Издатели тоже захохотали.
Ну, посмеялись мы, посмеялись и разошлись. А я дома подумал: “Ну зачем мне вспоминать эти мутные, отнюдь не украшающие меня страницы моей беспутной молодости? Конечно, я не буду писать эту книгу”…
Но каково же было моё удивление, когда я прочитал в списке Энгеля, что изданную и продающуюся в Москве книгу Станислава Куняева “Моя борьба” надо обязательно изъять из продажи, а автора привлечь к ответственности за её издание! Вот каковы провокаторы, норинские новой эпохи!
Вслед за списком Энгеля появился в печати в виде брошюры список некоего А. Брода (Московское бюро по правам человека) “Лик ненависти” (даже название — плагиат: у В. Коротича в 70-х годах вышла книга об американском расизме — “Лицо ненависти”). В этой брошюре Брода, разосланной во всяческие государственные и силовые структуры, “фашистами” были объявлены писатели: Проханов, Платонов, Назаров, Хатюшин, некоторые депутаты Госдумы, полковник Квачков, журналисты Мухин, Миронов и т. д. Почти одновременно со списком Брода появился список Гельмана, в котором содержались имена уже 100 “фашистов”. Этот Гельман по имени Марат, когда выиграл судебный процесс у православных людей, обвинивших его в религиозном кощунстве, с удовлетворением произнёс, выступая на радиостанции “Свобода”: “Мракобесы проиграли!”. Вот так-то. Православные верующие для этого “друга народа” — мракобесы.
Какие-то очередные списки составлены в Общественной палате, идёт сколачивание антифашистских блоков, создаются “интернационалы”, весь этот процесс обслуживается истерикой, хорошо организованной Познером, Сванидзе, радиостанцией “Эхо Москвы”, многими газетами…
Но я бы предостерёг вольных или невольных провокаторов от истошных криков о “русском фашизме”. Всё это уже было в нашей истории. Всё это мы уже проходили. И не только в 1988-1991 годах, но и гораздо раньше.
Осенью 1924 года была арестована группа в 13 человек — молодых русских интеллигентов во главе с другом Есенина поэтом Алексеем Ганиным. Они называли себя русскими националистами, но никогда не призывали к вражде с коренными народами России. Главный их документ назывался “Мир и свободный труд — народам”. Они призывали к борьбе лишь с “сектантами-комиссарами”, “еврейскими выродками”, “бандами латышей”. Они так писали в своём программном документе:
“России как государству грозит окончательная смерть, а русскому народу экономическое рабство и вырождение. Смотрите госбюджет России последних лет. Заработная плата рабочих и служащих. Бюджет крестьян. Соотношение цен на фабрикаты и сельскохозяйственные продукты. Соотношение максимума заработка и прожиточного минимума трудового населения”.
“Три пятых школ, существовавших в деревенской России, закрыты. Врачебной помощи почти нет… Неслыханное взяточничество, подкупы, клевета, канцелярское издевательство и казнокрадство”.
“Россия… превратилась в колонию всех паразитов и жуликов, тайно и явно распродающих наше великое достояние”.
“Все многомиллионное население коренной России и Украины, равно и инородческое, за исключением евреев, — брошено на произвол судьбы. Оно существует только для вышибания налогов”.
Ну разве эта картина не применима к тому, что было в 90-е годы, да и ныне ещё творится?
Ганина и его товарищей, конечно же, окрестили в ЧК “орденом русских фашистов” (хотя в 1924 году итальянский фашизм был социальным движением рабочих и ничего расистского и антисемитского в нём не было). Но ордер на арест был подписан Генрихом Ягодой, а допрашивал несчастных его заместитель Яков Саулович Агранов. Следствие вели также сотрудники ЧК: Коган, Каган, Шульман и Альтман. Ганин с шестью товарищами был в марте 1925 года расстрелян, остальные семеро пошли на Соловки, откуда вернулись через несколько лет только двое.
А “Дело Российской национальной партии”, или, как было сформулировано в обвинении, “дело русских фашистов”, в 1933-1934 гг.! Это был настоящий погром русской культуры — расстрелы и аресты историков, фольклористов, архитекторов, архивистов, славистов, этнографов, искусствоведов, археологов, музейщиков… Всего в Москве и Ленинграде было арестовано 76 человек. Среди них учёные с мировыми именами — академики Н. Н. Дурново, В. В. Виноградов, М. Н. Сперанский, В. Н. Перетц, А. М. Селищев, профессора А. Ф. Ржига, Н. К. Гудзий, П. Д. Барановский, А. Д. Сидельников, профессор Р. Ф. Куллэ (немец) и многие другие. Из 76 человек 28 были расстреляны или погибли в лагерях.
Как впоследствии писал об этом погроме русской культуры исследователь С. Б. Бернштейн: “Среди арестованных не было лиц с нерусскими фамилиями…”. “Точнее говорить о неславянских фамилиях: среди пострадавших по делу были русские, украинцы, белорус, чех… и два обрусевших немца”.
С обвинениями в монархизме, пропаганде православия и, конечно же, в “русском фашизме” в 1928 г. в Ленинграде началось дело “Братства преподобного Серафима” (следователи А. Геллер, Л. Коган, А. Мосевич, Иоселевич и Халемский). Великие люди России Флоренский и Клюев также были приговорены к тюрьме и ссылке как “русские фашисты” и “православные монархисты”. Те же формулировки были в деле “сибирской бригады” русских писателей (Л. Мартынов, С. Марков, П. Васильев), 1932 год. Фамилии следователей по этим и многим другим делам перечислять не буду, а то ведь антисемитом объявят.
Нынешние борцы с “русским фашизмом” ничего этого не помнят. История ничему их не научила. Но мы этого уже никогда не забудем.
