Сойер Мерил. Слепой случай

   Нащупав ее затылок, он взъерошил ей волосы. Слишком долго ждал он этой минуты, чтобы длить сейчас ласку.
   — Иди сюда, — сказал он.
   Она глядела ему в глаза, вся золотисто-медовая в пламени камина, и в глазах ее была нескрываемая, неприкрытая любовь. Шелковистые ноги оседлали его. Тяжело дыша, он направлял ее, пока резким движением не очутился в ней.
   Господи! Как тесно! Без сомнения, она хочет его, но как тесно! Он почти забыл это неожиданное ощущение. Она наклонилась, чтобы поцеловать его, потом выпрямилась опять. Ее груди подрагивали. Положив руки ей на бедра, он направлял ее, и в тишине раздавалось лишь их шумное дыхание.
   — Как же я скучала по тебе! — шепнула она, загораясь опять, и движение возобновилось в новом, еще более упоительном ритме. — Держи меня крепче! Не отпускай меня!
   — Дорогая моя, — услыхал он как бы со стороны собственный голос. Он целовал ее, прижимая губы к ее нежному рту.
   Выгнувшись, она ускорила движение. По тихим ее стонам Марк понял, что они оба одинаково близки к завершению. Она жаждала его с той же силой, что и он ее.
   — Марк! — Она охнула, шепча его имя, прижимаясь головой к его груди. Содрогаясь, она шептала: — Да, да... о да!
   Марк улыбался в темноте, вдыхая аромат ее духов, которыми пах теперь и он. Он целовал и целовал ее, ожидая, пока стихнут сладкие спазмы. Сжигаемый желанием более мощным, чем просто физическое, он не отпускал ее, пока дыхание ее не стало ровнее. Все еще не разжимая объятий, он перекатил Эйлис на спину. Дрожа, он вонзился в нее, и тело ее выгнулось навстречу его телу. Боль придавала ему силы.
   — Еще... еще! — молила она.
   В свои быстрые, резкие движения он вкладывал столько энергии, сколько и не думал в себе обнаружить. Наконец волна освобождения охватила его.
   Совершенно обессилевший, он все же не хотел выпускать Эйлис из объятий. Он перекатился на бок, по-прежнему прижимая ее к себе, баюкая.
   — Никто не сравнится с тобой! — прошептала Эйлис, гладя его влажное плечо. — Никто!
   — На этот раз ты не уснешь?
   — Ни за что на свете!
   Марк поцеловал ее макушку. Наконец-то он был по-настоящему счастлив. Он оказался прав, заставив ее саму прийти к нему. Это был единственно возможный способ убедиться, что она его любит. Немыслимо для женщины так отдаваться не любя. Но рисковать их счастьем он не мог. Придется пока держать их отношения в тайне.
   — Эйлис, — сказал он, — ты не говори об этом никому, даже Линде с Ренатой. Мне надо сначала уладить кое-какие дела. Верь мне.
   — Я верю.
   — Утром я вылетаю в Австралию. Вернусь через две недели. За это время все должно уладиться.
   — Две недели! — простонала Эйлис. — Я не выдержу. После сегодняшнего я просто могу не... — И, обвив его шею руками, она поцеловала его. И мгновенно в нем шевельнулось волнение. Она права: две недели — чертовски долгий срок!
   — Эйлис, — прошептал он прямо в ее настойчиво ищущие губы, — стисни меня!
   Она сильно сжала его торс одной рукой, и он чуть не расхохотался. При всей своей природной чувственности она была удивительно сексуально неопытной. Но ему это нравилось. Он обучит ее, обучит всему.
   — Не так, — сказал он и сам прижал ее к себе.
   — Ой, — пробормотала она, наконец поняв, чего он хочет.
   — Сильнее, — сказал он, когда Эйлис сжала его внутри себя.
   Она стискивала и отпускала, стискивала и отпускала его снова и снова, и в нем разгорался прежний огонь.
   — Я хочу, чтобы ты сказала мне, как тебе особенно нравится. Мне надо знать это.
