Соул Джон. Опекун

   Майкл застыл.
   — Где?
   — Т-там, — ответила Эндреа, голос ее дрожал, сердце бешено колотилось.
   Майкл, проследив глазами за ее пальцем, пристально вглядывался в темноту позади дома. Сначала он ничего не видел, но затем что-то шевельнулось на другом конце двора недалеко от леса.
   Олень. Это, должно быть, олень. Если бы они с Эндреа стояли совершенно тихо, он бы вышел из-под тени деревьев на залитое лунным светом пространство, и они бы его хорошо разглядели. Майкл протянул руку, крепко сжал локоть сестры, и приложил указательный палец к губам, подавая ей знак, чтобы она молчала. Близнецы застыли в темноте в ожидании.
   Спустя несколько мгновений, показавшихся вечностью, призрачная фигура вновь двинулась и наконец появилась из леса.
   Это был не олень.
   Они увидели огромного, невероятно огромного, сильного мужчину. Он сделал несколько неслышных шагов, двигаясь с грациозностью дикого зверя. Дети завороженно смотрели, едва различая его очертания на фоне деревьев. Но, появившись в лунном свете, мужчина вдруг остановился, застыв подобно зверю, почуявшему опасность, и у детей возникло ощущение, что он наблюдает за ними.
   — О Боже, — прошептала Эндреа едва слышно. — Кто это?
   Майкл ничего не ответил: при виде темной фигуры у него застыла кровь в жилах. Желание напугать Джо Уилкенсона тут же пропало, он сильнее вцепился в руку Эндреа и начал медленно пятиться к углу дома.
   Со стороны гор подул легкий ветерок, и мгновение спустя они услышали, как одна из лошадей в сарае громко заржала и забила копытами о деревянные перегородки стойла.
   — Давай выберемся отсюда, — прошептал Майкл. Потянув за собой Эндреа, он побежал к дороге, больше не заботясь о том, видят ли его из окон, испытывая лишь одно желание: скрыться за домом от зловещей фигуры, вышедшей из леса. Он сделал всего лишь несколько шагов, когда Эндреа резко выдернула свою руку и поспешила за ним. Ее ботинки громко стучали по земле, когда она опрометью неслась к дороге.
   Наконец они очутились недалеко от собственного дома и лишь тогда замедлили бег, едва переводя дыхание. Когда дом был уже виден, Майкл упал на землю, пытаясь восстановить дыхание и опасаясь, как бы их не услышали собственные родители. Рядом припала к земле Эндреа. В течение нескольких минут никто из них не вымолвил ни слова.
   Наконец Эндреа заговорила.
   — Кто это был? — прошептала она, от страшной усталости и перенесенного страха голос ее прерывался. — Это был Билл Сайкес?
   Майкл покачал головой.
   — Он намного выше Сайкеса, — произнес брат. — Он громадный.
   — А он нас в-видел? — хныкала Эндреа.
   Майкл беспокойно обернулся и посмотрел в сторону леса, боясь услышать звук, который мог бы выдать присутствие человека.
   — Я-я так не думаю, — запинаясь проговорил он. — По крайней мере, если и видел, то не смог бы узнать нас.
   Теперь глаза Эндреа беспокойно осматривали все вокруг.
   — А-а что если он преследовал нас?
   Майкл судорожно пытался сглотнуть подступивший к горлу комок.
   — Нет, — сказал он сестре, стараясь придать голосу уверенность. Но сама эта мысль ужаснула его.
   Кто-то был ночью в лесу, таился, шел, крадучись, за ними по пятам. И это был он!
   И он мог поймать их.
   Кожа Майкла мгновенно покрылась мурашками; ему казалось, будто невидимое существо внимательно следит за ними. Его начала бить дрожь — у Майкла сдали нервы.
   — Быстрее, — прошептал он, голос дрожал от страха. — Быстрее бежим в дом.
