. А так, поскольку возможности коммуникаций с ним существенно затруднены, все ограничилось двумя или тремя скупыми жестами Мажонаса. Ну вот: врубившись, что от него требуется, Вирас показал большой палец и потрусил к баньке, где все уже было готово для растопки…
   Слон тем временем достал из тайника под сараем еще один «калаш». Отсыпал еще патронов, прихватил с собой с полдюжины гранат РГО советского производства. Проверил АКСУ, в темпе снарядил магазин и передал автомат Баське, которая любила стрелковое оружие почти также трепетно, как и он сам. Ставицкая в благодарность выставила ему бутерброды, соленые огурчики и полулитровую кружку czarna kawa ^[69].
   Слон как следует подкрепился — война войной, а обед по расписанию. Потом он втащил на чердак дома «машинку», а также кое-что из припасов и амуниции. Здесь, на чердаке, имеются небольшие окошки на все четыре стороны света. Причем с двух сторон, на восток и запад, окна сделаны как амбразуры и выложены мешками с песком (сам Римас оборудовал когда-то эти «огневые», хотя бабка изрядно ругала его за то, что он, повзрослев, все еще играется в «войнушку»). А вдобавок сверху, на перекрытия, положены металлические листы — бронезащита снизу, как у вертолетчиков…
   Мажонас расположился у чердачного окошка, глядящего на восток: отсюда хорошо видно ту часть усадьбы, где находятся баня и пруд, а также просматриваются подходы к хутору со стороны пролегающей через лес проселочной дороги… Пулемет он до поры не стал выставлять в «амбразуру», — пока лишь снял раму со стеклами — чтобы гости не заметили и не встревожились прежде времени. Рядом с готовым к стрельбе ДПМ Слон разложил на чердачном перекрытии следующее: автомат ППШ с полностью снаряженным диском, четыре гранаты (две он всучил Стасу), трофейный бинокль и портативную видеокамеру (камера «Сони» нашлась в «дежурном» чемоданчике младшего агента Барбары Ставицкой). Плюс к этому, он еще имел при себе «стечкин» в кобуре и тесак в ножнах, прикрепленных к бедру правой ноги — может сгодиться на случай возникновения ближнего боя…
   Мажонас опустился на «бронелист», поверх которого постелено старое ватное одеяло. Включил на несколько секунд видеокамеру: не только для проверки, но и чтобы заснять мирный — пока что — ландшафт, окружающий старый литовский хутор. Так… хорошо… видеотехника в полном порядке! Римас отложил камеру и прикипел к биноклю, направив его на прогал в лесу, где на проселке была оставлена машина двух «бролюкасов». Именно оттуда, по его расчетам, следовало уже вскоре ждать появления целой компании «гостей»…

* * *

   Стас к этому моменту тоже завершил все необходимые приготовления. Очень важно, — для конечного успеха — чтобы «бролюкасы» не вздумали отказаться от сотрудничества, потому что по свежепридуманному сценарию от них может потребоваться еще как минимум один выход на сцену. Любая сказанная не по делу реплика может испортить всю постановку. А этого в нынешней ситуации ну никак нельзя допустить.
   Придумка, которую пока что оценили лишь Слон и парочка «бролюкасов», — их-то все это и касалось в первую очередь — была очень простой, пожалуй, даже незатейливой, но в то же время весьма эффективной. Сначала «разведчиков» под дулами пригнали на хутор (они до конца еще не отыграли свои роли). Завели в сарай, уложили — до времени — на землю. Римас, прежде чем уйти в дом, нашел среди инвентаря моток крепкой веревки. Воспользовавшись тесаком, разрезал ее попополам, чтобы хватило для обоих. После чего они — на пару со Стасом — в четыре руки соорудили необходимый реквизит: каждый перебросил веревку через вековые стропила, зафиксировал свободный конец, а на другом кончике веревки соорудил петлю…
   Слон смотался в дом и принес оттуда пару крепких табуретов. Определили их в аккурат под свисающими с балочного перекрытия петлями. Общими усилиями кое-как втащили «водителя» — у него были связаны спереди руки — на «подставку». Накинули петлю на шею, даже не позаботившись намылить веревку. Римас, взяв свободный конец, стал «подваживать», а Стас центровал… Наконец добились требуемого результата: «бролюкас» теперь стоял на табурете со связанными руками и петлей на шее, при том, что веревка была натянута без малейшей слабины, пропущена через вбитую в стену металлическую скобу и завязана узлом. Теперь достаточно будет лишь пнуть табуретку и… одним висельником станет больше.
   Точно таким же манером поступили с другим «следопытом», посланным братвой. Слон сразу ушел в дом, с тем, чтобы перекусить и тут же подняться на оборудованную для наблюдения и возможного боя позицию. У каждого из них была своя задача, своя диспозиция на случай появления «гостей». Стас закрыл изнутри створки ворот и даже поставил подпорки-клинья, чтобы бандиты — если они здесь появятся — не смогли войти в сарай. В противоположном конце этого просторного каменного помещения имелась дверка. Стас пока не стал запирать ее, а вот единственнное окно хозпостройки прикрыл изнутри специальным деревянным щитом…

