Страница:
Карлос рассказал, что демоны ада, или аггелы, специализируются каждый в своей области. Разрушениями, взрывами, вооруженными конфликтами заведует Аббадон – военный советник ада. Ариэль управляет стихиями воды и воздуха, вызывает цунами, торнадо, селевые лавины и ураганы, а в аду следит за исполнением наказаний. Асмодей, начальник игорных домов в аду, в нашем мире подталкивает человека на блуд, ревность, месть. Бельфегор соблазняет богатством, заведует ленью. Гадриэль дал человечеству оружие для причинения смерти, учит запретным знаниям. Дагон – главный пекарь ада, великий рыболов, превращает людей в фанатиков рыбной ловли. Маммон – демон скупости и богатства, научил людей добывать из недр земли золото, серебро и полезные ископаемые, враг шахтеров.
– Значит, все слабости человека от демонов? Они нами руководят? – спросила Алиса.
– Только если люди с головой уходят в свою страсть, – серьезно ответил Карлос и вернулся к теме: – Ну давайте продолжим. Так вот, мы должны успеть нейтрализовать Брюса в тот момент, когда начнется Собор, но до того, как на него прибудут всесильные демоны…
Корделия обмотала голову полотенцем, завернувшись в белый пушистый халат, вышла из ванной и со стоном облегчения рухнула на диван. В комнату осторожно заглянул Малышкин, но войти не решился: супруга в это время суток имела обыкновение устраивать ему сцены…
– Не уходи, Володя, – остановила его жена, – присядь-ка вот тут, рядом со мной…
– Что, Корочка? – Малышкин как бедный родственник примостился на краешке дивана.
– Ты извини меня, пожалуйста, – покаялась Корделия, – я наговорила тебе столько гадостей за годы нашей совместной жизни, сама не знаю, какой черт меня распирает говорить тебе такие вещи. Честное слово, я не нарочно.
Малышкин обнял Корделию, звучно чмокнул ее в щеку и сказал, что так ее любит, что никогда на нее не сердится. Некоторое время они сидели обнявшись и чувствуя себя одним целым. Вдруг Малышкин вздрогнул и спросил:
– Ты не знаешь, где Алиса? Куда она подевалась?
– Она мне записку оставила, – сказала Корделия, – поехала на концерт Швырова в Калугу. Между прочим, с его рэп-группой, ну и с этой Юлькой Белобратовой, конечно.
Корделия и Владимир не могли видеть Разлая Макдональдовича, который прохаживался по комнате, время от времени с одобрительным видом поглядывая на помирившихся супругов. Услышав, какую версию выдвинула Алиса, чтобы оправдать свое отсутствие, домовой пообещал себе хорошенько отругать ее за откровенное вранье. Единственное, что ее хоть как-то оправдывает, это темная угроза, нависшая над Москвой, и забота о родителях – она не хотела, чтобы они беспокоились. А то еще бросятся на поиски!
Как подобает профессионалу, он убедился, что дела в семье пошли на лад и Малышкин с Корделией больше не ссорятся. И теперь с чистой совестью мог отправиться к Алисе, которая объяснила заранее, как ее найти.
Грызлов подошел к входной двери и положил лапку на замочную скважину. Лапка провалилась внутрь, вышла с другой стороны, а вслед за ней и весь домовой просочился сквозь крохотную щелочку английского замка наружу. Оказавшись на лестничной клетке, Грызлов вновь стал невидимым. Конечно, он вполне мог добежать до квартиры Швырова в облике собаки, но люди по дороге будут пытаться погладить, угостить конфетой или даже поймать, а ему недосуг было отвлекаться на подобные глупости.
Домовой быстро добрался до Самотека, вернул себе собачий облик и, подпрыгнув, нажал лапой на звонок. Можно было войти и так, но он посчитал такое поведение неприличным. Дверь открыл Швыров.
– А, Разлаич! – обрадовался Миха. – Проходи, пожалуйста, мы тебя заждались. Карлос уже свой шлем-горшок собрался на нас надевать.
Грызлов прошел вслед за ним в комнату. Серебряков, Алиса и Юля сидели на диване с видом пациентов районной поликлиники. Карлос прохаживался перед ними со своим черным навороченным шлемом под мышкой. Грызлов поздоровался со всеми и запрыгнул на диван между Алисой и Юлей. Швыров опустился рядом с ними.
– Продолжайте, продолжайте, дон Карлос, – скромно сказал домовой, махнув лапкой, – не обращайте на меня внимания!
Карлос приступил к последней стадии обряда установки магической защиты на каждого члена экспедиции. Он был очень сосредоточен и от этого еще более красив. Юля и Алиса сопровождали ахами и вздохами каждое его движение.
А Швыров испытывал жесточайшие муки ревности. Он тоже невольно восхищался Карлосом, но ему слишком нравилась Алиса, чтобы выражать это явно и вслух в ее присутствии. И даже обращенные к испанцу откровенно призывные взгляды Юли и ее наивное кокетство он воспринимал как своего рода предательство.
– Я по очереди буду надевать на вас вот этот шлем, – сказал Карлос. – Заранее прошу прощения за немного неприятные ощущения.
Немного – это было мягко сказано! Алиса, натянув шлем, чуть не закричала от пронзительной боли, охватившей голову. Потом эта невыносимая боль прошла, осталась только свинцовая тяжесть в висках и легкое головокружение…
– Теперь на вас поставлена магическая защита третьего уровня, это значит, что вы останетесь целы при любом колдовском воздействии, – объяснил Карлос после того, как все прошли эту процедуру.
– Да, – вздохнул профессор Серебряков, – Ванда бы сейчас зажгла свечки, воскурила ладан и шептала бы разные красивые слова. Все-таки в старинных способах есть своя прелесть, она так настраивает на нужный лад…
– Согласен, – сказал Карлос, – но квантовая магия уже почти целиком вытеснила дедовские способы, – и, не удержавшись, прочел целую лекцию о магии будущего.
Впрочем, с неподдельным интересом его слушали только профессор, Швыров и Грызлов. Еще в конце двадцать первого века, ученые открыли аналог квантов и электронов, который назвали «солярий». Солярии позволяют магу создавать виртуальные образы любой живой материи, которая может передвигаться в пространстве и времени, а потом материализоваться в любой точке Вселенной и в любом временном пласте. Именно так Карлос и оказался в Москве двадцать первого века.
Сейчас вся их компания подверглась воздействию соляриев, плотный поток которых содержался в магическом луче.
