П. - А меня мой папа очень любил. Иногда я думаю... может быть, даже больше, чем надо.
Г. - В каком смысле? В каком-нибудь особенном?
205. Видеоряд.
Лицо Пенни крупным планом. Губы вытянуты в нитку. Хорошо видно красные пятна на щеках.
206. "talk" (Гарри, Пенни)
П. -Извини. Конечно, мы должны во всем разобраться. Поэтому я и предложила компьютер. Так легче. Нет, не в особенном. Просто через край.
Г. - Тебе это нравилось?
П. - Конечно, нравилось. Он любил меня как-то трепетно. Чувствовалось, что он все время думает обо мне. Думает, что я внутри себя чувствую. Мы очень хорошо понимали друг друга. Почти телепатия. Поэтому я и переношу с трудом, когда меня не любят.
Г. - Я тебя очень люблю! Просто я чувствую себя не очень уверенно. Мне кажется, что от этого разговора многое зависит. А что за отношения были у тебя с мамой?
П. - По-моему, никакие. Мне кажется, она ревновала меня к нему. Я ее не уважала. Я больше похожа на папу, чем на нее - ты видел, я показывала тебе фотографии. Она была маленькая, маленького роста. Рыжая. У нее редко хватало характера, даже на то, чтобы просто поссориться, но было видно, что ей очень не нравится, как он ко мне относится. Тогда она начинала его доводить.
Г. - Как?
П. - Например, не отвечала на вопросы. Брала машину и забывала сказать, когда вернет. У нас тогда была одна машина
Г. - Но когда-то до этого они любили друг друга?
П. - Не знаю. У меня с ней не такие отношения, чтобы спросить. Я вообще не знаю, почему он на ней женился. Она явно не его типа.
Г. - А почему не спросить его? Боишься, что он может ответить "да"?
П. - Почему ты так агрессивен сегодня? Постарайся ответить на этот вопрос, Гарри . Если мы взялись разбираться, игра не должна быть в одни ворота.
207. "talk" (М. де М., в. де В.)
М. - У них это, кажется, называется "психоанализ". Как вы считаете, Вальмон, долго они собираются еще так разговаривать? Может быть, оставим опять за ними наблюдать слуг, а сами вернемся к Самтеру, вдруг он действительно нашел шампанское? Он более забавен.
В. - Дайте ему время. Откровенно говоря, мне надоело переносить внимание на такие расстояния. Мы с Планше проверили, где сейчас находится отец Пенелопы - не желаете на него взглянуть? Интересно, если вы вселитесь в его дочь, как следует именовать ваши родственные отношения? Должен ли он будет считаться вашим приемным отцом?
М. - Как вы его обнаружили?
В. - По мобильному телефону. Послали вызов, проследили путь. Эта черная вещица у него в руке - видите, похожая на туфлю, - и есть мобильный телефон.
М. - Я думала, что отец Пенни выглядит иначе.
208. Видеоряд.
(Съемка ведется сверху из-за стойки бара.)
Рослый немолодой мужчина с очень правильными, как у греческой статуи, чертами лица и вьющимися светлыми волосами, с недоумением и тревогой смотрит на свой мобильный телефон. Он в расстегнутом пальто, под которым видно костюм с галстуком. Рядом с ним на стойке широкий стакан, из тех, в которых подают виски со льдом.
209. "talk" (М. де М., в. де В.)
М. - И что же, как вы полагаете, нам с ним делать? Как далеко эта таверна от дома Гарри?
В. - Я думаю, Голдсмита надо держать в резерве. Кто знает, что может случиться? Таверна, где он сейчас находится, излишне далеко, почти в центре города. Я подготовил сообщение для него, пусть продолжает тревожиться за дочку. Там говорится, чтобы он ждал следующего звонка в другой таверне, она ближе. Разумеется, адрес Гарри мы скажем ему только если это будет совершенно необходимо.
М. - В новой таверне тоже есть камеры?
В. - Конечно. Если вы не возражаете, пусть Планше передаст сообщение?
210. "talk" (Гарри, Пенни)
Г. - Извини, Пенни. Я совсем не хотел быть агрессивным. Это просто оттого, что мы с тобой пустились в путешествие, которое ни ты ни я не знаем, чем может кончиться, а наши жизни могут связывать невидимые нити, о которых никто из нас не догадывается... и еще потому, что для меня отношения с тобой - это самое важное в моей жизни.
П. - Спасибо. Гарри, для меня отношения с тобой тоже очень-очень много значат. Но о каких невидимых нитях ты говоришь?
Г. - Я не знаю - они же невидимые. Но я их чувствую.
П. - Ты чего-то недоговариваешь. Признавайся - я хорошо тебя знаю. Ты отлично знаешь, что ты имеешь в виду.
Г. - Пенни, милая, ничего серьезного. Я думаю, на самом деле, что ты совершенно права.
П. - Какие у тебя основания считать, что я совершенно права?
Г. - Интуиция. Если я делал вид, что сомневаюсь в твой правоте, именно это было неправдой.
