Степанычев Виктор. Мастер боя

   Бурнаш выставил в коридоре у дверей караул из Коляна и Винта, приказав без его разрешения никого постороннего в раздевалку не пускать, и быстренько удалился. Надо полагать, в ложи и кулуары, где еще вчера он был никем, купчишкой из глубинки, а сегодня – эдаким калифом на час, экзотической зверушкой, которую московские снобы могут покормить с руки. Завтра о нем, естественно, забудут. Но это будет завтра.
   В «дракончиках» Стасе и Косте особой нужды не было. Их отправили погулять, однако они скоро вернулись. Везде стояла охрана, перекрывая ходы и выходы, а обнаруженный ими буфет работал исключительно на у.е. Причем цены были вовсе не условными, скорее – фантастическими для парней, живущих далеко за пределами Садового кольца. Поэтому они выбрали наиболее доступное трудящимся спортсменам развлечение: телевизор.
   Леон сделал Петру легкий массаж. Утренние занятия дали разогрев телу, однако Петр еще раз прошелся по мышцам и связкам, разминая и проверяя их эластичность. Контрастный душ освежил и добавил ясности голове.
   Петр отметил, что последние пять дней не было ни единого приступа мучающей его боли. Анальгин, с которым он не расставался, лежал невостребованным грузом в кармане куртки. Просматривая кассеты с записями боев с участием Роткевича, Петр автоматически отметил, что тот работает в основном в корпус. Это радовало. Требование милого врача Лидии Анфимовны о бережении головы он не забывал.
   Леон выключил телевизор и выставил за дверь Стаса и Костю. Петру надо было переодеться для боя и сосредоточиться.
   Черные шелковые брюки с вышитыми золотыми драконами, такая же разукрашенная майка составляли его выходной гардероб. Он предпочел бы работать с голым торсом, однако следы ранений, перечеркивающих его грудь, выставлять напоказ было ни к чему. Богато расшитый халат и налобную повязку с иероглифами, извещающими, что он Великий Дракон и никто иной, Петр наденет на шествие до ринга. Так как суперфинал проходил вне рамок официального турнира, отсутствие шлема не являлось нарушением. Зато приветствовались красочность и затейливость костюма.
   Он прилег на диван. Однако долго расслабляться не пришлось. Дверь в раздевалку распахнулась, и Пал Иванович Бурлаков в полупоклоне пропустил мимо себя «чужестранку» Ксению и пожилого мужчину в смокинге и бабочке, которого Петр уже видел однажды вместе с ней в пансионате.
   Бурлаков ступал мягко и едва не светился благостью, что было необычно и впервые с тех пор, как Петр познакомился с ним.
   – Петр Романов, наш, так сказать, Дракон... Великий, – представил прибывшим Бурнаш вставшего с дивана Петра. – Готовимся к предстоящему бою.
   Петр, здороваясь, кивнул. Глядя на суетившегося перед гостями Пал Иваныча, он на секунду подумал, не шаркнуть ли ему ножкой, как застеснявшемуся перед девицей гимназисту, или не произнести ли нечто соответствующее моменту. Что именно, он не придумал, так как на ум пришли лишь старорежимные, давно вышедшие из обращения «милостивый государь» и «в нижайшем почтении», что в сложившейся ситуации вряд ли было бы уместным. Поэтому решил ограничиться кивком.
   – Господин Слуцкий, организатор турнира и, так сказать... – повел руками в сторону пожилого Бурлаков и, не найдя, что именно «так сказать», закончил именем-отчеством: – Вилен Владимирович.
   – Очень приятно, – единственное, что нашел ответить Петр и автоматически выстроил инициалы Слуцкого. Получилось ВВС. Генерал ВВС.
   – Ксения Виленовна Слуцкая... – взволнованно продолжил представление Бурнаш, но был перебит.
   – Дочь, так сказать, организатора турнира, – лукаво улыбнулась женщина, вызвав улыбку и на лице отца.
   – Пришли познакомиться с вами, Великий Дракон Петр, – благожелательно сказал Слуцкий и искоса глянул на Бурлакова. – Так сказать...
   Бурнаш понял насмешку и по-детски обидчиво отвернул лицо в сторону.
   – Я рад, что земля русская не оскудела бойцами. Последние пару лет турнир боев без правил проходил, прямо скажем, скучновато. Не было ярких участников, которые могли бы составить конкуренцию Роткевичу. А этот сезон порадовал. Сразу двое: вы, Петр, и тот молодой горский парнишка...