Теперь несколько слов о преступлениях скинхедов, об избиении азербайджанцев, о трагедии таджикской семьи, о происшествии в синагоге. Высказать свою точку зрения, отличную от познеровской или сванидзевской, узнать, что говорили на следствии свидетели, обвинители, адвокаты, обвиняемые — невозможно. Познер даже Жириновскому рот заткнул, когда тот попытался сказать, что питерская таджикская семья торговала наркотиками, от которых умер брат одного из тех, кто избивал таджиков. Оправдывать преступление нельзя. Но понимать, почему оно произошло, — необходимо. Не бывает самосудов без причины. Самосуд, как правило, — незаконная месть за что-то. Я не верю в то, что человек убивает другого человека только из-за цвета кожи. Причины национальной розни и самосудов куда глубже. Лучше всех судей, прокуроров и адвокатов в них разобрался Валентин Распутин в повести “Дочь Ивана, мать Ивана”. Вот что надо читать Познеру, Сванидзе и членам Общественной палаты. Наши политические шоумены счастливы, увидев где-нибудь на заборе надпись “Россия — для русских”. Сразу — “круглый стол” и дискуссия! Но ведь никто из известных русских писателей, философов, историков никогда не провозглашал этот провокационный лозунг. Я понимаю, почему авторы радиостанции “Свобода” так часто цитируют его: они боятся, что рано или поздно мы сумеем сказать на всю страну другие слова: “Россия — для всех коренных народов России!”. И нас — услышат. Именно тогда все остальные народы, отколовшиеся от России, — грузины, узбеки, азербайджанцы и т. д. — правильно поймут, что их скромное место в России — быть просто гостями, мигрантами или эмигрантами, то есть приезжими людьми. Но какой-нибудь Познер этого боится как чёрт ладана. Он хочет, чтобы, услышав “Россия — для русских”, татары, башкиры, якуты, мордва, чуваши перессорились бы с русским народом и приползли к Познеру как к защитнику от “русских фашистов”, прибежали бы с благодарностью и в ножки поклонились.
А разве не является одной из причин всех сегодняшних межнациональных распрей память о событиях 15-20-летней давности на окраинах Советского Союза? Память о том, как в спину русским солдатам в Нагорном Карабахе стреляли и с армянской, и с азербайджанской стороны. Память о том, как местные националистические толпы в Таджикистане, Казахстане, Чечне, Узбекистане, Молдавии убивали русских, насиловали женщин, отбирали у русских дома, имущество, как орали им в лицо: “Чемодан — вокзал — Россия!”. Десятки, сотни тысяч русских людей были изгнаны в эти страшные годы из нынешних стран СНГ. Их президенты с удовольствием приезжают в Москву, но за эти годы мы ни разу не слышали о том, что где-то в Душанбе, в Алма-Ате, в Кишинёве, в Ташкенте прошёл хотя бы один судебный процесс над погромщиками, убийцами, насильниками, грабителями. Надо понимать, что память об этом — хотим мы этого или не хотим — живёт в головах тех, кого называют скинхедами. Они — обездоленные юноши, а “юность, — как сказал Александр Блок, — это возмездие”.
Одновременно с изготовлением “фашистских списков” всё последнее время российскому обывателю тычут в глаза холокостом. Но при чём здесь Россия? Вот Европа — это да. Она — настоящая родина холокостов. В Европе, между прочим, их было два: первый — в средневековье, когда в Англии, Франции, Испании, Португалии, в германских княжествах, как сообщает “Еврейская энциклопедия” 1912 года, была уничтожена почти половина европейского еврейства, а остальные изгнаны в Восточную Европу, чтобы в ХХ веке получить второй холокост, уже от объединённой фашистской Европы.Не случайно то, что все лагеря смерти, где уничтожались беззащитные евреи, были в европейских странах — в Германии, Польше, Австрии, Литве, Латвии. В России их не было, потому что немцы, видимо, понимали: русское население не будет выдавать евреев в лагеря смерти, в отличие от населения европейских стран. Выдачей евреев в Освенцим, Майданек, Маутхаузен, Заксенхаузен, Саласпилс занимались венгры, румыны, хорваты, словаки, латыши, поляки и французы петеновской Франции. Все работали на холокост. Даже западные украинцы. Все, кроме русских. “Погром”, по убеждению европейских историков, слово русское, но оно по справедливости должно принадлежать Польше: три последних еврейских pogroma в новейшей истории произошли в Парчеве под люблиным, Кракове и Кельцах в 1945-46 годах. И это после Освенцима, после холокоста, после уничтоженных шести миллионов! Нигде в новейшее время не было еврейских погромов — только в гитлеровской Германии и в освобождённой от фашизма Польше. А сейчас Европа ведёт себя так, как будто во всём, что случилось на её фашистских просторах, виновата Россия.
В январе 2005 года Путина чуть ли не силой заставили в Освенциме произнести речь. А когда он сказал там что-то весьма слабенькое с точки зрения холокоста и вины России, его стала “полоскать” европейская пресса. И особенно польская. За то, что плохо и неубедительно покаялся.
* * *
Но я вышел на трибуну еще и затем, чтобы сказать присутствующим на Соборе писателям о том, что осенью этого года журналу “Наш современник” исполняется 50 лет. Это действительно журнал писателей России. Возьмите в руки любой номер, и вы убедитесь, что в нём половина, а то и более авторов живут в республиках, краях и областях нашей страны. Не потому ли мы понимаем всю свою ответственность за сохранение межнационального мира в России и за её пределами?
За последние десять лет мы издали три номера, посвященные нашим отношениям с братской Белоруссией, два номера о жизни и культуре Башкортостана, два аналогичных номера с участием писателей и общественных деятелей республики Коми… А ещё был и ханты-мансийский номер. можно ещё вспомнить татарский и якутский номера или выпуск журнала со стихами лучших поэтов Северного Кавказа, в том числе чеченских поэтов (и это в разгар чеченской войны!). Мы щедро предоставляем страницы журнала авторам из Абхазии и Приднестровья, поэтам Северной Осетии. Обычным делом были и есть в нашем журнале публикации поэтов, прозаиков и публицистов с еврейскими фамилиями — Исраэля Шамира, Михаила Агурского, Роже Гароди, Марка Голанского, Аркадия Львова, Михаила Грозовского, Семёна Сорина. Всех не упомнишь. А потому, когда осенью мы будем отмечать 50-летие журнала и вы в своих республиках, краях и областях, надеюсь, тоже проведёте встречи с читателями, посвящённые этому юбилею, не забудьте сказать о главном: журнал “Наш современник” открыт для авторов всех национальностей, живущих на просторах России. Лишь бы они жили мыслями и чувствами о судьбе России. Расскажите читателям о журнале, помогите нам увеличить к юбилею журнальную подписку и не забывайте: “Наш современник” — это наша общероссийская литературная судьба — и прошлая, и настоящая, и будущая.
