Страница:
— Ты сегодня занята? — спросил Марк, больше всего желая, чтобы ради него она отменила свидание.
— Нет... но...
— Значит, в ресторанчике Камбербатч. Лучшей кухни в Лондоне не найти. Может быть, в семь?
Эйлис задумчиво разглядывала свои изрядно поношенные кроссовки.
— Но разве ты сам свободен?
— Занят. Но я хочу все там отменить. Справятся без меня.
Это объяснение еще больше озадачило Эйлис.
— Мы могли бы перенести это на следующую неделю, — пробормотала она. Глаза ее бегали словно в поисках спасения.
— Эйлис, мы, кажется, договорились ничего друг от друга не скрывать. В чем дело?
— В твоем дне рождения.
Господи! А он и забыл! Откуда, черт возьми, она-то знает? Он изумленно смотрел, как Эйлис осторожно достает из ящика стола сверток в коричневой оберточной бумаге.
— У меня даже не было времени его упаковать покрасивее.
Он взял из ее рук тяжелый сверток. Пока он его разворачивал, на губах Эйлис играла эта ее очаровательная торжествующая улыбка. В свертке оказались бронзовые подставки на книжную полку — два льва: лев, положивший лапу на глобус, и львица с детенышем. Безделушки были в прекрасном состоянии, но, разглядывая их, он сообразил, что им не может быть меньше двухсот лет.
— Где ты их раздобыла?
Она улыбнулась озорной улыбкой:
— Они когда-то стояли на каминной полке в Уиндем-Хилле. А отыскала я их в антикварном магазине под толстым слоем пыли.
Он не нашелся что сказать. Конечно, такие покупки ей не по карману.
— В таком случае мы должны поужинать вместе.
— Нет, — решительно тряхнула головой Эйлис. — Прием устраивают тебе. Там масса приглашенных. Шармейн уж постаралась как следует.
— Вот черт! Терпеть не могу такие сюрпризы!
Само слово «сюрприз» привело на память давнишний званый вечер — сюрприз, который преподнесла ему Каролина. Все было неожиданностью для него — и то, что все друзья, как выяснилось, знали о романе Каролины, и то, кто оказался ее любовником.
— Марк, — Эйлис глядела на него как ни в чем не бывало, глазами чистыми, невинными, — ну неужели ты не можешь сделать над собой усилие и притвориться? Ведь там будет пол-Лондона!
В третий раз Марк перевязывал галстук. Прекрасно сшитый смокинг и безукоризненная накрахмаленная рубашка вызывали отвращение. Отшвырнув измятый галстук, он вытащил из коробки другой. На коробке был фирменный знак «Весткотт». Слава богу, этот модный магазин продает галстуки дюжинами. На этот раз узел удался, но не удавалось многое другое. Кто-то намеренно и целенаправленно пытается разорить его, уничтожить. Поначалу он решил, что у него просто мания преследования, но потом убедился в реальности происходящего.
Если б речь шла только о «Виндзор эр», это было бы еще полбеды, но кто-то определенно пакостил ему везде, где мог. Штрафные санкции неизвестно за что... конфликты с профсоюзами... непонятные ошибки в счетах. Даже в компьютерную систему попал вирус, превративший его банк данных в сплошную кашу. «Трайед Инвестментс», ранее славившийся четкостью в работе, словно сглазили. Для полноты картины не хватало только осложнений с постановкой. И дело было не в деньгах, туда вложенных, деньги эти были небольшие. Но как, если что-нибудь случится, он сможет глядеть в глаза Эйлис?
Всю дорогу до дома Кроунов на Лоундс-Плейс Марк думал о своих неприятностях. Хорошо, что никто не догадывается, что значит для него эта девушка — никто, кроме Уоррена. Знай об этом кто-нибудь еще, и Эйлис могла бы грозить опасность. Разумнее, наверное, до поры до времени хранить их отношения в тайне. Существует Уиндем-Хилл. Там они могут наслаждаться полной уединенностью. Так или иначе он выяснит, кто стоит за всем этим. А пока лучше делать вид, что их связывает чисто деловое сотрудничество.
В этот вечер он намеревался выяснить отношения с Шармейн, окончательно поставив все точки над «i». Он уже признавался ей, что не собирается связывать себя повторной женитьбой. На самом деле он имел в виду лишь то, что не собирается связывать себя женитьбой на ней. Она сказала, что понимает его, однако по возвращении из Мексики он открыл в Шармейн черту, о которой ранее не подозревал. Безукоризненно светская и воспитанная, она, оказывается, могла проявлять агрессивность. К несчастью, он дал себя уговорить и сопроводил ее на прием у Трокмортонов. Это дало Шармейн повод считать, что между ними не все кончено.
Поднявшись по каменным ступеням, Марк приветствовал швейцара Оливера. Прежде чем войти в открытые для него резные двери, Марк оглядел сияющий огнями, как сказочный замок, особняк и покачал головой.
— Сюрприз! — раздался хор голосов от самых дверей. Половину людей в этой толпе Марк видел впервые в жизни. Другая половина была ему знакома, но смутно.
Он удачно разыгрывал изумление, и тут же появилась Шармейн.
— С днем рождения, дорогой! — промурлыкала она, протягивая ему стакан с коньяком «Хеннесси» и содовой.
— Шармейн, ну зачем все это? — Марк выдавил из себя улыбку.
Шармейн хитро подмигнула ему и обольстительно улыбнулась, словно приказывая замолчать. Она властно подхватила его под руку.
Марк искал в толпе гостей одну-единственную золотистую головку. Но ее не было видно. Он старался быть любезным с Шармейн. Все эти люди ему совершенно незнакомы. Он оказался прав. Шармейн принялась представлять его. Он вежливо раскланивался, не в силах запомнить ни единого имени.
Краем глаза он разглядывал Шармейн. На ней, как всегда, был умопомрачительный наряд — черное длинное платье, украшенное перьями и такое узкое, какое только позволял хороший вкус. Платье замечательно облегало ее гибкую фигуру. С одного боку юбка до самого шлейфа была расшита искусственными бриллиантами. Волосы Шармейн были уложены в высокую прическу: пышные кудри удерживали две булавки с черными бриллиантами. Переведя дух, Марк еще раз украдкой окинул взглядом зал в поисках Эйлис.
Потягивая коньяк с содовой, он сообразил наконец, что происходит: под видом дня рождения Кроуны решили продемонстрировать Марка своим друзьям и политическим единомышленникам. Видимо, услышав от него тогда в «Белом слоне», что политикой он заниматься не собирается, Кроуны ему не поверили.
— С днем рождения! — тронул его за плечо Уоррен.
Они стали протискиваться в укромный уголок. Марку приходилось улыбаться направо и налево.
— А где Линда? — спросил он, надеясь, что Эйлис могла быть где-то неподалеку от нее.
— Не знаю. Я не видел ее.
