Сташеф Кристофер. Мой сын маг (Маг - 5)

   - Ты уверен?
   - Чистая интуиция пока.
   - От интуиции даже у нас дома отмахиваться не стоит, а уж тем более в этом мире, - согласился Рамон. - Как бы то ни было, похоже, нам придется смотаться домой и разобраться с этим Гролдором, верно?
   Мэт сглотнул подступивший к горлу ком. Ему стало страшно. Столкнуться с наркодельцом, располагавшим вооруженной бандой, - это само по себе паршиво, так вдобавок еще эта встреча должна состояться в мире, где Мэту не помогла бы магия...
   Но тут он вспомнил, что некоторые его заклинания пусть слабо, но все же срабатывали в Нью-Джерси и что Найробусу хочешь не хочешь, а надо держать канал связи между двумя мирами открытым. Мэту следовало придумать, как воспользоваться природными магическими силами Меровенса в Нью-Джерси, и если и было на свете место, которое так сильно нуждалось в этом...
   - Да, папа. Нам придется отправиться домой.
   ***
   Савлу пришлось признать: когда надо, он способен выглядеть весьма устрашающе, а сейчас ему как раз этого и хотелось. Очнувшись, Бейдизам увидел ярко пылавший очаг и длинноволосого, бородатого мужчину с орлиным носом.
   Мужчина, зловеще ухмыляясь, склонился над ним. Его лицо освещали только отблески огня.
   Колдун выпучил глаза, на миг похолодел от страха, но тут же побагровел от злости и забормотал проклятия, которых, впрочем, не было слышно, поскольку рот Бейдизама был плотно заткнут кляпом. Руки колдуна дергались, он пытался двигать ими - безуспешно, руки были крепко связаны у него за спиной.
   - Терпеть не могу тех, кто пугает женщин, - с отвращением прошипел Савл. Обожаю смотреть, как они мучаются.
   От леденящего взгляда Савла Бейдизам перестал корчиться и замер. А Знахарь вынул из очага кочергу. Конец кочерги раскалился докрасна. Савл плюнул на кочергу, прислушался к тому, как она зашипела, и сокрушенно покачал головой.
   - Не разогрелась еще как следует. Швырнув кочергу обратно в очаг, он обернулся к побледневшему как полотно колдуну.
   - Видишь ли, у меня к тебе есть несколько вопросов. Не хотелось бы делать тебе больно... ну, только если это уж очень сильно понадобится, сам понимаешь...
   Он просунул руку под бурнус Бейдизама и дернул колдуна за ногу - не сильно, но в том месте, где нужно. Колдун застонал от боли.
   Савл тут же отпустил его, но пояснил:
   - Это я еще легонько дернул - просто показал тебе, что к чему. Если бы я по-настоящему дернул, ты бы корчился от боли час, а то и подольше, даже после того, как я отпустил бы твою ногу. Древние греки и современные фабы располагают массой полезных сведений по анатомии, а еще больше об этом знают люди, обитающие на Дальнем Востоке, - кое-что такое знают, что...
   Бейдизам что-то неразборчиво прорычал.
   - Понимаю, это очень грубо - просто сила, никакой магии, - кивнул Савл и взял в руки кусок толстой веревки. - Вот так будет поизысканнее.
   И Савл принялся читать нараспев какие-то глупые стишки, страшно при этом гнусавя и изо всех сил стараясь, чтобы в стихах соблюдалась ритмика, размер и рифма. Одновременно Савл завязывал один за другим узлы на веревке.
   Глаза Бейдизама выпучились. Заклинание было ему знакомо - или напоминало что-то. Он в страхе замычал и снова принялся вырываться из связывающих его пут.
   - Ты не бойся, - успокоил его Савл. - Больно не будет, я только...
   Тут распахнулась дверь, в темницу хлынул свет. На пороге стояла Химена.
   Она воскликнула:
   - Знахарь! Что же ты делаешь! Ты же целитель, а не мучитель.
   - Это верно, - согласился Савл. - Вот только никто, кроме целителей, не знает, как по-настоящему сделать больно: так что...
   - Нет! - Химена решительно шагнула к Савлу и вырвала веревку из его рук.