   Она шептала ему на ухо слова, которые ничто на свете не заставило бы ее произнести вслух, по-прежнему сжимая и отпуская, сжимая и отпуская его. При этом рука ее чертила на его спине какие-то замысловатые узоры. Это соединение эротической ласки с самыми сокровенными признаниями, какие способна сделать женщина, действовало на него так, как не действовали ласки самых искушенных партнерш.
   Чувствуя, что опять всеми силами хочет ее, он прошептал:
   — Видишь, что ты натворила?
   — Не вижу, но чувствую. — Она тихонько рассмеялась. — Не думала, что способна на такое.
   Перекатившись на спину, он сказал:
   — Теперь будь готова ко всему. Это может занять остаток ночи.
   — Надеюсь, что так и будет, — ответила она, приближая к нему лицо для поцелуя.
   Медленно начал он движение — вперед и вверх, наслаждаясь тем откровенным откликом, который находила в ней его страсть. Когда он, чтобы подразнить ее, останавливался, она терлась о его грудь своими сосками, и он даже сквозь поросль волос чувствовал, какие они твердые.
   Марк нашел извечный и древний как мир ритм любви, и невольные движения Эйлис, и тихие стоны ее убедили его, что все идет как надо. Наконец все кончилось, и волна огромной радости, смешанной с усталостью, накатила на него. Тело его обмякло в ее объятиях. Помедлив немного, он сделал усилие и приподнялся, опираясь на локти. Безнадежно спутанные волосы Эйлис разметались по подушке, а глаза под тяжелыми сонными веками сияли. Оторвавшись от нее, он лег на спину и стал глядеть в потолок.
   Она приникла к нему, примостившись у него под мышкой, и положила голову ему на грудь.
   Господи! А он был уверен, что знает все о чувствах, которые мужчина может испытывать к женщине. Как же он ошибался!
   — Две недели — это не вечность, — сказал Марк, баюкая Эйлис в объятиях. — Поработай над книгой так, чтобы, когда я вернусь, мы могли устроить себе каникулы в Уиндем-Хилле.
   — Хорошо, — с явной радостью отозвалась Эйлис. — Значит, Рождество мы проведем в Уиндем-Хилле.
   Марк поцеловал ее в макушку. Он знал, что подарит ей на Рождество.
   Должно быть, незаметно он задремал, потому что от приятных грез его пробудило какое-то внезапное беспокойство. Освободив руку, обнимавшую Эйлис, он посмотрел на часы. У него было всего двадцать минут на то, чтобы принять душ, одеться и спуститься вниз к вызванному такси. Марк нехотя выпутался из простыней и на цыпочках подошел к окну. На востоке жемчужно-серый сумрак уступал место розово-лиловым полоскам зари. Всходящее на горизонте солнце пробивалось сквозь светлый туман. Значит, из-за погодных условий отложить полет не удастся. Жаль.
   Он молча проскользнул в ванную. Эйлис дала слово никому ничего не говорить. Но обеспечит ли это ее безопасность? С тех пор как он вывел на чистую воду махинаторов с билетами, ему постоянно угрожают, кто-то испортил картину Хогарта. Секьюрити перехватили даже две бомбы, отправленные по почте.
   Выйдя из ванной, он быстро, не зажигая света, побросал в чемодан вещи. Будить Эйлис он не хотел, но и уезжать, не поцеловав ее на прощанье, было немыслимо. Марк осторожно присел на постель. Едва прикрытая простыней, Эйлис спала, мирно, как котенок, свернувшись калачиком, ровно дыша. Марк коснулся пальцем ее соска, и сосок тут же сжался. Эйлис перевернулась на спину. Поправив сбитую простыню, Марк прикрыл ей плечи и поцеловал спокойным поцелуем, отчего глаза ее широко распахнулись и заморгали.
   — До свидания... — она все еще не проснулась окончательно.
   — До свидания, Эйлис... Будь осторожна... пожалуйста!

