Страница:
– Да ничего не будет, – легкомысленно заявила Юля, – я ведь ничем не болею.
Грызлов оставался таким же огромным еще несколько минут, потом почувствовал, что может немного повернуться. Раздался негромкий хлопок, и у ног Алисы оказалась небольшая черная собачка.
– Ручки мои, – радовался домовой, – ножки мои!
Грызлов запрыгал вокруг спасателей, разминая затекшие лапы.
– Спасибо, други мои любезные! – с чувством произнес он. – Я этого никогда не забуду…
Глава 3
Грызлов оставался таким же огромным еще несколько минут, потом почувствовал, что может немного повернуться. Раздался негромкий хлопок, и у ног Алисы оказалась небольшая черная собачка.
– Ручки мои, – радовался домовой, – ножки мои!
Грызлов запрыгал вокруг спасателей, разминая затекшие лапы.
– Спасибо, други мои любезные! – с чувством произнес он. – Я этого никогда не забуду…
Глава 3
Пройдя собеседование, Ниночка Водорябова быстро покинула студию погоды и бегом направилась к Малышкиной – делиться радостью. На дверях студии горела красная надпись «Внимание! Прямой эфир!».
Ниночка осторожно приоткрыла дверь. Сидя перед камерами, Корделия зачитывала срочное сообщение:
– Неслыханный рост преступлений, несчастных случаев и катастроф в Москве и Московской области… Ученые связывают эти катаклизмы с природной атмосферной аномалией, получившей название «серый смог»…
Водорябова тихонько прикрыла дверь. Через несколько минут надпись над дверью погасла, и Нина влетела в студию. Корделия все еще сидела за синим стеклянным столом, но уже курила длинную, тонкую сигарету.
– Корделия! Корделия! Я тебе так благодарна! Если бы не ты… – бросилась к ней Водорябова.
Корделия еще не пришла в себя после эфира. Она рассеянно посмотрела на Нину.
– Ну что? Собеседование прошло удачно?
– Меня взяли ведущей в студию погоды. Я буду ведущей программы «Метеоскоп», – зачастила Ниночка, – меня взяли! Ты не представляешь, что это для меня значит!
– Очень хорошо представляю, – с довольной улыбкой сказала Корделия, косясь на открытую дверь.
В ее проеме застыла соляным столбом сбитая с толку визажистка Светочка.
«И чего это Нинка перед Малышкиной так стелется? – подумала она, наблюдая эту сцену братания вчерашних заклятых врагов. – Она же Корделию терпеть не может!»
Светочка недовольно дернула плечом, отвернулась и поцокала каблучками в направлении своей гримерки.
А Ниночка попросила Корделию уделить ей несколько минут для разговора наедине. Та удивилась, но не отказала: начав делать добрые дела, трудно остановиться. Впрочем, и злые тоже.
Ниночка вернулась к двери и закрыла ее. Потом подошла к Малышкиной и протянула ей на ладони необычной формы серебряную брошь. Корделия с изумлением смотрела на безделушку.
– Где ты это взяла? – довольно резко спросила Малышкина. – Она всегда лежит у меня сумочке!
– Ты не поняла! Это моя семейная реликвия, и я хочу тебе ее подарить за то, что ты для меня сделала! – затараторила Ниночка. – Ты не сомневайся, вещь хоть и не очень дорогая, но старинная и красивая!
Корделия потеряла дар речи. Посидев без движения несколько секунд, все так же молча полезла в сумочку, достала кошелек и вытряхнула из маленького отделения точно такую же брошь. Потом протянула ее Водорябовой. На их ладонях лежали две совершенно одинаковые безделушки из черненого серебра, покрытые мелким рельефным узором, напоминающим виноградные листья. В центре брошей располагались замысловато изогнутые буквы.
– Что это? – почему-то шепотом спросила Водорябова.
– Ничего не понимаю, – сказала Корделия, – они абсолютно одинаковые!
Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что у брошей все-таки имеется различие. Обе они были выполнены в виде половинки окружности, но у Корделии была правая часть, с буквами «Sel», а у Ниночки левая, с бувами «enA» Корделия приблизила броши друг к другу, и оказалось, что это две половины одной вещи. Буквы соединились.
– «SelenA», – прочитала Корделия, – луна! Это две половины одной луны!
– Как такое возможно? – растерянно спросила Ниночка.
– Я сама не понимаю, – ответила Корделия, – знаешь что, через час пройдут ночные новости, давай подъедем к нам домой и поговорим. Странно все это…
– Я бы с радостью, – сказала Нина, – но дома котенок один, мне его покормить надо.
– Ладно, – решила Корделия, – тогда поедем к тебе.
В это время глубоко под землей, в тайном кабинете Брюса произошло удивительное событие. Маленькая зеленая игуана в переставленной Алисой банке вдруг начала бурно расти. Она увеличивалась и заполнила собой все пространство, продолжая подрастать как на дрожжах. Наконец, банка не выдержала такого напора и рассыпалась на мелкие осколки. Зеленая ящерица легко шагнула с полки и уселась у стены, подвернув под себя шипастый хвост.
Не каждому так везет после трехсот лет невезения! Добрая девочка поставила банку на замурованный в полке перстень Саваофа! Конечно, она не знала об этом, но ведь поставила! И теперь зеленый змий приобрел свой обычный вид и размер! А еще очень не прочь был пошалить!
Змий обошел комнату по периметру и безошибочно выбрал из целой армии посудин ту, которая была ему так нужна. Разинув зубастую пасть, он аккуратно откусил горлышко у бутыли и выплюнул его на пол. Потом приставил бутылку к пасти, как горнист трубу, быстро вылил в себя содержимое. По кабинету поплыл резкий запах спирта. Змий довольно хрюкнул и занюхал дозу хвостом. Красота!
Профаны часто путают зеленого змия, горячо любимого всеми выпивохами беса алкоголя, с другим змием, который уговорил Адама и Еву откушать запретного плода в райском саду. Но так как тот змий был справедливо наказан лишением ног, любому мыслящему человеку ясно, что они не имеют друг с другом ничего общего, кроме предков. Так, дальние родственники, не более.
Там, где перепивший человек падает лицом в салат, всегда присутствует зеленый змий, это он подталкивает его под руку, заставляя выпить лишнюю рюмку, это он ведет пьяницу к заветному прилавку и уговаривает устроить распитие очередной бутылочки с приятелями-единомышленниками.
Зеленому змию так хотелось разгуляться после долгого заточения! С собутыльниками у него никогда проблем не возникало. Нашел бы сейчас своих братьев по увлечению, и устроили бы они на радостях такую попойку, что небесам стало бы жарко!
