— Сейчас он уже не ребенок, и живет он здесь, в замке.
Разбойники замерли. Даже Джеффри выглядел удивленным.
В походе он совершенно оторвался от придворных новостей.
Диармид провозглашен герцогом Логайром? Не удивительно тогда, почему здесь Ален и его сестрица Корделия.
— Где ты слышал эту новость?
— В замке Логайр, — подытожил Ален, — откуда мы к вам и прибыли.
Ртуть уже взяла себя в руки и настороженно смотрела на Алена, и Корделия примирительно встала между ними.
— О, я слышала, что этот герцог безволен как растение и не способен поднять меч или отправить преступника на виселицу, — сказала Ртуть.
— Ты увидишь, что это не так, — сказал Ален, могу свидетельствовать, что он владеет мечом не хуже тебя!
— Тебе нечем это доказать, — насмешливо возразила Ртуть.
— Вот оно, — Ален закатал рукав и продемонстрировал белый шрам от удара мечом. — Он сражался со мной в бою против шайки головорезов, правда, а не против регулярной армии…
Разбойники Ртути недовольно загомонили, но Ален не обратил на них внимания.
— А что касается суда, он не вершил его, но, смею заверить, давал неплохие советы.
— Что ж, значит, как правитель он еще не проявил себя, — подытожила Ртуть, — и нельзя судить о его здравом уме и справедливости. Я не готова распустить свой отряд и довериться его правосудию.
— Тебя никто и не просит.
— Да, но ты попросил меня пощадить кого-нибудь из этого сброда, чтобы он мог клеветать на меня и мой отряд. Он обязательно постарается убедить герцога Логайра, что мы негодяи!
— Есть и такие, кто сможет подтвердить или опровергнуть его слова, — Ален многозначительно посмотрел на Джеффри. — Я не прошу тебя довериться правосудию герцога Диармида, но пусть он судит одного из твоих врагов, чтобы герцог сам смог убедиться, какие несчастья выпали на эту землю, и сколько ему предстоит еще сделать.
Ртуть сердито смотрела на него. Она чувствовала правоту Алена и не хотела с ним спорить.
— Послушай, ну какой в этом риск? — Вмешалась Корделия. — Ты убила два десятка негодяев, у тебя еще столько же.
Отдай одного Логайру.
— Только если вы подтвердите, что сами видели в Онридди!
— Конечно, — согласился Ален, — и я не сомневаюсь, что найдутся и другие свидетели, которые выступят против бандитов.
— Этот округ должен быть отобран у графа Крита! Он не сумел защитить его жителей! Теперь, я буду защищать их и заботиться о них!
Ален некоторое время смотрел на нее, потом произнес:
— Но ты сама пленница короля.
Ртуть с застывшим лицом смотрела на него.
Джеффри не мог не замечать ее отчаяния. Он выступил вперед и негромко спросил:
— Что ты собираешься говорить перед королем? Что титул графа Лаэга теперь принадлежит тебе по праву достойного правителя?
Ртуть бросила на него удивленный взгляд, в котором промелькнула благодарность и еще кое-что, от чего у Джеффри подогнулись колени.
— Да, именно об этом я и стану говорить! И пусть только кто-нибудь попробует обвинить меня в грабежах…
Ален нахмурился.
— Нет такого прецедента.
— Пойдем, любовь моя, ты же знаешь, все когда-нибудь случается впервые.
— Ты права, надо же, как я сам не догадался!
Разбойники зашумели, а Минерва и вовсе стояла, открыв рот" и только Ртуть с ядовитой улыбкой сказала:
— Ты признал себя глупцом перед женщиной?
— Конечно, когда женщина так умна…
— Милорд, — Корделия покраснела, — ты смутил всех.
Джеффри взглянул на Ртуть и успел ухватить откровенное желание, с которым она смотрела на него, не успев спрятать за насмешкой.
— Пока вы тут любезничаете, люди нуждаются в помощи.
— В самом деле, — Корделия выпустила руку жениха и пошла перевязывать раненых.
Телохранительницы расступились и пропустили ее брата.
— Да, сестра?
— Свяжи разбойников, оставшихся в живых. Будет неверно хладнокровно убить их! Надо потом судить их — под лесным деревом или в замке Лаэг.
— Как скажешь, Джейн.
Он повернулся, собираясь уйти.
Корделия удивилась:
— Джейн?
— Только члены моей семьи зовут меня так, — поморщилась Ртуть, — и больше никто! Пойдем посмотрим раненых, но предупреждаю тебя, девушка, мое лечение самое жесткое.
— А мое самое мягкое, — ответила Корделия, — я думаю, что вдвоем у нас получится хорошо. Разве ты лечишь не так же хорошо, как убиваешь?
— Пойдем, я покажу тебе!
Женщины отошли, а Ален, удивленно качая головой, нагнулся к Джеффри.
— Какая горячая! Я снова и снова восхищаюсь своей невестой, даже такую гордячку сумела приручить, и так быстро!
— Да, она может, — согласился Джеффри, — но смогу ли я?
Ален озадаченно повернулся к нему.
— Как это?
— А никак, — выпалил Джеффри. — Она, может, и атаман разбойников, но дело у нее справедливое.
— Кажется, так, судя по ее словам о графе Лаэге. Она ведь убила его?
— Ага, — Джеффри понизил голос до шепота, — значит, Логайры знают о событиях в графстве больше, чем она считает.
— Знают, но если бы знали еще больше, до восстания не дошло бы. Она заставила нас присмотреться внимательней к происходящему.
— И потому Диармид приехал в Логайр?
— Именно. Не забудь, парню почти двадцать лет и он давно созрел для такой должности, но мама и слышать не хотела об его отъезде.
18-2 — Так всегда с младшими, — подтвердил Джеффри, думая о своем младшем брате. — Но когда пришло сообщение о том, что Ртуть захватила замок Лаэга, мать проиграла королеве, верно?
— Да. Когда мы узнали, что Ртуть захватила все графство и объявила себя законной правительницей, мама согласилась послать своего второго и младшего сына заняться этим делом.
— С небольшой армией для охраны.
— Точно.
— И со старшим братом.
— И с ведьмой, невестой старшего брата. Да! — Джеффри кивнул.
— Вот почему Корделия прилетела так быстро, а ты с нею.
— Не скажу, что это была ее идея, — поправил Ален. — Думаю, она удивилась, когда я вызвался полететь с нею. Но потом поняла, что я беспокоюсь за ее безопасность среди разбойников.
— Ты не сказал ей, что хотел также поближе посмотреть на Ртуть?
Ален пожал плечами.