   - Может быть, этот человек хотел меня обесчестить, но он все-таки человек, а не зверь!
   - Это ваше личное мнение, - упрямо возразил Савл.
   - Пусть пытками занимается тот, кто служит Злу!
   - Ну хотя бы немножечко! - взмолился Савл.
   Пусть подышит негодяй мерзкими миазмами! Пальцы на его ногах пускай скрючит спазмами!
   Пальцы на ногах у Бейдизама скрутило судорогой.
   Он взвыл.
   - Как же тебе не стыдно! - воскликнула Химена. - Мы должны действовать убеждением, а не пытками! - Она оттолкнула Савла и уселась на жесткую лежанку.
   Стащив с Бейдизама туфли, она начала массировать его ступни, напевая по-испански нежную, успокаивающую колыбельную. Бейдизам облегченно застонал, а Савл, стоявший у стены темницы, сердито сверкал глазами.
   - Прости моего друга, - мягко проговорила Химена. - Твои приставания ко мне разозлили его, пожалуй, еще больше, чем меня. - В конце концов, ведь Бейдизам не знал, кто стукнул его по голове - так пусть думает, что это был Савл. - Не думай, я по достоинству оценила твои похвалы моей красоте, - с улыбкой добавила Химена; она казалась сейчас скромной девушкой, смущенной лестью мужчины. - Но я не лгала тебе, когда говорила о верности франкских женщин - о такой верности, какую бы и мусульмане ценили в своих женах. Я должна свято чтить законы брака, как мне велит моя вера, - должна, дабы спастись! Вера укрепляет меня, и я сохраню верность моему мужу, какие бы мне ни грозили испытания. Даже если мне захочется, я не изменю ему. - Она опять улыбнулась, дав Бейдизаму созерцать всю нежность, все желания, какие в ней пробудили воспоминания о Рамоне. - Но я этого не хочу, потому что люблю моего мужа, и сейчас я люблю его еще больше, чем тогда, когда мы только поженились.
   Бейдизам смотрел на Химену в буквальном смысле слова как зачарованный. Он не мог знать испанского языка, на котором разговаривали в другом мире, не мог догадаться, что та песенка, которую пела Химена, поглаживая его сведенные судорогой пальцы, на самом деле была заклинанием, предназначенным для того, чтобы испытываемая Бейдизамом страсть отступила и преобразилась в поклонение.
   Именно в поклонение - чтобы Бейдизам смотрел на нее, словно на стоящую на высоком пьедестале статую.
   - Позволь, я выну кляп у тебя изо рта, - вполголоса проговорила Химена. Пора тебя пожалеть. Ты, наверное, испытываешь страшную жажду. - Химена склонилась к колдуну и вытащила кляп у него изо рта. От ее близости Бейдизам весь дрожал, но как только губы его смогли сомкнуться, он перевернулся на бок и закашлялся. Излучая сочувствие, Химена поднесла к губам Бейдизама кубок с вином. Колдун отпил немного, но потом вспомнил, что находится во вражеском стане, и, глядя в кубок, пробормотал заклинание.
   - Вино не изменит цвет, - заверила его Химена. - Там нет яда. Разве мы могли бы так обойтись с гостем? А ты будешь нашим гостем, как только оправишься от боли, причиненной тебе Савлом. Честное слово, Савл, - сердито сказала Химена, укоризненно глянув на Знахаря. - Ты вел себя не лучшим образом!
   - Я очень сожалею, - буркнул Савл - сама пристыженность.
   - Он печется о моей безопасности, - пояснила Химена Бейдизаму. - Его обуял гнев, вот почему он был столь беспощаден с тобой. - Тут она нахмурилась. Однако зачем было идти на город, который вам ничем не грозил, скажи? Настоящий злодей поручил вам это дело!
   Бейдизам напрягся.
   - Наш махди - не злодей!
   Химена пристально посмотрела на колдуна.
   - Так это, значит, махди отправил вас на осаду города?
   - Да, он! - воскликнул Бейдизам, но тут до него дошло, что вопрос был задан насмешливо, и он неохотно добавил:
   - Ну, если честно, то я был одним из тех, кто уговорил его стать нашим махди. Но командует войском, безусловно, он!