К сожалению, змий не мог покинуть кабинет самостоятельно, дверь должен был открыть кто-то другой, а на нем все еще лежало заклятие. Но, судя по всему, сюда должны были прийти те самые люди, которые так удачно переставили банку с полки на полку. Может быть, даже скоро придут, вызволят его, и тогда можно будет отправиться погулять на солнышко, на зеленую травку. А спирта здесь хватит надолго! Змий счастливо вздохнул и улегся на бок – от алкоголя ему всегда хотелось спать.
Квартира профессора Серебрякова была очень просторной по сравнению с теремами восемнадцатого века, но Брюсу казалось, что еще немного – и он задохнется от тесноты: так много было в комнатах физических приборов и полок с книгами. Сам граф все еще передвигался с трудом, по-обезьяньи опираясь на костяшки пальцев, но уже гораздо лучше, чем в первые часы после пробуждения.
Бродя между стеллажами с аппаратурой и книгами, он внимательно разглядывал их названия, выполненные странным, примитивным шрифтом, а главное, с ужасными орфографическими ошибками. Похоже, в будущем совсем забыли о буквах фита, ижица и ять. Книги по большей части имели какие-то жалкие бумажные переплеты, странные, убогие. Мебель тоже не радовала глаз своей простотой.
Он долго, с удовольствием, рассматривал свой портрет кисти Франсуа Буше, знаменитого французского живописца. Грызелла Маккормиковна выглядела на портрете как живая. Да, хорошая была домовая, и тебе ключница, и тебе рухлядница… Она не допустила бы такого беспорядка в комнатах, а черную мантию, висевшую на углу высокой полки, хорошенько бы выбила палкой.
От портрета Брюс перешел к зеркалу в углу комнаты, встал на подиум, оставшийся от орангутанга, внимательно себя рассмотрел. По сути, от прежнего Брюса, запечатленного на портрете, осталось только лицо с умными проницательными глазами. Маленькая головка плохо сочеталась с могучим телом обезьяны, но граф не очень расстроился. Его буквально распирала внутренняя энергия.
Слух у него обострился настолько, что он слышал малейший шорох в шахте лифта и на лестнице вплоть до нижних этажей. От ощущения животного здоровья и магической Силы ему хотелось все крушить и ломать вокруг себя. Только железная воля удерживала графа от такого рода поступков и действий.
Брюс подошел к окну и заглянул в телескоп: вот уж стоящая вещь, не то что эти непонятные ящики со стеклянными окошками и ручками, которыми забито все помещение. Он навел телескоп на Садовое кольцо, забитое мчавшимися без кучера и лошадей железными каретами. Брюс одобрительно хмыкнул. Слов нет, такой экипаж вещь чудесная! Как бы ему хотелось взглянуть на чертежи…
Раздался резкий звонок, и Брюс подпрыгнул от неожиданности. Звон шел из небольшого серого ящичка, потом в нем что-то щелкнуло, клацнуло, и из прорези стала выползать широкая бумажная лента с напечатанными буквами. Брюс на всякий случай отошел от непонятного устройства подальше и продолжил осмотр помещений.
Его внимание привлекла маленькая комнатушка, отделанная цветными изразцами на манер голландских. Посередине стояла большая лохань, вроде бы из голубого фарфора, сзади и выше нее была прикреплена еще одна прямоугольная посудина, а из ее крышки торчал черный, неизвестного материала шарик. Брюс протянул руку и легонько дотронулся до него. Ничего не произошло, тогда он слегка пошатал его, а потом потянул вверх, и тут в нижнюю посудину широким потоком хлынула вода.
Брюс вздрогнул от неожиданности, но ничего страшного не произошло. Как только он отпустил шарик, поток иссяк. Брюс с недоумением заглянул внутрь. Вода ушла в нижнее отверстие лохани. «Нужной чулан! – догадался граф. – Вельми изобретательно!»
Внимание графа привлек рулон тонкой мягкой бумаги, подвешенный в специальном держателе на стене. Открыв шкафчик за лоханью, он нашел целый склад этого добра. Брюс еще раз подивился предусмотрительности людей будущего. Продумано все до мелочей.
Покинув туалет, Брюс с недоумением обследовал плотно закрытый черный ящик со стеклянным боком. Что за устройство? Он примостился в кресле напротив ящика и принялся размышлять о его назначении. Сидеть было неудобно, что-то ему мешало, Брюс пошарил по сиденью рукой и вытащил из-под себя небольшую плоскую коробочку. На коробочке рядами были расположены кнопки с написанными на них цифрами. Он осторожно нажал на красную.
Темный стеклянный бок ящика засветился и ожил. На его поверхности появилась красивая большеглазая боярыня с тонко вырезанным, немного длинноватым носом, большими карими глазами и неприлично открытой замечательной формы шеей. «Какая прелестница! – пришло в голову графу. – Природа истощила на нее все свои красоты и совершенства!»
Он уставился в стеклянную стенку, раскрыв от удивления рот. И тут только догадался, что ящик – тот же магический шар, только очень большой! Пожалуй, он ошибся насчет этого Серебрякова – все-таки это великий маг! К застекленному ящику надо отнестись со всей серьезностью!
Граф начал подыскивать к этому прибору подходящие определения. Самогляд? Волшебный фонарь? Фантаскоп? Да, пожалуй, фантаскоп – это хорошее название для такого чуда.
Брюс прислушался к словам говорящей женской головы. Чаруя его взглядом, боярыня начала что-то громко и с натиском тараторить на своем примитивном, каком-то упрощенном языке.
– В связи с появлением человека в туннеле на перегоне между станциями «Баррикадная» – «Пушкинская» остановлено движение на Таганско-Краснопресненской линии метрополитена… – вещала похожая на шемаханскую царицу красавица. – Наш корреспондент Владимир Малышкин участвовал в операции по его задержанию. Владимир?
На экране возник полноватый русоволосый мужчина с западающим в душу взглядом голубых глаз. Судя по образу на стекле, он находился в сводчатом подземном коридоре, плохо освещенном странного вида лампадами. Вдоль стен коридора висели запыленные черные канаты, уходившие вдаль и темноту.
Владимир обернулся назад и показал зажатой в руке, как показалось Брюсу, черной колотушкой, на потасовку между серыми стрельцами и закованным в латы Серебряковым. Четверо стражей порядка пытались вырвать меч из рук железного человека. Брюс легонько взмахнул рукой. Рыцарь повторил это движение с математической точностью. Нападавшие разлетелись в разные стороны, как щепки от топора. Брюс пальцами левой руки повернул в воздухе воображаемую шахматную фигурку, а правой шлепнул ее по невидимому мягкому месту.