   Они стрелой промчались по пастбищу, вскарабкались через оставленное открытым окно в комнату Эндреа и спрыгнули на пол. Майкл тут же закрыл окно на шпингалет. Несколько долгих секунд оба неподвижно сидели на полу, прислушиваясь к каждому звуку, доносившемуся извне.
   Но сейчас, когда они благополучно вернулись домой, все, что произошло за знакомыми стенами комнаты Эндреа, показалось обычным. Через несколько минут Майкл ушел от сестры и проскользнул к себе,
   А снаружи призрачная фигура, которая беззвучно преследовала их в лесу, повернула назад и вновь слилась с темнотой ночи, да так быстро, что если кто и видел ее, усомнился, а была ли она вообще.
   Но она была там — бродила этой ночью по Сугарлоафской долине, так же, как делала это каждую ночь уже много лет.
   Бродила.
   Наблюдала.
   И ждала.

* * *

   На следующее утро Алан Карпентер стоял на кухне у окна и смотрел на улицу; он был зол, потому что не выспался. От вчерашнего длительного перелета судорогой сводило мышцы, а минувшая ночь вряд ли улучшила его состояние.
   Он не был уверен, удалось ли ему вообще заснуть после спора с Марианной перед сном. В течение вечера Алан старательно сдерживал себя, хотя ему очень хотелось излить возмущение по поводу обнаруженной в стенном шкафу рубашки и задать кое-какие вопросы насчет Боба, фамилии которого он даже не знал. Вместо этого терпеливо выслушивал объяснения жены относительно условий завещания Уилкенсонов, пытаясь унять разгоревшуюся в нем ярость, едва осознал, что все деньги, оставленные опекуну Джо, — а он предполагал, что денег должно быть много, хотя Марианна и не сказала ему, сколько, — будут принадлежать лишь его жене.
   Что все это, черт возьми, значит? Они же прекрасно знали, что Марианна замужем за ним и он является отцом ее детей. Уж не думали ли они, будто он недостаточно хорош, чтобы тоже принимать участие в воспитании Джо? По-видимому, нет. Тем не менее Алан старательно сохранял спокойствие с твердым намерением не дать никаким обстоятельствам нарушить его примирение с Марианной. Более того, он даже принес свои извинения за ссору, происшедшую перед ее вылетом из Нью-Джерси, хотя он был твердо уверен, что Марианна больше повинна в ней, чем он.
   Но когда они наконец отправились спать, жена указала ему на комнату, расположенную на втором этаже, прямо над ее спальней.
   — Что все это значит? — возмутился он. — Разве мы не спим больше вместе?
   У Марианны хватило выдержки сделать удивленный вид.
   — Алан, мы не спим вместе уже год, за исключением позапрошлой ночи.
   — Тогда какого черта ты просила меня прилететь сюда? — взорвался Алан, повысив голос. — Я думал...
   — Ты не можешь говорить тише? — прошипела Марианна, стиснув зубы. — Ради всего святого, Алан, не нужно, чтобы дети слышали, как мы ссоримся каждый раз, когда встречаемся, хорошо?
   — Это не моя вина, — откликнулся Алан. — Я твой муж, черт возьми! Имею право...
   — Достаточно, — отрезала Марианна. — То, что ты мой муж, могло давать тебе некоторые привилегии, но никогда не давало никаких прав. Да и привилегии закончились в тот самый день, когда ты загулял от меня, поэтому не думай, что можешь просто залезть ко мне в постель, когда тебе этого захочется. И не утруждай себя спором, поскольку я ложусь спать! Завтра мне предстоит еще пережить похороны Одри и Теда, поэтому надо немного поспать. — Прежде чем стихли ее слова, она поспешно пересекла холл, проскользнула в свою комнату и заперла за собой дверь.
   И Алан, чье бешенство с каждой минутой нарастало, направился в небольшую комнату для гостей, на которую ему указала Марианна, и попытался заснуть. Но проблема заключалась в том, что, помимо одолевавшей его ярости, его тяготила сама обстановка.