Даже Марку Уоррен не хотел признаться в том, какими мучительными явились для него эти последние недели. Это внезапное вторичное появление Линды в его жизни перевернуло ее даже больше, чем ее измена.
Марк нахмурился: если кто-то, по его мнению, и был достоин счастья, так это Уоррен, однако счастье что-то не складывалось. И виной тому всегда была Линда.
— Что все это значит? — Уоррен мотнул головой, указывая глазами на кишевших вокруг политиков. — Скрывал от меня свои планы?
— Ерунда!
— Ну, значит, Кроуны тебя не поняли. Все эти болтуны словно только что вышли из гостиной Карл-тон-клуба, — понизив голос, закончил Уоррен.
Марк засмеялся, согласившись, что происходящее и впрямь заставляло вспомнить собрания завсегдатаев этого консервативного клуба.
— Нет, для политики я не создан, — сказал Марк. — Не умею хитрить. А кроме того, не желаю, чтобы мою личную жизнь размазывали на страницах «желтой» прессы.
— Вот и Линда! Извини. — Уоррен направился в вестибюль. — Давай с тобой на той неделе пообедаем или поужинаем вместе! — бросил он Марку через плечо.
Эйлис не было. Марк поглядел на часы. Куда она, черт возьми, запропастилась?
— Дорогой, познакомься, пожалуйста, с Верноном Харрингтоном, — сказала Шармейн, подводя к нему высокого худощавого мужчину.
Потягивая из стакана свой коньяк, Марк слушал поверхностные суждения Харрингтона о британских профсоюзах. Он вежливо кивал, особо не вникая и зорко следя за входившими в вестибюль. Вот и Чонси Беддингтон, возле него светлая золотистая головка. У Марка заколотилось сердце и горло сжало волнение.
— И Чонси здесь, — проворковала Шармейн, увлекая за собой Марка.
Но, подойдя поближе и разглядев блондинку, Марк разочарованно вздохнул: это была вовсе не Эйлис. Оставалось только половчее ускользнуть, чтобы поискать Линду. Она, наверное, знает, что задержало Эйлис. Не прошло и несколько минут, как Марк обнаружил Уоррена и Линду в библиотеке. Они сидели на диване, склонив друг к другу головы с видом влюбленной парочки.
— Простите меня, ради бога, — прервал их идиллическое общение Марк, — но я не могу понять, где Эйлис.
Линда рассеянно взглянула на него, после чего синие глаза ее округлились:
— Но ее не пригласили...
Глава 22
Глава 23
— Нет... но...
— Значит, в ресторанчике Камбербатч. Лучшей кухни в Лондоне не найти. Может быть, в семь?
Эйлис задумчиво разглядывала свои изрядно поношенные кроссовки.
— Но разве ты сам свободен?
— Занят. Но я хочу все там отменить. Справятся без меня.
Это объяснение еще больше озадачило Эйлис.
— Мы могли бы перенести это на следующую неделю, — пробормотала она. Глаза ее бегали словно в поисках спасения.
— Эйлис, мы, кажется, договорились ничего друг от друга не скрывать. В чем дело?
— В твоем дне рождения.
Господи! А он и забыл! Откуда, черт возьми, она-то знает? Он изумленно смотрел, как Эйлис осторожно достает из ящика стола сверток в коричневой оберточной бумаге.
— У меня даже не было времени его упаковать покрасивее.
Он взял из ее рук тяжелый сверток. Пока он его разворачивал, на губах Эйлис играла эта ее очаровательная торжествующая улыбка. В свертке оказались бронзовые подставки на книжную полку — два льва: лев, положивший лапу на глобус, и львица с детенышем. Безделушки были в прекрасном состоянии, но, разглядывая их, он сообразил, что им не может быть меньше двухсот лет.
— Где ты их раздобыла?
Она улыбнулась озорной улыбкой:
— Они когда-то стояли на каминной полке в Уиндем-Хилле. А отыскала я их в антикварном магазине под толстым слоем пыли.
Он не нашелся что сказать. Конечно, такие покупки ей не по карману.
— В таком случае мы должны поужинать вместе.
— Нет, — решительно тряхнула головой Эйлис. — Прием устраивают тебе. Там масса приглашенных. Шармейн уж постаралась как следует.
— Вот черт! Терпеть не могу такие сюрпризы!
Само слово «сюрприз» привело на память давнишний званый вечер — сюрприз, который преподнесла ему Каролина. Все было неожиданностью для него — и то, что все друзья, как выяснилось, знали о романе Каролины, и то, кто оказался ее любовником.
— Марк, — Эйлис глядела на него как ни в чем не бывало, глазами чистыми, невинными, — ну неужели ты не можешь сделать над собой усилие и притвориться? Ведь там будет пол-Лондона!
В третий раз Марк перевязывал галстук. Прекрасно сшитый смокинг и безукоризненная накрахмаленная рубашка вызывали отвращение. Отшвырнув измятый галстук, он вытащил из коробки другой. На коробке был фирменный знак «Весткотт». Слава богу, этот модный магазин продает галстуки дюжинами. На этот раз узел удался, но не удавалось многое другое. Кто-то намеренно и целенаправленно пытается разорить его, уничтожить. Поначалу он решил, что у него просто мания преследования, но потом убедился в реальности происходящего.
Если б речь шла только о «Виндзор эр», это было бы еще полбеды, но кто-то определенно пакостил ему везде, где мог. Штрафные санкции неизвестно за что... конфликты с профсоюзами... непонятные ошибки в счетах. Даже в компьютерную систему попал вирус, превративший его банк данных в сплошную кашу. «Трайед Инвестментс», ранее славившийся четкостью в работе, словно сглазили. Для полноты картины не хватало только осложнений с постановкой. И дело было не в деньгах, туда вложенных, деньги эти были небольшие. Но как, если что-нибудь случится, он сможет глядеть в глаза Эйлис?
Всю дорогу до дома Кроунов на Лоундс-Плейс Марк думал о своих неприятностях. Хорошо, что никто не догадывается, что значит для него эта девушка — никто, кроме Уоррена. Знай об этом кто-нибудь еще, и Эйлис могла бы грозить опасность. Разумнее, наверное, до поры до времени хранить их отношения в тайне. Существует Уиндем-Хилл. Там они могут наслаждаться полной уединенностью. Так или иначе он выяснит, кто стоит за всем этим. А пока лучше делать вид, что их связывает чисто деловое сотрудничество.
В этот вечер он намеревался выяснить отношения с Шармейн, окончательно поставив все точки над «i». Он уже признавался ей, что не собирается связывать себя повторной женитьбой. На самом деле он имел в виду лишь то, что не собирается связывать себя женитьбой на ней. Она сказала, что понимает его, однако по возвращении из Мексики он открыл в Шармейн черту, о которой ранее не подозревал. Безукоризненно светская и воспитанная, она, оказывается, могла проявлять агрессивность. К несчастью, он дал себя уговорить и сопроводил ее на прием у Трокмортонов. Это дало Шармейн повод считать, что между ними не все кончено.