Рыцарь на экране взмыл в воздух, развернулся и, пролетев метра три, с лязгом упал на четвереньки. А затем вскочил и с фантастической скоростью исчез в темноте туннеля.
– Итак, – сказал Малышкин, повернувшись лицом к Брюсу, – мы стали свидетелями жестокой схватки защитников правопорядка с вооруженным нарушителем правил пользования метрополитеном. Далеко ему не уйти. На станции «Пушкинская» его ожидает усиленный наряд милиции. Это все, что мы можем сообщить вам на данный момент. Оставайтесь с нами. Корделия?
На экране возникла все та же красивая боярыня.
– Итак, движение на этой ветке остановлено. По сообщению начальника метрополитена, к операции по задержанию нарушителя порядка привлечены сотрудники МЧС и московские диггеры-добровольцы. Подробности в следующем выпуске новостей. С вами была Корделия Малышкина.
Брюс не понял из ее скороговорки почти ничего, слишком много в ней было непонятных слов. Но ему очень понравилась боярыня Малышкина. Красота неземная!
«Кажется, я уловлен от усмотренных на ее лице дарований!» – подумал Брюс.
Он представил себе свой новый дом со всеми этими новомодными изобретениями вроде нужной лохани и фантаскопа, которыми он непременно овладеет. А Корделия станет украшением этого его нового гнезда, лучшим брильянтом в его графской короне. Правда, этого балабола с колотушкой тоже, как и Корделию, зовут Малышкин. Наверное, муж? Тем хуже для него!..
У Ниночки Водорябовой гости бывали нечасто, а неожиданные почти никогда. Одно хорошо: ей не придется оправдываться за беспорядок – у нее всегда идеальная чистота. Когда человек долго живет один, получается одно из двух: либо помещение сияет стерильностью, как образцовая операционная, либо превращается в пыльную, засаленную берлогу.
Открыв двери, Ниночка пропустила Корделию вперед и включила свет в прихожей. Оглядевшись, Водорябова чуть не брякнулась в обморок. По полу были разбросаны разорванные на мелкие куски газеты и журналы, в центре живописной кучей была сложена обувь, местами погрызенная и поцарапанная и, видимо, поэтому аккуратно прикрытая свежим кухонным полотенцем. Заглянув в комнату, Ниночка схватилась за голову и застонала, не обращая внимания на оторопевшую от удивления Корделию.
Занавески валялись на полу и были разодраны в лапшу, мелкие вазочки и статуэтки, теснившиеся раньше на комоде, были разбиты вдребезги и валялись на полу, напоминая мозаику, созданную сумасшедшим. В центре дивана, на спине, вольно раскинув маленькие лапки, с самым невинным видом крепко спал котенок.
– Тебя ограбили? – растерянно спросила Корделия.
– Видишь котенка? – Ниночка показала дрожащим пальцем на диван.
Корделия кивнула.
– Это все он, – не веря сама себе, прошептала Водорябова.
Котенок проснулся, потянулся и зевнул, показав крошечную розовую пасть с игрушечными зубками.
Через полчаса Ниночка и Корделия пили на кухне чай. Котенок в уголке неторопливо лакал свежий кефир из блюдечка.
– Как ты назвала его? – спросила Корделия.
– Да пока никак, – призналась Ниночка, – он только вчера у меня появился.
– Назови его Разбоем!
Они рассмеялись. Корделии было так хорошо, как давно не было. Подруг у нее не водилось, она от них благополучно избавилась, извела как класс, когда вышла замуж. Все они либо отчаянно ей завидовали, либо беспрестанно жаловались на жизнь, требуя от нее помощи и сочувствия. А сейчас она как будто вернулась во времена счастливого студенчества, когда можно было говорить о чем угодно, не думая, что тебя осудят, когда доставляют удовольствие разговоры ни о чем.
Они разложили на столе обе броши и принялись строить предположения. Ясно, что вещь эта ручной, штучной работы и не могла продаваться в обычном ювелирном магазине. Стали искать совпадения в своих биографиях. Обе они были коренными москвичками, обе выросли без отца и родились с разницей в полтора года. Ниночка и Корделия жили в разных районах, ходили в разные школы и кроме как на работе нигде и никогда не пересекались.
Но две половинки луны соединились в одну безделушку. Значит, все это не случайность?.. А может, это и не безделушка вовсе?
Время в Коконе Велиара текло по своим законам. Мерное вращение воронки убаюкивало, успокаивало, и Карлосу казалось, что он находится здесь уже давным-давно и перемен впереди не будет. Он не мог стряхнуть с себя отупляющее действие воронки и уже давно не обращал внимания ни на мертверов, ни на некробов, его уже не беспокоил даркер и не раздражали шумные йерубы. Карлосу все время хотелось спать или хотя бы просто неподвижно лежать. Он понимал, что находится в страшной опасности, но не испытывал прилива сил ни для борьбы, ни для отчаяния.
Не насторожило его и то, что испарилось несколько некробов, очевидно попавших в кокон раньше, чем остальные его заключенные. Карлос поймал себя на том, что его преследуют воспоминания детства. Неожиданно он вспоминал мелкие, незначительные события, которые при обычных обстоятельствах никогда не вспоминаются.
Воронка угрожающе загудела, ускорила свое вращение, раздался громкий хлопок и на пол, в клочья черного тумана упало маленькое существо. Приземлилось оно совсем рядом с ногой Карлоса. Мертверы немедленно пошли на добычу сбитым, организованным клином.
– Эй, не трогайте его! Ясно? – Карлос встал между котами и существом.
Мертверы шипя отступили, памятуя, что Карлос шутить не любит. А он присел на корточки и спросил у небольшого дрожащего комочка:
– Привет, ты кто?
На него смотрели трогательные глаза на гладкой мордашке, туловище малыша было покрыто нежной шерсткой кофейного цвета. Больше всего существо напоминало персонаж из мультика.
– Я шишига, – тоненьким голоском отрекомендовалось существо.
– Шишига? – удивился Карлос. – Но они же живут на болотах, я очень хорошо помню, что есть такое выражение «шишига болотная».
– Да нет, – звонко рассмеялась шишига, – мы разные бываем, болотные, полевые, лесные, водяные, подземные. Я шишига подземная.
– Понятно, – сказал Карлос, – а чем вы занимаетесь?