   - Войском-то командует он, - согласилась Химена. - Но когда война окончится, кто будет править - не истинный ли мудрец?
   - Мудрец? - усмехнулся Бейдизам, вновь обретя уверенность. В конце концов, ему было известно то, чего не знала Химена. - Скажи лучше - стратег! О да, Найробус хочет покорить весь мир, и он использует для этого веру в Аллаха так же легко, как любую другую веру. Ему нужно одно: чтобы все объединились под единоличным правлением.
   - Его правлением? - уточнила Химена.
   - Почему бы и нет? Он по крайней мере знает, чего хочет, и верит в себя.
   - А ты в него веришь? - требовательно вопросила Химена.
   - Пока выполняю его требования - да, - пожал плечами Бейдизам. - А почему бы мне их не выполнять? Он даст мне власть над пятой частью мира, и я стану править землями - надо мной будет властен только Найробус. Так почему бы мне не делать то, чего он от меня хочет?
   Химена нахмурилась:
   - И что же ты станешь делать с пятой частью мира?
   - Не сомневайся; я буду справедлив ко всем, независимо от их положения, заверил ее Бейдизам. - Не сомневайся, будет мир, и ни один человек не поднимет руку на другого, не станет красть у ближнего жен и добро. И всякий купец будет беспрепятственно ходить из Ибирии в Латрурию и даже в Аллюстрию и не бояться разбойников.
   - И все? - таинственно улыбнулась Химена. - И не будет ни богатства, ни роскоши, ни гаремов?
   - Ну почему же? - ухмыльнулся Бейдизам. - Править пятой частью мира тяжело. И мне будет необходимо утешение... и уют.
   Савл фыркнул. Химена сердито зыркнула на него.
   - Положение дает свои прелести, да?
   - Ну а как же! - воскликнул Бейдизам и ухмыльнулся примерно так же, как незадолго до этого Савл.
   - А что он за человек, этот Найробус? - невинно поинтересовалась Химена.
   - Он справедлив в суждениях, говорит мягко, у него приятные манеры, он учтив со всеми, - отвечал Бейдизам. - По-своему он мудр, но... но дело для него превыше всего.
   - Молод он или стар?
   - Пожилой, - подумав, ответил Бейдизам. - Волосы и борода у него седые, а глаза серые. Если честно - похож он больше на франка, чем на мавра.
   - Вот как... - задумчиво протянула Химена.
   - Только не думай, он не предатель, не изменник! - горячо воскликнул Бейдизам. - Франком он никак быть не может - он в совершенстве владеет арабским языком и берберским тоже!
   Однако Химена, располагая богатым опытом изучения и преподавания иностранных языков, отлично знала, что порой иностранцам, хорошо изучившим какой-либо язык, удается разговаривать на нем чище, чем аборигенам. Но конечно, Бейдизаму она этого не сказала - она только улыбнулась и увела разговор в сторону.
   - Мне пора уходить, господин Бейдизам, но я пошлю людей, и они отведут тебя в покои более уютные, нежели эти.
   Бейдизам нахмурился:
   - Значит, я останусь вашим пленником?
   - Я бы предпочла считать тебя гостем, - улыбнулась Химена, - но попросила бы тебя ни с кем не разговаривать, пока ты будешь гостить у нас, и тем более не читать заклинаний.
   Бейдизам лукаво усмехнулся:
   - Вот этого не обещаю, да и пообещай я - ты бы мне не поверила!
   - Что поделаешь! - вздохнула Химена и что-то спела. Савл понял, что это латынь, но распознал только одно слово, повторявшееся несколько раз.
   - Приятный напев, - заключил Бейдизам. - Это песня о том, что ты прощаешься со мной?
   - Только до завтрашнего полудня, - пообещала Химена. - Я буду навещать тебя раз в день - мы будем вместе обедать, если у меня в ту пору не будет важных дел. Мои слуги сделают все для того, чтобы тебе было уютно. Надеюсь, твое пребывание у нас будет приятным.