   Ночь была наполнена непонятными звуками, ему не хватало привычного шума машин. В конце концов он закрыл окно, в полной уверенности, что иначе к нему заберется летучая мышь или енот, или какое-нибудь другое дикое животное нападет на него, пока он спит. Алан пролежал всю ночь, не сомкнув глаз, удивляясь, зачем он вообще сюда приехал.
   Сейчас, при ярком солнечном свете утра, он чувствовал себя не лучше. Детей в доме уже не было, они пошли с Джо в сарай, чтобы помочь ему накормить лошадей.
   Лошади, о Господи! Зачем нужно детям из Канаана, Нью-Джерси, знать что-то о лошадях?
   Марианна мыла после завтрака посуду и расставляла все по своим местам, будто годами жила здесь.
   — Не очень-то успокаивайся, — произнес он тоном, выдававшим его отвратительное настроение. — Мы собираемся пробыть здесь еще один день. Сегодня в полдень будем присутствовать на похоронах, а завтра утром возвращаемся в Нью-Джерси.
   Марианна прекратила мыть посуду и повернулась лицом к нему.
   — Да? — спросила она. — И когда же ты это решил?
   Алан постарался сдержать свой гнев.
   — Я имел в виду не совсем то, что сказал, — начал было он.
   — Почему-то я думаю, ты имел в виду именно то, что сказал, — раздраженно заметила Марианна.
   Едва сдерживаясь, Алан проигнорировал и ее замечание, и интонацию, с которой оно было произнесено.
   — Я хотел сказать, что мы не сможем остаться здесь после похорон. Я уже полностью использовал свой отпуск в этом году. Если попрошу дополнительные дни, то потеряю в заработной плате.
   Марианна пожала плечами.
   — Я просто не вижу способа, как можно ускорить этот процесс, — произнесла она. — Я разговаривала сегодня утром с Чарли Хокинсом, еще до того, как ты спустился. Предстоит оформить горы бумаг по имущественным вопросам. Даже если мы решим закрыть ранчо...
   — Мы? — перебил Алан. — Кто это мы? Ты ни слова не сказала мне о ранчо!
   — Я имею в виду Чарли и себя. — Марианна вздохнула и опустилась наконец на стул напротив Алана. — Послушай, Алан, думаю, нам надо кое-что обсудить.
   Алан язвительно усмехнулся.
   — В самом деле? Так кто же из нас строит планы, предварительно ни с кем не посоветовавшись?
   — Вот я и затеяла разговор с тобой, — спокойно ответила Марианна. — Я еще ничего не решила. Но поскольку ты завел речь о возвращении домой, мне кажется, это подходящее время. — Она подождала, что ответит муж. Поскольку ответа не последовало, продолжила: — Мне кажется неплохой идеей остаться здесь ненадолго с детьми. Ты мог бы вернуться домой, таким образом мы сэкономили бы много денег и...
   — Денег? — перебил Алан. — Из сказанного тобой вчера я понял, что деньги больше не проблема.
   Марианна беспомощно всплеснула руками.
   — Я не это имела в виду. И конечно, у меня нет ни малейшего представления, как много времени потребуется для решения всех имущественных вопросов.
   Алан недоверчиво покосился на нее.
   — Согласен. Но готов поспорить, что старина Чарли может выплатить тебе нужную сумму авансом, не так ли? — Увидев, как сузились от гнева глаза Марианны, он решил подступить с другой стороны. — В любом случае, как быть с детьми? Занятия начинаются на следующей неделе, не так ли?
   — Хотелось бы, чтобы это было так. Но, похоже, ты ничего не знаешь: занятия не начнутся. В Канаане проходит забастовка учителей, и я не думаю, что страсти улягутся раньше, чем через пару недель. Поэтому, мне кажется, имеет смысл детям остаться здесь со мной. У них давно не было настоящих каникул...
   Алан резко встал.