– Живем помаленьку, – грустно ответила шишига, – хорошим людям помогаем дорогу найти, плохих путаем, на одном месте кружим.
– Ты знаешь, куда тебя угораздило попасть? – спросил Карлос.
– А то! – ответила она. – Но я не переживаю, мы по триста лет живем, а за триста лет… – Шишига хитро прищурила глазки. – За триста лет много чего может произойти.
– Да, мне так не повезло, – улыбаясь сказал Карлос, на секунду представив себе, что он – юная шишига, которой еще жить да жить.
– А тебя как зовут? – не унималась она.
– Карлос.
– А ты кто?
– Я из будущего заброшен в прошлое, чтобы предотвратить ошибку.
– Какую ошибку?
Конечно, рассказать шишиге о цели своей миссии Карлос не мог, но на безрыбье даже этот разговор с общительной сущностью доставлял ему удовольствие.
– Да вот урод должен был народиться, ошибка природы, – засмеялся он впервые с тех пор, как попал в кокон, – надо было его притормозить, а я вместо этого сюда залетел…
– Так ты сюда к нам пожаловал, чтобы Брюса не воскресили? – догадалась шишига. – Ну ты опоздал, воскрес он как миленький, все подземелье только об этом и говорит!
Карлос схватился за голову. Опоздал! Провалил задание! Как же выбраться из кокона? Как теперь он посмотрит в глаза Эдельгарду? Он представил себе председателя Магического совета, и ему стало невероятно стыдно.
Битый час Эдельгард объяснял Карлосу, как важно, чтобы о его задании не прознала ни одна живая душа, иначе им обоим не поздоровится – извлечение Брюса из прошлого не было санкционировано Магическим советом. Конечно, Эдельгард в конце концов добился бы разрешения, но они могли упустить самое главное – время! И вот сбылись худшие его ожидания…
У Алисы и Юли так и не пропал страх перед подземельями. Все эти необъяснимые шорохи, скрипы, стоны, журчание невидимых ручейков, звон капели и шарканье чьих-то шагов, сливаясь в один общий грозный звуковой фон, вызывали у девочек приступы неконтролируемого ужаса. Когда они шагали по гулким подземным коридорам, им все еще казалось, что кто-то противно хохочет за углом и сверкает глазами в темноте. Правда, они намного лучше научились ориентироваться в запутанных лабиринтах и даже пытались поправлять Грызлова.
Поэтому обратный путь прошел без приключений. Друзья выбрались из ставшего уже едва ли не родным люка в сретенском дворике, отряхиваясь от пыли и налипшей паутины, и медленно пошли по тротуару.
– Куда ты теперь, Разлай Макдональдович? – участливо спросила Алиса.
– Куда-куда? Опять бомжевать пойду, в подвал какой-нибудь забьюсь… – грустно ответил домовой.
– Извини, а не мог бы ты поселиться у меня? – спросила Алиса.
– Ты приглашаешь меня на работу? – не веря своим ушам, запрыгал от радости Грызлов.
– Если ты согласен…
– Ура, я больше не бездомный! – воскликнул Грызлов и вдруг остановился: – А ты уверена, что у вас нет домового?
– Точно нет, – ответила Алиса, – не знаю почему, но я в этом уверена.
Распрощавшись с Юлей и Швыровым, Алиса и Грызлов доехали на троллейбусе по Садовому кольцу до площади Красные Ворота, чтобы оттуда уже пешком добраться до Разгуляя. По дороге домовой, словно гид-переводчик, предлагал Алисе посмотреть то направо, то налево, описывал истории старинных домов, выглядывавших из-за новых построек, рассказывал, как выглядела Москва в годы его юности. Показал он также, где находились Красные ворота, снесенные большевиками в ходе сталинской реконструкции Москвы одновременно с разорением могилы Брюса.
Домовой был уверен, что в действительности главной целью уничтожения множества церквей, кладбищ и даже оснований языческих капищ и святынь в черте города было изменение магической карты Москвы. Ведь Сталин не терпел оппозиции любого толка, он боролся с правыми и левыми уклонистами не только в реальной жизни, но и в параллельном магическом мире. Воображения ему было не занимать! Он вознамерился уничтожить всех магов Земли, и белых и черных, чтобы в конце концов остаться в одиночестве на вершине величайшей пирамиды власти, какую когда-либо знала история нашей планеты.
В годы его правления или, как выразился Грызлов, при державе Иосифа Виссарионовича, произошла удивительная вещь: черные маги разделились на две противоположные партии и принялись с невиданным упорством уничтожать друг друга. Эту магическую бойню удалось остановить иудейским раввинам, которые с помощью магокинетического удара заставили Сталина отказаться от своего плана и перейти из нашего измерения в один из ирреальных миров.
Вот так, мило беседуя, они добрались до Алисиного, а теперь и общего их дома, поднялись на лифте на пятый этаж и подошли к квартире Малышкиных.
Алиса, погремев ключами, распахнула дверь.
– Добро пожаловать! – сказала она радушно. – Проходи, Разлай Макдональдович.
– Э, погоди, так эти дела не делаются, – остановил ее домовой, – не все так просто, сейчас я тебя научу…
Грызлов объяснил, что домовой – это добрый дух дома, хранитель домашнего очага и покровитель всех членов семьи, в этом доме живущих. В уютном, теплом доме и там, где семья крепкая, – всегда живет домовой. В реальном мире чаще всего появляется в облике кота, реже черной лохматой собаки. Предсказывает перемены в доме при помощи свиста закипевшего чайника, а перед самыми значительными событиями может негромко произнести: «к добру-у-у» или «к худу-у-у».
Домовой может прогневаться на нерадивых, нерачительных хозяев и наслать на них ночной кошмар или уронить с кровати. Он бережет дом от дурных людей, пришедших к хозяевам с плохими намерениями. Охраняет от болезней и несчастных случаев, руководит домашними животными и следит, чтобы в доме не застаивалась отрицательная энергия от обид и ссор. Короче говоря, хлопот у домового полон рот. И чтобы пригласить его на новое место жительства, надо проделать несложный, но обязательный обряд.
Алиса внимательно выслушала Грызлова, повторила про себя еще раз все, что должна была сказать, забежала в прихожую и притащила свою старую кроссовку.
– Начинай, – кивнул домовой.
– Суседушко, домоседушко, Алиса к тебе идет, низко голову несет, – поклонилась Грызлову Алиса, – не томи ее напрасно, а заведи с ней приятство, заведи с ней дружбу да сослужи легку службу. Кланяюсь я тебе, хозяин-батюшко, и прошу тебя пожаловать к нам в хоромы: здесь для тебя место тепленько и угощеньице сладенько.
