Страница:
— Смотри, вон одна из тех дамочек, что встречала нас. С ней трое девушек из нашей компании! Давай пойдем за ними, может, она пустит нас переночевать?
Стало быть, Фламиния не разделяла скептицизм Мэта. Осуществив короткую схватку с самим собой, он решил, что вряд ли с Фламинией случится большая беда, если рядом с ней будет Паскаль.
— Ладно, пойдем посмотрим.
И они пошли следом за дамой и девушками по широкому спуску, благоразумно выдерживая дистанцию. Дама указывала на достопримечательности:
— Вон там карета, видите? С упряжкой и ливрейными лакеями? Это карета графини Мопона. Видите, на дверце ее герб? А вон там театр комедии.
Но девушки не сводили глазе кареты — мечтали хоть одним глазком увидеть сидевшую в ней гранд-даму.
По бульвару они шли долго, пока у девушек не зарябило в глазах от всевозможных достопримечательностей, а потом дама увела их на боковую улицу, которая довольно быстро разветвилась на множество переулков.
— Какой-то город вдруг стал совсем некрасивый, — отметила Фламиния, растерянно оглядываясь по сторонам.
И действительно, теперь главными достопримечательностями стали переброшенные через улицу веревки со стираным бельем, крики уличных разносчиков, расхваливающих свой товар, да унылые детишки, играющие на мостовой. Сводница уверенно прокладывала путь посреди этого бедлама. Мэт замедлил шаг.
— Мы их потеряем! — нетерпеливо воскликнула Фламиния.
— Нет, — покачал головой Мэт. — Я просто не хочу, чтобы они знали, что мы идем за ними.
Им снова на глаза попалась пара немолодых людей, еще одних попутчиков в Венарру. Этих куда-то сопровождал энергичного вида молодой горожанин.
— Еще чуть-чуть, — воодушевлял он пару, — и вы сами увидите мост.
— Значит, мы правда сможем купить его и брать пошлину с каждого, кто будет по нему проходить или проезжать? — От предчувствия скорого богатства у мужчины потекли слюнки.
— А как же, конечно! Я вам на это дело настоящую грамоту предоставлю, мост будет в полном вашем владении!
— Но он же наверняка стоит целое состояние? — взволнованно проговорила женщина.
— Да нет! Он вам обойдется всего-то... Сколько у тебя в кошельке, ты сказал?
Мэт поторопил своих спутников.
— А они правда смогут купить мост? — прошептал Паскаль, округлив глаза.
— Нет, — отрезал Мэт. — Но могут потерять последний пенни, пытаясь это сделать.
— Тогда надо остановить их! — возмутилась Фламиния.
— Если мы займемся этим, то потеряем и мадам, и стайку глупых юных гусынь, — ответил Мэт, — а им, я уверен, грозит куда большая потеря, нежели потеря содержимого кошелька.
Фламиния побледнела и поспешила вперед.
Завернув за угол еще раза три, они вышли на узкую сумрачную улочку, где теснились обшарпанные домишки. Из домов выходили тощие оборванцы и вешали на каждую дверь красные фонари.
— А вот и мой домик! — воскликнула дама и постучала в дверь. Никто не открывал. Она постучала сильнее.
На пороге появился мужчина, похожий на хорька, спрятал за спину красный фонарь и поклонился даме.
— Добро пожаловать, хозяйка! У нас, как я погляжу, гостьи?
— Да, Смиркин, гостьи, три девушки из деревни, совсем одинокие, бедняжки.
— Такие одинокие, что с ними можно сделать что угодно, а? — вмешался Мэт, выйдя прямо из-за спины сводни.
— Пошел прочь, нахал! — обрушилась та на него. — Убирайся отсюда, не то я кликну стражу!
— Ой, да это же менестрель! — изумленно воскликнула одна из девушек.
— Вы ее спросите, что она тут продает, — посоветовал девушкам Мэт.
— Ничего не продаю! — возмущенно рявкнула дамочка.
— Да неужели? — притворно удивился Мэт и поднялся по ступенькам. — Просто удивительно. На половине домов на этой улице висят красные фонари... — И Мэт резко дернул за руку Смиркина. Тот завизжали выронил красный фонарь. Он, правда, не был зажжен, но в другой руке Смиркин сжимал трутницу.
— Она занимается тем же самым, чем все остальные на этой улице, — сказал девушкам Мэт. — Красный фонарь — знак борделя, публичного дома. В одном она не обманывает вас — она действительно ничего не продает, она только отдает внаем.
— Что отдает? — спросила шепотом одна из девушек, вытаращив глаза.
— Женщин, — ответил Мэт. — Мужчинам, которые с этими женщинами делают, что пожелают, разве только не убивают. — И он обернулся к владелице борделя. — Или это тоже не возбраняется?
— Вы лжете, сэр! — встала в возмущенную позу сводница.
— Я-то не лгу, лжете вы этим девушкам. Вы ложью заставляете их ложиться с кем попало или мучаете до тех пор, пока они не соглашаются на это. — Он обернулся к деревенским девушкам. — Пойдемте отсюда. Вы заслуживаете лучшего места, чем это.
— Не верьте ему! — кричала сводня. — Он сам вас хочет использовать!
Девушки явно растерялись.
Но тут настежь распахнулась дверь дома напротив, и оттуда вылетел полуодетый мужчина, а следом за ним вышел здоровенный детина.
— Пшел вон! — сплюнул детина. — Нету денег — нету шлюхи!
— Но у меня же были деньги! — причитал мужчина. — Золото! Она его вынула, пока я раздевался!
— Сам дурак, значит, раз показал ей, где у тебя деньги лежат! — заключил вышибала. — Иди, подбери одежу свою и убирайся отсюда!
Девушки побледнели.
— Да, и я этим занимаюсь! — Внезапно добренькая бабулька превратилась в ухмыляющуюся старую ведьму. — Только ведь рано или поздно, куколки мои, вам сюда дорога, так почему бы не сделать это раньше?
— Никогда в жизни! — возмущенно воскликнула самая рослая из девушек.
— Нет? Да из вас хоть одна-то девственницей осталась после дороги в столицу? Где найдутся дураки, чтобы вас в жены взять? Как вы думаете, какую работу вы себе отыщете в городе, где полно девушек из деревни? — Сводница покачала головой. — Ой, нет, милашки, другой постели вам не найти и другого хлеба тоже. Будете голодать, покуда не захотите съесть его, а тогда уж начнете торговать собой направо и налево, как попало. А сейчас бы все у вас пошло как надо, честь по чести.
Девушки попятились. Вид у них был ужасно напуганный.
