Страница:
землянину найти джагайни в Балхибе?
Феллон взглянул на своего компаньона с сардонической
усмешкой:
-- Так же, как и на Земле.
-- Понятно. Видите ли, мне нужны эти сведения в чисто
научных целях.
-- Конечно, в вашем возрасте другие цели и невозможны.
Остаток дня они провели, изучая ритуал службы Ешта и
практикуясь в плавной жреческой походке. На обед были у
Саванча.
Вернувшись в дом Феллона, Феллон сбрил у Фредро бороду и
усы, несмотря на протесты поляка. Тонкий слой зеленой краски
придал их лицам туземный цвет. Они выкрасили и волосы и
приклеили к головам искусственные уши и бороды, которыми их
снабдил Мжипа.
Наконец они надели пурпурно-черные священнические ризы
поверх своей обычной одежды. Опустили капюшоны, а поверх всего
набросили занидские дождевые плащи: Феллон -- новый, а Фредро
-- старый.
И вот они пешком направились к Сафку. Вскоре огромное
загадочное коническое сооружение появилось перед ними на фоне
вечернего неба.
Феллон спросил:
-- Вы все еще уверены, что хотите идти туда? Еще не поздно
повернуть обратно.
-- Конечно, уверен. Сколько... сколько у него входов?
-- Только один, насколько мне известно. Должен быть еще
подземный туннель, ведущий в храм, но для нас он бесполезен.
Теперь помните, что мы должны осторожно подойти поближе и все
сомотреть. Я думаю, что у них должен быть пост, где они
проверяют входящих. Но, может быть, костюмы помогут нам пройти.
Мы подождем, пока никто не будет смотреть на нас, спрячемся за
доской объявлений и снимем дождевики.
-- Да, да, -- нетерпеливо сказал Фредро.
-- Можно подумать, что вам не терпится, чтобы вам
перерезали горло.
-- Когда я думаю о тайнах этого здания, меня ничто не
пугает.
Феллон фыркнул и посмотрел на Фредро с презрением, с каким
относился к безрассудно храбрым идеалистам.
Фредро продолжал:
-- Вы думаете, я глуп? Консул Мжипа говорил мне о вас.
Разве вы не похожи на меня в своем стремлении вернуть себе
трон?
Феллон вынужден был согласиться, что такое сравнение
справедливо. Но, поскольку они уже входили в парк, окружающий
Сафк, у него не было времени обдумывать эту мысль.
Фредро продолжал шепотом:
-- Кришнан -- это археологический рай. Его руины и
памятники соответствуют тридцати или сорока тысячелетиям земной
истории -- в восемь-десять раз дольше, чем на Земле, -- но все
это перемешано, имеются большие пробелы, и материал никем,
кроме самих кришнанцев, не изучался. Я мог бы стать Шлиманом,
Шампольоном и Карнарвоном в одно и то же время...
-- Тише, мы уже близко.
Главный вход в Сафк был освещен факелами, закрепленными в
зажимах на стене. Их пламя колебалось от ветра. Двери были
раскрыты. Множество кришнанцев -- и священников, и мирян, -
проходили через эти двери. Приглушенно звучали голоса,
пурпурно-черные ризы жрецов развевались на ветру.
Когда Феллон и Фредро подошли ко входу, они через головы
кришнанцев смогли заглянуть во внутренность, освещенную
многочисленными свечами и масляными лампами... Там толпа
редела, и через просветы Феллон увидел стол, за которым сидел
жрец и проверял входящих.
Со времени распространения фотографии на Кришнане жрецы
Ешта, помимо особых отличительных знаков на одежде, ввели еще
удостоверения с маленькой фотографией владельца. Пятнадцать или
двадцать посетителей выстроились в линию от стола к двери и
спускались по трем каменным ступеням входа.
Феллон прогуливался у входа, всматриваясь и вслушиваясь.
Он с облегчением заметил, как и надеялся, что жрецы проходили
через толпу у входа, не подвергаясь проверке. Очевидно, что
мирянину надеть костюм жреца было таким неслыханным поступком,
что никаких мер предосторожности не было принято против этого.
Никто не обратил внимания на Феллона и его компаньона,
прогуливающихся у доски объявлений и делавших вид, что они
что-то читают. Через минуту они присоединились к толпе в
облачении жрецов Ешта третьего же разряда. Их дождевые плащи
лежали свернутыми на мостовой в тени за доской объявлений.
Капюшоны закрывали их лица.
Феллон с бьющимся сердцем направился ко входу. Миряне
уступали им путь, так что им не пришлось проталкиваться сквозь
толпу. Фредро шел за ним так близко, что наступал на пятки
изношенных башмаков Феллона.
Через исцарапанную бронзовую дверь они проникли внутрь.
Прямо перед ними стена, идущая слева, оставляла лишь узкий
проход между столом проверяющего и стеной. Слева стояли два
человека в мундирах гражданской гвардии. Они вглядывались в
лица проходивших мирян. Жрец, шедший перед Феллоном, наклонил
гордую голову и пробормотал что-то вроде "рукхвал", проходя
между гвардейцами и столом.
Феллон тоже наклонил голову, собираясь с мужеством для
решительного шага. Гле-то прозвучал звонок. Какое-то движение
пробежало по толпе у входа. Феллон решил, что звонок означает
приказ поторопиться.
Он шагнул вперед, пробормотал "рукхвал" и схватился за
рукоять рапиры под ризой.
Жрец за столом не взглянул на проходивших мимо Феллона и
Фредро: он шепотом о чем-то разговаривал с гвардейцем. Феллон
не решался глядеть на гвардейцев, опасаясь, что они даже при
слабом свете разглядят земные особенности в его лице. Его
сердце забилось сильнее, когда он услышал голос одного из них:
-- Сой! Сой хоа!
Мозг Феллона настолько оцепенел, что не менее секунды
понадобилось, чтобы он понял, что гвардеец просто предлагает
кому-то поторопиться. Обращался ли он к Феллону и Фредро или к
гвардейцу и жрецу за столом, Феллон не стал выяснять и двинулся
дальше. За землянами пошли другие жрецы.
Феллон дал увлечь себя их потоку. Оказавшись в Сафке, он
вновь услышал те звуки, что и четыре ночи тому назад, когда он
тайком осматривал Сафк снаружи. Внутри они звучали громче, но
по-прежнему казались сложными и загадочными. Это был не только
глубокий ритмичный гул, но и более частые легкие удары молотков
и еще звуки раскалывания.
Поток кришнанцев огибал тыльную часть главного храма Ешта,
построенного внутри Сафка, и оказывался в большом помещении,
обозначенном на плане Кордака. Осторожно выглядывая из - под
капюшона, Феллон разглядел заднюю часть спинок церковных скамей
-- они стояли в помещении тремя большими прямоуголниками.