   — Ты ничего не хочешь обсуждать, не так ли? Ты уже все решила. Ну что ж, прекрасно! — Потянувшись через кухонную стойку, он взял телефон, раздраженно нажал на несколько кнопок, набирая номер, и нетерпеливо застучал пальцами по стойке, ожидая соединения с автоответчиком. Марианна безмолвно сидела напротив. Алан позвонил еще дважды, затем, не говоря ни слова, вышел из кухни.
   К тому времени, как он собрал в ванной свои бритвенные принадлежности и беспорядочно побросал в чемодан вещи, сугарлоафское такси — фургон каштанового цвета с единственной металлической эмблемой, прикрепленной магнитом к дверце и призванной извещать о его назначении, — уже подъезжало к дому.
   Марианна вышла из кухни, когда Алан поспешно спускался по лестнице со второго этажа, и поймала его у входной двери.
   — Ты в самом деле собираешься уехать, не попрощавшись с детьми? — возмущенно спросила она.
   Алан окинул ее равнодушным взглядом.
   — Я не попрощался с ними и в прошлый раз, так что, думаю, они уже привыкли к этому. — Он пересек большими шагами веранду, спустился вниз, бросил на заднее сиденье фургона свой чемодан и уселся в машину. — Бойсе, — произнес Алан. — Аэропорт.

Глава VI

   Марианна уже начала собираться на похороны, когда перед домом остановилась полицейская машина. Одетый в форму офицер подошел к веранде и громко постучал в дверь.
   — Марианна Карпентер? — спросил он, когда она осторожно выглянула в щелку. Женщина кивнула, и офицер улыбнулся ей. — Я Рик Мартин. Думаю, Вы встречались с моей женой пару дней назад. Джилли Мартин?
   Смутное беспокойство, охватившее ее при виде офицера, исчезло. Марианна широко распахнула дверь.
   — Да, конечно. Разве Вы не зайдете? Кажется, у меня осталось немного кофе в кофейнике.
   — Нет-нет, спасибо, — отказался Мартин. — Фактически я здесь по делу. — Поскольку Марианна изменилась в лице, он быстро успокоил ее. — На сей раз это не имеет никакого отношения к ранчо. По крайней мере, надеюсь на это.
   Она слабо улыбнулась.
   — Тогда не уверена, что смогу помочь Вам. Я не покидала ранчо с тех пор, как приехала сюда.
   — Я лишь хочу узнать, не заметили ли Вы что-нибудь прошлой ночью. Или, может, что-то слышали. Было совершено нападение на лагерь.
   — На лагерь? — переспросила Марианна. — Боюсь, я не понимаю, о чем Вы говорите.
   — Может быть, нам лучше тогда подняться и выпить ту чашечку кофе, — предложил Мартин. Они прошли на кухню, и он начал объяснять, что произошло. — Существует некий лагерь в районе Волчьего ручья. Находится он чуть выше в горах, приблизительно в миле отсюда. Расположен не на территории ранчо, но непосредственно примыкает к ней, там нет никаких ограждений. — Мартин слегка усмехнулся. — Тед говорил, что странствующие туда-сюда путешественники становятся хуже желтых жакетов. Так вот, участок, на котором расположен лагерь, подвергся прошлой ночью нападению.
   Марианна, с кофейником в руке, взглянула на помощника шерифа.
   — О Боже! Кто-нибудь ранен?
   Мартин покачал головой.
   — Там никого не было. Люди, которые живут в лагере, на день спустились в Солнечную долину и решили остаться там на ночь. И лишь сегодня утром они обнаружили, что произошло.
   — А что произошло? — спросила Марианна, ставя чашечку с дымящимся кофе перед офицером, который присел на один из стульев за кухонным столом.
   В это время дверь заднего входа открылась, и вошел Джо Уилкенсон, в сопровождении Логана и Алисон Карпентер. За ними за кухню пробрался Сторм и начал с любопытством обнюхивать полицейского.
   — Это мои дети, Алисон и Логан. Джо Вы, конечно, знаете. А это помощник шерифа Мартин.