– Таким образом, все негативные воздействия на нас будут отброшены прямиком в прошлое? – восхитился профессор Серебряков.
– Совершенно верно, – подтвердил Карлос, – и не окажут на вас почти никакого воздействия. Вы все поняли?
У Алисы было плоховато с физикой, поэтому она предпочла промолчать, чтобы не выглядеть дурочкой в глазах неотразимого Карлоса. Глядя на нее, Юля тоже ничего не спросила, а серьезно покивала головой. Но Карлос по их лицам догадался, что они ничего не поняли.
– Ладно, это неважно, – сказал он убежденно. – Главное, что мы должны держаться вместе, что бы ни произошло. Если бы я был один, то просто возник бы в том месте, где нужно. Но всех вас я без спецаппаратуры перенести не могу. Поэтому нам предстоит спуститься в метро и доехать по магической черной линии до станции Сталинский зал, которая в Метро-1 называется «Измайловский парк». Оттуда рукой подать до этого самого зала.
– А если нас заметит кто-то из темных? – спросила осторожная Юля.
– Конечно, заметят, – ответил профессор Серебряков, – но все решат, что мы приглашены, раз попали в секретное место.
– Интересно, у них есть фейс-контроль? – поинтересовался Швыров, – по-моему, у нас есть все шансы его не пройти!
Но Карлос уверил его, что проблем не возникнет. Миха только пренебрежительно хмыкнул: он по натуре был скептиком, хотя это не мешало ему оставаться оптимистом.
Как только рассвело, Петр Водорябов сел на велосипед своего помощника Жени и отправился в станицу Шапсугскую к неведомой Екатерине Терентьевне. Станица была не очень далеко, километра три с половиной, но дорога шла в гору, и пасечнику приходилось напрягаться, чтобы не сбиться с темпа. Водорябов не раз бывал в Шапсугской. В общем, это было приятное место, где почти не бывает чужаков и праздношатающихся туристов. Вскоре появились первые домики, издалека выглядевшие как игрушечные. Асфальт кончился и перешел в плотно утоптанную грунтовую дорогу. Слева и справа мелькали разноцветные заборы, в палисадниках пышно пестрели цветы и подсолнухи. Крыши на домиках были самые разные – и черепичные, и шиферные, крытые простой жестью и супернавороченным металлопрофилем. А вот занавески у всех были одинаковые, снежно-белые.
Старик доехал до центра станицы и остановился.
– Как мне найти Екатерину Терентьевну? – спросил он у двух женщин, идущих из магазинчика.
Обе шарахнулись от него, как от прокаженного, и не сказали ни слова, только шаг ускорили и ушли, не оглядываясь. Улица была пуста, только разноцветные куры деловито шастали по проезжей части. Петр Водорябов несколько раз оглянулся: нет, никого нет. Видимо жители станицы пережидают жару за плотно задернутыми шторами.
Немножко подумав, Водорябов подошел к первому попавшемуся домику и постучал в калитку. За забором залилась тоненьким лаем собачонка. Открывать не спешили, он постучал еще раз.
– Иду, иду! – послышался из-за дома женский голос.
Калитку открыла симпатичная молодая женщина, руки у нее были в земле, голова обмотана белым платком.
– Здравствуйте! – приветливо сказала она. – А я в огороде вожусь, стука не слышу.
– Извините, вы не подскажете, где живет Екатерина Терентьевна? – спросил Водорябов.
– Подскажу. Только зачем вам она? – помрачнела женщина.
– У меня к ней важное дело, – сказал старик.
– Да, по неважным к ней не ездят. Не боитесь?
– Старый я уже бояться, – ответил Водорябов.
– Пройдете всю станицу насквозь, – объяснила казачка, – слева увидите небольшой дом за глухим зеленым забором.
– Спасибо вам. – Старик направился по улице между домами, катя рядом с собой велосипед. Обернулся и увидел, что женщина, стоя у своей калитки, размашисто крестит ему спину.
Поборов неприятное чувство опасности, Водорябов ускорил шаг и уже через несколько минут стоял на окраине станицы перед домиком под замшелой шиферной крышей. В отличие от соседних участков, буквально тонувших в море цветов всех видов и оттенков, за этим палисадом росли только лебеда и крапива, и домик казался нежилым, несмотря на то что окна закрывали белоснежные занавески. У Водорябова было такое чувство, словно его кто-то внимательно разглядывает, хотя калитка не приоткрылась и занавески на окнах даже не шевельнулись.
Вдруг он затылком почувствовал чей-то взгляд. Обернувшись, пасечник едва не вскрикнул от неожиданности. Прямо у него за спиной, на расстоянии полуметра, стояла высокая худая старуха с гладко зачесанными седыми волосами и разглядывала его в упор маленькими острыми недобрыми глазами. И откуда только взялась? Только что никого не было, и вдруг объявилась… Водорябов издал пару невнятных звуков, что должно было означать приветствие.
– И тебе не болеть, – немедленно отозвалась старуха, – ох, не люблю с проклятиями связываться, всегда осложнения выходят.
– Я к вам от…
– От Виолетты, – перебила его ведьма, – поняла уже.
Возникла пауза, во время которой старуха продолжала открыто рассматривать Водорябова, а он не знал, куда деваться от ее пронизывающего, как рентген, взгляда.
– Ладно, нечего на улице торчать, пошли в хату, – сказала сурово ведьма.
Ниночка была очень довольна тем, как развивается их с Сашей роман. Саша был таким внимательным и добрым! Они полюбили строить планы на будущее и решили, что ему следует открыть свою фирму по программному обеспечению предпринимателей: Ниночка была уверена, что дела быстро пойдут в гору. И Саша был с ней полностью согласен. Нет, ну в самом деле, под лежачий камень вода не течет, и ждать, когда его наконец заметят на нынешней фирме и выдвинут на престижную должность, можно долгие годы.
А так он сам себе будет хозяин и директор. И самое главное, что Саша во всем с Ниночкой согласен, права не качает и не пытается с ходу влезть на пьедестал главы семьи. Он – за равноправие, хотя Ниночка отлично знала, что если муж рассуждает о равноправии, будьте уверены – в семье всем заправляет жена.
Все было у них хорошо. И поздние ужины, и совместный просмотр новых фильмов на домашнем кинотеатре, и долгие задушевные разговоры. Одно плохо – Саша прихворнул. У него ничего не болело, не было насморка и кашля, в порядке был желудок, только вот сил не было. Саша взял десять дней отпуска за свой счет и целыми днями лежал на диване, даже не прикасаясь к книжкам и журналам, заботливо подсунутым Ниночкой, не смотрел телевизор и почти ничего не ел.