П. - Прекрати пожалуйста эту ерунду. Еще одна шутка в том же стиле, и я отключу компьютер. В чем дело?
Г. - Тебе известно, что наши родители были знакомы? Я имею в виду, твой папа и моя мама, а не наоборот.
П. - Я знаю, что они вместе учились. Ну и что?
Г. - Насколько мне известно, твой отец был влюблен в мою маму. Очень долго, я помню, она приносила его письма. Разумеется, это не имеет отношения к моему рождению. К тому времени она жила на Востоке, он на Среднем Западе, и я являюсь плодом очень бурного романа. Все документировано. К тому же это одна из тем, о которых не устает рассказывать мой старик, когда я его вижу. Должен тебе признаться... этот факт придает нашим с тобой отношениям ОЧЕНЬ метафизическое измерение.
П. - Давно твой отец не живет с вами?
Г. - Почти с самого моего рождения. Но моя мама никогда не считала нужным бороться за меня - ему никто не мешал видиться со мною. Иногда он даже брал на себя роль домохозяйки. Про их роман он всегда говорит, что это было в его жизни великое время.
П. - С кем же ты оставался, когда оба были заняты?
Г. - Представь себе - у меня были дедушка и бабушка!
П. - Чем твой отец вообще занимается? Или занимался?
Г. - Он классный системщик. Они познакомились, после того, как он сделал свою первую программную систему, и у него была куча денег. Но у него никогда не хватало характера стать чем-то большим. Создать свою компанию.
П. - Сколько лет продолжался его великий роман?
Г. - Три года. Так что мы с тобой - не брат и сестра.
П. - Ты мог бы показать мне хоть одно письмо, которое мой папа написал твоей маме? Откуда ты знаешь, что это он их писал?
Г. - Писем у своей матушки я не воровал. Просто каждый раз она говорила, ОТ КОГО. По-моему, ей доставляло удовольствие произносить вслух имена.
П. - Что, если я тебя ударю?
Г. - Пойми, Пенни, я просто стараюсь говорить правду, иначе все это не имеет смыла. Хотя бы раз в жизни надо испытать границы возможного. Ты не представляешь, до какой степени мне надоело лицемерие. Мужчины, женщины - ты считаешь, что дух имеет пол?
П. - Может быть... Во всяком случае, женский дух значительно менее агрессивен. И женщин в самые трудные минуты не оставляет чувство юмора.
Г. - Я согласен, что пол, конечно, оказывает влияние на дух. Но в пределе дух не должен зависеть от тела - и от пола тоже!.
П. - Раздевайся.
Г. - Зачем?
П. - Я хочу посмотреть, какое влияние твой дух оказывает на твое тело - особенно в том, что касается пола.
211. Видеоряд.
Кадры показывают раздевающегося Гарри.
212. "talk" (Гарри, Пенни)
Г. - Ты бывала в Европе?
П. - Какое это имеет значение? Ты думаешь, там меньше лицемерия?
Г. - Нет, просто там оно другое.
П. - Ты стараешься говорить правду - а ты подумал, нужна ли мне такая правда? Ты подумал, как это может повлиять на наш вечер?
Г. - Но ты сама настояла.
П. - Надо самому немного соображать. Удивительно - я совершенно не замечала, что у моего папы есть кто-то на стороне. Послушай, надень что-нибудь, ты меня отвлекаешь. И налей мне виски. Со льдом.
Г. - Может лучше травки? У меня есть...
П. - Потом. Мне будет трудно сосредоточиться.
213. Видеоряд.
Гарри натягивает плавки, накидывает халат и колдует около бара. Возвращается к компьютеру со стаканами для себя и Пенни.
214. "talk" (Гарри, Пенни)
Г. - Моя мама ему тоже писала.
П. - Он не приносил домой ничьих писем. Ты сам читал хоть одно его письмо?
Г. - Нет. Я видел письма, которые писала она. Объясни, Пенни, теперь твоя очередь. Почему ты так разволновалась? Тебе не просто нравилось, что твой папа тебя любит, ты была в него влюблена?
П. - Он замечательный человек, Гарри. С тобой мы одного возраста. Не знаю, может быть, когда тебе будет столько же лет, сколько ему, ты будешь производить такое же сильное впечатление. Извини меня пожалуйста, и не обижайся. Я знаю, что ни ты, ни я такого сильного впечатления производить не можем. Но просто когда рядом с тобой удивительный человек, и он весь для тебя открыт - хорошо, я знаю, что ты сейчас скажешь - НЕ ВЕСЬ. Пусть не весь, но в самом главном. Это остается навсегда.
Г. - Хорошо, Пенни, рядом со мной не было таких замечательных людей, если не считать тебя, и ты говоришь, что ты сама - только очень бледное его отражение. Расскажи мне что-нибудь - я хочу больше знать о нем.
П. - Лишь оглянись кругом - и станет мир, как сказка/ Русалка радужной плеснет волной, - он написал это для меня, когда мне было не больше пяти лет. Ты скептик, Гарри, ты, конечно, скажешь, ну и что. Пожалуйста, не говори, я попытаюсь все сказать сама. Помолчи, пожалуйста.