— Зачем? Я уверен, она и сама это поняла не хуже тебя. — Но лучше сделать вид, что вы об этом не думаете, — Джеффри кивнул. — И вообще похоже, что безопасность Корделии тебя беспокоила больше. Я прав?
— Еще бы! Но и она обо мне беспокоится, — Ален сменил тему. — Она расстроится, когда увидит мои раны, хотя это всего лишь царапины. Другие ранены гораздо серьезней.
— Царапины тоже могут загноиться, — заявил Джеффри, доставая из седельной сумки Фесса корпию и мазь. — Снимай камзол, перевяжем твои раны!
— Как скажешь, — Ален вздохнул и начал раздеваться, — когда ты закончишь со мной, я перевяжу тебя! Расскажи, как твоя разбойница, мне рассказывали, что она убила старого графа Лаэрга! У нее есть чем оправдаться?
— Самозащита, как ты думаешь, вполне достаточное основание для оправдания?
— Я почти был уверен в этом! Он пытался взять ее силой?
— Ну, может быть, он был бы вполне доволен, если бы она просто согласилась, но она отказалась подчиниться…
Ален поджал губы.
— Он применил dro'lt du seigneur.
— Даже не это. Конечно, по закону лорд имеет право лишать невинности невест перед свадьбой, но девушка и не собиралась выходить замуж. Впрочем, большинство из девушек, из тех, кого старый развратник затащил в постель, тоже не были невестами.
— Мерзавец, — поморщился Ален.
— Нам следует меньше доверять своим управляющим.
— Твой управляющий был прекрасным человеком.
— Да, но такими же он считал и всех остальных людей, не видя их злодеяний. Диармид, надеюсь, менее доверчив…
Джеффри вспомнил ту холодную настойчивость, с которой Диармид добирался да самой сути, с аналитической скрупулезностью собирая и оценивая все факты.
— Ты прав!
— Итак, это было самозащитой, — подвел итог Ален, — хотя и все равно не переставало быть убийством лорда простолюдинкой.
— Она была уверена в том, что закон не сможет защитить ее, и я, кстати, уверен в том, что она права в своей оценке ситуации.
— Но она еще больше усугубила свою вину, захватив графство!
— Она считала, что у нее нет выбора. Для женщины это так и было бы, либо захват власти, либо смерть.
— Отвратительный закон! И он должен быть изменен! — с горячностью заявил будущий король. — Но она и дальше продолжила захватывать земли или просто защищалась?
— Она никогда не начинала бой первой, если ты это имеешь в виду, всегда выжидая, когда враг нападет первым, но тогда уже пощады ждать не приходилось. Она разрывала противника в клочья и уж потом захватывала его земли и замок.
— Без захвата замка она оказывалась бы побежденной… в этом есть логика…
— Без сомнения, единожды разбив войско Лаэга, она понимала, что он бесконечно будет преследовать ее со все новыми и новыми силами. А в конце концов и с королевской армией!
— Во главе со мной и Диармидом в качестве командующих — если бы не сумела опередить нас.
— Так она и оценивала обстановку. Конечно, ей были нужны стены, нужно было прогнать молодого графа, рассеять его войско, чтобы он не мог выступить против нее. Конечно, это противозаконно, но какова стратегия?
— Если бы она была полководцем, я наградил бы ее. В целом, в ее делах зла меньше, чем в тех событиях, которые побудили ее к противостоянию. В сущности, она права, молодой граф потерял право на управление землями, а она приобрела его умелым руководством.
Джеффри заметил, что Ален уже успел забыть, кто первым высказал эту мысль.
— И это сильный довод в ее защиту.
— И он будет особенно важен для убеждения Диармида, когда ему придется выбирать между ней и законом. Я склонен считать, что правота не на стороне закона, может создаться опасный прецедент.
— Да, о прецедентах предстоит заботиться тебе, а мне надо побеспокоиться о Ртути.
Ален улыбнулся:
— Она стоит того!
— Это точно! — восхищенно согласился Джеффри, мне совсем не хочется думать и волноваться по поводу возможности казни. Возможно, она и натворила дел в прошлом, но сегодняшняя она заслуживает награды, а не казни.
— То, что она разбила шайку и освободила деревню от бандитов и еще плюс приструнила всех преступников в округе, дает ей право надеяться на милость. Хотя совсем избежать наказания ей вряд ли удастся.
— Но какое наказание может соответствовать ее вине? — заволновался Джеффри.
Ален улыбнулся.
— Это интересная задача… но гляди, ты уже перевязал мои раны! Позволь мне заняться твоими.
— Конечно, раз ты так считаешь, — проворчал Джеффри, и они поменялись местами.
Одной рукой Ртуть держала стонущего разбойника, другой разматывала бинт, который ей передала Корделия.
— У тебя красивый жених, колдунья!
Корделия, стараясь не выглядеть высокомерной, ответила:
— Ты права.
— Но в нем есть что-то самодовольное.
Корделия посмотрела на нее с удивлением, но решила не обижаться. Она просто улыбнулась и сказала:
— Предоставь мне самой судить о нем.
— А у меня и нет желания поступать иначе, — ответила предводительница разбойников. — С меня хватит и твоего братца.
— Поэтому-то ты и хочешь сбежать от него, — уточнила Корделия. — Или не хочешь?
— Не спрашивай меня, — с неожиданно откровенно прорвавшейся тоской ответила девушка.
Корделия растерялась, но уверенно произнесла:
— Задачи существуют для того, чтобы их решать. Этот человек перевязан, принимаемся за следующего.
Ртуть отпустила раненого и начала оглядывать остальных:
— Вот этого.
Она склонилась к разбойнику с ужасной рваной раной на бедре, но тот неожиданно направил кинжал ей в живот:
— Умри, не женщина!
Ртуть перехватила и вывернула ему руку, бандит закричал, и упал без сознания.
— Так-то лучше, раненых вообще лучше перевязывать, когда они без сознания.
— Надо промыть водой, прежде чем накладывать мазь. А вообще не обращай внимания на его слова, женщина, которую боятся даже мужчины, не перестает от этого быть ею.
— А что по твоему делает предводительницу разбойников женщиной?
— Мужчина, достойный уважения, — откликнулась Корделия, принимая от Ртути банку со снадобьем, — конечно, только в том случае, если он вызывает у нее желание отпугивать его.
Ртуть удивленно промолчала, но потом все-таки решилась:
— Ты считаешь, что твой брат такой мужчина?
— В прошлом многие женщины придерживались такого мнения, — сказала волшебница, краем глаза наблюдая за Ртутью, зная, что стрела попала в цель. — Он замечательный и никогда не причинит женщине боль, если может это предотвратить.
— Что есть, то есть, но что хорошего в том, что он гоняется за каждой юбкой?