Скамьи были наполовину заполнены. Идя по проходу между ними, он
смог также разглядеть ограду, отделявшую священников от
молящихся. В центре и немного слева стояла кафедра проповедника
-- цилиндрическое сооружение из блестящего серебра. За ней в
тени возвышалось что-то большое и непонятное. Это могла быть
огромная статуя Ешта, которую согласно сообщению в "Рашме"
создал ештит Панджаку из Гулинда.
Свет от лампы отражался в драгоценных украшениях и
полудрагоценных камнях, из которых была сделана мозаика в
верхней части стены. С того места, где он находился, Феллон не
мог разглядеть подробностей рисунка -- ему показалось, что это
серия картин, иллюстрирующих миф о Еште -- миф, даже среди
верующих кришнанцев считающийся фантастическим.
Поток кришнанцев в этом помещении разделялся. Миряне
проходили вперед, в проход между скамьями, и занимали свои
места, в то время как жрецы, которых было гораздо меньше, чем
мирян, за спинками скамей уходили в другую дверь.
Согласно инструкциям Лийяра, там должна была находиться
комната, где жрецы надевают верхние ризы, в которых и
присутствуют на службе. Низшие разряды жрецов, в том числе и
третий, при этом не снимали своих риз; это делали только
священники высших разрядов, начиная с пятого.
Взглянув назад, чтобы убедиться, что Фредро идет за ним,
Феллон прошел в эту дверь. Но здесь он не обнаружил того
помещения, которое здесь должно было быть в соответствии с
планом Кордака.
Он оказался в комнате среднего размера, слабо освещенной,
с еще одной дверью в противоположном конце, через которую
торопливо уходили жрецы. И тут звон цепей заставил его
повернуть голову налево. То, что он увидел, заставило его так
резко отскочить, что он наступил на носки даже вскрикнувшего
Фредро.
В дальнем углу комнаты был прикован шен. Длина цепи вместе
с длиной шеи дракона позволяла ему доставать до любого места в
комнате. Меньший по размеру, чем тот, что был на арене у
Кастамбанга или в зоопарке, этот шен все же мог проглотить
человека в два приема.
Дракон положил голову на передние лапы и пристально следил
за Феллоном и Фредро. Его голова была не далее двух метров от
них. Достаточно было одного прыжка.
Затаив дыхание, Феллон взял себя в руки и двинулся вперед,
надеясь, что никто из кришнанцев не заметил его задержки. Он
вспомнил ливень алиеб-джуайса, полученный ими в зоопарке.
Несомненно, шена удержал от нападения этот запах. Возможно,
жрецы обрызгивали свои ризы этой жидкостью, чтобы
замаскированный чужак, не зная этого, был бы схвачен шеном.
Феллон не мог сказать, был ли у жрецов этот запах, так как сам
уже привык к нему. Но если это так, то их импровизированная
ванна в зоопарке оказалась как нельзя кстати.
Глаза шена следили за ними, но зверь не поднял головы с
лап. Феллон поторопился выйти.
Перед ним лежал длинный коридор, образующий пологую дугу,
огибавшую наружную сторону здания. Окон не было; и хотя джадент
в тонких пластинках прозрачен, внешняя стена была слишком
толстой, чтобы пропускать свет. С небольшими интервалами к
стене были прикреплены светильники. Левая сторона коридора
также была дугообразной и усеяна множеством дверей. Феллон знал
из плана, что за поворотом дуги должны быть ступени, ведущие на
верхние и нижние этажи сооружения.
Слева от них находился широкий коридор или продолговатая
комната. В ней у длинной стойки с ризами толпились жрецы. Они
надевали одежду и поправляли ее перед зеркалами, развешанными
на стене. Хотя были слышны негромкие голоса, Феллон отметил,
что жрецы были гораздо сдержаннее обычной кришнанской толпы.
Руководствуясь инструкциями Лийяра, он с уверенным видом
пошел вдоль стойки, пока не нашел груду красных шапок,
являвшихся принадлежностью жрецов третьего разряда. Он взял две
шапки, протянул одну Фредро, а другую надел сам перед зеркалом.
В это время дважды ударил колокол. Засуетившись, жрецы
образовали двойной ряд, который двинулся вперед вдоль зеркал.
Феллон потянул за руку Фредро, который все еще не мог
справиться со своей шапкой, и они заняли свободное место в
двойной линии жрецов третьего разряда. Перед ними двигались
жрецы четвертого разряда и синих шапках, за ними -- второго в
желтых шапках. К счастью, тут, видимо, не было такого строгого
размещения жрецов одного разряда.
Колокол прозвонил трижды. Послышался топот. Уголком глаза
Феллон успел заметить группу торопливо идущих кришнанцев. Один
из них держал кадило, из которого шел ароматный дым,
перекрывавший запах алиеб-джуайса и крепкий дух тел кришнанцев.
У другого в руках было что-то вроде арфы, у третьего --
маленький медный гонг. Еще у нескольких кришнанцев, богато
разукрашенных золотом и драгоценными камнями, несли посохи с
укрепленными на них символами культа.
Феллон удержал себя от резкого движения, увидев, что
посредине шла в металлическом ошейнике, к которому были
прикованы металлические цепи, нагая хвостатая кришнанка со
связанными сзади руками.
Хотя свет был тусклым, и Феллон не вглядывался пристально,
он решил, что эта женщина из племени бледнокожих первобытных
народов, населявших большие леса от Катай-Джогорай к востоку, в
районе Тройственных морей. Западные кришнанцы мало знали об
этих областях, хотя эти леса и снабжали варварские нации
рабами. Большинство кришнанцев слишком горды, строптивы и
агрессивны, чтобы быть хорошими рабами. Они предпочитают
убивать своих хозяев, если даже это будет стоить им жизни.
Но робкие хвостатые люди из лесов Джаени и Ауруса
становились рабами. Их обычно захватывали пираты Тройственных
морей и продавали в портах.
Феллону некогда было думать о том, что жрецы собираются
делать с этой лесной женщиной. Вновь прозвучал колокол, и жрецы
двинулись длинной процессией, во главе которой шла группа с
женщиной. Арфист и человек с гонгом начали издавать музыкальные
звуки. Все двинулись вперед, торжественно и неторопливо, что
резко контрастировало с предшествующей спешкой. При этом все
запели печальный траурный гимн. Феллон не понимал его слов, так
как жрецы пели на варасту -- мертвом языке - предке
балхибского, гозаштандского, квирибского и других языков
варастианских наций, которые населяли земли к западу от
Тройственных морей.
Под звуки мрачного пения жрецы двигались вдоль комнаты с
костюмами и входили в боковую дверь внутреннего храма.