   Алисон и Логан поздоровались с Риком Мартином, а Джо Уилкенсон не произнес ни слова. И вдруг в памяти Марианны всплыли слова Чарли Хокинса. «Не удивляйтесь, если кто-нибудь придет поговорить с Джо, вот и все». Беспокойство, которое непроизвольно охватило ее при появлении помощника шерифа, нахлынуло вновь, и пока Рик Мартин говорил, она помимо желания время от времени поглядывала на Джо, пытаясь определить по его лицу, как он на все реагирует. Действительно ли что-то произошло в лагере, или офицер пришел сюда побеседовать с Джо?
   — Мне и самому точно не известно, что произошло, — начал помощник шерифа. — Я получил вызов около часа назад и до сих пор не могу разобраться.
   Лагерь в районе Волчьего ручья был разбит на десять участков на площади свыше пяти акров. Ручей протекал по самой середине местности, все участки выходили к воде и были полностью изолированы друг от друга. До сегодняшнего утра ни Рик Мартин, ни Тони Молено, ни один из лесничих, охраняющих данный район, никогда не имели здесь неприятностей.
   Никаких жалоб на подвыпивших учеников колледжа во время воскресных кутежей. Никаких мотоциклистов, нарушающих тишину летних ночей. Никаких проблем с оставленными без присмотра кострами или неубранным мусором.
   Но этим утром ответственный по лагерю появился в городе с заявлением о том, что лагерь разрушен. Поскольку у Рика возникло подозрение, что мужчина, скорее всего, преувеличивает, он отправился вместе с ним в район Волчьего ручья, чтобы собственными глазами убедиться в достоверности заявления.
   То, что он там обнаружил, потрясло его.
   Палатка, одна из устаревших моделей, изготовленных из плотного брезента, была разодрана в клочья. Однако внимательно осмотрев обтрепанные края в местах разрывов, Рик не обнаружил даже признаков ножа. Обследуя содержимое палатки, он нашел один из спальных мешков, разодранных чуть ли не пополам. Странным было то, что все перья оставались внутри: когда он перевернул мешок, они посыпались на землю. Несомненно, что если бы повреждения нанес какой-нибудь зверь, перья были бы разбросаны по всему лагерю. В течение всей своей жизни, обитая то в одной части горного района, то в другой, пока его отец переезжал с лесопилки на лесопилку, Мартин много раз наблюдал за охотой диких зверей и видел, как подкрадывается животное к своей жертве, как хищники терзают свою добычу. Они никогда не вспарывали брюхо, а подхватывали ее и начинали трясти. Точно так же, как его огромный пес мотал из стороны в сторону случайную крысу, которую он умудрился убить, инстинктивно пытаясь свернуть ей шею даже после того, как она давно уже была мертва.
   Осмотрев остальное поврежденное лагерное имущество и обследовав местность в поисках следов, Рик неуверенно покачал головой.
   — Я бы хотел, чтобы мои ребята взглянули на все это и сказали, что они думают. Но признаюсь честно: у меня нет уверенности, что мы что-то выясним. Если, конечно, не обнаружим свидетеля, который что-то видел или по крайней мере слышал. Пока же я сомневаюсь, что мы когда-нибудь узнаем, кто все это натворил.
   — А что скажете насчет медведя? Или волков? — предположил Рой Биттерн, ответственный по лагерю, не желая примириться с мыслью, что никогда и не узнает о злоумышленнике, который столь жестоко обошелся с лагерным имуществом.
   — Думаю, мог бы быть медведь, — согласился Мартин. — Если бы не эти повреждения и отсутствие причины для нападения, можно было бы предположить, что действовал медведь-громила. Но такие медведи не останавливаются. Они продолжают неистовствовать до тех пор, пока их не выследят и не пристрелят.
   Биттерн подозрительно посмотрел на свою растерзанную палатку.
   — Выходит дело, это только начало, — размышлял он вслух. — А как насчет волков?
   Но Рик Мартин отклонил и эту возможность.