— Согласна, — вздохнула Корделия, — как бы я хотела, чтобы он наконец встретил девушку, которая пленила бы его сердце, а не только чресла, и он перестал бы… но боюсь, что ее просто не существует в природе… для того, чтоб занять его сердце, она должна быть так же увлечена войной, как и он… в жизни моего брата интересуют только две вещи…
— Две? Война и..?
— Женщины, — ответила Корделия.
— Но может ли он вообще любить?
— Не сомневайся, мы все выросли в очень любящей семье, и его терзает желание дарить любовь, но мешают опасения, что он не встретит достойную.
— Достойную? Что ты имеешь в виду?
— Он не встречал еще пока женщины, которая пожелала бы его самого, а не положения, власти и титула… Именно от этого он брал от них то, что они могли ему предложить… Ну вот, мазь наложена, передай мне бинт.
Позаботившись о самых тяжелых раненых, они вернулись к своим. Ален перевязывал страшную рану на груди у Джеффри.
— Боже, какая рана, — ужаснулась Ртуть, отойди, сэр Ален, и предоставь это мне.
Ален буквально отскочил, чтобы не упасть, так стремительно девушка рванулась к рыцарю. Ален, недоумевая, посмотрел на свою невесту, и Корделия едва заметно наклонила голову.
Ртуть старательно втирала мазь в грудь Джеффри, но руки ее дрожали, и она старалась не встречаться с ним взглядом.
Потом быстро встала, бросила ему рубашку и отошла в сторону, доставая свой меч.
В мгновение ока рядом с ней оказалась Минерва и остальные амазонки, подтянулись перевязанные братья.
— Битва окончена, сэр, раненым оказана помощь, — лукаво проговорила Ртуть, — почему бы мне теперь не оставить тебя здесь и не вернуться с отрядом в замок Лаэг, бросив всем вызов?
Корделия и Ален недоуменно переглянулись, а Джеффри, только начавший одевать рубашку, вынырнул из нее:
— Все потому, что ты предпочитаешь бросить вызов сейчас!
Ртуть стояла с поднятым мечом и напряженно вглядывалась в него:
— Ты прав, доставай меч! — раздался ее голос.
Глава одиннадцатая
Разбойники замерли. Даже Джеффри выглядел удивленным.
В походе он совершенно оторвался от придворных новостей.
Диармид провозглашен герцогом Логайром? Не удивительно тогда, почему здесь Ален и его сестрица Корделия.
— Где ты слышал эту новость?
— В замке Логайр, — подытожил Ален, — откуда мы к вам и прибыли.
Ртуть уже взяла себя в руки и настороженно смотрела на Алена, и Корделия примирительно встала между ними.
— О, я слышала, что этот герцог безволен как растение и не способен поднять меч или отправить преступника на виселицу, — сказала Ртуть.
— Ты увидишь, что это не так, — сказал Ален, могу свидетельствовать, что он владеет мечом не хуже тебя!
— Тебе нечем это доказать, — насмешливо возразила Ртуть.
— Вот оно, — Ален закатал рукав и продемонстрировал белый шрам от удара мечом. — Он сражался со мной в бою против шайки головорезов, правда, а не против регулярной армии…
Разбойники Ртути недовольно загомонили, но Ален не обратил на них внимания.
— А что касается суда, он не вершил его, но, смею заверить, давал неплохие советы.
— Что ж, значит, как правитель он еще не проявил себя, — подытожила Ртуть, — и нельзя судить о его здравом уме и справедливости. Я не готова распустить свой отряд и довериться его правосудию.
— Тебя никто и не просит.
— Да, но ты попросил меня пощадить кого-нибудь из этого сброда, чтобы он мог клеветать на меня и мой отряд. Он обязательно постарается убедить герцога Логайра, что мы негодяи!
— Есть и такие, кто сможет подтвердить или опровергнуть его слова, — Ален многозначительно посмотрел на Джеффри. — Я не прошу тебя довериться правосудию герцога Диармида, но пусть он судит одного из твоих врагов, чтобы герцог сам смог убедиться, какие несчастья выпали на эту землю, и сколько ему предстоит еще сделать.
Ртуть сердито смотрела на него. Она чувствовала правоту Алена и не хотела с ним спорить.
— Послушай, ну какой в этом риск? — Вмешалась Корделия. — Ты убила два десятка негодяев, у тебя еще столько же.
Отдай одного Логайру.
— Только если вы подтвердите, что сами видели в Онридди!
— Конечно, — согласился Ален, — и я не сомневаюсь, что найдутся и другие свидетели, которые выступят против бандитов.
— Этот округ должен быть отобран у графа Крита! Он не сумел защитить его жителей! Теперь, я буду защищать их и заботиться о них!
Ален некоторое время смотрел на нее, потом произнес:
— Но ты сама пленница короля.
Ртуть с застывшим лицом смотрела на него.
Джеффри не мог не замечать ее отчаяния. Он выступил вперед и негромко спросил:
— Что ты собираешься говорить перед королем? Что титул графа Лаэга теперь принадлежит тебе по праву достойного правителя?
Ртуть бросила на него удивленный взгляд, в котором промелькнула благодарность и еще кое-что, от чего у Джеффри подогнулись колени.
— Да, именно об этом я и стану говорить! И пусть только кто-нибудь попробует обвинить меня в грабежах…
Ален нахмурился.
— Нет такого прецедента.
— Пойдем, любовь моя, ты же знаешь, все когда-нибудь случается впервые.
— Ты права, надо же, как я сам не догадался!
Разбойники зашумели, а Минерва и вовсе стояла, открыв рот" и только Ртуть с ядовитой улыбкой сказала:
— Ты признал себя глупцом перед женщиной?
— Конечно, когда женщина так умна…
— Милорд, — Корделия покраснела, — ты смутил всех.
Джеффри взглянул на Ртуть и успел ухватить откровенное желание, с которым она смотрела на него, не успев спрятать за насмешкой.
— Пока вы тут любезничаете, люди нуждаются в помощи.
— В самом деле, — Корделия выпустила руку жениха и пошла перевязывать раненых.
Телохранительницы расступились и пропустили ее брата.
— Да, сестра?
— Свяжи разбойников, оставшихся в живых. Будет неверно хладнокровно убить их! Надо потом судить их — под лесным деревом или в замке Лаэг.
— Как скажешь, Джейн.
Он повернулся, собираясь уйти.
Корделия удивилась:
— Джейн?
— Только члены моей семьи зовут меня так, — поморщилась Ртуть, — и больше никто! Пойдем посмотрим раненых, но предупреждаю тебя, девушка, мое лечение самое жесткое.