* * *

   Оба бандитских сотовых находились в распоряжении Стаса. Едва он успел перекусить принесенными Басей бутербродами, как ожил один из них, серого цвета «нокиа» — под сводами сарая на минимальной громкости прозвучали начальные аккорды из «Черного „бумера“…
   Стас подошел к «водителю», чье положение — на табурете и с петлей на шее — было крайне шатким и незавидным.
   — Фильтруй базар! — сказал он прежде, чем ответить на вызов. — Одно только слово вякнешь… или ляпнешь не то… будешь качаться в петле!
   Стас ступил на заранее поставленный здесь ящик — чтобы оказаться вровень со стоящим на «эшафоте» бролюкасом. Вытянул руку с мобилой, чтобы тот мог не только слышать, но и говорить. Три…два…один… «мотор»!
   — Ну, чё вы там затихли?! — прозвучал в трубке гугнявый голос Лапинского. — Чего не докладываете?!
   — Так мы это… — «водила» облизнул разбитые в кровь губы. — Ну типа наблюдаем же?!
   — Ну?! — в голосе Лапы прозвучали нетерпеливые нотки. — И чё вы там наблюдаете? Где они сейчас… и чем занимаются?
   Бролюкас в этот момент пошатнулся, — подумал, наверное, над тем, что с ним может сделать братва, когда выяснится, что все это — «подстава». Стас, чуток придержав его, чтобы не свалился с табурета раньше времени, сделал зверское лицо: ты, мол, не братву бойся, а меня… одно слово не так скажешь, и будешь болтаться на этой самодельной виселице!..
   — Алло! — прогнусавила трубка. — Ну чё за дела… не слышу?!
   — Я здесь! — прохрипел «водитель». — Не могу долго говорить… они счас в баню пошли…
   — Чё?! — переспросил Лапа. — Они в бане сейчас?! И девка — тоже?
   — Э-э-э… ну да!
   — А еще кто-нибудь на хуторе из людей есть?
   — Нет… не, они тут …вроде бы… только втроем!
   — Лады! Ну так секите за баней! — распорядился Лапа. — Мы уже подьезжаем… минут через несколько нарисуемся на хуторе!..
   Стас отключил оба мобильника, протер их носовым платком, — чтобы не оставлять «пальцев», потому что кто знает, как все дальше обернется — и аккуратно, удерживая через тот же платочек, вложил мобилы поочередно в поясные чехлы «бролюкасов»…

* * *

   Мажонас, услышав короткий — и негромкий — свист, оторвался от бинокля и повернул голову на звук. Стас, показавшийся из сарая, сначала махнул рукой в сторону лесного прогала, откуда к хутору выныривает проселок (и где стоит за поворотом тачка «разведчиков»). Потом коснулся пальцами глаз, — будь внимателен, партнер, к нам едут «гости» — после чего скрылся за дверью, расположенной с торца каменного строения.
   Слон, зыркнув в сторону опушки, где ничего — и никого — подозрительного пока не наблюдалось, на короткое время покинул свой НП и сместился к открытому чердачному люку.
   — Баська! — гаркнул он. — Ты где?!
   — Чего? — девушка, экипированная в несколько великоватый ей «комок», с повязанной банданой головой, подбежала к лестнице, ведущей на чердак. — Сделать еще кавы?
   — К нам гости!!
   — Ох… курррва мать!!!
   — Так что бери свой «калаш» и занимай позицию! Или все ж таки в подпол спрячешься… пока «война» не закончится?
   Бася метнулась в горницу и схватила лежащий на лавке автомат АКСУ, который ей всего полчаса назад вручил Мажонас (и каковой она, как хозяйственная девушка, намеревалась разобрать и почистить, для чего даже постелила на свободном от закуски краю стола чистую ветошку).
   — Не обижайте, пан Римас! — Ставицкая еще раз осмотрела накрытый стол, зыркнула в глядящее на лес окно горницы, после чего направилась к двери, через которую можно попасть в «летнюю» половину этого просторного крестьянского дома. — У меня хоть и нет яив… но можете на меня рассчитывать, как на хлопа!

* * *

   На одной из развилок «укмяргского» шоссе прибытия своих авторитетных товарищей дожидались еще два транспорта. Это тоже были внедорожники, но «бэушные», в отличие от новенького Lendrover Defender, принадлежащего Лапинскому. На борту каждого из этих двух джипов находилось по три бойца, одетых в цивильный прикид. Все имели при себе личное оружие (зарегистрированное, кстати, в МВД), а именно пистолеты и помповые ружья. Небольшая колонна свернула с шоссе налево, в лесной массив. Проехали вскоре сельцо; еще раз повернули, выезжая на нужный им проселок. Опять углубились в лес, следуя по довольно неважного качества грунтовке… После минут десяти тряской езды передний Chrysler Jeep стал притормаживать… Вот и машина братишек, посланных сюда на разведку! Значит, выбрались на место точно, не промахнулись!..
   Услышав приглушенные звуки работающих автомобильных движков, Маожонас включил камеру и навел ее на лесной прогал. Как раз вовремя: из леса, следуя по грунтовке к хутору, показался темно-синий внедорожник… За ним, держась почти вплотную, на открытый участок перед изгородью вымахнули еще два транспорта… вишневого окраса джип и — идущий замыкающим — глянцево-серый Lendrover. Проезд к хутору с этой стороны свободен, ни тебе ограды, ни ворот… Судя по всему, братва была на все сто уверена, что им удастся застать нынешних обитателей хутора врасплох. Иначе они оставили бы свои транспорты на опушке леса и далее передвигались скрытно, пешим порядком…
   Один из внедорожников остановился с тыльной стороны сарая. Из салона шустро выскочили трое бойцов, — у каждого при себе «помпа»! Они заняли позиции возле баньки (из высокой, сложенной из кирпича трубы которой заметно курится дымок)… Двое из них, расположившись всего в шагах пяти-шести от строения, направили ружья на дверь бани. Их третий товарищ, тем временем, децал пригнувшись, переметнулся к срубу и присел под единственным окошком…