   – Азамат, – подсказал Петр.
   – Точно, Азамат, – кивнул Слуцкий. – Две восходящие звездочки высветились на турнирном небосклоне. Я сам, увы, не смог присутствовать на вашей с ним встрече, но видел в записи. Потрясающая схватка!
   – Талантливый парень, – согласился Петр. – Ему бы еще школу. Технику поставить...
   – Может, и так, – неопределенно-сухо сказал отставной генерал. – А вам я желаю показать в суперфинале все, на что вы способны. Роткевич серьезный противник. Кстати, вас обоих сегодня ожидают сюрпризы.
   – Благодарю! Я постараюсь, – пообещал Петр, – и показать, и справиться с сюрпризами.
   Слуцкий повел вниз подбородком, видимо прощаясь. Ксения из-за его спины потрясла сложенными кулачками, напоминая о своем обещании.
   – До свидания, Вилен Владимирович! – словно первогодок перед сержантом, вытянулся Бурнаш. – Завтра, как мы... как вы и говорили.
   – В двенадцать я вас жду в офисе, – направляясь к двери, через плечо сказал Слуцкий.
   – Обязательно буду. Всего хорошего, Ксения Виленовна.
   – До встречи, – небрежно бросила «чужестранка».

Глава 16
Сюрпризы для боя

   Леон проверил затяжку шнурков на перчатках. Приоткрылась дверь, и в раздевалку заглянул Колян.
   – Леон, Петр, тут пришли, сказали, что пора на выход.
   – Ну что, вперед? – вопросительно глянул на Петра Леон.
   – А почему и нет? – выдохнул Петр. – Строй колонну.
   Он влез в расшитый халат, подставил голову Леону, чтобы тот надел ему налобную повязку с иероглифами, и накинул на голову капюшон.
   В коридоре под прицелом камер видеооператоров выстраивалась процессия для прохода на ринг. Петр встал за Леоном, положив руки в перчатках ему на плечи. В затылок дышали Костя и Стас, также одетые в черно-золотую форму «драконов». Колян и Винт в штатском, сделав свирепые лица, заняли позиции по бокам, готовясь представлять собой волнорезы, отбрасывающие толпы фанатов-болельщиков.
   Последних, если таковые и были, отсекли и без бурнашовских телохранителей. Коридор до самого выхода в зал был свободен. У порога их остановил распорядитель. Он мельком осмотрел процессию и остался ею доволен. Из зала доносилась негромкая музыка. Распорядитель произнес несколько слов в «уоки-токи», который держал в руках, видимо, докладывая о готовности. Через несколько секунд музыка прекратилась, и усиленный громкоговорителями голос восторженно начал нести чепуху о непобедимом драконе, прилетевшем с загадочного Востока. Через пару минут распорядитель дал отмашку, и Петр, все так же положив руки на плечи Леона и наклонив голову в капюшоне, двинулся вперед.
   Зал встретил их одобрительным шумом и вполне умеренными, можно даже сказать – ленивыми рукоплесканиями. Оваций, криков восторга и девичьего визга не наблюдалось, что было вполне объяснимо. Контингент болельщиков вышел из возраста и положения, когда можно было позволить себе подобные вольности. Да и основная масса зрителей мало что знала о неожиданно высветившемся на горизонте боев без правил претенденте на звание суперчемпиона.
   Петр подошел к распахнутой двери десятиугольника и скинул с плеч халат, который подхватил кто-то из «дракончиков». Легко приплясывая, он вышел на середину ринга и вскинул руки, приветствуя зрителей. Аплодисменты заметно усилились. Пока ведущий, захлебываясь, повествовал о его победах и подвигах на ниве боев без правил, Петр, поворачиваясь и потрясая руками, осмотрелся по сторонам.
   Стандартный спортзал был коренным образом перестроен. Площадка осталась прежней, однако облик трибун претерпел значительные изменения. Они стали трехъярусными. Первый ярус был открытым, подходил почти вплотную к площадке и возвышался над ней метра на полтора. Сейчас на нем в два ряда стояли столики.
   Второй этаж состоял из отдельных закрытых лож. А уже за ними, почти под потолком, находились открытые трибуны.