— А мое самое мягкое, — ответила Корделия, — я думаю, что вдвоем у нас получится хорошо. Разве ты лечишь не так же хорошо, как убиваешь?
— Пойдем, я покажу тебе!
Женщины отошли, а Ален, удивленно качая головой, нагнулся к Джеффри.
— Какая горячая! Я снова и снова восхищаюсь своей невестой, даже такую гордячку сумела приручить, и так быстро!
— Да, она может, — согласился Джеффри, — но смогу ли я?
Ален озадаченно повернулся к нему.
— Как это?
— А никак, — выпалил Джеффри. — Она, может, и атаман разбойников, но дело у нее справедливое.
— Кажется, так, судя по ее словам о графе Лаэге. Она ведь убила его?
— Ага, — Джеффри понизил голос до шепота, — значит, Логайры знают о событиях в графстве больше, чем она считает.
— Знают, но если бы знали еще больше, до восстания не дошло бы. Она заставила нас присмотреться внимательней к происходящему.
— И потому Диармид приехал в Логайр?
— Именно. Не забудь, парню почти двадцать лет и он давно созрел для такой должности, но мама и слышать не хотела об его отъезде.
18-2 — Так всегда с младшими, — подтвердил Джеффри, думая о своем младшем брате. — Но когда пришло сообщение о том, что Ртуть захватила замок Лаэга, мать проиграла королеве, верно?
— Да. Когда мы узнали, что Ртуть захватила все графство и объявила себя законной правительницей, мама согласилась послать своего второго и младшего сына заняться этим делом.
— С небольшой армией для охраны.
— Точно.
— И со старшим братом.
— И с ведьмой, невестой старшего брата. Да! — Джеффри кивнул.
— Вот почему Корделия прилетела так быстро, а ты с нею.
— Не скажу, что это была ее идея, — поправил Ален. — Думаю, она удивилась, когда я вызвался полететь с нею. Но потом поняла, что я беспокоюсь за ее безопасность среди разбойников.
— Ты не сказал ей, что хотел также поближе посмотреть на Ртуть?
Ален пожал плечами.
— Зачем? Я уверен, она и сама это поняла не хуже тебя. — Но лучше сделать вид, что вы об этом не думаете, — Джеффри кивнул. — И вообще похоже, что безопасность Корделии тебя беспокоила больше. Я прав?
— Еще бы! Но и она обо мне беспокоится, — Ален сменил тему. — Она расстроится, когда увидит мои раны, хотя это всего лишь царапины. Другие ранены гораздо серьезней.
— Царапины тоже могут загноиться, — заявил Джеффри, доставая из седельной сумки Фесса корпию и мазь. — Снимай камзол, перевяжем твои раны!
— Как скажешь, — Ален вздохнул и начал раздеваться, — когда ты закончишь со мной, я перевяжу тебя! Расскажи, как твоя разбойница, мне рассказывали, что она убила старого графа Лаэрга! У нее есть чем оправдаться?
— Самозащита, как ты думаешь, вполне достаточное основание для оправдания?
— Я почти был уверен в этом! Он пытался взять ее силой?
— Ну, может быть, он был бы вполне доволен, если бы она просто согласилась, но она отказалась подчиниться…
Ален поджал губы.
— Он применил dro'lt du seigneur.
— Даже не это. Конечно, по закону лорд имеет право лишать невинности невест перед свадьбой, но девушка и не собиралась выходить замуж. Впрочем, большинство из девушек, из тех, кого старый развратник затащил в постель, тоже не были невестами.
— Мерзавец, — поморщился Ален.
— Нам следует меньше доверять своим управляющим.
— Твой управляющий был прекрасным человеком.
— Да, но такими же он считал и всех остальных людей, не видя их злодеяний. Диармид, надеюсь, менее доверчив…
Джеффри вспомнил ту холодную настойчивость, с которой Диармид добирался да самой сути, с аналитической скрупулезностью собирая и оценивая все факты.
— Ты прав!
— Итак, это было самозащитой, — подвел итог Ален, — хотя и все равно не переставало быть убийством лорда простолюдинкой.
— Она была уверена в том, что закон не сможет защитить ее, и я, кстати, уверен в том, что она права в своей оценке ситуации.
— Но она еще больше усугубила свою вину, захватив графство!
— Она считала, что у нее нет выбора. Для женщины это так и было бы, либо захват власти, либо смерть.
— Отвратительный закон! И он должен быть изменен! — с горячностью заявил будущий король. — Но она и дальше продолжила захватывать земли или просто защищалась?
— Она никогда не начинала бой первой, если ты это имеешь в виду, всегда выжидая, когда враг нападет первым, но тогда уже пощады ждать не приходилось. Она разрывала противника в клочья и уж потом захватывала его земли и замок.
— Без захвата замка она оказывалась бы побежденной… в этом есть логика…
— Без сомнения, единожды разбив войско Лаэга, она понимала, что он бесконечно будет преследовать ее со все новыми и новыми силами. А в конце концов и с королевской армией!
— Во главе со мной и Диармидом в качестве командующих — если бы не сумела опередить нас.
— Так она и оценивала обстановку. Конечно, ей были нужны стены, нужно было прогнать молодого графа, рассеять его войско, чтобы он не мог выступить против нее. Конечно, это противозаконно, но какова стратегия?
— Если бы она была полководцем, я наградил бы ее. В целом, в ее делах зла меньше, чем в тех событиях, которые побудили ее к противостоянию. В сущности, она права, молодой граф потерял право на управление землями, а она приобрела его умелым руководством.
Джеффри заметил, что Ален уже успел забыть, кто первым высказал эту мысль.
— И это сильный довод в ее защиту.
— И он будет особенно важен для убеждения Диармида, когда ему придется выбирать между ней и законом. Я склонен считать, что правота не на стороне закона, может создаться опасный прецедент.
— Да, о прецедентах предстоит заботиться тебе, а мне надо побеспокоиться о Ртути.
Ален улыбнулся:
— Она стоит того!
— Это точно! — восхищенно согласился Джеффри, мне совсем не хочется думать и волноваться по поводу возможности казни. Возможно, она и натворила дел в прошлом, но сегодняшняя она заслуживает награды, а не казни.
— То, что она разбила шайку и освободила деревню от бандитов и еще плюс приструнила всех преступников в округе, дает ей право надеяться на милость. Хотя совсем избежать наказания ей вряд ли удастся.
— Но какое наказание может соответствовать ее вине? — заволновался Джеффри.
Ален улыбнулся.
— Это интересная задача… но гляди, ты уже перевязал мои раны! Позволь мне заняться твоими.
— Конечно, раз ты так считаешь, — проворчал Джеффри, и они поменялись местами.