Поднявшись по каменным ступеням, Марк приветствовал швейцара Оливера. Прежде чем войти в открытые для него резные двери, Марк оглядел сияющий огнями, как сказочный замок, особняк и покачал головой.
— Сюрприз! — раздался хор голосов от самых дверей. Половину людей в этой толпе Марк видел впервые в жизни. Другая половина была ему знакома, но смутно.
Он удачно разыгрывал изумление, и тут же появилась Шармейн.
— С днем рождения, дорогой! — промурлыкала она, протягивая ему стакан с коньяком «Хеннесси» и содовой.
— Шармейн, ну зачем все это? — Марк выдавил из себя улыбку.
Шармейн хитро подмигнула ему и обольстительно улыбнулась, словно приказывая замолчать. Она властно подхватила его под руку.
Марк искал в толпе гостей одну-единственную золотистую головку. Но ее не было видно. Он старался быть любезным с Шармейн. Все эти люди ему совершенно незнакомы. Он оказался прав. Шармейн принялась представлять его. Он вежливо раскланивался, не в силах запомнить ни единого имени.
Краем глаза он разглядывал Шармейн. На ней, как всегда, был умопомрачительный наряд — черное длинное платье, украшенное перьями и такое узкое, какое только позволял хороший вкус. Платье замечательно облегало ее гибкую фигуру. С одного боку юбка до самого шлейфа была расшита искусственными бриллиантами. Волосы Шармейн были уложены в высокую прическу: пышные кудри удерживали две булавки с черными бриллиантами. Переведя дух, Марк еще раз украдкой окинул взглядом зал в поисках Эйлис.
Потягивая коньяк с содовой, он сообразил наконец, что происходит: под видом дня рождения Кроуны решили продемонстрировать Марка своим друзьям и политическим единомышленникам. Видимо, услышав от него тогда в «Белом слоне», что политикой он заниматься не собирается, Кроуны ему не поверили.
— С днем рождения! — тронул его за плечо Уоррен.
Они стали протискиваться в укромный уголок. Марку приходилось улыбаться направо и налево.
— А где Линда? — спросил он, надеясь, что Эйлис могла быть где-то неподалеку от нее.
— Не знаю. Я не видел ее.
Даже Марку Уоррен не хотел признаться в том, какими мучительными явились для него эти последние недели. Это внезапное вторичное появление Линды в его жизни перевернуло ее даже больше, чем ее измена.
Марк нахмурился: если кто-то, по его мнению, и был достоин счастья, так это Уоррен, однако счастье что-то не складывалось. И виной тому всегда была Линда.
— Что все это значит? — Уоррен мотнул головой, указывая глазами на кишевших вокруг политиков. — Скрывал от меня свои планы?
— Ерунда!
— Ну, значит, Кроуны тебя не поняли. Все эти болтуны словно только что вышли из гостиной Карл-тон-клуба, — понизив голос, закончил Уоррен.
Марк засмеялся, согласившись, что происходящее и впрямь заставляло вспомнить собрания завсегдатаев этого консервативного клуба.
— Нет, для политики я не создан, — сказал Марк. — Не умею хитрить. А кроме того, не желаю, чтобы мою личную жизнь размазывали на страницах «желтой» прессы.
— Вот и Линда! Извини. — Уоррен направился в вестибюль. — Давай с тобой на той неделе пообедаем или поужинаем вместе! — бросил он Марку через плечо.
Эйлис не было. Марк поглядел на часы. Куда она, черт возьми, запропастилась?
— Дорогой, познакомься, пожалуйста, с Верноном Харрингтоном, — сказала Шармейн, подводя к нему высокого худощавого мужчину.
Потягивая из стакана свой коньяк, Марк слушал поверхностные суждения Харрингтона о британских профсоюзах. Он вежливо кивал, особо не вникая и зорко следя за входившими в вестибюль. Вот и Чонси Беддингтон, возле него светлая золотистая головка. У Марка заколотилось сердце и горло сжало волнение.
— И Чонси здесь, — проворковала Шармейн, увлекая за собой Марка.
Но, подойдя поближе и разглядев блондинку, Марк разочарованно вздохнул: это была вовсе не Эйлис. Оставалось только половчее ускользнуть, чтобы поискать Линду. Она, наверное, знает, что задержало Эйлис. Не прошло и несколько минут, как Марк обнаружил Уоррена и Линду в библиотеке. Они сидели на диване, склонив друг к другу головы с видом влюбленной парочки.
— Простите меня, ради бога, — прервал их идиллическое общение Марк, — но я не могу понять, где Эйлис.
Линда рассеянно взглянула на него, после чего синие глаза ее округлились:
— Но ее не пригласили...
Глава 22
— Он, кажется, серьезно увлечен Эйлис, да? — спросила Уоррена Линда, когда Марк отошел.
— Надеюсь, что это не так. Я знаю, она твоя подруга, но согласись, что относится она к нему весьма странно и мучает его предостаточно. — Уоррен не сказал, что, по его мнению, у Марка и так по горло неприятностей, чтобы позволить Эйлис добавлять к ним новые.
Линда на секунду запнулась, не зная, как ответить. Сегодняшний вечер был первым, когда Уоррен сам подошел к ней, и спорить с ним она вовсе не хотела, но, с другой стороны, ее долг — сказать правду.
— О такой подруге, как Эйлис, можно только мечтать, — сказала Линда, вспомнив, сколько та сделала для Ренаты. — А это все из-за развода. Муж заставил ее глубоко страдать, и теперь она не доверяет мужчинам, даже таким, как Марк Кимброу. Я все время пытаюсь втолковать ей, что он не похож на других, но она колеблется. Со временем это пройдет.
Уоррен помолчал, в сотый раз думая о том, как опрометчиво было бы опять сходиться с Линдой. Это может принести только новые страдания, ничего больше. Но внутренний голос настойчиво твердил ему: «Нет-нет! Вспомни, как счастлив ты был с ней когда-то!» Сколько можно заставлять ее чувствовать себя виноватой и вымаливать прощение! Надо либо простить ее, либо разорвать все раз и навсегда. Воспоминание об одиночестве, его настойчивые, но безрезультатные поиски замены всплыли в памяти. Время, проведенное с Линдой, теперь, спустя годы, представлялось ему счастливейшим временем его жизни — поистине золотые годы! Да, Линда совершила ошибку, но неужели она, а также и он должны вечно расплачиваться за это?
— Давай обсудим это у меня дома! — предложил Уоррен.
Пока они прощались с Кроунами и, ссылаясь на какие-то причины, извинялись за свой ранний уход, сердце Линды сжимало волнение и радостное предчувствие.