Г. - Продолжай.
П. - Если посмотреть снаружи, он никогда не был ничем особенным. Даже сейчас - он всего лишь менеджер провинциального отделения банка. Но вот ты написал в своем жизнеописании эту фразу : "Как хочу я понять все величие этого мира!"
Г. - Это чистая ирония!
П. - Не в этом дело. Ты писал тоже там, что, мол, "познание отца является актом постыдным". Может быть - в одном очень-очень узком смысле, как в Библии. Как Лот с дочерьми или Ной с сыновьями. Но ты пойми, что рядом с ним хотеть понять было просто не нужно. Он просто показывал, и все становилось понятно, хотя мне и сейчас очень трудно выразить это словами. И его я знаю как никого на свете, хотя ничего вообще даже напоминающего эти обвинения, с которыми многие теперь не стыдятся идти в суд, конечно же не было!
Г. - Приведи какой-нибудь пример.
П. - Хорошо, попробую, но я не знаю, получится ли понятно. Однажды летом мы взяли напрокат "караван" - прицеп жилой, и поехали через Скалистые Горы. Он остановил машину на перевале. Там была стоянка, но с нее почти ничего не было видно. Он заметил тропинку, которая вела выше. Мама идти никуда не хотела, но он взял меня за руку и повел за собой. Потом я устала, и тогда он посадил меня на плечи. Тропинка огибала большую скалу, и поднималась на нее с пологой стороны. Он шел так уверенно, как будто уже бывал там. Мы вышли наверх как-то сразу - и ты не представляешь, какой открылся простор. Может быть, психоаналитик и найдет в моем рассказе много интересного, но запомни - главное, это был простор. А этого чувства невероятного, наполненного светом простора нет ни в каком психоанализе. Папа просто знал, как его показать. Он умел показывать. Уж если вспоминать что-то постороннее, то скорее как в Евангелии: "Все царства мира и славу их." Или как была показана Земля Обетованная - Моисею. Над нами кружилось несколько птиц, я думаю, это были орлы, а впереди простиралась пустыня.
Г. - Здорово. Ну а в моем детстве не хватало чудес. Обычно мои горизонты ограничивались рядами коттеджей в Новой Англии, а в лучшем случае видом с какого-нибудь небоскреба. Поэтому я так и люблю исследовать Сеть. В ней я чувствую себя свободнее...
215. "talk" (В. де В. к М. де М.)
В. - Обратили ли вы внимание, что"Ле Карре" Самтер уже долгое время пытается до нас достучаться? Он наконец нашел бутылку, и ему не терпится выпить за успех нашего предприятия.
М. - Конечно, обратила. Вы полагаете, что наше внимание требуется в Англии?
В. - Самтер, можно сказать, почти стал нашем вассалом. Без нашего внимания он завянет. А здесь в Чикаго еще долго, по-моему, не предвидется никакого дела.
М. - Да, здесь как-то скучно. Но Самтер ведь большой негодяй. Не торопитесь записывать его в вассалы, не то у нас перед ним тоже будут обязательства.
В. - Я и не записываю. Правда, он оказал нам важную услугу, во многих случаях этого достаточно.
М. - С каких это пор шпионский мир строился по принципам рыцарской чести?
В. - Сами знаете, что с негодяями говорить интереснее - так что мне просто хочется с ним поговорить, пока есть время. Где тут Планше с Сесилью? Чем они занимаются?
М. - Кстати, подготовьте те кадры, где актеры, которые играют нас с вами, поднимают бокалы.
Глава XIII
в которой маркиза и виконт пытаются выяснить у Бена "ле Карре" Самтера, каким образом он стал русским шпионом, но в результате завязывается разговор о русской душе и особой роли России в современном мире, заканчивающийся странным приступом бешенства у Самтера.
216. Видеоряд.
Серо-зеленое ("черно-белое") изображение. "Ле Карре" Самтер сидит перед компьютером. Рядом с ним неполная бутылка (не шампанское) и пластмассовый стакан. На лице его можно различить широкую и, по-видимости, счастливую улыбку.
217. "talk"(Самтер, В. де В., М. де М.)
С. - Извините, шампанского в этой дыре не нашлось. Вы задержались, и я почти счастлив. То есть, не потому, что вы задержались, а потому, что я достиг...Вы когда-нибудь пробовали пить спирт? Меня этому научили в России.
В. (к М.) - Похоже, кадры, где мы пьем шампанское, нам не понадобятся. Он безнадежно пьян.
М. (к В.) - Вы полагаете, безнадежно? Мне приходилось видеть вблизи выходцев из низших сословий, оказавшихся под влиянием алкоголя. Не забывайте, что я дожила до самой революции. Иные из них в этом состоянии были очень занятны.
М. (к С.) - Любопытно узнать, Самтер, почему вы стали российским шпионом? Вы могли бы нам рассказать об этом?