Одной рукой Ртуть держала стонущего разбойника, другой разматывала бинт, который ей передала Корделия.
— У тебя красивый жених, колдунья!
Корделия, стараясь не выглядеть высокомерной, ответила:
— Ты права.
— Но в нем есть что-то самодовольное.
Корделия посмотрела на нее с удивлением, но решила не обижаться. Она просто улыбнулась и сказала:
— Предоставь мне самой судить о нем.
— А у меня и нет желания поступать иначе, — ответила предводительница разбойников. — С меня хватит и твоего братца.
— Поэтому-то ты и хочешь сбежать от него, — уточнила Корделия. — Или не хочешь?
— Не спрашивай меня, — с неожиданно откровенно прорвавшейся тоской ответила девушка.
Корделия растерялась, но уверенно произнесла:
— Задачи существуют для того, чтобы их решать. Этот человек перевязан, принимаемся за следующего.
Ртуть отпустила раненого и начала оглядывать остальных:
— Вот этого.
Она склонилась к разбойнику с ужасной рваной раной на бедре, но тот неожиданно направил кинжал ей в живот:
— Умри, не женщина!
Ртуть перехватила и вывернула ему руку, бандит закричал, и упал без сознания.
— Так-то лучше, раненых вообще лучше перевязывать, когда они без сознания.
— Надо промыть водой, прежде чем накладывать мазь. А вообще не обращай внимания на его слова, женщина, которую боятся даже мужчины, не перестает от этого быть ею.
— А что по твоему делает предводительницу разбойников женщиной?
— Мужчина, достойный уважения, — откликнулась Корделия, принимая от Ртути банку со снадобьем, — конечно, только в том случае, если он вызывает у нее желание отпугивать его.
Ртуть удивленно промолчала, но потом все-таки решилась:
— Ты считаешь, что твой брат такой мужчина?
— В прошлом многие женщины придерживались такого мнения, — сказала волшебница, краем глаза наблюдая за Ртутью, зная, что стрела попала в цель. — Он замечательный и никогда не причинит женщине боль, если может это предотвратить.
— Что есть, то есть, но что хорошего в том, что он гоняется за каждой юбкой?
— Согласна, — вздохнула Корделия, — как бы я хотела, чтобы он наконец встретил девушку, которая пленила бы его сердце, а не только чресла, и он перестал бы… но боюсь, что ее просто не существует в природе… для того, чтоб занять его сердце, она должна быть так же увлечена войной, как и он… в жизни моего брата интересуют только две вещи…
— Две? Война и..?
— Женщины, — ответила Корделия.
— Но может ли он вообще любить?
— Не сомневайся, мы все выросли в очень любящей семье, и его терзает желание дарить любовь, но мешают опасения, что он не встретит достойную.
— Достойную? Что ты имеешь в виду?
— Он не встречал еще пока женщины, которая пожелала бы его самого, а не положения, власти и титула… Именно от этого он брал от них то, что они могли ему предложить… Ну вот, мазь наложена, передай мне бинт.
Позаботившись о самых тяжелых раненых, они вернулись к своим. Ален перевязывал страшную рану на груди у Джеффри.
— Боже, какая рана, — ужаснулась Ртуть, отойди, сэр Ален, и предоставь это мне.
Ален буквально отскочил, чтобы не упасть, так стремительно девушка рванулась к рыцарю. Ален, недоумевая, посмотрел на свою невесту, и Корделия едва заметно наклонила голову.
Ртуть старательно втирала мазь в грудь Джеффри, но руки ее дрожали, и она старалась не встречаться с ним взглядом.
Потом быстро встала, бросила ему рубашку и отошла в сторону, доставая свой меч.
В мгновение ока рядом с ней оказалась Минерва и остальные амазонки, подтянулись перевязанные братья.
— Битва окончена, сэр, раненым оказана помощь, — лукаво проговорила Ртуть, — почему бы мне теперь не оставить тебя здесь и не вернуться с отрядом в замок Лаэг, бросив всем вызов?
Корделия и Ален недоуменно переглянулись, а Джеффри, только начавший одевать рубашку, вынырнул из нее:
— Все потому, что ты предпочитаешь бросить вызов сейчас!
Ртуть стояла с поднятым мечом и напряженно вглядывалась в него:
— Ты прав, доставай меч! — раздался ее голос.
Глава одиннадцатая
Джеффри улыбнулся и положил руку на эфес.
— Ну нет, — сказала Корделия, становясь между ней и братом.
Джеффри покраснел:
— Корделия, я не нуждаюсь…
— Почему нет, — язвительно проговорила Ртуть, — почему бы хрупкого рыцаря не могла защитить его сестра? Мило, и очень по-семейному!
— Ты не правильно истолковала мой поступок, подумай о безопасности твоих людей, разве ты не должна позаботиться о них?
— Предоставь нам самим это сделать, — оборвала ее Минерва.
Ртуть нахмурилась.
— Твой брат уже раз подстроил ловушку и заманил меня на поединок, чтобы взять в плен. Думаешь, я снова угожу в нее?
— Да, уверена, потому что это правда. Имей в виду, что если вы нападете на моего брата, и я, и он, и мой жених будем защищаться.
— Думаете, я вас боюсь, даже троих, вместе взятых?
— А должна бы, — и Корделия рукой показала на меч Ртути, который по волшебству изогнулся в дугу, — ты забываешь, что мы чародеи, а не простые люди. И перед тобой сейчас двое из самых могущественных волшебников планеты.
— Сестренка, мне кажется, тебе нужно знать…
— Все, Джеффри, дело ушло из твоих рук, теперь это ее и мое дело.
— Так-так, меч против колдовства, не думай, что ты меня напугала. — Ртуть посмотрела на свой меч, и он выпрямился под ее взглядом.
Глаза Корделии широко раскрылись, но это было ничто в сравнении с гулом, который прокатился по отряду.
— Об этом-то я тебе и хотел сказать, она, может, и самоучка, но уроки усваивает быстро.
— Что ж, это сделает нашу схватку еще интереснее, — ответила Корделия, но побледнела.
Ртуть посмотрела Джеффри в глаза:
— Сейчас я уже без страха могу открыться своим воинам, — она обернулась к отряду. — Я ведьма, но вы знаете, что пока еще в наших битвах нам не нужно было колдовство. Победу нам приносила удачная тактика и мастерство. — Я лишь помогала стрелам точнее находить цель, а дубинам больнее бить.
— Сестра, мы ничего не знали…
— Знали только мать и отец, но они предупредили меня, чтоб я молчала. Сейчас передо мной ведьма, и я должна сразиться за вас с ней по ее правилам!