   Зал был заполнен до отказа. Кто-то сидел за столиками, уставленными бутылками с всевозможными напитками, кто-то прохаживался. Шумела и аплодировала в основном галерка. Два первых яруса вели себя сдержанно, даже вяло.
   Петру хватило нескольких секунд, чтобы все это разглядеть, оценить и понять. Он определил отношение к себе зрителей как безразлично-дружелюбное. Его сейчас занимало другое. Десятиугольник, в котором предстояло драться, значительно отличался размерами от обычного ринга. Сетчатые решетки ограждали площадь, в два раза превышающую стандартную для боев без правил. Принципиальной разницы это не имело, за исключением расширения возможности маневра. Это ли сюрприз, о котором поминал генерал Слуцкий? Если так, то он более приятный, чем наоборот.
   Колюче-режущая проволока, устрашающе накрученная поверху решеток, была явно позаимствована из голливудских боевиков о боях без правил. Надо полагать, она должна была предотвратить бегство струсившего бойца. А может, наоборот: защитить от восторженной толпы фанатов. Правда, если бы Петр захотел смыться из десятиугольника, он бы не стал карабкаться по решетке или преодолевать ее способом «фосбю-ри-флоп», а просто снял бы одну секцию с петель, которыми она была прикреплена к соседке, и спокойно вышел на волю. Но зритель заплатил деньги и должен зрить то, что ему хочется.
   Ведущий закончил представление Великого Дракона и сделал паузу. Петр понял, что место на подиуме надо освобождать для следующей модели, и отошел к сетке неподалеку от входа, где заняли позицию его секунданты.
   Леон ободряюще кивнул и скороговоркой выдал последнюю информацию. Тотализатор зафиксировал ставки на бой в пропорции один к двум с половиной, естественно, в пользу Роткевича. Не слишком великий разрыв в ставках позволял надеяться, что зрительские симпатии зиждятся более на знании предмета, чем на эмоциях. Безусловный троекратный суперчемпион мог бы собрать голосов болельщиков и денег поболее.
   Голос представляющего едва не сорвался, когда он на едином дыхании попытался прокричать в микрофон полный перечень титулов и наград соперника Петра. Зрители загудели и зааплодировали куда сильнее, чем при его представлении. Из-под трибун показалась колонна сопровождения Роткевича. В одежде преобладал бело-голубой цвет, надо полагать, символизирующий единство ВДВ и Иностранного легиона, а также сценический псевдоним. Соколу-сапсану без неба никак нельзя.
   – Сними тряпку, – наклонил голову к сетке Петр.
   Леон ухватил пальцами через крупную ячейку сетки налобную повязку с иероглифами и стянул ее с головы Петра.
   – Как ты? – спросил он.
   – В норме, – коротко ответил Петр. Его внимание было устремлено на соперника.
   Вздымая в приветствии руки, Роткевич прохаживался по рингу, поворачиваясь к трибунам. Улыбка не сходила с его лица. Весельчак Санни оправдывал свое прозвище. Он был одет, как и Петр, в легкие шелковые свободные брюки и борцовки, но майки на нем не было, как и шрамов, которые надо было скрывать. Обнаженный торс являл достойную рельефную мускулатуру. Не искусственно перекачанную в тренажерном зале, однако вполне эффектную. Петр с ним в сравнение не шел, был посуше и поскромнее в рельефах. Однако красота тела, а также души в десятиугольнике не ценились точно...
   Из заявки Петру были известны физические параметры его противника. Роткевич был почти на голову выше его и весил на шесть килограммов больше. Однако это не было самым важным. Петр видел записи его боев прошлогодние, двух-трехгодичной давности и сейчас визуально оценивал внешние изменения, произошедшие за это время. Надо было признаться, что слишком сильно в физическом плане Роткевич не изменился. Это свидетельствовало, что он поддерживал форму и достаточно тренировался. Однако Петру показалось, что некая едва заметная грузность – или мощь? – в фигуре его оппонента все же наметилась.
   Представление Роткевича-Сапсана-Санни закончилось, и он также ушел с центра ринга к секундантам. Неожиданно послышался гулкий бой больших барабанов.
   – А это что за демонстрация? – удивился Петр.
   На открытом выходе из-под трибун показалась костюмированная процессия. Впереди шел самурай в полном облачении и вооружении, с катана и вакидзаси за поясом и боевым веером тэссэном в руках. Следом за ним вышагивали четверо в синобисезуко – костюмах ниндзя: черного цвета куртках, шароварах, капюшоне, с закрытыми лицами. Надо полагать, дзенин, глава иерархии и клана, вывел в люди своих питомцев. Сознание, как обычно, не выдавая источники, выплеснуло Петру знание данного предмета.