Николай Рыжков СУВЕРЕНИТЕТ ПО-ПРИБАЛТИЙСКИ
Ну, посмеялись мы, посмеялись и разошлись. А я дома подумал: “Ну зачем мне вспоминать эти мутные, отнюдь не украшающие меня страницы моей беспутной молодости? Конечно, я не буду писать эту книгу”…
Но каково же было моё удивление, когда я прочитал в списке Энгеля, что изданную и продающуюся в Москве книгу Станислава Куняева “Моя борьба” надо обязательно изъять из продажи, а автора привлечь к ответственности за её издание! Вот каковы провокаторы, норинские новой эпохи!
Вслед за списком Энгеля появился в печати в виде брошюры список некоего А. Брода (Московское бюро по правам человека) “Лик ненависти” (даже название — плагиат: у В. Коротича в 70-х годах вышла книга об американском расизме — “Лицо ненависти”). В этой брошюре Брода, разосланной во всяческие государственные и силовые структуры, “фашистами” были объявлены писатели: Проханов, Платонов, Назаров, Хатюшин, некоторые депутаты Госдумы, полковник Квачков, журналисты Мухин, Миронов и т. д. Почти одновременно со списком Брода появился список Гельмана, в котором содержались имена уже 100 “фашистов”. Этот Гельман по имени Марат, когда выиграл судебный процесс у православных людей, обвинивших его в религиозном кощунстве, с удовлетворением произнёс, выступая на радиостанции “Свобода”: “Мракобесы проиграли!”. Вот так-то. Православные верующие для этого “друга народа” — мракобесы.
Какие-то очередные списки составлены в Общественной палате, идёт сколачивание антифашистских блоков, создаются “интернационалы”, весь этот процесс обслуживается истерикой, хорошо организованной Познером, Сванидзе, радиостанцией “Эхо Москвы”, многими газетами…
Но я бы предостерёг вольных или невольных провокаторов от истошных криков о “русском фашизме”. Всё это уже было в нашей истории. Всё это мы уже проходили. И не только в 1988-1991 годах, но и гораздо раньше.
Осенью 1924 года была арестована группа в 13 человек — молодых русских интеллигентов во главе с другом Есенина поэтом Алексеем Ганиным. Они называли себя русскими националистами, но никогда не призывали к вражде с коренными народами России. Главный их документ назывался “Мир и свободный труд — народам”. Они призывали к борьбе лишь с “сектантами-комиссарами”, “еврейскими выродками”, “бандами латышей”. Они так писали в своём программном документе:
“России как государству грозит окончательная смерть, а русскому народу экономическое рабство и вырождение. Смотрите госбюджет России последних лет. Заработная плата рабочих и служащих. Бюджет крестьян. Соотношение цен на фабрикаты и сельскохозяйственные продукты. Соотношение максимума заработка и прожиточного минимума трудового населения”.
“Три пятых школ, существовавших в деревенской России, закрыты. Врачебной помощи почти нет… Неслыханное взяточничество, подкупы, клевета, канцелярское издевательство и казнокрадство”.
“Россия… превратилась в колонию всех паразитов и жуликов, тайно и явно распродающих наше великое достояние”.
“Все многомиллионное население коренной России и Украины, равно и инородческое, за исключением евреев, — брошено на произвол судьбы. Оно существует только для вышибания налогов”.
Ну разве эта картина не применима к тому, что было в 90-е годы, да и ныне ещё творится?
Ганина и его товарищей, конечно же, окрестили в ЧК “орденом русских фашистов” (хотя в 1924 году итальянский фашизм был социальным движением рабочих и ничего расистского и антисемитского в нём не было). Но ордер на арест был подписан Генрихом Ягодой, а допрашивал несчастных его заместитель Яков Саулович Агранов. Следствие вели также сотрудники ЧК: Коган, Каган, Шульман и Альтман. Ганин с шестью товарищами был в марте 1925 года расстрелян, остальные семеро пошли на Соловки, откуда вернулись через несколько лет только двое.
А “Дело Российской национальной партии”, или, как было сформулировано в обвинении, “дело русских фашистов”, в 1933-1934 гг.! Это был настоящий погром русской культуры — расстрелы и аресты историков, фольклористов, архитекторов, архивистов, славистов, этнографов, искусствоведов, археологов, музейщиков… Всего в Москве и Ленинграде было арестовано 76 человек. Среди них учёные с мировыми именами — академики Н. Н. Дурново, В. В. Виноградов, М. Н. Сперанский, В. Н. Перетц, А. М. Селищев, профессора А. Ф. Ржига, Н. К. Гудзий, П. Д. Барановский, А. Д. Сидельников, профессор Р. Ф. Куллэ (немец) и многие другие. Из 76 человек 28 были расстреляны или погибли в лагерях.
Как впоследствии писал об этом погроме русской культуры исследователь С. Б. Бернштейн: “Среди арестованных не было лиц с нерусскими фамилиями…”. “Точнее говорить о неславянских фамилиях: среди пострадавших по делу были русские, украинцы, белорус, чех… и два обрусевших немца”.
С обвинениями в монархизме, пропаганде православия и, конечно же, в “русском фашизме” в 1928 г. в Ленинграде началось дело “Братства преподобного Серафима” (следователи А. Геллер, Л. Коган, А. Мосевич, Иоселевич и Халемский). Великие люди России Флоренский и Клюев также были приговорены к тюрьме и ссылке как “русские фашисты” и “православные монархисты”. Те же формулировки были в деле “сибирской бригады” русских писателей (Л. Мартынов, С. Марков, П. Васильев), 1932 год. Фамилии следователей по этим и многим другим делам перечислять не буду, а то ведь антисемитом объявят.
Нынешние борцы с “русским фашизмом” ничего этого не помнят. История ничему их не научила. Но мы этого уже никогда не забудем.