   - Каким уж там приятным, если я своим делом заниматься не смогу... - кисло проговорил Бейдизам. - Но уж как-никак все же приятнее будет, чем в компании с этим твоим кровожадным дружком. Могу я надеяться на то, что ты уведешь его с собой?
   - О, конечно. Савл, пойдем со мной, - попросила Химена. Она подошла к двери и вышла из темницы. Савл на прощание одарил Бейдизама убийственной акульей улыбкой и ушел следом за Хименой.
   Закрыв за собой дверь, он прошептал:
   - Славно сработано. Вы его буквально очаровали.
   - Спасибо, Савл, - отозвалась Химена, скромно потупив взор. - Но я тут почти что ни при чем - все дело в даре, а не в действиях, сам понимаешь.
   - Понимаю, но вы умело использовали свой талант! А за дверью, в темнице, злорадно ухмылялся Бейдизам. Глупые франки оставили его здесь связанным по рукам и Ногам, но зато теперь его губы обрели свободу. Кляп исчез, а много ли нужно колдуну для того, чтобы удрать из темницы? Только его губы! И Бейдизам начал медленно, слово за словом, плести арабское заклинание.
   Глава 23
   Поднимаясь по лестнице, ведущей наверх из подземелья, Химена заметила:
   - Ты прекрасно сыграл свою роль, Савл. К тому времени, как я вошла, он был здорово напуган.
   - Ну спасибо, леди Мэнтрел, - усмехнулся Савл, но в усмешке его притаилось нечто вроде "вот ведь влип!". - Когда маленький был, насмотрелся фильмов ужасов.
   - Весьма способствует повышению общего уровня, - улыбнулась Химена. - Ты из них многому научился. Что ты с ним сделал?
   - С ним - ничего. Я просто подражал садистам, которые мне время от времени попадались на жизненном пути с тех пор, как я угодил в этот мир. Но Бейдизам об этом, конечно, ни сном ни духом не ведал.
   - У тебя настоящий талант, - похвалила Савла Химена. - А мимика какая!
   - Ну спасибо, - буркнул Савл, вовсе не радуясь этим похвалам. - Но вы, надеюсь, понимаете, что, как только мы оказались за дверью, Бейдизам тут же принялся плести заклинания, дабы перенестись из темницы в свой шатер?
   - Конечно, - кивнула Химена. - Только у него ничего не выйдет. Я об этом позаботилась.
   - Понимаю. Вы спели это странное маленькое заклинание. А что это такое было? Я только одно слово выхватил - "афазия".
   - Но ты знаешь, что оно означает?
   - Конечно, знаю. Это сильнейший дефект речи, вызываемый поражением мозга.
   Страдающий афазией способен производить все звуки речи - у такого больного и язык, и голосовые связки, и губы - все в норме. Но работают они вне связи с головным мозгом - связь между мозгом и органами речи нарушена.
   - Интересно излагаешь, - нахмурилась Химена.
   - Чисто научно. Больной, страдающий афазией, думает: "Я говорю совершенно внятно", но с губ его срывается сущая абракадабра. Такой больной не способен выразить свои мысли связно. Что бы он ни пытался сказать, получается полная белиберда, и... - Савл запнулся и уставился на Химену. - Вы этого не сделали!
   - Как раз это я и сделала, - гордо ответствовала Химена. - У него теперь самая настоящая афазия, и она будет прекращаться только тогда, когда он будет разговаривать со мной. А я надеюсь, ты в это время будешь рядом и сможешь противостоять любому заклинанию, которое он попытается произнести.
   - Это, конечно, можно, - растерянно пробормотал Савл. - Но я-то вам на что? Вы - неплохая специалистка по заклинаниям.
   - Ты мне нужен, потому что рано или поздно он рискнет броситься на меня с ног собьет или рот заткнет, чтобы я не смогла перекрыть его заклинания, - с непоколебимой уверенностью объяснила Химена. - Может, он и не тигр, каковым себя считает, но уж волк - это точно. И ты не позволишь мне войти одной в его логово, правда, Савл?
   - Ни за что, - решительно отозвался Савл, вспомнив о пророке Данииле.