Предводительствуемые священниками высших разрядов и
музыкантами, они прошли за рядами сидений и вышли вперед. Глаза
Феллона были прикованы к украшениям зала, богатым, старинным,
великолепно изготовленным; в них постоянно встречалось
изображение раковины сафка, как символ бога. Леса вдоль одной
из стен указывали место, где жрецы реставрировали украшения.
Верхняя треть стен была покрыта мозаичными изображениями,
иллюстрирующими миф о Еште. Феллон по описанию Лийяра узнавал
сюжеты изображений. Ешт первоначально был богом земли в
варастианском пантеоне. Варастианские народы заимствовали его
культ у калвмиан, которых они победили и чью империю они
покорили. Однако в последующие столетия, при всеобщей тенденции
к монотеизму, жрецы Ешта и Бакха, варастианского бога неба,
начали борьбу друг с другом за монополию у религии. Времена
балхибского политеизма уходили в прошлое. Со временем бакхиты
взяли верх в этой борьбе и заручились поддержкой царствующей
династии и объявили, что Ешт не бог, а ужасный демон, которому
поклоняются примитивные хвостатые народы, населяющие земли у
Тройственных морей, в то время как бесхвостые кришнанцы,
населявшие эти земли раньше, всегда поклонялись Бакху.
Согласно каноническому мифу о Еште, бог воплотился в
смертного человека Кхараджа, во времена докалвмианского
королевства Руакх. В облике смертного он проповедовал
кришнанцам.
Ешт-Кхарадж побеждал чудовищ, заклинал злых духов и
воскрешал мертвых. Некоторые из его приключений казались
сюрреалистически непонятными непосвященным, хотя для верующих
они были полны глубокого смысла.
Однажды он был пленен женщиной-демоном, и их сын
впоследствии стал королем Руакха Миандой Отвратительным. После
долгой и напряженной борьбы бога с его демоническим сыном Ешт
был пленен солдатами короля, предан долгой и ужасной пытке и
умер. Его останки погребли люди короля, и на следующий день на
этом месте вырос вулкан и уничтожил короля и его город.
Мозаика изображала эти события с наивной искренностью и
буквализмом. Феллон слышал восторженный шепот Фредро,
рассматривавшего мозаику. Он наступил Фредро на ногу, призывая
его к молчанию.
Процессия прошла через вход в ограде между сидениями и
алтарем. Здесь она разбилась на группы. Феллон двинулся за
остальными жрецами третьего разряда, держась в задних рядах,
чтобы вызывать меньше подозрений. Он оказался слева от алтаря,
если глядеть из зала; цилиндрическая серебряная кафедра
проповедника закрывала от него большую часть молящихся.
Слева от него возвышалась большая статуя Ешта, стоящего на
четырех ногах в виде древесных стволов; на голове у бога была
гора, в одной из его шести протянутых рук -- город, в другой --
лес. В остальных руках были другие предметы: в одной меч, в
других предметы, которые было трудно распознать.
За кафедрой, между статуей и молящимися, Феллону был виден
алтарь. С ужасом он увидел, что священники приковали лесную
женщину к алтарю золотыми цепями, укрепленными на ее лодыжках и
запястьях.
За алтарем, как он теперь заметил, стоял высокий кришнанец
с головой, закрытой черным капюшоном с прорезями для глаз. И
этот кришнанец калил на огне инструменты, предназначение
которых было слишком очевидным.
Феллон услышал испуганный шепот Фредро:
-- Они будут ее пытать?
В ответ он пожал плечами. Пение смолкло и наиболее
роскошно одетый священник взошел на ступеньки кафедры.
Откуда-то поблизости Феллон расслышал шепот на балхибском:
-- Почему жрецы третьего разряда отделились? Это не
соответствует ритуалу. Они так столпились, что среди них вполне
может скрыться чужак...
Другой человек шепотом призвал к молчанию, и священник на
кафедре заговорил.
Начало службы не очень отличалось от обрядов большинства
земных религий: молитвы на варастианском языке, гимны,
провозглашение благословений и проклятий, и тому подобное.
Феллон ерзал, переступал с ноги на ногу, стараясь не шуметь. В
паузах были слышны слабые стоны лесной женщины. Жрецы кланялись
друг другу и статуе Ешта, протягивая символические предметы.
В конце церемонии жрец вновь поднялся на кафедру.
Молящиеся застыли в ожидании, и Феллон понял, что приближается
кульминация службы.
Жрец заговорил на современном балхибском:
-- Слушайте, дети мои, рассказ о том, как бог Ешт был
человеком. И следите за нашими действиями во время моего
рассказа, чтобы вы всегда помнили об этих печальных событиях и
чтобы это впечатление отразилось на всей вашей жизни...
На берегах реки Зигрос бог Ешт впервые воплотился в теле
мальчика Кхараджа, игравшего с товарищами. Когда дух Ешта
снизошел в тело Кхараджа, тело заговорило так: "О, мои товарищи
по играм, слушайте и повинуйтесь. Ибо я больше не мальчик, а
бог и несу вам слово и волю богов..."
Во время этого рассказа остальные жрецы пантомимой
повторяли действия Ешта-Кхараджа. Когда жрец на кафедре
рассказывал о том, как один мальчик отказался повиноваться
словам Ешта и смеялся над Кхараджем, а тот указал на него
пальцем, и мальчик упал мертвым, роскошно одетый жрец упал на
пол, изображая умершего.
Пантомима продолжалась, в подробнейших деталях рассказывая
о юности Кхараджа; в ней приняла отнюдь не добровольное участие
женщина, игравшая роль бога, погибающего от пыток. Глаза
кришнанцев -- и жрецов, и мирян -- сверкали во время этого
спектакля. Феллон с ужасом отвел взгляд, а рядом с собой он
слышал славянские проклятия Фредро.
Энтони Феллон не был человеком с благородным характером. И
хотя он был ответственен за смерть многих людей в своих
приключениях и авантюрах, он никогда не был бессмысленно
жесток. Ему нравились кришнанцы, но только не их садизм, обычно
скрытый и проявляющийся только в таких случаях, как это
изображение пыток бога.
Теперь, хотя он старался не смотреть на это постепенное
расчленение тела жертвы, он был вынужден до боли стиснуть зубы,
ногти его впились в ладони. Он с удовольствием взорвал бы Сафк
со всем его содержимым, как призывал неистовый Вагнер. Неужели
потерявшиеся земляне Мжипы нашли свой конец на этой
окровавленной плахе? Феллон, недолюбливавший бакхитов, раньше
считал их обвинения против ештитов рекламным ходом в
соперничестве. Но теперь он понял, что жрецы Бакха знали, что
говорили.