Теперь несколько слов о преступлениях скинхедов, об избиении азербайджанцев, о трагедии таджикской семьи, о происшествии в синагоге. Высказать свою точку зрения, отличную от познеровской или сванидзевской, узнать, что говорили на следствии свидетели, обвинители, адвокаты, обвиняемые — невозможно. Познер даже Жириновскому рот заткнул, когда тот попытался сказать, что питерская таджикская семья торговала наркотиками, от которых умер брат одного из тех, кто избивал таджиков. Оправдывать преступление нельзя. Но понимать, почему оно произошло, — необходимо. Не бывает самосудов без причины. Самосуд, как правило, — незаконная месть за что-то. Я не верю в то, что человек убивает другого человека только из-за цвета кожи. Причины национальной розни и самосудов куда глубже. Лучше всех судей, прокуроров и адвокатов в них разобрался Валентин Распутин в повести “Дочь Ивана, мать Ивана”. Вот что надо читать Познеру, Сванидзе и членам Общественной палаты. Наши политические шоумены счастливы, увидев где-нибудь на заборе надпись “Россия — для русских”. Сразу — “круглый стол” и дискуссия! Но ведь никто из известных русских писателей, философов, историков никогда не провозглашал этот провокационный лозунг. Я понимаю, почему авторы радиостанции “Свобода” так часто цитируют его: они боятся, что рано или поздно мы сумеем сказать на всю страну другие слова: “Россия — для всех коренных народов России!”. И нас — услышат. Именно тогда все остальные народы, отколовшиеся от России, — грузины, узбеки, азербайджанцы и т. д. — правильно поймут, что их скромное место в России — быть просто гостями, мигрантами или эмигрантами, то есть приезжими людьми. Но какой-нибудь Познер этого боится как чёрт ладана. Он хочет, чтобы, услышав “Россия — для русских”, татары, башкиры, якуты, мордва, чуваши перессорились бы с русским народом и приползли к Познеру как к защитнику от “русских фашистов”, прибежали бы с благодарностью и в ножки поклонились.
А разве не является одной из причин всех сегодняшних межнациональных распрей память о событиях 15-20-летней давности на окраинах Советского Союза? Память о том, как в спину русским солдатам в Нагорном Карабахе стреляли и с армянской, и с азербайджанской стороны. Память о том, как местные националистические толпы в Таджикистане, Казахстане, Чечне, Узбекистане, Молдавии убивали русских, насиловали женщин, отбирали у русских дома, имущество, как орали им в лицо: “Чемодан — вокзал — Россия!”. Десятки, сотни тысяч русских людей были изгнаны в эти страшные годы из нынешних стран СНГ. Их президенты с удовольствием приезжают в Москву, но за эти годы мы ни разу не слышали о том, что где-то в Душанбе, в Алма-Ате, в Кишинёве, в Ташкенте прошёл хотя бы один судебный процесс над погромщиками, убийцами, насильниками, грабителями. Надо понимать, что память об этом — хотим мы этого или не хотим — живёт в головах тех, кого называют скинхедами. Они — обездоленные юноши, а “юность, — как сказал Александр Блок, — это возмездие”.
Одновременно с изготовлением “фашистских списков” всё последнее время российскому обывателю тычут в глаза холокостом. Но при чём здесь Россия? Вот Европа — это да. Она — настоящая родина холокостов. В Европе, между прочим, их было два: первый — в средневековье, когда в Англии, Франции, Испании, Португалии, в германских княжествах, как сообщает “Еврейская энциклопедия” 1912 года, была уничтожена почти половина европейского еврейства, а остальные изгнаны в Восточную Европу, чтобы в ХХ веке получить второй холокост, уже от объединённой фашистской Европы.Не случайно то, что все лагеря смерти, где уничтожались беззащитные евреи, были в европейских странах — в Германии, Польше, Австрии, Литве, Латвии. В России их не было, потому что немцы, видимо, понимали: русское население не будет выдавать евреев в лагеря смерти, в отличие от населения европейских стран. Выдачей евреев в Освенцим, Майданек, Маутхаузен, Заксенхаузен, Саласпилс занимались венгры, румыны, хорваты, словаки, латыши, поляки и французы петеновской Франции. Все работали на холокост. Даже западные украинцы. Все, кроме русских. “Погром”, по убеждению европейских историков, слово русское, но оно по справедливости должно принадлежать Польше: три последних еврейских pogroma в новейшей истории произошли в Парчеве под люблиным, Кракове и Кельцах в 1945-46 годах. И это после Освенцима, после холокоста, после уничтоженных шести миллионов! Нигде в новейшее время не было еврейских погромов — только в гитлеровской Германии и в освобождённой от фашизма Польше. А сейчас Европа ведёт себя так, как будто во всём, что случилось на её фашистских просторах, виновата Россия.
В январе 2005 года Путина чуть ли не силой заставили в Освенциме произнести речь. А когда он сказал там что-то весьма слабенькое с точки зрения холокоста и вины России, его стала “полоскать” европейская пресса. И особенно польская. За то, что плохо и неубедительно покаялся.
* * *
Но я вышел на трибуну еще и затем, чтобы сказать присутствующим на Соборе писателям о том, что осенью этого года журналу “Наш современник” исполняется 50 лет. Это действительно журнал писателей России. Возьмите в руки любой номер, и вы убедитесь, что в нём половина, а то и более авторов живут в республиках, краях и областях нашей страны. Не потому ли мы понимаем всю свою ответственность за сохранение межнационального мира в России и за её пределами?
За последние десять лет мы издали три номера, посвященные нашим отношениям с братской Белоруссией, два номера о жизни и культуре Башкортостана, два аналогичных номера с участием писателей и общественных деятелей республики Коми… А ещё был и ханты-мансийский номер. можно ещё вспомнить татарский и якутский номера или выпуск журнала со стихами лучших поэтов Северного Кавказа, в том числе чеченских поэтов (и это в разгар чеченской войны!). Мы щедро предоставляем страницы журнала авторам из Абхазии и Приднестровья, поэтам Северной Осетии. Обычным делом были и есть в нашем журнале публикации поэтов, прозаиков и публицистов с еврейскими фамилиями — Исраэля Шамира, Михаила Агурского, Роже Гароди, Марка Голанского, Аркадия Львова, Михаила Грозовского, Семёна Сорина. Всех не упомнишь. А потому, когда осенью мы будем отмечать 50-летие журнала и вы в своих республиках, краях и областях, надеюсь, тоже проведёте встречи с читателями, посвящённые этому юбилею, не забудьте сказать о главном: журнал “Наш современник” открыт для авторов всех национальностей, живущих на просторах России. Лишь бы они жили мыслями и чувствами о судьбе России. Расскажите читателям о журнале, помогите нам увеличить к юбилею журнальную подписку и не забывайте: “Наш современник” — это наша общероссийская литературная судьба — и прошлая, и настоящая, и будущая.