— Можно сделать и другой выбор, — уговаривал их Мэт. — Пойдемте отсюда.
И он сбежал вниз по ступенькам. Девушки радостно последовали за ним, Паскалем и Фламинией.
— Идите, идите, дуры! — крикнула им вслед содержательница борделя. — Только не забудьте этого дома — через неделю он вам ой как понадобиться! — А Мэту она пустила вслед: — Чума на тебя, менестрель! Чума, которой ты их всех перезаразишь! Думаете, это он вас спасает, девчонки? Нет! Он просто сводник, который вас уводит от меня.
— Никакой я не сводник, — сказал девушкам Мэт. — Я и держать вас не собираюсь. Просто хочу, чтобы вы на пару дней нашли себе приличную крышу над головой.
Вид у девушек по-прежнему оставался неуверенный, однако они все-таки пошли за Мэтом, вздрагивая от визгливого голоса старой ведьмы, продолжавшей осыпать их всех проклятиями.
Как только они вышли на широкую улицу, на глаза им попался сержант, вышагивающий с подчеркнуто важным видом.
— Эй! Эй! — выкрикивал он. — Все чистая правда, парни! В казармах вам выдадут красивую форму, ну прям как у меня, и каждому по новенькому блестящему флорину! А потом сытный обед и чистая постель!
За сержантом уже пристроились несколько жаждущих обещанного счастья парней.
— Ой, да это Берто! — воскликнула одна из девушек. — И Самоло, и Жиан!
— Так, значит, они станут солдатами?
— Похоже на то, — кивнул Мэт. — А сержант очень скоро станет совсем не таким добреньким — стоит лишь попасть в казармы. И все-таки это более безопасно, чем то место, куда могли угодить вы, девушки. По крайней мере у них появятся крыша над головой, еда и безопасность.
— А за это они будут рисковать своей жизнью, — уточнила Фламиния.
— Я бы лучше уж на такое согласилась, — сказала самая тоненькая из девушек дрожащим голосом.
— А куда ты отведешь нас, менестрель? — спросила Другая.
— В... — запнулся Мэт.
Он собирался сказать: «В церковь», ведь церковь всегда была самым надежным местом для девушек, которым нужен кров и добрый совет, но церкви в Латрурии закрыты, и те немногие священники, которые продолжали служить, пока что не решались делать это открыто.
— Мы найдем вам работу, — пообещал девушкам Мэт. — Вы сможете прибирать в домах, стелить постели, готовить, ну что-то в этом роде.
— Но мы же убежали из деревень ради того, чтобы избавиться от этого! — воскликнула одна из девушек.
— И где же богатство Венарры? Где непрерывные вечеринки, где красивые платья и танцы? — спросила другая.
— Во дворце, — ответил Мэт. — В домах у богатых горожан. Слухи наврали вам, барышни.
Младшая из девушек расплакалась.
— Мы... так долго... шли... потеряли... столько потеряли...
— Дома ваши никуда от вас не делись, — попытался успокоить девушку Мэт, стараясь не думать обо всех потерях. — Если уж станет совсем невмоготу, можете с кем-нибудь уйти на север, домой.
— Только не с этими унылыми, страшными! — в ужасе воскликнула рослая девушка.
— Лучше уйти раньше, покуда вы тоже не стали унылыми, — сказал Мэт. — Ну а пока, если вы все-таки хотите заработать денег и порадоваться жизни в Венарре, надо найти вам какую-нибудь пристойную работу.
Несколько минут девушки безмолвно следовали за Мэтом, Паскалем и Фламинией. А потом старшая из девушек с горечью проговорила:
— Нам ведь самим придется искать такую работу? Никто за нас ее искать не станет?
— Нет, — печально покачал головой Мэт. — Никто не станет. За то, что получаешь, приходится платить — так или иначе, и, если кто-то говорит, что может вам что-то дать бесплатно, он вас обманывает. Он, может, и сам того не знает, но все же обманывает.
Мэт действительно знал законы больших городов лучше, чем девушки, но это вовсе не означало, что ему знакомы законы этого города. Он отвел девушек в таверну, чтобы там задать несколько хитрых вопросов и разузнать, что тут к чему, но, видимо, вопросы оказались недостаточно хитрыми, поскольку тот весельчак, к которому обратился Мэт, только загоготал и поинтересовался без обиняков:
— Только-только явились в Венарру, а?
— Что, так заметно? — расстроенно спросил Мэт.
— С первого взгляда, парень, да я и сам тут всего год с небольшим!
— Значит, работа тут все-таки имеется?
— Ну да, если гильдия карманников даст тебе поучиться делу.
Мэт выпучил глаза.
— Гильдия карманников?
— Ага. Нам все время нужны новички — столько народу забирают в королевскую тюрьму, а потом еще половину вешают, так что ежели кому охота пробовать себя — это завсегда. Кстати, мы с тобой, менестрель, могли бы неплохую парочку составить. Ты бы людей песенками отвлекал, а я бы тем временем шнырял бы по их домам...
— Ладно, может, как-нибудь в другой раз, — уклончиво ответил Мэт. — А вот как бы девушкам все-таки работу сыскать? Гильдии горничных тут не существует?
Вор понимающе ухмыльнулся.
— Есть, если вы ищете именно такую работу, хотя какая это гильдия — так, сборище сплетниц.
— Все же лучше, чем ничего, — вздохнул Мэт. — И где их найти?
— На улице Грубых Рук. Там мимо не пройдешь — в дверях стоят и ждут не дождутся, когда их куда-нибудь пошлют.
— И еще женщины постарше, пытающиеся сманить их на другую работу? — многозначительно уточнил Мэт. Вор широко улыбнулся.
— Не... В гильдии горничных имеется пара вышибал — эти отшивают сводниц и сводников. Так что твои подопечные там будут в полном порядке. Ну а парень может поступить к нам в гильдию.
Паскаль нервно огляделся.
— Спасибо, — поблагодарил Мэт. — Но он недостаточно ловок для такой работы.
Паскаль глянул на товарища возмущенно.
— Да кошельки-то тягать — это каждый может выучиться, — уговаривал вор.
— Дело ясное, да только боюсь, что он как примется у кого-нибудь кошелек срезать, так всенепременно хозяина порежет до крови.
— А-а-а! — понимающе протянул вор. — Нет, для нашего дела так не пойдет. Тогда ему лучше попытать счастья в гильдии убийц.
— Это конечно, — кивнул Мэт, чувствуя, что начинает волноваться. — Скажи, друг, а вооруженными ограблениями вы занимаетесь?