   – Посмотри, что они несут, – подсказал Петру Леон.
   Двое ниндзя держали перед собой катана – не натуральные, а их имитацию из дерева, а двое маршировали с шестами. Похоже, это было подтверждение слов Леона о варианте продолжения боя с оружием при невозможности выявить победителя в рукопашном бою.
   Не доходя десятка шагов до десятиугольника, дзенин остановился. Генины – подчиненные ниндзя – застыли за его спиной. В зале установилась тишина. В центр первого яруса трибун, на пятачок, свободный от столиков, вышел Вилен Владимирович Слуцкий. Ему подали микрофон, и он заговорил негромким и спокойным голосом.
   Несколько фраз о мужественном виде спорта и его искренних почитателях Петру были неинтересны. А вот дальнейшая речь отставного генерала была весьма занимательна. Подтверждались его слова о сюрпризах, которые ждут участников суперфинала. Слуцкий сообщил, что регламент состязания меняется. Вместо семи стандартных раундов рукопашного боя и дальнейшего выяснения отношений с оружием претендентов на звание абсолютного чемпиона боев без правил ждут всего три раунда. Но каких!
   Первый и второй раунды будут длиться по двадцать минут. В первом участники дерутся в перчатках. Если победитель не определится, на следующую двадцатиминутку бойцы выходят на схватку с голыми руками. Если и во втором раунде результат будет ничейным, то бой продолжится с оружием до победного конца. Далее Слуцкий помянул о чести бойцов, о том, что лучший из лучших должен победить и награда найдет сильнейшего...
   За спиной Петра Леон длинно и замысловато матернулся. Знание предмета бывшим капитаном Иностранного легиона порадовало, как и сочное построение фразы, достойное жизненного опыта крючника с нижегородской пристани, но никак не уроженца далекой и сонной Бельгии.
   Петр и сам был готов поддержать Леона в плане эмоций. Мелькнула мысль, что подобный расклад сделан специально под Роткевича. Возраст Петра определяли врачи еще в серовской лечебнице. Прикинули на глазок по состоянию организма и внешнему виду, что ему явно больше тридцати, но меньше сорока, и записали в истории болезни беспамятному пациенту тридцать шесть лет от роду. Этот возраст забили в документы, которые организовал Петру Бурлаков. По самым скромным подсчетам выходило, что Роткевич младше его лет на восемь, а может, и больше.
   Хотят взять измором? Он чувствовал себя в достаточно хорошей форме, чтобы выдержать двадцать минут непрерывного боя. Молодой соперник предложит такой темп, который Петр не сможет выдержать? Просмотренные записи боев Весельчака Санни не выдавали его стремления к сверхвысоким скоростям боя. Роткевич больше ставил на технику, которой, надо признаться, владел великолепно. Выходило, что если кто и задумал сыграть на руку противнику Петра, то тянул пустышку.
   Но выбирать не приходилось. А еще у Петра было предчувствие, что сюрпризы сегодня еще не закончились. Суперфинал стоял вне турнирной таблицы, и его организаторы, видимо, могли свободно определять форму проведения. Вот и напридумывали...
   Петр глянул в сторону Роткевича. Лицо Санни совсем не выражало радости. Он раздраженно махнул рукой секунданту, который, активно жестикулируя, что-то пытался втолковать ему. Похоже, и для трехкратного суперчемпиона сюрприз от В.В. Слуцкого также явился неожиданностью.
   Отставной генерал закончил речь под умеренные аплодисменты присутствующих и удалился в центральную ложу второго яруса. Проследив за ним взглядом, Петр разглядел сидящую у бортика ложи его дочь Ксению.
   «За кого же вы будете держать кулачки, милая „чужестранка“?» – на мгновение отвлекся Петр, но тут же отбросил все постороннее, не имеющее отношение к бою.
   Двери десятиугольника с шумом захлопнулись. Место генерала Слуцкого занял пожилой тип в смокинге и бабочке, видимо, судья предстоящей схватки. Он осмотрел зал, который неспешно стих под его взглядом.