218. Видеоряд.
Губы Самтера медленно вытягиваются в линию. Он берет бутылку, наполняет стакан. На лбу его появляются морщины. Затем его пальцы с вызывающей удивление ловкостью начинают танцевать по клавиатуре.
219. "talk" (продолжение)
С. - Из принципа! Для выживания человечества абсолютно необходимо сохранение равновесия сил в мире. После распада Советского Союза у Запада был шанс, но он упустил его. Действия Запада были трусливы и позорны. Международный Валютный Фонд разрушает мировой баланс. Повсюду он просто платит ворам, находящимся у власти, за которых будут отдавать долги другие, и мешает нормальному развитию. За его спиной - международные монополии! Долг того, кто думает о будущем - помогать более слабым! Вы спросите, почему именно России? Да, Россия слаба экономически, но ее интеллектуальный потенциал до сих пор один из лучших! Позволите задать встречный вопрос? Почему виконт стал в свое время БРИТАНСКИМ шпионом?
В. - Я вполне мог бы ответить, что заботился о балансе сил в Европе. Но правда состоит в том, что у меня не было иного способа расплатиться с карточными долгами. Впрочем, расскажите, Самтер, какие на ваш взгляд главные опасности угрожают нынешнему человечеству?
С. - Вы хотите чтобы я их перечислил? Слишком будет долго.
М. - Только главные.
С. - Хорошо. По-моему, главная опасность - это оказаться в рабстве у технологий! Путь к рабству - через утрату связей с реальностью! Еще немного - вокруг нас останутся одни подделки. А главная ударная сила - компьютерные монополии. В союзе с биотехнологией и генной инженерией! Они не способны честно конкурировать с реальностью. Поэтому они стараются подчинить человека! В первую очередь они ударяют по детям! И ведут разработки, чтобы внедряться прямо в мозг!
В. - Интересно. Что же они делают с детьми? И каким образом они собираются внедряться в мозг?
С. - С детьми? Вы когда-нибудь играли в компьютерные игры? Имели дело с симуляцией полета? Со всей этой чепухой, которая называется виртуальной реальностью? Должно быть да, раз вы живете в Интернете. Как вам кажется, она в состоянии сравниться с настоящей рельностью?
В. - Конечно, не в состоянии.
С. - Совершенно верно! Это очевидно любому взрослому человеку! Чудо! Вас пытаются убедить, что вы летите в самолете! Картинка меняется! Быстро, я не спорю! Но не настолько, чтобы успевать за движениями ваших глаз, особенно когда вы меняете фокусировку! А ускорение! Кресло пинает вас под зад, чтобы обозначить поворот, но чтобы вас действительно все время прижимало к креслу, оно должно было бы улететь с площадки! Поэтому компании и воздействуют на детей через игры, чтобы убедить их, будто поддельная реальность лучше настоящей. А воздействие на мозг - это следующий шаг. Мозг превращается в заложника. Невозможно обмануть естественные чувства - но можно заткнуть им рот, и подключить свои электроды прямо к мозгу - пусть он попробует усомниться, что поддельная реальность хуже! На еще более глубоком уровне работают биотехнологии! Чтобы прямо программировать человека!
М. - Но причем тут Россия?
С. - Россия отстает по технике лет на двадцать - это дает ей шанс. Есть шанс, что ее развитие пойдет по другому пути. Все решится в ближайшие десятилетия! Отставание на несколько лет может оказаться спасительным!
В. - Скажите, Самтер, вы сами предложили русским свои услуги?
С. - Как вы не понимаете. Это все было проще - и сложнее. Русские одновременно наивны, как дети, и мудры, как это даже не снилось Западу. У них великая литература! В Москве прошло самое счастливое время моей жизни! Просто в России я понял, что я должен делать. Я понял, в чем состоит мой долг!
М. (к В.) - Насколько мне известно, виконт, в России вы никогда не были? Я тоже. Предложим ему рассказать о ней побольше? Другой шанс узнать о ней нам может и не представиться. А между тем эта страна, возможно, гораздо интереснее Америки. Помните, еще в наше время русская императрица Екатерина переписывалась с Вольтером.
В. (к С. ) - Расскажите нам о России. Мы ничего не знаем об этой удивительной стране.
С. - О ней невозможно рассказать! Вы читали когда-нибудь Достоевского?
М. - Признаться, я даже не слышала этого имени. Кто это? Когда он жил?
С. - Писатель. Он жил в девятнадцатом веке! Вы многое потеряли. Никто лучше его не представил русский характер! И это не выдумка, русские действительно такие. Это люди, которые не знают своей цены! Они даже не хотят ее знать! Проклятие Запада в том, что он всему назначает цену. Но человек не должен иметь цены! Человек не вещь! Это русские очень хорошо знают. Именно поэтому в России даже в самом жалком бездомном пьянице может скрываться философ.
М. - А как выглядит Москва, Самтер? Там по-прежнему 1600 церквей, и еще издали, когда приближаешься к городу, видно золотое сияние?