— Не, мы нет. Это гильдия взломщиков.
Мэт попытался представить, как с подобными делами разбирается суд.
— Значит, вы имеете право забирать чужое только тогда, когда хозяев нет поблизости?
— Или нету, или они дрыхнут. Красть, короче, можем, но не грабить.
— Значит, вы не устраиваете поджогов и не крадете людей?
— Это ты про гильдию поджигателей и гильдию людокрадов интересуешься? Ну, ты того... ты же не ищешь такую работу, не ври!
— Не ищу, просто хочу знать, чего бояться. А еще есть какие-нибудь преступления в городе, чтобы без гильдии?
— Нет. Это вряд ли, — признался вор. — Ну а с другой стороны, всегда найдется кто-нибудь, кто измыслит что-то новенькое. Не без того.
Мэта от этой мысли передернуло, и он решил, что надо будет убраться из этого города, пока кто-нибудь не додумался до рэкета.
— Ладно, — кивнул он, — спасибо, просветил. — Он отвернулся, но тут его осенило, и он снова обернулся к воришке. — Слушай, а фамилии у глав гильдии часом не одинаковые?
— Это токо у гильдии воров, взломщиков и убийц, — преспокойно ответил вор. — Это у нас будут Сквельфы. А вот взять гильдии шулеров, сутенеров и разносчиков эти уже Скиббелины. А все прочие — ДиГорбиа.
Девушки, сидевшие с выпученными глазами, поежились. Паскаль сглотнул скопившуюся во рту слюну. Мэту не за что было винить своих спутников — ему и самому было ох как не по себе от услышанного. И все же любопытство снова задержало его.
— Гильдия разносчиков? Что же, у вас тут разносчики преступники?
— Не, ну это токо те, которые продают то, чего в лавках не купишь.
— А-а-а. — Мэт ничего не мог с собой поделать. — И... и что же они продают?
Глаза у воришки стали еще шире.
— А чего хошь.
— Ясно, — Мэт кивнул и отвернулся. — Спасибо, дружище. Пошли ребята, нам пора.
Улицу Грубых Рук они отыскали на закате. Вышибала поначалу принялся браниться, но как только Мэт объяснил, что привел девушек, которые хотят наняться на приличную работу, вышибала тут же отправил одну из служанок за распорядительницей. Она довольно скоро появилась — этакая матрона в синем платье и белом переднике. Увидев компанию, произнесла: «Ах» — кивнула и спустилась с крыльца, чтобы осмотреть девушек с головы до ног.
— Ладно, — изрекла она наконец. — Вам надо помыться и постирать свои вещички. Идите в соседний дом, там домоправительница накормит вас ужином и там вы сможете переночевать, пока не найдете себе другого пристанища. Плату за это, мы, конечно, вычтем из вашего первого жалованья, а потом будем из него вычитать одну десятую часть все время, покуда вы у нас будете жить. Кто бы вас ни взял на работу, платить они будут нам, а не вам, а уж мы вам будем отдавать вашу долю. Если будете работать на сторону, в гильдии останетесь, но с нами придется распрощаться. Вопросы есть? Тогда все.
Девушки, совершенно ошарашенные, отвернулись, готовые уйти. Распорядительница глянула на Фламинию и проворчала:
— А ты что, с ними идти не хочешь?
— Пока нет, — уклончиво отвечала Фламиния. — Мы должны еще кое в чем помочь менестрелю.
— Что ж, вид у тебя вполне порядочного человека. — Матрона быстро и придирчиво оглядела Мэта. — Хотя бы привел бедных овечек сюда, к нам. Всех мы, конечно, взять не можем, но всегда делаем все, что в наших силах.
Именно поэтому от них и не было человека у городских ворот, завлекавшего добровольцев.
— Понятно, — кивнул Мэт. — Нет особой нужды в горничных?
— О, работы полно! — воскликнула женщина. — Город-то у нас так разросся с тех пор, как на престол взошел наш добрый король Бонкорро. Сюда сразу толпами повалили дворяне — прискучило им по деревням-то сидеть, захотелось городского веселья отведать. Теперь-то с этим делом у нас спокойно — ну, то есть король не требует, чтобы дворяне ему жен своих отдавали в постель или чтоб сами шли на муки. В общем, они оставляют свои поместья на управляющих, а сами все в Венарру стекаются. Ну а им, вестимо, надо и еду подать, и обстановка чтобы была соответствующая, и новые тебе дома, и платье, ну и прочие всякие всякости.
— Стало быть, у вас тут развелось множество торговцев и купцов?
— Да, и они все так богатеют на торговле, ну а их женушки, конечное дело, больше любят по лавкам мотаться, нежели заниматься домашними трудами. Нет, девушек у нас тут много, которые могут прибираться да белье чинить, но еще больше их приходит каждый день. Крестьянкам тоже подавай теперь веселое житье, ну многие находят себе и такое житье, да только не там бы, где надо.
— Верно, — кивнул Мэт. — Дворяне желают, чтобы их развлекали, точно? А приличных заведений в городе немного?
— Как же! — возмутилась женщина. — Предостаточно, молодой человек! На каждом углу — по менестрелю, на каждом бульваре — по театру, вот только постановки у них поганые идут, вот что я тебе скажу, там на сцене такое, что скорее в борделе увидишь, а не в театре, вот как!
— Ясно, — уныло проговорил Мэт. — А сутенеры быстро понимают, что театр — отличное место для рекламы, как на сцене, так и вне ее. А кто-нибудь пытается их выдворить?
— Ага, пытаются. — Матрона снисходительно улыбнулась. — Кому это когда удалось-то?
— Ну, вот в нашей стране удалось, — возразил Мэт. — Но на это ушло лет сто. Ну а насчет музыки — чтобы, скажем, собралось с десяток музыкантов и сыграли вместе концерт? Тут особо сутенерам не разгуляться!
— О, в больших залах у нас по вечерам играют целые оркестры. И на постоялых дворах, и на полях для фехтования. Для простого люда — в тавернах играют, а для благородных — во дворцах.
— Но новеньким, кто только что в город прибыл, вы туда на работу поступать не советуете?
Матрона скорчила рожу.
— Ой, ну это же не для девушек! Вы же слыхали, что я про театры вам сказала? Ну а танцоры и танцорши — те же актеры и актрисы. Музыка, это конечно, дело другое, только ведь тогда надо ой как хорошо выучиться играть или петь — ну, это тебе виднее.
— Да, я на лютне играть учился несколько лет, — подтвердил Мэт.
Нужно же ему было чем-то заняться, покуда он ждал, когда Алисанда назначит день их свадьбы.