Джеффри не мог отвести от нее глаз. Она стояла, прекрасная и сильная, гордая, высокая, казалось, что она сияет, разбойники смотрели на нее как зачарованные…
Зачарованные… А она положительно проективный телепат!
— Интересно, она понимает, что делает? — спросил Джеффри у Корделии.
— Несомненно, никто не смог бы держать в повиновении столько людей одной лишь красотой и силой характера.
Разбойники восторженно закричали.
Ртуть смотрела на них, и глаза ее гордо сверкнули.
Потом, когда крики стали стихать, она повернулась к Корделии, обеими руками подняла меч и заняла оборонительную стойку.
— Я вызываю тебя на бой, ведьма!
— Принимаю твой вызов, — оживилась Корделия, — но не оружием, а волшебством. — Она посмотрела на меч Ртути, и тот стал рваться у Ртути из рук.
Но на этот раз Ртуть была готова и только крепче перехватила рукоять, с жесткой улыбкой глядя на Корделию.
Волшебница нахмурилась, и меч снова дернулся в руках противницы, но на этот раз лишь мелко задрожал. «Неужели они равны друг дружке по силе?» — с удивлением подумал Джеффри. «Да, — тут же откликнулся Фесс, — но только в телекинезе». Он передавал мысль на зашифрованной частоте Гэллоугласов, форме передачи мысли, специально рассчитанной и созданной для Рода. Поэтому Ртуть не могла ее уловить, зато Корделия услышала и улыбнулась. Меч наконец успокоился, но сразу же густая трава начала оплетать ноги Ртути.
Девушка вскрикнула от неожиданности и отпрыгнула, отбиваясь мечом от травы, но не успела она" толком от нее освободиться, как ей тут же пришлось обороняться от набросившейся на нее стаи птиц. Птицы нападали, оглушая криком и захлестывая крыльями лицо. Ртуть закричала от боли и, взмахнув мечом, отпрыгнула в сторону — прямо к Корделии. Меч опустился не острием, а плашмя и застыл перед поднятой рукой Корделии.
Ртуть не могла больше удержать меч, он рвался у нее из рук, как живой. Корделия в это время начала расти, раздуваясь, и превратилась в гигантского медведя. Медведь, заполняя лужайку ревом, протянул к Ртути огромные когтистые лапы.
Лучники не сдержались: с тревожными возгласами, они послали в голову медведю тучу стрел.
Конечно, стрелы пролетели насквозь, ведь медведь был только иллюзией, и голова его на четыре фута возвышалась над Корделией. Ртуть немедленно отреагировала, и на ее месте неожиданно появилась львица, которая с ревом набросилась на медведя.
Медведь исчез, Корделия тоже.
Львица приземлилась и повернулась в гневе и замешательстве, снова превращаясь в Ртуть.
— Итак, ты знаешь, что умеешь проецировать иллюзии, — тихо обратился Джеффри к Ртути.
— Я умею менять свою внешность. А что такое «проецировать»? — не поняла слово предводительница разбойников. — Тебе пора побеспокоиться за жизнь своей сестры, сэр рыцарь, а тебе, сэр Ален, тем более!
Оба юноши с интересом наблюдали за появившейся прямо перед Ртутью Корделией.
— Я бы непременно встревожился, если бы ей действительно что-то угрожало, — пожал плечами Ален.
— Я могу справиться с любым из вас! — выпалила Ртуть, и с того места, где она стояла, взлетел орел, протягивая острые когти к Корделии. Но Корделия уже исчезла, а на ее месте появился огромный гриб. Птица с ужасным криком зависла над грибом, ей ответил вопль баньши, и меч Ртути, описав дугу, полетел в воздухе. Минерва попыталась поймать его, но ее опередил Джеффри. Он перехватил меч и проговорил успокаивающе:
— Не бойся. Моя сестра добра, если никому не угрожают.
— Но угрожают тебе! — возмущенно воскликнула Минерва.
— Нет, только Корделии, — возразил Джеффри, — Ртуть ей слишком понравилась, чтобы она захотела причинить ей вред.
Минерва озадаченно смотрела на него, гадая, чего в его словах больше, оскорбления или ответной похвалы. Так и не выяснив, девушка повернулась и посмотрела на соперниц. Гриб неожиданно отрастил щупальца и ухватил орла за ногу. Щупальце на глазах превратилось в стальную цепь с кандалами. Орел гневно вскрикнул и стал копьем, которое ударило по кандалам и взлетело ввысь, откуда с силой устремилось вниз. Но в падении оно забилось, запульсировало и неожиданно превратилось в огромную, с длинным стеблем, розу, а кандалы стали вазой.
— Такая она и есть! — воскликнул с восторгом Джеффри.
Однако роза пыталась вырваться из вазы. Она дрожала и изгибалась, но, казалось, застряла прочно. На ней появились большие серебряные, зло поблескивающие шипы, но ваза не выпускала ее.
— Да, такая! — торжествующе отозвалась Минерва.
— Как только я увидел ее, сразу понял, что с ней нужно обращаться очень нежно и бережно, — произнес Джеффри.
Неожиданно ваза пропала. На ее месте стояла Корделия и смотрела на розу, дрожавшую в ее руке. Быстро справившись с дрожью, роза распрямилась, а вместо нее возникла Ртуть, по-прежнему разъяренная и прекрасная. Она стояла пригнувшись, подобно львице, гневно глядя на Корделию, и тяжело дышала.
— Как ты посмела представить меня в виде, которого я не желаю!
— Можешь лгать мне, если хочешь, — спокойно ответила Корделия, — но никогда не лги самой себе.
Ртуть побледнела от злости, но прежде чем она смогла пошевелиться, вмешался Джеффри, подняв руку.
— Послушай, госпожа Ртуть. Ты сражалась, но ничего не добилась, и опять потеряла свободу.
— Я не побеждена! — вспыхнула Ртуть.
— Ты уверена? — Джеффри вздохнул. — Что ж, сестра, заканчивай, пока ей не стало хуже. Используй свое мастерство лекаря и искусство ведьмы, покажи ей, кем она могла бы стать.
— Ты не признаешь иных доказательств, кроме силы? — с раздражением бросила Корделия.
— Ну и что? — упрямо не соглашалась Ртуть. — Нашу судьбу решают мужчины, и нам приходится их во всем убеждать. Они же сами и не признают доводов рассудка.
— Не все, — мягко возразила Корделия, — и даже не большинство, но я соглашусь с тобой в том, что с теми, кто так считает, тяжело договориться, и они приносят много неприятностей. Хорошо, давай поговорим с тобой на их языке. — Обе женщины смотрели друг на друга. Неожиданно Ртуть, закатив глаза, упала.