Ниночка настояла, чтобы он пошел к врачу. Саша добросовестно сдал анализы, которые не показали ничего особенного, посетил невропатолога и психолога, но они не нашли ничего похожего на депрессию. Соседка, старый терапевт с тридцатилетним стажем, предположила, что у Саши так называемый синдром хронической усталости, и посоветовала принимать витамины и тонизирующие препараты.
По дороге с работы Ниночка зашла в аптеку, набила пакет различными патентованными средствами и довольная отправилась домой. Открыв дверь в Сашину квартиру своими ключами, она прошла в комнату и увидела, что Саша задремал. На столике стоял нетронутый завтрак, заботливо приготовленный Ниночкой утром. Он даже не выпил сок, выжатый из свежих апельсинов. Ниночка наклонилась к Саше и ласково погладила по щеке. Он никак не отреагировал. Ниночка потрясла его за плечо, тоже никакого движения. Испугавшись, она довольно сильно похлопала Сашу по щекам, он не шевельнулся, хотя дышал глубоко и ровно.
Ниночка бросилась звонить в «скорую». Почти через час прибыли две усталые немолодые тетки с равнодушным взглядом.
– Что пил? – спросила буднично одна из них.
– Он не пьяный! – возмутилась Ниночка. – Вы что, не видите! Он без сознания!
– Наркоман, что ли? – уточнила вторая тетка.
– Да ничего подобного! – закричала Ниночка. – Помогите ему!
После долгих препирательств тетки наконец поверили Ниночке на слово, что Саша не является асоциальным элементом, и согласились доставить его в больницу.
– Как выносить будем? – поинтересовалась одна из теток.
– У вас, наверное, есть шофер? – спросила Ниночка.
– Водитель больных таскать не может, – отрезала тетка, – у него спина больная, радикулит, одним словом.
В отчаянии Ниночка побежала по соседям, но как назло никого из мужчин дома не оказалось. Пришлось бежать к продуктовому магазину и уламывать грузчиков, чтобы помогли за приличную плату. В «скорую» Ниночку не хотели пускать, но она твердо решила ехать, несмотря ни на какие препятствия.
Прождав в приемном покое минут двадцать, Ниночка узнала, что пока еще никакого диагноза врачи поставить не могут. Ей велели приезжать завтра…
Колдунья завела Петра Водорябова в чистый и прохладный дом. На лавке возле двери лежали три черных сытых кота, которые лениво оглядели старика прищуренными зелеными глазами.
– Заходи, садись вот сюда к столу, в ногах правды нет, – сказала Екатерина Терентьевна и подала Водорябову большую кружку ледяного кваса.
Он выпил залпом и поблагодарил.
– Ну – ведьма уселась за столом напротив, – рассказывай, человече, как ты до такой жизни докатился.
Водорябов подробно описал Екатерине Терентьевне свое расставание с женами, нежданную встречу с дочерьми, обряд изгнания проклятия, выполненный бабой Вандой. Старуха слушала не перебивая.
– Зачем оставил себе брошь? – спросила она с досадой. – Эх, глупость человеческая!
– Может быть, ее сейчас выкинуть? И все пройдет? – оживился Водорябов.
– Силы тут теперь действуют могучие, – ответила Екатерина Терентьевна, – хоть куда ее день, а проклятие действовать будет.
– И что же мне теперь делать? Вы мне поможете? – с надеждой посмотрел старик на ведьму.
Она поднялась, устало вздохнула и направилась в угол комнаты. Покопавшись на полках, принесла и поставила на стол хрустальный сосуд, больше всего напоминающий ведерко. Налив на дно кружку чистой воды, Екатерина Терентьевна бросила туда горсть муки и щепотку соли.
– Сейчас посмотрим, как проклятие перевести.
– На кого-то? – заволновался Петр Водорябов. – А по-другому никак нельзя?
Ведьма внимательно посмотрела на него и недовольно поджала губы.
– Да пойми ты, дурья голова, – сказала она, – это как Ломоносов учил: вещества не исчезают без следа, а просто переходят в другое состояние. Если где что-то убыло, в другом месте прибыло. Так и проклятие, если оно не исполнится, будет переходить с одного человека на другого, а часто еще и близких ихних затягивает. Поэтому проклятие должно исполниться. Только тогда оно остановится.
– Но я же не могу допустить, чтобы из-за меня пострадал другой человек! – возмутился Водорябов.
– Кто ж тебе о людях говорит, экий ты торопыга! Сиди тихо и молчи, не мешай мне, а то живо за дверь выставлю и не посмотрю, что тебя Виолетта прислала!
Екатерина Терентьевна склонилась над хрустальным сосудом и зашептала:
– Всему голова, мука да вода, хлеб человеку от веку мил и до веку не приедается, соль на столе, беда в стороне. Покажи мне, хлеб, что видеть хочу, помоги узнать, что прошу. Тесто творю, тебя благодарю!
Водорябов тихонько сидел за столом, а ведьма выгребла из сосуда комочек липкого теста и бросила его в печь.
– Горе на дым, дым на ветер, – громко сказала Екатерина Терентьевна.
Невозмутимо вымыла ведерко, поставила на полку и чистым полотенцем вытерла стол, не глядя на Водорябова. Он занервничал.
– Э, извините, вы мне ничего не скажете?
– Отчего же не скажу? – усмехнулась старуха. – Сейчас отправляйся к себе на пасеку. Ночью не выходи, окна и двери не открывай. Постарайся уснуть, а не уснешь, лежи себе спокойненько. На голос не отвечай и сам вопросов не задавай, а прикинься слепым, глухим и неподвижным пнем. Понял?
– Понял, – сказал Водорябов.
– Утречком приду к тебе, и станем проклятие с тебя уводить. Приготовь две новые простыни, большое зеркало и дрова для костра. Все, иди себе помаленьку.
Он поднялся из-за стола и только сейчас понял, как же сильно устал и перенервничал.
– Так я пойду? – нерешительно спросил Водорябов.
– Ступай, ступай, – ответила ведьма, – только помни, о чем я тебя предупреждала!
Глава 2
– Значит, все слабости человека от демонов? Они нами руководят? – спросила Алиса.