-- Спокойно, -- прошептал он Фредро. -- Все должны
считать, что мы наслаждаемся этим зрелищем.
Жрец запел новый гимн, и служба продолжилась. После
длинного ряда молитв и благословений жрец спустился с кафедры и
пошел во главе процессии обратно тем же путем. Когда Феллон и
Фредро в составе колонны жрецов достигли гардеробной комнаты,
они услышали гул множества ног: молящиеся покидали зал. В то же
время послышался и звон цепей, и провели нового пленника. И
вскоре должна была начаться очередная жестокая служба. Украдкой
посматривая на последних жрецов, Феллон положил свою шапку на
стойку и пошел к выходу в сопровождении Фредро, все еще не
пришедшего в себя после ужасного зрелища.
Необъяснимые звуки вновь донеслись до ушей Феллона, на
этот раз яснее, так как их не заглушало пение и молитвы.
Остальные жрецы столпились группами, разговаривая, или уходили
куда-то по своим делам. Феллон кивнул в сторону коридора,
шедшего вдоль наружной стены.
Они пошли по этому дугообразному коридору. На левой стене
был ряд надписей, при виде которых Фредро пришел в крайнее
возбуждение.
-- Вероятно, докалвмский язык, -- провептал он. -- Кое-что
я могу расшифровать. Мы должны задержаться и скопировать...
-- Даже не думайте! -- прошипел Феллон. -- И можете
вообразить, что подумают эти парни, увидев ваше занятие? Если
они нас поймают здесь, то мы будем участниками следующей
службы.
Некоторые двери налево были открыты. Они вели в помещения,
где хранилась церковная утварь и другие предметы; из одной из
комнат доносились кухонные запахи.
Феллон видел, что стены везде имеют необычную толщину, так
что коридоры и комнаты были похожи на углубления в сплошной
массе, а не на помещения, разделенные перегородками.
Никто не остановил их и не заговорил с землянами, пока они
шли по изгибающемуся коридору к лестнице, известной Феллону по
плану. Здесь звуки слышались яснее. Лестница занимала половину
ширины коридора, и по ней поднимались и спускались жрецы.
Феллон быстро поднялся по ней на следующий этаж. Здесь,
по-видимому, были жилые помещения и спальни жрецов. Земляне
быстро осмотрели эти помещения. В одной из комнат Феллон увидел
жреца-проповедника, его великолепное одеяние сменилось черным
костюмом. Он сидел в кресле, курил большую сигару и читал
спортивную страницу "Рашма". Странные звуки на этом этаже были
слабее.
Феллон и Фредро вновь спустились по лестнице и вновь пошли
вдоль по коридору. И вскоре они наткнулись на лестницу, ведущую
вниз. Они привела их к массивной железной двери, перед которой
стоял кришнанец в мундире гражданской гвардии Занида; в руках
он держал алебарду.
И Энтони Феллон узнал Джиреджа, ештита, которого он
задержал за участие в дуэли две ночи тому назад.
В течение нескольких секунд Феллон всматривался в
вооруженного кришнанца. Затем инстинкт игрока, который в
прошлом не раз приводил его к успеху -- впрочем, и к поражениям
тоже,
- заставил его подойти к охраннику и сказать:
-- Здравствуйте, Джиредж!
-- Здравствуйте, преподобный отец, -- ответил Джиредж с
вопросительной ноткой в голосе.
Феллон поднял голову, чтобы его лицо было видно из-под
капюшона.
-- Я пришел, чтобы вы выполнили свое обещание.
Джиредж вгляделся в лицо Феллона и почесал затылок.
-- Я... я где-то видел вас, отец. Ваше лицо мне знакомо.
Готов поклясться мужеством Ешта, что мы встречались, но...
-- Вспомните землянина, который спас вас во время дуэли.
-- О! Вы хотите сказать, что вы...
-- Вот именно. Вы ведь не прогоните нас?
Охранник выглядел обеспокоенным.
-- Но как... что... это святотатство, господа. Я должен...
-- Послушайте, неужели вам никогда не хотелось сыграть
шутку с этими напыщенными жрецами?
-- Шутку? В святом храме?
-- Конечно. Я бился об заклад в тысячу кардов, что смогу,
замаскировавшись, проникнуть в подземелье Сафка и выйти
обратно. Естественно, со мной должен быть и свидетель. Я
заплачу вам десятую часть из моего выигрыша, если вы
подтвердите, что видели меня здесь.
-- Но...
-- Что "но"? Я не прошу вас совершить святотатство. Я даже
не предлагаю вам и взятку. Всего лишь честно заработанный
гонорар за правдивый ответ, если вас спросят. Что вас тревожит?
-- Но, добрые мои господа... -- начал Джиредж.
-- И разве вы не обещали мне помочь в случае
необходимости?
Переговоры продолжались еще какое-то время; но мало кто из
землян или кришнанцев мог долго сопротивляться настойчивости
Феллона, когда он хотел чего-нибудь добиться.
Когда Феллон, наконец, поднял гонорар до четверти своего
мнимого выигрыша, сбитый с толку Джиредж согласился, сказав:
-- Сейчас конец четырнадцатого часа, мои мастера. Вы
должны вернуться до конца пятнадцатого, а не то подойдет к
концу моя вахта. Если не успеете, вам придется там ждать до
завтрашнего полудня, когда вновь на пост заступлю я.
-- У вас девятичасовая вахта? -- спросил Феллон,
сочувственно поднимая брови. Так как кришнанцы делили свои
долгие сутки на двадцать часов, начиная с рассвета (точнее от
момента, равно отстоящего от полуночи и полудня), это означало,
что вахта Джиреджа длилась больше двенадцати земных часов.
-- Нет, -- сказал Джиредж, -- у меня ночное дежурство лишь
раз в пять ночей, завтра я замещаю одного из товарищей.
-- Мы дождемся, -- сказал Феллон.
Кришнанец прислонил алебарду к стене, чтобы отпереть
дверь. В двери, как и везде на Кришнане, был грубый замок,
состоящий из двух скользящих задвижек с двух сторон. В
задвижках были отверстия для ключа. Ключом можно было
отодвинуть внутреннюю задвижку. Наружная задвижка тоже была
защелкнута.
Джиредж взялся за эту задвижку и отодвинул ее, затем
ключом открыл внутреннюю. Затем нажал на металлическую дверную
ручку. Дверь со скрипом отворилась.
Феллон и Фредро проскользнули внутрь. Дверь за ними
захлопнулась.
Феллон заметил, что загадочные звуки стали намного громче,
как будто источник их приблизился. Он решил, что это звуки
металлообрабатывающих работ. Феллон повел своего спутника вниз
по тускло освещенной лестнице, раздумывая, удастся ли им
подняться по ней обратно.