   – Суперфинал за звание абсолютного чемпиона года боев без правил открыт, – громко провозгласил он и резким жестом оборвал одобрительные крики зрителей. – Бойцы на середину!
   – Ни пуха! – глухо выдохнул Леон.
   Петр зашагал к центру ринга. Сапсан-Роткевич, приплясывая на ходу, двигался справа от него. Они остановились посередине площадки в пяти шагах и повернулись друг к другу. На лице Санни не было и следа недавней раздраженности. Он широко улыбался, и эта улыбка не выглядела искусственной или вымученной. Именно с подобной счастливой улыбкой Роткевич калечил партнеров по схваткам. Петр отвесил ему ритуальный поклон. Тот ответил тем же, но в движениях скользнула некая небрежность. Однако условности были соблюдены.
   – Бой! – громко скомандовал в микрофон судья. Одновременно с его возгласом раздался звон невидимого гонга.
   – Ты, парень, яйца любишь всмятку или омлет? – широко улыбаясь, поинтересовался Роткевич. – Обслуживаю на выбор...
   Весельчак Санни нападать не спешил. Он чуть приплясывал на месте, меняя стойку с право– на левостороннюю. Подтекст его слов был понятен без уточнений.
   – Мне больше бараньи мозги нравятся, – доверительно сообщил ему Петр. – Размазанные по тарелке...
   Роткевич прищурился, дополняя улыбку лучиками у уголков глаз. Ни дать ни взять добрый Санта-Клаус...
   – Изысканный вкус, – одобрил он. – Приступим, дружок, к приготовлению блюд?
   – Запросто, – согласился Петр, – дружок...
   Первая десятиминутка схватки прошла в достаточно вежливом знакомстве бойцов. Ни Петр, ни Роткевич не лезли на рожон, не кидались отчаянно в атаку, как Азамат. Со стороны их действия могли выглядеть скучными и однообразными. Однако шла напряженная работа – мозга, мышц и реакции. Бойцами просчитывались все возможные варианты нападения и защиты.
   Петр никак не мог войти в бой. Он примерял противника, прокачивая его возможными способами, пытаясь найти слабые места. И не находил искомого. Короткие выпады-уколы обеих сторон парировались без труда, каллиграфически выполненные росчерки ударов не находили цели, блоки ставились со всем возможным прилежанием.
   «Танец змеи», исполненный Петром, закончившийся молниеносным «броском удава», вызвал малое оживление Санни-Сапсана и профессионально выполненную защиту «змея обвивает камень». Стремительный двойной удар в прыжке Роткевича также не достиг цели. Петр просто переступил ногами и как бы нехотя поставил корпус вполоборота, пропуская мимо себя разножку. Скупые экономные движения, мягкие стелющиеся шаги сменялись взрывными яростными атаками. Глухие блоки защиты неожиданно выстреливали и опять замирали в ожидании...
   Прошла половина раунда. Ясности и перевеса ни той, ни другой стороне первая десятиминутка не принесла. Оба работали по высшему классу, не давая шансов противнику.
   Правда, явился один момент, когда Петр, проводя стандартную атаку, в самом конце изменил траекторию движения руки, нестандартно выбросив локоть. Санни не то чтобы испугался, уклоняясь от вектора предполагаемой атаки. Защита была поставлена качественно, и удар Петра не достиг цели, однако практически неуловимая растерянность, какое-то ненужное суетливое движение головы Роткевича приятно удивили. Петр не мог точно определить, какие выводы нужно сделать из этого короткого эпизода боя, но поставил его не в пользу противника.
   Зал наблюдал за схваткой практически молча. Начало боя не являло чересчур захватывающих картин. Те из зрителей, кто хорошо разбирался в специфике боевых искусств, видели высочайший профессионализм бойцов. Первые же два яруса, в основной своей массе, привыкли эмоции держать при себе.
   Вторая половина первого раунда не слишком отличалась от первой десятиминутки. Несколько возрос темп боя, и соперники стали работать более раскрепощенно. Если начало схватки являло собой знакомство, разведку боем, то продолжение было похоже на строгий экзамен. Ни та, ни другая сторона не шла на крайнее обострение, однако, меняя стили и почерки школ, проверяла, глубоки ли знания оппонента.
   Роткевич достаточно хорошо знал восточные единоборства и работал ими профессионально. Петр решил проверить его на свое последнее открытие – боевой обезьяний стиль, который помог ему справиться с Азаматом. Весельчак Санни встретил эту попытку широкой улыбкой. Без сомнения, он изучал записи того боя и тщательно подготовился к подобному варианту.