– Только если люди с головой уходят в свою страсть, – серьезно ответил Карлос и вернулся к теме: – Ну давайте продолжим. Так вот, мы должны успеть нейтрализовать Брюса в тот момент, когда начнется Собор, но до того, как на него прибудут всесильные демоны…
Корделия обмотала голову полотенцем, завернувшись в белый пушистый халат, вышла из ванной и со стоном облегчения рухнула на диван. В комнату осторожно заглянул Малышкин, но войти не решился: супруга в это время суток имела обыкновение устраивать ему сцены…
– Не уходи, Володя, – остановила его жена, – присядь-ка вот тут, рядом со мной…
– Что, Корочка? – Малышкин как бедный родственник примостился на краешке дивана.
– Ты извини меня, пожалуйста, – покаялась Корделия, – я наговорила тебе столько гадостей за годы нашей совместной жизни, сама не знаю, какой черт меня распирает говорить тебе такие вещи. Честное слово, я не нарочно.
Малышкин обнял Корделию, звучно чмокнул ее в щеку и сказал, что так ее любит, что никогда на нее не сердится. Некоторое время они сидели обнявшись и чувствуя себя одним целым. Вдруг Малышкин вздрогнул и спросил:
– Ты не знаешь, где Алиса? Куда она подевалась?
– Она мне записку оставила, – сказала Корделия, – поехала на концерт Швырова в Калугу. Между прочим, с его рэп-группой, ну и с этой Юлькой Белобратовой, конечно.
Корделия и Владимир не могли видеть Разлая Макдональдовича, который прохаживался по комнате, время от времени с одобрительным видом поглядывая на помирившихся супругов. Услышав, какую версию выдвинула Алиса, чтобы оправдать свое отсутствие, домовой пообещал себе хорошенько отругать ее за откровенное вранье. Единственное, что ее хоть как-то оправдывает, это темная угроза, нависшая над Москвой, и забота о родителях – она не хотела, чтобы они беспокоились. А то еще бросятся на поиски!
Как подобает профессионалу, он убедился, что дела в семье пошли на лад и Малышкин с Корделией больше не ссорятся. И теперь с чистой совестью мог отправиться к Алисе, которая объяснила заранее, как ее найти.
Грызлов подошел к входной двери и положил лапку на замочную скважину. Лапка провалилась внутрь, вышла с другой стороны, а вслед за ней и весь домовой просочился сквозь крохотную щелочку английского замка наружу. Оказавшись на лестничной клетке, Грызлов вновь стал невидимым. Конечно, он вполне мог добежать до квартиры Швырова в облике собаки, но люди по дороге будут пытаться погладить, угостить конфетой или даже поймать, а ему недосуг было отвлекаться на подобные глупости.
Домовой быстро добрался до Самотека, вернул себе собачий облик и, подпрыгнув, нажал лапой на звонок. Можно было войти и так, но он посчитал такое поведение неприличным. Дверь открыл Швыров.
– А, Разлаич! – обрадовался Миха. – Проходи, пожалуйста, мы тебя заждались. Карлос уже свой шлем-горшок собрался на нас надевать.
Грызлов прошел вслед за ним в комнату. Серебряков, Алиса и Юля сидели на диване с видом пациентов районной поликлиники. Карлос прохаживался перед ними со своим черным навороченным шлемом под мышкой. Грызлов поздоровался со всеми и запрыгнул на диван между Алисой и Юлей. Швыров опустился рядом с ними.
– Продолжайте, продолжайте, дон Карлос, – скромно сказал домовой, махнув лапкой, – не обращайте на меня внимания!
Карлос приступил к последней стадии обряда установки магической защиты на каждого члена экспедиции. Он был очень сосредоточен и от этого еще более красив. Юля и Алиса сопровождали ахами и вздохами каждое его движение.
А Швыров испытывал жесточайшие муки ревности. Он тоже невольно восхищался Карлосом, но ему слишком нравилась Алиса, чтобы выражать это явно и вслух в ее присутствии. И даже обращенные к испанцу откровенно призывные взгляды Юли и ее наивное кокетство он воспринимал как своего рода предательство.
– Я по очереди буду надевать на вас вот этот шлем, – сказал Карлос. – Заранее прошу прощения за немного неприятные ощущения.
Немного – это было мягко сказано! Алиса, натянув шлем, чуть не закричала от пронзительной боли, охватившей голову. Потом эта невыносимая боль прошла, осталась только свинцовая тяжесть в висках и легкое головокружение…
– Теперь на вас поставлена магическая защита третьего уровня, это значит, что вы останетесь целы при любом колдовском воздействии, – объяснил Карлос после того, как все прошли эту процедуру.
– Да, – вздохнул профессор Серебряков, – Ванда бы сейчас зажгла свечки, воскурила ладан и шептала бы разные красивые слова. Все-таки в старинных способах есть своя прелесть, она так настраивает на нужный лад…
– Согласен, – сказал Карлос, – но квантовая магия уже почти целиком вытеснила дедовские способы, – и, не удержавшись, прочел целую лекцию о магии будущего.
Впрочем, с неподдельным интересом его слушали только профессор, Швыров и Грызлов. Еще в конце двадцать первого века, ученые открыли аналог квантов и электронов, который назвали «солярий». Солярии позволяют магу создавать виртуальные образы любой живой материи, которая может передвигаться в пространстве и времени, а потом материализоваться в любой точке Вселенной и в любом временном пласте. Именно так Карлос и оказался в Москве двадцать первого века.
Сейчас вся их компания подверглась воздействию соляриев, плотный поток которых содержался в магическом луче.
– Таким образом, все негативные воздействия на нас будут отброшены прямиком в прошлое? – восхитился профессор Серебряков.
– Совершенно верно, – подтвердил Карлос, – и не окажут на вас почти никакого воздействия. Вы все поняли?
У Алисы было плоховато с физикой, поэтому она предпочла промолчать, чтобы не выглядеть дурочкой в глазах неотразимого Карлоса. Глядя на нее, Юля тоже ничего не спросила, а серьезно покивала головой. Но Карлос по их лицам догадался, что они ничего не поняли.
– Ладно, это неважно, – сказал он убежденно. – Главное, что мы должны держаться вместе, что бы ни произошло. Если бы я был один, то просто возник бы в том месте, где нужно. Но всех вас я без спецаппаратуры перенести не могу. Поэтому нам предстоит спуститься в метро и доехать по магической черной линии до станции Сталинский зал, которая в Метро-1 называется «Измайловский парк». Оттуда рукой подать до этого самого зала.
– А если нас заметит кто-то из темных? – спросила осторожная Юля.
– Конечно, заметят, – ответил профессор Серебряков, – но все решат, что мы приглашены, раз попали в секретное место.
– Интересно, у них есть фейс-контроль? – поинтересовался Швыров, – по-моему, у нас есть все шансы его не пройти!