Глава 27

   — Кто-нибудь умер? — пошутила Эйлис при виде огромного букета у себя на столе. Множество мелких розочек вперемешку с пушистой и легкой декоративной травой.
   — Умер? — Рената хихикала, махнув рукой в кольцах в сторону фарфоровой вазы. — Умер вряд ли, но попал на небо — это точно!
   — А карточка там есть?
   — Карточка? — Рената от души расхохоталась. — Ни один мужчина на свете не станет посылать такой дорогой букет, не будучи уверен, что женщина по крайней мере заподозрит его. Давай отгадывай. Какие идеи?
   — Понятия не имею, — оборонялась Эйлис, притворяясь, что ищет среди роз карточку. Марк! Разумеется, это он! А карточки он не вложил, потому что не хотел, чтобы знали об их отношениях.
   — Ну что ж... — с явным разочарованием протянула Рената. — Видно, на кого-то ты произвела сильное впечатление. Ну, мне надо бежать! Твик ждет. Если откроется, кто это, — поделись.
   — Угу, — пробормотала Эйлис. Наклонившись к цветам, она понюхала их нежные бутоны. Любовь. Неужто всего лишь год назад она была уверена, что не способна к новой любви?
   Уик-энд она провела, перегоняя «Ягуар» и беспрестанно думая о Марке. Она любовалась дикими пустошами вокруг. Скорей бы приехал Марк, чтобы рассказать ему, как здесь красиво. Конечно, вдвоем было бы вдвойне прекрасно. Она выполнила его просьбу, и он может гордиться ею: она вела машину с исключительной осторожностью, как он и просил, и, прежде чем поставить в гараж, сама помыла и отполировала ее.
   В понедельник она все утро мучила себя, заставляя думать только о делах, и, когда раздался телефонный звонок, она не потрудилась взять трубку. Одной из обязанностей Боба было переключать звонки на себя. Обычно их было много и телефон трезвонил без конца: рекламная кампания ее пьесы была проведена мастерски, а музыка к спектаклю пользовалась успехом даже большим, чем можно было предположить.
   — Это Джейсон Тэлбот, — послышалось с другого конца комнаты.
   — Скажите ему, что я занята, — не поднимая глаз от работы, сказала Эйлис. С чего бы это такая настойчивость? Всего за несколько месяцев до этого он едва замечал ее.
   — Он хочет знать, понравились ли вам цветы.
   Эйлис прикусила резиновый кончик карандаша, которым писала, и молча уставилась на букет.
   — Дайте я с ним поговорю, — пробормотала она, беря трубку. — Джейсон! — Она постаралась придать голосу любезность и радостное оживление.
   Все еще недоверчиво поглядывая на розы, она выслушала просьбу исполнить роль хозяйки на завтрашнем приеме.
   — Ей-богу, Джейсон, никак не могу. Я знаю, что вас это очень разочарует, но завтра я действительно должна весь день работать. Выступить хозяйкой не могу, но прийти постараюсь.
   Судя по всему, ответ этот Джейсона устроил: договорились, что Эйлис постарается хоть ненадолго заскочить к нему. Она не случайно сказала «постараюсь», про себя отлично зная, что стараться не будет.
   Во вторник днем в ее офис доставили большую коробку в серебряной бумаге и с красной ленточкой.
   — Отправьте это обратно, — сказала Эйлис. Не желает она никаких подарков от Джейсона Тэлбота! Принять это — значит поощрить его ухаживания.
   — Обратно? — Лицо молодого человека, доставившего коробку, стало пунцовее красной ленточки.
   — Ну да. В магазин.
   — Это мистер Кумбс поручил отдать вам в собственные руки.
   — Ах вот как. — Имя секретаря Марка в корне меняло дело. — Подойдите, подойдите сюда! — воскликнула Эйлис. — А карточка есть?