— К тому же танцорам и музыкантам платят маловато, — добавила матрона. — Но все же жить можно, я думаю.
— Да, если больше нечем заняться — Мэт нахмурился. — Но если пьесы и танцы действительно плохи, наверное, им должно быть очень противно играть и плясать.
— Горький у них хлеб, вот что я скажу, очень даже горький. — Матрона покачала головой. Чувствовалось, что она сердится. — Вот ко мне некоторые приходили наниматься на работу, пожевав такого хлеба, они и жаловались. Они мне как говорили-то: что будто бы в театрах есть актеры или актрисы такие, какие ни за какие коврижки из театров этих не уйдут, так они, стало быть, этому делу преданы. Но вот одна женщина у меня работает, бывшая актриса, так она говорит, что такие — это уж точно чокнутые, не иначе. Бывает, они сорвутся и начинают вопить: какие, дескать, тупицы ходят по театрам, не могут, дескать, таланта ихнего оценить. А бывает, проклинают свою несчастную долю и нищету, жалуются, что у них души опустели — во как.
— Да, и мне встречались такие актеры, — кивнул Мэт. — Хотя большей частью из моих знакомцев так разговаривали художники и поэты. — О том, что когда-то и он считал себя одним из них, Мэт упоминать не стал. — Это бывает с ними, когда они вдруг чувствуют, что в собственной культуре им питаться нечем.
Матрона нахмурила брови и непонимающе уставилась на Мэта.
— Ну, это ты, молодой человек, загнул — ничего не поняла. Может, ты и прав. А мне-то бы только крышу дать над головой всем тем бедолагам, кому такая жизнь не по душе.
— Но вы же не можете! — сочувственно проговорил Мэт. — Девушек слишком много, работы на всех не хватит, и тогда вы перестанете получать прибыль.
— Прибыль? Это еще что такое? — недовольно проворчала женщина. — Мы себе на жизнь зарабатываем, и они тоже.
Мнение Мэта о распорядительнице сразу значительно ухудшилось.
— Значит, вы принимаете пожертвования?
— Пожертвования? — прищурилась женщина. — Это что же, чтоб нам деньги дарили? Зачем же?
— Чтобы помочь большему числу девушек.
И Мэт извлек из кошелька золотой и вложил его в руку матроны.
Она уставилась сначала на золотой, потом на Мэта и немного растерялась.
— Спасибо тебе, молодой человек, но я твою монету отложу пока. Зайди через неделю, вдруг она тебе снова понадобится.
Мэт кивнул:
— Очень мило с вашей стороны. Но не думаю, чтобы она мне понадобилась.
— Все равно отложу, — упрямо мотнула головой матрона. — Но тебе спасибо — сердце у тебя на месте.
— Благодарю. — Мэт сардонически усмехнулся. — Как и вам, мне бы хотелось сделать больше. — Обернувшись к Паскалю и Фламинии, Мэт сказал: — Пора по пиву, братцы.
— Это что значит?
— Это значит, что пора найти любое местечко, где подают пиво и вино людям, у которых денег больше, чем мозгов. — Прежде чем уйти, Мэт обернулся к матроне. — Спасибо вам, сударыня, и спокойной ночи.
Женщина проводила их взглядом, тревожно выгнула бровь и покачала головой.
Вид у Паскаля и у Фламинии был растерянный.
— А в этом городе больше дурного, чем я думал, — признался парень.
Мэт пожал плечами.
— А чего же ты ждал, если этот город столько лет был столицей Зла? Интересно, она назвала Бонкорро добрым королем, но если это и так, он все равно за несколько лет не успел переделать город целиком и полностью.
— А судя по тому, что я слыхала, — добавила Фламиния, — он вовсе не предан Добру. Все дело в том, что он не служит Злу, и все.
— Но при его правлении многое произошло! — возмутился Паскаль. — Много разного! И хорошего, но и плохого тоже. Это при нем дворяне повалили в столицу и стали тут питаться невинными жертвами — несчастными крестьянами.
— Это одна сторона медали, верно, — нахмурясь, проговорил Мэт. — И пока что старания Бонкорро привить своим подданным мировую культуру при том, что им не прививаются никакие моральные ценности, привели только к еще большим страданиям и эксплуатации несчастных и слабых, но, с другой стороны, никто не голодает и не остается без крыши над головой.
— Я видел много нищих, — возразил Паскаль.
— Однако голодающими их назвать все же нельзя, — возразила ему Фламиния.
Мэт кивнул.
— И потом, на улицах нет трупов, хотя, может быть, это днем. Нет, прежде чем я что-то решу про этого короля, я должен с ним встретиться и поговорить с глазу на глаз.
— Встретиться с королем? — глянула на Мэта испуганными глазами Фламиния. — Ты шутишь!
— Шутит, конечно, — согласился с ней Паскаль. — Ведь повидаться с королем — оно, конечно, интересно, спору нет, но и очень опасно!
— Нет, я вполне серьезно хочу с ним повидаться, — решительно заявил Мэт.
— А я нет, — отрубила Фламиния.
— А придется, — проговорил чей-то голос в самое ухо Мэта.
И только он собрался обернуться и посмотреть, кто это сказал, как на голову его обрушился тяжеленный удар, Мэт почувствовал дикую боль в макушке. Он падал и все же пытался остаться в сознании, но только и успел, что увидеть Паскаля, который бился в лапах у какого-то верзилы, в то время как второй размахнулся дубиной, да еще услышал, как кричит Фламиния, к которой подошли еще двое мужчин. Мэт разглядел на них форму, и его объял непроглядный мрак.
Стало быть, Фламиния не разделяла скептицизм Мэта. Осуществив короткую схватку с самим собой, он решил, что вряд ли с Фламинией случится большая беда, если рядом с ней будет Паскаль.
— Ладно, пойдем посмотрим.
И они пошли следом за дамой и девушками по широкому спуску, благоразумно выдерживая дистанцию. Дама указывала на достопримечательности:
— Вон там карета, видите? С упряжкой и ливрейными лакеями? Это карета графини Мопона. Видите, на дверце ее герб? А вон там театр комедии.
Но девушки не сводили глазе кареты — мечтали хоть одним глазком увидеть сидевшую в ней гранд-даму.
По бульвару они шли долго, пока у девушек не зарябило в глазах от всевозможных достопримечательностей, а потом дама увела их на боковую улицу, которая довольно быстро разветвилась на множество переулков.
— Какой-то город вдруг стал совсем некрасивый, — отметила Фламиния, растерянно оглядываясь по сторонам.