С. - Нет. Москва ужасна и прекрасна! Представьте себе чудовищные уродливые американские небоскребы, между которыми затерялись маленькие церквушки - те, которые не разрушили при коммунистах. С людьми можно разговаривать на улицах, они легко приглашают вас к себе домой. Много жестокости, грязи - все из-за презрения к обыденности. Это одна из самых антибуржуазных стран в мире. Но поэтому буржуазность, которая насаждается с Запада, там особенно отталкивающа. Заказные убийства. Никто не уважает законов. Но благодаря хаосу все еще сохраняется надежда. Никто там пока еще не сумел до конца взять все под контроль. Во всяком случае, так мне казалось, когда я согласился с ними сотрудничать.
В. - Но что вы делали в Москве, как вы туда попали, Самтер?
С. - Я работал в посольстве.
В. (к М.) - Похоже, со времен нашей с вами молодости мало что изменилось.
М. (к В.) - Но в наше время никто не становился шпионом из принципа - вы сами тому пример.
В. (к С.) - И что же произошло дальше?
С. - Хотите знать, почему я пью сейчас этот дрянной спирт? Потому что так легче вспоминается Москва! Я ничего не знаю! Я не знаю, освободите ли вы меня, выйду ли я отсюда живым. Но я делал то, что я делал, на благо человечества! Я хочу надеяться, что вы поймете меня! Вы находитесь внутри Сети, но вы не порождены ею! Вы могли бы исправить баланс! К сожалению, Сеть нельзя уничтожить, от этого погибнет слишком много людей.
М. - Вы вступили в Москве в какой-нибудь клуб, или, может быть, в масонскую ложу?
С. - Представьте себе, нет. Если бы я решил во что-нибудь вступить, уж наверное это стало бы известно здесь, и я бы не работал там, где я работаю. Где я работал до вчерашнего вечера. У меня появилось несколько друзей.
В. (к М.) - У меня тоже, помнится, появилось несколько друзей - когда я вступил в клуб францисканцев. Некоторые из них очень хорошо играли в карты.
С. - Благодаря им я начал понимать русскую душу. Мы спорили о будущем человечества, как герои Достоевского. Мы пели песни! Как мы пели! Вы знаете, что у русских до сих пор бывают песни с умными словами? Я сейчас всомню. Надо еще перевести. Подождите минутку...Вот, например. Это, конечно, перевод!
Тоска насвистывает
Свой привычный мотив.
Это пески времени
Заносят города!
Там было еще много строк, а кончалось просто гениально!
Ты не грусти,
А подхвати эту песню.
Только то, что по-настоящему ушло
Может по-настоящему вернуться!
М.(к В.) - Вам нравится его песня? Вы ведь ценитель творчества потомков?
В. (к М.) - Не знаю. Но мысль, выраженная в конце, мне нравится. Может быть все же поднять с ним бокалы?
М.( к В.) - Как хотите. Вреда это не принесет.
В. - Ваша бутылка еще не совсем опустела, Самтер? Мы бы хотели поднять с вами бокалы -хотя бы на экране компьютера, раз нам не встретиться лицом к лицу. Нам нравится ваша песня. Мы тоже хотели бы по-настоящему вернуться.
С. - Не совсем. Еще немного есть.
220. Видеоряд.
Самтер, сгорбившись у компьютера, вытряхивает остатки алкоголя в свой пластмассовый стаканчик. Хотя изображение, передаваемое видеокамерой, слишком плохого качества, для того, чтобы можно было различить, что показывает компьютерный экран, все же улавливается тот момент, когда текст сменяется кадрами из фильма. Самтер проглатывает содержимое своего стаканчика и стоит, уставясь на экран, для равновесия упираясь массивным кулаком в стол. Затем по его телу пробегает судорога и он бьет свободной рукой по экрану. С компьютером, однако, ничего не происходит. Самтер, как взбесившийся слон, начинает метаться по комнате, спотыкаясь, падая, пиная без видимых последствий оборудование. В какой-то момент он бросает бутылку, целясь в видеокамеру, но промахивавется. После этого он пытается биться головой об стену, и в конечном счете ложится у стены и подтягивает колени к подбородку, принимая эмбриональную позу.
221. "talk" (В. де В., М. де М.)
М. - Что с ним случилось? Похоже, на него каким-то образом подействовали кадры из фильма?
В. - Возможно. Или же просто это последствие чрезмерного приема алкоголя. Я помню, у старшего егеря герцога Йоркского в Англии была белая горячка. Очень похоже.
216. Видеоряд.
Серо-зеленое ("черно-белое") изображение. "Ле Карре" Самтер сидит перед компьютером. Рядом с ним неполная бутылка (не шампанское) и пластмассовый стакан. На лице его можно различить широкую и, по-видимости, счастливую улыбку.
217. "talk"(Самтер, В. де В., М. де М.)
С. - Извините, шампанского в этой дыре не нашлось. Вы задержались, и я почти счастлив. То есть, не потому, что вы задержались, а потому, что я достиг...Вы когда-нибудь пробовали пить спирт? Меня этому научили в России.