Николай Рыжков СУВЕРЕНИТЕТ ПО-ПРИБАЛТИЙСКИ
3. Реальные шаги к развалу СССР
Январь 1990 года принес новые тревоги. Не исключалась вероятность, что на очередной сессии Верховного Совета Литовской ССР будет принято официальное решение, направленное на отделение республики от Союза. По поручению генсека Медведев, Маслюков, Слюньков, Яковлев, Лукьянов и Разумовский подготовили предложения для рассмотрения в ЦК КПСС “О мерах в связи с возможным принятием Верховным Советом Литовской ССР решений, направленных на отделение республики от Союза ССР”. В предлагаемых мерах приоритет отдавался политическим методам, исключающим применение вооруженной силы. Но в то же время говорилось о том, что необходимо, чтобы размещенные здесь воинские формирования были готовы обеспечить надежную защиту граждан, безопасность и интересы страны.
Кроме политических и правовых рычагов предлагалось использовать и экономические методы воздействия. Предусматривалось принятие ответных мер на те односторонние шаги, которые могут нанести ущерб единому народнохозяйственному комплексу. В их числе было ограничение на поставку в Литву дефицитных энергоносителей, сырья, ряда других товаров. Четко была сформулирована позиция по приостановлению передачи в собственность республики предприятий и организаций союзного подчинения.
Не исключалась также постановка вопроса о принадлежности Литве территорий, переданных ей в свое время Советским Союзом — Клайпеды, Виленского края, ряда районов Белоруссии. Среди средств воздействия значилась и поддержка требований об образовании в республике национальных польских районов.
Данные меры, подготовленные Центром, оказались нереализованными и остались лишь на бумаге. В этих условиях генсек предпринял еще одну отчаянную попытку повлиять на развитие событий. На начало января 1990 года он наметил поездку в Вильнюс. Но прежде туда был заброшен большой десант во главе с В. Медведевым. Здесь были и члены Политбюро, и народные депутаты, и руководители центральных ведомств, и партийные лидеры Узбекистана, Вологодской и Витебской областей.
11 января Горбачев вместе с Раисой Максимовной прибыл в Литву. Состоялись всевозможные контакты, в том числе и с жителями города. Существенный удар по иллюзорным надеждам Горбачева был нанесен на встрече в Доме печати с представителями литовской интеллигенции. На прямо заданный Горбачевым аудитории вопрос: “Действительно ли Литва хочет отделиться от СССР?” последовал однозначный и категоричный ответ: “Да”. С разной тональностью, но такие же суждения он услышал и во время поездки по республике, а также, в конце визита, на встрече, состоявшейся в здании республиканского ЦК партии. Можно с уверенностью сказать, что после этой поездки генсек понял, что необходимо думать о механизме выхода союзной республики из состава СССР.
Бывший член Бюро ЦК Компартии Литвы на платформе КПСС профессор Ю. Ермалавичюс, получивший восемь лет тюремного заключения от новых, “демократических” властей Литвы по надуманному обвинению в участии в январских 1991 года событиях у телебашни в Вильнюсе, заявил:
“В январе 1990 года, когда Горбачев приезжал к нам и встречался с членами Бюро ЦК Компартии Литвы, я понял, что он отлично знает механизмы разрушения Советского Союза. И чем дальше, тем больше я убеждался, что он ведет себя таким образом, чтобы не помешать действию этих механизмов. Более того, сам действует в соответствии с той же реакционной логикой международного антикоммунизма, под управлением тех же зарубежных сил. Нам в Литве особенно хорошо была видна вся эта игра. Как в кукольном театре: артисты и режиссеры за океаном дергают за ниточки, а марионетки у нас дома повторяют все их замыслы по разрушению государства”.
Полагаю, читатель уже обратил внимание, что в драматическом развитии ситуации в республиках Прибалтики, и особенно в Литве, не видны позиция и реальная роль республиканских партийных организаций. А ведь по тем временам КПСС была основой жизни всей страны и каждого региона в частности.
Я не ставил перед собой задачу подробно описывать деятельность республиканских ЦК компартий. Это отдельная тема, и ее следует освещать партийным лидерам, так как по существовавшему тогда положению ими непосредственно занимался ЦК КПСС.
Тем не менее у меня как члена Политбюро имелась возможность следить за деятельностью лидеров республиканских компартий. На мой взгляд, стремительное падение их авторитета в республиках обусловлено двумя основными причинами. Во-первых, они находились в тяжелейшей политической ситуации, когда на фоне активизации националистических движений бездействовали, оставались в стороне. В глазах большей части населения они превращались в предателей национальных интересов.
И второе — это серьезные ошибки Центра, ЦК КПСС. Неумелые действия, неуклюжие заявления, высказывания и двуликость некоторых секретарей ЦК КПСС ставили руководителей республиканских компартий в сложнейшее положение. Если говорить объективно — КПСС не справлялась с задачей пресечения националистических действий в этих республиках.
Как уже было сказано, в Литве сменилось партийное руководство. Первым секретарем стал А. Бразаускас, а затем 21 декабря 1989 года на XX съезде Компартии Литвы республиканская парторганизация раскололась на две части. Большую составили национал-сепаратисты во главе с А. Бразаускасом, открыто выступавшие накануне съезда за выход из состава КПСС, при полном бездействии генсека Горбачева. Меньшую — литовские коммунисты, оставшиеся на платформе КПСС, во главе с М. Бурокявичюсом. Впоследствии профессор, доктор исторических наук М. Бурокявичюс проведёт, фактически за эту верность КПСС, 12 лет в тюрьме строгого режима.
В Латвии в последние годы советской власти первым секретарем республиканской парторганизации был А. Рубикс, который за свои убеждения также отсидел в тюрьме “демократической” Латвии более 6 лет.
В Эстонии парторганизацию возглавил В. Вяляс, взращенный бывшим первым секретарем компартии республики И. Кэбиным. По поручению Горбачева его вызвали из Никарагуа, куда он был назначен послом СССР.