Алиса поставила перед домовым кроссовку.
– Домовой, домовой, поедем со мной, вот тебе сани, поехали с нами на новое место, на новое счастье, на житье, на бытье, на богачество.
Грызлов подошел к кроссовке, наклонил голову и, стремительно уменьшившись, нырнул внутрь. Алиса перенесла домового через порог, заперла дверь, отнесла кроссовку на кухню и поставила ее в духовку. Через несколько минут она открыла дверцу и заглянула внутрь.
Ниночка осторожно приоткрыла дверь. Сидя перед камерами, Корделия зачитывала срочное сообщение:
– Неслыханный рост преступлений, несчастных случаев и катастроф в Москве и Московской области… Ученые связывают эти катаклизмы с природной атмосферной аномалией, получившей название «серый смог»…
Водорябова тихонько прикрыла дверь. Через несколько минут надпись над дверью погасла, и Нина влетела в студию. Корделия все еще сидела за синим стеклянным столом, но уже курила длинную, тонкую сигарету.
– Корделия! Корделия! Я тебе так благодарна! Если бы не ты… – бросилась к ней Водорябова.
Корделия еще не пришла в себя после эфира. Она рассеянно посмотрела на Нину.
– Ну что? Собеседование прошло удачно?
– Меня взяли ведущей в студию погоды. Я буду ведущей программы «Метеоскоп», – зачастила Ниночка, – меня взяли! Ты не представляешь, что это для меня значит!
– Очень хорошо представляю, – с довольной улыбкой сказала Корделия, косясь на открытую дверь.
В ее проеме застыла соляным столбом сбитая с толку визажистка Светочка.
«И чего это Нинка перед Малышкиной так стелется? – подумала она, наблюдая эту сцену братания вчерашних заклятых врагов. – Она же Корделию терпеть не может!»
Светочка недовольно дернула плечом, отвернулась и поцокала каблучками в направлении своей гримерки.
А Ниночка попросила Корделию уделить ей несколько минут для разговора наедине. Та удивилась, но не отказала: начав делать добрые дела, трудно остановиться. Впрочем, и злые тоже.
Ниночка вернулась к двери и закрыла ее. Потом подошла к Малышкиной и протянула ей на ладони необычной формы серебряную брошь. Корделия с изумлением смотрела на безделушку.
– Где ты это взяла? – довольно резко спросила Малышкина. – Она всегда лежит у меня сумочке!
– Ты не поняла! Это моя семейная реликвия, и я хочу тебе ее подарить за то, что ты для меня сделала! – затараторила Ниночка. – Ты не сомневайся, вещь хоть и не очень дорогая, но старинная и красивая!
Корделия потеряла дар речи. Посидев без движения несколько секунд, все так же молча полезла в сумочку, достала кошелек и вытряхнула из маленького отделения точно такую же брошь. Потом протянула ее Водорябовой. На их ладонях лежали две совершенно одинаковые безделушки из черненого серебра, покрытые мелким рельефным узором, напоминающим виноградные листья. В центре брошей располагались замысловато изогнутые буквы.
– Что это? – почему-то шепотом спросила Водорябова.
– Ничего не понимаю, – сказала Корделия, – они абсолютно одинаковые!
Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что у брошей все-таки имеется различие. Обе они были выполнены в виде половинки окружности, но у Корделии была правая часть, с буквами «Sel», а у Ниночки левая, с бувами «enA» Корделия приблизила броши друг к другу, и оказалось, что это две половины одной вещи. Буквы соединились.
– «SelenA», – прочитала Корделия, – луна! Это две половины одной луны!
– Как такое возможно? – растерянно спросила Ниночка.
– Я сама не понимаю, – ответила Корделия, – знаешь что, через час пройдут ночные новости, давай подъедем к нам домой и поговорим. Странно все это…
– Я бы с радостью, – сказала Нина, – но дома котенок один, мне его покормить надо.
– Ладно, – решила Корделия, – тогда поедем к тебе.
В это время глубоко под землей, в тайном кабинете Брюса произошло удивительное событие. Маленькая зеленая игуана в переставленной Алисой банке вдруг начала бурно расти. Она увеличивалась и заполнила собой все пространство, продолжая подрастать как на дрожжах. Наконец, банка не выдержала такого напора и рассыпалась на мелкие осколки. Зеленая ящерица легко шагнула с полки и уселась у стены, подвернув под себя шипастый хвост.
Не каждому так везет после трехсот лет невезения! Добрая девочка поставила банку на замурованный в полке перстень Саваофа! Конечно, она не знала об этом, но ведь поставила! И теперь зеленый змий приобрел свой обычный вид и размер! А еще очень не прочь был пошалить!
Змий обошел комнату по периметру и безошибочно выбрал из целой армии посудин ту, которая была ему так нужна. Разинув зубастую пасть, он аккуратно откусил горлышко у бутыли и выплюнул его на пол. Потом приставил бутылку к пасти, как горнист трубу, быстро вылил в себя содержимое. По кабинету поплыл резкий запах спирта. Змий довольно хрюкнул и занюхал дозу хвостом. Красота!
Профаны часто путают зеленого змия, горячо любимого всеми выпивохами беса алкоголя, с другим змием, который уговорил Адама и Еву откушать запретного плода в райском саду. Но так как тот змий был справедливо наказан лишением ног, любому мыслящему человеку ясно, что они не имеют друг с другом ничего общего, кроме предков. Так, дальние родственники, не более.
Там, где перепивший человек падает лицом в салат, всегда присутствует зеленый змий, это он подталкивает его под руку, заставляя выпить лишнюю рюмку, это он ведет пьяницу к заветному прилавку и уговаривает устроить распитие очередной бутылочки с приятелями-единомышленниками.
Зеленому змию так хотелось разгуляться после долгого заточения! С собутыльниками у него никогда проблем не возникало. Нашел бы сейчас своих братьев по увлечению, и устроили бы они на радостях такую попойку, что небесам стало бы жарко!
К сожалению, змий не мог покинуть кабинет самостоятельно, дверь должен был открыть кто-то другой, а на нем все еще лежало заклятие. Но, судя по всему, сюда должны были прийти те самые люди, которые так удачно переставили банку с полки на полку. Может быть, даже скоро придут, вызволят его, и тогда можно будет отправиться погулять на солнышко, на зеленую травку. А спирта здесь хватит надолго! Змий счастливо вздохнул и улегся на бок – от алкоголя ему всегда хотелось спать.