   — Ни малейшей вероятности. У волков плохая репутация, но насколько я знаю, это всего лишь репутация. Они могут задрать друг друга, время от времени похищают овец, вот, пожалуй, и все. Единственное, предположение, к которому я склоняюсь, что здесь действовал какой-нибудь взбесившийся гризли, а если это так, Вы правы. Это только начало.
   Закончив свои записи и заверив Роя Биттерна, что двое лесничих прибудут на место происшествия в течение часа, Рик Мартин сел в «джип» и поехал вниз по грунтовой дороге, ведущей в долину.
   Если это был медведь, который оставил такие разрушения, то подобные случаи могут произойти в течение одного-двух дней. Если медведь заболел, он уже не остановится.
   Но если это был медведь, где же следы?
   Когда он подъехал к главной дороге, он подумал о Джо Уилкенсоне.
   Джо, который всегда был немного странным и потерял сейчас обоих родителей в результате «несчастных случаев», что ни Рик, ни его заместитель, Тони Молено, до сих пор не хотели воспринимать именно так.
   Джо, который часто уходил в лес один, лишь в компаний своей собаки.
   Возможно ли, чтобы Джо пришел сюда в полночь и устроил погром на территории лагеря?
   Под влиянием минутного порыва он решил заехать в Эль-Монте: поговорить с мальчиком и проследить за его реакцией.
   — Счастье, что людей там не было, — закончил, Рик, украдкой наблюдая за Джо. — Иначе, они, скорее всего, были бы убиты.
   Марианна вздрогнула, услышав эти слова, но заметила, что Мартин внимательно наблюдает за Джо. Она также перевела взгляд на мальчика, который молча слушал сообщение помощника шерифа.
   Джо, однако, не произнес ни слова, вообще никак не отреагировал на услышанное.
   — Что я хотел бы узнать, — продолжал Мартин, — так это не видел ли кто-нибудь из вас или, может быть, слышал что-то прошлой ночью.
   Тут Джо зашевелился на своем стуле.
   — Я, — сказал он. Поскольку все, кто был в комнате, повернулись и посмотрели на него, он нахмурил брови и насупился. — Что-то разбудило меня, — произнес он. — Даже не знаю, что это было. Во всяком случае я подошел к окну и выглянул наружу, и мне показалось, что я там кого-то увидел.
   Рик Мартин почувствовал, как быстро забилось сердце.
   — Тебе показалось, что ты кого-то увидел? Или действительно увидел кого-то?
   Джо на мгновение перевел взгляд на Марианну, как будто искал у нее помощи, затем повернулся назад.
   — Я не уверен, — произнес он. — Это было какое-то подобие тени. Сначала я подумал, это олень, но потом понял, что ошибся. Оно стояло на пастбище, и я едва мог разглядеть его. Но оно было похоже на мужчину.
   — Ты знаешь, кто это был? — спросил Мартин.
   Джо покачал головой.
   — Я же сказал Вам, я едва мог его разглядеть.
   — Почему ты ничего не рассказал мне сегодня утром, Джо? — удивилась Марианна.
   Мальчик пожал плечами.
   — Я и забыл об этом, когда проснулся, — объяснил он. — Все происходило как будто во сне, понимаешь?
   — Что ты сделал после того, как увидел его, Джо? — спросил Рик.
   — Я вернулся в кровать.
   — Ты не выходил на улицу? — настаивал помощник шерифа. — Ты не выходил на улицу, чтобы взглянуть на него?
   — Для чего это мне было нужно? — вопросом на вопрос ответил Джо, прищурившись.
   Хотя он чувствовал на себе взгляд Марианны Карпентер, Рик решил продолжить расспросы.
   — Но ты ведь делаешь так иногда, правда, Джо? Твой папа часто рассказывал мне, что ты любишь бродить по лесу в одиночку.
   — Д-да, я делаю так иногда, — неохотно признался Джо. — Но я не выходил из дома прошлой ночью.
   — Ты уверен? — продолжал нажимать Мартин. — Но ведь ты выходил на улицу несколько дней назад? В ту самую ночь, когда твоя мама...