Но Карлос уверил его, что проблем не возникнет. Миха только пренебрежительно хмыкнул: он по натуре был скептиком, хотя это не мешало ему оставаться оптимистом.
Как только рассвело, Петр Водорябов сел на велосипед своего помощника Жени и отправился в станицу Шапсугскую к неведомой Екатерине Терентьевне. Станица была не очень далеко, километра три с половиной, но дорога шла в гору, и пасечнику приходилось напрягаться, чтобы не сбиться с темпа. Водорябов не раз бывал в Шапсугской. В общем, это было приятное место, где почти не бывает чужаков и праздношатающихся туристов. Вскоре появились первые домики, издалека выглядевшие как игрушечные. Асфальт кончился и перешел в плотно утоптанную грунтовую дорогу. Слева и справа мелькали разноцветные заборы, в палисадниках пышно пестрели цветы и подсолнухи. Крыши на домиках были самые разные – и черепичные, и шиферные, крытые простой жестью и супернавороченным металлопрофилем. А вот занавески у всех были одинаковые, снежно-белые.
Старик доехал до центра станицы и остановился.
– Как мне найти Екатерину Терентьевну? – спросил он у двух женщин, идущих из магазинчика.
Обе шарахнулись от него, как от прокаженного, и не сказали ни слова, только шаг ускорили и ушли, не оглядываясь. Улица была пуста, только разноцветные куры деловито шастали по проезжей части. Петр Водорябов несколько раз оглянулся: нет, никого нет. Видимо жители станицы пережидают жару за плотно задернутыми шторами.
Немножко подумав, Водорябов подошел к первому попавшемуся домику и постучал в калитку. За забором залилась тоненьким лаем собачонка. Открывать не спешили, он постучал еще раз.
– Иду, иду! – послышался из-за дома женский голос.
Калитку открыла симпатичная молодая женщина, руки у нее были в земле, голова обмотана белым платком.
– Здравствуйте! – приветливо сказала она. – А я в огороде вожусь, стука не слышу.
– Извините, вы не подскажете, где живет Екатерина Терентьевна? – спросил Водорябов.
– Подскажу. Только зачем вам она? – помрачнела женщина.
– У меня к ней важное дело, – сказал старик.
– Да, по неважным к ней не ездят. Не боитесь?
– Старый я уже бояться, – ответил Водорябов.
– Пройдете всю станицу насквозь, – объяснила казачка, – слева увидите небольшой дом за глухим зеленым забором.
– Спасибо вам. – Старик направился по улице между домами, катя рядом с собой велосипед. Обернулся и увидел, что женщина, стоя у своей калитки, размашисто крестит ему спину.
Поборов неприятное чувство опасности, Водорябов ускорил шаг и уже через несколько минут стоял на окраине станицы перед домиком под замшелой шиферной крышей. В отличие от соседних участков, буквально тонувших в море цветов всех видов и оттенков, за этим палисадом росли только лебеда и крапива, и домик казался нежилым, несмотря на то что окна закрывали белоснежные занавески. У Водорябова было такое чувство, словно его кто-то внимательно разглядывает, хотя калитка не приоткрылась и занавески на окнах даже не шевельнулись.
Вдруг он затылком почувствовал чей-то взгляд. Обернувшись, пасечник едва не вскрикнул от неожиданности. Прямо у него за спиной, на расстоянии полуметра, стояла высокая худая старуха с гладко зачесанными седыми волосами и разглядывала его в упор маленькими острыми недобрыми глазами. И откуда только взялась? Только что никого не было, и вдруг объявилась… Водорябов издал пару невнятных звуков, что должно было означать приветствие.
– И тебе не болеть, – немедленно отозвалась старуха, – ох, не люблю с проклятиями связываться, всегда осложнения выходят.
– Я к вам от…
– От Виолетты, – перебила его ведьма, – поняла уже.
Возникла пауза, во время которой старуха продолжала открыто рассматривать Водорябова, а он не знал, куда деваться от ее пронизывающего, как рентген, взгляда.
– Ладно, нечего на улице торчать, пошли в хату, – сказала сурово ведьма.
Ниночка была очень довольна тем, как развивается их с Сашей роман. Саша был таким внимательным и добрым! Они полюбили строить планы на будущее и решили, что ему следует открыть свою фирму по программному обеспечению предпринимателей: Ниночка была уверена, что дела быстро пойдут в гору. И Саша был с ней полностью согласен. Нет, ну в самом деле, под лежачий камень вода не течет, и ждать, когда его наконец заметят на нынешней фирме и выдвинут на престижную должность, можно долгие годы.
А так он сам себе будет хозяин и директор. И самое главное, что Саша во всем с Ниночкой согласен, права не качает и не пытается с ходу влезть на пьедестал главы семьи. Он – за равноправие, хотя Ниночка отлично знала, что если муж рассуждает о равноправии, будьте уверены – в семье всем заправляет жена.
Все было у них хорошо. И поздние ужины, и совместный просмотр новых фильмов на домашнем кинотеатре, и долгие задушевные разговоры. Одно плохо – Саша прихворнул. У него ничего не болело, не было насморка и кашля, в порядке был желудок, только вот сил не было. Саша взял десять дней отпуска за свой счет и целыми днями лежал на диване, даже не прикасаясь к книжкам и журналам, заботливо подсунутым Ниночкой, не смотрел телевизор и почти ничего не ел.
Ниночка настояла, чтобы он пошел к врачу. Саша добросовестно сдал анализы, которые не показали ничего особенного, посетил невропатолога и психолога, но они не нашли ничего похожего на депрессию. Соседка, старый терапевт с тридцатилетним стажем, предположила, что у Саши так называемый синдром хронической усталости, и посоветовала принимать витамины и тонизирующие препараты.
По дороге с работы Ниночка зашла в аптеку, набила пакет различными патентованными средствами и довольная отправилась домой. Открыв дверь в Сашину квартиру своими ключами, она прошла в комнату и увидела, что Саша задремал. На столике стоял нетронутый завтрак, заботливо приготовленный Ниночкой утром. Он даже не выпил сок, выжатый из свежих апельсинов. Ниночка наклонилась к Саше и ласково погладила по щеке. Он никак не отреагировал. Ниночка потрясла его за плечо, тоже никакого движения. Испугавшись, она довольно сильно похлопала Сашу по щекам, он не шевельнулся, хотя дышал глубоко и ровно.
Ниночка бросилась звонить в «скорую». Почти через час прибыли две усталые немолодые тетки с равнодушным взглядом.