Я хорошо помню его выступление на XIX партийной конференции в Кремле. Он говорил о своей преданности идеям марксизма-ленинизма, о том, что единственно верный путь развития Эстонии — только вместе с Россией. Свои предложения он передал президиуму конференции; оказалось, в них были четко сформулированы пути выхода Эстонии из СССР.
10 марта 1990 года еще продолжались выборы депутатов в Верховный Совет Литовской ССР нового созыва, а на вечер была уже назначена первая сессия. Спешка объяснялась тем, что 12 марта в Москве открывался внеочередной третий Съезд народных депутатов СССР. Основным вопросом для рассмотрения на нем был проект Закона об учреждении поста президента страны и внесение соответствующих изменений и дополнений в Конституцию СССР.
Новому литовскому руководству во главе с избранным председателем Верховного Совета Литовской ССР В. Ландсбергисом необходимо было во что бы то ни стало внести на обсуждение этого съезда решение Верховного Совета Литвы о восстановлении независимого литовского государства. В связи с этим поспешно, поздней ночью 11 марта 1990 года, Верховный Совет Литовской ССР принял решение о своей государственной независимости и выходе из состава СССР. В днище мощного многонационального государства образовалась такая пробоина, которую уже ничем нельзя было закрыть. Был принят Закон о новом названии республики и гербе. Литовская ССР стала называться Литовской Республикой, Литвой, герб ее — герб Витязя — изображение всадника на белом коне.
На следующий день после начала работы съезда на утреннем заседании М. Горбачев проинформировал народных депутатов о принятых решениях Верховного Совета Литвы. Он обратил внимание, что литовцы — а к ним присоединились и представители Эстонии и Латвии — выдвигают предложения о переговорах. “Думаю, ни о каких переговорах не может быть и речи: переговоры мы ведем с иностранными государствами”. Это подлинные слова Горбачева из его выступления в то утро.
В последний день работы, 15 марта 1990 года, съезд принял специальное постановление по решению Верховного Совета Литовской ССР от 11 марта, в котором отметил, что рассматривает это решение как не имеющее законной юридической силы. Постановлением поручалось президенту СССР, Верховному Совету СССР, Совету Министров СССР обеспечить защиту законных прав каждого человека, проживающего в Литве, соблюдение на территории республики прав и интересов СССР, а также союзных республик.
Между тем Литовский Верховный Совет ускоренно начал штамповать новые законы республики уже как суверенного государства. Был отменен Закон СССР о всеобщей воинской обязанности на территории Литовской Республики, и в связи с этим там прекратилась деятельность военных комиссариатов. Министерство внутренних дел Литвы даже срочно заказало новую форму с национальной атрибутикой. Подсуетились и спортсмены — отказались принимать участие в официальных чемпионатах СССР! Через несколько дней принимается решение по организации неконтролируемого вывоза товаров из республики. С этой целью намечено создать 37 пограничных контрольных пунктов.
С каждым днем все более жесткие и бесцеремонные заявления делает новый председатель Верховного Совета Литвы В. Ландсбергис. Отвечая на вопрос, как следует реагировать на решение Съезда народных депутатов СССР о принятых решениях Верховного Совета Литвы, он сказал, что это решение чужой страны и для нас оно необязательно.
Верховный Совет республики принял постановление о назначении уполномоченных представителей для проведения межгосударственных переговоров между Литвой и СССР. Обратите внимание на слово “межгосударственных”! Через несколько дней господин Ландсбергис направил Горбачеву письмо об отношении Верховного Совета республики к постановлению Съезда народных депутатов СССР от 15 марта 1990 года. В письме говорилось, что решение съезда лишено правовой основы. Что касается гражданских прав людей, проживающих в республике, то здесь все будет соответствовать международным нормам и правилам. Как выполняется это заявление — и не только в этом, но и в других суверенных государствах Прибалтики, — у меня еще будет возможность сказать. Не вдаваясь в детали этого письма-ответа Горбачеву, можно было сделать вывод, что руководство республики практически проигнорировало решение высшего органа власти СССР.
Разрушительные действия нового руководства Литвы по отторжению республики из состава СССР стремительно набирали силу. Каждый день приносил новости по тому или иному вопросу. В марте 1990 года уже был назначен председатель Литовского банка — самостоятельного банка с правом эмиссии национальной валюты. Подготовка к этому шагу, недопустимому в условиях государства с единым экономическим полем, началась за полгода до описываемых событий в Литве. Представители трех республик — Эстонии, Латвии и Литвы — подписали протокол по банковскому делу и денежной системе в условиях экономической самостоятельности республик. Прискорбно, что этот документ подписали также представители Внешэкономбанка СССР и Госбанка СССР. Это не только темное пятно на репутации этих уважаемых союзных финансовых структур, но и вина моего правительства, которое не дезавуировало документ и не привлекло банкиров к административной ответственности.
На территории Литвы находилось свыше 150 предприятий союзного подчинения. В марте этого же года парламент республики принял постановление по установлению нового статуса этих предприятий. Они переходили в юрисдикцию республики и в систему государственного регулирования Литовской Республики. Директоров предприятий теперь должны были назначать республиканские органы, а не союзные.
Сейчас трудно предположить, кто у кого заимствовал опыт по передаче предприятий союзного подчинения республиканским властям. Дело в том, что Б. Ельцин, придя к власти в РСФСР летом 1990 года, немедленно сделал то же самое, и даже больше того — он освободил их от налогов. А может быть, учителя и наставники у них были одни — те, которые находились далеко за океаном?
Можно было бы и дальше говорить о действиях этих людей, как правило некомпетентных, нахальных и алчных, настроенных националистически. Они потеряли элементарную порядочность, быстро забыв, что жили в одной большой интернациональной семье, благодаря которой избавились от бедности, ели и пили за одним столом, вместе учились, совместно развивали культуру и т. д. Россия делилась с ними как с равными всеми своими ресурсами, порой в ущерб самим русским людям из необъятной глубинки.
Ветераны Великой Отечественной войны не могли смириться с тем, что они, воевавшие за эту землю, оставившие многих своих товарищей навечно лежать в ней, теперь вдруг стали “захватчиками”. Люди в солидном возрасте не могли также понять, как случилось, что они, после войны подняв из руин города республики, построив заводы и фабрики, превратились в “оккупантов”. Многие русские, да и не только русские, особенно в Латвии и Литве, сознавали, что им будет несладко жить в суверенных государствах, хотя часть из них, нужно признать объективности ради, поддерживала движение за суверенитет этих республик.