   Покачав головой, молодой человек попятился и исчез из комнаты. Эйлис занялась коробкой. Серебряная фольга была скреплена печатками с надписью «Смитсон». Роскошный магазин канцелярских принадлежностей на Бонд-стрит был хорошо известен Эйлис. Свой товар он поставлял двору Ее Величества, а кроме того, торговал изысканнейшими, чуть ли не лучшими в стране кожаными изделиями. Конечно же, Марк, верный своим принципам, предпочел обратиться не к иностранцам, а к местным производителям! Эйлис аккуратно, стараясь не порвать, развязала ленточку, открыла коробку и, вынув оттуда несколько слоев мягкой бумаги, обнаружила внутри великолепный атташе-кейс из светлой, верблюжьего цвета лайки, очень удобный и в то же время, безусловно, предназначенный для женщины. Над хитроумным замком были выгравированы ее инициалы. Атташе-кейс имел несколько отделений, так что теперь ей было в чем таскать с собой бумаги и черновики.
   Среди оберточных листов она обнаружила и вторую коробочку в белой, разрисованной фиалками бумаге. Это оказался флакон духов от «Флорис», известного на всю Европу парфюмерного магазина на Сент-Джеймс-стрит. У «Флорис» покупали духи многие знаменитости. Эйлис вытащила из флакона хрустальную пробку. Чудесный аромат полевых цветов с легким приятным оттенком, точь-в-точь ее любимый запах. Потрясающе! Интересно, как смог он так точно описать нужный аромат продавцу? А она-то думала, что Марк и не замечает его. Эйлис перевела взгляд на цветы, подумав, что каждый дурак может снять телефонную трубку и заказать букет. А вот для того чтобы выбрать такие подарки, нужно к женщине и относиться по-особому.
   Вечером, придя домой, она села за работу и засиделась до двух часов ночи. О приеме у Джейсона она помнила, но выполнить обещание и не подумала. Она то и дело отвлекалась, чтобы, подойдя к креслу, погладить мягкую кожу атташе-кейса.
   Наутро в среду, придя в театр, она увидела, что весь офис заставлен корзинами с полураспустившимися розами в окружении папоротниковых листьев.
   — Но это просто смешно, — сказала она Бобу, пытавшемуся потеснить корзины, чтобы выкроить себе местечко для работы.
   — Записка на столе, — через плечо бросил Боб.
   И, не читая записки, Эйлис знала, что цветы были от Джейсона Тэлбота, тем не менее она раскрыла конвертик. В записке без подписи значилось: «Без вас прием был сплошным разочарованием».
   — Уберите цветы, — сказала она и, порвав записку, бросила ее в мусорную корзину.
   Она даже не потрудилась позвонить и поблагодарить Джейсона именно потому, что знала, как он этого ждет. Ничего, вот пройдет несколько дней, и тогда она позвонит и разъяснит ему, что к чему. Хотя, может быть, к тому времени перед глазами у него замаячит новая юбка.
   Конец недели прошел тихо. Джейсон больше не звонил и цветов не присылал. Эйлис считала дни, оставшиеся до возвращения Марка. Он должен был вернуться через неделю. Придя домой вечером в пятницу, она застала прислугу миссис Радж в настоящей истерике.
   — Что случилось? — спросила Эйлис.
   Женщина так плакала, что не сразу смогла внятно объяснить на своем ломаном английском, в чем дело. «Ломялось... ломялось!» — повторяла она. Лоб ее над миндалевидными глазами при этом страдальчески морщился.
   — Успокойтесь, — увещевала ее Эйлис, — и объясните, что сломалось.
   Все еще всхлипывая, женщина повела Эйлис наверх.
   В спальне Стивена миссис Радж показала Эйлис, что черное лакированное крыло одной из цапель, составлявшее часть изголовья кровати, повисло и скособочилось.
   — Пыль вытирать, — пояснила миссис Радж, — только пыль вытирать!