   — А стоит ли говорить об этом? — перебила Марианна. — Он же рассказал Вам, что видел прошлой ночью, и рассказал, что делал.
   Рик Мартин замолчал, он и так зашел слишком далеко. Но внимательно наблюдал за Джо, пока задавал ему вопросы, и заметил одну вещь.
   Мальчик не вздрогнул, когда он умышленно упомянул обоих, его мать и его отца.
   До похорон оставалось всего лишь два часа, но Джо едва отреагировал на упоминание о своих родителях.
   Или его не волновало, что они погибли?
   Или он еще был в состоянии шока?
   Покидая дом несколькими минутами позже, Рик Мартин знал, что на похоронах он будет очень внимательно наблюдать за Джо Уилкенсоном. Он не слишком верил в рассказ Джо о том, будто он видел кого-то на пастбище прошлой ночью, точно так же, как сомневался, рассказал ли ему Джо всю правду о событиях, происшедших в день гибели его родителей.
   На самом деле у Мартина существовала большая проблема с Джо.
   Он никогда не был уверен, говорит тот правду или обманывает.

* * *

   Марианна Карпентер стояла на кладбище, расположенном на окраине Сугарлоафа. Алисон и Логан находились с одной стороны от нее, Джо Уилкенсон — с другой. Взгляд ее был сосредоточен на одинаковых гробах, поставленных у края вырытой могилы. Марианна собрала все свои силы, чтобы сдержать подступившие к горлу рыдания. Здесь ей принадлежала роль не глубоко опечаленной подруги, а оставшегося в живых опекуна. Ради Джо она не должна поддаваться страшному ощущению потери, охватившему ее прошлой ночью после того, как дети и Алан легли спать, а она, не в состоянии заснуть, бродила по сводчатым комнатам первого этажа. Наконец остановилась в небольшом рабочем кабинете, разожгла там камин и дала волю слезам.
   Сегодня, однако же, слез не будет. Она попрощается со своей самой близкой подругой и начнет создавать новую семью, которая отныне будет включать в себя Джо Уилкенсона.
   Вряд ли это окажется слишком сложным, размышляла Марианна. Логан уже, казалось, думал о Джо как о старшем брате, которого никогда не имел, и Алисон, к счастью, отнеслась к нему на редкость хорошо. Хотя Марианна подозревала, что в Джо ее дочь привлекало в основном его знание лошадей. Лошади для Алисон являлись пределом мечтаний в течение последних пяти лет.
   Мечты эти до приезда в Эль-Монте были неосуществимы.
   Но за последние два дня под руководством Джо Алисон научилась ухаживать за лошадьми, седлать их, кормить, тренировать и даже, как с удивлением отметила Марианна, чистить стойла.
   «Было бы прекрасно, если бы теперь Алисон так же хорошо вычистила и собственную комнату», — подумала Марианна.
   Внезапно она осознала, что приглушенный шум голосов множества людей, собравшихся вокруг одинаковых гробов, — почти все население Сугарлоафа, — прекратился и началась служба. Марианна машинально взяла Джо за руку, когда священник начал читать первую молитву. Когда она закончилась и последние слова смолкли, мальчик не шевельнулся, чтобы высвободить свою руку. Стоял в полном молчании, не сводя глаз с гробов, в которых покоились тела его родителей. Лицо его выражало скорее недоумение, глаза были сухие. Марианна успокаивающе сжала ему ладонь, но если Джо и почувствовал ее пожатие, вида не подал.
   «Итак, — твердила себе Марианна, — он все еще в шоковом состоянии. — И еще одна смутная догадка пыталась проникнуть в ее сознание. — Похоже на то, будто ему все равно».
   Она тотчас же отогнала эту мысль прочь, жалея, что Чарли Хокинс посеял в ее душе крошечные зерна сомнений о двух смертях, и что Рик Мартин, когда он приехал этим утром на ранчо, взрастил эти семена, задавая Джо бесконечные вопросы.