Фредро пробормотал:
Феллон взглянул на своего компаньона с сардонической
усмешкой:
-- Так же, как и на Земле.
-- Понятно. Видите ли, мне нужны эти сведения в чисто
научных целях.
-- Конечно, в вашем возрасте другие цели и невозможны.
Остаток дня они провели, изучая ритуал службы Ешта и
практикуясь в плавной жреческой походке. На обед были у
Саванча.
Вернувшись в дом Феллона, Феллон сбрил у Фредро бороду и
усы, несмотря на протесты поляка. Тонкий слой зеленой краски
придал их лицам туземный цвет. Они выкрасили и волосы и
приклеили к головам искусственные уши и бороды, которыми их
снабдил Мжипа.
Наконец они надели пурпурно-черные священнические ризы
поверх своей обычной одежды. Опустили капюшоны, а поверх всего
набросили занидские дождевые плащи: Феллон -- новый, а Фредро
-- старый.
И вот они пешком направились к Сафку. Вскоре огромное
загадочное коническое сооружение появилось перед ними на фоне
вечернего неба.
Феллон спросил:
-- Вы все еще уверены, что хотите идти туда? Еще не поздно
повернуть обратно.
-- Конечно, уверен. Сколько... сколько у него входов?
-- Только один, насколько мне известно. Должен быть еще
подземный туннель, ведущий в храм, но для нас он бесполезен.
Теперь помните, что мы должны осторожно подойти поближе и все
сомотреть. Я думаю, что у них должен быть пост, где они
проверяют входящих. Но, может быть, костюмы помогут нам пройти.
Мы подождем, пока никто не будет смотреть на нас, спрячемся за
доской объявлений и снимем дождевики.
-- Да, да, -- нетерпеливо сказал Фредро.
-- Можно подумать, что вам не терпится, чтобы вам
перерезали горло.
-- Когда я думаю о тайнах этого здания, меня ничто не
пугает.
Феллон фыркнул и посмотрел на Фредро с презрением, с каким
относился к безрассудно храбрым идеалистам.
Фредро продолжал:
-- Вы думаете, я глуп? Консул Мжипа говорил мне о вас.
Разве вы не похожи на меня в своем стремлении вернуть себе
трон?
Феллон вынужден был согласиться, что такое сравнение
справедливо. Но, поскольку они уже входили в парк, окружающий
Сафк, у него не было времени обдумывать эту мысль.
Фредро продолжал шепотом:
-- Кришнан -- это археологический рай. Его руины и
памятники соответствуют тридцати или сорока тысячелетиям земной
истории -- в восемь-десять раз дольше, чем на Земле, -- но все
это перемешано, имеются большие пробелы, и материал никем,
кроме самих кришнанцев, не изучался. Я мог бы стать Шлиманом,
Шампольоном и Карнарвоном в одно и то же время...
-- Тише, мы уже близко.
Главный вход в Сафк был освещен факелами, закрепленными в
зажимах на стене. Их пламя колебалось от ветра. Двери были
раскрыты. Множество кришнанцев -- и священников, и мирян, -
проходили через эти двери. Приглушенно звучали голоса,
пурпурно-черные ризы жрецов развевались на ветру.
Когда Феллон и Фредро подошли ко входу, они через головы
кришнанцев смогли заглянуть во внутренность, освещенную
многочисленными свечами и масляными лампами... Там толпа
редела, и через просветы Феллон увидел стол, за которым сидел
жрец и проверял входящих.
Со времени распространения фотографии на Кришнане жрецы
Ешта, помимо особых отличительных знаков на одежде, ввели еще
удостоверения с маленькой фотографией владельца. Пятнадцать или
двадцать посетителей выстроились в линию от стола к двери и
спускались по трем каменным ступеням входа.
Феллон прогуливался у входа, всматриваясь и вслушиваясь.
Он с облегчением заметил, как и надеялся, что жрецы проходили
через толпу у входа, не подвергаясь проверке. Очевидно, что
мирянину надеть костюм жреца было таким неслыханным поступком,
что никаких мер предосторожности не было принято против этого.
Никто не обратил внимания на Феллона и его компаньона,
прогуливающихся у доски объявлений и делавших вид, что они
что-то читают. Через минуту они присоединились к толпе в
облачении жрецов Ешта третьего же разряда. Их дождевые плащи
лежали свернутыми на мостовой в тени за доской объявлений.
Капюшоны закрывали их лица.
Феллон с бьющимся сердцем направился ко входу. Миряне
уступали им путь, так что им не пришлось проталкиваться сквозь
толпу. Фредро шел за ним так близко, что наступал на пятки
изношенных башмаков Феллона.
Через исцарапанную бронзовую дверь они проникли внутрь.
Прямо перед ними стена, идущая слева, оставляла лишь узкий
проход между столом проверяющего и стеной. Слева стояли два
человека в мундирах гражданской гвардии. Они вглядывались в
лица проходивших мирян. Жрец, шедший перед Феллоном, наклонил
гордую голову и пробормотал что-то вроде "рукхвал", проходя
между гвардейцами и столом.
Феллон тоже наклонил голову, собираясь с мужеством для
решительного шага. Гле-то прозвучал звонок. Какое-то движение
пробежало по толпе у входа. Феллон решил, что звонок означает
приказ поторопиться.
Он шагнул вперед, пробормотал "рукхвал" и схватился за
рукоять рапиры под ризой.
Жрец за столом не взглянул на проходивших мимо Феллона и
Фредро: он шепотом о чем-то разговаривал с гвардейцем. Феллон
не решался глядеть на гвардейцев, опасаясь, что они даже при
слабом свете разглядят земные особенности в его лице. Его
сердце забилось сильнее, когда он услышал голос одного из них:
-- Сой! Сой хоа!
Мозг Феллона настолько оцепенел, что не менее секунды
понадобилось, чтобы он понял, что гвардеец просто предлагает
кому-то поторопиться. Обращался ли он к Феллону и Фредро или к
гвардейцу и жрецу за столом, Феллон не стал выяснять и двинулся
дальше. За землянами пошли другие жрецы.
Феллон дал увлечь себя их потоку. Оказавшись в Сафке, он
вновь услышал те звуки, что и четыре ночи тому назад, когда он
тайком осматривал Сафк снаружи. Внутри они звучали громче, но
по-прежнему казались сложными и загадочными. Это был не только
глубокий ритмичный гул, но и более частые легкие удары молотков
и еще звуки раскалывания.
Поток кришнанцев огибал тыльную часть главного храма Ешта,
построенного внутри Сафка, и оказывался в большом помещении,
обозначенном на плане Кордака. Осторожно выглядывая из - под
капюшона, Феллон разглядел заднюю часть спинок церковных скамей
-- они стояли в помещении тремя большими прямоуголниками.