Квартира профессора Серебрякова была очень просторной по сравнению с теремами восемнадцатого века, но Брюсу казалось, что еще немного – и он задохнется от тесноты: так много было в комнатах физических приборов и полок с книгами. Сам граф все еще передвигался с трудом, по-обезьяньи опираясь на костяшки пальцев, но уже гораздо лучше, чем в первые часы после пробуждения.
Бродя между стеллажами с аппаратурой и книгами, он внимательно разглядывал их названия, выполненные странным, примитивным шрифтом, а главное, с ужасными орфографическими ошибками. Похоже, в будущем совсем забыли о буквах фита, ижица и ять. Книги по большей части имели какие-то жалкие бумажные переплеты, странные, убогие. Мебель тоже не радовала глаз своей простотой.
Он долго, с удовольствием, рассматривал свой портрет кисти Франсуа Буше, знаменитого французского живописца. Грызелла Маккормиковна выглядела на портрете как живая. Да, хорошая была домовая, и тебе ключница, и тебе рухлядница… Она не допустила бы такого беспорядка в комнатах, а черную мантию, висевшую на углу высокой полки, хорошенько бы выбила палкой.
От портрета Брюс перешел к зеркалу в углу комнаты, встал на подиум, оставшийся от орангутанга, внимательно себя рассмотрел. По сути, от прежнего Брюса, запечатленного на портрете, осталось только лицо с умными проницательными глазами. Маленькая головка плохо сочеталась с могучим телом обезьяны, но граф не очень расстроился. Его буквально распирала внутренняя энергия.
Слух у него обострился настолько, что он слышал малейший шорох в шахте лифта и на лестнице вплоть до нижних этажей. От ощущения животного здоровья и магической Силы ему хотелось все крушить и ломать вокруг себя. Только железная воля удерживала графа от такого рода поступков и действий.
Брюс подошел к окну и заглянул в телескоп: вот уж стоящая вещь, не то что эти непонятные ящики со стеклянными окошками и ручками, которыми забито все помещение. Он навел телескоп на Садовое кольцо, забитое мчавшимися без кучера и лошадей железными каретами. Брюс одобрительно хмыкнул. Слов нет, такой экипаж вещь чудесная! Как бы ему хотелось взглянуть на чертежи…
Раздался резкий звонок, и Брюс подпрыгнул от неожиданности. Звон шел из небольшого серого ящичка, потом в нем что-то щелкнуло, клацнуло, и из прорези стала выползать широкая бумажная лента с напечатанными буквами. Брюс на всякий случай отошел от непонятного устройства подальше и продолжил осмотр помещений.
Его внимание привлекла маленькая комнатушка, отделанная цветными изразцами на манер голландских. Посередине стояла большая лохань, вроде бы из голубого фарфора, сзади и выше нее была прикреплена еще одна прямоугольная посудина, а из ее крышки торчал черный, неизвестного материала шарик. Брюс протянул руку и легонько дотронулся до него. Ничего не произошло, тогда он слегка пошатал его, а потом потянул вверх, и тут в нижнюю посудину широким потоком хлынула вода.
Брюс вздрогнул от неожиданности, но ничего страшного не произошло. Как только он отпустил шарик, поток иссяк. Брюс с недоумением заглянул внутрь. Вода ушла в нижнее отверстие лохани. «Нужной чулан! – догадался граф. – Вельми изобретательно!»
Внимание графа привлек рулон тонкой мягкой бумаги, подвешенный в специальном держателе на стене. Открыв шкафчик за лоханью, он нашел целый склад этого добра. Брюс еще раз подивился предусмотрительности людей будущего. Продумано все до мелочей.
Покинув туалет, Брюс с недоумением обследовал плотно закрытый черный ящик со стеклянным боком. Что за устройство? Он примостился в кресле напротив ящика и принялся размышлять о его назначении. Сидеть было неудобно, что-то ему мешало, Брюс пошарил по сиденью рукой и вытащил из-под себя небольшую плоскую коробочку. На коробочке рядами были расположены кнопки с написанными на них цифрами. Он осторожно нажал на красную.
Темный стеклянный бок ящика засветился и ожил. На его поверхности появилась красивая большеглазая боярыня с тонко вырезанным, немного длинноватым носом, большими карими глазами и неприлично открытой замечательной формы шеей. «Какая прелестница! – пришло в голову графу. – Природа истощила на нее все свои красоты и совершенства!»
Он уставился в стеклянную стенку, раскрыв от удивления рот. И тут только догадался, что ящик – тот же магический шар, только очень большой! Пожалуй, он ошибся насчет этого Серебрякова – все-таки это великий маг! К застекленному ящику надо отнестись со всей серьезностью!
Граф начал подыскивать к этому прибору подходящие определения. Самогляд? Волшебный фонарь? Фантаскоп? Да, пожалуй, фантаскоп – это хорошее название для такого чуда.
Брюс прислушался к словам говорящей женской головы. Чаруя его взглядом, боярыня начала что-то громко и с натиском тараторить на своем примитивном, каком-то упрощенном языке.
– В связи с появлением человека в туннеле на перегоне между станциями «Баррикадная» – «Пушкинская» остановлено движение на Таганско-Краснопресненской линии метрополитена… – вещала похожая на шемаханскую царицу красавица. – Наш корреспондент Владимир Малышкин участвовал в операции по его задержанию. Владимир?
На экране возник полноватый русоволосый мужчина с западающим в душу взглядом голубых глаз. Судя по образу на стекле, он находился в сводчатом подземном коридоре, плохо освещенном странного вида лампадами. Вдоль стен коридора висели запыленные черные канаты, уходившие вдаль и темноту.
Владимир обернулся назад и показал зажатой в руке, как показалось Брюсу, черной колотушкой, на потасовку между серыми стрельцами и закованным в латы Серебряковым. Четверо стражей порядка пытались вырвать меч из рук железного человека. Брюс легонько взмахнул рукой. Рыцарь повторил это движение с математической точностью. Нападавшие разлетелись в разные стороны, как щепки от топора. Брюс пальцами левой руки повернул в воздухе воображаемую шахматную фигурку, а правой шлепнул ее по невидимому мягкому месту.
Рыцарь на экране взмыл в воздух, развернулся и, пролетев метра три, с лязгом упал на четвереньки. А затем вскочил и с фантастической скоростью исчез в темноте туннеля.