В. (к М.) - Похоже, кадры, где мы пьем шампанское, нам не понадобятся. Он безнадежно пьян.
М. (к В.) - Вы полагаете, безнадежно? Мне приходилось видеть вблизи выходцев из низших сословий, оказавшихся под влиянием алкоголя. Не забывайте, что я дожила до самой революции. Иные из них в этом состоянии были очень занятны.
М. (к С.) - Любопытно узнать, Самтер, почему вы стали российским шпионом? Вы могли бы нам рассказать об этом?
218. Видеоряд.
Губы Самтера медленно вытягиваются в линию. Он берет бутылку, наполняет стакан. На лбу его появляются морщины. Затем его пальцы с вызывающей удивление ловкостью начинают танцевать по клавиатуре.
219. "talk" (продолжение)
С. - Из принципа! Для выживания человечества абсолютно необходимо сохранение равновесия сил в мире. После распада Советского Союза у Запада был шанс, но он упустил его. Действия Запада были трусливы и позорны. Международный Валютный Фонд разрушает мировой баланс. Повсюду он просто платит ворам, находящимся у власти, за которых будут отдавать долги другие, и мешает нормальному развитию. За его спиной - международные монополии! Долг того, кто думает о будущем - помогать более слабым! Вы спросите, почему именно России? Да, Россия слаба экономически, но ее интеллектуальный потенциал до сих пор один из лучших! Позволите задать встречный вопрос? Почему виконт стал в свое время БРИТАНСКИМ шпионом?
В. - Я вполне мог бы ответить, что заботился о балансе сил в Европе. Но правда состоит в том, что у меня не было иного способа расплатиться с карточными долгами. Впрочем, расскажите, Самтер, какие на ваш взгляд главные опасности угрожают нынешнему человечеству?
С. - Вы хотите чтобы я их перечислил? Слишком будет долго.
М. - Только главные.
С. - Хорошо. По-моему, главная опасность - это оказаться в рабстве у технологий! Путь к рабству - через утрату связей с реальностью! Еще немного - вокруг нас останутся одни подделки. А главная ударная сила - компьютерные монополии. В союзе с биотехнологией и генной инженерией! Они не способны честно конкурировать с реальностью. Поэтому они стараются подчинить человека! В первую очередь они ударяют по детям! И ведут разработки, чтобы внедряться прямо в мозг!
В. - Интересно. Что же они делают с детьми? И каким образом они собираются внедряться в мозг?
С. - С детьми? Вы когда-нибудь играли в компьютерные игры? Имели дело с симуляцией полета? Со всей этой чепухой, которая называется виртуальной реальностью? Должно быть да, раз вы живете в Интернете. Как вам кажется, она в состоянии сравниться с настоящей рельностью?
В. - Конечно, не в состоянии.
С. - Совершенно верно! Это очевидно любому взрослому человеку! Чудо! Вас пытаются убедить, что вы летите в самолете! Картинка меняется! Быстро, я не спорю! Но не настолько, чтобы успевать за движениями ваших глаз, особенно когда вы меняете фокусировку! А ускорение! Кресло пинает вас под зад, чтобы обозначить поворот, но чтобы вас действительно все время прижимало к креслу, оно должно было бы улететь с площадки! Поэтому компании и воздействуют на детей через игры, чтобы убедить их, будто поддельная реальность лучше настоящей. А воздействие на мозг - это следующий шаг. Мозг превращается в заложника. Невозможно обмануть естественные чувства - но можно заткнуть им рот, и подключить свои электроды прямо к мозгу - пусть он попробует усомниться, что поддельная реальность хуже! На еще более глубоком уровне работают биотехнологии! Чтобы прямо программировать человека!
М. - Но причем тут Россия?
С. - Россия отстает по технике лет на двадцать - это дает ей шанс. Есть шанс, что ее развитие пойдет по другому пути. Все решится в ближайшие десятилетия! Отставание на несколько лет может оказаться спасительным!
В. - Скажите, Самтер, вы сами предложили русским свои услуги?
С. - Как вы не понимаете. Это все было проще - и сложнее. Русские одновременно наивны, как дети, и мудры, как это даже не снилось Западу. У них великая литература! В Москве прошло самое счастливое время моей жизни! Просто в России я понял, что я должен делать. Я понял, в чем состоит мой долг!
М. (к В.) - Насколько мне известно, виконт, в России вы никогда не были? Я тоже. Предложим ему рассказать о ней побольше? Другой шанс узнать о ней нам может и не представиться. А между тем эта страна, возможно, гораздо интереснее Америки. Помните, еще в наше время русская императрица Екатерина переписывалась с Вольтером.
В. (к С. ) - Расскажите нам о России. Мы ничего не знаем об этой удивительной стране.
С. - О ней невозможно рассказать! Вы читали когда-нибудь Достоевского?
М. - Признаться, я даже не слышала этого имени. Кто это? Когда он жил?