Войдя в дом Уоррена на Адамс-роу, Линда почувствовала, как на глаза ее наворачиваются слезы. Как и все английские родовые гнезда, дом Уоррена с начала века мало изменился. Как часто мечтала она вновь переступить этот порог! Все прежнее, и все по-другому...
— Ой, Уоррен... — И, повернувшись к нему, она очутилась в его объятиях. «Только не реветь. А то все испортишь», — подумала она.
Уоррен крепко обнимал ее, вдыхая цветочный аромат ее духов и свежий запах только что вымытых волос. Он покашливал в замешательстве, не зная, что сказать и как себя вести. Держать ее в объятиях казалось вещью совершенно естественной, единственно естественной. В ту секунду, как она вошла в его дом, время словно обратилось вспять. Вот она, прежняя Линда, свежая и нежная, как английская роза, и такая же чистая, невинная... Да, невинная!
— Милый, — прошептала она, в ее голосе звучала слезная мольба, — пойдем наверх. Я хочу тебя!
Уоррен улыбнулся в темноте: это была новая Линда, проявляющая инициативу.
Наверху Линда целовала его, осыпала ласками и в конце концов привела в состояние, которого он не испытывал с той поры, как она оставила его. В ласках ее тоже все было знакомо и в то же время ново для него.
— Люблю тебя! — шепнула она, когда они были уже в постели.
Уоррен заглянул в ее фиалковые глаза, глаза, устремленные на него из дали времен, и вновь ощутил жизнь такой, какой она была раньше, — полной радости и надежды.
Он пил ее дыхание, чувствуя, как в считанные секунды в теле его пробуждается неодолимая страсть. Линда тихонько застонала и, невнятно прошептав что-то в его полураскрытые губы, потянулась рукой вниз, к его бедрам, и ощутила в своей ладони его горячее, пульсирующее желание. Все его существо жаждало ее с такой силой, что он даже смутился. Другие женщины приходили и уходили, но в целом мире существовала только одна, которая вызывала у него подобные чувства.
Она рукой направила его в свою горячую, влажную и шелковистую глубину.
— Милая... милая... — простонал он.
— Надеюсь, что предварительная продажа билетов и запись диска оправдают себя, — сказала Рената, сидя вместе с Джайлсом и Эйлис в ливерпульской студии звукозаписи. — Теперь можно и Марка порадовать.
— Марка? — Эйлис была в таком возбуждении от прослушивания, что и думать забыла о Марке. Впервые за последние недели. Получив аванс от издателя ее нового романа, она вложила его в запись диска. Половину ее доли от выручки она положит теперь на имя Марка.
— Вы в курсе неприятностей с «Виндзор эр»? Об этом пишут все газеты.
Эйлис покачала головой. Все это время она была так занята, что и не помнила, когда брала в руки газету.
— «Таймс» пишет, что «Виндзор эр» не в силах пресечь махинации с билетами, — сказал
Джайлс. — Положение, похоже, даже ухудшилось. На самые популярные рейсы билеты продаются дважды или даже трижды. Возмущенные пассажиры не хотят больше пользоваться услугами компании и обращаются в другие, в то время как «Виндзор эр» остается только платить им неустойку.
Эйлис внимательно слушала. Неудивительно, что в последнее время у Марка такой усталый вид. В ней заговорила совесть. Впрочем, деньги скоро будут, и она сможет с лихвой возместить сумму, которую потратила втайне от него. Все эти хитрости — чистое ребячество, да и деньги по сравнению с убытками, которые терпит компания, совсем незначительные, но психологически это его поддержит.
На следующий день они осмотрели ливерпульский театр Брэктон. Хотя размерами он и уступал Ридженси, все согласились, что прогнать там несколько спектаклей будет можно.
— Рената так потрясающе репетирует, что, по-моему, тратить время и деньги, играя в январе в провинции, просто глупо, — сказала Эйлис. — Тем более что деньги немалые.
— Ошибаетесь, — сказал Джайлс. — Каждая новая постановка должна делаться как положено — сначала опробовать ее в провинции, посмотреть как и что, может быть, внести какие-то изменения в режиссерский план, — он покосился на Твика, — прежде чем выносить постановку на суд более искушенной столичной аудитории.
— Может быть, стоит поискать лабораторию поближе к театру, — говорила Рената, когда после очередного освидетельствования на наркотики они с Эйлис, запыхавшись, вбежали в Ридженси в понедельник утром. — Мы заставили Твика ждать чуть ли не целый час.
— Вас ждет мистер Кимброу, — предупредил Эйлис служитель.
Сердце у нее екнуло. Марк... Что могло ему внезапно понадобиться? Она поправила свой зеленый берет и, вздохнув поглубже, переступила порог кабинета.
— Привет, — сказал Марк. Он сидел расслабившись, вытянув и скрестив длинные ноги, и гладил мурлыкавшего Ти-Эс, взобравшегося к нему на стол. — Где ты была?
— В лаборатории. — Она сняла пальто и берет и подумала, что приветливый тон Марка указывает на то, что хитрости ее с деньгами он не обнаружил.
— Я хотел провести с тобой прошлый уик-энд.
— Я ездила в Ливерпуль смотреть театр, в котором мы будем играть в январе, — ответила Эйлис и услышала его облегченный вздох. — Как прошел прием?
В твидовом пиджаке плечи его казались еще шире. Лицо осветила милая улыбка.
— Пережил с грехом пополам, — засмеялся Марк и, откинувшись в кресле, сцепил руки на затылке. — Но это было нелегко. Я ведь не знал, что тебя не будет.
— А сегодня что тебя принесло так рано? — спросила Эйлис, никак не откомментировав свое отсутствие в списке гостей.
— Жду доставки.
— Чего?
— Что ты скажешь насчет новой акустической системы?
Эйлис похолодела. Бросившись к своему столу, она стала рыться в бумагах.
— Но в смете это не предусмотрено.
— Потому что, когда я составлял ее, я не был знаком с этой системой и не знал, что они готовы нам ее поставить. Это новая британская компания, очень дешевая и с потрясающе маленькими и компактными микрофонами. Трудно было все уладить: дело-то новое, необкатанное. Но я всегда за прогресс.
Повезло, нечего сказать. Теперь придется во всем признаться.
— Послушай, — засмеялся Марк, — ты как будто не рада! Так я отправлю ее назад.
Собрав все силы, Эйлис заставила себя повернуться и посмотреть ему в глаза. Он был в таком хорошем настроении, такой оживленный, что ей стало безумно его жаль.
— Может быть, это был бы наилучший выход.
— Что ты имеешь в виду? — спросил он спокойно, даже слишком спокойно.
— У нас уже есть новая акустическая система. — Голос ее задрожал, а все придуманные ею хитрые объяснения и оправдания улетучились из памяти.
— Как же это произошло? В счетах я этого не нашел. Как же ты это оплатила? — Голос его был по-прежнему тих и спокоен, но в нем появились угрожающие нотки — как дальние раскаты грома, предвестье надвигающейся грозы.