   В общем, выходило следующее: как бы Бейдизам ни лез из кожи вон, ему суждено было томиться на положении постоянного гостя, а никто из его помощников не жаждал взять на себя такую ответственность, как нападение на город в отсутствие магической поддержки. Колдун-командир исчез, и осада превратилась в подобие сидячей забастовки.
   ***
   Мэт вернулся к Луко и пнул его ногой. Голова парня запрокинулась, на губах его по-прежнему играла дурацкая улыбочка.
   - Он в трансе, но жив и здоров. Что нам с ним делать, папа? Не можем же мы его тут бросить! Отец Мэта пожал плечами:
   - А что я всегда делал раньше, когда он загуливал допоздна? Я его отводил домой.
   - И правда, почему бы и нет? - сказал Мэт, но призадумался. - А ведь может быть, что всякий раз, когда кто-то перемещается по каналу между двумя мирами, сам канал как бы укрепляется?
   - И по нему легче вернуться в Нью-Джерси? Согласен, - кивнул Рамон. - Но что самое главное - легче вернуться сюда.
   - Верно подмечено, - буркнул Мэт и нахмурился. - Я же не хочу, чтобы канал закрылся, пока я снова не окажусь здесь, верно? Ну что ж, окажем каналу первую помощь, пусть откроется получше...
   Канал волшебный, стань пошире,
   Прими его в далеком мире.
   Что был он здесь - ему липа кажется.
   Перехитрим сейчас Найробуса,
   И Луко в миг один окажется
   На остановочке автобуса
   Тридцать четвертого маршрута.
   Так, будто бы и не был тут он!
   Фигура Луко как бы вытянулась, стала прозрачной и исчезла.
   - Он был славным парнишкой, - вздохнул Рамон. - И остался бы таким, уделяй отец ему побольше внимания.
   - А он и уделял, - хмыкнул Мэт. - Когда ему нужно было, чтобы кто-нибудь послушал, как он заливает насчет того, какой он был когда-то герой.
   Тут послышался возмущенный и испуганный вопль, и оба Мэнтрела резко обернулись, чтобы посмотреть, почему кричит Каллио. Воришка таращился себе под ноги, где появилась ямка глубиной в несколько дюймов. Мэт шагнул к воришке.
   - Что случилось, Каллио?
   - Моя добыча! - воскликнул тот. - Я ее закопал ну, как вы мне и говорили, а она возьми да утони в земле глубоко, видать!
   - А-а-а, понятно, - усмехнулся Мэт. - Она не утонула, Каллио. Она совсем исчезла. Это ружье, Каллио, не принадлежало этому миру - оно из другого мира, и теперь его здесь больше нет. Понимаешь, Луко притащил с собой эту вещь из другой страны, и сейчас я его отослал туда, откуда он явился, так что, видимо, и его оружие отправилось вместе с ним туда же.
   Каллио вскочил, сжал кулаки и гневно уставился на Мэта.
   - Так вот, значит, зачем вы присоветовали вещички закопать?! Чтоб потом слямзить их у меня с помощью вашей гадкой магии?
   - Только одну-единственную вещь - это ружье, - успокаивал воришку Мэт. - И уверяю тебя, оно тебе совсем не нужно.
   Каллио открыл было рот, чтобы возразить, но тут же побледнел от страха.
   - Оно чего, колдовское что ли?
   - Выражаясь языком этого мира - да, колдовское, и притом колдовство это ужасное. С его помощью можно убить множество людей.
   Каллио с содроганием отвернулся.
   - Ну, тогда... спасибо, что ты слямзил его у меня, чародей!
   - Ничего я у тебя не елям... - слабо запротестовал Мэт, не в состоянии объяснить Каллио все так, чтобы тот его понял.
   Рамон положил руку на плечо сына.
   - Не надо ничего объяснять, Мэтью. Наш Каллио - симпатичный жулик, но он из тех, кто слышит только то, что хочет услышать.
   - Или то, что способен понять, - добавил Мэт с сардонической усмешкой. Не уверен, что в этом смысле я его намного обошел.
   - Конечно, обошел, - заверил отец сына. - Ты только посмотри, как много ты знаешь о Нашем враге, Найробусе, располагая практически одними догадками.