С. - Писатель. Он жил в девятнадцатом веке! Вы многое потеряли. Никто лучше его не представил русский характер! И это не выдумка, русские действительно такие. Это люди, которые не знают своей цены! Они даже не хотят ее знать! Проклятие Запада в том, что он всему назначает цену. Но человек не должен иметь цены! Человек не вещь! Это русские очень хорошо знают. Именно поэтому в России даже в самом жалком бездомном пьянице может скрываться философ.
М. - А как выглядит Москва, Самтер? Там по-прежнему 1600 церквей, и еще издали, когда приближаешься к городу, видно золотое сияние?
С. - Нет. Москва ужасна и прекрасна! Представьте себе чудовищные уродливые американские небоскребы, между которыми затерялись маленькие церквушки - те, которые не разрушили при коммунистах. С людьми можно разговаривать на улицах, они легко приглашают вас к себе домой. Много жестокости, грязи - все из-за презрения к обыденности. Это одна из самых антибуржуазных стран в мире. Но поэтому буржуазность, которая насаждается с Запада, там особенно отталкивающа. Заказные убийства. Никто не уважает законов. Но благодаря хаосу все еще сохраняется надежда. Никто там пока еще не сумел до конца взять все под контроль. Во всяком случае, так мне казалось, когда я согласился с ними сотрудничать.
В. - Но что вы делали в Москве, как вы туда попали, Самтер?
С. - Я работал в посольстве.
В. (к М.) - Похоже, со времен нашей с вами молодости мало что изменилось.
М. (к В.) - Но в наше время никто не становился шпионом из принципа - вы сами тому пример.
В. (к С.) - И что же произошло дальше?
С. - Хотите знать, почему я пью сейчас этот дрянной спирт? Потому что так легче вспоминается Москва! Я ничего не знаю! Я не знаю, освободите ли вы меня, выйду ли я отсюда живым. Но я делал то, что я делал, на благо человечества! Я хочу надеяться, что вы поймете меня! Вы находитесь внутри Сети, но вы не порождены ею! Вы могли бы исправить баланс! К сожалению, Сеть нельзя уничтожить, от этого погибнет слишком много людей.
М. - Вы вступили в Москве в какой-нибудь клуб, или, может быть, в масонскую ложу?
С. - Представьте себе, нет. Если бы я решил во что-нибудь вступить, уж наверное это стало бы известно здесь, и я бы не работал там, где я работаю. Где я работал до вчерашнего вечера. У меня появилось несколько друзей.
В. (к М.) - У меня тоже, помнится, появилось несколько друзей - когда я вступил в клуб францисканцев. Некоторые из них очень хорошо играли в карты.
С. - Благодаря им я начал понимать русскую душу. Мы спорили о будущем человечества, как герои Достоевского. Мы пели песни! Как мы пели! Вы знаете, что у русских до сих пор бывают песни с умными словами? Я сейчас всомню. Надо еще перевести. Подождите минутку...Вот, например. Это, конечно, перевод!
Тоска насвистывает
Свой привычный мотив.
Это пески времени
Заносят города!
Там было еще много строк, а кончалось просто гениально!
Ты не грусти,
А подхвати эту песню.
Только то, что по-настоящему ушло
Может по-настоящему вернуться!
М.(к В.) - Вам нравится его песня? Вы ведь ценитель творчества потомков?
В. (к М.) - Не знаю. Но мысль, выраженная в конце, мне нравится. Может быть все же поднять с ним бокалы?
М.( к В.) - Как хотите. Вреда это не принесет.
В. - Ваша бутылка еще не совсем опустела, Самтер? Мы бы хотели поднять с вами бокалы -хотя бы на экране компьютера, раз нам не встретиться лицом к лицу. Нам нравится ваша песня. Мы тоже хотели бы по-настоящему вернуться.
С. - Не совсем. Еще немного есть.
220. Видеоряд.
Самтер, сгорбившись у компьютера, вытряхивает остатки алкоголя в свой пластмассовый стаканчик. Хотя изображение, передаваемое видеокамерой, слишком плохого качества, для того, чтобы можно было различить, что показывает компьютерный экран, все же улавливается тот момент, когда текст сменяется кадрами из фильма. Самтер проглатывает содержимое своего стаканчика и стоит, уставясь на экран, для равновесия упираясь массивным кулаком в стол. Затем по его телу пробегает судорога и он бьет свободной рукой по экрану. С компьютером, однако, ничего не происходит. Самтер, как взбесившийся слон, начинает метаться по комнате, спотыкаясь, падая, пиная без видимых последствий оборудование. В какой-то момент он бросает бутылку, целясь в видеокамеру, но промахивавется. После этого он пытается биться головой об стену, и в конечном счете ложится у стены и подтягивает колени к подбородку, принимая эмбриональную позу.
221. "talk" (В. де В., М. де М.)
М. - Что с ним случилось? Похоже, на него каким-то образом подействовали кадры из фильма?
В. - Возможно. Или же просто это последствие чрезмерного приема алкоголя. Я помню, у старшего егеря герцога Йоркского в Англии была белая горячка. Очень похоже.