– Итак, – сказал Малышкин, повернувшись лицом к Брюсу, – мы стали свидетелями жестокой схватки защитников правопорядка с вооруженным нарушителем правил пользования метрополитеном. Далеко ему не уйти. На станции «Пушкинская» его ожидает усиленный наряд милиции. Это все, что мы можем сообщить вам на данный момент. Оставайтесь с нами. Корделия?
На экране возникла все та же красивая боярыня.
– Итак, движение на этой ветке остановлено. По сообщению начальника метрополитена, к операции по задержанию нарушителя порядка привлечены сотрудники МЧС и московские диггеры-добровольцы. Подробности в следующем выпуске новостей. С вами была Корделия Малышкина.
Брюс не понял из ее скороговорки почти ничего, слишком много в ней было непонятных слов. Но ему очень понравилась боярыня Малышкина. Красота неземная!
«Кажется, я уловлен от усмотренных на ее лице дарований!» – подумал Брюс.
Он представил себе свой новый дом со всеми этими новомодными изобретениями вроде нужной лохани и фантаскопа, которыми он непременно овладеет. А Корделия станет украшением этого его нового гнезда, лучшим брильянтом в его графской короне. Правда, этого балабола с колотушкой тоже, как и Корделию, зовут Малышкин. Наверное, муж? Тем хуже для него!..
У Ниночки Водорябовой гости бывали нечасто, а неожиданные почти никогда. Одно хорошо: ей не придется оправдываться за беспорядок – у нее всегда идеальная чистота. Когда человек долго живет один, получается одно из двух: либо помещение сияет стерильностью, как образцовая операционная, либо превращается в пыльную, засаленную берлогу.
Открыв двери, Ниночка пропустила Корделию вперед и включила свет в прихожей. Оглядевшись, Водорябова чуть не брякнулась в обморок. По полу были разбросаны разорванные на мелкие куски газеты и журналы, в центре живописной кучей была сложена обувь, местами погрызенная и поцарапанная и, видимо, поэтому аккуратно прикрытая свежим кухонным полотенцем. Заглянув в комнату, Ниночка схватилась за голову и застонала, не обращая внимания на оторопевшую от удивления Корделию.
Занавески валялись на полу и были разодраны в лапшу, мелкие вазочки и статуэтки, теснившиеся раньше на комоде, были разбиты вдребезги и валялись на полу, напоминая мозаику, созданную сумасшедшим. В центре дивана, на спине, вольно раскинув маленькие лапки, с самым невинным видом крепко спал котенок.
– Тебя ограбили? – растерянно спросила Корделия.
– Видишь котенка? – Ниночка показала дрожащим пальцем на диван.
Корделия кивнула.
– Это все он, – не веря сама себе, прошептала Водорябова.
Котенок проснулся, потянулся и зевнул, показав крошечную розовую пасть с игрушечными зубками.
Через полчаса Ниночка и Корделия пили на кухне чай. Котенок в уголке неторопливо лакал свежий кефир из блюдечка.
– Как ты назвала его? – спросила Корделия.
– Да пока никак, – призналась Ниночка, – он только вчера у меня появился.
– Назови его Разбоем!
Они рассмеялись. Корделии было так хорошо, как давно не было. Подруг у нее не водилось, она от них благополучно избавилась, извела как класс, когда вышла замуж. Все они либо отчаянно ей завидовали, либо беспрестанно жаловались на жизнь, требуя от нее помощи и сочувствия. А сейчас она как будто вернулась во времена счастливого студенчества, когда можно было говорить о чем угодно, не думая, что тебя осудят, когда доставляют удовольствие разговоры ни о чем.
Они разложили на столе обе броши и принялись строить предположения. Ясно, что вещь эта ручной, штучной работы и не могла продаваться в обычном ювелирном магазине. Стали искать совпадения в своих биографиях. Обе они были коренными москвичками, обе выросли без отца и родились с разницей в полтора года. Ниночка и Корделия жили в разных районах, ходили в разные школы и кроме как на работе нигде и никогда не пересекались.
Но две половинки луны соединились в одну безделушку. Значит, все это не случайность?.. А может, это и не безделушка вовсе?
Время в Коконе Велиара текло по своим законам. Мерное вращение воронки убаюкивало, успокаивало, и Карлосу казалось, что он находится здесь уже давным-давно и перемен впереди не будет. Он не мог стряхнуть с себя отупляющее действие воронки и уже давно не обращал внимания ни на мертверов, ни на некробов, его уже не беспокоил даркер и не раздражали шумные йерубы. Карлосу все время хотелось спать или хотя бы просто неподвижно лежать. Он понимал, что находится в страшной опасности, но не испытывал прилива сил ни для борьбы, ни для отчаяния.
Не насторожило его и то, что испарилось несколько некробов, очевидно попавших в кокон раньше, чем остальные его заключенные. Карлос поймал себя на том, что его преследуют воспоминания детства. Неожиданно он вспоминал мелкие, незначительные события, которые при обычных обстоятельствах никогда не вспоминаются.
Воронка угрожающе загудела, ускорила свое вращение, раздался громкий хлопок и на пол, в клочья черного тумана упало маленькое существо. Приземлилось оно совсем рядом с ногой Карлоса. Мертверы немедленно пошли на добычу сбитым, организованным клином.
– Эй, не трогайте его! Ясно? – Карлос встал между котами и существом.
Мертверы шипя отступили, памятуя, что Карлос шутить не любит. А он присел на корточки и спросил у небольшого дрожащего комочка:
– Привет, ты кто?
На него смотрели трогательные глаза на гладкой мордашке, туловище малыша было покрыто нежной шерсткой кофейного цвета. Больше всего существо напоминало персонаж из мультика.
– Я шишига, – тоненьким голоском отрекомендовалось существо.
– Шишига? – удивился Карлос. – Но они же живут на болотах, я очень хорошо помню, что есть такое выражение «шишига болотная».
– Да нет, – звонко рассмеялась шишига, – мы разные бываем, болотные, полевые, лесные, водяные, подземные. Я шишига подземная.
– Понятно, – сказал Карлос, – а чем вы занимаетесь?
– Живем помаленьку, – грустно ответила шишига, – хорошим людям помогаем дорогу найти, плохих путаем, на одном месте кружим.
– Ты знаешь, куда тебя угораздило попасть? – спросил Карлос.
– А то! – ответила она. – Но я не переживаю, мы по триста лет живем, а за триста лет… – Шишига хитро прищурила глазки. – За триста лет много чего может произойти.
– Да, мне так не повезло, – улыбаясь сказал Карлос, на секунду представив себе, что он – юная шишига, которой еще жить да жить.
– А тебя как зовут? – не унималась она.
– Карлос.
– А ты кто?