И действительно, теперь главными достопримечательностями стали переброшенные через улицу веревки со стираным бельем, крики уличных разносчиков, расхваливающих свой товар, да унылые детишки, играющие на мостовой. Сводница уверенно прокладывала путь посреди этого бедлама. Мэт замедлил шаг.
— Мы их потеряем! — нетерпеливо воскликнула Фламиния.
— Нет, — покачал головой Мэт. — Я просто не хочу, чтобы они знали, что мы идем за ними.
Им снова на глаза попалась пара немолодых людей, еще одних попутчиков в Венарру. Этих куда-то сопровождал энергичного вида молодой горожанин.
— Еще чуть-чуть, — воодушевлял он пару, — и вы сами увидите мост.
— Значит, мы правда сможем купить его и брать пошлину с каждого, кто будет по нему проходить или проезжать? — От предчувствия скорого богатства у мужчины потекли слюнки.
— А как же, конечно! Я вам на это дело настоящую грамоту предоставлю, мост будет в полном вашем владении!
— Но он же наверняка стоит целое состояние? — взволнованно проговорила женщина.
— Да нет! Он вам обойдется всего-то... Сколько у тебя в кошельке, ты сказал?
Мэт поторопил своих спутников.
— А они правда смогут купить мост? — прошептал Паскаль, округлив глаза.
— Нет, — отрезал Мэт. — Но могут потерять последний пенни, пытаясь это сделать.
— Тогда надо остановить их! — возмутилась Фламиния.
— Если мы займемся этим, то потеряем и мадам, и стайку глупых юных гусынь, — ответил Мэт, — а им, я уверен, грозит куда большая потеря, нежели потеря содержимого кошелька.
Фламиния побледнела и поспешила вперед.
Завернув за угол еще раза три, они вышли на узкую сумрачную улочку, где теснились обшарпанные домишки. Из домов выходили тощие оборванцы и вешали на каждую дверь красные фонари.
— А вот и мой домик! — воскликнула дама и постучала в дверь. Никто не открывал. Она постучала сильнее.
На пороге появился мужчина, похожий на хорька, спрятал за спину красный фонарь и поклонился даме.
— Добро пожаловать, хозяйка! У нас, как я погляжу, гостьи?
— Да, Смиркин, гостьи, три девушки из деревни, совсем одинокие, бедняжки.
— Такие одинокие, что с ними можно сделать что угодно, а? — вмешался Мэт, выйдя прямо из-за спины сводни.
— Пошел прочь, нахал! — обрушилась та на него. — Убирайся отсюда, не то я кликну стражу!
— Ой, да это же менестрель! — изумленно воскликнула одна из девушек.
— Вы ее спросите, что она тут продает, — посоветовал девушкам Мэт.
— Ничего не продаю! — возмущенно рявкнула дамочка.
— Да неужели? — притворно удивился Мэт и поднялся по ступенькам. — Просто удивительно. На половине домов на этой улице висят красные фонари... — И Мэт резко дернул за руку Смиркина. Тот завизжали выронил красный фонарь. Он, правда, не был зажжен, но в другой руке Смиркин сжимал трутницу.
— Она занимается тем же самым, чем все остальные на этой улице, — сказал девушкам Мэт. — Красный фонарь — знак борделя, публичного дома. В одном она не обманывает вас — она действительно ничего не продает, она только отдает внаем.
— Что отдает? — спросила шепотом одна из девушек, вытаращив глаза.
— Женщин, — ответил Мэт. — Мужчинам, которые с этими женщинами делают, что пожелают, разве только не убивают. — И он обернулся к владелице борделя. — Или это тоже не возбраняется?
— Вы лжете, сэр! — встала в возмущенную позу сводница.
— Я-то не лгу, лжете вы этим девушкам. Вы ложью заставляете их ложиться с кем попало или мучаете до тех пор, пока они не соглашаются на это. — Он обернулся к деревенским девушкам. — Пойдемте отсюда. Вы заслуживаете лучшего места, чем это.
— Не верьте ему! — кричала сводня. — Он сам вас хочет использовать!
Девушки явно растерялись.
Но тут настежь распахнулась дверь дома напротив, и оттуда вылетел полуодетый мужчина, а следом за ним вышел здоровенный детина.
— Пшел вон! — сплюнул детина. — Нету денег — нету шлюхи!
— Но у меня же были деньги! — причитал мужчина. — Золото! Она его вынула, пока я раздевался!
— Сам дурак, значит, раз показал ей, где у тебя деньги лежат! — заключил вышибала. — Иди, подбери одежу свою и убирайся отсюда!
Девушки побледнели.
— Да, и я этим занимаюсь! — Внезапно добренькая бабулька превратилась в ухмыляющуюся старую ведьму. — Только ведь рано или поздно, куколки мои, вам сюда дорога, так почему бы не сделать это раньше?
— Никогда в жизни! — возмущенно воскликнула самая рослая из девушек.
— Нет? Да из вас хоть одна-то девственницей осталась после дороги в столицу? Где найдутся дураки, чтобы вас в жены взять? Как вы думаете, какую работу вы себе отыщете в городе, где полно девушек из деревни? — Сводница покачала головой. — Ой, нет, милашки, другой постели вам не найти и другого хлеба тоже. Будете голодать, покуда не захотите съесть его, а тогда уж начнете торговать собой направо и налево, как попало. А сейчас бы все у вас пошло как надо, честь по чести.
Девушки попятились. Вид у них был ужасно напуганный.
— Можно сделать и другой выбор, — уговаривал их Мэт. — Пойдемте отсюда.
И он сбежал вниз по ступенькам. Девушки радостно последовали за ним, Паскалем и Фламинией.
— Идите, идите, дуры! — крикнула им вслед содержательница борделя. — Только не забудьте этого дома — через неделю он вам ой как понадобиться! — А Мэту она пустила вслед: — Чума на тебя, менестрель! Чума, которой ты их всех перезаразишь! Думаете, это он вас спасает, девчонки? Нет! Он просто сводник, который вас уводит от меня.
— Никакой я не сводник, — сказал девушкам Мэт. — Я и держать вас не собираюсь. Просто хочу, чтобы вы на пару дней нашли себе приличную крышу над головой.
Вид у девушек по-прежнему оставался неуверенный, однако они все-таки пошли за Мэтом, вздрагивая от визгливого голоса старой ведьмы, продолжавшей осыпать их всех проклятиями.
Как только они вышли на широкую улицу, на глаза им попался сержант, вышагивающий с подчеркнуто важным видом.
— Эй! Эй! — выкрикивал он. — Все чистая правда, парни! В казармах вам выдадут красивую форму, ну прям как у меня, и каждому по новенькому блестящему флорину! А потом сытный обед и чистая постель!