– Что пил? – спросила буднично одна из них.
– Он не пьяный! – возмутилась Ниночка. – Вы что, не видите! Он без сознания!
– Наркоман, что ли? – уточнила вторая тетка.
– Да ничего подобного! – закричала Ниночка. – Помогите ему!
После долгих препирательств тетки наконец поверили Ниночке на слово, что Саша не является асоциальным элементом, и согласились доставить его в больницу.
– Как выносить будем? – поинтересовалась одна из теток.
– У вас, наверное, есть шофер? – спросила Ниночка.
– Водитель больных таскать не может, – отрезала тетка, – у него спина больная, радикулит, одним словом.
В отчаянии Ниночка побежала по соседям, но как назло никого из мужчин дома не оказалось. Пришлось бежать к продуктовому магазину и уламывать грузчиков, чтобы помогли за приличную плату. В «скорую» Ниночку не хотели пускать, но она твердо решила ехать, несмотря ни на какие препятствия.
Прождав в приемном покое минут двадцать, Ниночка узнала, что пока еще никакого диагноза врачи поставить не могут. Ей велели приезжать завтра…
Колдунья завела Петра Водорябова в чистый и прохладный дом. На лавке возле двери лежали три черных сытых кота, которые лениво оглядели старика прищуренными зелеными глазами.
– Заходи, садись вот сюда к столу, в ногах правды нет, – сказала Екатерина Терентьевна и подала Водорябову большую кружку ледяного кваса.
Он выпил залпом и поблагодарил.
– Ну – ведьма уселась за столом напротив, – рассказывай, человече, как ты до такой жизни докатился.
Водорябов подробно описал Екатерине Терентьевне свое расставание с женами, нежданную встречу с дочерьми, обряд изгнания проклятия, выполненный бабой Вандой. Старуха слушала не перебивая.
– Зачем оставил себе брошь? – спросила она с досадой. – Эх, глупость человеческая!
– Может быть, ее сейчас выкинуть? И все пройдет? – оживился Водорябов.
– Силы тут теперь действуют могучие, – ответила Екатерина Терентьевна, – хоть куда ее день, а проклятие действовать будет.
– И что же мне теперь делать? Вы мне поможете? – с надеждой посмотрел старик на ведьму.
Она поднялась, устало вздохнула и направилась в угол комнаты. Покопавшись на полках, принесла и поставила на стол хрустальный сосуд, больше всего напоминающий ведерко. Налив на дно кружку чистой воды, Екатерина Терентьевна бросила туда горсть муки и щепотку соли.
– Сейчас посмотрим, как проклятие перевести.
– На кого-то? – заволновался Петр Водорябов. – А по-другому никак нельзя?
Ведьма внимательно посмотрела на него и недовольно поджала губы.
– Да пойми ты, дурья голова, – сказала она, – это как Ломоносов учил: вещества не исчезают без следа, а просто переходят в другое состояние. Если где что-то убыло, в другом месте прибыло. Так и проклятие, если оно не исполнится, будет переходить с одного человека на другого, а часто еще и близких ихних затягивает. Поэтому проклятие должно исполниться. Только тогда оно остановится.
– Но я же не могу допустить, чтобы из-за меня пострадал другой человек! – возмутился Водорябов.
– Кто ж тебе о людях говорит, экий ты торопыга! Сиди тихо и молчи, не мешай мне, а то живо за дверь выставлю и не посмотрю, что тебя Виолетта прислала!
Екатерина Терентьевна склонилась над хрустальным сосудом и зашептала:
– Всему голова, мука да вода, хлеб человеку от веку мил и до веку не приедается, соль на столе, беда в стороне. Покажи мне, хлеб, что видеть хочу, помоги узнать, что прошу. Тесто творю, тебя благодарю!
Водорябов тихонько сидел за столом, а ведьма выгребла из сосуда комочек липкого теста и бросила его в печь.
– Горе на дым, дым на ветер, – громко сказала Екатерина Терентьевна.
Невозмутимо вымыла ведерко, поставила на полку и чистым полотенцем вытерла стол, не глядя на Водорябова. Он занервничал.
– Э, извините, вы мне ничего не скажете?
– Отчего же не скажу? – усмехнулась старуха. – Сейчас отправляйся к себе на пасеку. Ночью не выходи, окна и двери не открывай. Постарайся уснуть, а не уснешь, лежи себе спокойненько. На голос не отвечай и сам вопросов не задавай, а прикинься слепым, глухим и неподвижным пнем. Понял?
– Понял, – сказал Водорябов.
– Утречком приду к тебе, и станем проклятие с тебя уводить. Приготовь две новые простыни, большое зеркало и дрова для костра. Все, иди себе помаленьку.
Он поднялся из-за стола и только сейчас понял, как же сильно устал и перенервничал.
– Так я пойду? – нерешительно спросил Водорябов.
– Ступай, ступай, – ответила ведьма, – только помни, о чем я тебя предупреждала!
Глава 2
Швыров попросил Карлоса свернуть квантовый компьютер, разложил на овальном столе свою куртку, поставил рядом бочонок и аккуратно скопировал его красный орнамент на плечи своего сценического прикида. Затем отставил куртку на вытянутых руках, полюбовался результатом и остался очень доволен своим произведением. Он и не заметил, что Алиса уже несколько минут стоит за его спиной и наблюдает за его художественными опытами.
– Красиво получилось, – сказала она.
– Просто захотелось нарисовать этот орнамент, я и татушку такую потом себе сделаю!
– Прикольно, – согласилась Алиса.
– Алиса, я давно хотел с тобой поговорить… – Швыров взял ее за руку. Алиса улыбнулась легкой улыбкой и руки не отняла. – Понимаешь… – Швыр сделал многозначительную паузу…
И напрасно, потому что к ним подошел Карлос и прервал попытку объяснения. Алиса вспыхнула, ее рука выскользнула из ладони Михаила.
– Извините, если помешал, – очень серьезно сказал Карлос, – но перед выходом я хочу сказать вам пару слов. Это последний инструктаж.
Все уселись рядышком на диване и приготовились слушать. Швыров опустил руку на спину стиснутого между ним и Алисой Грызлова.
– Итак, – значительно произнес Карлос, прохаживаясь вперед и назад по гостиной, – план действий такой: мы спускаемся в метро…
– Меня ни за что не пропустят в метро с этим мечом! – перебил его профессор Серебряков, сидевший с мечом, зажатым между коленями. – На меня охотилась вся милиция подземки! По-моему, они намеревались в меня стрелять!