– Я из будущего заброшен в прошлое, чтобы предотвратить ошибку.
– Какую ошибку?
Конечно, рассказать шишиге о цели своей миссии Карлос не мог, но на безрыбье даже этот разговор с общительной сущностью доставлял ему удовольствие.
– Да вот урод должен был народиться, ошибка природы, – засмеялся он впервые с тех пор, как попал в кокон, – надо было его притормозить, а я вместо этого сюда залетел…
– Так ты сюда к нам пожаловал, чтобы Брюса не воскресили? – догадалась шишига. – Ну ты опоздал, воскрес он как миленький, все подземелье только об этом и говорит!
Карлос схватился за голову. Опоздал! Провалил задание! Как же выбраться из кокона? Как теперь он посмотрит в глаза Эдельгарду? Он представил себе председателя Магического совета, и ему стало невероятно стыдно.
Битый час Эдельгард объяснял Карлосу, как важно, чтобы о его задании не прознала ни одна живая душа, иначе им обоим не поздоровится – извлечение Брюса из прошлого не было санкционировано Магическим советом. Конечно, Эдельгард в конце концов добился бы разрешения, но они могли упустить самое главное – время! И вот сбылись худшие его ожидания…
У Алисы и Юли так и не пропал страх перед подземельями. Все эти необъяснимые шорохи, скрипы, стоны, журчание невидимых ручейков, звон капели и шарканье чьих-то шагов, сливаясь в один общий грозный звуковой фон, вызывали у девочек приступы неконтролируемого ужаса. Когда они шагали по гулким подземным коридорам, им все еще казалось, что кто-то противно хохочет за углом и сверкает глазами в темноте. Правда, они намного лучше научились ориентироваться в запутанных лабиринтах и даже пытались поправлять Грызлова.
Поэтому обратный путь прошел без приключений. Друзья выбрались из ставшего уже едва ли не родным люка в сретенском дворике, отряхиваясь от пыли и налипшей паутины, и медленно пошли по тротуару.
– Куда ты теперь, Разлай Макдональдович? – участливо спросила Алиса.
– Куда-куда? Опять бомжевать пойду, в подвал какой-нибудь забьюсь… – грустно ответил домовой.
– Извини, а не мог бы ты поселиться у меня? – спросила Алиса.
– Ты приглашаешь меня на работу? – не веря своим ушам, запрыгал от радости Грызлов.
– Если ты согласен…
– Ура, я больше не бездомный! – воскликнул Грызлов и вдруг остановился: – А ты уверена, что у вас нет домового?
– Точно нет, – ответила Алиса, – не знаю почему, но я в этом уверена.
Распрощавшись с Юлей и Швыровым, Алиса и Грызлов доехали на троллейбусе по Садовому кольцу до площади Красные Ворота, чтобы оттуда уже пешком добраться до Разгуляя. По дороге домовой, словно гид-переводчик, предлагал Алисе посмотреть то направо, то налево, описывал истории старинных домов, выглядывавших из-за новых построек, рассказывал, как выглядела Москва в годы его юности. Показал он также, где находились Красные ворота, снесенные большевиками в ходе сталинской реконструкции Москвы одновременно с разорением могилы Брюса.
Домовой был уверен, что в действительности главной целью уничтожения множества церквей, кладбищ и даже оснований языческих капищ и святынь в черте города было изменение магической карты Москвы. Ведь Сталин не терпел оппозиции любого толка, он боролся с правыми и левыми уклонистами не только в реальной жизни, но и в параллельном магическом мире. Воображения ему было не занимать! Он вознамерился уничтожить всех магов Земли, и белых и черных, чтобы в конце концов остаться в одиночестве на вершине величайшей пирамиды власти, какую когда-либо знала история нашей планеты.
В годы его правления или, как выразился Грызлов, при державе Иосифа Виссарионовича, произошла удивительная вещь: черные маги разделились на две противоположные партии и принялись с невиданным упорством уничтожать друг друга. Эту магическую бойню удалось остановить иудейским раввинам, которые с помощью магокинетического удара заставили Сталина отказаться от своего плана и перейти из нашего измерения в один из ирреальных миров.
Вот так, мило беседуя, они добрались до Алисиного, а теперь и общего их дома, поднялись на лифте на пятый этаж и подошли к квартире Малышкиных.
Алиса, погремев ключами, распахнула дверь.
– Добро пожаловать! – сказала она радушно. – Проходи, Разлай Макдональдович.
– Э, погоди, так эти дела не делаются, – остановил ее домовой, – не все так просто, сейчас я тебя научу…
Грызлов объяснил, что домовой – это добрый дух дома, хранитель домашнего очага и покровитель всех членов семьи, в этом доме живущих. В уютном, теплом доме и там, где семья крепкая, – всегда живет домовой. В реальном мире чаще всего появляется в облике кота, реже черной лохматой собаки. Предсказывает перемены в доме при помощи свиста закипевшего чайника, а перед самыми значительными событиями может негромко произнести: «к добру-у-у» или «к худу-у-у».
Домовой может прогневаться на нерадивых, нерачительных хозяев и наслать на них ночной кошмар или уронить с кровати. Он бережет дом от дурных людей, пришедших к хозяевам с плохими намерениями. Охраняет от болезней и несчастных случаев, руководит домашними животными и следит, чтобы в доме не застаивалась отрицательная энергия от обид и ссор. Короче говоря, хлопот у домового полон рот. И чтобы пригласить его на новое место жительства, надо проделать несложный, но обязательный обряд.
Алиса внимательно выслушала Грызлова, повторила про себя еще раз все, что должна была сказать, забежала в прихожую и притащила свою старую кроссовку.
– Начинай, – кивнул домовой.
– Суседушко, домоседушко, Алиса к тебе идет, низко голову несет, – поклонилась Грызлову Алиса, – не томи ее напрасно, а заведи с ней приятство, заведи с ней дружбу да сослужи легку службу. Кланяюсь я тебе, хозяин-батюшко, и прошу тебя пожаловать к нам в хоромы: здесь для тебя место тепленько и угощеньице сладенько.
Алиса поставила перед домовым кроссовку.
– Домовой, домовой, поедем со мной, вот тебе сани, поехали с нами на новое место, на новое счастье, на житье, на бытье, на богачество.
Грызлов подошел к кроссовке, наклонил голову и, стремительно уменьшившись, нырнул внутрь. Алиса перенесла домового через порог, заперла дверь, отнесла кроссовку на кухню и поставила ее в духовку. Через несколько минут она открыла дверцу и заглянула внутрь.