За сержантом уже пристроились несколько жаждущих обещанного счастья парней.
— Ой, да это Берто! — воскликнула одна из девушек. — И Самоло, и Жиан!
— Так, значит, они станут солдатами?
— Похоже на то, — кивнул Мэт. — А сержант очень скоро станет совсем не таким добреньким — стоит лишь попасть в казармы. И все-таки это более безопасно, чем то место, куда могли угодить вы, девушки. По крайней мере у них появятся крыша над головой, еда и безопасность.
— А за это они будут рисковать своей жизнью, — уточнила Фламиния.
— Я бы лучше уж на такое согласилась, — сказала самая тоненькая из девушек дрожащим голосом.
— А куда ты отведешь нас, менестрель? — спросила Другая.
— В... — запнулся Мэт.
Он собирался сказать: «В церковь», ведь церковь всегда была самым надежным местом для девушек, которым нужен кров и добрый совет, но церкви в Латрурии закрыты, и те немногие священники, которые продолжали служить, пока что не решались делать это открыто.
— Мы найдем вам работу, — пообещал девушкам Мэт. — Вы сможете прибирать в домах, стелить постели, готовить, ну что-то в этом роде.
— Но мы же убежали из деревень ради того, чтобы избавиться от этого! — воскликнула одна из девушек.
— И где же богатство Венарры? Где непрерывные вечеринки, где красивые платья и танцы? — спросила другая.
— Во дворце, — ответил Мэт. — В домах у богатых горожан. Слухи наврали вам, барышни.
Младшая из девушек расплакалась.
— Мы... так долго... шли... потеряли... столько потеряли...
— Дома ваши никуда от вас не делись, — попытался успокоить девушку Мэт, стараясь не думать обо всех потерях. — Если уж станет совсем невмоготу, можете с кем-нибудь уйти на север, домой.
— Только не с этими унылыми, страшными! — в ужасе воскликнула рослая девушка.
— Лучше уйти раньше, покуда вы тоже не стали унылыми, — сказал Мэт. — Ну а пока, если вы все-таки хотите заработать денег и порадоваться жизни в Венарре, надо найти вам какую-нибудь пристойную работу.
Несколько минут девушки безмолвно следовали за Мэтом, Паскалем и Фламинией. А потом старшая из девушек с горечью проговорила:
— Нам ведь самим придется искать такую работу? Никто за нас ее искать не станет?
— Нет, — печально покачал головой Мэт. — Никто не станет. За то, что получаешь, приходится платить — так или иначе, и, если кто-то говорит, что может вам что-то дать бесплатно, он вас обманывает. Он, может, и сам того не знает, но все же обманывает.
Мэт действительно знал законы больших городов лучше, чем девушки, но это вовсе не означало, что ему знакомы законы этого города. Он отвел девушек в таверну, чтобы там задать несколько хитрых вопросов и разузнать, что тут к чему, но, видимо, вопросы оказались недостаточно хитрыми, поскольку тот весельчак, к которому обратился Мэт, только загоготал и поинтересовался без обиняков:
— Только-только явились в Венарру, а?
— Что, так заметно? — расстроенно спросил Мэт.
— С первого взгляда, парень, да я и сам тут всего год с небольшим!
— Значит, работа тут все-таки имеется?
— Ну да, если гильдия карманников даст тебе поучиться делу.
Мэт выпучил глаза.
— Гильдия карманников?
— Ага. Нам все время нужны новички — столько народу забирают в королевскую тюрьму, а потом еще половину вешают, так что ежели кому охота пробовать себя — это завсегда. Кстати, мы с тобой, менестрель, могли бы неплохую парочку составить. Ты бы людей песенками отвлекал, а я бы тем временем шнырял бы по их домам...
— Ладно, может, как-нибудь в другой раз, — уклончиво ответил Мэт. — А вот как бы девушкам все-таки работу сыскать? Гильдии горничных тут не существует?
Вор понимающе ухмыльнулся.
— Есть, если вы ищете именно такую работу, хотя какая это гильдия — так, сборище сплетниц.
— Все же лучше, чем ничего, — вздохнул Мэт. — И где их найти?
— На улице Грубых Рук. Там мимо не пройдешь — в дверях стоят и ждут не дождутся, когда их куда-нибудь пошлют.
— И еще женщины постарше, пытающиеся сманить их на другую работу? — многозначительно уточнил Мэт. Вор широко улыбнулся.
— Не... В гильдии горничных имеется пара вышибал — эти отшивают сводниц и сводников. Так что твои подопечные там будут в полном порядке. Ну а парень может поступить к нам в гильдию.
Паскаль нервно огляделся.
— Спасибо, — поблагодарил Мэт. — Но он недостаточно ловок для такой работы.
Паскаль глянул на товарища возмущенно.
— Да кошельки-то тягать — это каждый может выучиться, — уговаривал вор.
— Дело ясное, да только боюсь, что он как примется у кого-нибудь кошелек срезать, так всенепременно хозяина порежет до крови.
— А-а-а! — понимающе протянул вор. — Нет, для нашего дела так не пойдет. Тогда ему лучше попытать счастья в гильдии убийц.
— Это конечно, — кивнул Мэт, чувствуя, что начинает волноваться. — Скажи, друг, а вооруженными ограблениями вы занимаетесь?
— Не, мы нет. Это гильдия взломщиков.
Мэт попытался представить, как с подобными делами разбирается суд.
— Значит, вы имеете право забирать чужое только тогда, когда хозяев нет поблизости?
— Или нету, или они дрыхнут. Красть, короче, можем, но не грабить.
— Значит, вы не устраиваете поджогов и не крадете людей?
— Это ты про гильдию поджигателей и гильдию людокрадов интересуешься? Ну, ты того... ты же не ищешь такую работу, не ври!
— Не ищу, просто хочу знать, чего бояться. А еще есть какие-нибудь преступления в городе, чтобы без гильдии?
— Нет. Это вряд ли, — признался вор. — Ну а с другой стороны, всегда найдется кто-нибудь, кто измыслит что-то новенькое. Не без того.
Мэта от этой мысли передернуло, и он решил, что надо будет убраться из этого города, пока кто-нибудь не додумался до рэкета.
— Ладно, — кивнул он, — спасибо, просветил. — Он отвернулся, но тут его осенило, и он снова обернулся к воришке. — Слушай, а фамилии у глав гильдии часом не одинаковые?