Джеффри, на долю секунды опередив Минерву, подхватил Ртуть, и весь отряд с гневными криками обрушился на него — но, столкнувшись с невидимой стеной, в смятении отступил.
Корделия провела рукой перед лицом Ртути, и та заморгала, зажмурив глаза от света.
— Я спала?
— По-своему, — уклончиво ответила Корделия.
Ртуть осмотрелась, словно приходя в себя.
— Я помню схватку ведьм… розу и вазу… — Она повернула голову и в нескольких дюймах от себя увидела взволнованное лицо Джеффри. Глаза ее расширились, она некоторое время смотрела на него, потом отвела взгляд и поняла, что он держит ее в объятиях.
С криком она высвободилась и отбежала, тяжело дыша. Она переводила недоумевающий взгляд с Джеффри на Корделию и обратно.
— Что ты со мной сделала?
— Надавила на определенное место в твоей голове, — спокойно объяснила Корделия.
— Я должна научиться этому!
— Я не собираюсь учить тех, кто собирается использовать эти знания не в мирных целях, — твердым голосом произнесла Корделия. — Это лекарское знание и используется, чтобы помочь пациенту, когда он испытывает сильную боль… Если хочешь научиться, ты должна стать целительницей.
— Я и так целительница, — медленно проговорила Ртуть. — Ты сама это видела, когда мы перевязывали раненых. И я никогда не сравню оружие с этим занятием.
— Я тоже, — заверила ее Корделия. — Но я должна испытать тебя сперва, прежде чем смогу доверить орудие смерти и знание жизни.
— Какое же лечение ты применила ко мне?
— Боюсь, никакое, — вздохнула Корделия, — я только надеялась на него. Брат, я предоставляю ее тебе. Больше я ничего не могу сделать.
— Ты и так сделала предостаточно! — гневно вмешалась Минерва.
— Даже слишком, — Ртуть медленно повернулась к Джеффри. — А ты знаком с теми знаниями, которыми владеет и так искусно применяет твоя сестра?
— Нет, — ответил Джеффри, — она сказала правду, это известно только целителям. Я знаю некоторые точки на теле и на голове, на которые можно воздействовать для обездвиживания противника.
Ртуть нахмурилась, внимательно глядя ему в глаза.
— Ну нет, — сказала Корделия, становясь между ней и братом.
Джеффри покраснел:
— Корделия, я не нуждаюсь…
— Почему нет, — язвительно проговорила Ртуть, — почему бы хрупкого рыцаря не могла защитить его сестра? Мило, и очень по-семейному!
— Ты не правильно истолковала мой поступок, подумай о безопасности твоих людей, разве ты не должна позаботиться о них?
— Предоставь нам самим это сделать, — оборвала ее Минерва.
Ртуть нахмурилась.
— Твой брат уже раз подстроил ловушку и заманил меня на поединок, чтобы взять в плен. Думаешь, я снова угожу в нее?
— Да, уверена, потому что это правда. Имей в виду, что если вы нападете на моего брата, и я, и он, и мой жених будем защищаться.
— Думаете, я вас боюсь, даже троих, вместе взятых?
— А должна бы, — и Корделия рукой показала на меч Ртути, который по волшебству изогнулся в дугу, — ты забываешь, что мы чародеи, а не простые люди. И перед тобой сейчас двое из самых могущественных волшебников планеты.
— Сестренка, мне кажется, тебе нужно знать…
— Все, Джеффри, дело ушло из твоих рук, теперь это ее и мое дело.
— Так-так, меч против колдовства, не думай, что ты меня напугала. — Ртуть посмотрела на свой меч, и он выпрямился под ее взглядом.
Глаза Корделии широко раскрылись, но это было ничто в сравнении с гулом, который прокатился по отряду.
— Об этом-то я тебе и хотел сказать, она, может, и самоучка, но уроки усваивает быстро.
— Что ж, это сделает нашу схватку еще интереснее, — ответила Корделия, но побледнела.
Ртуть посмотрела Джеффри в глаза:
— Сейчас я уже без страха могу открыться своим воинам, — она обернулась к отряду. — Я ведьма, но вы знаете, что пока еще в наших битвах нам не нужно было колдовство. Победу нам приносила удачная тактика и мастерство. — Я лишь помогала стрелам точнее находить цель, а дубинам больнее бить.
— Сестра, мы ничего не знали…
— Знали только мать и отец, но они предупредили меня, чтоб я молчала. Сейчас передо мной ведьма, и я должна сразиться за вас с ней по ее правилам!
Джеффри не мог отвести от нее глаз. Она стояла, прекрасная и сильная, гордая, высокая, казалось, что она сияет, разбойники смотрели на нее как зачарованные…
Зачарованные… А она положительно проективный телепат!
— Интересно, она понимает, что делает? — спросил Джеффри у Корделии.
— Несомненно, никто не смог бы держать в повиновении столько людей одной лишь красотой и силой характера.
Разбойники восторженно закричали.
Ртуть смотрела на них, и глаза ее гордо сверкнули.
Потом, когда крики стали стихать, она повернулась к Корделии, обеими руками подняла меч и заняла оборонительную стойку.
— Я вызываю тебя на бой, ведьма!
— Принимаю твой вызов, — оживилась Корделия, — но не оружием, а волшебством. — Она посмотрела на меч Ртути, и тот стал рваться у Ртути из рук.
Но на этот раз Ртуть была готова и только крепче перехватила рукоять, с жесткой улыбкой глядя на Корделию.
Волшебница нахмурилась, и меч снова дернулся в руках противницы, но на этот раз лишь мелко задрожал. «Неужели они равны друг дружке по силе?» — с удивлением подумал Джеффри. «Да, — тут же откликнулся Фесс, — но только в телекинезе». Он передавал мысль на зашифрованной частоте Гэллоугласов, форме передачи мысли, специально рассчитанной и созданной для Рода. Поэтому Ртуть не могла ее уловить, зато Корделия услышала и улыбнулась. Меч наконец успокоился, но сразу же густая трава начала оплетать ноги Ртути.
Девушка вскрикнула от неожиданности и отпрыгнула, отбиваясь мечом от травы, но не успела она" толком от нее освободиться, как ей тут же пришлось обороняться от набросившейся на нее стаи птиц. Птицы нападали, оглушая криком и захлестывая крыльями лицо. Ртуть закричала от боли и, взмахнув мечом, отпрыгнула в сторону — прямо к Корделии. Меч опустился не острием, а плашмя и застыл перед поднятой рукой Корделии.
Ртуть не могла больше удержать меч, он рвался у нее из рук, как живой. Корделия в это время начала расти, раздуваясь, и превратилась в гигантского медведя. Медведь, заполняя лужайку ревом, протянул к Ртути огромные когтистые лапы.