– Не волнуйтесь, профессор! – успокоил его Карлос. – Мы с вами пройдем в метро под прикрытием магического облака.
– Да, тебе тоже открыто идти не резон, – рассмеялся немного ехидно Швыров, – в своем костюме ты похож на терминатора из японских анимэшек. Может, опять генералом прикинешься?
Карлос укоризненно посмотрел на Швырова, но ничего не сказал. Помолчав несколько секунд, он продолжил свою речь:
– Самое главное – все время держаться вместе! Вы не должны отставать, глазеть по сторонам, пугаться нечисти и вскрикивать, иначе привлечете к себе ненужное внимание. Наша задача – затеряться в толпе, но не выпускать друг друга из поля зрения. Понятно?
– Яснее некуда, – расстроилась Юля. – Я могу запросто вскрикнуть, если ко мне прикоснется какой-нибудь неупокоенный дух. Я их до смерти боюсь! Они еще хуже, чем летучие мыши!
– На тебе стоит мощная магическая защита, они тебе ничего не сделают! – заверил ее Карлос.
Швыров снова вспомнил о тетке. Он не привык обходиться без нее и скучал, а еще очень волновался. Ведь занималась тетка Ванда опасным делом с непредсказуемым зачастую результатом. Ну как объяснить ее исчезновение? Профессор Серебряков успокаивает, просит не волноваться, но, в конце концов, баба Ванда не тетя профессора, она его, Швырова, любимая тетечка. Как бы ему сейчас было спокойно, если бы она была с ними! Швыров отогнал от себя грустные мысли и стал собираться, поглядывая искоса на Карлоса, который что-то объяснял Алисе.
Она радостно улыбалась ему в ответ, и Швыров снова почувствовал болезненный укол ревности.
– Нет повода для расстройства. Ты не печалься, Миха, послушай старого домового, – сказал Грызлов, тихонько подойдя сзади, – я ведь много чего вижу!
– Не пойму, о чем ты, Разлаич, – прикинулся дурачком Швыров.
Грызлов хрипловато, озорно рассмеялся и уселся у ног полу, не переставая улыбаться в усы.
– Карлос, он же варяг, как приехал, так и уедет, – хитро прищурился домовой. – Не из нашенских он, а вы все тут останетесь! Понимаешь, об чем это я?
– Ну успокоил ты меня, спасибо за сочувствие, Разлай Макдональдович, – с иронией в голосе поблагодарил Швыров.
– Не за что, – хмыкнул Грызлов…
Саша так и не пришел в сознание, а врачи сказали Ниночке, что это летаргия, то есть он погрузился в такой глубокий, мертвый сон, что не может проснуться. Она расплакалась, а врачи не знали, чем ее утешить. Летаргия не до конца изучена, никто не знает причин, по которым человек может заснуть и не проснуться, как Спящая Красавица. И никто не может сказать наверняка, когда же Саша придет в себя, может быть, и завтра, а может, только через десять лет.
– Почему это случилось с ним? – спрашивала Ниночка медиков, а те как-то незаметно исчезали, оставляя ее один на один со спящим.
Ниночка села на стул рядом с кроватью и взяла Сашу за руку. Самое страшное, что он был очень похож на мертвого. Если раньше его дыхание было обычным, то сейчас стало почти незаметным. Саша был очень бледен, а его рука, которую она держала между своими ладонями, холодной и сухой.
– Вернись ко мне! – попросила его Ниночка. – Пожалуйста, вернись!
– Ты только не плачь, доченька! – раздался за ее спиной незнакомый голос, и Ниночка подпрыгнула от неожиданности.
Рядом с ней стояла старенькая нянечка со шваброй в руках. Ее доброе лицо покрывали глубокие морщины, а глаза были голубые-голубые, совсем даже не выцветшие от возраста. Уловив в ее голосе сочувствие, Ниночка заплакала еще сильнее.
– Почему мне никто ничего ясного не скажет? Все темнят, темнят… Что же делать?
– Его душенька сейчас на том свете в гостях, – сказала голубоглазая старушка, – но он тебя видит, слышит и чувствует. Пусть он будет уверен, что ты его любишь и ждешь, тогда быстрее вернется обратно.
– Спасибо вам за добрые слова, – слегка улыбнулась Ниночка, – я буду с ним разговаривать.
– Забери его отсюда, пусть дома спит. Что тут хорошего! Поговори с врачом, они только рады будут от такого пациента избавиться!
Ниночка бросилась искать главврача. Неохотно впустив ее в свой тесный кабинет, усталый врач для видимости посочувствовал и приготовился отвечать на глупые вопросы. А то и отпаивать истерически настроенную дамочку. Но ничего подобного не произошло.
– Я могу забрать его домой? – спросила Ниночка.
– В принципе да… – обрадовался врач, – только уход за ним очень сложный, вы справитесь?
– Справлюсь, – твердо сказала Ниночка.
– Его нужно будет поить, кормить, мыть. Вы готовы к этому? А то заберете, а потом привезете обратно!
– Да нет, что вы! Только напишите мне все подробно, чтобы я вас больше не беспокоила!
Домой Сашу привезли Малышкин со своим оператором. Корделия утешала Ниночку и обещала помогать. Малышкин сбегал в магазин, в аптеку, и Сашу удобно устроили на разложенном диване. Корделия вызвалась обеспечить специальное питание, калорийное и протертое, чтобы Саша не подавился едой. Врач сказал, что глотательный рефлекс у него сохранился, но нужно соблюдать предельную осторожность и кормить из чайной ложечки, маленькими порциями.
Корделия приготовила суп-пюре из цветной капусты и грейпфрутовый сок, в который добавила щедрую порцию патентованных растворимых витаминов. Малышкины просидели у Ниночки допоздна и ушли с таким расчетом, чтобы успеть на последний поезд метро.
– Зайди завтра ко мне в студию, – попросила Ниночка Корделию, – сообщи, что я заболела и не знаю, когда выйду на работу.
– Красиво получилось, – сказала она.
– Просто захотелось нарисовать этот орнамент, я и татушку такую потом себе сделаю!
– Прикольно, – согласилась Алиса.
– Алиса, я давно хотел с тобой поговорить… – Швыров взял ее за руку. Алиса улыбнулась легкой улыбкой и руки не отняла. – Понимаешь… – Швыр сделал многозначительную паузу…
И напрасно, потому что к ним подошел Карлос и прервал попытку объяснения. Алиса вспыхнула, ее рука выскользнула из ладони Михаила.