Скамьи были наполовину заполнены. Идя по проходу между ними, он
смог также разглядеть ограду, отделявшую священников от
молящихся. В центре и немного слева стояла кафедра проповедника
-- цилиндрическое сооружение из блестящего серебра. За ней в
тени возвышалось что-то большое и непонятное. Это могла быть
огромная статуя Ешта, которую согласно сообщению в "Рашме"
создал ештит Панджаку из Гулинда.
Свет от лампы отражался в драгоценных украшениях и
полудрагоценных камнях, из которых была сделана мозаика в
верхней части стены. С того места, где он находился, Феллон не
мог разглядеть подробностей рисунка -- ему показалось, что это
серия картин, иллюстрирующих миф о Еште -- миф, даже среди
верующих кришнанцев считающийся фантастическим.
Поток кришнанцев в этом помещении разделялся. Миряне
проходили вперед, в проход между скамьями, и занимали свои
места, в то время как жрецы, которых было гораздо меньше, чем
мирян, за спинками скамей уходили в другую дверь.
Согласно инструкциям Лийяра, там должна была находиться
комната, где жрецы надевают верхние ризы, в которых и
присутствуют на службе. Низшие разряды жрецов, в том числе и
третий, при этом не снимали своих риз; это делали только
священники высших разрядов, начиная с пятого.
Взглянув назад, чтобы убедиться, что Фредро идет за ним,
Феллон прошел в эту дверь. Но здесь он не обнаружил того
помещения, которое здесь должно было быть в соответствии с
планом Кордака.
Он оказался в комнате среднего размера, слабо освещенной,
с еще одной дверью в противоположном конце, через которую
торопливо уходили жрецы. И тут звон цепей заставил его
повернуть голову налево. То, что он увидел, заставило его так
резко отскочить, что он наступил на носки даже вскрикнувшего
Фредро.
В дальнем углу комнаты был прикован шен. Длина цепи вместе
с длиной шеи дракона позволяла ему доставать до любого места в
комнате. Меньший по размеру, чем тот, что был на арене у
Кастамбанга или в зоопарке, этот шен все же мог проглотить
человека в два приема.
Дракон положил голову на передние лапы и пристально следил
за Феллоном и Фредро. Его голова была не далее двух метров от
них. Достаточно было одного прыжка.
Затаив дыхание, Феллон взял себя в руки и двинулся вперед,
надеясь, что никто из кришнанцев не заметил его задержки. Он
вспомнил ливень алиеб-джуайса, полученный ими в зоопарке.
Несомненно, шена удержал от нападения этот запах. Возможно,
жрецы обрызгивали свои ризы этой жидкостью, чтобы
замаскированный чужак, не зная этого, был бы схвачен шеном.
Феллон не мог сказать, был ли у жрецов этот запах, так как сам
уже привык к нему. Но если это так, то их импровизированная
ванна в зоопарке оказалась как нельзя кстати.
Глаза шена следили за ними, но зверь не поднял головы с
лап. Феллон поторопился выйти.
Перед ним лежал длинный коридор, образующий пологую дугу,
огибавшую наружную сторону здания. Окон не было; и хотя джадент
в тонких пластинках прозрачен, внешняя стена была слишком
толстой, чтобы пропускать свет. С небольшими интервалами к
стене были прикреплены светильники. Левая сторона коридора
также была дугообразной и усеяна множеством дверей. Феллон знал
из плана, что за поворотом дуги должны быть ступени, ведущие на
верхние и нижние этажи сооружения.
Слева от них находился широкий коридор или продолговатая
комната. В ней у длинной стойки с ризами толпились жрецы. Они
надевали одежду и поправляли ее перед зеркалами, развешанными
на стене. Хотя были слышны негромкие голоса, Феллон отметил,
что жрецы были гораздо сдержаннее обычной кришнанской толпы.
Руководствуясь инструкциями Лийяра, он с уверенным видом
пошел вдоль стойки, пока не нашел груду красных шапок,
являвшихся принадлежностью жрецов третьего разряда. Он взял две
шапки, протянул одну Фредро, а другую надел сам перед зеркалом.
В это время дважды ударил колокол. Засуетившись, жрецы
образовали двойной ряд, который двинулся вперед вдоль зеркал.
Феллон потянул за руку Фредро, который все еще не мог
справиться со своей шапкой, и они заняли свободное место в
двойной линии жрецов третьего разряда. Перед ними двигались
жрецы четвертого разряда и синих шапках, за ними -- второго в
желтых шапках. К счастью, тут, видимо, не было такого строгого
размещения жрецов одного разряда.
Колокол прозвонил трижды. Послышался топот. Уголком глаза
Феллон успел заметить группу торопливо идущих кришнанцев. Один
из них держал кадило, из которого шел ароматный дым,
перекрывавший запах алиеб-джуайса и крепкий дух тел кришнанцев.
У другого в руках было что-то вроде арфы, у третьего --
маленький медный гонг. Еще у нескольких кришнанцев, богато
разукрашенных золотом и драгоценными камнями, несли посохи с
укрепленными на них символами культа.
Феллон удержал себя от резкого движения, увидев, что
посредине шла в металлическом ошейнике, к которому были
прикованы металлические цепи, нагая хвостатая кришнанка со
связанными сзади руками.
Хотя свет был тусклым, и Феллон не вглядывался пристально,
он решил, что эта женщина из племени бледнокожих первобытных
народов, населявших большие леса от Катай-Джогорай к востоку, в
районе Тройственных морей. Западные кришнанцы мало знали об
этих областях, хотя эти леса и снабжали варварские нации
рабами. Большинство кришнанцев слишком горды, строптивы и
агрессивны, чтобы быть хорошими рабами. Они предпочитают
убивать своих хозяев, если даже это будет стоить им жизни.
Но робкие хвостатые люди из лесов Джаени и Ауруса
становились рабами. Их обычно захватывали пираты Тройственных
морей и продавали в портах.
Феллону некогда было думать о том, что жрецы собираются
делать с этой лесной женщиной. Вновь прозвучал колокол, и жрецы
двинулись длинной процессией, во главе которой шла группа с
женщиной. Арфист и человек с гонгом начали издавать музыкальные
звуки. Все двинулись вперед, торжественно и неторопливо, что
резко контрастировало с предшествующей спешкой. При этом все
запели печальный траурный гимн. Феллон не понимал его слов, так
как жрецы пели на варасту -- мертвом языке - предке
балхибского, гозаштандского, квирибского и других языков
варастианских наций, которые населяли земли к западу от
Тройственных морей.
Под звуки мрачного пения жрецы двигались вдоль комнаты с
костюмами и входили в боковую дверь внутреннего храма.