   Эйлис горестно вздохнула: кровать от Сперлуччи, сделанная по специальному заказу. Найти ей замену будет нелегко — потребуются долгие месяцы и бешеные деньги. Однако подойдя поближе и пристальнее вглядевшись, Эйлис поняла, что изголовье вовсе не сломано. Вытирая пыль, миссис Радж, видимо, привела в действие какой-то секретный механизм, сдвинула, и крыло птицы поникло, открыв тайник. Заглянув в него, Эйлис обнаружила пластиковый мешочек с белым порошком и стеклянную трубочку. «Как странно», — подумала Эйлис. Она знала, что Стивен неравнодушен к спиртному, но что он балуется кокаином, и не догадывалась.
   — Ничего не сломалось! — успокоила она миссис Радж. — Видите? — нащупав за изголовьем кнопку, она нажала ее, и крыло встало на место. Миссис Радж, просияв, захлопала в ладоши.
   — Пасипо! Пасипо!
   — А теперь бегите домой, — сказала Эйлис, понимая, что время позднее и семья миссис Радж, наверное, волнуется.
   Миссис Радж ушла, а Эйлис, полная любопытства, опять нажала кнопку. Интересно, что еще находится в тайнике. Там оказалась дорогая записная книжка из страусиной кожи с золотым тиснением. Записи в ней были сделаны аккуратным почерком Стивена. Большинство имен — иностранные. Наверняка это все кинематографические связи Стивена. Он всегда все детально записывал и хранил старые записи, так что Эйлис ничуть не удивилась. Единственным знакомым в этой книжке был Джейсон Тэлбот. Напротив его фамилии значились четыре телефона. Один — виллы в Марбелле, другой — дома в Хэмпшире, два последних номера были лондонские. Один — с пометкой «Итон-сквер», другой — без адреса, обозначенный буквами «М. Т.». Мелани Таренхолт? Джейсон должен много времени проводить с Мелани, чтобы Стивен записал ее телефон под его именем. Но если у Мелани и Джейсона роман, зачем тогда Джейсону названивать ей, Эйлис? Все это было совершенно непонятно.
   В понедельник утром она, как обычно, встретилась с Ренатой в «Сомперс-кафе», чтобы, позавтракав, отправиться в лабораторию для прохождения очередного теста. Эйлис заметила, что Рената какая-то грустная.
   — Как Джайлс? — спросила Эйлис.
   — Прекрасно, — ответила Рената, не поднимая глаз и играя кольцами. Прошло несколько секунд, потом она сказала: — Эйлис, я знаю, что своими руками испортила себе жизнь...
   Господи! Уж не вернулась ли она опять к своей пагубной привычке?
   — Что случилось? Что с тобой? — спросила Эйлис, положив руку Ренате на плечо.
   — Ничего. Со мной во всяком случае ничего. Я знаю, что не вправе осуждать кого-либо, особенно после всего, что ты для меня сделала. Но я вижу, что ты совершаешь ужасную ошибку.
   — О чем ты?!
   — О Джейсоне Тэлботе. И всей этой компании. Эти люди совершенно не подходят тебе, Эйлис.
   — Рената, ты в уме? Я сто лет не видела Джейсона.
   — Но на фотографии ты с ним.
   — На какой фотографии? — тяжелое предчувствие охватило Эйлис.
   — Во вчерашней «Ивнинг ревью». Ты и Джейсон. И на тебе то самое зеленое платье от Линды.
   — Это невероятно. После презентации я надевала это платье лишь однажды и была в тот вечер вовсе не с Джейсоном. А ты не обозналась? Газетные снимки такие нечеткие.
   — Это без сомнения ты. Там и подпись есть. Ты была с ним в субботу вечером на приеме?
   — Весь уик-энд я провела дома! Я работала и ни с кем не виделась! Не могу понять, где раздобыли они мое фото в зеленом платье? — Эйлис помолчала, мысленно прикидывая. Нет, на свадьбе Линды никаких фотографов не было.
   — И это еще не все, — поколебавшись, продолжала Рената. Потянувшись через стол, она коснулась руки Эйлис. — Там говорится, что ты — известная порнозвезда и последнее увлечение Джейсона.
   Эйлис от такого сообщения просто затрясло.
   — Я должна собственными глазами увидеть эту фотографию.