Глава XIV
В которой планы основных участников драмы начинают наконец сбываться, хотя для того, чтобы вынырнуть из пучины Интернета и ухватиться за установленные компетентными органами факты, читателю настоятельно рекомендуется заглянуть в следующую главу.
222. "talk" (Пенни, Гарри)
Г. - Ты немного похожа на святого Себастьяна.
П. - Интересно, чем?
Г. - Выражением глаз.
П. - И ничем больше?
Г. - Ты стройная и красивая.
П. - Мне бы не хотелось, чтобы в меня втыкались стрелы. У святого Себастьяна на картинах такое лицо - иногда даже на нем написано что-то вроде удовольствия. Мне совсем не нравятся эти мазохистские штучки.
Г. - А садистские? По-моему, тебе очень нравится мучать других.
П. - Кого, например?
Г. - Меня, например.
П. - Я совсем не стараюсь тебя мучать. Согласись, в тебе есть мазохистские черты. Но я же не отношусь из-за этого к тебе хуже! По-моему, мы договорились искать правду. Разве что-нибудь изменилось бы, если бы эти поиски доставляли нам удовольствие? Мы бы ведь не бросили бы их? Почему же их надо бросать, если они оказываются мучительными? Тем более, что мы так далеко зашли. Разве можно теперь остановиться?
Г. - Такими, как были, мы уже не станем. Остается прийти к чему-нибудь.
П. - Я тебе очень благодарна. Без нашего разговора я бы никогда не узнала о себе то, что знаю теперь.
Г. - Тогда надо продолжать.
П. - Конечно. Но если ты хочешь, можно сделать перерыв. Свари пожалуйста кофе.
Г. - Я бы предпочел траву.
П. - Разве одно исключает другое?
Г. - Откажемся на время перерыва от обета молчания?
П. - Лучше не будем. По-моему, он очень помогает.
223. "talk" (В. де В., М. де М.)
М. - Вы поинтересовались, что за тайны они открыли друг другу, пока мы говорили с Самтером?
В. - Я просмотрел запись, но не нашел там ничего примечательного. Мелкие события их детства, мелочи из жизни их родителей. Если бы Пенни оказалась единокровной сестрой Гарри, это еще могло бы слегка развлечь меня - а если бы речь шла о поисках наследства, я бы, возможно, понял, что придает им силы искать правду, которая, по их словам, так их привлекает. Для наших планов их слова не имеют почти никакого значения, разве что лучше объясняют характер ее родителя. Становится понятно, почему он мог сорваться с места и броситься в другой город, чтобы увидеться с нею. Мне бы хотелось, чтобы время проходило быстрее.
222. "talk" (Пенни, Гарри)
Г. - Ты немного похожа на святого Себастьяна.
П. - Интересно, чем?
Г. - Выражением глаз.
П. - И ничем больше?
Г. - Ты стройная и красивая.
П. - Мне бы не хотелось, чтобы в меня втыкались стрелы. У святого Себастьяна на картинах такое лицо - иногда даже на нем написано что-то вроде удовольствия. Мне совсем не нравятся эти мазохистские штучки.
Г. - А садистские? По-моему, тебе очень нравится мучать других.
П. - Кого, например?
Г. - Меня, например.
П. - Я совсем не стараюсь тебя мучать. Согласись, в тебе есть мазохистские черты. Но я же не отношусь из-за этого к тебе хуже! По-моему, мы договорились искать правду. Разве что-нибудь изменилось бы, если бы эти поиски доставляли нам удовольствие? Мы бы ведь не бросили бы их? Почему же их надо бросать, если они оказываются мучительными? Тем более, что мы так далеко зашли. Разве можно теперь остановиться?
Г. - Такими, как были, мы уже не станем. Остается прийти к чему-нибудь.
П. - Я тебе очень благодарна. Без нашего разговора я бы никогда не узнала о себе то, что знаю теперь.
Г. - Тогда надо продолжать.
П. - Конечно. Но если ты хочешь, можно сделать перерыв. Свари пожалуйста кофе.
Г. - Я бы предпочел траву.
П. - Разве одно исключает другое?
Г. - Откажемся на время перерыва от обета молчания?
П. - Лучше не будем. По-моему, он очень помогает.
223. "talk" (В. де В., М. де М.)
М. - Вы поинтересовались, что за тайны они открыли друг другу, пока мы говорили с Самтером?
В. - Я просмотрел запись, но не нашел там ничего примечательного. Мелкие события их детства, мелочи из жизни их родителей. Если бы Пенни оказалась единокровной сестрой Гарри, это еще могло бы слегка развлечь меня - а если бы речь шла о поисках наследства, я бы, возможно, понял, что придает им силы искать правду, которая, по их словам, так их привлекает. Для наших планов их слова не имеют почти никакого значения, разве что лучше объясняют характер ее родителя. Становится понятно, почему он мог сорваться с места и броситься в другой город, чтобы увидеться с нею. Мне бы хотелось, чтобы время проходило быстрее.