— Это токо у гильдии воров, взломщиков и убийц, — преспокойно ответил вор. — Это у нас будут Сквельфы. А вот взять гильдии шулеров, сутенеров и разносчиков эти уже Скиббелины. А все прочие — ДиГорбиа.
Девушки, сидевшие с выпученными глазами, поежились. Паскаль сглотнул скопившуюся во рту слюну. Мэту не за что было винить своих спутников — ему и самому было ох как не по себе от услышанного. И все же любопытство снова задержало его.
— Гильдия разносчиков? Что же, у вас тут разносчики преступники?
— Не, ну это токо те, которые продают то, чего в лавках не купишь.
— А-а-а. — Мэт ничего не мог с собой поделать. — И... и что же они продают?
Глаза у воришки стали еще шире.
— А чего хошь.
— Ясно, — Мэт кивнул и отвернулся. — Спасибо, дружище. Пошли ребята, нам пора.
Улицу Грубых Рук они отыскали на закате. Вышибала поначалу принялся браниться, но как только Мэт объяснил, что привел девушек, которые хотят наняться на приличную работу, вышибала тут же отправил одну из служанок за распорядительницей. Она довольно скоро появилась — этакая матрона в синем платье и белом переднике. Увидев компанию, произнесла: «Ах» — кивнула и спустилась с крыльца, чтобы осмотреть девушек с головы до ног.
— Ладно, — изрекла она наконец. — Вам надо помыться и постирать свои вещички. Идите в соседний дом, там домоправительница накормит вас ужином и там вы сможете переночевать, пока не найдете себе другого пристанища. Плату за это, мы, конечно, вычтем из вашего первого жалованья, а потом будем из него вычитать одну десятую часть все время, покуда вы у нас будете жить. Кто бы вас ни взял на работу, платить они будут нам, а не вам, а уж мы вам будем отдавать вашу долю. Если будете работать на сторону, в гильдии останетесь, но с нами придется распрощаться. Вопросы есть? Тогда все.
Девушки, совершенно ошарашенные, отвернулись, готовые уйти. Распорядительница глянула на Фламинию и проворчала:
— А ты что, с ними идти не хочешь?
— Пока нет, — уклончиво отвечала Фламиния. — Мы должны еще кое в чем помочь менестрелю.
— Что ж, вид у тебя вполне порядочного человека. — Матрона быстро и придирчиво оглядела Мэта. — Хотя бы привел бедных овечек сюда, к нам. Всех мы, конечно, взять не можем, но всегда делаем все, что в наших силах.
Именно поэтому от них и не было человека у городских ворот, завлекавшего добровольцев.
— Понятно, — кивнул Мэт. — Нет особой нужды в горничных?
— О, работы полно! — воскликнула женщина. — Город-то у нас так разросся с тех пор, как на престол взошел наш добрый король Бонкорро. Сюда сразу толпами повалили дворяне — прискучило им по деревням-то сидеть, захотелось городского веселья отведать. Теперь-то с этим делом у нас спокойно — ну, то есть король не требует, чтобы дворяне ему жен своих отдавали в постель или чтоб сами шли на муки. В общем, они оставляют свои поместья на управляющих, а сами все в Венарру стекаются. Ну а им, вестимо, надо и еду подать, и обстановка чтобы была соответствующая, и новые тебе дома, и платье, ну и прочие всякие всякости.
— Стало быть, у вас тут развелось множество торговцев и купцов?
— Да, и они все так богатеют на торговле, ну а их женушки, конечное дело, больше любят по лавкам мотаться, нежели заниматься домашними трудами. Нет, девушек у нас тут много, которые могут прибираться да белье чинить, но еще больше их приходит каждый день. Крестьянкам тоже подавай теперь веселое житье, ну многие находят себе и такое житье, да только не там бы, где надо.
— Верно, — кивнул Мэт. — Дворяне желают, чтобы их развлекали, точно? А приличных заведений в городе немного?
— Как же! — возмутилась женщина. — Предостаточно, молодой человек! На каждом углу — по менестрелю, на каждом бульваре — по театру, вот только постановки у них поганые идут, вот что я тебе скажу, там на сцене такое, что скорее в борделе увидишь, а не в театре, вот как!
— Ясно, — уныло проговорил Мэт. — А сутенеры быстро понимают, что театр — отличное место для рекламы, как на сцене, так и вне ее. А кто-нибудь пытается их выдворить?
— Ага, пытаются. — Матрона снисходительно улыбнулась. — Кому это когда удалось-то?
— Ну, вот в нашей стране удалось, — возразил Мэт. — Но на это ушло лет сто. Ну а насчет музыки — чтобы, скажем, собралось с десяток музыкантов и сыграли вместе концерт? Тут особо сутенерам не разгуляться!
— О, в больших залах у нас по вечерам играют целые оркестры. И на постоялых дворах, и на полях для фехтования. Для простого люда — в тавернах играют, а для благородных — во дворцах.
— Но новеньким, кто только что в город прибыл, вы туда на работу поступать не советуете?
Матрона скорчила рожу.
— Ой, ну это же не для девушек! Вы же слыхали, что я про театры вам сказала? Ну а танцоры и танцорши — те же актеры и актрисы. Музыка, это конечно, дело другое, только ведь тогда надо ой как хорошо выучиться играть или петь — ну, это тебе виднее.
— Да, я на лютне играть учился несколько лет, — подтвердил Мэт.
Нужно же ему было чем-то заняться, покуда он ждал, когда Алисанда назначит день их свадьбы.
— К тому же танцорам и музыкантам платят маловато, — добавила матрона. — Но все же жить можно, я думаю.
— Да, если больше нечем заняться — Мэт нахмурился. — Но если пьесы и танцы действительно плохи, наверное, им должно быть очень противно играть и плясать.
— Горький у них хлеб, вот что я скажу, очень даже горький. — Матрона покачала головой. Чувствовалось, что она сердится. — Вот ко мне некоторые приходили наниматься на работу, пожевав такого хлеба, они и жаловались. Они мне как говорили-то: что будто бы в театрах есть актеры или актрисы такие, какие ни за какие коврижки из театров этих не уйдут, так они, стало быть, этому делу преданы. Но вот одна женщина у меня работает, бывшая актриса, так она говорит, что такие — это уж точно чокнутые, не иначе. Бывает, они сорвутся и начинают вопить: какие, дескать, тупицы ходят по театрам, не могут, дескать, таланта ихнего оценить. А бывает, проклинают свою несчастную долю и нищету, жалуются, что у них души опустели — во как.
— Да, и мне встречались такие актеры, — кивнул Мэт. — Хотя большей частью из моих знакомцев так разговаривали художники и поэты. — О том, что когда-то и он считал себя одним из них, Мэт упоминать не стал. — Это бывает с ними, когда они вдруг чувствуют, что в собственной культуре им питаться нечем.
Матрона нахмурила брови и непонимающе уставилась на Мэта.
— Ну, это ты, молодой человек, загнул — ничего не поняла. Может, ты и прав. А мне-то бы только крышу дать над головой всем тем бедолагам, кому такая жизнь не по душе.
— Но вы же не можете! — сочувственно проговорил Мэт. — Девушек слишком много, работы на всех не хватит, и тогда вы перестанете получать прибыль.
— Прибыль? Это еще что такое? — недовольно проворчала женщина. — Мы себе на жизнь зарабатываем, и они тоже.
Мнение Мэта о распорядительнице сразу значительно ухудшилось.
— Значит, вы принимаете пожертвования?
— Пожертвования? — прищурилась женщина. — Это что же, чтоб нам деньги дарили? Зачем же?
— Чтобы помочь большему числу девушек.
И Мэт извлек из кошелька золотой и вложил его в руку матроны.
Она уставилась сначала на золотой, потом на Мэта и немного растерялась.
— Спасибо тебе, молодой человек, но я твою монету отложу пока. Зайди через неделю, вдруг она тебе снова понадобится.
Мэт кивнул:
— Очень мило с вашей стороны. Но не думаю, чтобы она мне понадобилась.
— Все равно отложу, — упрямо мотнула головой матрона. — Но тебе спасибо — сердце у тебя на месте.
— Благодарю. — Мэт сардонически усмехнулся. — Как и вам, мне бы хотелось сделать больше. — Обернувшись к Паскалю и Фламинии, Мэт сказал: — Пора по пиву, братцы.
— Это что значит?
— Это значит, что пора найти любое местечко, где подают пиво и вино людям, у которых денег больше, чем мозгов. — Прежде чем уйти, Мэт обернулся к матроне. — Спасибо вам, сударыня, и спокойной ночи.
Женщина проводила их взглядом, тревожно выгнула бровь и покачала головой.
Вид у Паскаля и у Фламинии был растерянный.
— А в этом городе больше дурного, чем я думал, — признался парень.
Мэт пожал плечами.
— А чего же ты ждал, если этот город столько лет был столицей Зла? Интересно, она назвала Бонкорро добрым королем, но если это и так, он все равно за несколько лет не успел переделать город целиком и полностью.
— А судя по тому, что я слыхала, — добавила Фламиния, — он вовсе не предан Добру. Все дело в том, что он не служит Злу, и все.
— Но при его правлении многое произошло! — возмутился Паскаль. — Много разного! И хорошего, но и плохого тоже. Это при нем дворяне повалили в столицу и стали тут питаться невинными жертвами — несчастными крестьянами.
— Это одна сторона медали, верно, — нахмурясь, проговорил Мэт. — И пока что старания Бонкорро привить своим подданным мировую культуру при том, что им не прививаются никакие моральные ценности, привели только к еще большим страданиям и эксплуатации несчастных и слабых, но, с другой стороны, никто не голодает и не остается без крыши над головой.
— Я видел много нищих, — возразил Паскаль.
— Однако голодающими их назвать все же нельзя, — возразила ему Фламиния.
Мэт кивнул.
— И потом, на улицах нет трупов, хотя, может быть, это днем. Нет, прежде чем я что-то решу про этого короля, я должен с ним встретиться и поговорить с глазу на глаз.
— Встретиться с королем? — глянула на Мэта испуганными глазами Фламиния. — Ты шутишь!
— Шутит, конечно, — согласился с ней Паскаль. — Ведь повидаться с королем — оно, конечно, интересно, спору нет, но и очень опасно!
— Нет, я вполне серьезно хочу с ним повидаться, — решительно заявил Мэт.
— А я нет, — отрубила Фламиния.
— А придется, — проговорил чей-то голос в самое ухо Мэта.
И только он собрался обернуться и посмотреть, кто это сказал, как на голову его обрушился тяжеленный удар, Мэт почувствовал дикую боль в макушке. Он падал и все же пытался остаться в сознании, но только и успел, что увидеть Паскаля, который бился в лапах у какого-то верзилы, в то время как второй размахнулся дубиной, да еще услышал, как кричит Фламиния, к которой подошли еще двое мужчин. Мэт разглядел на них форму, и его объял непроглядный мрак.
Глава 16
Первое не до конца осознанное впечатление у Мэта было такое: он лежит на куче щебенки. Примерно через минуту до него дошло, что дело вовсе не в камнях. Затем он понял, что рядом с ним никого нет, хотя в некотором отдалении народу масса: выстроились там и стоят, тыкают в него пальцами и машут руками. А потом навалилась жуткая головная боль. То есть на самом-то деле она никуда и не девалась, просто для того, чтобы ее ощутить, нужно было всего-навсего прийти в сознание, вот и все. Видеть Мэт продолжал как бы сквозь туманную пелену. Он застонал. Он умолял свое сердце успокоиться, потому что от каждого удара его несчастная голова раскалывалась на части.
К счастью, умолял Мэт не в стихах.
Когда боль уменьшилась до переносимого уровня, Мэт попробовал сосредоточиться и понять, что произошло. Он вспомнил, что его ударили по голове... вспомнил... Похищение Фламинии!
К счастью, умолял Мэт не в стихах.
* * *
Сквозь слепящую боль прокралась мысль: жить и действовать с такой головной болью нельзя, следовательно, остановить ее можно только одним-единственным способом. Вот именно, и нечего бояться? Кто бы тут ни работал главным колдуном, все равно он знает, где сейчас Мэт. Так что...Улучшение просто-таки поразило Мэта. Ни с того ни с сего от боли осталось только тупое нытье в затылке. Наверное, прочти он этот стишок за границей Латрурии, от боли вообще бы и следа не осталось, но тут и на том спасибо. Мэт приподнял руку, чтобы пощупать то место, где сохранилась боль, но передумал. Зачем ему новый взрыв боли? То, что осталось от его разума, подсказало, что при удобном случае можно будет найти зеркало и посмотреться. Найти? О, конечно, скорее сотворить.
Эффералган, и аспирин УПСА,
Или хотя бы детский панадол —
Мне все равно. Болитне описать!
О, хоть бы кто-нибудь из вас пришел!
Согласен даже я на цитрамон —
Пусть исцелит меня от боли он!
Когда боль уменьшилась до переносимого уровня, Мэт попробовал сосредоточиться и понять, что произошло. Он вспомнил, что его ударили по голове... вспомнил... Похищение Фламинии!