   Время, которое они провели в лаборатории, а затем в метро, добираясь до театра Ридженси, показалось Эйлис бесконечным. Рената сказала, что у Эдди Конистона, актера массовки, заядлого читателя бульварных листовок, наверняка есть эта газета.
   — Поверить не могу! — простонала Эйлис при виде снимка. Она не могла отрицать, что на фотографии именно она, именно в зеленом платье и с не с кем иным, как с Джейсоном Тэлботом. Сопроводительный текст был как пощечина: всячески смаковался прием, на котором она не присутствовала. Эйлис была представлена актрисой, известной съемками в голом виде. О том, что она писательница и продюсер, — ни слова, так — дешевая старлетка.
   — А заметки про вас на прошлой неделе хотите посмотреть? — спросил Эдди.
   — На прошлой неделе?!
   Эйлис посмотрела на Ренату, но та лишь пожала плечами.
   — Вот! — Эдди победно протянул ей газету. Она была от среды. Фотографий там не было, зато был репортаж, где говорилось, что Эйлис была хозяйкой на приеме, устроенном Джейсоном накануне.
   — Но я никогда не... — воздела руки Эйлис.
   — А вот пятничная... — прервал ее Эдди.
   В газете сообщалось, что Джейсон и Эйлис ужинали в шикарном новом ресторане «Трубадур».
   — Это все? — сквозь сжатые зубы спросила Эйлис.
   — Все, — ответил Эдди.
   — Можно я заберу газеты? — спросила Эйлис. Эдди кивнул. — Спасибо. Если прочтете про меня еще что-нибудь, обязательно тут же сообщите. — Эйлис повернулась к Ренате: — Идем ко мне в кабинет. — Она помчалась к себе с такой скоростью, что Рената едва поспевала за ней. — Безумие какое-то! Никогда и нигде я не была с ним. Как все это прикажешь понимать?!
   — Не волнуйся так, пожалуйста. Бульварных газет этих никто не читает.
   — Серьезно? Тогда почему в Лондоне их тиражи больше, чем у «Таймс»?
   — Нет, ну, конечно, свой круг читателей у них есть.
   — Я еще могу понять сообщение о том, что я была хозяйкой на его приеме. Он хотя бы просил меня об этом. В ресторане он мог быть с какой-нибудь блондинкой, похожей на меня. Но как объяснить фотографию в зеленом платье?
   Она опять вгляделась в злополучный снимок, и вдруг ее осенило:
   — Рената, видишь на фотографии серьги? — она показала на изумительные, высочайшего класса серьги с изумрудами. — Линда взяла эти серьги напрокат в магазине Элизабет Гейдж только для презентации. Серьги мне безумно понравились, но покупать их — да я бы за всю жизнь не расплатилась!
   — Да-да, помню, — сказала Рената, — а ребята из охраны сразу же после презентации вернули их в магазин вместе с другими драгоценностями!
   — Да, я вспомнила. На презентации меня снимали.
   Все усилия Эйлис найти человека, ответственного за публикации в «Ивнинг ревью», оказались тщетными. Неизвестно было ни кто готовил материал, ни кто предоставил им информацию.
   Наутро, подежурив возле кабинета главного редактора, она наконец смогла поговорить с ним. Снисходительным тоном главный редактор подтвердил ей, что их газета использует исключительно надежные источники информации. Конечно, их репортеры не в состоянии посещать все светские мероприятия. В данном случае, видимо, в редакцию кто-то позвонил и передал сообщение. Кто это был, узнать не представляется возможным. Когда Эйлис пригрозила подать на газету в суд, редактор только рассмеялся. Фотографию, однако, разыскал. По всей вероятности, она была смонтирована из двух негативов, но так мастерски, что никто, глядя на черно-белое глянцевое фото, не заподозрил бы подвоха. Главный редактор настаивал, что фото подлинное. Эйлис решила обратиться к единственному человеку, способному разъяснить ей всю эту неразбериху.