   - Одни догадки, одни догадки... - расстроенно покачал головой Мэт. - Мне до сих пор трудно представить, что этот симпатичный старикан - такой злодей.
   Такой добрый, мягкий человек...
   - А что тут удивительного? И я могу таким представиться, если очень нужно, - пожал плечами Рамон.
   - Скажешь тоже! Ты такой и есть - добрый и мягкий.
   - Многие люди моего склада характера стараются этого не показывать, Мэтью.
   К тому же я могу, когда надо, быть очень даже неприятным, тяжелым человеком.
   Мэт вспомнил годы своего детства и ряд стычек отца с другими родителями, да и последние несколько недель говорили о многом.
   - Это верно, папа. Итак, Найробус - тот самый человек, который стоит за всем происходящим, независимо от того, что им руководит, какие у него причины...
   - Предательство, предательство... - начал было цитировать Рамон, но Мэт испуганно оборвал отца:
   - Не надо, папа! Ты же не станешь тут читать стихи только для того, чтобы мне что-то доказать!
   - И правда, - смутился Рамон, но тут же просиял. - Я уже прервал рифму, значит, стихов не получится. Так вот, "над истиной сплошное издевательство".
   - Не совсем точно, - покачал головой Мэт. - Я бы сказал, что наш Найробус не то чтобы грешит против истины. Нет, он скорее достигает верной цели неверными средствами.
   - Это - в лучшем случае, - согласился Рамон. - А что более вероятно - он достигает неверной цели неверными средствами, однако весьма искушен в том, как выставить себя добряком.
   - Хорошо хоть те злодеи, с которыми мне приходилось иметь дело раньше, выглядели именно злодеями, - вздохнул Мэт. - А теперь встретился злодей, выглядящий добреньким. Будем надеяться, что его эмиссар-наркоделец не так респектабелен с виду.
   - В этом даже можешь не сомневаться, - мрачно отозвался Рамон. - Но респектабельность и доброта - совершенно разные вещи. Хотя, когда этот старикан уговаривал меня бросить преподавательскую работу и открыть собственное дело, он, безусловно, выглядел и добрым, и респектабельным.
   - Ну да, а когда ты купил магазинчик, он поручил Гролдору разорить тебя.
   Рамон пожал плечами:
   - Мы ему мешали. Он одним выстрелом убил двух зайцев.
   - Да, они сработали славно - с их точки зрения. Вытянули меня из Меровенса - да как ловко. У них бы еще ловчее вышло, если бы они не дали мне вернуться, не будь на моей стороне Короля-Паука и святого Монкера.
   Рамон кивнул:
   - Однако их успех может обернуться против них же самих. Ведь для того чтобы пользоваться наркотиком, дабы перекачивать энергию из одного мира в другой, они постоянно должны держать переместительный канал открытым.
   - Хорошо подмечено. - Мэт посмотрел на отца, и в глазах его сверкнул огонек. - Очень уважаю такие вот побочные эффекты - использование вражеской тактики против самого же врага.
   - Хочешь сказать, что можно обратить их оружие против них? - усмехнулся Рамон. - Справедливость такого подхода отзывается эхом в моей поэтичной душе.
   - Я знал, что ты станешь здесь хорошим волшебником - есть на то причина, улыбнулся Мэт.
   - Одна-единственная? - прищурился Рамон. Мэт подмигнул отцу:
   - Есть и другая - твоя преданность словам. Рамон пожал плечами:
   - Слова имеют вкус.
   - А чародей - дегустатор, - задумчиво протянул Мэт. - Забавный парадокс.
   Но я надеюсь, мы найдем и еще кое-какие побочные эффекты во вражеской тактике, которые сможем использовать против Гролдора. Потому что... что бы не случилось, я должен вернуться домой и убрать его.
   - Пожалуй, я готов к этой битве, кивнул Рамон и, улыбнувшись, распрямил плечи. - Пешком или поедем?
   Мэт сурово смотрел на отца.
   - Папа, я сказал: "Я должен вернуться". Я. Понимаешь?
   Рамон нахмурился.
   - Но он больше мой враг, чем твой! - В его голосе тоже появилась суровость. - Я не могу допустить, чтобы ты дрался за меня!