— Я воспользовалась деньгами на костюмы. В декабре я получаю деньги, возмещу расход и оплачу костюмы. Раньше января это не понадобится.
Он поднялся из-за стола.
— В компьютерных данных новая система также не значилась.
— Я не внесла ее в компьютер, — проглотив комок в горле, с трудом произнесла Эйлис.
— Ты платила по-черному, хотя я настоятельно просил тебя этого не делать, — сказал он, не спуская с нее прищуренных глаз. Помолчав, он наконец спросил: — Почему? Почему ты не пришла с этим ко мне?
— Потому что я не хотела, чтобы ты знал.
Слова эти, прозвучавшие ясно и четко, как громом поразили его. Значит, она обманывает его.
— Надеюсь, что это не так. Я знаю, она твоя подруга, но согласись, что относится она к нему весьма странно и мучает его предостаточно. — Уоррен не сказал, что, по его мнению, у Марка и так по горло неприятностей, чтобы позволить Эйлис добавлять к ним новые.
Линда на секунду запнулась, не зная, как ответить. Сегодняшний вечер был первым, когда Уоррен сам подошел к ней, и спорить с ним она вовсе не хотела, но, с другой стороны, ее долг — сказать правду.
— О такой подруге, как Эйлис, можно только мечтать, — сказала Линда, вспомнив, сколько та сделала для Ренаты. — А это все из-за развода. Муж заставил ее глубоко страдать, и теперь она не доверяет мужчинам, даже таким, как Марк Кимброу. Я все время пытаюсь втолковать ей, что он не похож на других, но она колеблется. Со временем это пройдет.
Уоррен помолчал, в сотый раз думая о том, как опрометчиво было бы опять сходиться с Линдой. Это может принести только новые страдания, ничего больше. Но внутренний голос настойчиво твердил ему: «Нет-нет! Вспомни, как счастлив ты был с ней когда-то!» Сколько можно заставлять ее чувствовать себя виноватой и вымаливать прощение! Надо либо простить ее, либо разорвать все раз и навсегда. Воспоминание об одиночестве, его настойчивые, но безрезультатные поиски замены всплыли в памяти. Время, проведенное с Линдой, теперь, спустя годы, представлялось ему счастливейшим временем его жизни — поистине золотые годы! Да, Линда совершила ошибку, но неужели она, а также и он должны вечно расплачиваться за это?
— Давай обсудим это у меня дома! — предложил Уоррен.
Пока они прощались с Кроунами и, ссылаясь на какие-то причины, извинялись за свой ранний уход, сердце Линды сжимало волнение и радостное предчувствие.
Войдя в дом Уоррена на Адамс-роу, Линда почувствовала, как на глаза ее наворачиваются слезы. Как и все английские родовые гнезда, дом Уоррена с начала века мало изменился. Как часто мечтала она вновь переступить этот порог! Все прежнее, и все по-другому...
— Ой, Уоррен... — И, повернувшись к нему, она очутилась в его объятиях. «Только не реветь. А то все испортишь», — подумала она.
Уоррен крепко обнимал ее, вдыхая цветочный аромат ее духов и свежий запах только что вымытых волос. Он покашливал в замешательстве, не зная, что сказать и как себя вести. Держать ее в объятиях казалось вещью совершенно естественной, единственно естественной. В ту секунду, как она вошла в его дом, время словно обратилось вспять. Вот она, прежняя Линда, свежая и нежная, как английская роза, и такая же чистая, невинная... Да, невинная!
— Милый, — прошептала она, в ее голосе звучала слезная мольба, — пойдем наверх. Я хочу тебя!
Уоррен улыбнулся в темноте: это была новая Линда, проявляющая инициативу.
Наверху Линда целовала его, осыпала ласками и в конце концов привела в состояние, которого он не испытывал с той поры, как она оставила его. В ласках ее тоже все было знакомо и в то же время ново для него.
— Люблю тебя! — шепнула она, когда они были уже в постели.
Уоррен заглянул в ее фиалковые глаза, глаза, устремленные на него из дали времен, и вновь ощутил жизнь такой, какой она была раньше, — полной радости и надежды.
Он пил ее дыхание, чувствуя, как в считанные секунды в теле его пробуждается неодолимая страсть. Линда тихонько застонала и, невнятно прошептав что-то в его полураскрытые губы, потянулась рукой вниз, к его бедрам, и ощутила в своей ладони его горячее, пульсирующее желание. Все его существо жаждало ее с такой силой, что он даже смутился. Другие женщины приходили и уходили, но в целом мире существовала только одна, которая вызывала у него подобные чувства.
Она рукой направила его в свою горячую, влажную и шелковистую глубину.
— Милая... милая... — простонал он.
— Надеюсь, что предварительная продажа билетов и запись диска оправдают себя, — сказала Рената, сидя вместе с Джайлсом и Эйлис в ливерпульской студии звукозаписи. — Теперь можно и Марка порадовать.
— Марка? — Эйлис была в таком возбуждении от прослушивания, что и думать забыла о Марке. Впервые за последние недели. Получив аванс от издателя ее нового романа, она вложила его в запись диска. Половину ее доли от выручки она положит теперь на имя Марка.
— Вы в курсе неприятностей с «Виндзор эр»? Об этом пишут все газеты.
Эйлис покачала головой. Все это время она была так занята, что и не помнила, когда брала в руки газету.
— «Таймс» пишет, что «Виндзор эр» не в силах пресечь махинации с билетами, — сказал
Джайлс. — Положение, похоже, даже ухудшилось. На самые популярные рейсы билеты продаются дважды или даже трижды. Возмущенные пассажиры не хотят больше пользоваться услугами компании и обращаются в другие, в то время как «Виндзор эр» остается только платить им неустойку.
Эйлис внимательно слушала. Неудивительно, что в последнее время у Марка такой усталый вид. В ней заговорила совесть. Впрочем, деньги скоро будут, и она сможет с лихвой возместить сумму, которую потратила втайне от него. Все эти хитрости — чистое ребячество, да и деньги по сравнению с убытками, которые терпит компания, совсем незначительные, но психологически это его поддержит.
На следующий день они осмотрели ливерпульский театр Брэктон. Хотя размерами он и уступал Ридженси, все согласились, что прогнать там несколько спектаклей будет можно.
— Рената так потрясающе репетирует, что, по-моему, тратить время и деньги, играя в январе в провинции, просто глупо, — сказала Эйлис. — Тем более что деньги немалые.
— Ошибаетесь, — сказал Джайлс. — Каждая новая постановка должна делаться как положено — сначала опробовать ее в провинции, посмотреть как и что, может быть, внести какие-то изменения в режиссерский план, — он покосился на Твика, — прежде чем выносить постановку на суд более искушенной столичной аудитории.