   Кипя от негодования, она несколько часов прождала Джейсона в прихожей под бдительным оком лакея. Джейсон заявился домой поздно вечером.
   — Эйлис, — сказал он, уставившись на нее черными внимательными глазами и приглаживая рыжеватые волосы, — как мило, что вы заглянули ко мне!
   В голосе его явственно чувствовался сарказм.
   — Джейсон, воскресная газета поместила фотографию...
   — Давайте зайдем в гостиную и выпьем. Хорошо?
   Повернувшись, Джейсон пошел в комнаты, приглашая Эйлис последовать за ним.
   — Вам известно происхождение этой фотографии? — спросила она.
   — Какой фотографии? — с невиннейшим видом осведомился Джейсон, заходя за стойку бара и наливая себе стакан.
   — Фотографии в «Ивнинг ревью», — сквозь зубы прошипела Эйлис.
   — Боюсь, что мне эта газетенка незнакома. — Он извлек из бара бутылку. — Вам вина? Или водки с тоником?
   — Коньяка с содовой, — сказала Эйлис, протягивая Джейсону газету.
   Джейсон мельком взглянул на снимок.
   — Красивое платье, — с ухмылкой сказал он и нагнулся за стойкой, что-то ища.
   — Мы ведь никогда и нигде не были с вами вдвоем, Джейсон!
   Сардонически подняв бровь, Джейсон передал ей фужер.
   — Меня слишком часто щелкают, Эйлис, чтобы я запоминал, когда это бывает и с кем.
   Едва сдерживаясь, чтобы не вспылить, Эйлис отпила пару глотков.
   — В заметке утверждается, будто субботний вечер мы провели вместе. А где вы были в субботу на самом деле? И как вообще возникло это фото?
   На красивом лице Джейсона промелькнуло выражение неприкрытого удовольствия.
   — Я был с одной замужней дамой, которая, естественно, предпочла бы, чтобы муж этого не знал. Что же касается фотографии, наверное, когда-то мы все же были вместе.
   — Нет, снимок сделан на открытии дома моделей, но снимали меня с Мелани. Фотография смонтирована.
   Выйдя из-за стойки бара, Джейсон подвел Эйлис к кожаному дивану.
   — Сидите пейте, а я объясню вам кое-какие вещи. Этим бульварным газетенкам в Англии нет числа, сплошь и рядом они все путают и перевирают в погоне за сенсацией. Одни заголовки чего стоят! «Изнасилованная космическими пришельцами»... — Он помолчал и приятно улыбнулся. — Думаете, хоть кто-нибудь этому верит? Конечно же, нет! Однако читают — для развлечения.
   Эйлис кивнула и отпила еще немного коньяку. Похоже, он говорит разумные вещи.
   — Меня эти газеты склоняли и спрягали на все лады не один год. Теперь же я их просто не читаю и вам советую поступать так же.
   — Почему же на них не подают в суд?
   Джейсон пожал плечами. Лампа подсвечивала рыжину его волос.
   — Подают и иногда даже выигрывают дело. Именно в результате судебного процесса Ку Старк получил пожизненное содержание, а Джеффри Арчер сорвал порядочный куш. Но чего им это стоило... Большинство не желает связываться и начинать все эти хлопоты, которые на руку одним адвокатам. А теперь допивайте, и я отвезу вас домой.
   Эйлис осушила стакан.
   — Они назвали меня порнозвездой.
   Джейсон хмыкнул:
   — Но ведь вы снимались в картине обнаженной. Многие считают это порнографией. Забудьте. Может, кто-то неудачно подшутил.
   Эйлис ничего не оставалось, как согласиться. Что могла она сделать? Кипятиться без толку попросту глупо. Забыть все — и дело с концом. Она решила с некоторым опозданием все же поблагодарить Джейсона за цветы, но, подняв на него глаза, с изумлением обнаружила, что Джейсонов — трое. Она заморгала, решив, что слишком много выпила на пустой желудок. Три Джейсона закачались перед глазами, в то время как в уши назойливо лез неотступный голос.