Лучники не сдержались: с тревожными возгласами, они послали в голову медведю тучу стрел.
Конечно, стрелы пролетели насквозь, ведь медведь был только иллюзией, и голова его на четыре фута возвышалась над Корделией. Ртуть немедленно отреагировала, и на ее месте неожиданно появилась львица, которая с ревом набросилась на медведя.
Медведь исчез, Корделия тоже.
Львица приземлилась и повернулась в гневе и замешательстве, снова превращаясь в Ртуть.
— Итак, ты знаешь, что умеешь проецировать иллюзии, — тихо обратился Джеффри к Ртути.
— Я умею менять свою внешность. А что такое «проецировать»? — не поняла слово предводительница разбойников. — Тебе пора побеспокоиться за жизнь своей сестры, сэр рыцарь, а тебе, сэр Ален, тем более!
Оба юноши с интересом наблюдали за появившейся прямо перед Ртутью Корделией.
— Я бы непременно встревожился, если бы ей действительно что-то угрожало, — пожал плечами Ален.
— Я могу справиться с любым из вас! — выпалила Ртуть, и с того места, где она стояла, взлетел орел, протягивая острые когти к Корделии. Но Корделия уже исчезла, а на ее месте появился огромный гриб. Птица с ужасным криком зависла над грибом, ей ответил вопль баньши, и меч Ртути, описав дугу, полетел в воздухе. Минерва попыталась поймать его, но ее опередил Джеффри. Он перехватил меч и проговорил успокаивающе:
— Не бойся. Моя сестра добра, если никому не угрожают.
— Но угрожают тебе! — возмущенно воскликнула Минерва.
— Нет, только Корделии, — возразил Джеффри, — Ртуть ей слишком понравилась, чтобы она захотела причинить ей вред.
Минерва озадаченно смотрела на него, гадая, чего в его словах больше, оскорбления или ответной похвалы. Так и не выяснив, девушка повернулась и посмотрела на соперниц. Гриб неожиданно отрастил щупальца и ухватил орла за ногу. Щупальце на глазах превратилось в стальную цепь с кандалами. Орел гневно вскрикнул и стал копьем, которое ударило по кандалам и взлетело ввысь, откуда с силой устремилось вниз. Но в падении оно забилось, запульсировало и неожиданно превратилось в огромную, с длинным стеблем, розу, а кандалы стали вазой.
— Такая она и есть! — воскликнул с восторгом Джеффри.
Однако роза пыталась вырваться из вазы. Она дрожала и изгибалась, но, казалось, застряла прочно. На ней появились большие серебряные, зло поблескивающие шипы, но ваза не выпускала ее.
— Да, такая! — торжествующе отозвалась Минерва.
— Как только я увидел ее, сразу понял, что с ней нужно обращаться очень нежно и бережно, — произнес Джеффри.
Неожиданно ваза пропала. На ее месте стояла Корделия и смотрела на розу, дрожавшую в ее руке. Быстро справившись с дрожью, роза распрямилась, а вместо нее возникла Ртуть, по-прежнему разъяренная и прекрасная. Она стояла пригнувшись, подобно львице, гневно глядя на Корделию, и тяжело дышала.
— Как ты посмела представить меня в виде, которого я не желаю!
— Можешь лгать мне, если хочешь, — спокойно ответила Корделия, — но никогда не лги самой себе.
Ртуть побледнела от злости, но прежде чем она смогла пошевелиться, вмешался Джеффри, подняв руку.
— Послушай, госпожа Ртуть. Ты сражалась, но ничего не добилась, и опять потеряла свободу.
— Я не побеждена! — вспыхнула Ртуть.
— Ты уверена? — Джеффри вздохнул. — Что ж, сестра, заканчивай, пока ей не стало хуже. Используй свое мастерство лекаря и искусство ведьмы, покажи ей, кем она могла бы стать.
— Ты не признаешь иных доказательств, кроме силы? — с раздражением бросила Корделия.
— Ну и что? — упрямо не соглашалась Ртуть. — Нашу судьбу решают мужчины, и нам приходится их во всем убеждать. Они же сами и не признают доводов рассудка.
— Не все, — мягко возразила Корделия, — и даже не большинство, но я соглашусь с тобой в том, что с теми, кто так считает, тяжело договориться, и они приносят много неприятностей. Хорошо, давай поговорим с тобой на их языке. — Обе женщины смотрели друг на друга. Неожиданно Ртуть, закатив глаза, упала.
Джеффри, на долю секунды опередив Минерву, подхватил Ртуть, и весь отряд с гневными криками обрушился на него — но, столкнувшись с невидимой стеной, в смятении отступил.
Корделия провела рукой перед лицом Ртути, и та заморгала, зажмурив глаза от света.
— Я спала?
— По-своему, — уклончиво ответила Корделия.
Ртуть осмотрелась, словно приходя в себя.
— Я помню схватку ведьм… розу и вазу… — Она повернула голову и в нескольких дюймах от себя увидела взволнованное лицо Джеффри. Глаза ее расширились, она некоторое время смотрела на него, потом отвела взгляд и поняла, что он держит ее в объятиях.
С криком она высвободилась и отбежала, тяжело дыша. Она переводила недоумевающий взгляд с Джеффри на Корделию и обратно.
— Что ты со мной сделала?
— Надавила на определенное место в твоей голове, — спокойно объяснила Корделия.
— Я должна научиться этому!
— Я не собираюсь учить тех, кто собирается использовать эти знания не в мирных целях, — твердым голосом произнесла Корделия. — Это лекарское знание и используется, чтобы помочь пациенту, когда он испытывает сильную боль… Если хочешь научиться, ты должна стать целительницей.
— Я и так целительница, — медленно проговорила Ртуть. — Ты сама это видела, когда мы перевязывали раненых. И я никогда не сравню оружие с этим занятием.
— Я тоже, — заверила ее Корделия. — Но я должна испытать тебя сперва, прежде чем смогу доверить орудие смерти и знание жизни.
— Какое же лечение ты применила ко мне?
— Боюсь, никакое, — вздохнула Корделия, — я только надеялась на него. Брат, я предоставляю ее тебе. Больше я ничего не могу сделать.
— Ты и так сделала предостаточно! — гневно вмешалась Минерва.
— Даже слишком, — Ртуть медленно повернулась к Джеффри. — А ты знаком с теми знаниями, которыми владеет и так искусно применяет твоя сестра?
— Нет, — ответил Джеффри, — она сказала правду, это известно только целителям. Я знаю некоторые точки на теле и на голове, на которые можно воздействовать для обездвиживания противника.
Ртуть нахмурилась, внимательно глядя ему в глаза.