– Извините, если помешал, – очень серьезно сказал Карлос, – но перед выходом я хочу сказать вам пару слов. Это последний инструктаж.
Все уселись рядышком на диване и приготовились слушать. Швыров опустил руку на спину стиснутого между ним и Алисой Грызлова.
– Итак, – значительно произнес Карлос, прохаживаясь вперед и назад по гостиной, – план действий такой: мы спускаемся в метро…
– Меня ни за что не пропустят в метро с этим мечом! – перебил его профессор Серебряков, сидевший с мечом, зажатым между коленями. – На меня охотилась вся милиция подземки! По-моему, они намеревались в меня стрелять!
– Не волнуйтесь, профессор! – успокоил его Карлос. – Мы с вами пройдем в метро под прикрытием магического облака.
– Да, тебе тоже открыто идти не резон, – рассмеялся немного ехидно Швыров, – в своем костюме ты похож на терминатора из японских анимэшек. Может, опять генералом прикинешься?
Карлос укоризненно посмотрел на Швырова, но ничего не сказал. Помолчав несколько секунд, он продолжил свою речь:
– Самое главное – все время держаться вместе! Вы не должны отставать, глазеть по сторонам, пугаться нечисти и вскрикивать, иначе привлечете к себе ненужное внимание. Наша задача – затеряться в толпе, но не выпускать друг друга из поля зрения. Понятно?
– Яснее некуда, – расстроилась Юля. – Я могу запросто вскрикнуть, если ко мне прикоснется какой-нибудь неупокоенный дух. Я их до смерти боюсь! Они еще хуже, чем летучие мыши!
– На тебе стоит мощная магическая защита, они тебе ничего не сделают! – заверил ее Карлос.
Швыров снова вспомнил о тетке. Он не привык обходиться без нее и скучал, а еще очень волновался. Ведь занималась тетка Ванда опасным делом с непредсказуемым зачастую результатом. Ну как объяснить ее исчезновение? Профессор Серебряков успокаивает, просит не волноваться, но, в конце концов, баба Ванда не тетя профессора, она его, Швырова, любимая тетечка. Как бы ему сейчас было спокойно, если бы она была с ними! Швыров отогнал от себя грустные мысли и стал собираться, поглядывая искоса на Карлоса, который что-то объяснял Алисе.
Она радостно улыбалась ему в ответ, и Швыров снова почувствовал болезненный укол ревности.
– Нет повода для расстройства. Ты не печалься, Миха, послушай старого домового, – сказал Грызлов, тихонько подойдя сзади, – я ведь много чего вижу!
– Не пойму, о чем ты, Разлаич, – прикинулся дурачком Швыров.
Грызлов хрипловато, озорно рассмеялся и уселся у ног полу, не переставая улыбаться в усы.
– Карлос, он же варяг, как приехал, так и уедет, – хитро прищурился домовой. – Не из нашенских он, а вы все тут останетесь! Понимаешь, об чем это я?
– Ну успокоил ты меня, спасибо за сочувствие, Разлай Макдональдович, – с иронией в голосе поблагодарил Швыров.
– Не за что, – хмыкнул Грызлов…
Саша так и не пришел в сознание, а врачи сказали Ниночке, что это летаргия, то есть он погрузился в такой глубокий, мертвый сон, что не может проснуться. Она расплакалась, а врачи не знали, чем ее утешить. Летаргия не до конца изучена, никто не знает причин, по которым человек может заснуть и не проснуться, как Спящая Красавица. И никто не может сказать наверняка, когда же Саша придет в себя, может быть, и завтра, а может, только через десять лет.
– Почему это случилось с ним? – спрашивала Ниночка медиков, а те как-то незаметно исчезали, оставляя ее один на один со спящим.
Ниночка села на стул рядом с кроватью и взяла Сашу за руку. Самое страшное, что он был очень похож на мертвого. Если раньше его дыхание было обычным, то сейчас стало почти незаметным. Саша был очень бледен, а его рука, которую она держала между своими ладонями, холодной и сухой.
– Вернись ко мне! – попросила его Ниночка. – Пожалуйста, вернись!
– Ты только не плачь, доченька! – раздался за ее спиной незнакомый голос, и Ниночка подпрыгнула от неожиданности.
Рядом с ней стояла старенькая нянечка со шваброй в руках. Ее доброе лицо покрывали глубокие морщины, а глаза были голубые-голубые, совсем даже не выцветшие от возраста. Уловив в ее голосе сочувствие, Ниночка заплакала еще сильнее.
– Почему мне никто ничего ясного не скажет? Все темнят, темнят… Что же делать?
– Его душенька сейчас на том свете в гостях, – сказала голубоглазая старушка, – но он тебя видит, слышит и чувствует. Пусть он будет уверен, что ты его любишь и ждешь, тогда быстрее вернется обратно.
– Спасибо вам за добрые слова, – слегка улыбнулась Ниночка, – я буду с ним разговаривать.
– Забери его отсюда, пусть дома спит. Что тут хорошего! Поговори с врачом, они только рады будут от такого пациента избавиться!
Ниночка бросилась искать главврача. Неохотно впустив ее в свой тесный кабинет, усталый врач для видимости посочувствовал и приготовился отвечать на глупые вопросы. А то и отпаивать истерически настроенную дамочку. Но ничего подобного не произошло.
– Я могу забрать его домой? – спросила Ниночка.
– В принципе да… – обрадовался врач, – только уход за ним очень сложный, вы справитесь?
– Справлюсь, – твердо сказала Ниночка.
– Его нужно будет поить, кормить, мыть. Вы готовы к этому? А то заберете, а потом привезете обратно!
– Да нет, что вы! Только напишите мне все подробно, чтобы я вас больше не беспокоила!
Домой Сашу привезли Малышкин со своим оператором. Корделия утешала Ниночку и обещала помогать. Малышкин сбегал в магазин, в аптеку, и Сашу удобно устроили на разложенном диване. Корделия вызвалась обеспечить специальное питание, калорийное и протертое, чтобы Саша не подавился едой. Врач сказал, что глотательный рефлекс у него сохранился, но нужно соблюдать предельную осторожность и кормить из чайной ложечки, маленькими порциями.
Корделия приготовила суп-пюре из цветной капусты и грейпфрутовый сок, в который добавила щедрую порцию патентованных растворимых витаминов. Малышкины просидели у Ниночки допоздна и ушли с таким расчетом, чтобы успеть на последний поезд метро.
– Зайди завтра ко мне в студию, – попросила Ниночка Корделию, – сообщи, что я заболела и не знаю, когда выйду на работу.