   Петр опустился на четвереньки, чем вызвал оживление зала, и прошел пару кругов вокруг Роткевича. Резкие «обезьяньи» атаки, попытки пробить защиту результата не дали. Блоки и стремительные контрвыпады свели на нет усилия Петра.
   Восстав из животного состояния, он пошел на ближний контакт. Ноги здесь не участвовали, шел яростный обмен ударами рук. Перчатки не давали работать в классическом стиле, и порой Восток пасовал перед английской классикой – школа кунг-фу плавно перетекала в забаву туманного Альбиона под названием бокс и затем так же естественно возвращалась назад к истокам, берущим начало в тибетских монастырях.
   Тот эпизод, когда Роткевич на мгновение растерялся от его нестандартного движения предплечья и локтя, занозой засел в сознании Петра. Мелькнуло предположение, которое он решил проверить.
   Очередной стандартный удар-выпад, который должен был нанести Петр, Роткевич встречал по всем правилам и канонам классики. Но атака сорвалась. Движение руки превратилось из короткого и резкого, веками отработанного, в размашисто-трактирный расейский замах кулака. Раззудись плечо...
   Сермяжный по сути и бестолковый по содержанию удар, точнее – его имитация, не достиг цели. Но выдал результат. Улыбка Весельчака Санни на доли секунды смазалась, а рука, ставящая блок, – дрогнула и на то же мгновение беспомощно застыла. Роткевич справился с изменением обстановки, выбросив защиту, и, наверное, вполне удовлетворился этим.
   Еще более был доволен Петр. Класс боевой техники Санни-Сапсана ставился прекрасными учителями, да и ученик был прилежный, хватал все на лету. Вот только два недостатка было у школяра: зубрил много, думал мало. Природный талант восприятия боевых искусств Роткевича позволил ему быть тем, кто он есть, – супер-чемпионом, но не великим бойцом.
   Разученные до автоматизма приемы дают Роткевичу преимущество биться лучше других. Однако незапланированный сбой в «школе», в заложенной программе, заставляет его напрячься. Автомат срабатывает с задержкой – пусть миллисекундной, но все же задержкой. Потому что не мыслит, не живет боем, а просто борется с противником. По большому счету Санни-Сапсан, великолепно овладев техникой боя и наложив ее на физические данные, не пришел к главному: мудрости и духовному просветлению. Бой вторичен, первично – прозрение.
   «Четыре благородные истины он постиг: бытие человека является страданием; причина страданий – в страстях и мирских заботах; преодоление страданий – в состоянии покоя; путь к покою – уничтожение суеты и желаний».
   Всплывшая из глубин сознания цитата кого-то мудрого и очень далекого, а также логический вывод из проведенных опытов с Роткевичем пришли к Петру немного позже, после того, как прозвучал гонг, извещающий о конце первого раунда. Правда, и сам Петр пока не вошел в бой в той степени, когда он становится не выяснением того, кто сильнее и жестче, а соревнованием духа бойцов, основанного на единении души и тела, разума, воплощенного в мастерстве и силе.
   В конце раунда сорвав одну за другой несколько атак Сапсана, Петр заметно подпортил его улыбку. Автоматически растянутые уголки рта Весельчака Санни вкупе с откровенной злостью в глазах и кривой мимикой лица превратили его физиономию в малоприятную маску. Удар гонга, завершивший первый раунд, не стер ее с физиономии Роткевича. В бешенстве ударив перчаткой о перчатку, он отправился в свой угол к секундантам.

Глава 17
От сакуры до лаптя

   Леон, шустро заскочив через открывшиеся ворота, подставил Петру складной стул. Дождавшись, когда тот усядется, освободит и прополощет рот, стал протирать его лицо губкой.
   – Великолепно работали, – доложил Леон. – Даже первые этажи это поняли. Но на равных...
   Петр усмехнулся и согласно качнул головой.
   – Второй раунд выдержишь? – поинтересовался Леон. – Не очень устал?
   – Все нормально, – отмахнулся Петр. – Выдержу. Вот только дыхалку восстановлю. Расшнуруй перчатки. Какие замечания, предложения по ведению боя, господин секундант? Тактические планы...
   – Не ерничай, – нахмурился бывший легионер. – Не мне тебе советовать.