Предводительствуемые священниками высших разрядов и
музыкантами, они прошли за рядами сидений и вышли вперед. Глаза
Феллона были прикованы к украшениям зала, богатым, старинным,
великолепно изготовленным; в них постоянно встречалось
изображение раковины сафка, как символ бога. Леса вдоль одной
из стен указывали место, где жрецы реставрировали украшения.
Верхняя треть стен была покрыта мозаичными изображениями,
иллюстрирующими миф о Еште. Феллон по описанию Лийяра узнавал
сюжеты изображений. Ешт первоначально был богом земли в
варастианском пантеоне. Варастианские народы заимствовали его
культ у калвмиан, которых они победили и чью империю они
покорили. Однако в последующие столетия, при всеобщей тенденции
к монотеизму, жрецы Ешта и Бакха, варастианского бога неба,
начали борьбу друг с другом за монополию у религии. Времена
балхибского политеизма уходили в прошлое. Со временем бакхиты
взяли верх в этой борьбе и заручились поддержкой царствующей
династии и объявили, что Ешт не бог, а ужасный демон, которому
поклоняются примитивные хвостатые народы, населяющие земли у
Тройственных морей, в то время как бесхвостые кришнанцы,
населявшие эти земли раньше, всегда поклонялись Бакху.
Согласно каноническому мифу о Еште, бог воплотился в
смертного человека Кхараджа, во времена докалвмианского
королевства Руакх. В облике смертного он проповедовал
кришнанцам.
Ешт-Кхарадж побеждал чудовищ, заклинал злых духов и
воскрешал мертвых. Некоторые из его приключений казались
сюрреалистически непонятными непосвященным, хотя для верующих
они были полны глубокого смысла.
Однажды он был пленен женщиной-демоном, и их сын
впоследствии стал королем Руакха Миандой Отвратительным. После
долгой и напряженной борьбы бога с его демоническим сыном Ешт
был пленен солдатами короля, предан долгой и ужасной пытке и
умер. Его останки погребли люди короля, и на следующий день на
этом месте вырос вулкан и уничтожил короля и его город.
Мозаика изображала эти события с наивной искренностью и
буквализмом. Феллон слышал восторженный шепот Фредро,
рассматривавшего мозаику. Он наступил Фредро на ногу, призывая
его к молчанию.
Процессия прошла через вход в ограде между сидениями и
алтарем. Здесь она разбилась на группы. Феллон двинулся за
остальными жрецами третьего разряда, держась в задних рядах,
чтобы вызывать меньше подозрений. Он оказался слева от алтаря,
если глядеть из зала; цилиндрическая серебряная кафедра
проповедника закрывала от него большую часть молящихся.
Слева от него возвышалась большая статуя Ешта, стоящего на
четырех ногах в виде древесных стволов; на голове у бога была
гора, в одной из его шести протянутых рук -- город, в другой --
лес. В остальных руках были другие предметы: в одной меч, в
других предметы, которые было трудно распознать.
За кафедрой, между статуей и молящимися, Феллону был виден
алтарь. С ужасом он увидел, что священники приковали лесную
женщину к алтарю золотыми цепями, укрепленными на ее лодыжках и
запястьях.
За алтарем, как он теперь заметил, стоял высокий кришнанец
с головой, закрытой черным капюшоном с прорезями для глаз. И
этот кришнанец калил на огне инструменты, предназначение
которых было слишком очевидным.
Феллон услышал испуганный шепот Фредро:
-- Они будут ее пытать?
В ответ он пожал плечами. Пение смолкло и наиболее
роскошно одетый священник взошел на ступеньки кафедры.
Откуда-то поблизости Феллон расслышал шепот на балхибском:
-- Почему жрецы третьего разряда отделились? Это не
соответствует ритуалу. Они так столпились, что среди них вполне
может скрыться чужак...
Другой человек шепотом призвал к молчанию, и священник на
кафедре заговорил.
Начало службы не очень отличалось от обрядов большинства
земных религий: молитвы на варастианском языке, гимны,
провозглашение благословений и проклятий, и тому подобное.
Феллон ерзал, переступал с ноги на ногу, стараясь не шуметь. В
паузах были слышны слабые стоны лесной женщины. Жрецы кланялись
друг другу и статуе Ешта, протягивая символические предметы.
В конце церемонии жрец вновь поднялся на кафедру.
Молящиеся застыли в ожидании, и Феллон понял, что приближается
кульминация службы.
Жрец заговорил на современном балхибском:
-- Слушайте, дети мои, рассказ о том, как бог Ешт был
человеком. И следите за нашими действиями во время моего
рассказа, чтобы вы всегда помнили об этих печальных событиях и
чтобы это впечатление отразилось на всей вашей жизни...
На берегах реки Зигрос бог Ешт впервые воплотился в теле
мальчика Кхараджа, игравшего с товарищами. Когда дух Ешта
снизошел в тело Кхараджа, тело заговорило так: "О, мои товарищи
по играм, слушайте и повинуйтесь. Ибо я больше не мальчик, а
бог и несу вам слово и волю богов..."
Во время этого рассказа остальные жрецы пантомимой
повторяли действия Ешта-Кхараджа. Когда жрец на кафедре
рассказывал о том, как один мальчик отказался повиноваться
словам Ешта и смеялся над Кхараджем, а тот указал на него
пальцем, и мальчик упал мертвым, роскошно одетый жрец упал на
пол, изображая умершего.
Пантомима продолжалась, в подробнейших деталях рассказывая
о юности Кхараджа; в ней приняла отнюдь не добровольное участие
женщина, игравшая роль бога, погибающего от пыток. Глаза
кришнанцев -- и жрецов, и мирян -- сверкали во время этого
спектакля. Феллон с ужасом отвел взгляд, а рядом с собой он
слышал славянские проклятия Фредро.
Энтони Феллон не был человеком с благородным характером. И
хотя он был ответственен за смерть многих людей в своих
приключениях и авантюрах, он никогда не был бессмысленно
жесток. Ему нравились кришнанцы, но только не их садизм, обычно
скрытый и проявляющийся только в таких случаях, как это
изображение пыток бога.
Теперь, хотя он старался не смотреть на это постепенное
расчленение тела жертвы, он был вынужден до боли стиснуть зубы,
ногти его впились в ладони. Он с удовольствием взорвал бы Сафк
со всем его содержимым, как призывал неистовый Вагнер. Неужели
потерявшиеся земляне Мжипы нашли свой конец на этой
окровавленной плахе? Феллон, недолюбливавший бакхитов, раньше
считал их обвинения против ештитов рекламным ходом в
соперничестве. Но теперь он понял, что жрецы Бакха знали, что
говорили.