   - Гролдор - всего-навсего второстепенный театр военных действий в моей большой войне, - напомнил отцу Мэт. - "Алисанда против Найробуса" означает;
   "Найробус против меня".
   - Да, это верно, - не стал спорить Рамон. Он помрачнел. - Но тебе нельзя оставлять другой театр военных действий, Мэтью, - Северную Ибирию, где твоему другу, королю Ринальдо, сейчас приходится ой как туго!
   - Правильно, - кивнул Мэт. - Но ему сейчас нужны только хорошо налаженная система оповещения, обучение партизанским методам ведения войны да чародей при войске - если, конечно, у него до сих пор такового нет.
   - Ясно, к чему ты клонишь, - вздохнул Рамон. - Это все умею я. Мэт кивнул:
   - Естественно, ты лучше меня справишься с партизанскими делами - ты ведь был когда-то рейнджером.
   - И это у меня, видит Бог, получилось совсем недурно! - улыбнулся Рамон. Но вот почему ты думаешь, что с Гролдором управишься лучше меня?
   - А потому, - ответил Мэт, - что ты не вырос в Нью-Джерси. Поверь, там у нас есть такие закоулки, о которых ты и понятия не имеешь.
   Глаза Рамона метали молнии.
   - Я полагал, что ты избегал подобных мест! Я всегда тебе говорил, чтобы ты туда не заглядывал!
   - Говорил, - согласился Мэт. - Только у меня не всегда был выбор, когда эти подонки за мной гонялись. Я знаю и массу укромных уголков, папа, и местные обычаи.
   - Я мог бы отправиться с тобой!
   - Я бы с радостью! - воскликнул Мэт. - Но у нас нет ни времени, ни гарантии, что мы сумеем вернуться. Помимо всего прочего, мама бьется с огромным Войском, и здесь нужен кто-то; кто поможет снять осаду с Бордестанга, а поскольку Алисанде предстоит сражение с махди, единственной силой, способной выступить на помощь столице, остается войско Ринальдо.
   Рамон печально понурился. Упоминание о жене, которой грозила беда, его охладило.
   Мэт заметил это и решил ковать железо, пока горячо. Понизив голос, он добавил:
   - И потом... кое-что я должен сделать сам - по личным причинам.
   Рамон удивленно поднял брови. Глядя сыну прямо в глаза, он сказал:
   - Понял тебя, сынок. Ты должен победить своих прежних мучителей тем, что одолеешь их босса в Нью-Джерси. Мэт кивнул:
   - Меровенс нуждается в том, чтобы я вернулся, и мне самому это нужно.
   Прошу тебя, папа. Мне надо, чтобы ты отправился на север.
   Мэт провожал глазами отца. Тот, закинув походный мешок за плечи, уходил на север. Мэту стало страшно одиноко. Он надеялся только, что отец более или менее освоился в этом мире и сумеет справиться со всем, что ему встретится на пути.
   Отец скрылся за грядой холмов, и Мэт отвернулся, ругая себя на чем свет стоит. Нет, наверняка с отцом все будет в порядке - ведь он теперь чародей, да и жизненного опыта у него побольше, чем у Мэта. Ну а если дойдет до плохого, он может вызвать Лакшми и уговорить ее ласковыми словами, и тогда джинна выйдет на бой с врагами вместо отца... Эти мысли немного утешили Мэта - его план сработал. Он облегченно вздохнул, понимая, что отцу не будет грозить опасность - по крайней мере не такая, какая ждала его самого в Нью-Джерси. О да, отец будет на войне, но он будет находиться посреди войска, от мавров его будут отделять тысячи воинов ну а если они с Ринальдо решат прибегнуть к партизанской войне, может, дело и не дойдет до крупных сражений.
   А вот Мэту, напротив, предстояла встреча с кучей безжалостных подонков.
   При этой мысли в сердце у него стало пусто, но он напомнил себе, что те злодеи, с которыми ему выпало встречаться и в Аллюстрии, и в Ибирии, были пострашнее любого подонка штата Нью-Джерси. Однако в последнем он сумел себя убедить далеко не сразу.