— Может быть, стоит поискать лабораторию поближе к театру, — говорила Рената, когда после очередного освидетельствования на наркотики они с Эйлис, запыхавшись, вбежали в Ридженси в понедельник утром. — Мы заставили Твика ждать чуть ли не целый час.
— Вас ждет мистер Кимброу, — предупредил Эйлис служитель.
Сердце у нее екнуло. Марк... Что могло ему внезапно понадобиться? Она поправила свой зеленый берет и, вздохнув поглубже, переступила порог кабинета.
— Привет, — сказал Марк. Он сидел расслабившись, вытянув и скрестив длинные ноги, и гладил мурлыкавшего Ти-Эс, взобравшегося к нему на стол. — Где ты была?
— В лаборатории. — Она сняла пальто и берет и подумала, что приветливый тон Марка указывает на то, что хитрости ее с деньгами он не обнаружил.
— Я хотел провести с тобой прошлый уик-энд.
— Я ездила в Ливерпуль смотреть театр, в котором мы будем играть в январе, — ответила Эйлис и услышала его облегченный вздох. — Как прошел прием?
В твидовом пиджаке плечи его казались еще шире. Лицо осветила милая улыбка.
— Пережил с грехом пополам, — засмеялся Марк и, откинувшись в кресле, сцепил руки на затылке. — Но это было нелегко. Я ведь не знал, что тебя не будет.
— А сегодня что тебя принесло так рано? — спросила Эйлис, никак не откомментировав свое отсутствие в списке гостей.
— Жду доставки.
— Чего?
— Что ты скажешь насчет новой акустической системы?
Эйлис похолодела. Бросившись к своему столу, она стала рыться в бумагах.
— Но в смете это не предусмотрено.
— Потому что, когда я составлял ее, я не был знаком с этой системой и не знал, что они готовы нам ее поставить. Это новая британская компания, очень дешевая и с потрясающе маленькими и компактными микрофонами. Трудно было все уладить: дело-то новое, необкатанное. Но я всегда за прогресс.
Повезло, нечего сказать. Теперь придется во всем признаться.
— Послушай, — засмеялся Марк, — ты как будто не рада! Так я отправлю ее назад.
Собрав все силы, Эйлис заставила себя повернуться и посмотреть ему в глаза. Он был в таком хорошем настроении, такой оживленный, что ей стало безумно его жаль.
— Может быть, это был бы наилучший выход.
— Что ты имеешь в виду? — спросил он спокойно, даже слишком спокойно.
— У нас уже есть новая акустическая система. — Голос ее задрожал, а все придуманные ею хитрые объяснения и оправдания улетучились из памяти.
— Как же это произошло? В счетах я этого не нашел. Как же ты это оплатила? — Голос его был по-прежнему тих и спокоен, но в нем появились угрожающие нотки — как дальние раскаты грома, предвестье надвигающейся грозы.
— Я воспользовалась деньгами на костюмы. В декабре я получаю деньги, возмещу расход и оплачу костюмы. Раньше января это не понадобится.
Он поднялся из-за стола.
— В компьютерных данных новая система также не значилась.
— Я не внесла ее в компьютер, — проглотив комок в горле, с трудом произнесла Эйлис.
— Ты платила по-черному, хотя я настоятельно просил тебя этого не делать, — сказал он, не спуская с нее прищуренных глаз. Помолчав, он наконец спросил: — Почему? Почему ты не пришла с этим ко мне?
— Потому что я не хотела, чтобы ты знал.
Слова эти, прозвучавшие ясно и четко, как громом поразили его. Значит, она обманывает его.
Глава 23
— Просто глазам своим не верю! — воскликнула Рената, всплеснув руками так, что все ее кольца разом сверкнули.
— Я и мечтать о таком не смела, — согласилась и Эйлис. — Уилкинсы просто молодцы! Это счастье, что я выбрала их! — И она махнула рукой в сторону висевшей на стене зеленой глянцевой афиши. Рыжие волосы женщины на афише образовывали надпись: «Рената», и надпись эта, казалось, освещала весь кабинет.
— Куинт утром приезжал с готовыми записями. Ты уже слышала их на системе Вольфшмидта? — Эйлис покачала головой, и Рената продолжала: — Это потрясающе, решили, что музыки должно быть побольше. Твик уже собирал нас для переделок.
— Очень хорошо, — пробормотала Эйлис. Слово «Вольфшмидт» вызывало в душе тупую боль. — Но с Куинтом я виделась. Он сказал, что студия уже сейчас буквально ломится от заказов, несмотря на то, что запись только-только сделана.
— Деньги текут к нам ручьем, в точности, как ты и предсказывала, — сказала Рената и взглянула на часы. — Семь часов. Пора бежать. В восемь я должна быть на Би-би-си. Очередное интервью.
— До свидания.
Они попрощались, и за Ренатой захлопнулась дверь.
Дела шли лучше некуда. Все полагали, что Эйлис родилась в рубашке. С рекламной кампанией они уложились в бюджет, деньги от записи текли рекой, билеты на предварительной продаже шли нарасхват — с первых же дней за ними стояли очереди. Она должна была находиться на седьмом небе от счастья. Но вместо этого Эйлис испытывала одни страдания.
Она смотрела на кресло Марка, с которого вот уже целый месяц никто не сгонял Ти-Эс. Стоило ей сказать тогда, что она не хотела, чтобы Марк об этом знал, как он тут же вышел из кабинета. Она названивала ему в офис, оставляла сообщения, но он молчал. У нее даже появилась мысль позвонить по номеру личного телефона, который он ей когда-то написал на визитке, но сделать это она побоялась, решив лучше послать ему письмо. В нем она объяснила Марку все как есть и пообещала положить на его имя деньги за запись. В ответ она получила сухое письмо от менеджера «Трайед», в котором говорилось, что любые дальнейшие попытки втянуть мистера Кимброу в ее «аферы» повлекут за собой судебный процесс.
Час спустя Эйлис вышла из театра. Выйдя из метро, она побрела по мокрому вечернему Лондону. Как боялась она этих одиноких вечеров! В театре она старалась не думать о Марке. Но то и дело мысль о нем все же проскальзывала: что бы он сделал сейчас? А к этому как бы он отнесся? Дай она себе волю, и все дни, так же как и ночи, были бы заполнены мыслями о Марке. Приходилось признать, что она влюблена. Влюблена вопреки тому, что знает о том, как поступил он со своей женой. Все ее представления о любви, все принципы полетели к черту. Неужели и впрямь она влюбилась в подонка во второй раз? Но если в первый раз ей многое не было известно, то тут она знает все — следовательно, никаких оправданий у нее нет.
Несмотря на то что октябрь лишь начинался, ветер был холодным и пронизывающим. Домой она пришла совершенно замерзшей и вымокшей. Роясь в сумочке в поисках ключа, она услышала, что внутри звонит телефон. На секунду сердце ее замерло и потом часто забилось, но она заставила себя взглянуть на вещи трезво: Марк звонить не будет, а остальное неинтересно. Значит, и спешить необязательно.