-- Спокойно, -- прошептал он Фредро. -- Все должны
считать, что мы наслаждаемся этим зрелищем.
Жрец запел новый гимн, и служба продолжилась. После
длинного ряда молитв и благословений жрец спустился с кафедры и
пошел во главе процессии обратно тем же путем. Когда Феллон и
Фредро в составе колонны жрецов достигли гардеробной комнаты,
они услышали гул множества ног: молящиеся покидали зал. В то же
время послышался и звон цепей, и провели нового пленника. И
вскоре должна была начаться очередная жестокая служба. Украдкой
посматривая на последних жрецов, Феллон положил свою шапку на
стойку и пошел к выходу в сопровождении Фредро, все еще не
пришедшего в себя после ужасного зрелища.
Необъяснимые звуки вновь донеслись до ушей Феллона, на
этот раз яснее, так как их не заглушало пение и молитвы.
Остальные жрецы столпились группами, разговаривая, или уходили
куда-то по своим делам. Феллон кивнул в сторону коридора,
шедшего вдоль наружной стены.
Они пошли по этому дугообразному коридору. На левой стене
был ряд надписей, при виде которых Фредро пришел в крайнее
возбуждение.
-- Вероятно, докалвмский язык, -- провептал он. -- Кое-что
я могу расшифровать. Мы должны задержаться и скопировать...
-- Даже не думайте! -- прошипел Феллон. -- И можете
вообразить, что подумают эти парни, увидев ваше занятие? Если
они нас поймают здесь, то мы будем участниками следующей
службы.
Некоторые двери налево были открыты. Они вели в помещения,
где хранилась церковная утварь и другие предметы; из одной из
комнат доносились кухонные запахи.
Феллон видел, что стены везде имеют необычную толщину, так
что коридоры и комнаты были похожи на углубления в сплошной
массе, а не на помещения, разделенные перегородками.
Никто не остановил их и не заговорил с землянами, пока они
шли по изгибающемуся коридору к лестнице, известной Феллону по
плану. Здесь звуки слышались яснее. Лестница занимала половину
ширины коридора, и по ней поднимались и спускались жрецы.
Феллон быстро поднялся по ней на следующий этаж. Здесь,
по-видимому, были жилые помещения и спальни жрецов. Земляне
быстро осмотрели эти помещения. В одной из комнат Феллон увидел
жреца-проповедника, его великолепное одеяние сменилось черным
костюмом. Он сидел в кресле, курил большую сигару и читал
спортивную страницу "Рашма". Странные звуки на этом этаже были
слабее.
Феллон и Фредро вновь спустились по лестнице и вновь пошли
вдоль по коридору. И вскоре они наткнулись на лестницу, ведущую
вниз. Они привела их к массивной железной двери, перед которой
стоял кришнанец в мундире гражданской гвардии Занида; в руках
он держал алебарду.
И Энтони Феллон узнал Джиреджа, ештита, которого он
задержал за участие в дуэли две ночи тому назад.
В течение нескольких секунд Феллон всматривался в
вооруженного кришнанца. Затем инстинкт игрока, который в
прошлом не раз приводил его к успеху -- впрочем, и к поражениям
тоже,
- заставил его подойти к охраннику и сказать:
-- Здравствуйте, Джиредж!
-- Здравствуйте, преподобный отец, -- ответил Джиредж с
вопросительной ноткой в голосе.
Феллон поднял голову, чтобы его лицо было видно из-под
капюшона.
-- Я пришел, чтобы вы выполнили свое обещание.
Джиредж вгляделся в лицо Феллона и почесал затылок.
-- Я... я где-то видел вас, отец. Ваше лицо мне знакомо.
Готов поклясться мужеством Ешта, что мы встречались, но...
-- Вспомните землянина, который спас вас во время дуэли.
-- О! Вы хотите сказать, что вы...
-- Вот именно. Вы ведь не прогоните нас?
Охранник выглядел обеспокоенным.
-- Но как... что... это святотатство, господа. Я должен...
-- Послушайте, неужели вам никогда не хотелось сыграть
шутку с этими напыщенными жрецами?
-- Шутку? В святом храме?
-- Конечно. Я бился об заклад в тысячу кардов, что смогу,
замаскировавшись, проникнуть в подземелье Сафка и выйти
обратно. Естественно, со мной должен быть и свидетель. Я
заплачу вам десятую часть из моего выигрыша, если вы
подтвердите, что видели меня здесь.
-- Но...
-- Что "но"? Я не прошу вас совершить святотатство. Я даже
не предлагаю вам и взятку. Всего лишь честно заработанный
гонорар за правдивый ответ, если вас спросят. Что вас тревожит?
-- Но, добрые мои господа... -- начал Джиредж.
-- И разве вы не обещали мне помочь в случае
необходимости?
Переговоры продолжались еще какое-то время; но мало кто из
землян или кришнанцев мог долго сопротивляться настойчивости
Феллона, когда он хотел чего-нибудь добиться.
Когда Феллон, наконец, поднял гонорар до четверти своего
мнимого выигрыша, сбитый с толку Джиредж согласился, сказав:
-- Сейчас конец четырнадцатого часа, мои мастера. Вы
должны вернуться до конца пятнадцатого, а не то подойдет к
концу моя вахта. Если не успеете, вам придется там ждать до
завтрашнего полудня, когда вновь на пост заступлю я.
-- У вас девятичасовая вахта? -- спросил Феллон,
сочувственно поднимая брови. Так как кришнанцы делили свои
долгие сутки на двадцать часов, начиная с рассвета (точнее от
момента, равно отстоящего от полуночи и полудня), это означало,
что вахта Джиреджа длилась больше двенадцати земных часов.
-- Нет, -- сказал Джиредж, -- у меня ночное дежурство лишь
раз в пять ночей, завтра я замещаю одного из товарищей.
-- Мы дождемся, -- сказал Феллон.
Кришнанец прислонил алебарду к стене, чтобы отпереть
дверь. В двери, как и везде на Кришнане, был грубый замок,
состоящий из двух скользящих задвижек с двух сторон. В
задвижках были отверстия для ключа. Ключом можно было
отодвинуть внутреннюю задвижку. Наружная задвижка тоже была
защелкнута.
Джиредж взялся за эту задвижку и отодвинул ее, затем
ключом открыл внутреннюю. Затем нажал на металлическую дверную
ручку. Дверь со скрипом отворилась.
Феллон и Фредро проскользнули внутрь. Дверь за ними
захлопнулась.
Феллон заметил, что загадочные звуки стали намного громче,
как будто источник их приблизился. Он решил, что это звуки
металлообрабатывающих работ. Феллон повел своего спутника вниз
по тускло освещенной лестнице, раздумывая, удастся ли им
подняться по ней обратно.
Фредро пробормотал: