Степанов Николай. Магистр

   Бой закончился, но внутреннее напряжение не спадало. Похоже, у меня в Тангоре появилась мания преследования: казалось, что чьи-то злобные глаза ведут невидимое наблюдение. Специально не стал пока подавать сигнал своим и правильно сделал: как только я повернулся спиной, вытирая кровь с меча, два лучника высунулись из-за камней. Я прекрасно видел их в зеркальном отражении лезвия собственного оружия.
   Прыжок в сторону – и две стрелы воткнулись в телегу на том месте, где только что находилось мое тело. Знакомый звук грифовского самострела уменьшил количество стрелков вдвое, а стремительная атака Баки помножила на ноль оставшуюся часть разбойничьего войска.
   Теперь можно заняться и главарем. Однако здесь меня ожидало жестокое разочарование. Из груди оглушенного противника торчал кинжал, а один из спасенных доложил, обращаясь ко мне:
   – Мудрейший, он еще дышал.
   Лицо парня светилось от радости, словно он совершил величайший подвиг своей жизни.
   – Да? – с наигранным удивлением сказал я. – А ты своей дурьей башкой не подумал, почему он один остался живым? Считаешь, что я по забывчивости не проткнул его паршивую шкуру?
   – Пощади сына, мудрейший! – вступился за парня второй мужчина. – Убей лучше меня. Молод он, не ведал, что творил.
   – Кого надо было, уже убили. А благодаря некоторым, – кивнул я в сторону «помощничка», – прирезали даже того, кто мог рассказать много полезного. А что теперь? Вы знаете, кто эти люди? Почему напали?
   В ответ – тишина. И белые лица караванщиков, которые от испуга не могли проронить ни слова. В чем дело? Что я такого ужасного спросил?
   – Командир, в засаде больше никого нет, – раздался голос Дербса, который вместе со своим любимцем подошел сзади.
   – Успокойтесь, – обратился я к перепуганным до смерти элронгам. – Несмотря на… необычный облик, у моих друзей очень доброе сердце. К тому же они на нашей стороне.
   Последняя информация сыграла решающую роль, и отец с сыном снова обрели дар речи.
   Молодого звали Иркусом, а его отца – Парсом, они представляли ремесленное сословие города. В последнее время все ремесленники несли большие убытки. Да и как могло быть иначе, если в течение двух последних месяцев полностью прекратились поставки железной руды – основного сырья для кузнечного дела. Два каравана рудокопов просто не вернулись из Колючих копей. Нет сырья – нет работы, а нет работы – нет денег. Парс с сыном отправились за рудой три дня назад, накопали две телеги (на два месяца работы), а почти возле самого дома напоролись на засаду.
   – А куда бедному ремесленнику податься? – сказал Парс. – У нас не было выбора. Мы надеялись только на удачу, спасибо славному Элроу.
   – В это время года среди камней люди не ходят, а тут – целый отряд, – удивлялся старый кузнец.
   – Люди не ходят? Но ведь два каравана пропали. Чем это можно объяснить?
   – На плато случаются сильные бури, – вставил слово молчавший доселе Иркус.
   – Два каравана подряд попали в бурю? – не веря в подобные совпадения, переспросил я. – Вы можете сказать, что за люди на вас напали?
   – У каждого из них на лбу стоял знак Пиргона. Нездешний саворг и воины нездешние. Хотя… в последнее время мы уже ничему не удивляемся. В город столько разного сброду понаехало, всех и не упомнишь. Главный жрец Мудраг предрекает через день начало новой эпохи. Простым жителям вроде нас непонятно, что за времена грядут? Генерал Эгрус набирает чужих воинов под свое начало, саворг Ларкон увеличил подати. Самый ходовой товар на базаре – оружие, а наши кузнецы остались без сырья.
   – Подожди, я не понял. Учитель собирает налоги?
   – Ларкон уже давно не дает уроков, зато все торговые лавки под охраной его воинов. За соответствующую плату, конечно. Мне, например, срок оплаты – завтра. Оставалась одна надежда на эти телеги, иначе отберут лавку, а потом и из дома выгонят. А у меня семья, дети. Ничего не оставалось, как ехать самому копать руду.
   – Серж, посмотри сюда, – раздался голос Грифа, прерывая наш разговор.
   Мы с кузнецом подошли к месту засады лучников. Воин, подстреленный бертом, не был похож на других грабителей.
   – А это чей ученик? – указал я на значок полумесяца, расположенный над левым глазом убитого.
   Парс мгновенно изменился в лице и прошептал:
   – Мудрага.

Глава 12
ЭЛРСТАН

   Перейти дорогу Мудрагу считалось равносильным самоубийству. Его люди вмешивались во все сферы жизни Эрлстана – так назывался город элронгов. Только Эгрус и Ларкон, благодаря деньгам и наличию нескольких десятков преданных им воинов, сумели обезопасить себя.
   – Если за исчезновением караванов с рудой стоит главный жрец – наши дела совсем плохи, – заключил Парс.
   – Тогда выбрасывай груз. А при въезде скажешь, что поездка не удалась, – предложил я.
   – Ага, а завтра меня выселят из собственного дома? Нет, собираясь в этот поход, я шел на риск не для того, чтобы в двух шагах от дома все бросить. Сегодня дежурит Андрис. Должны проскочить.
   Дело принимало нешуточный оборот, нужно было срочно что-то предпринять. На всякий случай решили припрятать добытую руду и поверх набросали обычных светлых камней.
   – Мы видели только трупы, и ничего больше, – взволнованно сказал кузнец. – Особенно это касается тебя, Иркус.
   В город отправились вчетвером, поскольку Дербса с его любимцем замаскировать под тангорских обитателей не удалось бы в любом случае. Меня и берта нарядили в длинные робы с глубоким капюшоном, которые использовались при работах на копях. Местные нищие носили их в качестве повседневной одежды – грубая ткань была прочной и долго не снашивалась.
   – Здесь много удобных пещер, в некоторых даже есть ключевая вода, – успокоил остающихся кузнец. – Хищники возле города встречаются редко.
   – А вот это плохо, – заволновался я. – Баки сейчас кушает много…
 
   – Что везешь, Парс? – приветливо спросил рослый охранник на въезде в город.
   – Привет, Андрис. Да вот, набрал камней, хочу свою лачугу подлатать, а то сквозняки совсем замучили.
   – Как там, снаружи? Все тихо?
   – Знаешь, по дороге к Колючим копям проезжал мимо десятка трупов, но все не из наших. С клеймом Пиргона. Похоже, чего-то между собой не поделили.
   – Ты же вроде за рудой собирался? – подошел к телеге второй воин.
   Манерой держаться и начальственным тоном он отличался от рядового стражника. Отполированные пластины его доспехов не шли ни в какое сравнение с подернутой ржавчиной кольчугой первого. Не иначе старший. Он заглянул внутрь повозки, однако марать руки о камни не захотел.
   – Опасно нынче на дорогах стало, господин, – начал объяснять Парс. – Встретил вот двух нищих, говорят, лихие люди возле самых Колючих копей шастают. Чего зря рисковать? Буду использовать старые запасы, может, дотяну до лучших времен.
   – А этих зачем с собой притащил? – брезгливо указал на нас с Грифом разодетый воин. – Что, у нас в городе голодных ртов мало?
   – Так один из них каменщиком раньше был, обещал за похлебку домик подлатать, сам-то я не мастер. Как закончат, сразу отправлю обратно в деревню, они в наш город и не собирались, еле уговорил, – нашелся ремесленник.
   Начальник стражи все еще не решался пропустить телеги в город, приглядываясь к грузу. И тогда Парс, взяв один камень из повозки, подошел к нему вплотную. «Приехали, сейчас начнется», – подумал я, нащупывая под робой рукоять меча.
   – Господина интересует строительный материал? – спросил кузнец. – Могу продать. Недорого. А себе привезу еще.
   – Зачем мне твои булыжники? – как от прокаженного, отшатнулся от кузнеца начальник стражи. – Давай проезжай, и чтобы про трупы никому ни слова. Обстановка, сам знаешь какая.
   – Кто же накануне праздника про такое говорит? Я только вам, по долгу службы, – с важностью в голосе сказал Парс, возвращая камень на место.
   Мы с кузнецом сопровождали первую телегу, а берт с Иркусом шли рядом со второй.
   – Что у вас за праздник? – спросил я, когда мы отошли подальше от ворот.
   – День великого Элроу, – без особого воодушевления пояснил Парс. – Раз в году главный жрец собирает всех мужчин стана на главной площади, чтобы совершить ритуал жертвоприношения.
   – Тоже мне, нашли веселье. Мудраг прирежет на глазах у всех ни в чем не повинное животное, и… слава великому Мудрагу!
   – Если бы животное! Для этой цели выбирают юношу, чем-то похожего на нашего бога. А право освободить его душу поручается трем самым знатным мужам города. В прошлом году так убили жениха моей Сантры. Дочка с тех пор сильно изменилась, стала колючей, никакого сладу с ней нет.
   – Выходит, чтобы раз в году стать палачом, нужно еще доказать свое превосходство над другими? – Меня даже передернуло.
   – По преданию, это не совсем безопасное занятие. Если в парня не вселяется дух великого, а это обычно и происходит, избранные без труда четвертуют жертву на глазах у толпы, – со злостью в голосе произнес мужчина.
   – А если дух все-таки вселится, как об этом станет известно? Парня-то все равно убьют.
   – Нет. В этом случае жертва и палач поменяются местами. Юноша одним движением меча отправит к праотцам всех троих, невзирая на их оружие и доспехи. Ведь его рукой будет править сам Элроу, – вздохнул кузнец. – Как я мечтал об этом в прошлом году!
   – А затем?
   – Что «затем»?
   – Ну, явится великий, уничтожит троих. Что дальше?
   – Я же не жрец, откуда мне знать? На моей памяти такого еще не случалось. Отец и дед тоже ничего подобного не рассказывали. – Парс задумался. – Наверное, накажет нерадивых, осыплет благодатями праведных. Тогда действительно начнется настоящий праздник.
   – Когда, говоришь, у вас ритуал с тремя жертвами состоится? – поинтересовался я.
   – Завтра в полдень, – недоуменно посмотрел на меня Парс.
   Конечно, кузнеца удивили мои слова, но он-то не знал того, что известно мне. Ведь именно троих воинов Тангора, правда не в этом мире, уничтожил своим коронным ударом Эльруин. Прав был Аргизол, когда сказал, что за похождениями своих бойцов в чужих мирах тангорцы следят очень внимательно. Теперь я мог сказать точно, кто следил и с какой целью.
   Самое парадоксальное, что Эл не умел держать оружие в руках, но его способ извлечения меча из ножен являлся смертельно опасным для находящихся в пределах досягаемости. И это умение завтра попытаются использовать.
   Следует отдать должное изобретательности главного жреца: среди бела дня, на глазах у толпы совершить самое настоящее убийство чужими руками, да так, что никто ничего не заподозрит, одним махом убрать своих главных конкурентов (наверняка ведь среди избранных будут и Эгрус, и Ларкон).
   Одного главный жрец не знает, и это меня беспокоило больше всего. Эльруин не станет плясать под чужую дудку, а значит, наш друг в смертельной опасности.
   Получается, мы в еще большем цейтноте, чем думали: на все дела чуть более суток. Нужно найти Унга, попасть в храм, разобраться с главным жрецом и постараться ничего не перепутать. Любая оплошность сейчас может слишком дорого стоить, а тут даже не знаешь, с какого конца за все взяться. В мои тягостные раздумья неожиданно вплелась заунывная мелодия, поддержанная нестройным хором хриплых голосов.
   – Парс, кто это у вас с утра пораньше такой «веселый»?
   – Проезжаем мимо харчевни. Подобное веселье там круглосуточно. Сначала пьют, затем поют, а после квасят друг другу морды.
   «Хоть что-то у них по-людски», – подумал я.
   – И часто дело до рукоприкладства доходит?
   – Да почти каждый день. Недаром полгода назад запретили вход в харчевни и кабаки с оружием. А до того – что ни день, кого-нибудь обязательно покалечат или вообще убьют.
   Теперь я, кажется, знал, с чего начать.
   – Скажи, а здесь поблизости еще харчевня есть?
   – Мудрейший, обижаешь! Неужели я своего спасителя не отблагодарю самым лучшим обедом?
   – Дело не в еде. Вчера ночью в город вошел мой друг – и пропал. Полагаю, заглянуть он мог только в одно из подобных заведений.
   – В нашем районе есть еще два кабака: «Услада» и «Пристанище мигров». Но ночью открыта лишь «Кривая дорожка», – указал кузнец на харчевню.
   – Ты меня сильно выручишь, если подскажешь, как попасть в эту забегаловку, не привлекая особого внимания. Ведь в таком костюмчике, – указал я на любезно предоставленную робу, – могут и не пустить.
   – Дома чего-нибудь придумаем.
   Иркус повел телеги в кузницу, а мы с его отцом направились к небольшому дому, выложенному из желтого камня. Подворье кузнеца имело несколько строений. За невысоким забором находился приусадебный участок с какими-то чахлыми насаждениями. В загородках недалеко от дома паслись крупные зарши, раза в полтора превосходящие лесных по размерам. Они тяжело переваливались среди объедков каких-то овощей, а из небольшого сарайчика доносилось повизгивание главана.
   Несмотря на подготовительную беседу Парса с домочадцами, мы с Грифом порядочно напугали женскую половину семейства. Причем, как ни странно, больший ужас вызвал мой облик, а не лохматая внешность однорогого берта. Младшая дочка кузнеца долго стояла, в ужасе распахнув и без того огромные глаза.
   – Баньку принять не желаете? – спросил нас Парс.
   Гриф наотрез отказался:
   – Моя шерсть сама себя очищает, так что мочить ее лишний раз нет надобности.
   Мое мнение было совершенно противоположным. Ради долгожданных водных процедур я даже позволил себе пожертвовать целым часом дефицитного времени.
   – А на голове тоже можешь? – спросил меня кузнец, когда увидел процесс бритья.
   – Могу, – после непродолжительных размышлений ответил я.
   Чего только не сделаешь ради друзей! Из бани вышел совершенно другой человек: лысый, как колобок, и даже без бровей.
   – Гриф, закрой рот! И без тебя тошно, – с порога нагрубил я берту. Но он сам виноват: мог бы сделать вид, что ничего не заметил.
   – Остальное доделает дочка, и ты почти ничем не будешь отличаться от жителей нашего города, – утешил кузнец, когда мы входили в дом.
   – А без маски на голове дядя совсем не страшный, даже симпатичный, – не скрывая восхищения, произнесла младшая дочка Парса. Ребенок быстро нашел приемлемое объяснение своим страхам.
   Но больше меня удивило ее поведение по отношению к Грифу. Курсия, так звали девочку, пыталась зайти к берту со спины и дернуть его за хвост. Видимо, по ее мнению, это тоже была лишняя деталь.
   Белая кожа черепа и надбровных дуг отчетливо выделялась на фоне загорелого лица. Да уж – красавец хоть куда! Однако о вкусах не спорят, в особенности там, где даже женщины предпочитают обходиться без излишеств в виде пышной прически и длинных ресниц.
   Позавтракали очень быстро, после чего меня передали в умелые руки Сантры, старшей дочери кузнеца, для нанесения последних штрихов по уничтожению следов «маски». Через несколько минут на меня из зеркала смотрел незнакомец без единого признака растительности на голове, а лицо приобрело бледно-зеленый оттенок. Завершали этот шедевр визажиста зеленые губы, глядя на которые дрожь пробегала по всему телу.
   – Папа сказал, что вы легко справились с семью настоящими воинами. Это правда? – с вызовом спросила девушка по окончании процедуры превращения меня в аборигена.
   – Был такой случай.
   – Это хорошо. Дело в том, что один воин с соседней улицы должен моему отцу много денег за работу, но не отдает. Говорит – у него не было возможности опробовать заказанное оружие. А для проверки предлагает отцу с ним сразиться, да еще издевается: «Только смотри, трупам я долги не возвращаю». – Жесткий взгляд Сантры был направлен мне прямо в глаза, поэтому я сразу принял вызов.
   – Где этот бравый вояка живет? Недалеко?
   – Вы правда хотите с ним сразиться? – немного потеплел голос моего имиджмейкера.
   – Насчет сразиться – не знаю, а проучить наглеца надо. Заодно опробуем стойкость макияжа на моей коже.
   Меня нарядили в длинный плащ, закрывающий тело от шеи до пят, и мы вышли во двор. Парс в это время отлучился в кузницу, его жена занималась домашними животными, так что момент был подходящий.
   – Сантра, а ты куда с дядей Сержем? – хитро прищурив один глаз и склонив голову набок, спросила Курсия. – Я все маме расскажу.
   – Да вот хотим с дядей тебе леденец купить, но если мама узнает – не отпустит, – быстро сориентировалась старшая сестра.
   Девчушка забавно сморщила носик и после короткого раздумья выдала:
   – Раз вдвоем идете, значит, нужно два леденца. А можно я пока с белым пушистым дядей поиграю?
   Умный ребенок. По виду еще нет и пяти лет, а соображает на все десять. Мы согласились на все условия. Когда закрывали за собой калитку, Гриф уже стоял на четырех конечностях, подсаживая шуструю наездницу себе на спину. Будет знать, как ухмыляться над бритоголовым начальником.
   – Кто к нам пожаловал! Неприступная Сантра собственной персоной. Прошу в дом, – раздался слащавый голос, когда мы вошли во двор большого оранжевого строения.
   – Я пришла за деньгами, Роск, и особо рассиживаться мне с тобой некогда.
   Мужчина с клеймом в виде трилистника подал знак слугам, и обратный путь к воротам загородили два крупных малых с дубинами.
   – Пока не узнаю, сколько денег стоит это роскошное тело, ни о какой плате не может быть и речи, – пожирая глазами девушку, прогудел Роск.
   – Остынь, а то сейчас дым из ушей повалит, – не осталась в долгу Сантра.
   – Твои речи так возбуждают, что я уже и не знаю, стоит ли идти в дом, – снова открыл рот хозяин.
   Я решил прервать издевательства напыщенного индюка, поскольку с каждым его словом во мне росло желание убить мерзавца, а мы пришли в этот дом лишь за деньгами.
   – Сантра, по-моему, этот неуклюжий зарш позволил себе непростительную грубость по отношению к порядочной девушке, да еще в присутствии родственника, пусть и дальнего. – Мы с дочерью кузнеца договорились, что выдадим меня за двоюродного брата Парса.
   Кажется, это воплощение неудержимой похоти не часто слышало в свой адрес подобные обращения, потому как Роск чуть не подавился собственным красноречием. Он долго пытался проглотить чрезмерную порцию воздуха, застрявшую в горле, и наконец выдавил сиплым голосом, обращаясь к девушке:
   – Считай, что у тебя больше нет родственника.
   Чего они ухмыляются? Неужели непонятно, что, если девушка ведет себя спокойно, значит, мужчина, с которым она пришла, способен ее защитить? В стеклах здания были отлично видны отражения двух приближающихся увальней, издали примеряющих свои дубинки к моей голове. А дальше все произошло как на тренировке. Слуги Роска, по-моему, даже не успели сообразить, что случилось, как оказались на земле уже без своего оружия.
   – Плата за работу моего брата – раз, оскорбление его дочери – два, нападение на безоружного человека – три. Сантра, посчитай, сколько в сумме теперь он нам должен.
   – Думаю, двадцати декронов будет достаточно, – прощебетала восхищенная девушка.
   – Сейчас я вам преподам урок как раз на всю сумму. Только не уверен, что после занятий отдельные части тела у некоторых родственников останутся на прежнем месте, – прорычал разом позеленевший воин.
   Кто этому парню поставил клеймо на лоб? Появление в моей руке меча, скрытого под полами плаща, так расстроило храбреца, что он вмиг поменял цвет лица с темно-зеленого на белый.
   – Сантра, он сам назначил цену за урок, так что запиши еще двадцать декронов. Посмотрим, чему можно научить нашего должника.
   Слуги Роска уже очухались и, раскрыв рты, пялились на разворачивающееся действо. Однако зрелища не получилось: против меня сражался не воин и даже не кандидат на эту должность. Два удара – и оружие Роска оказалось в стороне, а мой меч – возле его горла. Я присмотрелся к рисунку на лбу противника и тихо спросил:
   – Хочешь, весь город будет знать, что у тебя вместо клейма?
   Трилистник был нанесен краской, имитирующей ожог от раскаленного металла.
   – Не губи, господин, – пролепетал «воин».
   – Молчание тоже стоит денег. Пусть твой слуга сейчас принесет сумму, покрывающую все сегодняшние расходы. И хорошенько запомни: если кто-нибудь из домочадцев Парса даже чихнет не так, как обычно, я буду точно знать, кто в этом виновен.
   С шестьюдесятью монетами в кармане мы возвращались в дом кузнеца. По дороге купили не только леденцов. Бутылка хорошего вина, нездешние пряности и дорогие продукты доверху заполнили объемную сумку, приобретенную на том же рынке.
   Вернулись мы как раз к обеду. Мне показалось, что Гриф радовался нашему приходу больше, чем Курсия обещанным сладостям.
   – В следующий раз сам оставайся работать лошадкой, моих сил на второй заезд не хватит.
   Пока мы с Сантрой занимались решением финансовых вопросов, берта назначили породистым скакуном и объезжали вокруг дома. Белая однорогая «лошадь» была спасена от маленькой наездницы только после двадцатого круга, когда жена кузнеца закончила кормежку домашних животных.
   – Дочка, куда это ты водила нашего гостя? И откуда в доме такое изобилие? – удивился вернувшийся после разгрузки телег Парс.
   – Я показывала Сержу район, и нам совершенно случайно встретился Роск. Он сегодня был настолько любезен, что вернул все деньги за твою работу и даже сверх того. – Девушка положила на стол платок с солидной горстью золотых монет.
   – Сантра, что ты наделала! Да Роск удавится за такую сумму. – Лицо кузнеца стало белым, как шерсть Грифа, и он обратился ко мне: – Мудрейший, простите неразумную девчонку. Она втянула вас и всех нас в крупные неприятности, и теперь моему дому грозит беда. Я проклинаю тот день, когда принял заказ Роска. Он из купеческого сословия и всегда относился к мастеровым как к грязи, а после того, как получил знак воина, стал просто невыносим. Даже не знаю, что делать. Он точно разделается со мной, надо срочно отнести деньги назад.
   – Если вы отнесете деньги, купец решит, что его боятся, и запросит гораздо больше. Вот тогда вы уже точно никогда не расплатитесь. – Я задумался. – Скажите лучше, клеймо какого саворга стоит у него на лбу? Что-то мне раньше не доводилось видеть ничего подобного.
   – Роск говорил, что осваивал науку владения мечом в дальних краях. Где-то за Ржавой пустыней, у сурового учителя Блюренга.
   – Скажите, а что бывает с человеком, самовольно установившим себе тавро воина?
   – Его заставляют сразиться тупым мечом сразу с тремя воинами, имеющими боевое оружие. Если он выживет – может носить клеймо дальше.
   – Понятно. В общем, так: деньги относить не стоит, они вам сейчас нужнее, а я постараюсь до отъезда окончательно уладить проблему с бывшим должником.
   Жена кузнеца начала накрывать на стол, а мы с Парсом пока вышли во двор.
   – Пойду наведаюсь в харчевню, – сказал я, отстегивая меч и передавая его в руки хозяина. – Засиживаться долго там не буду, хлебну кружку вина да послушаю, о чем говорят посетители. К началу обеда собираюсь вернуться обратно.
   Однако моим планам не суждено было осуществиться. У ворот стояли три воина с зачеркнутыми треугольниками на лбу. «Неужели кто-то из грабителей выжил?» – промелькнула мысль.
   – Эй ты, крестьянин, поди сюда, – нахально позвал один из них. – Ты, что ли, будешь приезжим родственником кузнеца Парса?
   Нет, эти, пожалуй, к разбойникам отношения не имеют. Не менее пренебрежительно, чем ко мне обратились, я взглянул на них и снисходительно бросил:
   – Да, я. У вас дело ко мне или к Парсу?
   – Сначала к тебе, а там видно будет, – в том же тоне продолжил парень.
   – Мудрейший, что-то случилось? – отозвался кузнец, открывая калитку. В руках у него был мой меч.
   – Какие-то молодые люди не научились до сих пор учтиво разговаривать со старшими. У нас в деревне такие долго не живут.
   Взяв оружие, я направился к несколько опешившей троице. Обращение «мудрейший» относилось к саворам и саворгам, но у меня на черепе не было никакой метки, мало того, даже мой лоб – и тот был чистым.
   – Сейчас мы проверим, какой ты мудрейший! Понаедут тут из деревень, да еще думают нас уму-разуму учить.
   Прикрывая ладошкой сладкий зевок, я произнес:
   – Вы так и будете стоять? Я не собираюсь тратить на вас свое время. Оно денег стоит.
   А Роск времени зря не теряет! Не прошло и часа, как он подослал наемников уничтожить главного свидетеля своей тайны. Что ж, представитель купеческого сословия сам выбрал свою судьбу. Не помню, из какой книжки, мне очень понравилась фраза: «Бумеранг всегда возвращается, когда не попал в цель». Там незадачливый охотник частенько забывал эту простую истину, и, если бы не каска, книжка получилась бы совсем тоненькой. Именно бумеранг, в образном понимании, я избрал для уничтожения лжевоина.
   Легко работая мечом, я успевал отбивать атаки и наносить легкие царапины на открытых участках тела противников.
   – Вообще-то за подобные уроки я беру плату, и немалую, – сказал я во время паузы, вызванной замешательством в рядах нападающих. – А если у вас назначена встреча с праотцами, то есть более дешевые и надежные способы самоубийства.
   Слова охладили пыл не в меру ретивых воинов.
   – Извините, учитель, – произнес самый говорливый. Каждый из воинов положил на землю по десять монет. – Спасибо за урок.
   – Вот это другое дело. Наконец я слышу учтивую речь и вижу зрелые поступки. – Подобрав монеты, я обратился к Парсу, но так, чтобы удаляющаяся троица меня слышала: – Мало того что купчишка Роск сам себе клеймо на лбу нарисовал, так еще посылает на верную смерть настоящих воинов. Что они ему плохого сделали?