Январь 1990 года принес новые тревоги. Не исключалась вероятность, что на очередной сессии Верховного Совета Литовской ССР будет принято официальное решение, направленное на отделение республики от Союза. По поручению генсека Медведев, Маслюков, Слюньков, Яковлев, Лукьянов и Разумовский подготовили предложения для рассмотрения в ЦК КПСС “О мерах в связи с возможным принятием Верховным Советом Литовской ССР решений, направленных на отделение республики от Союза ССР”. В предлагаемых мерах приоритет отдавался политическим методам, исключающим применение вооруженной силы. Но в то же время говорилось о том, что необходимо, чтобы размещенные здесь воинские формирования были готовы обеспечить надежную защиту граждан, безопасность и интересы страны.
Кроме политических и правовых рычагов предлагалось использовать и экономические методы воздействия. Предусматривалось принятие ответных мер на те односторонние шаги, которые могут нанести ущерб единому народнохозяйственному комплексу. В их числе было ограничение на поставку в Литву дефицитных энергоносителей, сырья, ряда других товаров. Четко была сформулирована позиция по приостановлению передачи в собственность республики предприятий и организаций союзного подчинения.
Не исключалась также постановка вопроса о принадлежности Литве территорий, переданных ей в свое время Советским Союзом — Клайпеды, Виленского края, ряда районов Белоруссии. Среди средств воздействия значилась и поддержка требований об образовании в республике национальных польских районов.
Данные меры, подготовленные Центром, оказались нереализованными и остались лишь на бумаге. В этих условиях генсек предпринял еще одну отчаянную попытку повлиять на развитие событий. На начало января 1990 года он наметил поездку в Вильнюс. Но прежде туда был заброшен большой десант во главе с В. Медведевым. Здесь были и члены Политбюро, и народные депутаты, и руководители центральных ведомств, и партийные лидеры Узбекистана, Вологодской и Витебской областей.
11 января Горбачев вместе с Раисой Максимовной прибыл в Литву. Состоялись всевозможные контакты, в том числе и с жителями города. Существенный удар по иллюзорным надеждам Горбачева был нанесен на встрече в Доме печати с представителями литовской интеллигенции. На прямо заданный Горбачевым аудитории вопрос: “Действительно ли Литва хочет отделиться от СССР?” последовал однозначный и категоричный ответ: “Да”. С разной тональностью, но такие же суждения он услышал и во время поездки по республике, а также, в конце визита, на встрече, состоявшейся в здании республиканского ЦК партии. Можно с уверенностью сказать, что после этой поездки генсек понял, что необходимо думать о механизме выхода союзной республики из состава СССР.
Бывший член Бюро ЦК Компартии Литвы на платформе КПСС профессор Ю. Ермалавичюс, получивший восемь лет тюремного заключения от новых, “демократических” властей Литвы по надуманному обвинению в участии в январских 1991 года событиях у телебашни в Вильнюсе, заявил:
“В январе 1990 года, когда Горбачев приезжал к нам и встречался с членами Бюро ЦК Компартии Литвы, я понял, что он отлично знает механизмы разрушения Советского Союза. И чем дальше, тем больше я убеждался, что он ведет себя таким образом, чтобы не помешать действию этих механизмов. Более того, сам действует в соответствии с той же реакционной логикой международного антикоммунизма, под управлением тех же зарубежных сил. Нам в Литве особенно хорошо была видна вся эта игра. Как в кукольном театре: артисты и режиссеры за океаном дергают за ниточки, а марионетки у нас дома повторяют все их замыслы по разрушению государства”.
Полагаю, читатель уже обратил внимание, что в драматическом развитии ситуации в республиках Прибалтики, и особенно в Литве, не видны позиция и реальная роль республиканских партийных организаций. А ведь по тем временам КПСС была основой жизни всей страны и каждого региона в частности.
Я не ставил перед собой задачу подробно описывать деятельность республиканских ЦК компартий. Это отдельная тема, и ее следует освещать партийным лидерам, так как по существовавшему тогда положению ими непосредственно занимался ЦК КПСС.
Тем не менее у меня как члена Политбюро имелась возможность следить за деятельностью лидеров республиканских компартий. На мой взгляд, стремительное падение их авторитета в республиках обусловлено двумя основными причинами. Во-первых, они находились в тяжелейшей политической ситуации, когда на фоне активизации националистических движений бездействовали, оставались в стороне. В глазах большей части населения они превращались в предателей национальных интересов.
И второе — это серьезные ошибки Центра, ЦК КПСС. Неумелые действия, неуклюжие заявления, высказывания и двуликость некоторых секретарей ЦК КПСС ставили руководителей республиканских компартий в сложнейшее положение. Если говорить объективно — КПСС не справлялась с задачей пресечения националистических действий в этих республиках.
Как уже было сказано, в Литве сменилось партийное руководство. Первым секретарем стал А. Бразаускас, а затем 21 декабря 1989 года на XX съезде Компартии Литвы республиканская парторганизация раскололась на две части. Большую составили национал-сепаратисты во главе с А. Бразаускасом, открыто выступавшие накануне съезда за выход из состава КПСС, при полном бездействии генсека Горбачева. Меньшую — литовские коммунисты, оставшиеся на платформе КПСС, во главе с М. Бурокявичюсом. Впоследствии профессор, доктор исторических наук М. Бурокявичюс проведёт, фактически за эту верность КПСС, 12 лет в тюрьме строгого режима.
В Латвии в последние годы советской власти первым секретарем республиканской парторганизации был А. Рубикс, который за свои убеждения также отсидел в тюрьме “демократической” Латвии более 6 лет.
В Эстонии парторганизацию возглавил В. Вяляс, взращенный бывшим первым секретарем компартии республики И. Кэбиным. По поручению Горбачева его вызвали из Никарагуа, куда он был назначен послом СССР.
Я хорошо помню его выступление на XIX партийной конференции в Кремле. Он говорил о своей преданности идеям марксизма-ленинизма, о том, что единственно верный путь развития Эстонии — только вместе с Россией. Свои предложения он передал президиуму конференции; оказалось, в них были четко сформулированы пути выхода Эстонии из СССР.