Прежде чем садиться за роман, ей необходимо принять горячую ванну. Эйлис наполнила ванну, насыпала туда ароматической соли и, забравшись в нее, с наслаждением откинулась на спинку. Какое блаженство! Мысли ее обратились к рукописи романа — к тому, что она уже сделала и что ей предстояло сделать в этот вечер. Прервал ее размышления телефонный звонок внизу.
Выскочив из ванны и на ходу надевая халат, она устремилась вниз по лестнице. Спотыкаясь и чуть не падая на скользком мраморном полу, она, запыхавшаяся, подоспела к телефону, как раз когда раздался второй громкий звонок.
— Алло!
— Эйлис? — Мужской голос показался ей знакомым, но понять, кто это, она не могла.
— Да, — ответила она, стараясь не показать разочарования.
— Это Уоррен.
— Уоррен! — Быстро прикинув, она поняла, что Линда наверняка еще не вернулась из Парижа, где занималась покупками для своего дома моделей. — Как поживаете?
— Прекрасно. Я говорил по телефону с Линдой. Она велела мне отвлечь вас немного от работы и поужинать с вами. Вы уже ужинали?
— Нет.
— Как насчет «Ле Каприс»? — спросил Уоррен, назвав один из самых шикарных ресторанов Лондона. — Мог бы я заехать за вами, скажем, через час?
Входя в «Ле Каприс», излюбленнейшее место отдыха богатых отпрысков состоятельных семейств, Эйлис весело смеялась шуткам Уоррена. Его заразительный юмор и обаятельная искренность заставляли Эйлис думать, что ее подруге невероятно повезло. Блеск его карих глаз, когда он упомянул имя Линды, был красноречивее слов и сказал Эйлис все, что ей хотелось знать: несмотря на ужасную вину Линды перед ним, Уоррен простил ее.
— Эйлис, я собираюсь сейчас сделать то, чего никогда не делаю, — сунуть нос в дела Марка, — сказал Уоррен, внезапно посерьезнев. — Никто не знает, что я обсуждаю с вами эту тему, и никто не должен знать этого, даже Линда. Я слишком дорожу дружбой Марка.
— Хорошо. А в чем дело?
— Я надеялся, что вы мне это объясните. Насколько я знаю, у вас с Марком что-то произошло, но он отказывается обсуждать это со мной.
— Он не желает больше со мной разговаривать, — сказала Эйлис. Голос ее дрожал.
— Может быть, поговорим подробнее? — спросил Уоррен после того, как официант принес им меню.
Не щадя себя, Эйлис вкратце обрисовала ему всю историю с акустической системой и записями.
— Погодите. Давайте начнем с самого начала. Ведь все это длится уже давно, не так ли? Когда Марк вернулся из Мексики, он признался мне, что познакомился там с очень интересной женщиной. Ничего подобного я от него не слышал вот уже много лет. Потом вы появились у Одри со Стивеном, и Марк был вне себя от ревности.
— Это правда? — спросила Эйлис, для которой внезапно блеснул луч надежды.
Уоррен с улыбкой кивнул. Странная, необычная женщина эта Эйлис! Она не заметила, что им дали лучший столик, и бутылка коллекционного «Шато-Марго», которую он заказал, не произвела на нее ровно никакого впечатления. Точно так же не обратила она внимания на то, что покорила сердце одного из богатейших людей Англии и с некоторых пор к тому же закоренелого холостяка.
— А что сказал Марк, когда я появилась со Стивеном? — спросила Эйлис, когда они сделали заказ.
— Ничего. Но я достаточно хорошо его знаю, чтобы понять кое-что и без слов, просто глядя на вас обоих. Вы влюблены друг в друга.
— Я — возможно, но Марк?..
— Идите к нему и объяснитесь с ним.
— Я звонила, писала...
— Ешьте, пока не остыло, — сказал Уоррен и принялся за свою дуврскую камбалу. Потом, сделав паузу, он спросил: — Вы уверены, что сделали все возможное? Линда, например, буквально проходу мне не давала — использовала каждый шанс.
Эйлис отщипнула маленький кусочек оленины и заставила себя проглотить его. Как объяснить ей другу Марка, что дело не только в этой истории? Разве можно оправдать то, как Марк поступил с Каролиной?
— Может быть, он не сразу вас простит. Временами на него нападает упрямство. Но он любит вас. И он сдастся. Вам кое-что надо понять в Марке. Мы подружились с ним очень давно, еще в школе, в Билброу-Холле. Его семья была очень бедной, и он учился на государственную стипендию. Как во всех английских привилегированных школах, в Билброу-Холле очень большое значение придавалось одежде. Марк же ходил в пиджаке и полосатых брюках, которые были гораздо короче, чем следовало. Между его воротом и шеей легко уместились бы три пальца. В первый же день за столом стало ясно, что несколько вилок возле тарелки сильно его озадачивают, послышались смешки, и мальчики постепенно отсели от него, оставив Марка за столом одного. Я сидел за другим столом и не сразу понял, в чем дело. А когда вгляделся, увидел, что долговязый парнишка сидит один и ест, не поднимая глаз, уставившись в тарелку. Надо было видеть его взгляд, когда я подошел и сел с ним рядом.
— Я и мечтать о таком не смела, — согласилась и Эйлис. — Уилкинсы просто молодцы! Это счастье, что я выбрала их! — И она махнула рукой в сторону висевшей на стене зеленой глянцевой афиши. Рыжие волосы женщины на афише образовывали надпись: «Рената», и надпись эта, казалось, освещала весь кабинет.
— Куинт утром приезжал с готовыми записями. Ты уже слышала их на системе Вольфшмидта? — Эйлис покачала головой, и Рената продолжала: — Это потрясающе, решили, что музыки должно быть побольше. Твик уже собирал нас для переделок.
— Очень хорошо, — пробормотала Эйлис. Слово «Вольфшмидт» вызывало в душе тупую боль. — Но с Куинтом я виделась. Он сказал, что студия уже сейчас буквально ломится от заказов, несмотря на то, что запись только-только сделана.
— Деньги текут к нам ручьем, в точности, как ты и предсказывала, — сказала Рената и взглянула на часы. — Семь часов. Пора бежать. В восемь я должна быть на Би-би-си. Очередное интервью.
— До свидания.
Они попрощались, и за Ренатой захлопнулась дверь.
Дела шли лучше некуда. Все полагали, что Эйлис родилась в рубашке. С рекламной кампанией они уложились в бюджет, деньги от записи текли рекой, билеты на предварительной продаже шли нарасхват — с первых же дней за ними стояли очереди. Она должна была находиться на седьмом небе от счастья. Но вместо этого Эйлис испытывала одни страдания.
Она смотрела на кресло Марка, с которого вот уже целый месяц никто не сгонял Ти-Эс. Стоило ей сказать тогда, что она не хотела, чтобы Марк об этом знал, как он тут же вышел из кабинета. Она названивала ему в офис, оставляла сообщения, но он молчал. У нее даже появилась мысль позвонить по номеру личного телефона, который он ей когда-то написал на визитке, но сделать это она побоялась, решив лучше послать ему письмо. В нем она объяснила Марку все как есть и пообещала положить на его имя деньги за запись. В ответ она получила сухое письмо от менеджера «Трайед», в котором говорилось, что любые дальнейшие попытки втянуть мистера Кимброу в ее «аферы» повлекут за собой судебный процесс.
Час спустя Эйлис вышла из театра. Выйдя из метро, она побрела по мокрому вечернему Лондону. Как боялась она этих одиноких вечеров! В театре она старалась не думать о Марке. Но то и дело мысль о нем все же проскальзывала: что бы он сделал сейчас? А к этому как бы он отнесся? Дай она себе волю, и все дни, так же как и ночи, были бы заполнены мыслями о Марке. Приходилось признать, что она влюблена. Влюблена вопреки тому, что знает о том, как поступил он со своей женой. Все ее представления о любви, все принципы полетели к черту. Неужели и впрямь она влюбилась в подонка во второй раз? Но если в первый раз ей многое не было известно, то тут она знает все — следовательно, никаких оправданий у нее нет.
Несмотря на то что октябрь лишь начинался, ветер был холодным и пронизывающим. Домой она пришла совершенно замерзшей и вымокшей. Роясь в сумочке в поисках ключа, она услышала, что внутри звонит телефон. На секунду сердце ее замерло и потом часто забилось, но она заставила себя взглянуть на вещи трезво: Марк звонить не будет, а остальное неинтересно. Значит, и спешить необязательно.
Прежде чем садиться за роман, ей необходимо принять горячую ванну. Эйлис наполнила ванну, насыпала туда ароматической соли и, забравшись в нее, с наслаждением откинулась на спинку. Какое блаженство! Мысли ее обратились к рукописи романа — к тому, что она уже сделала и что ей предстояло сделать в этот вечер. Прервал ее размышления телефонный звонок внизу.
Выскочив из ванны и на ходу надевая халат, она устремилась вниз по лестнице. Спотыкаясь и чуть не падая на скользком мраморном полу, она, запыхавшаяся, подоспела к телефону, как раз когда раздался второй громкий звонок.
— Алло!
— Эйлис? — Мужской голос показался ей знакомым, но понять, кто это, она не могла.
— Да, — ответила она, стараясь не показать разочарования.
— Это Уоррен.
— Уоррен! — Быстро прикинув, она поняла, что Линда наверняка еще не вернулась из Парижа, где занималась покупками для своего дома моделей. — Как поживаете?
— Прекрасно. Я говорил по телефону с Линдой. Она велела мне отвлечь вас немного от работы и поужинать с вами. Вы уже ужинали?
— Нет.
— Как насчет «Ле Каприс»? — спросил Уоррен, назвав один из самых шикарных ресторанов Лондона. — Мог бы я заехать за вами, скажем, через час?
Входя в «Ле Каприс», излюбленнейшее место отдыха богатых отпрысков состоятельных семейств, Эйлис весело смеялась шуткам Уоррена. Его заразительный юмор и обаятельная искренность заставляли Эйлис думать, что ее подруге невероятно повезло. Блеск его карих глаз, когда он упомянул имя Линды, был красноречивее слов и сказал Эйлис все, что ей хотелось знать: несмотря на ужасную вину Линды перед ним, Уоррен простил ее.
— Эйлис, я собираюсь сейчас сделать то, чего никогда не делаю, — сунуть нос в дела Марка, — сказал Уоррен, внезапно посерьезнев. — Никто не знает, что я обсуждаю с вами эту тему, и никто не должен знать этого, даже Линда. Я слишком дорожу дружбой Марка.
— Хорошо. А в чем дело?
— Я надеялся, что вы мне это объясните. Насколько я знаю, у вас с Марком что-то произошло, но он отказывается обсуждать это со мной.
— Он не желает больше со мной разговаривать, — сказала Эйлис. Голос ее дрожал.
— Может быть, поговорим подробнее? — спросил Уоррен после того, как официант принес им меню.
Не щадя себя, Эйлис вкратце обрисовала ему всю историю с акустической системой и записями.
— Погодите. Давайте начнем с самого начала. Ведь все это длится уже давно, не так ли? Когда Марк вернулся из Мексики, он признался мне, что познакомился там с очень интересной женщиной. Ничего подобного я от него не слышал вот уже много лет. Потом вы появились у Одри со Стивеном, и Марк был вне себя от ревности.
— Это правда? — спросила Эйлис, для которой внезапно блеснул луч надежды.
Уоррен с улыбкой кивнул. Странная, необычная женщина эта Эйлис! Она не заметила, что им дали лучший столик, и бутылка коллекционного «Шато-Марго», которую он заказал, не произвела на нее ровно никакого впечатления. Точно так же не обратила она внимания на то, что покорила сердце одного из богатейших людей Англии и с некоторых пор к тому же закоренелого холостяка.
— А что сказал Марк, когда я появилась со Стивеном? — спросила Эйлис, когда они сделали заказ.
— Ничего. Но я достаточно хорошо его знаю, чтобы понять кое-что и без слов, просто глядя на вас обоих. Вы влюблены друг в друга.
— Я — возможно, но Марк?..
— Идите к нему и объяснитесь с ним.
— Я звонила, писала...
— Ешьте, пока не остыло, — сказал Уоррен и принялся за свою дуврскую камбалу. Потом, сделав паузу, он спросил: — Вы уверены, что сделали все возможное? Линда, например, буквально проходу мне не давала — использовала каждый шанс.
Эйлис отщипнула маленький кусочек оленины и заставила себя проглотить его. Как объяснить ей другу Марка, что дело не только в этой истории? Разве можно оправдать то, как Марк поступил с Каролиной?
— Может быть, он не сразу вас простит. Временами на него нападает упрямство. Но он любит вас. И он сдастся. Вам кое-что надо понять в Марке. Мы подружились с ним очень давно, еще в школе, в Билброу-Холле. Его семья была очень бедной, и он учился на государственную стипендию. Как во всех английских привилегированных школах, в Билброу-Холле очень большое значение придавалось одежде. Марк же ходил в пиджаке и полосатых брюках, которые были гораздо короче, чем следовало. Между его воротом и шеей легко уместились бы три пальца. В первый же день за столом стало ясно, что несколько вилок возле тарелки сильно его озадачивают, послышались смешки, и мальчики постепенно отсели от него, оставив Марка за столом одного. Я сидел за другим столом и не сразу понял, в чем дело. А когда вгляделся, увидел, что долговязый парнишка сидит один и ест, не поднимая глаз, уставившись в тарелку. Надо было видеть его взгляд, когда я подошел и сел с ним рядом.