10 марта 1990 года еще продолжались выборы депутатов в Верховный Совет Литовской ССР нового созыва, а на вечер была уже назначена первая сессия. Спешка объяснялась тем, что 12 марта в Москве открывался внеочередной третий Съезд народных депутатов СССР. Основным вопросом для рассмотрения на нем был проект Закона об учреждении поста президента страны и внесение соответствующих изменений и дополнений в Конституцию СССР.
Новому литовскому руководству во главе с избранным председателем Верховного Совета Литовской ССР В. Ландсбергисом необходимо было во что бы то ни стало внести на обсуждение этого съезда решение Верховного Совета Литвы о восстановлении независимого литовского государства. В связи с этим поспешно, поздней ночью 11 марта 1990 года, Верховный Совет Литовской ССР принял решение о своей государственной независимости и выходе из состава СССР. В днище мощного многонационального государства образовалась такая пробоина, которую уже ничем нельзя было закрыть. Был принят Закон о новом названии республики и гербе. Литовская ССР стала называться Литовской Республикой, Литвой, герб ее — герб Витязя — изображение всадника на белом коне.
На следующий день после начала работы съезда на утреннем заседании М. Горбачев проинформировал народных депутатов о принятых решениях Верховного Совета Литвы. Он обратил внимание, что литовцы — а к ним присоединились и представители Эстонии и Латвии — выдвигают предложения о переговорах. “Думаю, ни о каких переговорах не может быть и речи: переговоры мы ведем с иностранными государствами”. Это подлинные слова Горбачева из его выступления в то утро.
В последний день работы, 15 марта 1990 года, съезд принял специальное постановление по решению Верховного Совета Литовской ССР от 11 марта, в котором отметил, что рассматривает это решение как не имеющее законной юридической силы. Постановлением поручалось президенту СССР, Верховному Совету СССР, Совету Министров СССР обеспечить защиту законных прав каждого человека, проживающего в Литве, соблюдение на территории республики прав и интересов СССР, а также союзных республик.
Между тем Литовский Верховный Совет ускоренно начал штамповать новые законы республики уже как суверенного государства. Был отменен Закон СССР о всеобщей воинской обязанности на территории Литовской Республики, и в связи с этим там прекратилась деятельность военных комиссариатов. Министерство внутренних дел Литвы даже срочно заказало новую форму с национальной атрибутикой. Подсуетились и спортсмены — отказались принимать участие в официальных чемпионатах СССР! Через несколько дней принимается решение по организации неконтролируемого вывоза товаров из республики. С этой целью намечено создать 37 пограничных контрольных пунктов.
С каждым днем все более жесткие и бесцеремонные заявления делает новый председатель Верховного Совета Литвы В. Ландсбергис. Отвечая на вопрос, как следует реагировать на решение Съезда народных депутатов СССР о принятых решениях Верховного Совета Литвы, он сказал, что это решение чужой страны и для нас оно необязательно.
Верховный Совет республики принял постановление о назначении уполномоченных представителей для проведения межгосударственных переговоров между Литвой и СССР. Обратите внимание на слово “межгосударственных”! Через несколько дней господин Ландсбергис направил Горбачеву письмо об отношении Верховного Совета республики к постановлению Съезда народных депутатов СССР от 15 марта 1990 года. В письме говорилось, что решение съезда лишено правовой основы. Что касается гражданских прав людей, проживающих в республике, то здесь все будет соответствовать международным нормам и правилам. Как выполняется это заявление — и не только в этом, но и в других суверенных государствах Прибалтики, — у меня еще будет возможность сказать. Не вдаваясь в детали этого письма-ответа Горбачеву, можно было сделать вывод, что руководство республики практически проигнорировало решение высшего органа власти СССР.
Разрушительные действия нового руководства Литвы по отторжению республики из состава СССР стремительно набирали силу. Каждый день приносил новости по тому или иному вопросу. В марте 1990 года уже был назначен председатель Литовского банка — самостоятельного банка с правом эмиссии национальной валюты. Подготовка к этому шагу, недопустимому в условиях государства с единым экономическим полем, началась за полгода до описываемых событий в Литве. Представители трех республик — Эстонии, Латвии и Литвы — подписали протокол по банковскому делу и денежной системе в условиях экономической самостоятельности республик. Прискорбно, что этот документ подписали также представители Внешэкономбанка СССР и Госбанка СССР. Это не только темное пятно на репутации этих уважаемых союзных финансовых структур, но и вина моего правительства, которое не дезавуировало документ и не привлекло банкиров к административной ответственности.
На территории Литвы находилось свыше 150 предприятий союзного подчинения. В марте этого же года парламент республики принял постановление по установлению нового статуса этих предприятий. Они переходили в юрисдикцию республики и в систему государственного регулирования Литовской Республики. Директоров предприятий теперь должны были назначать республиканские органы, а не союзные.
Сейчас трудно предположить, кто у кого заимствовал опыт по передаче предприятий союзного подчинения республиканским властям. Дело в том, что Б. Ельцин, придя к власти в РСФСР летом 1990 года, немедленно сделал то же самое, и даже больше того — он освободил их от налогов. А может быть, учителя и наставники у них были одни — те, которые находились далеко за океаном?
Можно было бы и дальше говорить о действиях этих людей, как правило некомпетентных, нахальных и алчных, настроенных националистически. Они потеряли элементарную порядочность, быстро забыв, что жили в одной большой интернациональной семье, благодаря которой избавились от бедности, ели и пили за одним столом, вместе учились, совместно развивали культуру и т. д. Россия делилась с ними как с равными всеми своими ресурсами, порой в ущерб самим русским людям из необъятной глубинки.
Ветераны Великой Отечественной войны не могли смириться с тем, что они, воевавшие за эту землю, оставившие многих своих товарищей навечно лежать в ней, теперь вдруг стали “захватчиками”. Люди в солидном возрасте не могли также понять, как случилось, что они, после войны подняв из руин города республики, построив заводы и фабрики, превратились в “оккупантов”. Многие русские, да и не только русские, особенно в Латвии и Литве, сознавали, что им будет несладко жить в суверенных государствах, хотя часть из них, нужно признать объективности ради, поддерживала движение за суверенитет этих республик.